Часть 1-я. Большая перемена.

Глава 1.

Мрак...

Тишина...

То есть - абсолютный мрак и абсолютная тишина... Ни стука сердца, ни воздуха в легких, ни звука в ушах. Да и ушей-то - "ни"... Ничего "ни". Точнее - ничего "нема". Даже слюны нет, плюнуть от злости нечем. Особого страха и волнения, между тем, как бы и не было. Перебоялся уже. Было сонное, спокойное равнодушие. Что-то знакомо мне все это. Встречались уже с такой ситуёвиной. После того, как меня в первый раз убили... А сколько раз меня уже убивали? У-у-у! И не сосчитаю, пожалуй. Много! Что же, опять, значит, грохнули?

Не помню... А что помню? Бой, вроде, помню. Васю сбили... Или - нет! Не сбили! Помню - его истребитель кувыркается в небе, а под ним - штопорящая вниз фока. А потом у него слетел фонарь, и в небе раскрылся парашют.

А я? Кажется, я тоже прыгал.

- Вы готовы к разговору, Тур? - в окружающей меня пустоте раздался громкий, с каким-то металлическим отливом, голос. Таким голосом командуют с мостика боевого корабля. Что-нибудь вроде: "Все к орудиям! Прибить флаг к мачте! Ленточки бескозырок в зубы! Готовьтесь умереть, сукины дети!"

- Не надо молчать, Тур. Аппаратура показывает всплеск мозговой активности. Вы в сознании. Готовы к диалогу?

- Всегда готов...

- Вот и отлично. Ну, что вы имеете сказать?

- А вы?

- Мы... Ну, во-первых, как вам уже известно, все ваши требования приняты. Следовательно, мы свою часть соглашения выполнили. Теперь дело за вами. Вы готовы сотрудничать?

- Э-э, стоп, стоп! Не так быстро... Что значит "все ваши требования приняты"? Где я? Почему я опять бестелесен? Что с моим телом? Договоренность была, насколько я помню, что я должен сначала завершить все свои дела. А уже потом - продаваться к вам в рабство.

- Вы в учебном центре. Матрицу вашего сознания с Виктора Туровцева сняли. Все свои дела вы уже завершили. И это тело было не вашим. Его вам дали мы! А вы его изувечили. Тем самым вы сами подвели дело к развязке. Использовать вас в личине летчика-истребителя более не представляется возможным. Летчик Туровцев тяжело ранен. Сильно повреждена правая рука. Врачи сумели ее сохранить, но перебиты не только кости. Поврежден нерв, и это главное. Восстановление возможно, но с тем уровнем медицины это займет слишком много времени. У нас его нет. Да и у вас тоже... Руководством принято решение - вы призываетесь в Службу Коррекции, курсант!

-А Туровцев?

-А что Туровцев? Лечиться будет Туровцев, а потом служить. Вот только летать он больше, скорее всего, не будет. Но - ничего! Парень он молодой, боевой, найдется дело и ему. Там есть, кому о нём позаботиться...

-Я сам позабочусь! Я хочу на фронт, в эскадрилью! Я должен...

-Нет. Что вы были должны, вы уже выполнили. И даже перевыполнили. Вы так там намутили, что... В общем, - в результате ваших шалостей пошли изменения реальности. Как бы ни пришлось их корректировать. Кстати, не хотите ли объяснить, каким образом вам удалось изменить реальность в вашем последнем бою?

-Догадайтесь сами...

-А что тут догадываться? Мы уже и так знаем. На Регистратора, незаконно передавшего вам хронопрерыватель, наложено взыскание. Удивительно, что руководство Службы не потребовало его крови, но им, как говорится, виднее... И еще. Примите мой совет. Отпустите Туровцева. Не отбирайте у него его же жизнь... Это не игрушка. Он не марионетка, знаете ли, не кукла... Он - человек.

Я надолго замолчал. Этого туза мне крыть было нечем. Металлический голос был абсолютно прав. Жизнь человека - это не игрушка. А я, по-видимому, заигрался... Виктор Туровцев должен прожить свою жизнь. Хороша она будет или плоха, но жить он должен сам. Тут они правы, и я это знаю и сам. Я проиграл - мне и платить.

-Значит - курсант? Училище? Снова за парту?

-За парту не надо... У нас тоже есть информационные пакеты и методика ускоренного обучения. Или вы их называли "блок-пакеты"? Не один вы такой умный, Тур! Ваше обучение уже завершено, все базы данных уложены на полочки в вашем сознании. А вот практические навыки, применение полученных знаний... Вот это вы и будете отрабатывать на практике. Только не за партой, а в учебном лагере. Добро пожаловать в "учебку", Тур!

-Погодите! Кстати, как к вам обращаться, голос?

-Ко мне вам обращаться пока не придется... Рано еще. Тренировать и готовить вас будут другие специалисты. А вот как обращаться к ним... Ну, давайте посмотрим... Поскольку вы теперь здесь, в учебном центре, никто иной как "салага", к своему инструктору вы можете обращаться просто - "Дед"!

Были бы зубы, я бы сейчас ими заскрипел. Дед, значит? Ладно, посмотрим...

-А как насчет...

-Я все помню, Салажонок. Но сначала вам надо получить тело, не так ли? Получить тело и научиться им управлять, сделать его своим. А оно, скажу я вам, не такое уж и простое. Служба не экономит на своих оперативниках, знаете ли... И это оправданно. Там, куда их обычно посылают, с головой расстаться проще простого. Да! Насчет фронта... Вы удивитесь - но именно на фронте вас и планируется использовать. В основном. Вы же хотите стать Корректором? Боевиком? Вот и воюйте себе на здоровье! А начальству на радость... Ну, так что? Готовы встать в строй?

Я задергался, как червяк на крючке. Потом подумал и решил - хватит извиваться! Нужно принимать решение. Via est vita. Дорога - это жизнь! И мне предстоит в очередной раз сделать следующий шаг.

-Всегда готов...

-Не слышу радости!

-Всегда готов!

-Тогда - подъём, курсант! Шагом марш в каптёрку, получать вещевое имущество!

Показалось мне, или на самом деле в металлическом голосе промелькнула тень улыбки?

***

Картина вторая, действие третье.

Я услышал какой-то шум, что-то грохнуло. Так и хотелось сказать: "Уронили Мишку на пол..." Хотя - уж очень здоровый Мишка будет. А вот голос подходящий. Ворчит как настоящий медведь.

-Ну, что ему показывать? Все или те два, которые недавно пришли?

-Тих-хо, ты! Каптенармус! Не ори... Показывай все - пусть выбирает... А мы посмотрим. - А это другой голос. Говор, вроде, южнорусский? Я, конечно, не профессор Хиггинс, но уж это угадать не так сложно. Вспомнить хотя бы образную ставропольскую речь другого Мишки - пятнистого ренегата и последнего президента СССР.

Тэ-э-кс! Опять яма! Ловушка, да еще с кольями. Что мне выбирать? И что угадывать?

-Тур, сейчас вам будут предложены различные носители. Точнее - тела. Это обычные человеческие тела. Х-мм... Точнее - не совсем обычные... Но человеческие. У нас они называются "модификанты". Наши парни их называют "шкафами" или "сейфами". В общем, смотрите и выбирайте. Давай.

Последнее слово было, видимо, адресовано не мне. Потому что кто-то "дал", и тьма египетская сменилась изображением длинной шеренги людей. В одежде и без. С оружием и без. Некоторые были даже без кожи, без брюшины или без грудины - у них отлично были видны внутренние органы. Или что там еще хотели показать. Или посмотреть. Я ничего особенного там не увидел. Ливер, сердце, моток кишок. Все как у людей. Ну, давай выбирать.

Да-а, старику Шварцу тут ловить нечего. Он рядом вот с этим будет смотреться как измордованный дихлофосом таракан рядом с бегемотом. Если кто не понял, повторяю - Шварц и есть таракан. Просто ужас, обидно за австрийского качка и американского губернатора Чернонегренко. Это кто же, интересно, берет такие "сейфы"? И где их применяют? У него в руках противотанковое ружьё зубочисткой будет выглядеть. Мне такой продвинутый прикид даром не нужен! Дальше.

Я просматривал модификантов, а сам быстренько прокручивал в голове обрывок подслушанного разговора. Это что было? Их прокол или подсказка? В прокол верить не очень-то хотелось. Не те люди. Значит - подсказка! Ясненько... Будем искать. Как говорил Никулин - хочу такой же, но с перламутровыми пуговицами. Вот и посмотрим...

-Стоп! А ну, назад! - что-то мелькнуло, а я задумался и пропустил. Что-то, что я не уловил, но насторожился, как охотничья собака перед лежкой фазана, скажем...

-Стоп, теперь вперед помалу... Не гони, извозчик! Медленнее, не трусы ведь подбираю...

Что же меня дернуло-то, а? Шкаф, сейф, шкаф, хиляк, сейф... Ну, точно! Как дети, ей богу... Даже обижаться на них не хочется. Ну кто же привезет в учебку двух хиляков, скажите мне на милость? Если только эти хиляки не смогут завязать шкафу толстые ручонки бантиком? Даже обидно, честное слово...

-Давайте поглядим вот этого, тощенького...

-Их двое тощеньких.

-Который посветлее волосиками на макушке...

-Давай, Каптенармус, готовь пересадку. Отключай его...

Опять - поцелуй в диафрагму. Если кто помнит, что это такое, конечно...

***

Как потом выяснилось, мое тело в бессознательном состоянии два дня держали в специальном тренажере. Ну, не в бессознательном состоянии, конечно, я просто не знаю, как правильно выразиться. Вот вы, во сне, вы же неосознанно руководите легкими, скажем, чтобы они дышали, сердцем там... Оно же продолжает биться, правда, ведь? А когда вы идете, и вам навстречу попадается ветка, вы же не командуете себе: "Тпрр-у-у, стоять! Нагнуться, пропустить ветку над головой!" Вы просто и легко уклоняетесь - и все. Так и меня учили пользоваться новым телом с "выключенными", так сказать, мозгами. Тело ходило и бегало по ленте тренажера, шевелило конечностями, упражняло кисти рук, делало наклоны, приседало и отжималось. В общем, сплошная армейская радость - "Упал - отжался!"

Наконец, кончилось и это. Меня вновь "оживили". Пора было сдавать зачеты. Да, это просто какие-то "полеты во сне и наяву" получаются.

-Не спешите, Тур. Успеется. Тихо, тихо вам говорю! Это ведь тоже модификант! Хоть и мелкий, но весьма х-мм, продвинутый. Ну, вот! Столько лет стоял стеллаж, никому не мешал... Не бурчи, Каптенармус, починишь. Что тебе еще делать, старый бандит... Выводи, выводи его... На полигон. Да придерживай его, кому говорю! Нет, стой! Так он нам тут всю базу разнесет! Берем его на руки... Потащили.

В общем, под солнце нового мира восхищенные поклонники вынесли меня на руках. А то бы я им всю каптерку привел в образцовый порядок. Пустыней бы она стала.

Нет, я был трезв, в ясной памяти и рассудке. Но я до этого дня ни сном, ни духом не знал, что такое модификант. И не управлял этим чудом. А зря...

Представьте себе - вы инвалид. Да-а, не то я что-то ляпнул. Прошу извинить! Представьте себе условного инвалида. Что поделать - бывают такие на земле. И даже не все в роскошных моторизованных креслах с джойстиком. Я еще помню безногих мужиков, рассекавших по улице на маленьком, жутко грохочущем, деревянном лотке, поставленном на шарикоподшипники... Так вот. Представьте себе инвалида на самобеглом кресле. Удобном, функциональном, тихо жужжащим сервоприводами. Расстояния в квартире выверены, скорость определена, все тихо-благопристойно...

И - вдруг! Вы не в своем любимом кресле, а за рулем болида в какой-нибудь там "Формуле". Ррр-ры!!! Ревет двигатель, вас кидает и заваливает на поворотах, за ветровым стеклом со скоростью быстрой перемотки мелькает ландшафтик. Полная жо... Полный сюр, я хочу сказать. Стоит только пошевелить кистью, на микрон, а вас уже уносит вправо... Нет! Лучше влево! Как говорят - для мужика выбора нет. Только влево! А там кочка! Опа! Бросок, кидок, толчок - и вы в воздухе! Мать твою! Он еще и летает!

Вот так-то! Вот так, примерно, я себя и чувствовал. Теперь понимаете, почему меня ласково и нежно несли на ручках? А потом поставили на ножки и шустро отбежали в сторону. Я тяжелым взглядом посмотрел на своих обидчиков. Та-а-к, с кем тут мне надо будет разбираться? Кто тут узурпировал мой позывной?

На меня, метров с десяти, смотрели двое. На первый взгляд - "хомо эректус". На второй - вроде бы тоже... Но не "сапиенс", точно. У сапиенсов не бывает таких плеч, мощных рук и от них не разит чувством опасности и угрозы. Особенно - во-о-н от того огрызка, который пониже... Да и тот, что повыше, тоже хорош. Сразу видно - убивец и садист. У него была такая, знаете ли, особая пластика движений. Очень похоже на виденную мной пластику полковника ГРУ Лаврова. По телевизору виденную, конечно. Не приходилось смотреть, что он вытворяет? А зря. Обязательно поищите в сети. Значит - это Дед... Приплыли... Картина маслом - "Судаки в сарае. Путина". Да не предсовнаркома Путина сарай с судаками. А путина, слово с ударением на второй слог. Рыбалка, значит. Промысловая. А огрызок - это, значит, Каптенармус. Я не знаю, какой он там каптенармус, но вот конармеец он будет куда как хорош. Точнее - конногвардеец. Так и хочется одеть ему на башку блестящую каску с конским хвостом, а в руку сунуть какой-нибудь кавалерийский палаш. Метра на полтора длиной.

-Что попрятались, детишки? - издевательски спросил я и сплюнул на землю. Слюной! Наконец-то! - Дядя не кусается. Солдат ребенка не обидит...

-Ты давай пошевелись пока, солдат... Побегай тут, подвигайся. А обидеть нас сложно...

Сложно, говорите? Да ничего тут сложного и нет... Сейчас - разомнусь вот только, и обижу.

И я начал двигаться. Мало-помалу. Как говорят китайцы - дорога в тысячу ли начинается с первого шага... Первый шаг. Второй. Чуть быстрее. Теперь ручками, наклоны в сторону, вперед-назад. Пробежка. Поворот. Теперь все это же - только порезче. Пойдет. А ну, если подпрыгнуть? Красота! Мне теперь открыт прямой путь в НБА - большим и добродушным гиббоном прыгать на щит и, довольно ухая, качаться на кольце. Ну, это когда еще будет, да и будет ли вообще. А теперь - побежали!

Я и дунул вперед. Да еще как дунул! Я просто обмер. На бегу. Когда окружающие кустики стали сливаться в мутно-зеленый фон. Так нельзя, ребята! Так не бывает! Я остановился. Точнее - заставил себя остановиться.

Проверка бортовых систем. Я прислушался. Сердце есть. Бьется ровно. Грудь забирает воздух, но не раздувается как кузнечные меха и не сипит посаженными легкими курильщика. Селезенка не ёкает. Поджелудочную железу, гипофиз и аппендицит я не почуял. Ну и черт с ними! Да-а, ребятушки, модификант - это круто! А Тур-модификант - это еще круче!

Трудно вас обидеть, говорите? Ню-ню... Зря я, что ли глазками-то своими лупал, пока вы меня под белы ручки тащили? А ваши модификанты умеют телепортироваться, а? Не умеют? Тогда я иду к вам!

Для пробы я сквозанул метров на шестьсот. Идет! Да как идет! Как по маслу! Значица, сделаем так...

К выходу из бетонного бункера, откуда меня и вынесли попастись на травке, я переместился одним махом. Нет, "мах" здесь не скорость. Одним разом, короче. Тихо прикрыв тяжелый и толстенный овальный броневой люк, я, на цыпочках, просеменил к замеченной мною двери, украшенной табличкой на красном фоне - "Вход воспрещен!" Мне всегда было интересно, а что там, за такой вот табличкой, скрывается? Оказалось, что в данном конкретном случае - центральный пост. Или пункт управления бункером. Не знаю, как правильнее будет выразиться.

За подковообразным пультом сидела пара операторов. Сидела - и вдруг заснула! Работает бонус-то! Гипноз называется! Или телепатия? С гипнозом? Не знаю. Главное - я откатил спящих и чмокающих в своих кроватках младенцев подальше, а сам телекинезом подогнал свободное кресло и по-хозяйски уселся в него. Та-а-к, давайте знакомиться! Я - Тур!

Все верно сказал мне неведомый голос, все правильно. В голову они мне много чего загрузили. Аж заболела голова-то, когда я стал шарить в ней в поисках истины... Перед глазами промчался какой-то калейдоскоп слайдов. Я испуганно прикрыл глаза. Лучше не стало, но голова перестала кружиться. Расслабившись в удобном анатомическом кресле, я замер, переливая информацию из пустого в порожнее. Так, ясно, что ничего не ясно. С этим надо разбираться долго и вдумчиво. Уж больно много всякого разного в меня загрузили. Пользуясь, между прочим, моей беспомощностью и неспособностью дать этим Песталоццам резкий отлуп. А это что еще? Батюшки! Еще и это! И где я тута и надысь возьму вам космический корабль? С этим погодим - раз загрузили знания, значит, пригонят еще. А вот где тут управление бункером и громкая связь? Ага, вот они где прячутся. Так, список команд при тревоге... Вот это подойдет. Я с удовольствием нажал кнопку и развернулся к обзорным мониторам. В двери щелкнули замки, уши неприятно резанул вой сирены.

В центральном посту вспыхнула и стала вращаться мигалка. Пост залило тревожными багровыми всполохами. На барабанные перепонки начал давить чей-то низкий противный голос: "Внимание персоналу! Радиационная тревога! Радиационная тревога! Всем укрыться в бункере! Задействовать индивидуальные средства спасения! Внимание! Радиационная тревога!"

Местный Шаляпин зашаркал дальше по своей заезженной пластинке, а я с огромным удовольствием сосредоточился на двух пылящих ко входу в бункер фигурках. Хорошо бегут! Приятно смотреть!

Эти рысаки полигонные подбежали к закрытому броней входу и начали что-то вставлять в считывающее устройство. Наивные! Вас уже нет, ребяты! Высокий уровень радиации на дворе. А как же! А всяких зомбей мы на территорию учебки не пускаем. Ибо не положено по Уставу внутренней и караульной службы!

На панели запульсировал желтый огонек.

-Дежурный! Что за сбой в системе? Открыть дверь!

-А вы кто такие будете, ребятушки? Назовитеся!

Однако ребятушки повели себя абсолютно противоположным образом - они замолчали. Потом отошли от двери, пошептались, и вновь подошли к переговорному устройству.

-Тур, открывай!

-А что мне за это будет?

-Все получишь. По максимуму. Как ты говоришь - солдат ребенка не обидит!

-Пусть Каптенармус скажет, как он меня любит.

Скрип зубов Каптенармуса был отчетливо слышен.

-Ты-ы!! Я-я!!

-Спокойно, друг мой, спокойно... - приобнял его за плечи Дед. - Он этот раунд выиграл... Скажи ему, старина.

-Курсант! Я тебя-я... - огрызок опять скрипнул зубами, - люблю...

-Громче!

-Люблю!! До самой смерти не забуду, гада!

-Ну вот, а вы говорили... Умка находит друга! Везде и всегда. Заходите, ребята! Будьте как дома!

Я хлопнул ладонью по кнопке, подкатил спящую бодрствующую смену к пульту, шепнул им: "Вставай, мой маленький! Уже утро! У вас тут на пульте красная лампочка мигает!" и вышел, тщательно прикрыв дверь.

За дверью меня ждали двое преданных друзей. Не в том смысле, что я их предал. Наверное, правильнее будет сказать - двое закадычных друзей?!

-Ну что, ребята? Закинем по семь капель за кадык, а? За знакомство? Вы угощаете - я сегодня бумажник дома забыл, хорошо? А то вот это, - я похлопал себя по груди, - полагается обмыть, а то работать не будет. Ну, пошли! Где тут у вас буфет?

И мы пошли. Но об этом после.

***

Глава 2.

-Ты учти, салага, твой модификант стоит агромадную кучу денег! Как космический крейсер. - Дед помолчал, оценивая, что же он ляпнул-то, и продолжил. - Ну, может, и не крейсер, чуть поменьше, но - совсем чуточку... Это новая разработка. Чую - специально под тебя делали, да-а... Наворотов в нем - мама дорогая! Что, спросить чего хочешь?

-А почему ты думаешь, что под меня? Разве у вас не все оперативники такие? - я постучал себя по груди.

Дед немного скривился.

-Да нет, что ты! Да и какие они оперативники! Так, мелюзга! Сытая и благополучная. Зато повадки - прям "фон-бароны" какие. Приходилось мне таких видеть, чужую кровь привыкли лить ведрами... "Шкафы" и "сейфы" они берут только на операции - чтобы пальчик, не дай бог, не прищемить. Трясутся за свои жизни, щенки. Как бы и рыбку съесть и костью не подавиться... Слабаки они. Кроме нас, землян, само собой. Да-а... Видал я, как гвардейские полки в Пруссии на пулеметы ходили - офицера кто с винтовочкой, а кто и просто со стеком, в зубах сигара, морда равнодушная, а вокруг пули - цвирк, цвирк! Так сигарой и в землю... - Дед погрустнел, вспоминая. - А с тобой вообще особый случай. Этот модификант специально тебе привезли, верно говорю. Он - как обычный человек, в нем ты будешь невидимкой. Ты представь себя среди людей в "сейфе", скажем... Да на такого амбала все пальцами показывать будут. Заметен будешь, как красное пятно на подвенечном платье. А на тебя, я краем уха слыхал, кое у кого особые планы имеются. О как! - Дед значительно поднял палец вверх. - Так что и не сомневайся даже - точно тебе подогнали. Как говорится: "Большому кобелю - большой мосол", а как же иначе! Гордись, салага!

-Ага! Уже горжусь. Полные штаны счастья... Слушай, Дед, а где мы сейчас находимся? Это ведь не Земля? И на каком языке мы с тобой говорим, а? У меня полное впечатление, что на русском. Все эти словечки, обороты... Да и пьешь ты здорово. По-русски пьешь.

-Не по делу вопрос, салага! - Дед опять помолчал. - Находимся мы на Полигоне...

-Да нет, это я уже понял. Как планета-то эта называется?

-Я тебе и говорю, салага, планета называется Полигон! - глаза Деда опасно сверкнули. - Для особо бестолковых - пустая это планета, нет на ней жизни. Точнее - разумной жизни нет. Потому-то и полигон тут устроили. Учебку, значит. А говорим мы, как и положено нам, - на русском! На каком же еще, если ты попал в 11-ю полевую группу? Мы по Земле-матушке работаем. И я русский... Пластуном я был, в четырнадцатом годе знатно германцев резал. Четыре солдатских Георгия имею! Полный бант! Только... - он замолчал, а потом как-то горько махнул рукой. - Все, проехали. Об этом потом. Слушай дальше...

Выделка капитана из щенка продолжалась. Как когда-то сказал писатель Грин.

-Твой случай особый, салага. Помни об этом! Если прослужишь три года, да наберешь боевого ценза, то тушка эта тебе достанется бесплатно, понял? Ничего ты не понял! На неё полпланеты какой купить можно, а её тебе так отдадут. Ясно теперь?

-Теперь ясно, - я был нетерпелив, - дальше давай!

-Так вот. Может твоя тушка следующее...

Проще сказать, чего тушка не может. Да, ребята, высокие технологии это что-то с чем-то! Я и то был поражен! Вот он - настоящий Доспех Бога! Точнее - сына бога. Мне бы его на Мать тогда - я бы от графа не бегал! Да чего там - я бы всю эту шайку мятежных графьёв веником бы смел. В помойное ведро истории...

Короче - даже и не знаю, что вам сказать-то. Боевой модификант, как ясно из его названия, призван выполнять сложные задания в самых сложных условиях, которые смогли только придумать заказчики и разработчики. А уж фантазия у них - дай бог! Да еще помноженная на весьма большой опыт.

Ну, про "сверхсилу", "сверхскорость" и "сверхреакцию" и говорить не надо. Это и так ясно. Ночное зрение - это так, семечки. Устойчивость к "механическим повреждениям" я и обсуждать боюсь - не приведи Адриан! Но, как говорит Дед, меня теперь трудно прибить поленом или тапком... Связки там укрепленные, мышцы длинные и эластичные, легкие большего объема, сердце особое - это прилагается. Что еще? Да много чего, в общем. Хвастаться не буду, потом как-нибудь расскажу подробнее... Да и сам я еще полностью свой корпус не освоил.

Да! Могу менять внешность. Это мне Дед сказал. Мол, если хочешь - садись перед зеркалом и подгони свою мордуленцию под любой образ. И такой альбомчик дал, типа типоразмеров. Нос там, глаза, уши... Но я на этих красавчиков плюнул и постарался вернуть себе свое лицо. Как я помню, конечно. Сделал и понял, что даже мы, мужчины, иногда склонны врать самим себе и приукрашивать свою внешность. Правда, без пудры, кремов и надувания губ силиконом... Лицо вроде бы стало похоже на того человека, которого я иногда видел в зеркале при бритье. Но - несколько лучше. Оно стало благороднее, что ли. Это во мне барон в семнадцатом поколении прорезался, не иначе... Впрочем, я мучиться не стал и оставил все как получилось. Нос есть, глаза, рот - что еще надо? А так, если дурить мозги "наружке", то я по отрепетированным типоразмерам вмиг могу стать стариком, забулдыгой или, страшно сказать, - девушкой! Вот только не надо думать, что я скрытый трансвестит! У меня сексуальная ориентация - ого-го! Такой ориентации любой компас позавидует! Точно на противоположный пол стрелка показывает, двумя руками её не согнешь! Заболтался я что-то с вами не о том... Пора на следующее занятие бежать.

***

Железки с приятными любому мужику металлическими щелчками вставали на свои места. Вот это таким вот образом - "щелк", еще это - "щелк", и в завершение примкнуть батарею. Щелк!

-Дед, курсант Салага сборку оружия закончил!

-Ну-ка, ну-ка... Дай глянуть... все верно. Ты щеки-то не надувай! Для сопляков дело - винтовку собрать!

-Дед, да это же не винтовка. Это "рельсовое ружьё".

-Один хрен - винтарь! - Дед равнодушно махнул рукой. - Как его не назови. Что "мосинка", что "рельс" - для одного дела ладили. Дырки в людях вертеть... Чем, я тебя спрашиваю, мосинка хуже? Бьет на два километра уверенно, а убьет на все четыре!

-Ц-ц-ц, - насмешливо поцокал я языком, - и на пять убьет, только ты и на километр ведь не попадешь! Там знаешь, сколько факторов на полет пули влияют? И притяжение земли, и ее закрутка, и ветер, температура с влажностью, и вращение самой пули вокруг оси - прецессия с деривацией? У-у-у! Замучаешься поправки вводить. А рельса... - я любовно погладил неуклюжую железку, - как дал - так и муху в клочья! На том же километре, заметь! И почти беззвучно, только воздух - ффухх!

-Что зря языком-то молоть. Бери свою рельсу. И эти вот железяки бери... Тащи на платформу. А я уж по старинке, с трехлинеечкой! Пошли на стрельбище, глянем, кто кого... - Дед открыл свой оружейный шкаф и вытащил длинную, с потертым металлом ствола, винтовку.

Я быстренько побросал на небольшую антигравитационную платформу чехлы с оружием, запасные батареи и стальные ролики для своей рельсы. Дед небрежно кинул в кучу две пачки винтовочных патронов.

-Садись вперед, рулить будешь. Только не угробь меня, понял? Тихо и благопристойно!

Ага, запомнил герой империалистической войны наш первый автопробег! Да-а, тогда я, надо сказать, ударил по бездорожью и разгильдяйству! Вот ведь - никогда себя лихим гонщиком не считал, была машина - ездил аккуратно. А тут просто не знаю, что меня заставило безрассудно лихачить. Наверное - сама платформа. Она очень устойчивая, разгоняется быстро, но несколько инерционная. Похоже на катание на салазках с горки - скорость набираешь моментально, а вот управляешься с трудом. Я уже не говорю про тормоз... В общем, когда я в тот раз остановился на стрельбище, Дед молча сидел, вцепившись в кресло побелевшими пальцами, минуты две. Пока не поборол позывы к тошноте и не вернул красные прожилки на свой казацкий висячий нос...

-Как скажете, кавалер с бантиком! - опять я не удержался. Знаю ведь, что не любит он таких подколок насчет своих наград. Но я это с профилактической целью. Разозлится - винтовка у него в руках ходить будет. А то стреляет он весьма изрядно.

Дед ничего не сказал, вздохнул только. Детские шалости салаги для него секретом не были...

Хорошее здесь стрельбище! Да тут все хорошее. Все служит одному - готовить будущего бойца настоящим образом. Отковывать из него специалиста широкого профиля. Таких специалистов, по-хорошему, надо сразу после вручения диплома об окончании учебки к стенке ставить. Во избежание, так сказать. Опасные зверьки получаются...

Приехали... В целости и сохранности. Дед, кряхтя, слез с платформы (я ведь заботливо поднял ее повыше), искоса глянул на мою довольную рожу бандита-аристократа, и только вздохнул. Пока я разгружался, он колдовал с установками режима для мишеней. Потом подхватил свою трехлинейку и, сноровисто загоняя большим пальцем в магазин патроны, буркнул: "Пошли... Стрелять по готовности".

Сначала я взял лазерную винтовку. Но завалив несколько мишеней, я ее отложил. Ерунда. Импульс короткий, попасть в движущуюся мишень трудно. Если у вас дома есть длинное удилище - попробуйте, удерживая рукоять одной рукой, прикоснуться его кончиком к стоящей метрах на трех спичке. И хлопотно, и муторно. Удилище трясется, его кончик ходит ходуном. А если увеличить продолжительность импульса - начинаешь выписывать лучом какие-то безобразные кривые, расходуя заряд батареи и бестолково полосуя землю своими "лучами смерти". Игрушка для фантастических фильмов.

Стерев рукавом севшую на металл пыль, я подхватил свою рельсу. Тихо и смачно щелкнула батарея, тускло загорелись индикаторы заряда и счетчик роликов. А они маленькие, ролики-то эти. Цилиндрик в сантиметр длиной и чуть потолще пластикового стерженька для шариковой авторучки. И такого "снаряда" хватает, чтобы пробить, например, броню бронетранспортера. А может - и бортовую броню танка. Не знаю, не пробовал. Но с такой скоростью разгона - должно хватить. Что этот ролик делал с человеческим телом - не хочется и думать... Но по хорошим людям я стрелять не собираюсь. А для врагов мне и огнемета не жалко.

-Ну, что? Стрельнем? - Дед потренировался на мишенях, установленных метров на пятьсот, и начал меня подзуживать.

-Давай, пластун, поднимай мишени. - Я сдаваться без боя не собирался.

Дед хлопнул ладонью по кнопке переносного пульта управления мишенями. Над стрельбищем коротко рявкнул ревун. Готовность! Начали!

Я вдавил приклад в плечо. Метрах на трехстах поднялись две мишени и, перекрывая друг друга, понеслись вправо. Дождавшись, когда они сойдутся, я нажал клавишу стрельбы. Ффухх! Есть, обе мишени упали. Слева гулко бахнула мосинка Деда. Я за ним не следил - некогда. Да и на такой дистанции он не промахнется, не та школа.

Слева! Три мишени зигзагом бежали на меня. Три выстрела подряд. Лежат и не дергаются. Метрах в двух передо мной в землю ударили выстрелы из лазера. Где этот паразит? Ага, вот ты где... Ффухх - и больше не стреляет.

Дед опять саданул из своей фузеи. Пыль поднялась метрах на семистах. Краешком глаза я заметил падающую мишень. Поудобнее перехватив рельсу, я стал искать мишени на новом рубеже. Вот мчится тройка почтовая... Ффухх - и уже не мчится. Ффухх - и еще одна мишень лежит.

Ого! А эта ростовая мишень уже на километре будет! И двигается быстро. Пока я ловил ее в прицел, слева бухнул винтарь и мишень упала. Ничего - я следом. Ффухх - мимо. Ффухх - попал.

-Мажешь, салага! - довольно оскалился в мою сторону Дед.

-Да ты меня своим громобоем пугаешь! А вообще-то, я сбил больше.

-Зато я не мажу... Стреляй давай!

Полтора километра. Не спешить... дыхание... спокойно... Ффухх - есть! Бабах - есть. Нос в нос идем. Как он умудряется попадать? Полтора километра ведь? У меня электронный прицел, а Дед только глаз щурит. Самородок просто...

-Сейчас на двух километрах поднимется, салага. Вот и попробуешь попасть из своего рельса. А я уж по-стариковски, из своей берданочки... Готов? Стреляй!

Да, два километра это много. Избыточно много. В реале я, пожалуй, и целиться на такой дистанции не буду. Ни к чему это, баловство. Хотя - как знать? Может, раз в жизни, и потребуется такой выстрел.

Я поёрзал, плотнее вбивая в землю носки ботинок и локти. Вот она... Дрожит в теплом воздухе... Как будто трясется от страха. Сейчас я тебя... Ффухх. Мимо. Ффухх - опять мимо!

Бабах! Лежит... Довольный Дед откинулся на левый бок, загоняя патроны в винтовку.

-Еще раз!

Ффухх, ффухх - попал! Но после Деда и двумя выстрелами.

-Все, Дед! Сдаюсь! Ты со своей трехлинейкой победил. И где ты только так стрелять научился? Ты же пластун? Тебе ведь с кинжалом и револьвером сподручнее?

-А я, паря, не всегда пластуном был. В Галлиполи В Галлиполи, на европейском берегу Дарданелльского пролива, в ноябре 1920г. были размещены все регулярные части белой Русской армии (кроме Донского и Кубанского казачества), выбитые из Крыма. Они были сведены в 1-й армейский корпус, командир - генерал от инфантерии А.П.Кутепов. Корпус насчитывал 9 540 офицеров, 15 617 солдат, 369 чиновников и 142 врача и санитара - всего 25 868 человек. Вместе с ними на берег сошли почти две тысячи женщин и детей. я уже попал прапорщиком... А там офицера, от безделья и злости, что их большевики из России выкинули, и придумали эту забаву - дуэли из винтовки на два километра. Вот я и попал однажды на такую дуэль...

-Победил?

-Проиграл...

-А как же...

-Все - прекратили разговорчики! Собирай манатки, вертаемся.

Не пускает в душу Дед, замыкается. Видимо есть, что прятать... Ну - это его дело. А мое - погрузить все обратно и доставить нас к бункеру, на обед. Только вот собью я ему сейчас радость от победы-то...

-Дед, - как можно небрежнее спросил я, - а тебе какую кратность в глаз-то установили? Как на четырехкратном оптическом? Или повыше будет? С трансфокатором?

Дед только рот разинул - так он был поражен моим вопросом. А потом только сплюнул. Вот и думай - угадал я или нет?

***

- Ты чего в темноте сидишь? - вошедший в мой кубрик без стука Дед хлопнул по выключателю и зажег свет. Я едва успел вытереть рукавом глаза.

-Да так... Глаза что-то разболелись... Слезятся. Перетрудил на стрельбище, что ли.

-Ага! Я как знал - и у меня слезятся. Никак ветром надуло. Стаканы давай.

Пришлось тянуться за стаканами, а заодно уж прихватил и одноразовые тарелки. Дед вытащил свой огромный, жуткого вида ножик, который он таскал, не снимая, и моментом настрогал дивное на вид и запах сало. Я резал хлеб, а инструктор чистил чеснок.

-А кильки пряного посола у тебя нет? - Нашел, кого подкалывать.

Дед буркнул в пространство: "Каптёр, кильку пряного посола, астраханскую, тащи!"

-Дед, у тебя что, микрофон под кожу зашит, что ли? - заржал я, вспомнив анекдот.

-А чего тут смешного?

Пришлось рассказать.

-Сидят, значит, трое новых русских в сауне...

-Это какие такие "новые русские"? Модификанты, что ли?

Я опять заржал.

-Да нет! Какие там модификанты. Жулики и мелкие бандиты, которые в новые барья и хозяева жизни пробились. Так вот - сидят, значит, они в сауне... - я помолчал, но вопроса не последовало. - Сауна - это такая финская баня... Сухой пар, модное место для отдыха.

Дед молчал, ожидая продолжения.

-Вдруг один заморгал, прикрыл глаз рукой и говорит: "Мужики, погодите момент. У меня встроенный пейджер заработал". Это средство связи такое... Ну, ждут. Тут второй схватился за щёку: "А у меня в зубе телефон надрывается! Щас переговорю - и продолжим". А третий встает, мнет в руках пару салфеток и заявляет: "Ну, вы тут поговорите, а я в сортир на пару минут. Мне братаны сейчас договорчик один факсом сбросят!"

Я приглашающее засмеялся, но Дед анекдот проигнорировал.

-Не люблю жуликов... - и мне - А черной икорки не желаете, вашбродь?

Я обиделся. Ну, не понимает инструктор тонкого юмора, но игнорировать-то мои старания не надо.

-Здесь вам не тут! А я вам не тебе, господин прапорщик военного времени. И встать, когда разговариваете с бароном!

Дед обидно заржал.

-А я и перед бароном Врангелем особо не тянулся! У нас, пластунов, чинопочитание не в чести. Запомни, господин барон, кто по земле под пулями ползает, тот перед начальством не трясется, вот так-то! Заходь, Каптенармус! Притащил?

Все еще дующийся на меня Каптенармус брякнул на стол большой, разлезающийся сверток. Из него выкатилась и банка с кильками. Ну-ка, ну-ка... Тридцать восьмой год! Вкуснотища, наверное! Тогда специи для маринада еще не воровали, скорее всего... А водка-то царская! Я разобрал на поблекшей этикетке - "Поставщикъ двора Его Императорского Величества Петръ Арсеньевичъ Смирновъ "... Да это же просто царский стол получается.

-Кого пьем? Почто печень губим?

-Да вот... Решили тебе компанию составить. А то больно уж ты часто днем зубы скалишь. А это ведет к одному - тоске, сжатым кулакам и мокрым глазам по вечерам. Так-то... По себе знаем. Не ты первый в этой шкуре. Наливай!

Ух, хорошо пошла! Да под килечку, да под сальце, мясце и витамин "Це". В чесноке, разумеется. Местные авторитеты тоже не мух ловили. Под запрокинутыми подбородками дернулись кадыки, винокуренным заводом пронесся выдох, захрустел чеснок с черным хлебом.

-Давай, Каптенармус, еще по одной. Не жрать пришли - душевно посидеть хочется.

-Мужики, мне на три пальца, я за вами не угонюсь! Знаю, пробовал уже.

-Салаге половинку... Ну, за землю русскую, за побратимов, кто в нее лег, землю нашу защищая... давай!

Водка теплым, мягким кулаком ударила по вискам... Боли не было - боль прошла. Напряжение и тоска стали меня отпускать. И память тоже... Я все еще пытался разложить по полочкам свой последний бой. Вспоминал, куда попали пули и осколки. Представлял, как там Виктор, мечется на постели небось, весь в бинтах, скрипит зубами... Как ребята? Василий? Что, интересно, он видел? Как и откуда меня забрали? То есть - тьфу, что я несу? Куда меня могли забрать. Лежит Виктор в госпитале и пытается свести в своей голове мутные картинки из своей жизни. Ничего, Виктор! У тебя получится. Встанешь ты. На свои ноги встанешь! Я тебе их сберег... И это последнее, что я смог для тебя сделать.

-Наливай! За друзей! За победу! За победу, добытую в бою! Пьем стоя...

***

Глава 3.

У меня появились новые инструкторы. Трое. Старший - лет сорока-сорока пяти, сухощавый, сдержанный мужик. Что называется - "военная косточка". Одет в камуфляж тусклого, зелено-коричневого цвета. На голове подобие берета. Я знаю - это камуфляж-хамелеон. Он способен в несколько секунд мимикрировать и сливаться с обстановкой. Сейчас эта функция не задействована. А берет тоже особый. Внешне это вроде бы берет. Но, если его натянуть поглубже, получается такая шапочка-маска, как носят у нас в спецподразделениях. И уж если ее опустить совсем, то ее нижний край соединяется с воротником-стойкой камуфляжа, превращая его в непромокаемый и непроницаемый комбинезон. Ну, как "непроницаемый" - для насекомых, скажем, для снега и дождя. От пыли и грязи тоже защищает хорошо.

С этим воякой и вышел этот не очень-то приятный разговор.

-Курсант Салага! Как мне доложил ваш инструктор, модификант вами освоен. В общем и целом. Дальнейшее развитие произойдет со временем. Вы переходите к следующему этапу в освоении переданных вам знаний. Теперь время ваших занятий будет отведено следующим направлениям. Я буду вести занятия по космической навигации, космическим кораблям - пилотаж и обслуживание. Инструктор Циркуль - тактика, планирование и проведение боевых операций. Инструктор Шкворень - вождение и использование всего, что движется и стреляет. Вопросы?

-Как к вам обращаться, господин э-э... инструктор?

-Не делайте умное лицо, курсант! Вы же офицер Красной Армии? Вот и обращайтесь в соответствии с требованиями Устава - "товарищ Майор". Майор - значит "старший". Ясно?

-Так точно, товарищ главстаршина!

-Достаточно просто "товарищ майор". Мы не на флоте, салага! Уяснил?

-Так точно, товарищ майор! - ну, что тут поделаешь? Сила солому ломит. Да и зачем я буду с ним бодаться по пустякам? А там посмотрим...

-Итак, каждый инструктор будет с вами работать один день. Полностью. Еще один день с вами продолжит заниматься инструктор Дед. Каптенармус обучит вас работе со средствами связи и закрытой связи. Обучит основам минно-взрывного дела. А так же он даст вам простейшие навыки тылового обеспечения. Это никогда не помешает... Знаете, сколько проваливается вроде бы тщательно спланированных операций из-за забытого или не предусмотренного пустяка в обеспечении? И не надо вам знать! Слушайте его внимательно - он очень опытный специалист. Весь этот курс рассчитан на две недели. В случае, если будете не успевать по каким-то предметам, срок обучения будет увеличен. Что, в принципе, нежелательно... Потом - контрольные тесты. Выброска на полигоны, рейды, пилотирование и управление боевой техникой. В завершение - небольшой пробег на космическом корабле.

-Товарищ майор, а когда же...

-Отставить, курсант! Вы в учебном, но боевом подразделении 11-й полевой группы! Все вопросы личного характера - после овладения материалом и сдачи зачетов. И вопросы эти не ко мне. Придет время - зададите их кому положено. Вам все ясно? Вот и хорошо. Найдете Каптенармуса и приступайте к занятиям. Бе-е-гом - марш!

Побежали...

***

Я бежал, а ноги-то, как пудовыми гирями скованы... Ух, чую - даст мне сейчас Каптенармус прикурить... За ту шуточку отыграется.

-Курсант Салага прибыл в ваше распоряжение, товарищ инструктор!

Каптенармус с нехорошим таким прищуром посмотрел на меня.

-Ну, прибыл, вот и хорошо... Начнем, помолясь!

Да-а, хорошенькое начало! Помолясь! Что-то мне уже и учиться не хочется...

-Каптенармус, дорогой мой человек! Я когда бежал сюда, многое обдумал, многое понял... Я был не прав, Каптенармус! Та шутка была...

-Зря виляешь хвостом, Салага! Я шутки люблю. И сам не прочь пошутить.

-Вот и я о том же... Ты, если решишь пошутить, хоть сам-то спрячься. А то разорвет обоих...

Каптенармус довольно заржал.

-Не боись, Салага! Уж я-то спрячусь! С минами-гранатами дело имел?

Я тяжело вздохнул.

-Бог миловал...

-А я не буду. Миловать, понятное дело. Ну, давай учиться.

-Давай... Ты только поподробнее, с примерами... Ты первый делаешь, а я повторяю.

Каптенармус заржал опять. Аж слезы у него выступили.

-Не боись, говорю. Если я захочу пошутить, то ты это и понять не сумеешь.

-Ага! Нам на офицерских сборах один такой шутник рассказывал, как они в Афгане в шаровары духам засовывали взведенную гранату и толкали их с обрыва...

Каптенармус пристально посмотрел на меня.

-А ты из какого года будешь, Салага?

-Этот разговор был году в 87-м что ли. В 1987 году, если точнее... А меня прибрали позднее... Лет через двадцать. С лишним... А ты, Каптенармус, тоже был в Афгане? Что-то ты как-то взвился... Знакомое услышал?

-Был. - Каптенармус посмурнел. - Не то слово - был... Я и сейчас там... Где-то в пещерке косточками белею... Там-то я и пошутил в последний раз. Гранаты еще были, ну я и рванул кольцо, да и поднял подсумок над головой. В полутьме - полное впечатление, что "шурави" сдается. Духам, наверное, понравилось... Или - совсем не понравилось. Трудно сказать, как у них с чувством юмора было...

-А зачем так-то? Уйти не мог?

-Не мог. Ранен я был. Остался прикрывать отход наших... Мы нарвались на духов случайно, но цена этой случайности - чья-то жизнь. Оказалось - моя. Духов я не считал, сразу положили четырех, да и потом... Они сели нам на хвост, стали отжимать под пулеметы. Но загнанная крыса - она больно кусает, туннели узкие, куча рикошетов, почти после каждой нашей очереди кто-то верещал. Тут и я получил по ногам и не смог уйти от гранаты. Порвало меня качественно, не жилец одним словом - живот, ноги... А тут духи поднакопились, что-то заорали - атака, значит. Ребят бы задавили числом, а я как раз у духов на пути был. Только и успел крикнуть: "Уходите"! Левая рука была почти целая... Рванул кольцо... В подсумке шесть гранат было...

-Ты служил в "Каскаде"?

Каптенармус смотрел на меня и молчал.

-Да расслабься ты... Я не американский шпион. Просто время прошло - о многом уже рассказали. О штурме дворца Амина, например, о захвате в Кабуле всяких там министерств и ведомств, о том, как удалось пещерный комплекс Тора-Бора взломать и захватить...

-Вот оно как... И что говорили про этот комплекс?

-Да я плохо помню уже... Осенью 80-го, как мне кажется, наши спецназовцы КГБ СССР - то ли из "Вымпела", то ли из "Каскада", его одним ударом захватили. С помощью армейцев, конечно...

-Ты угадал. Я из первого "Каскада"...

Он прикрыл глаза, припоминая, и низким, вибрирующим голосом не пропел - продекламировал:

"Со всех уголков несравненной страны
Сюда нас собрали под знамя "Каскада".
Меняют душманы в пещерах штаны,
Душманы "Каскаду", конечно, не рады.
А ну, разбегайтесь, бандиты и воры,
На вас в БТРах идут "каскадеры"!

Мы здесь далеки от домашних забот,
Бежать удалось от домашней рутины.
И пусть нас в Союзе не всякий поймет,
Боясь, что нарвемся на пулю иль мину.
Отбросьте, друзья, о смертях разговоры,
Не в этом здесь смысл бытия "каскадеров"!

Песни "Каскада" - в источнике автор текста не указан.

http://kaskad-4.avtomat2000.com/kaskad.html

(Рассказ Каптенармуса правил и консультировал автор СИ и читатель этой книги "Muren")

-А прищучили меня, когда мы отходили после одной разведки. Так что о том, что наши ребята его взяли, я и не знал... Здесь нас - "упокойников", не информируют о том, что на Земле делается. И разговоры такие вести запрещают. Чтобы мы на курсантов влиять не могли. Своими идеологическими и политическими установками, понимаешь ли.

-А ты своими идеологическими ценностями и политическими установками на меня и не повлияешь особо. Я, видишь ли, из 43-го года сюда попал. Летчик-истребитель, Герой Советского Союза, прошу любить и жаловать...

Теперь мы загрустили вдвоем. Я посмотрел на печально обвисшие могучие плечи Каптенармуса. Непорядок... Выведенный из настроения инструктор по минно-взрывному делу страшен, как поставленная на боевой взвод граната в руках женщины. Я толкнул его в каменное плечо.

-А где ты такой тушкой коренастенькой разжился, а, Каптенармус? И зачем такая моща? Чтобы превысить рекорд подъема на грудь и выноса тяжестей из закрытых помещений? Типа - со склада, вверенного твоему попечительству, а? Давай, колись! Откуда кильку пряного посола тыришь?

Каптенармус скупо усмехнулся.

-Ладно, хорош бакланить. Поговорили - пора и науку погрызть. Схватил вон ту штуку. Ну, и что мы тут видим?

-Мне кажется, это толовая шашка. По-моему, их так в литературе описывают - кусок хозяйственного мыла с дыркой под взрыватель.

-Да ты прирожденный минер, Салага! А если и нет - то щас им станешь! Бери вот эту хреновину - это и есть взрыватель, и загоняй его в шашку. Да потихоньку, не спеша... Пожить еще хочется. Что замер? Расслабься, Салага, шучу я... Это еще семечки... Вот, когда ночью, на ощупь, будешь ставить свои мины и снимать мои - тогда и бояться будешь до мокрых подштанников. Особенно - когда будешь снимать мои мины. Они ведь неизвлекаемые, вот ведь какая штука...

***

Сами понимаете - после трудного трудового дня с Каптенармусом на следующее занятие со Шкворнем я просто летел! Да и что мне там могло угрожать? Ну, подумаешь, танком меня переедет! Какая чепуха. Так что я бодро и весело запрыгнул на платформу-антиграв и дунул в указанном направлении в указанное место.

В указанном месте, возле больших закрытых ангаров, на залитом маслом и поцарапанном траками бетоне, меня поджидал инструктор Шкворень. От нетерпения припахать салагу, он похлопывал себя по ладони старомодными перчатками с крагами.

-Ну, явился, наконец...

-Това-а-рищ инструктор, еще ведь пять минут есть...

-Нету у тебя пяти минут, нету! Кто технику будет готовить и проверять перед эксплуатацией? Я что ли? Ни на хрен мне это не нужно!

Я, вспомнив анекдот, радостно заржал. На вопросительно поднятые брови инструктора пришлось его и рассказать.

-... ну и вот - генерал и говорит солдатам в строю: "Мать вашу перемать! Так-то вы учитесь Родину защищать? Вы что? Думаете, за вас я это буду делать? Да на хрена мне это надо!"

Посмеялись, причем Шкворень все время нетерпеливо поглядывал на часы.

-Ну, все! Делу - время, потехе - две минуты... Погнали. Открывай ворота!

Да, скажет тоже - открывай! Это не ворота, это целая баскетбольная площадка, поставленная на попа. Не руками же их толкать... Точно - не руками. Вон какой-то щиток. Пульт управления был простым, как это и должно быть в армии. Я нажал кнопку, и огромные створки стали медленно расходиться. Увидев, что находится внутри, я только свистнул.

-Да, уж... Как говорится - скромненько и со вкусом. А что в других ангарах?

-Да тоже самое почти... Где ползающее, где летающее... И все, что характерно, стреляющее. Ты, Салага, танком когда-нибудь управлял?

-Один раз пришлось. Во время обучения на Центральных курсах усовершенствования офицерского состава, в Киеве...

-Да ты, брат, почти профессиональный танкист! Что водил?

-Т-72... И не водил, а трясся от страха за свою судьбинушку за рычагами и слушал матюки инструктора из танковой башни. Я до этого жуткого случая управлял только самокатом и велосипедом в детстве, а тут - сразу танк! Я чуть не поседел, до сих пор как вспомню - так вздрагиваю...

-Сейчас мы тебя вылечим... Клин клином вышибают. А ну, резко побежал во-о-н туда, в каптерку. Подбери там себе комбез, шлем, перчатки какие... Пошел!

Как только я, полностью экипированный, вышел из каптерки, сразу раздались крики: "Не спи, Салага! Бегом ко мне!"

-Такой водил? - у смутно знакомого танка стоял Шкворень.

-Вроде такой... Только у него на броне коробочки такие были... Активная броня по-моему...

-Ну, это тебе сейчас не надо... Сегодня по тебе стрелять не будут.

-А когда будут? - поёжился я.

-Сказано же тебе - не сегодня! Чего ждешь? Залезай!

Кряхтя, я забрался на место механика-водителя. Над обрезом люка появилось заинтересованное лицо Шкворня. Так, что тут надо делать-то? Вроде - открыть вентиль подачи топлива... Похоже - вот этот. Потом воздух, что ли? И нажать вот эту кнопку... Установить обороты. На восемьсот, кажется... Пока я мучился сомнениями, руки привычно для них и непривычно для меня быстро мелькали, выполняя требуемые манипуляции. Двигатель взревел и замолотил на холостых оборотах. Инструктор поощрительно улыбнулся, крикнул, чтобы я подключился к ТПУ ТПУ - танковое переговорное устройство., и его сапоги прогрохотали мимо меня по броне. Потом в башне грохнул люк, и в наушниках раздалось: "Чего стоим? Кого ждем, Салага? Вперед!"

Я испуганно ухватился за рычаги, и мы покатили вперед. Вышибать клин клином...

***

Моими любимыми занятиями стали занятия по тактике. С умным видом я слушал, как инструктор Циркуль говорит о чем-то вечном и нетленном. Меня полностью устраивало, что не надо дрожать от страха, ковыряясь во взрывчатке, не надо, дрожа от страха, нестись в прыгающих и грохочущих боевых машинах. Сидим в тактическом центре, у большого планшета. Тепло, сухо, клонит в сон... На планшете меняются и бегают разноцветные значки... Бегают и меняются... Глаза закрываются... закрываются...

-Встать! Смир-р-но! Ты сумел меня удивить, Салага! Еще никто на моих занятиях не спал с открытыми глазами. Сразу видно - тактика станет твоим самым любимым предметом, курсант! Я тоже сумею тебя приятно удивить!

Черт, черт, черт! Надо же было так жидко проколоться! И что же теперь будет? Да ничего хорошего... Это я своим задним мозгом чую...

Так оно и получилось - предчувствия меня не обманули...

А про занятия с герром майором мне и вспоминать не хочется. Вот не дается мне космонавигация, и все тут! Не мое это... Я летчик, но не космонавт. Не могу я представить, как надо в космическом корабле бороздить просторы Большого театра. В небе все ясно и понятно. А тут, в этой темноте натянутого на голову безразмерного черного синтетического носка, нет ни привычных ориентиров, ни рассекаемого крыльями воздуха, ни... Да и крыльев-то нет! И движение корабля в космосе подчиняется совсем иным законам и правилам. Ничего общего с милыми моему сердцу полетами на истребителе. Согласен, - скорость обалденная, но вот инерция, торможение, всякие там силы притяжения, построение маневра - тут не только поседеешь, тут лысым станешь. За пару академических часов. Лучше я разминировать сюрпризы Каптенармуса буду...

-Хорошо. Достаточно. Ужасно плохо, курсант Салага. Просто ужасно! Я начинаю сомневаться, а не сделало ли руководство ошибку, решив использовать вас на службе?

-Знаете, герр майор, я тоже начинаю сомневаться... У вас тут поблизости какого-нибудь водного бассейна нету? Вроде Ниагарского водопада? Пойду и утоплюсь к чертовой матери!

-А никто вам и не обещал, что будет легко, курсант! Завтра у вас занятие с Дедом. Насколько я понимаю ситуацию - занятие первое, оно же единственное и последнее. Ему вас учить больше нечему. А на сегодня все. Свободны! Теперь вы можете отдохнуть и расслабиться. В вашем распоряжении симулятор комплекса. Подчеркиваю! В вашем полном распоряжении, и на всю ночь! Ясно?

-Ага... - моим вздохом можно бы было устроить в классе вакуумную камеру.

-А если ясно - почему вы еще не заняли пилотское кресло в симуляторе? Бе-е-е-гом!

И я вновь бегу... Просто марафонец какой-то...

***

Занятие с Дедом понравилось мне необычайно! Он сам сел за "баранку этого драндулета" и отвез меня в лес к какому-то шалашу. Там молча сунул мне флягу и показал рукой на шалаш. Мол, приступить к упражнению! Я глотнул из фляги и приступил. Минут на триста...

Потом, правда, Дед меня все же растолкал, и мы с ним немного побегали по лесу, пугая разную местную живность. Кое-что я и без него знал - охотник, все-таки! Кое-чему он меня научил - пластун, все же!

Набегавшись и настрелявшись из трехлинейки, мы развалились на теплом пригорке, нежась и обсыхая от выступившего трудового пота. Дед закурил и расслабился...

-Дед, а Дед... А ты как сюда попал?

Минуты две он никак не реагировал на заданный вопрос.

-Так же как и все... В меня попали - и я попал сюда...

-На дуэли?

-На ней...

-А как тебя на дуэль-то занесло?

Дед опять надолго замолк.

-Там, в Галлиполи, горничная одна была... Нравилась она мне очень... А три пьяных фон-барона ее изнасиловали. Лучше бы я их сразу убил. А так только изуродовал. Ну и попал на офицерский суд чести. А потом и на дуэль. - Дед затянулся дымом, помолчал и продолжил.

-А потом получил пулю...

-А потом?

-Суп с котом. Потом голос в темноте предложил жизнь и новую службу... У тебя ведь также было? Ну, вот, видишь... Я и согласился.

-Дед, а на Земле ты потом был?

-Приходилось... Привлекали меня на помощь чекистам. Банды всякие громил, террористов кончал. Все это зверье и насильников... Не надо об этом - тяжело. Одно ведь только и умею - чужие жизни обрывать. Прямо ангел смерти какой... - он невесело хохотнул. - За то и ценят. Все - перекур окончен. Пошли в расположение. Да, Салага... Ты смотри там... не шкодь. А то будет неприятно за тобой сходить... Дошло?

-Предельно! Постараюсь, чтобы ты не перетруждался, старый. Не бегал за мной.

-Во-во, Салага! Ты уж постарайся...

***

Потом было вождение всякой техники с боевыми стрельбами. Вот тут-то я и понял - почему планета называется Полигон. Полигоны были везде - в заснеженной тундре, с морозцем минус 50, во влажных экваториальных лесах, с жарой, как в парилке русской бани, в пустынях - это, понятное дело, сухая финская сауна. И везде я гонял на чем придется, везде грохотало самое разнообразное оружие. Мне казалось, что я оглохну навсегда.

Самым большим моим успехом было то, что я все же снял неизвлекаемую мину Каптенармуса. Ночью, под льющейся на меня водой, которая вроде бы имитировала дождь. Еще были вспышки молний и гром... Чтобы мне веселее было работать. Но, когда довольный и счастливый, я протянул перепачканную в земле коробочку Каптенармусу, в ней что-то щелкнуло, хлопнуло и обожгло мне руку. Я чуть не завыл от злости и обиды...

-Не плачь, мальчуган! Сейчас не больно. Ты все сделал правильно... Многие бы тебе позавидовали. А это - чтобы ты никогда не расслаблялся. Это дело довольных собой минеров не любит. Оно любит только живых минеров, понял? А зачет ты сдал, не боись! Свободен!

Но освободился я только через пять дней. Пять дней мне понадобилось, чтобы сдать зачеты по тактике и по всем этим космическим заморочкам. А потом ангел, голосом и видом напоминающий герра майора, принес благую весть.

-Завтра на Полигон прибудет хронокапсула. Начинается завершающий этап - небольшой перелет. Куда бы вы хотели слетать?

-На планету Мать, товарищ майор!

-Странно, - майор довольно улыбнулся, - и ваше задание об этом говорит! Так что - готовьтесь. Поведете сами, но на борту будет и штатный пилот. Он и примет у вас зачет. А потом - каникулы! Довольны?

-Еще как доволен, герр майор! Просто счастлив! Слинять отсюда...

Герр майор сделал вид, что последних слов он и не слышал.

***

Глава 4.

Еще ничего не понимая, я вскинулся на своей койке. В глаза бил луч света фонарика.

-Тихо, тихо... Свои. Ишь, взъерошился... Вставай, давай. Быстро, быстро! Бегом на узел связи, там тебя вызывают... Бегом, я сказал! Тебя вызывает начальник Службы!

Дед схватил мои камуфляжные штаны, вытянул меня по хребтине, а потом швырнул их мне в лицо.

-Бего-о-м, марш!

Опять бегом, все время тут бегом... Трусцой от инфаркта, да-а... Эта сволочь, начальник СК, со Сталина берет пример, что ли? По ночам работает? Сам не спит и людям покоя не дает. Я с особым удовольствием врезал ногой по двери узла связи. В помещении, около пульта, по-ковбойски засунув большие пальцы рук за ремень, стоял герр майор. Он молча кивнул мне на кресло перед голопроектором. Я сел и постарался взять себя в руки.

-Связь! - вполголоса сказал кто-то за моей спиной. - Работаем!

Голопроектор выбросил простыню света, по ней прошла тестовая радуга, затем мигнул и исчез знак Службы Коррекции - изображение глаза в черно-белом треугольнике, свет потускнел, и я увидел полутемный кабинет и металлическую поверхность стола, освещенную слабым желтым светом настольной лампы. В круге света спокойно лежали две старческие ладони. Лица не разглядеть. Оно пряталось в темноте. Повисла пауза.

-Как ваши успехи, курсант? - Спокойный старческий голос. В нем звучала древняя скука и привычная рутина. Наверное, так пожилой человек привычно и равнодушно спрашивает незнакомого малыша: "Ну, парень, как у тебя дела в школе? Стишок-то выучил?"

-Могли бы быть и лучше, если бы меня не будили по ночам, - честно и искренне буркнул я. - Лежал себе, повторял правила эксплуатации и ремонта малых космических кораблей, никого не трогал...

-Достаточно, я уже понял свою ошибку... - голос не изменился, пожалуй, однако в нем проявился хоть какой-то интерес. Старик подался вперед, и слабый свет лампы явил на свет божий высохшее лицо дедушки - божьего одуванчика. Лысый череп, тонкие, недовольно поджатые губы, мешки под глазами. А вот глаза... На лице царствовали глаза. Запавшие в глазницы, но большие и умные, они сразу приковывали к себе внимание собеседника. Казалось, этот взгляд сразу связывал и подчинял вашу волю, заставляя всматриваться в них и ловить любое подобие невысказанного приказа. Старик пожевал губами и продолжил.

-Я приношу вам свои извинения, курсант... Но - дела, знаете ли... Они имеют свойство никогда не заканчиваться. Только что освободился, и то - не знаю, сколько у меня свободного времени. Итак. Как мне доложили, наземный курс обучения вы закончили?

-Человек учится всю жизнь... И, чем лучше он усваивает материал, тем дольше живет.

-Интересная мысль... Но верная. Однако - если не выпускать человека из-за учебной парты, он уподобится комнатному растению, любовно посаженному в горшок и поливаемому теплой водичкой. А где же жизнь? Где солнце, гроза, мороз?

-Вы меня, ваше превосходительство, разбудили, чтобы обсудить проблемы растениеводства в тепличном хозяйстве вашей учебки? Я не агроном!

-Да-а... Я вижу... Вы - нахал. Ну, что же... Это, может быть, даже и к лучшему. Так вот, повторяю свой вопрос. Вы готовы к работе?

-Нет! - Мой голос был строг и решителен. - Вами не выполнены еще кое-какие условия нашего договора, а именно - ...

-Да-да, я помню, конечно... Но разве вам не сказали? Ваша практика в космосе и подразумевает полет...

-Я не об этом. Я о моей девушке! И еще - мне нужен небольшой отпуск... точнее - каникулы. Я не могу привезти и бросить ее там, в окружении незнакомых людей, в новом для нее мире...

-Вы перебили старика, а это, по крайней мере, невежливо... Не говоря уже о том, что этот старик - ваш руководитель.

-Еще не руководитель. Я пока не Корректор, я пока личинка... головастик. Вот мне и надо пару-тройку недель, чтобы хвост отвалился, и гадкий утенок стал... стал... - теперь я с сомнением пожевал губами.

-Хорошо прожаренным цыпленком табака! - Старик сладко прищурился. - Знаете, мне приходилось бывать в Грузии... Помню там один шалманчик... или - духанчик? Впрочем, не важно! Как там готовили! А какое вино! Ах, ах! Спасибо, курсант! Знаете, у меня диспепсия функциональная диспепсия - нарушение пищеварения без видимых причин.... да-да! Старческие дела. А сейчас мне так захотелось съесть что-нибудь остренького и вкусненького! Благодаря вам, между прочим. Но - к делу! Я согласен. Сдавайте ваш зачет и будем считать, что у вас началась большая перемена... Три недели вас устроит?

-Четыре!

-Ну, хорошо... Это, в конце концов, не принципиально. Решайте свои дела, и - добро пожаловать на службу, курсант! Прошу прощения - Корректор!

Старик язвительно улыбнулся.

-А хронокапсулу мне оставите? А я вам привезу вина... Монастырского! Такого вы еще не пили. Божественное вино, ваше превосходительство! Прямо от местного бога, можно сказать!

-Майор?

Герр майор только пожал плечами.

-А, впрочем, берите! Нужно либо доверять своим сотрудникам, либо - не доверять! Ну - удачно вам сдать экзамены и хорошего отдыха!

Я застенчиво улыбнулся улыбкой первого отличника школы, освобожденного от уроков физкультуры.

-Приятного аппетита, вашество!

***

-Наглец, ты! Как есть наглец! Наливай...

Спать не хотелось, и мы с Дедом, высвистав Каптенармуса, засели у меня в кубрике.

-А что он выделывается? "Как почивать изволили, курсант? Как успеваемость в школе?" Тьфу! - я плюнул и попал на тапочек. А-а-а, плевать! Все равно выбрасывать. Надо новые взять у Каптенармуса.

-Да! Кстати! А парадка мне полагается? Я же в отпуск лечу? А там люди серьезные - короли да графья всякие, бароны, там, рыцари и паладины...

-А что бы ты хотел? - со всей широтой пьяной русской души вопросил Каптенармус. Взгляд его уже терял осмысленность и бродил где-то там... в горних высях. На стеллажах его склада, я хочу сказать.

-У тебя приличная офицерская форма есть? Чисто шерстяная?

-У меня есть все... ик!

-Значит - "ЧШ", командирская упряжь, пряжка со звездой, ессественно, хромачи, что там еще? Да, а ордена-то! Ордена мои! - я весомо стукнул по столу. - Где мои ордена? "На нем защи-и-тна-а гимнастёрка и кра-а-сный орден на груди! "

-Будут... они же в твоем личном деле указаны? Звездочки две?

Я задумался...

-Нет. Одну. Вторая пусть будет Виктору... Я ее не получал. И вообще - я всегда думал, что Звезда Героя должна быть одна... Дважды Герой как-то не так звучит... Я уж не говорю - пятырежды, тьфу! Как это сказать-то правильно? А то был у нас один бровеносец... тьфу - орденоносец! Вешал их на грудь, как значки какие-то, прости господи... А номера на орденах будут?

-Будут, будут... Бюст-то свой возьмешь?

-А зачем он мне?

-Ну, поставишь где-нибудь. В замке своем! - захохотал Дед.

-Не... не возьму. Там бюсты не в ходу, там все больше статуи богов и героев... Пистолет мой не забудьте. И монет каких-нибудь отсыпьте, ладно? А то в отпуск - и без копейки в кармане...

-В отпуск без денюшек нельзя! - согласился Каптенармус. - Отсыпем... Наливай! "На побывку е-е-дет молодой моряк! Грудь его в медалях, жопа в якоря-я-х!"

-Все... Спекся Каптенармус... Бери его, заканчивать будем. Рассвет скоро уже...

***

Когда я вышел из бункера, хронокапсула уже висела над площадкой. Под ней кучей громоздились какие-то ящики. Люк был открыт, и в нем виднелась чья-то тощая, виляющая задница. Слышалось сопение. Видимо шли погрузочно-разгрузочные работы. Мыслить было тяжело - башка трещала после вчерашнего... или сегодняшнего?

-Слышь, ты... пилотяга. Дай пройти.

Ко мне повернулось мальчишеское лицо. Ух, ты! Сколько же ему лет? Пятнадцать-семнадцать? А права-то у него есть?

-Ты Салага? Поднимайся!

-А в бубен? Салага доблестно пал на Полигоне в борьбе с кратким курсом молодого бойца. - Я сморщился от головной боли. - И с зеленым змием, зараза! Я - Тур! И это звучит гордо!

-Да уж, звучит... Ящичек подай, Тур.

-Не могу наклониться... Голова... - страдальчески простонал я, одним глазом поглядывая на подростка.

-Да ты что-о? Голова? От учебы распухла, что ли?

-Вроде того... Вчера прочитали по... книжке на рыло...

-Кончай выделываться, Тур. У тебя же модификант!

-Ну и что?

Теперь глаза распахнулись у парня.

-А тебе что, не говорили что ли? Что же ты мучаешься-то, бедолага? Ты скомандуй очистить тушку от отравления некачественной самогонкой, и все!

Вот оно как... А я-то дурак! Я прислушался к своему организму. Как это сделать? Не орать же: "Печень! Эй, печень! А ну - за работу!" Орать не пришлось. Видимо, что-то такое я все же сформулировал. Ясную и четкую команду. Она, надо сказать, и так набатом билась в мозгу. И организм ее принял. По иссушенному жаждой телу пронесся легкий и прохладный вихрь, голову сразу же отпустило, во рту появилась слюна, и я обрадовано сглотнул.

-Да-а-а, вот это я понимаю! Ирригация пустынных и залежных земель - верный способ борьбы с засухой и сушняком! Спасибо, организм! Спасибо и тебе, мелкий! Тебя, кстати, как зовут-то?

-Дмир! - расплылся в улыбке пилот. - Ну, давай! Кидай ящики-то! Загрузимся и полетим. Чего ждать?

Я вздохнул и принялся за работу. Вдвоем мы быстро закинули груз в капсулу. Мелкий остался распихивать его в корабле, а я вернулся в бункер. Пора прощаться...

-Ну, давай, космонавт, потихонечку трогай! Держи!

Я, крякнув, подхватил тяжеленную сумку - "мечту оккупанта", - и с трудом затащил ее в тесный шлюз. В это время Дед о чем-то таинственно шептался с Дмиром, то и дело поглядывая на меня и заговорщицки улыбаясь. Они ударили по рукам, Дмир ужом протиснулся в капсулу, на ходу бросив: "Целуйтесь и прощайтесь! У тебя двадцать секунд".

Дед с Каптенармусом с неуверенными улыбками уставились на меня.

-Спасибо за все, мужики! И - прощайте! Нет, не так - до свидания!

***

Дмир оказался тем еще гадом - он мне всю кровь выпил! Как я ни стонал, как ни мучился - мелкий гад с меня не слезал. В переносном, конечно, смысле... А вот изнасиловал он меня почти что в прямом смысле - от мысли, что надо снова садиться в кресло пилота и выполнять всякие там маневры у меня начинали дрожать ноги. И не в том дело, что я уж такой тупой... Нет. Кое-что у меня получалось просто отлично. Но вот расчеты на перелет на более-менее длинные дистанции у меня пока получались плохо. Я не понимал, почему от точки "А" до точки "Б" нужно лететь не по прямой, а черт-те какой загогулиной, через точки "Же", "Ще" и вообще - "Ъ".

Дмир, с обреченностью жертвенного барана, раз за разом толковал другому барану за пультом управления, что это необходимо из-за тех или иных законов космической навигации, но баран за пультом это все плохо воспринимал. Заканчивался третий день полета. Точнее - третьи условные сутки...

-Да-а, Тур, ты меня удивил! А говоришь, ты был пилотом?

-Почему был? И есть, и буду! Но я летал в небе, а не в этой черной дрисне космической каракатицы! И учитывать все эти зоны повышенной радиации, повышенной гравитации и прочие черные дыры и белые карлики - я не умею! Слушай, Дмир... А у вас нет ли каких рекомендованных, устоявшихся космических троп и дорог, а? Так, чтобы я сел в пилотское кресло, ткнул кнопку, и - опа! Маршрут проложен! "Земля-Марс", битте-дритте, просьба пристегнуть ремни!

-Да есть, конечно. Просто я думал, что тебе не помешало бы и самому...

-Слушай! Давай не все сразу, а? Давай я побегаю пока по стандартным маршрутам, а ты мне давай вводные! Типа: "С зюйда черный парус! Это пираты! Спасайся, кто может!"

Дмир захохотал и еле смог выговорить: "Пираты-ы-ы? Ха-ха-ха! Да запросто!" Вот так я и стал грозой Карибского моря...

***

-Ну, вот... Здесь мы и поищем пиратов. А ты, Тур, стрелять-то будешь? Если встретим, конечно?

-А как я узнаю, что это пираты, а не экскурсия третьего класса "А" местной воскресной школы, к примеру?

-Не боись... Узнаешь. Тебе боевой ценз нужен? Вот и давай, дуй вон туда - в пояс астероидов. Там и заляжем... А ты пока освежи в памяти характеристики оружия. Не забыл еще?

-А что там забывать? Все просто как кувалда. "Оружие, применяемое в космическом пространстве, подразделяется на электромагнитное, лучевое и..."

-Все-все-все! Отлично, убедил. Садись и повторяй про себя. Про себя - значит молча, но вдумчиво. А я пока их поищу, паразитов... Где-то они тут, я чую...

В общем, я не только повторил материальчик по оружию, но и включил и протестировал систему его наведения, а так же проверил заряд батарей и заменил ракеты ближнего боя кассетами неуправляемых ракет с огромным количеством поражающих элементов в боевых частях. При подрыве эта гадость давала конический сноп осколков, способных пробить корабль как лист бумаги. А поскольку этих ракет в кассете было пятьдесят, то сноп осколков превращался в ласковый летний дождь... Просто ливень! В общем - им понравится!

-Тур. Давай, двигай потихоньку. Вон идут грузовики с рудой... Я не я буду - сейчас их начнут грабить... Ага! Я же говорил! Смотри!

Дмир активировал систему "Тактик", и перед нами появился полутораметровый шар с обстановкой. Пролегла пунктирная трасса, по ней, вспыхивая желтым цветом, неторопливо ползли четыре точки грузовых кораблей. Наша капсула, переливаясь бело-голубым цветом, неторопливо отходила от пояса астероидов, а из глубины космоса, наперерез грузовикам, летела красная точка пиратского корабля.

-Ты мне скажи, они что делать-то собрались?

-Что обычно... - сквозь зубы проговорил Дмир. - Выбросят абордажные боты, команду транспортников отпустят на свободу... в космос, а груз угонят перекупщикам. У них, в этой системе и в этом времени, конвейер отлажен. Ну, чего ждешь? Давай!

Я закрыл глаза. Нет черного, пустого пространства. Есть темное, вечернее небо. Небо войны. И на наши транспортники заходит "мессер". Сейчас я тебя буду брать, геноссе, ты уж извини - ты первый начал...

Я включил сканер, поймал частоту, и сказал: "Капитану пиратского корабля - остановиться и лечь в дрейф. В противном случае вы будете уничтожены." Забулькал и что-то забормотал лингвопереводчик.

-Ты что делаешь, Тур? Зачем? Надо было подкрасться и бить!

-Цыть, мелкий! Это они пираты, а я народный контроль! Причем - в действии... Пусть начнут первыми.

Они и начали. Извернувшись, пираты начали разгон в нашу сторону. Грузовики заблажили на весь эфир и стали уклоняться в сторону ближайшей планеты.

-Атака корабля, атака корабля! Отмечен пуск четырех ракет, время до подрыва 517 секунд... 514 секунд... - мягкий женский голос продолжал вести отсчет. Сначала я хотел приказать "Тактику" сменить тембр и половую принадлежность голоса. А потом подумал и решил ничего не менять. Так даже интереснее. Отметки ракет приближались к нашей капсуле. Я выполнил маневр и развернул корабль. Теперь мы летели в атаку на врага кормой вперед. Наверное, чтобы их напугать... Теперь нужна особая точность...

-Дмир, держишь ракеты?

-Да, давай скорей, страшно же...

-Не боись, мелкий... Считай - мы уже победили... Давай!

И мы одновременно сделали каждый свое дело. Дмир выстрелил навстречу ракетам имитатором, а я исполнил свой первый "прокол".

В общем, когда мы появились на хвосте у пиратов, впереди еще светился клуб разреженных газов от подрыва ракет. Естественно, у пиратов было полное впечатление, что нашу мелкую капсулу взрывом разнесло вообще на мелкие атомы. Так они и думали, пока им в задницу не прилетели ракеты с картечью... Хороший у меня дуплетик получился. Эта совершенно отмороженная на всю пиратскую голову утка и крякнуть не успела. Прошитый бесчисленным количеством поражающих элементов теперь уже мертвый корабль, вращаясь от полученного при ударе по корпусу импульса, шел в сторону астероидного пояса. Там тебе и могилка будет... Чао, бамбино, сорри!

-Ну вот, мелкий! А ты боялся! С такой техникой это даже неспортивно как-то... Ну, что? Продолжим?

-Нет уж, ну его к черту, Тур! С меня хватит! Я же не боевик. Получил ты свой зачет, получил. И боевые твои... Сейчас доложу в Службу. А ты считай курс на свою планету. Как ее там? На Мать!

-Погоди, погоди! Мне еще нужно...

-Ничего не нужно. Твоя девушка уже на борту. Она в реаниматоре...

-И ты, гад, молчал? И ты меня спровоцировал на эту одиссею капитана Блада? На стрельбу? В нас же могли попасть! Убью, паршивец!

-Но ты же сам захотел? - Дмир хлопал на меня ничего не понимающими глазами. - А девушка... У меня был приказ рассказать тебе все только после успешного выполнения твоих зачетных заданий... Я и рассказал. Ты чего, Тур?

Я только рукой махнул на паразита...

-Как этот реаниматор открыть?

-А вот это я тебе не советую. Капсула тесная, пока лететь будем, пока садиться... Ни поесть, ни отдохнуть, ни в туалет толком сходить. Ты уж меня извини... А тут еще девушка. Пусть уж там пока и будет. А ты давай считай. Ну и правь, соответственно.

Я посчитал и дал команду на переход к точке "А". А еще будет и точка "Б", и точка "Це", мать твою... Когда же это все кончится?

***

Глава 5.

На черной, бархатной подкладке космоса, как в коробочке с дорогим ювелирным украшением, передо мной лежал и светился изумрудно-лазоревый драгоценный шар. До него было более трехсот тысяч километров, и эта драгоценность называлась планета Мать. Ты прекрасна, Мать! Что еще сказать? Ты просто прекрасна!

Не отрывая глаз от ласкового, теплого шара планеты, я нажал тангету.

-База СК, база СК! Вас вызывает Тур. Всем, кто меня слышит - вас вызывает Тур. - Немного подождав, я продолжил. - Тур вызывает базу СК. Всем, кто меня слышит - вас вызывает...

-Слышу вас, Тур. Не надо надрываться на весь космос. Мы извещены о вашем прилете. И не надо хитрить. Адриан тоже извещен... Да он вас и слышит, скорее всего.

Отвисшая было челюсть, со стуком захлопнулась. О, как! Раскололи, паразиты! И как только догадались? Хотя, не полные же они дебилы... После моих прошлых эскапад, трудно было не догадаться, что кто-то оказывал нашей батарее РГК особое внимание и помощь. Одни только перебросы и переходы туда-сюда должны были навести Регистраторов на мысль, что тут не все так уж чисто и прозрачно... Ладно, дело прошлое. Интересно, а как они связались с Адрианом? И что из этого получилось?

Я мельком взглянул на Дмира. Он стоял за моей спиной и иронически улыбался. Такая улыбка как-то несвойственна молодому человеку... Рано еще ему так улыбаться, рано.

-Ты тоже знал, мелочь? Что-то многовато ты знаешь для простого пацана-извозчика, Дмир... - неприятная ассоциация начала проявляться в голове. - А кстати, где второе тело? То, которое Служба Коррекции обещала мне предоставить?

Дмир продемонстрировал мне легкий поклон, прижав правую руку к груди.

-Второе тело - это я!

-Во-о-т оно как... А скажите-ка мне, а-Дмир-ал, а какое воинское звание у руководителя Службы Коррекции?

-Ну, вы же сами сказали, Тур. Адмирал, он и есть адмирал...

-Значит - адмирал... Смотри-ка! Прямо адмирал Канарис...

-А что? Очень интересный человек и отличный специалист.

-Тоже ваш работник?

-Нет. Мы никогда напрямую не работаем с представителями стран-агрессоров.

Развели, как есть развели... Рано мне еще тягаться с этими "рыцарями плаща и кинжала", рано... Но - ничего. Я научусь. Я быстро научусь, дай только время, адмирал!

-И что, вы каждый раз лично участвуете в аттестации курсантов, адмирал?

-Да нет, конечно же, нет, Тур! Просто - ваш случай был довольно интересен. Да и честь нашей Службы была... кхм-м... несколько запачкана вами...

-Ага. Белые и чистые ризы ангелов...

-Ну, не надо так! Не ангелов, конечно! И я признаю - мы доставили вам много неприятностей и хлопот. Признаю и прошу простить за содеянное когда-то. Но и вы... Согласитесь, Тур, и вы не ангел?

-Да, это уж точно... Одно крыло у меня черное... Чернее самой тьмы. Так что там с Адрианом?

-А что там может быть? Мы предложили ему переговоры. А потом, в результате этих переговоров, предложили сотрудничество. Он согласился. Теперь мы работаем на планете вместе, заранее уведомляя друг друга о своих планах и согласовывая их. В этом нет ничего сложного, ведь мы не принимаем никаких резких шагов. Никакого прогрессорства, Тур. Только наблюдение! Вы ведь не против?

-Я с самого начала был не против... Это козни ваших людей заставили меня несколько порезвиться... Думал, что просто отдохну на прекрасной, девственной планете, побуду на вакациях, на этакой турпоездке, где все оплачено и включено. Ну, мне все и "включили", да так включили - по самое "не балуйся"...

-Давайте не будем о прошлом. Мы все совершаем ошибки. Кстати, второе тело для Адриана?

-Если он примет мое предложение, то да. Думаю, с планеты он не уйдет. Он не свободен в своем выборе. Но сделать кальку, матрицу своего сознания, хотя бы в усеченном, ограниченном виде, он сможет. Хватит ему сидеть в темнице... Пора на свободу. Да и вашей Службе прямой профит - я вызволяю друга из неволи, а вы получаете еще одного полевого оперативника!

-Нет уж! Упаси, как говорится, Адриан! Мы предпочитаем ничего не знать о вашем новом друге. Это ваш и только ваш друг и соратник. Вам им управлять и задействовать. Не вздумайте нас официально информировать о том, кого вы привлекли себе на помощь! Нам только конфликта с иной, высокотехнологичной цивилизацией недоставало! Для нас вашего друга просто не существует. Вам все ясно, Тур?

-Так точно, господин адмирал!

-Вот и хорошо. Ну, что же? Экзамены сданы, звание Корректора вами получено, даже пошли первые боевые... Неплохо для начала! Что теперь?

-Теперь - Катерина!

***

Пока мы шли в медблок, я задал Дмиру вопрос, который меня мучил с тех самых пор, когда я впервые увидел регистраторов в их униформе - этих длинных черных мантиях.

-А скажите мне, адмирал, зачем вы носите эти мантии? Что они означают, что значат для вас?

-Да ничего особенного... Это просто дань традиции, ведь первые регистраторы были учеными, всякими там профессорами и академиками. Ну, а мантия - это что-то вроде их униформы... Правда, потом мы над ней немного поколдовали, наделили ее некоторыми особыми функциями. В частности - защитными... Пришли. Ну, давайте команду. Наберите на пульте следующий код...

Из-за всеобщей тесноты, царившей на маленькой капсуле, реаниматор, здоровенный такой сундук, стоял вертикально.

-А она как? Не упадет? Как она себя будет чувствовать?

-Не бойтесь - не упадет. Там её несколько секунд поддержит поле... А чувствовать она себя должна хорошо. Её же изъяли из кабины самолета до момента гибели. Даже ран никаких не было. И мы немного приглушили её последние воспоминания. Вам и придется все ей объяснить. Открывайте, открывайте!

Я, безо всякой нужды откашлялся, одернул гимнастерку и привычно согнал складки назад, мельком бросив на себя взгляд в темную панель какого-то экрана. Вроде, все в порядке - воротничок застегнут, ордена на месте, побрит, прическа близка к идеальной. Ну, давай, Тур! Давай!

Реаниматор принял код, раздалось короткое шипение, дверца отошла вперед и убралась в бок. И сразу произошло несколько событий.

У меня лязгнули зубы, адмирал издал звук "Ой!", а Катя медленно открыла глаза. Потом она провела рукой по своему бедру, и ее глаза опасно прищурились...

Да-а, реакция у меня хорошая... Настоящая реакция летчика-истребителя! Дмир все еще радостно пялился на Катю, а я, глупо улыбаясь, уже мелкими шажками, да вдоль по стеночке, пробирался к двери, судорожно нащупывая отведенными за спину руками ее ручку.

Абсолютно голая Катя сделала свой первый и решительный шаг в новом мире. Или про даму надо говорить не "голая", а "обнаженная"? В общем, как ни скажи, а одежды от этого на Кате не прибавится! Странно, что мы еще не попали под ультразвуковой удар женского визга... Где же она? А, вот! Нащупав ручку двери дрожащими пальцами, я дернул ее вниз и, давясь с трудом сдерживаемым хохотом, вывалился из медблока.

Впрочем, визга не последовало и далее. Все же Катерина была летчиком и офицером. Последовал хлесткий звук пощечины, еще один... слабый визг Дмира, его царапанье по двери... А вот таких слов я от Кати как-то не ожидал! Крепко сказано! И к месту.

Дверь приоткрылась, и в ней показалась задранная нога пытающегося смыться с места катастрофы адмирала. Но не тут-то было! Стоило адмиралу только показаться в дверях, как за ним метнулась обнаженная женская ручка и, крепко ухватив его за ворот мантии, дернула обратно! Дверь с грохотом закрылась, в медблоке что-то с грохотом упало и заверещало как молочный поросенок, которого живьем пытаются посадить на раскаленный противень духовки. Еще один хлесткий удар! Так уж и нужно ли мне жениться? А может, подождать? Дверь распахнулась, и, посланный вперед молодецким пинком, адмирал вылетел наружу, прямо в мои объятья...

Точнее - то, что вылетело, адмиралом можно было назвать, лишь обладая большой фантазией. Всхлипывающее и трясущееся от страха существо, с кровавыми царапинами на морде лица, забилось в моих крепких и мужественных руках, заскребло ножками по палубе, пытаясь по-тараканьи скрыться под плинтусом.

Хочешь - беги, родной... Тебе надо собрать всю волю и память в кулак, чтобы еще раз оценить боевые качества пилота ВВС Красной Армии, старшего лейтенанта и орденоносца Екатерины Лебедевой. А мне... Мне предстояло зайти в клетку с только что очнувшимся, и от этого особенно злым, хищником.

Я скромно постучал в дверь.

-Катя, можно я войду?

-Да уж заходите... Поговорим...

Передернув плечами от морозного чувства опасности, я решительно распахнул дверь и вошел. Катерина, одетая в ниспадающе-черные одежды, растрепанная и злая как тысяча чертей, была диво как хороша! Серые глаза опасно сверкали, румянец подчеркивал безупречную кожу лица, маленькая ручка сжимала какую-то медицинскую штуковину, похожую на бокс для шприцов. Как бы ни метнула мне в голову, с нее станет...

-Катя! Я...

-Кто вы?! - маленькая ножка показалась из-под мантии. Да она подкрадывается! Внимание, Тур! Атака с передней полусферы!

-Стой, стой, Катя! Я - Виктор! Я тебе сейчас все объясню!

-Вы не Виктор! Где он? Что со мной? Где я?

-Катя, успокойся, присядь вот сюда... - Катя отрицательно замотала головой. - Ну, хорошо... Не хочешь садиться, я так расскажу... Только держись за что-нибудь, не упади... Катя, ты погибла в бою. Тебя вытащили из кабины горящего самолета и оживили. Сейчас ты на космическом корабле, в космосе, у другой планеты, которая и будет теперь твоим новым домом. Смотри...

Я включил обзорный экран. Иллюминаторов в блоке не было. С экрана, мягко переливаясь лазурью океанов, скромно прикрывшись белыми кружевами облаков, на нас взглянула Мать.

-Здесь ты будешь жить, Катя. Теперь это твой мир.

-А Земля? - слабо прошептала Катя.

-Земля отторгла тебя. Там ты погибла, Катя... Там для тебя места уже нет... Реальная история похожа на плотную резину, Катя. Как ее не тяни, а она все стремится вернуться в свою привычную форму. И, раз случившееся, все равно повторится... Так было и со мной. Я занял тело Виктора Туровцева 25 сентября 1942 года. А 26 октября 1943 года эта самая история меня из этого тела и выбросила. Совсем... Я тоже землянин, но я из другого времени. Сейчас я тебе все расскажу, Катя. Слушай...

***

-Нет, нет и нет! Я не верю! Вы не Виктор...

-Я тебе и говорю, что я не Виктор, Катя! Так меня звали там, на Земле. Когда мы с тобой познакомились. Но ты помнишь летчика, которого ты спасла после налета на бронепоезд? Который тебя полюбил? Который тебя целовал на аэродроме? Это ведь был я... То есть, о чем это я? Это я и есть. Катя! Катя! Это же я...

Сделав шаг вперед, я попытался обнять ее. Но нет... Мне в грудь, прямо под сердце, уперлась крепкая ладошка.

-Погодите... Значит, вы - Виктор? Тот человек, который меня любил? Который меня целовал и говорил всякие слова? Который подарил мне это?

Черная мантия немного пошевелилась, и я увидел бриллиантовую каплю. Прямо в этой чудной и теплой ложбинке груди... И как они только умеют так делать? Волшебницы...

-Да... - голос меня подвел. Я откашлялся. - Да, это мой подарок... Помнишь, я рассказывал тебе про эту замечательную пожилую даму?

-Помолчите... - лицо Кати почему-то было строгим и напряженным. Казалось, что она к чему-то внимательно прислушивается. - Значит, вы - Виктор, и вы меня любите... любили?

-Да, Катя! Да! Я люблю тебя!

-Дайте мне вашу руку... - и лицо, и голос Кати были безжизненными, холодными.

Она взяла мою правую руку и безо всякого стеснения приложила мою ладонь прямо под свою левую грудь. Нежную и прекрасную грудь, с розовым соском, который я успел заметить только лишь на миг...

-Что вы чувствуете?

Катино сердечко билось испуганным зайчонком...

-Стучит...

-А теперь - у вас.

Я резко побледнел. Проклятье! Проклятье! Долбанный модификант! Чертовы регистраторы и вся эта камарилья... Я потерял свою девушку... Этого она не простит... Этого никто не простит...

Под маленькой, но твердой ладошкой Кати, в спокойном, обычном ритме, размеренно билось безразличное ко всему сердце модификанта...

-Вы не Виктор, вы - чужой... Кто вы?

Голос меня не слушался. Наконец, я смог каркнуть: "Ты права, Катя... Я не Виктор. Я - Тур".

На то, чтобы показать Кате душевую, сил у меня еще хватило...

***

-Ну, как? Все прошло? Она успокоилась?

Все еще испуганное лицо Дмира выглянуло из рубки. Царапин уже не было. Я посмотрел на него долгим взглядом, а потом врезал кулаком прямо между этих мальчишеских глаз. И еще... И еще...

С разбитого лица адмирала капала кровь. Кровь капала и с моей разбитой руки. Я ведь еще саданул и по переборке... Чтобы не убить эту мелочь. Эту проклятую мелочь, которая отобрала у меня любимую... Отобрала навсегда.

-Вставай, сука... Я тебя убивать не буду... Не заслужил. Тем более - тебя тут нет. Ты ведь там сидишь? Под лампой, за металлическим столом? Вставай, вставай. Все для тебя закончилось... Это лишь легкий выговор с занесением на морду лица. Вставай, сейчас будем садиться.

Я мутно посмотрел на ободранные костяшки кулака. Кожа уже восстанавливалась... Вот и хорошо, вот и здорово. В здоровом теле - здоровый дух... Или как это там? Неважно... Модификант меня не подведет. Один раз подвел - и достаточно... Больше не надо...

-Как тебя отключить, сволочь? Надоел ты мне...

Дмир молча показал на дверь маленького трюма.

-Там? Ну, пошли...

В трюме было тесно. Тут везде тесно, кораблик ведь маленький. Рассчитан на двух наблюдателей. Максимум. А, вообще-то, в корабле обычно работает и живет лишь один регистратор. Или корректор. Вот сейчас мы эту сволочь упакуем, и будет просторнее. Дышать будет легче...

Дмир подвел меня к большому, округлых форм, транспортному кофру. Или сейфу... Не важно.

-Вот здесь антиграв... Включишь его и поведешь... Запомнил?

Я лишь мотнул головой.

-Полезай... А матрица адмирала?

-Она дезактивируется в упаковке. Там есть такие клеммы...

-Ясно. Не болтай. Лезь, давай, надоел ты мне. И это... смени внешность - смотреть на тебя не могу. Ну, пока... До новых встреч... Надеюсь, ты спешить на встречу не будешь? Вот-вот...

Раздалось тихое шипение, дверца транспортного ящика приподнялась. Дмир молча, с видом побитой собаки, нырнул в ящик, нажал какие-то кнопки на маленьком, светящемся зелеными и желтыми огоньками внутреннем пульте, вытянулся и замер. Глаза его закрылись, тело закоченело. Опять раздалось шипение, и дверца медленно опустилась, скрывая моего ненавистного спутника. Все... Теперь - посадка.

Посадка у меня была отработана хорошо. Да и что за проблема - приземлиться на этом великолепном корабле? Где только приземлиться-то? А давай к замку. К моему замку. К моему бывшему замку. Катерине нужно приодеться и отдохнуть. Хельга поможет.

-Катя! Иди сюда, в кабину. Садись вот в это кресло. Пристегнись... Ничего не трогай, ладно? И ничего не бойся... Смотри - сейчас будем садиться на планету. Я тебя познакомлю со своими друзьями. Надеюсь - ты с ними найдешь общий язык. Они замечательные люди, Катя. Они не я... Они - живые. Они настоящие люди. Они тебе понравятся.

***

По пыльной и кривой дороге к замку баронов ля Реган двигалась странная повозка. Лошади у телеги не было. У нее не было и колес. Огромный, черного цвета, короб парил над разбитой дорогой. На черном коробе, в длинной черной мантии сидела молодая, красивая женщина. Сидела с несчастным и печальным лицом. Казалось, её не радует ни прекрасный день, ни красивый пейзаж. Рядом с коробом шел молодой человек. Он был не похож ни на дворянина, ни на наемника, ни на крестьянина. Таких людей раньше на Матери и не было вовсе.

Его высокие, блестящие сапоги покрыла дорожная пыль. Незнакомые одежды цвета блеклой зелени пополам с табаком вызывали пристальный интерес. На этих одеждах, на груди, были красные и золотые металлические украшения. Плечи прикрывали блестящие золотом пластины. Броня? Не похоже... Ремни, пересекавшие грудь и пояс молодого человека, ненавязчиво подсказывали, что с ним лучше не шутить. Как бы ни воином он мог оказаться... Хотя меча у него не было. Человек был грустный и печальный. Да что это с ними? Откуда такая грусть? Неужели ничего не сможет ее развеять?

Сможет! Впереди раздался пока еще приглушенный стук копыт по мягкой пыли дороги. Молодой человек поднял голову. Из-за поворота выскочила пара всадников. Мужчина и женщина. Явно - дворяне. Мужчина на высоком в холке вороном коне. На его голове изумрудной искрой сверкал золотой обруч. А женщина... Что женщина? Это была прекрасная женщина. Женщина-воин. Настоящая подруга барона ля Реган. Она легко и непринужденно сидела в седле, торопя и горяча свою кобылку красивой серой масти. Кобылка вскидывала голову, играла, шла боком, и всячески хотела показать вороному какая она красивая и резвая.

Молодая пара проскакала последние метры и остановилась. Повисло молчание. И те и другие внимательно рассматривали друг друга. Наконец, молодая дама соскочила с лошади и подбежала к человеку в странных одеждах.

-Тур, это ты? Тур...

-Это я, Хельга...

Дама, молча, закрыв глаза, в которых показались слезы, обняла чужака. Вороной конь, нервно переступив стройными ногами, присматривался и принюхивался к незнакомцу.

-Тихо. Тихо, Буцефал... Еще успеешь... Ну, здравствуй, Тур!

-Здравствуй, Малыш! Как ты?

-Все потом. Все потом! Пойдем скорее - мы заждались тебя, Тур! А кто эта прекрасная молодая дама?

-О-о! Это не просто дама! Это воин и офицер! Эта дама - настоящий воздушный боец! Она герой той войны, про которую я вам рассказывал. Помните?

Глаза встречающих удивленно раскрылись.

-Познакомься, Катя! Это мои друзья - барон и баронесса ля Реган! А это... боевой летчик, старший лейтенант Военно-воздушных сил Советского Союза Екатерина Лебедева. Враги называли этих девушек "ночные ведьмы".

Я вспомнил царапины на лице Дмира и его неприкрытый испуг.

-И, в общем, - не сильно-то и ошибались... Ну что, пошли? Хельга, так уж получилось... В общем, у тебя есть что-нибудь нацепить? Я имею в виду какие-нибудь платья? Кате пришлось так быстро прибыть сюда, что она не успела захватить свой гардероб. Получается - она вновь родилась в этом мире голой и босой... Хм-м, да... родилась она и впрямь на Матери. Поможешь? Вот и здорово! Ну, вперед! Пора бы и перекусить!

-Малыш... можно, я проеду на Буцефале? А ты садись на эту вот платформу. Здравствуй и ты, Буцефал. Здравствуй, здравствуй... не балуй! Ну, что загрустили? Вперед!

***

Глава 6.

Первое, что я отметил, когда спрыгнул с Буцефала на землю около мраморной лестницы, ведущей к огромным, гостеприимно распахнутым парадным дверям замка, была кучка встречающих нас женщин.

-Ну-ну, Буцефал. Не хватай, не хватай меня губами... Нет у меня яблока. Потом я тебя угощу. Ну, иди, иди...

Похлопав коня по лоснящейся шее, я передал повод раскрывшему на меня рот мальчишке, и с интересом уставился на комитет по встрече. Малыш... хотя, что это я... Барон ля Реган изящным жестом подал Кате руку, помогая ей спуститься с кофра на землю. Хельга бросала на меня насмешливо-ждущие взгляды, но молчала.

-Ну, и что все это означает? Что это за фольклорный коллектив на лестнице?

-А ты приглядись, Тур! Это самое большое сокровище замка ля Реган!

Я пригляделся. Одна из теток держала в руках какой-то кулек. Действительно, сокровище... Черт! Неужели?!

-Хельга... это то, о чём я думаю?!

-Ага! - радостно закивала головой Хельга. - То самое! Знакомься, Тур, - перед тобой восемнадцатый барон ля Реган. Тур ля Реган - прошу любить и жаловать! Ты знаешь, какую битву, какой скандал нам пришлось выдержать, чтобы дать ему это имя? Все говорили - нельзя, не положено... Пришлось обращаться лично к отцу настоятелю в столице. И все разом решилось, как будто кто-то скомандовал - разрешить!

Я потихоньку улыбнулся. Знаю я, кто скомандовал. Вон он - в обруче сверкает. Как бы нам поговорить... Ну, ничего - долго ждали, еще подождем. Тут кто-то тронул меня за руку.

-Э-э, Тур... Я ничего не понимаю... А на каком языке они все говорят?

Я обернулся. На меня с болезненно-удивленным лицом смотрела Катерина. Видно все эти события начали ее доставать. Тут никакая, даже очень устойчивая психика военного летчика, долго не выдержит. Сначала вас радуют тем, что вы умерли, но вас оживили. Потом сообщают, что вы на другой планете. А на закуску - вокруг комсомолки, атеистки и гражданки Советского Союза начинает крутиться водоворот из аристократов, отцов настоятелей храмов местного бога, да и других особ, приближенных к императору... Я себя, скромного, имею в виду...

-Катя, а ты понимаешь, что они говорят?

Она кивнула и прикрыла глаза.

-Понимаю... только голова болит.

Молодцы регистраторы, не забыли вложить знание языка... Интересно, а чем еще они не забыли поделиться с Катей? Надо будет потом поинтересоваться.

-Потерпи немного, я сейчас.

-Ну, Хельга, знакомь меня с крестником... - я аккуратно и осторожно принял сверток. Кто-то из-за плеча откинул уголок кружев. На меня уставились глупые, ярко-синие глаза. В папу... копия Малыш будет! Юный Тур посмотрел на тезку, нахмурился и требовательно заорал.

-Богатырь! - искренне восхитился я. - Командиром будет! Так орать-то не каждый сможет... Держи его, мать, а то у меня с руки уже что-то капает. Обмочился, стервец. От радости, наверное... Ну, пошли?

***

От всяких застолий я решительно отказался и сразу занялся Катей. Заниматься долго не пришлось. Я просто ее усыпил и уложил в своих бывших апартаментах. Их новые хозяева замка не занимали. Они навсегда были записаны за мной. А вот теперь придется, видимо, их переуступить новой гостье... Ну, ничего. Приткнусь где-нибудь, дело житейское. В целом замке - да не найти уголка? Так не бывает.

На цыпочках выйдя из спальни, я пошел в кабинет барона. Он и Хельга меня уже ждали.

-Так, ребята... Извините - но еще одно безотложное дело. Дай-ка мне на минутку твой перстень, барон.

-Наверное, это и не понадобится... Вот, смотри, Тур - это появилось вчера, прямо на столе, вот в этом самом кабинете... Гляди... - и Малыш протянул мне маленькую, изящную шкатулку. Я ее открыл. В ней лежали две вещи. Знакомый перстень для меня, и маленькие матово-серебряные крылышки... А ведь это для Кати, догадался я. И это не серебро. Скорее - платина... Ну, не буду гадать. Да и неважно это - серебро, там, или платина. Важно, что Адриан подумал о ней, проявил заботу. А ведь эти крылышки исключительно замечательно будут сочетаться с ее бриллиантовой каплей! Она как раз ляжет в пространство между ними. Как будто, так и было задумано! Я изумленно покачал головой. Чего только в мире не бывает... В двух мирах... я надел перстень.

-Извините, ребята... Не могли бы вы оставить меня ненадолго одного? Мне тут поговорить с одним человеком надо...

Понятливо кивнув, с горящими от любопытства глазами, барон и баронесса ля Реган на цыпочках вышли за дверь.

-Ну, здравствуй, Адриан... Вот я и вернулся... - повисла небольшая пауза. А потом я услышал тихий голос.

-Здравствуй и ты, крылатый... Я ждал тебя. Скажу больше - я скучал...

-И я скажу больше, Адриан. Больше тебе скучать не придется. Слушай, что я придумал...

***

Конечно, застолья нам избежать не удалось. Как только Катя проснулась, за нее сразу плотненько так взялась целая стайка женщин во главе с Хельгой. Что там происходило, я не знаю, но догадываюсь. Дамы чистили перышки и мерили тряпки. Ну - это святое... И не нам, мужикам, в эти дела лезть. Я только забрал у Кати каплю и прикрепил на цепочку крылышки Адриана. Они, как вы и сами могли догадаться, были чем-то вроде перстня. Только в дамском, так сказать, варианте. В общем, за роскошно накрытые столы мы сели в новом обличье. Совершенно изумленная Катя сияла драгоценностями и шуршала пышным платьем. Да не платьем, пожалуй... Назвать платьем этакое чудо портновской мысли у меня не поворачивался язык. А вот интересно, как они только в таком гардеробе бегают в... бегают, одним словом, а? Ну, да нам не понять...

Я остался в своей форме, конечно. Для Матери это был самый роскошный прикид. Да и ордена... Все мужики с интересом и, как мне показалось, некой завистью смотрели на них. Мечтательно так смотрели. Погодите, мы еще с Дорном их тут введем. Будет вам и дудка, будет и свисток. Заслужить только надо...

Барон и баронесса ля Реган тоже были в обновках. Я привез им в подарок новые баронские короны. Сделанные мастерами-оружейниками на Полигоне по моим эскизам, между прочим. Уж больно скромными и грубыми были старые короны, лежащие в тайнике. А в этих было не стыдно показаться и на приеме у императора.

Стану, который тянул лямку капитана замка и командовал баронской дружиной, я презентовал легкий, но мощный арбалет. Сделанный, понятное дело, там же. Стан его принял в легком обалдении. Он все еще не мог поверить, что рядом с ним сидит и пьет вино сын бога... Ну, это его проблемы. Да и сын я приемный, в лучшем случае...

-Ну, рассказывайте, друзья. Как вы тут живете-можете? Как ребята? Король? Что вообще новенького?

Катерина почти и не ела ничего. Она, с раскрасневшимися от волнения щеками, следила за разговором, впитывая рассказы окружающих как какую-то сказку... В известном смысле для нее это и была сказка. Ставшая теперь реальностью. На всю оставшуюся жизнь. Как же мне тебя здесь устроить? Как и кем? Надо бы посоветоваться с Адрианом...

Долго рассиживаться не получилось. Катерина, хлопнув на почти пустой желудок бокал вина, скоро опять начала хлопать потяжелевшими веками. Хельгу позвали к раскричавшемуся сынишке. Мы втроем с Малышом и капитаном посидели еще с часок, перемывая косточки знакомым, а потом и я почувствовал, что пора бы и мне прикорнуть минуток этак на шестьсот. Что и сделал в отведенных мне гостевых покоях.

***

Утром меня разбудили, довольно резко потеребив за плечо. Я открыл глаза. Передо мной стояла Катя. На ней было довольно скромное, но милое платье. Драгоценностей не было.

-Слушайте, Тур! Вы ничего мне не хотели бы рассказать? Я вчера слушала и ничего не понимала... Кто вы? Я имею в виду тут, на этой планете? Хельга что-то мне говорила, но ведь так не бывает? Правда?

-Катя, послушай! Давай все же на "ты". Мы же с тобой земляки... Я хотел сказать - земляне, да и не чужие друг другу люди...

Катя нахмурилась, но ничего не ответила. Я вздохнул и продолжил.

-И потом, Катя... Мы с тобой попали в средние века... Тут феодализм, понимаешь? В школе-то учила? Тут не принято молодой девушке заходить в спальню к молодому мужчине. Нужно было послать горничную...

Катя скривилась.

-Меня три женщины раздевали ко сну и одевали сегодня! Жуть! Как тут можно так жить? А слуги? Слуги! Это у меня-то?!

-Ничего, привыкнешь. Феодализм тут, монархия, понимаешь? - Я потянул шнур и сказал появившемуся слуге - Проводите даму на террасу и накройте легкий завтрак. Я сейчас присоединюсь.

Беспокойно оглядывающуюся на меня Катю отконвоировали из спальни. Я мигом вскочил и начал одеваться. Негоже заставлять женщину ждать. Да и перекусить что-нибудь хотелось. Вот и объединим приятное с полезным.

-Итак, Катя, слушай. Я попал сюда таким вот образом... - намазывая свежайшее сливочное масло на рыхлый, но вкусный, еще теплый хлеб, начал я свой рассказ. - Однажды, когда я был на охоте, меня убили...

В общем, вы-то всю эту повесть временных лет уже знаете, и вам ее повторять не имеет смысла. А Катя слушала с искренним интересом. Ее глаза широко распахивались в некоторых местах моего рассказа, а несколько раз в них показались даже слезы... Вот так-то. В общем, когда я закончил, можно было уже приступать к обеду. Нас не тревожили. Наверное, правильно почувствовавшая ситуацию Хельга запретила это делать. В общем - я рассказал Кате все. Или почти все...

-И что же теперь со мной будет, Тур?

-А вот это я и намерен сейчас решить. Не бойся, Катя, все будет хорошо. Лучше не бывает, поверь мне. Сегодня мы побываем в одном храме...

-В храме Адриана?

-В храме Адриана... Или в другом храме. Я еще точно не знаю. Сейчас я с ним переговорю.

-С богом? - глаза у Кати опять стали по семь копеек.

-Тьфу, ты! Как с вами, с женщинами, сложно говорить! Да не бог он! И я не сын бога! Это просто роль такая, понимаешь? А они, ну - местные, просто так думают. Им это проще понять, понимаешь? Ну и пусть думают. И им хорошо, и мне неплохо! Все довольны, все смеются, цирк продолжается. Они ведь для меня как дети... Да, кстати. Вот твоя капля. Возьми и надень. И никогда не снимай. Теперь и ты можешь говорить с богом. Ну, что же ты молчишь? Скажи: "Здравствуй, Адриан!"

-Здравствуй, Адриан! - сказала Катя, а потом глаза у нее опять испуганно округлились. - Ой! Мне кто-то ответил! Прямо в голове!

-Это он и есть, Адриан. Ну, познакомились? Потом поболтаешь. Он страсть как любит разговаривать с интересными для него людьми. А ты, я думаю, человек интересный... Ну, что? Пошли? А то уж нас заждались, наверное...

***

В общем, мы с Адрианом договорились встретиться в храме. В храме крылатого Тура. Причем, Адриан, назначая место встречи противно хихикал. Мол, заодно и перережешь ленточку на торжественном открытии. Вот приколист на мою голову! Я занялся подготовкой подарка для этого двинутого на весь мозг бога.

Да, ни один он такой приколист! Это я понял, когда пригнал в замок оставленную мной в рощице капсулу и подвесил ее у своего балкона. Роясь в своем барахле, брошенном в безразмерную сумку "мечта оккупанта", я нашел белый конверт, прикрепленный к одному из замечательных бронежилетов, которые я мыслил подарить Русу и Бесу. В письме, написанном незнакомым мне почерком, но пахнувшем килькой пряного посола, что явно говорило о том, что писалось оно Дедом и Каптенармусом за отвальным столом в моем бывшем кубрике на Полигоне, была всего одна строчка: "Проверь зеленый армейский ящик". Вроде я видел такой... Сюрприз, значит... Зная Каптенармуса, с ним надо быть особо осторожным!

Как, наверное, хохотали эти гады, представляя, как я вдумчиво и осторожно приступил к вскрытию ящика! Зря потратил пятнадцать минут - никакого взрывающегося сюрприза не было. Сюрприз был внутри. В ящике лежал даже не бюст, в ящике лежала статуя летчика во весь рост. Узнать его мне было раз плюнуть - это была моя статуя. Спасибо вам, паразиты! И как только ухитрились такое чудо сделать, а? Вот и я говорю - в армейских структурах военнослужащим нельзя давать ни единой секунды свободного времени! А то они такого наворотят! Уже наворотили... У Берлиоза, помнится, выкрали голову, а у старого ленинградского профессора-скульптора, значит, свистнули бюст. Или скопировали, что вернее... Ну, спасибо, мужики! Спасибо. Я уже знаю, куда его поставить.

В общем, когда стемнело, я снова усадил Катю на кофр с модификантом и сказал: "Лучше закрой глаза. А то с непривычки голова может закружиться... Сейчас мы перенесемся в одно место. В гости к Адриану. Это не волшебство. Это технологии другого, более развитого мира. Поняла? Не боишься? Тогда - поехали!"

И мы перенеслись в пульсирующий значок нового храма...

***

Все знакомо, все узнаваемо. Глубокие лабиринты храмового подземелья. Молчаливая фигура в черном, ниспадающем одеянии поклонилась и, сделав жест рукой, предложила следовать за ней. Переход по пустым, одетым камнем, скупо освещенным коридорам. Хорошая акустика, нас все время преследует звук наших шагов и дыхания. Наконец, сопровождающий подвел нас к большой и массивной двери. Открыв ее, он остался в коридоре, а мы зашли. Ну, точно! То же кресло, та же разлапистая, абстракционистская конструкция на стене. Нам точно сюда.

-Адриан, мы пришли.

-Вижу... Попроси Катерину сесть в кресло.

-Скажи ей сам, вы же уже познакомились.

Катя прислушалась к своему внутреннему голосу, и смело прошла к креслу.

-Тур, мне понадобится некоторое время... Пройди в храм, тебя ждут. Да, а можно, я посмотрю ее воспоминания? Только то, что касается войны и жизни в твоем мире, обещаю.

-Да можно, наверное... Ты, небось, и у меня в мозгах хочешь покопаться, а, любопытная Варвара? Да, кстати, а ты можешь дать Кате какие-нибудь знания? Что-то, что ей поможет жить и выжить на этой планете?

-Мог бы и не напоминать. Иди уж, жених!

Я только тяжело вздохнул. Если бы так...

- А твои воспоминания я посмотрю потом. Ты прав - мне они просто необходимы. Мне надо понять, что такое война, ведь ты меня приглашаешь именно на нее? И еще... мне интересно - как это летать?

-Смотри, смотри. И не забудь скопировать и изучить все, чему меня научили на Полигоне.

Служка так и топтался в коридоре. Он провел меня в огромное внутреннее помещение храма. Там меня ждал глубокий старик. Видимо - местный отец настоятель. Что же они... Помоложе кого не нашли?

-Я вижу, вы немного удивлены? - старик понимающе усмехнулся. - Не надо удивляться! Во-первых, вживую общаться с сыном бога дано не каждому... Лишь только возраст и большой опыт могут помочь человеку избежать одних ошибок и не сделать других. Во-вторых, то, что вы лично принимали участие в боях, привлекает слишком много молодых, глупых и неокрепших духом людей. Им кажется, что война, бои, сражения - это прекрасно... И разубедить их в этих глупых мыслях, привить им толику здравого смысла и правильного взгляда на жизнь, может опять же старческая мудрость... Я не прав, Тур? И как мне правильно к вам обращаться?

-Вы правы, отче... Так и обращайтесь... Ну, и что тут у вас?

-Храм почти готов. Заканчиваются отделочные работы. Вы знаете - интерес к Туру уже распространяется по всей империи. К нам постоянно едут представительные делегации, по городам расходятся свитки с описаниями чудес Тура, воспоминаниями очевидцев. Ситуация очень сложная и напряженная.

Я лишь крепко выругался. По-русски.

-Это святые слова? Молитва? Можно еще раз, но помедленнее? Я запишу...

-Не надо, отче... Это настолько святые слова, что недостойным нельзя их даже и слышать... Враз потеряют остатки разума. Ну, вы тут сами кашу заварили - вам её и расхлебывать. А я вам еще одну проблему привез. Со мной, из другого мира, прибыла девушка-воин. Не знаю, что и делать...

-Все, что ни делается в храме, совершается к лучшему, Тур! Не беспокойтесь - Деве-Воительнице будет оказан самый теплый прием...

-Да она не в гости приехала. Она приехала на Мать навсегда.

-Вот и отлично! Я знаю, Тур, вас тут не удержать, у вас много дел в других мирах. А Дева-Воительница останется с нами, останется с Матерью... Вот и чудесно! Может, нужно организовать ее посещение храма Матери?

-Вы знаете, я не уверен, что Катерина примет и поймет культ Матери... Она, видите ли, не верит в богов.

-А и не надо! Не будем загадывать. Главное - пусть они встретятся. Мать и дочь... Поверьте, им будет о чем поговорить. Может, и договорятся о чем-то своем. Давайте попробуем?

Да уж... Воистину - религия опиум народа. Чем бы дитя не тешилось. Однако - мысль-то интересная. Встроить Катерину в местный пантеон? Не слишком ли это будет... хм-м, вызывающе? И неожиданно... Нет, не пойдет на это Катерина. Просто не сможет. Она честный человек и лицедеем быть не захочет. Ладно, там посмотрим.

-Да, отче... Так получилось, что мне всунули... простите... мне передали для вас подарок. Статую. Извольте получить. Да, совсем забыл! А где же Десница?

-Прошу вас, Тур, пройдемте...

***

Громко стуча каблуками сапог по мрамору пола, я шел бок обок с отцом настоятелем. Почти тот же самый интерьер. Полумрак. Сдержанная, мужская красота внутреннего убранства храма. Черные, серебристые цвета отделки. Впереди ярко светились огни множества зажженных витых черно-белых свечей.

Там, в их лучах, под распростершимися на стене черно-белыми крыльями, сверкал какой-то огромный бриллиант. Мы подошли поближе. Нет, это не бриллиант! Это сверкала и переливалась под колеблющимися живыми огнями свечей залитая в какой-то блестящий минерал Десница Вала.

Достойно. Весьма достойно! Я подошел к эркеру и долго, молча, смотрел на Десницу.

-Вот тут и ставьте статую... Тут им вместе и веселее будет. Одно, когда-то бывшее живым, и другое - когда-то бывшее мертвым... - невразумительно пробормотал я.

Отец настоятель лишь только молча прикрыл глаза...

***

Глава 7.

В это время ко мне обратился Адриан.

-Все, Тур. С Катериной мы закончили. Проводи ее к настоятелю и спускайся вниз. Будем работать с тобой.

Наша работа заняла почти полтора часа. Чем там настоятель занимает Катю интересно? Рассказывает байки о похождениях Тура? Вроде, ничего такого, чего можно было бы стыдиться я не совершал... Но, кто знает, чего тут они насочиняли? Вот так вот и рождаются легенды и сказки. Из недомолвок, неточной информации и откровенного вранья...

-Просыпайся, просыпайся, Тур! Что за манеры? Только сядешь - сразу в сон. Я закончил с твоими воспоминаниями и знаниями... Да, война - малоприятное дело. Сколько смертей... И одно желание - убивать!

-Знаешь, Адриан, что я тебе скажу... Если один, отдельно взятый человек отринет жажду крови и убийства, он может со временем стать святым... Да что там! Он сможет стать даже воплощением бога на земле. Или богом. Так, по-моему, у нас на Земле бывало когда-то... - я помолчал, а потом жестко продолжил. - Но если бог захочет стать человеком - он должен научиться убивать!

Адриан ничего не ответил, он просто промолчал.

-Так что ты решил, Адриан? Идешь со мной или останешься тут, в своем подземелье?

-Иду... где там мое тело? Усади его в кресло и можешь быть свободен. Тут дело парой часов не ограничится... Да, кстати. Тебя ждет король.

-Подождет! Я еще ребят не всех повидал.

-А они там, в столице.

-А Кот? Барон ля Кот-Тур?

-А он у себя в замке. Совсем с ума сошел - войны и боев нет, так он жениться задумал!

-Вот к нему и смотаюсь сначала. А в столицу потом. Давай, Адриан, колдуй! Усадил я твое вместилище в чистилище... Пока.

***

В замке Кота мы с Катей появились в тех покоях, которые некогда были отведены мне. Тратить время на всякие скачки-переносы и споры с замковой стражей мне не хотелось. Единственно, что напрягало - уже было очень поздно, почти полночь. Ничего, полночь - самое оно! Что подходит для явления всякой нечисти, как-нибудь подойдет и для моего явления местному неискушенному народу.

То, что хозяин замка еще не спит, было очевидно. Снизу, из самого большого зала замка, раздавались звуки музыки и топот ног. Все это слегка напоминало шабаш. Однако пахло вкусно! Если шабаш сопровождается хорошим застольем, то у него уже сразу появляется другое название - вечеринка!

Вечеринка была в самом разгаре. Когда мы спустились и подошли к распахнутым настежь дверям, из которых волнами накатывались звуки струнной музыки и теплый от свечей и разгоряченных танцоров воздух, пронизанный ароматом духов и запахами разнообразных блюд, у Кати распахнулись глаза и округлился рот. Примерно тридцать человек обоего пола, все молодые, красивые и радостные, откаблучивали какой-то веселый, разухабистый танец. Яркий свет множества свечей заливал зал, на балконе с душой, по-стахановски, трудился оркестрик, за танцующими виднелись разоренные столы. В общем, отдыхали тут с душой, весело и разнообразно!

Нам наперерез кинулась какая-то фигура. Мажордом, наверное. Окинув одним рентгеновским взглядом нас с Катей, он задавил вот-вот готовый прорваться крик: "Куды прешь!" и вежливо вопросил: "Как прикажете объявить?" Молодец мужик! Физиономист, однако!

Я сказал. Мужик опешил. Но, собравшись с духом, он засадил своей палкой в пол и пропел: "Тур и Дева-Воительница!"

Дав фальшивую ноту, взвизгнула и замолкла скрипка. Барабан еще пару раз сказал "Бумс!" и тоже замолчал. Тяжело отдуваясь, танцоры непонимающе уставились на нас. Вдруг, в глубине строя участников дискотеки завертелся вихрь и, растолкав конкурсантов шоу "Танцы со звездами", на середину зала вылетел взъерошенный Кот. За руку он тащил девушку. Ну, точно! Та самая скромница и есть! Э-хх, Кот, охмурили тебя! Ну да видать сам заслужил. Не больно-то и сопротивлялся.

-Тур... это ты? - отпустив руку девушки, Кот сделал два неуверенных шага ко мне.

Я раскрыл руки: "А кто же еще, Котище"?

Тут, заорав, Кот бросился ко мне на грудь. Я еле устоял. Кот то всхлипывал, то смеялся, то что-то лепетал. Я обернулся к остолбеневшему дирижеру и кивнул. Дирижер понятливо наклонил голову, взмахнул палочкой, и оркестр грянул что-то бравурное. Праздник выходил на новые обороты...

-Извини, Кот, а подарка-то я тебе не привез... Всякие там мечи и железки я тебе дарить не хотел. А так, что-то для души, там, где я был, ничего не нашел... Извини. Если только вот это...

Я обернулся к Кате, и она протянула мне бархатный мешочек. Мешочек шевелился и пищал.

-Что это? Это живое? - из-за спины Кота протиснулась любопытная и хорошенькая мордочка его подружки.

-Это котята, мальчик и девочка. Дикие лесные коты из другого мира, Полигон называется. Ты - Кот, и они боевые коты! Родня, значит... Береги их, таких на Матери даже у императора нет!

-Спасибо, Тур! А ты говоришь - нет подарка... Это королевский подарок! Гляди, гляди - сосет палец! Эй, кто там? Молока сюда! Возьми их пока, милая... Знаешь, Тур, а подари нам танцы бабочек... Я так много о них рассказывал... У меня и плащ сохранился, и чалма!

-Да-а?! - загорелся я. - А тащи!

Кот захлопал в ладоши и начал отдавать набежавшим слугам приказания. В общем, когда я накинул плащ и надел чалму, все было уже готово. Кресла установили дугой, свет приглушили, оркестр наигрывал что-то тихое и медленное. Катя и девушка Кота сидели в самом центре ряда и о чем-то шептались. Молодежь ожидающе сверкала на нас глазами из полумрака. Кот поднял свой старый дымарь: "Тур! Давай!"

Ну, я и дал... Оторвался, так сказать, на все сто! Как в доброе старое время. Мне и самому понравилось, а об остальных и говорить нечего! Танцкласс восхищенно визжал, хлопал и стучал ногами. Даже Катя как-то подобрела и расслабилась. Впервые, надо сказать. В общем - погуляли хорошо. До самого рассвета.

***

Как Кот меня ни уговаривал погостить, на следующий день мы вернулись в замок ля Реган. Времени у меня оставалось не так, чтобы много, а вопросов, которые следовало бы решить, было более чем достаточно. Теперь наш путь лежал в столицу. На повестке дня была встреча с королем.

-Здравствуйте, Дорн! Разрешите представить вам мою спутницу. Катерина, позволь представить тебе короля Дорна!

Король подошел к Катерине, долгим взглядом посмотрел ей в глаза, потом склонился и поцеловал руку.

-Вас называют Дева-Воительница. Это так? Вы воин?

Катерина покраснела и ничего не ответила. Видимо, титул "король" в ее представлении перебивал даже звание "полковник". Она заробела. Я незаметно пожал ей руку.

-Да, Дорн. Катерина - воин. Настоящий воин. Она была... э-э, всадником на железном драконе! Она воевала в воздухе.

О, как! Король был поражен в самое сердце! Таких девушек ему встречать еще не приходилось.

-А как это возможно? Управлять железным драконом и вести его в бой? - любопытство просто сжигало его. Показать, что ли?

-Давайте присядем, Дорн. Я попытаюсь вам показать... - мы сели, и я заглянул ему в глаза. Ну, смотри, Дорн. Смотри...

Для начала я показал ему "штуки" с крестами на крыльях, атакующие колонны беженцев и расстреливающие женщин и детей из пулеметов. Потом - "Ю-88", из которых падают вниз бомбы, "мессершмитты", стреляющие по нашим самолетам. Потом припомнил один свой бой, когда мне удалось красиво завалить двух мессов, и показал и его тоже. Хватит, не кино ведь... Для понимающего достаточно.

Король медленно переводил взгляд с Кати на меня.

-Вы тоже управляли драконом, Тур?

-Да. Я был летчиком-истребителем.

-Это страшно! - король был вне себя. - Они убивали беззащитных мирных людей! Это не благородно! Так воины себя не ведут... Они просто убийцы... Это и есть ваша война, Тур? Та, на которую вы спешили?

-Да. Это моя война. Другого пути у меня нет - этих убийц надо не просто остановить, их нужно уничтожить. Не жалея своей жизни... Я был ранен, а Дева-Воительница на этой войне погибла в бою. Было совершено невозможное - ее оживили и спасли. Но на Землю она вернуться не сможет. Никогда... Теперь ее домом станет ваш мир, Дорн.

Дорн молчал, внимательно разглядывая мои ордена.

-Это боевые награды того мира? Что-то вроде "Крыльев Тура"?

-Да, Дорн. В моем мире их называют ордена.

-А почему эта маленькая звездочка расположена выше всех... орденов? Она что-то означает? Что-то особое?

-Да Дорн, вы угадали. Эта Звездочка дается за смелость в бою. За подвиг.

-Вот как... - Дорн перевел свой взгляд на Катю. - Нужно ли говорить, Тур, что Деве-Воительнице будут оказаны все почести и предоставлено все, что она пожелает?

-Катерина простой и скромный человек, Дорн. Она ни о чем просить не будет. Я прошу за нее...

Тут кто-то негромко кашлянул. Ба! Отец настоятель! А я его и не заметил. Подошел, наверное, когда я показывал Дорну воздушные бои.

-Поверьте, Тур, вам не следует ни о чем просить! Это мы будем просить Деву-Воительницу о чести остаться у нас в королевстве! Храм Адриана и храм Матери сумеют сделать так, чтобы наша гостья не знала никаких забот...

-Я, как король... - напыжился было Дорн...

-Вот только не надо запирать ее в золотую клетку! - начал я, но меня перебили.

-Может быть, мне тоже дадут сказать слово? - такого холодного, скрывающего кипящую ярость голоса, я давно от Катерины не слышал. - Я не игрушка и не канарейка! И я привыкла сама распоряжаться своей судьбой!

-Катя, успокойся, прошу тебя! Никто и не думал тебя обижать. Просто...

-Просто - вы, мужчины, привыкли смотреть на женщин как на клуш, вы это хотите сказать? Со мной так не пройдет! Я летчик и офицер! Тур, вы способны дать мне крылья? Тут, на планете Мать?

Я задумался...

-А, ты знаешь, пожалуй - да... Да!

***

Пока отец настоятель о чем-то тихо и мягко толковал с Катей, я перевел дыхание и взглянул на Дорна. Вид у него был совершенно ошалевший!

-Да, Дорн! Вот так-то! Привыкайте. Это вам ни какая-нибудь там герцогиня!

-Вы считаете, что ей надо дать более высокий титул?

-Да нет, Дорн. Вы меня не поняли. Титул ей уже дали, самый высокий титул на Матери. Ведь другой такой Девы-Воительницы тут нет и, надеюсь, не будет! Да, чтобы не забыть... Вот это подарок для вас. Помните тот кинжал? Ну, подарок от Братьев вашей династии? Не откажитесь принять этот меч и кинжал от меня. Поверьте, лучшего в этом мире вам не сыскать. Он сможет пробить любую броню. Только обнажайте его лишь на благое дело, обещаете?

Ишь, как глаза-то загорелись! Да и верно - уж больно меч хорош. Специально ведь делали, хотелось угодить.

Король вынул меч из ножен. Ему очень хотелось рассмотреть новую игрушку, но он себя поборол.

-Обещаю, Тур! Что еще я могу сделать для вас?

-Подберите для Катерины какой-нибудь домик. Вот там, где вы подарили дворец Деснице, было бы в самый раз. Там горы, долины, а, значит, есть много восходящих воздушных потоков. Видите ли, я собираюсь подарить ей крылья. Она снова будет летать!

Глаза короля завистливо расширились.

-Как удачно! Знаете, Десница отбыл в империю. Он там будет учиться в университете. Дворец пока пустует. Можно, Катерина пока поживет там? Пока мы не подберем ей что-нибудь еще?

-Это было бы замечательно!

-Тур, а можно вас попросить... Можно и мне крылья? Я тоже хочу взлететь, ведь если даже девушки вашего мира... Я научусь, слово короля!

Я с облегчением рассмеялся.

-Да можно, конечно, можно, Дорн! Будут вам крылья. Дельтаплан это называется. Вам понравится, я обещаю! Только пообещайте и мне - присмотрите за Катериной, хорошо?

-Я обязательно присмотрю за ней, Тур! - улыбнулся довольный король. - Обязательно и непременно!

-Я тоже присмотрю за Катей, Тур. - Раздался у меня в голове голос Адриана. - А кроме дельтаплана я дам ей еще и антиграв, ты ведь не против?

***

Ну вот, еще один бестолково проведенный день. Встречи, хлопоты, вино... Два часа разговоров с маршалом Лоденом! У меня язык пересох от рассказов. Хорошо, что Дубель мне постоянно подливал. Хотя, чего уж там хорошего? Спасаешь одно - гробишь другое. Печень, например... Как вспомню наши посиделки с Русом, Бесом и Брунном - аж стыдно становится. А Дубель тут хорошо устроился, что-то вроде советника при маршале. Самое то, что нужно. Знаний у него хватает, старая школа...

Катя меня избегает. Это явно и заметно. Делает вид, что увлечена изучением нового мира и беседами с королем. Ну да. Я понимаю - Дорн самый лучший гид в королевстве, кто бы спорил. Но мне-то от этого не легче... Видимо, я уже ничего не могу изменить. Есть такой термин - "импринт". Грубо говоря - первое представление по умолчанию записывается в мозгу как правильное. Даже если оно безусловно ошибочное... Так утенок там, или цыпленок, только продрав глазки после того как вылез из скорлупы, бежит за любым движущимся предметом с криком "Мама"! А мамой может оказаться собака, к примеру. Или кошка там, неважно... Вот тут этот самый импринт и сработал. Глупо улыбающийся майор, старающийся незаметно окинуть взглядом обнаженную девушку, да еще имевший наглость представиться как Виктор, на него был совершенно не похож... Чужой он был, вот ведь как! Чужак с искусственным, холодным, равнодушным сердцем модификанта... И сработали защитные барьеры. Через которые мне уже не пробиться. Ну, что ж... Так тому, видимо, и быть... Главное - жива Катя! Жива! А остальное...

Бежать мне отсюда надо, бежать! Слишком уж тут мирно и хорошо. Вокруг друзья, все довольны, все рады... Статуи, понимаешь, храмы! Они тут и без меня проживут. Катю пристроил, всех навестил, значит - пора. Если что - Адриан присмотрит, поможет. Да и Дорн последнее время уж очень внимательно и пристально смотрит на Катю. Пусть она с королем в небесах порхает и любезничает. А мне пора обратно. У меня дела...

Кстати, Адриан... Что-то он затянул время-то... Пора бы ему и проявиться. Надо навестить отца настоятеля, поинтересоваться. Да и обещанную адмиралу бочку с вином загрузить. Хоть он и гад первостатейный, но раз сказал - нужно сделать.

Так я и сделал. Отправился к отцу настоятелю. Меня провели в знакомую библиотеку. Там отец настоятель с каким-то молодым парнем ворочали огромные инкунабулы и копошились в свитках. Видимо, обсуждалось что-то важное. Причем парень играл, как мне показалось, первую скрипку, а настоятель лишь кивал головой. На инструктаж похоже... Кто же это такой шустрый, что учит старенького настоятеля жизни? Волей-неволей на ум приходило лишь одно имя.

-Гм-м... я не помешал?

Два студента-дипломника, - старый и молодой, подняли на меня глаза. Молодой расплылся в улыбке.

-Тур! Нет, не помешал. Наоборот - ты вовремя. Мы уже заканчиваем... Я...

Я его перебил.

-Да уж понял я, понял... Как тебя называть-то, юноша?

-А вот ты и назови как-нибудь. Как лучше? Каким-нибудь земным именем?

-Андрей, само собой! Ты не возражаешь?

-Да что мне возражать? Наоборот - мне приятно, что у вас на Земле есть такое имя. Практически мое! Подожди, Тур, мы сейчас закончим, - он отвлекся и что-то негромко сказал отцу настоятелю. Тот кивнул и направился к дверям.

-Я слушаю тебя, Тур.

-Нет, Андрей! Это я тебя слушаю. Ты готов?

-Да, пожалуй, готов... Больше тут, на Матери, меня ничего не задерживает. Адриан все закончил, он сформировал свою копию сознания... точнее - уже мою копию... нет - мое сознание! - Андрей на минуту замолчал и потом вновь, со вкусом, повторил. - Мое сознание! Я - личность!

-Наконец-то! Не прошло и года... Помнишь, я всегда говорил, что ты - человек? А ты, то есть - Адриан, меня все время поправлял. Я рад, что теперь для тебя этот вопрос решен. Конечно, ты - человек! И это открывает перед нами интересные возможности... Да, кстати, ты мои знания-то хорошо усвоил? От этого твоя, да и моя жизнь будет зависеть?

-Хорошо, не волнуйся. Не подведу. И еще... Я немного покопался с этим телом... Со своим телом. В целом - неплохо сделано. Но кое-что можно и улучшить. Видишь ли - если взглянуть на эту проблему с позиции нашей науки...

-Погоди, погоди! Не грузи меня деталями. Улучшил - значит так надо. Что-нибудь из своих инопланетных прибамбасов берешь на Землю?

-А вот это нельзя, Тур! Да и не нужно. И так нам многое дано. А таскать за собой целый склад не получится. Надо довольствоваться малым. Я беру другое - знания. Глядишь, и пригодятся в деле...

-А то! Знания - сила! Хотя, конечно, использовать перстень для переносов...

-...нельзя! Ты же представляешь, какая аппаратура, и какие мощности эти переносы обеспечивают тут, на Матери? С одним перстнем на Земле нам делать нечего. Даже раны лечить не получится. Кончился медблок на наруче - и что? Да и эти модификанты, надо сказать, штука неплохая... Много чего могут. - Он довольно прикоснулся рукой к своей груди. Счастлив, что тут говорить! После полуторатысячелетнего заключения выйти на свободу, да еще в своем теле! Сказка!

-Не забыть бы, Тур. Надо и тебе кое-что подправить. Я смог увеличить скорость прохождения нервных импульсов, защиту усилил, еще несколько мелочей. Но - мелочей нужных и важных! Нам с тобой нужно пройти в ту комнату, помнишь?

-Где кресло и эта штука на стене? Помню, конечно... А в каком храме это делать для тебя важно?

-Да собственно, нет... А что?

-Давай сделаем это в храме Тура... Я хочу оставить там свои ордена. Я их заработал сам, а вот на Земле их носить больше не смогу... Придется новые зарабатывать... Если получится...

-Все у нас получится, Тур! Да, кстати, а как тебя называть?

-А я пока и не знаю... Вернемся на Землю - там и решим. Ну, что? В храм? Что тянуть-то? Пора возвращаться на фронт. Кончилась большая перемена! Теперь у нас - дипломная практика!

***

Часть 2-я. Экзамен.

Глава 1.

"...жара и пыль, везде пыль от этих чертовых русских грунтовых дорог! Мне пришлось обмотать лицо какой-то более-менее чистой тряпкой, иначе невозможно дышать. Вся оптика тоже покрылась пылью, в нее ничего нельзя было рассмотреть. Поэтому мне, да и другим командирам танков, пришлось сесть на броню, распахнув створки люка. Хуже всего было унтер-офицеру Батлингу, механику-водителю моего танка, нашему бедному радисту и заряжающему Хольцу. Я видел, как он жалобно и безнадежно сверкал на меня покрасневшими глазами из полумрака башни. Но командир нашей танковой роты и мой друг обер-лейтенант Хорст Кассель с железной решимостью все гнал и гнал экипажи вперед. Скорость! Скорость и натиск! В них залог нашей победы!

Хорст только вчера стал командиром роты. Он заменил павшего в бою гауптмана фон Кальвари. В мгновенной сшибке на перекрестке дорог русские артиллерийским огнем из засады подбили две "троечки" и сожгли два чешских Pz.38(t). Больше эти две 45 мм пушки ничего сделать не успели - четыре Pz.III второго взвода раздавили их вместе с расчетами. Но наш капитан погиб. Герой польской кампании, кавалер "Железного креста" прошел во главе роты всего лишь три дня войны на Востоке... Первые потери не испугали нас, наоборот - мы лишь сурово сжали челюсти и были готовы отомстить.

Километрах в полутора вижу бешено несущегося к нам мотоциклиста из передового дозора. Он подлетает к Pz.III Хорста, идущего в центре колонны и прямо передо мной. В наушниках раздается команда "Стой"! Пропыленный как мельник гефрайтер в больших мотоциклетных очках чертом взлетает на броню командирского танка. Хорст склоняется к нему, слушает, что-то уточняет у разведчика по карте, а потом, обернувшись, машет мне рукой. Я командую Батлингу: "Вилли, вперед! Но, ради бога, на цыпочках, Вилли! Если обер-лейтенант расчихается от пыли - тебе конец!" Мне кажется, я вижу белозубую улыбку водителя на грязном лице. Танк легким, изящным броском подскакивает к командирской машине. Все-таки "троечка" исключительно хороша! Да и Вилли мастер своего дела.

-Наконец-то, Отто! - обер-лейтенант Кассель доволен, - наш дозор обнаружил русских! Как я не люблю эту неопределенность - идешь и не знаешь, из-под какого куста по тебе ударит выстрел сорокапятки! Бери свой взвод и раскатай их в конфетный фантик, Отто! Вгони этих русских в землю, танкист! В трех километрах на дороге их заслон. Их не может быть много, опасности почти нет. Вперед! Отомстим за капитана!

Я бы не был так уверен... Впрочем, приказ есть приказ! Я спускаюсь в башню, створки люка смыкаются над моей головой, отсекая солнечный свет. В танке жарко, в косых лучах света из смотровых щелей густо клубится пыль. Прежде чем взяться за ручки панорамы, я недовольно протираю их платком. Платок тоже серый. "Вилли, вперед!"

Вдруг впереди раздаются выстрелы 37 мм пушки чешской машины, идущей в боевом охранении. Набрав скорость, Батлинг красиво обходит ее, и я вижу километрах в полутора впереди вихляющий на пробитых шинах русский грузовик, выскочивший на дорогу из леса. Я кричу: "Ату его! Осколочный!" Хольц понимающе ухмыляется, казенник пушки с клацаньем заглатывает снаряд. Выстрел! Бортовые башенные люки приоткрыты, и пороховой чад довольно быстро вытягивается из башни. Гремит гильза. Хольц забрасывает новый снаряд. Грузовик выписывает впереди пьяные вензеля, наводчику трудно поймать его в прицел, да и далековато, честно говоря. Выстрел! Дымный куст разрыва встает метрах в трех от грузовика и на несколько секунд закрывает его. Когда он опадает, я вижу зарывшуюся носом в кювет машину и двух русских, улепетывающих от нас по дороге во все лопатки..."

"Пылающие ворота ледяного ада. Записки немецкого танкиста". Отто Баумгартен, Stuckpole Books, 2007

***

Удирали по дороге мы с Андреем. Надо же было как-то залегендировать свое появление перед поджидающими немцев красноармейцами. Или что там - сборная солянка из разбитых и отступающих частей? Сейчас и увидим.

-Ходу, Андрюха, ходу! Шибче виляй булками!

Андрей злобно посмотрел на меня, пригнулся и наддал. Только бы не ткнул штыком трехлинейки в землю с непривычки! Тот еще боец... Первый опыт ведь. Делая вид запаленного долгим бегом скакуна, я вырвался вперед. Винтовка оттягивала руку, планшет бил по бедру. Ничего... уже скоро. Вон, впереди, зелеными грибками мотаются пыльные каски бойцов. Кто-то машет - сюда, сюда!

К финишу мы пришли одновременно. Одновременно и рухнули в неглубокий окоп. Загнанно дыша, я сорвал фуражку и раскашлялся в нее. Андрей перехватил налившийся кровью взгляд моих глаз, и тоже усиленно закашлял и захрипел.

-Что, товарищ техник-интендант, давно бегать не приходилось? - ехидно спросил подошедший к нам летёха. И продолжил в миг построжевшим голосом - Представьтесь, товарищи! Документы есть?

Давя кашель и кося на лейтенанта слезящимися глазами, я дрожащей рукой порылся в кармане гимнастерки и протянул ему удостоверение.

-Техник-интендант 2-го ранга Кошаков, кх-хэ... тьфу... Воды дайте! М-мать твою... вот, гады! Еле ушли ведь, а, лейтенант?! Еле ушли!

-Да видел, видел... Что в машине?

-Половина кузова жратвы, половина - патроны и снаряды... Со склада ехали, ничего такого и не ожидали, а тут - как даст! Как даст! Вон, водителя мне контузили, сволочи...

-Э-хх! Что же ты, интендант твою мать, хоть на пару минут раньше-то не проскочил? Как нам твой грузовик нужен! Снаряды, ведь! Э-э-х, растяпы тыловые...

А то я не знаю, как вам мой груз нужен... Сам подбирал. Ну, сейчас я тебя удивлять буду.

-Ах, гру-у-з тебе нужен?! А моя жизнь, стало быть, ни на хрен тебе не нужна? Ну, держи груз...

Я выскочил из окопа и, мотыляясь из стороны в сторону, понесся обратно к грузовику. Двигатель ведь мы не глушили. До машины было метров шестьсот. На один зуб!

-Стой! К-куда-а? Убью-ю-т, нахх!

Ишь, как надрывается летёха! Карузо просто. Сейчас, погоди, браток... Дай мне совершить обычный подвиг. А убить меня не просто. Хотя, ты об этом и не знаешь...

Я запрыгнул в кабину. Двигатель все еще молотил на холостых. Так, назад на дорогу не выбраться... И не надо - пойдем кустами. Нормальные герои всегда идут в обход. Заскрежетала передача, и, хлопая пробитыми покрышками, грузовик валко пошел через кусты. По кабине и бортам бойко захлестали ветки, запахло давленной листвой. Как в бане под веником, право слово! Ну, чудо сталинского автопрома, не подведи! Лишь бы вытянуть... Лишь бы не застрять.

Про немцев я и забыл. А они-то про меня помнили. Удивились, конечно, когда брошенный грузовик снова запылил в сторону позиций, не без этого. Но - быстренько пришли в себя. И озверели...

Сзади татакнула малокалиберная пушка. Снаряды ударили в кусты и разорвались. Не причинив никакого вреда. Однако голова ушла в плечи. Неприятно... Еще немного, еще чуть-чуть... Снова взрыв. Мимо. Я крутанул влево - там поросль гуще. Протиснусь как-нибудь. Лишь бы лейтенант не дал команду стрелять. Засветит ведь позицию, как есть засветит! Однако наши молчали. Молодец лейтенант! Службу понимает!

Откуда-то справа выскочил боец. Он вскочил на подножку и раззявил рот, перекрывая надрывно воющий мотор: "Туда! Туда крути!" Я объехал стрелковую ячейку и запылил по направлению к незаметной низинке. Выше машины с шелестом прошел еще один снаряд. Где он ударил, я и не заметил. Все - ушли! Нас уже не видно. От работы мотора дрожал руль. На руле дрожали мои руки.

-Ну, ты и стайер! - восхищенно покачал головой появившийся у дверцы водителя лейтенант. - Как заяц бегаешь! Не спортсмен, случаем?

-Все мы спортсмены... Чемпионы мы... - невнятно ответствовал я. - Вот, принимай... Только расписку мне не забудь нацарапать. Так, мол, и так... Принял от техника-интенданта 2-го ранга Кошакова боеприпасы и продукты питания, а именно... И по позициям...

-Старшина! - крикнул летёха, обернувшись куда-то к зарослям. - Принимай товар! Срочно разгрузить! Снаряды - к пушкам!

-Ну, ты и бюрократ, техник-интендант... Чернильная твоя душа. Сейчас бой будет, цена твоей бумажки... тьфу! - Не найдя слов, лейтенант зло сплюнул.

-Ты не плюй тут! Не верблюд! Расплевался, понимаешь... Мы с тобой в одном звании, товарищ лейтенант! А за груз я отвечаю... И под трибунал идти не хочу. Сказал - пиши! И все тут... А нас теперь куда? Что мне делать-то? Чем тебе помочь?

-А что ты можешь? Взвод примешь? А то, кроме меня, других командиров-то и нету.

-Не-а, не смогу... Какой из меня командир... Я только на складе и командовал. Но вот стреляю я хорошо. Можно сказать - очень хорошо. На армейские соревнования ездил. И винтовка моя со мной. Давай так, лейтенант. Я с водителем залягу во-о-н там, немного сзади, на пригорочке... Будем немцев в меру сил отстреливать. Только ты патронов отсыпь. И консервов дай, а то мы с сержантом и пожрать не успели...

-Патроны бери. А пожрать и сейчас не успеешь. Видишь - танки разворачиваются? Моли бога, чтобы они тебя не накормили... снарядами...

-Отря-я-д! К бою-ю!

Придерживая кобуру рукой и набычив голову в каске, лейтенант бросился к окопам. Рядом появился мой сержант.

-Ну, что, Андрей? К бою! Не страшно?

Андрей резко замотал головой. Глаза его прыгали по позиции, пытаясь вобрать все. Надо же - интересно ему! Щас ты у меня пропоносишь, херувим ты мой недоделанный...

***

"Я отдал приказ своему взводу развернуться в боевой порядок. У меня, на командирской машине, стоял приемопередатчик "Fu.5". На остальных танках взвода были лишь приемники "Fu.2".

Оставив позади чешскую машину из группы управления, четыре "троечки" моего первого взвода не спеша запылили вперед. Туда, где на дистанции примерно в два километра были отчетливо видны срезанные ветки, воткнутые в брустверы окопов противника. Эти Иваны полные идиоты! Они что, хотят нас обмануть этими кустиками? "Осколочным - огонь"! Ударил первый выстрел начатого мною боя. Есть ли у них пушки? Боже, помоги мне и моим ребятам! Пусть их не будет!

Пушки были. Когда мы подошли на дистанцию в четыреста метров, слева зашевелись кусты, и оттуда вылетел язык пламени. Крайний левый танк запнулся и встал.

-Внимание! Орудие слева - четыреста! Осколочными - огонь! - закричал я, зажав тангету. Три танка остановились, повели стволами и одновременно выстрелили. Впереди полетели клочья кустов, поднялась пыль от разрывов.

-Вперед! Броском - вперед! - отдал команду я. - Вилли, быстрее, быстрее!

Наш танк, набирая скорость, вырвался вперед, уклоняясь влево. Это нас и спасло. У правого борта взорвался снаряд. Гулко ударил приоткрытый бортовой люк.

-Хольц! Люки! Вилли - вперед!

Но мы не успели. Следующий снаряд ударил прямо в лобовую броню. Танк содрогнулся и встал. В башне запахло окалиной металла. И еще медью. Это пахла кровь нашего мальчика - нашего радиста... Он был убит наповал отколовшимися от удара снаряда фрагментами брони. Это был его первый бой.

-Вилли, как ты? - Водитель лишь пробурчал что-то окровавленным ртом.

-Унтер-офицер Батлинг, назад! Назад, Вилли, вытягивай нас назад!

Танк дернулся и пошел назад. Проходя мимо подбитой "тройки", я увидел, как ее экипаж перебежками убегает тыл. Главное - они живы! А танк мы вытащим. Что мне сказать Хорсту?"

"Пылающие ворота ледяного ада. Записки немецкого танкиста". Отто Баумгартен, Stuckpole Books, 2007

***

Во время первой попытки немцев прощупать наши позиции я не стрелял. Бить по смотровым щелям танка? Это даже не смешно. Есть две сорокапятки - вот они пусть и стреляют. Наше дело снайперское - на километре отстрелить комару яйца. Или еще что...

-Андрей, давай мне засечки и дистанции...

Андрей снял фуражку и осторожно высунулся из-под кустика с биноклем. Я машинально взглянул на солнце. Сзади, линзы нас не выдадут. Да и линзы-то только на бинокле. На моей трехлинейке оптического прицела не было. Не баре, чай, не диверсанты какие. Просто - ворошиловские стрелки.

Впереди ударили звонкие выстрелы танковых пушек. Разлетелись кусты на бруствере. Немцы подошли ближе, еще ближе... Пора, что ли? Ага! Впереди справа упал самопальный маскировочный плетень, и злобно стукнула сорокапятка. Есть! Крайний танк запнулся и встал. Три остальных танка покрутили стволами и разом ударили по нашей пушке. Там поднялась пыль и черный дым сгоревшей взрывчатки.

Но тут по немцам ударила пушка слева. Перед головным танком поднялся вихрь разрыва. Немец уклонился и налетел лобешником прямо на снаряд, выпущенный из первой пушки. Живы, пушкари! Вот молодца!

Танк дрогнул и встал. Потом заурчал и стал пятиться задом, задом, не подставляя борт. Морда у него была прикопченая. Сорокапятки дали еще по выстрелу, но не попали. Немцы, разорвав дистанцию, уходили. Сбоку, перекатами, тикали танкисты из подбитого танка. Красноармейцы азартно палили по ним, но все было бестолку. До них было уже больше пятисот метров. За отходящими немцами, километрах на двух от наших окопов, расположились еще несколько танков. Там, через пылевую вуаль, поблескивали линзы биноклей. Начальство, небось! Самая для нас мишень будет.

-Андрей, кто там стеклом блестит? Дай дистанцию!

Андрей зашевелил лопатками, устраиваясь поудобнее и наблюдая за основной группой немцев.

-Танк, "тройка", видать - командирский... Эк они вокруг него суетятся! Летают просто! Рапорт сдан - рапорт принят! И каблуками - щелк, щелк! Приятно посмотреть.

-Щас я у тебя бинокль отберу... - ласково проинформировал я напарника. - Дистанцию давай, херувим!

-Далеко, Тур... Не возьмешь.

-Я тебе дам "Тур"! Совсем охренел?

-Виноват, товарищ техник-интендант второго ранга! Дистанция до командирского танка немцев около двух километров. Сейчас, сейчас поточнее... Есть! Точнее будет 1850-1900 метров, товарищ техник-интендант второго ранга! По шкале так получается.

-Ты как замерял? По людям?

-Ну, да... А как надо?

-Меряй по танку. У него высота два метра и сантиметров сорок еще будет.

-Замеряю... Сейчас... сейчас... Точно - 1870 метров! Плюс - минус метров десять...

Я в сомнении прикусил губу. Далековато будет... Попасть не то чтобы сложно - вообще проблематично. Ну, да не одни боги на горшке сидят. Где наша не пропадала... Точнее - не попадала! Дед-то попадал ведь...

-Ты что, интендант, решил из винтовки танки бить? Совсем на своем складе ошалел!

-А ты что подкрадываешься, лейтенант? И не бурчи мне под руку. Если твои пушкари на пятьсот метров стрелять не умеют, то придется мне на полтора километра бить. Что там с пушками?

-Целые пока... Трех человек из расчета ранило. Один - плохой. А у меня еще пятерых выбило... Сейчас пушкари сменят позиции, у них сержант там толковый. Да и мы там для них все приготовили. Смотри, сейчас будет еще одна атака. Если что... - лейтенант посмотрел в землю и трудно сглотнул. - Если что - принимай команду. Мне приказано продержаться до темноты. Ночью можешь увести людей. Только ночью! Понял? На свои консервы, перекусите малость...

-Ты это, лейтенант, не усугубляй! Все будет путем! Есть у меня такое предположение. Это, скорее всего, передовая группа. У них задача быстренько рвать вперед, правда - не знаю куда... К Минску, наверное... А может - к мосту какому. Видишь - у них и пехоты-то нет с собой. Одни танки, бронемашины и мотоциклы. Похоже - неполная танковая рота. Точнее - пара взводов и полувзвод управления с командиром роты. Остальные или вышли из строя, или подбиты уже. Третий день война ведь идет... Удержим мы их, ты только пушки береги. Пусть чаще позиции меняют. Стрельнут разок, и кати ее на новое место. Танки слепые, в кустах не увидят. А с пушками мы их не пропустим!

-Хх-э, да ты, брат, просто Кутузов какой! Всю диспозицию Бородинского сражения дал, понимаешь. Может, вперед, в окопы пройдешь, а? Оттуда и руководить битвой сподручнее будет?

-Да нет, - искренне засмущался я, - какой из меня полководец. Ты уж сам, лейтенант. Тебя этому учили. Да, кстати, тебя как зовут-то?

-Суворов, Павел... - лейтенант смущенно посмотрел на меня и сунул грязную ладонь.

-Во! - восхитился я. - Суворов! А ты говоришь! Иди - иди, генералиссимус! Куй победу пока горячо. А я уж тут, на бугорке да под солнышком... консервы вот опять же... Дай поесть спокойно.

***

"-Я не узнаю вас, лейтенант Баумгартен! С вашими неспешными танцами перед этой ниточкой окопов противника, боевая группа потеряла одну машину и еще, как минимум, час времени. Час! У меня приказ - до 19.00 выйти на рубеж атаки моста, Отто. Выйти и захватить его! Ты это понимаешь? Время, Отто, время! Время решает все! За нами идет вся армия вторжения! Возьми на усиление своего взвода пару Pz.38 и вперед! Прорви мне эту ниточку, Отто! Намотай этих Иванов на гусеницы! Что стоите, лейтенант? Вперед!

Я молча козырнул и скатился с танка обер-лейтенанта Касселя. На бегу к своей машине я повторял: "Приказ, приказ - вперед и только вперед! Невзирая ни на что, только вперед!"

-Батлинг, вперед! Взвод, вперед! Скорость! Скорость! Прорвать оборону!

Мой танк шел впереди, по бокам, уступом назад, - еще две "тройки" моего взвода. Чешские танки я поставил по флангам. Их задача - пройти по кромке подступающего к дороге леса и, когда противотанковые пушки русских обнаружат себя, подавить их огнем и броней.

Сейчас Pz.38 немного отстали, они шли напролом по довольно высокому кустарнику и подлеску, и водители волей-неволей сбросили скорость - плохой обзор.

- Кройцманн, отстаешь! Вперед, обергефрайтер, вперед! Ищи пушку!

Впереди наш подбитый танк. Наверное, русский офицер послал к нему солдат с приказом поджечь брошенную машину. Из люков "тройки" идет дым. Пушка безжизненно повисла. Меня охватывает ярость!

-Всем - вперед! Огонь!

Бьют наши пушки. Линия окопов противника покрывается разрывами наших 37 мм снарядов. И в этот самый момент русские пушки начинают стрелять! Видимо, одна пушка русских меня потеряла - моя машина прикрыта нашим подбитым танком. В любом случае - не я, а идущая слева "тройка" под командованием унтер-офицера Остермана, получает снаряд в борт. Я отчетливо вижу, как разорванным блестящим браслетом слетает левая гусеница танка. Катки зарываются в мягкую лесную почву, и танк разворачивает правым бортом к пушке русских. Вспышка на броне! И через долю секунды танк Остермана вздрагивает и взрывается. Никто не спасся...

У меня ломит челюсти.

-Обергефрайтер Кройцманн! Раздави ее!

У Кройцманна нет передатчика. Но его танк после моей команды резко прибавил скорость и пошел на позицию русских артиллеристов. Но что это? Под гусеницей чешского танка раздается взрыв, и машина Кройцманна, сделав полуоборот, зарывается башней в густой подлесок.

Хольц бьет меня по колену.

-Господин лейтенант! Смотрите!

О боже! Справа горит второй Pz.38(t). Мне ничего не остается делать, как только отдать приказ возвращаться на исходные позиции..."

"Пылающие ворота ледяного ада. Записки немецкого танкиста". Отто Баумгартен, Stuckpole Books, 2007

***

Эти два танка, которые шарились по кустам, подбили мы с Андреем. Уж больно резко они дернулись вперед, когда наши сорокапятки открыли огонь. Фактически, немцы зашли во фланг нашим пушкарям, которые вели перестрелку с тремя танками Т-3. Это могло кончиться лишь одним - мы бы потеряли свою артиллерию. Дальше объяснять надо?

-Андрей, хватай гранаты! Все помнишь?

Сержант утвердительно кивнул. Рот судорожно сжат, глаза нехорошо прищурились. Ухватив его за плечо, я прямо с нашей лежки на бугорке перенесся в кусты на левом фланге.

-Обратно - сам, понял? Не задерживайся - гранаты кинешь и назад! Это приказ! - Андрей кивнул. Весь инструктаж он прослушал, роя копытом землю. Ишь, как тебя разобрало-то! После полуторатысячелетней отсидки! - Ну, вперед! Смелее - в кустах танк слепой!

Андрей кинулся навстречу своему танку, а я кинулся в кусты на правый фланг - убивать второй несуразный, высокий драндулет. Несуразный-то он несуразный... Но - опасный, гадюка!

Бросок получился плавный, элегантный и точный. Две гранаты, которые я в спешке связал бинтом из индпакета, рванули как-то глухо и не красочно. Не по-киношному. Но свое дело сделали - у танка моментом слетела гусеница, его крутануло, и он встал, уткнувшись мордой в густой подлесок. Вскрывать его консервным ножом было некогда, и я метнулся назад. Но - пешочком. Хорошо, что мы прыгали в лес из-за спин бойцов, которые сидели в окопе и стрелковых ячейках, и наши кульбиты никто не видел. Но вот возвращаться лучше всего ножками. И я потрусил к окопу, внимательно осматриваясь, чтобы мне не прилетело сзади, от немцев, и спереди - от взвинченных боем бойцов Красной Армии. Вдруг сзади заскрежетал люк танка. И сразу - щелчок пистолетного выстрела. Пуля со смачным "птук" бьет в дерево. Я метнулся вбок, выдергивая наган. Хорошая штука - наган! Метров на пятьдесят уверенно бьет. Вот и сейчас - уверенно ударил. Немецкий танкист, получив свое, проваливается в башню, а я запулил в моторный отсек клубочек огня. А нечего по мне стрелять, недобитки! Резко виляя, ухожу от танка огородами. Треск от меня идет! Батальон напугать можно...

-Эй, эй! Не стрелять! Свои идут! - я помахал фуражкой и осторожно высунулся из кустов. На меня сразу уставилось несколько винтовок. - Да я это, я... Кошаков! Не стрелять!

-Отставить... - негромко бросил лейтенант. - Кошаков! Ты что там делаешь?

-Да вот, лейтенант, за танками гонялся...

-Слу-у-шай! Так это ты? А я-то все думаю - что это там с танками случилось? Кто шкодит? А ты как туда попал?

-Да я это, Павел, я... Я со своим сержантом... Я же тебе говорил, что на армейские соревнования ездил. А там, как ты знаешь, еще и гранаты бросать надо... Вот и научился. А как попал - так стреляли ведь... Ну, мы с испугу и побежали посмотреть, лесочком-то...

Лейтенант крепко хлопнул меня по плечу.

-Молодец, интендант! Мне бы еще десяток таких интендантов - и пушек не надо!

-Но-но! Не балуй! Я тебе не лошадь, по шее стучать... Пойду я, посмотрю, что там с с моим сержантом. Жив ли... Сколько танков пушкари подбили?

-С вашими - уже четыре будет! Красота! Эх, жаль, фотоаппарата нет... Как горят-то хорошо!

Я посмотрел на поле боя. Действительно - прямо напротив нас неспешно разгорался танк подбитый в первой атаке. За ним, почерневший, с раскрытыми от взрыва боекомплекта люками, чадил другой Т-3. На флангах дымили еще два танка с непривычными очертаниями. Дым несло в сторону немцев. Так-так... Ветер, значит дует прямо на них. Сноса не будет, либо снос минимальный... Пора бы и за винтарь... Еще одной атаки можно не пережить.

-Ну, ладно, Павел... Пойду я... Попробую стрельнуть. Глядишь - что и получится. Вон они - столпились... Наверное, этому танкисту сейчас хвост крутить будут... Вот я им для веселия и подкину пару пулек, ага? Да, кстати, ты мне скатку не найдешь? Под винтовочку подложить?

***

"На Хорста было страшно смотреть. На его лице ходили желваки, тонкие губы сжаты в одну линию, глаза гневно прищурены.

-Лейтенант Баумгартен, вам предстоит встреча с трибуналом! Почему вы прекратили атаку?

-Господин обер-лейтенант! В атаке я потерял три танка из пяти! Орудия русских остались не подавленными! Продолжение атаки было бессмысленно, мы бы не вернулись из нее все...

-Это не оправдание, лейтенант! У вас был приказ...

-Приказ грудью лезть на пушки? Мне нужна поддержка! Нужно подавить эти кочующие пушки русских! Я не могу устилать дорогу телами боевых друзей и горящими машинами, господин обер-лейтенант! Дайте мне поддержку - и приказ будет выполнен.

Хорста занесло. Он выпрямился в своей командирской башенке и вылез из нее выше, чем по пояс. Сейчас он напоминает мне кобру, готовую ударить свою жертву. Я не хочу быть жертвой. Я выполню приказ.

В груди - ледяной ком. Я чувствую, я знаю - из этой атаки живым я не вернусь... Мне суждено погибнуть... Если бы не приказ, обрекающий мой экипаж на смерть... Сейчас Хорст отдаст его, и - снова вперед, под выстрелы бронебойных снарядов русских пушек".

"Пылающие ворота ледяного ада. Записки немецкого танкиста". Отто Баумгартен, Stuckpole Books, 2007

***

Я уложил ствол винтовки с примкнутым штыком на плотно скрученную скатку. Штык тоже дело нужное, своеобразный стабилизатор. Поерзал, пытаясь найти самое удобное положение. Вроде бы все хорошо... Теперь так - я перегнал хомутик прицела своей винтовки образца 1891/30г. вперед до риски 19. Это и будет 1900 метров... Точнее не выставишь. Придется как-то исхитриться... Как там Дед говорил? Я прикрыл глаза, припоминая...

-...Дед, а как ты так здорово наловчился из своего винтаря стрелять? Да на такие дистанции? Это же колдовство какое-то!

Это было в последний день занятий с Дедом на Полигоне. Мы уже набегались, настрелялись, и теперь лежали на теплом бугорке, отдыхая после напряженной учебы.

-Как - как... Задницей об косяк... Захочешь - выстрелишь. Нет тут никакого колдовства. Винтовку свою надо чувствовать, понимать ее. Ты же ложкой даже в темноте себе в рот попадешь? Ну, вот. И тут тако же... - Дед сорвал и закусил травинку. - Понимать надо, как пуля летит.

Он немного оживился и приподнялся на локте, глядя на меня.

-Когда настреляешь с моё - пулю в полете чувствовать будешь. Будешь знать - как она летит, куда уклоняется. Вот встречный ветер ее к земле прижимает, а если ветер сзаду - пулю чуть-чуть вверх задирает. Опять же, если пуля над водой летит саженей, скажем, на двести... Проседает пуля-то, воздух над водой прохладный, плотный. Бери, значит, прицел немного выше. Если ветер боковой, то тут зорко глядеть надо. Ежели ветер слева - он пулю еще дальше на правую сторону уводит, и вниз чуток. А справой стороны - влево-выше утянет. Пуля ведь как? От резьбы в стволе ее ведь закручивает? Ну, вот. И когда она из ствола вылетает, то получается примерно так... - Дед вынул травинку изо рта и начал ее хитрым образом гнуть.

-Вот, гляди... Выйдя из ствола, она как бы рыскает чуть вниз и влево... А потом начинает забирать по дуге вверх и вправо. Это по науке называется дир... дерр... Забыл, мать твою!

-Деривация?

-Ага! Она самая... Смотри, что получается. Как бы первый виток на штопоре. Если смотреть от рукоятки... Понял?

-Понял-то, понял... А как рассчитать точку попадания?

-А вот смотри... Эта самая деривация уводит пулю на расстоянии метров в восемьсот примерно сантиметров на тридцать вправо, так? А я стреляю на две тысячи метров, так? Значит, я беру влево фигур на пять, а то и шесть, да, заметь - вынос я беру от середины фигуры, то есть "от пряжки", и чуть завышаю прицел... на волос, буквально! То есть, как бы в голову ему целюсь. Или чуть ниже... Бабах! И будь спокоен - прилетит ему прямо в грудину, мало не покажется! Понял, Салага? Вот то-то же!

***

Понял, Дед, понял... Спасибо тебе за науку. А ну-ка...

-Андрей! Дай-ка мне бинокль.

Отчетливо и ясно вижу офицера, торчащего в командирской башенке. Он в фуражке, поверх которой надеты наушники. Тоже мне - строевик... Одна фанаберия. Белокурый рыцарь рейха на танковой прогулке. Сейчас, сейчас... А это что? К командирской машине подкатывает еще один Т-3. Из него сыплется еще какой-то фриц и бегом летит к офицеру. Ну-ка, ну-ка... Сейчас будет накачка и бой быков. Так и есть. Аж мне страшно... Пора.

Медленно-медленно я подвожу мушку к наросту на башне танка. Так отсюда мне видится этот офицер. Перевожу на пять фигур влево. Чуть выше... Так? Так!

Глубокий вдох. Медленно-медленно выдыхаю, задерживаю дыхание и плавно тяну спусковой крючок. Все равно - выстрел звучит неожиданно. Черт! Отвлекает. Пуле лететь секунды четыре. Я мигом дергаю затвор. Готов!

-Есть! - это Андрей, - Высверк на лобовой броне, по горизонту точно, ниже полтора!

***

"... в это время по броне танка щелкает пуля. Хорст с интересом склоняется вправо, я тоже гляжу - куда она попала?"

***

Я готов. Беру чуть выше цели. Угадать бы... Ну, давай! Помогай, Дед! Выстрел!

-Раз... два... три... Есть!

-Есть! - орет Андрей. Я выхватываю у него бинокль.

Теперь я и сам вижу. Офицер как бы оплывает. Как будто у него из хребтины вынули твердый прусский стержень. Он мягко заваливается вправо, прямо в руки своего подчиненного...

***

"...Ничего не видно. До противника далеко, около двух километров, пожалуй. По нам никто не будет стрелять на такой дистанции. Это, наверное, прилетела какая-то шальная пуля. Я вновь поворачиваюсь к Хорсту, и - о, ужас! Я слышу слабый шлепок. Бинокль на груди моего друга дергается, Хорст делает удивленное лицо, его губы приоткрываются, как будто он хочет сказать: "О!"

Я ничего не могу понять. До тех пор, пока Хорст не валится мне на руки... Черт, черт, черт! Боже, покарай этого глупого Ивана, который опустошал магазин своей древней винтовки в нашу сторону, не поднимая своей деревянной головы над бруствером окопа! Боже, пошли ему мучительную смерть!

Я кричу: "Санитары, санитары! Сюда! Обер-лейтенант ранен!"

Кто-то вскакивает на броню рядом со мной, бережно подхватывает Хорста. Поздно. Я вижу, как безвольно упала его рука. От неловкого движения моего помощника фуражка Хорста налезает ему на глаза.

-Господин лейтенант! Командир убит!

Все кончено... Этот бой мы проиграли. Я приказываю запросить артиллерийскую поддержку и командую остаткам боевой группы отойти назад. Ведь я - командир первого взвода. Если нам не пришлют офицера из резерва, командиром роты стану я. Несмотря на радужные перспективы, это страшный день... Он запомнился мне на всю жизнь. Именно - на всю жизнь. Ведь я выжил в этом бою... Выжил для грядущих побед".

"Пылающие ворота ледяного ада. Записки немецкого танкиста". Отто Баумгартен, Stuckpole Books, 2007

///Эпизод со снайперским выстрелом консультировал и помогал писать Алексей Вторвов,

ака "АВТОР"///

***

На броне немецкого танка суета и бестолковщина. Можно было бы еще раз выстрелить. Но я не могу - руки начинают дрожать. Отходняк называется...

-Товарищ лейтенант! Немцы уходят! Уходят они! - Голосистый какой боец. Я опускаю голову на приклад винтовки. Напряжение потихоньку начинает меня отпускать.

-Слышь, интендант! Уходят немцы-то! А ты тут только разлегся со своим ружжом! - Павел обидно хохочет.

-Что поделать - видать не судьба, товарищ Суворов. Ты расписку о приеме груза приготовил? Помирать теперь ведь не придется, а? Выжили мы, Паша, выжили! Назло всем этим гадам! А они - сдохнут, сволочи! Сломаем мы их. Дай только срок...

***

Проводив взглядом что-то кричащего бойцам и размахивающего руками лейтенанта Суворова, я достал из кармана скомканную страницу, выдранную из книги. Чиркнула спичка, и огонь быстро побежал по бумаге. В глазах остался обрывок напечатанного на грязноватой бумаге текста.

"...обогнув жарко полыхающий танк лейтенанта Баумгартена, моя машина закрутилась на стрелковой ячейке, заживо хороня спрятавшихся в ней русских. Pz.III унтер-офицера Больце, подпрыгнув на бровке капонира, с лязгом обрушился на русскую противотанковую пушку, вминая ее и расчет в мягкую, песчаную почву. Спаренный пулемет бил в спины убегающих в лес Иванов. Мы прорвали оборону противника! Дорога на Восток была откр..."

"Огненные ворота в Ледяной Ад. Мой поход на Восток. Записки немецкого танкиста". Иоганн Шульц, Stuckpole Books, 2004

-Вот так-то, геноссе Баумгартен... Живи пока... Может, еще и свидимся!

Глава 2.

Вот так и прошел наш с Адрианом первый бой. На белорусской земле, на четвертый день войны... Точнее - даже не бой... Что там - бросили по гранате, да я стрельнул пару раз. Точнее - наш первый экзамен на зрелость, на способность принять единственно верное решение и достижение желаемого результата минимальными средствами. А уж если совсем точно, - то первый опыт коррекции реальности. И он, по моему мнению, прошел неплохо. Даже хорошо. Двумя винтовочными патронами мы задержали боевую группу немцев на восемь часов, сорвали им срок захвата стратегически важного моста с железнодорожной колеёй, дали возможность выйти из намечающегося окружения нескольким потрепанным в боях нашим частям. Да еще наши смогли прогнать на восток какие-то эшелоны. Поверьте мне на слово, это еще скажется на ходе событий в будущем... И скажется самым действенным образом. Да и мы с Адрианом не собираемся сидеть, сложа руки. Ведь это только начало большой работы.

Конечно, всем этим достижениям в боевой и политической подготовке предшествовали кое-какие события. После некоторых общеукрепляющих процедур, прописанных мне Адрианом и принятых в привычном кресле и в привычном месте - в подвалах храма Тура, мы потихоньку загрузились в хронокапсулу и, без особой помпы, прощальных слез и махания платочками, отбыли на Полигон. Да и махать нам платочком было особо некому. По моей просьбе, Хельга и Малыш отправились вместе с Катериной в дом Десницы, стоящий над волшебной долиной. Любимое женское дело - переезд в новое жилье, перестановка мебели и пошив оконных занавесок!

Там, на Полигоне, я доложился начальству о досрочном завершении отпуска, передал бочку с вином для отправки этой гадине-адмиралу и вплотную занялся боевой подготовкой Адриана. Точнее - уже Андрея. Фамилий ни он, ни я еще не имели - их мы получим на Земле. После успешно проведенного курса молодого бойца, мы с Андреем свет - как там его называть немного посидели с Дедом и Каптенармусом, рассказали им про свои боевые свершения и дальнейшие грандиозные планы. Оба впечатлились и в целом одобрили. Дед внимательно выслушал мои наметки, одобрительно покряхтел и высказал сожаление, что его там не будет.

-А зачем же дело стало? Хочешь - пошли вместе! Там всем работы хватит.

Дед с Каптенармусом переглянулись и грустно повесили носы.

-Не пускают нас на Землю-то особо... Только на отдельные задания, да под присмотром, вишь какое дело, Тур...

-А если похлопотать?

-А похлопочи! Может, что и выйдет, а, Каптенармус? Давно нам с тобой пора стариковские косточки размять, по родной земле походить, прижаться к ней...

-Х-ха! Если под бомбежку попадешь, ты не только к землице прижмешься, Дед, ты в нее наподобие землеройки зароешься!

-А ты не пугай, не пугай старика, пацан! Под германскими чемоданами приходилось долгими часами сидеть! Ничего - сдюжили! И сейчас, чую, не страшнее будет. Мы к войне привыкшие... Кроме войны и жизни-то у меня, считай, и не было...

-Ладно, Дед. Извини. Болтанул, не подумав. А насчет вас - я все сделаю, чтобы вас на землю дернуть. Обещаю.

-Во-во... Я и говорю - давно пора. Ты нам только свистни, Тур, а уж мы не подведем!

***

Руководителя 11-й полевой группы я и на этот раз не увидел. Просто получил приказ прибыть для получения задачи к своему новому непосредственному начальнику, в Москву белокаменную. Правда - в июнь 1941 года. Начались хронозаморочки! Как бы с собой не столкнуться, году этак в 1942, в Сталинграде, скажем... Ну - там поглядим.

Предстать мне было нужно под ясные очи заведующего отделом археологии Исторического музея профессора Петра Карловича Аппельстрёма. О, как! Не больше и не меньше. Как его не арестовали еще с такой фамилией? Причем - предстать одному. Андрея мое начальство игнорировало напрочь.

-Ты посиди тут, Андрей. Или, вон сходи, погляди на выставку - "Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля". Тебе будет интересно...

-А ты?

-А я на борьбу горцев за независимость с развала Советского Союза смотрел по новостям... Больше двадцати лет. Насмотрелся - во как! По самое "не могу"! Тошнит уже... Иди, иди - поброди тут. А мне к начальству надо. Девушка, девушка! Можно вас на минуточку? Как мне найти заведующего отделом археологии?

Проинструктированный милой девушкой с обаятельной улыбкой и смешными ямочками на щечках, я полутемными коридорами добрался до искомых дверей.

-Разрешите? Товарищ Аппельстрём, я не ошибаюсь?

Передо мной, у застекленных стеллажей, забитых обломками прошлых эпох, стоял высокий, представительный старик. Да-а, на скандинава похож - и рост, и стать. Вот только борода у него была не шведская, а истинно боярская, старорусская бородища! Тяжело, наверное, ему за ней ухаживать в экспедициях.

-Э-э... не ошибаетесь, молодой человек, не ошибаетесь... Но, простите, не имею чести?

-А я к вам прямо с Полигона, от адмирала...

-Ах, да-да! Конечно! Как я не догадался. Вы - Тур?

-Так точно, профессор. Вот мой идентификатор.

Профессор близоруко посмотрел на маленькую карточку, похожую на визитку, чиркнул по ней ногтем и бросил идентификатор в старинную керамическую чашу. Кратер, как мне кажется. Карточка вспыхнула и исчезла.

-Ну, что же... Добро пожаловать! А я вас уже заждался!

-А уж как я-то заждался, профессор... Да, кстати. А это ничего, что вы Аппельстрём? Ведь сегодня - 22 июня... В двенадцать часов будет важное правительственное сообщение. Как бы НКВД не начал чистки и интернирование лиц с такими фамилиями. Может, вам сменить ее? А? Скажем - Циперович сейчас было бы более безопасно...

-Хм-м... Меня предупреждали, что вы любите пошутить. Но иногда ваши шутки... как бы это сказать? Выглядят несколько плоскими.

-Извините - хотел как лучше... - буркнул я. - Адмирал, небось, наябедничал? Он мою последнюю шутку вообще не оценил. Чувства юмора, видимо, не хватило. А я о вас же забочусь.

-Обо мне не надо... Моя фамилия хорошо известна еще ВЧК-ОГПУ. Видите ли, в свое время я многое сделал для установления тесных связей Советской России с деловыми и финансовыми кругами Швеции. Еще в 21-м году. Так что, поверьте, мне ничего не грозит... А за беспокойство - спасибо. Но, к делу! Вы совершенно правы насчет важного правительственного сообщения. Дело в том, что сейчас у меня под рукой не осталось никого из корректоров...

-А как же ваш подполковник Воронов? И вообще, судя по литературе, от попаданцев тут не протолкнуться!

-А он не Воронов, и не подполковник совсем. Впрочем, это еще все впереди. Он еще и генералом будет. А его фамилия - Теодоровский. Но он сейчас работает за границей, и я его задействовать не смогу... А попаданцы толпами тут не ходят. Есть еще два человека, но, согласитесь, в преддверии таких событий это исчезающее малые силы, поэтому я так рад пополнению! Как вы устроились?

-Еще никак. И я не один...

-Да-да... я знаю... У вас есть помощник. Но это - ваш помощник. И ваша головная боль. Впрочем, при размещении надо учитывать и его... Хм-м, посмотрим, посмотрим...

Профессор устроился за огромным старинным столом, выдвинул нижний ящик, и начал перебирать какие-то бумаги в толстенной папке.

-Хм-м, а как вы посмотрите на то, чтобы стать курьером Особого сектора ЦК ВКП(б)?

-А что это такое?

-Да есть такая служба... Детали вам не нужны, но скажу одно - документы прикрытия надежные, никто к вам внимания проявлять не будет, можно иметь при себе оружие. Да и на работу ходить не придется, хе-хе-хе! Соглашайтесь, голубчик, соглашайтесь! Ведь это на некоторое время всего лишь. А я тем временем озабочусь вашим прикрытием на дальнейший срок. А жить можете либо в служебном общежитии, либо подселиться в одну нашу квартиру... Но - временно, голубчик, временно! Согласны?

-Согласен, конечно! Ведь мы приехали не в Москве время прожигать, правильно я думаю? Нам самое место на фронте.

-Правильно мыслите, голубчик, правильно. Ну вот, извольте получить - паспорта... мандаты, деньги, ключи. Вот вам адрес... Располагайтесь и будьте готовы по первому требованию выехать на фронт.

-Всегда готовы, Петр Карлович... В душу вашу мать, месьё Аппельстрём! Это вы мне за Циперовича?

-А что такое, голубчик?

-Да вот фамилия... Кошаков. Я вам что, Кот-Матроскин?

-Зря вы себя распаляете, голубчик. Зря! А род Кошкиных не припоминаете? Старинный боярский род! Основатель - Андрей Иванович хм-м... Кобыла.

-О-о-о! Еще и Кобыла!

-Да нет! Кошкиными они стали по прозвищу одного из сыновей Андрея Ивановича. А Захарьины-Кошкины - не хотите ли? От сына Захария Ивановича Кошкина - Юрия, произошли Романовы, между прочим! Царская династия, каково!

-Так они Кошкины, а я - Кошаков!

-А у вас, хм-м, по мужской линии фамилия пошла, да... Что не менее достойно. Ну, берете?

-Что с вами делать, господин Аппельстрём, беру... Пока вы мне какого-нибудь Какашкина не подсунули. А еще один комплект документов? Ага, вижу... Ну - совсем другое дело! Николаев! Просто и хорошо! Эх-х, зря он имечко-то поменял... Был бы Адрианом Николаевым - какая красота! Ну да ладно... Адрес квартиры где? Ага, вот он. Удалюсь рыдать и кручиниться над своею судьбинушкой... Что говорите? Там есть телефон? Вот и хорошо - будет возможность заняться сексом по телефону... Ах, не для этого? Ладно, уговорили. Будем ждать вашего звонка. Засим - разрешите откланяться, уважаемый Петр Карлович!

***

Вот так мы и вступили с Андреем в новую жизнь. Как раз в день начала Великой Отечественной войны. Видели все - недоумение, растерянность и злость людей, собирающихся у репродукторов на столбах, рыдания женщин и громкие, разухабистые песни молодых мужчин у военкоматов, вооруженные патрули на улицах, очереди в магазинах... Но особо долго нам сидеть в Москве не пришлось. "Дан приказ ему на Запад..." - и нас перенесли в Белоруссию. Задание было простое - не допустить прорыва немцев через нашу засаду на лесной дороге. Что получилось - вы уже знаете. Первая благодарность, возросший боевой ценз. А потом - первый выговор. А дело было так...

Успешно "потерявшись" ночью, мы с Андреем оторвались от отряда лейтенанта Суворова и двинули на следующее задание. Оно было простым - уничтожить большой склад ГСМ в полосе наступления немецких танковых колонн. Нечего им раскатывать на нашем горючем, иродам. Так вот, склад немцы уже обнаружили. Обнаружили, доложились по команде, оставили отделение солдат для охраны и рванули вперед. Ну, жечь - дело нам, опытным диверсантам-пиротехникам, привычное. Да и отделение немцев особой сложности не представляло. Двое часовых было у въезда на склад, один немец торчал на вышке, а остальные шныряли по территории склада, видимо, делали опись прихапанного имущества.

Нам даже стрелять не пришлось - часового на вышке я сбил гранатой, из которой удалил запал, Андрей прикончил своих ножом, а потом мы потихоньку передушили остальных оккупантов. Собрали тела к одному из огромных баков, зарытых в землю, я установил свои клубочки, подобрал гранату у вышки - пригодится еще, мы отошли, клубочки фукнули, и начался фейерверк. Точнее - мировой пожар. Горело хорошо, дело было сделано, и мы пошли в отрыв.

Шли перекатами. Я в бинокль высматривал предстоящий отрезок пути, потом переносился вместе с напарником по реперу, прокладка нового броска - и так далее. Хлопотно, конечно, на зато довольно быстро. И безопасно. Если не нарваться. А мы как раз нарвались.

Дорогу мы оставили справа, километрах в полутора в стороне, и двигались параллельно ей. Ничего не предвещало опасности, не было ни стрельбы, ни звука моторов. Но, когда мы сделали очередной бросок, я услышал довольный, здоровый хохот нескольких молодых глоток. Мы переглянулись и бросились вперед.

Картина была такая. Мерно мотая головой, стояла запряженная в телегу лошадь. Вокруг лошади столпились пять немцев, гогоча над двумя своими товарищами, которые устроили показательный чемпионат по греко-римской борьбе. Вдруг, один из борцов закричал высоким женским голосом: "Не-е-т! Не надо! Ой, мамочка!" Андрей засопел и вскинулся. Я положил ему руку на плечо.

В это время один из немцев, сдергивая с плеча карабин, подошел к телеге и закричал: "Los! Los!" Он ударил кого-то прикладом, я услышал стон, и из телеги начал подниматься перевязанный бинтами мужик. Немец клацнул затвором, девушка пронзительно завизжала.

-Андрей, давай!

Андрей и дал! Если он имеет такие же возможности, как и у меня, я могу спокойно работать каскадером в Голливуде. Мне ни Шварц не нужен, ни всякие там ниндзи - все сам сделаю. Только снимать надо на высокоскоростную камеру. Бросок сержанта Николаева я едва сумел заметить. Немцы полетели сломанными кеглями. И сразу же стало тихо. Я привычно метнул телекинезом чугунную лимонку в голову немца с карабином, и он осел тихой кочкой. Забинтованный мужик только качался и хлопал глазами.

Андрей зарычал и поднял немца с расстегнутой мотней. Что он там с ним сделал, я не видел. Я помогал встать девушке в растерзанной армейской форме. Вдруг немец завизжал как кастрат. Ну, значит, так тому и быть...

-Андрюша, друг мой... Ты не увлекайся - люди вокруг... Вставайте, сержант...

-Санинструктор...

-Ну, тем более... Приведите себя в порядок, все-все... Он ведь не успел, так? Ну, вот. Все прошло, спокойно, спокойно... Ну, поплачь... Только недолго - у тебя вон раненый ведь...

-Как же они так могли, как могли... ведь Тельман... немецкий рабочий класс... а-а-а!

Я скрипнул зубами.

-Это не тот рабочий класс, про который ты думаешь, девочка. Это - еще те работнички... ножа и топора. Ты еще увидишь их работу. Мы все увидим...

Сзади раздался неприятный хруст, и немец замолк.

-Давай, санинструктор, займись делом. Я сейчас...

Андрею было плохо. Он сидел над трупом немца. Голова фашиста была просто-напросто свернута.

-Андрюша, ты как?

Он поднял на меня больные глаза.

-Тур, я научился убивать... Теперь я стал настоящим человеком, правда? Я их буду убивать и дальше. Буду убивать... буду...

-Все! ВСЕ! Хватит! Очнись, сержант! Вон иди, девушке помоги лучше, слышишь?

Он кивнул и начал вытирать ладони об солдатские шаровары. Тер сильно, сосредоточенно. Я оставил Андрея в покое и пошел к телеге. Раненый без сил навалился на нее.

-Вы кто?

-Там... гимнастерка, документы...

В телеге лежал еще один перебинтованный человек. Из его глаз катились слезы боли и беспомощности. Я порылся в сене рукой и нащупал воротник гимнастерки с петлицами. Так, капитан, пехота... Удостоверение... командир 2-го батальона 213 полка 28 стрелковой дивизии... Понятно. Я откозырял.

-Техник-интендант второго ранга Кошаков. Как вас так, а, товарищ капитан?

-Говорить трудно... Ранили меня, не помню... два дня держались, потом нас сбили и погнали... Потом - повел в атаку... взрыв, очнулся в телеге.

-Ясно... Давайте, я помогу вам лечь. Вот так... Лучше? Вот и хорошо. Санинструктор! Ко мне! Докладывайте...

А что тут докладывать - размолотили полк. Раздергали по батальонам, артиллерию забрали на танкоопасный участок. А на них вышли другие танки. С одними винтовками долго не продержишься. Погнали, стреляя в спину. Комиссар приказал ей вывозить раненых. Двое в пути умерли. А сегодня нарвались на немцев, не углядела она их. В кустах сидели.

Я прошел в кусты. Хорошо сидели немцы - и пожрать есть что, и выпить. Около двух мотоциклов с пулеметами была накрыта скатерть-самобранка. Это я в смысле, что скатерть была наша, с вышивкой, льняная... Ну и разносолы, естественно, были наши. Сало, огурцы, вареная курица, зелень. И самогон, а куда же без него?

-Андрей! Гони телегу сюда, грузиться будем. Но сначала оружие собери. Быстро давай, эти немцы тут не сами по себе сидели...

Девушка перестала хлюпать носом, восстановила, как смогла, целостность своего обмундирования, и теперь хлопотала около раненых. Куда же я их дену? Вот в чем вопрос... А пока надо пулеметы снять. Куда ж в лесу без пулемета? Вот я и говорю.

-Тур, им надо помочь! Я их не могу бросить - их убьют. - Незаметно подошедший Андрей горячо зашептал мне на ухо. - Они без нас погибнут!

-А если нас всех убьют? Ты понимаешь, что они нас по рукам и ногам вяжут? И прекрати мне этого Тура лепить, где надо и где не надо!

-Я их не брошу! Не хочешь помочь - иди один!

-Был бы у нас приказ - ушел бы... Только вот мы сейчас временно как бы ни при делах. Ну, ладно - поможем! Тут до линии фронта вроде не так уж и далеко. Машину бы... На этой повозке прошлого далеко не уедешь. Ты вот что, Андрей, сними-ка с немца какого форму почище. Да и для себя подбери. Видимо, придется организовать автопробег. Немецкий язык не успел еще забыть? Только вложили, помнишь еще? Вот и хорошо. Тады - "Schnell, schnell, Korporal"!

Но быстро не получилось - чего я боялся, то и случилось. Послышался звук моторов, и на дороге, метрах в шестистах от нас, тут дорога подходила поближе, показалась небольшая колонна немцев.Два мотоцикла, броневик и грузовик с солдатами. Они высыпали на дорогу, засвистели своим камрадам, валяющимся сейчас битыми тушками в кустах, загомонили. Выстроившись аккуратной шеренгой (вот, где орднунг и дисциплина!), часть железных бойцов вермахта проявили известную и простительную слабость, и начали бодро орошать обочину дороги.

-А вот и грузовик, Андрюха! Как по заказу! А может, бронетранспортер взять, а? Вести его замучаешься, но хоть от пуль прикроет. Пулемет опять же... Значит, слушай сюда, сержант! Делать будешь так...

И я метнулся в тыл немцам. Сгибаясь, как рахитичный дед, я начал подкрадываться к бронетранспортеру. Хорошо, что пулеметчик смотрел в сторону стоящих в кустах мотоциклов. Тут кто-то пролаял короткую команду, водитель врубил мотор бронетранспортера, а пулеметчик соскочил на землю. Раздался топот строящихся солдат. Самое оно! Я резко, рыбкой, запрыгнул в брюхо уродца. Пришлось опять портить свою лимонку. Как бы её не сломать! Водитель был в пилотке, и не выдержал столкновения с действительностью. Мигом выбросив немца назад, я занял его место и погнал бронеход вперед. Сзади раздались крики, но выражение неудовольствия шло не очень долго. Как только я дернул технику, Андрей начал стрелять. А пулеметную ленту я ему зарядил. Причем - изрядно! Смотреть назад я не мог - выруливал по дуге к телеге, поэтому побоища я и не видел толком. Видел лишь полыхающий здоровенным дульным пламенем пулемет Андрея. Но вопли заживо сгорающих немцев, хлопки взрывающихся бензобаков и треск горящих мотоциклов и грузовика я слышал даже через нытье мотора бронетранспортера. Впечатляет! Наконец пулемет смолк. А тут и я подсуетился.

Выпрыгнув из чертовой железяки, я схватил скатерть и начал ее увязывать.

-Ну, санинструктор, что стоишь?! Бинты у убитых немцев собрала? Давай грузить раненых. Прошу! Такси подано, нам ехать надо!

***

Выйти к нашим мы сумели. Правда, нам с Андреем долго не верили, все пытались уличить в измене Родине. Но мы отбились. Пришлось показать одну интересную бумагу из ГРУ НКО СССР, после чего все подозрения в том, что мы переодетые немецкие диверсанты, быстро рассеялись. Да и сержант-санинструктор с капитаном что-то рассказали. Личность капитана подтвердил один знающий его по прошлой совместной службе командир, и от нас отстали. Даже предложили отправить в штаб дивизии, благо в ту сторону шла машина за боеприпасами. Мы с напарником с радостью согласились и потрусили в тыл. Навстречу новым заданиям.

А за этот не предусмотренный приказом бой я и получил свой первый выговор от начальства. Наряду с повышением боевого ценза. Ну, одно другого стоит...

***

Глава 3.

Вернувшись в Москву, я вдрызг разругался с начальством. Повод был. Меня страшно обидело не то, что мне влепили выговор, а то, за что его, собственно, влепили! За спасение этой девочки санинструктора и двух раненых. Ну и за устроенное нами побоище, конечно... Хотя за это могли бы и наградить.

-Да поймите же вы, Тур, не ваше это дело пытаться спасти всех, кого вы встретите на дорогах войны. Это же невозможно, в конце концов! Ваше дело - точечные, микроскопические коррекции! Ясно?

-Не ясно, Петр Карлович, абсолютно не ясно! Задание было выполнено, ваши точечные коррекции проведены, мы уже отходили к своим, а тут - люди... Раненные, попавшие в руки врага! Вы знаете, что немцы с ними сделали бы, а? С этой девушкой? Вот-вот... молчите и дальше. И потом, а кто вам сказал, что спасение этих людей не приведет к дальнейшим позитивным изменениям реальности? А может, этот капитан, выйдя из госпиталя, так будет бить немцев, что дым коромыслом? А санинструктор спасет еще не одного бойца? Вот вам и коррекция!

-Не станет ваш капитан новым Буонапарте, не суждено ему... Я проверил. Погибнет он летом 42-го, правда - погибнет, будучи уже командиром полка. Неплохим, скажем так, командиром. И девушка эта погибнет, уважаемый Корректор... Я понимаю, тяжело... Но вы-то знаете реальный уровень потерь 1941-1942 годов, а, Тур? И один человек не в силах это изменить. Не дано ему спасти всех. Понимаете? Тем более, что нас на планете всего пять человек. Не считая пилотов хронокапсул и техперсонала. Но они в коррекциях участия не принимают.

-А, кстати! Кто вам дает точки приложения по коррекции реальности? Кто рассчитывает последствия? И что дают наши усилия, могу я узнать?

-Получается, что нет, Тур. Точки воздействия на текущие события дает аналитический отдел Службы коррекции. Как они там их высчитывают - я не знаю. Это секрет. Скажу только, что аналитики - мощное подразделение, и возможности у них высочайшие! Но! Я подчеркиваю - но! Даже они ошибаются! Видите ли в чем тут дело... Реальная история достаточно упертая и упругая вещь. Она всеми силами пытается противодействовать тем изменениям, которые мы пытаемся привнести. А принимает она такую малость, что серьезно говорить о каких-то значимых и видимых невооруженным глазом изменениях и не приходится. Ну, посудите сами что получится... Например, вы провели ряд блестящих коррекций. Ура! Враг лишился всего - горючего, боеприпасов, сорвано снабжение войск противника. Красная Армия под командованием Тимошенко, скажем, а он ведь сумеет и в 41-м году крепко дать немцам по сусалам, или того же Жукова, неудержимой лавиной гонит немцев на запад! А, каково?! Враг разбит, победа уже виднеется на горизонте? Да и Ла-Манш уже рядом. Сопротивление подавлено, вермахт разгромлен, да? Нет! Ничего подобного! Испуганный Гитлер бежит под крылышко испуганных англичан с американцами, и уже новый союз заключается против СССР. А тут еще подоспеет атомная бомба... А американцы и рады ей бабахнуть. И вот над нашими войсками, где-нибудь в Голландии, там, или во Франции, встает ядерный гриб. А следующий - над Москвой. Вы этого хотите? Я нет.

-Я не хочу, чтобы моя страна умывалась кровью... Я не хочу, чтобы она потеряла столько своих людей. Это принесло непоправимый вред - Советский Союз слишком многое потерял в борьбе за свое существование. У руководства страны закрепился своеобразный испуг новой войны. Пошли перекосы в экономике, политике, излишняя милитаризация, гонка вооружений, которую мы просто не могли выиграть. Все это привело к известным результатам... Нет больше Советского Союза. Нет второго, сдерживающего, мирового центра силы. Нет новой идеологии, нового общественного строя. А это обедняет историю цивилизации, тормозит ее развитие, закукливает в старые формы и не позволяет ей идти вперед... Это ли не задача для Службы коррекции?

-А вот тут вы абсолютно правы, Тур! Потому-то вас и пригласили к нам на работу. И предоставили ее. Делайте, что положено, а дальше - будь что будет. Служба понимает важность и необходимость существования в будущем вашей страны и делает все возможное...

-А вот тут вы, осознанно или неосознанно лжете, уважаемый товарищ Аксельрод! В искренность чувств вашей службы по отношению к СССР я не верю ни на грош!

Совершенно обалдевший профессор Аппельстрём открыл рот и несколько мгновений растерянно молчал. Потом он расхохотался.

-Не могу... ха-ха-ха! Надо же - Аксельрод! Ха-ха! Да, Тур, ваши шутки иногда бывают смешными... Вы же имели в виду того Аксельрода? Павла Борисовича? Точнее - Пинхуса Боруховича? Известного меньшевика, члена объединенной РСДРП? Убежденного противника большевиков и Советской власти? Я с ним лично знаком не был, но видеть его приходилось. Импозантный мужчина! И облик такой... благородный. Ну, спасибо за сравнение... порадовали старика, порадовали. Но главное в вашей оговорке то, что мы, по вашему мнению, не друзья, а недруги вашей страны? Это не так, Тур. А точнее - Вадим Игнатьевич? Так вас зовут по новым документам? А вы знаете, что на старославянском имя Вадим означало человека, сеявшего смуту, раздор, бросающегося надуманными обвинениями?

-Не знаю, - буркнул я. - На древнеславянском наверняка еще есть какие-нибудь толкования...

-Есть! - серьезным тоном продолжил Аппельстрём.- Есть и другое толкование. Вадим - это человек привлекающий, ведущий за собой других. Лидер, в общем... Вот так-то... Не знаю, право, насколько это вам соответствует. Но - вернемся к нашим баранам.

-Вот именно, к нашим баранам! - язвительно поддержал я начальство.

Аппельстрём сурово постучал пальцем по столу.

-Хватит, Вадим. Достаточно! Слушайте меня...

-Нет, профессор! Это вы меня послушайте! Вы знаете, что я подавал своему начальству докладную... или, точнее, меморандум о методике определения "точек коррекции"?

-Да, я наслышан. Даже читал. Ну, что вам сказать? Ваши предложения имеют право на существование. Что вы хотите в связи с этим сказать?

-А вот, что... Ставлю вас в известность, что я буду предпринимать собственные усилия по определению "точек коррекции". И, соответственно, корректировать реальность. В меру сил, разумеется.

-Вот как? Бунт?

-Не бунт... Ваши приказы будут выполняться безукоризненно. Считайте это своего рода "шабашкой", подработкой, что ли... Будет ли польза от моих попыток, я не знаю. Но вреда не будет. Это уж точно.

-Хм-м... - профессор Аппельстрём вновь пробарабанил пальцами по столу. - А как вы будете определять эти самые точки, а, позвольте вас спросить? Аналитики Службы вам помогать уж точно не будут!

-Да уж определю как-нибудь. Есть люди... Помогут. А на первое время поможет генерал-полковник Гальдер.

-Гальдер? Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии?

-Он самый... майн либер фройнд Франц. Я на капсуле залез в информаторий, покопался в его "Военном дневнике". Всегда полезно иметь иную точку зрения на события. В чем-то он подтверждает то, что я видел там, в Белоруссии. Накал сражений, героизм и стойкость наших солдат. Знаете, что интересно? Я там видел разбитую и брошенную технику. Видел наших бойцов, дерущихся с фашистами. Да и сам рядом с ними был... Видел убитых командиров и красноармейцев, но вот колонн пленных я не видел. Насмерть стоят ребята. Да вот... не угодно ли...

"24 июня 1941 года, 3-й день войны

...Следует отметить упорство отдельных русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен.

... На фронте группы армий "Север" русские также сражаются упорно и ожесточенно. В общем, теперь стало ясно, что русские не думают об отступлении, а, напротив, бросают все, что имеют в своем распоряжении, навстречу вклинившимся германским войскам. При этом верховное командование противника, видимо, совершенно не участвует в руководстве операциями войск. Причины таких действий противника неясны.

25 июня 1941 года, 4-й день войны

Оценка обстановки на утро в общем подтверждает вывод о том, что русские решили в пограничной полосе вести решающие бои и отходят лишь на отдельных участках фронта, где их вынуждает к этому сильный натиск наших наступающих войск.

28 июня 1941 года, 7-й день войны

Генерал Бранд: Отчет о боях за Брест-Литовск (31-я пехотная дивизия). Действие тяжелых метательных установок и артиллерийских систем "Карл" само по себе весьма эффективно, однако сопротивление превосходящих по численности и фанатически сражающихся войск противника было очень сильным, что вызвало большие потери в составе 31-й пехотной дивизии. Ошибок в действиях дивизий, по-видимому, не было.

В тылу группы армий "Север" серьезное беспокойство доставляют многочисленные остатки разбитых частей противника, часть которых имеет даже танки. Они бродят по лесам в тылу наших войск. Вследствие обширности территории и ограниченной численности наших войск в тылу бороться с этими группами крайне трудно. На всех участках фронта характерно небольшое число пленных, наряду с очень большим количеством трофейного имущества (в том числе горючего).

29 июня 1941 года (воскресенье), 8-й день войны

Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека. Лишь местами сдаются в плен, в первую очередь там, где в войсках большой процент монгольских народностей (перед фронтом 6-й и 9-й армий). Бросается в глаза, что при захвате артиллерийских батарей и т. п. в плен сдаются лишь немногие. Часть русских сражается, пока их не убьют, другие бегут, сбрасывают с себя форменное обмундирование и пытаются выйти из окружения под видом крестьян.

Генерал-инспектор пехоты Отт доложил о своих впечатлениях о бое в районе Гродно. Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это уже недопустимо".

-Да... Я понимаю и сочувствую... Такая страшная война, такие потери... Но точки коррекции? Где же они?

-А вот! Он нам их любезно раскрывает:

"1 июля 1941 года, 10-й день войны

Генерал Вагнер (генерал-квартирмейстер):

Положение с подвозом снабжения в группе армий "Север" удовлетворительное. 4-я танковая группа переходит в наступление 2.7, имея полный боекомплект боеприпасов и запас горючего на 400 км пути. Главные силы группы армий "Север" (16-я и 18-я армии) к 7.7 будут иметь кроме полной обеспеченности частей боеприпасами, горючим и продовольствием еще один боекомплект боеприпасов, три заправки горючего и две сутодачи продовольствия на базе снабжения в Двинске (наступление армии намечено на 5.7).

Группой армий "Юг" во Львове захвачено большое количество трофеев, в том числе наземные и подземные склады горючего. К 1.7 нами уже создано несколько передовых баз снабжения, в том числе в Ровно.

Положение с горючим. Ориентировочный суточный расход горючего был определен в 9000 куб. метров, или 250000 куб. метров в месяц, что означает доставку горючего в размере 22 эшелонов в день. Фактический же расход горючего составляет 11500 куб. метров в день, или 330000 куб. метров в месяц, то есть оказался значительно больше, чем мы предполагали.

Около одной трети расхода горючего покрыто трофейными запасами.

Потребность в горючем (в эшелонах) выражается в следующих цифрах: до 6.7 ежедневно - 7 ж.-д. эшелонов, с 6.7 снова потребуется 14 эшелонов ежедневно.

Серьезные заботы доставляет проблема усмирения тылового района. Своеобразный характер боевых действий обусловил необеспеченность тыла, где нашим коммуникациям угрожают многочисленные остатки разрозненных частей противника. Одних охранных дивизий совершенно недостаточно для обеспечения всей занятой территории. Нам придется для этого выделить несколько дивизий из состава действующей армии".

///Ф. Гальдер. Военный дневник. Москва, 2004///

-Думаю, нам надо обратить самое серьезное внимание на горючее... Без него танки не ходят. Горючее в хранилищах, горючее в эшелонах, горючее в приданных немецким танковым частям автотранспортных батальонах с возимым резервом ГСМ и боеприпасов... Это и будут наши первоочередные цели. А если еще наших окруженцев организовать и поставить им правильные задачи! Придется немцам снимать дивизии с фронта раньше намеченного, ох, придется! Да, кстати, прошу решить вопрос об откомандировании в мою группу специалистов с Полигона. Это два инструктора, известные мне как "Дед" и "Каптенармус". Лозунг "Кадры решают все!" вам ведь знаком, надеюсь? Вот и будем претворять решения партии в жизнь!

-Да-а, с вами не соскучишься... Но прошу понять и меня, Корректор. Сам я не могу принять такого решения. Придется доложить по инстанции и запросить разрешения и помощи у руководства Службы Коррекции...

-Ага! - я покрепче сжал кулак. - И передайте адмиралу мои самые теплые пожелания не ошибиться с принятием этого самого решения. Так и скажите, мол, Тур надеется на гибкость и мудрость вышестоящего руководства. Которое он лично и близко знает... А меня перекиньте в осень сорок третьего. Надо помочь одному человеку, болеет он тяжело... А зависеть от него будет многое...

***

За моей спиной гулко грохнула здоровенная дверь парадного подъезда. Вот тут он и живет, тот человек, который может мне помочь. Если захочет и если физически сможет... Ну, а в этом я ему могу помочь. Значит - решено. Через лестницу - к звездам!

Широкие лестничные пролеты. Гулкие и пустые. Мраморные ступени, старые, позеленевшие медяшки, которые должны были удерживать бывшие здесь при последнем царе ковровые дорожки. Огромные лестничные площадки. Да-а, тут не только гроб легко выносить - не зацепишься, тут стенку в сборе можно заносить - место еще и останется. Хорошо строили предки, удобно, просторно. Жить бы и жить. А вот человек за этой дверью умирает...

Я позвонил в огромную, благородного темного дерева дверь. Еле слышно раздались твердые шаги, лязгнул, проворачиваясь, ключ в замке, дверь открылась. На пороге стоял моложавый подполковник.

-Слушаю вас... по какому вопросу?

-Здравия желаю, товарищ подполковник! Майор Кошаков! Медсанупр Военно-воздушных сил! У меня лекарство для маршала.

Докладывая, я пристально смотрел подполковнику в глаза. Все хорошо, все правильно, принесли лекарство... Он сморгнул и, несколько запинаясь, сказал: "Проходите..."

По широкому, длинному коридору я прошел на цыпочках. Подполковник маячил в полумраке впереди.

-Подождите здесь, майор...

Дверь за порученцем закрылась, открылась, и он жестом показал - входите...

Я и вошел. Комната была большой. Ну, это и понятно... Большой и светлой. Книжные полки, много, очень много книг. Здоровенный, украшенный резьбой, рабочий стол с четырьмя телефонами. Вон тот, по-моему, "вертушка" Малая кремлевская АТС. Стопки книг, из большинства торчат разнообразные закладки.

Стены, что меня удивило, были увешаны картинами. Да еще какими! Обнаженные, роскошные женщины разлеглись на них в соблазнительных позах! Ай да маршал! Ай да сукин сын! Молодец, ей-богу. Не стареют душой ветераны. На высоких подставках у стен, на полках - много довольно больших бронзовых скульптурных изображений лошадей. Ну, да... Все понятно! Красивые женщины и кони. Он же военный, в конце концов. Истинный кавалерист. Прямо передо мной - старый, но огромный и когда-то роскошный диван. Настоящая кожа. На диване, под пледом, он... Маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников. Рядом - крошечный круглый столик, уставленный пузырьками лекарств, стакан в серебряном подстаканнике, ложечка лежит поперек стакана, интересно - зачем этак?

На меня направлен вежливый, но безразличный взгляд.

-Слушаю вас, майор...

-Здравия желаю, товарищ маршал!

-Не надо, голубчик, не на строевом смотру ведь... Да и лежа я доклады и рапорты принимать не привык... Вы по какому вопросу?

-Товарищ маршал, я займу у вас две минуты... Если не захотите продолжить наш разговор. Вот ваше лекарство.

-А что, голубчик, Центральный госпиталь ВВС теперь лучше, чем Кремлевка? - в глазах маршала появилась тень улыбки.

-А я не из Медсанупра ВВС, товарищ маршал...

-Да? - страха в глазах не было. Наоборот - показался явный интерес. Но на закрытую дверь маршал все же взглянул. - А откуда тогда вы? Ангел с небес?

-Ну, ангел - не ангел, но на одной планете я был сыном бога...

Маршал аж подскочил.

-А ну-ка, ну-ка, майор... Помогите мне приподняться... Подушки повыше...

В приоткрытом вороте великоватой для его исхудавшего тела ночной рубашки я увидел старую, потемневшую от времени и пота деревянную ладанку. Я где-то читал о ней. Более двухсот лет она передавалась в роду маршала. Сталин тоже знал о ней. Знал - и молчал. Он очень уважал Шапошникова. К нему - одному из немногих, очень немногих, - Сталин обращался по имени-отчеству: "Борис Михайлович". Такое уважение дорогого стоит.

-...Вот так, хорошо. Берите стул. Или, нет, - садитесь во-о-н в то кресло, в нем будет поудобнее... Да оно и лучше подойдет сыну бога. А по батюшке вас как величать? Саваофович?

Теперь глаза маршала откровенно смеялись. Интересно, что он нашел тут смешного? Он ведь глубоко верующий человек. Да и в ушедшей в прошлое в 17-м году империи это было общепринято.

-Нет, товарищ маршал, Адрианович! Или - Перунович... Это как посмотреть.

-Ну-ка, ну-ка, голубчик, продолжайте, прошу вас... Мне уже и без ваших лекарств стало лучше, уверяю вас, майор! Рассказывайте!

-Хорошо, товарищ маршал...

-Давайте без чинов... я ведь уже сказал. Вы пришли навестить больного старика? Лечить его? Вот и давайте вновь познакомимся, товарищ лекарь, - Борис Михайлович Шапошников! А вас как звать-величать?

-Кошаков, Вадим Игнатьевич Кошаков... Там, где я был сыном бога, меня звали Тур. Но, прежде чем начать разговор, Борис Михайлович, дайте-ка я вам поставлю вот эту штуку... на сгиб локтя или на запястье... Не беспокойтесь - это лекарство. Не из госпиталя, берите выше! Из горних, можно сказать, вершин! Из другого мира. Нам не помешают? Нет? Тогда - слушайте...

И я начал свой рассказ. Глядя прямо ему в глаза...

Прошло около часа. Шапошников порозовел, он непосредственно охал и ахал в ходе моего рассказа. Самочувствие его явно улучшилось.

-Может быть, чаю э-э-э, Вадим Игнатьевич, а?

-Отчего же, Борис Михайлович, я с удовольствием!

Шапошников, покряхтывая, неуклюже развернулся и нажал какую-то кнопку. Дверь приотворилась, и в комнату заглянул порученец.

-Хорошо бы нам чаю, голубчик... да с вареньем и лимончиком! Сделаете?

-Сейчас, товарищ маршал! - Порученец исчез.

-Помогите-ка мне подняться, Вадим Игнатьевич ... совсем я расклеился... У-ф-ф! Вот так, хорошо. Садитесь рядом...

Дверь вновь открылась, теперь широко. Зашел подполковник, за ним - пожилая женщина с подносом. На сервировочном столике был быстро накрыт чай.

-Спасибо, спасибо, а теперь - включите, пожалуйста радио... Вот так, хорошо, вы свободны, голубчик. А мы тут еще поговорим. Не беспокойте нас, хорошо?

-Слушаюсь!

-Прошу извинить - скоро жена будет петь... Она у меня, знаете ли, певица. Послушаем вместе... Так вот, Вадим Игнатьевич ... о чем это я хотел спросить... - маршал в затруднении посмотрел на меня.

Я знал, о чем.

-Это должно было произойти в марте 1945 года... У вас рак желудка, Борис Михайлович, болезнь запущена...

Он не дал мне договорить. Взгляд его был твердым, но грустным.

-Вот, значит, как... М-да... Но я не об этом... - голос его напрягся. - Я о победе. О нашей Победе!

-Май 45-го, вы не доживете до Победы дней сорок пять. Точнее - не дожили бы... Вот, это я оставляю вам. Никому не показывайте! Особенно - близким и врачам. Ночью, когда вы будете один, ставьте, как я вам показал, на запястье. Раз в неделю. Думаю, это даст вам два-три года. Я не бог, я только сын бога... Смерть я отменить не могу. Да и он, наверное, тоже. Без смерти не будет и жизни, так ведь?

-Май сорок пятого... Еще немного... Хорошо. Так с чем вы пожаловали, Тур?

Теперь на меня смотрел Маршал. Оценивающе, требовательно и повелительно.

-Май, а теперь - может быть и апрель. А то и еще раньше... Я появился - и пошли искажения знакомой мне истории. Но - все равно. Эта война слишком больно ударила по стране, по нашей с вами Родине. Как информировали Сталина сразу после войны, Советский Союз потерял больше 15 миллионов человек. Около восьми миллионов - это невозвратные боевые потери. Остальные - мирное население, убиты, сожжены целыми деревнями, вывезены в рабство и затерялись там... Потом эта цифра все росла и росла, от одной годовщины Победы к другой годовщине... Теперь говорят о 27-ми миллионах. Пусть их... я не знаю кто прав. Ведь первую цифру тоже не с потолка брали. Я знаю, читал - учитывали всех, кто ушел на войну, всех, кто погиб на глазах у соседей и знакомых. Были подворовые обходы, старались на совесть. Да и Сталин... Наверное, он знал, какую цифру озвучивает. Этот вопрос сейчас для меня не важен. Моя задача - уменьшить эти потери. Иного для себя я не вижу.

-Вот даже как... Божьим промыслом, значит...

-Нет. Оружием и смертью врагов.

Мы взглянули друг другу в глаза. Да, Борис Михайлович. Так и только так.

-А вы... извините, способны уничтожать врагов тысячами? Своего рода длань Апокалипсиса?

-Да, тысячами. Если понадобится - дивизиями. Желательно - на марше. Чем плотнее построение вражеских войск, тем проще.

-Вот оно как... Прошу простить старика, шутка была неуместна. А вы, значит, при известном усердии германцев можете к вечеру 23-го июня 41 года победить, так?

-Если я так решу - да! Но я так решить не могу.

-И, слава богу! Ух, отлегло... Поймите, Вадим Игнатьевич, ведь война - это не только смерть миллионов и всенародное горе. Это и всенародная слава, обновление и укрепление народа как единого организма, его становление на новый уровень, взросление, возмужание, что ли... Вот, представьте - столетиями русский народ готовился сбросить батыево иго, бился, проливал кровь, стонал, закусывал до крови губы от боли небывалой, но - боролся... И выстоял, встал с колена, опираясь на меч! На меч - заметьте! И в страшной сече вырвал свою свободу, как боевые стяги вознес ввысь свою гордость! И поняли люди - отсюда, с этого залитого кровью поля, пошла другая Русь, родился другой народ - единый и сильный, смелый, честный и гордый своей победой над страшным врагом. А не было бы этого? Пришло бы время - Орда развалилась бы и сама. Да-да, развалилась бы... Были все предпосылки. А вот кто бы тогда поднялся с колен? Забитый раб, ускользнувший от хозяйского глаза и плетки? Что бы это был за народ? Не приведи господь! Даже и мыслить не хочу! Так и здесь. Если дано господом нашему народу испытание - не дело сына божьего в него встревать и переписывать саму жизнь народную по своему капризу, как ему поблазнилось... Это значит против всех замыслов создателя пойти... Но я понимаю вас, понимаю и разделяю вашу боль. Только как защитить детей наших, женщин и стариков, как спасти бойцов от бессмысленной и нелепой гибели...

-А вот как - это вы мне и должны сказать, Борис Михайлович. И не дивизиями, конечно, буду я убивать врагов. Уж больно это заметно будет, явно уж очень... Нужны точечные, игольные уколы. Тут - мост уничтожить на пути немецких танковых колонн, там - вывести из строя железнодорожные пути и оставить наступающие фашистские войска без боеприпасов и горючего. Много чего можно. А в итоге - одна задержка на сутки, вторая - на пару-тройку дней, этот вал событий дробится, множится, нарастает и безжалостно крушит планы захватчиков. Я не шутил, когда говорил, что могу уничтожить танковую дивизию на марше. Да вот только не ходит дивизия единой колонной, а жаль. Да и какой длины будет эта колонна. Замучишься жечь... Для вас, конечно, не секрет, что война нами уже выиграна. В сорок четвертом году будут блестяще реализованы крупнейшие боевые операции по всему советско-германскому фронту. Потом их назовут "Десять Сталинских ударов". Будет освобождена территория Советского Союза. Война перейдет на землю врага. Но и там будет достаточно тяжело. Потери в последних боях в Венгрии, при штурме Зееловских высот, да и при штурме Берлина будут очень высокими. Сотни и сотни тысяч наших солдат. Это чрезмерно высокая плата за Победу, товарищ маршал. Вы стратег, штабист высочайшего класса! Дайте мне эти точки! Эти развилки возможных событий! А приложу все силы, чтобы приблизить нашу Победу и снизить наши потери. Я вам клянусь...

Я замолчал. Молчал и маршал, уйдя в свои мысли. Так прошли долгие минуты тишины. Наконец Маршал Советского Союза Шапошников поднял на меня твердый, наполненный верой, взгляд.

-Хорошо, Тур! Вы их получите. Готовьтесь к новым боям, майор!

Глава 4.

-Вот, профессор. Вот данные, которые передал мне маршал Шапошников. По его мнению, из трех направлений движения немецких войск вглубь страны на сегодняшний момент самыми опасными являются север и юг. Да, на московском направлении тоже предстоят тяжелейшие бои, ошибки нашего командования, и страшные потери... Но тогда мы смогли отбросить немцев от Москвы, сдюжим и сейчас. А вот блокада Ленинграда... Эта страшная удавка, наброшенная на живой город... И неизбежная потеря Киева, развал фронта. Конечно, его и сейчас не удержать. Но не дать врагу замкнуть кольцо окружения, перемолоть и пленить сотни тысяч наших бойцов и командиров - вот, что главное!

Профессор долго молчал, близоруко рассматривая карты с нанесенной на них обстановкой и сопроводительную записку, написанную мелким, убористым почерком.

-Не специалист... Не понимаю... Ну, это ничего - есть, кому разобраться. Хорошо, Тур, я немедленно передам это в Службу. Теперь о вас... Точнее - о вашем статусе. Все же в Москве, в качестве человека штатского, вам будет не очень удобно. Согласитесь... Слишком вы будете бросаться в глаза. Молодой человек призывного возраста шляется по столице без определенных, скажем так, занятий... Даже - два молодых человека. Это нам ни к чему. Да и о своеобразной базе для дальнейших операций следует позаботиться. Все же держать оружие, взрывчатку, например, в московской квартире как-то не принято, согласитесь?

-Да я и не спорю, профессор. У вас уже есть какие-нибудь наметки?

-В том-то и дело, что нет! Поймите, дни моей армейской молодости давно миновали, сейчас я человек весьма далекий от дел военных, мало что в них понимающий... Так что - ни советовать, ни приказывать не могу-с! Думайте вы, Тур. Думайте и предлагайте!

-А что тут особо думать... Самим лезть напролом - можно таких дров наломать! А давайте мы еще раз обратимся к маршалу. Пусть черкнет записочку в сорок первый год, а? Почерк-то у него не сильно ведь и изменился...

***

Маршал долго смеялся. Идея написать записку в 41-й год ему понравилась. Только вот кому? Конечно, приютить несколько человек на территории какой-нибудь воинской части не проблема, но вот вопросы финансирования, служебного роста, материально-технического обеспечения, да мало ли чего еще, - как их решать?

-А не надо их решать, Борис Михайлович! Проживем, так сказать, на подножном корму... А продвижение по службе - да и черт с ним! Сами себе повесим следующие лычки... или кубари со шпалами. Не в этом дело. Лишь бы нам не мешали. И чтобы жили мы наособицу, без лишних глаз и ушей. Что можете предложить?

Маршал подумал и, кажется, что-то у него начало вырисовываться.

-Знаете, Тур, а это может и получиться! Тут, недалеко от Москвы, прямо под боком, можно сказать, есть один наш запасной командный пункт. Рядом с ним размещен полк связи. Часть режимная, строго охраняющаяся. Правительственная связь дело важное, сами понимаете... Я командира полка знал лично, вот ему я записку и адресую, а? Что вам нужно? Только вот ведь какое дело... Начальником Генштаба я вновь стал в самом конце июля, если правильно помню. Значит - записку датировать можно лишь...

-А вот это пусть вас не смущает, Борис Михайлович. Разберемся мы со временем, не впервой. А что нам нужно... давайте прикинем... Отдельное помещение, пусть и небольшое, включение в систему охраны, питание... Не объедим же мы их? А вот кем нам представиться? Кого изображать будем? Чтобы и рядом с армией, но все же как-то в сторонке, так сказать - сбоку-припёку. Под разведку перекрашиваться нельзя - у них свои богатые возможности есть, военные корреспонденты тоже не катят... Отделение военной почты? А давайте мы будем... скажем, - особой группой военных цензоров, а? Да на специальное задание партии еще намекнём. На секретное указание из ЦК? Пока у меня еще документы есть соответствующие. Прокатит, как вы думаете?

-Ну-у, если особой группой... Полномочия не определены, да и сфера деятельности... Но, если и мне это непонятно, то и другим нечего лезть. Решено! Будете военными цензорами с неясным кругом задач. А дальше - сами выгребайте, хорошо? Аппаратура, техника?

-Ничего не надо. Сами все добудем... Пишите записку. Только - "Сов. секретно! Перед прочтением съесть!" А у вас свой бланк был? Ну, с шапкой "Начальник Генерального штаба маршал ..." и так далее? Да, и обязательно черкните - чтобы никаких следов! Никаких документов не оставалось за нашим хвостом...

Маршал только хмыкнул, порылся в столе, достал видавший виды блокнот и начал что-то корябать пером. Чувствовал он себя уже чуточку получше и сегодня работал за столом.

Я вытащил припасенный заранее пустой синий конверт из плотной бумаги, палочку сургуча и печать "Для пакетов". Ну да, печать Генштаба. Сделать ее с нашими-то возможностями - пара пустяков.

Заклеив пакет, я прошил его суровой ниткой, чуть-чуть нагрел сургуч клубочком - маршал только вздохнул и покачал головой, - плюнул на металлический диск и шлёпнул печатью по сургучной кляксе. Самое оно! Секретнее не бывает. Пора идти устраиваться на новом месте жительства.

***

Все вопросы разрешились на удивление просто. Командир полка, седой, полноватый мужик лет пятидесяти, с орденом "Знак Почета" и какой-то медалькой на груди, только удивленно поднял брови, когда вскрыл доставленный мной пакет. Я заговорщицки шепнул: "Особый сектор ЦК! По личному заданию товарища Поскрёбышева..." и закатил глаза в самый потолок, указывая сияющие вершины, откуда пришел приказ, и полковник, понятливо покивав головой, поднял трубку телефона и начал командовать. Пришлось кашлянуть и показать глазами на оставленную на столе корреспонденцию. Полковник покраснел, скомкал записку и пакет и поджег их в большой мраморной пепельнице. Внимательно проследив, чтобы бумаги сгорели полностью, я перевел задумчивый взгляд на полкана.

-Смотреть пойдем? - он уже вытащил большую связку ключей на стальной цепочке, готовясь запирать кабинет.

-Конечно, товарищ полковник! За тем и прибыл!

В сопровождении подтянувшегося к нам молчаливого командира, то ли начштаба, то ли зама по хозяйственным вопросам, мы двинули по территории части. Небольшой, если не сказать маленький, домишко на отшибе меня вполне устроил. Четыре клетушки-комнатушки, чердак, место для курения на левой стороне избы. Полный комфорт! Звезды три, для армейских-то условий! Я одобрительно откашлялся.

-Хорошо бы забор, товарищ полковник, и пост, само собой... А еще сейф или металлический ящик для документов, телефонный провод сюда протянуть с коммутатора и пару двухъярусных коек бы поставить.

Полковник кивнул: "Сделаем"! Сопровождающий нас командир что-то пометил в блокноте.

-Машину у вас будет, где поставить? Вот и хорошо. Пару-тройку человек прокормите? Да мы не часто будем вас грабить - дел много будет, поездок разных. Ну и отлично! Да! Возможно, мы развернем радиостанцию... Так, средней дальности... Не помешаем? Конечно, частоты мы вам передадим. Тогда - все! Огромное вам спасибо, товарищ полковник!

-Кхм-м... прошу извинить, но еще раз хочу напомнить вам, товарищи, о режиме секретности, - вполголоса закончил я. Полковник лишь недовольно взглянул в мою сторону. Ничего, это я переживу, а вот слушок, что новые владельцы избушки на курьих ножках лишнего внимания не терпят, не помешает.

-Разрешите идти?! - молодецки гаркнул я и, получив благожелательный кивок, дернул к теперь уже нашей избе.

***

Через пару дней мы с Андреем перебрались в свое новое шале и зажили полноценной армейской жизнью. Я даже зарядку нам устроил, чем вызвал молчаливое одобрение со стороны начальства и недовольные взгляды младшего и среднего командного состава. Ну, дуть губы - это их дело. Я им запретить не могу. А поддерживать себя в форме - вещь для нас необходимая. Несмотря на наше богатое внутренне содержание...

А тут, наконец, прочихалось и начальство Службы. Пришел очередной приказ на очередную коррекцию. Да не один приказ пришел...

У меня зазвонил телефон. Кто говорит? Нет, не слон...

-Товарищ капитан! - я решил побыть для разнообразия капитаном, - Помначкар Шевелитько докладае! Ось туточки до вас двое военных доихалы! Вас спрашивають!

-Доихалы, так доихалы. Пропустите их, товарищ Шевелитько!

-Та не можу я, товарищу капитан. То треба вам у штабе порешаты. Будет пропуск - тоды пропущу. Тильки так...

-Ясно! Жди меня, помначкар, сейчас буду!

Кого это к нам ветром надуло? Неужели... Точно! Двумя огурцами, в новенькой, еще не выгоревшей форме, лыбясь во все тридцать шесть зубов, перед КПП топтались Дед с Каптенармусом! Ну, сейчас я вам устрою!

-Здравствуйте, товарищи командиры! Вы ко мне? Ваши документы!

Улыбки на лицах военных несколько поблекли, я нахмурил брови.

-Побыстрее, товарищи, побыстрее! Так... старший лейтенант Могилевский... Хорошая фамилия! Старший лейтенант Пуштун... Еще лучше! А у кого предписание? А чего ждете? Давайте его сюда! Так, прибыть в распоряжение... - я бросил взгляд на часы. - Почему опаздываем, товарищи командиры? Начинать службу с опоздания на нее же - последнее дело для военного человека! Отставить улыбочки! Смир-р-на! Вот так вот. Ждите меня здесь, сейчас вернусь.

- Помначкар Шевелитько! Приглядывайте, товарищ сержант, за этими товарищами. Не нравятся они мне что-то...

Шевелитько закоченел и начал скрести ногтями по кобуре нагана.

-Ну-ну... это лишнее, товарищ сержант! Просто присмотрите за товарищами... я быстро.

Наконец все вопросы пропускного режима были решены. Суровый помначкар пропустил моих гостей, втайне сожалея, что не пришлось тут же, у КПП, шлёпнуть гадов из теплого нагана. Гады шли за мной, каменно сжав челюсти и нахмурившись. Над нашей группой явственно витал суровый дух Устава гарнизонной и караульной службы и железной армейской дисциплины. Идущие навстречу военные невольно переходили на строевой шаг.

На ходу бросив стоящему у калитки в заборе часовому: "Эти двое со мной!", я завел своих гостей на территорию особо режимного объекта.

-Ну, Дедку! А вот теперь давай и почеломкаемся! Теперь уже можно, это наша территория!

-Не буду я с тобой челомкаться, салага! Как был ты вражьим змеем подколодным, так и остался! А еще друг называется... Ты чего нас позорил на КПП?

-А ты и не догадался? Я не вас позорил, я вам репутацию любимцев части создавал! Тех, кого начальство гнобит, все любят и жалеют! Вот посмотришь - вам в столовке самые лучшие куски буду доставаться, и борщ со дна котла, погуще да посмачнее!

Дед немного оттаял и заржал.

-Ну, ты и артист, Салага! Просто комик! Как ты там нас строил! Я даже испугался - а вдруг я и на самом деле опоздал?

-Здорово, Каптенармус, здорово! - мы обнялись. - Кильки-то, пряного посола, привез? Нет, правда? Вот и замечательно! Будет чем закусить... Ну, давайте, располагайтесь пока. Андрей, живо накрывай на стол! Гостей кормить надо... Тогда и поговорим.

Разговор получился долгим, до самого ужина в столовке части. А Деда я и не обманул, получается. Ласково поглядывая на него темно-карими украинскими очами, подавальщица Оксана притащила Деду аж две котлеты, а мне - всего лишь одну. Да еще и принесла миску вкуснейшей квашеной капусты с мочёными яблоками. От щедрот, значит! Чувствую - раскормят мне девчата Деда, погубят пластуна - как он теперь на отросшем пузе пресмыкаться-то будет?

***

Оказалось - ничего подобного! Старого пластуна лишней котлетой не испортишь. Ишь, как он ловко канул в траве, истинно - Чингачгук - Большой змей! Пора и мне...

Шел восьмой день войны. Воскресенье, между прочим, можно сказать - работаем без выходных... Задание на юге мы выполнили довольно легко и особо не заморачиваясь. Что для меня, честно говоря, было немного удивительно. Впрочем - армейский бардак, он и у немцев бардак... В общем, к Львову мы не полезли. Там захваченные запасы горючего немцы уже успешно перебрасывали в передовые базы обеспечения. Да и население там, мягко говоря, не очень дружественное... Резать еще и местных националистов нам было некогда.

Поэтому нас тихо и скромно перебросили поближе к Ровно. Там мы и оторвались на все сто. Быстро установив расположение передовой базы снабжения немецких войск, мы наметили несколько площадок для наблюдения и стали изучать бьющую ключом тыловую жизнь викингов из группы армий "Юг". Жизнь просто бурлила. В том числе - в трубах, заливающих горючку в автобензоцистерны немецких батальонов снабжения. Поэтому большого выбора вариантов как бы и не было. Чем проще, тем оно и надежнее. Единственно чему я уделил особое внимание, так это маршруту отхода. Тут нам ошибаться нельзя, опасно чреватостями будет...

-Ну, что, Дед? Возьмешь гадов?

-Как дунуть-плюнуть... Ты только патроны заряди. Вон, видишь? Еще двенадцать наливняков тащатся. Подождем, пока они в очередь встанут, тогда всех разом и накроем, чего зря стрелять-то. А то гоняйся потом за ними.

Я передал Деду две обоймы накачанных огнем патронов, и Дед, как я уже сказал, большим змеем скользнул на присмотренную им позицию. А мы приникли к биноклям. Благо - отрофеились уже...

На расстоянии километра в два все было видно просто отлично. Закачанные под пробку автоцистерны какой-то солдатик с флажками отгонял от соски. Колонна стоилась на выезд. Нетерпеливо гудя, пустые машины толкались у заправочных шлангов. Пора вроде?

Да, пора. Часто ударили выстрелы винтовки Деда. Над базой снабжения вспух огромный, красно-багрово-черный клуб даже не взрыва... Нет, это больше всего напоминало извержение проснувшегося с бодуна вулкана! Живых там, в этом ревущем огне, остаться просто не могло.

-Все, ребята, сворачиваемся! Пошли, пошли! Быстро ко мне!

Дед плюнул на маскировку и подбежал, загоняя очередную обойму в свою прожорливую винтовку. Ему уже много пришлось пострелять, жалоб, что характерно, со стороны противника пока не поступало... Я мельком окинул взглядом свое воинство и, в четыре прыжка, перенес группу на заранее выбранную лёжку.

-Обед, тунеядцы! Андрей, кашеварь давай!

-А что - "тунеядцы, да тунеядцы"... Ты сам виноват - никому кроме Деда и пострелять-то не даешь. А я только и знаю, что готовить...

-Не бурчи, Андрей! Сам такую долю выбрал. Боец должен стойко переносить тяготы военной службы! Да не горюй ты - еще настреляешься, по самое "не могу". Давай я тебе лучше подсоблю... Каптенармус - ты в охранение, Дед - можешь отдыхать, заслужил, третью базу раздолбал уже.

Дед, довольный, лишь ухмыльнулся и откинулся в тенечке на траву. Каптенармус мышкой шмыгнул в кусты и пропал. Я подвел руку с клубочком под котелок и дал жару. Обед мы сегодня заработали... Я даже расщедрился на "наркомовские".

-А что, товарищи цензоры-корректоры, не слетать ли нам тут в одно местечко? Тут недалеко будет. Надо бы помочь ребятам...

-Кому ты там еще помогать собрался, Салага?

-А вот сам посмотри... - и я протянул внимательно глядящим на меня бойцам выдранные из блокнота листочки.

***

-Да ты вслух читай, Дед, - пробурчал Каптенармус, старательно сооружавший себе постель помягче. Дед хмыкнул, пересчитал листы бумаги и заявил, что он будет зачитывать выборочно. Избачём он работать, дескать, не нанимался. ///В конце 20-х годов так называли культпросветработников в сельской местности - от избы-читальни.///

-Дневник какой-то... "26 июня, пятый, стало быть, день войны... Группа армий "Юг" медленно продвигается вперед, к сожалению неся значительные потери. У противника, действующего против группы армий "Юг", отмечается твердое и энергичное руководство. Противник все время подтягивает из глубины новые свежие силы против нашего танкового клина"...

-Тур, ты чего мне дал? Это немец пишет, что ли?

-Немец, немец... Ты читай себе дальше.

-"27 июня, шестой день войны... Русские соединения, атаковавшие южный фланг группы армий "Юг", видимо, были собраны наскоро. Житомирская группа противника, очевидно, атаковала танковую группу Клейста с фронта, а подвижная черновицкая группа пыталась смять ее южный фланг. Русская тираспольская подвижная группа, отведенная несколько дней назад из Южной Бессарабии, перебрасывается по железной дороге на северо-запад. Очевидно, в ближайшее время она появится перед правым крылом танковой группы Клейста и будет брошена в бой в качестве последнего резерва. Тогда все силы, которые русское командование на Украине (следует отдать ему должное, оно действует хорошо и энергично) может противопоставить группе армий "Юг", будут разбиты. Мы получим возможность повернуть на юг, чтобы вынудить части противника, удерживающие район Львов, Станислав, вести бой с перевернутым фронтом"...

-Ну и на что нам это, скажи на милость?

-Ты дальше читай, дальше!

-Дальше ему... "В полосе группы армий "Юг" 8-й русский танковый корпус наступает от Броды на Дубно в тыл нашим 11-й и 16-й танковым дивизиям. Надо надеяться, что тем самым он идет навстречу своей гибели"...

-Вот оно! А в Дубно... да ты сам читай!

-"29июня 1941 года (воскресенье) 8-й день войны..."

-Во-о, ребята! Сегодня, значит... Ты читай, Дед, читай!

Дед продолжил громкую читку.

-"Итоги оперативных сводок за 28.6 и утренних донесений от 29.6:

На фронте группы армий "Юг" все еще продолжаются сильные бои. На правом фланге 1-й танковой группы 8-й русский танковый корпус глубоко вклинился в наше расположение и зашел в тыл 11-й танковой дивизии. Это вклинение противника, очевидно, вызвало большой беспорядок в нашем тылу в районе между Бродами и Дубно. Противник угрожает Дубно с юго-запада, что при учете больших запасов вооружения и имущества в Дубно крайне нежелательно"... ///Ф. Гальдер Военный дневник///

-Во-о-т! А что крайне нежелательно немцам, то - сами понимаете, - крайне желательно нам с вами. Ну, уяснили, наконец?

-Тур, а ты сам-то подумал, что говоришь? Где это видано, чтобы вчетвером помочь целому танковому корпусу, а? Да у них там и танков сотни, и людей тысячи!

-Это не танковый корпус, а 8-й механизированный. И техники они уже потеряли более половины, и людей у них повыбило... А помочь я хочу не всему корпусу, конечно, а срочно созданной в критический момент сводной ударной группе под командованием военного комиссара корпуса Попеля в составе двухсот танков 34-й танковой дивизии и 24-го танкового полка, бойцов мотоциклетного и мотострелкового полков, всего немногим более пяти тысяч человек. Они такого шороху в тылу у немцев навели! А завтра на них навалятся аж четыре немецких дивизии - и все. Конец... Вывести из окружения Попелю удастся всего-то около двух тысяч наших бойцов. Давайте поможем ребятам, а?

***

Думка сделать все возможное, чтобы облегчить положение танкистов из 8-го мехкорпуса, постоянно преследовала меня. Настолько, что при очередном разговоре с Шапошниковым я предложил ему воспользоваться уже наработанным приемом и черкнуть еще одну записку командиру 8-го механизированного корпуса, весьма успешно громившего наступающие немецкие танковые и мотопехотные части. Но маршал категорически отказался.

-Да поймите же вы, Тур! Война уже катится по нашей стране страшным бронированным катком! И все ваши, пусть героические и крайне нужные усилия как-то изменить, поправить её ход - всего лишь песчинка на пути у этого катка. И будет ли толк, изменится ли хоть что-нибудь в ходе уже однажды проигранных боев, - я не знаю... Скорее всего - нет. Да и полномочий и возможностей отдавать боевые распоряжения в июне 41 года у меня не было. Не забыли? Я уже не был тогда начальником Генштаба. Да и как вы это себе мыслите? Пришел не пойми кто, принес какую-то писульку, и что? Генерал-лейтенант Рябышев должен этому человеку верить? Слушаться? Вопреки имеющимся приказам Юго-Западного фронта? Прекратить громить противника и отступить? А не провокация ли это? Эй, комендантский взвод! А ну-ка - расстрелять этого труса и паникера!

-Погибнут ведь они все... В первую очередь танкисты группы бригадного комиссара Попеля. У них вот-вот закончатся боеприпасы и горючее... Пробивную силу они уже потеряли, закапывают танки в землю. Еще чуть-чуть - и конец...

-Да, погибнут! - жестко сказал маршал. - Это их судьба и осознанный выбор. Они бойцы и защитники Родины. И должны защищать ее, пусть и ценой своей жизни... Все мы, военные, в долг живем, вам ли это не знать... Раз присягу принял, значит - так и только так. Более обсуждать этот вопрос я не намерен.

-Ясно, товарищ маршал... Ясно, что ничего не ясно. Ладно, пойду я. Может там, на месте что-нибудь придумаем...

-Если встретите его... ну, вы поняли - Рябышева... скажите ему лишь одно - мол, тогда, на маневрах 34-го года, Шапошников был прав. И сегодня он советует бросить технику и спасать людей. Большего в той ситуации не сделать... Все, идите, майор!

-Уже капитан...

-Вот и иди... расти дальше!

Куда уж дальше-то? Дальше уж и некуда...

///Данные, приведенные по 8-му мехкорпусу, в основном соответствуют реальным фактам. Фамилии подлинные.///

Глава 5.

Если вот так вот, просто в лоб, с доброй улыбкой отца, прячущего за спиной сложенный вдвое солдатский ремень, спросить любого жителя нашей страны: "А назови-ка мне, мил человек, крупнейшее танковое сражение второй мировой войны?", то, скорее всего, вам ответят просто и однозначно: "1943 год, Курская дуга, битва под Прохоровкой".

Конечно, я не беру в расчет наших бедных, запутавшихся в трёх социальных сетях, егээшников, которые сразу же потребуют три, а то и четыре варианта ответа: "Битва при Гавгамелах", "Синопское сражение", "Черная пятница дефолта" и "Выезд батьки Махно с лихими прошмандовками и верным пулемётом из Гуляй-Поля".

Ну да фурсенко с ними, чур меня чуров! Чур, чур!

А вот я бы засомневался. А какие граничные условия этого вопроса? Битва на одном поле или в треугольнике со стороной в 10-15 километров? В один день, в течение нескольких часов или допустимо растянуть ее, эту самую танковую битву, на два-три дня? И что еще скрыто вопрошающим? Что навсегда скрыто, что спрятано в густо удобренных осколками снарядов и бомб, размолотыми костяками бойцов и командиров, обломками разнообразного оружия пластах истории?

А вот что...

Сегодня это называется "Битва за Дубно - Луцк - Броды". Здесь, в этом треугольнике, с 25 июня по 2 июля 1941 года и произошло самое крупное танковое сражение Великой войны, а участвовало в нём до трех тысяч танков механизированных корпусов Юго-Западного фронта и рвущейся к Киеву 1-й танковой группы фон Клейста.

А было это так...

***

-Как бы нам там объявиться бы, а? Поумнее-то? Ситуация там сложнейшая, все на нервах, чуть что - могут и шлёпнуть. Как диверсантов немецких или дезертиров каких... Танкисты, небось, все друг друга-то знают, на четырех лбов в маскхалатах, да еще и непонятной ведомственной принадлежности все особисты только хвост поднимать и облизываться будут. Если нас до особистов вообще доведут... Как ты думаешь, Салага?

Я недовольно покосился на бывшего пластуна.

-Ты это бросай, Дед, с салагой... Тут тебе не Полигон, понял? Объявимся как-нибудь... А ведомственная принадлежность у нас есть. Разведуправление Генерального штаба РККА. И тут мы не баклуши бьем, а выполняем важное и ответственное задание - уничтожаем полевые базы снабжения противника, тем самым задерживая его наступление и ослабляя удар танковой группы немцев.

-Ну да, ну да... Здорово ты его ослабил... Вон они, полюбуйся! Прут как оглашенные, только пыль столбом.

-Эти прут, а вчера - помнишь? Сколько танков стояло в лесочке-то, а? Без бензина, который ты сжег? Вот то-то и оно... Эх-х, нам бы еще авиацию на эти танки навести бы, да что-то не летают тут сталинские соколы, не видать ребят в небе. Бестолково тут авиацию используют, скажу я вам, братцы... То ли наших самолетов побили много, то ли не научились еще наши летуны бомбовым кулаком немцам носы править...

-Вот шел бы и учил... красвоенлёт, понимаешь. Неча тебе на пузе-то ползать по немецким тылам. Твое дело - небо!

-Так! Разговорчики! Ты мне, Дед, душу-то не ковыряй! "Небо", "небо"... Будет еще небо, в Сталинграде и будет. А пока - мое место здесь, на земле. Вот и поговорим о нашем, о земном. Садитесь поближе, думать будем. Главный вопрос - как нам "подкатить" к танкистам, чтобы нам поверили и приняли как своих? Давай, Андрей, ты у нас самый молодой, тебе и запевать! Что предлагаешь?

***

Подкатили мы просто - на захваченном немецком Panzerkampfwagen III. Ну, а чтобы нас ненароком не сожгли свои же, подняли над танком красный флаг. Правда, это произошло не сразу...

-Ну, что? Все решили-обсудили? Замечаний, дополнений нет? Тогда, Андрей, вызывай капсулу. Нам надо на пару дней назад и километров на тридцать на запад скакнуть. Да, военные! Никаких помывок в душе и бритья с чисткой зубов! Вы мне нужны потные и небритые - все же мы в рейде были... Ясно? Не слышу! Вот так... Ну, погнали!

Загрузились в капсулу, еще раз сверились с ходом предстоящих боев, поискали "ключевые", так сказать, точки приложения своих слабых сил. Перескочили куда надо. Ну, вот вроде и все. Теперь - ножками и ручками. И чуть-чуть - головой. Теперь все зависит только от нас, от нашего умения, везения и нахальства.

-Выгружайсь! Быстро-быстро, пошел!

Первыми спрыгнули на землю Дед с Каптенармусом. Разбежались, залегли, настороженно поводя стволами. Дед своей винтовкой с оптикой, Каптенармус - танковым "дегтярём". Он же здоровый шкаф, Каптенармус-то, ему почти одиннадцать кэгэ пулемета и несколько дисков на 63 патрона на себе тащить - тьфу, семечки! А ДТ в умелых руках, я вам скажу, - это вещь! И мощь. Шьет на тысячу метров - загляденье просто! И точность с кучностью вполне себе приемлемые. Правда, полыхает - я тебе дам! Пламегасителя у него почему-то не было. Сошки были, диоптрический прицел с выносной мушкой был, а вот пламегаситель - увы и ёк. Так что, когда Каптенармус работал, картина была еще та. Полный апокалипсдец! Просто горел на работе!

Мы с Андреем молча и быстро метали из капсулы грязные сидоры с харчами, взрывчаткой и патронами. Ничего, своя ноша не тянет. Да и таскать нам весь этот груз долго не придется, будем обзаводиться транспортом. Я хлопнул рукой по кнопке выносного пульта и спрыгнул в траву. Пошел! Капсула приподнялась, покрылась рябью и задрожала, а потом только слабый хлопок, и она исчезла.

Все, мы в поиске. Один хер, ком а ля герр!

Андрей навьючил на меня три вещмешка, себе нацепил последний, мы попрыгали, я подкорректировал вес навьюченного груза, пробормотал себе под нос: "Дама грузила багаж: диван, чемодан, саквояж, картина, корзина, картонка и маленькая собачонка!" и тихо скомандовал: "Дед, вперед!"

Потащились перекатами. Где-то километров через семь-восемь четко стал слышаться постоянно гудящий звук военной дороги. Это катили немецкие войска. Было десять утра 27 июня 1941 года.

-Стой, братцы. Привал. Каптенармус, ты выдвинься со своим огнеметом к дороге, прикрой нас. Дед, Андрей, идите сюда. Вот, смотрите. Мы здесь, - я указал кончиком карандаша точку на карте. - Вот дорога, по которой постоянно идут немецкие колонны. Плотно идут, не влезешь. Через каждую пару километров посты, регулировщики. Фельджандармерия ползает. Вот тут эта дорога пересекается с дорогой, ведущей на Дубно. Где-то в обед сюда выйдет сводная танковая группа бригадного комиссара Попеля. Они рвутся к Дубно, ну и врежут тут по немцам неслабо. Разметают фашистов по кочкам, и дальше! Вот тут бы и нам к ним и примкнуть. Самое время и место будет.

-Ну и примкнём. А зачем дело-то стало?

-За тем... Не с пустыми руками вливаться надо. Надо сделать так, чтобы у танкистов никаких сомнений не было. Нельзя же просто к ним подкатить, мол, - "Здрассьте, я ваша тётя! Запишите меня в Красную Армию!" Нужен бой, да еще на глазах у наших. Вот так-то. Мысли?

-Ты по времени не ошибаешься, Тур? Когда тут наши будут?

-Сразу после четырнадцати часов вроде бы должны... Но, Дед, ты же сам знаешь - война есть война, тут по плану и по секундам ничего расписать нельзя, обязательно какая-нибудь гадость нежданно-негаданно вылезет.

-Эт точно... Давай Каптернамуса сюда вертай. Андрей, а ты на подмену. Битву народов планировать будем... Значит так - дано место и время. Нужна цель. Не слишком большая, чтобы могли справиться. И нужно отсечь минут на двадцать другие немецкие подразделения на дороге, так?

-Так. Садитесь, старший лейтенант Пуштун. Дед думу думать будет...

-Не мешай, Тур... Слышь, Каптенармус, ты фугас соорудить можешь? Чтобы дорогу закупорить и движение задержать минут на двадцать?

-Как нечего делать, Дед. Ты же знаешь. Взрывчатка есть, немного, правда. Но на один раз хватит. А если автоцистерна попадется, - Каптенармус мечтательно прикрыл глаза, - Это будет вкусно! И зрелищно!

-Ну, что, Тур? Смекаешь?

-Ага! - я поднял глаза от карты и постучал по ней карандашом. - Прыгаем вот сюда. Видите, - тут сужение, поворот, дренажные канавы и лес близко. Если рвануть машину - пробка точно гарантирована, а если пару, то вообще картинка маслом будет! Их только танком в кювет сбивать можно будет. А танк из-за пробки сюда не подгонишь. По крайней мере, быстро не получится. А как взрывать?

-Как, как... Радиовзрывателем...

-Та-а-к, старший лейтенант Пуштун! - Голос мой был страшен, а что делать! Я с этим чокнутым подрывником уже устал бороться. - Был приказ - использовать оружие и снаряжение, стоящее на вооружении Красной Армии. Только и исключительно! Поясните мне по радиовзрывателям, товарищ старший лейтенант! Да подробнее!

-А что, командир? - Каптенармус смотрел на что угодно, только не мне в глаза. - Радиовзрыватели на вооружении Красной Армии уже есть, ты же знаешь... Скоро их Старинов И.Г. Старинов, выдающийся советский теоретик и новатор-практик диверсионной работы. Впервые в мире обосновал создание спецназа и лично занимался созданием диверсионных и партизанских спецчастей. Спецназовцы элитного диверсионного подразделения КГБ СССР "Вымпел" называли его "Дедом" и "Дедом советского спецназа". Организовал и провел упомянутые в тексте дистанционные подрывы нескольких зданий в оставленных Красной Армией крупных городах, занятых на тот момент штабами и другими важнейшими учреждениями противника, множество других крупных и ярких диверсий. использовать будет для подрыва немецких штабов и других объектов...

-Там не радиовзрыватели! Там целые радиоцентры, мать-перемать! Ты мне еще лапшу на уши вешать будешь, Каптенармус!

-Тур, не горячись... Так они есть? Эти самые радиовзрыватели?

Я остыл. Хоть кол им на голове теши - бесполезно! Эту спецуру не переделать...

-Да есть они, Дед, есть... Советские микрокалькуляторы - самые крупные микрокалькуляторы в мире... А он сюда не стойку с аппаратурой притащил, так ведь? Колись, Каптенармус, что молчишь? Показывай.

Каптенармус вздохнул, поковырялся за пазухой и протянул мне на ладони какой-то блестящий цилиндрик.

-Самоделка, что ли?

Каптенармус еще раз вздохнул и кивнул головой.

-Да ты не беспокойся, Тур... При взрыве все разлетится на атомы. Не найдешь... Да и кто искать будет? Во фронтовой-то обстановке? А так - для дела полезно.

-Ладно, черт с тобой. Дома получишь, что причитается. Как делать будем?

-Ну, а что там делать? Пару фугасов заложу, ты, Тур, там и останешься. Пропустишь к нам легковушку или еще что интересное. Подорвешь фугасы и рви к нам. А там мы вместе немчиков-то и оприходуем. Вот и будет, что нашим предъявить. Так?

-Так... Только вот сюда, километрах в четырех от места засады, с той стороны, откуда наши танкисты подойдут, посадим Андрея. Он нам и даст отмашку, когда наши на горизонте нарисуются. Тогда и начнем, так? Вот и ладненько... Пошли место для закладки фугаса искать, нарушитель дисциплины...

***

В общем, план операции "Гости из будущего" сложился. По сигналу Андрея ищем вкусную группу целей - желательно с легковушкой с каким-нибудь оберстом, отпускаем ее на пару километров, рубим хвосты, я делаю бросок за Андрюхой и вместе с ним скачем к засаде. Дед вышибает водителя или водителей, Каптенармус грохочет из пулемета, а мы с Андреем производим захват и зачистку. Война в Крыму - все в дыму, грохот пальбы и разрывы гранат! На эту веселуху подкатывают наши, и разгоряченный боем комиссар с окровавленной повязкой на голове прижимает меня к орденам на своей груди... Возможно, он снимет и подарит мне медаль "ХХ лет РККА" или значок "Ворошиловский стрелок". Я обрадовано рапортую и передаю ему пленного оберста и портфель свиной кожи с планами немецкого наступления аж до города Курган-Тюбе. Красноармейцы аплодируют и стреляют в воздух. Враг бежит. Да-а-а...

Как ни странно, но все получилось примерно так, как мы и спланировали. Редкий, скажу я вам случай. Редчайший! Но - еще и не такие чудеса бывают на войне.

Хозяйственный Каптенармус смотался к дороге и притащил грязный и покоробленный картонный ящик, не пойми из-под чего, и рваную покрышку. Это и будут наши фугасы. Мы все вытряхнули толовые шашки из сидоров и начали их увязывать в плотные брикеты. Поражающие элементы сделать было не из чего, сойдет и так. Потом мы с Каптенармусом смотались к повороту дороги, выждали прохода очередной группы немецких грузовиков и взвода танков, дождались, когда нас накроет и спрячет облако пыли, и быстренько подтащили фугасы поближе к обочине дороги. Общего вида придорожного пейзажа покрышка и жеваный картонный ящик не испортили и смотрелись как неотъемлемая и истинно русская принадлежность дороги. Отконвоировав Каптенармуса поближе к Деду, я вернулся к нашей закладке и стал ждать сигнала от сержанта Николаева.

Мимо меня продолжали идти машины. "Опели", "Бюссинги", "Хеншели", что там еще... Не помню. Наверное, тут есть и французские и австрийские машины. Солдат в кузовах почти и не было, так - сидело за перевязанным грузом, ошалело мотая головами на колдобинах, по паре-тройке человек. Пехотные части, наверное, перемещаются по другим дорогам или отдельными колоннами.

Наблюдая за движением на дороге, я усмехнулся, вспомнив ставшую почти классической ситуацию, когда герой-попаданец в альтернативке выходит к разбитой немецкими бомбардировщиками колонне наших войск. Это уже стало "золотым" стандартом, ребята! Лесная дорога, усыпанная телами мертвых бойцов, догорающие грузовики и танки БТ. Живых нет вообще! Ни одного человека. Что там еще? Ах, да! Не помешает еще и разбитая полевая кухня, и расстрелянная санитарная машина...

Я крякнул и зло сплюнул. Вот уж прости господи... Нет, я понимаю, что авторы альтернативок рассматривают такие разбитые колонны как своеобразный вещевой склад для обмундирования попаданца в новенькую форму, мобильный склад вооружения, где главгерой придирчиво выбирает между автоматом Дегтярева и "СВТ", пистолетом "ТТ" и "Маузером" в деревянной кобуре, затаривается патронами и гранатами. Да, еще можно взять документы убитого молоденького лейтенанта, один в один похожего медальным профилем и голубыми глазами на главгероя. А у разбитой кухни тоже можно кое-чем подразжиться. Буженина, карбонат, концентрат гороховый, черная икра и "вдовица Кличко". В санитарной машине теперь уже полностью экипированного для битвы менеджера может ждать прелестная, хотя и контуженная на всю пергидроленную голову, молоденькая медсестра с санитарной сумкой, набитой коробками стрептомицина, пенициллина и импортных презервативов с запахом манго для упаковки толовых шашек при подрыве стратегических мостов... Тьфу на вас еще раз!

А почему? Да потому! Ну не ходят военные колонны плотной толпой, как коробки войск на параде Победы! Не ходят! Колонна мотострелкового полка, да еще, если у него полная штатная численность автобронетехники, артиллерии и всяких там разных спецмашин, составит, если мне не изменяет память, кишку от восьми до двенадцати километров общей длины. И это - у мотострелкового! А просто стрелковый полк растянется еще больше...

Да! И идут-то они по лесной белорусской дороге. То есть - грамотно используя возможности скрытого марша. И вот на них автор очередного эпохального произведения заводит... ну, сколько? Пусть будет десять... Заводит, значит, десять пикирующих бомбардировщиков "Юнкерс-87". Скорее всего - "Юнкерс-87 А или Б".

Война идет третий-четвертый день, немцы прорвались уже на десятки, если не сотни километров. "Юнкерсам" пришлось перелететь на грунтовые аэродромы вглубь советской территории, чтобы бомбовыми ударами расчищать путь танковым колоннам вермахта. Ведь, согласитесь, не будут же танковые группы ждать, когда "лапти" на скорости 320 км/час прилетят с бетонных аэродромов на территории бывшей Польши... А стандартная боевая загрузка "Юнкерса-87А" - это пятисоткилограммовая бомба. Или одна 250-ти килограммовая бомба под фюзеляжем и четыре бомбочки по 50 кг под плоскостями. Правда, если не брать на боевой вылет бортстрелка. А летчику что-то не очень хочется остаться без стрелка, - а вдруг налетят эти безбашенные русские на И-16? И поэтому берется одна бомба. Ну, черт с ним с весом, с грунтовым покрытием аэродрома - пусть! Пусть десятка "лаптей" возьмет по пять бомб. В конце концов, это могли бы быть и пикировщики "Юнкерс-87Б" с семисоткилограммовой боевой загрузкой. Итого - пятьдесят (я не ошибся?) бомб на колонну, растянувшуюся на десять километров. Да еще идущую под частичным прикрытием леса. Итак, что мы имеем с гуся? Точнее с десятка "Ю-87", падающих на разбегающихся по кустам красноармейцев и прячущихся под деревьями грузовики и танки? А имеем мы одну бомбу на 200 метров колонны. А это, если кто не может себе представить такое расстояние в натуре, примерно два футбольных поля. Вообразили? И вот, на линии между одними воротами этого гигантского футбольного поля и другими, расположено от четырёх до шести автомашин. Или танков. Или еще чего-нибудь. И одна, заметьте, бомба на всех них.

Вот немецкий летчик что-то там заметил внизу, какую-то суету и мельтешение. Ага! Ахтунг! Под нами колонна противника! Атака! Высота 2,5 - 3 тысячи метров, переворот через крыло, пикирование. Под нарастающим давлением потока воздуха включилась и мерзко завыла сирена в левой стойке шасси. Тон ее повышается - самолет-то падает! До земли тысяча - тысяча двести. Сброс! Иначе не выйти из пике - просадка до четырехсот-пятисот метров, опасно. Подорвешься на своих же бомбах к чертовой матери. Взрыв! Стрелок кричит - "Накрытие!"

А вот интересно - а что там накрыли? Если двухсотпятидесятикилограммовка упадет метрах в тридцати от автомашины - машина будет разбита. Однозначно. А вот соседние грузовики, шедшие на дистанции до 50 метров - нет! А вот танк - и вовсе нет! Ему надо чтобы бомба упала метрах в десяти-двенадцати. И то может обойтись лишь повреждениями. Это мы считаем бомбу в 250 кг. А если 50 кг, а? Так что "...о поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?" - это несколько преувеличенно, что ли... Однако я отвлекся. Что там у нас на дороге?

А ничего нового. Машин мало. Танков тоже почти не видать. Хотя, вон один нарисовался... Качает пушкой в клубах пыли. Да он не один, он придан группе! Опаньки! Вот и наша цель нарисовалась!

-Андрей! Не видать там Красной Армии? А то тут одна группка интересная объявилась. Легковушка, пара мотоциклистов, два грузовика и танк!

-Нет, не видать... Стрельба, правда, была. Мотоциклисты мотались как бешенные...

-Какие такие мотоциклисты?

-А я знаю? Немцы, наверное...

-Так, сержант Николаев! А ну, доклад. Быстро!

-Есть! На удалении до двух километров слышал стрельбу. Потом видел примерно до десятка мотоциклов. Они проскочили с километр по дороге и вернулись обратно. Сейчас слышу шум моторов.

-Есть! Андрей, это наши! У них там целый мотоциклетный полк! Жди меня - рвану фугасы и заберу тебя к засаде. Пора зарабатывать пропуск в расположение воинской части... Жди!

Ну-ка, ну-ка... Что у нас тут делается? И без бинокля было отлично видно, как впереди проскочили два мотоцикла без колясок, за ними, сверкая запыленными ветровыми стеклами и пуская в светящейся пыли прожекторные лучи, - открытый легковой автомобиль, две спецмашины, похоже - радиостанции или командно-штабные. Завершал всю эту кавалькаду танк Pz.III с распахнутыми башенными люками. Как Чебурашка какой, право слово.

-Дед, к вам идет какая-то штабная группка. Берем родимых! Ты сместись метров на двести западнее, пульни в башню танка - он с раскрытыми люками идет. У тебя ведь заряженная обойма-то есть? Может, сумеем захватить "трёшку". Я их щас пропущу, подорву фугас, и к вам с Андреем. Как раз они до вас доедут.

-Линяю, ждем, - лаконично проинформировал меня Дед.

Я вынул нож и принялся рыть ямку. Нет, не ячейку и не окоп для стрельбы лежа. Ямку, чтобы зарыть пульт для фугаса. Близилась встреча с танкистами Попеля, а, значит, дружеские объятия, похлопывание по карманам и прочий обыск. Нечего тут светить всякими непонятными и преждевременными штуками. Ну, что там на дороге? Есть! Кто-то еще пылит! Как по заказу. Ко мне не зарастет германская тропа! Ну-с, приступим!

***

Глава 6.

Выбранная нами в качестве жертвы компашка немцев, конвоируемая одиноким танком, неспешно проехала мимо меня, удаляясь в сторону засады. До нее было еще около четырех километров. А с запада, на расстоянии километра в полтора, уже накатывала новая немецкая колонна. В бинокль было отчетливо видно лишь три-четыре головных грузовика. Вся остальная моторизованная гусеница как коконом укрылась поднятой машинами пылью. С наветренной стороны дороги я разглядел несколько скачущих по буеракам немецких мотоциклов. Пока я внимательно рассматривал колонну, пытаясь понять, что везут тентованные трехтонники, она и подошла. До серого, засыпанного пылью бублика нашей "заряженной" покрышки, головному грузовику оставалось пройти около восьмисот метров. Коробку второго фугаса видно не было, но он лежал метрах в двадцати впереди покрышки.

-Ну, давай, давай... это не больно будет... - я положил палец на кнопку пульта. Грузовик проехал покрышку, сбросил скорость на повороте, качнулся с боку на бок и прошел коробку.

- Колонна - хальт! - я нажал кнопку пульта. - Первая! Вторая! Ать-два-а!

Глухо тудукнул сдвоенный взрыв. Первая машина окуталась пылью, вильнула, и ее понесло в кювет. Там она и завалилась на бок. А вот две следующие приложило качественно. Один грузовик взрывом развернуло поперек дороги и опрокинуло, следующий за ним, разгораясь и теряя скорость, все же догнал лежачего и стукнул его в днище. Тут, не выдержав такого наглого нарушения техники безопасности и правил дорожного движения, вспыхнул бензобак лежащего грузовика. Две сцепившиеся машины весело заполыхали. Послышались пулеметные очереди - какой-то нервный пулеметчик бил из коляски по окрестным кустам. Ну-ну, постреляй, это не вредно будет... Но абсолютно бесполезно. К свалке уже бежали немецкие солдаты. Но вот что они там будут делать, меня уже интересовало мало.

Сунув пульт в ямку, я засыпал ее и перескочил к Андрею.

-Видно что?

-Да нет, только моторы вроде гудят.

-Ну их... Не до них сейчас... Сами подъедут. Понеслись. Все помнишь, что делать надо? Прыгаем.

И мы перенеслись. Резво прорысачив метров пятнадцать до выбранных в кустах позиций, мы дружно брякнулись на землю. Дед ховался где-то слева, метрах в двухстах. Каптенармус должен быть справа. На нем были мотоциклисты и водитель легковушки. Ну и далее, по потребности...

-Андрей - контролируй грузовики, понял?

А вот и они! Скорость-то прибавили маленько. Взрывы, небось, слышно было, вот и драпают без оглядки. За приближающимися немцами в небо стал подниматься скрюченный вопросительным знаком столб дыма от горевших грузовиков. Вот и ладненько. Та-а-к, приготовились. Начали! Ну же, Дед! Давай!

Шедший в охранении танк крутил башней, что-то вынюхивая тонким стволом пушки. Люки, однако, танкисты не закрыли. А зря!

Стукнул винтовочный выстрел. Это Дед, дождавшись, когда башня повернулась налево, аккуратно загнал заряженную пулю прямо в раскрытый бортовой башенный люк. На пределе слышимости я почуял слабый хлопок, тут же заглушенный грохотом ДТ. Каптенармус ювелирно нарезал очереди по четыре-пять патронов. Оба шедших впереди колонны мотоциклиста одновременно кувыркнулись в пыль.

Теперь со своей "Светкой" начал солировать Андрей. "Тах-тах-тах-тах" - зачастили винтовочные выстрелы. Это перебор, нервничает он что ли? Ветровые стекла грузовиков украсились белесой паутиной от пробивших их пуль, но первый грузовик неожиданно взревел мотором и попытался обойти легковушку.

Опять ударил полуметровым пламенем "дегтярь" Каптенармуса. Обнаглевший водятел штабного грузовика получил строгий выговор с занесением в грудную клетку, и неуправляемая машина, зацепив легковушку, сошла с дороги. Впрочем, грузовик практически сразу же и встал.

А вот танк еще двигался! Но уехал он недалеко - лишь до стоящего на дороге камуфлированного грузовика с антеннами. Танк легонько стукнул его в зад и заглох. Грузовик дернулся, проехал чуть-чуть по инерции, в будке раздались испуганные крики, и четверо немцев зайцами скакнули из машины в придорожные кусты.

Легковушка остановилась сама. Съехать с дороги водитель либо не смог, либо побоялся, а давить мотоциклы и лежащих около них камрадов просто не стал. Он распахнул дверь и бросился в лес. Наверное, всю жизнь мечтал стать украинским партизаном. Однако Дед не разделял его мечтаний - стукнул выстрел, и водителя теперь можно было смело снимать со всех видов довольствия.

Все это произошло так быстро, что два офицера, а кто еще мог сидеть на заднем сиденье легковой автомашины, лишь недоуменно крутили головами, как бы задаваясь вопросом: "А что тут, собственно, происходит, геноссен?" Явно штабные!

Штабные-то штабные, но все же офицеры... Тот, что был помоложе, спохватился, встрепенулся, сунулся между передними сиденьями машины и поднялся в полный рост, но уже с автоматом в руках. Устраивать полномасштабную "Зарницу" времени не было, и я вскинул свой "ППД". Таскал я его только для виду, ну, может быть, и для плотности огня. Для особых случаев. И особенно - если зарядить диск клубочком-другим. А что? Вдруг когда-нибудь и придется, а автомата под рукой и нет! Так что - таскал...

Дистанция до героя-викинга была плевая, и я сбил его первой же очередью. Пока он обрушивался на свое начальство, я крикнул: "Андрей! Дави!" и дал еще несколько коротких очередей над машиной. Андрей рванул к легковушке как на рекорд, и я прекратил ненужную стрельбу. Справа, большим и толстым зеленым крабом, держа в руках свой неразлучный ДТ, через дорогу пронесся Каптенармус. Он залег у дороги, держа под прицелом кусты, куда только что свинтили немецкие связисты. Я бросился к машинам.

-Каптенармус, стой! Дед, дай-ка гранату!

Сидящий на корточках за танковой башней Дед, делавший вид, что он бдительно охраняет вверенную ему технику, с недовольным видом отцепил и перекинул мне лимонку.

Я запулил гранату в сторону предполагаемого противника. А что? И им облегчить кишечник перед дальним забегом не помешает, и подходящая к нам на помощь Красная Армия может услышать взрыв. Все достовернее будет.

Граната грохнула, в кустах заорали, и все это привело к неожиданному результату. У всеми забытого командно-штабного грузовика, зарывшегося тяжелой мордой в кустики, лязгнула обитая металлом задняя дверь, и из нее выскочили еще два немца! Просто мороз по коже!

Андрей нежно обнимал свою добычу, Дед грел броню танка и на мелочи размениваться не собирался, так что стрелять начали мы с Каптенармусом. Не знаю, как он, а я просто от неожиданности. Но, что характерно, кто-то из нас все-таки попал. Немцы медленно завалились на грунт, а я присел за мотором легковушки. И правильно, между прочим, сделал! Грохнул еще один слабый гранатный взрыв, и из задней двери штабного грузовика выбило клуб черного дыма. Каптенармус с испуга дал по машине короткую очередь.

-Эт-та что такое, а? - сдавленно проговорил я. - Что там эти гады взорвали?

-Посмотреть? - тут же откликнулся Каптенармус.

-Погоди... Держи поляну... Сначала танк. Дед, что там у тебя?

-Да скулит кто-то...

-Ну так посмотри!

-Ага! Я в люк башку опущу, и последнее, что вы будете помнить обо мне - это моя торчащая в небо мертвая задница! Сам смотри, ты ведь начальник!

Я грубо, в непарламентских выражениях, пожаловался на тяжелую судьбу руководителя, красочно описал бестолкового подчиненного, который даже танк не может толком приватизировать, и отметил низкую инициативу и бездушие моего родного коллектива. Все это было выслушано коллективом не без интереса, но в танк, видимо, придется лезть все же мне...

Далее разговор шел на немецком языке. Поскольку мы с вами не немцы, красоты Plusquamperfekt... тьфу ты! - век бы не знать и голову не ломать, я опускаю.

-Приказываю покинуть машину! В случае неподчинения бросаю гранату! - это я проорал, если кто не догадался.

-Нет, нет! Не надо! Не надо, господин офицер!

Вот подхалим! Во-первых, он меня не видел, а во-вторых - я в маскхалате разведчика, без всяких знаков различия...

-Выходи!

-Я не могу! Я ранен! О-о-о, как больно!

Тут вмешался Дед.

-А может все-таки грохнуть его, болезного? Все проще будет?

-А танк? Мы еще не знаем, как он пирозаряд перенес, а ты хочешь гранату... Нет, придется лезть.

Я тяжело вздохнул и аккуратно положил автомат на броню башни. Из танкового люка тянуло паленой шерстью. Дед остро блеснул на меня взглядом.

-Погодь... Я сам... Винтовку вот подержи. - Он передал мне свой карамультук и ловко скользнул в командирский люк. Послышалась возня, сопение, потом раздался глухой голос из-под брони: "Помогай, давай! Что стоишь руки в боки!"

Из люка показалась чья-то мертвая рука. Я вздохнул и принял мертвого командира танка под микитки. Наводчика и заряжающего Дед спроворил через люки на бортах башни. Эта операция прошла легче. Потом я услышал какое-то бормотание, потом приглушенно щелкнул выстрел из пистолета и кто-то тонко взвизгнул.

-Слышь, Тур, у них на полу люк есть? - Голос Деда был абсолютно спокоен. Что там произошло - я уже догадался... Просто тонко чувствующий Дед не стал вешать на меня необходимость принятия решения о дальнейшей судьбе раненого танкиста... Ну, что ж... Спасибо.

-Есть, ищи там...

Лязгнул металл и сдавленный голос прокряхтел: "Принимай!"

В общем, я спрыгнул вниз, залез танку под брюхо, а затем принял и радиста с обожженными ушами, и водителя с перерезанным горлом.

-Зачем ты так, Дед?

-А он в меня стрелял, сука! Вот, "Парабель", смотри! Хорошо, что я настороже был...

-Ладно, забыли... Иди, смени Андрея. Пусть он танк принимает... А я тот грузовик пойду проверю, посмотрю, что они там взорвали-то?

Пока я брел к изрешеченному грузовику, мимо меня радостным лосем пробежал Андрей. Все бы ему в игрушки играться!

На ходу я крикнул Каптенармусу, чтобы он пошарился по кустам, а потом собрал документы убитых немцев. Пригодится для общего антуража.

В ходе краткой, но вдумчивой экспертизы кузова спецмашины было установлено, что нам немного не повезло. Немцы в последний момент подорвали то ли гранатой, то ли зарядом взрывчатки не что иное, как шифрмашину "Энигма". Это же машина штаба дивизии получается, не иначе! Жаль, что немцы шифрмашинку раздолбали на запчасти... Хотя - толку-то от нее в этой ситуации? Скоро начнутся тяжелые бои, потом - окружение. Всю технику придется бросать, не до "Энигмы" тут будет. Да и ключи надо знать, порядок установки дисков... А эти гады все пожгли, вот пепел-то кружится. В общем - черт с ней! Умерла, так умерла. Найдут еще целенькую... Теперь надо бы пообщаться с нашим пленным. Узнать, кого нам бог послал.

Когда я подошел к легковушке, пленный майор был уже упакован. Дед все делал наверняка. Ошибок он не допускал.

-Документы его где? Ага... Ну, и кто это у нас?

Оказывается, к нам в руки попал аж заместитель начальника связи 11-й танковой дивизии немцев! Хороший гусь! Жирный. И действительно - майор был моложавый, но уже такой... плотненький.

-Ну, майор, начинайте петь: кто, где, сколько и как...

-Вы неправильно начинаете разговор... - майор поискал глазами знаки различия на моем маскхалате, не нашел и продолжил. - В вашей ситуации разумнее было бы попросить о снисхождении в случае, если меня освободят наши войска. А они уже близко! Наши танковые колонны вырвались вперед! Захвачено Дубно, идет успешное продвижение на Ровно! По этой дороге сейчас пойдут вторые эшелоны наступающих войск! А вы...

-Не суетитесь, майор. По этой дороге еще долго никто не пойдет. А кто пойдет - наткнется на наш танковый кулак. Не вы одни умеете делать танковые прорывы...

Подтверждая мои слова, звонко замолотил на запуске танковый двигатель. "Тройка" фыркнула дымом, двигатель изменил тональность и плотно задышал наддувом. Андрюха успешно овладевал новой техникой. Впрочем, у него мои знания есть, а я с этим танком знаком. Пусть и шапочно...

-Итак, говорите!

-Я ничего не скажу! Вы не смеете! Я немецкий офицер!

Тут резко ударила танковая пушка. Майор резко втянул дурную голову в плечи и как-то обмяк. Звякнув о броню, из бортового люка вылетела дымящаяся снарядная гильза.

-Андрюха! Хорош хулиганить! Ты тут нам саммит не даешь проводить!

Над башней появилась радостная морда сержанта Николаева.

-Тур! Ты только посмотри, что я нашел!

Андрей вытащил из башни какую-то красную палку и начал ее крутить. На броню, алой волной, лег шелк знамени...

Я нехорошо посмотрел на майора.

-Это не я! Я тут не причем!

Сзади раздался треск мотоциклетных моторов. Я живенько обернулся. Во всю ширину дороги, десятка три мотоциклов, многие с пулеметами на колясках, резво надвигались на нас. Ну вот! Наконец-то и наши!

Андрей полностью развернул знамя и установил его на башне "тройки". Ветерок поднял и распрямил легкую ткань, и мы все увидели знакомый с детства девиз: "К борьбе за дело Коммунистической партии - будь готов!"

Я медленно поднял руку в пионерском салюте.

-Всегда готов! - беззвучно прошептали губы...

***

-Эй! Оружие на землю, руки в гору! Быстро!

-Это кто там такой голосистый? - Дед, спокойный как индеец чероки, обкурившийся травкой после бутылки виски, отодвинул меня плечом и вышел вперед. - Ты кто будешь-то, колхозник?

Здоровенный, лет сорока мужик, в когда-то синем, а теперь просто пыльном комбинезоне и в танковом шлеме с очками-консервами, совершенно обалдев, уставился на Деда. Действительно, со своими пшеничными усами он сильно смахивал на киношного колхозного бригадира-передовика. Мотоцикл М-72, зажатый между его ног, казался абсолютным самокатом.

-Ты-ы... как ты меня обозвал, гнида? - он перекинул ногу прямо через руль мотоцикла и, не обращая внимания, что его верный конь брякнулся в пыль, мадридским быком попёр на Деда. - Меня, черноморского моряка? Э-эхх!

Здоровенный кулачина с синим якорем кувалдой полетел вперед.

Не знаю, может Дед и погорячился, может и зря он с колхозником-то вылез, но Дед уж точно был прирожденным воином. До уровня которого этому герою-черноморцу еще скакать и скакать. На своем детском велосипеде.

Дед неуловимо сместился, хекнул, в воздухе мотанулись серо-синие штанины и белые от пыли сапоги, и здоровяк грянул всем своим могучим организмом в мягкую пыль.

-Ой! - удивленно высказал кто-то мысль, моментально овладевшую массовкой.

У кого-то из бойцов не выдержали нервы, и послышался лязг взводимого затвора.

-Ц-ц-ц-ц! Не надо... Ребята, давайте жить дружно! - сбоку от столпившихся мотоциклистов из травы тенью отца Гамлета восстал Каптенармус, держа свой ДТ наперевес.

Байкеры все как один повернули головы направо, следя за тем, куда направлен ствол пулемета кота Леопольда. Тут, добавляя оживляжа замершим как по команде "Freeze!" статистам, залязгав гусеницами, дернулся и выдвинулся на первый план немецкий танк под красным флагом. Впечатление было - у-у-у! Богатое! Чистый сюр! Пленный майор только башкой крутил, как в театре, честное слово! Головы бойцов мотнулись назад и уставились прямо в дуло танковой пушки...

И тут, весь в белом, на арену этого цирка вышел я.

-А-а-тставить! Сми-и-ррна! Я - капитан Залётнов, командир разведывательно-диверсионной группы Разведупра Генштаба РККА. Кто старший? Ко мне!

Мотоциклисты вздохнули с некоторым облегчением. А как же! Язык родных осин ведь!

-Команды "Вольно!" не было! Старший - ко мне!

Из второго ряда ко мне подбежала еще одна такая же пыльная фигура, но с кобурой на ремне.

-Старший сержант Коломеец! Замкомвзвода второй роты 2-го мотоциклетного полка! Находимся в головном дозоре сводного отряда...

-А кто командует?

-Мотоциклетным полком - майор Трубицкий, а группой - бригадный комиссар Попель, товарищ капитан... А документики ваши можно посмотреть?

Я одарил старшего сержанта Коломейца долгим и проникновенным взглядом.

-Нет, нельзя! Мы по тылам врага с документами не ползаем! Но ты не бойся, старший сержант, представлюсь твоему начальству - разберемся! Да, ты пошли, пожалуй, кого-нибудь к отряду. А то, как бы ни стрельнули сгоряча по нашему танку, улавливаешь? Вот и я о том же... А впрочем, что нас тут держит? Каптенармус, ты документы у немцев собрал? Оружие? Грузи в легковушку.

-Коломеец! Чтоб ты не трухал - сажай кого-нибудь из своих в танк. Поедем с твоим начальством знакомиться! Этого, здорового, в легковушку кладите, что ли... Куда ему сейчас мотоцикл-то вести... Ну, грузитесь, ребята! Ехать пора! Давай, майор, двигайся. Ишь, расселся, вражина... Да, Андрюха! Дай-ка по снарядику в эти грузовики, потренируйся малость!

***

Так и сделали. Мотоциклы затарахтели, стали разворачиваться. Батюшки! А про немецкую колонну я и забыл совсем!

-Старший сержант! Ко мне! Слушай, вон дым дальше по дороге видишь? Это мы головные машины еще одной немецкой колонны подорвали. Пошли туда пару мотоциклов с пулеметами, пусть посмотрят, что к чему... Только на глаза немцам пусть не лезут. Эту колонну лучше будет танками причесать, так? Ну вот, и я о том же... Давай, действуй!

Мне пришлось сесть за руль легкового автомобиля. Кабриолет, понимаешь! А ничего так, только скоростенки нет. Впрочем, далеко мы не уехали. Сначала я услышал треск моторов, а потом и увидел, как по дороге лавой идет мотоциклетный полк. Сбоку от дороги серыми гончими быстро неслись узнаваемые БТ-7.

А вот дальше... Дальше я увидел громады нескольких "КВ" и до боли знакомые "Т-34" образца 41 года с пушкой Ф-34. Батюшки! А это что еще такое? Я заметил несколько шедших в колонне колоссов. Неужели Т-35? Вот и довелось увидеть это чудо... Надо же!

Я принял вправо, нашел участок поровнее, и съехал с дороги. За мной, качнувшись на бровке, ушел с дороги и наш паленый Т-3. Два мотоциклиста из дозора чертом сидели на броне башни под красным знаменем и лыбились знакомым. Ага! Как будто это они захватили танк. Вот наглецы!

Ко мне подкатил старший сержант Коломеец.

-Тащ капитан! Во-о-н тот танк видите? От это как раз танк товарища бригадного комиссара будет!

Боевые машины с лязгом траков и характерным стуком двигателей проходили мимо нас. Многие танкисты высовывались из люков и с удивлением смотрели на краснознаменный трофей и легковую машину с немцем в офицерском мундире, оторопело вылупившимся на танковую колонну. Просто шоу какое-то, честное слово!

Наконец около нас остановился громадный, рубленых форм, КВ. Из башенного люка не торопясь вылезли два командира в несвежих танковых комбинезонах и шлемах. Они спрыгнули на землю, и я взял под козырек.

-Кто таков? Почему без знаков различия? Откуда у вас немецкий танк?

- Капитан Залётнов, командир разведывательно-диверсионной группы Разведупра Генштаба Красной Армии. Выполняю специальное задание командования в тылу врага. Точнее - выполнял... Пока вас не встретил. А вы кто будете, товарищи? Знаков различия я и у вас не вижу...

-Бригадный комиссар Попель. Командир сводной танковой группы. А это...

Однако второй командир представился сам.

-Начальник контрразведки корпуса батальонный комиссар Оксен! - Он четко откозырял. - Чем можете удостоверить свою личность, товарищ капитан?

-Да ни чем! Свяжитесь с разведотделом армии, они свяжутся с фронтом, а те - с Разведупром. Номер группы я вам дам. Вот Москва и подтвердит.

-Москва! - Оксен нехорошо ухмыльнулся. - У нас, капитан, связи даже с корпусом нет... А ты говоришь - Москва! Так кто же ты будешь, а, капитан?

Глава 7.

Я спокойно глядел в миндалевидные, прикрытые тяжелыми веками, острыми буравчиками сверлящие меня глаза начальника контрразведки корпуса. Не надо! Не надо на мне отрабатывать свой фирменный взгляд, товарищ Оксен!

-Я вам уже представился, товарищ батальонный комиссар. Повторю, если не расслышали. Командир диверсионной группы Разведупра Генштаба Красной Армии капитан Залётнов. Встречи с вашими танкистами я не искал... Выходить к нашим частям и, тем паче, вливаться в них нам еще рано. У нас еще работы - непочатый край! Да и про ваш прорыв в тыл немецких войск честно говорю - не знали! Мы бы вас пропустили и продолжили бы заниматься своими делами. Для вас, конечно, не секрет, что немцы рвутся к Ровно? Ну и нам туда, значит... Вот так вот! Однако - засекли штабную колонну и решили ее взять по-быстрому. Сведения нужны, уж больно быстро обстановка меняется. А тут ваши шустрые мотоциклисты подкатили. Ну, не устраивать же стрельбу по своим, пришлось вот ехать, знакомиться... Да, кстати, если есть желание кого-нибудь допросить, то вот - майор, зам по связи 11-й танковой дивизии немцев. Там, в машине, и документы захваченные имеются. Вот его и колите. А меня не надо... Я тут сбоку стоял. А документы... ну, покажу я вам один документ. Отойдем только сюда вот, за танк... Дед! Ко мне!

Мы отошли за громаду танка. Рядом с Оксеном тут же нарисовался крепенький такой танкист. Неспешно подошел Дед.

-Доставай-ка свой засапожник, Дед, - я расстегнул маскхалат, а потом и правый клапан нагрудного кармана гимнастерки. Дед достал кинжал. Сотрудник батальонного комиссара напрягся, но, перехватив взгляд Оксена, остался на месте. - Режь тут, изнутри!

Дед секанул своим бебутом по внутренней поверхности клапана. Я расковырял разрез и аккуратно вынул полоску шелка, шириной пальца в два и длиной в ладонь. На белой материи типографским способом было оттиснуто: "ЗАРЯ Љ 24" и стояла обычная фиолетовая печать с номером "4" и плохо читаемым текстом.

-Вот и все мои мандаты, товарищ батальонный комиссар. Кому надо, тот поймет...

-А ну-ка, ну-ка... Дайте взглянуть. Конкретно эти слова мне ни о чем не говорят, но штука знакомая... Нас предупреждали. Хорошо, капитан! Полного доверия к вам пока нет, но вы же его можете заслужить? Или как?

Я вздохнул.

-Конечно, будем стараться заслужить. Вы же нас так просто не отпустите... Вот моя карта. Обратите внимание: вот в этих местах нами уничтожены три передовые базы снабжения немцев. В основном - топливные. Вот здесь, да-да, в лесочке... стоят немецкие танки. Пустые стоят, без горючки. Бери их голыми руками. Сколько? Ну, с абсолютной точностью я вам не скажу, но так... навскидку... около полутора сотен будет. Что, хорошая цель? А то! А вот сразу за этим поворотом мы остановили большую колонну немцев. Сейчас, наверное, они завал из взорванных машин уже разгребли и двинулись дальше... Прямо к вам в руки. Берите, не жалко!

Оксен выхватил у меня из рук карту, подбежал к бригадному комиссару Попелю и стал ему что-то объяснять. Переговорив, начальство махнуло рукой, и к ним подскочила машина с рацией. Оба начальника скрылись в ней. Видать, организовывать налет на колонну будут. Я сунул фальшивый мандат в карман и застегнул маскхалат. Что там мои орлы?

Не знаю, где Андрей раздобыл краску, у какого-нибудь хозяйственного командира танка разжился, наверное, но, когда мы подошли к нашему трофею, он уже заканчивал замазывать кресты на его броне.

-А красной краски нет, товарищ капитан! Вот жалость-то! - сокрушенно пожаловался на жизнь художник-баталист. - Только белая еще есть.

-Вот и хорошо, Андрей. Знаешь, что? А изобрази-ка ты на башне белой краской и большими цифрами номер: "24". И все. Это и будет наш отличительный знак.

Андрей, высунув от усердия кончик языка, принялся за новое и интересное для него дело. Я смотрел на него и вспоминал незабвенного Тома Сойера.

-Развлекаетесь? - сзади тишком подошел начальник контрразведки. - Ну что, капитан? Готовы громить колонну? Учтите - вы пойдете на своем трофее первым!

-Всегда готов! - я взглянул на флаг. - А знамя оставим?

-Конечно! - скупо улыбнулся Оксен. - А то как понять - за кого вы воюете?

Я только рукой махнул.

-Вы там предупредите своих танкистов насчет нас. А то сожгут ненароком...

Теперь небрежно взмахнул рукой контрразведчик. Не боись, мол... Ну-ну...

-Экипаж! К машине!

***

-Сержант Николаев! Доложите о состоянии танка.

-Товарищ капитан! Танк исправен, горючки километров на семьдесят еще будет. В боеукладке осталось 97 снарядов. С маркировкой я вроде бы разобрался... Сорок осколочно-фугасных, остальные - бронебойные. Около четырех тысяч патронов к пулеметам. Все, вроде.

-Делаем так... Дед, ты наводчиком и стрелком, Каптенармус - ты за пулемет, это ясно... Андрей, ты заряжающим. А мне придется танк вести...

-Ну-у, командир! Давай я за пушку! Дед ведь из танковой пушки стрелять не умеет!

-Отставить, Андрей! Не в игрушки играем! Дед умеет стрелять из всего! Даже из кочерги... Да и что там уметь? Ты ему быстренько покажи вертикальную и горизонтальную наводку, педаль спуска, что там еще? Стрелять будем в упор, метров на 200-300, а иначе - хрен попадешь... Ну, разберетесь! По местам.

Дед снисходительно посмотрел на нахохлившегося заряжающего и молча полез на свое место.

-Андрей! Вот что еще. У немцев частоты рации с нашими не совпадают. Ты пушку заряди и посиди на башне. Будешь мне по ТПУ обстановку давать. Да, еще... Прихвати пока полотнище флага веревочкой. Распустишь его, когда вплотную к немцам подойдем, понял?

К танку подкатил сержант Коломеец.

-Товарищ капитан! Приказ - вперед!

Ну, вперед, так вперед.

Пошли!

***

В танке довольно удобно, можно сказать - комфортно. Все продумано толково, вот только эта дурацкая смотровая щель... Справа, сопя, за пулеметом "МГ" устраивался Каптенармус. Я услышал лязг казенника пушки и в ТПУ раздался голос Андрея: "Орудие заряжено! Вперед!"

Я не очень изящно развернулся на одной гусенице, и танк дернулся вперед. Передо мной в стороны брызнули мотоциклисты. Коломеец что-то орал, грозя нам кулаком. Ну, извини, сержант! Я не волшебник, я еще только учусь!

Впрочем, через пару минут мое волнение прошло, и я повел "трёшку" более уверенно.

-Тур! Сойди с дороги - пылишь страшно! - раздался в наушниках голос Андрея. А ведь точно, что это я по дороге-то рассекаю, сбоку, по траве, оно и лучше будет.

Справа, параллельно дороге, шли железнодорожные пути. Вот к ним я и подался. Пыли стало значительно меньше.

-Андрей, ну, что там?

-Красиво идут, Тур! За нами, наверное, сотня танков движется! А мотоциклисты - как конница в лаве по дороге идет! Э-э-хх! - вырвалось у Андрея. Я улыбнулся. Кому война, кому мать родна... Ничего - это не долго... Такие вот детские восторги быстро боем вышибаются. Напрочь!

Впереди, где сходились дороги, в поднятой сотнями колес дорожной пыли стали видны темные тени грузовиков немецкой колонны. На нас немцы не обращали никакого внимания. Видимо, в немецких мозгах не укладывалось, что на их хитрую задницу обязательно найдется и болт с соответствующей резьбой...

-Дед! Подойдем метров на триста - бей по замыкающим грузовикам. Разбей там несколько машин, чтобы никто убежать не смог, понял? А головные от нас не уйдут... Огонь по готовности!

-Слушаюсь!

Башня танка плавно развернулась налево.

-Андрей! Знамя!

Я прибавил скорость, и танк начал обгонять наших мотоциклистов.

"Дзаннь!" - неожиданно для всех ударил первый выстрел. Разрыва снаряда я не увидел - он лег далеко слева, вне поля зрения. Танк, ускоряясь, наматывал на гусеницы последнюю сотню метров, оставшуюся до колонны.

-Андрей, осколочный! Не спи! Быстро давай! - это хрипит Дед. Не стареют душой ветераны! Если подумать - всю жизнь Дед с германцем воюет.

"Дзаннг!", и тут же - "Дзаннг!" В танке запахло сгоревшим порохом. Мотор выл злым голосом. Рядом загрохотал пулемет. Я увидел, как удивленно приподнявшийся при виде танка, стреляющего по своей колонне, немецкий солдат в кузове грузовика сломанной куклой вылетел за борт машины. По высокому тенту, выбивая пыльную строчку, ударила очередь пулемета.

-Каптер! По грузу не бей - может еще нам пригодится!

Очередь ударила по кабине следующей машины. Полетели стекла, запарил пробитый радиатор, и машина, теряя скорость, пошла, пошла с дороги... Что там с ней было дальше, я не видел. По дуге наш танк подлетел к пылящему впереди нас грузовику, и я легонько ударил его в правый борт. Этого хватило. Грузовик вильнул и завалился на бок.

Справа, беззвучно стреляя, выскочил мотоцикл с пулеметом на коляске. Впереди поднялось несколько черных земляных кустов разрывов 76 мм снарядов пушек КВ и Т-34. Колонна стала замедлять ход.

Наш танк выскочил на левую сторону колонны.

-Тур, стой! - крикнул по ТПУ Дед. - Я еще по хвосту врежу!

Я затормозил, танк так сильно качнулся вперед, что Каптенармус стукнулся носом о пулемет, а Андрей выронил грохнувшийся на дно боевого отсека снаряд.

-Эй, водила! - заорало сразу два голоса, - Осторожней! Не дрова везешь!

Я виновато промолчал. Башня развернулась, ударило два выстрела из пушки, и Дед, успокоившись, скомандовал: "Вперед помалу!"

Мы дернули вперед. Стрелять и таранить грузовики вроде уже и не надо - впереди дымилось несколько головных машин, немцы серыми мышками драпали и падали в лежащее слева поле пшеницы. Это Каптенармус послал им несколько горячих приветов вслед. За немцами в хлеба нырнуло несколько наших мотоциклистов. И тут...

И тут впереди нас встал небольшой разрыв. По броне заколотили осколки и комья земли. От неожиданности я вильнул, и второй разрыв встал справа.

-Андрей! В бога в душу тебя, паразит! Ты флаг распустил?

Андрей охнул. Звякнул люк, и тут нам прилетело прямо в левый борт. Танк дернулся и закрутился на сбитой гусенице...

***

Спас нас Андрей. Он выскочил на башню танка и стал размахивать красным флагом. Какой-то наш танчик, до которого, как до жирафа, не дошло, что в голове нашей колонны идет трофейный танк, решил пополнить свой боевой счет нашей "тройкой". Стрелять бы еще научился, засранец! В общем, когда я еле-еле живой от пережитого испуга вылез из танка, Дед уже пытался организовать показательный мордобой. Наш экипаж, с красными, озверевшими мордами, собачился с высунувшимися из люков танкистами подошедшей вплотную БТешки. Дело пахло судом Линча.

-Пр-р-екратить! Экипаж, смирно!

Сдавленно рыча, мои диверсанты отошли к подбитому танку и сделали вид, что они встали по стойке "Смирно". Уже что-то... В это время, лязгая траками, к нам подлетел Т-34. Скрипнул башенный люк, из него вылупился какой-то командир и недовольным голосом прохрипел: "Кондаков! Опять ты что-то наворотил?!"

-А что я, что я, товарищ старший лейтенант?! Гляжу - немцы! Ну, я дал...

-Ага! Дал он! Третьим снарядом только и сумел гусеницу сбить. Сзади, да в упор! Стрелок, понимаешь... - Дед пренебрежительно цвиркнул длинной струйкой слюны.

Старший лейтенант в люке только болезненно скривился.

-Ваши люди целы, товарищ...

-Капитан. Капитан Залётнов. Мы-то целы... А вот машину ваш снайпер повредил.

-Как повредил, так и поможет отремонтировать! Слышь, Кондаков! А ну, вылезай со своим экипажем! Взяли кувалду, и давай, чини гусеницу, понял?

-Е-е-сть чинить гусеницу... - упавшим голосом ответил безрадостный Кондаков. - Пошли, ребята...

-Вот так-то! Вы уж извиняйте, товарищ капитан! Чего в бою не бывает! - старший лейтенант козырнул и провалился вниз. Танк взревел и дернул вперед, выплюнув на нас черное облако гари из изношенного двигателя.

-Тьфу, ты, черт! Раздолбай на раздолбае... - пробурчал Каптенармус, аристократично разгоняя ручкой дым перед носом.

В это время со стороны пшеничного поля раздались пулеметные очереди. Там, среди золота колосьев, черными акульими плавниками мелькали наши мотоциклисты.

-Ты вот что, Каптенармус... Сел бы ты в башню за пулемет... Вишь - стреляют еще.

Каптенармус еще раз бросил злобный взгляд на экипаж БТшки, который в неизбывной тоске смотрел на сбитую гусеницу, и полез в танк.

-А вы что стоите, мастера танковых атак? Приказ получили? Фронт работ перед вами, приступайте! Дед, присмотри тут за ними...

-А ты куда?

-А я пойду, прогуляюсь немного. Разомнусь, так сказать. Андрей! Возьми мой автомат и за мной!

***

Колонну разметали качественно. В кабинах машин, в кузовах грузовиков, на обочинах - везде лежали одиночные серые холмики и кучки убитых немцев. Такое впечатление, что был приказ "Пленных не брать!" А может и был, кто его знает... Куда в такой ситуации прикажете девать пленных? Лучше уж так, на поле боя... За землей пришли - так получите, битте-дритте! Вон, пулеметы-то в пшенице еще грохочут.

Мы с Андреем подошли к разбитой и перевернутой машине. Весь ее груз высыпался и разлетелся. На дороге валялись металлические бочки, картонные ящики с яркими этикетками, бумажные мешки с непонятным содержимым.

-Андрей, это не бензин в бочках?

Подойдя к одной из бочек, Андрей мазанул пальцем темное пятно возле пробки и понюхал его.

-Не-е, масло какое-то...

-А ты вон ту посмотри, красную...

Андрей оглянулся, подошел и, крякнув, поставил бочку на дно. Поискал горловину, еще раз крякнул, теперь разочарованно, и перевернул ее вверх ногами. Показалась пробка. Аккуратно и мягко стукнув пару раз прикладом автомата, он отвинтил ее и принюхался к содержимому.

-Точно! Бензин! А какой - не пойму...

-А есть разница? Давай, заворачивай. Сейчас до наших докатим, пусть зальют...

Пришлось вернуться. Бригада шабашников из БТешки, зло переругиваясь, натягивала на катки гусеницу. Рядом, с пальцем в руке и кувалдой на плече, прохлаждался Дед. Ему только колхозницы для скульптурной группы и не хватало. Шабашники ухнули, потянули. Ну-ну, бог вам в помощь, ребятушки. Подкатив бочку к корме танка, мы пожелали труженикам новых производственных успехов и отправились дальше.

Опять трупы... Трупы в мышиного цвета мундирах валялись среди разлетевшегося от разрывов снарядов и таранных танковых ударов барахла. Вот один герой загреб руками, вылезшими из засученных рукавов, пучок макарон и прижал их к окровавленному животу. Не помогло... Среди рассыпанного сахара и муки лежали какие-то мятые, заляпанные маслом и бензином, яркие глянцевые журналы. Ба! Порнушка! Ай да фрицы, ай да сукины дети! Продвигают, так сказать, германскую порнокультуру на восток. Ну-ну... Идем дальше.

Вот смятый в хлам лакированный зад "опель-адмирала", уткнувшегося носом в телеграфный столб. Около богатой машины суетится батальонный комиссар Оксен. Что-то надыбал контрразведчик.

На заднем сидении автомашины видны два туго набитых, перетянутых мягкими ремнями желтых портфеля. Оксен с натугой тянет их на себя и относит к ждущему его танку. Обернулся, заметил...

-Капитан! Как ваши дела?

-Все бы отлично, товарищ батальонный комиссар, если бы не ваша БТшка...

-А что так?

-Да после того, как мы расстреляли и протаранили несколько грузовиков, ваш БТ сбил нам гусеницу... Наверное, вы забыли им сообщить, что в танке свои.

Оксен начинает багроветь. Однако он отлично понимает, что крыть ему нечем, и мне он не начальник. Я, благожелательно улыбаясь, смотрю прямо ему в глаза.

-Консервы нашли, товарищ батальонный комиссар?

Оксен багровеет уже как синьор Помидор. Дальше уже некуда. Пожалуй, хватит шутить.

-Начинаю сомневаться - разведчик ли вы, товарищ капитан. Такие легковые машины - признак штаба. И достаточно высокого штаба. И в таких портфелях колбасу не возят. В них возят секретные документы. Как вы думаете?

-А что тут думать? Я и так знаю - это штаб 11-й танковой дивизии немцев. Майора я ведь вам предоставил? Ну, вот! - я подошел к машине, за воротник приподнял лежащего на руле убитого водителя и достал его солдатскую книжку. - Извольте видеть - 11-я танковая! А офицеры где?

-В пшеницу удрали. Ищут их уже... Никуда они не денутся. Ну, и какие дальнейшие выводы у командира Разведупра ГШ?

Я посмотрел в чистое безоблачное небо.

-А простые выводы... Штабные уже по радио передали своим о разгроме колонны. Вон у них рация-то стоит... Немцы рядом - километров восемь-десять. Сейчас уже, пожалуй, стягивают танки для удара по вашей группе. Да еще и авиацию вот-вот вызовут. Надо немедленно рвать вперед, на Дубно! Нельзя дать опомниться немцам и подготовить противотанковую оборону, товарищ батальонный комиссар.

-Вот тут вы абсолютно правы, капитан. Бригадный комиссар уже дал команду на выдвижение. Но вы не знаете, да и немцы пока не знают, что у них за спиной идут навстречу нам танки подполковника Болховитина. Так что, еще посмотрим... Ну, чинитесь и догоняйте! А мы - вперед.

Танки пошли вперед, а мы с Андреем трусцой побежали назад. У нашего танка кто-то размашисто бил кувалдой, скрепляя натянутую гусеницу пальцем.

-Дед! Долго еще? Наши уже пошли.

-Сейчас, сейчас... Уже немного осталось. Еще заправимся - и можно двигаться. Куда-а? А кто нам бочку поднять поможет?

Экипаж БТ хмуро смотрел на распоясавшегося рабовладельца. Я присмотрелся к командиру танка.

-Э-э, старший сержант! Не спеши. Сейчас заправимся и вместе пойдем. Нечего тут поодиночке бегать, сожгут, не ровен час. Воронка для заправки у вас есть? Давай сюда.

В общем, еще минут через пятнадцать-двадцать двинули и мы. БТшка шла с нами бок обок. Сидевшие на башнях Андрей и командир БТ только переглядывались. Так мы вояжировали примерно с полчаса, а потом я увидел в смотровую щель еще одну разгромленную немецкую колонну и десятка полтора красноармейцев, сноровисто грузивших в полуторки трофеи.

Танки сводной группы видимо прошли, не останавливаясь, просто разметав по обочинам с десяток трехтонных грузовиков, и сейчас хваткие хозяйственники спешно прибирали хабар. Ну и правильно. Кормить нас ведь надо же! Да и горючка не помешает. Бойцы хмуро, с опаской, провожали глазами наш краснознаменный танк, но за оружие не хватались. Андрей весело махал им ручкой из-под знамени пионерской дружины.

Правда, через десяток километров ему пришлось нырнуть вниз. Потому, что впереди шел бой. Наши нарвались на немцев. Или это немцы нарвались на крупные неприятности? Кто знает?

-Тур, впереди бой!

Наши два танка выскочили на высотку и остановились. Танковый бой развернулся на широком, переливающем золотом ржаном поле километрах в десяти юго-западнее Дубно. Видно было все, как на ладони.

Я не знаток встречных танковых боев, и понял мало что. Немецкие танки суетливо перемещались с фланга на фланг. В высокой ржи стремительно летали наши мотоциклисты, ведя плотный пулеметный огонь. Немецкой пехоты я не видел, но не по танкам же они стреляли?

А вот наши танки действовали куда как убедительно! КВ и тридцатьчетверки растянутым строем надвигались на немцев. Малокалиберные пушки немецких танков нашу броню не брали. А немецкие танки 76 мм снаряды советских танковых пушек не держали. Совсем!

Вот, Т-34 с короткой остановки ударил по Pz.III. На расстоянии метров в четыреста вспух черный клубок. Немецкий танк еще прошел по инерции метров пять, но тут же взорвался. Башню отбросило метров на двадцать. А здесь КВ, не тратя снаряда, просто походя, раздавил маленького немца. Какой уж это был танк, я не знаю.

Немцы дергались, бегали по полю, пытаясь ударить наши танки в борт, но толку от этого не было. Все больше и больше немецких танков дымя, замирали на месте.

-Андрей! Крикни соседям, чтобы двигали за нами! Знамя на месте? Тогда - в атаку!

Наша "тройка" пошла с высотки вниз, на левый фланг немцев. БТ катил у нас на хвосте, справа. Дед крутил башню, выискивая цель. Немецкий танк под красным знаменем шел в бой. Это круто!

-Дед, командуй, черт! Я почти ничего не вижу - рожь мешает!

-Влево делай! Стой! - Банг! Банг! - качнулась "тройка" - Горит, сволочь! Бронебойным заряжай! Вправо пошел! Быстрее, черт!

Я даванул, а не видно же ни черта!

-Стой! - еще раз "Банг!" - Уходи влево!

Наконец-то! Мы выскочили с поля, и мне хоть что-то стало видно. Мы зашли во фланг немецким танкам, и теперь Дед их спокойно расстреливал. Как в тире. Около Деда скулил Андрюха - клянчил стрельнуть. Немцы то ли нас не замечали, то ли не могли поверить, что немецкий танк стреляет по своим. В общем - цирк, да и только! Как говорится - "Шапито и немцы"...

БТшка не выдержала нашей наглости пополам с чрезмерной осторожностью и бросилась в бой. Только корма во ржи мелькнула. А нам так действовать было опасно - немцев мог насторожить наш красный флаг, а наших этот самый флаг мог и не остановить, вот ведь какое дело... Поэтому - "Банг!"

Но тут в тыл немцам ударили наши танки! Они этого совершенно не ожидали. Мы тоже... Потому, что около нас встал разрыв 76 мм снаряда. Кто-то из танкистов Болховитина наш красный флаг и не рассмотрел. А мы стояли... И пока наш танк наберет скорость - его сожгут. Как два пальца об асфальт.

Поэтому я заорал: "Все из танка!!"

Вылетели мы из "тройки" как дробь из ружья! Благо - люков на всех хватает. И не зря - следующим снарядом наш трофей пробили в борт. Андрей заорал: "Знамя!", Каптенармус заорал: "Мой пулемет!", а я заорал: "Лежать, паразиты! Лежать! Щас рванет!"

И мы уткнулись носом в землю. Однако взрыва мы не услышали. Нет, взрывы были, хлопали танковые пушки, стрекотали пулеметы и мотоциклы. Бой-то еще шел! Но близкого взрыва от нашего танка просто не было...

Мы все осторожно вытащили клювы из травы, посмотрели друг на друга, и, медленно и аккуратно, подняли головы вверх.

Наша бедная "тройка", дымя, стояла метрах в десяти-двенадцати. На башне красным столбиком стоял покосившийся и обвисший флаг пионерской дружины. Первым к танку сорвался Андрей. Он птицей взлетел на броню и, обломив древко, сорвал флаг. Тут, с низкого старта, вперед рванул Каптенармус. Глаза его подозрительно блестели. Мы с Дедом посмотрели друг на друга, вздохнули, поднялись, сбили рукой пыль со штанов, и не торопясь побрели вперед. Я вдруг вспомнил, что где-то в танке валяется мой автомат. А Дед ничего не забыл - винтовка была с ним. Когда только успел...

В общем, залезли мы на броню почти к финалу боя. И смотрели его, как из театральной ложи, прячась за башней дымящего немецкого танка.

Особенно мне запомнилось то, как таща за собой длинное полотнище пламени, беспрестанно паля из пушки, мчался на врага наш танк. Экипаж вел бой до конца. До своего конца... Горящий и стреляющий танк вдруг вспух клубом черно-оранжевого дыма и погиб... Как мы узнали потом, это был танк командира полка Николая Дмитриевича Болховитина...

К темноте с разбитой и окруженной группировкой немцев было покончено. Наши прочесывали поле боя, извлекая изо ржи офицеров штаба 11-й танковой дивизии и трясущихся, подавленных солдат.

На окраину Дубно передовые отряды сводной группы вошли уже в полной темноте. Бои в городке еще шли. С северо-востока, от кладбища, доносился неутихающий треск пулеметов. Всю ночь наши бойцы вели бой с фашистами. Но участь их была уже решена. Танкисты группы бригадного комиссара Попеля разгромили немецкие тылы и базу снабжения в Дубно.

///Все имена командного состава сводной группы подлинные, описанные боевые действия близки к реальным событиям. Для тех, кто заинтересовался действиями бойцов и командиров 8 мк, даю ссылки на мемуары участников тех событий: http://militera.lib.ru/memo/russian/popel1/index.html http://militera.lib.ru/memo/russia/penezhko_gi/index.html

Глава 8.

Мы брели по пустым и узким улочкам Дубно в полной темноте. Казалось, городок испуганно замер, затаился. Маленькие домишки со страхом смотрели на нас из темноты слепыми, черными окнами. Еще бы... пережить стрельбу наших танков на улицах, а потом еще и немецкий артналет. Тут кто хочешь испугается. Где-то длинными очередями захлёбывались беспокоящим огнем немецкие "МГ-34". Изредка взлетали ввысь и, теряя свет и саму свою короткую жизнь, огненными каплями рассыпались и падали вниз белые осветительные ракеты.

Начальство сводной группы о нас, видимо, позабыло. Точнее - не так. Оксен уж точно не забудет... Не та школа. Просто с потерей трофейного танка мы стали как бы невидимками. Затерялись, растворились среди нескольких тысяч бойцов группы. Все были заняты делом - напряженно копали окопы, траншеи и укрытия, выкатывали трофейные пушки на заранее присмотренные противотанковые позиции, закапывали захваченные в Дубно неисправные немецкие танки в землю. Да, танкисты Попеля захватили более сорока танков. Большая часть, штук тридцать, была на ходу. Сейчас их усиленно изучали безлошадные экипажи, готовясь утром идти на них в бой. Остальные пытались привести в порядок. Совсем уж убитые машины превращали в ДОТы.

Были развернуты полевые кухни. Кормили запасливо прибранными при разгроме колонн консервами, макаронами, горячей кашей. Даже хлеб ухитрились испечь из захваченной на станции Птыча муки. Крестьянки, скорее всего, помогли.

А вот нас не кормили. Точнее - мы не знали, к кому прибиться, чтобы получить полный котелок восхитительно пахнувшей гречневой каши с колбасным фаршем из трофейных немецких консервов. Обошлись своими внутренними резервами. Маленький костерок горел в разбитом снарядом или крупнокалиберной миной домике, от которого осталось лишь две стены углом. Да и костерок-то нам был не особо нужен. Мои бойцы дружно скребли ложками по вздутым банкам с рыбными консервами. Нет, они вздулись не от того, что пропали. Они вздулись от того, что я их разогрел с помощью своих клубочков. Я посмотрел на ломкую, хваченную высокой температурой этикетку. "Тефтели рыбные", Мурманск, 1940 год... ГОСТ... Цифры я не стал читать.

Да-а, Мурманск... Сам я туда на практику не попал - родители уехали на курорт, а я устроил себе курорт дома. Молодость, сами понимаете... Ну и доотдыхался! Так, что когда мне месяц спустя в деканате сказали, сколько и чего нужно сдать, чтобы выйти на экзамены, я понял - Советская Армия только что приобрела своего нового бойца... Так оно и случилось. А вот мои друзья по Рыбвтузу поехали на практику. Кто куда - и Север, и Дальний Восток, и Черное море. Рассказывали потом - я ржал! Как в Мурманске в рыбном порту стройными шеренгами стояли девушки нетяжелого поведения, встречая грузно сидящие в воде БРМТ Большой рыбоморозильный траулер, как набитые деньгами за успешные полугодовые рейсы рыбаки гудели в кабаках. А мои друзья летали попить пивка в Ленинград и снимали девочек из кордебалета в Риге, под бальзамчик с кофе. В порту ведь вахта не как в море - четыре через восемь. Сутки отстоял - двое суток свободен. Вот и летали. А что вы удивляетесь? Тогда из Мурманска до Ленинграда билет на самолет стоил рублей 16-17, не помню точно. Около двадцати рэ - и ты в Риге. Причем - к самолетам мы ходили свободно, до трусов никого не раздевали, стельки из туфель не вынимали. Что самолет, что трамвай - примерно одинаково. Захотел - сел и поехал. Или полетел. Билеты-то дешевле некуда. Даже студентам по карману. Мы в институте перед 8-м марта посылали гонцов в Минводы. На крыльях любви. Аэрофлотом, значит. Сгоняйте, мол, ребята, купите цветочков девушкам! Там, в Минводах, выбор цветов был побольше, а стоили они подешевле.

А вот девушки - это да-а! Затратная статья! Один мой знакомый после возвращения из полугодового рейса поменял ночь любви в Риге на денежный эквивалент автомобиля. Но, как он говорил, оно того стоило. Солистку кордебалета выбрал! Что с него взять, с кобеля?! Рыбак вразвалочку сошел на берег!

-Тур! Ты что лыбишься?

-Да так... Вспомнил кое-что... давно забытое. Ну, поели? Давайте укладываться. Андрюха, ты, как молодой, на часах!

-Да подожди ты, Тур! Ты нам скажи - мы свое дело сделали? Ну, то, что ты планировал? Помочь-де нашим...

-Спи, давай, Дед... Нет, не выполнили пока. Подрались, постреляли - это все хорошо. А вот наше самое главное дело завтра начнется. И это не участие в обороне Дубно с окрестностями. Тут жарко будет, но мужики справятся. На них завтра пара немецких дивизий накатит, но получат немцы по мордасам и юшкой умоются. Наша главная задача - провести автоколонну с боеприпасами и топливом для сводной группы. Сами видели - какая на дорогах каша была! Так вот, завтра будет то же самое - с юго-запада, из района Броды, к группе Попеля пойдут наши части поддержки, транспортные колонны. Артиллерия, помню, пройдет, и еще до батальона пехоты, что ли... Причем, - я хмыкнул, - они будут идти слоеным пирогом - наши, потом немцы, потом снова наши, а за ними - опять немчура.

Я машинально закинул в рот ложку консервов. Прожевал и продолжил.

-А вот какой-то больно уж резвый командир автоколонну снабжения отсечет и завернет. Дубно, мол, уже у немцев! Представляете? Подумать только: десятки машин со снарядами, патронами, гранатами, горючим вернутся, когда здесь и боеприпасы, и бензин, и солярка на исходе. В юго-западном секторе обороны у бойцов осталось по 10-15 патронов на винтовку. Батальонный комиссар Зарубин приказал собирать все кинжальные штыки от СВТ, с тем, чтобы вооружить танкистов хотя бы холодным оружием. Вот бардак, так уж бардак! Млять! До штаба корпуса километров сорок-сорок пять, а связи нет! Слов нет - одни цитаты! Вот это - колонна и связь со штабом корпуса и будет нашей главной задачей. А сюда мы уже не вернемся... Даже если мы протолкнем автоколонну, сводная группа все равно будет разбита и потеряет всю технику в боях. Завтра-послезавтра на нее навалится три-четыре дивизии немцев. С ними имеющимися силами нашим не справиться... Но у ребят будет хоть чем стрелять и горючка для танков. Все легче им будет, больше народу выживет в боях... Это мы сделаем, кровь из носу! Все. Спать давайте... Завтра пахать нам и пахать... Рогом землю рыть будем.

***

Утром мы привели себя в порядок и нахально попёрлись искать ближайшую полевую кухню. Надо было и заправиться, как следует, и себя показать во всей красе. Чтобы нас нашли наконец...

Так оно и получилось. Мы еще гремели ложками в быстро пустеющих котелках с наваристой кашей, а рядом уже кто-то кричал: "Да вон они, кажись! Товарищ старший лейтенант! Сюда идите!"

Есть, есть еще у особистов "доверенные лица"! А как же иначе! Что тысячи лет назад, что сейчас - в 41 году, что потом, в мое время, всегда разведка и контрразведка опиралась только и исключительно на помощь окружающих их людей. Что смогут сделать одни кадровые сотрудники спецслужб без помощи населения ли, идеологических побратимов ли, или людей, работающих просто и искренне - за деньги? Да ничего! Вот и ткут спецслужбы сети добровольных помощников. Я не хочу конкретизировать и называть их "сексоты", там, "агенты", "осведомители", или еще как-нибудь. Что уж тут вешать оскорбительные ярлыки? Вы помните, что в вашем... да-да, именно в вашем, дорогой читатель, организме есть фагоциты? Знаете, что это такое? Нет? Забыли... Так я напомню: "Клетки иммунной системы, которые защищают организм путём поглощения (фагоцитоза) вредных чужеродных частиц, бактерий, а также мёртвых или погибающих клеток". Каждый организм, а общество - это тоже организм, да еще какой, должен уметь защищать себя. Иначе - кирдык ему придет! Моментально. А спецслужбы и играют роль этих самых фагоцитов. Сталинские спецслужбы, надо сказать, были лучшими в мире. Только вот генерала Власова просмотрели. Он, кстати, здесь, на Юго-Западном фронте где-то рядом воюет. Корпусом, что ли, командует? Или уже армией? Не помню. Так вот... Столько генералов и маршалов прибрали, расстреляли под крики казнимых: "Да здравствует ВКП(б)! Слава Сталину!", а Власова просмотрели... Может, и тех, кого у стенки-то, зря? Может... А может, новополученный Власовым орден Ленина сказался? Тоже может... А вот около полутора миллионов советских военнопленных, вступивших в РОА, служивших в вермахте и других формированиях фашистов и взявших в руки оружие против своей Родины, это как? Даже авиация у Власова была... Помнится - два Героя Советского Союза командовали, если я ничего не путаю. И ближайшее окружение Власова - бывший секретарь обкома, бывший комиссар в немалых чинах, несколько генералов и прочая высокопоставленная сволочь. Нет, не дают ни партбилет, ни высокая должность индульгенции от предательства. Самая лучшая профилактика от предательства - петля и пуля. Тут только не ошибиться бы. С Власовым не ошибутся уже, петля его ждет. И его ближний круг...

А другие? Кого я не назвал? Национальные легионы, служившие в ваффен-СС, опять же... Напомнить вам? Пожалуйста!

Итак, записывайте - 20 казачьих кавалерийских и пластунских полков общей численностью 25-30 тысяч сабель и штыков, азербайджанский, армянский (в алфавитном порядке даю, чтобы не обидеть суверенные ныне республики), волжско-татарский, грузинский (а куда же без них?), калмыцкий кавкорпус (жестоко бились, не щадя жизни), латышский, туркестанский легионы, северокавказский легион. Никого не забыл? Украинцев? Ну, черт с ними, приплюсуйте дивизию СС "Галичина".

Вот вы скажите мне - они, эти люди, кто? Верные сыны Родины или предатели? Сторонники советской власти, или непримиримые ее враги? Да, кстати, вы не задумывались, а как их считать по итогам войны? Сначала они, будучи красноармейцами, бодренько подняли ручки вверх и сдались на поле боя. Ну, да. Не с рынков ведь немцы их набрали десятками тысяч. А пленные - это наши боевые потери, так ведь? Более четырех миллионов пленных было. Среди них и эти субчики. Минус у нас, так? Потом они предали Родину и стали служить фашистской Германии. Значит, плюс миллион - миллион двести солдат, карателей и прочих полицаев, и сколько-то там пресловутых хиви немецким войскам. Потом наши стали бить и немцев, и власовцев, и национальные эти легионы. Значит, гибель этих предателей - плюс к немецким боевым потерям. Остатки всей этой гнуси сдались англо-американцам, то есть опять плюс столько-то пленных. Американцы с англичанами передали их нам. И пошли они кто на виселицу, кто в лагеря, щедро даруя сегодняшним правозащитникам тему плача по "безвинным жертвам" сталинского режима. У вас голова не закружилась от всех этих подсчетов и вывихов истории? У меня - да.

Однако я отвлекся что-то. А жизнь-то течет, движется. И каждый миг преподносит свои подарки. Вот и сейчас...

К нам подошел командир с автоматом через плечо.

-Это вы разведгруппа будете? Капитан Залётнов?

-Точно, старлей! С вечера я им был, и с утра я им и остался... - увидев непонимание на лице старшего лейтенанта, я прекратил резвиться. Облизал ложку, спрятал ее и встал. - Капитан Залётнов! А вы кто?

-Старший лейтенант Савиных. Особый отдел 34-й танковой дивизии. Прошу пройти со мной, товарищ капитан! Вашу группу разыскивает бригадный комиссар Попель.

-Считай - нашел. Бойцы! Перехватили горяченького? Тогда подъём! Пошли, пошли, начальство нас требует.

Пришлось не идти, а ехать. Да еще на раритете - броневике БА-10! Это тот, что с 45 мм пушкой в башне. Чудо, одним словом! Поскольку старлей знал, что нас будет четверо, экипаж он высадил и вел эту шайтан-арбу сам. А мы еле-еле упихались в тесное брюхо броневика. Но доехали. Благо - недалеко было. Бригадный комиссар ждал нас в Птыче.

Ну, дотряслись, наконец! Скрюченным стариком я вылез из бронеавтомобиля, со скрипом распрямил старческие косточки, с неудовольствием посмотрел на матерящихся ребят.

-Тэ-э-к-с! - Ага! Вняли, болезные! Матерки прекратились, бойцы подтянулись, выпятили молодецкие груди. Глаза, как и требуется по уставу, горят ненавистью к фашистским захватчикам и готовностью немедленно идти в бой. - Идем, старший лейтенант! Куда прикажешь?

-Да вон туда, к радиостанции.

Метрах в пятидесяти стояла спецмашина с антеннами, вокруг нее кучковалась стайка военных. Мы подошли. Наперерез выдвинулся какой-то танкист.

-Стой! Кто такие?

Наш чичероне кинулся к нему, что-то зашептал, помахивая рукой в сторону радиостанции. Грозный страж внял и отвалил.

-Ждите, товарищи... Бригадного комиссара вызвали к рации, связь с корпусом!

Мои орлы недоуменно уставились на меня.

-Это немцы в радиоигры играют... - шепотом сказал я. - Наши догадаются. Тихо!

Дверь спецмашины раскрылась, и наружу вылезли Попель и утирающий вспотевшую в душной машине лысину начальник особого отдела корпуса Оксен. Они хмуро переговаривались.

-А-а, это вы, капитан... - Бригадный комиссар заметил нашу группу и быстро подошел.

-Смир-р-на! Товарищ бри...

-Отставить, не до этого сейчас, капитан! Все твои живы-здоровы?

-Так точно! Группа полностью боеспособна, только вот танк мы потеряли, подбили его танкисты Болховитина...

-Да, кстати, капитан! А где это вы танком управлять научились? Я вчера видел, как ты чуть моих мотоциклистов заиками не сделал, а потом ковылял впереди. Но на колонну напал смело! Да и потом, говорят, отличился? Этот... сержант... как его? - Попель обернулся к Оксену. Тот что-то ему шепнул. - Да, Кондаков! Докладывает, что вы три танка подбили, так?

-Никак нет, товарищ бригадный комиссар! Только два сожгли, третий уполз, сволочь. Дымился, но полз. Ему потом кто-то еще раз в задницу залепил! Вот тогда он и сгорел! - Это Дед вылез со своими комментариями. А как же! Он ведь стрелял, снайпер таежный...

-Два - это тоже хорошо! Это на медаль тянет. Так, где научился, говоришь?

-Танком управлять умеем только мы с Херувимом... - увидев совершенно обалдевшее лицо Попеля, я внес поправку, - вот, с сержантом, значит, умеем. Учили нас на спецкурсах обращению с немецкой техникой и оружием. Первый Т-3 наши еще в Польше у немцев отжали. Ну, захватили трофей - и под ноготь! А потом еще официально в Германии пару-тройку купили. На них и учились.

-А почему "Херувим"? Как тебя зовут, сержант?

-Сержант Херувим! Уменьшительно-ласкательно Хер будет, товарищ бригадный комиссар! - преданно глядя в глаза Попеля, бодро доложился Андрюха.

-Эк! - только и смог ответить командир сводной группы и перевел недоумевающий взгляд на меня.

-Товарищ бригадный комиссар! Настоящие имена и воинские звания членов диверсионно-разведывательной группы огласке не подлежат! Только боевые псевдонимы. Да и я, если честно, не совсем Залётнов. Точнее - совсем не Залётнов! Но капитан. Пока.

-Я-я-сно, что ничего не ясно... А? - Попель перевел взгляд на контрразведчика. Тот только прикрыл набрякшие веки. - Ну да ладно! Вопросов к вам больше нет. То, что вы не немцы - уже очевидно. Но вот что с вами делать, а?

-Ничего с нами делать не надо, товарищ бригадный комиссар. Сегодня мы уйдем. На юг уйдем. Дела у нас там, вы уж извините... - про юг я сказал специально. Дела у нас были именно там - там нас ждала автоколонна, которую надо провести к группе. И на юге был сейчас и штаб корпуса. Ну, думай, комиссар! Думай! Соображай быстрее. - Прошу извинить - а с корпусом удалось связаться? Как там обстановка?

Попель помрачнел, у него заходили желваки.

-Немцы это были, капитан. Сволочи хитрые... "Благодарю вас за доблесть и геройство! Где вы находитесь? Какие у вас планы?" Я говорю - кто это? Отвечает: "Рябышев". Бред какой-то! Чтобы комкор такую херню нес! А как я спросил этого "Рябышева" - кто из командиров стоит рядом, и какая марка моего ружья, так сразу помехи... А ведь трех недель не прошло, как мы ружьями-то обменялись. Он мне свою двустволку "Три кольца" отдал. Вот так-то, капитан. Разведка-то у немцев работает... - он снова хмуро, с подозрением, посмотрел на меня. Я лишь пожал плечами.

-Так и у нас она работает, товарищ бригадный комиссар. И мы тому прямое подтверждение...

-Да-а, извини... Обжегшись на молоке - дуешь и на воду... Вот, что... Вы, значит, на юг? Мы подготовили боевое донесение, делегата связи. Возьмешь командира с собой? Проведи его через немцев, капитан. Нам связь с корпусом вот как нужна!- он рубанул себя по шее. - Три группы направили - все как в прорубь!

-Конечно возьмем, товарищ бригадный комиссар. Проведем в лучшем виде! И муха не сядет лапки потереть... Только вы нам парня крепкого подберите - разведчика ноги кормят! Бегать много приходится.

-Дадим лучшего спортсмена, капитан! Не сомневайся! А может - на танке, а? Трофейные машины есть, садись и кати!

-Нет уж, товарищ бригадный комиссар! Спасибо! Накатались. Два раза нас свои чуть не сожгли! Вы уж сами на танках катайтесь. А мы так - ножками-ножками. По кустикам. Так оно лучше будет.

Попель захохотал.

-Не удалось нам из вас нормальных танкистов сделать! Ну, ничего. Знать, судьба у вас другая.

-Так точно! Мне еще небо осваивать придется, товарищ бригадный комиссар!

Теперь они хохотали оба - Попель и Оксен. Зря смеетесь, ребята! Я ведь вам и не соврал ни капельки.

***

Все-таки техникы нам навязали. Два мотоцикла с колясками и пулеметами. Я подумал-подумал, и решил согласиться. А что? Мотоциклы делу не помеха. И скорость, и проходимость, и огонь мощный. А прижмут - можно и бросить. Так что, берем!

Делегатом связи назначили уже знакомого нам старшего лейтенанта Савиных. Из особого отдела дивизии. Оксен так и обставлял нас своими людьми. Черт с ним... не пропадем.

-Ну, старлей, давай теперь знакомиться по-настоящему. Тебя как зовут?

-Миша...

-Вот здорово! Есть у меня друг - Мишка. И тоже, представь себе - чекист! Значит - будем друзьями. Теперь так, слушай внимательно. Мы пойдем быстро, на пределе. Быстрота - залог здоровья, понял? Твое дело - донести пакет до генерал-лейтенанта Рябышева, ясно? Больше ни во что не вмешивайся, береги себя и свое здоровье, уяснил? Ни - во - что! Даже если меня на твоих глазах убивать будут. Отложилось? Вот и хорошо. Херувима я закрепляю за тобой. Будет приглядывать и помогать. Его команды выполнять беспрекословно! И не надо кривить морду лица, старший лейтенант! У него, если хочешь знать, звание куда как побольше твоего будет! Во-во. Заруби это себе на носу. Нам ты нужен живой. Ты тут для всех свой, а мы чужаки, улавливаешь? Все, трёп заканчиваем. Для умного - достаточно.

-Внимание всем! Можно оправиться и покурить. Проверить оружие. Через двадцать минут выдвигаемся. Каптенармус, харчи получил? Хорошо. Диски свои набить не забыл? Не дави меня взглядом! Помнишь - хорошо. Готовьтесь, я сейчас...

Я побежал снова искать бригадного комиссара Попеля. Нашел в окружении группы командиров, изучающих разложенную карту и что-то горячо обсуждающих. Выждав время, я перехватил взгляд комиссара и поднес руку к виску.

-Товарищ бригадный комиссар...

-Ну, чего тебе еще?

-На два слова... - мы отошли.

- Товарищ бригадный комиссар, а если мы по пути встретим наши... точнее - ваши части на марше, а? Ситуация сложная, информации никакой. Повернут не туда, или вообще назад пойдут. Может, подготовить для них приказ какой. Мол, "Командиру ... прочерк. Выдвигаться туда-то и туда-то, занять позиции там-то, выслать делегатов связи к населенному пункту такому-то"? Вашу подпись ведь командиры частей корпуса знают? И печать у вас в штабе есть наверняка.

Попель на секунду-другую задумался.

-Нет! И подпись знают, и печать есть, но - нет! - Резкий мужик. - А если вы немцам в руки попадетесь, а, капитан? Они за такой приказ, по которому можно наши части под пушки немецких танков выводить поодиночке, много чего дадут! Ты об этом подумал?

-Ну, зубов бояться... А если эти части к вам не дойдут, лучше будет? Можно написать что-то более нейтральное, мол, по достижению н.п. Грановка выйти на связь с командованием по частоте такой-то и ждать распоряжений. А в Вербе поставить усиленный пост с рацией и всем знакомым штабным командиром? Для меня главное, чтобы они до вашей группы дошли, товарищ бригадный комиссар! Чтоб у вас кулак поувесистей стал.

-Так, наверное, можно... Можно подумать... Ты вот что. Ты иди к себе, готовься. А мне пришли старшего лейтенанта. А пока вы тут бегаете, мы что-нибудь решим...

О, как! Бережется комиссар, осторожничает... Ну, да прав он, на все сто прав! Так и надо.

Вернувшись к своей группе, я передал Савиных приказ срочно дуть к командиру сводной группы, а сам продолжил заниматься сборами. Вскоре Савиных вернулся, да не один. Вид его был несколько задумчивый.

-Вот, товарищ капитан. Старший сержант Степанычев. С нами пойдет, в моем распоряжении.

-Телохранитель, что ли?

-Что-то вроде... Мне бригадный комиссар дал несколько приказов на случай, если мы наши части на марше встретим... Велел беречь пуще глаза... Что делать - не возьму в толк.

-Да брось, старший лейтенант! Не заморачивайся! Возьми вон у Каптенармуса гранату, да оберни ее своими бумажками. Туго будет, бросишь гранату - и все приказы в клочья!

-А если меня ранят?

-А если ранят - сам подорвешься! - жестко сказал я.

Старлей посмотрел на меня несколько испугано. Я, улыбаясь, покивал головой.

-У Каптенармуса и спроси, как это делать. Он знает...

***

Через десять минут мы двинулись. Впереди, естественно, я на лихом коне. Каптенармус в люльке с пулеметом, Дед с моим автоматом у меня за спиной. За нами, на удалении метров в семьдесят, шел второй мотоцикл. Андрей за рулем, старший лейтенант Савиных прятался от опасностей за его широкой спиной, а приданный казачок сидел за пулеметом и обеспечивал старлею полную безопасность на дистанции в тысячу метров.

Изучив карту, мы решили идти так: со станции Птыча до н.п. Грановка, где у сводной группы стоял усиленный заслон, было чуть больше десяти километров безопасной дороги. Немцы могли выйти к нам на пересечку только за Грановкой, там в нашу дорогу врезалась еще одна, идущая с запада, по которой, собственно, и валили немцы. А потом нам предстояло пройти еще километров двадцать или немногим больше до н.п. Радивилов, откуда немецкие колонны могли пойти как на нас, так и минуя нас - просто на восток, по другой дороге, а уж потом были нужные нам Броды, еще километрах в восьми. Вот такой вот мотопробег нарисовался. Из 40-45 километров только десять относительно безопасных. Но что делать, всем тяжело на войне...

Я махнул рукой: "Погнали"!

Мотоцикл, грохоча битым глушителем, уверенно тащил нас навстречу приключениям. Грановку проскочили сравнительно быстро. Помахали нашим рукой, и вышли на оперативный простор. Дед наклонился к моему уху.

-Ну что? Как договорились? Отсекаем?

-Ага! Каптенармус, не спи!

Мы решили себя немного обезопасить. Да и не только себя. А вдруг - в течение часа-полутора здесь пройдет еще какая-нибудь наша колонна? А навстречу - немцы. Хорошо, если на грузовиках, а если, не дай бог, на танках? Поэтому Каптенармус и предложил поставить на дороге, идущей с запада, еще один фугасик. Так, на всякий случай. Да и в Дубно он нарыл несколько немецких противотанковых мин. Вот сейчас мы и дадим небольшой крюк. Протарахтев буквально километра два, мы остановились и споро откатили мотоциклы в кусты. Дед с Андреем разбежались по флангам, я остался на общем руководстве, старлей с сержантом-танкистом были моим стратегическим резервом, а Каптенармус пал на живот и стал пресмыкаться, минируя дорогу. Перепачкался он - жуть! Но дело сделал, и сделал довольно быстро. Нехорошо улыбаясь (а я знал его привычку ставить неизвлекаемые устройства!), он небрежно прикопал последнюю мину и стал отряхиваться.

-Ну, как?

-Свисти нашим, поехали... Если заметят эту, то инициируют всю цепочку. Если не заметят... то тоже инициируют! Как всегда, в общем! Погнали!

Погнали, так погнали... Километров двенадцать прошли спокойно. А потом...

-Тур! Колонна впереди!

А то я не вижу... Хвост пыли тащат такой, что не ошибешься. Ну, пора искать кустики и маскироваться. А я пока прыгну вперед, посмотрю, кто там.

Так и сделали. Но суетились зря. Это шла небольшая, машин на десять, колонна с техсоставом танкового полка 34-й дивизии. Ремлетучки там разные, немного солярки, запчасти и харчи. Зря тормозили.

Мы выкатили своих железных коней и попылили дальше. Эти ремонтники даже боевого охранения не выставили, так и пёрли, как на буфет, да еще и в мирное время. В общем, когда мы их тормознули, старший лейтенант Савиных дал им всем прос... прочувствовать всю глубину их неправоты. Кричал так, что побагровел, бедный. Приказ он на этих раздолбаев тратить не стал. Они уже почти добрались до наших. Так, на словах все объяснили. Поехали дальше.

Солнце поднялось почти в зенит, становилось все жарче и жарче. Еще колонна. Тоже небольшая. Исполняем ритуал встречи. Теперь я не стал прыгать вперед, а просто остановил мотоцикл и уставился в бинокль. Опа! А ведь это немцы! Бить или не бить, вот в чем вопрос... На раздумье всего несколько секунд.

-А ну-ка, бойцы! Доставай каски!

Каптенармус склонился вперед и зашарил в люльке рукой. Достал трофейные немецкие каски, и мы быстренько водрузили их себе на голову. Проскочим, как-нибудь... Не устраивать же нам тут побоище. Не нужно это совершенно. Нашу колону они не догонят, да и не опасно это. А так - сами дойдут до Грановки, а там наши их и затрофеят.

В немецких касках, с очками-консервами, мы смотрелись классно. Прибавив скорость, мы быстро разминулись с колонной немцев, даже помахали им ручками. Я еще и прокричал что-то по-немецки. Типа "Хайль живе"!

Дальше. Дальше до Радивилов мы никого не встретили. Остались пустяки - какая-то пара-другая километров и все - немцев больше быть на дороге не должно. Ага! Только не с нами, с нами такие штуки не проходят. Еще кто-то пылит. Мотоциклисты, похоже...

Как в зеркале! Два мотоцикла с колясками шли навстречу нам. Где там мой бинокль? Ясненько, каски немецкие... и на шее у них что-то блестит... Неужели горжетки фельджандармерии? Вот так встреча! Этих мы пропускать не будем. Этих сами немцы ненавидят...

-Каптенармус, исполняй гадов. На ходу возьмешь?

Тот только хмыкнул. Немцы, заметив нас, остановились, развернув первый мотоцикл поперек дороги. Один из них, самый крутой, вышел вперед и требовательно поднял правую руку в краге. Метров сорок... Я еще успел заметить, как на его лице выражение превосходства, свойственное всем полицаям и гайцам, начало сменяться легким удивлением, а потом загрохотал пулемет Каптенармуса. Верите ли, мне казалось, что я вижу пулеметные трассы как какие-то дымные палки, протянувшиеся к немецким мотоциклистам. Первым отлетел назад вышедший на середину дороги жандарм. Потом зазвенели, покрывшись искрами попаданий, мотоциклы, закричали люди. Один мотоцикл вспыхнул почти невидимым в ярком солнечном свете пламенем. Но кричать было уже некому...

-Дед! Документы! Быстро! И горжетки возьми...

Дед пулей слетел с седла и кинулся вперед. Я проехал горевший мотоцикл... второй, живых нет. Смотреть на порванных пулеметным огнем в упор немцев особого желания не было. Каптенармус спокойно сменил диск пулемета. Убрать их с дороги, что ли? А зачем? Если пойдут наши - они им не помешают. А если немцы, то пусть сами и решают что с ними делать. Рысью подбежал и взгромоздился за мной Дед. Он снял и передал Каптёру свою каску. Мы тоже обнажили головы.

Вперед!

***

Вот и Броды впереди. Надо искать наших. Я мигнул Деду, мы снизили скорость, присмотрели подходящее местечко и протарахтели под укрытие маленького лесочка. Пока Дед отвлекал внимание танкистов, я демонстративно снял ремень с оружием, бросил его на люльку и направился в кусты. Типа - по срочному и неотложному делу.

Выглядев вдалеке подходящие кустики, я сквозанул туда. Еще раз. Еще... Ага! Вот и военные кучкуются. Машины, много машин, несколько маленьких танков, пушки стоят. Я посмотрел в бинокль. Наши! Наконец-то! Нужно спешить.

Быстренько вернулся, и мы дружно ломанулись вперед. Наши военные толпились на железнодорожном переезде, как на своеобразной границе. Сзади - свои, впереди - черт его знает что.

Перед радиатором стоящего у шлагбаума грузовика разорялся краснолицый командир. Он убедительно, с матом, сорванным голосом вправлял мозги группе командиров, среди которых были мужики в синих танковых комбинезонах. Точно - эти уж наши будут! Я прибавил газку, мотоцикл рявкнул, плюнул сизым дымом, и мы резво подскочили к митингующим. Все повернулись к нам.

-Мишка! Здорово! Ты откуда? - разом загомонили танкисты.

И Мишка не подвел. Ловко соскочив с мотоцикла, старший лейтенант Савиных разогнал складки комбинезона под ремнем, небрежно, но многозначительно, поправил кобуру, и решительно пошел вперед.

-Здравия желаю, товарищи! Кто здесь старший? - требовательным голосом начал он. - Старший лейтенант Савиных, особый отдел 34-й танковой дивизии! Что тут у вас происходит?

Военные загалдели как грачи. Было слышно только: "Да вот он...", "Не дает проехать!", красномордый сипел: "Спокойно, товарищи, спокойно"!

Михаил терпеливо внимал. Мы каменной стеной стояли за ним. Командиры нет-нет, да и бросали на нас внимательные, изучающие взгляды. Наконец, Михаил определился и поднял руку.

-Спокойно, товарищи! Сейчас разберемся. Товарищ майор, вы кто будете? Что-то я вас не припоминаю.

Сиплый товарищ майор с красным лицом оказался начальником службы связи из 7-й моторизованной дивизии. Оказалось, он своей властью остановил ту самую колонну, которую нам следовало протолкнуть к сводной группе бригадного комиссара Попеля, из-за того, что по его данным, Дубно все еще было в руках немцев. Амбец!

Теперь бурой краской налилось лицо особиста.

-Вы на кого работаете, товарищ майор? На немцев? Продался, сука? Мы только что из Дубно, товарищи! - Громко крикнул Михаил. - Тридцать километров прошли, и встретили только одну небольшую колонну немецких грузовиков и пару мотоциклистов. Поедите - увидите еще. Где мы их положили, там они и лежат...

-Там, в Дубно и на других позициях патронов у бойцов не хватает! - в его голосе прорезался всхлип. - А ты-ы... сволочь! Соляра нет, снарядов по шесть штук на ствол!

Он вскинул голову и лапнул кобуру.

-Я тебя щас сам... Как немецкого пособника... Встать здесь, сука!

-Миша, Миша... Старший лейтенант! А-а-тставить! - Савиных, не слушая, пытался вырвать перехваченную мной руку. Каптенармус смотрел-смотрел на все это безобразие, а потом взял, да и высадил в небо очередь патронов на восемь. Гильзы зазвенели на булыжнике, в воздухе потянулась пороховая гарь, все замерли. Только от машин к нам кинулась группа бойцов.

-Старший лейтенант! Командуйте!

Мишка пришел в себя. Он резко сбросил мою руку, застегнул кобуру и вытянулся по стойке "Смирно".

-Бойцы! Стоять! Все нормально. Товарищи командиры! У меня приказ бригадного комиссара Попеля, - Мишка вытянул гранату, вызвав веселое изумление у столпившихся вокруг командиров, и начал разматывать бинт. - Подходи по одному!

Особист вытащил авторучку, которую я видел у Попеля, и начал прямо на крыле грузовика заполнять пустые строки в шапках приказов. Командиры, довольно улыбаясь, расхватывали бумажки, кричали команды своим подчиненным и разбегались по машинам.

Вскоре загудели и затрещали запускаемые моторы, потянулся с синий дым выхлопов. Все были при деле. Только оплеванный майор стоял с теперь уже белым лицом. Я подошел к нему...

-Спокойно, товарищ майор, спокойно... Старший лейтенант погорячился. - Савиных ожег меня взглядом, но ничего не сказал. - Вы просто не разобрались в ситуации. Сводная группа бригадного комиссара Попеля захватила и удерживает юго-западную окраину Дубно. Разгромлено несколько боевых частей противника, взяты богатые трофеи... Однако то, что стоит за вашей спиной, - майор инстинктивно обернулся на тарахтящую моторами колонну, - жизненно необходимо нашим бойцам! Жизненно! Так что, скомандуйте уж сами...

Майор понял меня с полуслова. Он махнул рукой, боец поднял шлагбаум и взял под козырек. Колонна зарычала моторами и пошла вперед. В Дубно.

***

А потом, по подсказке амнистированного майора, мы нашли штаб корпуса. К генералу Рябышеву я не пошел. Сказать ему мне было нечего. Только ту загадочную фразу - насчет маневров 34-го года и спасения людей, которую я услышал от Шапошникова. Но, думаю, командир корпуса лучше меня разбирается в сложившейся обстановке. А группу Попеля уже не вернуть... В той истории, которую я знал, он через месяц вывел к своим около двух тысяч человек. Вся техника - около ста семидесяти танков, пушки, машины - погибли в боях, были повреждены и потеряны. Погибло более тысячи бойцов и командиров, около двух тысяч пропало без вести. Вот так-то...

Мы тепло попрощались с Мишей Савиных и его молчаливым спутником и расстались на развилке лесной дороги. Нам уже пора домой. Больше недели скитаемся, пора и передохнуть немного.

Однако война еще не хотела нас отпускать. Мы планировали отъехать на фланг частей корпуса, чтобы вызвать хронокапсулу в более-менее безопасное место. Тихо чихая, мотоцикл вез нас по лесной дороге на юг. Андрей взгромоздился на запасное колесо, закрепленное на коляске и, мучительно морщась, стоически терпел плавные кренделя вверх-вниз и вправо-влево, которые выписывал наш железный конёк-горбунок. Тем не менее, именно он первым услышал стрельбу танковых пушек.

Я затормозил, и мы все вместе бросились к просвету в деревьях. Вот это картина! Перед нами шел танковый бой. Примерно сорок немецких танков, как стая шакалов, набросились на шесть наших "КВ" и четыре "Т-34". Я помнил об этом бое. Немцы вышли на оголенный нашими отошедшими пехотными частями фланг корпуса и попытались ударить по его тылам. А вышли они прямо на штаб корпуса и штаб 12-й танковой дивизии. Вот эти десять танков и были последним личным резервом командира 12-й танковой генерала Мишанина и командира корпуса генерал-лейтенанта Рябышева.

Вот теперь я и увидел, не из смотровой щели танка, а с возвышенности, как из правительственной ложи, что могут сделать с врагом десять, всего десять! - превосходных советских танков, ведомых подготовленными экипажами.

Снаряды немецких пушек били по броне КВ и отскакивали трассирующими болванками. Немецкие танки всячески пытались выйти в бок нашим, стреляли с пистолетных дистанций! Но - безуспешно. А вот наши - нет! Враги сошлись грудью на грудь. Снаряды наших пушек ломали немецкую броню с любого ракурса. Каждый выстрел - новый горящий немецкий танк!

-Вот это да-а... - восхищенно выдохнул Андрей.

Пока он проговаривал свою фразу, загорелось еще два немецких танка. Бой откатывался влево от нас, накал его спадал. К чести немцев нужно сказать, что никто из них не вышел из боя. Или не смог выйти... Так они все, в конце концов, и задымили в изжеванной и взрытой танковыми гусеницами траве. Все сорок. Я специально посчитал. Дед кашлянул и отвернулся, пряча лицо. Я мельком увидел, как он незаметно смахнул с глаз слезы... Внуки Деда не подвели...

***

Старший сержант Шевелитько вышел из душного КПП на улицу и смачно раскурил самокрутку. Выдохнув огромный клуб дыма, он машинально разбил его рукой и оторопел. На него, из темноты, молча и тихо вышли четыре человека, увешанные оружием и отощавшими сидорами. Маскхалаты были подранные и грязные. На лицах военных тенями лежала усталость. Недельная щетина тоже их не красила.

-С-стой... - шепотом начал кричать Шевелитько, цапнув кобуру. - А ну, стоять! Стоять, я говорю!

Акцент его куда-то пропал, голос внезапно окреп, и команда получилась угрожающей. Но страшные мужики только ухмыльнулись в ответ.

-Помначкар Шевелитько! Здоровеньки булы, старший сержант! Ты что, опять караулишь?

-Товарищу капитан! Це ж вы! Боже ж мий! Як же вас перекосоё... Хм-м... Звидкиля вы зараз, товарищу капитан, а?

-Откуда пришли - там нас уже нет... Открывай давай, старший сержант...

-Звиняйте, товарищу капитан, а дэ ж ваша пэрепуска?

-Какой пропуск, Шевелитько! С боевого задания мы! Открывай, давай!

-Та ни-и, товарищу капитан! Не можу я... Документ трэба...

-Вот, черт! И принесло тебя, Шевелитько, нам на закуску! Звони дежурному, вызывай его сюда... Устали - сил нет... Даже шлепнуть тебя, гада, лень. Звони-звони... Домой скорей охота... - и я неудержимо зевнул.

///Танковый бой, упомянутый в конце главы, реальное событие. Десять советских танков разгромили немецкую танковую группу и уничтожили сорок танков противника///.

Глава 9.

-Вот! - Я не очень сильно, памятуя о слабом профессорском сердце, хлопнул папкой с ботиночными тесемками по столу Аппельстрёма. А потом, посильнее, хлопнул ладонью по папке. - Готово!

Аппельстрём с сомнением посмотрел на мое подношение.

-Хм-м... А это что?

-Отчет о выходе, разумеется! - мои глаза лучились сдержанной гордостью. - Все как есть расписал! Две ночи работал, как литературный негр какой-то!

-А инфокуб? - Аппельстрём поднял на меня больной взгляд. Впрочем, как я стал замечать, его взгляд на меня становился больным по умолчанию. Все чаще и чаще.

Я вздохнул. Порылся в кармане и выложил металлический кубик со стороной сантиметра в полтора. В моем мире, в фантастической литературе его чаще называли голокубом, но - хрен редьки не слаще...

-Вы же знаете, профессор... Адмирал, эта старая задница, не любит работать с кубом. Он предпочитает бумажный носитель.

-Знать-то я, положим, много чего знаю... Но процедура есть процедура... Положено сдать инфокуб - будьте любезны. Чистили?

Я только тяжело вздохнул. Не знаю, как эти паразиты ведут запись событий на боевом выходе. У меня складывается такое впечатление, что за левым плечом оперативников, как ангел какой или, прости господи, - дьяволёнок, что ли? - висит записывающая буквально все дела электронная муха. Причем - невидимая, сволочь этакая. После выхода запись положено чистить. Это каторга! Ну, да... Нужно убрать все пропуски в информации, время, ушедшее на сон, прием пищи, пустые перегоны на грешной земле и болтовню у костра, смену портянок и прочие мелкие радости солдата на войне. Я имею в виду отправление маленьких и не очень маленьких естественных человеческих потребностей. А как же! Памятуя о висящей за плечом вредной гадине, я эти самые маленькие потребности старался исполнять изящно и непринужденно, с истинно армейским, фронтовым шиком. То есть пускал струю повыше, подальше и помощнее, мысленно представляя восхищение девушек-операторов и прочих аналитиков Службы коррекции моей боевой мощью. Вот все эти милые интимные подробности и прочий компромат на бойцов группы я и чистил в течение почти четырех часов. Правда, в моем распоряжении были толковые фильтры поиска и очистки отснятого материала... Убивало другое... Гадом буду - где-то в архивах Службы коррекции наши боевые "Союзкиножурналы" лежат целенькими, со всеми страшными и смешными подробностями. Чует мое сердце - лежат!

-Обижаете, профессор! Поток информации и моего больного сознания чист, как струя... - я поперхнулся и быстренько закруглился, - Все чисто! Можно работать.

-Ну, хорошо... Чем занимаетесь?

-Да так... Чем занимаются в армии? Боец должен быть постоянно загружен! Так что, одни копают яму под сортир, а другие сразу же ее закапывают и начинают новую... Потом, правда, они меняются! То есть - теперь те, что закапывали...

-Тур, прекратите, а? Вы же знаете... - профессор и правда выглядел не очень здоровым.

Я прекратил резвиться.

-Как ваше самочувствие, гражданин начальник? Вам не пора проверить состояние здоровья? Смотаться в родные пенаты, полежать в этом ящике... как его? Реаниматоре или регенераторе?

-Смотаться в пенаты всегда неплохо. Но я погожу... А вот вам с завтрашнего дня придется копать свои ямки вдвоем с вашим другом...

Я оторопел. Сознание подкравшихся неприятностей толщиной с беременного бегемота начало овладевать моим измученным составлением отчетности мозгом.

-Да-да... Руководство распорядилось откомандировать инструкторов Деда и Каптенармуса на Полигон. У них накопилось много работы. Боевые навыки свои они освежили, наработали новые приемы и методы, пора и честь знать.

-А как же... Мы же планировали...

-Вы планировали, Тур, а адмирал перепланировал. Надо ли говорить, чей план будет лучше?

Я только скрипнул зубами. Вот сволочь старая... Гадит по мелочи... Хотя, и я это понимал как никто другой, Деда и Каптенармуса мне навечно не отдадут. Хорошо, что на выход прикомандировали... Эх-х, Дед, Дед! А у него только роман начал завязываться с этой дивчиной из столовки! Грустно, братцы... Надо устроить гранд-банкет на прощанье...

-Тур, вы меня слышите?

-Колы як... - Что это со мной? Почему украинская мова прорезалась, а? Помначкар Шевелитько из дум не идет? А почему? Ладно, разберемся по-тихому...

-Так вот, если вы меня слышали, то вопросов, очевидно нет?

-Простите, профессор, задумался. Решал, что же подарить ребятам на расставанье. Может, по балалайке, а? Или черной икры?

-Икры черной они и на Полигоне синтезируют... Не отличишь от астраханской. Сами знаете. А что дарить - тут я вам не советчик...

-Кстати о подарках, профессор. Я не знаю, как тут у вас принято и положено... Все же руководителем группы первый раз сходил. Но в своем рапорте я внес предложения о награждении инструкторов боевыми наградами. Сходили мы хорошо, бодро так полазили, результативно. Награду они заслужили на все сто!

-Я вас поддержу, Тур. Это, действительно, вы хорошо придумали. А вот чем награждать... В конце концов - есть начальство, оно и решит! Теперь о вас...

О, боже мой! Чую, еще не все неприятности на меня рухнули. Точно...

-Принято решение лично по вам. На некоторое, я подчеркиваю - некоторое! - время вам рекомендовано отдохнуть, расслабиться...

-Да я, вроде, и не напрягался особо-то...

Профессор раздраженно хлопнул ладонью по отчету.

-Ма-а-лчать! Смир-р-но! Мальчишка, щенок! Как ведешь себя перед штаб-офицером лейб-гвардии Его Императорского Величества!

Я вытянулся во фрунт. На голове профессора вдруг замерцала чищеной медью каска с сидящим на маковке и распростершим свои крылья двуглавым орлом Лейб-гвардии Конного полка... Как я в своем счастливом детстве, да в этом самом же музее рыдал и колотил ножонками по полу! Все просил отца купить эту каску! Уж больно она мне понравилась. Захотелось стать конногвардейцем, знаете ли. Почувствовал звериным детским инстинктом близость к этому полку. Тому самому полку, между прочим, чью пешую атаку во весь рост на немецкие батареи, прикрываемые пулеметами, видел в 14-м году Дед. И если бы не безумная по своей отчаянной храбрости конная атака Лейб-эскадрона под командованием ротмистра Врангеля... Да-да, того самого будущего "Черного Барона"... В этой атаке погибли почти все офицеры эскадрона, полк понес тяжелейшие потери, но пушки противника были захвачены, а казенники заклёпаны. На хрена только все это было нужно, кто бы мне сказал...

-Виноват, господин...

-Ротмистр, капитан, ротмистр... Ну, готовы слушать дальше?

-Так точно!

-Так вот... Временно новых заданий вам не будет. А...

-А сам я могу? В инициативном, так сказать, порядке? Есть необходимость еще разок сбегать в район Бобруйска...

-Нет, это положительно невозможно! - горький вздох ротмистра Аппельстрёма по своей тяжести вполне мог сломать спину его старого боевого коня. Надеюсь, он у ротмистра был... - Я отказываюсь с вами разговаривать, товарищ Кошаков! Именно - Кошаков! Ведете себя как кот, который гуляет, понимаете ли, сам по себе! Вам понятие дисциплины знакомо?

-Точно так, вашбродь! Приказ исполню свято! Сказано расслабиться и отдыхать - буду отдыхать! Прошу разрешить выезд на охоту и рыбалку на реку Березина! Самый сезон на боровую дичь пошел! Не откажи, ваше благородие, а?

Моим взглядом можно было растопить айсберг, убивший "Титаник". Профессор вздохнул, улыбнулся и согласно кивнул.

Вот и славно! Трам-пам-пам!!

***

Я не знал, работает ли сейчас ипподром, да и далековато мы были от Москвы, чтобы туда мотаться за харчами. Поэтому особых разносолов на столе не было. Андрей сбегал к девчонкам в столовку, и Оксана, капая слезьми прямо в тарелки, быстренько собрала нам немудрящую закусь. От девичьих слез капуста, сало и моченые яблочки приобрели особый, горьковатый вкус...

-Ну, будем! - битые солдатские кружки сдвинулись, лязгнули, водка в страхе плеснула почти до краев посуды. Послышались гулкие глотки, потом над столом пронесся мощный выдох и хруст капусты.

-Вот я и говорю... - хрумкая капусткой, продолжил Дед. - Спасибо тебе, внучок, что вытащил старика на фронт... Да-а, посмотрел я на эту войну... Тяжело ребятам приходится. Но ничего, мы - русские, мы сдюжим! Как там классик сказал: "...Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат", так, что ли?

-Так, как-то... Не помню... Но правильно сказал. Все лишнее осыплется, и выйдет отточенный и закаленный в боях булат... Только в крови этот булат будут закаливать...

-А иначе и нельзя! - сурово сказал Дед. - Воин и рождается в крови, и живет, ее проливая... Свою и чужую. На то он и воин! Давай, наливай... Выпьем за тех, кто там сейчас умирает...

Мы молча встали, глянули в глаза друг другу, на секунду склонили головы, прощаясь с уже погибшими и умирающими сейчас бойцами, и выпили. Говорить не хотелось. Хотелось... да много чего хотелось. Но время еще не пришло.

-Я на вас там представление подал. На награды...

-Ты нас уже наградил, Тур. Выходом на задание и наградил. Остальное - пыль и труха. Да и боевой ценз у нас поднялся, это да... А награды? Орден Боевого Красного Знамени в Службе нам не дадут, а все остальное - плюнуть и растереть.

-Боевик, ребята, и я вам дать не могу.

-А и не надо, Тур. Не до орденов сейчас, точно говорю. Ты лучше нас еще разок выдерни. Вот она самая и награда нам будет, а?

-Обещать не буду, Дед. Пустопорожней трепотни не люблю... Но постараюсь сделать все возможное. Когда убываете?

-Да вот посидим щас, закусим, значит, выпьем еще по одной, да и пора двигаться. Каптенармус, что молчишь?

Каптенармус, сидевший привалившись к бревенчатой стене с закрытыми глазами, чему-то улыбался.

-А что сказать? Я, ребята, все еще в себя не приду... Ведь я эту войну только в кино видел, а тут... Счастье это, скажу я вам, счастье нам выпало за свою страну воевать, вот оно как. Это не духов по ущельям гонять. Это свое, наше, кровное... Пусть всего лишь капельку, пусть миг единый, и толку от меня там было немного, но это мое... наше. Вот к чему, оказывается, я долгими годами готовился, вот к чему шел... Э-э-хх, моих ребят бы туда! Рвали бы гадов в куски!

Он снова закрыл глаза и замолчал. Только уже не улыбался. Его лицо закаменело, стало страшным... Молчали и мы. Каждый переживал свое.

-Ну, все! Встали. Каптенармус, бери мешки, пора.

-Погоди, Дед! Давай стремянную, ты ж казак! - Дед весомо кивнул и твердой рукой принял кружку.

-Стремянная погодит... Давай, Тур, за тебя! Андрей! Твое здоровье! Удачи вам, ребята, и везенья! Вижу - задумал ты что-то, Тур, а?!

-Задумал, - не стал отказываться я.

-Вот пусть воинская удача и счастье воинское возьмут вас на свое крыло! Будем!

***

Вчера в ночь ушли Дед и Каптенармус. Смогу ли я вытащить их на войну еще раз? Не знаю... Дарить им на прощанье было нечего. Деду сунул маленький офицерский "Маузер", Каптенармус сказал, что ему подарок уже выдан. И с любовью погладил свой ДТ. Еще дал им в качестве сувениров эти самые жандармские горжетки. Можно на стену повесить - хорошо смотрятся. Они ведь еще и люминесцентные, вроде.

Встали мы с Андреем без похмелья. Сбегали на зарядку, умылись и пошли завтракать. Оксана хмуро гремела тарелками. На нас она не смотрела.

После завтрака откомандировал Андрея наводить в избе порядок после вчерашнего застолья, а сам отправился в штаб. Нужно было повидать одного человека. Переговорить и закинуть, так сказать, удочку. А точнее - блесну.

-Здравия желаю, товарищ майор! Разрешите?

-А, Кошаков! Заходи-заходи... Сам хотел с тобой поговорить, а ты тут как тут! Присаживайся. Чай будешь?

-Не-а, только что позавтракал.

-Поздно встаешь, капитан... Ну, чего тебя ко мне принесло? Ты же ко мне глаз не кажешь?

Ага! Надо больно мне к тебе глаз-то казать! Майор был непростой. Он тянул в полку тяжелую службу особиста. Без шуток! Служба военного контрразведчика в режимной части - это не сахар.

-Да есть пара вопросиков...

-Погоди, капитан. Сейчас я чайка попрошу сгоношить. Да с баранками! Будешь? Последний раз спрашиваю? Ну, нет - так нет! - Майор прошел к двери кабинета. - Сидоренко! Чайку мне плесни кружечку!

Кто-то протопал по коридору, и майор что-то прошептал невидимому Сидоренко.

-Ну, давай, рассказывай! - вернувшись за стол, майор увлеченно загремел ложкой.

Однако слушать мой рассказ он и не собирался, потому что сразу спросил про другое.

-Да, кстати, а где ты со своими командировочными мотался больше недели? Можно спросить?

-Спросить-то можно, товарищ майор! - я жестко посмотрел ему прямо в глаза. Ишь, рысак! Все ему надо знать! Нам таких любопытных не надо, у нас работа тихая, неприметная... Обломись, контрик.

-Я с приданными командирами был в командировке на Юго-Западном фронте. Выполнял специальное задание Родины! - твердо обрезал я начинающий разгораться интерес в глазах майора. - И Особого сектора ЦК ВКП(б), товарищ майор! А вот детали, если вам интересно, там и узнаете.

Майор сдулся. Он все еще благожелательно улыбался и стучал ложкой. Но глаза вильнули. Ссориться с Особым сектором ЦК военные были не приучены. Они вообще старались держаться от секретов партии в стороне. Да и опыт кой-какой уже был. Уж больно сильно иной раз им перепадало по шаловливым ручкам и по длинным языкам тоже.

-Ну и как там, на Юго-Западном?

-Там хреново. И будет еще хуже. Немцы ломят. Они сильны, очень сильны. Наши войска делают все, что могут. Несут большие потери. Но переломить события, сбить напор немцев, пока не удается. И это не вражеская пропаганда, майор. Вы спросили - я честно ответил. Очень честно! Понятно?

-Да-а... Не обрадовал ты меня, капитан.

-Радоваться после будем. Когда немца назад погоним. А пока это не очень-то получается. Это война с очень сильным противником, товарищ майор. Гитлер подмял всю Европу. Германия опирается на своих союзников и сателлитов, покоренные народы. Их больше 400 миллионов человек, плюс вся европейская экономика и мощная промышленность. У немцев на фронте сейчас свыше пяти миллионов солдат. Почти вдвое больше против наших. А на участках прорыва границы и войск ее прикрытия вы представляете, какую они силищу накачали? Вот и я так же матерился, когда прикинул и на фронте кое-что узнал... Я тут в Разведупре просмотрел по случаю подборку материалов из западной прессы и агентурных источников. Так вот, как только немцы начали войну против нас, практически все западные аналитики, политики и военные стали соревноваться - кто укажет наискорейший срок разгрома СССР. Американцы дали срок в три месяца. Начальник английского Имперского генерального штаба дал нам всего шесть недель. Криппс, английский посол в Москве, - месяц. Ну, а хваленая английская разведка - не более десяти дней. Вот так-то. До победных фанфар и салютов еще далеко.

-Каких салютов, капитан?

-А я знаю? Если будут наши победы на фронтах, значит и салюты будут. Обязательно и непременно! Но я не о том с вами поговорить пришел, товарищ майор.

Особист глотнул чая и приглашающе улыбнулся.

-Ну-ну, давай, выкладывай - с чем пришел?

-Мы когда вернулись с задания, я второй раз на одного вашего старшего сержанта напоролся. Шевелитько такой есть. Вот мне и интересно стало, а что это он "через день на ремень" службу тащит, а? Потомственным помначкаром стал, никак? Что он вообще за человек? А то, если он полку не очень-то и нужен, я у вашего начальства себе его отпрошу, старшиной группы. За порядком там следить, смена белья, харчи, уборка территории, то - сё, пятое - десятое? Что скажете?

Майор с хлюпаньем потянул чай. Взгляд его стал несколько рассеянным.

-Шевелитько, Шевелитько... Как же, припоминаю. Вы когда тут появились? Ага! А он сразу после вас, дня через два. А прислали его... не помню. Надо посмотреть. Тут видишь какое дело, капитан. Он не специалист, не связист. Приткнуть его вроде бы и некуда. Вот и ставят через день в караулы и на дежурство. Хлопец он дисциплинированный, исполнительный. Службу тащит хорошо, у него не забалуешь. Беспартийный, образование... Не скажу тебе про его образование, не помню тож... Не обязан я про всех бойцов все помнить. По нашей линии, вроде, особых крючков нет. Такой, знаешь ли, условно прозрачный человечек. - Майор пошевелил пальцами и опять громко хлюпнул чаем.

-Ну, а в твоей затее что-то есть... Если действительно он тебе нужен, то иди к комполка и проси. Думаю, он особо возражать и не будет.

-Я пока погожу немного... Присмотреться к нему надо, ноготком парубка поскоблить. Что там у него внутри, под гимнастеркой? В общем - торопиться не будем. А вы, товарищ майор, тоже понаблюдайте за хлопцем, ладно? Не в службу, а в дружбу. Все-таки у меня группа особая... ну, да вы понимаете! Официально просить я вас не буду, приказывать тем более не имею права, а вот так... В дружеской форме, да за чайком, а? Товарищ майор? Сделаете доброе дело для группы военных цензоров?

Майор решительно грохнул кружку на стол.

-Мы? Да для группы военных цензоров? Да мы для вас все сделаем! В рамках, понятное дело, нормативных документов, должностных инструкций и вашего допуска! - Майор широко и радостно улыбнулся. Я понимающе кивнул. - Справки не будет, не положено, сам понимать должен. Но через пару-тройку деньков заходи! Опять чайку попьем, поговорим, а?

-Есть такое дело, товарищ майор! Заметано! А это вам - подарок с фронта. "Парабеллум" называется. Взят, между прочим, в бою! О, как! Это вам от старшего лейтенанта Могилевского презент, убедительно просил передать. А вот патронов, извините, всего две обоймы. Да один патрон немец стрельнул. По Могилевскому и стрельнул, собака. В последний раз...

Майор уважительно принял подарок, взвесил пистолет на руке, прицелился в сейф.

-Ну, спасибо, капитан! Удружил! Честное слово - удружил. Твоему старшему лейтенанту - моя большая благодарность! Где, кстати, он? Я ему сам все скажу.

-После скажете... Он, знаете ли, опять в командировку уехал. На Полигон.

То, что в слове Полигон первая буква заглавная, майор, конечно, не знал.

***

Глава 10.

А ведь верно сказано! В самую точку: "Если хочешь рассмешить богов - поведай им о своих намереньях". Вот так и получилось у нас с Андреем... Я имею в виду нашу затею с как бы "выездом на охоту". Ну, да... Туда, туда... Под Бобруйск.

Формально мы получили приказ сидеть и не рыпаться. С другой стороны, в отсутствие прямого приказа на проведение коррекции по заданию Службы, мы, вроде бы, были совершенно свободны. До самой пятницы, как говорил небезызвестный Пятачок. И мой непосредственный начальник - профессор Аппельстрём - вроде бы не возражал против нашей поездки на Западный фронт. Отдохнуть немного, развеяться... По крайней мере, прямого запрета на использование хронокапсулы не было. А если и будет - ничего! Выпишу направление, благо и печати есть, и пишмашинку я в штабе выпросил, и - фьюи-и-ть! Поехали два военных цензора, непонятно где служащих, в Белоруссию. Благо тут не так уж и далеко. Вот и сидели мы с Андреем за простым дощатым столом в своей избушке перед расстеленными картами, как Кутузов со товарищи на совете в Филях, и мараковали - что и как нам нужно делать.

Мараковали долго, споря и ругаясь по каждому поводу. Как сделать смутно вырисовывающуюся перед нами задачу - не остановить, а хотя бы задержать на день-два немецкие танки на рубеже реки Березина, - более конкретной и выполнимой. Как вы знаете, два врача - это три диагноза. А два полководца-корректора, это тьма тьмущая векторов развития событий... Это и пугало. Договориться мы не могли и уже с некоторой неприязнью начали посматривать друг на друга. Хорошо, что мы оба не курили! А то бы никакой поездки на охоту вообще не получилось - загнулись бы мы оба от отравления никотином! И так температура в нашем штабе повысилась и была близкой к критической. А тут еще и табак - у-у-у! Табак дело...

Яблоком раздора был способ борьбы с предстоящим и неотвратимым прорывом танков Гудериана. Примерно 27-28 июня 41 года немецкие части должны были выйти юго-западнее Бобруйска к единственному естественному рубежу, который мог задержать их продвижение. Я говорю о реке Березина.

Берега этой реки болотистые, топкие и покрыты лесами. Танкам, да и не только танкам, а и всей технике, там не разгуляться. Преодолеть Березину сложно, очень сложно. Есть три моста, и, естественно, именно местность около них и будет ареной жестоких боев. От того, захватят их немцы или нет, зависело не только продвижение танков, идущих на острие немецкого клина, но и их снабжение.

Само собой, линия обороны наших войск должна развернуться по ее восточному берегу. Только вот не слишком ли громко сказано - линия обороны? Насколько я помню, сдерживали переправу немецких войск, не щадя своей жизни и умирая под бомбоштурмовыми ударами немецкой авиации и артиллерийскими налетами, бойцы и командиры сводного отряда из разномастных частей - саперы, связисты, сводный полк 121-й стрелковой дивизии, менее 1000 человек приписного состава без командиров, дорожники и курсанты Бобруйского автотракторного училища. Как ни говори, а боевые возможности саперов, связистов и дорожников, не имевших обычной пехотной подготовки, были весьма и весьма ограничены... Да и было их всех немногим более двух тысяч человек... Да десятка два гаубиц с боекомплектом по 15-20 снарядов на ствол. На один бой, короче. Вот и все силы, противостоящие танковым дивизиям Гудериана. Три моста, правда, наши успеют взорвать. Но это не спасет - немцы сумеют быстро навести три-четыре наплавных и сборных мостов. А один из них - так и вовсе металлический.

Вот о том, как эти самые мосты уничтожать, мы и спорили с Андреем. Он горячился и пёр напролом.

-Я тебя не узнаю, Тур! Делаем три-четыре закладки взрывчатки...

-А где ты ее возьмешь?

-Не перебивай... Где-где... Сам знаешь - на оставленных складах. Или тебе в рифму сказать?

-Не хами старшему по званию... - Андрей хмыкнул, но возражать не стал. - Ну, допустим. Дальше давай.

-Так вот. Делаем, значит, несколько закладок и по ночам рвем мосты из-под воды. Уж проплыть под водой пять-шесть минут мы сможем...

-И дольше сможем. А днем что? Так и будут танки катить по восстановленным мостам? Заменить пару понтонов и вновь сплавить мост по течению немецкие саперы уж всяко смогут. Да и после первого же подрыва немцы знаешь, как усилят охрану? Во-во. Дураков там нет, Андрей! И не рассчитывай. Это все самодеятельность и мелкие укусы. Бить надо крепко! И по мостам, и по танковым колоннам! А вот чем? Первое, что приходит на ум, это артиллерия и авиация... Да, авиация... Бомбардировщики или штурмовики. Кстати, там, под Бобруйском, сейчас воюет первый полк, вооруженный штурмовиками. И неплохо воюет, знаешь ли... Самолет... Как бы нам разжиться самолетом, а? Как думаешь, Андрюха?

-Дерьмо вопрос! Найдем штурмовик, севший на вынужденную, и полетим... полетишь!

-Андрей, не тупи! Штурмовик, севший на вынужденную, не полетит. Винт тюльпаном загнулся, маслорадиатор сорван, пушки забиты землей по самый казенник. Да и от чего он сядет на вынужденную-то, а? Забыл? Так я тебе напомню. От боевых повреждений! Если бы он сел на аэродром - его ремонтировать 2-3 дня надо. А потом заправлять маслом, бензином, сжатым воздухом. Зарядить пушки и пулеметы, бомбы подвесить, в конце концов... Ты что? Плевать из кабины будешь на немецкие танки, что ли? Или картошкой кидаться?

-Ага, гранатами... Ну-у, не плевать, конечно... Ты можешь их своими пирозарядами бить...

-Могу-то я могу. И буду. Заряжу и пушки, и пулеметы огнем. Но главное для нас - это бомбы! Шесть соток - это то, что доктор прописал. Немцам прописал, в виде клизмы из скипидара пополам с патефонными иголками! Вот только где нам этот штурмовик взять?

-А если в том полку? Ну, про который ты говорил?

-Ну-ка, ну-ка... Уже теплее, херувим ты наш хитромудрый! Давай, излагай свой коварный план.

И Андрей начал излагать.

-Нас тут может выручить знаешь что? Наши модификанты! Точнее то, что мы можем менять внешность. А что, если мы сделаем так...

***

В общем, посидели-поговорили мы долго. Целый день. Но - не без пользы. Кое-что начало вырисовываться. Правда, это кое-что было не очень-то приятным делом. И не очень-то моральным... Если сказать честно и откровенно - нам предстояло врать своим и влезать в личину покойников... Но об этом после.

А пока мне предстояла еще одна кропотливая работенка. Мы же вернулись на свою базу не 28 июня, когда, собственно, и завершили свою командировку под Дубно и Бродами, а спустя неделю. Иначе как бы мы могли объяснить свой столь короткий вояж на Юго-Западный фронт? Ага, съездили за пару дней на юг, отдохнуть, понимаешь! Да теперь, по забитой войсками железной дороге, туда недели две тащиться придется... Впрочем, мы могли туда и слетать.

Так вот, сегодня, значит, у нас в расположении шло 9-е июля 41 года. Я попросил комиссара полка связи, который с полковником выезжал в Москву по каким-то своим делам, привезти мне как можно больше газет.

-Тебе что, капитан, селедку в них заворачивать, что ли?

-Да нет, товарищ батальонный комиссар! Оторвались мы за две недели от прессы, за событиями на фронтах и в мире следить перестали. Там, на фронте, честно вам скажу, я газету и в руки не брал. Автомат вот приходилось, а газету - извините, нет... Вот и наверстаем сейчас упущенное, почитаем, что там деется. Да! И газету с выступлением товарища Сталина - обязательно! Просто обязательно и непременно! Ее я сохраню. Это - документ эпохи!

Комиссар одобрительно посмотрел на меня, видимо, впечатленный моей тягой к знаниям в целом и к речи товарища Сталина в особенности.

-Молодец, товарищ Кошаков! Привезу обязательно! Устроишь там своим громкую читку и политинформации, добро? А какие газеты тебе привезти?

-Да любые... Ну, например, "Красную Звезду". Все-таки - наша, отраслевая, можно сказать.

Комиссар довольно крякнул, оделил меня теплым, отеческим взором, и убыл. Впрочем - как убыл, так и прибыл. Только вечером и с пачкой газет. Вот теперь мне и предстояло их внимательнейшим образом изучать и делать выводы. А главный из них - есть ли видимый результат нашей командировки или нет его... Можно ли хоть что-нибудь отследить по выпускам Совинформбюро? Вот в чем вопрос! Тяжелее, между прочим, чем у товарища Гамлета, м-м-да. Я понимаю, инструментарий для контент-анализа грубоватый, там ведь не только задержка по времени идет, но и жуткие фильтры на секретность всякую, топонимы, да и просто ложь проскакивает. Но - будем посмотреть!

Я попросил Андрея налить мне кружку чая покрепче и с четырьмя ложками сахара, выложил из планшета линейку, красный карандаш, и приступил к работе.

-А что это ты тут делаешь, а? - подходя к столу и размешивая на ходу чай для любимого начальника, заинтересованно спросил Андрей. Знакомая фразочка... Где-то я ее слышал. В комедии? Не помню. А-а-а, вспомнил! "Добро пожаловать или посторонним..."

-Не мешай! А впрочем... Ну-ка, сержант Николаев, падай на табурет. Припашу я и тебя. Для контроля и более широкого охвата массивов информации! - Я порылся в планшете и вынул еще один цветной карандаш. На этот раз - синий. - На, держи.

-А делать-то что?

-Берешь газету и просматриваешь ее по диагонали. Отмечаешь все материалы, в которых найдешь ключевые слова.

-Какие?

-А самому догадаться отсутствие извилин мешает? Какие, какие... Броды, Дубно, Ровно и тэ де и тэ пэ. Направления. Танковые бои на юге. Упорные бои, уничтожено столько-то танков противника. Всосал? Ну, вот... Да, и посматривай за Бобруйском, Березиной, переправами и отражением попыток гитлеровцев преодолеть водный рубеж. Ну, все. Погнали!

И мы зашелестели газетными листами, пачкая руки свинцом не очень качественной краски.

Тэ-э-кс, газета "Красная Звезда", номер 152 от первого, естессно, июля 1941 года. Ну, и что там? Группа Попеля в это время должна вести свои последние, завершающие бои. Там сейчас такая каша! Четыре немецкие дивизии - это вам не фунт изюма... Да-а, четыре дивизии...

Итак, ищем Луцк, Дубно, Ровно. Есть!

От Советского Информбюро... утреннее сообщение...

...В районе Ровно продолжаются крупные бои танковых соединений. Все попытки противника прорваться на восток отбиты с большими для него потерями. Бои на этом направлении носили характер ожесточенных схваток танковых частей, в результате которых значительное количество немецких танков уничтожено.

Отлично! Держатся еще ребята! Это, конечно, не про сводную группу, связи с ней, наверное, нет... Да точно нет. Но это о тех боях, о 8-м мехкорпусе в том числе. Дальше!

От 2 июля 1941г.

...На Минском и Бобруйском направлениях всю ночь наши войска вели бои с подвижными частями противника, противодействуя их попыткам прорваться на восток. В бою участвовали пехота, артиллерия, танки и авиация.

На Луцком направлении, в районе Ровно, наши войска остановили продвижение танковых соединений противника на восток. В результате контратак наших танковых частей противник несет значительные потери.

На остальных направлениях фронта наши войска продолжают удерживать госграницу, отбивая многочисленные атаки противника. Наша авиация наносила мощные удары по танковым и моторизованным войскам противника на Двинском, Слуцком и Луцком направлениях.

Результаты действий авиации уточняются.

Ага! Уже появилось в сводках и Бобруйское направление... Ну, да. Пора бы уже... Бобруйск немцы взяли в конце месяца, а сейчас уже строят мосты взамен взорванных... Ну-ну... Погодите, геноссен, подождите нас с Андрюхой... Мы с ним что-нибудь скумекаем. Гадом буду! Дальше.

"Красная Звезда" от 3 июля... Ого! Вот когда напечатана речь Сталина... Ну-ка...

Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы

нашей армии и флота!

К вам обращаюсь я, друзья мои!

Вероломное военное нападение гитлеровской Германии

на нашу родину, начатое 22 июня, - продолжается.

Несмотря на героическое сопротивление

Красной Армии, несмотря на то, что лучшие дивизии

врага и лучшие части его авиации уже разбиты и

нашли себе могилу на полях сражения, враг продолжает

лезть вперед, бросая на фронт новые силы.

Гитлеровским войскам удалось захватить Литву, значительную

часть Латвии, западную часть Белоруссии,

часть Западной Украины. Фашистская авиация

расширяет районы действия своих бомбардировщиков,

подвергая бомбардировкам Мурманск, Оршу, Могилев,

Смоленск, Киев, Одессу, Севастополь. Над

нашей родиной нависла серьезная опасность...

Ладно, как ни хочется почитать, это потом. Мне нужно работать. Дальше. Вот оно!

Есть Луцкое направление! Дерутся ребята! Какие же вы молодцы!

На Луцком направлении наши войска продолжают упорные и напряженные бои в районе Ровно. Противник не прекратил попыток прорваться на юго-восток, но всюду его попытки разбиваются стойкостью и упорным сопротивлением наших войск.

Наша авиация в течение дня нанесла ряд сокрушительных ударов по танковым частям противника на Луцком направлении и бомбардировала Бухарест. В результате бомбардировки взорван бухарестский арсенал.

А речь Сталина надо обязательно прочитать. Я из нее толком и помню-то только обращение: "Братья и сестры..." Но это потом. Дальше, дальше!

"Красная Звезда" от 4 июля 1941г.

От Советского Информбюро (утреннее сообщение 4 июля)

После боев на Луцком направлении, в результате которых наши войска остановили продвижение крупных мотомехчастей противника на Шепетовку и нанесли им большой урон, часть этой группировки противника пыталась прорваться в южном направлении на Тарнополь. Всю ночь наши войска упорными боями сдерживали продвижение этой группировки войск противника. Бои продолжаются.

Что-то не нравится мне упоминание этого самого Тарнополя... Новое направление? А Луцкое что же, все? Не сдюжили? Так получается... Э-эх, гадство! А я-то надеялся... Дальше...

Вечернее сообщение 4 июля -

В течение 3 июля наши войска вели ожесточенные бои на Двинском, Минском Тарнопольском направлениях против крупных мотомеханизированных частей противника...

Значит, все же, Тарнопольское направление... А о Ровно молчат...

Повсюду противник встречается упорным сопротивлением наших войск, губительным огнем артиллерии и сокрушительными ударами советской авиации. На поле боя остаются тысячи немецких трупов, пылающие танки и сбитые самолеты противника.

На Двинском направлении в течение дня происходили крупные бои на рубеже р. Зап. Двина, особенно упорные и ожесточенные в районах Якобштадт и Двинск. Лишь после того, как противник подвел свежие резервы, ему удалось переправиться на северный берег р. Зап. Двина у Якобштадт и Двинска, где вновь разгорелись ожесточенные бои.

На Минском направлении противник в результате упорного сопротивления наших войск понес значительные потери.

Враг не выносит штыковых ударов наших войск. В течение дня происходили упорные бои на р. Березина, где наши войска совместными ударами пехоты, танков, артиллерии и авиации наносят противнику значительное поражение.

Боями установлено, что танки противника избегают боевых столкновений с нашими тяжелыми и средними танками, а там, где появляются наши истребители, господство в воздухе на поле боя быстро переходит к ним.

Наша авиация в течение всего дня наносила удары по мотомеханизированным частям противника на переправах через Зап. Двина, на Бобруйском и Тарнопольском направлениях.

Тяжело нашим приходится, если на полном серьезе про штыковые атаки пишут. Штыковая атака - это, ребята, самый край... Страшнее, чем смерть! Дальше.

"Красная Звезда" от 5 июля 1941г.

От Советского Информбюро (утреннее сообщение 5 июля)

В течение ночи на 4 июля продолжались бои на Двинском, Бобруйском, Ровенском и Тарнопольском направлениях. На остальных участках фронта происходили поиски разведчиков и бои местного значения.

Е-е-есть! Есть Ровенское направление! Держатся мужики, дерутся! Ф-фу-уххх! Отлегло, честное слово - отлегло! Дальше!

5 июля, вечернее сообщение -

В течение всего дня 4 июля шли ожесточенные бои на Двинском, Борисовском, Бобруйском и Тарнопольском направлениях. На остальных участках фронта наши войска, прочно удерживая занимаемые позиции, ведут бои с противником, пытающимся вклиниться на нашу территорию.

На Бобруйском направлении идут бои. Наши войска, поддерживаемые артиллерией и авиацией, нанесли противнику большой урон.

Опять Тарнопольское направление, в душу его мать! А где же Ровенское?

-Тур, ты чего? - Андрей понял на меня недоуменный взгляд.

-Ничего! - зло отрубил я. - Работай, давай!

Дальше, дальше, скорее! Ну?!

Ура-а-а!!! Есть!

На Ровенском и Тарнопольсном направлениях наши войска продолжали упорные бои с подвижными частями противника, успешно противодействуя их продвижению на восток и юго-восток...

Слушай, так ведь инфаркт микарда можно получить! О-о-т такой рубец! Так, что ли, тот дед в "Любовь и голуби" говорил?

Но - к черту! Есть Ровенское направление. Воюют бойцы, держатся...

Газета от 6 июля... От Советского Информбюро (утреннее сообщение 5 июля) -

На Борисовском и Бобруйском направлениях всю ночь продолжались бои на р. Березина и р. Друть. Неоднократные попытки противника форсировать эти реки успешно отбивались огнем наших войск.

Противник несет большие потери на воде и на берегу.

Что за черт? Опять нету! Дальше!

(вечернее сообщение 5 июля)

На Бобруйском направлении наши войска успешно отбили все атаки противника, уничтожив 50 танков противника. Боями установлено, что на этих направлениях противник, в связи с большими потерями, значительно ослабил свою активность.

Неужели - все? Информация запаздывает на несколько дней, это ясно... На сколько? Это вопрос... Неужели прорвались фашисты... И мы ничего не смогли сделать. Ничем не помогли. Не верю! Одна только транспортная колонна, прорвавшаяся к сводной группе в Дубно, должна была хоть как-то, хоть на микрон, но изменить реальность! Не верю! Не - ве - рю!!

Мой взгляд, тупо замерший на мелком газетном шрифте, выхватил знакомую фамилию.

Героический подвиг совершил командир эскадрильи капитан Гастело.

О, как! Гастело, с одной буквой "Л", значит...

Снаряд вражеской зенитки попал в бензиновый бак его самолета. Бесстрашный командир направил

охваченный пламенем самолет на скопление автомашин и бензиновых цистерн противника. Десятки германских машин и цистерн взорвались вместе с самолетом героя...

Мир твоему праху, капитан Гастелло! Вечная тебе память...

Вечная память всем тем, кто сейчас умирает в окопах, в небе, в море... Дальше!

Седьмое июля - нет, восьмое - нет, девятое июля, среда...

Указ Президиума Верховного Совета СССР. Три фотографии - летчики, младшие лейтенанты. Здоровцев, Жуков, Харитонов... Присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда... А где же сводка Совинформбюро?

Вся первая полоса газеты посвящена подвигам летчиков. Крылатые герои отечественной войны. Где же сводка?

Вторая полоса. Вот она... Ну? Ну...

Е-е-есть!! Есть тяжелые оборонительные бои на Ровенском направлении! Мы помогли нашим продержаться лишних... сколько там дней? Да наплевать, сколько дней! Главное - немцы стоят, бьются в нашу оборону, теряют танки, пушки, солдат и - стоят! Они теряют время, они теряют победу. Они уже проигрывают войну. Да что там!

ОНИ УЖЕ ЕЕ ПРОИГРАЛИ!

///Бои на Ровенском направлении 9 июля - допущение автора. К сожалению...///

Глава 11.

-Тур! Да Тур же! Замолчи, черт! Ты что орешь? Неужели... неужели - есть? - Взвинченный и напряженный спервоначалу голос Андрея вдруг упал и смягчился до трепетного девичьего шепота, каким обычно и задают извечный вопрос - а ты меня любишь?

-Есть, братишка! В том-то и дело, что есть! Есть, в бога, в душу мать! - как я не старался, прущих из меня слов и восторгов было не удержать.

-Как ты меня назвал? Братишка? Братишка... - Андрей, потрясенный этим простым, обыденным словом, замолчал.

-А чему ты удивлен, Андрей? Ты, если подумать, мне ближе, чем брат. Ты - это я... Твоя личность - это, конечно, Адриан в своей основе... Но ты ведь помнишь, сколько в тебе от меня? И ты еще спрашиваешь? Мы с тобой сиамские близнецы. Только расщепленные, без ножа разделенные. Отпочковался ты, короче. Вырос и заматерел. Дуб ты теперь, Андрюха! Причем - армейский!

Андрей слабо улыбнулся.

-Шутишь все? Ну-ну... Шути-шути. А ведь ты прав... брат. Мы с тобой... - Андрей на секунду замолчал, потом резко махнул рукой, отсекая свою минутную слабость, собрался, и твердым голосом продолжил. - Рассказывай!

-Да я и сам пока мало чего понимаю, Андрей. Ясно только одно. Нам удалось чуть-чуть скорректировать ход истории. Вот так, вот... Судя по всему, наши войска сумели задержать продвижение немцев на Луцком и Ровенском направлениях на... - я осторожно прикинул в уме, - Примерно, на неделю... То есть, я хочу сказать, еще на одну неделю, понял?

Андрей яростно замотал головой.

-Нет, не понял! И сейчас, честно говоря, не понимаю. Объясни, будь другом.

-Да я и сам мало что понимаю... Но, смотри вот... В той истории, которая была у меня, в ходе этих самых контрударов наших мехкорпусов по танковой группе Клейста и по 6-й армии немцев получился такой вот результат. Учти, я не специалист по истории начального периода Великой Отечественной войны...

-Ладно тебе. Давай, режь дальше!

-Ну, вот. Если очень упрощенно - наши ударили... Но - не очень удачно. Не кулаком, а врастопырку. Корпус Рокоссовского, если не ошибаюсь, вообще не смог атаковать. Немцы их встречным ударом опередили, что ли... Другие тоже вступали в бой кто как сумел. Восьмой мехкорпус помнишь ведь? Без подготовки, прямо с марша. Ну, вот... Но! Главное, что ударили. Несколькими мехкорпусами, огромной для этой войны массой танков. И плевать, что танки были в основном старые, изношенные и слабые. У немцев, если разобраться, таких тоже было достаточно. И завязалась драка - грудью на грудь. Да, наши понесли очень тяжелые потери... Очень тяжелые. Немцы, кстати, не меньшие... Так что, оба поединщика вышли из боя изрядно побитые. Немцы, правда, оправились быстрее, перегруппировались и продолжили наступление. Ну, да... с их-то резервами и возможностями... Но - главное! А главное, Андрюха, вот что - немцы потеряли в этих боях свой самый важный и невосполнимый ресурс - ВРЕМЯ! Жизненно важный, по другому и не скажешь. И потеряли они его безвозвратно. В моем времени задержка наступления немцев на Киев в результате этих боев оценивалась военными историками, примерно, в полторы недели. Может - чуть больше... Трудно сказать наверняка. А ты понимаешь, что такое задержка поминутно выверенных и взаимоувязанных планов наступления целой группы армий, да еще на одном из важнейших для хода войны направлений? А? Вот, то-то и оно! А тут, с нашей крошечной, минимальной помощью, удалось вырвать у истории и времени еще примерно неделю. Ты понимаешь? Можешь себе представить, что это значит? А, Андрей?

Взволнованный Андрей робко затряс головой.

-Это значит, Андрюха, это значит... Вот что! Мне необходимо срочно переговорить с маршалом Шапошниковым.

-Куда! Стой! Ты что, ошалел совсем? В 44-й год в гимнастерке с воротничком и шпалами?

-Да помню я, помню! В капсуле у меня мой мундир висит... Тот, что от Виктора остался.

***

Прямо из нашей избушки, по твердо уложенным в память координатам, я сквозанул на заранее подобранную маленькую опушку в чаще леса. Потом вызвал капсулу.

Ровно через час после нашей последней встречи с Шапошниковым я белкой взлетел по лестнице к дверям его квартиры. Открывший мне адъютант маршала был удивлен.

-Вы что-то забыли, майор? Что случилось?

-Да ничего не случилось, товарищ подполковник! Просто маршал попросил меня срочно доставить ему одну газету... Вот эту. - И я помахал перед носом подпола зажатой в кулаке "Красной Звездой". - Срочно!

-Ну, раз так... проходите. Сейчас спрошу маршала...

Он скрылся за дверью, вышел и приглашающе махнул рукой.

Я вошел. Шапошников так и сидел за столом. Работал. Перед ним стояла стопка книг, на столе лежала куча листов бумаги. Он снял пенсне, потер уставшие глаза и требовательно взглянул на меня.

-Что случилось, товарищ майор? Что вы еще придумали, Тур? Я же сказал - никаких приказов в 8-й корпус я писать не буду.

-И не надо, товарищ маршал! 8-й корпус уже выполнил свой самый главный приказ. Вот! - Я положил перед Шапошниковым газету.

-Ну и что это? А-а, "Звездочка"... Ух ты! Сорок первый год... От Советского Информбюро... Вы тут красным поначеркали? Ну, и что все это значит?

Я постарался тщательно подбирать слова.

-На наш взгляд, товарищ маршал, это может означать одно. Коррекция реальности, предпринятая нашей группой 27-28 июня 1941 года под Бродами и Дубно, привела к определенным и фиксированным результатам. - И я весомо прихлопнул газету рукой.

-Да-а? И каким же?

-А вот этого я вам сказать не могу. Не имею данных. В первом приближении ясно одно - советским войскам удалось задержать наступление немцев на Киев еще на одну неделю. Как эта коррекция отзовется впоследствии - не могу знать.

-Вот, значит, как... Еще на неделю... Неделя, да еще в июне-июле 41-го, дорогого стоит, хм-м, да. Вот что, голубчик. Это надо всемерно проверить. Точно, скрупулезно и непредвзято!

-За тем и пришел, товарищ маршал! А как?

-Не знаю... Слишком долго я болел, оторвался от жизни. Да и голова плохо соображать стала.

-А лечение?

-Да-да! Спасибо вам огромное! Улучшение очевидно, но... Сами понимаете - время, время... У вас голова помоложе, голубчик, и взгляд посвежее. Может, что сами предложите, а?

-Да вот, товарищ маршал. Что сразу на ум приходит... Вы же сейчас являетесь начальником Академии Генштаба?

-Являюсь, хм-м... Числюсь - так вернее будет. И что из этого?

-А вот, что. У вас есть на примете человек, на которого можно полностью положиться? Причем - его будем использовать "вслепую"?

-Это как?

-Это означает, что он будет исполнять ваши поручения, но знать для чего это все делается, он не будет.

Маршал на секунду задумался, а потом кивнул.

-Есть, как ни быть. В Академии много прекрасных, думающих и исполнительных офицеров.

-Вот давайте и образуем небольшую и неформальную группу преподавателей и слушателей Академии для... для подготовки первичного материала для вашей, товарищ маршал, да-да... вашей пишущейся монографии, а? Человек пять. Больше и не потребуется.

-Ну-у-у... - с некоторым сомнением протянул Шапошников. Он замолчал, видимо, осмысливая все аспекты проблемы и взвешивая "за" и "против". - А что? Пожалуй, это можно... А слушателям по подготовленным ими материалам и другим документам можно и зачесть что-то... Да, это, пожалуй, подойдет! Сделаем. Итак?

-Что - итак? - изумился я.

-А зачем все это? Не удивляйтесь, Тур. Ведь это вы скачете по времени, как белка по развесистому древу... Вы, так или иначе, выведены из его единого потока. Вы не принадлежите этому году, дню, этой минуте, в конце концов. Так ведь? Ведь вы могли вернуться ко мне спустя секунду после нашего расставания, так или не так? Уже изменив ход истории?

-Ну, так уж и изменив... - смутился я. - Точных данных еще нет.

-Не скромничайте... Я ведь что хотел сказать. То, что для вас зыбко и изменчиво, для нас - реальность и история. И если вы там, в своем 41-м, что-то сделали, для нас это уже непреложный и состоявшийся факт. Так ведь?

-Так. Но...

-Не перебивайте! Так что вы хотите отследить, майор? Найти подтверждение тому, что наши войска задержали немцев на Юго-Западном фронте не на полторы, а на две - две с половиной недели? Так? А потом вы перескочите... Куда, кстати?

-На Березину, под Бобруйск...

-Вот-вот... Перескочите под Бобруйск и там еще что?

-Предполагалось бить по танковым переправам и колоннам немцев, товарищ маршал.

-Ну, да... Что же еще... Так вот. Там вы успешно разобьете переправы. И что же в итоге? Война закончится в 1943 году? Сейчас, майор, если я не ошибаюсь, за окном самое начало 1944 года... А оборону Москвы, Сталинградскую битву, прорыв блокады Ленинграда и Орловско-Курскую операцию я помню очень хорошо... Что же изменилось, а, майор?

Я открыл рот и захлопнул его. Снова открыл - и снова захлопнул. Как сазан, только что вытащенный из воды. Что же изменилось, майор? Отвечай, черт тебя подери! Тебе Маршал Советского Союза вопрос задал! Что же изменилось, Тур? Что?

-Я не знаю... Я не могу все отследить! Я, если вы не забыли, товарищ маршал, простой солдат. Убийца и диверсант. Ну, еще чуточку летчик. Все. Это мой предел. Я не веду войну - я в ней участвую...

-Не горячитесь, Тур! Это не совсем так. Вернее - совсем не так. Помните нашу первую встречу и ваш рассказ? Уже тогда вы повлияли на ход войны. Да так повлияли, что история... А помните? Вы говорили, что она упряма, как плотная резина? Так вот. Истории пришлось это принять. Ваш истребитель. Ваш "Як-3".

-Он не мой, товарищ маршал...

-Нет, не так! Его конструкторов и создателей мы сейчас сознательно оставим за скобками. Но! Если бы не вы, то новый истребитель появился бы у нашей армии лишь полгода спустя. Так?

-Скорее всего, так...

-Ну, вот. Так что - не расстраивайтесь. Вам ли объяснять, что такое новый превосходный истребитель на вооружении наших ВВС? А живой Виктор Туровцев? А тридцать с чем-то ваших сбитых немцев, а? Вот то-то и оно, майор. То, что вы уже сделали - изменить нельзя. История и время смирились и приняли этот факт. Этот поступок. А там, на Юго-Западном... Там еще ничего не решено. Вы переделали историю - теперь ход за противником. Просто представьте - изменились условия, и на ваш ход немцы ответят новым, более успешным прорывом. Которого у вас, в вашей истории, не было и быть не могло. Накопят силы и ударят где-нибудь поближе к Киеву. От этого ведь мы не защищены?

-Вы правы - не защищены...

-Вот и я о том же. Киев мы, очевидно, все же сдадим. Удержать его в той ситуации выше сил человеческих. Фронт не избежит катастрофы, да и дорога на Сталинград будет открыта... Тяжелейшие потери предстоят, тяжелейшие... Тут ваши коррекции не помогут. Тут не коррекции нужны, а... - маршал огорченно махнул рукой и тяжело задумался. Потом посмотрел на меня и подмигнул. - Но падать духом не надо, майор! Так?

Я вяло поддержал, что таки да...

-Ну-ну! Бодрее, выше нос! Так что вы там придумали с переправами на Березине? Штурмовик? Хм-м-м... Занятно и необычно... Знаете, что? Ваше предложение по созданию группы офицеров для отслеживания хода боев и поиску точек для коррекции - очень интересное, нужное и важное. Да! Я поручу это сделать. И подброшу им пару задачек и идей. И еще... Я поручу еще кое-кому поискать в захваченных у немцев документах факты о нанесенном немецким войскам большом ущербе. Большом, но разовом. Скажем так - случайном и одномоментном. Взрыв склада боепитания, например, или гибель офицера высокого ранга от неожиданной очереди нашего самолета. Как бы это дело ни происходило - нам важен сам факт. Интересно ведь, а? Немцы люди исполнительные, дисциплинированные и склонные к бюрократизму. Каждый такой факт они тщательно задокументируют. А мы вот и посмотрим - как, где и при каких обстоятельствах это произошло? Вот вам и учебное пособие будет! Шучу-шучу, не надувайтесь! Ученого учить - только портить. Ну, все... Давайте прощаться. Что-то я себя пока еще неважно чувствую. Не беспокойтесь, Тур, ваше лекарство у меня еще есть. Сейчас приму... И вам не хворать... Навестите меня через пару-тройку недель, хорошо?

***

Ровно через три недели я вновь был в кабинете маршала. Он выглядел посвежевшим, более активным и здоровым, много улыбался. Ну, дай-то бог...

-А-а, Вадим Игнатьевич? Милости прошу... присаживайтесь... Жду вас, жду с нетерпением. Есть новости, майор!

-Капитан...

-А-а, оставьте! - маршал махнул рукой, отрезая все несущественное. - Майор, капитан... Это все ваши игры. Как мальчишка, право... Вы еще до генерала дойдете, с вашими-то возможностями. Так будете слушать, или приказать чаю?

-Какой чай, Борис Михайлович? Конечно, слушаю вас! Весь извелся уже...

-Так вот. Вот... - еще раз повторил маршал, переложил несколько бумаг на столе и поднес поближе к глазам белый лист. - Вот, что нашли по моей просьбе наши военные разведчики. Документы захвачены под Курском, при отступлении немцев. Мне это показалось интересным. И в первую очередь - для вас, май... капитан. Ведь вы же летчик?

-Был, да весь вышел... - я погрустнел. - Кончились мои полеты... во сне и наяву...

-Да-а... Я, знаете ли, не удержался, каюсь... Попросил дать мне справку на вашу особую эскадрилью. - Маршал поднял передо мной раскрытую ладонь. - Нет, нет! Я не проверял истинность ваших слов, поверьте. Просто мне стало интересно. Ваш последний бой в эскадрилье помнят, не забыли и вас...

-Не надо, Борис Михайлович... Не рвите душу...

-Да-а, эко вас накрыло... Ну - извините старика... Не подумал. Прошу простить.

-Так что там вы нашли, товарищ маршал?

-Что нашел? А вот, что... - он посмотрел на стол, нацепил пенсне и еще раз взмахнул листом бумаги в руке. - Донесение по итогам служебного расследования весьма неприятного для немцев происшествия, случившегося на поле боя 13 июля 1943 года... Слушайте внимательно. Это довольно интересно, и наводит на определенные выводы. Итак, - и маршал, держа пенсне в левой руке и изредка поднося его к глазам, начал зачитывать заинтересовавший его документ.

-"Генерал Зайдеман сообщил, что в 10 часов 20 минут вероятно наши... то есть - немецкие... - поднял на меня взгляд маршал, - войска в районе Ржавец атаковала своя же авиация.

Проведенное расследование выявило, что один из отрядов бомбардировщиков Не.111 в плохих метеоусловиях и при ограниченной видимости, а также из-за неверного наведения потерял пространственную ориентировку и бомбил район Ржавец."

-А? Каково? - с довольным видом вновь посмотрел на меня маршал.

-Бывает... - сдержанно ответил я. - Мы тоже часто заставляли немецкие бомбардировщики вываливать бомбы на головы своим войскам...

-Вот-вот... Дойдем и до этого. Продолжаю...

-"Военный судья заслушал результаты проверки...

-Ну, это мы пропустим... - маршал пробежал глазами пару абзацев. - Ага, вот!

-...как сообщил в 16 ч 35 мин того же дня прокурор штаба 8-го авиакорпуса, в результате расследования выяснилось: никому нельзя предъявить обвинение в преступной халатности, поскольку все требования безопасности бомбометания были соблюдены."

-У немцев, вроде, авиакорпусов нет, товарищ маршал, - скромно подал реплику я. - Эскадра, наверное...

-Такой перевод... Не отвлекайтесь... - Шапошников продолжил чтение документа.

-"Как сообщалось из 6-й танковой дивизии 13 июля 1943 г., действиями советской авиации в районе Казачье войскам нанесены ощутимые потери. По сообщениям 11-го танкового полка, свои... Читай - немецкие! - опять прокомментировал маршал, - ...авиационные подразделения причинили еще больший ущерб личному составу и материальной части".

-В общем, чтобы не путать вас, где немцы, а где мы - скажу своими словами. - Шапошников отложил пенсне и продолжил.

-Из отчетов командования танковых соединений немцев, а также штаба 3-го танкового корпуса, следует, что шесть бомбардировщиков "Хенкель-111" весьма метко, надо сказать, не торопясь и прицелившись, сбросили свой груз на немецкий же командный пункт. Погибло пять известных в корпусе боевых офицеров. Среди них - командир 144-го танкового гренадерского полка майор фон Биберштайн и командир одного из батальонов 6-й танковой дивизии. Между прочим - кавалер "Рыцарского Креста", капитан Ёкель...

-Вот тебе и ёксель-моксель! - опять отвлекся маршал. - Далее говорится, что было убито еще 15 унтер-офицеров, а 56 других немецких военнослужащих получили ранения. Как вам такой компот?

///Данные взяты из книги Д.Б. Хазанов, В.Г. Горбач Авиация в битве над Орловско-Курской дугой, Москва, 2004, стр. 169///

-Да-а... Как говорится - нарочно не придумаешь. Но я пока что не совсем понимаю...

-Вы в бильярд, случаем, не играете, Вадим Игнатьевич, а? Нет? Жаль, жаль... Есть такой термин в бильярде - "от борта - в лузу". И совсем хорошо, когда от борта в лузу, да еще и "чужачка" положить! Ну, чужой, это такой шар...

-Я знаю, что такое "чужак"... Так вы имеете в виду, что бить по переправе и танкам противника надо не одним штурмовиком, а... - я с уважением взглянул на хозяина кабинета. - Бить по немцам вы предлагаете бомбами немецкой же эскадрильи бомбардировщиков? Резко, Борис Михайлович! Смело и неожиданно... Вот поэтому вы и маршал, а я капитан...

-Не прибедняйтесь, Вадим Игнатьевич. Сделаем немного другие акценты. Я работник штаба, а вы летчик и дважды Герой Советского Союза! Кому, как ни вам эту задумку и исполнить, а? Ну, что скажете?

-Пока ничего не скажу... Изучать ситуацию надо, готовиться.

-Вот, возьмите. Здесь данные о налетах немецкой авиации на наши обороняющиеся части. Как раз то место, тот период.

-Это хорошо. Еще бы найти самолеты... А впрочем... Найдем! И чем ударить по немецким бомбардировщикам найдем. Помню я один бой над Волгой - картинка маслом! Война в Крыму, все в дыму, ничего не видно. Только "лапти" в воду падали...

Я вытянулся по стойке "смирно".

-Задача ясна, товарищ маршал! Разрешите исполнять?

***

Глава 12.

Я потерянно бродил по опустевшему аэродрому. Буквально десять минут тому назад на восток, в городок с чудесным женским именем Лида, ушли пережившие бомбежку и доверху забитые людьми и запчастями грузовики 122-го ИАП, бензозаправщики, две легковушки, санитарный автобус и пожарная машина. В общем все, что только могло самостоятельно двигаться и спасти наземный персонал авиаполка от приближающихся немецких танков. Оставшиеся после вчерашних и сегодняшних боев в строю истребители полка еще раньше улетели на новый аэродром. Было около 11 утра 23 июня 1941 года.

На аэродромных стоянках, треща и брызгая трассирующими патронами из боеукладки, догорали разбитые бомбами "ишачки". Мощно полыхали зарытые в землю и подожженные перед уходом баки с бензином. Чуть дальше, за полем аэродрома, чадно горели сбитые при налете немецкие бомбардировщики. Сильно пахло сгоревшей резиной, каким-то чесночным запахом немецкой взрывчатки и сожженными в спешке бумагами.

Ветерок подогнал мне под ноги ворох шуршащих бумажек. Я машинально уронил на землю слабый клубочек. Бумажки вспыхнули, заметались горящими бабочками на ветру и осыпались пеплом... Зачем? Формуляры какие-то... Кому они нужны? Опустевший, покинутый людьми аэродром производил тягостное впечатление брошенного в панике дома, в одной из комнат которого остался лежать забытый всеми покойник...

-Тур, что делать-то будем? Тут все разбито... Истребители сгорели, лететь не на чем.

-Не суетись, Андрей. Вон, видишь - ангар разгорается? Давай рысью туда. Думаю, там наши "ишачки" и стоят, нас дожидаются.

Мы дружно рванули к стоящему на отшибе ангару. Хотя - какой это ангар? Сарай, он сарай и есть. Только большущий, как легендарный ковчег.

Подбежали, навалились, распахнули здоровенные двустворчатые ворота. Вот они, стоят, родимые, нас дожидаются. Внутри ангара, в слабом свете из ворот и от дырок в крыше, были видны три истребителя "И-16" со снятыми капотами.

-Андрей! Вышибай колодки, покатили!

Мы навалились и быстро выкатили подпрыгивающий на неровностях земли первый истребитель наружу.

-Дальше давай! Во-о-н туда, к воронке... Как будто он поврежден взрывом. Скорей-скорей... А то сейчас немцы тут будут. Слышишь? Вроде танки?

И на самом деле - издалека уже слышался неприятный звук танковых двигателей и лязг гусениц.

В ангаре уже припекало. Мы успели выкатить еще два оставшихся истребителя, выбросили подальше от разгорающегося ангара снятые капоты и колодки. Я еще успел накидать в ящик разбросанные инструменты и ключи. Эти железяки я приткнул к аккуратной укладке патронных ящиков, стоящих в опустевшем капонире.

-Все, бежим! Вот-вот здесь немцы будут... - я внимательно осмотрел покинутый аэродром, ничего важного не заметил, и мы с Андреем неспешно потрусили в сторону кустов. - Падай, Андрюха... Теперь ждать будем.

Танки прошли мимо. Мы их даже и не видели - только гул моторов был слышен. Но аэродром внимания немцев не избежал. Через пятнадцать-двадцать минут на поле выкатили несколько мотоциклистов, три бронетранспортера и пара приличных легковушек. Андрей, лежавший на спине, меланхолично прикусив травинку и уставившись пустыми глазами в чистое и безразличное к земной суете небо, оживился, перевернулся на пузо и спросил: "Кончать гадов будем?"

-Ти-ххо! Тоже мне - убивец выискался! Все бы тебе немцев резать... Нет, не будем. Они нам сейчас не мешают. Побегают по аэродрому, изучат обстановку, и дальше дернут. Не до брошенного аэродрома им сейчас...

-А если оставят тут кого?

-А вот если оставят... тогда ты ими и займешься, ясно? Но - только по моей команде. Нам нужны тишина и покой. Я даже и не представляю, сколько нам с этими истребителями возиться придется, понял? И сможем ли мы вообще взлететь. Пускач-то вон, догорает...

Все дело было в том, что мотор "ишака" в одиночку хрен запустишь. Да и вдвоем, пожалуй, результат будет близок к уже сказанному. Обычно их запускали при помощи "пускача". Это такая машина, с торчащей далеко за капот штангой. Ну, трубой такой, с фигурным вырезом на конце. Так вот, этим вырезом штанга входила в такой же зацеп на храповике винта "ишачка", мотор грузовичка эту самую штангу раскручивал, пропеллер начинал вращаться. Летчик ловил нужные обороты и нажимал на кнопку магнето. Если все было сделано правильно - мотор истребителя начинал молотить. Можно было выруливать и взлетать. Но у нас пускача не было...

Из легковых машин, переставляя ноги как цапли, вышло несколько немецких офицеров. Они о чем-то оживленно говорили, но до них было далеко, и о чем они толковали было не слышно. Понятно о чем... Радуются, паразиты, считают сгоревшие машины.

Немцы разбились на пары, солдаты высыпали из бронетранспортеров и встали в охранение. Офицеры фотографировали разбитую технику, горевшие самолеты. Принимали горделивые позы, попирая ногой в лаковых сапогах крылья со звездами, и снова фотографировались. Потихоньку они дошли и до наших машин... Я напрягся. Андрей тоже замер, внимательно наблюдая за немцами.

-Расслабься... ничего они нашим "ишачкам" не сделают... Теперь это их трофеи, а к трофеям положено относиться бережно... У-у, педанты чертовы!

Один офицер не поленился, залез в кабину истребителя. Посидел там, подвигал элеронами, вылез на крыло и пожал плечами, что-то недоуменно высказав. Остальные в голос заржали... Юмористы, блин. Если бы я тебя встретил в воздухе, ты бы не ржал, как лошадь полковая...

Наконец, осмотр авиавыставки подошел к концу. Один немец что-то прогавкал, какой-то ефрейтор или фельдфебель щелкнул каблуками и понесся к группе стоящих в отдалении пехотинцев. Снова команда, и четверо солдат потянулись к пустым зданиям штаба полка и службам. Остальные организованно загрузились в свои пепелацы и двинули дальше. Аэродром вновь погрузился в сонную тишину...

***

-Ну, вот, братишка... Теперь наш выход. Пошли крыс гонять... - я расстегнул кобуру пистолета, а Андрей поудобнее перехватил "ППД". - Ты только не горячись... спокойнее, спокойнее, сержант.

-Слушай, Тур, а когда ты мне лейтенанта присвоишь? А то вы все офицеры...

-Командиры, Андрей, командиры... Запомни это, сколько уж говорить.

-Ну, да. Командиры. А я все сержант и сержант. Надоело! Я тоже хочу... командиром, вот!

-Вот перегоним истребители, и я тебе сразу старшего лейтенанта и присвою! Ну, готов? Пошли...

Мы переместились за здание штаба. Было слышно, как по кабинетам, что-то громко болбоча и роняя на пол стулья, передвигаются немцы. Я вытер руку о маскхалат и обернулся к напарнику. Он кивнул: "Пошли!"

Нарываться на неприятности я не стал. По стеночке подкрался к раскрытому окну, увидел в пыльном стекле отражение великолепной четверки, столпившейся вокруг стоящего у стены сейфа, и мягко швырнул им под ноги лимонку без запала. А чтобы немцы не подумали, что это шутка, еще и крикнул: "Achtung! Granate!"

Подготовка у немецких пехотинцев была на высоте. Я еще только-только влетал в окно, а они уже попадали кто куда, пытаясь прикрыться от разлета осколков стоящими в кабинете столами.

Двух, которые были ко мне поближе, я убил сдвоенными выстрелами из "ТТ", еще двух длинной очередью прибил к полу Андрей. Проверив и убедившись, что немцы мертвы, я дозарядил пистолет, и бросил Андрею: "Пошли скорей! На хрен тебе их документы?" Краем глаза я все же заметил, как хозяйственный напарник сунул себе за ремень немецкую колотушку. Пацан, как есть пацан! А еще командиром быть хочет.

А потом в течение почти двух часов мы уродовались около наших истребителей. Эти самолеты, считай, я и не знал совсем. Только смутные воспоминания, оставшиеся от Виктора, могли нам хоть как-то помочь. Все же он их изучал в летной школе, да и летал на них. Правда, не так уж и много... Туровцеву здорово повезло - их полк почти сразу перевооружили на "Як-1".

-Так, Андрей, напрягись... Вспоминай все, что скопировал из моей головы. Я имею в виду все, что касается "ишачков"... Я буду их проверять и готовить к вылету, а ты стой за моей спиной, следи за моими действиями, контролируй и подсказывай, если чего заметишь. Ну и помогай чем можешь, конечно... Понял? Погнали.

Что я мог проверить? Да почти что и ничего. Все же я не авиамеханик. Так, верхушек нахватался и подсмотрел у технарей кое-что... Что там, в летних лагерях, делали после полетов наши техники? Кажется, вот так... Проверить свечи, вроде нормально. Покачать трубочки бензопроводов... Покачал, но ничего не понял. Да, а бензин-то есть? Я бросился к крыльевому баку. Вроде есть. Уже хорошо. Провернуть винт... С натугой провернул. В моторе что-то двинулось и блямкнуло, а что? Не знаю... Да-а, похоже, взлететь будет проблематично...

Кстати, а где пулеметные короба? Что тут у него? Ага, один Березин, 12,7 мм, и два "ШКАСа". Это какой же тип истребителя-то будет, а? 24-й или 28-й? А мотор какой? У 28-го, вроде бы, был М-63. Хороший мотор. Мощный! Зверь просто. Значит, 28-й тип скорее всего будет пушечным... Ага! Вон он и стоит. Мой будет... Андрей, скорее всего, из пушек никуда не попадет. Да и сумеет ли он на нем лететь? Вот в чем вопрос. "И-16" очень сложный в пилотировании самолет, очень... На малейшее движение ручки реагирует, чуткий, гад, до потери пульса. Чуть перетянешь - сразу начнет фордыбачить! Тут только держись. Моментом в штопор самолет загонишь. Правда, ишак из него также легко и выходит... Правильно летчики говорят: "Тот, кто научился летать на "И-16", полетит на любом самолете!" Даже на бревне полетит. Но Андрей не летал... У него только мои воспоминания... Хотя - стоп! Что же я вру сам себе? У него, кроме воспоминаний, еще и мои навыки. Они-то никуда не делись. Ничего! Я вдруг вспомнил растопырившуюся в бомболюке корову из фильма про особенности национальной охоты и меткую фразу: "Жить захочешь - еще и не так раскорячишься!" Точно, жить захочешь - не только полетишь, а как ангел в небе запорхаешь...

-Андрей, дай-ка ключ на десять... Держи вот тут... Теперь отвертку... - я начал ставить капот на место. - Все! Больше я ничего не могу придумать. Нужно запускать мотор. На ходу проверять будем.

-А он исправен? - с большущим сомнением, прищурившись, задал вопрос Андрей.

-Вроде - да... Есть у меня такое чувство, что ночью технари эти истребители после боя ремонтировали. Вон, гляди - свежие заплатки от пулевых пробоин перкалем заклеены и краской замазаны. Еще липнет... А вот проверить и облетать - не успели. Немцы не дали... Недаром капоты были еще раскрыты. И пулеметные короба не поставили. Ну, это мы враз исправим. Давай, дуй во-о-н туда! - я отмахнул рукой. - Я там вроде несколько коробов видел. Найди с заправленными лентами и тащи сюда, ясно?

-Ясно, тащ капитан! - Андрея сдуло, будто ветром. Молодец, боец! Понимает службу...

Я, тем временем, перешел к следующему истребителю. Тому, что приглядел для себя. Сначала проверил - есть ли снаряды к пушкам. Поднял лючок на крыле, вроде есть. Полный ли БК? А не знаю. Там разберемся. Теперь - осмотреть кабину. Внешне все в порядке. А где же... А-а-а! Вот и он, родной! Вечный и неубойный русский "кривой стартер"! Как он на ишаке называется-то? Вроде - "РИ". Ручной - что? Инжектор? Да нет, какой к черту инжектор! Наверное - "ручной инерциальный". Там ведь для запуска мотора нужно раскрутить такой маховик... здоровый, надо сказать. Раскрутить до 1800-2000 оборотов, чтобы этот маховик инерцию не потерял. Потом что? Потом, вроде вот этим рычажком, подать вперед муфту сцепления вала винта с маховиком, так? Так... И сразу нажать кнопку магнето. В результате, если хоть один цилиндр цапанет, то мы имеем работающий мотор и мокрого от пота механика! А как же, только так. Крутить ведь очень тяжело. Обычно они вдвоем крутят. Ну, Андрюха у меня здоровый лось. Весь в меня, скажем так. Здоровый и сильный. Следовательно, он и будет крутить этот самый кривой стартер. А вот и он. Легок на помине. Пойду к нему, нужно поставить короба с пулеметными лентами. Эх, я и дурак! Зачем же я капот-то закрыл!

-Андрей, погоди! Тащи их сюда. На этом и поставим, тут тоже коробов нет. А с "семерочки" опять капот нужно снимать. Ну - извини! Не подумал! Ладно тебе, кончай начальство костерить. А то накажу...

***

И наказал. А что вы думаете? Нас двое, кому же ручку крутить? Андрей все проклял. Хотя, как вы понимаете, он несколько выделывался. Все-таки силы у модификанта было более чем достаточно.

Андрей встал у моторного отсека, вставил ручку и начал крутить шарманку. Ишь как старается! Молодец. Ну, пора? Пора!

Я нажал кнопку магнето. Мотор чихнул, винт дернулся, из патрубков вылетел черный клуб дыма и... И мотор принял и уверенно взревел! Ура-а-а! Живем, значит...

Мы бросились к следующему истребителю. Опять такая же процедура, резкие рывки Андрея, его закушенная губа, и мотор заработал.

Бегом, к третьему самолету. И он запустился! Вот чудеса... Сам себе не верю. Так, пусть пока помолотят малость, прогреются. Заодно и проверим - нормально работают или нет.

Перекрывая рык моторов, Андрей закричал мне на ухо: "Тур, а парашюты где?"

-А я знаю? Забрали их, наверное... У нас и шлемов нет, красвоенлет. Ничего, не бздо, Андрюха! Прорвемся. А вот сидеть нам на чем-то нужно... Ну-ка, погоди...

Я пулей метнулся к домишку, более всего похожему на казарму. Точно, она. Быстро-быстро набрал в охапку несколько солдатских одеял, прихватил и тощий матрасик.

-Вот, сложи и упихай под себя. Сейчас взлетать будем. Все помнишь, что я говорил про особенности взлета и посадки? Будь особо внимателен! Помни, что "ишачка" на пробеге тянет в сторону, как только заметишь смещение капота от взятого направления - сразу компенсируй дачей ноги, понял? А то крутанет и на спину бросит! Погибнуть можно. Ну, все - загоняй носки сапог под ремни на педалях. Плотнее, не бойся. Я побежал к своему. Иди сразу за мной, немного левее. Ничего не бойся - доверься себе! Все, что нужно - ты знаешь и умеешь! Не трусь и не дрожи, ведь ты же бог, в конце-то концов. Ну, Адриан, полетели к богу в рай!

Я внимательно посмотрел на Андрея. Он и не думал трусить, наоборот! На его лице было написано предвкушение чего-то славного, хорошего и радостного. Как у мальчишки перед каруселью. Вот и отлично - сейчас родится летчик.

Тут, привлекая к себе внимание, зачихал мотор третьего истребителя.

-Андрей, кати вон туда и жди. Гранату дай сюда, а то "бо-бо" себе сделаешь... - я выхватил у него из руки гранату и кинулся к самолету.

Метрах в трех от чихающего истребителя я затормозил, несколько раз выстрелил в крыльевые баки, дождался, пока на землю не потекли струйки бензина, а потом, дернув фарфоровый шарик, кинул гранату в кабину.

Только добежал до своего истребителя, как сзади грохнул взрыв. Все, дела тут закончены. Пора в небо.

Я аккуратно запрыгнул в кабину истребителя, - как же тут тесно и непривычно, - и прихватился поясными ремнями. Перегнулся налево - как там ведомый? Андрей поднял руку - "Готов!"

Я тоже поднял левую руку, крутанул ею в воздухе и дал резкую отмашку: "Вперед!"

Два истребителя, вздымая пылевой шлейф, начали одновременный разбег.

***

-Андрей, как ты?

-Пока нормально, но задница уже мокрая... Не рыгочи, от пота мокрая, паразит ты этакий! Уж больно он верткий, "ишак" твой...

-Ничего, привыкай, истребитель! Старшим лейтенантом будешь. Если сядешь, конечно.

В этом выходе я контактов с нашими не прогнозировал, и поэтому разрешил взять рации. Ну, не рации, конечно, а такие маленькие переговорные устройства для боевиков Службы. Маленькие-то они маленькие, но километров на тридцать берут устойчиво. Так что мы с Андреем могли поддерживать нормальную связь. И нажимать ничего не нужно. Устройство включалось от голоса. Вот и сейчас.

-Тур, смотри - впереди справа колонна! Немцы. Атакуем?

-Нет, ты еще не освоился с самолетом.

-Ну, Ту-у-р! Ну, давай штурманем? Я тебя прошу! Я осторожно, честное слово. Точно за тобой.

-Андрей, опасно, пойми ты меня... А если сковырнешься? Без высоты ты и мигнуть не успеешь, как в землю войдешь.

-Тур, не пугай. Я буду точно следовать за тобой и повторять все твои действия.

-Ну, хорошо... Одна атака. Понял? Одна! Да, и еще. Помни - у тебя "ШКАСы", они очень скорострельные. Длинные очереди не давай - сожжешь стволы, понял?

-Понял, понял.

-Все. Пошли вниз. Предельное внимание и осторожность! Делай, как я.

Немцы не обратили на нас никакого внимания. Мы появились над колонной сзади, внезапно, высота была метров шестьсот. Тут и для меня опасно, если честно сказать... Я никогда на ишаке наземку не штурмовал. Уж больно низко.

-Андрей, газ прибери чуток... Отстреляешь - сунешь полный газ. Только плавно, а то мотор может захлебнуться. После атаки отваливаем вправо и сразу уходим в облака. Там идем минуты две. Ну, я там скомандую... Атака!

Стрелять буду с высоты метров в триста. Ниже не полезем, ну его к черту! Истребитель набрал на пологом снижении скорость, его стало чуть водить. Еще от пушек отдача будет будь здоров! Ну, где наша не пропадала.

-Огонь! - Я большими пальцами выжал обе гашетки. К идущим метрах в шестистах машинам потянулись зеленые пулеметные трассы и дымные пушечные очереди. Кажется, что пули и снаряды летят к цели очень долго. Уже трассы начинают вниз загибаться, а они все еще летят и летят. Вот, наконец-то! Трасса легла хорошо - плотно и как по шнурочку. По дороге, по машинам пробежали двойные багровые цепочки разрывов снарядов. Как искры или маленькие молнии. С машин посыпались немцы. Убитые, раненные и живые, бегущие от смерти с неба. Вывод, вывод!

-Андрей, вывод! Вверх, вправо! - я перегнулся через борт кабины. Ниже и сзади, полыхая огнем пулеметных очередей, шел над колонной истребитель Андрея. Трассы секли длинное тело колонны. Машины виляли, тормозили, врезались друг в друга. Несколько машин дымили и разгорались пожаром.

-Андрей, вверх! Немедленно! - Я крикнул таким голосом, что самому стало страшно. Это помогло. Ведомый враз протрезвел, и "ишачок" полез в небо. Я, набирая высоту, потерял скорость, и теперь Андрей был немного впереди.

-Лихач чертов... Ничего не умеешь, а туда же... Коккинаки недоделанный... Да не крутись ты. Я сзади. Иди прямо - сейчас выскочу перед тобой.

Прибавив обороты, я выскочил перед Андреем, посадил его себе на хвост и потянул нашу пару вверх, к облакам. Там, за облаками, нас ждала капсула. А вы как думали? Лететь свыше трехсот километров в район Бобруйска, ежеминутно ожидая атаки "мессеров", да еще с неподготовленным к бою ведомым? Нет уж, нет уж - ну вас на фиг!

Мы вышли за облака и поднялись на две тысячи метров. Пора выкликать капсулу.

-Эй, насильник! Потаскун! Ты где? - а в ответ тишина... Обиделся, что ли?

-Корабль, ответь Туру.

-На связи...

-Видишь нас?

-Давно уж вижу... Наблюдал, как вы там над колонной резвились.

-А что же молчишь?

-Неуставное обращение. Имею право игнорировать запрос не по форме.

-Вот ты формалист...

-Будете нарываться - полетите сами...

-Понял тебя, корабль. Бери на поводок ведомого. Меня потом. Как принял?

-Понял, приступаю... Вам снизить скорость до 230-ти... Ведомый, прямо иди, не виляй. Готово. Теперь ваша очередь, Тур. Прямо, прямо... Есть. Можете глушить ваши тарахтелки.

-Отставить! Впрочем, Андрей, ты мотор на самом деле лучше выключи... Тебе сесть на ишаке трудновато будет. А я все же сам попробую... Ну, полетели на точку. Вперед.

Взятые на силовой захват капсулы два истребителя "И-16" исчезли из вида. Как их и не было в небе. Капсула прикрыла наши машины полем защиты, и мы понеслись в район Бобруйска.

-Тур, мы на месте. Будьте готовы взять управление на себя. Отцепляю... пошел.

Мой самолет, тихо бормочущий прибранным мотором, клюнул тяжелым носом и пошел вниз. Я плавно дал ручку газа вперед. Мотор ожил и заревел как довольный лев. Заложив левый вираж, я внимательно рассматривал лежащую внизу пустую поляну. Тут еще никого нет, и еще долго не будет. Ни грибников, ни лесников, ни военных... Самое место для нас. Внезапно, в тени деревьев проявился маленький зеленый самолетик. Сгрузили, значит, ведомого. Андрей быстро выскочил из кабины, зигзагом выбежал на центр полянки, проверяя грунт, определил направление ветра и улегся в траву, изображая стрелку. Прямо как тот скелет, в "Острове сокровищ"...

Ну, Тур, не подведи! Долго я не летал... Как бы не опозориться - плюхнусь еще на пузо. Я прибрал обороты мотора и стал строить заход на посадку... Стоп! Черт возьми - чуть на самом деле не плюхнулся. А шасси-то выпустить? Я расстроено вздохнул, взялся за ручку управления левой рукой, а правой начал крутить штурвальчик выпуска шасси. Сколько там оборотов нужно? Сорок три, что ли? Ну, ничего. Лампочки загорятся - значит, можно и садиться. Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять, тридцать... Давай, родной, давай! На травку уже охота!

***

Глава 13.

Андрей бежал мелкой трусцой, держась одной рукой за консоль левой плоскости, а другой размашисто дирижируя исполнением рулежки: "Давай-давай! Тише... Вправо... Стой!" Он скрестил руки над головой, и я заглушил мотор. Морда у него была виновато-умильной... С чего бы это?

С чего - я понял, когда выпрыгнул на крыло своего истребителя. "Ишачок" Андрея уютно улегся в траве на брюхо. Нам просто повезло, что винт, а он у "И-16" двухлопастной, при остановке мотора занял горизонтальное положение и сейчас, этакими мушкетерскими усами, залихватски торчал на курносой физиономии самолета. Ас-истребитель забыл выпустить шасси...

-Ну-у, Тур, ну, извини... Я переволновался и забыл. А потом - ты же сам сказал, что мне садиться еще рано! А он меня так и положил на место.

Крыть мне было нечем... В конце концов, я и сам чуть не забыл выпустить шасси.

-Сержант Николаев!

-И-йя!

-Смирно! - Андрей выпятил грудь третьего, как минимум, размера, и замер бронзовой статуей солдата-победителя. Да-а, раздался боец на дармовой тушенке и макаронах... Нужно усилить занятия физкультурой, что ли... - За выполнение особого задания командования по спасению и перегону авиационной техники для использования в боях... В общем, Андрей, поздравляю тебя! Отныне ты - офицер.

Андрей прыснул, сделал каменную морду лица, и шепнул: "Командир..."

-Ну, да - командир... Уел, гад! В общем - так. Поздравляю вас с присвоением высокого воинского звания - старшего лейтенанта Военно-Воздушных Сил Советского Союза! Ура!

Над головой бывшего бога словно нимб засветился... Андрей расцвел, как красный первомайский шарик. Доволен, молодой!

-Поздравляю тебя, братишка!

-Служу Советскому Союзу!

-Во-во! А еще - трудовому народу... А сейчас, гад ты этакий, будешь служить мне. А я за тебя буду работать. Лезь в кабину, мелочь пузатая, крути на выпуск!

Пришлось немного приподнять истребитель и держать его так, пока заработавший вместо треугольников на петлицах свои первые кубари птенец выпускал шасси.

Вот тут-то меня и накрыло! Весь мой продуманный план едва не полетел к черту. Кинув мимолетный взгляд на крылья, я заледенел. Под плоскостями истребителя Андрея не было направляющих реек для РС-82! А на моем? Прерваться и посмотреть под плоскости своего истребителя я не мог - грохну еще самолет старшего лейтенанта об землю. Пришлось ждать. Андрей, наконец, прекратил крутить шарманку, шасси вышли и со стуком стали на замки. Я мягко опустил его "ишачка" на землю и мухой кинулся к своему.

Ффу-у-х, отлегло... На моем истребителе рейки были. Что же делать? Один истребитель задачу не решит. Весь расчет и был на то, что пугать немецкие бомбардировщики мы будем вдвоем.

-Тур, ты что такой взъерошенный? Я же сказал - извини...

-Да погоди ты... Промашка у нас вышла, старший лейтенант! На твоем "ишачке" нет направляющих для реактивных снарядов. Как стрелять будем?

Андрей присел на колено и несколько раз посмотрел под плоскости моего и своего самолета. Потом заглянул в кабину моего истребителя, что-то там подсмотрел, и кинулся к своему.

-Тур! Иди-ка сюда, посмотри. У меня такая же коробочка в кабине есть, как и у тебя!

Что там еще за коробочка... Совсем малек авиатехнику не знает... Я вскочил на крыло его самолета и заглянул в кабину.

-Стыдно, товарищ старший лейтенант! Стыдно не знать вверенную вам боевую технику! А именно - замечательный истребитель товарища Поликарпова "И-16", тип 29. Это не коробочка, это электробомбосбрасыватель ЭСБР-3п, позволяющий в нашем случае производить залповый пуск ракет, а так же... Стоп! Откуда он у тебя? У тебя же направляющих нет?

Андрей пожал плечами.

-А я знаю? Может, эти направляющие просто сняли, а?

Я хлопнул себя по лбу и полез под крыло. Точно! Вот и посадочное место под рейки. Да их просто сняли! Живем! Придется возвращаться на аэродром... Будем искать. Не нарваться бы только на немцев. А то, если они нашли трупы, навряд ли нам будут рады... А зачем нам возвращаться в то утро 23 июня? А если ночью? Нам ведь не только рейки надо найти, нам еще пару РС-82 надо украсть. Как мне ни стыдно признаваться в своем злодейском замысле. Стрелять ведь чем-то надо. А задумка есть. Ее только до ума довести надо. Хорошо, что мы с Андреем в маскхалатах. Нас никто не должен видеть - ни немцы, ни свои.

-Корабль, ответь Туру... Принимай нас, полетим обратно. Забыли мы там кое-что...

***

Как мы ниндзями-невидимками лазили по затемненному аэродрому, я рассказывать не буду. Дело простое, привычное... Нашли мы пусковые, нашли. Стояли они себе спокойненько, прислоненные к одной из сторон ангара, в котором слышались голоса работавших технарей и лязг металла. Взвесив все данные, крепко подумав и тщательно прошерстив окраины аэродрома, наткнулись на обвалованный землей пункт боепитания, в котором и обнаружили небольшой штабель патронных и снарядных ящиков, столы с машинками для набивки пулеметных и пушечных лент, и так необходимые нам ящики с РС-82. Один ящик мы и приватизировали втихаря... Надеюсь, хода войны мы этой диверсией не изменим... Загрузившись своей добычей, мы, по-разбойничьи пригибаясь, потрусили в сторону ждавшей нас капсулы.

Из капсулы я связался с профессором, переждал взрыв его негодования тем, что разбудил начальство посреди ночи (мне никогда бы даже в голову не пришло, что профессор знает такие выражения!), испросил разрешения смотаться на пару дней на Полигон, получил искомое разрешение, элегантно упакованное в цветистые матюки, и мы отбыли...

Сразу по прибытии на Полигон я засунул Андрея в кресло тренажера, установил ему задачу - ракетная атака строя немецких бомбардировщиков, высота - 2 тысячи метров/3 тысячи метров, облачность средняя, солнце... примерно тут будет солнце, истребительного противодействия нет/истребительное противодействие есть. Пуск двух ракет с дистанции 1000 метров (это чтобы возбудить их любопытство), а потом - залп четырьмя ракетами с восьмисот. Причем, ракеты должны взрываться метрах в 70-80 перед строем самолетов. Только так!

-Давай, страшный лейтенант, тренируйся... Я потом посмотрю твои записи. Все помнишь, что делать надо? Останется время - оттачивай посадку. Ну, давай, с богом... С тобой, значица! Я пошел дела делать.

Дела начались с разговоров с нашими ветеранами. Пить я отказался напрочь, и они это правильно поняли. Объяснил свою задумку, мужики поморщили тыквы, покивали, а потом мы дружной толпой двинули в оружейные мастерские. Причем Каптенармус тащил большой пакет из промасленной бумаги, из которого предательски торчало горлышко "смирновки"...

-...для нас это смастрячить - как два пальца об асфальт, - утирая рот рукавом и одновременно выуживая из банки кильку покрупнее, высказался начальник мастерской. Два серьезных мужика, его помощники и подчиненные, единым махом закинули по полстакана в глотки, сказали "Ухх! Хороша! Давно не пил казенную..." и дружно кивнули. - Сделаем! Только дай газ, который в боеголовку закачивать будем.

-Ага, это вам Каптенармус подтащит. А сколько загоните?

-А сколько надо?

-Да как тут скажешь... В принципе - чем больше, тем лучше... Рванет сильнее. В этой ракетке, - я ласково погладил полуметровый реактивный снаряд, стоящий в центре стола, - что-то немногим более трехсот грамм взрывчатки. Но нам не сбивать бомбардировщики надо. Напугать их надо, до уср... до полного расслабления сфинктера, значит. Чтобы кинулись в стороны, дергая бомбосбрасыватели для ускорения свободного полета. Как-то так... Если их сбивать, то это брак в работе будет. Нужно, чтобы они бомбы на свои танковые колонны сбросили. Вот, смотрите. Когда наши только-только нащупывали принцип объемного взрыва, получались такие вот результаты... Только учтите - это были первые шаги! Можно сказать - лабораторные испытания.

Я мигнул Каптенармусу, и он незаметно плеснул водку по стаканам. Мужики, неосознанно, тут же зажали стаканы в мозолистых дланях...

-В общем, при взрыве бомбы, содержащей примерно тридцать литров окиси этилена, образуется облако топливовоздушной смеси радиусом восемь-девять метров и высотой более четырех метров. Это на поверхности, понятное дело... А у нас будет воздушный взрыв. Значит, облако примет форму сферы... После подрыва этого самого облака, образуется ударная волна с таким избыточным давлением по фронту, которое могло бы быть в результате взрыва 250 килограммовой тротиловой авиабомбы. Такой взрыв способен в радиусе 30-40 метров полностью вывести из строя самолет... Разрушить его практически полностью! Ага, крылья отдельно, а мухи только с ножками бы остались. Вот что-то такое нам бы и пригодилось, на нашу бедность... в 41-м году-то...

Услышав про черный для нашего народа год, мастера молча кинули водку в глотки.

-Ты нам только дай ее начинку, Салага! А уж мы уж... Как, мужики?

Мужики, не закусывая, одновременно кивнули сивыми головами.

-Только дай. Мы уж ее качнем под давлением. Мало немцу не покажется.

-Когда забирать будем?

-Погоди забирать... Сделаем штук несколько - испытать нужно будет. Подшаманить, то - се... Давай через пару дней, годится?

Я кивнул, и мы хлопнули по рукам и еще по семь капель. Лед, как говорится, тронулся!

***

Я не знаю, что там дал в качестве взрывчатки мастерам Каптенармус, он только хмыкал и намекал на нанотехнологии, не знаю, сколько этой жуткой смеси загнали в ракету мастера, но когда мы подорвали первую ракетку на испытаниях, грохот взрыва меня просто потряс. Датчики зафиксировали обалденный результат. Получалось, что взрывать их нужно не ближе сотни метров перед самолетами. А иначе мог быть просто летальный для аэропланов результат. На земле, расставленные вокруг ракетки грузовики и легкие танки, сдуло метров на шесть-восемь. Вот так-то!

Я принял зачет у старшего лейтенанта, внес поправки на дистанцию пуска, проверил его действия при посадке. В общем и целом - ничего. И не такие дубы в ВВС сейчас летают. Приемлемо...

От прощального банкета я опять отказался, и мы загрузились в капсулу. Причем, вместе с нами летел один из технарей. Его задачей было сделать все так, чтобы истребители нас не подвели.

Сразу по прилету на полянку мастер расставил нас на подхвате и начал лязгать ключами, легким матерком комментируя суету и действия двух неумех. Пришлось тактично ему напомнить для кого он, собственно, собирает направляющие... И для чего. Мастер замолчал, яростно гремя инструментом.

И часа не прошло, как все было готово.

-Вы вот, что, ребята... Установить-то мы их установили, но! Ни проверки, ни юстировки. Как стрелять будут - я не знаю... Как бы вас не подвести.

-Не боись, Трофимыч, не подведешь. Особой точности тут не достигнешь. Реактивные снаряды - оружие хорошее, мощное по воздействию, но снайперского пуска при всем желании тут не сделаешь. Разброс уж больно большой. Нам бы с дистанцией не ошибиться. Это главное.

-Ну, раз так - пошли эрэсы вешать. - Мы потянулись к зеленым ящикам, спрятанным в кустах, загрузились, и потащили чудо оружейной мысли к истребителю Андрея. - Осторожно! Осторожно, черти! Да не клади ты их на землю... Держи... теперь подавай.

-Так, теперь самое главное... Как дистанционную трубку устанавливать будем? - Трофимыч снял колпачок с взрывателя и приготовился шаманить.

Дело в том, что мы планировали стрелять с разных дистанций. А это значит, что и подлетное время у ракет будет разное. Сама-то она летит метров триста в секунду, да плюс скорость истребителя. А значит - нужен точный расчет. Чем мы и занялись, споря и ругаясь.

Спорили-спорили и постановили: Андрей первый пуск двух ракет делает с километра... Трофимыч осторожно стал выставлять кольцо трубки, считая про себя щелчки. Шаг был по две десятых секунды. Потом, метров с восьмисот, - залп четырьмя ракетами. Ну, это попроще. Наш технарь-академик выставил время подрыва на оставшихся эрэсах.

У меня тоже были заморочки. Мне предстояло ювелирно точно положить ракеты рядом со строем бомбардировщиков, заставив их сбросить бомбы, если они не начнут это делать после стрельбы Андрея. Так что дистанцию себе я определил минимально возможную - замедление в две секунды.

Наконец все было готово.

-Ну, давайте, ребята. С богом! - Трофимыч обнял каждого из нас, долго тряс руки, заглядывая нам в глаза. - Будьте живыми...

Он отвернулся и долгим взглядом окинул поляну в лесу. Стоял чудесный день. Солнце, тепло. Одуряюще пахло травой, теплым лесом. На пределе слышимости вела нам предстартовый отсчет кукушка.

Трофимыч сделал пару шагов, присел, и двумя руками ласково, по-крестьянски, погладил траву. Потом достал большой перочинный нож и аккуратно вырезал небольшой кусок дерна с маленькой, отчаянно рвущейся к небу, ромашкой... Держа его в чаше ладоней, не оглядываясь, он медленно пошел в сторону ждущей его капсулы.

Мы долго молчали, провожая понуро идущего мужика глазами. Наконец он исчез за пологом капсулы.

-Э-эхх... - расстроено выдохнул Андрей, - прямо за душу берет...

-Ладно, Андрюха, соберись! Пора нам на фронт, старший лейтенант... Заждались нас птенцы Геринга, пожалуй.

***

К командиру 184 ИАП, который находился в расположении 1-й эскадрильи и беседовал с летчиками, подлетел вспотевший от бега красноармеец.

-Тащ майор... - заполошно начал он, - генерал-лейтенант летит... к нам летит!

Майор спокойно посмотрел на гонца.

-Ты отдышись сначала, сынок, а уж потом докладывай, понял?

-Понял, товарищ майор! Приказано передать - к нам в полк вылетел командир дивизии! Будет через десять минут.

-Будет - встретим. Вот что, капитан. Давай-ка собери летчиков... Чую, не просто так к нам комдив летит. Новая задача будет, тут к гадалке не ходи... Давай, давай, крутись, капитан!

И комполка неторопливо, прихрамывая, направился в сторону взлетно-посадочной полосы. Едва он подошел к руководителю полетов и отдал пару распоряжений, как "стартер" заорал, указывая в небо своими флажками: "Летит!"

Комполка привычно согнал хвост гимнастерки за спиной и прищурился, пытаясь углядеть маленькую точку в небе. Почти сразу она превратилась в красный истребитель "И-16", который с ревом выскочил над полосой, и, резко переломив глиссаду, почти вертикально пошел вверх.

-Хулиган, - не то с осуждением, не то с завистью буркнул руководитель полетов.

-Нет! Летчик! Да какой еще летчик! Ас, одним словом... У тебя тут холодная вода есть? Жарко, сейчас пить попросит...

Тем временем ярко-красный истребитель, вызывающий просто истерику у немцев, так они хотели его сбить, прижался к полосе и запылил, сбрасывая скорость. Взревев мотором, "ишачок" командира 11 смешанной авиадивизии генерал-лейтенанта авиации Кравченко развернулся и со скоростью автомашины покатил к ожидающему его полковому начальству.

///Кравченко Г.П., дважды Герой Советского Союза, знаменитый советский летчик-истребитель и талантливый авиационный командир. Погиб в бою. Рекомендую вам посмотреть материалы в сети.///

-Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант! Полк...

-Не надо доклада, майор. А то я не знаю, чем твой полк занят. Потери за день есть? Нет? Вот и молодец! А у немцев? Вдвойне молодец! - молодой генерал-лейтенант прикусил "беломорину" крепкими зубами. - Попить чего-нибудь холодненького нету? Ух, ты! Ледяная... совсем молодцы. Ну, пойдем в тенечек, майор. Нам с тобой пошептаться надо...

Удобно устроившись в тени дерева, генерал похлопал по земле, предлагая майору присесть, а не торчать столбом. Майор, кряхтя и сморщившись, присел, бережно распрямив ногу.

-Как ранение? Летаешь все? Смотри - долетаешься! Сколько раз тебе говорить, а, скажи на милость?

-Да ладно, Григорий Пантелеевич, не затем ведь прилетел, чтобы меня песочить...

-Не затем... Посоветоваться бы надо, - Кравченко глубоко, несколько раз, затянулся дымом. Выплюнул докуренную до картонного мундштука папиросу и тут же зажег другую. - Интересный разговор у меня только что был с командующим авиацией армии... Интересный и загадочный...

-Не томите, товарищ генерал...

-Ну, слушай! - Он подумал, что-то взвешивая в уме, и повторил. - В общем, так, слушай меня внимательно. Ставка Главного Командования дала распоряжение... На различные фронты вылетели группы летчиков особых авиаотрядов НКВД. Как мне сказали - для проведения совсекретных испытаний нового оружия. Какие-то ракеты, особо мощные, что ли. У нас в армии для этих испытаний определена наша дивизия. А в дивизии, сам понимаешь, твой полк. Ну, что скажешь?

-А что тут скажешь? Только одно - почему не летчики ВВС, а какие-то летуны из НКВД? Они что, опытнее нас? Все асы?

-Ну, все не все... Майор, ты что мне эти вопросы задаешь? Хочешь спросить - обращайся к командующему ВВС. Понял?

-Понял. Всегда у нас так - кому-то моча в голову ударит, а у нас шишка...

-А-а-тставить. - Взгляд Кравченко потяжелел. - Не о том говоришь, майор, не о том. Москва решила - нам надо исполнить порученное. А как исполнить, решим по прилету этих... асов, короче. Командующий авиацией и сам не знает, что нам делать и как помогать. Такой бардак, прости господи...

Командиры только тяжело вздохнули и замолчали. Каждый думал о своем. Кравченко думал о дивизии, растаявшей за несколько дней войны. Страшно не хватало самолетов! Страшно! Нечем бить немцев. А они прут. Штурмовики, бомбардировщики бьют переправы, громят колонны, теряют машины и людей, а немцы лезут и лезут. Чем противодействовать? Нечем...

Майор думал примерно о том же. Каждый день тяжелые бои. Немецких самолетов больше. Они лучше. Фашистские летчики хорошо подготовлены, имеют боевой опыт. Бьют зло, жестоко бьют. Учиться приходится под огнем, разменивая опыт на кровь.

Наконец Кравченко хлопнул по колену.

-Ну, все! Рыдать не будем - не похороны. Будем думать, что нам делать. Чем твои летуны заняты?

-Да я, товарищ генерал-лейтенант, как знал. Приказал комэску готовить эскадрилью к вылету.

-С этим пока погодим. А вот звено подними... - комдив взглянул на часы. - Думаю, скоро и наши варяги подтянутся. Пусть звено аэродром прикроет.

Майор, стараясь не потревожить ногу, развернулся к полю аэродрома и громко свистнул. Таким свистом он когда-то гонял голубей... Увидев, что руководитель полетов обернулся к ним, майор показал три пальца и сделал характерный жест - "В воздух!" РП понятливо кивнул и начал отдавать распоряжения. Вскоре тройка истребителей уже бежала по ВПП.

А еще минут через двадцать на полосу зашли два камуфлированных истребителя с ракетами под плоскостями. Они с ходу, парой, произвели четкую и красивую посадку. Руководитель полетов только головой покачал. Боец с флажками завел пару на стоянку и скрестил руки над головой: "Глуши!"

Над аэродромом вновь повисла тишина. Только тройка истребителей в синеве неба нарезала круги, негромко звеня моторами.

Кравченко поднялся. За ним, закряхтев, встал комполка.

-Ну, пошли знакомиться с новыми кадрами, а, майор?

Навстречу командирам от истребителей шагнули два летчика. Комполка привычно, по-фронтовому, оценил их. Капитан-то поопытнее будет. Явно летал, дрался. И летал много. Вон, как смотрит. Спокойно, холодно. Как прицеливается... Старший лейтенант еще "молодой". Не годами, нет. Опытом. Все улыбается, шныряет глазами туда-сюда. Для него война - пока что еще игрушки.

Прибывший капитан вгляделся в петлицы Кравченко.

-Товарищ генерал-лейтенант авиации! Летчики отдельного авиаотряда НКВД СССР капитан Плешаков и старший лейтенант Миколайчук. Прибыли для проведения испытаний нового оружия.

-Ну, здравствуй, капитан Плешаков, - Кравченко протянул летчику руку. - Рассказывай, что делать мыслишь. А мы уж будем думать, как вам помочь.

***

Глава 14.

-Кончай лыбиться, старший лейтенант! - Эти слова я прошипел уголком рта, глядя, как к нашим истребителям подходят два командира. - Не то место и не то время. Смирно!

Я присмотрелся к петлицам старшего летчика. Старшего не годами, а званием. Точно, он! Кравченко...

-Товарищ генерал-лейтенант авиации! Летчики отдельного авиаотряда НКВД СССР капитан Плешаков и старший лейтенант Миколайчук. Прибыли для проведения испытаний нового оружия.

-Ну, здравствуй, капитан Плешаков, - Кравченко протянул мне руку. - Рассказывай, что делать мыслишь. А мы уж будем думать, как вам помочь.

-Здравия желаю... Очень удачно, что мы вас тут застали, товарищ генерал-лейтенант. Вот пакет... приказано передать вам лично в руки. - Я достал из планшета прошитый суровой ниткой и украшенный пятью сургучными печатями пакет скромного, совершенно секретного вида. Ага, опять фальшивка... А что делать?

Кравченко повертел пакет в руках, проверил печати, прочитал приклеенную узкой полоской квитанцию о получении. Взглянул на часы, проставил на квитке дату и время, расписался, оторвал и протянул мне... Вскрыл пакет и начал читать. Я следил за его глазами, угадывая, что он сейчас проглатывает.

Так, - "Командиру 11 САД..." - это он проскочил, понятное дело. Дальше. "Решением Ставки Главного Командования..." Дальше. Ага, поднял глаза на меня. Да, товарищ комдив, именно так: "...записей о прибытии и убытии группы капитана Плешакова, произведенных летчиками ОАО НКВД СССР боевых вылетах в журнале боевой работы полка не делать..." Читайте, читайте... Там еще будет. Опять глядит. Все правильно. "...Результаты испытаний не обобщать. Письменно не докладывать". И финальный аккорд. "По прочтении - сжечь..." Во, как! Секретность, понимаешь...

Комдив зашарил глазами по стоянке. Я быстренько пришел на выручку.

-Давайте сюда, товарищ комдив... Дело привычное. - Скомкав пакет и приказ, я вытащил коробок спичек, поджег сразу несколько, дал бумаге разгореться и бросил в полуобрезанную бочку для окурков. Мы все внимательно уставились на корчащиеся в огне бумажки. Вот и все.

-Ну, и что? Что делать-то будем? - Кравченко не то, чтобы растерян, абсолютно нет. Такой, да и более страшной бумажкой, его с толку не собьешь. Он сейчас в такой круговерти парится, что его, пожалуй, и трибуналом не напугать. Вздохнет только с облегчением, и пойдет прикорнуть на нары, пока трибунал собирается.

-Да ничего особого, товарищ комдив. Слетаем мы за ленточку, поищем немцев. Если найдем - стрельнем разок-другой. Вот и все.

-А что от нас требуется, капитан?

-Я и говорю - ничего особенного, товарищ генерал-лейтенант. Принять после вылета, истребители обслужить. Ну, перекусить разок не помешало бы... И прикрытие нам дайте, хотя бы четверку истребителей на всякий пожарный...

-Ну-ка, ну-ка... А почему именно четверку, а капитан? - Это уже не выдержал командир полка. Ишь, как он меня глазами-то сверлит.

-А нельзя против немцев тройками летать. У них еще с Испании строй парами отработан. Звено - четыре истребителя. Каждая атака - их двое на один наш самолет получается. А у нас - тройка... Ни к селу, ни к городу... - комполка быстро переглянулся с Кравченко. Видать, уже обсуждали этот вопрос, спорили. - Как говорится, третий - тут явно лишний. Если разворот влево - то правый ведомый отстает, а левый - вынужден сбрасывать скорость и смотреть, как бы ни столкнуться с двумя другими. Вправо - то же самое будет, только в зеркальном, так сказать, варианте. В результате - в любом случае третий истребитель оторвется и отстанет, без скорости и без защиты... И сразу будет сбит... А нам это нужно - вот так, ни за понюх табаку, терять летчика и самолет? Не-е-т, тогда уж мы лучше сами, без прикрытия полетим.

-Как у вас, товарищ капитан, легко все получается... Раз - и пара вместо тройки. А Устав, требования наставлений? - заинтересованно спросил комполка.

-А что Устав, товарищ майор? Устав предусматривает только основное - принцип построения самолетов в бою. Изменились условия - изменился и этот принцип. А Устав, между прочим, и требует от командира творческого, новаторского подхода. Да что там - просто обязывает командира быть думающим и инициативным. И дает, между прочим, соответствующие полномочия. Вон, на Севере, насколько я знаю, уже перешли на строй пар и летают себе, немцев бьют. И никто, что характерно, не жалуется.

Комполка метнул на комдива горячий взгляд. Тот ответил ему чем-то вроде: "А я что? Я ничего, я и сам так думаю. Надо - так давай, делай!"

-Товарищ генерал-лейтенант, разрешите? В связи с некомплектом истребителей, временно, а?

-Давай, майор, делай. В связи с нехваткой боевой техники разрешаю временно перейти на строй пар. А там поглядим, посмотрим... Может, что и получится.

-Слушаюсь! - Ишь, как обрадовался. Да-а, припекло тебя видать, товарищ командир полка.

-Так что вам нужно, капитан? Если конкретнее?

-Так я уже вроде все и сказал, товарищ майор. Есть возможность - дайте в прикрытие две пары...

-Дадим шесть истребителей.

-Совсем хорошо. Только опытных летчиков, чтобы понимали друг друга с полуслова. А машины у вас радиофицированные?

-Вот чего нет - того нет. Сняли с машин рации, приказ такой по округу был. Да и толку от них... Один треск.

-Вот и у нас радио нет. Ничего, мы с вашими летчиками все на земле подробнейшим образом оговорим. Думаю, все будет нормально. Кого дадите?

-Да вон, капитана Семенова. Вон стоит, видите? Уже всю землю под собой изрыл, не терпится ему, понимаешь... Семенов! Давай сюда!

***

Капитан Семенов быстро, не сдерживаясь, подошел к нам. Глаза его заинтересованно блестели. За ним, тихой сапой, потянулись и его летчики. Мужики были взрослые, лет по 27-30. Летать, пожалуй, умеют... Поглядим.

-Товарищ генерал-лейтенант...

-Ладно, ладно, Петро, не до этого сейчас. Вот, знакомься. Капитан Плешаков, старший лейтенант... э-э...

- Миколайчук, товарищ генерал-лейтенант!

-Точно... Полетите их сопровождать. Парами полетите.

Комэск Семенов уважительно потряс нам руки и, довольный, потихоньку буркнул: "Наконец-то..."

-Ну-ну, капитан. Не критикуй начальство. Молоко на губах еще не обсохло... Давайте, договаривайтесь, как пойдете, что делать будете. А мы с майором послушаем, глядишь, что и подскажем.

-Прошу туда... в тенек. Там и стол есть. - Комэск приглашающе махнул рукой.

Мы перешли под тень деревьев. Комэск достал из планшета и разложил на дощатом столе изрисованную цветными карандашами карту. Мы с Андреем достали свои и стали тщательно переносить обстановку - линию фронта, указанные зенитные батареи противника, выявленное скопление немецких войск у переправ. Закончив художество, я спросил: "Обстановка свежая?" Капитан утвердительно мотнул головой: "Утром уточняли..."

-Разрешите, товарищ генерал-лейтенант? - Кравченко кивнул, и я продолжил. - Товарищи летчики! Никакого особого геройства и никаких особых сложностей в вылете не будет. Скромно и спокойно идем к Березине. Заходим на территорию противника и начинаем барражировать на высоте три - три с половиной тысячи метров. Будем ждать групповую цель. В идеале - несколько немецких бомбардировщиков. Нас информировали, что они ежедневно делают авианалеты на наши части, обороняющие места переправ, так?

-Так точно... - утвердительно кивнул комэск.

-Какими группами летают?

-До двадцати самолетов. Обычно - пять-шесть троек.

-Истребительное прикрытие серьезное?

-Да нет... Тут интересное дело, товарищ капитан. Обычно шесть-восемь "Мессершмиттов". Но они, как только нас увидят, бомбардировщики свои бросают, и давай за нами гоняться. Чисто "салочки" получаются, за ноги их и об угол... А нам и деваться некуда. Погонишься за бомберами - "худые" на хвост садятся, начнешь немцев отбивать - бомбардировщики упустишь. Вот и начинается чехарда. Подскочил, стрельнул по бомбардировщику, и сразу в вираж, немца с хвоста сбрасывать. А что "Хенкелю" одна пулеметная очередь? Как летел, так и летит, сволочь. Вот так и крутимся. Бензин сожгли, боекомплект расстреляли, а результата-то и нет... В лучшем случае - заставим их все бомбы сбросить с одного захода. А там - куда уж попадут...

-Да-а, знакомое дело... Ну, ничего. Слетаем, глянем... А делать будем так.

***

Мы с Андреем идем на трех тысячах. Впереди, километрах в двух и чуть выше, идет четверка капитана Семенова. Еще выше - пара из самых опытных его пилотяг. Им я сказал держать высоту. Что бы внизу не происходило - держать высоту. Постоянно угрожать немцам атакой, но высоту не терять. Пришлось надавить авторитетом комдива, но эту мысль я им в головы вбил.

Четверке комэска задача обычная - связать боем истребители немцев и оттащить их от бомберов. Ну, а нам с Андреем, самое простое - стрельнуть по немцам и заставить их опростаться на свои же наземные войска.

Вот и летим, значит. Идем практически точно на запад. Солнце сзади. Холодный воздух бодрит. Это мягко говоря... Кабина у "ишачка" открытая, как вы помните, вспотеть будет сложно. Давит рев мотора. Он еще, зараза, при любом маневре меняет тональность. С непривычки сложно. Все время вскидываешься, а ну как сейчас заглохнет? Неприятно, очень неприятно...

Я сделал "змейку", мельком глянул на истребитель Андрея, заодно мазанул взглядом по небу за нами - не крадется ли коварный враг?

Нет, все чисто. Андрей крутит головой, очки надвинуты, вид внушительный... Сталинский сокол, одним словом. Увидел меня в кабине - разулыбался. Я ему погрозил кулаком и обвел рукой небо - "Смотри!" Он, как китайский болванчик, закивал головой. Связь у нас есть, но пока говорить как бы и не о чем... Летим.

Если я не ошибаюсь, сегодня немцы подойдут двенадцатью бомбардировщиками "Хенкель-111" под прикрытием шестерки истребителей. Где-то минут через восемь. Самое то - мы уже выработали треть баков, самолеты стали полегче. Можно порезвиться. Бензина домой хватит - лететь тут километров тридцать всего. Так что, минут на пятнадцать боя можно быть уверенным - не упадем. А там посмотрим...

Я плавно потянул Андрея на высоту. Доберем еще метров двести. В любом случае не помешают. Впереди блеснуло остекление "ишачков". Капитан Семенов начал разворачивать свою группу.

Я положил истребитель в левый вираж, пристально всматриваясь в землю под нами.

-Вон они, видишь? - Это Андрей прорезался. - На западной окраине сельца сосредоточились.

Точно, теперь и я ясно вижу. Между построек, в тени деревьев, стоят танки. Их много, очень много. На глаз - машин шестьдесят... А еще грузовики, бронетранспортеры, еще какая-то мелочь. Нас немцы видят, конечно, но зенитки не стреляют. Считают - мы им ничем угрожать не сможем... Правильно, в общем-то, считают. Мы им не опасны. Пока...

Пока я рассматривал землю, глазастый ведомый дал новую вводную.

-Вижу дымы моторов. Высота наша, удаление километров десять-двенадцать. Прямо по курсу...

Точно, они... Как по расписанию. Ну, пора.

-Андрей, отходим на восток. С трех тысяч бомба пролетит около полутора-двух километров по курсу. Перехватывать бомберы будешь во-о-н там, где сейчас по дороге кто-то пылит, понял? Выходи вперед.

-Принял, выполняю! - О, как! Растет щегол.

Мы оттянулись назад. Пора разворачиваться. Истребитель Андрея прибавил газку и пошел в отрыв. А впереди уже протянулись по небу зеленые трассы пулеметов наших "ишачков". Летчики капитана Семенова вступили в бой.

Развернулись. Немцы не так идут. Не так, как нам нужно.

-Андрей, клади ракеты слева! Загоняй их на танки!

-Так и хотел... Посмотри, Тур, - пора?

-Пора, Андрей. Атака!

Андрей в пологом снижении устремился на строй бомбардировщиков. А я начал крутить "змейку". Мне еще рано. Еще не понятно, как немцы прореагируют на атаку ведомого.

-Пуск! - забывшись, кричит Андрей.

Я и сам вижу - серыми облачками срываются из-под плоскостей его истребителя две ракеты. Дымный след, слегка понижаясь, мчится к бомбардировщикам. А ведь точно! Нужно класть ракеты им под брюхо! От взрыва на своей высоте летчик, скорее всего, уклонится виражом влево или вправо. От взрыва выше - уйдет снижением. А вот взрыв ниже инстинктивно заставит его взять штурвал на себя. А если сильно напугает - то он еще и рычаг бомбосбрасывателя дернет. Или у них штурман там кнопку нажимает? Без разницы - очко жиманет, он кнопку-то и надавит.

Бабаххх! Вот это Андрюха саданул! Громко-то как! Я ясно увидел облако мощного взрыва слева-ниже строя бомбардировщиков. Их нехило качнуло, и самолеты метнулись вправо.

Два следующих взрыва слились в мощнейший удар грома. Аж сердце захолонуло. Вот это мощь! Бомбардировщики полезли вверх. Мой выход.

-Андрей! Петлей мне на хвост!

-Понял.

Взял лидера немцев в прицел, прикинул - вынес прицел вперед. Еще прикинул - и сделал упреждение больше.

-Тур! К нам идет пара "худых"!

-Хрен с ними... Не успеют... Пуск!

Шшшухх! Сошли две ракеты. Истребитель чуть качнуло. Пуск! Шшухх - еще две. И тут же громовой удар. Я, заложив резкий вираж влево, только краем глаза успел заметить желтоватое облачко распыленной взрывчатки, как вспышка обожгла глаза, по ушам ударила звуковая волна, а истребитель уже довольно ощутимо приложило взрывной волной.

-Е-е-сть! Понеслись к земле какашки! Очко-то не железное!

-Отставить клювом щелкать! Где истребители? - я недуром рассердился на Андрея.

-Мимо прошли. Они на скорости - наш разворот прозевали. Вон, в набор пошли...

Я зашарил глазами по небу. Та-а-к, с этими ясно - пара "мессов" проскочила нас без стрельбы и теперь карабкалась вверх. До них километра три, как бы ни дальше... Время есть. А где комэск Семенов? Ага, вон они крутятся... Ну, там, вроде, все путем. Наша пара держит высоту, немцы осторожно маневрируют в сторонке. И хочется им, и колется, паразитам... У меня под крыльями еще две ракеты. Надо их сбросить - чую, сейчас придется вести бой с истребителями фашистов. Что на земле?

Наша пара закончила боевой разворот. Немецкие бомбардировщики, потеряв строй, беспорядочным роем лежали в развороте на запад. Я глянул вниз - там, приближаясь к деревьям, под которыми стояла немецкая техника, побежала цепочка первых разрывов бомб. Мимо! Э-эх, жаль... Ничего, может, следующие добавят. Из трех точек на земле ударили скорострельные зенитные автоматы. Это по нам... Ладно, пока терпимо - у нас высота, а сейчас будет и скорость. Да и с бомберами мы сейчас сблизимся - зенитки заткнутся.

-Андрей, за мной. Пускаю две ракеты - уходим резко вверх, переворот - и сверху падаем на бомберов. Одна атака - и выходим на "мессов". Как понял?

-Понял, иду за тобой.

Немцы перед нами как в тире - в вираже, без скорости, без строя. Целюсь в центр этого клубка и пускаю ракеты. Следить некогда - резко взмываю вверх и влево. Атакуем бомберы спереди-справа и тут же выходим на лобовую с "мессерами".

Под брюхом истребителя гулко бьет взрыв. Сразу кладу истребитель на правое крыло. Как там Андрей? Держится ли? Смотреть некогда, да и не видно - гаргрот этот чертов мешает. Ух, ты-ы! А немцам-то поплохело! Да еще как!

Один бомбардировщик, потеряв крыло и беспорядочно вращаясь, падает на землю. Еще один горит и снижается. Из него падают черные точки экипажа. Третий, без видимых повреждений, закручивает спираль вниз. Давай-давай! Мягкой тебе посадки - брюхом об пенек.

Мы быстро сближаемся с оставшимися самолетами. Я командую: "Бьем крайних спереди и ныряем под строй". Андрей отвечает по уставу: "Ага!"

Двести метров. Я выжимаю обе гашетки и держу очередь, пока не приходится нырнуть под бомбардировщик. Вижу, что от него летят ошметки дюраля, вспышки на капоте левого двигателя и на крыле, дым. Два наших истребителя проскакивают под немцами под звуковое сопровождение старшего лейтенанта Миколайчука: "Сби-и-л! Я сбил! Горит!"

-Заткнись, "мессы" впереди! Внимание - заход на нас. Скольжение влево! - Давлю на педаль, истребитель начинает незаметно для глаза немецкого пилота уходить из точки прицеливания. Вовремя, надо сказать! Немцы, как я часто видел, начинают стрелять метров с пятисот. Две трассы проходит справа. А вот так вот, камрады? Теперь стреляю я. Подвернул, вынос сделал удачно - пушечная трасса цепляет ведущего. Он сразу запарил мотором, винт теряет обороты. Немцы проносятся мимо.

-Андрей! Боевой вправо! Выходи вперед - добей его.

-Понял... - голос Андрея сосредоточенно спокоен.

Ведомый немец проскочил своего командира и уходит все дальше и дальше. Ну, будешь ты его защищать? Пора уж и разворачиваться. Куда там! Немец рванул вперед, да еще, по-моему, форсаж дал. Настоящий боевой друг...

Андрей настиг парящий истребитель. Ударила короткая зеленая трасса крупнокалиберного пулемета, и немец вспыхнул. Мы проскочили его, прыгнул летчик или нет - я уже не видел.

-Идем к нашим. Я сзади-слева, на двухстах... Ты командуешь, Андрей. Будь внимательнее.

-Понял, идем вверх.

Мы потянулись на высоту. Три триста, три четыреста... Истребитель Андрея начал постепенно терять скорость.

-Андрей, высота, перейди на вторую ступень нагнетателя. - Я тоже двинул рычаг... не взял, еще раз - ага, схватился. Мотор прибавил мощности и заревел в другой тональности. Уже четыре тысячи метров. Хватит.

-Тур, наши слева, ниже. Немцы... немцы уходят, Тур!

-Уходят, ну и черт с ними. Мы их не догоним. Пошли к своим, пора домой. Бензина уже мало...

***

-Ну, Петр Силантьевич, докладывай, что видел?

-Да я, товарищ генерал-лейтенант, особо много-то и не видел. - Капитан Семенов несколько замялся и опустил глаза. - Я все больше за "мессершмиттами" следил, как бы их атаку не прозевать. Вот, старший лейтенант Крупенников доложит. Он был в верхней паре, ему виднее было...

-Говорите, старший лейтенант! - Комдив Кравченко постучал мундштуком папиросы по коробке и со вкусом закурил. Комполка поощрительно кивнул своему летчику головой, давай, мол, не тушуйся!

-Ну, что сказать, товарищ генерал-лейтенант? Все как бы по плану было. Который капитан Плешаков предложил. Наша шестерка вышла вперед. Высота у нас была около четырех, товарищ капитан Семенов метров на шестьсот ниже... А капитан Плешаков со своим напарником держался сзади. Километров пять до них было.

-Что, струсил?

-Да нет. Они ждали, когда мы немецкие истребители закружим. Ходили мы, значит, петлями минут восемь-десять. Потом увидели немцев. Шло, как мне кажется, пять троек. Может, немного меньше. Некогда считать было, я уже нацелился на "мессеров".

-Давай дальше... Что тянешь?

-Так вот, я и говорю. Я нацелился на мессеров, стал им угрожать атакой. Они отошли, начали перестраиваться. Бомбардировщики прошли ниже, строем, на удалении километра полтора-два. Потом наши сошлись с немцами, начали крутиться. Я фашистов на высоту не пускал - пугал очередями. Они и отваливали далеко в сторону. Потом смотрю - пара немцев оторвалась и пошла вдогон своим бомбардировщикам. Тут стало немного полегче, и я стал посматривать за бомбардировщиками. Пара капитана Плешакова, видать, была выше, на солнце. Их я не видел, пока они не начали атаку. Интересно так, по одному заходили. Первый "ястребок" сверху, как с горки, спустился и фыррк! Пустил ракеты, значит. Грохнуло здорово, но не попал по бомбардировщикам он. Немцы в сторону метнулись. Тут наш пустил еще ракеты - как бабахнет! Немцы вверх полезли. Тут, от солнца... видно плохо было, - пояснил старший лейтенант, - еще пуск. Опять взрывы. Немцы сбились в кучу и разом легли в разворот. Но сбитых не было, это я точно видел. Эти двое, ну - испытатели, разом вверх, переворот, и пошли в атаку на "Хенкели". Ка-а-к ударит ракетами - жуть! Сразу три немца вниз пошли. Вот тут и дым, и огонь уже видно было...

-Сразу три? Ты ничего не путаешь, Сережа? - ласковым, отеческим тоном спросил комполка.

-Да нет! Ясно было видно! Мы уже не так далеко были... Точно говорю - ракетами они сбили сразу трех. Один падал, другой горел и снижался, а третий крутился так и уходил к реке...

-Упал он. Дальше давай.

-Вот... а они, ну, испытатели, значит, как шли на немцев, так и проскочили сквозь всю их кучу. Трассы видны были - стреляли. После этой атаки задымили и стали снижаться еще два бомбардировщика. Они упали, я видел. Вообще - там... - Крупенников отвлекся и начал считать про себя, - там уже три столба дыма стояло. От самолетов, - пояснил он.

-Ясно, дальше давай.

-А потом, товарищ генерал-лейтенант, не очень хорошо видно было. На солнце ведь... вдруг, со снижением выскочила та пара "мессеров", которая за бомберами потянулась. Один усвистел вперед, только от нас шарахнулся, а второго эти ребята догнали и зажгли. А тут, как по команде, и остальные истребители немцев - опа! - переворот через крыло и ушли. Вот бой-то и закончился. Мы к комэску подтянулись, а тут и гости подошли, крыльями покачали и встали выше и немного сзади. Ну, мы за комэском пошли домой - бензин уже кончался, только-только долететь.

-Все с тобой ясно, сокол. А? - Кравченко повернулся к комполка. - Смотри, какой наблюдательный! Молодец, надо бы тебя в разведку послать. Пехота просит. Говорят, что-то у немцев километрах в шести-семи за переправой горит. Да сильно так горит. Давай так, старший лейтенант, перекуси по-быстрому, пока твой истребитель подготовят, а потом слетай туда, где бомбардировщики падали, посмотри, что там такое. Да и сбитые самолеты посчитаешь. Все понял?

-Все ясно, товарищ генерал-лейтенант! Разрешите идти? Есть!

-Капитан, ты тоже иди, отдыхай. А нам сюда пришли капитана Плешакова. Поговорить надо. Да, ты своим ребятам скажи, чтобы о проведенном бое пока помалкивали. Это дело секретное, понял? Ну, иди, отдыхай. Скоро вылет...

***

Глава 15.

Я только-только придвинул к себе миску с вкуснейшим ароматным пловом, красным от обилия моркови, с кусками хорошо прожаренной курицы, как подошли задержавшийся у начальства комэск Семенов и еще один летчик из его эскадрильи. Подошли, погремели рукомойником и уселись за стол. Боец быстро поставил перед ними миски с пловом, пододвинул хлеб, и летчики дружно и споро загремели ложками.

Я крепко приправил свой плов красным перцем, щедро насыпанным в граненый стакан, закинул первую ложку, проглотил, прижмурился и довольно цыкнул зубом.

-Слышь, Семенов, а хорошо вас тут кормят. Как в ресторане!

Семенов только кивнул головой. Ответить с набитым ртом он не рискнул.

-Ну как? Все выложил начальству? Как на духу?

Тут Семенов поперхнулся, закашлялся, глотнул киселя из кружки и ответил.

-Черт, под руку спросил... А ты как думал? Разбор полетов... по полной. Как и положено.

-Да я ничего такого и не имел в виду... Что там начальство?

-Ты ешь давай быстрее, капитан. Ждет тебя начальство. Сказали, как освободишься - пулей к ним, понял?

Понял, что тут непонятного... Я мигнул Андрею, и мы навалились на плов. Кисель допивали уже на ходу, в темпе вальса. Перед штабной палаткой я оставил напарника и зашел один.

-Разрешите? Капитан Плешаков по вашему...

-Проходи, капитан, присаживайся... Да, а как тебя звать-величать-то?

-Вадим, товарищ генерал-лейтенант.

-А по батюшке?

-Молод я еще, чтобы по батюшке... И так сойдет.

-Ну, хорошо. Что скажешь о вылете?

-Да нормально слетали, товарищ генерал-лейтенант!

-Эка! Ты только глянь на него. Нормально! - Кравченко весело взглянул на комполка, как бы приглашая его к разговору. - Сколько там сбитых у вас было?

-Я, товарищ генерал-лейтенант, падения самолетов не все видел. Точно знаю, что в результате последней ракетной атаки было сбито два бомбардировщика. Третий спиралью шел вниз, рули, наверное, заклинило у него. А вот что дальше с ним было - не видел. Может и выправился потом...

-Упал он, упал... Пехота нам звонила, восхищалась.

-Значит - три от ракетной атаки, потом два мы подбили своим огнем и мессера зажгли. Шесть самолетов получается, товарищ генерал-лейтенант!

-Замечательный результат! Просто отличный! Видал, майор, как надо воевать? - Кравченко перевел смеющиеся глаза на комполка. Тот только развел руками - мол, что тут скажешь?

-А как сбитых писать будем, капитан? - Влез со своим вопросом комполка.

-А чего тут голову ломать, товарищи командиры? Мы вылетали с летчиками полка, участвовали в его боевой работе. На полк и пишите сбитых. Нас упоминать не надо. Мы свое уже получили.

-Ты что имеешь в виду?

-Да отстрелялись мы по полной программе. Считай - полдела сделано.

-Да, кстати... А что так мазали? Летчики докладывают, что попали лишь последним пуском.

-Тут вот какое дело, товарищ генерал-лейтенант... - вздохнул я на непонятливость начальства. - Мы, главное, свое задание выполнили. Нам было предписано произвести пуски ракет с конкретных дистанций - тысяча двести метров, восемьсот, шестьсот и так далее, посмотреть результаты, разлет ракет, их ударное воздействие. Никто и не ждал, что мы эскадрильями будем валить немцев. Нам самое важное - это статистику набрать. А сбитые... пусть в счет войны будут.

-Ну и как вам новые ракеты?

-Да ракеты-то не новые, обычные РС-82. Начинка там новая, товарищ генерал-лейтенант. А вот эта самая начинка сработала просто отлично! Обрадуем мы наших ученых, точно обрадуем. Двумя ракетами, метров с шестисот, правда, пускал я их прямо в центр клубка бомбардировщиков, сразу три самолета завалили. У одного так вообще крыло отвалилось. Такой мощный взрыв был.

-Ясно... Теперь когда полетите?

-Я уверен, товарищ генерал-лейтенант, что немцы сегодня не будут больше посылать свои самолеты. Там, наверное, сейчас все на нервах, крик и ор стоит. Разбираются - что случилось и как все это произошло. А вот завтра... - я на минуту задумался, - завтра они, наверное, попробуют еще раз навалиться. Серьезными силами и под серьезным прикрытием истребителей. Завтра будет жарко!

-Вот как... Не обрадовал ты меня, капитан, не обрадовал... Отбивать нам их особо-то и нечем будет... Мало у нас истребителей. Бомбардировщики без прикрытия на задания посылаем. Потери тяжелые...

-Разрешите, товарищ генерал-лейтенант? - Кравченко кивнул. - А давайте мы на вас еще денек-другой поработаем? Только не афишируйте это особо. И в документах не отражайте, хорошо?

-Это ты хорошо придумал, капитан! Мы от помощи таких летчиков не откажемся. Вы пообедали? Вот и хорошо... Сейчас из разведки вернется наш парень, будет ясно, что дальше делать надо. А вы пока поваляйтесь в тенечке, отдохните. Да, хотел спросить... А еще вам ракеты подвезут?

-Сам волнуюсь, товарищ генерал-лейтенант. Должна была машина подойти, да вот что-то запаздывает. Не случилось бы чего...

-Да, на дорогах сейчас опасно. Немцы так и шныряют, гоняются даже за одиночными машинами. Жаль, если что произошло, жаль...

-Ничего, товарищ генерал-лейтенант! Если что, мы тут слетаем, возьмем еще один БК.

-А куда слетаете, если не секрет? - вновь ввязался в разговор комполка.

-Не секрет, - я посмотрел на него честным и искренним взглядом, - тут недалеко... в сторону Москвы.

-Ага! - только и нашел, что сказать майор. - Ну, идите... готовьтесь.

-Разрешите идти? Есть!

***

Где-то через полчасика, когда мы с Андреем, распустив ремни, блаженствовали на травке, в тени деревьев, на кем-то заботливо брошенных самолетных чехлах, на посадку зашел посланный в разведку истребитель. Он зарулил на стоянку, летчик выскочил из кабины, сбросил парашют и бегом помчался к начальству на доклад. Тут же из палатки выскочили два командира, а им на смену забежали два летчика в комбинезонах. Началась какая-то суета.

-Ну, пошла вода в хату... Слышь, старший лейтенант, лететь скоро. Давай за ракетами смотаемся?

-Да ну их, Тур... Лень... Вот полетим, а на обратном пути и заскочим. Все равно, как ты говоришь, сегодня бомберов не будет. Так ведь?

-Думаю, что так... Не погонят их немцы сегодня. Разбираться в случившемся будут. Все же должны были их бомбы своих накрыть! Я уверен на все сто. - В подтверждение сказанному я сильно хлопнул рукой по земле.

-Вот и поглядим... Гляди - нам машут. Пошли?

Мы подхватились, затянули ремни, и торопливо подошли к штабной палатке. Из нее вышел комполка. Кто-то отдал команду: "Товарищи командиры!" Майор махнул рукой.

-Товарищи командиры... Слушай сюда! По данным проведенной разведки, - он поискал глазами только что вернувшегося из полета летчика, нашел, и одобрительно ему улыбнулся, - перехваченные вами немецкие бомбардировщики сбросили бомбы на свои танковые колонны. Сейчас там отмечены многочисленные пожары и суета. Видимо, нарушено управление войсками. Комдив принял решение - немедленно нанести бомбовый удар по противнику, пока он не вышел из замешательства и не оправился от случайной бомбежки. Мы прикрываем ТБ, они уже в воздухе. Комдив успел их перенацелить. Точка встречи в пятнадцати километрах западнее аэродрома. Командиры эскадрилий! Доложить готовность к вылету!

Оба комэска отрапортовали.

-Делаем так. Кузьменко, ты оставляешь четыре истребителя на прикрытие аэродрома. Боевая готовность номер один! Понятно? Семенов, одну свою пару передашь капитану Кузьменко. Итого - летит десять истребителей. И еще... С вами пойдут временно прикомандированные летчики - капитан Плешаков и старший лейтенант Миколайчук, бортовые номера их истребителей... - майор взглянул на меня. Я подсказал. - Бортовые номера их истребителей "барабанные палочки" и "семерка". Поскольку они с нами не слетаны, задачу я им ставлю особую - быть палочкой-выручалочкой и помогать нашим летчикам в сложных ситуациях. Летуны они опытные, уже делом доказали... Капитан, вам все ясно? Вот и хорошо. По машинам!

Летчики разбежались к своим самолетам. Завыли пускачи, затрещали на запуске и заревели вышедшие на режим моторы. Истребители стали выруливать на старт. Мы с Андреем взлетели сразу за самолетами капитана Семенова. Покрутились в воздухе, набирая высоту, посмотрели на тянущие за собой на взлете пылевые шлейфы "ишачки" второй эскадрильи. Капитан Семенов ловко подхватил в хвост своему строю взлетевших последними, и мы пошли в точку рандеву.

Мы с Андреем встали метров на семьсот выше и немного сзади от летящих истребителей. Буквально через пару минут мы вышли в нужную точку. Вдали, на запад, на полутора тысячах, уходили шесть огромных и тихоходных ТБ-3. Не дождались нас. Отчаянные ребята. Или бестолковые... Мы бросились вдогонку. Догнали-то мы их быстро, а вот потом начался форменный бардак. Истребители сбросили скорость, столпились неряшливым роем за строем бомбардировщиков, и потащились у них в хвосте...

Я аж застонал от этой картины. Что же вы делаете-то, а? Это же смерть на свои головы призывать! Мы скорость не теряли и уфитилили далеко вперед.

-Андрей! За мной! - Я развернулся и, злой как черт, рванул обратно. Пролетел чуть-чуть выше бомберов, посмотрел, как стрелки проводили меня стволами пулеметов, плюнул, и нашел истребитель Семенова. Выскочил перед ним, крутанул восходящую бочку, чтобы сбросить скорость, подошел поближе. Поймав его заинтересованный взгляд, я сильно постучал себя по голове, четко, чтобы он видел артикуляцию и точно уяснил себе сказанное, обматерил комэска и, когда он нахмурился, махнул рукой: "Следуй за мной!"

Потянул его вверх. Слегка вильнул, убедился, что Семенов идет за Андрюхой, а за ним потихоньку начинают пристраиваться и его летчики. Вот так-то лучше будет. После набора высоты, заложил вираж и стал делать первую петлю перпендикулярно курсу бомберов. На пологом снижении набрал скорость, снова выскочил вверх, и опять лег в вираж. Еще одна петля, еще одна. Кажется, до летчиков стало доходить, что не хрен плестись за строем ТБ, не имея ни скорости, ни маневра. Потихоньку к нам присоединились и истребители второй эскадрильи. Я облегченно вздохнул, и мы с Андреем вновь полезли на высоту.

Так мы мотались минут пятнадцать. Наконец, впереди показалась Березина, а за ней то ли задымленная, то ли запыленная деревня. Да это же то место, где мы вели бой! Значит, это дымы от немецкой "дружественной" бомбардировки. Скоро наши ТБ встанут на боевой курс. Надо идти вперед, на расчистку воздуха.

Я вновь подошел к истребителю Семенова, показал ему два пальца и стал махать рукой, мол, пошли со мной! Комэск понял, повертел головой, махнул кому-то и показал на нашу пару. Слева к нам стали подходить два "ишачка". Я балдею, дорогая редакция! Вот это управление боем "а ля 41-й год!" Я просто охреневаю. Энергично помахав своим новым боевым друзьям рукой - быстрее, быстрее! - я повернул свою четверку на запад. Пора было искать мессеров. Они наверняка прикрывают район развертывания своих войск.

ТБ-3 стали медленно и плавно перестраиваться в колонну, готовясь высыпать свой немалый бомбовый груз на дымы внизу. Наши истребители нарезали вокруг них круги. Моя четверка все еще лезла ввысь.

-Андрей, видишь фрицев? Проверяй со стороны солнца. Скорее всего, они где-то там.

Однако, ничего подобного. Слева выскочил "ишачок", подвернул, и дал короткую очередь трассирующими патронами. Показал, значит. Я увидел бежавших на форсаже восемь немецких истребителей. Они были намного ниже нас, и на фоне лесного ландшафта разглядеть их было трудно.

-Андрей, падаем! Стреляй по готовности!

Я положил свой "ястребок" на левое крыло и стал строить заход на "худых". "И-16" даже в пикировании дает всего-то немногим более пятисот километров. Лоб уж больно большой - тормозит. Но нам хватило. Расстояние до "мессеров" быстро сокращалось. Они заметили нас и попытались выйти из-под атаки. Но - опоздали. Мы с Андреем успели отстреляться, и два дымных мессера скрылись под брюхом моего истребителя. Наша вторая пара не успела выйти на дистанцию стрельбы, и теперь лезла вверх, за немцами. Я успел рассмотреть на хвостовом оперении фашистских истребителей характерные подкосы. Это были "Ме-109Е", четвертой, наверное, серии. А это совсем хорошо! Наши истребители если и проигрывали по своим характеристикам немцам, то совсем немного. А в чем-то и превосходили противника. Так что - повоюем! А вот ребята зря полезли прямо за мессерами. Так делать опасно...

Мы снова выскочили на высоту. Теперь все надо делать быстро. Боевой разворот вывел нас на солнце. Я моментально осмотрелся. Битых немцев не видно. Да и не до них сейчас... Ведущая пара фашистов была немного ниже нас, но они уже разворачивались на потерявших скорость в преследовании на вертикали истребители полка. Сейчас подвернут и будут стрелять...

-Андрей, заградительную! - Мы одновременно положили длинные пулеметные очереди перед носом немецкой пары. "Мессера" не стали рисковать и отвалили вправо. Наши "ишачки", видя такое дело, ссыпались вниз, набирая скорость. Наша четверка распалась... Теперь мы могли рассчитывать только на себя.

В это время небо расцветилось многочисленными трассами. Бомбардировщики уже шли над селом. А по ним начали стрелять "эрликоны", пулеметы и все, кто мог и хотел. ТБ спокойно и неторопливо шли через эти светящиеся, изгибающиеся как вода из фонтанов, цветные нити. За ними, внизу, вспухала бегущими дорожками черно-багровых вспышек от взрывов соток земля. Но бомбовый удар не прошел для наших безнаказанно. Слишком уж малая высота у них была... Даже пулемет достанет. Сразу два бомбардировщика густо задымили моторами. Плавно вышли из строя и, заметно теряя высоту, пошли через Березину на свой берег. Один не дошел - вспыхнул. Весь и сразу. От него отделились несколько черных комочков - успели прыгнуть ребята...

Оставшиеся бомбардировщики так и шли на запад. Неужели они будут делать второй заход? Да их же всех сожгут здесь! Я помотал головой. Какое же мужество нужно иметь, чтобы вот так, не обращая внимания на смертельный огонь, заходить в атаку прямо сквозь зенитки.

Снова появились немецкие истребители. Они успели набрать высоту и скорость, и теперь нацелились на удар по нашим бомберам. А те только что легли в разворот... И так тихоходные, теперь они представляли из себя просто идеальные мишени, всей проекцией самолета развернувшись под оружие немцев. С ТБ по немецким истребителям ударили длинные очереди стрелков. Огонь был плотным - по четыре спаренных пулемета на бомбардировщике все же. Извиваясь, нити трассирующих пуль искали свои цели. Никого не зацепили, но фашисты снова метнулись вверх. А за ними уже летела беспорядочная толпа наших "ишачков". Бой распался на одиночные схватки. Истребители закружились плотным клубком, пронизанным зелеными, синими и красными трассами.

-Андрей, к бомбардировщикам! - Мы метнулись к ТБ. Их наши соколы оставили без защиты.

ТБ сомкнули строй и неторопливо заходили на горящую деревню. Теперь, слава богу, они шли прямо на восток. Если кого и подобьют, все-таки смогут долететь до своих... Хотелось бы так думать.

-Пошли бомбы! Есть! Хорошо вложили! - радостно закричал ведомый.

Я боялся отвлекаться и смотреть на результат бомбового удара. Именно в такие мгновения и ловят истребителя. Точно! Слева от нас прошла очередь бортстрелка бомбардировщика. Я моментально развернулся - на нас с Андреем заходил "мессершмитт". Он правильно решил - сначала надо убить истребители. ТБ от него никуда не уйдут, догонит...

Можно ругать "И-16", можно его хвалить - кто как делает. Одного у него не отнять - это чрезвычайно маневренный истребитель. Полный вираж за 16-17 секунд делает. Как говорили летчики - может развернуться вокруг столба. Вот и сейчас, мой резкий вираж нас спас от очереди немца. Она прошла стороной. Я стрелять уже не смог, а вот стрелки с двух ТБ с удовольствием скрестили на мессе очереди своих ШКАСов. И попали! По фюзеляжу немца пробежали искры, он вильнул, выбросил струйку дыма и вышел из атаки вниз, разворачиваясь к себе, на запад.

Я выпустил воздух сквозь стиснутые зубы. Как там говорил Штирлиц в анекдоте? "Пронесло!" А Мюллер в ватерклозете: "Тебя бы так пронесло, паразит..." Вот и я... Близко от этого был, одним словом. Страшно видеть у себя на хвосте вращающийся винт вражеского истребителя. Спина сразу леденеет... Уф-ф... На сей раз пронесло. Спасибо тому стрелку. Я ему сильно обязан...

-Андрей, ты как? Цел?

-Да все в порядке... Перепугался только... И я от тебя отстал. Меня на развороте за бомберы унесло.

-Вверх давай. Сейчас по ним зенитки ударят... - я нашел истребитель Андрея взглядом и пошел вверх. Извернулся, глянул назад. Клубок истребителей так и висел в отдалении. Дымов вроде не видно... А ведь уже третий немецкий истребитель из боя вышел, вот так-то! Живем!

ТБ наконец-то сбросили остаток бомб и потянули на нашу сторону. Мне было отчетливо видно, как исклеваны пробоинами крылья ближайшего бомбардировщика. Но стрелок весело скалился в мою сторону, в кабине вертелась голова пилота. Я перешел на другую сторону, сзади пристроился ведомый. Мы заложили резкий вираж, набирая высоту и, заодно, проверяя заднюю полусферу. Опасности нет. Истребители все еще вертелись в небе, но накал схватки явно спадал. Немцы поодиночке выходили из боя...

***

Так мы прошли километров, наверное, десять-двенадцать. Березина осталась позади, под нами уже лежала наша территория. Идея была такая - пролетим еще немного, прикроем бомберы. Потом отвалим в сторону и сядем на нашей полянке. Там, в ящиках, нас ждали еще двенадцать ракет. Бензина должно хватить - мы не жгли его в бесплодных попытках догнать немцев, а сразу пошли на прикрытие ТБ-3. Я начал успокаиваться. А зря...

На очередном развороте я увидел сзади восемь точек. Наши, что ли, догоняют? А почему восемь? Потеряли двух? Все может быть... И очень может быть, что это немцы, вызванные на усиление первой группой. Как не вовремя...

-Андрей, внимание... Сзади восемь целей. Будь готов ко всему.

-Понял, вижу...

Я крутанулся и подлетел к головному бомбардировщику. Сбросил скорость, покачал крыльями. Летчик в открытой кабине уставился на меня. Я показал себе двумя пальцами на глаза и помахал рукой назад. Потом показал ему восемь пальцев. Голова в кожаном шлеме повернулась к хвосту самолета, летчик утвердительно кивнул мне, мол, вижу, стрелки сразу развернули турели спаренных пулеметов назад. Я дал газ и вырвался вперед. От бомбардировщиков отходить нельзя. Если это немцы, то они свяжут нас четверкой, а оставшаяся четверка вмиг расстреляет оставшиеся без прикрытия ТБ. Черт, черт, черт! Что же делать?

-Андрей, от бомберов не отходить! На виражах отбивать атаки - и все! Все, что мы можем. Как понял?

На этот раз Андрей не стал болтать. Все, что я услышал, было краткое: "Есть!" Значит, все понимает...

Теперь за приближающимися самолетами стал виден легкий дымный след. Это немцы, на форсаже идут. Наверное, сейчас весело кричат в эфире, улыбаются... Да, сейчас будет весело...

Надо сорвать им первую атаку. Все восемь "мессов" одновременно атаковать не будут, небо большое, но количество направлений для атаки ограничено. Мы выскочили перед строем бомбардировщиков, развернулись и пошли немцам в лоб. Самое главное - чтобы нас не утащили от ТБшек... Иначе - все зря...

-Андрей! Стрелять только наверняка, береги патроны.

В первом схождении стрелять не пришлось. Немцы увидели нас и ушли вверх и влево. Перестроились, одна четверка осталась на высоте, а другая попыталась зайти бомберам в лоб.

Мы выскочили на перехват. Под нашими истребителями потянулись трассы носовых стрелков тяжелых бомбардировщиков. Немцы отвернули. Стрелять по ним было далековато, и мы с ведомым заложили резкий вираж, пропуская ТБ вперед.

Теперь на нас стала заходить вторая четверка немцев. Они, особо не мудрствуя, упали сверху, начав стрелять метров с шестисот. Но тут их подвела низкая, около 180 километров, скорость наших тяжелых бомбардировщиков. Дымные трассы пушек прошли впереди. Слишком большое было упреждение. Не приближаясь к нам, немцы ушли в высоту. А сзади заходили еще четыре истребителя. К ним потянулся веер трасс бортстрелков. Немцы опять начали стрелять с дальней дистанции, а потом нырнули под огромные машины. Вот тут и мы с Андреем успели отстреляться.

Переворотом через крыло, прямо через строй тихоходных гигантов летящих по линеечке, мы с ведомым упали на хвост четверке "мессов" и успели врезать по ним из пулеметов. Снаряды пушек при таком ракурсе стрельбы я тратить не стал.

Кто-то из нас один "мессер" зацепил. Немец задымил, прошел вперед и стал разворачиваться на запад. Судя по тому, как он неуверенно держался в воздухе, попали не только по мотору, но и по управлению. Нам повезло - его ведомый потянулся за подбитой машиной. Пара вышла из боя. ТБ так же неспешно и безразлично к опасности шли на восток.

Вот тут немцы немного озверели. Строй бомбардировщиков с разных направлений атаковали сразу две пары. Получилось то, чего я всеми силами хотел избежать - нас с Андреем растащили. Я пошел на одну пару фашистов, а Андрей вильнул на другую. Сделать было ничего нельзя. Теперь нас будут убивать поодиночке...

Воздушный бой - очень быстротечный бой. Все решается в секунды. Да какой там! В доли секунды. Действия не осмысливаешь - дерешься на инстинктах, на подкорке... Любое решение должно быть единственно верным. И я пошел немцу в лоб.

Они заходили с передней полусферы, сверху, набрав порядочную скорость. Мне пришлось идти им навстречу, задрав нос "ишачка" вверх.

Стиснув зубы, я выцеливал немца. Вот у него на капоте замелькали бабочки выстрелов - пора! Я выжал гашетки и тут же низко пригнулся к приборной доске, прячась от очереди фашиста за лбом своего "ишачка". Удар! Еще удар. Ручка управления дернулась в руках, мотор дал перебой, заревел натужно, гулко стреляя разбитым цилиндром.

Я поднял голову. В лицо сразу же ударил плотный поток воздуха. Козырек снесло напрочь. Где немец? Не видно, только справа, под крыло уходит густой черный дымовой след. Хорошо, видать, ему прилетело! Он шел на скорости, в пологом пикировании, и если я его пробил качественно - кранты ему! Он не выберется, так и пойдет к земле.

А что с моим истребителем? Мотор продолжал пулеметную стрельбу разбитым цилиндром, над изуродованным снарядами капотом мелькали вспышки пламени. В лицо то и дело летело горячее масло, и мне постоянно приходилось протирать очки. Тяги, считай, и нет... Да-а, похоже, что и мне кранты. Попал все же, сволочь. Разбил один, а то и пару цилиндров. Если бы не бой - до аэродрома я, может быть, и дополз бы... А так...

Послышался треск пулеметов. Я кинул "ишачка" на крыло. Сзади Андрей отогнал пристраивающегося ко мне "месса". Кажется, даже зацепил его - вон какие-то клочья полетели. Точно! За немцем потянулся дымок, он бросил меня преследовать и потянул вверх. "Мессершмитт" с желтыми законцовками крыльев, свистя мотором, прошел справа. Теперь я увидел догоняющего его Андрея. Камуфлированная "семерка" выскочила из-под моего крыла, по карабкающемуся в небо "мессу" ударили зеленые трассы. Мне было отчетливо видно, как из-под брюха истребителя ведомого полетела золотая россыпь стреляных гильз. Целая туча. Пули достали немца, прошили хвост, центроплан, брюхо. Белым паром окутались разбитые радиаторы, "месс" завилял, видимо очередь Андрея перебила ему тяги управления. Вот на солнце сверкнул сброшенный фонарь, и немец прыгнул.

"Семерочка" пренебрежительно фыркнула мотором, пустила клуб дыма, как хулиганистая собачка задирает заднюю ногу в сторону убежавшего врага, и скользнула мне за спину. И тут же сзади загремели очереди.

Я резко положил ручку влево. Подбитый, теряющий скорость истребитель отозвался неохотно, но все же развернулся... Сзади два "мессершмитта" поливали Андрея очередями. Андрей крутился, но вот очередь уткнулась в его истребитель, он задымил, а потом вспыхнул.

Я заорал: "Прыгай!" и начал стрелять по немцам. Попал, как мне кажется. По крайней мере, от ведомого немца полетели какие-то клочья.

Но тут ударили и по мне. От очереди по крылу мой истребитель перевернулся, поврежденный мотор пару раз чихнул и встал. Я увидел как подо мной, с пылающим мотором, прошел ТБ. За ним распускались белые зонтики парашютов. Делать было нечего, и я прыгнул...

***

"...Я вызвался ехать под Бобруйск с газетами, которые мы должны были развезти на грузовике во все встреченные нами части. С газетами поехали шофер-красноармеец, я и младший политрук Котов- высокий, казачьего вида парень в синей кавалерийской фуражке и в скрипучих ремнях. Он меня называл строго официально "товарищ батальонный комиссар" и настоял на том, чтобы я ехал в кабине.

Километров за двадцать до Бобруйска мы встретили штабную машину, поворачивавшую с дороги налево. Оказалось, что это едет адъютант начальника штаба какого-то корпуса, забыл его номер.

Мы попросились поехать вслед за ним, чтобы раздать газеты в их корпусе, но он ответил, что корпус их переместился и он сам не знает, где сейчас стоит их корпус, сам ищет начальство.

Над дорогой несколько раз проходили низко немецкие самолеты. Лес стоял сплошной стеной с двух сторон. Самолеты выскакивали так мгновенно, что слезать с машины и бежать куда-то было бесполезно и поздно. Но немцы нас не обстреливали.

Километров за восемь до Березины нас остановил стоявший на посту красноармеец. Он был без винтовки, с одной гранатой у пояса. Ему было приказано направлять шедших от Бобруйска людей куда-то направо, где что-то формировалось. Он стоял со вчерашнего дня, и его никто не сменял. Он был голоден, и мы дали ему сухарей..."

Узнаете? Ну, да. "Военный дневник", и автора вы знаете отлично - батальонный комиссар Симонов. Скажете - вот враки-то! Куда не повернись - везде Симонов. А я его туда, под Бобруйск, не посылал. Его туда послала армейская газета. А дальше - помните? Дальше было так -

"Потом мы развернулись и выехали обратно на шоссе. И здесь я стал свидетелем картины, которой никогда не забуду. На протяжении нескольких минут я видел, как "мессершмитты"... "

А вот еще дальше все пошло немного не так. Потому, что около ТБ-3 случилось быть нам с Андреем. Приводить все, что записал в свой дневник Константин, я не буду. Сами прочитаете. Но вот то, что случилось, когда нас с Андреем уже сбили, я вам напомню. Этого мы уже не видели, и рассказать не могли...

"Едва мы выехали на шоссе, как над нами произошел еще один воздушный бой. Два "мессершмитта" атаковали ТБ-3... Началась сильная стрельба в воздухе. Один из "мессершмиттов" подошел совсем близко к хвосту ТБ-3 и зажег его.

Во время этого боя летчик-капитан вскочил в кузове машины на ноги и ругался страшными словами, махал руками, и слезы текли у него по лицу. Я плакал до этого, когда видел, как горели те первые ... самолеты. А сейчас плакать уже не мог и просто отвернулся, чтобы не видеть, как немец будет кончать этот ... самолет.

-Готов,- сказал капитан, тоже отвернулся и сел в кузов.

Самолет, дымя, пошел вниз. "Мессершмитт" шел за ним, но вдруг, кувырнувшись, стал падать. Один парашют отделился от "мессершмитта" и пять от ТБ-3. Был сильный ветер, и парашюты понесло в сторону. Там, где упал ТБ-3... раздались оглушительные взрывы. Один, другой, потом еще один. Мы проехали обратно по шоссе три километра. Столб дыма и пламени стоял вправо от шоссе. По страшным кочкам и ухабам мы поехали туда, взяв по дороге на подножку машины двух мальчишек, чтобы они показали нам путь.

Наконец мы добрались до места падения самолета, но подъехать к этому месту вплотную было невозможно. Самолет упал посреди деревни с полной боевой нагрузкой и с полными баками горючего. Деревня горела, а бомбы и патроны продолжали рваться. Когда мы подошли поближе, то нам даже пришлось лечь, потому что при одном из взрывов над головой просвистели осколки.

Несколько растерянных милиционеров бродили кругом по высоким хлебам в поисках спустившихся на парашютах летчиков. Я вышел из машины и тоже пошел искать летчиков. Вскоре мы встретили одного из них. Он сбросил с себя обгоревший комбинезон и шел только в бриджах и фуфайке. Он показался мне довольно спокойным. Встретив нас, он, морщась, выковырял через дыру в фуфайке пулю, засевшую в мякоти ниже плеча.

Он остался там, у деревни, а милиционеры, водитель и я, разойдясь цепочкой, пошли дальше по полю. Рожь стояла почти в человеческий рост. Долго шли, пока, наконец, я не увидел двух человек, двигавшихся мне навстречу. Мы все шли на розыск с оружием в руках, потому что сбросились не только наши летчики, но и немец. Но, когда я увидел двоих вместе, я понял, что это наши, и начал им махать рукой. Они сначала стояли, а потом пошли мне навстречу с пистолетами в руках...

...Летчики подходили ко мне все ближе и, когда подошли шагов на пять-шесть, направили на меня пистолеты.

-Кто? Ты кто?

Я сказал: -Свои!".

///К. Симонов. Сорок первый. Военный дневник. Глава 2-я.///

***

...делать было нечего, и я прыгнул. Благо мой "ишачок" завис вверх пузом, оставалось только распустить привязные ремни и вывалиться. Высота была метров восемьсот, и я, морской звездой распластавшись в воздухе, считал про себя секунды. Вокруг я не смотрел, боялся, что лишний раз моргну - и затяжной прыжок превратится в ныряние в зеленый ковер леса подо мной... Однако сразу после прыжка, краем глаза, я заметил несколько парашютов, медленно опускавшихся на землю немного западнее меня. Туда и пойдем.

Надо мной со свистом прошла пара "мессершмиттов", преследующая оставшиеся ТБ-3. На меня они не обратили никакого внимания - впереди была легкая, жирная цель. Наконец, хлопнул купол выпущенного парашюта, меня крепко дернуло, крутануло, по левому наушнику ударила парашютная стропа, и я повис метрах на двухстах. Подо мной был сплошной лес, вдали я успел заметить два низко висевших в воздухе белых купола.

Ветви приближались, я дергался как червяк, пытаясь проскочить мимо крон деревьев на свободное место. Треск, больнючие, хлесткие удары веток. Это тебе за проваленный бой, пилот! Закрывая согнутой левой рукой лицо, я повис и закачался метрах в полутора над землей. Ну, для нас это не высота... Бросив застрявший парашют, я мешком рухнул на мягкую землю. Вставать не хотелось. Передо мной, по траве, прикрывающей мягкую, песчаную почву, сосредоточенно и хлопотливо бегали муравьи. Наверное, выполняют план сельхоззаготовок... Вон, точно, тащат куда-то маленькую бабочку без одного крыла. Однако пора и мне заняться делом...

Где-то далеко-далеко послышались слабые пулеметные очереди. На земле? В воздухе? Скорее последнее. Немцы добивают наши бомбардировщики. Так погано стало на душе, что я взвыл, как от резкой боли, встал, и ничего не видя, ничего не замечая вокруг, носорогом попёр на запад. Там Андрей, там наши летчики, надо выручать их.

В себя я пришел быстро, как только услышал каркнувший что-то по-немецки голос, и сухой пистолетный выстрел. Надо же! Искал своих, а первым нашел немца. Или это он меня нашел? "ТТ" будто сам прыгнул мне в руку. Слева раздался легкий треск веток, я упал на колено и ударил прямо сквозь листву сдвоенным выстрелом на уровне пряжки ремня. В тени, из-за дерева, мелькнула вспышка выстрела. Дуэль я утраивать не собирался, этот немец был мне совершенно не нужен. Я метнулся ему во фланг, на секунду увидел темное пятно его комбинезона, и выстрелил в центр корпуса. Когда я подошел к немцу, он еще хрипел. Смотрел на меня ненавидящими глазами, скреб пальцами левой руки землю и все еще пытался поднять отказавшую ему правую руку с пистолетом. Я выбил ногой пистолет, поднял ствол "ТТ", увидел смертную тоску в его глазах, рука сама собой опустилась, я сплюнул и пошел дальше...

Через десять минут я нашел Андрея, спокойно качающегося в люльке подвесной системы парашюта. Его, видать, сильно приложило об ствол дерева, и мой ведомый висел себе, уронив голову на грудь, как неразумное спящее дитя в колыбели...

Потом мы ходили по лесу, кричали, искали летчиков с ТБ-3. Но никого не нашли. А потом мы пошли перекатами на восток. Туда, куда улетели наши бомбардировщики. Услышав вдали голоса и треск пожара, мы пошли туда. Выйдя на поле, в густой и высокой пшенице мы увидели растерянных, потрясенных гибелью самолетов и летчиков милиционеров, кричавших: "Ау-у! Товарищи летчики, где вы?" Прямо на нас шел командир в еще новенькой, но помятой форме, с наганом в руке. Еще один Дерсу Узала на нашу голову... Лишь бы не стрельнул, охотник на бобров.

И тут я его узнал. По смуглому лицу, по несколько висящему носу с крошечными усиками под ним. Опять Симонов... Ну, да. Я же помню - он был тут, в Белоруссии. С самого начала войны. И гибель наших бомбардировщиков он видел, плакал, глотал слезы, а потом описал в своей книге. И в фильме эта сцена была. Трагическая и страшная...

В другой раз я бы и обрадовался нашей встрече. Но не сегодня. Я настолько был взвинчен этим неудачным боем, подавлен тем, что Андрея и меня сбили, а потом, наверное, сбили и наших бомберов, что только рявкнул: "Убери к ...ной матери свой наган! Кого ты тут стрелять собрался, батальонный комиссар?"

Симонов смутился и стал неловко засовывать наган в кобуру.

-Там немцы прыгали... - как бы между делом ответил он.

-Нашли мы их... Уже отпрыгали свое, бедняги...

Симонов покосился на пистолет в моей руке, но ничего не сказал. Я тоже посмотрел на свой "ТТ". Я и забыл про него...

-Пришлось с немцем стреляться в кустах... - бегло пояснил я. - Пока я искал парашют своего ведомого. Счет 1:0. Победила команда "Крылья Советов".

Я убрал пистолет.

-Слышь, батальонный комиссар, у тебя машина есть? Подбросишь до аэродрома?

-Мы в Могилев...

-Не торопись... В Могилев ты по-всякому еще успеешь. Сначала подбросишь нас, понял? Дело у нас одно есть. Отлагательства не терпит. Должок немцам надо вернуть. Ясно?

Батальонный комиссар нехотя кивнул...

Однако воспользоваться перегруженным Костиным грузовичком, нам с Андреем было не суждено. Километрах в двух на восток нас остановили красноармейцы. Сумрачно-злой танкист с капитанскими шпалами сорванным голосом заорал что-то приказное и грубое. Я заинтересованно поднялся над кабиной. Капитан на повышенных нотах разговаривал с Симоновым. Костя оправился от пережитой им тяжелой сцены гибели самолетов и летчиков, пришел в себя и отвечал ему сдержанно и весомо, показывая рукой на машину, в которой лежали четверо раненых сталинских соколов. Но не это было интересно. Я удивленно присвистнул и толкнул Андрея локтем.

-А ведь эти ребята по нашу душу, старший лейтенант... Узнаешь?

У Андрюхи упала челюсть. Мы выпрыгнули из кузова, машинально разогнали складки под ремнями и встали плечом к плечу. К нам подходили трое. Два командира в форме НКВД и сержант-автоматчик. Морды у них были каменные, настороженные. Опасались, что мы сразу стрельбу начнем, что ли? Не будем мы стрелять, и место не то, и повода вроде бы нет... А вот поговорить с ними надо. Особенно - с этим вот хлопцем. Э-э-хх, не успел я! Не дожал я его, не проверил, как хотел. Ведь как чувствовал... Но - опоздал. А он, видать, успел, сволочь... Наш пострел везде поспел.

-Судя по трем шпалам в петлицах и нарукавному знаку с мечом, вы сразу скакнули аж до капитана госбезопасности, товарищ помначкар? Какими судьбами здесь? Кого ищете?

Милягу-хохла, славного труженика КПП, старшего сержанта Шевелитько было и не узнать. Нахмуренное чело говорило о тяжелых, видать государственного масштаба, думах. В строгих глазах ни тени улыбки. Да и его милый хохляцкий говор куда-то исчез напрочь.

-Вас. Вас и ищу, Тур... И вот этого, вашего... напарника, - Шевелитько с какой-то непонятной мне радостью блеснул глазом на Андрея.

Андрей, стоящий за моей спиной, начал медленно расстегивать кобуру моего пистолета, висевшего у меня на заднице. Я успел перехватить его руку и сильно ее сжал. Погоди, еще не время... Сержант-автоматчик заметил эту возню, мигом сместился влево, и поднял ствол ППД.

-Тихо, тихо, товарищи... Не здесь... Вы поедете с нами, Тур? Добровольно и спокойно? Нам нужно серьезно поговорить. Вдумчиво и о многом. Так как? Сразу хочу сказать - вам ничего не угрожает. Мы не враги...

-Вот и я думаю, что не враги... Но и не друзья, а? Так кто же вы, помначкар Шевелитько?

-А вот давайте поедем и все выясним. Согласны?

Я тяжело вздохнул.

-Дела у нас, товарищ капитан госбезопасности, дела... Хотя, и эту встречу нельзя считать безделицей. Ладно, уговорили! Сейчас поедем, только попрощаюсь кое с кем...

Капитан Шевелитько недовольно глянул на Симонова, милиционеров и летчиков, наблюдающих за нашим разговором, подумал и кивнул головой.

-Хорошо, только быстро. Вон "Эмка", прошу туда... Я вас жду. И без глупостей, Тур. Опасности для вас, - он выделил эти слова - "для вас", - Опасности для вас нет. Абсолютно.

-Да я и не боюсь вас, ребята... Когда мы с Андреем вместе, я никого и ничего не боюсь. Вот так-то, бойцы невидимого фронта...

Сзади раздался облегченный выдох старшего лейтенанта Миколайчука. Громкий такой. Как будто с моего Буцефала сняли седло...

***

Часть 3-я. Свободный диплом.

Глава 1.

"Эмку" немилосердно качало на неровностях лесной дороги. Бедный драндулет выл мотором, жалобно скрипел всеми своими сочленениями и бренчал металлическими кишочками при перегазовке. Так, что ли, было у Ильфа и Петрова? Здорово сказано! Именно бренчал, и именно кишочками... Я сидел сзади, прислонившись пустой головой к прохладному стеклу, и бездумно следил за проносящейся мимо пыльной зеленью. Думать не хотелось, хотелось спать, как ни странно. День был тяжелый, накопилась усталость и горечь от того, что все наши планы пошли прахом.

Я недовольно глянул на коротко стриженый затылок капитана Шевелитько, качающийся передо мной. От него пахло одеколоном и парикмахерской... Офицер и джентльмен... Кто же ты такой, мосье Шевелитько? А чего тут гадать, скоро сам скажет. Рядом со мной, несколько боком, - на заднем сидении "Эмки" было очень тесно, - мучился мужик с кубарями младшего лейтенанта ГБ. За ним, прижавшись к борту машины, молча мотался в такт покачиваний пепелаца Андрей. Его веки почти прикрывали глаза, на губах бродила слабая улыбка. За руль, передав Шевелитько свой страшный автомат, уселся здоровенный сержант-штурмовик. Все было мило, по-домашнему... Группа боевых друзей ехала на маленький пикничок.

И вот тут-то я почувствовал некий напряг со стороны капитана Шевелитько. На дефекацию его, что ли, пробило? Да нет, какую-то подлянку сделать хочет, гадский помначкар. Андрей шевельнулся. Он тоже почувствовал нарастающее напряжение частично позаимствованными у меня ментальными способностями.

Я мельком глянул на него. Тихо, Андрюха, тихо... Поиграем в поддавки, посмотрим на товарищей по оружию во всей их боевой красе... Андрей молча прикрыл веки и расслабился.

Сержант-капитан повернулся к нам с несколько напряженной улыбкой.

-Подъезжаем... готовьтесь.

Это и было сигналом - сидящий между мной и Андреем младший лейтенант качнулся, ухватился в попытке сохранить равновесие за спинку водительского сидения, что-то там нажал, и мне в лицо понеслась струя газа.

Пришлось хрипеть и закатывать глаза. А то, как же? Испортить ребятам весь праздник? Это не по-нашенски будет. Рядом забился в судорогах Андрей. Все, приехали... Я, от радости, перестал дышать. Точнее - задержал дыхание. А то кто его знает, какую еще гадость они распылили? Может - дихлофос...

***

С удовольствием предоставив группе захвата таскать наши сомлевшие тела, я пытался что-то разглядеть сквозь неплотно сомкнутые веки. Видно было немного. Но вполне достаточно, чтобы понять, что к славному ведомству Лаврентия Павловича Берии наши контрагенты, они же партнеры по контакту, не относятся. Эх, жаль, что из УК РСФСР убрали статью из свода законов Российской Империи о каторжных работах за воровское ношение военного мундира. Или есть что-то подобное? Не помню, как-то я слабо знаком с Уголовным кодексом, хоть и чту его, как завещал великий комбинатор...

Между тем, суета вокруг наших обесточенных тушек продолжалась. Нас нежно и ласково лишили табельного оружия, быстро охлопали, в том числе и по интимным местам - я чуть не заорал от испуга! Геи на Гее какие-то, право слово, и потащили в незнамо откуда открывшийся люк. Здрассьте! Вот тебе, бабушка, и летающая тарелка. Точнее, это средство передвижения больше всего было похоже на городскую булку, форма та же. Учитывая, что до гагаринского "Поехали!" было еще лет двадцать, да и кто нас посадит в тесную капсулу "Востока", а на подвижной состав Мира-основы это летающее хлебобулочное изделие было абсолютно не похоже, то на ум приходило лишь одно (помните Оккама?) - нас навестили земляки Адриана. Вот так встреча! И что это их подвигло на подвиги? Через полторы-то тысячи лет? Будем посмотреть...

Смотреть, однако, можно было лишь в серый потолок. Нас затащили в какую-то клетушку, пристегнули эластичными ремнями к ложементам и бросили одних. За прикрытым люком в переборке послышался неразборчивый говор, что-то лязгнуло, смачно выдохнул закрывшийся внешний люк, и булка дрогнула. Вперед, друзья, к новым приключениям!

-Андрюха, ты как там? Дышишь еще? - Я приподнялся, внимательно изучил большую блямбу в центре привязных ремней и раскрыл замок. - Твои в гости прилетели, как ты думаешь?

Андрей тоже сбросил тяжкие оковы, но вставать не стал, а удобно развалился на инопланетном подобии раскладушки.

-Мои... Я, когда этот тип рядом сидел, даже без аппаратуры различил излучения мозга. Все же у меня возможностей-то побольше будет. Ты извини, Тур, я тебе не все говорил...

-Да ладно, не тушуйся ты, высшая сущность. Я все понимаю. Соображаешь, кто они, и что делать будут?

-Если принципы космических и инопланетных исследований не очень сильно изменились за прошедшее время, то, я думаю, дела обстоят следующим образом, - Андрей на минутку замолчал, прокручивая в голове варианты. - Видимо, недавно, а может, уже и давно, на Мать вернулись мои хозяева...

-Ну-ну... хозяева! Ты, Андрюха, не судовое имущество, не швабра, там, или еще что. Ты - личность. Говори, да не заговаривайся!

Андрей поморщился.

-Это ты им объясни... Так вот, вернулись, значит. Скорее всего - небольшой корабль-разведчик. Цель - поиск и эвакуация оставленного экспедиционного оборудования. В первую очередь, естественно, меня... Все же у меня много чего в мозгах было, это опасные знания, понимаешь? Хоть и столько времени прошло, а оставлять БИУС без присмотра на чужой планете нельзя. Так вот. Думаю, послали на Мать какой-нибудь небольшой корабль. Научный или посыльный. Может, у него еще и другие задания были в той части пространства...

-Небольшой, это как? Сотни две-три звездных рейнджеров? Лучи смерти и прочая муть?

-Да нет, что ты! Небольшой - это и есть небольшой. Экипаж человек пять, научники - человек восемь, если они вообще есть на борту, ну и охрана. Шесть-восемь штурмовиков космического флота. По крайней мере, раньше так было.

-Этот... Шевелитько, он кто?

-Думаю, офицер-контактер. Ну, что-то вроде офицера-разведчика. Знаешь, социальная мимикрия, знание местного языка, способность быть своим в любой обстановке... Не боевик. Они практически никогда до силовых акций дело не доводят. Не та специализация, знаешь ли...

-Ясно. А боевые возможности этих штурмовиков?

-Не бойся, Тур! Против нас... против тебя они не выстоят. - Андрей сказал это и потупился. Я продолжал пристально смотреть на него. - Что смотришь? Я против них боевые действия вести не буду, и нечего на меня так зыркать!

-Андрей, да ты что, братишка? - Я постарался сделать голос как можно более убедительным. - Я их тоже резать пока не собираюсь. Ребята вроде бы вежливые, уважительные... Не гаечным ключом по башке дали, а всего лишь газом в морду брызнули. Да и сначала нужно узнать, а что, собственно, им нужно?

-Им нужен я... - безрадостно вздохнул Андрей. - Да, а что ты так распелся тут, Тур? Знаешь, очень возможно, что нас слушают.

-А и хрен с ними, пусть себе слушают. Лучше уяснят, что убивать мы их не будем и готовы к переговорам. Сколько нам лететь и куда мы летим, представляешь?

-Ну-у, как тебе сказать... Этот катер, скорее всего, идет сейчас в режиме невидимости, на минимальной мощности, чтобы не демаскировать себя при взлете. Минут восемь-десять до орбиты корабля-разведчика. Потом минуты полторы-две стыковка, подача воздуха в бокс и все. А вот куда потом пойдет корабль, я не знаю. Или обратно на Мать, или домой...

Последние слова Андрей произнес с какой-то грустью.

-Не расслабляйся, старший лейтенант! У тебя теперь целых три дома. Будешь сам выбирать, где прописку выправить. Мать ведь тоже бросать нельзя. Все же Адриан... - я замолчал, потому что за переборкой послышался какой-то звук. Люк зашипел и ушел в стену. В кубрик вошли трое - один в светло-зеленом халате, с явно медицинским саквояжем в руках, и два штурмовика с оружием в кобурах. Первым они увидели меня, живого и бодрого. Андрей-то лежал. Штурмовик бросился вперед, отбросив с пути медика как досадную помеху. Не думаю, что он хотел меня обнять, не похоже было... Акт агрессии я пресек быстро и жестко, сметя телекинезом распоясавшегося космодесантника в дальний угол. Там он и затих. Наверное, впал в нирвану... Второй ганфайтер уже лапал свою авоську для ношения короткоствола. Это было опасно чреватостями, и мне пришлось поправить его поведение. Заодно поправил и физиономию. Уж больно неудачно этот штурмовик ударился мордой об косяк. Андрей отвернулся.

Я вскочил и подал руку врачу, зеленой лягушкой распластавшемуся на палубе.

-Доктор, вам медпомощь не нужна? Точно? Тогда садитесь, поговорим...

-А-а-а... - только и смог проблеять местный Айболит.

А по коридору уже гремели колокола громкого боя, и набатом раздавались мужественные шаги закованной в броню космической пехоты... Есть контакт! Дела налаживались, историческая встреча двух цивилизаций началась в теплой и дружественной обстановке.

***

-Где моё табельное оружие? Я без него чувствую себя голым и беззащитным. Требую немедленно вернуть мой любимый пистолет! Вы что? Хотите с меня еще и галифе снять? Чтобы оскорбить представителя великого Советского Союза? Боевого офицера? Не-мед-лен-но! - Я проаккомпанировал своему заклинанию внятным стуком ладони по столу переговоров. Переговоры шли и радовали обе высокие договаривающиеся стороны. Особенно меня.

Руководитель экспедиции, пожилой уже мужик с умными, но мягкими глазами, только печально скосил их на старшего сержанта Шевелитько. Я бы вообще разжаловал этого гада в рядовые. Бывший сержант ответил начальству долгим и непонимающим взглядом, потом отвел глаза, достал из офицерской сумки мой "ТТ" и вежливо передал его мне рукояткой вперед. Я выщелкнул из пистолета магазин, убедился, что он пуст аки склад со свиной тушенкой после налета монголо-татарской орды, загнал его обратно и прицелился в дверь. Стоящий у двери штурмовик в пластиковой броне судорожно дернулся в сторону. Я сказал: "Пу!", и в косяк врезался маленький, но брызжущий весельем клубочек. Дырка осталась аккуратная и на эксплуатационные свойства люка почти не влияющая. Ну, почти не влияющая... Дырка все же...

-Может быть, хватит веселиться за наш счет, уважаемый Тур? Наше терпенье не безгранично...

-А-а-а, все это пустяки! - Я небрежно отмахнул рукой его аргументы. - После того как ваши люди отравили нас со старшим лейтенантом Николаевым газом, произвели несанкционированный обыск, преступно изъяли табельное оружие, похитили нас с родной планеты в конце концов... Не знаю, смогу ли я пережить все это... Такое унижение! И с чьей стороны! Со стороны могучей инопланетной цивилизации, которая так гордится своей моралью и законом! Нет, это непереносимо! Единственный выход для оскорбленного офицера - это застрелиться из любимого черного пистолета! Пу!

Наверное, я промахнулся и не попал себе в висок. Потому что косяк двери украсила еще одна дырка. Штурмовик забился в самый угол и не дышал. Главный представитель инопланетной цивилизации, которая так гордится своей моралью и законом, болезненно сморщился и приложил длинные пальцы к своим вискам.

-Я вас прошу, Тур. В конце концов, я настаиваю! Давайте же попробуем договориться!

-А о чем? Разве у нас есть предмет для переговоров? О чем, собственно, вы хотите договориться с частным лицом с планеты с самоназванием Земля? Ну, давайте, излагайте, профессор. А мы послушаем...

-Вы послушаете, Тур. Речь идет о вашем... м-м-м, спутнике. А точнее - о нашем забытом имуществе. В этом носителе, - палец профессора укоряющем жестом уставился на съежившегося Андрея, - в этом носителе находится важная и секретная информация, которая безраздельно принадлежит нашей цивилизации. Вы будете это оспаривать?

Я оспаривать это не хотел. Я был занят разглядыванием дула пистолета. Кроме того, я пристально, по-людоедски, поглядывал на участников переговоров с той стороны. Членов делегации явно корежило и колбасило. С таким ярким представителем дикой и варварской цивилизации они, видать, давно не сидели вот так вот, запросто, за одним столом, без силового экрана и автоматического плазмомёта, нацеленного на своего визави. Их это напрягало. А последние формулировки уважаемого руководителя экспедиции стали напрягать и меня. Я перестал шалить и убрал пистолет в кобуру. Все вздохнули с облегчением. Рано вы обрадовались, паразиты...

-Вы признали меня равноценной договаривающейся стороной, профессор. Это хорошо. Значит - мы в равных правах. Мы находимся на вашем космическом корабле, но в космическом пространстве Земли. Это уравнивает наше положение, не так ли? Теперь насчет морали и права... Да, высокой моралью нашей цивилизации я похвастать не могу... Но вопросы права на Земле отработаны вроде бы неплохо. Еще со времен древнего Рима. Космического права у нас еще нет, но вот морское есть. А ситуация представляется мне весьма типичной. Кто-нибудь ведет протокол? Теперь можно вести запись.

Профессор вежливо кивнул. Ну-ну, тебе его еще и подписывать придется.

-Я продолжаю. Что же произошло на планете Мать с нашей, земной, точки зрения? Как это видит и расценивает закон? А вот, что... Полтора тысячелетия тому назад космический корабль вашей цивилизации произвел посадку на вышеозначенной планете. Это мы оценивать и обсуждать не будем. У вас наверняка все эти процедуры определены и прописаны в нормативных документах. Мы будем рассматривать последующие действия экипажа корабля. А они представляются мне исчерпывающе ясными и описанными в нашем морском праве на основании множества прецедентов.

Профессор как-то подобрался. Ну, лови передачу!

-Итак, уважаемые господа присяжные заседатели! Что же мы видим, и что наблюдаем? В результате некого внешнего воздействия, а именно - предательского выстрела в спину одному из членов экипажа, произведенного представителем третьей стороны, нас этот вопрос сейчас не интересует, и впоследствии интересовать не будет, руководство экспедиции, высадившейся на планету Мать, принимает срочное решение - немедленная эвакуация персонала и всего имущества в виде различных технических устройств и агрегатов. В первую очередь, это, конечно, сам корабль. Тот момент, что с планеты хищническим способом украдены и беспошлинно вывезены некие материалы, являющиеся топливом для двигателей корабля, мы пока оставляем за скобками. По этому вопросу вас допросят в пыточном подвале короля Дорна. Там есть соответствующие специалисты... Вам нехорошо, профессор? Нет? Тогда продолжаем.

-В результате спешки ли, непродуманных действий ли, или еще каких-то неучтенных нами сейчас факторов и моментов, на планете Мать было брошено... Я требую занести эту формулировку в протокол! Именно - брошено, кое-какое оборудование. В том числе и энергетическое, которое еще работало во время моего последнего пребывания на планете Мать и оказывало вредное и опасное влияние на девственно чистую экологию этого технически неразвитого мира. Только отсутствие у меня специальных устройств, способных зафиксировать величину радиоактивного, электромагнитного, гравитационного, торсионного и других видов излучений и полей, не позволяет мне привести сейчас данные о предельно допустимых концентрациях для немедленного внесения их в протокол. Но королю Дорну я, как почетный святой и сын единого планетарного бога, об этом сказал и предупредил его о недопущении подданных королевства в некие, возможно зараженные и опасные для человека места. Там такой слабый уровень медицины, господа! Люди будут умирать от минимально допустимого уровня радиации, клянусь вам винными подвалами храма Крылатого Тура! Да что с вами, профессор? Вы способны вести переговоры?

Профессор слабо помахал рукой, дескать, он еще о-го-го какой живчик! Я с сомнением взглянул на него, но продолжил.

-Так вот, мрачная картина, господа... Как жаль, как жаль... Как жаль, что по прошествии стольких лет нельзя привлечь к ответственности руководителя той экспедиции. Однако можно подать иск вашей планете через вас, профессор? Не так ли? Впрочем, это дело короля Дорна, а не мое. Я уже давно отказался от бессмысленного убийства и массовой резни как средства решения спорных вопросов... О чем это я? Ага! Я продолжаю.

-Брошенное имущество, господа! Именно брошенное имущество и будет предметом наших увлекательных и трагических переговоров! Итак - в результате неких событий, которые я не планировал, их мы тоже оставим за рамками наших переговоров, примерно около двух лет тому назад, я, именуемый на планете Мать Туром, и являющийся представителем местного пантеона богов... Да, да! Что вас так удивляет, профессор? Да вот будем на планете, я вас с удовольствием свожу на экскурсию в храм Крылатого Тура. Там и статуя моя стоит, кстати, посмотрите, может - какую молитву вознесете, а? Я продолжаю... Так вот, будучи на планете Мать, я обнаружил присутствие на ней неустановленной сущности. В результате поисков и последующего контакта я нашел-таки эту сущность! Дожал ее в ходе интенсивного допроса и установил, что мне удалось обнаружить брошенный... вы ведете протокол? Брошенный БИУС вышеупомянутой экспедиции, который стал неотъемлемой частью религиозного культа планеты под именем Адриан! Брошенный БИУС стал Богом этой отсталой планеты! Что это? Коварный замысел инопланетян, или потрясающая по масштабу своих последствий трагическая ошибка представителей той же высокоморальной и чтущей закон цивилизации?

Я сделал паузу. На меня никто не смотрел. Члены делегации что-то выискивали взглядом на стерильной поверхности стола переговоров. Пора было ставить точку.

-Я и забыл вам сказать, господа... Извините, я волнуюсь. Когда я разобрался в ситуации, я, как полноправная личность и человек из другого, более развитого мира, принял естественное и лежащее на поверхности решение. Основанное на норме права, заметьте! Да-да! Не помню буквально, но как-то так: "...судно, которое оставлено без каких-либо указаний на то, что оно должно быть восстановлено или приведено в первоначальное состояние, считается брошенным имуществом. В таком случае любое лицо, обнаружившее брошенное имущество, может им воспользоваться или распорядиться"... Я и вступил во владение, пользование и распоряжение брошенным имуществом. Думаю, вы это уже смогли установить, не так ли? Адриан предоставил мне возможности пользоваться брошенной экспедицией техникой, телепортационной сетью, связью, ресурсами и другими мелкими техническими устройствами. Эти пустяки не стоит даже обсуждать. Господа! Единственно на что я не стал покушаться - это на тайны вашей цивилизации. Закрытая научно-техническая, политическая, военная и иная информация осталась вашей собственностью, профессор. Мне она не нужна. Мне хватает и собственного планетарного бога. Dixi! Я закончил, господа! Надеюсь, вопросов больше нет? Что? Мой напарник?

Я внушительно откашлялся.

-А вот тут я не советую вам шутить и протягивать, куда не надо, шаловливые ручки. Мой напарник - личность и человек! В его матрице сознания одна половина - моя! Он не робот, не имущество и не компьютер! Повторяю, он человек. Он воин. Он самостоятелен в своей жизни и решениях. А чтобы снять все сомнения, скажу следующее. Став человеком, старший лейтенант Андрей Николаев в боях по защите священных рубежей своей Родины уничтожил не один десяток врагов! Часть из них он убил в рукопашной, глядя умирающему противнику прямо в глаза. Хотите заглянуть в его глаза, профессор?

У профессора отвалилась челюсть. Шевелитько побледнел и прикинулся ветошью. Прочие участники переговорного процесса со страхом смотрели на восставший из мира мертвых процессор.

А старший лейтенант Андрей Николаев ожил, встрепенулся на своей жердочке как боевой сокол, и огненным глазом окинул благородное собрание, ставя точку в ненужной более дискуссии.

-Подождите, профессор! Куда же вы? А теперь я предлагаю обсудить небольшой список контрибуций и репараций, которые я намерен получить с вашей стороны. Да, да! За все хорошее, что ваши дуболомы наломали в отношении представителей моей Родины - великого Советского Союза.

-Скажите, профессор, а в вашем мире есть небольшие, человека на три-четыре, хронокапсулы? А они способны перемещаться в космическом пространстве? А что из себя представляют их энергетические установки, а?

***

Глава 2.

Да-а уж, дали мы нашим контрагентам прочихаться на переговорах, сунули их носом в наши ароматизированные портянки! Причем, сделали это от души и со всей душой, надо сказать. В надежде на лучшее понимание и плодотворное сотрудничество в будущем...

Однако немедленного и явного результата достичь не удалось. Ушлый профессор трусливо сбежал с поля боя, оставив все поднятые мной вопросы в подвешенном состоянии... Заперся, паразит, в рубке связи, как улитка в своей ракушке, и не вылезает оттуда. Консультируется с начальством, наверное. Судя по тому, что мне у него удалось вырвать, нашу рабочую встречу теперь планируется развернуть аж в межпланетную конференцию, во как! Хочешь, не хочешь, а выбора у нас с напарником не было. Кроме неизбежного вылета на планету Мать и участия в новых, теперь уже четырехсторонних, переговорах. Полетели...

Драчка обещала быть чрезвычайно интересной. На арене этой корриды должны были сойтись бывшие враги - представители мира Адриана и Мира-основы, сам предмет спора, он же глава местного культа, - Адриан, и мы с Андреем. Пока по умолчанию считалось, что Андрей как бы является моим движимым имуществом, на которое и позарились эти скупердяи-инопланетяне. Тем не менее, мне с имуществом выделили достаточно приличную каюту и оставили в покое. Не до нас им сейчас было... Народ бегал и суетился, готовился к заседанию Лиги наций. А мы с Андреем сибаритствовали в отведенных нам покоях. Ну, и трепались, конечно...

Вот тогда-то и произошел разговор, который заставил меня на многое посмотреть иначе. Начал его Андрей.

-Слушай, Тур... А что ты будешь делать потом... ну, когда кончится война?

Этот простой, в общем-то, вопрос, заставил меня зябко передернуть плечами. Я был к нему абсолютно не готов. После неприлично долгой паузы, во время которой я судорожно искал простой ответ на заковыристый вопрос, я сдался.

-Не знаю, Андрей. Ничего в голову не приходит. Кроме одного... Нет для меня места в моем мире после войны... Лучшее, что приходит на ум - это погибнуть... С пользой для дела.

-Ты что, совсем сбрендил, начальник? Человеком войны себя считаешь?

-Да я и есть человек войны, Андрюха. На нее только и заточен, к ней подготовлен, и ей только и занимаюсь. Слушай, я только сейчас начинаю понимать, как тяжело и страшно жить Деду... Для него война - это жизнь... Иного он и не знает. Ты только задумайся, Андрей. Он воюет с четырнадцатого года! Врагу не пожелаешь...

-Не о Деде сейчас речь, а о тебе. Да и Дед ведь не каторжник, прикованный к пулемету. Он на Полигоне живет обычной, считай, жизнью. Да, жизнью военнослужащего, но таких как Дед сотни тысяч...

-...миллионы... В нашей армии были миллионы военнослужащих. А в конце войны и вообще - свыше одиннадцати миллионов человек.

-Ну вот, я и говорю, миллионы. И ты - тоже вполне обычный человек. Ты прожил обычную жизнь, в мирное время. То, что ты попал на войну, это твоя прихоть...

-Нет, Андрей, это не так, и не смей так говорить! Это не прихоть, это... - я замолк, не зная, как сформулировать то движение души, которое и послало меня в Сталинград.

-В общем, хрен это объяснишь, Андрюха... Не могу я тебе, холодному и древнему винчестеру, это объяснить... Не надувай губы, напарник. Это не подначка, не желание обидеть. Задай этот вопрос себе, у тебя же половинка моей души. Вот у нее и спроси.

-Пробовал уже... Пробовал, но не понял, не разобрался... Я ведь только учусь быть человеком, брат, а у тебя там такая каша... У меня сразу начинает голову ломить, как от близкого взрыва гранаты.

Я расхохотался.

-Ты чего?

-Да, вот, собрались два отморозка, нормально и выразить свою мысль не могут! Обычная причина головной боли не мигрень какая-то, не похмелье, а взрыв гранаты! Ха-ха-ха!

Андрей сообразил, что он ляпнул, и тоже захохотал.

-Да-а, это у нас долго еще будет... война, как образ жизни. На свист птички - пригнись, пуля! На гром - ложись, взрыв. На оклик немецкого туриста "Halt!" - удар саперной лопаткой по сопатке...

-И не говори, - я захохотал еще громче, - представь, ты в строгом черном костюме, при галстуке, пластаешь лопатой во время антракта в Большом театре туриста из Германии, который хотел у тебя спросить, как пройти в буфет!

Посмеялись, но грустно...

-А вот ты, Андрей, что ты будешь делать после войны? Ведь для тебя такое широкое поле деятельности будет открыто. Такая жизнь интересная! Фронтовики вернутся в институты и университеты. А потом, на выбор - ракетостроение и космонавтика, ядерная физика, электроника, реактивная авиация, атомный флот... И везде - молодые девчата, заждавшиеся своих женихов...

Радость мою как отрезало. Я замолчал. Андрей лишь виновато поглядывал на меня из-под бровей.

-Так вот, Андрей, сам видишь - там мне места нет. Я солдат. А война закончилась...

Андрей вздохнул, но ничего не сказал. Не ляпнул ожидаемую глупость, что войны еще будут продолжаться. Это будут не те войны...

-И потом, Андрей... Ты должен понять, ты уже понимаешь, что ты - не моя игрушка, не мое имущество... Когда-нибудь у тебя появится женщина, дом. А потом - ребенок. Ты знаешь, как пахнет для мужчины свой малыш? Свой сын? Голенький, маленький, с надувшимся от крика красным личиком, с нахально торчащей пипкой? Он пахнет... счастьем он пахнет. Возится на твоих подрагивающих от страха и радости руках, сучит ручонками и ножонками, орет, скандалит, титьку ищет. А ты стоишь столбом и не знаешь, что делать. То ли прижать его к сердцу, то ли подбросить его вверх, то ли сказать "Агу", то ли еще сделать или просюсюкать что-то, такое же глупое и смешное. А рядом, улыбаясь своим мужчинам, стоит она... Твоя любимая и мать твоего ребенка...

Я хлопнул себя по колену.

-Вот так-то! А ты говоришь, что после войны делать будешь. Первым делом - размножаться надо. И не копированием матрицы сознания. Есть более простые и приятные способы, еще познакомишься и усвоишь. Подумай над этим, бог ты мой планетарный... Хватит жить для цивилизации людей, поживи немного и для себя, Андрей.

***

-Итак, уважаемые участники нашего весьма представительного собрания. Пора бы уже и перейти к выработке итогового документа, устраивающего все стороны. Обсуждение было бурным, плодотворным, но нельзя же делать его бесконечным, господа! Кто имеет что-то сказать? Прошу вас!

Мы сидели за круглым столом переговоров. Точнее - за квадратным столом. Сторон же было четыре. Делегация Мира-основы, пять человек. Среди них и этот тихушник, адмирал и руководитель Службы коррекции. Делегация цивилизации Адриана, все время путаюсь в названии этого мира. Слишком много согласных подряд. Сам Адриан. Он явился на переговоры в теле андроида, естественно. Правда, придав ему вид пожилого, умудренного годами и сединами человека. Я бы посоветовал ему явиться на конференцию на облаке, в хитоне, с нимбом над головой и пальмовой ветвью в руках, но меня никто не спрашивал. И мы с Андреем. В обычной полевой военной форме, с оружием в кобурах, мы смотрелись на мирных переговорах несколько... хм-м-м, вызывающе, что ли... Особенно - для наших новых знакомых. Профессор как взглянет, так и вздрогнет. Впрочем, для меня это было даже хорошо...

-Всего пару слов... Как я понимаю, предложение не раскачивать лодку и оставить почти все, как было, поддерживается большинством? Вот и отлично. Я благодарю делегацию Брунг... Брунтг... делегацию хозяев оставленного на планете БИУСа за понимание и желание всемерно идти навстречу совместно выработанным принципам, положенным в основу проекта решения. Резюмирую. Итак, самое главное - сущность, известная на планете как бог Адриан, - остается и продолжает возглавлять религиозный пантеон планеты. С этим согласились все. - Вежливый поклон в сторону аватары Адриана. Могучий старец отвешивает не менее картинный кивок головой. А ведь я говорил - нимб над седой головой тут был бы в самый раз!

-Я продолжаю... Высказанное представителями цивилизации Бр...

-Хозяев временно утраченного БИУСа, - быстро возникает и корректирует ситуацию профессор.

-Именно так! Благодарю вас! Высказанное ими пожелание создать свою станцию по изучению всего многообразия исторического развития планеты Мать и держать на ней небольшую и периодически сменяемую научную группу, тоже не вызывает никаких возражений...

Адриан опять медленно склоняет голову, я сижу столбиком, ушки на макушке, и внимательно слушаю. Где тут будет зарыта собака? А она ведь обязательно будет зарыта...

-Да-да! Это будет великолепно! - Профессор просто источает счастье и радость. Причем - миллионами эргов, джоулей и прочих мегабайтов. Вдруг, чело его несколько омрачается. - Но вот статус этого господина... хм-м, я имею в виду участника переговоров, который был представлен нам как старший лейтенант Николаев...

Я оскаливаюсь в леденящей душу улыбке. Меня неожиданно поддерживает адмирал. Он тоже улыбается крокодильей улыбкой, от которой в помещении становится прохладнее...

-Маленькая справочка, господа. На наш взгляд, старший лейтенант Николаев не принадлежит более планете Мать. Не принадлежит он и вашему миру, уважаемый профессор. Как ни странно, но он не принадлежит и миру, известному всем нам как планета Земля. Он есть нечто общее, интегрирующее все стороны наших переговоров, не так ли? От каждой из них в нем присутствует по трети: это частично урезанная матрица сознания Адриана, сформированная в мире Брунтг... ну, вы меня поняли, тело модификанта из нашего мира и частичка души человека Земли...

Я громко откашлялся.

-Виноват - сознание человека Земли. Старший лейтенант Николаев по умолчанию является гражданином Земли, более того - военнослужащим, и еще более того - военнослужащим, участвующим в боевых действиях по защите крупнейшего на планете государственного образования - Союза Советских Социалистических Республик. Эта ситуация ставит интересные вопросы, господа! А не совершили ли мы ошибку, не включив его в состав участников переговоров?

-Я делегирую все свои настоящие и возможные в будущем полномочия капитану Кошакову, уважаемые участники переговоров. Необходимый документ я готов передать в секретариат сейчас же...

-Ну, что же... Это, несомненно, несколько меняет ситуацию...

-На наш взгляд, это только еще более запутывает ее! - Профессор обводит участников переговоров обиженными детскими глазами. - А кто таков сам капитан Кошаков? По нашей информации, он наемный работник вашего мира, адмирал. Ведь это так? Тогда возникает законный вопрос - кого он здесь представляет?

Я откашливаюсь еще раз. Громче. На пределе возможностей. Следующий раз придется чихать. Все начинают смотреть на меня - что это? Коклюш? Скарлатина, или еще что-нибудь более страшное? Уж не свинка ли? Адриан улыбается и подмигивает. Давай, сынок, врежь им! Да под самый копчик! Но мне не дает сказать ни единого матерного слова адмирал.

-У вас неправильный взгляд на реальное положение вещей, профессор. Ведь именно вы начали переговоры с капитаном Кошаковым, как с полномочным и полноправным представителем Земли? Вот и продолжайте в том же духе. Да, планета Земля принадлежит к тому же кластеру миров, что и наш мир. Да, наши службы ведут необходимый и минимальный инструментальный контроль и наблюдение за развитием этих миров. Но! Но мы никогда не подменяем те руководящие структуры, которые складываются в том или ином мире, не оказываем прямого вмешательства в их развитие, и вообще стараемся исполнять лишь роль регистраторов...

...и корректоров, добавил бы я! Но - промолчу.

-...и поэтому не привлекаем к работе представителей населения этих планет. Среди Регистраторов нет аборигенов подконтрольных миров, господа! Этот принцип неизменен для нас. Надеюсь, вы верите моим словам?

-Я готов подтвердить, что среди Регистраторов нет аборигенов! - Легко и приятно говорить правду в лицо профессора.

-Благодарю вас, капитан! Я продолжаю. Так вот, отношения, которые связывают нас... Не скрою, Служба несколько задолжала капитану. С нашей стороны была допущена трагическая, но непредумышленная ошибка, в результате которой он потерял свое тело. Мы возместили потерю. Капитан ничего не должен Миру-основе, мы, в свою очередь, ничего не должны капитану. Однако капитан Кошаков затребовал и получил весьма ценное имущество, которое мы будем условно называть "модификант". Вот в качестве отработки за это имущество капитан и согласился выполнить для нас некие полевые... хм-м-м, исследования и э-э-э, эксперименты. Тогда, господа, мы и не подозревали, для кого предназначалось это, так сказать, имущество... Потом все стало на свои места. Как оказалось, этот модификант предназначался как носитель разума для уважаемого Адриана, - взаимные поклоны, - как, если так можно выразиться, мобильный носитель для его копии сознания. Как своеобразный инструмент с огромным, надо сказать, потенциалом. Используемый исключительно в научных и исследовательских целях, разумеется!

Тут уж кивнули все мы - я, Андрей, Адриан и этот крокодил - адмирал. Только в научных и исследовательских целях!

-Вместе с тем, эксперимент, поставленный и проведенный уважаемым Адрианом по переносу части своего сознания в мобильный и независимый носитель, вышел... х-м-м, несколько вышел за определенные им же рамки. Благодаря тому, что к копии сознания БИУСа была добавлена копия сознания человека, - теперь с адмиралом раскланялся я, - мы получили... э-э-э, мы получили новую сущность. Мы получили разумную сущность, обладающую свободой воли, господа. Не бога, но человека! Человека, принадлежащего трем мирам, и в то же время независимого от них. Такое богатство вариантов, господа!

Я приготовился кашлянуть еще раз, но увидел испуганные взгляды членов делегаций и лишь сглотнул.

-Безусловно, - продолжил адмирал, - безусловно, сразу же, как только мы установили, для каких благородных целей был затребован модификант, все финансовые обременения с капитана Кошакова были сняты! Я подчеркиваю - сразу же! Вам все ясно, капитан?

Я с достоинством кивнул.

-Мы рады, что маленький вклад Службы коррекции Мира-основы может послужить кирпичиком, уложенным в основание величественного здания нашей дружбы с цивилизацией...

-Хозяев БИУСа...

-...именно так, благодарю вас, профессор! И с главой всепланетного религиозного культа планеты Мать. Впрочем, мы с ним уже достаточно давно и плодотворно сотрудничаем...

Адмирал поймал мой ледяной взгляд, и его аж подбросило, как иголку проигрывателя на царапине побитого жизнью диска.

-... а так же с благородным представителем Земли - храбрым капитаном Кошаковым!

Адмирал попробовал организовать нас на аплодисменты, но его никто не поддержал.

-Но все же... господин Николаев... с ним-то как нам быть? - Профессор недоуменно переводил свой взгляд с одного участника переговоров на другого.

-Элементарно, Ват... профессор! А разве вашей науке не хотелось бы получить своего наблюдателя на Земле, а? Грамотного, подготовленного, ставшего там родным и близким для множества людей, занимающих немалые посты, скажу я вам! Потребуется всего лишь пара пустяков - база, отнесенная в прошлое, где-нибудь на пару тысяч лет тому назад, в хорошем и комфортном климате и месте, и кое-какое скромное, но достаточное оборудование для х-м-м, экспериментов и полевых исследований. Для вашей цивилизации, для великой Брунтг... ну, вы меня поняли, это не вопрос! Заодно, вместе со своими коллегами-регистраторами, присмотрите и за другими хронотуристами. А то у нас через несколько лет полезут какие-то летающие тарелки... В небе не протолкнуться будет. - Честно, по-солдатски, рубанул я правду-матку, глядя в глаза профессора простым и теплым взором.

-Решайте, профессор, хорош воду в ступе толочь. Нам с Андреем надо поскорее вернуться... к полевым исследованиям, - и я многозначительно поправил кобуру. - А то нас там заждались уж, поди...

***

Так оно и получилось. Остаток дня профессор не вылезал из своего корабля, наверное, все телефоны там оборвал, или что там у них еще. Наконец, он вылез из рубки, вспотевший, но довольный, и мы приступили к ответственному моменту - подписанию итогового договора и кучи приложений к нему. Теперь я понял, что ощущают всякие там президенты и прочие высокие договаривающиеся стороны. Таким идиотом, как во время подписания тасуемых туда-сюда документов, я давно себя не ощущал. Чуть дважды не расписался на одной и той же бумажке...

Но прошло и это... Я освободился, вышел из-за стола переговоров, и, делая гимнастику для скрюченных от пера пальцев, подошел к мирно беседующим в углу адмиралу и Адриану-вседержителю.

-А вот и ты, сынок! - Лучезарно улыбаясь, обратился ко мне Адриан. - Проводишь меня? Заодно и поможешь. Я обещал твоему руководителю...

-Другу! Всего лишь другу... - поправил его адмирал, улыбаясь своей крокодильей улыбкой.

-Я обещал твоему другу пару-тройку бочек нашего знаменитого монастырского вина. Ты же уже доставлял ему такой подарок? Ну, вот...

Адмирал, ласково кивая, пристально глядел на меня. То, что нам необходимо поговорить, было яснее ясного. Ну, что ж... Чему быть - того не миновать.

Андрей, бегающий по залу переговоров и по кораблю профессора как курица, потерявшая голову на плахе, остался утрясать целую кучу вопросов материально-технического снабжения и создания нашей скромной дачи и базы в одном лице на каком-нибудь райском острове, а мы отбыли на капсуле адмирала на Мать. Душу у меня щемило. От грядущего разговора с адмиралом ждать чего-то приятного не приходилось.

Но он, сволочь, этот разговор начинать не торопился. Чего выжидал, я не знаю, но после визита в гости в крупнейший в Империи храм Адриана, дружеской попойки, причем сам Адриан наливал и пил наравне с нами, погрузки и отправки на одной из обслуживающих базу регистраторов капсуле бочек с вином, наш воз был все там же - на нулевом километре. Наконец он решился.

-Вы не могли бы проводить меня, Тур? Слетаем в Службу, посмотрите, так сказать, на свою альма-матер изнутри, познакомитесь с народом, пообщаетесь немного... А потом и поговорим по душам, а?

У меня внезапно отнялся язык, и я только и смог, что кивнуть. Впрочем, со стороны это смотрелось нормально. Холодно и неприступно. Мы полетели.

Все эти ритуальные танцы, хождение по кабинетам Службы, представление мне массы людей, имена которых я забывал сразу же по выходу из кабинета, я пропускаю. Ярко помню только одно - смешливые и улыбающиеся лица девчонок-аналитиков и архивисток. Как знал ведь! Смотрят они наши записи, смотрят и ржут теперь надо мной! Ну, ничего. Переживу и это... Мне за ними не ухаживать, под венец не звать. Пусть себе сами женихов ищут, у кого струя потоньше и пониже... А такие лоси фронтовые, как наша великолепная четверка, не для вас, девчата! Мы варвары, мы скифы...

Настроение испортилось. Стала бросаться в глаза фальшь, неискренние улыбки персонала Службы, даже какой-то страх - не страх, а опаска, что ли... Как будто рядом с адмиралом ходил по кабинетам и коридорам не человек в никому не известной, но явно военной форме, а дикий зверь. Без поводка и намордника. Я не знаю, - специально этого добивался адмирал, чтобы вывести меня из себя, или, сказать точнее, - привести меня в нужное ему состояние перед разговором, а может, оно само собой так вышло, но, когда мы остались в его кабинете одни, он налил два бокала божественного вина, поднял свой бокал, взглянул сквозь него на меня и сказал: "Надеюсь, вы понимаете, Тур, что вы уволены из Службы коррекции? Я никогда бы не стал пить с подчиненным!"

Что мне оставалось делать? Я спокойно глотнул вина, покатал его на языке и проглотил.

-Вы предвосхитили мое желание, адмирал! Я только что собирался сказать вам, что в сложившихся условиях вашим подчиненным я быть не могу.

***

Глава 3.

От моих слов лицо адмирала аж повело. Как от изрядного куска лимона. Который и не разжевать толком, и не проглотить целиком. Ну, да... Диспепсия. Я же помню. Не ожидал старик такого афронта, не ожидал... Поэкспериментировать хотел, старый крокодил, заставить меня хлопать крыльями, кудахтать, выражать обиду и непонимание. А вот хрен тебе на все рыло! Утрешься.

Я с интересом уставился ему в глаза. Адмирал, надо признать, быстро с собой справился и одобрительно покивал головой.

-Я рад, Тур, что вы тонко понимаете ситуацию...

-А что тут не понять? - перебил я его. - После вашего насквозь лживого заявления на той мирной конференции? Что мне оставалось делать? Или дезавуировать вас целиком и полностью, или поддерживать до конца. Все же мы не чужие друг другу люди, а, адмирал?

Я интимно подмигнул подельнику, мол, свои люди, сочтемся. Особенно, если вы мне будете должны и позолотите ручку на прощанье.

-Итак, ситуация мне ясна, наши позиции совпадают, пишите записочку в бухгалтерию, адмирал!

-Кхе... Какую записочку, позвольте? - старик был искренне удивлен.

-Как это какую? - Теперь я сделал вид, что поражен до глубины души. - Я уволен по сокращению штатов. Вы же упразднили мою должность? Ну, вот. Мне причитаются неплохие выплаты и прочие бонусы. Четыре оклада денежного содержания, компенсация за отпуск, расчет за боевые выходы, премии там, всякая прочая мелочь - вещевое довольствие, кормовые и т.д. и т.п.

Адмирал открыл было рот, но только и смог, что пискнуть. Голос ему отказал. Напрочь. Закрыв пасть, начальник нажал какую-то кнопку. Сзади зашуршала дверь, и к адмиралу склонился адъютант.

-Личное дело. Одиннадцатая полевая группа. Корректор Тур. Срочно. - Просипело начальство.

Через минуту перед ним лежала тощенькая папка. Адъютант ел начальство беспокойными глазами. Та-а-к, что там еще за подлянка скрывается?

Адмирал бегло пролистал папку. Потом еще раз, более внимательно. Потом - отслюнявливая каждый листочек. Потом поднял больной взор на адъютанта.

-Как это понимать, капитан?

-Не могу знать, господин адмирал... Я затребовал дело в управлении кадров. А что там не так?

-Начальника управления сюда! - зашипел адмирал. - Впрочем, отставить... Я кажется, понимаю. Напомните мне, капитан, почему в личном деле нет служебного контракта и приказов на проведение заданий по коррекции?

Капитан склонился к мохнатому уху руководства. Я включил свои звукоуловители на полную мощность.

-...лично выехали на тестирование... припадок... госпиталь... ничего не предпринимать, господин адмирал...

И так не пышущая румянцем морщинистая физиономия адмирала стала совсем серой. Взгляд его тоскливо пробежался по кабинету, старательно избегая смотреть в сторону его молодого и красивого собеседника. В мою сторону. Я откашлялся.

-Э-э, капитан... Вам не кажется, что адмиралу нужно принять что-то стимулирующее?

Капитан бросил обеспокоенный взгляд на начальство, быстро метнулся в приемную, и через мгновенье появился вновь с рюмочкой лекарства в руке. Адмирал обессилено выпил свою отраву, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

-Благодарю вас, капитан... Вы свободны.

Капитан исчез.

-Вот оно как... А я думал, что вы солгали там, на переговорах. Это блестящий ход, адмирал! Примите мои поздравления. Оказывается, ваша Служба вовсю практикует бесплатный детский труд? Как я понял из ваших перешептываний с капитаном, в моем деле нет кое-каких важных документов, не так ли? И получается, что я пахал на вас бесплатно? Под пулями и разрывами снарядов. Ве-ли-ко-леп-но! Я обманут! Я разорен! Я нищ, гол и бос...

Я горестно повесил голову. Была мысль уронить слезу, но я ее отбросил. Этого гада слезой не прошибешь. Только кулаком. Кулаком, хм-м-м? Кулаком! Вот оно что...

-Мне кажется, адмирал, я даже догадываюсь, как это произошло. Вы оставили подписание документов до приема у меня зачета? Там, в космосе, а? А ваш носитель случайно нарвался на пару ударов кулаком по носу, не так ли? Годы у вас уже весьма солидные, да и никто уж давно вас по мордасам не бил, так? С вашей боевой молодости. Загремели в госпиталь, адмирал? Стресс, понятное дело... А ваши службы без вашего решения вопрос заволокитили, понимаю, понимаю...

Я побарабанил пальцами по броневому листу стола. Адмирал из-под старческих век смотрел на меня потерянным взором. Крепись, старик! А что, если сделать вот так...

-Так! Прочь тоску и прочь печаль, ваше превосходительство! Вы проиграли бой, но выиграли сражение. Да-да, не удивляйтесь. Товарищ Сталин... вы как к нему относитесь? Я так и думал. Товарищ Сталин однажды высказал мудрые слова... Впрочем, других у него и нет... Он сказал: "Руководить - значит предвидеть". Предвидеть, господин адмирал! Вы поняли - предвидеть! Я восхищен - уже тогда вы смогли предвидеть нашу маленькую проблему с цивилизаций Адриана. И отрицая факт службы некого Тура в структурах Мира-основы, вы не солгали ни единым словом! Словом, вы молодчага, адмирал. Старая школа! Я восхищен!

Адмирал робко приоткрыл один глаз. Подожди, я еще не закончил.

-Думаю, суетиться и подделывать документы не следует. Да и не зачистить вам все концы. Сделаем иначе. Если я не могу служить у вас в штате, вы можете обращаться ко мне как к независимому и свободному эксперту. Весьма знающему и высокооплачиваемому. Так подойдет?

Адмирал приподнялся в своем кресле. Теперь взгляд его стал вполне осмысленным. Старая гадюка мелко затрясла хвостом.

-Именно так, Тур! Как я об этом не подумал! Мы привлекали вас в качестве независимого эксперта...

-Высокооплачиваемого эксперта, адмирал, прошу вас не забывать об этом...

-Безусловно, Тур, безусловно. Бюджет Службы коррекции наше сотрудничество вынесет. Хотя... - он с сомнением посмотрел на меня.

-Вынесет, вынесет. И еще останется. Чуть-чуть... Ну, давайте подобьем бабки. Что вы имеете мне сказать, адмирал?

В общем, спустя всего-то пару часов криков и препирательств, консенсус был найден. На адмирала было жалко смотреть. Я его ободрал как липку.

-Все это займет некоторое время, уважаемый Тур. Дня три-четыре. Как вы посмотрите на то, чтобы дождаться окончательного разрешения ваших требований и окончательного расчета на Полигоне? Я попрошу командира 11-й полевой группы создать вам все мыслимые и немыслимые условия, а?

-Ну, что ж... Я не против. Заодно и с этим неуловимым командиром познакомлюсь. Верите ли, я его еще ни разу не видел.

Адмирал удивленно посмотрел на меня. Но промолчал.

***

Я сидел в правом пилотском кресле заходящей на посадку капсулы. Мы прибыли на Полигон. Только куда вот мы прибыли?

-Простите, а вы ничего не напутали? Куда мы собираемся сесть? Я помню, база вроде бы должна лежать где-то там, восточнее.

-Нет, капитан, я ничего не напутал. Действительно, учебный центр расположен восточнее, вы не ошиблись. Но ведь мы садимся у штаба группы. Разве не так?

Я облегченно вздохнул. Так.

О нашем прибытии руководство 11-й полевой группы было извещено. Я ожидал встречи с друзьями. И не ошибся.

-Здорово, Салага! Все еще живой? Не достали тебя немцы?

-Здорово, Дед, здорово, старый! Да живой я, живой! Хотя, в последнем бою нам с Андреем туго пришлось... Сбили нас немцы, да-а... Чудом, можно сказать, уцелели. А потом вляпались в небольшой межпланетный скандальчик...

-Да уж, наслышан, наслышан. Ну, пошли в Штаб?

-Пошли, только барахло по пути куда-нибудь бросим. А то неудобно к начальству с сумками ломиться.

Дед ничего не сказал и лишь махнул мне рукой, указывая путь. Здание Штаба было великолепно. Небольшое, всего-то двухэтажное, оно было очень красиво вписано в ландшафт. Обычный среднерусский ландшафт. Мягкие, зеленые холмы, высокая трава, березовые рощицы и синий лес чуть дальше к горизонту.

-А красиво тут у вас, Дед!

-А то! Сам место подбирал. Ну, что встал? Еще насмотришься. Пошли, пошли... А то там Каптенармус заждался, поди...

-Погодь-погодь, какой Каптенармус? Там, где Каптенармус, там пьянка и разврат! А мне еще надо командиру группы представиться. И желательно трезвым.

-Да? Хм-м-м... Ну, тогда пошли к нему... представишься.

Идя за Дедом, я прошел большое фойе, поднялся по лестнице и по ковровой дорожке прошел к огромной, дорогого дерева, двери приемной.

Дед без стука распахнул дверь. Впрочем, за секретарским столом никого и не было. Не снижая скорости, Дед прошел к двери кабинета, на которой была табличка: "Командир 11 полевой группы Службы Коррекции Половцев П.С.", распахнул ее, обогнул стол и упал в большое кожаное кресло.

-Ну, что время тянешь? Представляйся, Салага, а то водка греется!

-Ну, ты и паразит, Дед... - только и смог выдавить я.

Уличенный мной паразит только расхохотался.

***

-Значится, ошалел немного Салага? - объедая сало с розовой корочки восхищенно спросил Деда Каптенармус. - Поделом ему, поделом... Привык из нас кровя пить, мелочь пузатая... Наливай давай, чего телишься?

Я набулькал всем на три пальца.

-А ты, Каптенармус, случаем, не генерал-аншеф какой-нибудь? А то от вас еще и не таких заморочек можно ждать.

Каптенармус кинул водку в глотку, поперхнулся от моих слов, и зашарил по столу в попытке чем-нибудь закусить. Я двинул ему стакан морса. Гулко глотая, он одновременно отрицательно мотнул головой.

-Не, я не генерал... Я тот, кто я есть. Каким я был, таким я и остался-я...

-Погодь песняка гнать, Каптёр. Еще и не поговорили толком... Давай, Тур, рассказывай.

И я начал свой рассказ о последних событиях.

***

-Вот, значит, как... С одной стороны - это хорошо. Связь у нас остается, контакты поддерживаются. На период заданий или консультаций там, ты становишься как бы временным руководителем. Точнее - распорядителем. Плюс - материально-техническое обеспечение тебе положено. Капсулу-то дадут?

-Мне лично нет, но заказывать заранее под конкретное дело имею право... И еще - в случае смертельной угрозы для себя, любимого, могу дернуть капсулу в аварийном порядке. Это предусмотрено. А что там руководство Службы еще придумает, поглядим-посмотрим.

-Это верно, поглядим... Кстати, Каптенармус. Ты там что-то вроде насчет подарка обещал посмотреть?

-Ага... щас поднесу. - Каптенармус встал из-за стола, прошел в угол, где стоял завернутый в мешковину явно стреляющий агрегат, и, на ходу разматывая ткань, вернулся за стол.

-Во! Это тебе, Тур! - Довольный как слон Каптенармус водрузил прямо на стол пулемет "ДТ". - Все вместе ладили, с мужиками из оружейки. Ты не смотри, что это пулемет. Это тебе вместо снайперской винтовки будет. Дальность - полтора километра, точность и кучность - как у снайперки, да и диск на 63 патрона в бою не лишним будет. Ствол уже наш, особый, к нагреву устойчив, не подведет. Научишься одиночными стрелять, в крайнем случае - "двоечкой", самое оно будет. А оптический прицел тебе как бы и не нужен особо, у тебя же глаз-алмаз. Ну, как тебе?

Зная особую любовь Каптенармуса к этой машинке, я только восхищенно вздохнул: "Кррасота! А ну, пошли постреляем!"

***

А еще через пару дней к нам явился старший лейтенант Николаев, собственной персоной. Счастливый и довольный. Не успев поздороваться, он начал сыпать новостями. Прямо-таки распирало его! И я его понимал...

-Так вот, мужики, место - просто курорт! Южный берег Крыма отдыхает в кустах, я те дам! Представляете, - остров в голубом-голубом море, пляжи, волна этак "шшшухх... шшух", зелень, теплые скалы...

-Это Кракатау, небось? - индифферентно спросил я.

-Аап! - лязгнул зубами Андрюха. Он с обидой и непониманием уставился на меня. - Не-е-т, не Кракатау... Санторин... А ты как догадался?

-Тоже мне, тайна покрытая мраком... Я и голову-то не особо ломал. У дураков мысли сходятся. Сам бы так и сделал. Разместил бы базу на каком-нибудь вулканическом острове, чтобы - бабах! И все концы в воду...

-Ну, ты и гад, братишка! А я-то разлетелся было...

-Да ты все верно сделал, Андрей! Все правильно. Когда приглашаешь к себе на базу? В море искупаться. На пляже позагорать?

-К нам на базу... Да хоть сейчас. Хронокапсулу нам выделили...

-Тебе выделили. Мне - навряд ли дадут.

-Точно, мне. Но мы же...

-Да понял я, понял! Не надо лишних слов. "Пока мы едины..."

-"Мы непобедимы!" - закончил за меня Андрей. - Ну, что? Погнали? Карета подана! Такси свободен! Прошу всех на прогулку.

-Ты погоди с прогулкой, Андрей. Мы тут начальство ждем. Окончательных решений и установления новых отношений, понял? Что еще новенького?

-Да вот, Шевелитько ко мне приписали. Как я ни отбивался. Говорят - так надо! И все тут. Просили обкатать его в боевой обстановке. Растить, так сказать, боевую смену. Ты как на это смотришь, Тур?

-Ну-у, это еще не самый плохой вариант, Андрюха. Надо - сделаем! Обкатаем мерзавца и отравителя. Отольются ему наши с тобой слезы, а?

-Ага! - хищно прищурился Андрей. - Еще как отольются. И вот, что еще, Тур... А как ты посмотришь, если нам на денек заскочить в тот авиаполк? А то на душе что-то неприятное осталось. Как будто мы с тобой что-то не довели до ума... сплоховали. Да и должок немцам отдать, а?

Я тоже об этом думал, но пока молчал. Действительно - у дураков мысли сходятся.

-Думается мне, что прав ты, старлей. Остался должок. А долги надо гасить. Причем - лучше всего в колыбели. Но подойдет и в кабине... в кабине "мессершмитта". Решено! Заскочим мы с тобой в полк. Надо же нам завершить план испытаний, старший лейтенант Миколайчук. У тебя комбинезон-то сохранился? А то я свой-то выбросил. Он весь в масле был. Каптенармус, подберешь мне летный комбинезон? Вот и хорошо.

***

Глава 4.

На аэродром мы приехали, когда уже было ближе к шести вечера. На грузовичке, за рулем которого сидел капитан Шевелитько. Впрочем, он уже носил славную в нашей стране фамилию Иванов. Как вы помните, в России на Ивановых все держится...

Грузовичок мы позаимствовали километрах в сорока от аэродрома. Он был пробит пулеметной очередью с самолета и брошен. Но на ходу. Наверное, с испугу не смогли завести... На него мы и закинули оставшиеся в кустах на нашей полянке двенадцать "экспериментальных" ракет. В общем, пока чинились, ездили туда-сюда, вечер-то и наступил...

При подъезде к аэродрому нас остановил скрытый пост. Однако нам повезло. Сержант, командовавший парой бойцов, узнал нас с Андреем, горячо поздравил с тем, что мы вернулись живыми и здоровыми, и мы покатили к штабу.

Перед штабом полка стояло несколько командиров. Когда мы выпрыгнули из кузова и почти что строевым шагом подошли к ним, комполка изумленно уставился на наши лица, украшенные пылевыми разводами пота от погрузочно-разгрузочных работ.

-Капитан Плешаков! Старший лейтенант... э-э... Живы?!

-Миколайчук, товарищ майор! Разрешите доложить. При сопровождении ТБ, над своей территорией, были настигнуты восьмеркой "мессершмиттов". Приняли бой. Два самолета противника сбили, два подбили... Потом сбили и нас... Видел один горевший ТБ. Выбросились с парашютами, долго блукали в лесу. Потом вот, случайно, наткнулись на дороге на машину из института, с ракетами. Вот, капитан Иванов вам сам все и скажет.

Иванов отточенным движением кинул руку к козырьку фуражки.

-Капитан госбезопасности Иванов! Сопровождал груз из номерного учреждения. Водитель убит очередью с немецкого самолета. Груз доставлен. Однако, как я понимаю, я опоздал... Летчики потеряли свои машины?

-Да-а... Чего только на войне не бывает. - Недоверчиво прищурившись, протянул комполка. - Ну, главное - вы живы! Мне уже звонили из дивизии. Два ТБ все же дошли до аэродрома... Благодарили нас за защиту. Рассказали, как вы там воевали. А потом к ним на помощь пришла шестерка "МиГов"... Откуда они только там взялись... У нас "МиГов", вроде, и нет...

-Может, из Московского округа залетели? - Гадать мне не хотелось, сказал просто так, для поддержания разговора. - Товарищ майор! Мы со старшим лейтенантом свое обещание помним. Но, как вот теперь помогать будем? Машины-то наши того... сожгли... Может, дадите нам пару "ишачков" разочек слетать, а? Должок бы немцам вернуть надо.

-Самолеты я вам дам, товарищи командиры. Летчики вы крепкие, результативные. Это не вопрос... Вопрос в том, что заниматься воздушными дуэлями как бы и времени нет, товарищ капитан. Воевать надо, а не мстить. Крепко воевать, бить, так сказать, одним мощным кулаком! Генерал Кравченко принял решение ударить по аэродрому, на котором сидят бомбардировщики фашистов. Опередить немцев. Рано-рано ударить, считай - в темноте... Пойдут штурмовики "Ил-2" с аэродрома в Старо-Быхове и мы на прикрытие. Тоже возьмем кое-что. Кто ракеты, кому бомбы подвесим. Лишними всяко не будут. У вас как с ночными полетами?

-С ночными не очень, товарищ майор... Старший лейтенант Миколайчук не имеет еще необходимого опыта. Но, как я понимаю, мы ведь только взлетать будем в темноте, так? А подойдем к аэродрому немцев уже когда рассветет?

-Точно так... Причем, при взлете, подсветим немного полосу. Фонарями и фарами машин. Рискнем, немцев так рано в воздухе быть не должно. Штурмовики придут к нам на аэродром сами. У них бензина больше. Ну, что? Ставлю вас на вылет?

-Так точно, товарищ майор! Летим с вами. Заодно и испытания наши завершим - отстреляем ракеты по наземным целям. Как размещены стоянки на аэродроме известно?

-А чего тут неизвестного... Сами на нем пару дней назад размещались... Все знакомо, как в своей сараюшке! Так, - майор взглянул на часы, - сейчас дуйте с капитаном к поварам, подкормитесь немного, а через... через полтора часа - прошу в штаб. Буду ставить задачу. Вопросы?

Вопросов пока не было. Кроме одного - чем кормить будут? Кормили макаронами по-флотски. Почему "по-флотски"? И летчики их с удовольствием едят!

Капитана Иванова на постановку боевой задачи не пригласили, и он, выпросив где-то тощий матрас, улегся в кузове полуторки на секретных ящиках. Охранять, стало быть. А мы с Андреем потопали в штаб.

***

Перед штабом курили в кулак и тихо переговаривались летчики полка. Заметив нас, один из них бросился навстречу. В свете открывшейся двери я его разглядел. Это был комэск-1 капитан Семенов.

-Живы! Вот и молодцы! А у нас двоим над своей территорией пришлось прыгать... Поклевали их немцы здорово. Один загорелся, а у одного мотор встал. А вы как отбились?

-Плохо мы отбились. Сбили нас с Андреем. И два ТБ сбили немцы. Не уберегли мы их. Почему ты нас не догнал, Семенов?

Капитан Семенов смутился. Он не знал, что нам ответить.

-Твоей задачей было прикрывать бомбардировщики, Семенов. А ты со своими орлами ввязался в совершенно не нужную свалку с "мессерами". Мы хоть по двум отстрелялись и заставили их выйти из боя. А вы?

Семенов промолчал.

-А вы не помогли отбить атаки фашистов на ТБшки... Потеряли два самолета. Плохо, капитан, плохо. Так воевать нельзя.

Капитан вскинул на меня злые глаза.

-Да-а? А как можно, скажи, если знаешь?

-Знаю. И скажу. Ты только слушай и запоминай. А еще лучше записывай. Вот тут! - и я постучал себя по голове.

Начинающемуся скандалу не дали разгореться.

-Товарищи летчики, заходите... - дверь опять приоткрылась, бросив слабый желтый свет керосиновой лампы на траву. Летуны, поплевав на бычки, потянулись в штаб.

-...Пойдем вот так, ромбом. В обход населенных пунктов, дорог и аэродромов противника. Записывайте, товарищи! - Комполка затянулся папиросой, прищурил глаз от дыма и продиктовал названия четырех деревенек и расчетное время их прохождения. Я их отметил на своей карте, приложил транспортир и соединил отмеченные точки красным карандашом. Получился вытянутый ромб, наконечником копья указывающий на запад. Рядом шуршал картой Андрей.

-Атака будет производиться с запада. Может, немцы зевнут, не сразу забеспокоятся. Там поглядим. Те, кто пойдут с ракетами, особо не спешите. Первыми пусть работают "Илы". А вы гляньте, может, зенитки придется давить. Ясно? Капитан Плешаков с э-э... ведомым работает по своему плану. Ясно, капитан?

План мы уже оговорили. Я кивнул, а Андрей обиженно надулся. Подобрал я ему фамилию... Никто запомнить не может. Прямо невидимка какой-то...

-Следите за "илюшами"... Как только они отработают бомбами и эрэсами - бросайте и свои. И сразу к штурмовикам на фланги. Вот, прошу посмотреть. Семенов, это тебя в первую очередь касается! Мы тут, на схемочке, с капитаном Плешаковым все наглядно вам изложили. Четверка истребителей идет с одного фланга строя "Илов", четверка - с другого. Пара Плешакова сзади-выше... Рядом со штурмовиками не тащиться! Скорость не терять, ходить змейкой, чуть выше штурмовиков. Чтобы вы в любой момент могли отсечь огнем и маневром любую угрозу атаки истребителей противника. А они возможны. Точнее - будут обязательно. С аэродрома сразу поднимут крик и ор, что они блокированы, что они под штурмовым ударом. С соседних аэродромов немцы тут же поднимут истребители. Это всем понятно? Поэтому принято решение. Штурмовики делают два-три захода на стоянки аэродрома. И все! И сразу уходим к себе. Восемь "Илов", да нас десяток. Хватит всем. Мало немцам не покажется. Ведем штурмовики до Старо-Быхова. Там садимся, заправляемся и летим к себе. Аэродром прикрывают четыре истребителя из второй эскадрильи. Тебе все ясно, Виктор Степаныч?

Комэск-2 мотнул головой.

-Тогда все. Вопросы? Нет вопросов... Все свободны, товарищи, идите отдыхать. Скоро уже вылет.

Нам с Андреем отдыхать пока не светило. Подсвечивая себе фонариком, мы в сопровождении инженера полка шли к стоянкам истребителей.

-Вот эти машины у вас и будут... Тип 29, моторы новые, мощные. Вооружение - один БК и два "ШКАСа". Пристреляны... Петрович! Как они у тебя пристреляны? На двести метров. Что еще? Ах, да! Ракеты...

-Ракеты наши будут. Сейчас подвезем. Просьба есть, свечи смените, поставьте новые, хорошо? И давайте сюда часового. После подготовки истребителей пусть тут стоит, ворон гоняет. Оружие-то секретное. Андрей, дуй за капитаном Ивановым. Пусть прямо на полуторке сюда и катит. Я пока тут побуду. Проверю патронные ящики...

Андрей исчез в темноте. А я начал заряжать боеприпасы на наших истребителях теплом своей души...

***

Подкатил наш грузовичок, мы быстро стащили ящики, раскрыли их. К самолетам подошел сержант-оружейник.

-Эти, что ли? Знакомое дело... Что с ними делать-то, товарищ капитан?

-Сначала проверь, отключена ли бортовая электросеть на самолетах. А то будешь подвешивать, а они - фр-р-р! И упорхнут в лес. Бывало уж такое... И поставь вместо дистанционных трубок обычные взрыватели.

-Ясно... Бомбосбрасыватель вам как устанавливать? На залп?

-Нет. Поставь на одиночные пуски по паре ракет. Кто его знает, какая там ситуация будет. Ну, еще вопросы есть? Часового прислали? Иди сюда, боец. После того как подвесят ракеты, примешь истребители под охрану. Тут, на стоянке, останется и наш капитан госбезопасности. Он и приглядит тут за всем. Ясно? Ну, иди пока... штык точи.

Молодой парнишка с длинным винтарем недоуменно посмотрел на меня и молчком ушел от странного командира в тень. Я обернулся к капитану ГБ Иванову.

-Ну, все. Принимай вахту. А мы спать. Как мы улетим - сразу ложись отдыхать, понял? Вернемся и будем прощаться. Пора... Пошли, ведомый, как там ваша фамилия, э-э-э?

Андрей рассмеялся и ткнул меня кулаком в бок. Спать нам оставалось чуть больше пяти часов...

-...товарищ капитан, а, товарищ капитан! - меня кто-то робко тряс за плечо. - Вставайте. Пора уже...

Я вскинулся, все вспомнил и сел. Летчики уже шебуршали в палатке как мыши в стогу сена. Было еще темно. Ничего, это скоро пройдет.

Вода в большой бочке за ночь не успела остыть, и я с удовольствием поплескался. Не люблю холодную воду, бр-р-р! Затягивая ремень, я, не торопясь, пошел на тусклый свет керосинового фонаря, подвешенного над дощатым столом, где повара заканчивали накрывать завтрак. Все это было очень похоже на утро в нашем стойбище на утиной охоте. Дело привычное. Скоро и стрелять будем... Не по уткам, правда, но тоже по летающей дичи.

Я уселся за стол и потянул к себе здоровенный чайник с какао.

-Андрюха, двинь поближе масло и хлеб. Ага, спасибо... Давай, нажимай. Время дорого. Надо еще самолеты как следует проверить.

После завтрака нам объявили пятнадцатиминутную готовность, и летчики разошлись по самолетным стоянкам. Мы подошли к своим ишачкам. В слабом свете луны тускло блеснуло остриё винтовочного штыка часового. Из темноты к нам выдвинулся и капитан Иванов. Он сдержанно кивнул и стал наблюдать за обычной для летчиков процедурой.

-Товарищ капитан! Самолет исправен и заправлен. Свечи я сменил... БК по штату, вот парашют и шлем... Помочь надеть?

-Погоди, товарищ техник... Дай-ка я его обойду. Попинаю, да покачаю рули...

Так я и сделал. Прошел, погладил истребитель по влажному от росы борту, попинал покрышки колес и покачал элероны и рули. Это успокаивало, настраивало на обыденный, будничный лад. Потом запрыгнул на плоскость, заглянул в кабину.

-Старший сержант, сюда! А где ты прячешь кусачки для тросов?

Дело в том, что, то ли от резких эволюций самолета в воздухе, то ли еще от чего, - черт его знает, - иногда перехлестывались и путались тросики от "шарманки" - штурвальчика ручного выпуска и уборки шасси. Это нам было ни к чему. Особенно - при возвращении на аэродром. Истребители приходили битые, почти без бензина. Заморачиваться и считать, сколько там надо сделать оборотов штурвала, было явно ни ко времени и не к месту. Летчики поступали проще и эффективнее. Они перекусывали эти самые тросы кусачками. Шасси вываливались, а потом - резко на левое крыло - опа! Щелчок замка. Теперь - резко на правое, - еще щелчок. Все, - стойки шасси встали на замки, можно садиться...

Техник без удовольствия, ну, да... это и понятно - я тросы перекусил, а ему их сплетать вновь, показал мне засунутые за резинку кусачки. Я кивнул и забросил за спину парашют. Давай одеваться на выход... Скоро будет праздник.

Праздник не задержался со своим началом. Небо чуть-чуть посветлело на востоке, когда мы услышали гул моторов штурмовиков. Прозвучала команда: "Запуск!" Над аэродромом повис рев десяти мощных моторов истребителей "И-16". Слева от наших машин встали техники с фонарями "летучая мышь" и повели нас к взлетке. Потом вспыхнула редкая цепочка фонарей, и на землю легли конусы света от автомобильных фар. Стало чуть виднее. Истребитель комполка заполыхал синеватым пламенем выхлопов из патрубков мотора и пошел на взлет. Мы с Андреем взлетали через тройку машин.

Сразу после нашего взлета с аэродрома по пологой дуге поднялись две белые ракеты. Это нам указывали направление на штурмовики. А вскоре мы разглядели включенные навигационные огни на головной и замыкающей строй машине. Все, встреча на Березине состоялась. Наши истребители встали на свои места, а штурмовики выключили АНО. Наступило самое скучное время - примерно полчаса болтанки до выхода на аэродром противника. Сзади стал потихоньку светлеть небосвод. Только-только... Я потянул Андрея чуть вверх и вправо. Боевой вылет начался, а скоро начнется и сам бой...

***

...Наконец, расчетное время выхода на цель прошло. Я даже и не пытался ориентироваться. Не до того было. Мы с ведомым замыкали строй и летели с небольшим превышением. Все время приходилось идти "змейкой", больше всего я боялся потерять идущие довольно низко, наверное, на высоте метров в шестьсот, штурмовики. Темно же, не видать ничего... Потом чуть посветлело, и тут ведущий штурмовик стал разворачиваться на курс захода в атаку. Впереди я увидел занятый немцами аэродром.

Вот это да-а! Полная картина "Не ждали"! Причем - маслом. Причем - сливочным...

На стоянках и около взлетной полосы стояли многочисленные бомбардировщики. Около них суетились черные фигурки техсостава, между самолетами медленно раскатывали топливозаправщики, какие-то небольшие тягачи таскали тележки с бомбами. Поднимающееся солнце блестело на стекле фонарей самолетов, мелькало вспышками на лобовых стеклах автомашин, а к нам навстречу по земле тянулись густые, длинные тени от экспонатов всего этого авиашоу. И тут я заметил то ли дым от запускаемых моторов, то ли пыль из-под винтов. Дежурная пара "мессершмиттов" готовилась взлететь. Нам это было ни к чему.

-Андрей, за мной... По истребителям не стрелять... Смотри на дальний конец аэродрома, ищи зенитки. Если увидишь - бей ракетами. Нечего их жалеть. Гаси зенитки безжалостно.

Я сунул полный газ и, переводя высоту в скорость, начал заход на разбегающиеся по взлетной полосе истребители. Пора, а то вот-вот отрыв будет... Вынес точку прицеливания добро вперед, мощности взрыва хватит, и нажал кнопку пуска. Из-под крыльев сорвались две злые, алые точки в клубке серого дыма. Немного гуляя, ракеты сошлись метрах на шестистах, и ударили... Да здорово так ударили!

На полосе вспухло слабо светящееся, приплюснутое облако, в него влетели оба "мессершмитта", а вылетели только горящие обломки. Стоящий рядом с полосой бомбардировщик от ударной волны припал на крыло, пополз, разворачиваясь, навалился на бензозаправщик и - вспышка еще одного взрыва! Вот так вот, ребята! Кто рано встает, тот вас и заклюет!

Мы на скорости пролетели над взлетной полосой аэродрома. Рев наших моторов гулким эхом отразился от бетонки. Казалось - все там застыло, как при вспышке магния на снимке... Но - не надолго. Разворачиваясь, мы с Андреем увидели радующую сердце картину.

Восемь черных "Ил-2" прошли над самолетными стоянками. Четко были видны падающие вниз сотки. Через несколько секунд бомбы стали рваться. Прямо по выставленным в линеечку бомбардировщикам пробежала черно-багровая дорожка взрывов. А потом там заполыхали пожары.

-Андрюха, влево! От желтого здания разбегается народ - это летчики! Клади пару ракет!

Мы были как раз в идеальном положении для пуска ракет - Андрей из-за поворота на сто восемьдесят градусов оказавшийся впереди меня только чуть довернул, и четыре серые струи понеслись к земле. В хаотичной толпе черных фигурок бегло вспухли полусферы объемных взрывов. Отчетливо были видны разбегающиеся белые кольца взрывной волны. Причем, они сначала разошлись, а потом как будто бы схлопнулись, вернулись назад. Так бывает, когда капля падает на ровное зеркало воды. Красиво смотрится... Но живых после такой красоты не остается. Совсем.

Забравшись чуть выше проскочивших под нашими самолетами "ишачков", мы легли в вираж.

-Зенитки... ищи зенитки, Андрей! - закричал я и тут же заорал вновь, - Вот они! Я их вижу! За мной.

В плотной тени небольшой группы деревьев заполыхало желтое дульное пламя зенитных автоматов. Их там было целых три. Вот и хорошо... Одним разом накроем. Пуск! Две ракеты, нос в нос, как два спринтера перед финишной ленточкой, кинулись вниз. Там полыхнуло, но зенитки уже ушли под крыло.

-Андрей, успел заметить?

-Накрытие! Не стреляют больше!

-Это хорошо... Ищи зенитки.

Но тут подключились и наши "ишачки". Видимо, испугались, что мы с ведомым размолотим весь аэродром в одиночку. Вот на работающую зенитку упала одна пара истребителей, за ней - другая. На земле рванули разрывы то ли бомб, то ли ракет. А "Илы", развернувшись, уже заходили на вторую атаку.

-Андрей, туда не лезь. Держим высоту. Смотри за воздухом, понял?

-Да понял я, понял! Ты только смотри, Тур! Вот это красота-а...

Да, посмотреть было на что. "Илы", опустив острые носы, почти одновременно ударили эрэсами. Да как бы не залпом! По самолетным стоянкам и по взлетке вновь пробежали цепочки разрывов. Полетели крупные обломки самолетов и автомашин, гуще заполыхало пламя. Некоторые штурмовики еще успели дать длинные пулеметно-пушечные очереди по стоящей на земле технике.

И вот тут-то я заметил длинную, правильную тень от... от кургана из бочек! Вот оно! Ну, да, майор же говорил нам, что подземное бензохранилище было взорвано. Вот немцы и были вынуждены складировать тут бочки с бензином. А это не есть гут. Ибо огнеопасно.

-Андрей, останься на высоте. За мной не ходи - изувечит взрывная волна.

-Понял, наблюдаю...

Да и я особо вниз не пошел, лишнего риска тут не нужно. Проверив, что все "Илы" проскочили склад ГСМ, а ишачки еще далеко, я прицелился и метров с восьмисот начал стрелять из заряженных мной пулеметов. Уже второй очередью я накрыл прячущиеся под камуфляжной сетью бочки. Полыхнуло качественно! Горящие бочки, как кометы, взлетели над пышущим огнем складом.

-Вот это извержение вулкана, братишка! Ты не думал пойти пиротехником в Голливуд, а?

-Цыть, малек! Смотри за воздухом.

-Да что там смотреть. Вон командир штурмовиков своих уже в строй собирает. Все - концерт окончен, кина не будет... Сейчас пойдем домой.

-Не расслабляйся, малек. У тебя сколько ракет осталось?

-Две...

-И у меня две... Держим их до нашей территории. А там, если что, по переправам отработаем. Есть у меня опаска, что немцы успеют нас над Березиной догнать. Все же "Илы" пойдут край 330-350 километров в час. Больше им не выжать, наверное. Так что - будь готов. Если догонят нас немцы, отстреляемся эрэсами по группе, а потом уж за пулеметы.

-Слушаюсь, товарищ командир!

-Вот-вот. Реже зубоскаль, а чаще слушайся старика. У меня боевой опыт уже до ноздрей дошел, ясно?

Андрей фыркнул, но ничего не сказал в ответ. Наверное, прикидывал - как можно дышать в таких условиях. Под нами перестраивались в два четырехсамолетных клина "Илы". За двумя из них тянулся слабенький дымок, но самолеты шли уверенно. Истребители вышли на фланги. Стало совсем светло, и мы пошли навстречу солнцу.

Глава 5.

Прошло минут восемь полета. Может, чуть больше. Я ориентировку не вел, спокойно шел себе за "илюшами". Они выведут. Да и особых сложностей тут не было. Лети себе на восток, и все тут. Вот впереди уже показалась и Березина. Ленточка финиша, наш берег. На земле и в небе все было тихо и спокойно. Поскольку наши самолеты заходили на свою территорию по определенному командованием маршруту, переправы немцев, основательно прикрытые зенитками, остались километров на двенадцать севернее. Тут войны как бы и не было. Тишь, солнце, в воздухе никого, на земле не встают кусты взрывов, не тянется дымная гарь от подбитой техники. В общем - лепота!

Однако позвоночник холодило предчувствие неприятностей. Не отпустят немцы нас так просто, я был в этом просто уверен. Предчувствия, как оказалось, меня не обманули...

Тащить на аэродром ракеты объемного взрыва не было никакого резона. Их надо было сбросить. Желательно - немцам на голову. Я скомандовал Андрею: "За мной!" и подошел к "ишачку" комполка. Майор принял немного влево и вверх, чтобы не мешать строю идти на аэродром, и уставился на меня сквозь очки-консервы. Мол, чего тебе еще, капитан? Что у тебя за шило в заднице? Хорошо ведь слетали! Тихо-мирно, все живы-здоровы.

Я показал ему на крыло, потом поднял два пальца, зажал ручку управления ногами и двумя руками сделал жест, как будто стреляю из пулемета "Максим". Ага, как Анка-пулеметчица в фильме "Чапаев". Потом я махнул рукой на север. Туда, где были переправы, где сейчас шел бой. Комполка меня понял сразу, как будто я был сурдопереводчиком, а он - глухим от рождения. Уперся в меня взглядом на долгие секунды, потом кивнул, соглашаясь, что тащить ракеты в тыл особого смысла как бы и нет, и потянул меня влево.

Я думал, что он скомандует Семенову сходить с нами, а майор решил посмотреть на наши с Андреем художества сам. Ну, сам, так сам... Нам, татарам... Дальше вы и сами можете продолжить.

Четверка наших истребителей плавно увалилась влево и стала набирать высоту. Штурмовики, идущие метрах на восьмистах с И-16 на флангах, продолжили свой полет на восток, к аэродрому и ждущему летчиков плотному завтраку. Нам завтрак еще предстояло заработать.

Я самым нахальным образом вышел вперед, наплевав на табель о рангах, и повел истребители вдоль реки, забирая чуть западнее. Тактика тут простая - увидим переправу и зайдем на нее со стороны противника. Спикируем, пустим ракеты - и бегом-бегом на свою территорию. Делать лишнюю атаку и поливать переправу и немецкие войска пулеметным огнем, большого смысла не было. Не тот вид оружия для этой задачи, да и не дадут нам немцы резвиться над своими войсками.

-Андрей, бить будем по вражескому берегу, в корень понтонного моста. Пусть его развернет течением и оттащит на наш берег. Все немчуре труднее восстановить наплавной мост будет. Да еще, может, и зацепим на берегу какую-нибудь технику... После пуска ракет даём очереди по понтонам. Утопить не утопим, но дырок им набьем. Стрельбой не увлекайся - высота критическая будет. Одна очередь - и вверх! Понял?

-Понял, принял, иду за тобой.

О, как! Растет малец. Уже скоро и сам сможет пару водить. Через две минуты мы увидели темную нитку, пересекающую реку. Вот и переправа... Скоро ударят зенитки. Я качнул крыльями: "Внимание!" и плавно положил истребитель на правое крыло. Пологое снижение... зенитки молчат... высота пятьсот, четыреста... пора. И тут я увидел, как на дальнем от меня конце наплавного моста пыхнули и потянулись вниз по реке сизые клубы дыма. Танки или машины, застигнутые нашей атакой прямо на мосту, прибавили газу, чтобы быстрее выскочить на берег.

-Андрей! Бей по ближнему концу, я - по дальнему. Огонь!

Сотни метров пожирались в секунды. Я поймал в прицел все еще лежащий в тени восточный берег переправы, чуть вздернул нос "ишачка", чтобы компенсировать просадку ракет при пуске, и нажал гашетку. Под плоскостями пыхнуло, и вперед унеслась пара алых точек. Нос истребителя пошел вниз, и я вновь выжал обе гашетки. По понтонам, по машинам и по берегу ударили длинные пулеметные очереди. Пули прошлись наискось, сабельной дугой поднимая плотные белые водяные цепочки, вспыхивая огнем пирозарядов на деревянном покрытии понтонного моста, и огненной плетью хлестнув по машинам. Все! Вывод!

-Андрей, вывод, вывод! - и тут же, помогая мне идти вверх, по брюху истребителя жестко ударила взрывная волна. А за ней, пятная небо черными кляксами разрывов, захлопали разрывы зенитных автоматов.

-Маневр! Маневр! Делай, как я! - орал я, бросая истребитель то влево, то вправо, то вверх, то вниз... От резких маневров и перегрузок летные очки съехали мне на подбородок. Поправить их, не было ни времени, ни возможности. Метрах на двухстах, вихляясь, как пьяные выпускницы на дискотеке, мы сматывались из зоны зенитного огня. Наконец-то все кончилось... Я поднял очки на глаза, заодно смахнув каплю пота с кончика носа, и огляделся. Андрей шел за мной метрах в ста - ста десяти, шел ровно, без дыма. За ним, над рекой, закручивались два светло-серых дымных столба и вороньей стаей все еще порхали в воздухе какие-то черные обломки. В высоте, подсвеченная низким еще солнцем, шла пара комполка. А сверху на нее падали немцы...

***

Я аж застонал, стиснув зубы. Все... Сейчас зажгут... Но нет! Наши заметили атаку и резким маневром вышли из-под огня. Трассы "мессершмиттов", сверкнув, упали в лес. Однако положение было аховое. Еще две пары фашистских истребителей вошли в вираж, преследуя наши "ишачки".

-Вниз! Вниз давай! - Не удержавшись, заорал Андрей.

-Тихо ты... Не слышат они тебя... Давай за мной.

Мы пока ничем не могли помочь нашим летчикам. Уходя от зенитного огня, мы прижались к земле и потеряли высоту, а резко маневрируя, мы подрастеряли и скорость. Оставалось одно - проскочить немного вперед, набрать высоту, хотя бы полторы тысячи метров, а потом уж и в бой.

-Андрей, идем вверх! - На наших И-16 стояли новые, мощные моторы. Высоту в три тысячи метров истребитель набирал за три с небольшим минуты. Но нам столько и не надо...

Полный газ, мотор ревет, "ишачок" по дуге уверенно лезет вверх. Есть полторы тысячи! Теперь совсем другая война будет.

Я кладу И-16 на левое крыло. Где наши? Ага! Они смогли заставить "мессеров" снизиться. Уж больно тем хотелось сбить нашу пару. Четверо фашистов пытаются подловить наши "ишачки" на выходе из виража, еще одна пара немцев висит с превышением и страхует своих. Вот вами мы сначала и займемся.

От солнца заходим на лежащую в левом вираже пару немцев. Как въедаются стандарты при обучении летчиков! Если вираж - то обязательно левый! И все тут. Применение правого виража - это уже новый, нестандартный элемент воздушного боя. Да и не любит "мессершмитт" правого виража. Он его хуже исполняет. На этом и ловил их не раз...

Немцы нас пока не видят. А мы все ближе и ближе. Через несколько секунд можно стрелять.

-Андрей, бьешь ведомого... "ШКАСами"... патронов не жалеть!

Я беру немца в кольцо прицела, небольшой вынос - он идет на экономичных оборотах, высокая скорость ему сейчас не нужна. Если что, он моментально наберет скорость на пикировании. Но этот немец её уже не наберет. Он выложился передо мной, как в тире... Промахнуться тут трудно.

-Огонь! - Я нажимаю гашетку "ШКАСов". Скорострельные пулеметы сухо трещат, выплевывая вниз, на землю, два потока пустых гильз. Клубок зеленых трассирующих пуль настигает "месса". Сами по себе попадания нескольких пуль винтовочного калибра его сразу не убили бы... Но сегодня я их зарядил огнем. Вижу несколько бледных вспышек, самолет врага распускает за собой большой павлиний хвост пламени и через несколько секунд взрывается. Мельком вижу дымный след, уходящий под правое крыло моего истребителя. Андрей тоже не промахнулся.

Выход вверх, переворот, мотор дает сбой, сердито чихает и выпускает полосу дыма. Ничего страшного, отрицательная перегрузка... Мотор хватает бензина полной глоткой и снова мощно ревет. Четверка немцев брызнула от наших "ястребков" вверх. Что, страшно стало, геноссен? То ли еще будет, о-го-го!

Мы успеваем атаковать вторую, идущую несколько ниже, пару немцев. Стреляем на пределе, метров с четырехсот. Зеленая дробь трассирующих пуль гонится за "худыми" и настигает одного из них. Но попаданий мало... Впрочем, ему хватает. Пустив серый дым, немец разворачивается на запад. Дым густеет, становится все более темным. Может, и вспыхнет "месс" через минуту-другую... Но следить за ним некогда. Первая пара выскочила вверх и уже падает на нас. А мы висим почти без скорости.

-Андрей! Вниз! Камнем!

Падаем, но немцы успевают нас обстрелять. Я получаю два-три попадания из пулемета в правое крыло, и одну пулю в кисть правой руки...

***

...стукнуло так, что дернулась ручка управления. Истребитель вильнул. Обалдело смотрю на разбитую руку, мертвой хваткой уцепившуюся за "баранку" ручки. Боли нет, модификант блокировал боль. Но кисть меня пока не слушается. Совсем. Она как под заморозкой. Идет кровь, видны мелкие белые осколки костей. Приехали... Что же делать? Знаю, что могу вынести и более серьезные повреждения, от раны в руку я не умру, но вот как управлять машиной?

-Андрей, я ранен. Разбита правая кисть. Не могу управлять самолетом. Прикрой, братишка...

"Ишачок" Андрея слева подходит ко мне. Близко-близко. Я вижу его перекошенное испугом лицо. Но сообразительности он не утратил.

-Тур, левой рукой спокойно и не торопясь сними правую с ручки. Попробуй поднять ее вверх... Та-а-к... Зацепи ее, чем хочешь, за что-нибудь повыше... Заправь пальцы правой руки под резинку очков, что ли... Управляй пока левой. Через минуту чувствительность вернется. Веришь? Не боишься?

Я весело хмыкнул.

-Умирал - не боялся, а тут... Немцы где? Ты за ними смотришь?

-Немцев майор пуганул. Они уже слиняли. Давай быстро на аэродром. Кровь перестала идти?

-Ага! - Я немного удивлен. - Совсем перестала!

-Это и хорошо, и не очень хорошо... Перед посадкой опустишь руку и пару раз стукни ею обо что-нибудь. Пусть кровоточит, понял?

-Да, твоя мысля ясна. Так и сделаю... Еще бы сесть.

-Сядешь, куда ты денешься. Не прыгать же с такой пустяковиной на руке. Тем более - самолеты мы взаймы взяли... Заодно и повод срочно смотаться будет. Терпишь? Терпи-терпи... Скоро аэродром...

Пока мы этак развлекались болтовней, время шло себе и шло... А еще через пару минут я увидел полосу прибитой колесами самолетов травы, палатки, прикрытые масксетями капониры, мачту с полосатым конусом. Мы прилетели на аэродром, боевой вылет закончился. Теперь бы сесть толком. Как я вовремя спросил техника про кусачки!

***

Капитан Иванов, сжав губы в тонкую ниточку, неприязненно смотрел как вынимают из кабины истребителя потерявшего сознание капитана Плешакова. Только что его истребитель неуклюже приземлился на покрытую травой взлетную полосу. Но не стал гасить скорость и заруливать на стоянку, а покатил себе в конец полосы, и только там снизил обороты зачихавшего мотора.

Вслед за ним, почти впритирку, сел И-16 его ведомого. Он немного принял влево и быстро догнал стоящий на краю площадки маленький зеленый самолетик. Туда уже несся побитый санитарный автобус и аэродромная дежурка с людьми. Из лесочка, звеня колоколом, к истребителям мчалась перекрашенная в защитный цвет пожарка.

Было видно, как летчика быстро выдернули из кабины истребителя, потом его закрыли спины людей в белых халатах, а потом в санитарку загрузили носилки. Машина дала несколько громких гудков, распугивая столпившийся аэродромный народ, и покатила к санчасти. А аэродром продолжал жить своей жизнью. На посадку заходила пара командира полка.

-Что за беготня на полосе? - Сердито осведомился комполка, освобождаясь от парашюта.

-Этого капитана ранило... Ну, приданного... командировочного.

-Э-э-х, плохо-то как! Серьезно ранило?

-Пока не знаю. Но живой он, живой! Да вон его ведомый бежит. Сейчас доложит.

К истребителю комполка подбежал старший лейтенант... как его фамилия-то? Никак на память не идет...

-Товарищ майор! Приняли бой, ну, да вы все сами видели... Капитан Плешаков ранен в кисть правой руки, товарищ майор. Опасности для жизни нет, но нам надо срочно везти его в Москву. Прошу дать команду вашему военврачу, товарищ майор! А то он его чуть ли не оперировать собрался.

-Как же так? Как ранен? Когда? Я же видел, как вы с немцами крутились?

-Вот и докрутились... Цапанул немец командира. Разрешите убыть в Москву, в госпиталь, товарищ майор? Время не терпит!

-Да вы мне и не подчинены, чтобы разрешение-то спрашивать... Езжайте, конечно, езжайте, старший лейтенант! Все время забываю вашу фамилию...

-Так Миколайчук же, товарищ майор. Прикажите заправить нашу полуторку бензином. И с собой бы немного, до Москвы добраться?

-Добро, сделаем. Что еще?

-Еще? - Старший лейтенант с незапоминающейся фамилией и лицом подошел поближе и негромко сказал. - Еще, товарищ майор, не надо никаких слухов и разговоров вокруг двух временно прикомандированных летчиков. Не было их, и нет. Никаких упоминаний о нас в документах, никаких рапортов и докладов. Боевой вылет летчиков полка прошел успешно. Все самолеты вернулись на аэродром. Боевых потерь у вас нет. Так ведь? Ну, вот... Разрешите идти? Есть!

***

Как только полуторка отъехала от аэродрома, я приоткрыл глаза. Притворяться больше не требовалось. Надо мной склонилось улыбающееся лицо Андрея. Подо мной лежал тощий матрасик нашего энкаведешника.

-Ну, как вы, ранбольной? Клешня шевелится?

Я пошевелил пальцами, вылезающими из-под аккуратно сделанной, еще чистой, повязки.

-Шевелится... и знаешь, Андрюха, она и не болит... Чудеса, да и только!

-Какие там к черту чудеса. Технологии! - Он уважительно поднял палец вверх. - Модификант - это звучит...

-Громко, - не дал я ему закончить. - Особенно - после горохового супа... Что делать-то будем, ведомый?

-Спасать тебя будем, командир. И лечить. Отдельная палата с видом на голубое море. Солнце, воздух и вода - наши лучшие друзья. Фрукты, процедуры, то - сё... Полный покой! Тогда будет полный порядок.

-Кончай выделываться, Андрей. Чего ты тут раскомандовался?

-Это ты кончай выделываться. Будет так, как я сказал! Сейчас в капсулу, на остров, и тебя грузим в люлю. На сохранение, понял? Рисковать не будем, пару дней выждем, чтобы кисть полностью восстановилась. И никаких нагрузок на руку! Ясно?

Мне было кристально ясно, что никаких нагрузок на раненую руку давать нельзя, но... Но война есть война. Через час езды по лесной дороге, когда мы уже считали себя у Христа за пазухой, нашу полуторку обстрелял "мессершмитт". Мы с Андреем из кузова выскочили, а вот помначкар Шевелитько прыгать на ходу не стал, а наоборот - погнал машину быстрее. Но от пулеметной очереди убежать трудно... Как говорится - умрешь вспотевшим.

Когда мы с Андреем подбежали к заглохшей машине, спасать было уже некого. Наш друг-противник был уже безобразно мертв. Три пулевых ранения, одно из них - в голову... Я вздохнул и открыл дверцу машины.

-Глянь в кузове, Андрей. Там вроде лопатка была... Нужно похоронить мужика.

-Нет... нельзя его тут хоронить. Сейчас я экстренно вызову капсулу. Нужно доставить его на базу. Берись, Тур. Вытягиваем его из кабины... давай-давай... потащили во-о-н туда, на луг... Взялся? Понесли...

Вот так вот... А вы говорите - береги руку, Сёма...

***

Ни о какой палате с видом на синее море, речи, конечно, не было. Только что созданная база была скромна, как летний лагерь труда и отдыха для спартанской молодежи. Вырезанные в скале помещения, казалось, еще отдавали сыростью, в них царил полумрак. Видимо, работы по оснащению еще не закончились. Но нам было не до них...

После обстоятельного доклада в два адреса - старшего лейтенанта Николаева своим, и моего - в Службу коррекции, грянул гром. Цивилизации-хозяева очень не любили терять своих сотрудников погибшими в ходе выполнения задания. То, что на войне ежечасно и ежеминутно гибнут люди - это нормально. А вот гибель наблюдателя - это ЧП.

-...еще раз повторяю и пытаюсь, чтобы вы это уложили в своей голове, инспектор! Капитан Шевелитько нарушил элементарные требования безопасности. Что уж было тому причиной - я не знаю... Перед выездом на фронт его достаточно полно и точно инструктировали и все ему объясняли. В частности, как себя вести в случае атаки с воздуха. Перед тем, как выскочить из кузова, старший лейтенант Николаев едва крышу кабины не сломал, так грохотал по ней кулаком. Мы вдвоем орали команду: "Воздух!" По команде "Воздух!" следует...

-Достаточно, Тур, спасибо. Я уже запомнил порядок действий наблюдателей по этой команде... Но вот почему он не покинул кабину автомобиля, а продолжал ехать?

-Это вы у него и спросите... Если сможете. Ступор, полагаю... Внезапный испуг, стресс, отсутствие опыта. Закаменел Шевелитько за рулем. Приходилось мне видеть нечто подобное. Человек как бы застывает от испуга, лицо белое, глаза белые, руки-ноги не слушаются. Он ведь в боях не был? Не обстрелян?

-Теперь уже обстрелян... Кстати, какое у вас на тот момент было оружие?

-Пистолет "ТТ"... Что-о-о? Вы это серьезно? Думаете...

-Ничего я не думаю... Я знаю. Одна пуля ударила в позвоночник и застряла в грудине. Она извлечена. Пуля калибра 7,92, что соответствует калибру немецкого авиационного пулемета. С пулей вашего пистолета ее никто сравнивать и не будет... Я о другом. Противодействовать атаке с воздуха вы могли?

-Смеетесь? Давайте смотаемся со мной на фронт, я вам предоставлю возможность пострелять из пистолета по "Мессершмитту". А хотите по танку стрельнуть? Как два пальца об асфальт...

-Достаточно. Ваш казарменный юмор плохо ложится в протокол нашей беседы. Комиссии все ясно. Ждите. О результатах расследования этого прискорбного случая вы будете извещены. До принятия решения вам и вашему коллеге запрещены хроноперемещения и выход в оставленное вами время. Отдыхайте, лечитесь. Если будут новые задания или иные распоряжения относительно вашей дальнейшей карьеры, вас обязательно поставят в известность. Всего вам доброго, капитан...

***

А море здесь все же есть. Сидя на пустом берегу, мы бездумно отслеживали набегающие на каменное крошево пляжа волны. Прямо перед нами садилось солнце. Было тепло, но излишне влажно... Впрочем - у кого хлеб с лебедой, а у кого-то жемчуг мелкий... Всем не угодишь.

Перед нами горел маленький костерок. С дровами на острове напряженка - не Сибирь ведь. Впрочем, приготовить по шампуру шашлычка нам с Андреем хватит.

-Вот так вот, брат. Чувствую - присели мы с тобой надолго... Не верят нам. Думают, мы специально этого бедолагу под пули подставили, а?

-Да нет, Тур... Не в нем дело. Дело в нас. Нам не верят, потому что наша связка им о-очень не нравится... Ты из мира Земли, я из своего мира. Познакомились на третьем мире. Да еще и работаем теперь вместе. Твое начальство с подозрением косится на меня, мое, соответственно, на тебя. Ищут несуществующие нарушения, недостатки... Ищут зацепки, позволяющие перекрыть нам кислород. Мое начальство против моего участия в боевых действиях. Резко против. Вот увидишь - будет попытка нас задавить, заставить прыгать перед ними на задних лапках. Я на это не пойду. Все! Насиделся я под землей. Полторы тысячи лет сидел, хватит. А ты, Тур?

-Что спрашиваешь? Не успел еще меня узнать? На хрена тогда ментоскопирование делал? Я все вижу, не хуже тебя вижу... А вот что делать, как реагировать? Не знаю... Давай подождем окончательного решения начальства. От него и скакать будем. Как зайцы... Крутани-ка вон тот шампурчик, Андрюха... Вроде, доспел шашлычок... Ты из медблока лекарство захватил? Как какое? Spiritus vini rectificati! Вот и молодец, сейчас руку лечить будем.

***

-...таким образом, на основании положений Устава Службы Коррекции и аналогичных документов Управления космических исследований и планетарных изысканий наших уважаемых коллег, - поклон в сторону важного фазана с лысиной, - принято решение временно отказаться от сотрудничества с нештатным консультантом Службы, представителем планеты Земля, известным всем нам как капитан Кошаков. Теперь прошу вас, уважаемый коллега...

Фазан встал и уткнулся глазом в дрожащий в руке лист бумаги.

-Принято решение временно приостановить полевые исследования, порученные привлеченному УКИПИ специалисту, известному нам как старший лейтенант Николаев. Настоящая база консервируется до начала нового этапа в исследованиях, права и полномочия господина Николаева блокируются...

-Товарища... - хмуро буркнул Андрей.

-Простите? - изумился лысый.

-Я сказал - товарища! - громовым ударом рявкнул господин Николаев. По-моему, переборщил братишка с мощностью. Ишь, как их повело! Глас господень - это вам не хухры-мухры, ребята.

-Э-э, да-да... товарища! Блокируются...

-Так, деятели, хватит! - Я сильно хлопнул рукой по столу. - Наговорились, пора заканчивать - караул устал.

-Простите - какой караул?

Я только сверкнул на фазана гневным взглядом.

-Мо-о-лчать... Который для тебя лично легко может стать расстрельной командой... Вот так-то. Уже лучше, вижу - усвоили... Спорить с вами я не буду, душа не лежит дерьмо щепочкой ковырять. Да и жемчуга там не найти, как я понимаю. У меня два вопроса, и мы расстанемся. Первый. Рекомендую вам вернуть нас туда, откуда забирали, ясно? - Я обвел уважаемое собрание своими оптическими прицелами и возражений, в общем-то, не заметил. - Второй. Не знаю, как у напарника, а у меня на Полигоне остались личные вещи. Рюкзачок там, старые берцы, цинк патронов... Да! Еще и мой подарок - сувенирный пулеметик "ДТ" в VIP исполнении. Весь покрытый золотом, абсолютно весь, - промурлыкал я на манер известной песни. - Прошу вернуть, это, надеюсь, ясно? Вот и хорошо. Да! Еще один совет, господа-а! Бесплатный, но очень важный для вашего здоровья. Я настоятельно рекомендую вам, Регистратор, отпустить на Землю Деда и Каптенармуса. Настоятельно! Все, их контракт закончился. Любовь прошла, увяли помидоры, галоши жмут и вам не по пути, ясно? Вам же лучше будет расстаться с ними по-доброму, уж поверьте лицензированному киллеру-взрывнику. Искренне вам советую принять правильное решение, Регистратор. Просто от души... Ну, что? Завершаем? Кто за внесенное мной предложение, прошу голосовать! Та-а-к, а ты что же, мразь? Вот и хорошо, вот и правильно... Единогласно!

***

Вот таким вот макаром и оказались мы с Андрюхой на этом поле. Абсолютно как в анекдоте про еврея, который попросил золотую рыбку сделать его Героем Советского Союза. А он, как вы помните, оказался в окопе, с гранатой в руке, а на него полз фашистский "Тигр"...

***

Глава 6.

Ну, врать не буду - "Тигры" на нас не ползли. Не было их еще и в проекте, если я не ошибаюсь. Шли на нас танки Гудериана, точнее - 3-й танковой дивизии генерал-лейтенанта Моделя. Для меня, впрочем, большой разницы не было. Что Гот, что Гудериан - один хрен. Надо бить их, вот и весь разговор, вот и вся задача на сегодня. Да еще бы дожить нам до завтра. Это очень важно, чтобы у бойца было это самое "завтра"...

А пока мы с Андреем волчьим скоком неслись сбоку от небольшой танковой колонны немцев, только что переправившейся через Березину. Примерно до сотни немецких танков выскочили на наш берег, рассыпались на группы, и теперь упорно ползли на восток, нацелившись на Могилев. Остановить их пока было некому. Если и были наши войска впереди, то до них мы еще не дошли. Так что, приходилось полагаться только на свои силы.

-Тур, впереди ложбинка. Дадим прикурить фашистам? - Андрей часто горячится, но в этом случае он абсолютно прав. Хорошее место для засады.

-Давай, Андрей... По схеме работаем.

Мы залегли метрах в шестистах от дороги. Впереди танковой группы, оторвавшись примерно на километр, шло боевое охранение - маленькие серые уродцы, с тоненькими пулеметными стволами в крохотных башнях. Недотанки какие-то... Что это за машины, я не знал. Может, трофейные? Впрочем, нам без разницы. Их мы пропустили. Нас в первую очередь интересовали машины с канистрами на броне. Немцы пошли в отрыв, и волей-неволей им проходилось тащить на танках хотя бы небольшой запас горючего. Вот таких самоубийц мы и будем отлавливать.

Я установил свой "ДТ" на сошки. Дистанция для пулемета была самое то - в диоптрический прицел все было видно просто отлично. Поймав в кольцо аккуратно уложенные вдоль борта темно-зеленые канистры, я дал короткую, патронов на пять, очередь. Полыхнуло здорово, кто бы сомневался. Заряда я не пожалел.

Рядом звонко, с металлическим лязгом затвора, трижды ударила "СВТ" Андрея. Вспыхнул еще один танк. Горящие танки еще не поняли, что они уже убиты. Первый, прибавив скорость, бросился вперед. Но выходить из-под огня ему уже было не нужно, по нему уже никто не стрелял. Он и так разгорался как погребальный костер. Наконец до экипажа дошло, что дело пахнет керосином. Или бензином. Припекло их, одним словом. Танк еще медленно катился, а через раскрытые люки на землю посыпались черные фигурки танкистов. Две из них уже занялись пламенем. Остальные быстро стали их тушить, бросая землю и сбивая пламя куртками. Зря они так сгрудились... Я не пожалел еще одной длинной очереди, все же пять подготовленных танкистов у немцев было... Да, теперь уже было. Теперь лежат спокойно, тлеют. Сгорели на работе, это бывает.

-Андрей! Дергаем отсюда!

Вовремя я скомандовал. Только мы убрались с нашей лежки, как по ней начали хлестать пулеметные струи, а секунду спустя кусты причесали разрывы 37 мм снарядов. Только нас там уже не было. Мы уже были за спиной у немцев. Еще две очереди, и загорелось еще два танка. Но тут немцы уже оправились, и к горящим машинам побежало сразу несколько солдат. С танков шустро стали сбивать полыхающие бензином канистры, разгорающиеся моторные отсеки попытались прикрыть брезентом, щедро кидали лопатками землю. В общем, дело пошло. Чтобы оно пошло еще веселее, я добил диск по всем этим членам добровольной пожарной дружины, и нам пришлось отступить. Стреляться с танковой группой нам было не по силам. Остановили их, и ладно. Не так резво будут катить впредь, остерегутся малость...

А мы двинули на восток, к нашим.

***

-Эй, малой! А ну, давай сюда пулемет! - Из окопа, поверх нацеленной на нас винтовки, на меня смотрело уставшее, небритое лицо. Лицо имело сержантские треугольники на грязной гимнастерке, но более-менее чистый подворотничок. Это радовало. Особенно радовала хитринка, прячущаяся в прищуренных глазах сержанта.

Мы не торопясь подошли к окопу, свысока посмотрели на четырех бойцов, замерших как суслики около входа в нору, и также не торопясь спрыгнули вниз.

-Обломись, дядя... Ты мне его не давал. Винтовкой обойдешься, понял? Попить есть у вас? А то жрать хочется, аж кишки крутит!

В ответ раздался приглушенный добродушный смешок.

-Откуда вы такие шустрые взялись, а, фабзайцы? ///Ироническая кличка учащихся ФЗУ - фабрично-заводских училищ///.

-Где были, там нас уже нет... Из Бобруйска за вами гонимся, все догнать Красную Армию не можем.

Сержант помрачнел.

-Ты, щенок, говори, да не заговаривайся! Мы...

-Сам вижу, что "вы"... Вояки хреновы. Начальство где сидит?

Однако, сержант почему-то обиделся и потерял интерес к переговорам. Он мигнул стоящему рядом бойцу и потянул с бруствера свой винтарь.

-А ну, ложь оружие на землю! - Боец неумело задергал затвор.

-Э-эхх, команда вы инвалидная... Андрей, подержи. - Я передал стоящему сзади напарнику "ДТ", а потом... Потом включил небольшое ускорение, подбил вверх уставившийся на меня ствол винтовки и просто прошел сквозь богатырскую заставу. Стараясь не причинить особого вреда. В результате Андрей держал посыпавшихся на дно окопа воинов на прицеле с одной стороны, а я с другой. Покрутив в руках тяжелую винтовку, я аккуратно поставил ее у стенки окопа и начал все сначала.

-Товарищ сержант! Разрешите обратиться? - Поскольку сержант сразу не смог сформулировать внятный ответ, он все еще пытался продышаться, я продолжил. - Докладываю - учащиеся ФЗУ Николаев и Мамочкин прибыли для прохождения воинской службы! За время прохождения по тылам противника имели несколько боестолкновений, уничтожили около десяти фашистов...

-Вре-е-шь... - удивленно выдохнул один из бойцов. Видать, слабо я его приложил, быстро в себя пришел.

Я лишь презрительно покосился на салагу.

-Я никогда не вру. Иногда я могу лишь ошибаться. В крайнем случае - немного преувеличивать... Сейчас я приуменьшил, пожалуй. Вот, товарищ сержант, планшетка трофейная, с немца сняли. Туда мы и положили ихние документы. Сколько собрать успели. Держите, не жалко!

Сержант молча, все еще не продышался, бедняга, взял планшет, раскрыл его, и на землю посыпались немецкие солдатские книжки. Глянув на них, сержант поднял на нас очумелые глаза.

-Да кто же вы такие будете-то? На вид - дети еще...

-Мы призывники, товарищ сержант!

-А скока вам лет?

-А вот с сегодняшнего дня - аккурат по восемнадцать стукнуло! - И мы с Андреем расплылись в счастливых улыбках. Как же! Именинники ведь! - Ну, где ваш командир сидит? Надо бы ему доложиться.

Вы спросите - а что это мы так помолодели? Что за ненужный форс? Не на танцы ведь, на войну идем. Да была одна затея, точнее - мыслишка одна... Дело в том, что я хорошо запомнил, что после долгого отступления, после страшных, ошеломляющих немецких ударов, после безумного напряжения сил будет и на нашей улице праздник. Он назывался Сталинград. Здесь впервые мы сломали фашистскую бронированную клешню, проникшую на юге глубоко в тело нашей страны. Да так, что ни опомниться врагу от удара, ни в себя придти от боли не дали. Так, скуля, и покатится он дальше на запад. А нам станет немного полегче. Настолько полегче, что вернут за парты курсантов летных училищ, в самые тяжелые минуты войны направленных на фронт, в окопы Сталинграда...

А мы с Андреем тут как тут - девятнадцатилетние, с достойной фронтовой биографией и наградами, и, главное, с большой мечтой подняться в небо, стать фронтовыми летчиками-асами. Да-а, мечтать не вредно... Но без мечты нет человека, нет солдата. Все у нас получится. Не может не получиться!

***

Вот так, к обеду, мы с Андреем и стали бойцами Красной Армии. Лейтенант, к которому нас сопроводил один из бойцов передового охранения, долго не мучился проблемой, откуда на него свалилось такое счастье. Мельком глянув на замызганные ученические билеты, которые я сам и состряпал прошлой ночью, посетив разбитое бомбой здание училища в Бобруйске, он задал нам несколько вопросов, уважительно покачал головой при виде набитой документами планшетки, спросил про пулемет и отправил нас обратно к сержанту Пахомову. Дескать - вышли на него, ну и служите вместе, под его началом. Мы так и остались щеголять в своей черной ремеслухе и ботинках-говнодавах. Форму нам не выдали - не было формы. Вообще, считай, ничего не было. Было чуть меньше сорока бойцов при одном пулемете, ну, теперь при двух, которым было приказано перекрыть одну из дорог на Могилев и продержаться на ней до второго июля текущего сорок первого года... Перед нами были немцы, а за нами никого и не было. Командование только-только успевало наладить тоненькую линию обороны за нашими спинами. Причем - километрах в тридцати. В общем, нам предстояло стоять насмерть.

Раздербанив большую банку тушенки с сухарями, мы с Андреем приготовились воевать. Однако до вечера было тихо. Памятуя, что солдат спит, а служба идет, сержант разрешил нам немного прикорнуть. Ну, мы и продрыхли до самого боя. А к вечеру на нас вышли немцы...

-Андрей, прикрой! Я пустой! - Я стащил пулемет вниз и дрожащими от угара боя руками неловко сменил диск. Предпоследний, между прочим... Два я уже полностью отстрелял. За моей спиной, метрах в трех, звонко лупила самозарядка полубога.

-Готов! - Я выметнул тяжелый пулемет на бруствер, а Андрей нырнул в окоп на перезарядку. - Попробуй диск набить, Андрюха!

Я огляделся. Мы были на левом фланге наших окопов. Сам выбрал позицию для флангового огня. Немецкие танки прошли по центру. Два каким-то чудом нашим удалось подбить. Они медленно разгорались, пуская низкие, густые струи дыма. Еще шесть танков прошли линию окопов не останавливаясь. А вот пехоту нам удалось отсечь. Немцы откатились, но я понимал, что в покое нас они не оставят...

Вновь послышался гул моторов. Потом затрещали низкие кусты, и метрах в семистах выдвинулись три бронетранспортера. Почти одновременно с них ударили пулеметы. По брустверу окопов запылили зло визжащие пули. С нашей стороны раздался еле слышный голос лейтенанта, и захлопали редкие винтовочные выстрелы. Теперь можно было разглядеть и редкие цепи немецкой пехоты. Они двигались правильно, ловко перебегая от укрытия к укрытию, припадая к земле, волнами. Но пехотинцы пока подождут, вот и "Максимка" по ним стеганул, хватит им и этого... Нам надо бы зажечь бронетранспортеры.

Задача, в общем-то, решаемая. Их броня нашу винтовочную пулю вроде бы не держит. Вот только с какого расстояния, я не помнил... Будем экспериментировать.

Я стал выцеливать средний в атакующей линии бронетранспортер. До него было около восьмисот метров. Для пулемета дистанция нормальная. Кольца диоптрического прицела уверенно легли на морду бронехода. На свой пулемет я навернул пламегаситель, и теперь струя огня стрелять не мешала. Очередь легла точно. Еще одна... еще. "Ганомаг" встал, но его пулеметчик еще работал. Ну, это не проблема... Я поймал в прицел обрезанную щитком голову пулеметчика и пробил его короткой очередью. С этим все...

Тут же пришлось нырять вниз. Еле успел сдернуть свой пулемет. Вверху запылил под длинными очередями бруствер. Заметили, гады! Шеф приказал менять точку...

-Андрюха, набил хоть один?

-Ага, есть один! Держи... - Андрей перебросил мне полный диск.

-Себе приготовил? Тогда - прыгаем!

Хорошо, что мы сидим на отшибе. Никем не замеченные, мы с Андреем скакнули метров на двести в густые заросли кустарника. Зашипев от боли - подрали нас ветки, мы поползли вперед. В сидоре у Андрея с металлическим шорохом перекатывались винтовочные патроны.

Теперь крайний бронетранспортер был от нас метрах в четырехстах, немного впереди. Он неспешно полз, подкидывая задок на ямках, и истерично лая пулеметным огнем. Сам пулеметчик стоял спиной к нам.

-Андрей, делай гада!

Напарник снял пулеметчика с первого выстрела. Он ткнулся лицом в казенник своего "MG" и сполз вниз. А я не удержался - слишком уж хорошо выставились перед моим пулеметом идущие цепью немецкие пехотинцы. Это и называется - фланговый огонь. Безжалостный огонь по цепи, проекция которой представляла небольшую дугу солдат, перекрывающих друг друга. Такого шанса больше не будет, нужно работать.

Пулемет замолотил. Громко, радостно, по-деловому. Я все держал и держал очередь. Ствол, сделанный умельцами на базе Полигона, выдержит. Немцы кувыркались, оседали, пытались бежать, но - падали, падали, падали на землю, которую они пришли завоевывать огнем и мечом... Те, кого не убивали пули, гибли во вспышках пламени пирозарядов. Криков погибающих немцев я не слышал - все покрывал грохот дегтяря... Наконец, он лязгнул затвором и замолчал. Диск закончился...

В ушах все еще стоял грохот выстрелов, над горячим стволом плавно тек нагретый воздух. Я пошевелился, и, тонко звеня, из-под левого локтя покатились блестящие гильзы... Бронетранспортер, оставшийся без пулеметчика, подвывая мотором, медленно пятился назад. Андрей приподнялся и несколько раз выстрелил ему в приоткрытый отсек. Этого хватило. "Ганомаг" встал и начал дымить.

-Что, Андрей, кажется все? - Голос меня подвел, и мне пришлось сипеть. - Отбились?

-Кажись, да...

Договорить Андрей не успел. По линии наших окопов встали разрывы снарядов. А потом на них выкатились ушедшие вперед танки. Видимо, их вернули командой по радио.

Сделать мы ничего не могли. У нас не было даже гранат. Танки навалились на наши позиции и стали утюжить окопы. Раздался одинокий гранатный взрыв, у одного танка сорвало гусеницу, но остальные, довольно урча, закончили свою мясницкую работу. Мы с Андреем снова остались одни...

Не думая ни о чем, я привычно сменил диск пулемета. Поймав корму танка в прицел дал длинную очередь, еще одну. Пули, конечно, не смогли пробить танковую броню, но вспышки пирозарядов смогли напугать танкистов. Танк дернулся вперед и шустро побежал на закат, в сторону своей вышедшей из боя группы. За ним, так же спешно, ушли и остальные машины. Над изрытым полем боя протянулись длинные вечерние тени. Подбитая вражеская техника истекала вонючим дымом. Все смолкло, наступила тишина. Я с трудом сглотнул.

-Ну, что, брат? Пойдем, посмотрим... Похоронить надо наших...

***

Мы нашли и откопали одиннадцать человек живых. В том числе и лейтенанта. Правда, он был тяжелый... Осколком ему оторвало правую кисть руки. После того, как он подбил немецкий танк броском единственной гранаты. Выжил и сержант. Он был контужен, заикался, но был жив, а это главное.

-Я не слышу! - орал он мне прямо в ухо. - Не слышу я! Сколько бойцов осталось, говоришь? Ты громче давай, громче!

Пока я ему объяснял, Андрей колдовал с бинтами над лейтенантом. Потом он подошел и кивнул, мол, жить будет. Вот и хорошо. Геройский парень наш лейтенант. Пусть живет и дальше.

Сержант немного оклемался, криком и матюгами разогнал четырех бойцов по позициям собирать погибших. Еще двое были посланы искать оружие и оставшиеся боеприпасы. Остальные бойцы были ранены и ходить пока не могли. Мы с Андреем тоже суетились как электровеники. Наконец все было сделано. Из шинели и двух винтовок были наскоро изготовлены носилки для лейтенанта. Погибшие были собраны и уложены в уцелевшем окопе, и мы в несколько рук быстро забросали их землей. В бугорок над могилой воткнули щиток с разбитого "Максима". Большего сделать для мертвых было нельзя... Сержант скомандовал: "Смирно!" Наш редкий строй замер перед братской могилой.

-Прощайте, браты... - сказал сержант. - Извините нас, ребята... Вишь, какое дело-то... Вы погибли, а мы еще живые. Вы остаетесь тут, на позициях, а мы сейчас уйдем. Но немцы не прошли, ребята, не-е-т, не прошли... А мы вернемся, вы не сомневайтесь! Мы обязательно сюда вернемся. И вспомним все! И памятник вам поставим... А пока полежите так, в окопе. Дело для нас привычное. Прощевайте пока, ребята!

Он низко склонился над братской могилой. Заикаться он перестал, но теперь по его щекам безудержно текли слезы. Все же он был сильно контужен.

-Взяли носилки. Пошли...

И мы пошли на восток.

***

Я об этом, конечно, не знал, да и не догадывался даже, но это было. Через несколько недель после нашего увольнения в кабинете руководителя Службы Коррекции распахнулась дверь.

-Господин адмирал... - начал лощеный адъютант. Начал, но не окончил. Ибо получил сзади могучий толчок выпирающим брюхом начальника аналитического отдела Службы и был просто сметен с пути. Адмирал удивленно поднял брови. Таких шалостей его подчиненные в его персональном кабинете обычно себе не позволяли. Да они и представить такое себе не могли. Но все же это случилось.

-Господин адмирал, кажется, это все же произошло. - Вытирая вспотевшую лысину огромным платком, растерянно пробурчал нахально ворвавшийся в кабинет начальник аналитического отдела.

-Произошло - что? - Спокойно и равнодушно поинтересовался адмирал. Он был стар и многое уже видел. Трудно удивить человека с его-то опытом. - Да вы присядьте, успокойтесь... Стакан воды?

-Какой воды! - взвизгнул его подчиненный. - Извините... Господин адмирал, произошел неконтролируемый и непрогнозируемый сбой реальности.

-Позвольте я угадаю... На Земле, так ведь?

-А откуда... А-а, плевать! Все пошло к черту! Да, вы абсолютно правы, господин адмирал, именно на Земле. Всеми средствами наблюдения мы фиксируем совершенно неожиданную коррекцию. Коррекцию, которую мы не планировали и не проводили! Ее нет, и она есть! Мы трижды проверили все данные. Над проблемой работали три независимых центра, использовались разные методики, разнообразная вычислительная техника...

-И в результате...

-И в результате - коррекция хода войны, взявшаяся ниоткуда. Нет причин, нет даже мельчайших факторов, которые могли бы ее вызвать. Такое впечатление, что стояли могучие, древние горы - и вдруг рассыпались в пыль! Без какой-либо причины, господин адмирал!

-И в итоге...

-И в итоге... пока чисто предварительно... Советский Союз имеет все шансы раньше завершить войну. Естественно - своей безусловной победой, естественно - с меньшими потерями. Это катастрофа! Это...

-Это невозможно, но это случилось... - Адмирал пожевал тонкими губами. - А впрочем, почему это так вас взволновало, мой друг? Советский Союз и так должен победить?

-Да, но...

-Вот именно - но! И я даже знаю, кто за этим самым "но" стоит. Вы знаете, даже мелкая блоха своим укусом может разбудить огромного и злобного льва. Царя, так сказать, зверей... Вот она и разбудила... Кажется, мы слишком рано списали эту блоху со счета, друг мой... Слишком рано и необоснованно. Такую блоху надо либо давить, либо...

-Либо, господин адмирал?

-Либо держать ее в своих лучших друзьях. А то, как бы она не укусила нас. Понятно? Хотя, я думаю, уже слишком поздно. Блоха успела вырасти и набраться сил. Поздно... А жаль!

***

А мы все шли дорогами войны. Точнее - пока мы отступали. Немцы неумолимо давили нас своей силой. Танками, самолетами, бомбами и снарядами. Мы огрызались, теряли друзей, оставляли за собой трупы врагов, но - отступали... Но я знал, это не вечно. Пружина нашего гнева гнется, сворачивается, копя свою страшную, скрытую пока силу. И уже скоро наступит день, когда она развернется, взвизгнет выхваченной из ножен шашкой кавалеристов Доватора под Москвой, пролетит над заснеженной русской землей лихим свистом лыжников-сибиряков, криком "Полундра" идущей в штыки под Ленинградом морской пехоты. Все это будет... Все еще впереди. И Сталинград еще впереди.

Да, Сталинград...

Глава 7.

...зеленоватая, просвечиваемая короткими солнечными стрелами, волжская вода спокойно текла себе на юг, в Каспий. Так было испокон веков. Только вот пахла Волга сегодня не так. Сегодня над водой царил удушающий чад пожаров. И не марали раньше ее чистые зеленые воды ни радужная масляная пленка от сгоревших и затонувших под немецкими авиабомбами пароходов, ни лазурные, горящие на солнце радугой, разводы бензина. Бывало, плыли по Волге и трупы... Но таких - женских, детских, изуродованных и обгорелых в страшном жаре судовых пожаров, закоченевших в позе боксера, до сегодняшнего дня не помнила великая русская река.

Совсем рядом с переправой, за песчаной косой, шевелился в ленивом, сверкающем тысячью осколков разбитого на людскую беду зеркале прибоя небольшой заманихи с десяток таких трупов. Черные кочерыжки, еще вчера бывшие людьми, медленно кружили в мелкой, подсвеченной белым песчаным дном, чистой воде. Я, стиснув зубы, смотрел как пожилые нестроевики тихо и бережно достают их из реки. Мужики заходили в прогретую солнцем заводь, плавно переступая кажущимися в воде огромными босыми белыми ногами и, гоня перед собой небольшую волну и неспешно разводя воду руками, преодолевали спокойное течение, подходили к телам, а потом, истово перекрестившись, толкали их к ослепительно белому песку близкого берега. Иногда мужики попадали в промоины и окунались с головой. По их лицам текли капли воды. А может, это были слезы... Кто знает.

Я отвернулся. Рядом, высоко вскинув голову, смотрел в небо Андрей. Он, не отрываясь, смотрел на солнце. По его щекам бежали и не сохли под солнечным жаром мокрые дорожки.

-Глаза сожжешь, снайпер... Закрой глаза, тебе говорю, слышишь! Тебе еще воевать, Андрей... Тебе еще брать их на прицел, старший сержант. Закрой глаза...

Он кивнул и отвел взгляд. Сейчас, после ослепительного кипения солнца, он ничего не видел. Он видел только черноту и мрак. Да, мрак... Я дернул его за рукав выбеленной солнцем и потом гимнастерки, ухватил за предплечье и мы побрели по горячему песку к переправе. Стоял еще по-летнему жаркий, солнечный день. За Волгой, глухо урча сотнями артиллерийских стволов, злобствовала война. В небе назойливо звенели моторы самолетов, слышался слабый треск пулеметных очередей. Волга то и дело с гулом и приглушенным шипением вспухала белыми водяными столбами от взрывов немецких снарядов и бомб. С нашего восточного берега, мимо этих белых столбов, как слаломисты к финишу, к разбитому Сталинграду по водной глади ползло все, что только могло хоть как-то держаться на воде: лодки, буксиры, колесные пароходики, волочащие на нитках канатов старые баржи. Иногда водяные столбы вставали прямо около них. Тогда над рекой слышался слабый крик, и несколько темных тел сметало в воду. Кого-то успевали спасти, кто-то выплывал сам, кто-то тонул. Хуже было, когда снаряд попадал прямо в лодку. Тогда над водой вспухал неопрятный серый клуб дыма, под солнцем вставала маленькая радуга от брызг воды, потом все опадало, а лодки не было... Только какие-то ошметки крутились, качались, успокаивались и безмятежно и неторопливо начинали свой бег вниз, к морю. Людских голов среди них не было...

Мы подошли к небрежно сделанному и сшитому на живую нитку здоровенными скобами причалу. К нему вели разбитые в хлам деревянные мостки. На берегу матерно орал и размахивал наганом капитан с замотанной бинтами шеей.

-Только по моей команде... не более сорока человек... пушки и пулеметы на баржу... Пошли! - сипел он в лицо трем пехотным командирам. - Пошли, пошли! Не стоять! Сейчас немцы прилетят - сотрут вас на хрен! Бего-о-ом марш, мать вашу! Бегом, я сказал!

Командиры брызнули к своим колоннам. Бойцы засуетились, выстроились в ряд, и, лязгая котелками и сталкиваясь винтовками, побежали на сходни. Рядом ржали лошади, артиллеристы с матом и криками грузили на понтон пушки.

-Туда пойдем... Там все посвободней будет. За мной, старший сержант!

Да, Андрей снова стал старшим сержантом. А я старшиной. Давно уж я был старшиной. Даже и забыл, когда это было...

Мы подскочили к пушкарям, ухватились за тяжелые, покрытые металлом колеса, ухнули, и с трудом вытягивая зарывающиеся по самые щиколотки в песок ноги, помогли закатить на понтон трехдюймовку.

-Кто такие? - утирая лицо пилоткой, спросил молоденький лейтенант-артиллерист.

-Снайперы мы будем, товарищ лейтенант. Направлены в дивизию генерала Родимцева, из фронтового резерва... Вот, выписка из приказа по армии... - я протянул ему мятый лист бумаги.

Лейтенант даже и не стал на него смотреть. Сумасшедших, рвущихся по свой воле на тот берег Сталинграда, сейчас не было. Летеха только равнодушно махнул рукой, мол, надо - так присоединяйтесь. Вместе погибать будем...

Я кивнул Андрею, и мы прошли на корму понтона. Подальше от тяжелой пушки, беспокойно всхрапывающих и переступающих копытами лошадей, и суетящихся бойцов. Старенький буксир, с неопрятно покрашенным в черный цвет помятым и залатанным грубыми стежками электросварки корпусом и грязной рубкой, причем, белая когда-то рубка от дыма и копоти уже почти сравнялась по цвету с бортами, на которых еще можно было прочитать выписанное свинцовыми белилами название "Портовый-17", застучал своим изношенным "болиндером". Из-под кормы вздулся белый пенящийся бурун разогнанной винтом волжской воды. Дохнул ветерок и поднял закопченный, с рваными углами флаг на кормовом флагштоке. Флаг резко хлопнул и лег по ветру. Порыжевший стальной трос вышел из реки, струйками теряя прохладные капли, напрягся, скрипнули обмотанные тросом кнехты, понтон дернулся, и мы медленно пошли к Сталинграду...

***

...понтон дернулся, вильнул и медленно пошел за молотящим воду буксиром. Трос дрожал, гудел, под плоским носом понтона хлюпала волна. Двигались медленно, с трудом.

Молоденький артиллерийский лейтенант хмуро смотрел на встающие впереди белые водяные каскады. Страха не было, опаска была.

-Во-о-здух-х! - заорали сразу двое бойцов. На мятой трубе буксира белым паром сипло, с разгона, закричал медный гудок.

-Сержант! Прикажи бойцам снять каски, скатки. Карабины держать в руках.

Лейтенант перевел взгляд на прибившуюся к пушкарям парочку. Два молодых, но видать опытных бойца, спокойно стояли на корме. Снайперские винтовки они держали в руках, точнее - на сгибе левого локтя. Так женщины обычно держат грудничков. Видать, винтовки для них многое значили... Один из них, старшина, не отрываясь, все смотрел и смотрел в небо.

В небе шел малопонятный с земли воздушный бой. На приближающиеся с запада черные кресты немецких бомбардировщиков из синевы неба падали семь наших ястребков. Затрещали пулеметы, за одним из фашистских самолетов потянулась тонкая полоска дыма. Тут на наши истребители откуда-то свалились "Мессершмитты". Наши и немецкие машины сплелись в клубок, то и дело пронизываемый разноцветными трассами.

Старшина указал своему товарищу рукой на дерущиеся над Волгой самолеты и что-то ему сказал. Два немецких истребителя преследовали одинокий "ястребок". Он крутился, как наскипидаренный, но сбросить с хвоста преследователей не мог. Еще выше, плавая в синеве неба мелкими виражами, за этой схваткой наблюдала другая пара немцев.

Вот "мессер" сблизился с нашим истребителем, и в его сторону понеслись блескучие трассы. Мимо! Еще очередь... Перед "ястребком" вспухла маленькая цепочка разрывов снарядов. Он еле заметно вильнул. Опять мимо! Э-э-хх, молодец парень!

Немец проскочил нашего и, уклоняясь влево, пошел в высоту. Вторая пара "мессершмиттов" оттянулась и стала заходить в атаку на одинокий советский самолет. Но не тут-то было!

"Ястребок" лег на крыло, задрал нос, и в сторону уходящего в небо "мессершмитта" потянулись зеленые пулеметные и белые пушечные трассы. Вот они настигли немца, прикоснулись к его машине, она дрогнула, пошел дым, самолет замер, и от него отделилась маленькая черная точка.

-Сбил, сбил!! - закричали бойцы.

Лейтенант снова глянул на странных стрелков. Старшина поднял к плечу винтовку и целился в небо. Его друг молча смотрел, как на потерявший скорость "ястребок" падает пара фашистских истребителей.

Да он не целится, он просто смотрит в прицел, как в бинокль или стереотрубу! Тут сзади раздался горестный стон бойцов. Лейтенант быстро обернулся. В наш самолет уперлась бело-красная трасса. Хорошо был слышен стук авиационных пушек немцев. "Ястребок" нехотя лег на левое крыло и вспыхнул... У лейтенанта сдавило сердце. Погиб... храбрый парень, да и дрался отчаянно, а все равно погиб... Жаль.

-Живой! Прыгнул! - зашумели бойцы. - Давай к нам! К нам давай падай! Эй, летчик!

Пролетев метров триста, советский летчик распустил парашют. Чуть опережая его, к нашему берегу спускался подбитый немец. Старшина все так же внимательно провожал летчика на парашюте стволом винтовки...

***

-Ну, что? Живой? - Андрей легонько ткнул меня в бок.

От толчка я на секунду потерял парашютиста из вида, но снова быстро нашел его прицелом. Четко было видно, как Виктор Туровцев мотает босой ногой. Сапог слетел при прыжке. Так и должно было быть. Ветер тащил летчика к переправе.

-Живой... А что ему сделается. Теперь будет жить! - я одел на прицел брезентовый чехол и, почуяв чей-то пристальный взгляд, резко поднял глаза. На меня уставился этот мальчик-лейтенант. Я дружелюбно ему улыбнулся.

-Да живой он, живой! Сейчас искупается в волжской водичке, и снова в бой! - То, что мне предстоят девятнадцать дней в госпитале, я говорить не стал. Лейтенант улыбнулся, кивнул, и громко скомандовал своим пушкарям: "Каски одеть! Разобрать скатки, карабины на ремень! Приготовиться к высадке!"

Баркас уже прошел стрежень реки. Высокий берег Волги теперь прикрывал нас от артиллерийского обстрела. Впереди были видны выгоревшая деревянная пристань и белели свежим тесом наскоро сбитые мостки.

Черно-белый буксир "Портовый-17" сбавил ход и развернулся на течение, подгоняя понтон к берегу. Мы с Андреем прибыли в Сталинград. Сегодня было 25 сентября 1942 года. Кольцо замкнулось. Я начал второй тур войны. А война продолжалась. Сколько она еще будет идти - зависело от нас... От всех нас.

***

По разбитой в пыль и щебень улице мы шли к штабу дивизии. Развалины Сталинграда уже не подавляли нас. Они стали привычным пейзажем. Глаз уже на автомате искал удобные снайперские лежки, запасные позиции, пути отхода. Навстречу нам брели раненые. Их было не так уж и много. Ну, да... Легкораненые предпочитали оставаться в своих частях. Топая и сопя, нас обогнали краснофлотцы в черных бушлатах и в бескозырках. Глаза слепили кинжальные штыки на СВТ. Многих матросов украшали пулеметные ленты через грудь, засунутые за пояс гранаты.

Я проводил их глазами. Эти ребята да-а... неприятный сюрприз будет для немцев. Очень неприятный. Не жалуют они фашистов, не щадят. Но и свою жизнь не ставят ни в грош. По свистку ротного: "В атаку!", спокойно сбрасывают бушлаты, оставаясь только в "морской душе", аккуратно кладут на бруствер каски, достают скомканные бескозырки и, зажав в зубах ленточки, с рычащим криком: "Полундрра!" бьют в штыковую. Пулеметом не остановишь... Да и махра-пехота сейчас не хуже воюет. Здорово воюет, по-сталинградски!

Я вспомнил свое время, малую горстку ветеранов с гвоздиками в руках у памятника погибшим воинам. Худых, старых, усыпанных звенящими медалями и красными, как кровь, орденами ушедшей Империи на тяжелых, старомодных пиджаках. Согбенных, но не согнувшихся! Оставшихся навсегда бойцами. Да не просто бойцами - ПОБЕДИТЕЛЯМИ!

Вспомнил я и других своих современников...

Юрких, гладких, пробивных. С бегающим, острым, оценивающим взглядом. С белыми руками, крутящими пульты сигнализации дорогих импортных автомобилей. Хозяев новой жизни...

Или иных - потерянных и полинявших, с пустыми глазами, с дрожащими руками. С крепкими и жесткими руками бывших рабочих, строителей, крестьян, солдат...

Черная злость колыхнулась в душе. Захотелось громко крикнуть - мужики! Вы же рождены были воинами! Вас зачали ваши веселые, молодые, чуть хмельные от счастья отцы. Вернувшиеся с той великой войны!

Отроки! Юноши! Ваши деды победили самую страшную угрозу двадцатого века - фашизм! Они смогли защитить и сохранить свою страну, а вы?

Что же вы делаете! Наш народ, кажется, вместе с водой опять выплеснул на мороз и ребенка...

Тот, кто перестал быть воином - становится рабом...

Закон один - горе побежденным.

Vae victis!

Не можете быть бойцами - станете рабами, полупьяными, полуголодными, тупо хрумкающими попкорн перед пыльным черным экраном выключенного телевизора... Что-то такое и было придумано фашистами в "Плане ОСТ".

Значит - мы проиграли свою войну?

Нет... шаг по скрипящим обломкам кирпича и бетона.

Нет. Рука тверже сжимает винтовочный ремень.

Нет! Я поймал твердый, прищуренный как при прицеливании, взгляд Андрея. Нет!

Нет, не бывать этому! Я еще жив, и в моих руках оружие! А рядом со мной - мои боевые друзья.

А рядом с нами - ты...

Что же ты стоишь в стороне, друг? Так и будешь стоять и смотреть вслед уходящему строю бойцов, или вскинешься, побежишь, догонишь, раздвинешь их плечом и встанешь в строй? Мы ждем тебя. Ну, решай, с кем ты, друг?

Проснитесь же, люди русские!

***

///Посмотрите очерк К. Симонова "Дни и ночи". Он датирован 24-м сентября. Лучше этого писателя-фронтовика не скажешь...///

"Дни и ночи".

Константин СИМОНОВ

Тот, кто был здесь, никогда этого не забудет. Когда через много лет мы начнем вспоминать и наши уста произнесут слово "война", то перед глазами встанет Сталинград, вспышки ракет и зарево пожарищ, в ушах снова возникнет тяжелый бесконечный грохот бомбежки. Мы почуем удушливый запах гари, услышим сухое громыхание перегоревшего кровельного железа.

Немцы осаждают Сталинград. Но когда здесь говорят "Сталинград", то под этим словом понимают не центр города, не Ленинскую улицу и даже не его окраины, - под этим понимают всю огромную, шестидесятипятикилометровую полосу вдоль Волги, весь город с его предместьями, с заводскими площадками, с рабочими городками. Это - много городков, создавших один город, который опоясал собой целую излучину Волги. Но этот город уже не тот, каким мы видели его с волжских пароходов. В нем нет поднимающихся веселой толпой в гору белых домов, нет легких волжских пристаней, нет набережных с бегущими вдоль Волги рядами купален, киосков, домиков. Теперь это город дымный и серый, над которым день и ночь пляшет огонь и вьется пепел. Это город-солдат, опаленный в бою, с твердынями самодельных бастионов, с камнями героических развалин.

И Волга под Сталинградом - это не та Волга, которую мы видели когда-то, с глубокой и тихой водой, с широкими солнечными плесами, с вереницей бегущих пароходов, с целыми улицами сосновых плотов, с караванами барж. Ее набережные изрыты воронками, в ее воду падают бомбы, поднимая тяжелые водяные столбы. Взад и вперед через нее идут к осажденному городу грузные паромы и легкие лодки. Над ней бряцает оружие, и окровавленные бинты раненых видны над темной водой.

Днем в городе то здесь, то там полыхают дома, ночью дымное зарево охватывает горизонт. Гул бомбежки и артиллерийской канонады день и ночь стоит над содрогающейся землей. В городе давно уже нет безопасных мест, но за эти дни осады здесь привыкли к отсутствию безопасности. В городе пожары. Многих улиц уже не существует. Еще оставшиеся в городе женщины и дети ютятся в подвалах, роют пещеры в спускающихся к Волге оврагах. Уже месяц штурмуют немцы город, уже месяц хотят овладеть им во что бы то ни стало. На улицах валяются обломки сбитых бомбардировщиков, в воздухе рвутся снаряды зениток, но бомбежка не прекращается ни на час. Осаждающие стараются сделать из этого города ад.

Да, здесь трудно жить, здесь небо горит над головой и земля содрогается под ногами. Опаленные трупы женщин и детей, сожженных фашистами на одном из пароходов, взывая к мести, лежат на прибрежном волжском песке.

Да, здесь трудно жить, больше того: здесь невозможно жить в бездействии. Но жить сражаясь - так жить здесь можно, так жить здесь нужно, и так жить мы будем, отстаивая этот город среди огня, дыма и крови. И если смерть у нас над головой, то слава рядом с нами: она стала нам сестрой среди развалин жилищ и плача осиротевших детей.

Вечер. Мы стоим на окраине. Впереди расстилается поле боя. Дымящиеся холмы, горящие улицы. Как всегда на юге, начинает быстро темнеть. Все заволакивается иссиня-черной дымкой, которую разрывают огненные стрелы гвардейских минометных батарей. Обозначая передний край, по огромному кольцу взлетают в небо белые сигнальные немецкие ракеты. Ночь не прерывает боя. Тяжелый грохот: немецкие бомбардировщики опять обрушили бомбы на город за нашей спиной. Гул самолетов минуту назад прошел над нашими головами с запада на восток, теперь он слышен с востока на запад. На запад прошли наши. Вот они развесили над немецкими позициями цепь желтых светящихся "фонарей", и разрывы бомб ложатся на освещенную ими землю.

Четверть часа относительной тишины - относительной потому, что все время продолжает слышаться глухая канонада на севере и юге, сухое потрескивание автоматов впереди. Но здесь это называют тишиной, потому что другой тишины здесь уже давно нет, а что-нибудь надо же называть тишиной!

В такие минуты разом вспоминаются все картины, прошедшие перед тобой за эти дни и ночи, лица людей, то усталые, то разгоряченные, их бессонные яростные глаза.

Мы переправлялись через Волгу вечером. Пятна пожаров становились уже совсем красными на черном вечернем небе. Самоходный паром, на котором мы переезжали, был перегружен: на нем было пять машин с боеприпасами, рота красноармейцев, несколько девушек из медсанбата. Паром шел под прикрытием дымовых завес, но переправа казалась все-таки долгой. Рядом со мной на краю парома сидела двадцатилетняя военфельдшер девушка-украинка по фамилии Щепеня, с причудливым именем Виктория. Она переезжала туда, в Сталинград, уже четвертый или пятый раз.

Здесь, в осаде, обычные правила эвакуации раненых изменились: санитарные учреждения уже негде было размещать в этом горящем городе; фельдшеры и санитарки, собрав раненых, прямо с передовых сами везли их через город, погружали на лодки, на паромы, а перевезя на ту сторону, возвращались обратно за новыми ранеными, ждавшими их помощи. Виктория и мой спутник, редактор "Красной звезды" Вадимов, оказались земляками. Половину пути они оба наперебой вспоминали Днепропетровск, свой родной город, и чувствовалось, что в сердцах своих они не отдали его немцам и никогда не отдадут, что этот город, что бы ни случилось, есть и всегда будет их городом.

Паром уже приближался к сталинградскому берегу.

- А все-таки каждый раз немножко страшно выходить, - вдруг сказала Виктория. - Вот меня уже два раза ранили, один раз тяжело, а я все не верила, что умру, потому что я же еще не жила совсем, совсем жизни не видела. Как же я вдруг умру?

У нее в эту минуту были большие грустные глаза. Я понял, что это правда: очень страшно в двадцать лет быть уже два раза раненной, уже пятнадцать месяцев воевать и в пятый раз ехать сюда, в Сталинград. Еще так много впереди - вся жизнь, любовь, может быть, даже первый поцелуй, кто знает? И вот ночь, сплошной грохот, горящий город впереди, и двадцатилетняя девушка едет туда в пятый раз. А ехать надо, хотя и страшно. И через пятнадцать минут она пройдет среди горящих домов и где-то на одной из окраинных улиц, среди развалин, под жужжание осколков, будет подбирать раненых и повезет их обратно, и если перевезет, то вновь вернется сюда, в шестой раз.

Вот уже пристань, крутой подъем в гору и этот страшный запах спаленного жилья. Небо черное, но остовы домов еще черней. Их изуродованные карнизы, наполовину обломленные стены врезаются в небо, и, когда далекая вспышка бомбы делает небо на минуту красным, развалины домов кажутся зубцами крепости.

Да это и есть крепость. В одном подземелье работает штаб. Здесь, под землей, обычная штабная сутолока. Выстукивают свои точки и тире бледные от бессонницы телеграфистки и, запыленные, запорошенные, как снегом, обвалившейся штукатуркой, проходят торопливым шагом офицеры связи. Только в их донесениях фигурируют уже не нумерованные высоты, не холмы и рубежи обороны, а названия улиц, предместий, поселков, иногда даже домов.

Штаб и узел связи спрятаны глубоко под землею. Это мозг обороны, и он не должен быть подвергнут случайностям. Люди устали, у всех тяжелые, бессонные глаза и свинцовые лица. Я пробую закурить, но спички одна за другой мгновенно потухают - здесь, в подземелье, мало кислорода.

Ночь. Мы почти на ощупь едем на разбитом "газике" из штаба к одному из командных пунктов. Среди вереницы разбитых и сожженных домов один целый. Из ворот, громыхая, выезжают скрипучие подводы, груженные хлебом: в этом уцелевшем доме пекарня. Город живет, живет - что бы ни было. Подводы едут по улицам, скрипя и вдруг останавливаясь, когда впереди, где-то на следующем углу, вспыхивает ослепительный разрыв мины.

Утро. Над головой ровный голубой квадрат неба. В одном из недостроенных заводских зданий расположился штаб бригады. Улица, уходящая на север, в сторону немцев, простреливается вдоль минометным огнем. И там, где когда-то, может быть, стоял милиционер, указывая, где можно и где не должно переходить улицу, теперь под прикрытием обломков стены стоит автоматчик, показывая место, где улица спускается под уклон и где можно переходить невидимо для немцев, не обнаруживая расположения штаба. Час назад здесь убило автоматчика. Теперь здесь стоит новый и по-прежнему на своем опасном посту "регулирует движение".

Уже совсем светло. Сегодня солнечный день. Время близится к полудню. Мы сидим на наблюдательном пункте в мягких плюшевых креслах, потому что наблюдательный пункт расположен на пятом этаже в хорошо обставленной инженерской квартире. На полу стоят снятые с подоконников горшки с цветами, на подоконнике укреплена стереотруба. Впрочем, стереотруба здесь для более дальнего наблюдения, так называемые передовые позиции отсюда видны простым глазом. Вот вдоль крайних домов поселка идут немецкие машины, вот проскочил мотоциклист, вот идут пешие немцы. Несколько разрывов наших мин. Одна машина останавливается посреди улицы, другая, заметавшись, прижимается к домам поселка. Сейчас же с ответным завыванием через наши головы в соседний дом ударяют немецкие мины.

Я отхожу от окна к стоящему посреди комнаты столу. На нем в вазочке засохшие цветы, книжки, разбросанные ученические тетради. На одной аккуратно, по линейкам, детской рукой выведено слово "сочинение". Да, как и во многих других, в этом доме, в этой квартире жизнь оборвалась на полуслове. Но она должна продолжаться, и она будет продолжаться, потому что именно для этого ведь дерутся и умирают здесь, среди развалин и пожарищ, наши бойцы.

Еще один день, еще одна ночь. Улицы города стали еще пустыннее, но сердце его бьется. Мы подъезжаем к воротам завода. Рабочие-дружинники, в пальто и кожанках, перепоясанных ремнями, похожие на красногвардейцев восемнадцатого года, строго проверяют документы. И вот мы сидим в одном из подземных помещений. Все, кто остался охранять территорию завода и его цехи - директор, дежурные, пожарники и рабочие самообороны, - все на своих местах.

В городе нет теперь просто жителей - в нем остались только защитники. И, что бы ни было, сколько бы заводы ни вывезли станков, цех всегда остается цехом, и старые рабочие, отдавшие заводу лучшую часть своей жизни, оберегают до конца, до последней человеческой возможности эти цехи, в которых выбиты стекла и еще пахнет дымом от только что потушенных пожаров.

- Мы здесь еще не все отметили, - кивает директор на доску с планом заводской территории, где угольниками и кружочками аккуратно отмечены бесчисленные попадания бомб и снарядов.

Он начинает рассказывать о том, как несколько дней назад немецкие танки прорвали оборону и устремились к заводу. Надо было чем-то срочно, до ночи, помочь бойцам и заткнуть прорыв. Директор вызвал к себе начальника ремонтного цеха. Он приказал в течение часа выпустить из ремонта те несколько танков, которые были уже почти готовы. Люди, сумевшие своими руками починить танки, сумели в эту рискованную минуту сесть в них и стать танкистами.

Тут же, на заводской площадке, из числа ополченцев - рабочих и приемщиков - было сформировано несколько танковых экипажей; они сели в танки и, прогрохотав по пустому двору, прямо через заводские ворота поехали в бой. Они были первыми, кто оказался на пути прорвавшихся немцев у каменного моста через узкую речку. Их и немцев разделял огромный овраг, через который танки могли пройти только по мосту, и как раз на этом мосту немецкую танковую колонну встретили заводские танки.

Завязалась артиллерийская дуэль. Тем временем немецкие автоматчики стали переправляться через овраг. В эти часы завод против немецкой пехоты выставил свою, заводскую, - вслед за танками у оврага появились два отряда ополченцев. Одним из этих отрядов командовали начальник милиции Костюченко и заведующий кафедрой механического института Панченко, другим управляли мастер инструментального цеха Попов и старый сталевар Кривулин. На обрывистых скатах оврага завязался бой, часто переходивший в рукопашную. В этих схватках погибли старые рабочие завода: Кондратьев, Иванов, Володин, Симонов, Момртов, Фомин и другие, имена которых сейчас повторяют на заводе.

Окраины заводского поселка преобразились. На улицах, выходивших к оврагу, появились баррикады. В дело пошло все: котельное железо, броневые плиты, корпуса разобранных танков. Как в гражданскую войну, жены подносили мужьям патроны и девушки прямо из цехов шли на передовые и, перевязав раненых, оттаскивали их в тыл... Многие погибли в тот день, но этой ценой рабочие-ополченцы и бойцы задержали немцев до ночи, когда к месту прорыва подошли новые части.

Пустынны заводские дворы. Ветер свистит в разбитых окнах. И когда близко разрывается мина, на асфальт со всех сторон сыплются остатки стекол. Но завод дерется так же, как дерется весь город. И если к бомбам, к минам, к пулям, к опасности вообще можно привыкнуть, то, значит, здесь к ней привыкли. Привыкли так, как нигде.

Мы едем по мосту через один из городских оврагов. Я никогда не забуду этой картины. Овраг далеко тянется влево и вправо, и весь он кишит, как муравейник, весь он изрыт пещерами. В нем вырыты целые улицы. Пещеры накрыты обгорелыми досками, тряпьем - женщины стащили сюда все, чем можно закрыть от дождя и ветра своих птенцов. Трудно сказать словами, как горько видеть вместо улиц и перекрестков, вместо шумного города ряды этих печальных человеческих гнезд.

Опять окраина - так называемые передовые. Обломки сметенных с лица земли домов, невысокие холмы, взрытые минами. Мы неожиданно встречаем здесь человека - одного из четверых, которым с месяц назад газеты посвящали целые передовицы. Тогда они сожгли пятнадцать немецких танков, эти четверо бронебойщиков - Александр Беликов, Петр Самойлов, Иван Олейников и вот этот, Петр Болото, который сейчас неожиданно оказался здесь, перед нами. Хотя, в сущности, почему неожиданно? Такой человек, как он, и должен был оказаться здесь, в Сталинграде. Именно такие, как он, защищают сегодня город. И именно потому, что у него такие защитники, город держится вот уже целый месяц, вопреки всему, среди развалин, огня и крови.

У Петра Болото крепкая, коренастая фигура, открытое лицо с прищуренными, с хитринкой глазами. Вспоминая о бое, в котором они подбили пятнадцать танков, он вдруг улыбается и говорит:

- Когда на меня первый танк шел, я уже думал - конец света наступил, ей-богу. А потом ближе танк подошел и загорелся, и уже вышло не мне, а ему конец. И, между прочим, знаете, я за тот бой цигарок пять скрутил и скурил до конца. Ну, может быть, не до конца - врать не буду, - но все-таки скрутил пять цигарок. В бою так: ружье отодвинешь и закуришь, когда время позволяет. Курить в бою можно, только промахиваться нельзя. А то промахнешься и уже не закуришь - вот какое дело...

Петр Болото улыбается спокойной улыбкой человека, уверенного в правоте своих взглядов на солдатскую жизнь, в которой иногда можно отдохнуть и перекурить, но в которой нельзя промахнуться.

Разные люди защищают Сталинград. Но у многих, у очень многих есть эта широкая, уверенная улыбка, как у Петра Болото, есть спокойные, твердые, не промахивающиеся солдатские руки. И поэтому город дерется, дерется даже тогда, когда то в одном, то в другом месте это кажется почти невозможным.

Набережная, вернее, то, что осталось от нее - остовы сгоревших машин, обломки выброшенных на берег барж, уцелевшие покосившиеся домишки. Жаркий полдень. Солнце заволокло сплошным дымом. Сегодня с утра немцы опять бомбят город. Один за другим на глазах пикируют самолеты. Все небо в зенитных разрывах: оно похоже на пятнистую серо-голубую шкуру какого-то зверя. С визгом кружатся истребители. Над головой, не прекращаясь ни на минуту, идут бои. Город решил защищаться любой ценой, и если эта цена дорога и подвиги людей жестоки, а страдания их неслыханны, то с этим ничего не поделаешь: борьба идет не на жизнь, а на смерть.

Тихо плескаясь, волжская вода выносит на песок к нашим ногам обгоревшее бревно. На нем лежит утопленница, обхватив его опаленными скрюченными пальцами. Я не знаю, откуда принесли ее волны. Может быть, это одна из тех, кто погиб на пароходе, может быть, одна из погибших во время пожара на пристанях. Лицо ее искажено: муки перед смертью были, должно быть, невероятными. Это сделал враг, сделал на наших глазах. И пусть потом он не просит пощады ни у одного из тех, кто это видел. После Сталинграда мы его не пощадим.

24 сентября 1942 года