В этот день солнышко впервые за всю так называемую календарную весну пригрело всерьез, по-весеннему. И школяров неудержимо потянуло на улицу. Еще чуждые взрослым заботам, еще не придавленные грузом ответственности, разочарования и усталости, они жили в заводном солнечном ритме. Учителя, многомудрые наставники детства, привычно имитировали радость вздохами, улыбками, словами, в которых было всё... всё, кроме солнца. Дети томились, в их глазах прыгали беспокойные солнечные зайчики. Но весна не была уважительной причиной для срыва внеклассного воспитательного мероприятия - серьезного, общешкольного, запланированного за целых полгода. И гостя пригласили заранее - очень серьезного гостя. Молодой офицер-отставник, в недавнем прошлом - спецназовец. Настоящий герой, кавалер ордена Мужества.
Солнце переполняло актовый зал. Солнцу тесно было в актовом зале. Солнцу нужна свобода...
- Окна минут на пять откройте, душно, - распорядилась завуч, перекрывая гвалт мощным, натренированным за долгие годы педтруда голосом.
И еще громче:
- Утихли! Ти-ши-на!! Дима, сядь и заглохни, я к тебе, Сергачёв, обращаюсь!
Шум умирал долго и мучительно, под конец превратившись в смутный шепоток и шорох. Завуч представила гостя, Сергея Ивановича, худощавого мужчину лет тридцати пяти, усадила его на почетное место в первом ряду и торжественно объявила, что его хотят поприветствовать участники школьной самодеятельности.
Пожалуй, насчет "хотят" завучиха загнула: голодные, оглушенные долгими репетициями хористы всползали на сцену, как осужденные - на эшафот. Но едва послышались первые звуки фортепиано, отзываясь в его полированном чреве усталым хрипловатым эхо, у самодеятелей сработал условный рефлекс и они вполне слаженно, старательно раскрывая рты, запели о своей неизбывной любви к веселому и привольному школьному житью. Гость вежливо слушал, потом вежливо аплодировал, юная учительница музыки радостно цвела, исподтишка одаривая гостя заинтересованными взглядами, хористы с облегчением покидали сцену.
- Тишина! - завучиха, повторяя привычное заклинание, усилила его звучным хлопком по крышке фортепиано. - А теперь слово предоставляется нашему уважаемому гостю...
Гость встал, неловко прокашлялся, обнаруживая неумение говорить на публику. Зал заволновался. Гость еще сильнее смутился и прибавил к первой ошибке неопытного оратора вторую:
- Видите ли, ребята, говорить я не очень-то умею... но постараюсь...
Зал в единодушном порыве обреченно вздохнул.
- Сергачёв! - прошипела завучиха. - Мобильный убери немедленно, а то забирать будешь у директора!
Пять минут спустя мальчишки забыли о игрушках на сотовых телефонах. Гость говорил негромко - но вдруг оказалось, что рассказывает он интересно. Десять минут спустя девчонки перестали созерцать манящий весенний пейзаж за окном... да какой там пейзаж! даже в зеркальца, спрятанные в ладошках, перестали на себя любоваться. Слушали.
А потом на гостя посыпались вопросы, в которых было так много наивной кровожадности юного племени, взращенного на примере крутых и очень крутых киногероев:
- А вы убивали боевиков?
- А наших там много убивают?
- А какое у них оружие?
- А какие бывают мины?
- А правда, что при штурме Грозного погибла целая дивизия нашего спецназа?
Гость уже вполне освоился, и шквал вопросов не сбил его с толку. Он отвечал всем по очереди, спокойно и обстоятельно. И очень серьезно. Только тогда, когда речь зашла о киношно-пропагандистском изображении войны, он впервые улыбнулся неловкой, но светлой улыбкой. А потом движением фокусника извлек из кармана черную трикотажную шапочку, самую обыкновенную, на первый взгляд, шапочку с отворотом, вроде спортивной.
- Это носят вот так, - надел шапочку на голову. - А еще - вот так, - расправил отворот и натянул шапочку на лицо. И оказалось, что это маска. Самая настоящая маска с прорезями для глаз, как в фильмах про спецназовцев!
Зал восхищенно выдохнул.
- Держите, - гость протянул шапочку завучихе. - Может, для школьного музея пригодится.
Завучиха собиралась рассыпаться в благодарностях, но... Но пятиклашки с первых рядов, позабыв о привычном, с первого класса воспитанном благоговении перед Хозяйкой Медной Горы (так из поколения в поколение ученики именовали медноволосую солидную даму с властными манерами и громким голосом), дружно подались вперед, стремясь дотронуться до боевой реликвии, и Хозяйка - удивительное дело! - позволила. Она выглядела растроганной, а ведь каждому было известно, что такое настроение бывает у нее лишь единожды в году, в день последнего звонка.
- А за что у вас орден Мужества? - повинуясь ее красноречивому взгляду, восстановил ход беседы один из старших учеников, надежда школы и наверняка будущий медалист.
По законам жанра герой должен говорить героические речи, сопровождая их, по возможности, бряцанием оружия. Но гость ответил просто, даже скупо и совсем не по-героически:
- Отход своих ребят прикрывал.
И больше - ни слова.
- А что вы могли бы пожелать нашим будущим воинам, защитникам? - завучиха попыталась выйти из неловкого положения, задав традиционный вопрос.
Но этот вопрос смутил гостя. Он оглядел школяров - вихрастое воинство, для которого слово "защита" чаще всего ассоциировалось с футболом. Помедлил еще немного и наконец ответил, глядя поверх детских голов:
- Я хочу пожелать вам, мальчишки, чтобы ни один из вас никогда не оказался там, где получают такие вот вещи, - он приподнял на ладони орден Мужества, подержал на руке, будто бы определяя его тяжесть. И самые наблюдательные из тех, кто сидел в первом ряду, на короткий миг увидели в глазах Сергея Ивановича слезы.
А откуда-то сзади, пущенный умелой рукой, вырвался солнечный зайчик и заплясал на лице спецназовца.