Голубая вода появилась в этом богом забытом таёжном озере внезапно.
Первым её действие ощутил на себе одинокий самец марала, который забрёл в это озеро спасаясь от волков.
Его правый бок был разодран почти наполовину острыми волчьими клыками, на губах при каждом тяжёлом вздохе показывалась розовая пена и волки уже считали марала своей добычей.
Удобно расположившись на высоком почти отвесном берегу, положив тяжёлые головы на передние лапы они ждали.
Смотрели как марал заходит всё глубже и глубже в озеро.
Вода вокруг марала побурела от крови, в некоторых местах рёбра выступили наружу и теперь при каждом вздохе марала они, подобно какой-то ужасной гигантской фисгармонии раздувались.
Раздувались и снова опадали.
Марал забрёл в это озеро умирать.
Его некогда могучая шея уже не могла держать статную, красивую голову увенчанную тяжёлой короной рогов.
Ещё немного и копыта марала потеряют и эту последнюю опору.
Волки высунув свои розовые языки между зубов терпеливо ждали.
Голубая вода коснулась истерзанного бока марала неожиданно и он поплыл.
От недоумения и досады волки завыли и стали бегать по берегу.
Наконец, один из них, самый крупный, по видимому, вожак стаи вошёл в воду, за ним с громким воем бросилось и вся стая.
Вожак стаи, подняв свою крупную красивую голову изо всех сил работал лапами, но марал всё равно уходил.
Это взбесило волка. Потеряв всякую осторожность, глотнув два раза уже начинающей студенеть октябрьской воды, он, распушив свой большой красивый хвост, бешено заработал лапами.
Вот, наконец, и спасительное дно. Громко всхрапнув марал оттолкнулся от скользкой, обросшей тиной гальки и начал выходить на берег.
За ним, отряхиваясь от воды и клацая зубами, начали торопливо выбегать волки.
Преследование утомило волков, к тому же они знали, что марал смертельно ранен.
Вожак стада даже не выбирая позицию для атаки взвился в воздух.
Тяжёлый смачный удар марала раздробил ему весь позвоночник от шеи до крестца.
Жалобно и протяжно воя вожак стада перевернулся на спину и затих.
Несколько мгновений волки недоуменно смотрели на него своими умными зелёными глазами, а затем не сговариваясь бросились врассыпную.
Там его и нашёл с большими остекленевшими глазами уже полузапорошенного жёлтой вялой листвой местный охотник Алексей.
Алексею нездоровилось. Бродя за белкой, которая в этих заповедных местах ещё встречалась, он провалился в болото.
Болото было небольшое, так здоровая лужа наполовину заполненная водой и грязью.
Но правая нога Алексея в нём застряла глубоко и он чуть было не потерял сапог пока выбирался из него.
Сразу как только выбрался из болота, он развёл небольшой костёр, но неожиданно налетел крупный дождь.
Его большие холодные капли вмиг с шипением затушили чёрные головёшки и Алексей, проклиная так некстати изменившуюся погоду, с ворчанием залез под большую ель.
Ель была старая и под ней было тепло и сухо.
"Ничего, -глядя на крупные летящие капли дождя рассуждал Алексей, -скоро дождь кончится и он вновь выйдёт на охоту, тем более незаметные постороннему охотничьи следы указывали на соболя "барина" как почтительно величали его в тайге.
Но как назло из гнилого угла, надвинулся дождь не дождь, а так мелкий противный сеянец, мелкая водяная мошкара, которая больно жалила и проникала во все поры тела Алексея.
Весь воздух вдруг сделался сырым и холодным и больным лёгким Алексея ещё труднее стало дышать.
Дождь сеял уже четвёртые сутки, ель намокла и теперь с её отяжелевшей влажной хвои с неожиданным шумом так пугавшим Алексея срывались тяжёлые холодные шапки воды. Одна из них попала Алексею за шиворот и Алексей окончательно захворал.
Он долго и тяжело кашлял, озабоченно прикладывая платок ко рту, замечая на нём капельки крови. У него начался жар. В бреду он метался, звал сестру, мать.
Когда же жар немного спал дождь неожиданно кончился.
С мутными от болезни глазами вылез Алексей из под сосны и потащился сам не зная куда лишь бы подальше от этого гиблого места.
Там то и нашёл Алексей волка.
Волк был давно мёртв, кожа местами с него слезла, один глаз ему уже выклевали большие чёрные вороны и теперь он скалил в стылое небо свою мёртвую пасть насмехаясь неизвестно над кем и над чем.
Волку Алексей обрадовался как старому товарищу.
Отогнал от него ворон, которые с громким недовольным карканьем отлетели совсем недалеко.
Торопливо натаскав веток посуше он развёл большой костёр и стал кидать в него крупные белые камни, которые приметил он на берегу озера.
Когда камни накалились и стали изсиня-красными Алексей как учили его старые охотники, бросил на них тонко нарезанные куски волчьего мяса.
Волчье мясо было жёсткое и невкусное, не помогала даже крупная соль, которой Алексей обильно посыпал его.
Но Алексей старательно жевал каждый кусок, стараясь не ощущать тот вкус псины, которым несло от него.
От соли захотелось пить и Алексей спустился вниз к озеру.
Вода была холодная, очень холодная, но странное дело она не обжигала своим холодом больные внутренности Алексея, а как бы наполняла каждую его клеточку прохладной удивительной энергией.
Наполняла и лечила её.
От удивления Алексей округлил глаза и торопливо зачерпнул ещё пригоршню воды.
По его телу медленно разливалось блаженство.
Алексей с удивлением попробовал эту воду, так неожиданно принесшую ему избавление.
Ничего особенного не было в ней. Чистая холодная, какая бывает она в горных таёжных речушках ещё не тронутых рукой человека.
Отличала её пожалуй какая-то тяжесть, да необычная голубизна, будто само лазурное весеннее небо растворилось в ней и теперь весело плавало в каждой её капельке.
Алексей припал к озеру и пил и пил эту чудесную воду, чувствуя буквально всей кожей как сила вливается в него с каждым глотком.
Затем он набрал большую флягу этой воды и прихватив остатки волка, стал выбираться из тайги.
В тайге была глубокая осень, а осенью человеку одному в тайге худо.
Через день надсадный нутряной кашель перестал мучить Алексея и он почувствовал какую то необычную лёгкость в ногах, да и во всём теле.
Нужно было спешить, пока крепчающий мороз не набрал силы, а снег не засыпал ягоды шиповника и малины, которую не успели склевать птицы, или съесть прожорливый медведь.
Алексей спал не более 4 часов в сутки, когда окончательно выбивался из сил и не помогала даже голубая вода.
Тогда, он, выбрав ель пораскидистей, разбивал под ней палатку, которую носил в котомке за спиной, на дно палатки заботливо стелил тщательно выскобленную волчью шкуру. Шкура согревала ноги и лечила его.
Но сон его был чуток, лесные обитатели готовясь к зиме становились нервными и раздражительными, в это время даже рыжая лиса становилась смелой и запросто могла броситься на Алексея, не говоря уж о медведе шатуне, который опоздал залечь в свою берлогу.
Но как не спешил Алексей, как ни урывал он у сна драгоценные минуты и часы он не успел.
Закружила, замела снежная позёмка, запутала завертела она Алексея и Алексей сбился с пути.
Обнаружил он это на третий день, когда вместо чернеющих труб родной деревни увидел стройные ряды корабельных сосен.
"Заблудился", -и сердце Алексея змеёй сжала тоска.
О возвращении в деревню нечего было и думать. Слаб был ещё Алексей и вполне мог замёрзнуть в тайге.
Скорее всего он в этой снежной круговерти пошёл в обратном направлении.
Оставался один путь ему, к голубой воде.
Она и на ноги поставила Алексея и от верной смерти спасла, она и лютую таёжную зиму поможет перезимовать
И Алексей пошёл к ней.
К этому времени позёмка стихла и зима предстала перед Алексеем во всей своей красе.
Деревья уже не были голыми и пугающе чёрными, на них были драгоценные снежные наряды, а сам снег, чистый свежевыпавший нет да и нет вспыхивал таинственными голубоватыми искорками и почему то легко становилось на душе Алексея.
К тому же на снегу зоркий глаз Алексея приметил много следов разной лесной живности.
Вот цепочка мелких совсем неглубоких следов, словно чёрточки нарисованные на снегу, то спешила по своим делам мышь полёвка, а вот следы поглубже и покрупнее это её заметила хитрая лиса.
Видел Алексей и следы зайца, раз даже вдалеке увидал и самого косого.
Гулко раскатился по притихшему лесу выстрел, стряхивая с деревьев снежные шапки.
Но видно слаб был Алексей, дрогнула его рука и испуганный заяц стремглав умчался в таёжную глухомань.
На второй день своего скитания Алексей подошёл к озеру, в котором и забил источник с чудесной водой.
Словно большая драгоценная чаша лежало оно между снежными сопками.
Тонкий ледок уже схватил стылую воду и Алексею пришлось два раза стукнуть прикладом пока корочка льда не раскололась.
В этот раз Алексей пил не торопясь, маленькими, маленькими глотками.
И опять чудесная вода не обожгла его своим холодом, лишь напоила своей таинственной силой.
Вдоволь напившись этой чудесной воды и набрав полную флягу Алексей отправился искать заимку, которая по его расчётам была недалеко.
Неплотная деревянная дверь заимки была открыта и оттуда несся такой несвежий запах, что Алексей невольно прикрыл нос.
"Это всё пришлые шалят, -с недоброй улыбкой на лице подумал он, -не знают они тайги, не уважают наших законов. А за "барина" могут и убить. Одно дело пришлые. Чужие они нам - волки".
Наломав сухих веток Алексей принялся за уборку.
На полу рядом с нечистотами Алексей обнаружил несколько сморщенных позеленевших картофелин.
Их Алексей бережно положил на неструганый деревянный стол.
Но ни соли, ни тем более крупы, которую охотники всегда оставляют, следуя неписаным охотничьим законам, Алексей так и не обнаружил.
Тяжело вздохнув, Алексей подложил под голову свою котомку и улёгся спать.
Позавтракал он при неясном утреннем солнце одной картофелиной да мясом волка.
Он тщательно счищал с неё кожуру, стараясь сделать её как можно тоньше, это ему плохо удавалось, ослабевшие руки почти не слушались его.
От этого Алексей злился и нервничал.
Невкусный бульон Алексей морщась, пил маленькими глотками.
Бульон вызывал в нём отвращение. Непроизвольные спазмы сжимали горло.
Но больше есть было нечего и Алексей морщась пил.
Позавтракав таким образом Алексей вновь предпринял попытку найти что- нибудь из съестного.
Неторопливо он обшарил каждый угол охотничей заимки.
Тщетно, даже маленького заплесневелого сухарика не оставили ему пришлые городские охотники.
Тяжело вздохнув, Алексей подложил руки под голову и улёгся спать.
Он старался как можно меньше двигаться, он старался позабыть, что у него есть руки, что у него есть ноги, он старался как можно глубже провалиться в спасительный сон, он почти не вставал со скамейки, он берёг свои силы, готовясь к страшной затяжной схватке с зимним одиночеством.
Вечером всё же голод взял своё и Алексей кряхтя слез со скамейки и вновь неторопливо почистил ровно одну картофелину и сварил небольшую порцию мяса.
Алексей старался спать долго, тем более всю ночь злобно свистала вьюга и ему стоило немалых трудов открыть дверь заимки, чуть ли не по макушку занесённую снегом.
Затем он принялся мастерить нечто вроде лопаты, благо заржавевший топор валялся рядом под лавкой.
Покончив с этим делом, он отправился за голубой водой.
Снег был не жёсткий и Алексей то и дело проваливался глубоко по пояс.
"Надо будет расчистить тропинку к голубой воде", -хмуро думал он.
Набрав голубой воды, он отправился обратно на заимку.
Странное у неё было свойство.
Она будила в Алексее какие-то новые, невиданные в нём силы, она наполняла его бурлящей энергией, и она же в десятки раз усиливала чувство голода, с которым Алексей безуспешно пытался бороться.
Усиливала чуть ли не до тошноты, усиливала чуть ли не до рвоты.
Зимний лес он как и летний полон жизни, надо только уметь вслушиваться в его звуки, читать следы лесного народа.
Вот Алексей и вслушивался в звуки зимнего леса, то протяжно тоскливые, то восторженно чарующие.
Но они раздавались где то там, в синем морозном далеке.
А Алексей уходить далеко от заимки боялся. Он был очень слаб и вся надежда у него была на голубую воду.
Но как то раз ему крупно повезло. Стремясь скоротать лениво текущее время он расчищал дорожку от заимки к голубой воде.
И совсем случайно оглянулся.
И замер.
Совсем недалеко от него стояли он и она.
Великолепный красавец лось увенчанный тяжёлой короной рогов и его скромная безрогая подруга.
В груди Алексея возник лёгкий приятный холодок, и он, всё ещё не веря своему счастью, затаив дыхание, шмыгнул в избушку.
Но видно сильно спешил Алексей, скрипнула дверь избушки и красавец лось настороженно подняв свою горбатую голову стал не спеша уходить.
Пропал! Ай! Пропал! И Алексей с досады стукнул себя кулаком в голову.
Но видно уже овладел Алексеем азарт добычи, загорелись в его глазах диковатые огоньки, да и голубая вода делала своё дело и он, стараясь даже пар изо рта не выпускать, который застывал на морозном воздухе лёгким причудливым облаком, отправился в погоню.
Однако и лось нутром почуял своего врага. Он не спешил, но и особо то не сбавлял своего мерного размашистого шага и не как не удавалось Алексею поймать его горбатую голову на прыгающую мушку.
Так продолжалось час или три Алексей совсем потерял счёт времени.
От быстрой ходьбы, иногда переходящей в суетливый бег, от выдыхаемого пара на усах и бороде Алексея выросли ледяные сосульки, которые больно кололи его лицо. Но Алексей старался не обращать на них внимания, весь его горячечный взгляд был устремлён туда, где гордо покачивалась голова лося.
На этот раз человек перехитрил зверя.
Лось со своей подругой остановился на краю глубокого оврага, где рос высокий кустарник.
Был уже вечер. Солнце заходило. И его длинные закатные лучи окрашивали белый снег в нежно розовый цвет.
Наклонив свою могучую горбатую голову, лось пригибал своей подруге самые сочные, самые тонкие ветки и она своими нежными бархатными губами неторопливо хватала их.
У Алексея сердце готово было выскочить из груди.
Торопливо он сдёрнул с руки шерстяную рукавицу.
И грянул выстрел. Снег из розового стал ало красным, и жалобно замычала подруга, глядя на лося, которого вдруг и сразу подкосила неведомая ей сила.
Лосю удалось подняться с колен и он дико взглянул вокруг, поводя своими налившимися кровью глазами.
Тогда Алексей прицелился ещё раз. На этот раз целился он неторопливо и тщательно.
После второго выстрела могучий красавец лось беспомощно покачнулся на своих сильных ногах, они у него разъехались, словно у несмышлёного телёнка и в облаке снежной пыли он упал с обрыва.
Испуганно его подруга метнулась прочь.
Попал! Ай! Попал! И Алексей, зажав в руке большой охотничий нож, побежал к обрыву.
Кубарем скатился он с него.
Но там его уже ждали.
В сгущавшихся вечерних сумерках зелёные фонарики волчьих глаз горели ярко и настороженно. Некоторые из волков жадно рвали ещё полуживого лося.
Дико ощерился Алексей и вскинул он своё ружьё.
И третий раз прозвенел в вечерней тайге гулкий звук выстрела.
Передний самый наглый волк нелепо вскинулся на задние лапы, перекувыркнулся в воздухе, да так и остался лежать на вечернем снегу.
Алексей судорожно передернул затвор, но вместо гулкого выстрела раздалось лишь слабое клацанье .
Волки смотрели на него умно и настороженно.
Тогда Алексей выхватил из за пояса широкий охотничий нож, пошире расставил ноги и приготовился к схватке, может быть уже последней в его короткой жизни.
Волки не спешили, у ног их лежал погибший сородич, но постепенно голод взял своё.
Кольцо волков становилось всё уже и уже, мигание диких зелёных фонариков всё ближе и ближе и наконец самый азартный и молодой прыгнул на Алексея.
Прыгнул и сразу же напоролся на острый нож, который вовремя сумел подставить Алексей.
Нате! Жрите! с каким то особым сладострастием Алексей отрезал ещё тёплые дымящиеся на морозе внутренности волка и кинул их его сородичам.
Но волки есть их не стали. Подняв голову на только что зародившийся бледный серп луны они громко и протяжно завыли.
А затем в призрачном лунном свете три серых молнии разом взвились в воздух.
Боли Алексей не почувствовал, лишь что-то резко и остро обожгло левую руку, и рукав распоротой волчьими клыками кожаной куртки стал быстро набухать.
Схватив ружье Алексей с неистовой яростью крушил прикладом направо и налево, слыша глухой хруст разбиваемых им костей.
Тогда волки отошли.
Нет, они не отступили. Они отошли на несколько шагов, уселись полукругом и стали терпеливо ждать.
Весь ещё дрожа от горячки боя, поминутно оглядываясь по сторонам, Алексей подбежал к убитому лосю и стал торопливо отрезать большой кусок мяса с задней ноги.
Волки не двинулись с места.
И лишь когда Алексей вспотевший, уставший, но счастливый, кусок мяса весил не меньше пуда, был на пол пути из оврага, волки громко хрипя рванулись к лосю и стали ожесточенно рвать его.
"Вот наемся мяса", -думал Алексей.
Но тайга и не думала отпускать так просто свою жертву.
Ночью был мороз, да такой сильный, что столетние корабельные сосны гулко ухали. Весь лес жалобно трещал и стонал.
Всю ночь Алексей жёг костёр, всю ночь он наслаждался вкусом лосиного мяса густо посыпанного крупной солью и теплом костра.
А на рассвете не выдержал, задремал.
Коварный утренний сон смежил ему веки.
Тут то и взял мороз Алексея в свои крепкие холодные объятья.
Проснулся он от того, что кто-то сильно и нетерпеливо выдёргивал из его правой руки мешок, в котором находились остатки лося.
Небольшая рыжая лиса, уже успевшая отощать за зиму мотала своей острой головой из стороны в сторону, но мешок не поддавался.
"А вот я тебя", - грубо крикнул Алексей и схватил обгоревшую ветку.
Лисица отбежала на несколько шагов и остановилась.
"Ну спасибо, что разбудила, -усмехнулся Алексей, -а то совсем бы замёрз я".
Тяжело поднялся он со снега и глядя на белое морозное солнце, которое совсем не слепило ему глаза, отправился к голубой воде.
К обеду он приготовил ещё лосиного мяса.
Но к блаженному чувству сытости, которое волнами разливалось по его телу примешивалось какое то другое странное и непонятное.
Оно мешало Алексею и раздражало его.
И лишь взглянув на свою левую руку Алексей понял его причину, распухшая рука увеличилась почти вдвое и теперь едва умещалась в рукаве куртки.
"А ведь истеку кровью", - со страхом подумал Алексей и стал торопливо снимать куртку, чтобы перетянуть руку.
Но куртка не снималась. Алексей хотел сначала располосовать рукав куртки ножом, но затем передумал.
"Ведь замёрзну", -и страх холодной змеёй вновь вполз в его сердце.
Достав прочный капроновый шнур, он морщась и кряхтя от боли туго перетянул левую руку чуть повыше локтя, а затем вставив в капроновую петлю прочный еловый сук ещё несколько раз повернул его.
Нужно было спешить. Поддавшись так мучающему его чувству голода Алексей в первые два дня съел почти половину лося.
А до заимки по его расчётам оставался день пути не меньше, к тому же и рука всё больше и больше беспокоила Алексея, кожа на ней начала чернеть.
Но слаб был Алексей, борьба с волками и раненая рука отняла у него и так немногие оставшиеся силы и он потратил ещё один день пути.
А на второй день случилось непоправимое. До этого его донимала сильная тянущая боль в руке, а тут, жуя ароматный кусок лосиного мяса чуть пропахшего еловыми ветками, он с удивлением обнаружил, что боли не чувствует.
Алексей легонько постучал раненой рукой о дерево, боли не было; поднёс её ко рту и куснул, боли не было, он не сильно ткнул ножом в раненую руку - боли не было.
Всё ещё, не веря в случившиеся, с округлившимися от страха глазами, он взял нож и стал вырезать кусок мяса из раненой руки- боли он абсолютно не почувствовал.
"А !!! -Дико нечеловечески взвыл Алексей. -А !!! -Раненым зверем метался по тайге его отчаянный крик, - господи если есть ты, отзовись, за что, за что ты мучаешь так раба своего Алексея, -плакал и причитал он, баюкая словно маленького ребёнка раненую руку.
Но молчали вековые сосны и слёзы застывали на ресницах Алексея маленькими прозрачными бусинками.
Когда добрался он до голубой воды боли не чувствовала почти вся левая рука.
Исступлённо стал сгребать Алексей толстый холм, отделяющий его от заветной воды. Но ему ещё понадобилось продолбить толстый, почти метровый слой льда и разбить приклад ружья в щепки, прежде чем он добрался до неё.
Располосовав рукав куртки, он с ужасом почувствовал как с кожаными лохмотьями с него слезают и лохмотья кожи.
С благоговением смотрел он как капли голубой воды стекают с его почерневшей руки.
И на душе Алексея стало легко и свободно, опять напоила его голубая вода своей таинственной силой.
Поужинав, Алексей лёг спать.
А под утро он проснулся от сильной боли.
Горела вся огнём, ныла его раненая рука.
Словно кто то невидимый подтолкнул Алексея и он побежал к голубой воде.
Вернувшись, он проспал до обеда, а проснувшись с удивлением обнаружил, что боль в раненой руке начинает потихоньку стихать.
В этот день он несколько раз бегал к голубой воде.
А через два дня боль в раненой руке прошла, совсем прошла.
И вместо почерневших лоскутьев чёрной отмороженной кожи, он увидел другую нежную и розовую.
Тихие слёзы радости покатились из глаз Алексея.
Не иначе как Николай-Чудотворец помог мне думал он с восторгом и удивлением разглядывая руку. Как вернусь, большую свечку поставлю ему в церкви.
Больше Алексей не рискнул уходить далеко от заимки и голубой воды так чудесно спасшей его.
Все короткие зимние дни он проводил за расчисткой дорожки, что вела от заимки к голубой воде.
Алексей отрезал от своей кожаной куртки большой и просторный капюшон, не раз спасавший его в зимние холода и сшил из неё нечто нового рукава, который он широкими неумелыми стежками пришил к куртке.
Мясо лося Алексей берёг для весны, его пока оно не протухло Алексей разрезал на тонкие полоски и тщательно прокоптил на костре.
Как то раз, когда он по обыкновению своему расчищал дорожку, Алексей на свежевыпавшем снегу заметил заячьи следы.
Сердце Алексея радостно забилось и остаток дня он провёл за изготовлением силков из прочного конского волоса.
Утром сварив последнюю картошку и пожевав немного лосиного мяса Алексей отправился ставить силки.
Вернулся он к обеду, когда зимнее солнце стояло в зените и его яркие лучи растопили сосульки, что свешивались с крыши нехитрого жилища Алексея.
"А ведь скоро весна", -подумал Алексей, слушая как мерно капают капли с сосулек и вдохнул полной грудью свежий совсем не морозный воздух.
На следующее утро он отправился проверять силки.
Полуобъеденную заячью тушку он увидел сразу.
"Волки", -тревожно подумал Алексей, но он ошибся.
Следы хищника, который ночью устроил здесь настоящее пиршество были немного меньше и не так глубоко уходили в подтаявший снег, как тяжёлые волчьи следы.
"Значит лиса, -понял Алексей и прихватив заячью тушку отправился на заимку.
Но заяц скоро был съеден, а долгожданная весна с её весело бегущими ручейками, бездонно синем небом и ярким тёплым солнцем всё не приходила.
И наступил опять голод.
Часто Алексей просыпался по ночам, ему чудилось, что где то под полом бегают мыши и он, опасаясь за мясо, подвесил его куски высоко под потолком.
Но тихо было всё вокруг, лишь мерно шумела тайга под порывами тёплого ветра прилетевшего с юга, да в небе одиноко плыла луна.
В одну из таких ночей голодный Алексей снова проснулся. Проснулся и прислушался.
На этот раз мышиная возня была особенно громкой.
Всё же Алексей полежал несколько минут с открытыми глазами, но мыши заснуть ему не дали.
Теперь он ясно слышал тонкое поцокивание мышиных коготков.
Торопливо вскочил Алексей со скамейки и начал разбирать пол.
Подгнившие доски поддались быстро и Алексей явственно увидел маленькую серую мышку, смотревшую на него живыми бусинками любопытных глаз, рядом с ней он увидел несколько маленьких розовых мышат.
Жалобно пискнула мышка, пытаясь убежать от Алексея, хотела она юркнуть в спасательную темноту.
Но цепкие проворные пальцы Алексея опередили её.
Задушенную мышь Алексей оставил на утро, а вот мышат он проглотил сразу, предварительно посыпав их крупной солью.
"А ничего, - думал Алексей, жуя розовых, полуслепых мышат и слушая как слабо хрустят их кости, -вкусно".
И вот пришла долгожданная весна. Снег вдруг как то сразу почернел и набух, а большая подтаявшая сосулька чуть было не упала Алексею на голову, и он весело по мальчишески пол дня махал лопатой, сбивая их с крыши своего неказистого жилища.
Теперь смысла расчищать дорожку уже не было, всё равно её заваливал подтаявший рыхлый снег.
Алексей сидел в своей избушке и тщательно латал свою поношенную одежонку готовясь в дальний путь.
Иногда, когда солнце становилось особенно ярким Алексей радостно подставлял его жарким щедрым лучам своё почти голое тело.
А через несколько дней, когда небо над тайгой начало голубеть, а из под влажной рыхлой земли показались первые робкие головки подснежников Алексей отправился домой.
В последний раз он сбегал к заветному озеру.
Жадно припал он губами к чудесной воде и пил, пил её до коликов в животе.
Затем набрал её полную флягу. Ещё раз оглянулся, стараясь запомнить приметы и быстро пошёл к родным местам.
В пути помогало ему лосиное мясо и голубая вода.
В родное село он вошёл поздно вечером, когда на чёрном прохладном небе уже загорелись первые звёзды.
-Кто там, -громко и строго спросила его мать, когда Алексей робко постучал в знакомое окошко.
-Это я мама, -негромко сказал Алексей и опустился на землю.
-Лешёнька ! Ты! -и мать всплеснула руками, -а мы уж и не ждали тебя, сынок.
Вон и поминки по тебе справили. Сегодня девять дней как будет.