Следующей моей собеседницей стала Елена Спартанская*,- из простого желания увидеть прославленную красавицу, и мой неподготовленный вопрос вполне мог оскорбить царицу. А спросил я о том , по своей ли воле она уплыла с Парисом, как пишут одни авторы, или же, как свидетельствуют другие, была похищена фригийцем и силой увезена в Трою.
Эрато*
Властительница дум и повелительница сердец, на твою лишь рассчитываю помощь, берясь за дело тонкое и непривычное и опасаясь уязвить столь нежный предмет своим грубым пером.
- Как сладостно должно быть вам, мужчинам,- молвила дочь Леды, стоя в белоснежном одеянии на светлой и высокой площадке отцовского дворца,- обвинять во всех мыслимых грехах несчастных, слабых женщин, когда имеете привычку вы винить нас даже в том, чего не совершали мы, о чём не помышляли вовсе, а в чём - при здравом рассужденьи - лишь вас, мужчин, и следует винить! К тому же вряд ли можете постичь вы в должной мере, из будущего глядя, обычаи и нравы глубокой древности, какою представляется вам век наш. Вы к вашим женщинам относитесь как к равным, таким же людям, в наше время было всё иначе, мы были словно вещи для мужчин, в какой бы ни родилась ты семье, будь хоть царевной иль крестьянкой - всё вещь, товар, предмет продажи, торга...
Я с юных лет и до конца дней своих по-настоящему любила лишь одного мужчину. Он звался Леонидом и был воином в дружине Тиндарея, моего отца, царя спартанского. И Леонид любил меня, но был он сыном простых крестьян, и мы поэтому даже мечтать не смели о том, чтоб вместе быть. Цари со всей Эллады сватались ко мне, но ведь никто из них и не подумал спросить согласья моего, все женихи просили моего отца, чтобы он отдал им меня, словно купцы, торгующиеся над товаром. Отец им всем отказывал из опасения разжечь раздор и войны среди соперников из-за меня, добычи столь желанной. Он по совету Одиссея поступил, заставив женихов мой выбор будущий признать и клятву дать, что никогда не станут враждовать с моим избранником, а будут помогать ему во всём, о чём бы он ни попросил. Вот лишь когда мне дали право выбрать! Но выбор небогат был - всё басилевсы и герои... Открыла сердце я своё отцу, но он меня и слушать не хотел и никогда б не отдал дочь свою простому воину, а не царю, в супруги. Пришлось смириться мне с отцовской волей. Но думать долго мне не нужно было, чтоб выбрать одного из тех немногих, кто по рождению достоин был стать мужем мне, одна лишь мысль меня терзала: как в Лакедемоне родном остаться - и видеться хоть иногда мельком с любимым... Не нужны были мне ни Саламин морской, ни золотом богатые Микены, ни крепкостенный Белый Град*,ни Кефалленские* цветущие острова, мой выбор пал на того, кто не мог меня из города родного увезти - на Менелая Атрида, изгнанника. Муж мой, конечно, знал, что не люблю его я, но мирился с моим присутствием, словно с домашней утварью, чтобы владеть и править приданым моим - великой Спартой.
Фригиец, прибыв гостем в Лакедемон, нарушил вероломно закон гостеприимства и меня, обманом заманив на свой корабль, увёз в далёкий Илион, как будто я не человек совсем, а вещь иль зверь, желанная охотника добыча. Сопротивляться не могла я, силе подчинилась грубой, и лишь тоска терзала на чужбине по родине, и всё мечтала я в Лаконии вновь побывать, взглянуть на Леонида... не на мужа!
Увидеть же его мне довелось с высокой троянской стены в день прибытия войска ахейского. Тогда завязалась кровавая битва, и он дрался как лев, оправдывая своё имя, наверное, единственный сошедший с кораблей аргивских, кто так страстно желал освобожденья моего. Вперёд он ринулся, пронзил двоих дарданцев* одним ударом своего копья и, окружён со всех сторон врагами, меч медный выхватил двуострый и им рубил направо и налево в ожесточеньи яростного боя, и положил вокруг себя немало тевкров, как жнец кладёт снопы рядами, пока не рухнул наземь сам, сражённый неприятельским копьём,- мечом никто не мог достать его, и две стрелы, пронзивши грудь, не остудили его пыла,- лишь медное жало копья, могучей пущенного дланью, прошло сквозь грудь и навзничь опрокинуло, в пыль сечи, и последний взгляд его поймала я предсмертный. И после этого жила я как во сне, бродила словно тень, не замечая ничего вокруг, и всё равно мне было, жить ли в Трое иль в Спарте доживать свой век без радости случайных встреч с любимым...
И много лет после того вожди ахейцев свои войска водили по соседним царствам, союзникам троянцев, грабя их и развлекаясь, про пленницу несчастную забыв, в пирушках и разврате коротая время. И всех ограбили, опустошили, что смогли, прежде чем вновь прийти к высоким стенам Илиона. Я не ждала их, всё равно мне было, где жить, быть с кем... Когда отправился фригиец вероломный в Аида бездну чёрную, досталась я, словно доспех блестящий по наследству, сыну Приама Деифобу в жёны, когда же и его сразил, отправив вслед за Парисом, Атрид, меня себе вернул он, вновь став моим хозяином законным.
Что ж, выслушав историю печальную мою, ты где- нибудь иль в чём-то заприметил хоть отблеск, хоть намёк на проявленье воли моей или осуществление желаний,- я, женщина, при жизни вещью лишь была в руках мужчин, безгласною рабыней их желаний...
Потрясённый таким грустным рассказом, я не сразу смог задать следующий вопрос:
- Что было потом, по вашем прибытии в Спарту? Если верить Гомеру, вы с Менелаем жили, как прежде, но некоторые авторы утверждают, что тебя, дескать, принесли в жертву богам в благодарность за победу над Троей и счастливое возвращение...
- Какая глупость!- грустно улыбнулась Елена.- Это мне, почитавшейся в Лаконии богиней плодородия, приносились бескровные жертвы. Неужели ты думаешь, что кому-либо из богов могли принести в жертву дочь громовержца Зевса?! Никто из прислужников Кронида* не отважился бы принять такое ужасное приношение, чреватое величайшими бедами!
Я вспомнил, что Елена, которой и при жизни оказывались божеские почести, после смерти была обожествлена. В связи с этим вспомнился и случай с поэтом Стесихором*, который в своей песне оскорбил Елену и был за это ослеплён ею (или её братьями диоскурами); тогда он написал палинодию*, в которой отказывался от прежнего суждения,- и прозрел. На мой вопрос, правда ли это, Спартанка лишь лукаво улыбнулась. Тогда я спросил:
- Гомер тоже был слепой, как утверждают учёные?
- Да,- ответила Елена.- Не от рождения, конечно... Но палинодию он не сочинил... Как и Тамирид, и Цек, и другие грубияны...
Такие зловещие и грозные слова, произнесённые прекраснейшей из женщин, повергли меня в трепет, ведь Стесихор, чтобы оправдаться, заявил даже, что на самом деле никто Елену не похищал, а в Трою была увезена лишь её тень... И я, попрощавшись с царицей, закрыв глаза и выключив "приёмник", постоял некоторое время неподвижно, старательно и прочно фиксируя в своей памяти, чтоб никогда и ни при каких обстоятельствах не отзываться неуважительно и дерзко о Елене.
Елена - дочь Зевса и Леды, жены спартанского царя Тиндарея, сестра Клитемнестры и диоскуров Кастора и Полидевка.
Эрато - муза любовной поэзии.
Белый Град - Аргос.
Кефалленские - острова, расположенные рядом с островом Кефалления в Ионийском море: Итака, Закинф, Сам, Дулихий, царём которых был Одиссей.
дарданцы, тевкры - прозвища троянцев, по именам их предков, основателей города; Дардан, сын Зевса и плеяды Электры,- первый царь Трои и зять Тевкра; Троя названа так в честь внука Дардана Троса, а его сыном был Ил - отсюда второе название города - Илион.
Кронид (сын Крона, или Кроноса) - Зевс.
Стесихор - др.-гр. лирический поэт, писавший на мифологические темы.