Аннотация: Порой случается, что одно событие, одна встреча полностью заставляет изменить свое мировоззрение...
Оккупация
- Дяденька, дяденька, пожалуйста, не трогайте... мы будем делать все, что скажете. Если надо, и на стол накроем, и воды принесем... а я стряпать недавно выучилась. Мама говорила, что мне еще учиться и учиться, но я буду стараться. Очень-очень, честно! Пожалуйста, только не делайте больно, дяденька...
По телу пронеслась россыпь мурашек. Старшая сестренка, обнимая брата, заливалась слезами, забившись в угол. Повсюду валялись обломки стульев, разбитые горшки, обрывки тряпок и еще невесть какой мусор. С улицы доносились крики, стоны и предсмертные вздохи. Какофонию звуков разрезали боевые кличи воинов легиона.
А на меня смотрели, забившись в угол, два маленьких человечка, которым невесть как удалось уцелеть в первой волне погрома, штормом прокатившейся по городу.
- Пожалуйста, очень прошу вас, г...господин, - всхлипывая и маленькой ручкой быстро смахивая слезы со щек, пролепетала девочка. Ее брат молчал и с ужасом смотрел на мой обнаженный меч.
Я на миг потерял дар речи и тоже застыл как вкопанный в паре шагов от них. Точно два затравленных котенка, которые уже знают, что обречены, но все еще тешатся надеждой на спасение...
И в этот миг мне стало невыносимо, тошно и противно от самого себя. Когда-то, пару лет назад, я добровольцем записался в легионы, уходившие на войну с северным соседом, решившим прибрать часть чужих земель к своим рукам. Тогда мне казалось, что отправляюсь за славой и доблестью... В три победоносных сражения наши войска смогли обратить противника в бегство, а затем первые легионы преследовали его несколько дней вглубь государства. И вот - городок Лафрена, последний оплот перед вражеской столицей. И первый город, который не сдался нашей армии сразу. Началась осада, длительная, изнуряющая. Целыми днями воздух рассекали тяжелые каменные ядра катапульт, а ночью горели подожженные ворота. На пятое утро защита дрогнула, и первые ряды, набранные из вольных наемников, ворвались в нижний город, неся смерть и разрушение.
Гарь, копоть, запах жженой плоти и изувеченные тела повсюду. Вот что сопровождает осады, вот что случается, когда противник врывается в город. Да, теперь я видел, чем оборачивается "великая победа". Вот здесь, посреди обломков одного из домов, глядя на детей, я понял, насколько были надуманы и глупы мои мечты о славе доблести. Что сделали эти дети нашим полководцам? Грабили приграничные деревни? Истребляли скот? Жгли королевские угодья? Да они, наверняка, даже не знали о существовании какой-то там империи, что решила вторгнуться к ним в дом. Ведь сейчас для них именно мы - захватчики...
Я оглянулся по сторонам. Вокруг больше никого не было - моя когорта, наверное, уже движется прямиком к ратуше, чтобы водрузить знамя. Ну и пусть... Я ощутил, как все мне это опротивело...
- Дяденька...
У меня в горле застыл комок. Так ничего и не сказав, я тихо приложил палец к губам и убрал меч в ножны. Не знаю, как эти дети оказались здесь и каким чудом сумели избежать жестокой расправы, которую учиняют наемники, но больше им никто зла не причинит. Никто, пока я рядом.
Мне удалось вывести их из руин дома и спрятать в одном из погребов за массивной дубовой дверью. Вокруг все стихло - бои ушли дальше.
- Ждите здесь, никуда не высовывайтесь. Я приду. Обещаю. Никто вас не тронет, поняли?
Не знаю, убедил ли я их. Ответом мне были два испуганных взгляда, оставшиеся в темноте подвала. Только я успел привалить к двери небольшой обломок деревянной стены, чтобы замаскировать вход, как вдруг...
- Эй, ты что, боец?! - меня хлопнули по плечу. - Почему меч в ножнах, когда во вражеском городе? Жить надоело? А ну быстро отвечай, из какой когорты...
На меня смотрел здоровый детина. В плечах он был раза в два шире, и выше почти на голову. На плаще красовался знак центуриона.
- А вообще, шут с тобой. Давай, доставай клинок, да за мной. Мы здесь в двух переулках застряли на баррикаде. Представляешь, в десяти домах от площади, а? Паразиты, еще и отстреливаются. Так что каждый меч нужен.
Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
Сопротивление быстро прекратилось, как только у оборонявшихся опустели колчаны. Еще до полудня город был взят, а на крыше ратуши заалело знамя нашего легиона. Провели общий сбор, пересчитали погибших и раненых, обустроили лазарет... А к вечеру на центральную площадь выкатили винные бочки и тележки со снедью из городских запасов. Зазвучали победные песни, новые байки и громкие голоса. Народ начал быстро пьянеть и отправляться на вечерний дебош, разоряя остатки города и истязая жителей. Никто из командования этого не замечал или же не хотел замечать.
А все мои мысли были обращены к двум детям, оставшимся в темном погребе на съедение собственным страхам и неизвестности. Я ежеминутно пытался найти повод, чтобы отлучиться с площади. Но освободиться от бесконечных поручений все никак не удавалось. И только теперь, когда хмельные воеводы потеряли бдительность, а на постах не осталось ни одного трезвого часового, у меня появилась возможность ускользнуть.
Завернув в более-менее чистую тряпицу теплое мясо и хлеб, позаимствованные у какого-то беспробудно храпящего вояки, я поспешил прочь от гульбища. Нужную дверь среди развалин удалось найти далеко не сразу - слишком много крошева и обломков валялось повсюду.
Расчистив завал, я отворил дверь и позвал в темноту:
- Вы здесь? Не бойтесь. Я обещал, что не трону.
- Мы тут, - испуганно ответили из погреба. Запалив лучину, я плотно прикрыл за собой дверь и развернул перед детьми тряпицу со снедью.
Мальчик посмотрел сначала на меня, потом на еще теплое мясо с поджаренной корочкой. Затем ухватил сестренку рукав и нерешительно подергал.
- Можно, точно? - все еще со страхом в голосе спросила девочка.
- Да, конечно. Это я вам принес.
Но дети не сдвинулись с места.
- Это только для вас. Я не рассержусь и не обижу, - поднял я руки вверх, показывая свои добрые намерения, и отступил на шаг назад, усевшись прямо на пол. Только тогда дети осторожно начали есть, украдкой поглядывая на меня.
Конечно же, они были очень голодны. И непременно бы умерли от голода, даже если бы пережили те дни, пока легион расквартирован в Лафрене. А сколько будет этих дней? Обычно в осажденных городах мы не задерживались. Войска останавливались только на ночь, чтобы дать бойцам выспаться и пополнить запасы. Я очень надеялся, что и в этот раз будет точно так же. Чем быстрее мы уйдем отсюда, тем скорее эти малыши окажутся в безопасности.
Принесенная еда исчезла быстрее, чем я ожидал. Дети снова уставились на меня в нерешительности.
- А... ты точно нас не убьешь? - с серьезным видом спросила девочка.
Нет, после таких слов из уст этой крохи мне становилось не по себе.
- Точно, - постарался сделать голос как можно миролюбивее. - Вот, держите.
Сняв свой суконный плащ, я протянул его детям. Дрожащей рукой девочка взяла его и укуталась вместе с братом, придвинувшись друг к другу поплотнее. Сколько им было? Лет по пять? Шесть? Мальчику может вообще около четырех.
- Как же вы так остались одни-то? - вздохнул я и тут же подумал, как глупо это звучит. Уж мне ли не знать, как такое случается.
- Папа и дедушка были на крыльце. Нам сказали поиграть в комнате, пока они будут разговаривать с дядями в красных плащах, как у тебя, - сказала девочка. И мне сразу вспомнились два обгорелых, изуродованных тела недалеко от дома, где я натолкнулся на детей. Сердце до боли сжалось в груди.
- А мама?
- Не знаю, - пожала плечами девочка, и у меня в душе зародилась маленькая надежда.
Со слов детей выходило, что их мать могла еще быть жива. Но как узнать это? Как разыскать неизвестную женщину в осажденном городе? Все, что я знал, так это - "у нее очень длинные светлые волосы, зеленое платье и она красивая". И это меня огорчало еще больше. Редко такие оставались в живых после всего того насилия, что могли устроить "победители".
Я во что бы то ни стало решил ее разыскать. Хотя бы за то утро, пока легион еще будет в городе.
Но мои надежды обратились прахом. Передовые отряды, прошедшие дальше покоренной Лафрены застряли на пороге столицы. Правитель заперся в замке и всерьез вознамерился пережидать осаду. Стольный град был хорошо подготовлен и мог держаться месяцами. А значит, все это время наш легион будет оставаться здесь.
Две недели. Столько еще может продлиться осада по словам наших полководцев. Ждать целых две недели.
На следующий день пришлось вызваться добровольцем в обход города, чтобы хоть немного разведать обстановку. Надо было отыскать мать детей. Сначала я осматривал каждое тело, что встречалось на пути. Трупы еще не успели убрать. Но я знал - вскоре придется этим заняться, иначе болезни не замедлят нагрянуть. Тела будут сжигать - мало кто из наших станет возиться с погребением, а той небольшой горстке выживших права не дадут.
- Ты чего это? Ищешь кого? Или в некрофилы податься решил? - усмехнулся мой напарник, глядя, как я останавливаю взгляд на каждом бездыханном женском теле.
Его звали Бранд и особой любовью к людям он не отличался. Он служил в одной когорте со мной, но мы никогда близко не общались. Я бы и сейчас ни за что не пошел с ним, если бы не заставила необходимость.
- Лучше пойди поищи живую, если поразвлечься хочешь. Всех выживших согнали в западную часть города и решили там и забаррикадировать. Но как по мне - так лучше бы перерезали, когда город брали. Вот что нам теперь с ними делать, пока будем тут? А если и правда две недели придется один воздух с ними глотать?
И он смачно сплюнул прямо на один из трупов, не преминув пихнуть его сапогом. Я ощутил, как сжались мои пальцы вокруг рукояти меча. Спокойно, спокойно. Ради тех детей, которые сейчас мерзнут в полутемном подвале, ради их матери я должен держать себя в руках. Просиживание в карцере за драку не станет мне оправданием.
Закончив обход, я был уверен, что больше никогда не решусь на такую глупость. Вытерпеть еще хоть раз общество Бранда для меня выше сил.
Улучив момент, я захватил свой паек и поспешил к детям. И, как оказалось, вовремя. У меня внутри все похолодело, когда обнаружил, как двое легионеров толкутся возле завала над входом в погребок.
- О, давай сюда! - махнули они мне рукой. - Поможешь. Тут, похоже, какой-то тайник. Втроем быстренько завал разберем.
Я молниеносно смерил их взглядом. Здоровые, одному не справиться. Как на зло в голове не было ни единой мысли, кроме...
- Это вы поздно, парни, - насильно выдавил я смешок. - Погребок тут есть, правда. Только наша когорта вчера его весь выбрала.
- Ага, щас, заливай больше, - поддакнул один из солдат и взялся за торчащую доску. Кусок стены хрустнул, и завал просел. У меня по коже забегали мурашки. Вот сейчас они доберутся до двери, и что тогда делать?
- А вчера вы на площади с чего ужирались? Вот отсюда и таскали...пока не рухнуло. Видите, балки торчат.
- Ну, может что осталось, - с неуверенно ответили они.
- Может. Но я скажу, что там точно осталось. Трупов пять, раздавленных... Женских. Не знаю, как вы, а мне не охота потом отвечать перед центурионом за найденные тела с м... признаками насилия. Это в западной части города еще глаза закроют, а тут...
- Ладно-ладно, - зашикали они на меня. - Поняли уже.
- И вообще, мне бы тут нужду справить, так что... - решил добить я.
Это подействовало. Дождавшись, пока они скроются из виду, я спустился в погреб.
Дети были в порядке и даже не так сильно как вчера вздрогнули, увидев меня. Вместе мы разделили солдатскую пайку, а потом я отдал им свой запасной плащ. Ничего, скажу центуриону, что потерял после вчерашней попойки. Таких растяп сегодня утром много было. А детям - все теплее. Закутавшись, они быстро заснули после еды. Сегодня мы сидели почти рядом. Нет, я потерплю и Бранда, и хоть самого черта, лишь бы найти их мать.
Шли дни. Патрули прочесывали весь город - улицу за улицей, помогали утаскивать тела к костровищам. Я с замиранием сердца искал тело светловолосой женщины в зеленом платье. Искал и боялся найти. Но никого, похожего на мать детей, так и не видел за эти дни.
Из столицы новых вестей не приходило. Осада не давала успеха, шли обещанные нам командирами "две недели ожидания".
Дети понемногу отошли от шока. Мы мало разговаривали, но в их взгляде перестал улавливаться панический страх. При первой же возможности я каждый раз убегал к ним, прихватывая с собой что-нибудь из еды. Наконец, я узнал, что их зовут Мери и Квинт. А мать - то ли Джоханна, то ли Джуканда.
Каждый раз я считал часы до того мига, когда мой дозор окончится. Бранд, видимо заметив, что прошлые слова меня задели, продолжал периодически изливать брань на несчастных мирных жителей. Приходилось терпеть, молча сжимая кулаки. Зато одно теперь мне было точно известно - среди мертвых матери детей нет. А значит, надо попасть в западную часть. Вот только сделать это оказалось нелегко. Все улицы были забаррикадированы и постоянно охранялись. Пропускали только "за вознаграждение" небольшими группами по четыре-пять человек тех, кто хотел поразвлечься с пленными женщинами. Как назло, ни с кем подвязаться не удавалось. Я уже было решился совсем на отчаянный шаг - лезть ночью через крыши домов, но неожиданно на вторую неделю Бранд сам предложил мне:
- Завтра ночью пойдем отдыхать... активно. А то ты и правда тут с деревьями скоро начнешь сношаться.
Я проглотил эту колкость и изо всех сил изобразил хитрую ухмылку.
- Не забудь зайти!
Дождавшись окончания обхода, я бегом помчался к своему вещевому мешку в здании, служившем нам казармой. В голове одна за другой носились мысли. Завтра. У меня будет только одна возможность завтра ночью отыскать ее. Но как провести к детям? Уговорить стражей пропустить женщину будет очень сложно. Центурионы недвусмысленно выразились, чтобы в городе, где расквартирован легион "ни единой вражьей душонки или хуже того - тела" не было. Но даже если я смогу каким-то образом провести женщину сюда, то что потом? Обратно вернуть их в западную часть - такая же непосильная задача, как и провести к ним детей. Да и кто в здравом смысле будет тащить их обратно в неволю, пережидать нескончаемые недели, пока легионы не уйдут? А если столица не падет, сколько оккупация еще продлится? Нет, я наслышан, как обращались с теми несчастными, кто не погиб во время разграбления города. Им сейчас было хуже, чем мертвым. Постоянные побои, надсмотр за каждым шагом. Им бросали объедки и мертвых крыс со словами "радуйтесь, что пока еще кормим". И туда я отправлю этих детей? Нет. Ни за что. Хватит с них ужасов войны...
Но все оказалось напрасно. На заре весь лагерь подняли по трубе.
Эта ночь была бессонной не только у меня. Какие-то безумцы решили попытать счастья и прорваться через стражу. Им почти удалось. Пятерых охранников забили до полусмерти. Если бы не подоспевшие стрелки, изрешетившие первые ряды беглецов, то город бы остался без заложников. Но воины легионов ценились своей выучкой и способностью быстро приспосабливаться к любой ситуации. Сейчас я как никогда об этом жалел. На площадь вытащили двенадцать трупов, похожих на игольницы от торчавших стрел. Центурионы наперебой изливали ругательства и одновременно пытались сдержать жаждавших отмщения легионеров.
Долгие сварливые речи полководцев я мог выслушивать часами. Вот только этим все не ограничилось. Следом на площадь выволокли еще десятерых. Живых, пока еще.
- Смотрите, вот как эти поганцы пытались отплатить нам за сохраненные жизни! Мы пощадили их, оставили им половину города, а они ответили нам таким низким предательством, - громогласно заявил один из центурионов, и над легионами поднялся ропот. Сотни глаз устремились на изодранные, изможденные тела пленных, закованных в тяжелые цепи.
Я пригляделся. Внутри словно что-то оборвалось. Это была точно она. Среди грязных оборванцев узнавалось зеленое платье, ставшее похожим на лохмотья. Из-под соломенно-светлых волос на нас взирал испуганный взгляд. Мне не нужно было долго всматриваться, чтобы узнать его. Точно такое же выражение лица я видел у маленькой Мери.
Нам что-то еще говорили, поливали пленников грязью, но я не слушал. Все мое сознание сосредоточилось на одной мысли - я должен ее вызволить. Должен. Иначе все зря, иначе больше я не вижу вообще смысла в этом проклятом мире.
Объявили разойтись. Опомнился я только когда услышал свое имя.
- Радуйся, - усмехнулся Бранд. - Я видел, как ты смотрел на нее. И немного поратовал за нас. Будем сторожить тот сарай, где будут держать эту девку. Так что развлекуха не отменяется. Как темнеть начнет - дрянь получит сполна. Да?
Я до боли стиснул зубы и улыбнулся в ответ.
До подвала, где прятались дети, я добрался бегом. В висках стучало от прилившей крови и внутреннего перенапряжения. Сегодня. Все будет кончено сегодня. Я помогу им бежать, а потом - будь что будет. Я не прощу себя, если оставлю все как есть.
- Что такое? Что-то случилось? - испугалась Мери. Квинт молча буравил меня взглядом, держась за платье сестренки.
- Тебя отругали? Теперь ты нас... убьешь?
- Нет, нет, что ты, глупенькая, - пытаясь отдышаться, выговорил я. - Все будет хорошо. Обещаю. Я видел вашу маму.
- Она... у... у... - на глазах у девочки показались слезы.
- Нет, - отчаянно замахал я головой. - Она жива. Скоро вы ее увидите. Скоро все закончится. Честно.
- Да. Ты совершенно прав. Все уже закончилось, - раздался за моей спиной голос одновременно с хлопком открывшейся двери. На пороге стоял Бранд, держа клинок наголо и хищно глядя на меня.
- Я уже давно заприметил, что ты постоянно куда-то сбегаешь из лагеря после караула. Мне вдруг стало очень интересно. И, как оказалось, мое чутье меня не подвело. Не, никаких личных счетов. Если кому-то нравятся малолетние, - он сплюнул. - Но вражеские отпрыски на территории ставки лагеря - это серьезный проступок. Для тебя. А для меня, как для хорошего солдата, способ приблизиться на шаг к значку десятника. Так что давай, поднимайся.
Острие меча уперлось мне в шею. В эти секунды мне хотелось проклинать себя. Забыв о всякой предосторожности, я привел опасность прямо к детям. Еще и лишил их единственного шанса увидеться с матерью.
Мой взгляд поднялся чуть выше головы Брадна. Ветхие опоры крыши дали много трещин, а некоторые балки лопнули, расслоившись толстыми щепами. В темном углу, прямо справа от головы воина, торчало одно такое острие.
- Подними-ка руки повыше, чтобы твое оружие тебя не смущало, - сказал он.
В следующий миг я совершил крайне рискованный и необдуманный поступок. Но тогда я ни на минуту не сомневался в том, что делаю.
Резко рванув локоть вниз, я поймал лезвие клинка, зажав его между наручем и кирасой, а другой рукой толкнул Бранда в сторону. Раздался глухой хруст. Дернувшись в предсмертных конвульсиях, тело воина обмякло и привалилось к стенке. По лицу потекла алая струйка.
Я понял, что в этот самый миг преступил черту. Обратного пути уже не было. Прикрыв глаза детям, которые так ничего и не поняли, я вывел их на улицу.
Куда дальше? Где их спрятать? И тут вновь протрубил горн сбора. Что-то снова случилось. Нет, только не пленники. Они не могли их казнить так быстро. Это... это же варварство! Это неправильно. Нет, что-то иное. Я всеми силами старался уверить себя в этом.
Послышались шаги на соседней улице.
- Прячьтесь за обломок стены, скорее, - сказал я детям.
За поворотом появились четыре легионера, спешащие на площадь.
- Что стоишь, не слышал, что сбор общий? - гаркнул мне один из них.
- А что случилось то?
- Вот сейчас и узнаем, не отставай.
- Иду, только друга заберу.
- Ну-ну, - и они быстрым маршем скрылись в следующем проулке.
Я схватил за руку Мери.
- Держи брата крепче.
Изо всех сил стараясь перебирать ногами, дети поспевали за моими большими шагами как могли. Мы миновали несколько домов, затем пересекли улицу, пропустив небольшую группу легионеров, спешащих на построение. Нам надо было достичь стены. Во время обхода еще несколько дней назад я заприметил там старый водосток. Пруд, который, судя по царившему вокруг запаху, превратился в сточную канаву, осушили. Потом застроили какими-то складами, но за одним из них так и не заложили лаз - длинный узкий тоннель в основании стены, заросший какой-то травой и тиной. Протиснуться здесь можно было с трудом, но... это лучший и единственный способ сбежать из города.
- Так, послушайте меня очень-очень внимательно, - присел я на колено перед детьми, беря их за руки. - Сейчас я уйду на некоторое время, но до темноты обязательно вернусь. Обещаю. И приведу вашу маму. Вы вместе отсюда уйдете. Понимаете?
Дети согласно закивали.
- Но вам надо сидеть здесь тихо-тихо, как мышки. И никуда не высовываться, хорошо? Да?
Дождавшись их согласного кивка, я со всех ног поспешил на площадь. Со стороны ратуши раздавался голос легата. Но издалека его слова было не разобрать. Перед площадью, заполненной легионерами, сейчас сливавшимися своими алыми плащами с закатными лучами солнца, кровью разлившегося по небу, я свернул к домам, где держали пленников. Джоханну держали в крайнем...
- Ну где вас черти носят? - недовольно закричал на меня стражник уже с порога. - Это вы должны сейчас тут сидеть, а мне надо быть на площади давно!
- Все-все, иди, - сказал я. - Что там хоть случилось?
- Что-что... говорят, осаду со столицы сняли.
- Прорвали? - обрадовался я.
- Нет, черти тебя побери! Сняли, отступаем мы. У них с севера подходит армия союзников. Если не перегруппируемся, то потеряем все территории.
- Значит, нам сниматься сегодня?
- Нет, - со злостью выругался стражник. - Лафрену решили не сдавать, да и не успеем уже. Разведчики проморгали арьергард вражеского подкрепления - они меньше чем в сутках пути. Все, ушел я... А где Бранд?
- Он потом подойдет, - отмахнулся я.
- Не понял, - остановился стражник, подозрительно глядя на меня. - Он же должен был первым прийти.
- Ну... он проигрался накануне, так что сначала развлекаюсь я.
- А-а-а, - расхохотался стражник, махнув рукой. - Нашли время.
И удалился по направлению к площади. А я рванул дверь на себя. В доме сильно воняло тухлятиной и какой-то гнилью. На полу посередине комнаты сидели, привязанные друг к другу, пленники.
- Джоханна, - позвал я, и женщина удивленно повернулась ко мне.
- Откуда ты...
Но я покачал головой, тяжело бухнувшись перед ней на колено и доставая из-за пояса кинжал, чтобы развязать путы. Второй пленник странно не подавал никаких признаков. Я коснулся рукой его шеи. Для него все закончилось, тело начало остывать.
Кинжал разрезал веревки.
- Поднимайся и идем, быстро. Я друг, я нашел твоих детей. Мери и Квинта.
Ее взгляд, исполненный горя и страдания, прояснился.
- Где они?
- Они ждут тебя, чтобы уйти отсюда. Идем
Я попытался подняться, но неустойчиво покачнулся и чуть не упал. Мир перед глазами на миг помутнел. Левый бок обожгло болью. Наконец, я понял, почему на долю секунды прием против Бранда показался мне глупым. Клинок конечно же выскользнул из захвата и пробороздил кожу под рукой - там, где латы ее не защищали.
Нет. Если я сейчас отключусь, то Джоханна не найдет детей. Они не выберутся из города. А уже к утру новое пожарище захлестнет Лаферну...
Во рту появился вкус крови, виски угрожающе запульсировали, но на ноги я все-таки поднялся.
Мы осторожно вышли из дома и, чтобы не попадаться на глаза другим караульным, скрылись в узком проулке.
- Надо помочь остальным, - на миг остановилась Джоханна, но, натолкнувшись на мой непреклонный взгляд, замолчала.
Если бы я мог, то вызволил всех пленников. Для них война должна закончиться. Все войны и распри - они не для мирных людей. Кровь, злоба, алчность - все это должно оставаться на полях сражений, а не оседать в городах. Но мне - одиночке - не спасти мир. Но может быть я спасу его для этой семьи, которая перетерпела слишком много страданий.
До спасительной стены осталось пройти только одну улицу, когда навстречу мне показался легионер. До того, как он заметил нас, я успел сбавить шаг и достать меч, взяв его в здоровую руку.
- Ты куда это с девкой? - приветственно махнул он мне рукой, указывая на Джоханну. Мысленно я воззвал к женщине, чтобы та не совершала никаких лишних действий. И, похоже, она поняла, смиренно идя рядом.
- А то сам не догадываешься? Все равно потом будет не до этого.
- Может, поделишься? - усмехнулся он, протягивая руку, чтобы самым непристойным образом облапать Джоханну. Я сделал решительный шаг в его сторону.
- Неужели сам себе не найдешь? Не последняя вроде.
- Ну да и ладно... все равно тощая, как жердь, - сказал он, отходя.
Мы почти прошли друг друга, когда его взгляд остановился на руках Джоханны.
- А что не в кандалах-то? Или они стали такими послушными?
Мир замер... Шла секунда, другая... Каждая из них была длиной в недели ожидания, что наш легион провел в Лафрене. Мы оба поняли все. Был только один миг, только одно движение.
Я оказался быстрее, и легионер захлебнулся собственным воплем и кровью, хлещущей из раскрытого рта, силясь вытащить напрочь увязший клинок. Меня в кирасу глухо ткнул его кинжал, отскочив на землю.
Джоханна оттолкнула легионера, и тот повалился на землю, замолкая. Теперь сюда, на вопль, поспешат дозорные. Медлить было нельзя. Клинок пришлось бросить. Забывая о боли, о промокшей от крови рубахе под доспехами, я побежал вперед...
Квинт и Мери плакали от счастья, обнимая маму, которая не верила собственным глазам. Я смутно видел это сквозь пот, текший ко лицу. От этих капель все мутнело и теряло очертания. Или это уже не от пота? На меня словно временами опускали плотный полог, сквозь который пробивались слова благодарности, рыдания и теплые прикосновения нежных детских рук.
- В туннель, там выход в город.
- Ползите, детки, ползите, милые. Вот так, мои хорошие, скорее-скорее, - слышался голос Джоханны впереди.
- Идем с нами, - я ощутил, как моя ладонь оказалась в теплых тонких руках женщины. - Что тебя здесь держит? Идем прочь от этой смерти, от этого кошмара.
Меня действительно ничего не держало здесь. Что так будет, я знал уже как только увидел Бранда на пороге подвала... Хотя нет, в тот миг, когда передо мной оказались Мери и Квинт. До смерти перепуганные дети, оставшиеся без отца и крова над головой - вот что несет война, будь она освободительная, завоевательная или еще какая. Это только кровь и страдания. Боль и несчастье. Нет, хватит с меня этого. Я не готов сражаться за тех, кто будет мучить женщин и детей, убивать ни в чем не повинных мирных жителей. Больше меня ничего тут не держит...
...разве что застрявший в узком каменном лазе доспех. А ведь до выхода совсем чуть-чуть. Джоханна с детьми, кажется, уже выбралась. Хорошо. Здесь рядом лес, а за ним где-то вдалеке другие поселения. Там нет войны. Там можно найти защиту. Жаль только, что эта железка совсем не поддается. Пальцы никак не найдут ремешок застежки. Вот бы расстегнуть ее и сбросить доспех. Но в гнилостной воде слишком холодно, а в проходе очень тесно. И темнеет. Солнце, наверное, почти село. Вот и закончились две недели ожидания. Всего лишь две недели ожидания, чтобы понять, что в этом мире главное. Целых две недели ожидания, чтобы, наконец, решить для себя окончательно, что делать правильно.
- Дяденька, дяденька... пожалуйста, не умирайте. Мы будем делать все, что скажете, - доносится голос Мери. - Если надо, и на стол накрывать можем, и воды принесем... а я стряпать недавно выучилась.
Приоткрыв глаза, я увидел над головой звездное небо. Рядом Джоханна обнимала детей и с благодарностью смотрела на меня. Пальцы на ее руках были стерты в кровь, а под ногтями забилась тина...
- Спасибо, дядь. Ты нашел маму и новый дом. Тут очень здорово, - сказал Квинт.
В воздухе пахло какими-то цветами, а лица коснулся легкий ветерок. Я вдохнул полной грудью.