Иван Иваныч Иванов - космопроходец. Он пионер Вселенной. Он покоритель отдаленных звезд. Он годами не снимает скафандр. Он знает наизусть координаты двух миллионов планет, половину которых он сам и открыл. Его сверхсовременная ракета оснащена чем только не! В его скафандр встроены такие штуки, о существовании которых вы даже не подозреваете, особенно там, где вы сейчас, в далеком прошлом. А Иван Иваныч Иванов их использует, да еще как!
Петр Петрович Петров - землепашец и хлебороб. Он годами не покидает кабину своего тракторокомбайна. Количества пшеничных зерен, выращенных Петром Петровичем Петровым, хватило бы чтобы купить у индийского изобретателя двадцать пять шахматных досок - вам такая урожайность даже не снилась, если вы вообще видите сны.
Иван Иваныч Иванов и Петр Петрович Петров любят свои профессии. Они с детства мечтали именно о них. Еще в начальных классах средней школы, когда Иванов, забыв про обучающего робота, не отрываясь и не моргая, смотрел в окно на солнце и мысленно рассчитывал параллакс, Петров ковырялся в горшке с геранью и на вкус пытался определить зольность и кислотность почвы. Не удивительно, что теперь Иванова и Петрова не пугают неизбежные трудности. Отремонтировать гиперпрыжковый слай-генератор под проливным метеоритным дождем с помощью кувалды и зубила? Запросто! Вспахать и засеять склоны Джомолунгмы? Я вас умоляю - не задавайте глупых вопросов!
Рефлексии, сомнения, депрессии - это не про Иванова и Петрова, это для тех, кому делать нечего.
Вы думаете, Иванов с Петровым не устают? Устают, да еще как! Вы о такой усталости даже не подозреваете, вам она даже не снилась. Но это усталость с чувством гордости за отлично выполненную работу, это оптимистичная и где-то даже бодрая усталость.
Однажды, Иванов пролетал между звездами Сциллой и Харибдой и угодил в зыбучую космическую пыль. Недавно отремонтированный кувалдой и зубилом гиперпрыжковый слай-генератор не пожелал заводиться; надежнейший ионный привод вместо того, чтобы двигать ракету, ионизировал космическую пыль, и она слиплась в чрезвычайно вязкую субстанцию, не пропускающую, к тому же, радиоволны. И знаете, что сделал Иванов? Он субатомными тросами соединил элероны маневровых крыльев с велотренажером, превратив их в весла, и долгих восемь лет без сна и отдыха крутил педали, пока не выбрался из космической пыли.
А Петров? Помните, как он осваивал целину пустыни Сахары? Как он толкал перед своим тракторокомбайном многотонную установку, превращающую песок и камни в гумус и чернозем, которые тут же вспахивал и засеивал? Два метра в сутки! Два метра и сутки напряженнейшей изматывающей работы! И разве Петров хоть на секунду опустил руки? Разве он хотя бы раз, хотя бы мысленно посетовал на свою тяжкую долю? Нет, нет и нет!
Вот за это Семен Семенович Семенов и любит Ивана Ивановича Иванова и Петра Петровича Петрова. Как братьев. Ему по должности положено. Он годами не отрывает взгляда от монитора, на котором дрожат и колеблются две линии: черная, как космическая бездна, линия эмоционального состояния Иванова и голубая, как небо над бескрайними просторами полей, линия эмоционального состояния Петрова. Для Семена Семеновича Семенова очень важно, чтобы эти линии не опускались ниже красной черты, потому что это будет означать, что у Ивана Ивановича или Петра Петровича тяжело на душе, что они разочаровались в своих профессиях, что их все чаще посещают мысли о бессмысленности существования (ах! ах! "мысли о бессмысленности"! но пусть будет, пусть останется так), что... сбился... В общем, одним словом, если это все-таки случится, Семен Семенович Семенов примет меры. Нет, из локтевого сгиба скафандра Ивана Ивановича или из сиденья тракторокомбайна Петра Петровича не выскочит игла шприца с психокорректирующей сывороткой - это нельзя! это преступно! А вот под глубоким гипнозом поменять местами Ивана Ивановича и Петра Петровича можно и даже нужно. Им немножко, совсем чуть-чуть сотрут память. Так, чтобы не причинить вреда их уникальным личностям. Слегка подправят геномы и проведут интенсивный курс рефлексотерапии, чтобы Петров не пытался по привычке утереть пот со лба тыльной стороной мозолистой ладони, ведь отныне и на долгие годы голова его будет защищена шлемом скафандра. А Иванову, наоборот, теперь необходим этот условный рефлекс, это автоматическое движение. И станет Иван Иванович Иванов хлеборобом, а Петр Петрович Петров космопроходцем, и линии их эмоционального состояния поднимутся выше опасной красной черты, и будет им опять легко это... как его? Ну?! Ну, эта, как ее? Ну, она еще бывает легкая и тяжелая, долгая и короткая, отданная людям и потраченная впустую... Семен Семенович Семенов начинает дымиться от перегрузки, и прибежавшие электронщики Степан Степанович Степанов и Константин Константинович Константинов отключают его и уносят на профилактику.
- Опять, наверное, задумался об этой, как ее? - говорит Степанов.
- Ага, - кивает в ответ Константинов. И улыбается.