Прозару авторы / произведения / рецензии / поиск / кабинет / ваша страница / о сервере
сделать стартовой / добавить в закладки
Андрей Ярошевич
Народный Помидорный Кабачкиат.
(продолжение рассказа Святая Святых)
1.
В пыльном мареве, по направлению к взлётной полосе, мимо самолётных стоянок, ангаров, патлатых пальм, выруливал Боинг-747. Вдруг самолёт затормозил. Из раскалённого тумана, по курсу движения судна, появилась странная фигура верхом на верблюде: в чёрной рубахе до пят, с головой, замотанной чёрным же платком, с "калашниковым" в руке.
Экипаж связался с диспетчерской; оттуда, ломая язык незнакомым акцентом, потребовали сдаться, выбираться наружу, без глупостей. На вопрос: "что происходит?" тот же голос заявил: "Власть в стране взяла партия народного помидор-кабачкиата". Но пассажиры, в их числе Алексей и Татьяна, не знали этих подробностей и в полном неведении стали спускаться по поданному к самолёту трапу на площадку, окружённую со всех сторон такими же всадниками в чёрном. Многие поддерживали друг друга; люди в возрасте почувствовали себя дурно от уличной духоты.
"Я, капитан Кбач,- обратился к несчастным один из наездников,- представитель революционного комитета Народного Помидорного Кабачкиата, так теперь называется наша страна,- арестовываю вас именем революции. Вы будете помещены в тюрьму, ваше будующее зависит от результатов следствия".
Подъехал автобус. Гвардейцы перестроились в коридор, люди по-одному поднимались в транспорт. Вдруг маленький толстяк, сосед Алексея и Татьяны слева, юркнул мимо верблюжьих ног и кинулся прочь по полю; капитан Кбач повернулся в седле, лязгнула короткая очередь, силуэт бегущего слился с раскалённым асфальтом. Один из всадников подъехал к убитому, накинул на ногу верёвку, подтащил к автобусу. Перед тем, как закрыть двери, труп бросили на площадку, прямо перед Лёшей.
"Дыня,- сказал Алексей,- обыкновенная дыня, служил где-нибудь в банке. Смотри, как вкусно пахнет, даже кровь, словно прозрачный сироп!"
Автобус ехал по полю, уставленному замершими самолётами; не производилось ни взлётов, ни посадок. Из некоторых судов, окружённых всадниками, на землю сходили пассажиры.
2.
Тюрьмой оказалось старое общежитие для иммигрантов, впрочем, вполне комфортабельное. Алексея и Таню поместили в небольшую однокомнатную квартиру, вместе с десятью другими задержанными, мужчинами и женщинами, которые валялись на полу, на матрасах по одному, по двое - в зависимости от уровня близости отношений.
"Вероятно, это распределитель,- думал Алексей.- Сбежать? Двери картонные, но в коридоре охрана, а окно на уровне пятого этажа"...
Воспоминание о несчастной дыне не располагало к авантюре.
Вскоре жильцов в камере стало меньше. В комнату, в сопровождении охранника, вошёл врач в белом халате, с небольшим прибором в руке. Прикладывая устройство к коже заключённых, он определял, привиты они или нет. После небольшой проверки по базе данных, "овощи" были освобождены. В камере, кроме наших героев, остались только парочка европейцев среднего возраста и старик-бомж, одетый в спортивные трусы, майку, босой. Волосы и борода старика были всклокочены, нос перебит, от него несло пивной мочой, потом. Парочка иностранцев шушукалась на своём языке, а дед, который заговорил по-русски, решил пойти на контакт и, шамкая беззубым ртом, поведал молодёжи историю переворота:
"Примерно год тому назад, если помните, по радио сообщяли: в миграционном управлении утеряны десять тысяч паспортов граждан Зулумбы. Эти люди незаконно перешли границу и просили убежища, но их просьбы разбивались о глухую стену законодателей. Сами понимаете, что там ничего не теряют, по крайней мере просто так, кроме того существуют дубликаты личных дел в архиве, файлы в компьютерной сети управления. Теперь же объявили, что восстановить утраченное невозможно, и они остануться в Стране на правах лиц без личности. Зулумбийцам присвоили номера, дали условные имена, выдали временные удостоверения личности и отправили на тяжёлые работы.
План поставки рабсилы на этот год выполнили с лихвой! Гениально, как всё, что затевают "избранные"!
Зулумбийцев, чтобы хорошо трудились, решили привить, а заодно испытать новую смесь: кабачок, морковь, капуста - то есть сила, выносливость, повышенная устойчивость к заболеваниям.
Все шло о"кей, сельское хозяйство и стрительство процветали, черномазые радостно трудились, ещё бы: и зарплата в пять раз больше зулумбийской, и нет войны. Многие беженцы были просто уголовниками, но выдывали себя за политических. Военные тоже положили на них глаз, ведь зулумбийцы профессиональные солдаты: постоянно в состоянии гражданской войны, конфликты с соседними странами. Воюют устаревшим, нетехнолгогичным ручным оружием, поэтому смекалисты, крепки физически.
Несколько месяцев назад, в рамках военной программы, зулумбийцев решили привить ещё: помидор, решили военные психологи, обострит умственные способности зулумбийцев, поднимет их инициативность, а эти качества необходимы универсальному солдату. Да! "Избранные" только и делали, что создавали орудия убийства, совершенствовали их, бредили сверхсолдатом. Они считали, что все вокруг им угрожают, поэтому "нельзя выпускать меч из рук",- так они говорили.
Опыт с помидорной прививкой закончился полным провалом - результат оказался нулевым. Завели следствие против замминистра обороны за растрату, попытались скинуть самого министра. Вы слышали о "помидоргейсте"?
Отсутствие последствий опыта оказалось мнимым. Помидорная иньекция подняла интеллект привитой группы настолько, что они искусно это скрыли. А сами стали работать в подполье, после работы, когда их отослали обратно на рынок труда. Они успешно получили помидорную эссенцию, привили ею большинство своих сограждан, стали создавать подпольные террористические ячейки. Вы помните нашумевшие в последнее время теракты: все эти самолёты, автобусы, жилой квартал в столице? Концов не нашли, хотя многие террористические организации с радостью брали на себя ответственность. По привычке, свалили всё на обиженных аборигенов.
Вы не слушаете радио? Не заходите в интернет? Странно...
На центральной овощебазе вспыхнуло восстание. Руководимые зулумбийцами, "овощи" разоружили охрану (таких же "овощей", как они сами), избили "избранных" и их подельников. Одновременно они захватили центральный ядерный реактор, стали угрожать взорвать его. Правительство замешкалось - "избранные" боялись излучения, в то время как "овощи" были стойкими к радиации, под её воздействием они становились только больше и сильнее.
Восстания покатились по овощебазам, стройкам, заводам. Рядовой состав армии и полиции, привитые-перепривитые, переходили на сторону восставших.
"Избранные" оказались в меньшинстве. Их ловят, бросают в тюрьмы, расстреливают, вешают на столбах целыми семьями. Зулумбийцы оказались превосходными руководителями: жестокими, расчётливыми. И вот, что интересно: между "овощами" больше нет ненависти, непонимания,- неиначе, как их перепривили. Видимо зулумбийцы разработали что-то новое.
Вы не привиты, но и не "избранные". Наверное, с вами заключат сделку, даруют вам жизнь. А вот мне крышка. Я, как ни смешно, принадлежу к "избранным", хотя уже пять лет на улице, а до того десять лет работал говночистом...- заключил старик и представился: " Доктор исторических наук Виктор Стецкевич. За лучшей долей..."
Но доктор не закончил свой рассказ. В комнату вошли четверо солдат в чёрном. Двое из них велели Алексею с Таней следовать за ними, двое других остались с доктором; коридор огласил его истошный крик, раздался тупой пистолетный выстрел.
Спустились на этаж, вошли в комнату подобную той, в которой находились под стражей. Конвоиры остались у двери. В комнате за столом сидел ещё один замотанный, только тёмные выпуклые глаза в щели платка пытливо уставились на вошедших. Сидевший заговорил с тяжёлым акцентом, четко, с расстановкой произнося слова:
"Дело изучено. Не "избранные". Работа - растили овощи. Хорошее, бережное отношение к плодам и рассаде. Качественная подрезка. Продолжить труд на благо народа. Отвезут новое место - жить и работать. Да здравствует революция! Да здравствует Народный Помидорный Кабачкиат!"
3.
Наступила осень. Жаркие дни перемежаются более прохладными, свежими; воздух постепенно очищаеся от пыли, становится прозрачным.
Алексей и Татьяна жарят шашлыки у старого источника в лесу. Вода капает из замшелой трубы, мутный ручеёк сбегает в бетонный бассейн, поит густую поросль камыша, который удобно там устроился: вознёсся к небу своими метёлками, нагло зеленеет среди листьев смоковницы, хвои сосен и кипарисов, серых от летней пыли. Невдалеке от источника, из сухих колючек поднялась ежевика; удушив соседние кусты, она цветёт и плодоносит, но только ягогды костяные - воды не хватает.
Наши герои жарят на углях куски лука, баклажанов и помидоров. Два горных велосипеда прислонены к сосновому стволу. Непозволительная роскошь для рядовых граждан в лихолетье; владельцы велосипедов, должно быть, люди не простые.
- Кто бы мог подумать,- говорит Алексей,- что всё так обернётся. Когда было, вроде бы, хорошо - не могли приткнуться, работали вместе с иностранными рабочими. А теперь, после переворота, когда репрессии, голод, разруха - такая карьера!
- Конечно, повезло в каком-то роде, что нас направили на помидорные плантации, где ты работал с тайландцами. Ведь мы единственные остались, кто в курсе, как поливать, собирать, подрезать, подвивать, опрыскивать. Хозяева-то сбежали. Где они теперь: жадный дед со своей старухой, смешливый и этот твой богоборец Якуб? Най с Хуаном тоже дали дёру!- отвечала Таня.
-Да, сбор неплохой. Нам пока благоволят, но этот американский червяк быстро размножается. В верхних парниках уже треть урожая приходится выбрасывать. Если дальше так пойдёт, благоволение может кончиться.
Вчера старпомидор, Исмаэль, велел обратить внимание, а подпомидор, Виктор, всё время что-то писал в блокноте. Я не знаю, где раздобыть пестециды, не представляю, какие нужны; червяк, поди, и к яду уже привык. Ничего не понятно в этом сельскохозяйствовании.
- Ты знаешь, Али, которого прислали к нам по направлению из биржи рабсилы, сдаётся мне, непривитый. Разыгрывает из себя овощ. Даже слишком: работает по пятнадцать часов, спит в теплице. Сдаётся мне, затевает он что-то...
- А как тебе Феликс! - воскликнул Лёша.- Опять стал проповедником Слова, но что за проповеди! Разъезжает на белой, выкрашенной из пульвиризатора верблюдице; с ним толпа учеников-маньяков. Хватают людей и если не овощ - всё отбирают, даже одежду. Бедняги спасаются по улице, в чём мать родила. "Покайтесь,- кричит,- обретите истину, поклонитесь великой силе, маме-земле и сыну-овощу, великому помидору!"
Помнишь, орал на тех бедолаг "избранных", которых расстреливали в автобусном парке: "Посылаю вас в ад, скоты без души, без совести, отринувшие великое сочное учение!" Выхватил у сержанта автомат, полоснул очередью куда попало, несчастные корчились - пришлось солдатам добивать...
- Да, он теперь великий инквизитор, создатель новой овощеверы. Она заменила и нацстрах, и рабтрудрынок. Косит под аскета: имущества - только белая верблюдица. Скитается, ночует в домах новых патиссонов, в неге и обжорстве.
-Интересно, его семья куда делась?
-Сгинула куда-то во всей этой круговерти, может сам от них сбылся. Он ведь архипомидор... Нет, надо что-то предпринимать, что-то делать. Не вечно же куковать вместе с этими кретинами, корчить любовь к овощам - уже блевать охота!
-М-мда... куда всё катится?- подхватила Таня.- Зулумбийцы обнаглели вконец, кругом одни военные; солдты грохочут сапогами, орут, наводят какие-то невиданные порядки, а попросту грабят. Но самой-то армии, настоящей и нет! Кругом одни мундиры... Да не воюет с ними никто - кому они нужны? Только власть "избранных" пала, весь мир с облегчением вздохнул, умыл руки и забыл, зажил своей жизнью.
4.
В парниках нечем дышать. Снова жуткое пекло: безветрие, на небе ни облачка. Кажется, из пор, вместе с потом, капает мозг; в голове грязная муть. "Избранные" угрюмо таскают ящики с помидорами; "овощи", те, что попроще, низкой породы, подрезают лишние ветки, опускают на землю разросшиеся вьюны. Помидоры, разогретые на жаре, пахнут густо и тошнотворно.
Вдруг сетка, закрывающая вход в теплицу, отьехала. Большая группа молитвенников, на которых сзади сыпались пинки и удары прикладов конвоя, словно стадо баранов, втиснулась внутрь. Алексей только рот разинул от удивления; работяги сверлили вошедших взглядом.
-Пусть пашут, да что б не разбежались!- скомандовал один из конвоиров, замотанный в чёрное гвардеец.
Трудно было представить, как разбегаются они по полям, словно беременные тараканы или насосавшиеся крови клещи. Молитвенники сбились в кучу посреди парника, беспомощные, в женских чулках на хилых икрах, у половины не было обуви на ногах, в рваных халатах и перемазанных липкой грязью меховых шапках. Сами фигуры молитвенников напоминали либо грушу, либо сигарету, сломаную пополам и не развалившуюся на две части. Жирные ручки растопырены, колени дрожат, но главное - лица цвета непропечённого теста: дети-старички с водянистыми глазками, гладкокожие, приоткрытые рты бесстыдно розовеют сквозь клочные бородёнки.
Из рядов парниковых рабочих выдвинулся Михаэль, бывший таксист.
-Ну что, гады, допрыгались? Доигрались? Доумничались? Подай им то, делай так, не делай этак! Всё всем указывали, вся страна плясала под вашу дудку! А теперь все в жопе, да?! Где ж ваш бог?
-Не нравились мы вам,- народцы, мол, нечистые, недостойные?!- подхватил Иван по кличке "швед", на самом деле хохол.
Иван медленно подошёл к молитвенникам, схватил одного, старика лет 70-ти за грудки, тряхнул и ударил головой в лицо,- старик замертво свалился на землю.
Избивали молитвеников жестоко: добивали ногами упавших, молотили в диком исступлении. Рабочие боты с железными носками хлюпко погружались в рыхлые животы, лица разбивали в кашу, летели куски чулок, халатов, катились в грязь меховые шапки, там и сям валялись окроваленные куски бород.
Алексей стоял как вкопанный, не мог двинуть ни рукой, ни ногой,- расправа потрясла и сковала его совершенно. Он сам ненавидел избиваемых чёрных молитвенников, много горя претерпел от них. По их воле страна десятилетиями пребывала в состоянии отупения, везде царили несправедливость, унижение человека человеком, разрушались семьи, грабители с елейными лицами пускали по миру целые народы. Всё на что падал взгляд чёрных идеологов, разрушалось, словно под действием смертоносной радиации.
Сколько убийств и расправ они учинили, сколько голов разбили камни, пущенные холёными руками таких вот очкастых юнцов! Сколько он должен был вкалывать вместе с иностранными рабочими, наркоманами, уголовниками, несмотря на то, что имел учёную степень, а эти сидели, уткнувшись в свои книжонки, изрекали свои ослинные повеления, да получали деньги из государственной казны.
Но избиение беззащитных дикой толпой так ужасало и вся ненависть в душе Алексея отступила. Когда схватились за вилы, он вышел из оцепенения, подал сигнал тревоги по рации. Словно в тумане, видел Алексей врывающихся гвардейцев, прикладами отгоняющих от чёрных молитвенников рабочих.
"Какая чёрная страна,- возникали мысли в голове,- чёрные молитвенники, чёрные гвардейцы, чёрные тени под беспощадным солнцем!"
Пинками гнали из теплицы: несчастные жертвы расправы ползли по грязи на четвереньках, стонущие, размазывающие по лицам кровь, кого-то волокли за ноги.
Лёша пошёл включать водяной насос, чтобы несчастные омыли раны, напились. Он натолкнулся на Али, который стоял в поодаль, безучасно созерцая происходящее.
5.
Годовщина переворота. Всех рабочих городских предприятий и жителей деревень согнали на большое поле за городом. Алексей с Татьяной стояли среди тесной толпы. Активисты раздавали флаги: зелёный треугольник на белом фоне, под ним надпись чёрными буквами, похожими на пляшущих человечков.
Начался парад. Из-за рощи, по просёлку, выполз старый бронетранспортёр с громкоговорителями на башне,- из них долетали обрывки звеняще-зудящей, но ритмичной музыки, воззвания на незнакомом языке и завывания, наверное, вроде нашего "ура!".
-Зулумбийский явно становится государственным, ещё один язык учить,- сказал Лёша Татьяне.
За бронемашиной, высоко вскидываясь, но не в ногу, печатала национальный строевой шаг гвардия. Верные "калашниковы" и "М-16" крепко стиснуты в чёрных руках, прижаты к груди. Следом за чёрными гвардейцами, маршировали подразделения народной овощной милиции: в старых заношенных "хаки", неизвестно из каких запасов извлечённых. Вооружены они были, в основном, длинными палками, но некоторые несли на плече древние карабины или револьверы в кобурах. Шли простым шагом, волокли ноги в сапогах, поднимая пыль.
Из-за рощи в дальнем конце поля послышались топот и улюлюканье. Толпа наездников на верблюдах промчалась мимо пеших, на ходу играя оружием и стреляя в воздух. По громкоговорителю объявили: сейчас будут казнены особо опасные шпионы, враги государства, пособники мировой власти "избранных". Поднятая пыль уже создавала плотную завесу, из неё торжественно выступили учасники кульминации действа.
Приговорённые шли со связанными за спиной руками, одним концом верёвки за стремя конвоира на верблюде, который шагом пересекал поле; вдалеке виднелись врытые в землю столбы, у которых им предстояло умереть. У бедняг подкашивались ноги, они падали, волочились за всадниками, снова вставали; вот уже привязаны к столбам, лицом к публике, без повязок на глазах и трое чёрных гвардейцев, автоматы к ноге, напротив.
Вдруг толпа зрителей пришла в движение и расступилась, давая путь небольшой процессии. Её предварял всадник на белом верблюде, одетый в белое, белый платок ниспадал ему на плечи, не закрывая лицо; в лице этом с отвращением узнал Алексей Феликса, знакомого пастора. В руках священник держал странные предметы: жезл с какой-то шишкой на конце и некий грушевидно-фаллический знак. Следом за ним шли двенадцать человек в белых рубашках, с оливковыми ветками в руках.
Процессия приблизилась к осуждённым на смерть, остановилась. Феликс, не слезая со своего верблюда, начал завывать, причитать, воздевать к небу свою грушу-фаллос. Он обратился к приговорённым на их языке, призвал их покаяться в грехах, принять перед смертью святую овощеверу, поклониться кабачку-отцу, верховному помидору-сыну, матери святой земле, дающей силу. Приговорённые никак не реагировали на яростные призывы, они безвольно висели, крепко примотанные к столбам и, наверное, на своё счастие, потеряли сознание.
Тогда архипомидор Феликс с воем вознёс к небу свои знаки, солдаты взяли наизготовку, к правому плечу, картинно выставив вперёд левую ногу. Короткая очередь. Смертники, дёрнувшись, обвисли на столбах.
Народ заверещал, как стая чаек над рыбацким сейнером, замахал розданными флагами - это означало глубокое одобрение. Солдаты сделали нале-во и удалились строем, за ними двинулась процессия архипомидора.
-На каком языке он молился? - спросил Алексей.
-Ну, языки он всегда учил легко...- ответила Татьяна.
6.
Утром, в теплице к Алексею подошёл Али, поздоровался. Алексей удивился: они не общались. Али делал вид, что они незнакомы, а Алексей не настаивал.
-Там, на складе,- коротко сказал Али,- новый ящик с пестицидами. Классный яд. Всех паразитов уложит. С гарантией!
7.
Разбитый джип петлял по серпантину, опускался из верхней пустыни в нижнюю. Там, внизу, дорога пролегала между красных гранитных гор на востоке и холмистых долин на западе, стрелой пронзала мёртвую страну. Бесчисленные холмы из камней и слежавшейся пыли-лёсса отливали жёлтым, розовым, голубым; чернел базальт древних вулканов. Местами, во впадинах приютились маленькие рощицы акаций - глубоко под землёй залегла вода. Вблизи казалось, что акации цветут большими красными цветами, только листья у этих деревьев неестественно темнели,- они были мертвы, задушены вьюном-паразитом.
-Как на Луне, - сказала Татьяна.
-Не знаю, не бывал,- отвечал Алексей, он находился за рулём джипа.- Но в конце пути будет море, корабль, оплаченные билеты и новая жизнь! Хорошо, что мы теперь поданные Алластана,- спасибо Али, помог с документами. Скоро, глядишь, и к себе переправимся. Заработали мы хорошо - на всё хватило: на машину, на покупку билетов.
-А где Али?
-Командует разоружением банд зулумбийцев. Они стали такими ручными! Опыление!
-Да, быстро подсели на наркотик, который получается после обработки помидоров тем ядом... Через два месяца злодеи превратились в овечек: только колются да спят! Видят сны про мир-фантом, про далёкую планету... Отупели! Даже службу безопасности и сопртивление поддерживать не могут. Всех уж, наверное, повязали.
-Прекрасные сны. Они живут грёзами, а сами в руках Али,- он арестовывает их, затем милостиво снабжает зельем. Вот это садоводство: превратить в растения диких тигров!
-Это всё началось, когда с помощью "безвредной" вакцины "избранные" решили создать идеальных рабов, которые бы их обслуживали, но в результате сами оказались в рабстве,- заметил Алексей.
-Что же стало с "избранными"?
-Они нищие, никому не нужные, живут в палатках, пасут коз, иногда воюют друг с другом, делят скот, женщин, спорят из-за каких-то крошечных территорий, бредят, конечно, о своей избранности. В общем, действительно живут, как в своих преданиях... Им даже не разрешают иметь огнестрельного оружия - только копья, луки со стрелами да мечи; никаких машин - для передвижения лишь лошади, ослы, верблюды. Прямо как в сказке.
-Поражает всепоглащающая ненависть друг к другу, хотя, наверное, все люди таковы!- заключила Таня.
Здесь мы останавливаем повествование, прощаемся с нашими героями, у которых всё будет хорошо и с кончившейся Страной.
Эпилогом нашей истории послужит запись, которую нашли в дневнике Алексея, забытом в брошенном джипе. Может кто-либо из читателей сможет постичь суть двух маленьких заметок?
Эпилог.
***
Сборщик спросил у Зелёного Гороха: "Возможно, чтобы все произошли от двух перволюдей, мужчины и женщины? Ведь тогда были бы одинаковые: если прародители белые, рождались бы только белые, а от двух разных рас - смешанные, но всё равно, нечто среднее. На Земле обитают три рассы: белые как мы, монголы и негры. Почему?"
Горох ему ответил:
"Это селекция. Выведены разные сорта. Но и внутри каждого сорта - различия.
Ты работал с таиландцами, тебе тяжело работать по семь часов в день пять раз в неделю. Они работают пять лет кряду по пятнадцать часов в день, почти без отдыха, едят специальные наркотические семена, копят свои копейки. Какой белый согласится так жить,- да ни за какие деньги!
Взять "избранных" жителей страны. Это азиаты. Им нужны рабы, деньги, власть. Они плодятся как крысы, чтобы укреплять клан, покупают рабов из-за границы; цель жизни - стать хоть маленьким начальником. Главное - не работать руками. Им по барабану, как устроен мир. Для своего удобства, они твёрдо держаться тех примитивных понятий, которые прививают им школа и религия. Главные вопросы: мне это выгодно? Сколько я за это получу?
Вот деградирующий европеец. Вечно в депрессии, ломает голову над тем, как устроен мир и вселенная. Пытается что-то создать, смастерить. Владеть рабами ему утомительно. Плохо плодится и размножается.
Бессмысленный, за гроши, рабский труд таиландца.
Тупая алчность азиата - вечно ли будут с ним его деньги и богатства? Приносят ли они ему радость, если всю жизнь он крутит-вертит, мотается; голова его забита ерундой.
Тщетны любознательность, творческий порыв европейца: он так и не сможет познать, как устроена вселенная, все его творения - лишь мёртвые вещи.
Один стал рабом сознательно.
Другого обманули посулами и закабалили.
Третий думает: "Я господин, в моих руках судьбы невольников", но сам стонет под плетью вышестоящего, который приходит и в ночи, и среди бела дня - бьёт нещадно.
Четвёртый находится во власти иллюзий, умозаключений, а жизнь его утекает водой между пальцами. Если он ленив, то безвреден; если бодр и пытается реализовать свои мечтания, облачить их плотью и кровью, бросить под маховик времени,- много бед принесёт он в мир.
Чёрный фантом, пустая судьба - их друг, жена, любовница. Смердящие трупы - их дети".
Так отвечал Зелёный Горох на вопрос Сборщика о происхождении разных сортов людей.
***
Сборщик спросил у Смешливого: "Что будет с душой после смерти? Пребывает она где-нибудь или сразу входит в мир?"
Смешливый ответил:
"Жизнь души не прекращается ни на миг. С последним выдохом душа входит в новую оболочку, новое тело человека.
Жизнь не цель, а только остановки. Мы должны всё испытать в наших воплощениях, везде побывать, пока не достигнем конца времён этого мира. Мы проживём наши жизни во всех временах, родимся бедными и богатыми, будем воевать и возделывать землю, создавать и познавать. Каждое наше рождение дано нам, чтобы исправить то плохое, неправильное, что мы сделали в предыдущем.
Так будет до конца времён, пока не предстанем перед Ним, и Он подведёт итог жизням душ от начала времён до их конца, во всех воплощениях.
Но знай: мир наш единственный, и рождаемся мы в нём людьми, каждый в своём народе и религии.
(Здесь можно переходить к чтению рассказов "Потерянный мир")
(иллюстрация Е.Горохова "Копатель",2007г.,х.м.)
љ Copyright: Андрей Ярошевич, 2010
Свидетельство о публикации Љ21011031599
Список читателей / Версия для печати / Разместить анонс / Редактировать / Удалить
Рецензии
Написать рецензию
Злой цикл.
Может быть слишком прямолинейный, где то даже - "примитивный".
Спорные наблюдения.Хотя здесь к месту.
Но напор, ритм,страсть - хороши.
Стилистика хороша.
Интересно. Затягивает.
С уважением,
Андрей Шестаков Наум 20.11.2010 04:09 • Заявить о нарушении правил / Удалить
Сервер Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил сервера и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о сервере и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория - порядка 30 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двухсот тысяч страниц. Более точная информация - по данным независимых счетчиков посещаемости Top.Mail.ru и LiveInternet, которые расположены справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.