Аннотация: Эротический отрывок из более большого произведения.
Его волосы чуть растрепались, глаза стали дьявольски-карими и то и дело выстреливали в меня свинцом. Он схватил мои запястья, причиняя боль, от чего я тихо простонала. Мне захотелось зарыдать, но я не желала, чтобы эти глаза узрели мою слабость, поэтому я проглатывала усиленно большие комья, подбирающиеся к горлу.
- Зачем же Вы тогда меня сюда позвали? Причинить боль? - Я кивнула на его пальцы, сжимающие мои запястья.
Он дышал, как разъярённый красной тряпкой бык. Совершенно внезапно, будто меня облили кипятком, он схватил меня за горло, ближе к подбородку, и прильнул к моим губам, медленно и предельно страстно ворочая горячим языком и обволакивая мои губы своими.
То, что я ощущала в тот момент, невозможно передать словами. Но то, что творился полнейший хаос, а энтропия, добравшись до пика, взорвалась - это точно.
Он резко перестал меня целовать и спустил руку к основанию горла, задевая мизинцем ключицу. Я заметила, что его рубашка расстёгнута на две пуговицы, и видна была часть его груди. Мои руки сами потянулись, будто магнитом, к пуговицам и расстегнули ещё две - моему взору приоткрылось теперь чуть больше: мощная мужская грудь, устланная волосяным покровом, что придавало ему, донельзя сладкому, брутальности. Я дрожаще вздохнула и осмелилась потрогать подушечками пальцев его грудь со множеством волосков. Несколько секунд он разрешил делать это, а потом сжал мою ладонь, второй рукой стиснул чуть сильнее горло и снова жадно принялся меня целовать, страстно дыша. Но через какое-то время он вновь прекратил вертеть мой внутренний космос и соприкоснулся со мной лицом к лицу, шепча:
- Я не хочу, не желаю!
- Ваши действия говорят совершенно о другом, - так же, шёпотом, отвечала я, прикрыв глаза, будучи не в силах заглянуть в его, глубокие и проникновенные, будто налитые крепким какао, чуть горчащим, ввиду своей первозданности, чистоты.
Он притянул меня к себе, тяжело дыша, и внезапно для нас обоих отпустил меня.
- Простите, я не знаю, что со мной творится, - виновато говорил он, подавая мне мою верхнюю одежду. Я непонимающе смотрела на него, ощущая всё ещё вкус его губ и языка, ощущая себя умершей и ожившей вновь.
Он обезумел - это видно, и я счастлива. Я стала поводом этого сумасшествия, а может, целой причиной. Кажется, я почти пробила железный занавес.
- Что с Вами не так?
Он хотел было что-то ответить, но помедлил и посмотрел на меня. В его глазах боролись ярость и желание, злость и страсть. Он замешкался, не зная, кому сейчас позволить одержать победу, кому вручить трофей.
Время, будто было на исходе. Оно песком ссыпалось на нас и бросало вызов. Воздух застыл, стены остолбенели. Дверь была так близко, но я не тянулась к ней. Меня тянул к себе он.
Секунда, и мир возобновил своё бешеное движение. Он ринулся ко мне, подлетев вплотную. Я выронила всё - пальто, сумку, рассудок, мораль, какие бы там ни было нормы. Всё полетело к чертям, разбиваясь о скалы желаний, томящихся слишком долго под густым дымом безынициативности.
Он еле успел закрыть на ключ дверь, как тут же принялся открывать для себя меня, стягивая футболку, которая уже летела куда-то в сторону. Он остановился, разглядывая мою красиво приподнятую грудь, а затем заглянул в глаза и снова мягко впился в губы.
- Как же Вы сильно ничего не хотите... - проговорила я, чуть оторвавшись от его пленительных губ.
- О, Вы не представляете, насколько сильно!
С этими словами он быстро переместил меня на стол, сдвинув мешающие предметы стремительным движением руки. Я обвила его корпус ногами и прижалась к его разгорячённому мужскому достоинству, которым он явно гордился. Желание и стремление поскорее ощутить любимого мужчину уже закипало и готово было вылиться за края.
Мы быстро избавились от его рубашки, и вот я уже чувствовала его своим существом, кожей, клеточками. Он рядом. Его руки ласкают моё тело. Он трогает меня так, как никто до него. С каждым прикосновением он всё больше обнулял то, что было до этого момента. Он - первая моя серьёзная любовь, которая должна стать последней. И хоть это не так, но я буду считать его первым, кому разрешу вторгнуться в мои просторы через считанные мгновения.
Он сжимал мои ягодицы, заключённые на тот момент в чёрные обтягивающие штаны, из-за чего, видимо, не сдержался и потянулся к замку ширинки и коричневому плетёному ремню. Резко-быстро расстегнув всё, он стянул с моей небольшой помощью штаны. Он немедленно поднёс руку к нижнему белью, и в скором времени его на мне совсем не осталось.
- Только не бойтесь. С нами всё будет хорошо, - убедительно сказал он шёпотом, увидев в моих глазах сомнение. И я верила ему. Я верила и не хотела, чтобы его слова вдруг оказались обманом. Он не из тех, кто может предать. Он серьёзен в своих словах и действиях настолько, что на него всегда можно положиться, и ему веришь не задумываясь, ибо он надёжен. Такие, как он, не ломаются, не сдаются, лишь иногда могут лгать в угоду себе, чтобы задушить чувства, но правда всегда вырывается наружу.
Его руки божественны, они знали, как нужно дотронуться, как поиграть с определённым участком тела, что там делать и с какой скоростью. Лёгкие стоны сопровождали всё наше действо. Я не слышала и не ощущала окружающий мир, полностью растворяясь в моём избраннике, вверяя ему себя.
Настал желанный, самый сочный момент. Я почувствовала его горячую плоть, плотно соприкоснувшуюся с моими нежными стенками и скользящую по ним то вперёд, то назад, доставляя неописуемое блаженство обоим. Я не сдерживалась от стонов, его руки усиливали райские ощущения, стимулируя самую эрогенную зону женского тела.
Мы рассыпались на звёзды, слёзы какого-то чёрта пробились в самый неподходящий момент - сразу после того, как мы оба вспорхнули до самых небес, или ещё выше.
Он обнял меня и притянул к себе, поглаживая по волосам. Я с закрытыми глазами стояла и просто прижималась к нему, как к своему спасителю; думала, до чего человека может довести усиленное подавление чувств и их насильственное отторжение...И быть может, мы поспешили, но что сделано, то сделано. Да и он обещал, что всё будет порядке. А я впервые в жизни так безоговорочно верю мужчине. Наверно, потому что я впервые так по-особенному, по-другому, люблю.