Аннотация: Многие в детстве боялись случайно проглотить косточку - как бы в животе не выросло дерево. Помните? Всем нам везло, и дерево не вырастало. Но желудок одного мальчика оказался благоприятной средой.
Многие в детстве боялись случайно проглотить косточку - как бы в животе не выросло дерево. Помните? Всем нам везло, и дерево не вырастало. Каждая проглоченная косточка оставалась без последствий. Мы выросли и перестали верить в это, как и во многое другое. Мы поняли, что это всего лишь страшная сказка, позволяющая держать детей в повиновении, примитивный способ контроля. Дерево не может вырасти в животе. Это просто невозможно. Нужны определённые условия: солнечный свет, благоприятная почва. Даже в земле очень велика вероятность, что косточка не взойдёт. Но желудок одного мальчика оказался благоприятной средой.
***
Вишнёвая косточка ловко проскользнула в горло, Виктор и опомниться не успел. Сердце его тревожно ёкнуло, когда крохотный шарик, царапнув гортань, провалился ниже, на уровень ключиц, и отдался неприятной болью в рёбрах и позвоночнике. Он обеими руками схватился за грудь, но косточка неуклонно опускалась всё ниже - можно было даже ощутить внутри её путь по брюшным органам. Всё пропало! Как теперь идти в школу с торчащими отовсюду ветками вишни? Ведь он только собирался в первый класс! Родители обязательно смогут всё исправить, всегда исправляют.
В панике Виктор бросился в дом, всё так же держась за грудь, чем немало напугал мать, готовившую обед. Какое-то мгновение она думала, что случилось нечто ужасное, но... вишнёвая косточка! Дерево в животе? Кто сказал тебе такую глупость? Как и думал Виктор, родители снова всё решили.
***
Вязкая темнота обволакивала мальчика со всех сторон, выползая из-под кровати и самых тёмных углов комнаты. За окном тьму рассеивало только немощное сияние звёзд. Скрипящая песня кузнечиков пробиралась внутрь через форточку вместе с липкой июльской духотой. А в животе покоилась вишнёвая косточка, про которую он давно забыл.
Время близилось к двум, а сон всё никак не желал приходить. Все овечки давно были пересчитаны, мысли передуманы, и Виктор просто сверлил взглядом невидимый без освещения потолок. Из комнаты родителей донёсся всхрап, приглушённое подушкой невнятное бормотанье и снова тишина.
В животе мальчика что-то неприятно шевельнулось. Он насторожился, но ничего более не последовало. "Наверное, не стоит столько есть перед сном", - подумал он и закрыл глаза, в очередной попытке заснуть. Вдруг что-то резко и очень-очень больно кольнуло его изнутри, мальчик скорчился и сдавлено вскрикнул. Его желудок волновался, словно море. Буквально ходил ходуном под его руками. Это не могло быть нормальным. Виктор плотно зажмурил глаза и свернулся в клубочек, тихо поскуливая и надеясь, что это скоро пройдёт.
Режущая боль притупилась, но отдавала во всё тело. Мальчик тяжело и часто дышал. И вроде бы всё закончилось, но боль пронзила снова с небывалой силой. Под руками его что-то яростно толкнулось. Виктор громко закричал, из глаз его брызнули слёзы. Как человек может чувствовать такую боль?
- Мама! - позвал он изо всех сил, захлёбываясь слезами.
Но никто не отозвался. Почему его никто не слышит? Он ведь так громко кричит!
За окном кузнечики ещё громче завели свою разгульную песню, насмехаясь над болью Виктора. Они скрипели, наслаждаясь его истошными криками.
Что-то резко проткнуло ладони мальчика, сжимающие живот. Опустив взгляд, он с ужасом обнаружил алые брызги на стене и постельном белье и торчащую прямо из его живота ветку. На ней уже лопались почки, выпуская наружу десятки розовых цветков.
Следующие побеги не заставили себя ждать. Сразу несколько пробились между рёбер, исторгнув нечеловеческий вопль и фонтанчик крови из его уст.
Виктор уже ни о чём не думал. Не задавался вопросом, почему так и не проснулись его родители. Не слышал издевательский скрежет за окном. Не видел, как всё гуще и гуще у его кровати собирается тьма и уже обвивается вокруг его лодыжек.
На пропитавшуюся кровью постель и истерзанное тело мальчика опадали почти не осязаемые цветы, и их место занимали крупные сочные ягоды вишни, сгибая ветки своей тяжестью. Тем временем всё новые и новые побеги пробивались сквозь плоть Виктора. Ветвь, толщиной с руку, выросла из его живота, вытягивая за собой, как новогоднюю гирлянду, кишки. Он больше не мог кричать, даже едва-едва дышал. Две толстые крепкие ветки выбрались из его горла и рта. Лишь налившиеся кровью зрачки бешено вращались, уже ничего не видя, пока тонкие цветущие веточки не заставили их лопнуть. Раздался хруст, похожий на треск ломающегося дерева. Это были рёбра мальчика, не выдержавшие напор разрастающихся ветвей. Вместе с крошевом костей, дерева и мяса наружу вылезло и разорванное сердце Виктора. Это был его конец.
Тьма до краёв заполнила комнату и вылилась наружу, заглушая все звуки, кроме размеренного плеска воды. Это с кровати лилась кровь, просачиваясь сквозь крашеные доски пола. Обескровленное изломанное маленькое тело тонуло в кровавой луже, а среди мясной каши и смерти жило ветвистое могучее дерево, сплошь усыпанное кровавыми вишнями, истекающими соком.