Мари мечтала о европейском муже лет с двадцати двух. Как только закончилось ее обучение в институте культуры и стало понятно, что с российскими мужиками кашу не сваришь.
Не подумайте, что девушка не пользовалась популярностью - скорее наоборот, ей просто не давали проходу ухажеры самых разных мастей! Однако ни один из них не смог удовлетворить высоких, но справедливых требований Мари.
Ну, во-первых, волосатые гении, так называемые яйцеголовые, будь то программисты с видами на Силиконовую долину, или физтеховцы с необузданными аппетитами по части женского пола и полным неумением поддержать к девушке интерес дольше, чем это необходимо для исполнения всех их сексуальных фантазий не годились по определению! Мари - не такая... Терпеть рядом с собой инертное тело, погруженное с макушкой в проблемы построения полноценной виртуальной среды, из которой можно было бы не вытаскивать своего носа, даже когда любящая жена сооружает обалденный романтический ужин - ну уж увольте!
Кстати, умение стряпать являлось и по сейчас является главнейшим оружием Мари в ее борьбе за женское счастье! Но об этом позже...
А уж тем более, совершенно невозможно себе представить, что бы ее могла заинтересовать особь, способная только лишь к самоудовлетворению!
Мари ненасытна в сексе! Она способна отдать ему всю себя, исполняя любые прихоти партнера - и чем эти прихоти были изощреннее, тем счастливее была Мари. Однако скучный секс, в котором доминантой были время, скорость фрикций и глубина копуляций - был ей противоестественен и самый стойкий и выносливый жеребец, с третьего ее оргазма становился ей совершенно невыносим.
Теперь, во-вторых, российские предприниматели! Этот вид мужского населения вызывал у Мари двойственной чувство - с одной стороны, невозможно было не восхищаться их стойким стремлением к богатству; с другой же - такая однобокость вызывала у нее тошноту, схожую с той, что возникает у нормального человека после смешивания водки с портвейном. Даже, если и тот, и другой напиток были самого лучшего качества. Мари давно подозревала, что единственным представителем этой социальной группы, с которым она могла бы быть счастлива - это был Абрамович, но тягаться с его новой женой Мари не хотела и не могла. Главное, конечно, что не хотела - ей претило разрушение чужих семей!
Оставались только две разновидности мужчин России, которые могли бы, казалось бы, удовлетворить высокие, но вполне справедливые запросы Мари. Это "советские" педагоги и инженера, а также доблестные защитники Отечества. Крестьянское и торговое сословие просто не рассматривались, как хоть сколько-нибудь стоящая футуристическая байка. Нет, быть женой фермера или даже Председателя совхоза-миллионера - извините, это просто невозможно! А романтизм, воспетый прекрасным советским кинематографом, и свойственный прекраснодушным комсомолочкам, позволяющим им видеть Принца на белом коне в учителе истории - этого товара Мари не держала в своей душевной копилочке отродясь.
С военным сословием Мари вступила не только в теоретические, но и вполне эмпирические отношения. При чем дважды. По-видимому, одного раза для искоренения комплекса барышни, увлеченной гусарской удалью, было недостаточно. Со временем Мари честно призналась себе, в том, что за советским военным мундиром, погонами и аксельбантами, она проглядела такие, несвойственные царским офицерам качества, как абсолютное равнодушие к флирту, мужской чести и его же достоинству. Плюс был только один - хорошее обеспечение военных городков в непосредственной близости от столицы.
Расставшись с иллюзиями, Мари обнаружила, что быть матерью одиночкой ей гораздо приятнее, чем жить в полноценной семье с неполноценным мужем. Она занялась карьерой, обзавелась приличной культурной столичной жизнью и, самое главное, вырастила двух прекрасных детенышей.
Когда им перевалило за американское совершеннолетие, они пустились в самостоятельное плавание, оставив маму без хорошего, приятного во всех отношениях, куска жизни, в котором она играла заглавную скрипку их камерного трио.
Вот тут Мари и поняла, что ее мечта о муже-европейце должна немедленно осуществиться. Почему ей был нужен исключительно старосветский партнер было совершенно понятно. Как говориться она не расистка, но не любит негров, не антисемитка, но недолюбливает евреев, не снобка, но не приемлет американскую тупоголовость... Одним словом, воспитанная на европейской литературе 19-20 веков, до сих пор обожающая французский, испанский и английский кинематограф, постоянно слушающая музыку Баха, Моцарта и Шопена, Мари почитала себя истинной европейкой, несмотря на некоторые проблемы с политкорректностью.
И вот Мари, стремительно приближающаяся к "ягодному" возрасту, вышла на охоту! Задействованы были все ресурсы - уехавшие за бугор друзья, принимающие у себя иностранцев чиновные структуры и, конечно же, в первую очередь чудодейственный Интернет!
Не прошло и полугода, как у Мари появились воздыхатели во всех основных европейских странах. Она их тщательно отсортировала, определила главную тройку и отправилась в сваха-круиз.
Первым в списке стоял житель парижского пригорода, можно сказать сельский рантье Николя Пикарски. Он был режиссером документальных фильмов, обладал необходимым высоким ростом - метр девяносто, как любила подчеркивать Мари, голубыми глазами, сухим телосложением, а главное большим деревянным домом, приличным земельным участком, включающим интригующее пшеничное поле... Над пропастью во ржи - бормотала себе под нос Мари, сочиняя очередное послание долженствующее привести их диалог к необходимым ей результатам.
Все произошло именно так, как спланировала искательница заморского принца. В ближайшее лето Мари отправилась в Париж производить пиратский абордаж пока свободного суденышка Николя Пикарски.
Трясясь в узком неудобном международном вагончике через всю Европу, она смаковала свое будущее счастье, репетировала необходимые диалоги и представляла себя в роли помещицы из Парижского уезда.
Первый звоночек, предупреждающий о том, что Мари явно купила билет не на тот спектакль в незнакомом театре, прозвенел уже на парижском вокзале. Николя ее не встретил... Прислал ей СМСку с подробной инструкцией, как добраться до их будущего любовного гнездышка, а сам остался в своей сосновой келье с видом на, начавшую желтеть пшеницу, готовить разносолы к ее приезду.
Мари маленько опешила от такого приема - она, честно говоря, рассчитывала на цветы, прогулку по Монмартру, экскурсию на Эйфелеву башню, в Нотр-Дам и в Лувр... Да что там, на Мулен-Руж, на обед в шикарном ресторане, на полный комплект романтического рандеву!..
Ну-ну! - сказала себе Мари и отправилась по вожделенному маршруту в одиночестве. Без ресторана, конечно, и без всякого романтизма, но с хорошей дозой женской мстительной злости!
Поздним вечером, следуя инструкции, она таки добралась до "избушки"... Которая, на самом деле, оказалась прелестным домиком, окруженным замечательным садом и вполне ожидаемой, но все равно прекрасной пшеничной поляной.
Николя проявил поистине джентльменский такт, ни словом не обмолвившись о своем многочасовом ожидании, провел ее по своему дому, который, второй плюс, весь от мебели до лестниц был сделан им собственноручно, и отправил ее в ванну - смывать дородную пыль. Сам же, не откладывая дело в долгий ящик, отправился подогреть ужин и приготовить их спальню.
Выбравшись из шикарной ванны, стоящей посередине аристократической туалетной комнаты на золоченных львиных лапах, Мари, по обыкновению забрызгала все стены мыльной пеной, наследила на кафельном полу, оставила след пятерни на запотевшем зеркале и многочисленные ошметки привезенной из Москвы зубной пасты. И тут прозвенел второй звоночек.
Николя, зашедший в bathroom сразу после выхода новорожденной московской Афродиты из вспененного ватерклозета, немедленно приступил к тщательному наведению порядка - ликвидируя всякий след недавнего присутствия в нем Богини.
Удивленная таким поворотом событий, Мари обратила, наконец-то, внимание на безукоризненную чистоту обители будущего потенциального мужа и ужаснулась...
Конечно, ей тоже присуща была любовь к чистоте, а запах испускаемый прекрасным Адонисом мог в одно мгновение разрушить любовные чары, однако стерильность фармакологического производства, царившая в этом доме ее напугала.
Однако все исправил великолепный ужин - вполне оправдывающий название романтического - свечи, музыка, прекрасное вино и вкуснейшие яства, приготовленные Николя, заставили Мари почувствовать себя желанной!
Смущали, конечно же, размеры предлагаемых порций - однако надвигающаяся ночь любви, вполне оправдывала некоторую диетичность накрытого стола.
Надо сказать, что ночь удалась на славу! Николя оказался прекрасным любовником! Но Мари не спешила с выводами, помня, что удачным сексом она считала четвертую ночь, во время которой любовник должен был ее потрясти своей изобретательностью и неиссякаемой нежностью.
Все первые три ночи были прекрасны! Но вот дни оказались омрачены, а правильнее сказать - напрочь испорчены удивительной и все подавляющей чистоплотностью и скупостью дурацкого Пикарски! Господи, Мари не могла шагу шагнуть без назойливого сопровождения Николя вооруженного тряпицей и средством наведения химического рая! Даже после посещения ею туалета, он непременно внедрялся на освобожденную территорию и яростно удалял всякие следы ее присутствия - на полу, на зеркале, на стеклянных полочках и даже, на вполне себе сухой дужке унитаза...
А еда! Вкуснейшая, каждый день разная, подаваемая на шикарно сервированный стол - она годна была только на то, что бы червячок, проживающий у всякого уважающего себя русича, едва-едва мог спастись от голодной смерти.
Господи, думала Мари - мне никогда не быть европейкой! Я просто умру раньше, чем получу вид на жительство - умру от голода и стыда.
Спасение ее женского самолюбия, ее национальной гордости - она была потомственная казачка, кстати говоря, и ее не раз подмывало крикнуть Николя - "бистро, бистро!", пришло на четвертую ночь.
Пикарски оказался отнюдь не Джек Воробей! И даже не Синбад-мореход... Все оказалось предсказуемо и напоминало его шмыганье целыми днями по оставляемым ею следам с противобактериальными средствами.
М-да! Не быть мне твоей женой, голубчик - подумала с грустью, но и с облегчением Мари и тут же родила план мести.
Потратив два дня на уговоры, она таки добилась своего! В последние вечер и ночь они должны были провести по ее сценарию.
Уединившись на кухне, Мари приготовила свои любимые кушанья, при чем не ограничивая себя ни в чем, а уж в количестве еды и подавно. Потом она украсила спальню на свой эротическо-романтический вкус и в 22:00 приступила к вожделенному мщенью!
Уложив Николя в кровать, она раздела его, завязав ему предварительно глаза, затем привязала его руки и ноги к ножкам и разбудив его мужское естество, удалилась на кухню...
Откуда не преминула вернуться с двухуровневым столиком на колесах полностью забитым приготовленной снедью.
Развязав Николя глаза, Мари начала планомерное и смачное уничтожение еды...
Николя был в ужасе - он онемел, не пытался освободиться и в какой-то момент готов был упасть в обморок.
Утолив застоявшийся голод, Мари приступила к сексуальной импровизации в стиле "девяти с половиной недель"! Кормить Николя она правда не стала, однако умастив и украсив все его эрогенные зоны, соусами, кремами фруктовым муссом, Мари принялась за очень откровенные ласки.
Одним словом, к утру ни на столике, ни в Николя не осталось ничего, чем могла бы поживиться по-настоящему сладострастная женщина.
Такси прибыло во время. Поезд тоже не подкачал.
Улегшись на своей второй полке, Мари собралась спать до самой белорусской границы. Улыбнувшись, представив себе изумление шофера, которому она заплатила 100 Евро за то, что он отвяжет Николя, освободив его от уз любви, Мари закрыла глаза и погрузилась в сон.
- Н-да, найти себе приличного мужчину будет труднее, чем я предполагала - это была первая ее мысль, когда ее разбудил соломеноволосый белорусский сержант.