Утро начинается с того, что Анатолий Петрович громко хлопает дверью подъезда ("Звяк", -сказали фужеры в моём серванте) и пружинистой спортивной походкой направляется в сторону пивной, пересекая двор по диагонали.
В самом центре двора он натыкается на идущего по другой его диагонали дядю Гришу. Происходит недолгое выяснение, кто из них виноват в произошедшем столкновении. В связи с тем, что дядя Гриша (простой советский, а теперь российский алконавт, отличающийся от прочих только габаритами и привычкой в любую погоду ходить в трениках, майке, тапочках на босу ногу и ушанке) на голову выше и почти в полтора раза шире, виноватым оказывается Анатолий Петрович.
Перепалка привлекает внимание бабы Кати (такая баба Катя, вечная пенсионерка, которая живём на первом этаже при круглосуточно открытой форточке, а в тёплое время года с утра до вечера сидит на лавочке и поэтому всё про всех знает, есть в каждом дворе. В дворовом государстве она выполняет функцию разведки, а в нашем военном гарнизоне это особенно необходимо). Она вся обращается в слух, но быстро теряет энтузиазм, потому что от многоэтажных эпитетов, которыми награждают друг друга Анатолий Петрович и дядя Гриша, у неё вянут уши.
От мусорного контейнера отделяется кот. По цвету он абсолютно неотличим от мусора, поэтому кажется, что помойка размножается почкованием. Навстречу коту из кустов выскакивает дворовый пёс. Животные повторяют сцену перепалки.
Из второго подъезда выходит тётенька с эмалированным тазиком под мышкой. Как её зовут - никто не знает, потому как ведёт эта особа замкнутый образ жизни, и о том, что она всё ещё существует в природе, свидетельствуют лишь ежеутренние обливания водой из вот этого тазика, происходящие в палисаднике (то-то радости жильцам первого этажа). Что мешает тётеньке использовать для обливаний собственный балкон - неизвестно, а спросит как-то никто не решается. Далее всё происходит по заведённому расписанию: она с остервенением сдирает с себя халат (видимо, учение не позволяет ей спокойно и плавно его снять), открывая взорам окружающих своё далеко не тщедушное тело, облачённое в трусы с начёсом и "пуленепробиваемый" лифчик, после чего выливает на себя содержимое тазика и с чувством выполненного долга шествует домой, сочно шлёпая по ступенькам босыми ногами. Так как свет в нашем подъезде является редкостью, многие бывают сильно напуганы, но оголтелой последовательнице то ли йоги, то ли Порфирия Иванова всё равно. А раз всё равно ей, то и прочие смирились, тем более сделать всё равно ничего не могут.
Рост благосостояния народонаселения можно отслеживать по количеству машин в нашем дворе. Если несколько лет назад их было две или три, то сейчас стало гораздо больше. Самое примечательное средство транспорта, приютившееся под окнами, - белый ушастый "запорожец" с тонированными стёклами. Помимо чисто эстетического удовольствия, получаемого от него жильцами, он имеет ещё одно важное преимущество перед собратьями: не оборудован сигнализацией, и по этому поводу не издаёт зверских воплей при каждой попытке дворника подмести асфальт (а дворник у нас трудолюбивый). Для охранения ушастика от посягательств служит обычная верёвочка, привязанная к бамперу. Её свободный конец уходит в окно второго этажа и остаётся только гадать, к чему он там привязан. Не удивлюсь, если к ножке хозяйской кровати.
Надо сказать, что автомобили здесь упомянуты не просто так. Потому что наш трудолюбивый дворник, судя по звукам за окошком, взялся делать своё чёрное дело. Сейчас он в дальнем конце двора, но приближается к импровизированной стоянке. Соответственно, через шесть минут начнётся концерт сводного хора сирен, которые включаются всякий раз при приближении к ним старичка в телогрейке. Временами все жильцы испытывают желание сообщить усидчивому пенсионеру, что лучше походят по грязи, только не надо приближаться к машинам на пушечный выстрел. Хотя и от этих страшных звуков есть польза. По ним можно сверять часы, они происходят в девять часов ежедневно, без выходных и праздников.
Тем временем, неестественно довольный и счастливый Анатолий Петрович уже идёт домой существенно менее бодрой и пружинистой походкой, распространяя в радиусе трёх метров сивушное благоухание (мой дорогой сосед за свои пятьдесят с чем-то лет проспиртовался настолько, что срок его годности уместно продлить до трёхтысячного года, а на лоб поставить штампик: "А ведь Минздрав вас предупреждал!"... Впрочем, всё равно не поможет).
В подъезде слышится зычный голос Лидии Васильевны. Не иначе, желающие погреться клошары опять атакуют подвал. Интересно, кто кого на этот раз? С точки зрения абстрактной логики, желательно, чтобы победила Лидия Васильевна, потому что клошары имеют привычку курить "Беломор", а в подвале трубы с газом, сами понимаете... Но в то же время хочется, чтобы чересчур активной даме разок сообщили о её не радужных перспективах на будущее - тогда я буду хоть чуть-чуть чувствовать себя отомщённой за все её расспросы про "А что это за мальчик с тобой шёл позавчера?" (вот всё вам расскажи, всё вам покажи, и никакой личной жизни, тем более это не "мальчик", а мой сотрудник) и "Как дела в институте?"...