Outcoming#: LAV.JTSC.1
  
           Необходимое эксплицитное замечание

  Возвращаясь к так и не развившейся дискуссии о структуре, якобы присущей 
 тексту, и в ответ на тезисы уважаемого Кича Максима, хотелось бы привести 
 любопытный документ, тем более замечательный (хе-хе-хе), что попал в мои руки 
 уже после написания рассказов "Молли-гард" и "Шизомод". Скажем так, это
 мог бы быть комментарий уважаемого мной человека, на мою просьбу
 пролить свет на некоторые вопросы, приводящие в смятение самим фактом
 своего наличия, если бы... если бы автор ниже приведенного не предвосхитил 
 мои сомнения - скажем так, это еще один взгляд на проблему структуры,
 несколько неожиданный, но, надеюсь, он, несмотря на ужасную терминологию или
 даже вопреки ей, об'ясняет некоторые вещи - в частности, калейдоскопичность
 собственно рассказов, как "вещей в себе", неоднозначность и двусмысленность 
 некоторых моментов "Молли", "Шизомода" и в последствии - "Технического 
 нокдауна". То есть структура, будь то структура текста, или структура 
 формируемой в тексте действительности, если и есть, не всегда такова, какой 
 кажется...
 По крайней мере, сомневающийся читатель может теперь узнать, как это
 называется. Итак, Джон, тебе слово...
 


    Трансметасимволизм как отражение действительности
		
		        или
			
               Семантическое хулиганство 2
	       
	       
	        

 Прикол недели: я беру на себя смелость... нет мне право же не ловко...
 В общем маленькие зеленые человечки из зубной пасты сегодня предложили мне
 о(бо)сновать новое литературное направление, синтезирующее киберпанк (он ныне в 
 моде), мистику и символистическое восприятие действительности 
 расширенного-суженного сознания (скорее, абы пульсирующего от передоза 
 депрессантов и паразитного Z-излучения вражеской психотроники космического 
 базирования), путем их цементации перегруженной семантикой регулярных выражений 
 и орф-аберрации титулов. 
 
  Звучит, понятное дело, пугающе - но это проблема не концепции, а, скорее,
 средств ее отображения на действительность - т.е. имеющихся, возможно не
 слишком адекватных и недостаточно выразительных, терминов разговорного 
 языка - для последующего и (по возможности) последовательного об'яснения всем 
 присутствующим, как именно и с какой собственно целью, с помощью 
 изобразительных средств данной концепции, можно (другой вопрос,
 нужно ли и кому нужно) отражать действительность.
  
  В основе данного синтетического направления находится представление
 о "говорящем названии в смысле его собственно, равно в смысле его главного 
 значения". Термин "главное значение" пришел из математического определения
 частичного интеграла... Он (термин, а не интеграл) представляется мне не 
 совсем удачным, т.к. скорее всего является переводом английского general, 
 которое помимо "главный", "основной" включает в свой "класс связности" (класс 
 понятий, сопоставленных ему англо-русским словарем) слова "общий" или даже 
 "всеобщий". 
 Именно всеобщность, лингвистическая омонимичность, характеризует направление
 сознательно вносимых в эти говорящие названия искажений. Эти самые искажения,
 т.е. орф-аберрации, морфологически наиболее близки к частному случаю
 "случайных ляпов" - орфографических или лексических ошибок, удачно 
 обыгрывающих созвучия случайно искаженных и реально существующих в словаре
 терминов. Предлагаемый метод в качестве спускового инструмента использует
 не случайное, а сознательное обыгрывание таких созвучий, эксплуатируя,
 таким образом, существующие в языке неоднозначности. Расширить набор
 "инструментов извлечения неоднозначностей" можно за счет известного в 
 ИТ-кругах механизма метасимволов и регулярных выражений.
  
  Разумеется, действенность метода лучше всего проверяется на нем самом:
 так, например, доказательством жизнеспособности программных сред
 разработки ("в смысле их главного значения" - т.е. собственно языков
 программирования) является возможность описания большинства необходимых 
 расширений, включая Интегрированную Среду Разработки (IDE) базовыми (general) 
 средствами, составляющими ядро языка... Другим примером может служить
 исчисление логики предикатов, позволяющее "накрыть все множество логических
 возможностей" базисом из трех основных (general) логических операций:
 и, или, не. Этот базис, или, если угодно, смысловое ядро, вводит 
 метарегулярности, переносящие свойства базиса, на все создаваемые из его 
 неделимых составляющих (атомов) конструкции, позволяя, таким образом, 
 представить пространство возможностей рекурсивной структурой - списком и(или) 
 деревом. 
  Поэтому само направление должно носить генерализованное до всеобщности 
 говорящее название - например, "трансметасимволизм". (Надеюсь, руководство 
 компании "Трансмета" отнесется к данному экзерсису с пониманием. Префикс 
 "Транс" здесь связан с переносом смысловой нагрузки устоявшихся терминов
 в иное смысловое поле, с изменением (если кому-то угодно "искажением", но
 во избежание нежелательных коннотаций более подходит термин 
 "смещение", "сдвиг") их эффективной лексической привязки. Соответственно,
 инфикс "мета" указывает на обобщенность или во всяком случае неоднозначность
 толкования таки да "устоявшихся" терминов, и корень "символ" - естественное
 самоназвание собственно термина, как мнемоники, что-то обозначающей, т.е. 
 имеющей значение. ) 
  Действуя в рамках метода трансметасимволизма, автору предлагается (впрочем, я
 не настаиваю :^) извлечь все структурное богатство конечного (кто сказал 
 "конченного"?) литературного произведения из должным образом подобранного 
 названия. 
  Оно не обязательно должно эпатировать (вспомним пелевинские "членораздельный 
 топор" и "Рожи Крика и Мата Хари") - эпатаж здесь скорее от несочетаемости 
 "таки сочтенных" слов в словосочетаниях обыденного языка чем от 
 неоднозначности.
  Однако, должно обеспечивать заданное количество ассоциаций, возникающих у 
 автора, в связи с данным "метатитулом" в единицу времени, что вряд ли скажется 
 естественным образом на производительности, выраженной в количестве 
 "исписанных страниц" или набранных знаков, однако позволит рекурсивно 
 (списком, деревом) задать пространство возможностей и наложить тем самым... 
 ограничения на всеобщность естественного языка, определиться с границами в 
 которых может (должен?) развиваться сюжет. 
  "Удельная ассоциативность", выраженная в количестве "наблюдаемых" 
 (сформировавшихся путем наблюдения и прослеживаемых в результате авторских же 
 наблюдений) связей между понятиями (представленных символами, о[бо]значенных) 
 имеет представительство в структуре памяти конкретного автора, которая, 
 согласно современным данным инженерии знаний, является сетью ссылок, метатитул 
 же - представляет собой обобщенный запрос (паттерн, шаблон поиска) к этой 
 существенно аморфной структуре, переносящий свои ключевые особенности на все 
 извлекаемые ассоциации, вплоть до терминальных (их еще называют "листовыми" 
 или "листьями", отталкиваясь от древовидного представления "в себе" - от 
 интуитивных представлений субьекта о дереве как таковом, полученных в 
 результате...  опыта наблюдения деревьев в природе). 
   Терминальными ассоциациями следует полагать в данном случае набор 
 использованных слов, составляющих полный текст. Среди них можно выделить 
 подмножество ключевых слов ("словарь"), в которых выдержано законченное 
 произведение. Размер словаря ограничивается в общем (general) случае только 
 терпением автора - количеством вложений рекурсивной структуры, которые он 
 способен сформировать, развивая сюжет, без риска потерять интерес к процессу %) 
  Ярковыраженное использование словаря прослеживается главным образом в 
 фантазийных жанрах литературы - в наименьшей степени - в фэнтези (Толкин был 
 исключением), в большей - в sci-fi, унаследовавшей "пристрастие" к введению 
 терминологий от science (типичным примером может служить творчество 
 С. Лема), и состояния ad absurdum оно достигает в киберпанке и 
 технотриллере. В первом случае - за счет несколько искуственного 
 уснащения языка неологизмами и кальками, для создания атмосферы
 своего рода "космополитичности", с привлечением слэнга профессиональных
 сообществ и субкультур, и в технотриллере - естественным образом, в виду 
 обилия чисто технических подробностей о характеристиках всякого рода 
 механизмов  (особенно относящихся к системам вооружений - взять хотя бы
 романы Тома Клэнси).
 
  В случае трансметасимволизма приветствуемый критиками "разумный минимализм" 
 словаря задается корнем дерева возможностей, которым служит метатитул. 
 Он в конечном итоге определяет набор понятий и, следовательно, "имен 
 существительных", обозначающих как сами понятия, так и позволяющих описать 
 ассоциации между ними. Прослеживается интересная аналогия между предложенным 
 методом и так называемыми искусственными языками (например, языками 
 программирования). 
  Языки программирования общего назначения используют ограниченный набор 
 ключевых слов для описания всех существующих управляющих структур и операций с
 данными, укладывающимися в модель "машины с памятью", предложенной Тьюрингом.
 Этот "ограниченный" набор позволил создать обозримое множество программных
 систем, пользуясь лишь базисами языков программирования и вводимыми ими
 метарегулярностями в виде "следования-ветвления-цикла". Однако он никак
 не гарантировал качества создаваемых программных систем. Аналогично,
 метод трансметасимволизма не является ни в коем случае ортопедическим
 средством графомании или прививкой таланта на чье-то слишком "деревянное"
 дерево. Он лишь предлагает отправную точку и способ мышления - метод
 извлечения базисных словарей для задания пространства возможностей развития
 сюжета. Качество законченного произведения как прежде будет определяться
 лишь степенью овладения методом конкретным автором - качеством его мышления
 в указанном направлении.
 
  Кто-нибудь спросит: "При чем тут мистика и символизм?" 
  
  А при том, что такая синтетическая характеристика, как "интересность" 
 во многом зависит от способности автора держать читателя в напряжении -
 интриговать. Популярность в народе "Секретных материалов", "Темных небес" и 
 прочей "Сумеречной зоны" не вызывает сомнений - во многом потому, что
 опирается на внесение в ход развития сюжета элемента необ'яснимости...
 В конце концов становится не слишком важно - существует ли рациональное
 об'яснение происходящим событиям, так как эксплуатируется не логическая
 основа мышления человека, но иррациональный страх перед неизвестным.
 Наивысшего напряжения это накручивание эмоций достигает в атмосфере
 конспирологической паранойи, когда читатель вместе с главными
 действующими лицами погружается в состояние "перманентной паники",
 с непременной оглядкой через плечо. Символизм же действия прослеживается
 в использовании всякого рода артефактов - "корабля пришельцев",
 "Кащеевой смерти", "Дома Ашеров", "собаки Баскервилей". Современные 
 конспирологические сериалы, ужастики, детективы и прочие образчики
 fiction, где об истине достоверно известно лишь, что она "где-то рядом" -
 все они взросли на основе готического романа, где неведомое, что называется
 фонтанирует через все поры - сознание сужается до пятачка света посреди
 непроглядной и, по ощущению, враждебной тьмы. Но и практики расширения 
 сознания с применением психотропных препаратов имеют целью не логическое
 осмысление действительности, а попытку растормаживания - по сути снятия
 сознания и присущих ему фильтров, очищения от надстроек культуры 
 (aka условностей) - и подготовки к восприятию откровений. К чему это иногда 
 приводит можно видеть на примере гг. "Др. Джекила и мр. Хайда". Магическое
 перерождение должно сопровождаться определенным ритуалом - выражаться
 он может не только в принятии во внутрь различной крепости химикалий.
 Это может быть акт символического пробуждения - практики инициаций
 в тайных обществах и сектах, либо вещного факта пробуждения после наркоза или
 состояния гибернации (хорошим артефактом в данном случае является саркофаг) -
 в любом случае, "реципиенту" внушается мистический характер произошедших с ним
 изменений, по факту ли проведения формального ритуала инициации в
 виде мистерии, либо подсознательно - ввиду отсутствия воспоминаний о
 непосредственном вмешательстве, скажем, хирурга, и обретения необычных
 способностей. Вновь открытые свойства реальности в сочетании с предыдущим 
 опытом, как правило, вступают в противоречие - это приводит к тому, что грань 
 между реальностью и вымыслом стирается... Человек теряет основание для
 уверенности. В этот момент он открыт и беззащитен. Он закономерно приходит к
 выводу об "относительности реальности" - возникает возможность говорить
 об "эффективной действительности" (буквально - текущей, действующей в 
 настоящий момент). Трансметасимволизм как раз и имеет задачей подчеркнуть
 нашу зависимость от символов - показать их относительность, что они не есть
 данные нам в ощущении предметы - они суть имена, которыми мы наградили
 все сущее, чтобы властвовать над ним. Но власть имен обманчива - имена
 лгут и предают в неожиданный момент, как лукавые демоны. То есть задача 
 и(или), если угодно, конечная цель трансметасимволизма - обретение власти 
 отказаться от имен. 
  Метатитулы - и есть (разумеется, в пределе) эти искомые "не имена": они 
 абстрактно генерализованы, как раз настолько, чтоб, означая все что угодно, 
 не обозначать ничего. Ничего особенного, из-за чего можно было бы затеять 
 очередной крестовый поход - ведь все религиозные войны прошлого и настоящего 
 (они никуда не делись) затевались и затеваются из-за вещей, которые нельзя 
 потрогать руками. 
   Вместе с тем возникает возможность вскрыть новый пласт реальности -
 перенести имена в другое поле возможностей, транслировать их смысловую 
 нагрузку в новое представление. Важно помнить: природа не музей с
 наклеенными ярлыками - этот музей сущесвует лишь в умозрительном
 представлении о природе - в модели, в которой ее автор осознает себя.
 И если на клетке с тигром написано "буйвол" - всегда можно поменять
 ярлыки, подчиняя модель свойствам реальности, а не реальность свойствам
 (то есть ограничениям) модели. 
 
 
 
                                  Джон Второй Кибрид, 12 Марта 2002