Аннотация: Но ясновидцев (впрочем, как и очевидцев) Во все века сжигали люди на кострах
- А вот ещё сказывают, - монах шустро перебрал толстыми пальцами краешки свитков, - что в семнадцатый год урожай малины выдался такой, что цена на малиновый джем упала до трёх пенсов за банку.
- Ну, надо же, какое событие! Даже попало в летописи! - учитель Томас отхлебнул из кружки, отставил её подальше и медленно, неторопливо перевернул страницу. - Но, прямо скажем, здесь у вас встречаются потрясающие записи! Например, вот! Седьмого гридня двое послушников затеяли тяжбу о количестве жаб в окружающем рве. Отроки спорили о том до самой обедни, втянули в сей… хмм… тут так написано! В сей срач всех братьев, разделившихся на три лагеря. Одни доказывали, что жаб никак не менее тысячи, другие уверяли, что столько во рву не поместится, третьи, самые разумные, уверяли, что жаба, которая… - учитель склонился к листу, повернув его к подсвечнику, - которая буффонидае, здесь не водится, а водятся здесь… как же это будет? Пелофилукс эскулентус?
- Лягушка зелёная, - тут же перевёл монах. - Действительно водится почти везде.
- И что же? - хмыкнул третий участник попойки, благородный засранец, начинающий раздолбай и богатей по местным меркам Джон Ланджерон, организовавший эту пьянку в архивах монастыря, подальше от бдительных глаз наставника.
- Сэр Джон желает пополнить коллекцию каверз, - с усмешкой догадался монах. - Боюсь, тебе это не поможет, Джонни. Подобные безобразия организуются стихийно и повторить их более невозможно.
- Но послушать о достижении предков же не возбраняется? - юнец на миг прижал кружку к губам, отставил и тут же закусил козьим сыром.
- Отроки сии, не будучи успокоенными наставниками, - продолжил Томас, периодически прикладываясь к кружке, - решили проверить спор свой и даже побились об заклад, что, к стыду своему, подтвердил и принял иеромонах Тиберий, настоятель. В результате он же и погнал спорщиков ко рву, веля его весь вычистить и пересчитать всех пойманных лягушек. Братия принялась за сей тяжкий труд без должного восхваления Всевышнего, но дружно. Через два дня результаты получились следующие…
Томас поднял глаза и обнаружил, что собутыльники внимают ему с неподдельным интересом.
- Этих ваших которые буффалы — собрано было девятсот тридцать шесть штук!
- Уууу! - Джон откинулся на спинку стула. - Чуть-чуть не хватило!
- Да! Учитывая столь близкий к спорной цифре результат — братия переполошила всех лягушек дважды! Второй же раз число получилось ещё меньше — всего восемьсот семдесят.
Дружный смех встретил этот результат.
- Представляю, как бедные лягушки разбегались из пруда, - утирал слёзы монах.
- Или прятались под камнями, - ржал долговязый подросток.
- Ну, тут ещё много чего обнаружили, - учитель Томас перевернул лист и пробежал глазами по тексту. - Но важно не это. Проиграшвим было назначено наказание… Почистить ров!
Тут уже хохот чуть не сотряс стены.
- Два дня! - ржал Томас. - Два дня они колупались в этом болоте… А теперь надо его ещё раз чистить.
- На самом деле, - монах заглянул в сумку и достал ещё одну головку мягкого сыра, - наказание получилось более чем мягким. Ведь ров уже был практически чист, так что не так они и страдали. А вот если речь идёт о достижениях предков, то можно же обратиться к фактам, имеющим самое прямое отношение к нам всем. Вот, скажем, легенда о вашем предке, сэр Джон. О том, как Фицджеральд Ланджерон воевал с колдуном и был им сражён.
- Даже так? - веселье тут же покинуло потомка знатного рода. - Мой род отмечен печатью колдовства?
- Не то, чтобы «отмечен» - монах встал и направился к полкам, выискивая что-то. - Но и не сказать, чтобы совсем уж не имел дела. Ага! Вот! Нашёл! Кто будет читать?
- Давайте я, - сказал Томас, принимая стопку листов. - Я в этом деле наиболее гожусь. А ты, Джон, разливай, не пропадать же добру!
До самой столицы доходили слухи о зловредном колдуне, появившемся и поселившемся в лощине меж отрогов Эгейского Хребта. Жители прилегающих деревень не скрывали, что знакомы с колдуном и сами видели его бесовский промысел. Доказательства предоставили тридцать два человека, из них шестнадцать женщин и пятеро детей. По итогам предварительного расследования был послан отряд мужей доблестных и стойких ко всяким дьявольским проискам, снабжённых оберегами матери нашей церкви.
- Надо же, а каких — не сказано, - Томас отхлебнул, - а ведь интересно же, чем от колдунов ограждались сто лет назад.
После чего продолжил чтение.
Сэр Ланджерон подъехал к домику колдуна с отрядом в шестнадцать человек. Его сопровождали такие известные рыцари, как, скажем, сэр Бриам, что мог разрубить латника от плеча до пояса, и сэр Лонг, всегда попадающий копьём в цель. Сэр Ланджерон спешился у добротного дома колдуна и постучал в ворота. Ворота распахнулись очень быстро, и рыцарей пригласили в дом. Встречал приехавших парнишка лет пятнадцати от роду, он постоянно кланялся господам рыцарям, извиняясь и сетуя, что угощение не готово и заранее не известили о гостях. Хозяин, совершенно деревенского вида мужик, не старый еще и очень крепкий, встретил гостей у порога с поклоном и уважением.
- Ты ли есть известный в этих местах колдун и чародей? – спросил сэр Ланджерон.
- Да, ваша светлость, - отвечал мужик с поклоном. – Не скажу, что очень известен колдовством и чарами, а вообще-то меня знают.
- А знаешь ли ты, что колдовство противно матери нашей святой Церкви и есть угода врагу рода человеческаго?
Мужик поморщился.
- Да знаю я! И что гореть мне после смерти в аду, и что досталась душа моя дьяволу! Я, вон, каждую неделю грехи замаливаю, да разве ж кому докажешь? Ты, сэр рыцарь, не стой в дверях, проходи в дом, присаживайся, разговор обещает быть долгим.
Войдя в дом, хозяин перекрестился на красный угол. Рыцари сделали то же самое и лишь потом обратились с упреками:
- Тебе ли, оборотень, осенять себя знамением Божиим?
На что хозяин ответил с долей обиды:
- Вы, рыцари, люди почти святые, да только грех и вам отвращать душу истинно раскаявшегося от пути Господня! Коли верую в Господа нашего Иисуса Христа, то и есть мне Знамение Его носить. А коли грешен, так вот я есмь, судите!
После чего расселись у стола, а прислужник носил пиво и резаный холодный окорок. С сэром Ланджероном были за столом восемь человек его верных соратников, а восемь стерегли коней и дом снаружи. Разговор же был недолог.
- Как же не боишься ты являть людям колдовскую суть свою и нам так нагло в лицо о ней заявлять?
- Да как не боюсь! Очень даже боюсь! - отвечал колдун. - Только человек я такой, не могу, как мышь, жить. Уж если дана мне сила, так я ею и пользуюсь. А как пользуюсь, так то люди лучше меня расскажут.
- А знаешь ли ты, что положено еретикам и колдунам в наказание?
- Знаю, - помрачнел лицом колдун. – Костер. Но! – тут он широко улыбнулся. - Я признаюсь по секрету, доблестные рыцари, при условии, что вы об этом никому не скажете.
И все рыцари поклялись, что об услышанном не скажут ни единой живой душе, но на их решение эта тайна не повлияет.
- Знайте же, доблестные рыцари, что я преизрядный трус. Ведь костер – это очень больно. Да, я знаю, что очищение огнем, что для блага моей бессмертной души, но очень все-таки больно. Когда зажариваются ноги, а грудь душит едкий дым – вот что снится мне в страшных кошмарах. Поэтому я – повторяюсь, не по злобе, а лишь по причине природной трусости – предпринял ряд мер к тому, чтобы остаться живым. Настолько, что даже, - колдун хитро прищурился, – я начинаю думать, кто же на самом деле сгорел на костре.
- О чём ты, бесово отродье? – спросил сэр Лонг.
- Ну как же, ведь был суд, ведь был костер, сгорел человек, все видели, а вот колдун ли? – и мужик гулко расхохотался.
Угрюмым было молчание рыцарей, и смех его утих.
- Если был суд, - ответил за всех сэр Ланджерон. – то и сгорел колдун. Ибо в Святой матери Церкви ревниво относятся к доказательствам колдовства.
- Все мы люди, - ответил колдун. – Бывает, что все ошибаются. Но если вы близко знакомы с колдунами, то и знаете, что хитры они и не всегда удаётся с ними справиться.
- А вот, - ответил сэр Ланджерон. – Мы и проверим.
И остальные рыцари его поддержали. А колдун ответил:
- Если бы не страх перед костром, то я бы, доблестные рыцари, предложил бы вам попробовать. Если бы не боялся, что вы и впрямь удумаете меня сжечь.
- А что, - спросил один из рыцарей. – Если будет таково наше решение, что бы ты сделал?
- А вот это, - ответил колдун. – Я вам пока говорить не буду. Но и убивать меня смертью лютой вам не с руки. Если я и впрямь умру, кто снимет с вас мои заклятия? Не боитесь ли, доблестные рыцари?
- Святая матерь Церковь, - твердо ответил сэр Ланджерон и сделал знак своим друзьям.
Колдун же без признаков беспокойства, но с явным сожалением встал и позволил себя схватит и связать.
- Да пребудет с нами Господь, – последнее, что сказал он.
К закату солнца был сооружен костер, и много людей пришло поглядеть на казнь. А на сложенных поленьях стоял прикованный к столбу колдун. Вокруг же стояли рыцари и простые селяне. Трое самых именитых рыцарей во главе с сэром Ланджероном стояли отдельно как судьи. Перед костром возносил молитву о спасении заблудшей души поп из местной церкви, окропляя сложенные дрова и собравшихся водой из серебряного ведерка. Особенно он старался возле рыцарей, подолгу брызгая на каждого, улыбаясь и прославляя его. За ним ходил служка с курящимся кадилом и бормотал что-то неразборчивое. Из толпы слышались ехидные высказывания и пожелания доброй дороги колдуну. Некоторые припоминали ему старые обиды. Когда уже всё было готово, к сэру Ланджерону подошел один из селян и попросил:
- Слышь, сэр рыцарь, может, и виновен сей, но уж больно жестоко вы к нему…. Остановил бы ты казнь, а?
Сэр Ланджерон хотел было обернуться к говорившему, но вдруг понял, что доспех его стал прочней каменной кладки. Шевелиться стало совершенно невозможно.
- Шшшш… што это? – более просипел, чем вскрикнул, сэр Ланджерон.
- Сработало! – крикнул в толпу мужик. И вновь обратился к рыцарю:
- Остановил бы ты казнь, пока не поздно, а? Чего тебе стоит сказать «Отменить казнь» и все?
Остальные рыцари тоже пытались справиться с непослушным вдруг доспехом. Только безлатные рыцари могли свободно двигаться, но они не поняли, что случилось, а объяснять им никто не кинулся. Поэтому селяне легко связали ничего не подозревающих рыцарей, почему-то не оказавших никакого сопротивления. Как сквозь сон наблюдал сэр Ланджерон мужиков, взбирающихся на груду поленьев и отвязывающих колдуна. С удивлением понял он, что его подняли и, как статую, несут к костру. Он взмок внутри, пытаясь хоть как-то расшевелить непослушное железо. Вот его водрузили на поленья, вот наскоро прихватили веревкой и резво убежали… На поленницу запрыгнул сам колдун с факелом в руке.
- Я вот и думаю, сэр рыцарь, кого же жгут на святых кострах? Вот ткну я сейчас огоньком в дровишки, и сгорит еще один колдун. Отчет об этом будет послан в Святейший Синод, и будет селам нашим благодать и поощрения. А что при поимке и казни колдуна погибли шестнадцать рыцарей, так это только добавит весу и жути.
Сэр Ланджерон даже прекратил сражение с собственным доспехом. Он чувствовал, что холодный пот стекает в сапоги. Описания мучений, услышанных недавно, очень живо представились вьяве.
- А если приедет проверяющий, то ему покажут пять-шесть обгорелых трупов и остальных погибших, кого – от ран, а кого – сверхъестественной смертью. А что на обессиленного неравной битвой колдуна после накинулись простые крестьяне и предали его лютой смерти, так за то им честь и хвала. А? Как вы думаете, сэр рыцарь?
Рыцарь молчал. Тогда колдун ткнул факел в самый край поленницы. От огня потянулись струйки дыма. Из группы подло плененных рыцарей послышались крики и проклятия. А сэр Бриам даже смог разогнуть руки. Но на этом его сила иссякла.
- Что же вы молчите, сэр рыцарь? Мое колдовство сковало ваши члены, но вовсе не ваш язык. Неужели вы не будете просить пощады?
Рыцарь ответил хрипло:
- И что, я могу надеяться, что ты мне ее дашь?
- А почему бы и нет, сэр рыцарь? Помните, меня спросили: «Что ты будешь делать, если тебя захотят сжечь?» А еще помните, я сказал, что до жути, до дрожи в коленках боюсь костров?
Ветер бросил клубы дыма им в лицо.
- Не в первой тебе, отродью бисову, лгать.
- У вас осталось немного времени, сэр рыцарь. Вы сейчас стоите перед собственной смертью, мучительной и болезненной. Вы приехали сюда судить меня и разве я хоть раз вам помешал? И я ни разу не солгал вам, ни единым словом! Я ведь честно сказал, что боюсь костров и принял меры. Я честно сказал, что вместо колдуна сгорит кто-нибудь другой. Вы уповаете на силу вашей веры и при этом не верите мне. Так что скажете, сэр рыцарь? Неужто вам не страшно? Доспех лишь продлевает мучение!
- Честь рыцаря превыше всего на свете, колдун. Не попрошу я помощи у прислужников Дьявола даже перед мученической смертью, не склонюсь перед тобой. Не сломить тебе мою волю. Пусть я умру от козней твоих, но Бог видит всё и зачтётся мне. Что ж, ты выиграл. Иди же, иначе и ты сгоришь вместе со мной.
Колдун щелкнул пальцами и улыбнулся. А пленённые рыцари и селяне смотрели на эту картину. Стоит на разгорающейся поленнице простой деревенский мужик, в клубах дыма и языках пламени, еще не старый и очень крепкий. И никуда не убегает с костра.
- Ты запах дыма чувствуешь, сэр рыцарь?
Ланджерон принюхался.
- Нет, - очень удивленно ответил он. Действительно, стоя на костре, не чувствовать дыма – как минимум странно.
- Ну так чего ты боишься? Если бы я хотел тебя убить, я бы тебя убил. Не стал бы ломать эту комедию с костром и судом. Но тебе, доблестный воин, очень полезно постоять вот здесь и подумать об очищающих свойствах огня. Отсюда… доходчивее. А заодно — о том, какова цена суда божьего, если перед ним окажешься лично ты? И ты подумал, сэр рыцарь, крепко подумал. Я мог бы сейчас уйти отсюда и не мешать твоему общению с Богом. Но так я бы нарушил свою колдовскую суть, ибо настоящий колдун не должен тратить свою силу впустую, ради дешёвого восторга толпы или самолюбования. Ты — гордость рыцарства нашей благодатной страны, сэр рыцарь, ты познал новый опыт, получил некоторые ответы, а заодно сжёг на костре колдуна. Я рад, что мы с тобой встретились. Ведь даже собираясь погибнуть в огне от моих же рук ты все же пытался меня спасти. Кто ж тебе теперь даст умереть?
Семнадцать рыцарей во главе с сэром Ланджероном вернулись в столицу и доложили об аутодафе в лощине отрога Эгейского хребта, я же записал всю эту историю для потомков со слов самого Фицджеральда Ланджерона не приукрасив ни единого слова.
Некоторое время в комнате были слышны только потрескивания свечей.
- Без подписи? - уточнил монах.
- Без, - подтвердил учитель Томас.
Сэр Джон Ланджерон встал, глядя куда-то в потолок, притиснул кулаки к груди… А потом молча вышел. Учитель и монах смотрели ему вслед.