Ты смотришь на меня в лёгком недоумении, и пропускаешь меня к себе. Я вхожу и замечаю у тебя на столе стопки книг-автобиографий нас, вампиров. И в руке твоей я замечаю свой тяжёлый и неудобный в чтении роман. Ты небрежно кидаешь его на кровать с ехидной ухмылкой:
- Занятно.
...Хм, и это всё, что ты можешь сказать о моей жизни?.. Хотя я не хочу тебя упрекать. Я был таким же, как ты - созданием, похожим на ангела, но с душой дьявола. Для меня не было ничего святого. Как и сейчас - сейчас ничто не изменилось, кроме того, что я встретил тебя - подобную себе. И твои слова сейчас, как ни странно, оскорбляют меня: "Занятно".
- А зачем ты пришёл? - резкий и прямой вопрос.
- Увидеть тебя... - говорю я, и порыв собственной сентиментальности заставляет меня ужаснуться самим собой. Ты пожимаешь изящными плечами и смущённо улыбаешься.
- Ты тратишь своё время, чтобы навестить меня?.. Ну, Лестат, это так неожиданно с твоей стороны. Я тебе так дорога?
Я киваю.
- Ты для меня - это живой памятник, только меня самого. - Отвечаю я. - Ты и представить себе не можешь, как мы похожи.
- А ты знаешь меня, чтобы это утверждать? - достаточно нагло и правильно, чтобы я не смог ответить на этот вопрос.
- Я насквозь вижу твою душу. - Мой тон слегка резок. Ты не обращаешь на резкость никакого внимания. И смотришь на меня своими кобальтовыми глазами...
- Знаешь, гении индивидуальны в своём исполнении. И тобой я быть не могу. Прежде всего, потому, что я женщина. - Чуть мягкая издевательская улыбка мелькает на твоих губах. - И уже потом, что второго тебя не будет никогда. Я тебя не заменю.
- Нет, - я покачал головой в знак согласия, - не заменишь, но будешь напоминать меня всем, кто меня знал. Пронесёшь в себе частицу меня - ведь ни Дэвид, ни Луи этого не сделают.
Ты отводишь глаза, и твой взгляд теряется в гуще холодно-голубых звёзд в небесах за распахнутым окном. Ветер лениво скользит по тяжёлым шёлковым шторам, и ты выглядишь такой прекрасной на фоне чёрного ночного неба и блеска реки, совсем рядом от твоего дома. О, у тебя прекрасный, но огромный дом - а ты в нём одна, и тебе одиноко, как никогда. И причину твоего одиночества я знаю - ты вампир...
- Хм... - ты поворачиваешься ко мне. - И долго мы будем молчать?
Я мельком смотрю на время, понимаю, что сейчас опоздаю на встречу, но посылаю всё к чертям и остаюсь с тобой. Ты улыбаешься, но в твоих глазах были видны очертания призрака под именем равнодушие. Я читал в глазах многих вампиров многое: страх, в глазах Луи я видел жгучую, непреодолимую ненависть, которая не стихала в его душе, но медленно угасала, в глазах Габриель - любовь, но такой любви, которую я читал в зелёном океане глаз Милен, я не встречал ни в чьём взгляде. Я видел многое в тех, кто был со мной рядом некогда. Но никогда я не встречал такого равнодушия - прямого и холодного. Ты стараешься вести себя как можно чувственнее ко мне. Но я вижу равнодушие. Его тень, которая мелькает за твоей спиной.
- Анжелика, скажи мне, ты ведь относишься ко мне совершенно безразлично? - я задал этот вопрос, чтобы получить на него утвердительный ответ кивком твоей белокурой головы. Да, я так и думал. - Что ж, мне, наверное, пора. - Я встаю. И ты смотришь на меня, и твои глаза светятся голубой эмалью, ты будто умоляешь меня взглядом не исчезать. Но почему?..
- Не уходи. - Говоришь ты. - Тебе ли не знать, какое я постигла одиночество, Лестат. Останься. Ты мне дорог... На самом деле дорог. Только чувств никаких сильных я к тебе не испытываю, но я уверяю тебя, это можно легко исправить - буквально в считанные секунды. - Ты снова мило улыбаешься мне... И как же ты похожа на меня! Особенно - своим характером... Наверное, я могу сделать для тебя кое-что абсолютно незначительное, мелочь, но приятную, как я надеюсь...
- Может, познакомить тебя с Людовиком? - спрашиваю я. Ты удивлённо оборачиваешься ко мне от окна.
- Летстат, неужели ты не понимаешь, что он возненавидит меня так же, как и тебя. Может, не стоит портить его и так неустойчивую психику?.. - с милосердным выражением лица говоришь ты. Я качаю головой.
- Тебя невозможно ненавидеть. - Я подхожу к тебе и мягко обнимаю за плечи. Я хочу, чтобы ты увидела моё место обитания. Я хочу, чтобы о тебе узнал Луи. Я хочу, чтобы ты пошла за мной. И ты милостиво соглашаешься.
Ты смотришь в проём двери, я медленно раздеваюсь - снимаю плащ, сапоги, перчатки... Твой заинтересованный взгляд заинтересовал и меня, но ты знаком просишь меня ничего не спрашивать. Я молчу. А ты входишь в мою комнату - комнату, где с печалью и грустью в глазах, смотря на бесконечный, осенний холодный дождь за окном, который только начался и уже длится вечно, стоит Луи. Ненавистный мне Людовик.
Ты вглядываешься в его фигуру, ты медленно подходишь к нему. Он не оборачивается. Он в глубокой задумчивости. И лишь его слова, которые я, безусловно, мог расслышать, свидетельствуют о том, что он ещё не далёк от реальности.
- Лестат, оставь меня.
Ты улыбаешься и слегка касаешься тонкими бледными пальцами плеча Луи.
- А я не Лестат. - Говоришь ты, стряхнув с локонов цвета жёлтого золота последние капли унылого дождя, которые обсыпали твои волосы, когда мы шли сюда. - Меня зовут Анжеликой. А вас - Людовиком, так ведь?..
Луи кивает. Я наблюдаю за этой сценой со стороны - как всегда, у двери.
- Вы - создание Лестата? - спрашивает он и презрительно кривит губы. - Значит, вы такая же, как и он. Безжалостная и коварная, жестокая и беспутная, безразличная к чувствам и бесчувственная, расточительная особа - под стать своему создателю. Зачем вы пришли? - он оборачивается на тебя, и видит, что кроме всех определений, что он высказал в твой адрес, к тебе подходит ещё одно - "маленькая".
- Я не говорила, что создана Лестатом, и разве вы видели хоть кого-нибудь из его созданий здесь, замечали, что он приводит сюда всех или часть вампиров, созданных им? - справедливый вопрос с твоей стороны... - О, и он отнюдь не так безжалостен, как вам кажется.
- И что вы можете сказать в его оправдание? - ехидно спрашивает Луи. Ты не теряешься и оборачиваешься, мельком взглянув на меня.
- Абсолютно ничего, ведь вы поняли его так... Я не могу осуждать вас за ваши обвинения - в целом, они вполне обоснованы и понятны и справедливы - в их неправдивости я не могу вас обвинить. Я не могу вас осудить. Но лишь могу сказать - вы оба никак с самого начала не подходили друг к другу. Вы не хотели друг друга понять, вы - в силу своих эмоций, а Лестат в силу своей эгоистичной, капризной и взбалмошной натуры. - Я вздрагиваю от таких злостных обвинений, но принимаю, что это действительно так. Было.
Луи в недоумении смотрит на тебя, а ты смотришь в свою очередь на дождь.
- Вы действительно так считаете, Лика?
- Как? - ты словно смахиваешь с себя остатки мыслей.
- Что он эгоистичен, взбалмошен, капризен? - ты киваешь. И улыбаешься.
- Конечно, Людовик. Но именно за это я его и люблю. - Луи морщится. - И не стоит делать такое лицо, ведь вы не можете отрицать, что любят лишь за то, что избранник сдержан, холоден, чувствителен, романтичен и мечтателен, ведь под это описание так подходите вы, не так ли? Вы не захотели, Луи, взглянуть в его душу - и по поверхностным данным судите о нём. И поэтому вам он, мягко говоря, неприятен, а если говорить прямо - отвратителен.
Наверное, тебе с самого начала хотелось вдолбить в мозг Луи то, что я прекрасен и тонок, что лучше меня не бывает на свете, но я знал - первое впечатление всегда самое сильное. Он не отойдёт от моего образа того времени ни на шаг, ни на йоту - он запомнил меня таким. Холодным и безжалостным. Бесчувственным. Ничего абсолютно не понимающим. Его будет трудно переубедить в его святом мнении, так как другим он меня не знает...
- Да, отвратителен... - кивает Луи медленно. - Любопытно, откуда вы взялись?
- Мог ли я с вашего позволения скрыть тайну своего происхождения?.. - спрашиваешь ты, видимо, тебе действительно не хочется говорить об этом.
Этот вопрос застаёт Луи врасплох, но он снова медленно кивает. И ты успокаиваешься.
Ты бы видела себя в тот момент - я любовался и восхищался твоей красотой. Мягкие, чувственные губы, нежная бледная прохладная кожа, огромные голубые глаза, длинные ресницы, тонкий нос, высокий лоб... И волосы - великолепные густые золотые локоны, струящиеся по плечам легко и свободно. Ты подняла руку, чтобы убрать непослушную прядь за ухо, и в свете уличных фонарей я увидел силуэт твоих длинных тонких пальцев. Ангел... Просто ангел...
Наверно, Луи тоже это заметил. Он, не отрываясь, смотрел на тебя, и ты вдруг неожиданно для него взглянула ему в глаза.
- Хм, ты прекрасна... - Он перешёл на "ты". - И такая же, всё же, холодная и безжалостная, как и он... Я это чувствую.
Ты кивнула.
- Да, я безжалостна. Да, я холодна, и меня не заботит будущее семей тех, кого я убиваю. - Эти слова признания привели его в глубокий ужас, но ты мягко успокоила его прикосновением пальцев к его плечу. - Но этому меня научила жизнь вампира. Я поняла, что должна быть такой. И что другого выхода у меня нет, если я хочу здесь остаться. Этому нельзя научиться, ведь убивать нас вынуждает наша жизнь. И в тебе до сих пор есть капли сострадания к тем, кого ты отправил на тот свет. - Ты отошла к книжному шкафу, который так любил Луи, постоянно что-то читая. В его комнате были книги, но почему-то он заглядывал именно сюда.
Ты осмотрела полки, включила свет, и он обжёг глаза Луи - он сощурился.
- Извини. - Говоришь ты и продолжаешь осмотр книг. Ты снимаешь целые стопки с полок, внимательно вглядываешься в названия... И, наконец, находишь то, что так усердно искала - изрядно потрёпанную, потёртую книгу, среднего размера с почти выцветшей надписью "Интервью с вампиром". Ты быстро и легко перелистываешь её пожелтевшие страницы длинными белыми пальцами, изредка останавливаясь, чтобы прочесть необходимые строки, и снова продолжаешь быстро пробегаться по серым от времени фразам. И, читая, ты улыбаешься. Я не читаю твоих мыслей - я и так знаю, что написано на страницах этой книги и на той строке, что глазами пробегаешь ты. Я знаю эту книгу буквально наизусть.
А ты стоишь на стуле, четырнадцатилетняя девочка, которая решила что-то почитать. Сейчас ты выглядела особенно прекрасно, словно школьница. Тебе не хватало белых бантов и школьной формы. Но, в целом, в чёрном платье до колен и распущенными золотыми волосами, резко контрастирующими с волнами твоих локонов, ты могла хоть сейчас отправляться в школу. Я удивляюсь, как ты могла покорить моё сердце. Но в тебе я угадываю самого себя - в мельчайшем и малейшем движении, даже в твоих бездонных глазах. И проклинаю себя за то, что не сделал знакомство с Луи возможным раньше.
Ты спускаешься вниз, и улыбаешься Луи, который неотрывно всё время наблюдал за твоими действиями. Ты снова и снова шелестишь листами книги.
- Ужасное произведение. - Передёргиваешься ты. - Ужасное в своём написании под твою диктовку. Но и очень смешное, если говорить об образах Лестата здесь. Ты сам хоть понимал, что ты говорил?..
- Но это правда! - Луи вскакивает с места, ты насмешливо смотришь ему в глаза, и, хотя он выключает яркий электрический свет, он всё ещё чувствует твой взгляд и видит твои бесподобные, лазурные глаза в свете городских огней за окном.
- Не верю ни единой строчке, что написаны здесь про Лестата. - Резковато говоришь ты. Луи удивлён, поражён - ни разу его никто не обвинял в том, что он лжёт. Я улыбаюсь. Луи не смотрит на меня, но зато мой взгляд касается его.
Я смотрю на него - на моего врага, на ничтожного в своей мягкости и любви Людовика. Боже, за что ты мне ниспослал такую нужду, чтобы я обратился к нему за помощью? Не отрицаю, признаю, что я нуждался в нём. Некоторое время. Но сейчас?! Что заставляет меня нервировать его и себя сейчас, когда я и он две абсолютно свободные и независящие друг от друга личности?.. Я не знаю. Может, привязанность за все годы существования вместе?..
- Ты такая же... - шепчет Луи. - Невероятно, вы словно две капли воды... похожи друг на друга...
- Да, Луи, я такая же, как и он, наверное, к твоему сожалению... Но ты должен понять, что и мы вполне имеем право существовать на этой грешной земле. Луи, всё не так, как ты описываешь в своей книге.
Я ухмыльнулся. Ему ли не знать, что это ложь? О, когда я отыскал его в Нью-Йорке, я первым делом высказал ему всё, что думаю об этой бульварной книжонке. О, он, в свою очередь, выговорил мне всё, что думает обо мне. И те, и другие оскорбления до сих пор остаются самыми сильными проклятиями в адрес нас обоих.
- А как? - вспыхивает он. - Как?!
Ты подходишь к нему.
- Как бы то ни было, то, что написано - сущая ложь. Знаешь, я никогда, ни за что не поверю, что Лестат выглядел так смешно. Согласись, довольно странно видеть его таким в это время - холодным, расчётливым и совершенно, абсолютно лишённым сейчас дара прошлой его жизни, жизни с тобой - наглости. Да, временами он бессердечен. Да, конечно, он невообразимо жесток и капризен, и вдобавок имеет очень сложный, неподдающийся никаким уговорам и пониманиям, характер. Он - аристократ. - Ты пожимаешь плечами. - И гениям, согласись, можно многое простить. И он хотел бы узнать, простишь ли ты его или всё же будешь строить гения из себя?
Вопрос застал Луи врасплох. Он молчал. И бросил взгляд в мою сторону. Я сделал вид, что не замечаю его, будто он шкаф или стена.
- И ещё он очень расточителен. - Улыбаешься ты. - Ну, выскажи всё, что ты думаешь по этому поводу - по поводу сказанных мною слов.
- Наверное, я бы мог сделать это - примириться со всеми его выходками. - Луи вздохнул. - И он бы мог понять меня. Но хотим ли мы этого?..
Ты уверенно киваешь.
- Да, Луи, хотите. Оба. Вы просто не знали, как и с чего начать. Полагаю, конфликт подавлен? - ты смотришь на меня. Я в лёгком удивлении - примирения с Луи, который так легко сдался на предоставлении тобой всевозможных фактов, я не ожидал никак.
- Хорошо, я вам не буду мешать... - Ты покосилась на книгу, небрежно раскрытую, оставшуюся лежать на диване именно в таком положении, в каком ты её оставила, откинув. Ты снова взяла её - она будто притягивала тебя к себе, и, не обращая внимания на меня с Луи, прикованных взглядами к тебе, стала снова теперь уже с медленной вдумчивостью шелестеть бумагой. Я вошёл в комнату, и взгляд Луи больно хлестнул мои глаза.
Это продолжалось довольно долго - наше молчание и твоё чтение, и тишина, прерываемая нашим дыханием, обступила нас со всех сторон. Но тут же была развеяна твоим звонким голосом - ты взглянула на строки и с выражением, словно выступала на конкурсе чтецов, прочла небольшой эпизод, который привёл впоследствии и меня, и Луи в бешенство, только тихое:
- Немногочисленные свечи, расставленные по низким столикам и резному буфету, едва рассеивали полумрак. - Начала ты. - Лестат на кушетке целовался с одной из женщин, пьяной и очень красивой. Она была похожа на куклу. Аккуратно причёсанные волосы спадали на обнажённые печи и полуоткрытую грудь. Другая потягивала вино, расположившись за столом с остатками ужина. Значит, они втроём уже успели поесть... Лестат, конечно, притворялся... - ты остановилась и перелистала страницу, пробормотав про себя еле слышно: "Так, далее не очень интересно". Ты касалась длинным пальцем строчек, которые были едва видны, и вдруг остановила своё внимание. И неумолимо продолжила эпизод... - "Входи, Луи, - позвал он меня. - Я хотел позаботиться о компании для тебя, да передумал, вспомнив о твоём своеобразном вкусе. Как жаль, что мадемуазель Френьер любит кидаться горящими фонарями. Подобная привычка может испортить вечеринку, ты не находишь? Особенно если дело происходит в гостинице". - Ты снова остановилась, раздумывая. Но решилась продолжить. Но, к сожалению, с менее интересного места. Я помнил всё до мельчайших деталей в этом эпизоде из нашей с Луи совместной жизни в Новом Орлеане и ненавидел тебя в тот момент, когда ты решила вдруг воспроизвести её вслух - рассказанную со слов Луи. - "Я ухожу от тебя, - объявил я ему, - и хочу, чтобы ты знал об этом.
"Я так и думал, - ответил он, усаживаясь в кресло. - Не сомневаюсь, по этому случаю ты приготовил красочную речь. Ну что ж, поведай мне, что я за чудовище, какой пошлый, вульгарный злодей". - Ты снова остановилась и призывно взглянула в глаза Луи. Он немного не понимал намёка. - Ну что ж, - ты в точности воспроизвела ту интонацию, с которой эту фразу сказал тогда я, - поведай Лестату, Луи, каким ты его считаешь.
- Не стоит. - Оборвал тебя я. - На эту тему у нас был весьма неприятный разговор. - Луи взглянул на меня так, будто я был виноват сейчас в том, что случилось - в том, что ты прочла невыносимые строки, колыхнувшие давно непроходимые дебри памяти меня и его, в том, что я вообще существую на этом свете и в том, что на этом свете ещё существует он сам. Сейчас для него я почему-то был виноват во всех смертных и не слишком грехах.
- Хорошо, - киваешь ты и резко стаёшь, и ходишь по комнате. Мы неотрывно наблюдаем за тобой, словно два ученика перед всесильным учителем, - вы помните, что вы говорили уже после убийства? - Мы киваем. Оба. Одновременно. - Так вот, почему вы сейчас не можете восстановить отношения - и так уже поменявшиеся в лучшую сторону, приняв то, что вы оба всегда окажитесь правы?.. Извините, я не виновата в том, что пришла сюда и согласилась это сделать, но мне не безразлично ваше отношение друг к другу. - Ты говорила, и мне показалось, что от наших взаимоотношений сейчас зависит наша дальнейшая жизнь. Ужасно. - Ну, так что?.. Вы решайте, можете ли остаться друг с другом...
Молчание. Ты выходишь из себя, но тоже молчишь и обессилено опускаешься на диван. Никогда ещё я не видел тебя такой усталой и измождённой - будто у тебя отняли все силы.
- Хм, наверное, - неуверенно начинаю я, - если мы могли терпеть друг друга более одного столетия, мы сможем вытерпеть ещё многое.
Твой взгляд скользит по мне, и затем касается Луи.
- Да, он прав. - Говорит Людовик. - Если мы смогли прожить хоть пару дней, сможем прожить и вечность... И пусть твои издевательства, - обращается ко мне он, - не смогут тронуть меня.
- И пусть твоя критика, - саркастически отвечаю я, - не коснётся моих поступков. И твоих упрёков пусть я больше не услышу.
- Ты научил меня убивать... - прошептал Луи.
- О, а у тебя был выбор? - усмехнулся я. - Луи, ты ведь хотел понять, кто ты. Неужели ты так и не понял?.. Я дал тебе возможность почувствовать, что ты теперь не смертный, а вампир. И за это же ты уже теперь меня упрекаешь - за то, что было ещё в Новом Орлеане в конце восемнадцатого века. - Я мягко и нежно улыбаюсь ему. И кладу руки ему на плечи, и как можно мягче, ласковее шепчу ему:
- Луи, я ведь хотел, чтобы ты обрёл, наконец, так долго искомый тобой покой. - Он молчит. Ты смотришь на меня с такой неприкрытой заинтересованностью, что мне захотелось отвести взгляд, что я и сделал. - Я хотел, чтобы убийство не доставляло тебе удовольствия, какое получает от него, например, маньяк, а совсем другое удовольствие получения жизни человека. Я желал, чтобы ты был счастлив и почувствовал, увидел, кем являешься на самом деле. Я понимаю - увиденное и понятое нисколько не тронуло и отвратило тебя, но ты всё же почувствовал вкус и энергию человеческой крови. Я был рад уже этому. - Мои пальцы проскальзывают под его рубашку и касаются холодной нежной кожи его плеч и шеи. - Луи, я научил тебя всему впоследствии. Неужели ты держишь на меня зло и обиду за те нелепые, ужасные четыре года? - Я мягко, ласково улыбаюсь ему. - Людовик, я любил тебя. - Говорю я, и твои глаза расширяются от моего признания. - Ты уже слышал это, и извини, что я повторяюсь. Я любил и люблю тебя. За то, что ты так слаб к человечеству, за то, что ты тесно с ним связан. За то, что ты хотел попытаться обернуться и вернуться назад. Мне жаль, но не было иного пути. Ты сам знаешь это лучше меня. - Мои слова заставляют Луи оттаять. Он медленно поворачивается и смотрит мне в глаза.
- Ты прав. - Говорит он. - Ты совершенно прав... Не было другого выхода. К сожалению. Но ты... Зачем... Зачем?.. - Я ответил на его начатый вопрос, и мой голос прозвучал так ласково и нежно, что я сам от себя не ожидал такого порыва нахлынувших на меня чувств. Впервые в нашей с ним жизни я так его любил.
- Я сделал это ради тебя, Луи. Я знал, что без неё ты не проживёшь - ты просто погибнешь без существования этого маленького создания так же, как умру я без Анжелики. - Я взглянул на тебя, и ты улыбнулась мне. - Клодия в действительности была твоей любимицей. Извини, но разве каждая минута с ней не приносила тебе счастья?
Луи вынужден был кивнуть. Я снова нежно обнял его и прижался губами к его шее и, стараясь не причинить ему боли, прокусил кожу. Луи тихонько застонал и я увидел твои глаза при виде его крови - они дьявольски блестели. Знаешь, наверное, я знал, что твой вид заставит его вспомнить всё, заставит его полюбить тебя и не оставить тебя одну в том доме, где ты жила одна - такая прекрасная маленькая четырнадцатилетняя девочка. Да, Клодию я сделал вампиром ради него. Но ты теперь всецело принадлежишь мне... И только мне. Ты улыбаешься. Да, я собственник.
Я оторвался от Луи, тот встрепенулся в моих руках. Его кровь на моих губах была так сладка, как никогда - даже тогда, когда я пил её в том далёком 18 веке. "Месть..." - уловил я в его мыслях. Я улыбнулся.
- Нет, ты говорил, что, в конечном счёте, всё сводилось к мести. Это не так. Я никогда никому не мстил - этому миру я был лишь благодарен, что дожил до такого почтенного возраста и сумел в полной мере ощутить все изменения и преображения, происходившие с ним. Я убивал многих потому, что мне это нравилось. - Мои слова напомнили мне меня в том веке. Надо же, я не изменился ни на йоту... Или это самообман? - И я говорил это тебе тысячи раз.
- Может, мне пора? - предполагаешь ты, взглянув на Луи. - Хм, наверное, да, скоро рассвет, а мне ещё многое необходимо сделать, но я устала. - Ты скользишь в прихожую и спешно одеваешься.
- Куда ты? - спрашивает Луи.
Ты пожимаешь плечами.
- Назад, в своё одиночество. Одиночество четырнадцатилетней девочки-вампира, которой от нового перерождения всего лишь несколько месяцев. Да, Лестат скрывал меня от тебя несколько долгих месяцев. И сейчас я возвращаюсь. - Ты вздыхаешь. - Туда, в четыре громоздкие стены, что неизбежно напоминают о пустоте моего существования. - Ты смотришь на меня, будто умоляешь глазами оставить себя у нас. - Пустоте и невыносимой боли от неизбежности своей вечности. Я просто пока не могу к этому привыкнуть, но я забываю. Четыре месяца для меня длились, как твои четыре года. - Ты обращаешься к Луи, а за тем и к нам двоим. - У меня есть вы. Оба. И, знаете, я могу вас за это поблагодарить...
Ты разворачиваешься, открываешь дверь и буквально вылетаешь на лестничную площадку и уносишься вниз.
- Почему ты её не остановишь? - спрашивает меня Луи.
- Потому что Анжелика всегда возвращается... - убеждённо говорю я.
- Знаешь, я тебя понимаю... Могу понять. Что-то подобное, что испытываешь ты сейчас к этому очаровательному созданию, так внешне и внутренне смахивающей на тебя самого, я испытывал к Клодии. - Говорит Луи, возвращаясь в мою комнату. - Но она мне её не заменит. - Он вздохнул.
- Мне жаль, что Арман оказался таким безжалостным. - Сожаление в моём голосе не мельком проскальзывает, а оседает в нём. - Она была недостойна этой смерти.
- Кто знает?.. - загадочно спрашивает он самого себя. - Кто знает...
Но ощущение любви к тебе снова захлёстывает меня, и я тону в ней, не в силах вскарабкаться на островок реальности, быстро затопляемый цунами чувства. Это было так неповторимо, чувствовать эту несоизмеримую любовь к тебе... Теперь я могу понять, что значила Клодия для Луи.
- Ты ведь... любишь её?
Я кивнул.
- Больше жизни.
- Заметь, она помогла нам осознать, что нам друг на друга незачем держать ненависти, обид и зла. Она заставила нас понять то, что мы так упорно не хотели замечать.
- Да. - Соглашаюсь я. - Наверное, она понимает даже гораздо больше, чем мы можем себе представить.
- Да, и она никогда не повзрослеет. - Печально вздыхает Луи.
- Хм, в смысле внешности - нет, но в свои 14 лет она знала очень многое и понимала столько же, и это заставляло меня думать, что сознание её далеко не девичье, а уже человека, который имеет колоссальный опыт.
- И это тебя не пугает?
- Нет. - Я качнул головой.
Молчание...
- И всё же ты её не любил.
Я смотрю на него, и интересуюсь:
- Кого?
- Клодию. - Бесстрастно отвечает Луи.
Я улыбаюсь:
- Терпеть не мог. Даже до того, как она начала задавать вопросы. Но это был наш промах. - Я пожимаю плечами. - Ведь мы так и не объяснили ей всего, что должен знать вампир... Знаешь, оборачиваясь назад, я вижу, каким я был, и собственное выражение моего лица в зеркале, хотя оно мало изменилось, вызывает во мне отвращение.
- Рад, что ты понял, каким ничтожеством был. - Улыбается Луи. Я молчу. - Надо постараться, чтобы у Лики ничего не вызывало вопросов. Или чтобы твоя строптивость не повлияла на ответы на них. - Он смотрит на меня обвиняющим взглядом. Да, мир ещё не заключён. Но мы на пути к этому. - Я удивляюсь до сих пор - как она на тебя похожа!
Я сам удивлялся этому сходству - поразительному во всех смыслах. Где-то в глубинах её души Луи смог уловить то, что она такая же, как я, и внешне она очень на меня походила.
- Но двух Лестатов я не выдержу. - Луи смеётся. - Если она будет взрослеть так же поэтапно, как и ты, и дойдёт до стадии, каким ты был в Новом Орлеане или в Луизиане - я сожгу себя заживо, клянусь. Я действительно не вынесу второго маленького белокурого ангела под именем Анжелика с характером тебя в восемнадцатом веке.
Я улыбнулся. Вынесет. Обязательно вынесет, если к тому времени ещё будет со мной.
Мы молчали... И уже сейчас я хотел снова тебя увидеть. Да, у меня будет возможность созерцать тебя завтра, но это будет лишь завтра... И на востоке уже видна бледно-розовая кайма рассвета. Нет, теперь нет необходимости укладываться спать - нам не страшны лучи солнца теперь. И мне показалось на миг, что вдалеке я заметил твою фигуру...