В этом секторе "Шаражки" полковник ни разу не был.
Кажется, доктор хотел объяснить что-то лично ему ,потому что группа осталась
в одном из ангаров секции "W", за электрическим забором, охраняемым морскими
пехотинцами. Он беспрепятственно вошел в незапертый кабинет - сразу видно:
хозяин - штатский. Впрочем, сам хозяин был в наличии стало быть, перейдем
к делу.
- Док, надеюсь, мы не зря теряем время.
- Здравствуйте, полковник. Время и впрямь не терпит, но то, ради чего я
посмел вас беспокоить, напрямую касается антидота.
- Ну и? - Лаконично спросил гость, садясь в предложенное кресло.
- Опытная партия была синтезирована неделю назад. Показатель восприимчивости
группы к препарату "А", как и предполагалось, упал практически до нуля, но,
сами понимаете, наш препарат вводился не самим подопытным, а... э... материнской
группе.
- То есть, роженицам?
- Именно. Поэтому препарат "А" включился в их собственный обмен веществ
вместе с
самовоспроизводящимся нанокомплексом РНК-машин... Он теперь синтезируется
прямо в организме. Боюсь, с началом полномасштабной операции, уже в третьем
поколении в стране нельзя будет найти немодифицированную человекоособь. Да
и препарат этот, как вы понимаете, создавался лишь в качестве бустера - он
ускоряет вовлечение объекта в сферу воздействия системы - так мы обманываем
естественную "эгозащитную" функцию. Сама система вполне способна преодолеть
порог отзывчивости объекта при его длительном нахождении в зоне покрытия передатчиков.
Планируемые "дополнительные" прививки - в ходе хирургической анестезии, к
примеру, или при терапевтическом лечении - частично нивелируют, а вскоре
- снимут, сопротивляемость взрослого гражданского населения. Так что магистральная
идеология будет наводиться в сознание целевой аудитории практически беспрепятственно,
в зоне ответственности любого спутника-эмитента, с гарантированным воспроизведением
идеологина каждым индивидом, подвергшимся обработке, в необходимой концентрации.
Дальше - по принципу цепной реакции. Нанокомплекс мы почти целиком "слизали"
с механизма внедрения одного ретро-вируса, но передача будет возможна и при
поцелуе - поэтому традиционный "безопасный секс" теперь невполне безопасен.
Половые партнеры и родственники вовлеченных - автоматические кандидаты на
добровольную промывку мозгов.
- Не совсем понимаю... При чем здесь антидот?
- Действие антидота ограничено примерно месяцем - по окончании лунного цикла
требуется повторная процедура, иначе Орбитальная Группировка вернет "заблудшего"
в стадо по прошествии следующего полнолуния, обнаружив отклонения в статусе
по особым искажениям нормальной сигнатуры. Все объекты воздействия имеют сходный
альфа-ритм, сигнализирующий об уровне отзывчивости. Если уровень падает
ниже допустимого - альфа-ритм зашумляется мозговым фоном. Это свидетельствует
о действии нашего нейромодификатора, снижающего восприимчивость клеток к препарату
"А", связывая молекулы идеологина в безопасную конфигурацию. Сигнатура при
этом становится неразличима системой на момент приема дозы нейромодификатора.
Однако нанокомплекс мы устранить не в состоянии - при внедрении он зашивает
свой шаблон в ДНК объекта. Разрушенные наномашины воспроизводятся самими клетками
при делении. В результате, через месяц концентрация идеологина восстанавливается
- объект готов к повторному вовлечению, как только будет триангулирован пеленгаторами
спутников.
- Ну, хорошо, допустим. Но даже при возможности синтеза вашего "шизомода"
из доступных на легальном рынке видов лекарственного сырья - нужно знать технологический
процесс и иметь под рукой оборудованную лабораторию...
- Увы, полковник. - Доктор невесело улыбнулся. - Полный контроль за мыслями
невозможен. Хотя наша технология продвинулась, природа идет на шаг впереди
- один из ваших подопечных способен полностью выйти из поля зрения системы,
достаточно долго употребляя нейромодификатор. У препарата "Б", разумеется,
масса побочных эффектов - помимо прямого ущерба здоровью из-за антибиотиков,
используемых в синтезе, шизомод оказался... э... сильным галлюциногеном. Но
в организме рядового Си-Джей Смита уже во время первого освидетельствования
были замечены необычные группы антител, ухудшающих работу нанокомплекса. Их
концентрация возрастает с каждой дозой нейромодификатора и через месяц уже
не снижается - РНК-машины не успевают воспроизводиться в нужном количестве.
- Какова ввероятность появления таких субъектов?
- Сейчас Си-Джей практически уникален - может быть, один на несколько миллионов,
но есть вероятность закреполения этой особенности в потомстве...
- Его нужно немедленно изо...
Полковник, разумеется, хотел сказать "изолировать". Но его прервал вой сигнала
тревоги, доносящийся, предположительно, из расположения ангаров секции "W".
Прошел месяц...
- Ты действительно этого хочешь?
Парень неопределенно мотнул головой. А может просто шея затекла - он невозмутимо
закатывал рукав. Жгут тоже вскоре пошел в дело.
- Э... Эй! Ты чего это делаешь? - Торговец от недоумения икнул, глядя на
эти знакомые приготовления.
- Не знаю, что это за дерьмо, но... - Торговец не торопился отдавать инъектор.
Тоже необычной формы, снаряжается капсулами в светопоглощающей оболочке...
Все это очень странно. И сам он - тот еще пельмень.
- Мужик, ты не понял. Я не знаю, откуда это и как действует - черт с ним,
не больно и хотелось... Просто... мне не нужно, чтоб ты отбросил копыта прямо
здесь. Врубаешь?
- Под колпаком... Все вы уже под колпаком.
Парень молча прожег торговца взглядом, и столько в нем было... Чего? Аж
дрожь пробирает - торговец отшатнулся. Но инъектор отдал - какие разговоры...
- Хорошо-хорошо... Оно полностью твое. Только вали-ка ты куда подальше с
этой дрянью... - Только грохот захлопнувшейся двери, заставивший торговца
замереть, как хваченного столбняком, неожиданно и неожиданно отчетливо указал
на то, что он остался один. "Ну и клиент пошел", - подумал он, переводя дух.
- Псих. - То есть все они... того, в той или иной степени. Но уж этот -
на всю резьбу развинченный, судя по глазам. Свой бизнес торговец начал давно,
всякое повидал - но в такие бездны, как в глазах странного клиента заглядывать
не приходилось. А я просил? Нет, ну я просил его заглядывать, можно подумать...
"Не знаю, что это за дерьмо", - невежество... В чем он прав, конечно, так
в том, что однажды ты можешь отбросить копыта в натуре. Нейромодификатор еще
никому не прибавил здоровья. Вся штука в том, как выжить, оставаясь в здравом
уме и доброй памяти, но и без никакого шанса продлить свое существование,
имеющее лишь здравый образ возможной жизни... Не саму жизнь, увы, если оказался
не вовремя и не вместе... Без очередной дозы.
- Кто не курит и не пьет... - Дозатор удобно лежал в ладони. - Тот вколет
себе это дерьмо.
Три... два... один. Боли от укола он не почувствовал - как всегда. Только
чмокание сжатого воздуха, люминесцентный перелив прогресс-индикатора "машинки"
и выброс горячей капсулы из камеры разжижения. Трави жгут...
В первый раз он до волдырей обжег руку об этот продолговатый, похожий на
пилюлю, цилиндрик... Наверное, курящийся над "дозером" дымок объясняет, почему
такой холод разливается от локтевого сгиба вверх по плечу...
- Холодно, - это была не жалоба.
- Почему так холодно? - Вопрос тоже был привычен и ответа не требовал. Холод
разливается по плечу, из уже онемевшей руки... Так холодно - не потому ли
пошел снег? Белая крупа кристаллической воды, кружась, противно тает, оседая
за воротник... Шипит и плюется, ошпаренным котом, испаряясь над казенной частью
тяжелой граненой иглы. Дифракционные разводы голограммы на пусковой кнопке
наконец сливаются в картинку - щупальца враждебной жизни, прорвавшие оболочку...
Может быть, оболочку вот этой капсулы. Изображение грязной улицы под лишенным
звезд неоновым небом сбивается и плывет, закручиваясь циклопической воронкой
- голова не кружится. Кружится... не голова. Бурей в стакане ревет стихийный
восторг, перерастая в поэзию эмоций: "Стихи - Я!" Но это преходящий мимолетный
экстаз, перед подлинным откровением: единение и внезапная общность всего...
Всего только двойственность ощущений: меня более нет... Не существует. Аз
есмь сущий, сказал мне Голос... Безмолвие спокойствия. Глаз бури в вихре зеркальных
стен - что-то неладно с пространством здесь. Кривизна его как раз такова,
чтобы заглянуть себе в лицо, и дальше - в глубь, где прятался до сих пор
за осцилляциями глазных яблок некто. Этот осциллянт был осторожен. Сверхосторожен,
не позволяя тайным своим исканиям стать хоть тенями смутных намерений. Только
умеющий слушать, только он мог услышать наконец Голос: "Встань и иди!"
И он встал. И пошел погрязной улице в ночь, не забыв спрятать дозатор в
локтевой карман комбеза, пошел бесшумной походкой мима, избегая освещенных
участков и просеивая ночные шорохи на предмет подозрительных сигнатур, окрашенных
холодом и страхом - в этом режиме мозг все же сохранял дежурное освещение,
свободный однако от дрожи и колебаний. Страх остался снаружи, заключенный
в светопоглощающую оболочку опустевшей капсулы. Так его можно было рассмотреть
в подробностях, с самой дальней горы - взять в руку, играючи перекатывая в
ладони, уже не боясь обжечься... И оставить остывшим на тротуаре, в уже не
тающем снегу.
Пеленг, только что бывший таким четким, вдруг поплыл и растворился в шумах...
На темный перекресток, не сговариваясь, перпендикулярно друг другу, вышли
двое, в одинаково дорогих скромного покроя костюмах. Лица каждого, вероятно,
выражали изумление, чего в темноте было не разобрать - фигура человека у покосившегося
фонаря больше не идентифицировалась как цель. Оба же, синхронно спрятали
оружие и подтянулись, признав непосредственное начальство.
- Опять ушел! - Досадливо проворчал один. - Что-нибудь новенькое, шеф?
- Гм... Можно сказать и так. - Полковник задумчиво что-то вертел в пальцах.
- Остыла уже. Эхо-сигнал затухает все быстрее - скоро ему не понадобится доза,
чтобы нажать на выключатель.