Нет, я не видел Рим и пресвятого Папу,
в Палермо не бродил под тенью старых крыш,
из детства помню я - Москву, метро, Анапу,
и знаю - никогда не попаду в Париж.
Но всё же место есть, куда идти поэту: 
петляет и манит тропинка, не спеша, - 
в безвестный город Эн, по гоголевским метам, 
где, как и встарь грустит российская душа.

Там все дома давно вросли по пояс в землю,
и веером застыл растрёпанный забор,
сосновый русский дух живёт за старой дверью, 
пусть без замков та дверь, но служит до сих пор. 
В домах, я знаю, есть иконы не для моды,
лампадой освещён семьи нехитрый быт, 
исподнее времён ещё хранят комоды,
а пчелка между рам о вечности жужжит...

Там бабушки поют про юного корнета,
а дедушкин мундштук махорочкою жёлт,
и строгий домовой стирает пыль с портретов,
не ведая имён, их лики бережёт.
Живи, мой город Эн, не в золоте, но в хлебе,
пусть беды обойдут, не кружатся волчком,
поэтом прежде я гулял под синим небом,
в свой город возвращусь хранителем-сверчком.

А может, повезёт и с тройкой разудалой
я отзвеню светло весёлым бубенцом, 
та колея сойдет весною запоздалой
и мой прощальный след растает леденцом.