Аннотация: На этот раз - не фэнтази. Почти реальная история про маленькую девочку и большой мир.
Я выношу с поля боя тело светлой надежды, на моём плече мудрый ворон держит склянку с живой водой. Мы конечно же всё исправим, будет даже лучше чем прежде, Только мнится, смотрюсь я старше лет на двести - когда седой... Тэм.
Война...
Это короткое, но емкое слово мрачной тучей нависло над головой. Войны не хотели. Ее не хотел никто. Ни готовые к мобилизации мужчины, ни боящиеся потерять мужей, сыновей, братьев, женщины, ни просто напуганные рассказами взрослых, дети. Но почему-то никто не сомневался, что война непременно будет. В каждом слове, в каждом жесте чувствовалась мрачная обреченность смертников.
- Но почему же тогда, - размышляла маленькая Надежда, - будет война? Если никто ее не хочет, совсем-совсем никто, то почему она непременно должна быть?
Надя не знала таких умных слов, как "нагнетенная обстановка" или "чрезвычайное положение", но, как и все дети, она чувствовала разлитую в воздухе тревогу. Раньше веселые и улыбчивые , родители теперь ходили мрачные и озабоченные. На нее, Надежду, почти не обращали внимания. Только изредка, после очередного выпуска новостей, ей в сотый раз повторяли, что она должна будет делать, если начнется война, а родителей не будет дома, или, еще того хуже, их убьют. Надя даже думать боялась, что будет, если убьют родителей, но молчала и не возражала. Когда родители нервные, им лучше не перечить.
Надя боялась войны. Она боялась, что все изменится, что станет плохо, что родной и привычный мир вдруг исчезнет и станет чужим, страшным и опасным. Нельзя будет пойти поиграть с девчонками в классики, тайком убежать со двора и пойти с ребятами из соседнего дома в далекое путешествие "через две дороги до киоска". По телевизору перестанут показывать веселые мультики и будут только страшные новости, а возможно им даже придется уехать из такой родной и любимой квартиры в другой город и ждать там, пока не закончится война. Надежда очень не хотела терять свой привычный мир и очень надеялась, что войны все-таки не будет. А если будет... она знала, что сделает, когда война все-таки начнется. Пусть она еще маленькая, пусть не в ее силах остановить эту глупую войну, которой никто не хочет, но и у нее есть о ком заботиться. И на сможет сохранить хотя бы что-то из привычного ей мира. Немного, но хоть это...
- Не бойтесь, маленькие, - приговаривала девочка, стараясь поудобнее устроить любимых кукол в картонной коробке, - я с вами, и я не дам вас в обиду. Я знаю, что в коробке тесно, но вам придется потерпеть. Это для вашего же блага. Я совсем не хочу, чтобы вас убили! Когда начнется война, я вас спрячу в надежном месте, где никто вас не найдет и не убьет. Я буду приходить каждый день! А когда все закончится, мы вернемся домой и будем снова жить все вместе. Ну же, Барби, подвинься! Синди совсем тесно из-за твоего платья. Давай-ка я переодену тебя во что-нибудь поудобнее.
Когда все было готово, Надежда спрятала коробку в шкаф, под кучу старых одеял, чтобы родители не увидели и не стали спрашивать, зачем она убрала кукол. Если они узнают, что она собралась сделать, ей здорово влетит. Папа говорил, что ни в коем случае нельзя выходить из дома и открывать двери незнакомым. Нужно выключить свет и телевизор и притвориться, что дома никого нет, а она собиралась выйти на улицу, да еще пробежать через весь двор к старому дубу, где есть такое удобное и незаметное дупло. Там ее дети спокойно переждут страшную войну. А она сама... Она же для них взрослая! Ей придется рискнуть собой, чтобы спасти тех, кто ей дорог. Она же никогда себе не простит, если из-за ее трусости ее родные детки умрут. Что это будет за жизнь, если рядом не будет родных и любимых существ? Нет, она обязательно должна их спасти! Сделать то, что может, против большой и страшной войны.
Война началась неожиданно и совсем не страшно. Не было ни выстрелов, ни грохота, ни бегущих людей. Только по радио, которое теперь никогда не выключалось и бубнило круглые сутки, сказали, что на границе завязалась перестрелка. Она не знала. как далеко от ее дома находится граница, но раз перестрелка, значит. война, а раз война - пора действовать.
Наде не понадобилось много времени. Она бегом помчалась в свою комнату, вытащила из шкафа коробку с куклами, открыла, быстро прошептала, что началась война, и они бегут прятаться. Потом Надя надела пальто и собралась уже выбежать из дома, но остановилась. Родители же будут волноваться, когда придут! Если бы ее куклы ушли, ничего не сказав, она бы ведь волновалась! Надя поискала, на чем бы написать записку, но, как назло, ничего не нашла. Тогда она вырвала листочек из тетради по арифметике. Алина Григорьевна запрещает вырывать листы, но сейчас же война! Кому теперь есть дело до тетрадки, если где-то гибнут люди? Неуверенным почерком, корявыми печатными буквами Надя вывела "Дарогие мама и папа! Не валнуйтесь. Я скоро вернусь. Вы за меня валнуетесь, значет, паймете, что я боюсь за сваих детей. Я отведу их в безапасное место и вернусь. Ваша Надя".
Прикрепив, с помощью кусочка пластилина, записку на двери в свою комнату, девочка обулась, ухватила под мышку коробку с куклами и, стараясь не бежать по открытым местам, как учил папа, если война застанет ее вне дома, помчалась через двор к старому дубу.
Добежала она благополучно. Никто ее не видел, никто не стрелял, не бежал и не кричал. Как будто еще никто не знает, что идет война! А вот и дуб. Надежда положила коробку в дупло, но вдруг ей послышалось, что в коробке кто-то плачет и тоненьким голоском просит ее не уходить.
- Ну, хорошо, - согласилась Надя, представив себя на месте остающихся в одиночестве в незнакомом мире, кукол, - я посижу с вами, пока не придут родители.
Надя тоже залезла в дупло, взяла на руки коробку, открыла и стала шепотом, чтобы враги не услышали, уговаривать своих кукол не бояться.
Во дворе что-то громко бухнуло. Раньше Надя решила бы, что это просто мальчишки петарды бросают, но сейчас она знала, что это война и во дворе стреляют. Девочка еще крепче прижала к груди коробку. Теперь-то она уж точно не бросит своих детей! Разве можно оставить их одних, когда вокруг стреляют?
Инна и Аркадий, родители Нади, вернулись с работы почти одновременно, и так же одновременно удивились, не обнаружив дочери дома, несмотря на то, что было уже темно, а разгуливать в темноте ей не разрешалось. Еще больше они удивились, обнаружив записку. В чем дело и о каких детях речь они не поняли, но темнота во дворе есть, а ребенка нет. И что бы там ни придумала себе их сумасбродная дочь, ее следует немедленно вернуть домой и наказать. Игры играми, но родительских условий никто не отменял. Обзвонили всех подруг и одноклассников, Надя ни к кому не заходила и никому не звонила. Они обошли метр за метром весь двор, все соседние улицы, кричали, звали, спрашивали прохожих и соседей. Ребенок как сквозь землю провалился. Даже всезнающие старушки из-под подъезда ничего не могли сказать точно. Выбежала с коробкой, куда-то в глубь двора побежала. И все.
Позвонили в милицию, написали заявление. К утру появился участковый с собакой...
Тело Надежды, первой и последней жертвы так и не начавшейся войны, нашли быстро... Она сидела, сжавшись в комок, белая и холодная, в дупле старого дуба, почти раздетая, только в легкой домашней майке, и крепко, будто держала самую большую в мире ценность, прижимала к себе закутанную в пальто коробку с аккуратно рассаженными вдоль стен куклами... Она защищала ту единственную частичку привычного, родного довоенного мира, которую была в силах спасти.
А то, что услышала по радио Надя, было всего лишь очередным репортажем с ближнего востока... Но откуда семилетнему ребенку было знать, что до той границы от ее двора несколько тысяч километров?