Ярошинская Ольга : другие произведения.

Когда падают яблоки. Глава 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    У состоятельного бизнесмена убивают жену и похищают дочь. Проходит два года, но безутешный отец не может смириться с потерей и продолжает поиски девочки. В отчаянии он соглашается принять помощь молодой провинциалки Вали, которая утверждает, что обладает загадочным потомственным даром и видела его жену во сне. Она уверена, что преступник - один из коллег погибшей женщины. Но как узнать, кто оказался способен на жестокое убийство, если каждый прячет свой скелет в шкафу? Валя надеется, что, распутав преступление, она сможет обрести душевный покой, найти свое место в жизни. Но что, если судьба предопределена свыше, и участь девушки - одиночество на хуторе среди болот, повторение жизни матери и бабушки? Или у Вали все же есть шанс обрести женское счастье?
Полностью здесь
  Павел рассматривал обычные белые хлопковые трусы с вышитой надписью "пятница". Они обтягивали крепкую девичью попку, владелица которой неумело крутилась вокруг шеста. "А ведь сегодня четверг, - подумал Павел. - То ли девчонка носит трусы неделю кряду, то ли у нее семь пятниц на неделе". Еще в девяностые такие же трусы-недельки были у его жены, Любы. Он купил их со стипендии у знакомого, который возил всякие мелочи из Польши, и подарил Любе на восьмое марта. Первое время она надевала трусы строго в соответствии с днями недели. Ему особенно нравились розовая суббота и зеленая пятница. Это потом уже ему стало безразлично, что на ней - хоть утонченная простота от Кельвин Кляйн, хоть кружевное безумство от Victoria`s Secret...
  Стриптизерша улыбнулась ему как старому знакомому. В свете голубоватых прожекторов ее кожа мягко светилась, длинные густые волосы отливали серебром. Несмотря на то, что Пятница явно была новенькой, чувствовала она себя вполне уверенно. Она не прилагала усилий, чтобы выглядеть сексуальнее - не мотала головой будто бы в безумстве страсти, не смотрела томно огромными глазищами, не снимала лямки простого, под стать трусам, белого бюстгальтера - скорее ее танец был похож на урок физкультуры, упражнения с шестом. Паша недоуменно поднял брови, когда девушка принялась ползти вверх по пилону, как по канату. Тем не менее, седой мужик с брылями как у бульдога, неспешно цедивший виски за соседним столиком, с интересом наблюдал за пионерским танцем Пятницы. Паше вдруг стала нестерпимой мысль, что вот сейчас девушку с такой искренней улыбкой и в трусах, как у его жены, подзовет старый кобель, будет шептать ей на ушко пошлости, брызгая слюной на нежную шею, а потом они уедут вместе куда-нибудь в кобелиное логово разврата. Паша небрежно махнул администратору и, поймав его взгляд, кивнул на девушку. Тот прикрыл глаза в знак того, что понял, и пометил что-то в блокнотике. Бульдог недовольно посмотрел на Павла, поджав отвисшие губы.
  - Ваше здоровье! - отсалютовал ему Паша бокалом с вином. Он вдруг почувствовал себя глупо, поскольку понятия не имел, что делать с девушкой. Трахать ее не хотелось - не его типаж, да и вообще, она выглядела слишком невинной, слишком юной, а его никогда не заводили школьницы... Привезти домой, включить диск с эротическими танцами и показать, как должна танцевать порядочная стриптизерша? Купить комплект нормального белья и отправить назад на сцену? Дать денег, много денег, чтобы хватило на обучение, лечение маме, откуп сутенеру, или на что там обычно копят проститутки?
  - Тоже мне, Ричард Гир выискался, спаситель шлюх, - пробубнил Павел себе под нос и поперхнулся вином. Он откашлялся и слезящимися глазами посмотрел на девушку, которая накинула фирменный розовый халатик заведения и уже сидела рядом с ним.
  - Валя, - Пятница протянула ему узкую крепкую ладонь, и он, чувствуя себя полным идиотом, пожал ей руку.
  - Паша, - хрипло ответил он и снова кашлянул.
  Бульдог за соседним столиком при виде этой сцены мелко затрясся от смеха и промокнул салфеткой выступившие слезы.
  - Поехали, - буркнул Павел. Он сгреб пиджак и подтолкнул Валю к выходу, краем глаза заметив, что к пилону вышла Эльвира - он обычно брал ее, или Анжелику, или Виолетту. А вот Валь раньше в "Танцующих ангелах" не водилось. Администратор учтиво открыл перед ними дверь, и Паша сунул ему в ладонь шелестящую купюру. Каждый месяц он оплачивал выставляемый ему "Ангелами" счет, но чаевые тут были в ходу, если не хочешь, чтобы перед твоим столиком танцевали девушки, которые потом обычно остаются мыть посуду на кухне.
  - Ну вот, какой клиент на нее повелся, - довольно сказал администратор, облокотившись на стойку бара, - а ты - деревня, деревня. На деревню вишь спрос какой.
  - Да свежее мясо почуял, вот и все, - равнодушно ответил бармен, протирая бокалы. - Чего ты ей трусы нормальные не выдал, кстати?
  - Ничегошеньки-то ты не понимаешь в позиционировании товара...
  - Тогда хоть хореографа бы ей нанял, что ли. Моя бабка и то эротичней жопой крутит.
  - Познакомишь? - подмигнул администратор.
  - Иди ты, - беззлобно махнул на него полотенцем бармен.
  Водитель Юра недоуменно уставился на девушку, которая, прихватив в гардеробе куцее пальтишко и потертый рюкзак, окончательно стала похожа на школьницу. Вдобавок, она сменила высоченные каблуки на удобные кеды и теперь едва доставала макушкой Павлу до плеча.
  - Че смотришь? - рявкнул Павел, и Юра мышкой скользнул за руль.
  В машине настроение Паши улучшилось. "И чего я кипячусь, - недоумевал он. - Никто меня насиловать не собирается, а если что - отобьюсь.". Он покосился на Валю. Девчонка смотрела на него во все глаза и счастливо улыбалась. "Дурочка какая-то", - недовольно подумал он, а вслух спросил.
  - Чему радуемся?
  - Как хорошо, что ты меня выбрал, - выдохнула Валя и взяла его за руку. - Ой, где ты поранился? Дай гляну.
  Юра выразительно закатил глаза, услышав такое фамильярное обращение, но тут же вернул невозмутимое выражение лица. Не дай Бог, босс заметит. Девушка озабоченно склонилась над туго перебинтованной ладонью.
  - Ничего страшного, - Павел спрятал руку в карман и отвернулся.
  "Дам денег, - решил он. - Выслушаю историю о несчастной жизни девочки из провинции, дам денег и отправлю восвояси. Скорее всего она соврет, и на следующей неделе я снова увижу ее в "Ангелах", но за воспоминание о Любе я заплачу, сколько она скажет... Если палку не перегнет, конечно".
  Огни столицы остались позади грязным желтым маревом, сменившись редкими фонарями периферии, и вскоре машина свернула на переулок подмосковного городишки. Водитель пикнул пультом, кованые ворота плавно разъехались, и машина подкатила к крыльцу. Дом выглядел простым, но основательным: красный кирпич, черепичная крыша, флюгер в виде кошки с загнутым в бублик хвостом. Аккуратно стриженый газон все еще зеленел, хотя деревья уже наполовину обнажили тонкие ветки. Седой охранник с густыми усами и выправкой бывшего военного стоял у открытой металлической двери, старательно отводя взгляд от Вали.
  - Добрый вечер, Павлвасильич, - охранник отточенным движением приложил руку к козырьку фуражки, и Валя окончательно уверилась, что перед ней военный в отставке.
  - Добрый, Прохор. Когда Юра машину в гараж поставит, проверишь территорию и ворота.
  - Как обычно, - немного обиженно протянул охранник, приглаживая усы.
  - Здравствуйте, - Валя приветливо улыбнулась охраннику, повесила пальтишко на треногую вешалку из светлого дерева и осмотрелась.
  Холл ослепил девушку - мраморный пол, люстра, низвергающаяся с потолка водопадом хрусталя, дубовые двустворчатые двери, ведущие в зал. Но когда Паша по-хозяйски положил руку на спину Вали и провел девушку наверх по широкой лестнице, она заметила, как разительно отличается второй этаж, не предназначенный для посторонних глаз, от демонстративной роскоши первого. Вышитые розовые слоники и смешные утята в простых деревянных рамочках улыбались со стен, пестрый лоскутный коврик, на котором так удобно сидеть, играя с ребенком, украшал пол квадратного коридора, куда выходили все пять дверей.
  - Там ванна, - кивнул Паша на дверь в конце коридора. Ему хотелось сплавить девушку хоть ненадолго.
  - А спальня там? - отозвалась Валя.
  Она двинулась в сторону комнаты, примыкавшей к ванне, но мужчина поймал ее за руку и открыл ближайшую дверь. Комната была похожа на мечту холостяка - у стены стояла монументальная кровать, застеленная "тигровым" покрывалом, напротив - огромная плазменная панель, возле нее - барная стойка, рядом с которой ютились пухлый диванчик из бежевой кожи и маленький стеклянный столик, слева от кровати встроенный шкаф. Единственное, что выбивалось из безликой модной обстановки - это кресло-качалка. Светлая кожа подлокотников была исписана фломастерами, сиденье продавлено и истерто. Девушка присела в него и осторожно оттолкнулась. Кресло жалобно скрипнуло. Валя наклонила голову, прислушиваясь к голосу кресла, а потом подошла к окну и закрыла простые белые жалюзи.
  - Пить будешь? - поинтересовался Паша, наливая себе бокал красного вина.
  - А что у тебя есть? - девушка подошла к мужчине и наклонилась, изучая содержимое бара. Паша отвернулся и тоскливо вздохнул, не зная, как начать разговор, а потом вдруг почувствовал сильный удар по голове и потерял сознание.
  ***
  - Эй, ээй, давай уже, приходи в себя, - Валя потрясла Пашу за плечо и бесцеремонно оттянула ему левое веко. - Я же вижу, что ты очнулся, не притворяйся.
  Мужчина со стоном приоткрыл глаза. Комната качалась со стороны в сторону, как тонущий корабль, Валино лицо перед самым его носом расплывалось в бесформенное пятно. Однако что-то в лице девушки насторожило мужчину. Он с трудом сфокусировал взгляд. Серо-голубые глаза смотрят с неуместным участием, чистая кожа, полные нежные губы, темные брови вразлет. Валя сдула прядь серебристо-русых волос, которая упала ей на глаза. Паша посмотрел внимательнее и понял, что показалось ему неправильным. На ней не было ни грамма косметики! Ну да - ресницы и брови, кажется, темные от природы, и волосы некрашеные. На нежно-розовом халатике "Танцующего ангела" вишневые брызги. Мужчина принюхался - терпко пахло вином. Богатый букет - кажется, он уловил нотку чернослива и древесный запах... Бутылкой по башке шандарахнула, сволочь! - Павел гневно посмотрел на Валю.
  - Ну вот, молодец, только не надо так сразу меня ненавидеть, - Валя погладила его по голове и задела шишку, которая тот час отозвалась ноющей болью.
  Паша дернулся, чтобы схватить нахалку, но его руки оказались примотанными скотчем к подлокотникам кресла-качалки. Во рту торчал кляп, скрученный из полотенца, которое обычно висело в углублении бара. Он что-то нечленораздельно промычал, и Валя села перед ним на корточки.
  - Прости за голову. Я об нее бутылку разбила, надеюсь, вино было не слишком дорогим. Это вынужденные меры. Ты должен выслушать меня.
  Паша дергался в кресле, которое раскачивалось все сильнее c жалостливым скрипом.
  Тем временем Прохор вернулся с улицы, повесил ключи в ящичек на стенке и прислушался.
  - Ого, хозяин разошелся, вона как скрипит.
  - А тебе только подслушивать и осталось, - ухмыльнулся Юра. Он разлил по чашкам кипяток из простенького электрического чайника.
  - Мне сорок пять, у меня трое детей, и моя жена, как ты в курсе, снова беременна. О чем это говорит? - Прохор подул на чай и отхлебнул.
  - Это говорит лишь о том, что в этом году у тебя был секс. Один раз.
  - Ну-ну. У тебя, может, и раза не было. Сидишь как привязанный. То за рулем, то вон тут, со мной.
  Юра помрачнел.
  - Не ну как скрипит! - восхитился Прохор.
  - Странно это все. Девка не его типаж совершенно. Зеленая совсем, - задумался водитель. - Слушай, Прохор, что-то тут не так. Вроде не скрипела раньше у него кровать. Да и в таком темпе скрипеть, уже кончить должен давно. - Юра встал. - Пойду проверю тихонечко.
  - А ну сидеть, - рявкнул Прохор. - Пойдет он... Вот смотрю на тебя - вроде нормальный парень, а только дерганый какой-то. Не мешай хозяину. Если понравилась девчонка, то и слава Богу. Молодая, глазастая. Вежливая... А то третий год уж пошел...
  Валя схватила кресло за подлокотники, и Паша перестал его раскачивать. Он откинулся на спинку и тяжело дышал, раздувая ноздри и пытаясь выплюнуть кляп.
  - Давай поговорим, - предложила девушка.
  Мужчина красноречиво скосил глаза на кляп.
  - Наверняка ты задаешь себе вопрос, что мне от тебя надо.
  Паша заинтересованно посмотрел на девушку и кивнул.
  - Ты думаешь, что мне нужны деньги, но это не так, - добавила Валя.
  Мужчина выразительно поднял брови. Брови у него были замечательные - темные, широкие, как два черных крыла, раскинувшихся над глазами. Наверное, еще пару лет назад Паша был очень привлекательным мужчиной. Тогда его карие глаза часто вспыхивали от смеха, узкие губы легко складывались в улыбку, а между бровями не пролегали скорбные морщины. И не было напряжения в поднятых как перед ударом плечах, в ладонях, постоянно сжимающихся в кулаки. Девушке на удивление легко удалось перетащить его в кресло, его ребра прощупывались даже через костюм. Валя поежилась и прошептала.
  - Тебе плохо, я знаю, можешь поплакать.
  Паша уставился на нее, а потом с садистским удовольствием качнулся в кресле и придавил девушке ногу, которую та неосторожно поставила под полозья. Валя громко вскрикнула от боли и со слезами на глазах запрыгала по комнате на одной ноге.
  Прохор поднял глаза к потолку и одобрительно кивнул. Они с Юрой молча чокнулись чашками и выпили еще по глотку чая.
  - Так, перейдем к делу, - отчеканила Валя. Она развернула кресло к кровати и села на нее, поджав ноги. - В твоей семье произошла ужасная трагедия. И я хочу тебе помочь.
  Глаза Паши сверкнули. Он снова попытался выплюнуть кляп, и Валя бесцеремонно запихнула пальцем полотенце поглубже ему в рот.
  - Тихо, пожалуйста. Ты не думай, что я сумасшедшая. Но в нашем роду у всех женщин есть особые способности. Родовой дар. Или проклятье... Мне снятся сны, которые больше, чем сны.
  Паша постарался вложить весь скептицизм в свой взгляд.
  - Месяц назад мне приснилась твоя жена.
  Он исподлобья посмотрел на девушку, и та вздрогнула от угрозы, сквозившей в его взгляде.
  - Вот, что я помню из сна, - продолжила Валя, стараясь не обращать внимания на красноречивый взгляд Павла. - Она сказала, что ты не виновен в ее смерти. Что ваша дочь жива.
  Плечи Паши едва заметно вздрогнули.
  - Еще она сказала, что я должна помочь тебе найти Динку.
  Паша зарычал, и стал дергаться в кресле.
  - Стой! - Валя вдруг положила ему руку на грудь, и мужчина замер. - Посмотри мне в глаза.
  Серо-голубые глаза девушки были таким спокойными. Павел чувствовал тепло ладони, ощущал свежее дыхание девушки на лице.
  - Вот так, - тихо сказала она. Зрачки ее расширились, они затягивали Павла, словно омут. - Дай руку.
  Павел не успел понять, когда она успела освободить его правую руку. В пальцах отдавалось биение ее сердца, ровное, спокойное, умиротворяющее. А потом он зажмурился от вспышки яркого света. "Сейчас ведь октябрь, - успел подумать он. - Откуда столько солнца". Он почувствовал, что теряет равновесие и падает. Паша с удивлением обнаружил себя лежащим на выжженной солнцем траве. Над ним простиралось чистое голубое небо без единого облачка. Велосипед, с которого он свалился, лежал рядом, переднее колесо, задранное вверх, медленно крутилось. Впереди, по тропинке, вьющейся через пшеничное поле, ехала девушка. Рыжая грива кудрявых волос ослепительно сияла.
  - Пашка, ну ты что! - девушка обернулась, бросила велосипед и подбежала к нему. - Грохнулся на ровном месте!
  - На тебя засмотрелся, - сами произнесли вмиг пересохшие губы, совсем как тогда, двадцать лет назад.
  - Дурак, - засмеялась Люба. Она села на траву рядом с ним, устроив его голову себе на колени, и откинула огненную копну за спину, а потом наклонилась к нему и быстро поцеловала. Паша обнял ее за шею и повалил в траву. Ее смеющееся лицо было так близко. Он мог бы пересчитать все ее веснушки, но вместо этого предпочел перецеловать их все. Пахло горячей пылью и скошенной травой...
  Паша вдруг почувствовал, что его затягивает в темный водоворот, он схватился за сухие стебли колосьев, пытаясь хоть на мгновение задержаться в прошлом, но очутился снова в своей комнате. Вместо колосков он сжимал прядь волос Вали. Мужчина медленно разжал побелевшие от напряжения пальцы.
  - Она показала мне эту сцену из вашего прошлого, - сказала Валя. - На случай, если ты мне не поверишь. Люба была очень красивой.
  - Сделай это еще раз, - взмолился Паша. Он схватил ее руку и прижал к своей груди. Девушка только покачала головой. Она встала, подошла к окну.
  Павел освободил вторую руку от скотча, но вставать с кресла ему не хотелось.
  - Где Динка?
  - Я не знаю, - ответила Валя. - Может, Люба и говорила мне, где ваша дочь, но я не помню. Мои способности еще не развились.
  - Кто убил мою жену?
  Валя молчала. Павел машинально потер руку. На бинте проступило кровавое пятно. Ладонь ныла так, будто ее неделю грызла бешеная собака.
  - Твой дар... Что ты можешь?
  - Я пока не умею ничего такого особенного, - пожала плечами девушка. - Мне снятся сны, в которых души людей - живущих или умерших - пытаются мне что-то сообщить. Иногда приходят внезапные озарения, которые касаются меня или близких мне людей. Бывает, снится мужчина, который, как мне кажется, моя вторая половинка... В общем, по мелочи. Бабушка говорила, что дар развивается, растет, как деревце. Сначала это семечко, которое ждет своего часа, потом пробивается росток, корни его оплетают сердце, проникая все глубже, ствол становится крепче. И если сейчас я не могу вспомнить и половины снов, а вспомнив - не могу понять, то со временем обязательно научусь...
  - И это у вас семейное?
  - Бабушка умела лечить людей. Ее знали во всей округе и обращались за помощью, когда врачи не могли помочь.
  Валя вспомнила, как однажды в их заводь, как огромный белый лебедь, заплыла яхта. Высокий мужчина с неопрятной бородой остался у трапа, он все время курил, и глаза у него были красные, как свежие раны. Женщина снесла с катера ребенка, мальчика. Он иногда открывал глаза, но казалось, что смотрит он вглубь себя. Бабушка пригласила женщину с ребенком в дом. Та начала что-то говорить, но бабушка остановила ее жестом. Слова здесь были не нужны. Из дома мальчик вышел сам. Он зажмурился от солнечного света, а потом заметил Валю, играющую с куклой на берегу.
  - Дай! - он требовательно протянул руку к кукле, и Валя прижала ее к груди. Еще чего! Эту куклу они сами сделали вместе с бабушкой. У нее волосы из серебристой лески, а глаза - голубые пуговицы. Рот бабушка вышила красными стежками, и кукла всегда улыбается до ушей. Потом они пошьют ей целый гардероб, бабушка обещала.
  Мальчик нахмурился и топнул ногой.
  - Хочу! Дай!
  Мама подтолкнула Валю в спину и громко зашептала:
  - Отдай, я тебе куплю новую, в магазине. Красивую, не такое чудище, как эта. Видишь, мальчик выздоровел!
  - Не отдам! - возразила Валя, пряча куклу за спиной. - Пусть ему его мама купит. И вообще, мальчики с машинками должны играться. А эта кукла - моя!
  И мальчик заплакал. Он визжал и размазывал по щекам сопли. Но вот странно, мужчина у яхты тоже плакал. Он присел на корточки и закрыл глаза руками, но Валя видела, как сквозь рыдания прорывается смех. Женщина вышла из дома. Она все бросалась целовать бабушке руки, и однажды той пришлось даже поднимать ее с колен. Тогда женщина обняла мужчину, и они так радовались, глядя на плачущего мальчика, как будто прекраснее ничего в жизни не видели. А мальчик орал все время, пока они возвращались на яхту, поднимали трап, отчаливали, и даже когда они отплыли довольно далеко, Валя слышала требовательный рев. Она еще тогда подумала, что этот мальчик на редкость противный...
  - И как ты собираешься помочь мне?
  - Любина душа пришла ко мне не просто так. Значит, я могу помочь. В интернете я нашла подробности дела. В убийстве и похищении подозревались твои конкуренты. Но слова Любы о том, что ты не виноват в ее смерти, наталкивают на мысль, что убийцу надо искать в ее окружении.
  Паша устало сел рядом с Валей, потирая перебинтованную руку, растревоженная рана никак не хотела успокаиваться.
  - Да нет никакого окружения. Люба родом из Тулы. Родители умерли, братьев-сестер нет. Есть дядька-алкаш, Люба ему раз в полгода деньги высылала. Так он, когда очередную подачку не получил, звонил и возмущался. Я ему - умерла Люба, а он мне - а как же деньги. В общем, не заинтересован он был в ее смерти, совсем. Подруги со временем отсеялись. У всех своя жизнь, свои заботы. Кто-то завидовал. В бассейн она ходила, чтобы прийти в форму после родов, но ни с кем там не общалась. Люба плавала как рыба, без остановки, в душевой трепаться тоже не особо удобно. А в последний год учудила - устроилась на работу. Мне назло. Я предлагал - неймется тебе, давай к себе устрою, так нет, все сама... Хотела доказать что-то. Ребенка годовалого на няньку. А ведь мы Динку так долго ждали - моя вина, когда студентами еще были, Люба залетела, а я на аборт отправил. Думал - рано, побоялся. Потом еле родили. Люба почти всю беременность в постели пролежала. Расплылась, конечно. Вот и ходила бы в бассейн, или там на шейпинг. А на работу зачем? - Паша возмущенно посмотрел на Валю, будто ища поддержки, а потом махнул рукой. - Коллег опрашивали - там такие мыши серые, укусить не способны, не то что загрызть.
  - А няня что? Она точно ни при чем?
  - Няню в первую очередь проверяли. Она по рекомендации, из агентства, Динка ее любила, звала - мама Рая. Люба ревновала страшно, а все равно на работу ходила. Раиса очень переживала, когда все это произошло. Она без вопросов на детектор лжи согласилась, и плакала все время. Алиби у нее железное - ее тогда в больницу положили аппендицит вырезать. Прохора я нанял год назад, Юру - чуть раньше, я одно время сильно пил, - признался Павел, - и не мог ездить за рулем, да и рука... а сейчас привык к водителю - удобно.
  Валя немного смутилась, но все же спросила:
  - А у Любы не было соперницы? Женщины, желающей занять ее место?
  Павел походил по комнате, спрятав руки в карманы.
  - Не стану врать, у меня была любовница, но мы расстались с ней за несколько лет до того, как... И она вышла замуж и укатила в Америку, прислала как-то фотки - на фоне коттеджа, под пальмой, с ребенком на руках, счастливая. На работе влюбленных в меня секретарш не имеется. Поверишь ли, одни мужики.
  - Что же это за бизнес такой? - удивилась Валя.
  - Айтишная контора, - пожал плечами Павел. - Оно и удобнее. В самом начале взяли секретаршу. Леночку. И однажды трое влюбленных программистов начистили друг другу физиономии, выяснив, что Леночка не хранила ни одному из них верность. Секретаршу уволили, больше девушек не брали. В итоге все прекрасно: никаких служебных романов, от работы ничего никого не отвлекает. Правда, однажды к нам гей затесался, но вскоре сам уволился, наш брутальный коллектив ему не подошел.
  - Милиция все еще занимается расследованием?
  - Наша доблестная милиция давно сложила оружие, взятки берут охотно, но ничего не делают. Они говорят, ну... что если прошло столько времени, то скорее всего Динка...
  - Она жива, - уверенно сказала Валя.
  - Я нанял очередного детектива. Андрей Синицын, хороший парень, с рекомендациями. Он расследует версию, по которой в случившемся виноваты именно мои конкуренты.
  - Думаю, мне стоит попробовать устроиться на работу в Любину контору, - решила Валя. - Если это единственный ее личный круг общения. Внедрюсь в коллектив и постараюсь выведать что-нибудь. В газетах писали, что она работала бухгалтером, но название фирмы не упоминали. Мне нужна эта информация. Она ведь не была просто приложением к мужу-бизнесмену. Она жила своей жизнью, общалась с друзьями, интересовалась чем-то... Я хочу хотя бы попытаться найти Динку.
  - Спасибо, - искренне поблагодарил ее Паша. - Скорее всего, ты... ну, немного не в себе, может, с некоторыми необычными способностями...
  Валя укоризненно на него посмотрела.
  - Я рад, что ты здесь, - смутился Павел. - Понимаешь, все говорят, что я должен жить дальше, смириться, но я не могу. Не могу! Каждую минуту, каждую секунду я думаю о том, где моя дочь, что с ней сделали. Что с ней могли сделать. Иногда я думаю, лучше бы она умерла. И я бы узнал, что она не страдает. И то, что я увидел, когда обнаружил Любу... Эта картина постоянно всплывает у меня перед глазами. Я закрыл спальню и детскую, я никогда туда не захожу. Я бы продал дом и перебрался назад в Москву. Мы с Любой переехали сюда только ради ребенка - чище, спокойнее - вот ирония, да, - невесело ухмыльнулся он, - хотя я и стал проводить полжизни в пробках. Но у меня все еще есть надежда, что однажды похитители позвонят сюда. Или Динка убежит от них и найдет дорогу домой, хотя, скорее всего, она и меня не помнит, не то, что дом. Ей было всего два годика...
  Девушка замерла и приложила палец к губам. Паша услышал шепот за дверью.
  - А я говорю случилось что-то! Никогда он баб на ночь не оставлял.
  - Да может во второй заход пошел. Или разговаривают.
  - О чем ему со шлюхой трепаться? Вдруг она накачала его чем!
  Паша распахнул дверь и увидел Юру и тянущего его за край рубашки Прохора, которые тут же замолчали.
  - В чем дело? - сухо спросил он.
  - Да мы... это... отвозить девушку надо? - сконфуженно пролепетал Юра.
  - Не надо. Валя поживет здесь некоторое время. Юра, ты свободен, завтра как обычно. Прохор, бди давай.
  ***
  Валя устроилась в гостевой комнате, примыкавшей к холостяцкой спальне Паши. Голые стены сияли стерильной белизной. Лишь на одной из них, напротив кровати, висели часы в форме огромной стеклянной рыбины. Она неодобрительно косила красным глазом, оттопырив нижнюю губу, будто намекая непрошенным гостям, что они злоупотребили гостеприимством хозяев, и пора бы и честь знать...
  Валя села на кровать, бросив рюкзак на пол, поболтала ногами. Потом встала и выглянула в окно, зачем-то заглянула под кровать. Что-то казалось ей странным, но она не могла уловить - что именно. Она вынула из рюкзака тряпичную куклу, пригладила ей встопорщенные волосы, повернула, словно показывая старой подружке новую комнату, затем усадила на тумбочке у изголовья. Та уставилась голубыми пуговицами прямо на рыбину. Валя усмехнулась. В этой игре в гляделки не могло быть проигравших. Девушка легла на кровать и закрыла глаза. Через мгновение она поняла, что показалось ей странным - она ничего не чувствовала: не было того легкого шепота, тише дуновения ветра, который встречал ее всюду, куда бы она ни пришла. Стены домов впитывают в себя эмоции хозяев, их горечи и радости, стены хранят отголоски ссор и любовных признаний - здесь не было ничего. По-видимому, до нее в этой комнате никто не жил. Валя распахнула глаза и недоверчиво улыбнулась. Комната молчала и будто ждала. Девушка задумалась, а потом, прикрыв глаза, тихонько запела:
  Мы оба понимали, что не надо слов
  Но мне так жаль сейчас, что я молчала.
  Теперь я знаю, в мире есть любовь,
  Она всему начало.
  Живешь ты в моих снах и в первом снеге,
  И в солнечных лучах, и в быстром беге,
  В стремительном полете птицы в облаках,
  И в лунном серебре, и в трепетных мечтах.
  Молю я об одном, при свете ночника
  Твоей лишь быть, не надо мне другого
  И пусть нас разделят века
  Я знаю, мы встретимся снова
  Я знаю, мы встретимся снова.
  Последнюю строчку Валя прошептала. Она выбрала мамину песню. Ей хотелось верить, что мама поет о ее отце. Девушка завернулась в одеяло, подоткнув его со всех сторон, как когда-то делала ее бабушка, и прислушалась. Ей стало уютнее, и комната будто ожила - качнулись шторы, по потолку пробежал луч света от проезжающей машины, кровать вздохнула под тяжестью тела. В соседней комнате Павел мерил шагами пол, потом жалобно скрипнуло кресло-качалка - ему сегодня досталось. Снизу тихо спорили Юра и Прохор. Наверняка, обсуждали ее затянувшийся визит. Они оба ей понравились. Прохор - основательностью, Юра - искренностью, а еще она чувствовала, что они оба преданы Павлу и по-настоящему переживают за него. Валя привыкла подходить со всей серьезностью даже к случайному знакомству. Она пыталась понять, что за человек перед ней, какие мотивы им движут, о чем он мечтает. Сказывалось то, что совсем недавно она могла не видеть новых людей месяцами - на хуторе, где родилась и выросла девушка, гости появлялись не часто.
  Валя мысленно перенеслась в родной дом на полгода назад. Она часто возвращалась к тому разговору, придумывая, что она тогда могла сказать...
  ***
  - Завтра я уйду.
  Бабушка расчесывала Вале волосы перед сном, и девушка снова чувствовала себя ребенком. Она видела отражение в зеркале - себя, сидящую на стуле, и бабушку позади. Небо почернело, слышались далекие раскаты грома, и они не стали включать свет - зажгли свечи, и комната в деревянном доме стала еще меньше и уютней.
  - Куда ты пойдешь? Можно, я с тобой?
  - Нет, солнышко, - вздохнула бабушка. - Если бы ты только знала, как мне не хочется оставлять тебя одну...
  Она бросила быстрый взгляд на фотографию, с которой серьезно смотрела Валина мать.
  - Долго тебя не будет? - заволновалась Валя.
  Бабушка промолчала в ответ, снова и снова проводя щеткой по светлым прядям, струящимся в ее руках.
  - Ты ведь знаешь, я всегда с тобой, - сказала она наконец.
  Валя нахмурилась, дернула плечами, и бабушка выпустила волосы, мягкой волной укрывшие спину.
  - Ладно, поезжай, - сухо разрешила девушка. - Если тебе так уж нужно.
  Небо прорезало молнией, и Валя вдруг схватила всю картину целиком - деревянные стены, дубовый стол, три стула - один задвинут, рядом с полосатым половичком узкая кровать, подушка в белой наволочке с вышитой в уголке бабочкой, на тяжелом комоде фотография матери, обернутая траурной ленточкой. Бабушка стоит у окна, русые волосы, побитые сединой, собраны в узел, пальцы перебирают янтарные бусы, висящие на шее - подарок деда. Вспышка молнии подсветила бабушку, и на миг показалось, что ее окружает серебристый кокон. Свет пронизывал ее волосы, отражался в глазах, скользил по складкам длинной юбки, превращая женщину в неземное существо.
  Утром Валя нашла бабушку мертвой в ее постели.
  Следующие месяцы девушка жила будто заводная кукла. Она вставала, умывалась, занималась хозяйством, а когда дел не оставалось - садилась на камень в заливе и просто смотрела на небо. Солнце прокладывало один и тот же путь, облака мчались как в ускоренной перемотке. Когда темнело, Валя шла домой и падала на кровать. Ночью она отключалась и не помнила снов. До тех пор, пока к ней не пришла Люба.
  Сны дали ей цель в жизни, заставили двигаться дальше. В интернете Валя нашла подробности дела, узнала, куда ей ехать. Потом был поезд, в котором Валя чуть не рехнулась от обилия людей, желающих открыться перед первым встречным. Она бросалась искренне сопереживать и восторгаться удивительными перипетиями судеб, но потом поняла, что для ее попутчиков это просто игра, возможность прожить выдуманную жизнь, самоутвердиться перед наивной девочкой из глухой провинции. Валя быстро научилась отделять выдумки от истины. Так что, выходя из вагона в Москве, Валя думала, что готова к встрече со столицей. Но Москва оглушила ее - ритмом, звуками, запахами. Девушка на автопилоте села в такси и попросила отвезти ее в ближайшую гостиницу. Она надеялась отдохнуть от впечатлений, но когда легла в гостиничную кровать, ее голова наполнилась голосами. "Хоть бы не забеременеть, хоть бы не забеременеть..." "Вот козлы эти япошки, почти сошлись на двадцати, нет же - восемнадцать. Уже язву себе заработал на суши проклятых..." "Не хочу домой возвращаться, дети, вопли, тут хоть высплюсь, заказать проститутку? Дорого. Что там по телику..."
  Домашний адрес Павла Острова Валя не смогла найти, не смотря на обилие заметок об убийстве его жены. Сработала журналистская этика. Зато его офис легко вычислила с помощью интернета. Но вот пробиться к Павлу оказалось невозможно. Валю завернули еще на входе в здание, и она бросила эту затею. Ей надо было не просто поговорить с ним, но и заставить выслушать. К тому же только он мог дать ей личную информацию о Любе - о ее привычках, друзьях, врагах...
  Огромный черный джип Павла вылетал из подземной парковки офиса с утробным ревом, сверкая полированными боками, и быстро отрывался от импровизированной погони - таксисты на раздолбанных тачках не могли угнаться за ним по кольцевой. Только по четвергам машина сворачивала с обычного маршрута и, покрутившись по московским улицам, пряталась под развесистым кленом у стрип-клуба "Танцующие ангелы", про который поговаривали, что девушки там не только танцуют. Валя, стоя под мигающей неоновой вывеской с нежно-розовым крылатым созданием, устроила перебранку с охранником, отсеявшим ее на фейс-контроле. Видите ли, нельзя туда в джинсах.
  - Да и вообще, ты сюда лучше не суйся, у нас девчонки свои, клиенты давно поделены, пришлых не любят. Сколько выносили отсюда - с выдранными волосами и расцарапанными рожами - вспомнить страшно, - отговаривал ее охранник, видя решимость девушки. - Небось, не поступила, да? У нас первая волна таких студенток-неудачниц в августе идет, ты еще долго продержалась. Ты вот что, если решила этим заняться, то приходи на следующей неделе в среду, хозяин кастинг проводит после обеда. А нет - так можешь в кафешку напротив попробовать устроиться, там посуду мыть некому уже вторую неделю.
  К счастью, Валя, прожив большую часть жизни в тесной связи с природой, не стеснялась раздеваться и не видела ничего постыдного в обнаженном теле. Она часто купалась голышом, а потом обсыхала на солнце, растянувшись на горячих камнях, как ящерица. В среду она легко прошла в клубе кастинг, благодаря естественности и крепкому ладному телу, а ночью с четверга на пятницу уже лежала в постели в Пашином доме и размышляла о том, что ей наверняка помогают какие-то неведомые силы, ангел-хранитель или судьба, которой она не побоялась следовать.
  Валя закрыла глаза и перенеслась домой - плавное течение реки, камыши перешептываются у пологих берегов. В излучине реки улыбается полоска желтого песка, на которой бородавкой выделяется бурый валун, заросший водорослями. Берег бежит вверх, расцветает одуванчиками и клевером, упирается в добротный дощатый забор. Сюда редко приходят без острой надобности, хотя к калитке приделан аккуратный деревянный молоточек, деревья в саду пахнут медом, а из очага тянет свежим хлебом. В деревне, что раскинулась на другом берегу реки, знают, что это ведьмин двор.
  Деревянный дом, выглядывающий из-за забора, выстроил еще Валин прадед. Узкие оконца со ставнями, украшенными резьбой, массивные двери - дом выглядел крепким и основательным, такой простоит еще лет пятьдесят.
  ***
  В уютной бревенчатой избушке сегодня будто не хватало воздуха. Мама и бабушка ходили молча, не глядя друг на друга. И это уже не в первый раз. Валя чувствовала между ними какое-то напряжение, но и не подозревала, что сама была тому причиной. Она вздохнула и прижалась носом к стеклу. Всю ночь шел дождь, земля размокла, водяная взвесь парила в воздухе - то ли дождь, то ли туман.
  Дом стоит на холме на берегу реки, в период паводков подступающей под самый забор. Склон холма, летом утопающий в траве, - отличное пастбище для их коровы, щедрой доброй пеструшки. За лугом начинается роща, радующая взгляд яркими красками осени. Валя знает ее как свои пять пальцев и может насобирать полное ведро сыроежек с закрытыми глазами. Рощицу можно пройти минут за двадцать, потом она делится на две части. Если пойти налево, березки становятся все тоньше и ниже, земля под ногами мягче, в воздухе повисает густая сырость, и вскоре ноги вязнут, проваливаются под обманчивыми кочками - начинаются знаменитые полесские болота. Если путник забирается вправо, то все чаще появляются темно-зеленые ели с раскидистыми лапами, скрывающими целые семейства боровиков. По ельнику летом можно дойти до автострады, оглушающей шумом после лесной тишины. Но уже в конце осени овраг, рассекающий ельник как глубокий шрам, засыпает снегом, ходить по нему опасно - можно провалиться под хрупкий наст, увязнуть в сугробах с головой.
  - Накрывай на стол, - мамин голос прозвучал сухо, как треск сучьев под ногами. В последнее время Мария еще больше похудела. Казалось, об острые скулы можно порезаться. Валя всегда сожалела, что похожа на своего неизвестного отца, а не на мать. Как хорошо, наверное, быть такой красавицей - восточные глаза, опушенные густыми ресницами, прямой тонкий носик, полные губы, алеющие на светлой коже, словно вишни на снегу. А еще точеная фигура и волосы - черная буря до самого пояса. Жаль, Мария редко улыбалась, хотя улыбка красила ее необыкновенно, несмотря на слегка выступающие клыки. Но даже неправильный прикус казался Вале красивым, он словно превращал шедевр в живую женщину.
  Девочка слезла со стула и побрела на кухню. Она взмахнула белой скатертью над столом, поправила углы с вышитыми кистями рябины, расставила тарелки с голубым ободком.
  - Что у нас на обед? - спросила она.
  - Угадай, - улыбнулась бабушка, и тут маму как прорвало.
  - А ну прекрати! - выплюнула она. - Чтоб я этого больше не слышала, никогда. Никаких примет, угадаек и что тебе снилось. Она - моя дочь. Я ее мать. И я буду решать, что для нее лучше!
  - И что же для нее лучше, Маша? - спросила бабушка.
  - Нормальная жизнь, вот что. Пусть вырастет, устроится на обычную работу - секретарем или там бухгалтером, встретит хорошего парня, выйдет за него замуж, нарожает детей и будет счастлива.
  - А ты уверена, что она будет счастлива? - спросила бабушка, и Валя впервые услышала, как она повысила голос. - Просиживая штаны каждый божий день на скучной работе и стирая носки мужику, который не способен ее оценить?
  - Найдет того, который оценит!
  - Что ж ты не нашла?
  - Потому что мама меня неправильно воспитала. Ах, ты особенная. Ах, у тебя дар! Да в гробу я этот дар видала! Я бы с радостью его лишилась, да я бы руку себе отпилила, если бы дар ушел вместе с ней!
  - Ну и дура!
  - От дуры слышу!
  Бабушка едва не уронила на стол чугунок с картошкой, от которой поднимался ароматный пар. Валя сидела за столом как мышка, переводя глаза с мамы на бабушку.
  - Помнишь, я ездила в Пинск пару недель назад? - бабушка положила Вале на тарелку несколько желтых рассыпчатых картофелин, сбоку примостила кусок жареной рыбки с коричневой хрустящей корочкой.
  Мать молчала, но бабушка продолжила, будто ни в чем ни бывало:
  - Я редко выбираюсь из дома, но тут не могла отказать старой подруге. Она родом из Журавин, мы дружили в детстве, пока их семья не перебралась в Пинск. Она работает в фирме, торгующей канцелярскими принадлежностями, бухгалтером. Нормальная профессия, как ты и сказала. У нее была коллега, тоже бухгалтер, назовем ее Наташей. И вот однажды, на новый год, она пропала. Вся семья была в сборе - муж, уже взрослые дети, еще одна пара друзей. Все веселились, выпивали, она выглядела слегка растерянной, отстраненной, машинально улыбалась шуткам, поднимала бокал, а потом вышла куда-то и исчезла. Заметили только через час. Думали, она на кухне или в туалете, мало ли. Потом обнаружили записку.
  Бабушка замолчала, накладывая картошку и себе.
  - Говори уже, - взорвалась мама, - к чему эти театральные паузы.
  - Мне не хочется мечтать, - сказала бабушка. - Вот что было в той записке. Бедная женщина поняла, что ей уже ничего не хочется. Под бой курантов ни одно, самое завалящееся желание не пришло ей в голову.
  - И это все? - удивилась мама.
  - Это все, - кивнула бабушка. - Когда я вошла в ее квартиру, я поняла, что ее уже нет в живых. Она пошла прямиком в лес. Ее недавно нашли, когда снег растаял. Но это не все. Когда я была у них в квартире, то заметила ободранный угол обоев, под которым виднелся какой-то рисунок. Я потянула полосу обоев, и она отпала, будто дожидалась меня. На стене обнаружилась изумительной красоты картина - склоненный в молитве ангел со свечой в руках. Я не разбираюсь в живописи, может, техника там и хромала, но это было настоящее чудо. Он будто дышал, пламя свечи трепетало в ладонях, и на его лике была и радость, и печаль, и нежность. Наташин муж сказал, что это она нарисовала, когда забеременела первым ребенком. Хотела поставить у этой стены детскую кроватку.
  - Почему его заклеили? - спросила Валя, впервые вмешавшись в разговор.
  Бабушка вздохнула.
  - Всем удобнее, когда рядом простой понятный человек. Когда Наташа отправилась в роддом, ее муж вместе со свекровью поклеили обои. Уютнее, сказали они, и комната стала светлее, и у всех так, а картину можно в магазине купить, репродукцию. Наташа рисовала с детства, ее хвалили, предлагали поступать в художественное училище, видели несомненный талант. Но родители настояли, чтобы она получила более надежную профессию. Потом вышла замуж за правильного мужчину. Может, она и рисовала еще какое-то время. А потом перестала. Мало времени на бессмысленное хобби. Не хватало денег на дорогие кисти и краски. Не знаю. Но я точно знаю, что это очень страшно, когда человек проживает не свою жизнь. Когда забывает о себе, становится лишь инструментом для удовлетворения чужих потребностей. Наташа казалась обычной женщиной: муж, дети, работа, все как у всех.
  - Да ненормальная какая-то, - рассердилась мама. - К чему эти трагедии. Хотелось рисовать - пусть бы рисовала. Тем более дети выросли, выкроила бы для себя время.
  - В том-то и дело, что рисовать уже не хотелось. Ей ничего не хотелось. Она пошла в лес, потому что же умерла. Огонь угасал в ее душе долго, годами, оставался тлеющими углями, крохотными искрами, а потом погас совсем, остался лишь пепел.
  Мама со звоном отложила ложку.
  - Даже есть перехотелось! И к чему ты это рассказала? Я же не запрещаю Вале рисовать? Хотя рисует она как кура лапой. Пусть поет, танцует, вышивает крестиком, играет на балалайке -пожалуйста! Все это можно совмещать с нормальной жизнью.
  - Она родилась в нашей семье, ее душа сама выбрала этот путь, - отрезала бабушка.
  - Не выбрала, - возразила мама. - Еще не выбрала. И я не хочу, чтобы ты ее подталкивала.
  - Ты же знаешь, что надо провести обряд, чтобы дар начал просыпаться.
  - Вот именно. Никаких обрядов, - мама повернулась к Вале. - Летом мы переезжаем.
  - Куда? - встрепенулась девочка.
  - В Пинск. Не столица, но все же цивилизация. Я купила квартиру, возле парка, почти на набережной. Она небольшая, две комнаты, но очень уютная. В сентябре ты сможешь пойти в школу, как остальные дети. А то что это такое - ездишь в школу раз в четверть, на лодке, словно дед Мазай, ни компьютера, ни интернета, не в прошлом веке ведь живем! У тебя появятся подружки. Может, запишем тебя еще и в какой-нибудь кружок или музыкальную школу.
  Мама щебетала, воодушевленно описывая прелести их будущей жизни, но Валя смотрела на бабушку. Та сдвинула брови, губы ее сжались в тонкую ниточку.
  - А бабушка? - спросила Валя.
  - Будешь навещать ее на каникулах. Иногда. - Мама подтянула к себе тарелку, взяла вилку. - Даже аппетит проснулся. Чудесная новость, правда?
  
  ***
  Паша долго ворочался в широкой пустой кровати. Один раз он даже встал и заглянул в гостевую комнату, где спала Валя, но, прислушавшись к ее мерному дыханию, тихо прикрыл дверь и вернулся в спальню. Он налил себе вина, открыл жалюзи и долго стоял у окна, глядя в ночную мглу. Они с Любой построили этот дом, пройдя через все тернистые этапы строительства: сначала сама идея - тихий мирный городок, дети играют на зеленой лужайке, не загаженной соседскими собаками, потом выбор проекта, такого, чтобы удовлетворял и амбициям Павла, и стремлениям Любы к домашнему уюту, потом прораб с дурной привычкой отключать мобильный телефон... Когда дом обставили мебелью и переехали, обнаружилось полное отсутствие освещения вокруг него - не критично, но жить в кромешной тьме не хотелось. Павел посчитал бессмысленным тратиться на ремонт всех фонарей переулка - все равно через пару недель, а то и дней, их разобьют - уверял он. Жена говорила, что это подростки стесняются целоваться при свете и таким образом создают себе романтичный полумрак. Полумрак, как же, бушевал Паша, тут темно как у негра в ж... Люба делала строгие глаза - не при дочке, а маленькая Динка радостно улыбалась, демонстрируя первые зубки. Тогда Паша поставил два фонаря у дома. К его удивлению подростки их пощадили. И вот сейчас два бледно-желтых круга света напоминали ему глаза огромной кошки, затаившейся во тьме, беспросветной, как вся его жизнь. И казалось, что за границей зыбкого света нет ничего - одна лишь бесконечная ночь, и весь его дом кто-то острым ножом отрезал от мира, где есть солнце, где люди радуются жизни, где от нового дня ждут чего-то прекрасного, где все так, как должно быть. Наконец Паша решил лечь в кровать, уверенный, что сегодня ему не удастся заснуть, и тут же провалился в свой самый страшный кошмар.
  Солнечный зайчик пляшет у него на щеке, дразня ресницы ярким светом. Тюль в легкомысленные ромашки колышется, он почувствовал легкий укол недовольства - Люба снова оставила форточку открытой, а ведь у него больное горло. Недовольство тут же прошло, когда он представил, как сейчас повернется к ней и увидит разметавшиеся рыжие кудри, легкий румянец, делающий ее совсем молодой. Он по старой привычке слегка подует на ее лоб, и губы жены дрогнут, а зеленые глаза в обрамлении золотистых ресниц сонно приоткроются. Люба потянется к нему и станет разглаживать поцелуями следы от подушки, отпечатавшиеся на его щеке. Паша редко ворочался во сне, обычно он просыпался в той же позе, в которой засыпал, и его крепкий сон часто становился поводом для семейных шуток. Он перевернулся на бок, предвкушая обычные утренние радости, и солнце исчезло.
  Темно-багряные щупальца ползут к нему по белой простыне. Любины руки вскинуты вверх, за ними тянутся две запекшиеся полосы, два кровавых крыла. Глаза широко раскрыты. Рот застыл в безмолвном крике. Паша кидается к ней, трясет за плечи, целует бескровные губы. Ее голова запрокидывается под неправдоподобным углом, тяжелые капли срываются на промокшую насквозь подушку, и Паша разжимает руки. Люба падает, повернув голову, будто не желая его больше видеть, узкая алая полоса на шее распахивается как звериная пасть. Он отворачивается, не в силах сдержать рвущий грудь крик. Настежь распахнутая дверь детской, любимая кукла Динки, без которой девочка отказывается засыпать, неловко лежит на пороге комнаты. Детская кроватка пуста...
  Паша проснулся от собственного крика и сел, стараясь унять дыхание. Он быстро содрал бинт с ладони и привычным движением вдавил палец в старую рану. Стиснув зубы от вспышки боли, он ногтями раздирал подернувшуюся тонкой коркой сукровицу. Через несколько дней после убийства жены и похищения дочери, когда он был на грани сумасшествия, Павел обнаружил, что физическое страдание может ненадолго вытеснить душевную боль. Тогда он впервые воткнул кухонный нож себе в ладонь. Проворачивая коричневую деревянную рукоятку, он орал от боли, но в то же время чувствовал огромное облегчение. Это стало его спасением. Днем у него еще получалось вытеснить воспоминания с помощью работы, алкоголя, продажных женщин, но ночью он оставался беззащитным перед старым кошмаром. Павел привычно перевернул влажную подушку другой стороной, прижал израненную руку к груди и закрыл глаза, тихонько поскуливая, как старый больной пес.
  Вале снился сон. Она кралась по еловому лесу, прячась за колючими ветками, погружая босые ступни в мягкий мох. Огибая высокие заросли малины, она губами сорвала сочную ягоду и раздавила ее языком. Девушка зажмурилась от наслаждения, но не стала задерживаться. Запах манил ее дальше - терпкий аромат жертвы, которая пытается убежать. Ноздри Вали затрепетали как у хищника, преследующего добычу. Она явственно видела след - запах прозрачной голубой лентой плыл по воздуху, переплетаясь с лучами солнца, спускающимися нитями сквозь густые кроны деревьев.
  - Ты был здесь, я чувствую тебя, - прошептала она. Лес подхватил ее слова, понес дальше в шелесте листвы, шуршании травы... Девушка прибавила шаг, она знала, что надо торопиться и бежала все быстрее и быстрее, легко уклоняясь от веток. Она едва успела остановиться перед обрывом, взмахнув руками и удержавшись на самом краю. Внизу шумела река, разбиваясь на порогах, кружась веселыми белыми бурунами. Девушка заметила в воде гибкое тело речной форели, поднимающейся вверх по течению. На другом берегу стоял мужчина. Валя глубоко втянула воздух, прикрыв глаза. Это его запах вел ее. Мужчина смотрел на девушку, но она не могла разглядеть его лица. Мешал свет, льющийся из его глаз. Валя почувствовала тепло, поднимающееся от пальцев ног, наполняющее ее как сосуд, в груди появилось легкое приятное покалывание, горло сжали слова, рвущиеся наружу, но она не могла произнести их.
  - Найди меня, - услышала Валя, а затем мужчина исчез в тени деревьев.
  Солнечная змея, обвившая тугими кольцами сердце девушки, стремительно разворачивалась и уползала вслед за мужчиной, оставляя в груди зияющую пустоту.
  - Постой! - крикнула Валя, обретя дар речи. - Покажи мне свое лицо!
  Но на другом берегу уже никого не было. Лишь покачивались серо-зеленые ветки старой ели.
  ***
  Андрей Синицын шел к своему работодателю с еженедельным визитом, сутулясь под тяжестью невыполненного долга. Он знал, что Павел Остров ждет от него чуда - найти его дочь, пропавшую два года назад, - и его тяготило то, что он не смог этого совершить. Пока что - неизменно добавлял Андрей, он никогда не терял веры в свои силы. С самого детства его восхищали сказки, в которых третий, младший сын, на которого никто не возлагал особых надежд и даже родители считали дурачком, завещав ему в лучшем случае облезлого кота, совершал немыслимые подвиги, побеждал драконов и обводил вокруг пальца седовласых колдунов. И получал награду в виде половины царства и коня в придачу - то бишь контрольный пакет, а также прекрасную принцессу.
  Андрея угораздило родиться третьим сыном. Вместо долгожданной доченьки, для которой заранее выбрали ласковое имя Анечка, матери вручили еще одного орущего пацаненка. Из роддома его выносили в светло-розовом кульке и чепце с кружевными оборками. Мама Андрея, которая раньше шла на поводу у мужа и воспитывала двух старших сыновей в строгости, вылила на младшего сына всю нерастраченную нежность. Она и привила ему любовь к сказкам. Отец же так возгордился выполненной им мужской функцией - шутка ли, три сына - что ушел отмечать рождение младшего, да так и не вышел из запоя. За пару лет из видного работящего мужика он превратился в затюканного алкаша со стеклянными глазами и вечно дрожащими руками, а потом и вовсе тихо помер у подъезда.
  Старшие братья относились к Андрею как к своей собственности. Никто на улице и глянуть косо на него не смел, так как мог нарваться на их крепко жалящие кулаки. Бить Андрея - только их привилегия. Жаловаться маме смысла не было, ведь на следующий день братья с удвоенным азартом наминали ему бока. И Андрей выбрал другую тактику - целый день он пропадал в школе, с готовностью соглашаясь на дополнительные занятия, будь то математика или английский язык, записывался на все бесплатные секции от плаванья до борьбы и даже был замечен в кружке юных рукодельниц. Хотя самым любимым его времяпровождением оставалось чтение интересной книги у мамы под боком.
  Со временем занятия спортом дали результат, и однажды он смог дать отпор братьям, расквасив обоим носы. К его удивлению, они не разозлились, напротив, одобрительно похлопали его по спине, размазывая кровавые сопли по физиономиям, а потом еще и рассказали всем друзьям, что из Андрюхи таки вышел толк. А тот и вправду вырос в справного богатыря, вымахав под два метра, раздавшись в плечах, и сохранив добрый нрав и оптимизм.
  После армии Андрей поступил в школу милиции, а потом устроился работать по специальности. Где еще предоставляется столько возможностей для геройства? Но на деле служба оказалась бестолковым времяпровождением, где больше времени тратилось на отчеты и пустую болтовню, чем на борьбу с преступниками. Нет худа без добра - за время работы в милиции Андрей, не особо утруждаясь, смог получить юридическое образование. Промаявшись несколько лет и окончательно разочаровавшись в своей работе, он написал заявление по собственному желанию и открыл частное детективное агентство. Вот где его должны были ждать настоящие приключения! Там, где госорганы оказываются беспомощны, приходит он - одинокий герой, гроза криминального мира - и вмиг побеждает плохих парней, которые начинают дрожать от одного имени Андрея Синицына. Черный Плащ и Чип и Дэйл в одном лице, - издевался он сам над собой, принимая очередного клиента - ревнивую жену, умоляющую прижать к ногтю блудливого мужа, или директора, сомневающегося в благонадежности сотрудника. Хорошую репутацию Андрей заработал быстро, он действовал аккуратно и эффективно, так что дела его шли в гору, и вот ему представилась возможность совершить настоящий подвиг. И как назло - никаких зацепок. Дочка Павла Острова как сквозь землю провалилась. Если бы Андрей не был таким неисправимым оптимистом, он бы согласился со своими предшественниками, которых нанимал Павел, в том, что девочка давно мертва. В глубине души детектив знал, что и работу эту он получил только потому, что разделил веру отца в то, что Динка жива, что она где-то дышит, смеется и плачет, играет в куклы и, может быть, еще смутно помнит отца.
  Андрей нажал на кнопку звонка сбоку от ворот и посмотрел в черный объектив камеры, направленный на него сверху. Если бы Павел принял такие меры безопасности два года назад, размышлял он, возможно, трагедии удалось бы избежать. Хотя Андрей и сомневался. Убийца проник в дом совершенно беспрепятственно, на дверях не осталось следов взлома. По лестнице тянулся кровавый след, даже на крыльце обнаружили капли. Входную дверь преступник оставил настежь распахнутой. Милиция не нашла отпечатков. Осталась пара смазанных следов, по которым не смогли определить размер. Разрез на горле был глубокий и ровный. На зубах Любы нашли несколько ворсинок - серая шерсть. Вероятно, ей зажимали рот рукой в серой шерстяной перчатке. Орудие убийства преступник забрал с собой, вместе с маленькой Динкой. Павел при этом даже не проснулся. Вывод напрашивался сам - действовал профессионал, которого вряд ли остановили бы камеры и старый охранник. Где-нибудь у ворот убийцу наверняка поджидала машина с водителем. Испуганная девочка могла бы поднять крик на весь квартал, и преступнику нужен был сообщник, чтобы помочь ее утихомирить. Но если убийца оглушил Динку, то он мог справиться и в одиночку, бросив ребенка на заднее сиденье или в багажник. Конечно, он мог вынести из дома уже труп девочки, в таком случае у него вообще не возникло бы проблем по дальнейшей транспортировке маленького тельца, но эту версию Андрей не хотел рассматривать.
  Ворота перед ним открылись, и он направился к крыльцу.
  - Доброе утро, Андрей, - поздоровался Прохор.
  - Здравия желаю, - ответил тот, отметив, что охранник выглядит подозрительно довольным. - Как жена, как дети?
  - Все живы-здоровы, слава Богу. Проходи в кабинет, дорогу знаешь, провожать не буду.
  Андрей повесил спортивную куртку на вешалку и заметил на ней скромное пальтишко.
  - У Павла гости? - поинтересовался он.
  - Может гости, а может и нет, - туманно ответил охранник, прячась в закутке. - Ты иди, он тебя уже заждался.
   Андрей вошел в кабинет, предварительно постучав в двери, и в очередной раз восхитился библиотекой, собранной хозяином. На деревянных полках английских шкафов, высившихся до потолка, книги были расставлены по определенной системе - вот тут французская литература, а тут - Чехов, но кое-где словари стояли вперемешку с детективами в мягких обложках и методичками по высшей математике. Бросались в глаза яркие переплеты сказок для самых маленьких и целый стеллаж книг для детей постарше - Незнайка соседствовал с Гарри Поттером, а Пеппи Длинный Чулок с "Динкой" Осеевой. Эти книги выглядели совсем новыми, ни разу не читанными, видно, Павел покупал их дочке "на вырост", догадался детектив. Оконное стекло в кабинете было витражным - золотые переплетающиеся ирисы с полураспустившимися бутонами. И свет, проникающий в окно, тоже становился особенным, золотым, так что даже в такой хмурый осенний день кабинет казался залитым солнцем. Андрей слегка позавидовал Павлу, что тот может в любой момент зайти в эту чудесную комнату, вкусно пахнущую бумагой, долго рассматривать книги, трогая упругие обложки, взять стремянку, притаившуюся в углу, и залезть повыше - наверняка там самое интересное, выбрать старый приключенческий роман, с драками, интригами и роковой любовью, и читать его до вечера, отрываясь лишь на то, чтобы хлебнуть чаю с капелькой согревающего бальзама. А можно выбрать книгу про путешествия отважных героев и отмечать их передвижения на большом глобусе старинной работы, если, конечно, речь не идет о хоббитах и Средиземье.
  Павел сидел за массивным столом, опираясь острыми локтями на полированную поверхность столешницы, на стеллаже за ним виднелись книги по экономике. "Глупость несусветная эта ваша экономика, - легкомысленно подумал Андрей. - Надо тратить меньше, а зарабатывать больше - вот и весь секрет". Возле окна он заметил девушку, сидящую к нему вполоборота, золотые блики витража заблудились в ее волосах, скользили по щекам. Гостья Павла листала книгу в толстой обложке, останавливаясь ни с того ни с сего посередине и улыбаясь, будто встретив старого знакомого. "Подругу завел, - решил детектив - Вот чему Прохор радуется. Ну и правильно. Жизнь продолжается". Валя повернулась, и Андрей вдруг почувствовал, что его сердцу стало тесно там, где оно до этого момента с комфортом помещалось. Оно забилось как дикая птица, попавшая в клетку, разгоняя кровь, волной захлестнувшей голову, и сыщик покраснел как мальчишка - и щеки, и уши пунцово зарделись, так что Андрею пришлось наклониться, будто бы завязать несуществующий шнурок на кроссовках с липучками, чтобы скрыть смущение. "Этого не может быть", - подумал он.
  Перед окончанием школы Андрей вместе с мамой ездил к тетке на юг Беларуси. Он уже толком не помнил, чем был вызван их визит - то ли родился кто-то, то ли женился. Но сама поездка ему запомнилась. Во-первых, они поехали вдвоем с мамой. Братья как-то откосили от родственного визита, предвкушая радость свободы от маминого контроля, и Андрей не стесняясь сидел с книжкой рядом с мамой на узком сидении плацкартного вагона, прижавшись к теплому боку и поджав колени. Во-вторых, Беларусь впечатлила его аккуратностью, уютом, отзывчивостью жителей. И, в-третьих, Андрей тогда впервые влюбился.
  Пареньку удалось вырваться из цепких объятий многочисленных тетушек и отправиться на прогулку по Пинску. Он погулял по местному парку, завернул во Францисканский костел, в маленькой кафешке со странным названием "Ласунак" полакомился сладостями по смешной цене. Прихватив пару пирожных и для мамы, он вышел на набережную. Река Пина неспешно катила мутные воды, огибая старую ржавую баржу, умершую у противоположного берега. Мимо проплыли плечистые парни на байдарках. А потом ноги сами понесли Андрея к большому прогулочному катеру.
  - Давай, пацан, запрыгивай, - предложил мужчина, отвязывающий трос от каменного выступа.
  - Билета нет, - замялся Андрей.
  - Пирожным угостишь?
  И вскоре Андрей уже стоял у бортика, зажмурившись от удовольствия. Солнце светило ему в лицо, вода пенилась у белоснежных бортов, и жизнь казалась восхитительно прекрасной. Он облазил весь катер, напросился в капитанскую рубку и даже подержал штурвал, познакомился с матросами, которые были рады похвалиться умениями перед восторженным пареньком и научили его вязать хитрые морские узлы. Когда катер огибал последнюю заводь, поворачивая назад, мальчик стоял у бортика, воображая себя пиратом, морским волком, изучающим таинственную бухту на предмет затонувших кораблей. И вдруг в нескольких метрах от катера вынырнула девочка, по виду на пару лет младше Андрея. Длинные волосы расплывались невиданным цветком, сильные руки уверенно и быстро рассекали воду. Девочка снова нырнула и потом с удовольствием отфыркалась. Андрей услышал тихий довольный смех. "Русалка!" - осенило его. Он едва не вывалился за борт и хотел позвать незнакомку, но не решился. Зато она повернулась к катеру и, заметив мальчика, улыбнулась и помахала ему рукой. Андрей тоже махнул ей, несмело улыбаясь. Русалка поплыла к берегу, от которого катер удалялся все дальше, и Андрей увидел, как девушка выходит из воды. Он не успел расстроиться, что у русалки нет хвоста - девушка была полностью обнажена. Она вытянулась на большом плоском камне, закинув руки за голову, и Андрей не сходил с места, пока заводь не исчезла из вида.
  Он никому не рассказал о необычной встрече, даже маме. Но когда вернулся домой, нарисовал портрет незнакомки. Цветными карандашами он изобразил большие серо-голубые глаза девушки, изгиб пухлых губ, разметавшиеся русые волосы. Замирая от волнения, он выводил на бумаге полукружия маленьких грудок со сжавшимися от прохладной воды розовыми сосками. Когда Андрей переезжал из отчего дома в отдельную квартиру, он нашел детский рисунок и не смог его выбросить. Глупо улыбаясь, он тогда вложил портрет русалки в папку с документами и забрал с собой.
  И вот теперь та самая, он почти готов поклясться, незнакомка сидит в кабинете его клиента, как у себя дома. Наметанным взглядом Андрей охватил и легкую растрепанность волос, и сонную припухлость глаз. На щеке у девушки до сих пор виднелся след от подушки, а на ногах красовались розовые тапочки. Очевидно, она здесь ночевала. Андрея обожгло волной ревности.
  - Валя, познакомься, Андрей Синицын - детектив, - представил его Павел, указывая гостю на кресло, - я тебе о нем рассказывал. Андрей, это Валя. Она вызвалась помочь в нашем деле.
  Девушка протянула Андрею руку, с интересом разглядывая посетителя, и он пожал маленькую ладонь, постепенно успокаиваясь.
  - Так вы из милиции? - спросил детектив.
  - Нет, - Валя внимательно изучала мужчину. - Ваше лицо мне будто бы знакомо, - заметила она.
  - Я посредственный тип, меня часто с кем-то путают, - улыбнулся Андрей.
  Девушка с сомнением посмотрела на него. Вряд ли такого забудешь. Высокий, плечистый. Темные волосы коротко подстрижены, но над самым лбом все равно виден вихор. Черты лица грубоваты, нос слегка скошен в сторону. Внимательные умные глаза и мальчишеская улыбка - подкупающее сочетание.
  - Чем же вы можете помочь? - уточнил Андрей, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом. "А вдруг это та самая девочка? Вдруг она меня тоже запомнила?" - встрепенулся он. "Ага, и нарисовала", - услужливо добавил внутренний голос.
  - Я попробую устроиться на работу в фирму, где работала Люба. Ее убил кто-то из ее окружения.
  - Откуда такая уверенность? Милиция неоднократно опрашивала всех ее коллег. Главное - нет мотива. А без мотива - нет преступления, - Андрей уселся в массивное кожаное кресло и вытянул длинные ноги, исподволь рассматривая девушку. Глаза те, кругленький носик, а вот был ли у русалки такой редкий серебристый оттенок волос, заплетенных сейчас в косу, - трудно сказать, тогда волосы выглядели темнее от воды. Скорее всего, просто похожа, уговаривал он себя. Андрей заставил себя смотреть в точку между бровей Вали. Именно там, как пишут, находится третий глаз, и если туда смотреть, то это позволяет наладить ровные отношения с человеком, кроме того, если сосредоточенно пялиться в лоб, то глаза не будут спускаться ниже - на нежные губы, выпуклые холмики грудей, угадывающиеся под дурацкой синей байкой, стройные ноги, обтянутые вытертыми джинсами.
  - А почему вы думаете, что ее убили именно конкуренты Павла? - с вызовом спросила девушка.
  - Потому что это почерк профессионала. Помните кадр из "Крестного отца"? Голова лошади в постели... - Андрей встретил взгляд Павла и осекся. - К тому же непонятно, зачем красть ребенка, если все затевалось ради Любы. Смерть - достаточная месть, не так ли? Нет, все делалось из-за Павла. Ребенок - это идеальный рычаг для манипуляций. Я думаю, просто не пришло время, не подвернулось достаточно выгодной сделки, в которой на чашу весов можно поставить Динку.
  - Павел, прости, если я неправильно поняла, - извинилась Валя, - но ведь ты не мафиози, не связан с криминальными структурами и даже не олигарх. Неужели ты так насолил кому-то своими айтишниками? У тебя вообще есть конфликты с конкурентами?
  - Это долгая история, - замялся Павел. - Мы начинали втроем - я, Саня Берговц и Аслан. Мы со школы дружили. В какой-то момент наши дороги разошлись. Всем хотелось власти и не хотелось делиться. Как это ни печально, дружба не выдержала испытания деньгами. Мы поделили бизнес. Саня стал производить программные продукты. Насколько я могу судить, дела у него идут ни шатко, ни валко: у нас в стране такая специфика потребителей - если можно украсть, то покупать никто не будет, а взламывать программные продукты наши хакеры умеют и любят. Вот и получается, что через неделю после выхода очередная новинка Берговца уже лежит в свободном доступе в Интернете. Аслан у нас был чем-то вроде крыши - утрясал вопросы с рекетом, ментами, проверками, конкурентами. Когда мы делили бизнес, он забрал себе нашего лучшего программиста, мы звали его Жека Мегамозг. Худой, жалкий, вечно от него потом несло, глаза огромные за очками, такой, знаешь, безумный профессор. И крыша у него слегка набекрень была уже в то время, все ему казалось, что кто-то против него что-то замышляет. Вот Аслан и использовал эту его манию на полную катушку. Жека ему создавал совершенно потрясающие программы безопасности офиса.
  - Это как, - не понял Андрей. - Жучки устанавливал?
  - Нет, не в том смысле. Вот представь себе обычный офис, - пояснил Паша. - У всех компы. И начальство не желает, чтобы хоть какая-то ценная информация с этих самых компов утекала. С помощью Жекиных программ можно легко отследить каждый чих любого сотрудника в Интернете. Исходящие письма, отзывы на форумах, посты в блогах - все автоматически проходит проверку на ключевые слова. Не говоря уже о базовых моментах, вроде ограничения доступа на развлекательные сайты, отслеживания времени прихода-ухода сотрудников и возможности в любой момент посмотреть, что отражается на любом мониторе. Мечта параноика, короче. Но крыша у Жеки скоро съехала совсем, и теперь по полгода Аслан оплачивает ему пребывание в психиатрических лечебницах, чтобы следующие полгода эксплуатировать Жекины таланты, а потом по новой отправить его в психушку. Причем у меня такое чувство, что это взаимосвязано. То есть, если бы Жека занялся чем-нибудь другим, то и психика его могла бы окрепнуть. А так - замкнутый круг. Организовать нормальный коллектив Аслан не может, поскольку сам ни в программировании, ни в бизнесе ничего не понимает. Вроде, в последнее время он погряз в криминале. Крышует кого-то, разборки устраивает. Слухи доносятся, все же были друзьями.
  - То есть ты оказался самым успешным из вас троих? - уточнила Валя.
  - Так и есть, - подтвердил Павел. - Я ориентируюсь на западных потребителей, они платят лучше и исправнее. Не продукты выпускаю, а оказываю услуги, в основном, продвижение сайтов, то есть и затрат почти никаких. Команда подобралась хорошая, гениев нет, но все крепкие середнячки. Работают качественно и в срок. За несколько месяцев до убийства Аслан и Саня приходили ко мне с предложением снова замутить совместный бизнес, но я отказался. Аслан был недоволен, сказал, что я пожалею.
  - Вот они и решили отомстить, - подхватил Андрей.
  Павел нахмурился и тоном, не терпящим возражений, приказал:
  - Андрей, возможно, ты и прав. Отношения с Асланом и Берговцем у меня напряженные. Хотя мне не хочется верить, что мои бывшие друзья могли так поступить. Но я бы хотел, чтобы ты оказывал содействие Вале. Возможно, ей понадобится какое-то разъяснение или помощь. Она не профессионал и даже не любитель.
  - Простите, если я лезу не в свое дело, но чем тогда Валя может нам помочь? Почему она?
  - Потому что так сложились обстоятельства, - отрезала девушка. Она смотрела в окно отсутствующим взглядом и вдруг добавила. - Беги за кошкой. Серая кошка с пушистым хвостом. Следуй за ней.
  - Это что сейчас было? - удивился Андрей.
  Валя повернулась к нему, серо-голубая радужка глаз почти исчезла из-за расширившихся зрачков.
  - Предчувствие. - Она вдруг смутилась. - Простите. Может, это и глупость. Я редко вижу что-то наяву, а не во сне. Но тут такой яркий образ. Если вдруг увидите такую кошку...
  Мужчина с иронией посмотрел на девушку, та опустила голову, рассматривая свои носки веселенькой полосатой расцветки, выглядывающие из тапочек. Он повернулся к Павлу в поисках поддержки. К его удивлению, тот смотрел на Валю с восторгом.
  "Ууу, как все запущено", - оценил ситуацию Андрей.
  - Хорошо, без проблем. Помощь и серая кошка, - он достал визитку и протянул Вале. - Звоните в любое время.
  Девушка взяла маленький бумажный прямоугольник, повертела его в руках, набрала номер на обшарпанном мобильном телефоне и, дождавшись трели в кармане джинсов Андрея, нажала на сброс.
  - Теперь у вас тоже есть мой номер.
  Андрей замялся, но все же спросил у Павла:
  - Вы это серьезно? Видения? Экстрасенсы? Вы в это верите?
  Мужчина пристально посмотрел на Андрея, и тому вдруг стало стыдно. Он уже не хотел знать ответ, но Павел прервал затянувшееся молчание:
  - Я готов поверить во что угодно. Ангелы, вещие сны, инопланетяне, осьминог-предсказатель - мне плевать. И да, я верю, что в мире существует что-то такое, что мы не осознаем до конца. Валя мне показала картину из прошлого, моего прошлого, которую она никак не могла подсмотреть... Я ей верю. Точка. Больше это не обсуждается, - он потер лицо ладонями. - Новости есть?
  - Берговца пришлось отсеять, - ответил Андрей. - Я проник в доверие к его экономке. Она достала ежедневник. Вот отсканированные страницы за два месяца до и после... происшествия, - протянул он кипу бумажных листков. - Никаких подозрительных записей, страницы не вырваны. И у него все-таки пять детей. Экономка божится, что Берговц бы так не поступил.
  - Это субъективные наблюдения старой тетки, - нахмурился Павел, просматривая бумаги.
  - Она не старая, - смутился Андрей и продолжил. - Тем не менее, зацепок нет. Так что в ближайшие пару недель я сосредоточусь на Аслане Мамбекове.
  - Связь с экономкой поддерживай на всякий случай, вдруг что, - то ли посоветовал, то ли приказал Павел.
  - Буду ей периодически звонить, - уклончиво пообещал детектив. Экономка, полноватая женщина ближе к сорока, от которой пахло ванилью как от свежей булочки, когда она лежала расслабленная в его постели, стала вдруг расплывчатым эпизодом из прошлого. Сейчас, когда на Андрея пристально и серьезно смотрели серо-голубые русалочьи глаза, ему стало нестерпимо стыдно за случайный роман, хотелось объяснить, что обычно он не соблазняет свой источник информации, и совсем по-детски крикнуть "она первая начала".
  - Есть еще одно предложение, - высказал давно крутившуюся мысль Андрей. - Что если нам попробовать спровоцировать похитителей, выманить из норы. Если моя версия верна, и они прячут Динку в качестве джокера, можно придумать какую-нибудь выгодную сделку, которую они захотят у вас перехватить. Я не в курсе тонкостей вашего бизнеса - новый сайт, программа, что-нибудь такое, что они захотят заполучить.
  - Попробуем, - Павел задумался, потирая небритый подбородок. - Идея хорошая, почему я сам до этого не додумался? Я этим займусь. На следующей неделе как обычно? - он встал, протягивая руку Андрею, давая понять, что встреча окончена. - Еженедельная сумма поступит на счет после обеда.
  - До свидания, - Андрей кивнул Вале и пожал Павлу руку.
  - Пока, - улыбнулась ему девушка, мгновенно превратившись в ту самую девчонку, ныряющую в мутной речной воде.
  - Пока, - хрипло ответил Андрей и, чувствуя, что снова краснеет, торопливо закрыл за собой дверь.
  Он прислонился лбом к одной из прохладных мраморных колонн, высившихся в зале, и постоял так немного, успокаивая разгоряченную голову. Повернувшись, он увидел, что Прохор с интересом за ним наблюдает.
  - Перегрелся? - с наивной ехидцей спросил охранник.
  - Угу, солнечный удар, - пробурчал Андрей, направляясь к выходу и подхватывая куртку с вешалки.
  - Ну-ну, - Прохор многозначительно посмотрел на октябрьское небо с клочьями серых дождевых туч и выпустил посетителя.
  Павел тем временем полистал затертый блокнот и открыл его на букве "Ш".
  - Вот, Люба записала. Номер телефона, на букву "Ш", потому как шеф, наверное, - показал он Вале размашистую запись розовым фломастером.
  - А имя-отчество где?
  Павел нахмурил лоб:
  - Видишь ли, - с легким раздражением сказал он, - Люба не любила придерживаться каких-то правил, даже номер телефона не могла записать нормально - с именем и фамилией. А директора ее звали то ли Иван Леопольдович, то ли Леопольд Иванович. Кот точно там был и что-то такое народное. Точно, Леопольд!
  Девушка набрала на телефоне, с дисковым набором и витиеватыми латунными украшениями на трубке, номер Любиного шефа. Паша нажал кнопку громкой связи, несмотря на древний вид, телефон оказался вполне современным по функциям. После нескольких длинных гудков раздался заспанный голос.
  - Алло.
  - Здравствуйте. Я хочу у вас работать, - уверенно объявила девушка.
  В трубке задумались.
  - А это кто, собственно?
  - Валя. А вы Леопольд Иванович?
  - Лев Семенович. Валюша, хм, вы уверены, что звоните по правильному номеру? - засомневался голос.
  - Да, Лев Семенович, я абсолютно уверена, что именно вы мне нужны.
  - Дело в том, что у меня на фирме нет вакансий.
  - Я уверена, что когда мы встретимся, вы найдете для меня место, - заявила Валя, не обращая внимания на озадаченный взгляд Павла, удивленного ее манерой вести деловой разговор.
  - Вот как. Это интересно, интересно. Ну что ж, Валюша, сегодня в часика два я готов с вами пообщаться. Адрес вы знаете?
  Девушка вопросительно посмотрела на Павла, но тот виновато покачал головой.
  - Диктуйте.
  Записав на том же листке блокнота адрес офиса, Валя попрощалась и положила тяжелую трубку на рычажки
  - Ты меня поражаешь, - развел руками Паша. - Прешь как танк - напролом.
  - Я тебе уже говорила, мне надо распутать это дело, - Валя интонацией выделила слово "надо". - Знаешь, Павел, я всю жизнь провела в такой провинции, что тебе, наверное, и представить тяжело. Иногда я по пол года вообще не видела других людей, кроме мамы и бабушки. Я читала книги, где люди любили, страдали, жили, чувствуя себя неведомой зверушкой.
  - Чебурашкой что ли? - уточнил Паша.
  - Типа того, только тот в итоге нашел и друзей, и врагов, и вообще - самоопределился. А я все двадцать лет не могу понять, для чего я родилась на свет.
  - Двадцать?
  - К тому же бабушка всегда говорила - делай то, что должна, всегда стоит хотя бы попытаться, и если ты идешь правильной дорогой, ветер будет попутным. А еще - кому дается, с того и спросится.
  Паша залюбовался девушкой, она так воодушевилась, рассказывая о своих устремлениях.
  - Послушай, Валя, ты ведь не собираешься идти на собеседование в этом, - насторожился вдруг Паша, рассматривая джинсы девушки и синюю байку с гномом на животе.
  Девушка осмотрела свой наряд и задумалась.
  - Вообще-то у меня есть вторая кофта, но она тоже выглядит не особо солидно, если ты об этом. Пойдешь со мной по магазинам? - заметив, как напрягся Павел, она поспешно добавила. - Я сама все куплю, у меня есть деньги. Просто я не слишком разбираюсь в моде.
  - Я тоже, - Павел постарался вытеснить на задворки сознания паскудную мыслишку, что Валя затеяла все это, чтобы раскрутить его на бабки.
  Он дважды нажал на звонок рядом с выключателем и через минуту в кабинет заглянул водитель.
  - Звали?
  - Юра, ты парень молодой, разбираешься, что сейчас женщины носят? - в лоб спросил Паша.
  - А то, - глумливо усмехнулся тот.
  - Я так и думал. Окажи услугу, - попросил Павел, - прогуляйся с Валей в ближайший магазин. Представь себе, она в этом отношении девушка темная, - он подмигнул Вале.
  - Ноу проблем, - приосанился Юра, не показывая вида, что поручение шефа его сколько-нибудь удивило.
  Паша открыл кошелек и отсчитал несколько крупных купюр.
  - Возьми, - протянул он деньги девушке.
  - Не надо, - она встала со стула. - Юра, сможешь потом отвезти меня вот по этому адресу? - Валя вырвала листок из блокнота и показала водителю.
  - Ноу проблем, - повторил он.
  Валя с Юрой вышли из кабинета, а Павел остался сидеть в кресле, с деньгами в руке, чувствуя себя последней сволочью.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"