Т Е Н И
- Хотите - я Вам, Коля, расскажу, как я чёрта видел? - неожиданно предложил Михал Михалыч.
Я промолчал. Жизнь научила тактичности. Ещё лет этак десять тому назад я, безусловно, разработал бы эту благодатную почву. И вспахал бы, и посеял, и урожай собрал. Ещё бы! Мужик чёрта видел!
Но сегодня я промолчал.
- Спасибо, Коля. - оценил моё молчание Михал Михалыч. И тут же отвлёкся. Потому что по дорожке шла нетипичная для этих мест троица.
Тут я хочу пояснить, что сидим мы с Михал Михалычем на длинной скамье на Okean parkwey.
Да, да. На той самой улице, которую в Нью- Йорке называют Russian parkwey.
Слева стороны у нас за спиной расположена ешива, с правой - nursing home. Богадельня по нашему. Это в ней живёт Михал Михалыч.
Перед нами - асфальтовая дорожка, за ней узкая полоска газона. На газоне стоят старые клёны. А за газончиком - непрерывная лента машин.
Но, что интересно, пахнет не машинным перегаром, а свежескошеной травой, как в деревне, и подгоревшими бобами из nursing home.
Когда я только приехал в эту страну, отсутствие бензиновой гари меня очень удивляло. А потом я перестал удивляться и теперь воспринимаю отсутствие вони, как должное.
Я многое уже, как должное, воспринимаю...
Так вот...
Я отвлёкся с этими запахами...
Да! Троица!
По дорожке шёл баскетбольного роста чёрный с шахматными часами в руке. По обеим сторонам от него семенили двое "наших". Они казались лилипутами возле Гулливера. Они в очередь жестикулировали и, видимо, что- то интересное рассказывали. Потому что чёрный время от времени недоуменно разводил своими лапами. Потом эти трое остановились как раз возле нас. Один из "мелких" азартно взмахнул руками и сказал:
- И тут этот мудак, вместо того, чтобы двинуть ладью, ходит слоном! Представляешь?
Чёрный опять развёл руками и ответил по- русски:
- Ну, это просто мать- перемать!
И они пошли дальше в поисках свободного столика.
На этой улице, думаю, что специально для "наших", кроме скамеек были ещё бетонные столики с мозаичными шахматными досками на каждом. Правда, "наши" играли в основном в "Петушка", но это уже их проблемы. Город проявил заботу о культурном досуге - это было сразу видно.
- Вот оно - Вавилонское смешение языков. - Сказал Михал Михалыч, ожидая видимо, что я поддержу тему.
Но я рассказал историю о том, как мы с женой ездили покупать плед в "Мэйсис".
Собственно говоря, эта история никакого отношения к шахматистам не имела. К Вавилону тем более. Но Михал Михалыч умолк на минуту и жаль было упускать такой случай.
Я рассказал, что у жены давным давно была мечта купить настоящий английский плед. А тут как раз случился в "Мейсисе" очередной сэйл. Мы и поехали. Около часу мы слонялись по этажам среди толпы и немыслимого количества шмоток пока не попали в нужный отдел. Ещё около часу жена перебирала пледы на полках пока не нашла наконец то, что хотела. Это был красивый плед белый и, как минимум, наполовину шерстяной. Только, как мы его ни крутили, ценника на этом пледе не было. Я обратился к кассирше. Та моментально нашла на нём магнитную пластинку, считала сканером цену и начала радоваться. Она так радовалась, что я уже решил, что бедняга умом трёхнулась, и собрался звонить куда надо. Но тут чёрная заявила мне, что я lacky man и попросила разрешения подержать меня за руку. И только я открыл рот, чтобы кое- что сказать ей по- русски, как она сообщила, что мне следует заплатить девяносто девять центов. Я решил, что кто- то определённо сошёл с ума : или я, или компьютер, или кассирша. Но с безразличным лицом заплатил доллар и мы с женой пошли на выход. А чёрная всё радовалась за нас и махала рукой вслед.
Дома мы этот плед тщательно осмотрели и нашли всё- таки реальный ценник - девяносто девять долларов. Компьютер, похоже, и в самом деле чокнулся.
До сих пор не пойму чему эта чёрная кассирша так радовалась?
Везде люди... - задумчиво произнёс Михал Михалыч, закурил и продолжил:
- Разумеется их копьютер глюкнул. Это бывает в таких больших магазинах. Конечно, случись такое в России, кассирша немедленно спрятала бы этот ваш плед и сказала бы специальным голосом, этак по- особому растягивая гласные:
- Мужчинаа! Аатаайдите аат каассы. Мешааете рааботаать.
- Хотя, как ни крути, всюду люди- человеки. - повторился Михал Михалыч. - Вот моя соседка, старушка из комнаты 657, обычно каждое утро заходила и интересовалась моим здоровьем. И каждый раз упоминала, что евреи тоже люди, и лично она даже знала несколько очень порядочных. А я, дурак старый, взял как- то и сказал ей, что и среди русских тоже люди встречаются... Теперь не ходит. А жаль...
Помолчали. Полюбовались на бесконечную череду машин.
- Хорошо тут. Тень. Какая- никакая, а прохлада. - сказал я ни к селу, ни к городу. И очень удивился, увидев как оживился Михал Михалыч.
- Вот и прошлое наше, как тень, Коля. - сказал он и даже весомо покачал в воздухе указательным пальцем. И я увидел вдруг, что у Михалыча тонкие, миниатюрные, дамские кисти. Тогда я повнимательней присмотрелся к Михал Михалычу. И решил, что не такой уж он старый: на лице почти что не было морщин. Только глубокие складки. Я стал думать - как же он их выбривает? И почти придумал, но Михал Михалыч меня отвлёк от полезных размышлений.
- Вы, Коля, напрасно на меня стойку сделали, как сеттер на утку, - по- своему понял моё внимание Михал Михалыч, - Шварца я читал. И фильм "Тень" видел. Плохой фильм. Но я не об этом...
Михал Михалыч неопределённо покрутил рукой, потом достал сигареты и прикурил.
- Бывает, Коля, что прошлое, как эта тень, накрывает человека, поглощает, что ли... Вы в детстве никогда не играли в театр теней? Это когда включаешь настольную лампу и в её свете, так, чтобы на стену тени падали, демонстрируешь разные фигуры. Для этого нужно просто соответсвующим образом сложить пальцы. Вот например так... - Михал Михалыч показал мне нечто замысловатое. - Нелепица, не правда ли? А на стене появится тень петуха. Так вот и в жизни. Была бессмысленность и нелепица, а прошло время, накрыла тебя тень прошедшего и ты вдруг видишь, что это вовсе и не нелепица была, а нечто значимое.
Тут Михал Михалыч спохватился:
- Простите, Коля, заболтал я Вас. Я же о том, как чёрта видел, собирался...
Так вот. Когда я был молодым и поэтому на редкость глупым, довелось мне жениться. Сколько раз потом я делал этот ответственный шаг я говорить не буду : Вы всё- равно не поверите. Но это было потом. А тогда семейная жизнь мне была в новинку, и я наслаждался этой новизной, как только мог. В новинку мне был и неведомый ранее быт. Если я Вам, Коля, расскажу в какой нищете я вырос вы мне не поверите ещё раз. И вот я с удовольствием осваивал новые правила бытия. Оказалось, что открытую бутылку с водкой вовсе не обязательно допивать до конца. Оказалось, что носки меняют каждый день. И совсем не нужно ждать пока они проносятся до дыр. Много ещё чего оказалось...
Я по случаю женитьбы перешёл на заочное отделение своего института и получил в соседней школе десяток часов по русскому языку и литературе. Работа была скучная. Получал я копейки. Но натура у меня была неугомонная. Я познакомился с двумя художниками и мы организовали "фирму". Я ездил по мелким предприятиям и предлагал художественное оформление. Подписав договор и оговорив условия я отдавал заказ моим партнёрам. Потом оставалось отвезти готовую работу заказчику и поделить бабки.
И всё же свободного времени у меня оставалось больше, чем хотелось. И я начал запивать. Не мёртвым запоем. Нет. Я просто каждый день, приходя домой, прикладывался к бутылочке, которых в баре у тестя, на мой взгляд, было явно многовато. Тесть быстро догадался о моих походах в " святые места " и стал запирать бар на ключ. Но что такое для дворового мальчишки открыть замочек, имея руки и гвоздик? Пустяк. Правда, я начал осторожничать. Выпив рюмочку я вливал в бутылку точно такую же рюмочку воды.
И вот как раз в День Победы, когда мы собрались за праздничным столом, я, холодея внутренне, глядел как тесть наливает водку как раз из той бутылки, где воды, по моим соображениям, было не менее половины.
Но тут постучали в дверь. Не позвонили, а именно постучали. Я выпил свою рюмку и пошёл открывать. На лестничной клетке никого не было. Только у порога стояла небольшая коробочка крест накрест перевязанная шпагатом. Я поднял коробочку. На ней было написано: " Дмитрию Николаевичу в собственные руки". Я вернулся в комнату и передал посылку именно в собственные руки...
Тесть тут же за столом открыл коробочку. Там лежала картонная иконка Николая чудотворца с обгоревшими краями.
- Митя! Что это? - вскинулась тёща.
Тесть помолчал, а потом процедил сквозь зубы:
- Я то думал, что он подох давно...
Тут мы с женой поднялись и пошли в свою комнату. А потом поехали в кино. А когда вернулись, в доме было всё прибрано и тихо.
Ночью я проснулся от непонятной тревоги. Поворочался. Тревога не исчезала. Тогда я вышел на балкон покурить. С балкона мне было видно освещённое окно в кухне. Я закурил и от нечего делать посмотрел в это окно. Там за столом сидел тесть и писал. Как раз в тот самый момент, когда я заглянул в кухню, он выпил гранёный стакан водки и закурил. Потом снова начал писать. Он писал и плакал. А на столе лежала чёткая тень головы с рогами.
Я не скажу, Коля, что я испугался, но мне стало очень не по себе. Не от того, что за столом пил водку и плакал мужик: я этих плачущих и пьющих, не смотря не молодость, тьму- тьмущую перевидел. И это было для меня вполне объяснимо. Необъяснима была тень рогатой головы, лежащая на столе.
Я перекрестился на всякий случай. Даже молитву хотел прочитать, но ни одной не вспомнил. А вспомнил, что у стола, как раз напротив тестя, стоит трёхногая табуреточка, а за ней на стене - бра с пластмассовыми висюльками под хрусталь. И наверное кто- то сидит на этой табуреточке, - мне не хотелось думать кто, - и свет бра бросает тень от головы того сидящего на стол.
Я покурил ещё и страх начал потихоньку проходить.
- Чертей на свете не бывает. - сказал я сам себе. - А если не бывает, значит это галлюцинация. Но я- то здоров, как бык. Значит это не моя галлюцинация, а чужая. И я просто- напросто увидел тень чужого глюка.
И тут мне стало неловко. Как будто я подсматривал за женщинами в бане. Я вернулся в постель и к утру заснул.
На следующий день я встретил жену с электрички и спросил напрямую:
- Маринка! Что происходит, чёрт возьми? Вчера вышел покурить - смотрю, а Дмитрий Николаевич что- то пишет в кухне а на столе тень чёрта лежит.
- Всё нормально, Миша! Всё нормально. - Маринка говорила почему- то вполголоса. - У папы был младший брат. Иван. Когда началась война папа ушёл на фронт добровольцем. И его направили в лётное училище. А Иван ушёл к бандеровцам, а потом, говорят, попал не то в Англию, не то в Америку. Столько лет знать о себе не давал. И вот... Ты сам видел. Иконку прислал. Дескать, это папа их родной дом разбомбил. Не мог папа этого сделать. Папа в Прибалтике воевал.
- Так чего волноваться?- не понял я. - Выбросить это письмо и забыть куда.
- Ты глупый, что ли? Маринка даже обиделась. - А если органы об этом письме знают? А они знают наверняка. У папы могут быть серьёзные неприятности. Он же всю жизнь в анкуетах писал, что родственников за границей не имеет. А теперь получается, что он сознательно обманывал товарищей по Партии. Так и партбилета лишиться можно.
Вот ты бы как поступил в такой ситуации?
Я сказал, что не знаю, потому что у меня не было ни братьев, ни сестёр.
- Вот, вот! - обрадовалась Маринка. - А папа нашёл единственно правильное решение. Он написал куда следует. Ты можешь представить, как он нервничал? Брат всё- таки. Все думали, что он погиб, а он живой. Папа, пока писал, бутылку водки выпил - и ни в одном глазу.Сегодня повёз заявление.
Про разбавленную водку я, конечно, благоразумно промолчал.
- А тень от чёрта? Я же своими глазами видел тень чёрта! - Думаю, что выглядел я дурак- дураком.
- Какой чёрт? засмеялась Маринка. - Это мама сидела. На ночь она волосы на бигуди крутит. Вот тень от бигудей рогатая и получилась.
Когда мы пришли домой нас встретила довольная тёща и накрытый стол.
- Ну, что, папа? - спросила Маринка.
- Товарищи проявили понимание. - ответил тесть, улыбаясь. - И даже разрешили переписываться.
Мы сели за стол и выпили за Партию. Потом за Победу. Потом я не помню уже за что, потому что водка в этот раз была настоящая.
- А потом что, Михал Михалыч? - спросил я.
- А потом мы развелись незаметно и безболезненно, и я начал, как положено настоящему мужчине, создавать себе трудности, а потом их преодолевать. И напреодолевался, как видите.
Становилось жарко. Тени от клёнов стали совсем короткими и не давали прохлады. Я простился с Михал Михалычем и пошёл домой.
И всю ночь мне снилось, что стою я на балконе. Курю и смотрю как боевой офицер, фронтовик пьёт водку, плачет от страха и пишет донос на родного брата.
А на столе лежит чёткая тень головы с рогами.