Аннотация: Две следующие главы вашему вниманию. Читайте.
Глава 3.
После посадки я сразу побежал к самолету Петрушки. Молодой летчик стоял рядом с битой машиной и с виноватым видом считал пробоины. Очередь румына зацепила хвостовое оперение истребителя Петра, когда он уже лег в вираж, в попытке уйти от атаки. Было два попадания снарядами - один, бронебойный, просто прошел насквозь, раздробив переднюю кромку киля, второй - фугасный, оторвал правый руль высоты. Несколько пулевых пробоин общую картину не улучшали.
-Ну, что же ты, Петр? Ты же лучше всех воздух видишь! Не ожидал я этого от тебя, не ожидал!
Молодой летчик залился краской.
-От солнца он падал, товарищ старший лейтенант, прозевал я его... На солнце, да и высоко - не видно самолетов, совсем не видно... Размываются они... не углядеть.
-Я знаю, что не видно! А вот чтобы их обнаружить - вы и крутились на километр выше нас. А маневр, как я понимаю, не делали. Ну да это не к тебе вопрос... Что, теперь запомнил, как снаряды по самолету бьют? Ага - потвёрже, потвёрже запоминай, а то не по хвосту получишь в следующий раз, а по кабине. Поверь мне - это гора-а-здо хуже. Ну, иди - вон тебя инженер ждет. Сегодня больше не полетишь - хватит с тебя. Сдашь самолет техникам - иди отдыхать. И не дрожи - все прошло... Ты молодец, не растерялся. Все прошло... все прошло... Иди, Петр, ты молодец... Ты здорово сегодня помог эскадрилье! Не вешай нос, Петруччо!
Разговор с Хромовым был гораздо жестче.
-Вы свою задачу четко уяснили, товарищ старший лейтенант? А если "Да" - почему пропустили атаку? Вы понимаете, Хромов, что только в последний миг ушли из-под очереди аса? И все могло быть как в недавнем нашем бою с "Фокке-Вульфами"? Один заход - и трое сбитых? Только наших сбитых. Ваших ребят, из вашего звена? Опять "по шнурочку" шли? Сколько раз говорить - обязательно "змейка", обязательно скольжение...
-А я, товарищ старший лейтенант, своей вины и не отрицаю, - злой и расстроенный Хромов уперся в меня тяжелым взглядом, - я в кабине головного истребителя сидел, тоже под атакой был, а не за броней танка прятался! А то, что атаку прозевали... моя вина. Ну, не видел я этого гада, не видел! И Петр не смог его засечь! А когда наведенцы предупредили, уже поздно было. Мы только в вираж, а он -дрын-н-н-ь, и отстрелялся! Поймаю его, гада, как ты, Виктор, зеленого змия поймал! Поймаю и убью!
-Так, хорош в грудь копытом стучать! Поймаешь, знамо дело. И я все для этого сделаю. Чтобы какой-то румын фашиствующий на 2-ю эскадрилью 111-го ИАП залупался? Не будет этого!! Поймай его, и убей. И показательно убей - с комментариями по радио и на глазах полка. Я договорюсь с начальством. Вон, Петра с собой возьмешь. Пусть тоже стрельнет. Испуг у него надо выбивать, как говорится, клин - клином вышибают. Все, успокоились. Иди, пиши рапорт, сейчас сбитых делить будем...
***
Сбитых нам, кстати, засчитали. Падение самолетов видела и пехота, и наведенцы с пункта управления. Только Васе не записали победу. Его "жертва" с дымом ушла в сторону аэродрома. Может - и гробанулся, а может, и долетел... Кто знает? Вообще, с этими сбитыми сплошная морока. Я же помню ожесточенные дискуссии в своем времени на тему: кто больше сбил - мы или немцы? Я помню приводимые в литературе сотенные личные счета немецких асов, и все, почему-то, на Восточном фронте. Как советские машины сбивать, так по десятку за вылет. Как в рейх этого "орла" переведут, то две-три американские или английские машины за месяц-другой. А то и вовсе - грохнут, бедолагу, на третьем вылете. По сражению над Кубанью цифры точно не помню, но помню, что на Курской дуге немцы заявили сбитыми только своей истребительной авиацией, подчеркиваю - без зенитной артиллерии, которая палила по всему, что летало, а стреляли немецкие зенитчики действительно хорошо... Так вот, заявили, значит, немцы сбитыми всю нашу авиацию, которая им противодействовала. Да еще и умножили, гады, все сбитые советские самолеты на три! А чтобы ничего у Красной Армии не осталось, наверное. Впрочем, наши были лишь немного скромнее... Правильно говорят - нигде так не врут, как на рыбалке, на войне или на охоте! Да вот, из интереса, приведу вам выдержку из одного приказа, как я его помню...
Это приказ по 3-му истребительному авиационному корпусу генерал-майора Савицкого, нашего соседа из 8-ой ВА. С этим приказом я, конечно, несколько вперед залез - он по Крыму подготовлен. Но, ситуация-то не изменилась - что сейчас, то и в Крыму будет. Читайте, думайте -
"Командирам 256 ИАМД и 278 ИАССД
Из представленных штабами дивизий документов следует, что за период Крымской операции (с 8.04 по 20.04 1944 г. включительно) частями дивизий уничтожено самолетов противника:
Сбито в воздушных боях: 265 ИАМД -- 77 самолетов; 278-й ИАССД -- 65. Всего -- 142 самолета.
Уничтожено штурмовыми действиями на аэродромах противника: 265-й ИАМД -- 48 самолетов; 278 ИАССД -- 26. Всего -- 74 самолета.
Таким образом, в общей сложности уничтожено: 265 ИАМД -- 125 самолетов, 278 ИАССД -- 91 самолет. Итого 216 самолетов.
Необходимо принять во внимание, что одновременно с частями 3-го ИАК в Крымской операции действовали по аэродромам противника Ил-2 и Пе-2 и вели такую же напряженную воздушную войну прочие истребительные части 8 ВА и 4 ВА, которые, очевидно, также уничтожали самолеты противника.
По данным разведки, известно, что к началу Крымской операции немцы имели в Крыму до 270 самолетов разных типов.
Отсюда чрезвычайно трудно решить вопрос: каким образом немцы множили самолеты для уничтожения нашими лётчиками?
КОМАНДИР КОРПУСА ПРИКАЗАЛ:
1. Немедленно под личную ответственность командиров дивизий организовать сбор подтверждений на сбитые самолеты, что сделать легко, так как большинство сбитых самолетов упало на территории, уже освобожденной от немцев.
2. 28.04.44 г. представить командиру корпуса подтверждения на сбитые самолеты за апрель месяц, из которых действительными будут признаны: подтверждения наземных войск, фотоснимки сбитых самолетов, таблички с номером сбитого самолета. Одновременно предоставить сведения о сбитых и захваченных самолетах согласно табелю срочных донесений.
3. Впредь упорядочить вопрос учета сбитых самолетов противника и принять немедленные меры к сбору соответствующих подтверждений.
4. Разъяснить летному составу, что неправдивые, завышенные данные о сбитых самолетах подрывают авторитет лётчика и корпуса в целом.
Начальник штаба 3 ИАК полковник Баранов
Начальник ОРО штаба 3 ИАК полковник Обойщиков".
Вот такой вот документ! Интересно, правда? Но многое из него можно понять, и, особенно, - как строго было с учетом сбитых немецких самолетов.
Ну, да я отвлекся... Давайте о нашем, о девичьем.
О девичьем - это в столовке. Я как раз сейчас мимо нее прохожу. Ух, Клавочка выскочила, привет, красавица! И где только таких красивых девчонок зам. по тылу набирает! Уж он их сторожит, уж он лютует! И тетя Глаша - тот еще дракон, точнее - драконица. Но жизнь нельзя остановить не только приказом, но и пистолетом. Убить - можно, а остановить - нельзя. Поэтому - нет-нет, да и идут смущенные парочки к командиру полка. Товарищ подполковник, издайте приказ, ради бога! А то Лене (Мане, Тане) уже ехать рожать пора! И комполка подписывает приказ о создании новой семьи и демобилизации военнослужащей такой-то в связи с декретным отпуском... Вот так - и смех, и слезы, и любовь... Да еще и смерть рядом.
А некоторые девчонки подают рапорт о переводе из столовки в боевую эскадрилью. В парашютоукладчицы идут, овладевают специальностью оружейника. И таскают потом 45-ти килограммовый пулемет УБС на чистку. А пушка - еще тяжелее... Но девчонки страшно довольны - они в форме, они - военнослужащие, солдаты! А я слежу за ними, и, делая страшные глаза, наступаю на сапог отдельным блондинистым пилотам, которые тяжело, подобно верблюду, стоящему перед автоматом с газировкой без единой копейки, вздыхают, глядя, как оружейник Людочка, красиво оттопырив похожую на упитанный рюкзачок попку, склоняется над раскрытым капотом истребителя, заправляя патронную ленту в приемник пулемета...
-Хорош дышать как загнанный конь, честное слово! Это твой... твоя подчиненная! И думать не моги! Самого рожать отправлю!
Помогает, но на время. А сейчас весна... Сами понимаете - разгонять летчиков по койкам - это каторга! А они, дураки, не понимают, что если будут зевать в полете - то могут поймать зубами пулю из немецкого пулемета калибром 13 мм. Вот вам и вся любовь тогда и будет.
Да-а, интересная эта штука - жизнь! Ну, все, хватит! А то еще философом стану, диссертацию защищать придется. А тут с бумагами по эскадрилье обернуться не успеваю. Мне кажется, они возрастают просто в прогрессии. Стоит мне в один день подписать около двадцати бумаг, на следующий день их приносят ровным счетом тридцать! И некого отматерить, вот в чем все дело-то...
***
Для нас наступили суровые будни. Командование дивизии сказало: "Хватит! Хватит быть воздушными аристократами и в волшебной синеве неба гоняться за шустрыми мессерами! Пора бы вам, уважаемые короли воздуха, и настоящей работой заняться, а именно - посопровождать Илы на штурмовку!"
"Мать, мать, мать.... Твою ма-а-а-ть..."- смущенно ответило эхо... Кому не ясно - поясняю. Мне кажется, нет для истребителя более сложной, опасной и нервной работы, чем сопровождать Илы.
Эти крокодилы бронированные идут себе метрах на пятистах, километров 350-360 в час, и в ус не дуют! А что нам прикажете делать? Снизиться - так на такой высоте нас любой пулемет зажжет, уравнять с горбатыми скорость - так мессеру даже и напрягаться особо не нужно - бери меня в прицел и жми гашетки. Куда я от его атаки денусь? Только носом в кубанский чернозем...
А когда горбатые подойдут к цели, по ним будут стрелять еще и зенитки. Да не одна-две пушечки, а целая батарея, да еще и не одна! А попадать осколки будут по нам, истребителям. Но хуже всего - когда Илы будут отходить. О-о-о! Они обязательно на какое-то время растянутся кишкой, задний Ил вообще будет болтаться черт знает где, а тут и мессы пожалуют... Да не два, и не четыре... И начинается потеха! Мессы на горбатых, горбатые - от мессов, а мы, как прокладка какая, между ними. И ведь вести бой с фрицами нельзя. Нельзя ни на минуту бросить Илов! Ни на минуту! Только отбивать атаки немцев, держаться рядом со штурмовиками, локоть к локтю, не отходить ни на шаг. А то - разу срубят Ила худые. А нам - трибунал. Кто, как и почему бросил штурмовики? Кто виноват? Кто не воспрепятствовал? Знаете, какие хорошие, глубокие вопросы умеют задавать следственные органы? И как быстро формулировать взвешенные, трезвые и мудрые решения по твоей судьбе? Вот так-то.
Но - бог не выдаст, свинья не съест. Я ухитрился зарядить патроны и снаряды не только себе, но и еще двум летчикам из звена Блондина. Сегодня я лечу вместе с его звеном. Сопровождать Илы эскадрильей не разрешают. Хромов в это время бережет еще кого-нибудь. Потом я полечу с ним, на усиление, так сказать. Работаем по сменному графику, во как!
Ну, полетели. По радио договорились, встретились. Ребята знакомые - из 7-го гвардейского штурмового полка. Подошли поближе, присмотрелись. Какие же они побитые и потертые! Крылья почти сплошь в заплатках, видны свежие пятна краски на латках на корпусах штурмовиков. Ведет их капитан Вася Емельяненко, хороший, веселый парень. Чем-то на хитрого лиса похож, как мне кажется.
Подхожу поближе к его штурмовику, вижу, как Вася отодвинул боковою форточку фонаря, улыбается и грозит мне кулаком: "Слишком близко, отойди!" Лицо уже успело загореть, резко выделяется белая линия подшлемника. Все-все, уже отхожу, не боись! Под крыльями его машины вижу РСы крупного калибра, под фюзеляжем - бомбы.
Пара Блондина заняла свое место на правом фланге штурмовиков, пара Демыча - на левом. Я со своим ведомым мотаюсь с одного фланга на другой. Ребята тоже идут змейкой, чтобы не терять скорость, но и не оторваться от штурмовиков. Их ведь довольно трудно разглядеть на фоне земли. Лететь тут рядом - хоть с этим повезло. Уже виден дым и пыль от разрывов над линией фронта. Как горбатые будут искать цель? Тут же не видно ни хрена! Как бы по своим не грохнули, а это ведь бывало...
Ведущий Ил прибавил скорость, покачал крыльями: "Внимание! Делай, как я!" и полез в высоту. Истребители разошлись подальше от горбатых и заняли эшелон повыше. Будем крутить встречный круг, а я залезу еще выше и буду дирижировать.
-Работаем бомбами! - это Вася своих наставляет.
Штурмовики опустили носы и зашли на цель. Видно, как от них отделились бомбы. Пошло! По земле хрястнуло, пробежали черные шапки разрывов. Так, туда не смотреть, смотреть на горизонт - сейчас, возможно, фрицы уже орут своим мессерам. Все же косой взгляд назад - Илы с круга бьют по немецкой линии обороны ракетами. Та-а-к, а это что там мелькнуло в дыму? Фрицы? А почему так низко?
-Блондин, заход от солнца, высота около пятисот - отбей!
Пара Блондина моментом развернулась, покрутила носами истребителей в попытке засечь цели, увидела немцев и на встречном курсе дала пару отсечных очередей. На земле здорово полыхнуло! Ну - правильно, заряжено же. "Не хватай - убьет!" Немцы вильнули, и на хорошей скорости ушли вправо. Мол, не очень-то и хотелось. Вот, гады! Скорость-то у них гораздо выше.
-Блондин, попробуйте качаться с выходом на боевой разворот. Я на высоте. Горбатые, долго еще?
-Еще пара заходов...
-Вася, на отходе делай глубокую змейку, сбивай своих в компактный строй - мессера жужжат!
-Понял... Вы смотрите там... Если что - веди мессов под стрелков...
Появилась еще одна четверка мессеров. Крутятся, выжидают. Да и зенитки еще работают - немцы под них не полезут. Вот! Сейчас!
-Блондин, внимание - зенитки перестали стрелять! Сейчас полезут!
-Вижу, захожу на фрицев...
Задача немецких истребителей - атаками с разных направлений разорвать наше прикрытие, растащить истребители по двум-трем воздушным схваткам. Тогда остальные мессы навалятся на штурмовиков. И будут их резать, как волки овец. Отходить нам нельзя...
-Емельяненко, кончай пострелюшки, уходить пора! Оставь БК для воздушного боя - немцев уже больше десятка.
-Уходим, сбор! Сбор! - Ил-2 капитана начал делать глубокую змейку, собирая штурмовики в строй. Сейчас немцы навалятся...
-Блондин - внимание!
-Вижу...
Сразу две пары немцев заходят на штурмовиков, за ними еще две пары угрожают нам.
Кто-то из наших удачно стреляет - мессер задымил и отвалил к себе... За ним ушел и ведомый. Иди-иди, не до тебя сейчас. Немцы обиделись, и стали атаковать жестче. Одна пара... Дал очередь. По близкой земле пробежала дорожка огня. Да хорошая такая дорожка. Это испугало немцев. Вильнули... Другая пара. Этих пуганул Демыч. Когда же это кончится... Сколько же вас, гадов... Стреляют по нам, как в тире, а ты привязан, как Бобик к конуре...
-Дед, жарко? - это наведенцы, - Подвинься, сейчас помогут.
В боевом развороте вижу, как с высоты на немцев сваливается восемь "Кобр". Страшная скорость, мощный огонь. От такой атаки не убежать, не спрятаться. Сразу два немецких истребителя, вспыхнув, бьются об землю. Высота же маленькая. "Кобры" на скорости усвистели вверх, а уцелевшие немцы, как мальки от окуня, бросились врассыпную. Уф-ф-ф, ушли, наконец! Кажется, оторвались.
-Что, маленькие, перетрухали? Вспотели? Не боись, жмись к нашим пулеметам, мы в обиду не дадим! - Это Василий издевается.
-С чего бы нам вспотеть? Мы тут замерзли, глядя как вы в носу ковыряете... Столько самолетов, а в такую большую цель попасть не можете! - А что там за цель, я и не разглядел. Видел только вспышки и летящие в Илы красные снаряды "Эрликонов".
Василий смеется, показывая белые зубы. Ему сейчас хорошо. Штурмовики нанесли мощный удар, пехота, наверное, продвинулась вперед. Свои все целы, живы-здоровы. Истребители прикрытия, опять же, идут рядом. Красота! Что не улыбаться.
-Дед, оставь горбатых, теперь сами дойдут. На ваш аэродром заходит девятка бомбардировщиков. Атакуй!
Вот, гады! Обнаглели! Девять "Хенкелей", без истребительного прикрытия, тысячах на двух тянутся к центру аэродрома. Мы уже не успеваем их отбить. Видно, как поднимая шлейфы пыли, с аэродрома взлетает дежурное звено. По его следам, пытаясь настичь самолеты на взлете, бегут взрывы бомб. Еще одна атака "Кобр" с высоты. Нет, это точно Покрышкин - его стиль! Два бомбера, горя и разваливаясь в воздухе, падают на землю. В дымном небе одуванчиками повисают парашюты. Жарко в кабине... Жар идет от перегретого мотора. Воздуха не хватает... Я сдвигаю фонарь - черт с ним, с потерей скорости. Для бомбардировщиков хватит.
"Хенкели", испуганные атакой "Кобр", со снижением уходят к себе. Теперь и мы их достанем.
-Блондин! Атака! Огонь всем!
Самолет с крестами в прицеле. Ко мне несутся быстрые проблески - это по мне ведет огонь бортстрелок. Черт с ним, отвлекусь на него - не успею со стрельбой по мотору.
Так, наискосок - через двигатель и по кабине... Огонь! Трасса идет точно, правый мотор бомбардировщика сразу вспыхнул и густо задымил, винт встал. Этому хватит...
Но тут же заскрежетал и мой мотор. Страшно заскрежетал и завыл! Стрелок, гад, попал-таки. Вырубить двигатель! Скорее! Пока не загорелся... Я почти у аэродрома - сяду и без мотора.
-Блондин, я подбит, сажусь... Командуй сам. Береги ребят!
-Понял, удачи! Вася, сопроводи...
Мой ведомый проскочил было вперед, затем крутанулся, погасил скорость и встал в левый пеленг.
-Дед, садись спокойно - дыма нет.
Сам вижу, что нет... А спокойно... Да я, в общем-то, особо и не волнуюсь. Только вот с работающим мотором было бы лучше.
Фонарь открыт, двигатель молчит, мне слышно, как отбойными молотками стучат вслед немецким бомбардировщикам зенитки на аэродроме, как вдали трещат очереди звена Рукавишникова. Вижу, как руководитель полетов гонит примерно туда, куда я плюхнусь, санитарку и ремлетучку. Выпускать шасси или нет? Вот в чем вопрос! Решено - играем вариант "Or not to be..." Не буду использовать шасси - сяду на пузо. А то - крутанет, бросит на спину, позора не оберешься. Лучше уж я постараюсь поизящнее присесть...
Получилось хорошо, мастерство не пропьешь, однако! Винт, конечно, погнул, радиатор забил грязью, но это ничего. Все это поправимо. Двигатель все равно менять надо. Плохо то, что сегодня мне не на чем летать. А летать нужно...
Глава 4.
...нужно, да не получится - не на чем! Единственно - взять истребитель Петруччо? Когда его починят?
Доктор, где у вас телефон, мне на стоянку нужно позвонить.
Инженер, а инженер, вы когда самолет Щепотинникова почините? Да ну! Не может быть! Ну, молодцы, право слово - молодцы! А ты говоришь - награждать некого, вот они - герои, бери любого...
Так что после обеда самолет у меня будет. Мой достаточно серьезно поврежден... На "Дедушке" надо менять мотор, а это, я точно не помню норматив, но часов 12-14, что ли. А может и больше. Наверняка радиатор охлаждения надо менять, обшивку рихтовать, то - се... Хорошо, если за сутки управятся, а то и на вторые перейдут. Тоха, наверное, хмурится... Злится на меня, и за меня же переживает. Повредил я "Дедушку", а Антоша души в нем не чает. Я тоже души в своем истребителе не чаю, но это мое оружие, а сейчас идет война. Бои идут каждый день, что ни вылет - то воздушный бой. И грош мне как бойцу цена, если я вместо боя буду только полировать свое оружие, чтобы оно было чистым, без зазубрин и блестело на солнце. Это не оружие, это муляж тогда будет.
Но "Дедушку" жалко. Ничего, подлечат ветерана всех войн, он еще немцам даст прикурить!
А пока врач меня осмотрел, простучал, в зрачки поглядел - и ничего не нашел! Да здоров я, доктор, здоров. Ничего со мной не произошло. Подумаешь - вынужденная посадка на брюхо! Это для нас - тьфу! Это не ангина...
После врача я побрел в штаб. Там разговор получился коротким - здоров? А что же тогда прохлаждаешься? Бери самолет - и в бой! Есть! Но - после обеда, сейчас самолета нет.
Я зашел в столовку, попил холодного компота. Есть не хотелось. Тетя Глаша угостила меня леденцом на палочке, честное слово! Откуда только взяла. Наверное - сами варят. Главное - вкусно. Так, с леденцом во рту, я и пошел на стоянку эскадрильи.
Махнув рукой народу - "Вольно!", подошел к истребителю Петруччо. Пока техники что-то там кумекали, я провел рукой по патронному ящику для пулемета. Этого хватит, не все сразу...
Когда аппарат готов будет? После обеда? Так уже обед! Вот через двадцать минут и выкатывайте, я на нем полечу. Все проверили? Еще раз посмотрите, фонарь протрите получше. Он у вас как мухами засижен... Готовьте машину, я скоро.
Нашел Хромова. Ну, куда летим? Опять Илы! Мать, мать-перемать! Но - что делать, надо лететь!
Опять же говорю - хорошо, что близко. Километров пятнадцать, наверное. Подняться повыше - в бинокль можно увидеть. Там такие горушки - не горушки, да и не холмы, а так, возвышенности. Вот немцы на них и уселись. А наша пехота, значит, в эти возвышенности головой и бьется. Хорошо - Илы здорово помогают. Пока они утюжат метров 300-400 фашистских окопов, наша пехота подтягивается почти под разрывы бомб, а потом - раз, и бросок! И бой уже в окопах. А немец, после работы горбатых, вялый и снулый какой-то. Дохлый немец в общем. Или скоро будет таким...
...Запрыгнул в кабину истребителя Петруччо. Сильно пахнет бензином - наверное, только что подлили в крыльевые баки. Точно - вон, потеки видны... Ладно, сейчас продует, проветрит...
Ракета, взлет, пошли... Второй вылет всего, а давит какая-то усталость. Или предчувствие? Черт его разберет. Смотреть надо... Вася, ты как? Бдишь? Давай-давай, смотри внимательно.
Встретили горбатых, Хромов скомандовал, наши истребители разошлись по своим местам, летим. Вдруг - радио. Группе на цель не идти, пехота успешно продвинулась, идти на запасную цель. А где эта запасная цель? Ведущий ее знает.
Илы изменили курс, идем на юго-запад. Под крылом потянулись невысокие горные склоны, нитка дороги. Впереди на дороге что-то блестит, видна пыль. Ба-а! Да это ветровые стекла машин блестят на солнце. Вторая цель - колонна противника. Опять колонна, неприятно, черт побери! Я еще очень хорошо помню ту колонну, где меня подбили. Но, как говорят - снаряд в одну воронку дважды не падает. Посмотрим, проверим.
-Маленькие, мы начинаем работать! - это ведущий восьмерки горбатых.
Истребители разбежались по окрестностям, пары ходят на 1000-1200 метров, просматривая небо в поисках немецких истребителей.
Илы зашли на колонну, и по ним тут же ударил счетверенный "Эрликон", да не один. Очень неприятная штука! Цветные струи 20 мм снарядов, извиваясь как бичи, накрыли строй илюш. Смотреть - и то страшно! Как они выдерживают? Или летчик всего этого не видит? Не знаю... В колонне встали шапки разрывов бомб, деваться немцам на обрывистой дороге было некуда. Ярко заполыхал бензовоз, прибавив оживления вокруг. Но и один Ил-2, сильно дымя, так и шел по-прямой, постепенно теряя высоту.
-Вася, оставайся на высоте, контролируй тут все, я к илюше.
Я мигом спикировал к битому илюше, успев по пути дать хорошую очередь по "Эрликону". Он не выдержал такого горячего привета и вспыхнул. Вот и илюша, все лобовое стекло залито маслом. Но летчик живой, и стрелок живой.
-Эй, "девятка"! Дорогу видишь? Еще потяни с километр. Там впереди участок поровнее... Садись скорее, а то полыхнешь! Садитесь и дуйте в лес, через недельку здесь будут наши, как понял?
-Маленький, отойди, не мешай, я его подберу... "Девятка", Коля, садись... так ... аккуратно, аккуратно. Подбери ручку, глуши! Как погасишь скорость - скатывайся в кювет, а сами - бегите на дорогу. Я уже сажусь.
За пылившим штурмовиком на дорогу пристроился и другой. Вот тень под самолетом все ближе, ближе... есть касание! Второй горбатый, подпрыгивая, стал настигать первый штурмовик, который уже повернул направо и скатился в кювет. От него, размахивая руками с пистолетами, брызнули две фигурки. А рядом с севшим Илом от пулеметной очереди вскипела земля.
-Вася, кто стреляет, видишь? Зажги гада!
Василий соколом упал на колонну. Мелькнули светящиеся трассы, и в колонне что-то загорелось.
-Молодец! Давай снова вверх! Смотри внимательно.
Я положил истребитель в вираж. Ил уже взял экипаж подбитого самолета себе на борт и начинал разбег.
Пока шла спасательная операция, илы сбросили все бомбы и ракеты на колонну. Ее затянуло густым дымом. Один из штурмовиков прошел по дороге и пушечной очередью зажег подбитый самолет.
-Внимание, кончаем работать. Всем сбор! Уходим домой...
Ведущий штурмовик начал выполнять глубокие виражи, собирая свою рать. Истребители подошли и встали на свои места. Неужели все? До линии фронта идти всего ничего - километров восемь. Считай, что уже дома!
***
Мы спокойно пересекли линию фронта и пошли к аэродрому штурмовиков. Он располагался недалеко от нашего, километрах в семи. Когда взлетаешь - их футбольную площадку видно.
-Степаныч, давай до самого дома доведем горбатых, неспокойно на душе что-то...
-Принял... Усилить внимание, всем - эшелон пятьсот плюс.
Истребители звена Хромова перестроились и взмыли над штурмовиками. Сам старлей встал над замыкающим Илом, который вез спасенный экипаж. Вот и аэродром. Мы с Васей на полутора тысячах уже легли в вираж, собираясь следовать к себе, когда руководитель полетов с аэродрома штурмовиков закричал: "Маленькие, внимание! Падает пара худых!"
Я обернулся. Внизу, слева, подо мной лежала выбитая плешь степного аэродрома с какими-то мазанками, бочками и пустыми капонирами под маскировочными сетями. Посадочную "Т" проходил очередной штурмовик, несколько уже пылили на земле, заруливая на свои стоянки. Последний илюша, со сдвоенным экипажем, уже выпустил посадочные щитки и шасси, строя заход на посадку. Вдруг с него забил пулемет стрелка, над аэродромом взлетели красные ракеты, запрещающие посадку. Мне все было видно, как из правительственной ложи. Прямо по трассе стрелка, как по целеуказателю, на огромной скорости, на Ил заходила пара худых. Я только и успел, что крикнул: "Степаныч..."
Истребитель старшего лейтенанта Хромова так резко крутанулся вниз, что его ведомый не сумел среагировать, и проскочил вперед. Трассы очередей от ведущего "Мессершмитта" по Илу, и от истребителя Хромова - по "мессу", протянулись одновременно.
Все это заняло доли секунды. Перед садящимся Илом еще тянулась по земле дорожка разрывов от снарядов "Мессершмитта", когда "Як" Хромова, не прекращая огня, врезался в самолет фашиста...
Мне было хорошо видно, как огненный клубок двух полыхающих горящим бензином самолетов прокатился по аэродрому штурмовиков... Раздался взрыв... Все.
Последний Ил, сбивая винтом огненную дорожку от разбившихся самолетов, катился по взлетной полосе...
К месту взрыва бежали люди, пыля, мчались машины.
Я прокашлялся, и сухим, сдавленным голосом сказал: "Всем - посадка..."
***
...Когда закрытый гроб с неузнаваемо обгоревшими останками старшего лейтенанта Виктора Степановича Хромова опускали в могилу, над кладбищем с тяжелым ревом прошла тройка штурмовиков Ил-2. Трижды прогрохотали пушечные очереди. Летчики-штурмовики сказали последнее "Прости и прощай..." спасшему их друзей пилоту.
А за штурмовиками скользнула пара "Яков" и со звуком лопнувшей гитарной струны ввинтилась в голубое весеннее небо...
Прощай, крылатый!
Встретимся там, за облаками...
Глава 5.
Мухин Ю.И. Асы и пропаганда. Дутые победы Люфтваффе -- М. Яуза, Эксмо, стр. 134
7-й Гв.ШАП - реальная боевая часть, воевавшая в это время и почти в этом месте. См. мемуары В. Емельяненко В военном воздухе суровом.
В. Емельяненко, - реальное лицо, известный в 4-ой ВА боевой летчик-штурмовик, Герой Советского Союза.