Поспорили как-то Метцингер и Чалмерс у кого из них больше маны, у кого стройней теория… Ну как поспорили -- что твои мудрецы про слона: это змея, нет это колонна, нет бочка… С кухни раздавался бой посуды и трубное дудение в хобот. На шум прибежал Серль. “ЭЭЭ! Только не в моей комнате!”
Бой посуды и треск мебели прервался. Метцингер и Чалмерс, асинхронно прихрамывая и подозрительно прикрывая симметрично подбитые глаза, вышли на зов и сказали дружно “Так мы не в комнате, мы на кухне!”
“А… Продолжайте!” махнул рукой Серль и упал, пораженный пролетающим стулом и этой новой для себя мыслью.
“На кухню” его втащил хобот, выронив несколько листов рисовой бумаги, исписанных китайской грамотой. Метцингер и Чалмерс наморщили лбы, рассмеялись как боги, пожали плечами, и вернулись “на кухню”. В воздухе снова летали стулья и кухонные ножи. Чалмерс кричал “Не редуцируется!” Метцингер подбадривал “Заходи! Сбоку заходи! Ща мы его! По частям! Главное завалить, а там...” С кухни раздавался бой посуды и трубное дудение в хобот.
На шум пришел Декарт и замер в недоумении “Какого... серля?” Потом он понял что если он это мыслит, то там творится какая-то нездоровая херня и побежал на кухню “ЭЭЭ! Не в моем театре!” Но упал сраженный пролетающим чайником и бутылкой Клейна. А хобот втащил его на кухню. И снова раздалось трубное дудение и бой посуды “на кухне”, “в комнате”, “в театре”... В обеих палатах. Метцингер кричал "Катабасис!" Чалмерс откликался "Не, ну ты видел, видел? Вот такой рубец!"
Клейн на шум не пришел. Может научился думать вне бутылки. Чайник тоже никто не забрал. Кажется, они начали что-то подозревать.
Потом пришла тень Платона и выгнала всех из пещеры. Вот теперь пещера и пуста. Раздуделись тут... в этсамое.