Три с лишним года только роботы спускались с трапа на остров Камилы. Так этот клочок земли в океане значился теперь на картах. В лоциях появилось предупреждение: "Частное владение. Выход на берег запрещен".
Моряки узнавали остров по стоящей на высокой скале у берега статуе прекрасной женщины. Они давали гудок, как привет великому отшельнику и проходили мимо. Но то моряки. А журналисты должны были удовлетворить любопытство читателей. Они подплывали к острову на юрких корабликах, бороздили небо над домом Дюри и снимали, снимали, снимали.
На снимках можно было увидеть, как дом перестраивается, разрастается. Некоторым удавалось через телескопический объектив захватить момент, когда Дюри и робот укладывают в сруб бревно или перекрывают крышу. Даже те женщины, которые никогда не видели работ Дюри и не интересовались искусством, теперь восхищались им. Преданность погибшей жене, это было нечто новенькое для планеты. Новое и интригующее. Находились сумасбродки, которые решали, что смогут утешить Дюри, заменить Камилу. Они подплывали к острову, бросались в воду и плыли. Но около берега молчаливый робот поворачивал их обратно.
Одна отважная поклонница прыгнула на остров с парашютом. Робот встретил ее, отвел в домик на противоположном берегу и запер. Ей подавали пищу и воду через окошко. Потом пришла яхта, ее доставили на борт и отправили восвояси. Эта история наделала много шума. Героиня красочно расписала свой подвиг, гнусное обращение роботов. Не может быть, чтоб такой замечательный, благородный, сентиментальный, наконец, человек, как Дюри, не захотел хоть одним глазком взглянуть на женщину, пошедшую на риск, совершившую подвиг ради него.
Родилась гипотеза, что великого художника держат на острове в плену взбесившиеся роботы. Впрочем, последовало заявление сына, что отец сам выбрал свою участь и просит не беспокоиться и не беспокоить. Появился и большим тиражом разошелся роман , где подробно расписывалась любовь Дюри и Камилы. Над трагическим ее концом всплакнула не одна читательница. Автор оснастил свое сочинение будто бы услышанными им объяснениями влюбленных, их клятвами не любить никого кроме друг друга. Он красочно описывал страдания одинокой души на уединенном острове, придумал целый ритуал, с которым, якобы, Дюри встречает новый день распростертым у подножия статуи. Восторженных поклонниц у Дюри после этого прибавилось стократно.
Знаменитая исполнительница шлягеров вышла на сцену в костюме парашютиста и исполнила песню "Я люблю Дюри". Эта песня месяцами не сходила с первого места в хит-парадах. Доходы певицы удвоились. Портреты Дюри продавались в подземных переходах, ими украшали настенные календари, они висели над девичьими кроватями. Роман экранизировали. Исполнитель роли Дюри почти сравнялся с ним по славе и обожанию. Один отвергнутый влюбленный сделал пластическую операцию, чтоб походить на Дюри, и был после этого приласкан своей избранницей.
Средства информации вездесущи и до Дюри дошли слухи, что его жизнь и его беды превращены в фарс, в способ добывания рейтингов и гонораров. Имя Камилы и его собственное треплют кому ни лень. Его личное решение посвятить остаток дней памяти любимой, превращено в мощную рекламную акцию, где их судьбу продают вперемешку с мыльным порошком и амулетами от импотенции.
Это было отвратительно и требовало каких то поступков и перемен.
Дюри связался с сыном. Приближался день, когда они с Камилой могли бы отпраздновать тридцатипятилетие совместной жизни. Он попросил сына и дочерей с чадами и домочадцами приехать в этот день к нему, чтоб вместе отметить эту дату. Особенно он просил привезти внука. Дюри Джули третьему исполнилось уже 9 лет, а в последний раз дед видел его совсем крохой. "Может быть, он останется на лето со мной на острове?" - спросил Дюри. Сын не возражал, но заметил, что мальчонке нужен женский присмотр. Если отец согласится, он привезет бонну сына. Это скромная и тактичная женщина. Она не станет надоедать, а мальчик будет своевременно обихожен. Дюри согласился.
................
За 10 лет до этого счастливая чета праздновала двадцатипятилетие совместной жизни. У древних это, кажется, называлось то ли серебряной, то ли серебреной свадьбой. Супруги хотели отметить это событие тихо, по-семейному. Но не тут то было. Джин, которого много лет назад сама Камила выпустила из бутылки, набрал силу. В те давние времена она платила за каждую публикацию о Дюри.
Теперь ни за какие деньги они не могли скрыться от корреспондентов. Толпы горожан аплодисментами приветствовали их, когда они выходили из машины у ресторана. Сверкали вспышки. Люди кричали "ура!". Многие ли из них могли оценить вклад Дюри - художника? Но рекорд Дюри - семьянина вызвал всеобщий энтузиазм. Наверное, публика отдавала должное тому, кто в своей личной жизни был не таким как они. Правительства нескольких стран не остались в стороне. Были поздравления, ордена, подарки. Все газеты напечатали на первых страницах фотографии супругов, идущих под руку.
Дни празднеств минули, и Камила задумалась о будущем. Раздумья привели ее однажды в кабинет директора института прикладной генетики.
Директор был польщен визитом столь известной и влиятельной особы и заверил, что выполнит любое ее пожелание. Но, услышав в чем это пожелание состоит, призадумался.
- Вы понимаете, первая половина Вашей просьбы осуществима. Современный уровень технологий позволяет выпестовать и вырастить вполне взрослое тело за 2-3 года. Но личность...
Из любой соматической клетки легко вырастить клон физически мало отличимый от оригинала. Но, как бы тщательно мы не снимали матрицу мозга, она будет подобна мгновенной фотографии.
Одно какое то состояние, какая то главная мысль может быть передана клону, частичное самоосознание себя продолжением первоисточника. Но почти во всем остальном это будет другой человек.
- Ну что ж, после заминки сказала Камила, пусть так. Будем надеяться, что клон не понадобится. Но, на всякий случай, давайте предусмотрим все необходимое. Мои инструкции у Вас есть. Я готова ...
Читатель знает, конечно, что любая клетка кроме половых содержит всю генетическую информацию о хозяине. Не случайно однояйцовые близнецы, эти клоны, созданные самой природой, так схожи и внешне и по поведению. Но многое зависит и от воспитания. Человек как личность формируется среди себе подобных. Даже, перенеся некое психическое состояние мозга оригинала в мозг клона, Вы не получите точную копию. Камила это понимала, но сказала, что легко сосредоточится на том состоянии, которое хочет передать двойнику, на случай, если с ней что ни будь случиться.
Когда печальная весть дошла до института, сын Дюри был приглашен и ознакомлен с завещанием матери. Он дал согласие, и теперь осталось найти способ, как поднести все это отцу. И такой способ нашелся....
.................
Яхта подплывала к берегу острова.
Дюри стоял на пристани и разглядывал в бинокль пассажиров, пытаясь обнаружить внука. Но что это? Женщина, стоящая рядом с мальчиком, так напоминала Камилу! Ее фигура, ее лицо...
Яхта пристала к берегу. Дюри обнимал дочерей, сына, манил пальцем дичившегося внука, а сам пытался разглядеть стоящую в стороне женщину. Она была несомненно моложе, чем Камила в день гибели. И все таки Дюри был готов поручиться, это Камила вернулась из небытия. Он шагнул в ее сторону и остановился в нерешительности. Женщина вежливо поклонилась: - я гувернантка Вашего внука. Можете называть меня Милой.
- Кто Вы? Откуда? Из какой семьи? - торопливо задавал вопросы Дюри.
- Я выросла в интернате для осиротевших детей и не знаю своих родителей, - заученно проговорила Мила. -Я надеюсь, что мы с моим воспитанником не будем мешать Вам.
- Весь остров в Вашем распоряжении, заторопился Дюри. Я покажу Вам все, что построил здесь. Я понемногу начал рисовать снова и буду рад, если Вы посмотрите мои картины.
Сын и дочери переглянулись за спиной отца. Дюри явно возвращался к жизни. Он был весел, говорлив и оживлен.
Кажется, план удавался.
..............
Столы накрыли у подножия скалы, на которой стояла статуя. Дюри нервничал. Он глядел то на статую, то на Милу. По его лицу пробегала тень, сменявшаяся улыбкой.
Сын встал с бокалом в руках и провозгласил тост. Он сказал, что для матери этот день был бы праздником и он должен остаться праздником ради ее памяти. Она делала все, чтоб творческий гений отца имел наилучшие условия для реализации. Она понимала, что ее обязанность перед человечеством создать условия, при которых отец будет творить, радуя людей. И мы должны выполнить ее завет, если чтим ее память. За твое творчество, отец! Ты нужен людям.
Дюри не ожидал такого пафоса и был слегка смущен. Он ответил, что ему невероятно повезло, что рядом с ним была Камила. Я бы не сделал и десятой доли без нее. До ее появления я рисовал только для себя, а зарабатывал, изготавливая ремесленные безделушки для модниц.
Мила робко вмешалась.
- То, что Вы назвали безделушками, недавно было собрано на ретроспективной выставке. Люди часами стояли в очереди, чтоб попасть туда. Некоторые владельцы подарили принадлежащие им украшения столичному музею и там для них выделили специальный зал. Искусствоведы защищают диссертации по этим "ремесленным безделушкам" и выпускают монографии.
Сын подхватил тему:
- Я привез одну такую монографию, богато иллюстрированную. Можешь полистать на досуге.
................
Обстановка на острове изменилась. Дюри, его внук и наставница встречались утром и вечером за столом. Дюри постепенно привыкал к присутствию Милы. Она была тактична и сдержана, но с готовностью выполняла его просьбы. Стало входить в привычку, что после ужина все трое отправлялись в мастерскую, и Дюри показывал то, что сделал за день. Потом они садились в кресла у огромного окна. Перед ними простирался океан. Волны накатывались на берег и с шорохом убегали. В вечернем небе загорались звезды. Силуэт статуи делил и пенные линии набегающих волн, и звездный полог пополам. Казалось, что фигура на скале уплывает в небо. У внука слипались глаза, и Мила уводила его в спальню. Затем она спускалась и еще час - полтора продолжалась тихая беседа. Мила почти ничего не знала о художественных течениях, жанрах, стилях, но имела природный вкус и трепетно воспринимала прекрасное. Дюри доставляло удовольствие просвещать ее. Он увлекался, его монологи затягивались, но Мила была благодарной и терпеливой слушательницей.
..............
Лето, прекрасное лето, за которое Дюри написал несколько полотен, лепил, сделал множество набросков, подходило к концу. Скоро сын должен был приехать за внуком. Дюри и сам не ответил бы себе, что его больше тревожит - предстоящий отъезд мальчика, к которому он сильно привязался, или расставание с Милой. В его подсознании Мила почти слилась с Камилой. Он радовался, когда видел ее веселой и расстраивался, когда, потихоньку наблюдая за ней, обнаруживал тень неведомых ему тревог на ее лице. Но, вот что удивительно. Ему не удавались портреты Милы. Закончив эскиз, он понимал, что нарисовал Камилу. Нарисовал такой, какой видел ее в последний их день, ласковой, любящей, но озабоченной и напряженной перед полетом. Художник никогда не рисует свою натуру точь-в-точь такой, как видит. Для этого существуют фотография, голография, видеосъемка. Задача художника - обнаружить сущность модели, донести до зрителя ее внутренний мир. Так почему душа Милы не дается ему? Его собственные эскизы кричали, это и есть то, что скрывает Мила. Но он не верил своей руке и своему глазу.
Час прощания приближался. Стояли прекрасные дни субтропической осени. Легкий ветерок приносил прохладу, было безоблачно и ничто не предвещало беды. Вся троица отправилась купаться. Мальчонка побарахтался у берега и растянулся на песке. Дюри плавал дольше, но тоже выбрался на берег. Мила была неутомимой пловчихой. Казалось, в воде она чувствует себя в своей среде. Дюри еще раньше заметил, что она, точно как Камила когда-то, могла проводить в воде много времени ничуть не уставая. Мила заплыла так далеко, что виделась точкой на горизонте. Но вот она развернулась и поплыла к берегу.
За это время погода неуловимо переменилась. На солнце стали набегать тучки. Волны, такие ласковые еще несколько минут назад, стали с шумом набрасываться на берег, обрушиваясь фонтаном брызг. Мила была уже близко. Волна подхватила ее и понесла к берегу. Протащила по песку и швырнула назад в море. Дюри сорвался с места. Он бросился навстречу волне, был сбит с ног и на четвереньках убежал от воды. Океан явно не собирался отдавать свою добычу.
Дюри подбежал к кромке берега, встал, широко расставив ноги , и, когда волна снова подтащила Милу к берегу, подхватил ее на руки и успел отбежать, не дав волне настигнуть его. Краем уха он услышал вопль внука. Успокаивать было некогда. Дюри положил Милу на песок. На теле и на лбу было несколько глубоких царапин. Прошло несколько минут, и Мила открыла глаза. - Жива! Дюри стоял перед ней на коленях. Он осыпал ее окровавленное лицо поцелуями, и, подхватив на руки, понес к дому. Навстречу несся робот. Дюри приказал ему забрать в дом мальчика, а сам продолжал нести Милу. Осмотр показал, что кости целы и больших повреждений нет, но были ушибы и царапины.
Нужно было отлежаться. Внук уехал, а Мила осталась на острове. Дюри не позволял роботам ухаживать за ней. Он приносил ей еду и питье, обрабатывал ранки на теле. Мила шла на поправку. Она попросила разрешения находиться днем в мастерской. Мила хотела спуститься самостоятельно, но, встав, пошатнулась. Дюри подхватил ее и понес на руках. В мастерской он посадил ее на диван, но Мила не разнимала рук , удерживая его. Их губы слились в поцелуе.
В эти мрачноватые дни, когда штормы спешили друг за другом, для Дюри наступила лучезарная весна. Любимая и любящая снова была рядом. Одиночество кончилось. В его новых картинах яркие, сочные краски соседствовали без полутонов. Будто отвага юности вернулась к мастеру, заставляя неутомимо экспериментировать. Это был новый этап в его творчестве. Смелая, сильная кисть буйствовала на полотне. Позднее искусствоведы, описывая творчество Джули, выделят этот период, назовут его островным и объявят высшим достижением художника.
.................
Когда Дюри с возлюбленной вернулся к людям, общественность встретила его, мягко говоря, прохладно. Да, писали светские хроникеры, его подруга похожа на покойную жену. Неужели этого достаточно, чтоб Великий Джули забыл о потере? И это он, тот отшельник, который так волновал сердца женщин своею верностью? Да, полноте! Не было ли все это игрой, чтоб раздуть затухающую популярность? Поклонницы были разочарованы. Их ненависть обрушилась на Милу. Каких только гадостей не писала о ней вездесущая пресса. Дамочка без роду и племени, гувернантка, втерлась в доверие, воспользовалась одиночеством.... Хищница, почуявшая запах богатства....
Но казалось, вся эта шумиха не достигает ушей Дюри и Милы. Дюри снова вернулся к почти забытой первой профессии - начал вырезать деревянные украшения. Первый комплект он подарил Миле. Когда они были приглашены на рождественский прием к президенту, Мила вошла в зал под руку с Дюри в венце и ожерелье его работы. Присутствующие ахнули, застрекотали аппараты хроникеров. Дюри после этого был обеспечен заказами на годы вперед.
Каждое лето они возвращались на свой остров. Там, вдали от людей, от светской суеты, Дюри чувствовал себя свободнее. Он продолжал работать, и Мила всегда была рядом. Ажиотаж вокруг Дюри постепенно ослаб, у публики появились новые кумиры, репортеры перестали отслеживать каждый шаг художника и его подруги.
Никто не стремился проникнуть на остров и меры безопасности постепенно сошли почти к нулю.