Пожар до небес. Ты никогда не заметишь, что мир погрузился в огонь, пока пламя не начнет жарить тебя изнутри. Кричи-не кричи, какое огню до этого дело?
Она ушла, а ты так и остался стоять посреди темной комнаты. Темнота ослепляет, темнота похожа на темноту кладбища, когда могильщик уже ушел к жене и детям. Темнота сейчас твой друг... Враг - тишина. Тишина, в которой слышно стук часов на стене. Слышно стук твоего собственного сердца и то, как ты дышишь.
Тишина - это когда нет ее. Нет больше ничьего дыхания, кроме твоего, нет больше ничьей жизни рядом с твоей.
Тишина - это твое отчаяние. Это свидетельство того, что да, все именно так. Ты действительно один.
И это лишает разума.
В незапертую входную дверь тянет сквозняком. Тебе все равно, ты не мерзнешь, у тебя сейчас внутри пожар до небес. Тебе сейчас все равно.
Алый шарф в твоей повисшей плетью руке волочится по полу. Это единственное, что осталось тебе от нее. Просто ты хотел ее удержать, а получил лишь последние объятия. Жар ее тела до сих пор опаляет тебя, фантом ее тела ты до сих пор сжимаешь в руках - тех, что сейчас так по-женски дрожат. Шарф упал, когда она уходила. Нет, скорее убегала. Шарф упал и алой кляксой застыл на желтой дороге. "Словно алая кровь," - пришло тебе в голову. Странно, ты ведь, вроде, никогда не любил патетику.
Ты совсем не старался не смотреть ей вслед. Напротив, ты даже выбежал вслед за ней на лестницу, а когда потерял ее из виду, метался из угла в угол загнанным зверем, пока не бросился к единственному в комнате окну - оно как раз над парадной. Ты жадно вбирал глазами ее темную стремительную фигуру, ты смотрел, как она уходила, ты отпечатывал ее на сетчатке глаз, чтобы этот образ остался с тобой навечно.
Через год, через чертов прошедший, потерянный без нее год, после - ты все равно заметишь вдруг с ужасом, как ее абрис начинает оставлять тебя. Ты будешь восстанавливать в памяти ее снова и снова, ты будешь раз за разом целовать во сне ее тонкие губы, ты будешь ласкать и перебирать рыжие волосы - какое неудовольствие в ней это всегда вызывало, а ты любил дразнить ее. Ты постараешься. Лишь бы не потерять то, что тебе осталось. Воспоминания.
Но чертовы проклятые воспоминания все равно будут уходить! И ты даже не заметишь, как это начнется... Это как болезнь, раковая опухоль, которую нельзя выявить на ранней стадии. Нельзя потому что просто нельзя, потому что покажите того счастливчика, кто спасся. Болезнь пустит свои корни... И ты заметаешься от ужаса новой агонии - агонии, когда ты больше не помнишь запах ее духов или ощущения ее руки в твоей.
Нет, сначала ты старательно будешь сам бежать от воспоминаний. Ни к чему это, правда? Вот есть здесь и сейчас, есть груз повседневных дел, есть твоя работа, есть в конце концов малышка, с которой ты проводишь ночь. И ничто не имеет значения. Тем более прошлое.
Ты так смешно будешь бороться...
Ты выбросишь алый шарф. Или нет, ты сожжешь его? Да, глупец, ты попытаешься так избавиться от нее в своем сердце. Если бы это было так просто...
Но сейчас ты в любом случае и помыслить об этом не можешь. Ты смотришь ей вслед, ты весь сгорбился, пытаясь не рухнуть под весом своей боли. Да ты дышать не можешь от своей боли! Она не видит, ей все равно, конечно. Она так спокойна, шаг ее так размеренно-быстро отдаляет от тебя ее маленькую фигурку. Она где-то в лабиринтах этого города... Ты и подумать не можешь, какой ад сейчас в ее душе.
Впрочем, этого не знаю и я. Я могу лишь догадаться. Я только вместе с тобой провожаю ее взглядом, я только наблюдаю. Я ничего не знаю... Но я ведь Бог, мои догадки обычно правдивы.
Ночь растворяется в алом зареве на востоке, и я устало распахиваю за спиной затекшие крылья. За вами было очень грустно наблюдать, спасибо, что отвлекли меня от привычной скуки. Спасибо, человек. А теперь мне пора.
Я уже готовлюсь сделать первый взмах и окунуться, наконец, в дикие ветры, но... Ты мешаешь мне. Отвлекаешь. Ты делаешь то, чего я не ожидал, и на мгновение я почти боюсь.
Человек, ты поднимаешь вдруг глаза, и твой взгляд встречается с моим. Твои глаза... Что за странные сейчас у тебя глаза. Они почернели, как будто пламя внутри тебя выжжело их. Они - зияющие провалы на алебастре твоего лица. Они полны отчаянием, которое изредка переходит в безумие. И они смотрят прямо на меня. Прямо в мои, небесно-голубые усталые старческие глаза.
- Почему? - ты шепчешь это одними губами, но в следующий момент твой голос становится громче. Требовательнее. - Зачем? Зачем, скажи мне? Почему ты придумал для нас эту пытку?!
Твой голос снова падает до шепота, и я не могу разобрать... Окутывая тебя и себя крыльями, я подхожу ближе. Ты не видишь меня, я знаю. А мне очень важно знать, что ты там бормочешь...
- Зачем ты придумал любовь? - ты шепчешь это почти в мои губы, и из черных провалов начинают течь первые слезы. Ты же никогда не плакал... Никогда, сколько себя помнил, ты не плакал, мальчик...
Я ведь знаю.
Но сейчас ты весь сотрясаешься в рыданиях. Ты падаешь на колени, тебе явно больно, впрочем, ты не чувствуешь физической боли. Сейчас.
Ты прячешь лицо в ладонях, в которых все еще зажат ее красный шарф, и получается, что ты снова вдыжаешь ее запах... Яблоко и корица. Яблоко и корица.
Запах дома.
- Ненавижу... Ненавижу!
Ты уже кричишь. Да погоди же, тише, тише...
- Тише. Тшшш... - я шепчу это, забыв, что ты не можешь меня слышать. Сажусь рядом с тобой на холодный пол, я обнимаю руками и теплом крыльев, забыв, что ты не можешь ощутить ни ладоний моих, ни мягкую защиту крыл. Я прижимаю тебя, человека, к себе так крепко... Забыв, что ты не сдвинешься с места, сколько бы усилий я не прикладывал. Я сам создал эти правила. И мне ли не знать, насколько я был прав тогда.
Ты шепчешь. Что ты еще шепчешь?
- Боже... Господи... Господи Иисусе Христе... Помилуй... меня. Помилуй меня, ты ведь видишь, Боже, я не могу... совершенно не могу без нее. Пусть она вернется... Пусть вернется! Вернись... Я люблю тебя... люблю.
Вернется или не вернется. Это не мне решать. Вы сами выбрали эту свободу, атани. Вы сами выбрали эти метания. Навеки.
- Или... Или забери мое сердце, я не хочу больше любить... Память мою забери. О ней...
Ты закрываешь глаза и снова прижимаешь к лицу дрожащие руки. Вдыхаешь запах тепла и дома, яблока и корицы. Ты уже взял себя в руки, и это хорошо, потому что мне пора.
- Зачем нам эта пытка, это сокровище? Зачем нам любовь?
Ты спрашиваешь это, когда я уже встаю и оставляю тебя без защиты крыльев. Зачем? Почему бы не ответить...
- Потому что иначе вы не стоите того, чтобы жить.
___________________________________________
Ангел, которого Бог послал, чтобы проследить за человеком, нашел его на работе. Восемь часов общения с программами, восемь часов кофейных чашек и шуток с коллегами, восемь часов ледяного спокойствия. После человек отправился домой, спокойный и уверенный, чтобы поужинать, выпить чай с лимоном и уснуть сном без сноведений. А утром проснуться и снова пойти работать. Метро, офис, стул и стол, программы, кофе, метро, дом, ужин, чай, сон.
Алый шарф висел в шкафу, никем не тревожимый.
Так прошло две недели, затем месяц. Потом еще один.
Потом ангел устал и отправился к отцу. "Здесь не за чем следить, поверь," - сказал он. - "Этот человек спокоен, он адекватен, и мне больше нечего там делать".
Нечего... Бог отправился сам, чтобы проверить это.
Человек был мертв. Он ездил в метро, пил кофе, работал, шутил с коллегами... Он даже порой проводил ночь не один. Но он был мертвецом. Ничего не осталось живого, потухшие глаза смотрели на Бога безразлично и мертво.
Бог отвернулся и ушел. Он долго-долго летал над грозовым морем, летал, пока даже крылья не замерзли. Ему было странно больно. От того, что человек был мертв.
Бог вернулся замерзший и мокрый. Ангел ждал его, сидя у трона и собирая мозайку.
- Мертв, - сказал Бог в ответ на его взгляд.
Ангел вскочил на ноги, заметался по громадному залу. Наконец, остановился, до боли сжав руки.
- Почему?
- Он убил в себе любовь. А без любви люди не живут, они просто не стоят того, чтобы жить. Они просто существуют.
Бог сказал это, а перед глазами еще был тот человек. Идущий в плаще по мокрым улицам. Покупающий в магазине продукты. Встречающий Новый Год.
И вдруг Бог зарыдал. Уронил голову на руки, и...
Ангел стоял на террасе, глядя в бескрайние небеса. За его спиной рыдал одинокий и старый Бог.
Человек внизу удивленно посмотрел наверх. С утра ничто не предвещало дождя... Он поднял воротник и скорее пошел к дому, закуривая на ходу не успевшую еще промокнуть сигарету.