Петров выл то злостно, то жалостно, не понимая - жалеет ли он ее или себя самого, но кого это заботило, был только Петров, нищий король, и вселенная, и он только сильнее стал душить ее тело. Он душил ее, хотя она уже давно умерла, сдохла так, как ей положено сдохнуть, не важно кем она была, Петров почти блевал, он чувствовал адскую и прекрасную тошноту, будто все внутренности рвались вверх, к космосу, он вспомнил о о семьях, работах, коммунизме, спорах на бутылку водки, пока вот, вот здесь, его посвящают в неразумные и знающие все божества. Петров ощущал себя богом червей, вершащих суд над естественным отбором, центром всего вокруг, отдавая каплю энергии в круговорот Вселенной. Вот, она сдохла, кто-то родился, возможно, такая же шлюха, в грудь которой Петров должен всунуть нож правосудия и справедливости. Петров взмок, боже, он был на пике предназначения своего существования, он испытывал сразу все чувства, он был самим безумием, он был высшим существом, он знал, что вот здесь, под кустами, создается новая Вселенная, здесь, где никто не знает, и не догадался бы никогда. Агония билась в каждой клетке, он ссал и кончал, потел, его разум взбивался в блендере вселенной, открывал путь к высшей жизни, к несуществующему секрету вселенной, и это было лучшим в его жизни, во всем, что только могло бы когда-то существовать. Наваждение было таким долгим, Петров умирал, он был испуган и испытывал все существующие чувства сразу, ему казалось, что и все, что люди чувствовали со времен появления чувств, уместилось бы в нем и еще больше, бесконечность. Он вспомнил животных, тупых, мерзких зомби, ни на что не способных, товарищей, коллектива, общества, он помнил все и знал все, но он не выносил этого знания, он уже постиг то, что должен был, отдал себя всему, это происходило, по другому и не могло быть. Петров умирал бесконечность или не умирал вовсе, или все это было лишь безумием Петрова, но разве божественное безумие не является ли смертью?
2013
[СМЕХ]
Дети горят. Дети горят, о, это завораживающее самосожжение - я смотрю на это в восхищении, будет и зрелища, и хлеб, вот уж я уверена. Расставила свечки, прочитала молитвы. Гляжу пристально, глаза вытаращила, только бы ничего не пропустить. Поднялся занавес. Язычки пламени лижут их по ногам, а они торопятся куда-то, им щекотно, бегите, бегите от огня, глупенькие, горят накрахмаленные белые гольфики у девочек, горят новые мальчишеские кроссовки, а они играются, играйтесь, милые, с пламенем, возьмите его на свои хорошенькие маленькие ручки, пусть огонь пересчитает ваши пальчики, а вы думаете, что это за красивый красный пони, забавно вам, детки, а огонь идет выше, касается летних юбок и легких шортов, обволакивает внизу живота, уговаривает, улыбается подленько, пляшет, торжествует, ох, какой пир, какой пир! И животики, и сердечки. Были ручки, вдруг ручек нету, только косточки.
Боже, и вот, уже вот, пламя палит волосы, пробует ключицы, милые шейки, подбородочки, губки, а огонь все раскрывается, ревет, вылизывает глазницы, бум, бум - лопнули глазки, хорошо ли вам видно, детишки? Запах стоит жуткий, какофония огненная, поистите дьявольщина. Подвиньтесь, пожалуйста, вы мешаете! Рублю голову этому глухому господину, боже, такое тут твориться, пламя стонет тоненьким голоском своим в унисон трескающимся голосовым связкам, как ниточки, хлоп, хлоп, сирена смерти, шутка ли - дети сожглись! Сожглись все! Остались только костяшки и головешки, самое тупое осталось и твердое, кому оно нужно, посмотрите-ка, головешки, вот, и там, ой, сколько косточек! Сгорели, бедненькие! Я за живот аж держусь, смех какой! Припадаю к костям, мертвые, еще горячие, жгут руки. Сгорели дети! Господи Иисусе!
2013
.TXT [2014]
[ФРЕДДИ ПОТРОШИТЕЛЬ.txt]
алоэ тянет свои тентакли в мои глаза, смотреть на них кажется сегодня делом абсолютно пропащим - закрыв их, я продолжаю чувствовать растение. я знаю что у них внутри, какие органоиды пляшут в них, насколько тонки их цитоплазмы, насколько стройны ряды их клеточек, как распускаются их маленькие хитрые шипы, как ведьмочки, как зарождаются и тянутся их щупальца, как гулко они дышат, как лениво они изгибаются, зеленые листики, большие и маленькие
имя моего алоэ - Фредди Похититель Снов. вы взгляните только, какое чертовски удобное приспособление, соблазнительное обтекаемое тихое о-пас-но-е, по ночам тихо чеканить о-пас-но-е о-пас-но-е зубами скрежет которых уже настолько громок что не знамечается, тихо шуршат листья Фредди GOD, ты друг или враг, Фредди Похититель Снов, в каких удивительных позах вы можете плясать, 14 ножевых кончиков, приспособления в мире которым нет равных, приступы панического ужаса ярости любви параноично случаются с людьми из-за этих маленьких забавных пустоидов, о-пас-но-е гулкий еженочный хор стука зубов клац-клац! это звук теней, а что вы думаете, куда они деваются, тени, им остается только покрывать всем глаза своими бесконечно длинными пальцами и устраивать звонкие ночные пиры, дрожь всего пустого отскакивает друг от друга ночами, как эхо, в вещах, днем молчаливых и скучных - какофония удивительная, стук каблуков звяканье цацок хлопки шлепки хруст и конечно же людских воплей стонов фырканий кашля песнопений молитв вывернутым наизнанку, имеющим отрицательную громкость, оно отражается, отражаются отражения, отражения отражений отражений, вот почему люди засыпают и не просыпаются, алоэ качаются, боже мой, Фредди, мой милый проповедник, алоэ качаются, стук зубов близок как никогда раньше, клац клац,
клац
???????? 2014
[богомерзкие старушки и фанфик на он-черепаху.txt]
но какого-то черта я забрался в этот ебаный кожаный гробик, кошелек отвратной и вонючей старухи с начисто белыми волосами такими белыми что можно засхлебнуться в белости, контрастно с окружающими еще горящими уличными лапмами, я хотел ее ограбить да в самом деле какие богомерзкие люди ходят по узким проспектам в такую беспроглядную беспробудную ночь, ну вот мы и встретились, сука вышла покормить кошек, ах видимо она приняла за кошку меня, раз так шизофренично подздывала "молодого человека" к себе. агага я-то сразу просек что чтото не так в этой контрастносной ослепительности волос и жуткого запаха изо рта, все это не напоминало ничего кроме алкогольной алисы в стране чудес; может быть так оно и было но я не испугался. какого черта, спросил я ее, полез в кошель и вот я здесь. тут темно грустно и больно, тут была одна рыжая кошка и я погладил ее, потому что мы застряли тут только один на один с кошкой и больше я никого не разглядел. злость клочьями рвалась из уютных желудочных убежищ, рвала когти и оставляла дырки на стенках глотки; ах ах что я вижу я в том же зале где и старая добрая он-черепаха вот так шуточка; на он-черпахе круглые очки и красная бабочка, снова что ли читать про мальчиков мне собрался, но нет он достает виски и ебашит из горла; мне интересно не заржавеют ли его внутренности но видимо он проделывал это уже не раз. знакомые красные сиденья и нет выхода, для выхода позовите кисю-кисю-кисю агага отличное средство; я читаю он-черепахе про мальчиков, ну я сделал чтото хорошее кроме ограбления старушек и ловли кошек в их кошельке. он-черепаха говорит что нет никаких разумных доводов не воспринимать это как реальность; я говорю что он отличный парень и хлопаю по железной раковине, мы слушаем шум эха от бесконечности этой комнаты, в конце концов я засыпаю под мирный скрип он-черпепахого дыхания, дыхания, дыхания, дыхание складывается в ки-сю, ки-сю, а бля скажи волшебное слово, я просыпаюсь один в своей комнате, черные шторы, заснул во сне - это приятно вдвойне но если вы шизофреник вам придется звать кисю слишком много раз будте осторожней
25/02/2014
[ZOMBIEE!.txt]
я и Ветрова шли по улицам пропахшими жжеными покрышками она хитрозлобно улыбалась своими красными тонкими губами и постоянно поправляла длинные спутанные волосы сухими и испещренными псориазом руками; я был доволен фонари погасли и было уже темно, никого на улицах не было уже второй месяц, Ветрова сняла юбку, никого на улицах не было уже второй месяц, "Ебаная коллективиция" ох боже у меня сердце болит, склит зубы внутри и готовится съесть мои легкие, легкие сдуются и смотрщаться как шарик, ну раз так я закурю и сожгу их это куда приятнее всегда любил ожоги.
- Пачку сигарет пожалуйста, - говорю им подойдя к "ТАБАЧНОЙ ЛАВКЕ", ах что это так пахнет гадко, в будке собираются видимо шевелиться это очень грубо с их стороны, человечески же сказал, я кидаю взгляд на окошко а продавщица сдохла и мухи около нее летают а одна муха пытается пробраться мне в мухи, ой тоесть я хотел сказать ухи, тоесть я хотел сказать уши но можно и в глазницы и в ноздри если очень постараться, "Я всегда это знал мухи чтото затевают наверное они хотят забраться в трупы людей и руководить их телами и тогда люди станут мухами и будут одевать костюмы и идти на работу а еще готовить варенье и тогда людимухи вылезут из их ушей и съедят варенье они его любят", ах черт, Ветрова отражается в стекле витрины, придется залезать внутрь этого поганого места, я вижу что продавщица вздулась, можно проколоть ее иголкой и она сдуется, сдутая продащица покидает меня. Ветрова насовала сигареты мне сразу в глотку так эффективней, ах милая Ветрова, чудная Ветрова, как я люблю тебя, пожалуйста можно съесть твой пальчик, всего один пальчик.
Начет мух: можно неплохо согреться в глазницах, если я или моя влюбленная очень замерзнет можно поочередно залезать в наши глазницы и накрываться глазными яблоками и держать ноги в желудке если мы выпьем горчий кофе.
"Давай обменяемся пальчиками?" смутное преложение но один-то не жалко у меня их десять. Игриво потряхивая плечами и заводя ее в подворотню встаю на колени, стягиваю ее рубашку, ах какая Ветрова ладная и выглядит как яблочный пирог, и груди ее как два яблока, мы хохочем, я чувствую как мой хуй встает но не тороплюсь, куда тут торопиться. палец милой Ветровой тонкий и сухой и ногти у нее красные, я облизываю мой сегодняшний завтрак и вонзаю зубы, Больнобольнобольно, с первого раза прогрызть не удается тогда я достаю из кармана складной ножик и ебашу хорошенько. Больше крови и красного прекрасный цвет а Ветрова плачет и я тоже, от этого у меня встает еще больше, мы меняем позиции, ах нихуя не видно а я хотел бы, ее глаза обещают мне ночлег обещают мне. мы сВетровой имеем одно тело на двоих, я и Ветрова представляем из себя то что люди называют зомби, я читал об этом, людские книги такие странные что свихнуться можно, учитывая что я не помню но мне обещали что я был человеком, они писали что у них есть божемой любовь ("Ветрова а как ты относишь к ЛЮБВИ"), у них есть стиральные машинки и им снятся сны, люди живые теплые, никогда правда не трогал но хотел бы попробовать. видите я научился некоторым приемчикам от них и Ветрова тоже научилась оххх черт она отлично научилась, вспышки грустной сладости ебашат с ее рта в мое тело, наверное так они берут наркотики или как они берут наркотики. я чувствую как наполняюсь странным чувством и хочу больше, Ветрова такая красивая я бы съел ее глазницу но ей будет холодно, ветер будет свистеть в ее глазу-у-у-у, "Хочешь я сыграю мелодию на твоей глазнице" Ветрова мычит она занята, звук причмокиваний мне нравится он дарит мне радость, больше радости, ахххххххххххх видимо людские книги отличная штука и не так уж они и плохи, "Хочешь я тебе сегодня что-нибудь почитаю в библиотеке", я задыхаюсь и уж испугался что легкие сдуваются но я испытываю ОРГАЗМ, вы и сами знаете вы про это написали. трудно дышать и я решаю что надо проворачивать это дело "чуть пореже чтобы успеть почаще", наверное быть человеком это чертовски прекрасно черт все что они описывают, вы видите мы пытались сегодня, "Ветрова а ты хотела бы быть человеком" отличный день сегодня.
25/02/2014
[Новый текстовый документ.txt]
МАЛЬЧИК И ТАИНСТВЕННАЯ МЕДУЗА
Хруст сырых веток, шуршание мокрых листьев под ногами и злобное, гулкое, отдающееся эхом карканье черных гаргулий-воронов, летающих над небом, раскрывающие свои перья-ножи и хлопая ими. Опасно. Силуэт некоторых наверняка больше похож на обратившихся ведьм, которые так и готовы схватить тебя под руки и кинуть в кипящий котел заставляют ежится от страха. Небо все еще темное, сумеречное, но скоро будет светать. Запах сырой от росы травы приятно холодит нос. Это можно было бы назвать приятной прогулкой, воздух чистый и будто хрустящий, кристальный. Холодящий сказочный лес, полный тайн, скользящих, как змеи, обвивающих твои конечности с намерением пробраться до самых нервов. Волосы встают дыбом и В животе урчит, ты не ел с тех пор, как запутался с направлением. В голове шумит грозная поблескивающая ирреальность.
Деревья обступают тебя, мягко позволяя теряться дальше. В этом оркестре зеленых растений и голубого неба сатанински пляшут оттенки синего, фиолетового, красного, они глянцево звенят на ветках деревьев. Приятно. Приятно. Шум в ушах. Ты уже никуда не идешь и не знаешь, что ты тут делаешь. Ты просто позволяешь своим ногам нести себя дальше. Ты замечаешь кусты с какими-то яркими розовыми ягодами, но из соображений безопасности не ешь их. Взяв одну на руки и раздавив, ты наблюдаешь как по пальцам течет густой красный сок. Он привлекателен.
Но за деревьями что-то блестит, и ты подходишь туда, раздвигая влажные ветви ивы, замираешь, видя маленькое и на удивление чистое озеро. Оно окружено елями, гордо возвышающими свои макушки вверх, грозясь проткнуть небо. Это смешно и страшно, ведь звезды могут посыпаться тебе на голову. Это твой смех? Озеро вкусно пахнет, оно сонное и теплое, и парное, но это еще не все.
В середине воды большое и скользкое чудовище, нет не чудовище, а существо, похожее на большое опасное облако. Тебе непонятно, уснул ли ты или нет, но склоняешься к первому и позволяешь своему любопытству действовать. У тебя трясутся коленки, но ты так устал, что нет сил и желания куда-либо прятаться. Его можно назвать красивым, за ним приятно наблюдать, как его щупальца хлюпают, когда оно в очередной раз выныривает из-под воды. Оно имеет щупальца. Оно имеет человеские очертания (или это тебе так кажется), но вместо конечностей - тентакли. Его кожа переливается светло-фиолетовым, сизым, кое-где даже черным. У тебя горло перехватывает, шум становится более четким, и ты успеваешь испугаться. Гулкие всплески доносятся отовсюду. Пьянящий воздух врывается в тебя с каждым вздохом, будто злой демон пропарывает ребра. Это он заставляет тебя сползти ближе, к самой кромке воды. Головокружение.
Твои ноги в воде. Это отлично. Это отрезвляюще. Ты собираешься заползти в воду весь, но опасаешься, поэтому наблюдаешь за хозяином озера, когда несмело тянешь ноги дальше в воду. Отвлекшись, ты не замечаешь, насколько близко Озерное Существо. Холод пробирает тебя до кончиков пальцев, рождает мурашки по всему телу.
Он наклоняется и целует твои губы.
Ультразвук врывается в тебя одновременно с его языком, оглушающе больно, его звон так громок. Ты рассыпаешься. Ты пытаешься оттолкнуть его, но он только прочнее обвивает твои руки. Запястья горят. Электрический крик разносится по всему озеру, ели вдруг наваливаются на тебя, обещая укрыть и позаботится о тебе, и ты падаешь в волшебную пустоту, чувствуя долгожданное облегчение.
26/05/2014
[ж.txt]
беги беги беги. красные голые пятки сверкают как глаза обкурившиегося торчка в темноте. грубо. сука, забери. алло? пальто. забери. я не дома. джанки, забери пятки. о нет только не эту пятку. другую. да не эту блять откуда у тебя их столько. эти люди уходят. господи какие люди.
в противовес сейфуку они носят японскую форму для мальчиков и выглядят сердито. подобные школьники всегда выглядят сердито. не ебу честно. но эти гопники годятся только на бесконечную мастурбацию и имение дел с кровью. они красивы. они тонкие, как плевра. они живые и грубые, как наждачная бумага. нажжжжждачная плевввра. вжик-вжик, звук прячется. я коп я не коп.
следующий день. кофе со спидами, далее:
Людоед, добро пожаловать на Facebook. Людоед ваш товарищ. знаете сначала у меня кастета не было но потом он появился и вот сейчас его опять нету. отняли. дробовик просто так дробовик. не в спину в ебало. ты думаешь, ветераны не ебутся в жопу? МНЕ КАЖЕТСЯ ИЛИ ЭТО НЕУВАЖЕНИЕ К ВЕТЕРАНАМ а если я перевяжу дробовик сердечный георгиевской ленточкой? на хуй повяжю. утреннее. заплатить налоги на солнце. забрать детей из садика не у меня нет детей.
кирпичная коробка на улице 0349023-94. залезаю. квадратоголовый мэн говорит подождать. я хватаю время и бегу с ним в дамскую комнату. в дамскую? подкурить сигарету, раз-два. раз-два. раз-два. итого три палочки табака. я открываю рот настолько широко, насколько могу, и глотаю первую. за ней вторую и третью. я готов я мою руки и выхожу из белоснежной обители дерьма. я выхожу из дома дерьма.
вижу все уже собрались. паника на давилонской барже медленно и влажно трахает их горло, клетки трутся друг об друга и телепатически ПРИВКАКДЕЛАЧЕДЕЛ. очень обидно. очень скверно. круглый стол. здесь 32 человека. у каждого в носу ложка. в полости склизких и горячих носовых полостей реснички мерцательного эпителия варят разноцветный герыч. у когото зеленый. у когото серобуромалновый. просто невыносимо. когда ты уже? забухай, епт. я ошибся дверью? я вижу все свои внутренности. они полосатые. потому что я был в тюрьме. тюремная роба отпечаталась на моих кишках. очень обидно, очень скверно.
в россии был создан спецотряд по контролю лолей и битардов. все что начинается со слов "в россии" по умолчанию несет очень справедливую и добрую политику. особенно меня. россия меня несет. я хороший, я красивый. не курю не пью ищу девушку для серьезных отношений. и вот я стою на площади с букетом красных роз. как банально (голос за кадром). из носа торчит ложка. амброд-гиперболоид в белом платье скользящими ногами-ложноножками приближается ко мне и откидывает белые волосы. беда нет еще не беда. красивые бедра. мы бурдомочем бурду, сидя на кактусах в сухой и испещренной псориазом пустыне. я - моя кровь, моя кровь - чистое насилие. а мы, блядь, взяли и раскопали. посидим в темноте. посидим в тишине. ты знаешь, твои волосы, грязные и спутанные, в полумраке полнолунного сияния отливают настолько мерцающим светом что не было бы ничего удивительного если бы aiiens, привлеченные переливами этих прилетели бы и закопали обратно. язык твоих лохм. грозный холод в пятках. он злится и намекает крупной дрожью. запах смерти с тобою forever and ever, такой же слащавый, как записи разноцветными ручками на страницах девчачьих розовых дневников. вернемся к девушке. она сидит на остром копье. я не знаю можно ли назвать проколотую девушку сидящей на копье. хлороформ на моих губах. она не целуется на первом свидании? неважно. я подхожу к ней она красивая и она - кровь. насильственная кровь обволакивает ненасильственную, когда я ебу ее правый желудочек. кончил в правый желудочек. снимаю ее с копья и проделываю больше дырок. зрелище для трипофобов получилось, ебана. она вся в дырках, чтобы вы поняли. глупое описание я должен быть художественнее. дырки.. так. меня не устраивает отстутсвие дырок между дырками. это слишком сложная диллема черт. и что же делать. хочу выпить уксуса. тактак встречаю наркоманов. опасно. опасно. где же полиция? наркоманы опасны для общества, их нужно изолировать. куда смотрят власти? беги беги беги. следуй за белым кроликом, куда я попал? я попал в место где в коробке лежат биты. это прекрасно. беру две. выхожу на улицу. воздух влажный и пахнет розовым. я в дерьме.
18/05/2014
[добро пожаловать в техас, ублюдки!.txt]
они говорят: блаблабла, мы не можем обеспечить вам две тонны колы в год. они говорят: держите свои щеки расстегнутыми, сэр, иначе у нас будут неприятности. мы имеем таких залупоглазых хуякеров, что вы сразу унесете свои ботинки подальше, сэр. они с ироничными ухмылочками щелкают своими глазами и катают их у меня по плечу. я говорю: очень некрасиво (цокцокцок) катать свои глаза по чужому плечу, мистер мсье сэр, если быть политкорректно честным и толерантно толерантным. они могут закатиться в рот, а я разговариваю. итак говорю я дорогоуважаемые здесь собравшиеся майоры и полковники, а также подполковники подподполковники и прочие подподподпод, будете ли вы иметь достаточно уважения если услышите что я был расстрелян вьетнамскими ублюдками после попытки самоподрыва в 60 лет после того как сожрал слишком большую дозу колес. я олдовый командир, послушайте. две тонны колы в год мое последнее желание. иначе я присобачу вам тут таких хуякеров, что мало не покажется. они у меня как доги. как питбули! извольте удалится отсюда. гордо поднимаю свою бычью тушу и удаляюсь поцокивая шпорами под колыбельную дезкантри горячих техасских военных.
я стар. горячее солнце уже давно высушило мою кожу, а на припаленные глазные яблоки приходится ставить компрессы. я родился под знаком огня, родился, подскакивая и сверкая всеми своими щупальцами, на погнутой сковородке в одном из маленьких семейных ресторанчиков нью-глазго. запах сыра оседает на твоих легких, когда ты проходишь мимо них и втягиваешь аромат носом. я был мал и свеж, моим ослепительным ожогам не было предела. и именно тогда, когда я был молод и свеж, (молод и свеж! молод и свеж! молод и свеж!), когда я размахивал платком постпостмодернисткой империи, новорожденной империи постпостпостапокалипсиса, когда я в бессчисленных потоках моего юного огня сжигал многочисленных возлюбленных, (ведь я был сексуален и свеж! сексуален и свеж! и еще много чего), тогда, на пике моей свежести, я разделил свой знак огня с прекрасной водной дамой в широкополой шляпе, а она разделила свою воду со мной. но потом я сжег ее, потому что я был жесток и свеж! поделом водным сучкам.
хей-хо, добро пожаловать в горячий техас, ублюдки!
31/05/2014
[Новый текстовый документ (3).txt]
и вот ты сидишь упираясь острыми коленками в простынь на своей кровати и голову сносит оттого как боязливо протягиваешь свои дрожащие руки, запястьями вверх мне на милость или казнь и ручейки вен голубые извиваются сатанински быстро качают кровь по всему тебе и венка на шее трепыхается так сильно хотя я был всегда в восторге от такой белой кожи - кажется что светится она подобно чемуто святому и смотреть мне на это греховно потому что я сам дьявол, отчасти оттого что ты почти всегда носишь джинсы и футболки с длинным рукавом и еще больше хочется все это дико сорвать и приложить затылком об грязный школьный пол прямо здесь и сразу и волосы бы упали на лицо пока ты недоумеваешь огромными зелеными очами и трепыхания эти смешны и так нелепо на самом деле ты такой нелепый и все эти смазанные ассоциации при взгляде на твои руки перед глазами и сейчас я могу, ох черт мне даже глотку перехватывает при мысли о том что я могу потому что ты вот доверительно или даже не очень доверительно но кого ебет же - ты здесь и белые руки передо мной ссука я беру их и сжимаю до боли и ты зажмуриваешься оно так красиво. одними из самых приятных моментов которые бесконечно умиляют меня так это то что мы находимся в твоей комнате и тут все темно и захламлено хотя другого представлять и не приходилось все пахнет тобой не уверен что я вообще могу сформулировать то почему так щемит сердце от этого факта но как святилище имени тебя и мы ведь метафорически в твоей собсвенной крепости хха я знаю что мои нервные смешки пугают тебя потому что это уже совсем по-садистки как показывают маньяков в фильмах которые отпрявляя в последний путь жертву они так предвкушающе злобно конечно я тут создаю опасную атмосферу и отвлекаться не приходиться и я хочу растянуть удовольствие сердце колит хотя если бы я не был уверен что это на один раз ты ведь так параноичен я бы сделал все грубо и быстро но тут есть возможность куда более заманчивыми способами. я давлю ногтем по запястью оставляя красную полосу и ты конечно на меня не смотришь куда там и испускаешь немые возгласы отчаяния когда я приподнимаюсь и приближая свое лицо к твоему улыбаюсь а ты и ни жив ни мертв я погляжу только дышишь ощутимо такой себе чудесных эмбиент застенчивых мальчиков ты такой ощутимый и когда я наконец целую тебя аккуратно соединяя свои губы с твоими чувствую что руки за которые я до сих пор держусь оплетают мои и тут уже никаких сил ебаных не остается так что я толкаю тебя на спинку кровати и сжимаю место между самой талией и тазовой косточкой и я так близко что наши футболки соприкасаются и я чувствую какой ты горячий на самом деле, засовываю свой язык тебе в рот и куча горящих лампочек взрываются восторженным светом оттого что чувствую неумелый и робкий ответ. снова отстраняюсь потому что руки я еще не испробовал и это упустить мы не можем. промежуточные действия слишком неважны так что лезвие оказывается в моей руке слишком волшебным образом и вообще нахуя это надо - первый порез произведен косо под большим пальцем переходящий в запястье и можно видеть как ты морщишься и только выдыхаешь резко и кратко, тебе кровь к лицу все так бело что капля режет глаза своей контрастностью дальнейшее случается в предсказуемом припадке собственничества и порезы мягко выступают красным сыпя тромбоцитами лейкоцитами и прочей хуйней, такое магическое и будто ритуальное и руки уже все обсыпаны красными линиями и я провожу пальцами задевая самые глубокие хорошо что тебя тоже не ебет кровь которая падает на джинсы твои и мои от них необходимо избавиться я наклоняюсь к рукам проводя по ним языком и пробуя на вкус твою кровь конечно тут уже все провели парралели с вампирами хочется внутрь тебя из твоих порезов перегрызть все венки перегрызть твое сердце и всего тебя загрызть полностью окончательно и навсегда уже размазываю кровь по окоченелым пальцам и беру пальцы сами в рот кусая их хочешь остаться без пальчиков? они сами поддевают заднюю сторону зубов и исследуют мой рот дальше я смотрю тебе в глаза потому что не более не менее чем чарующий момент обещаний, мне больно от расплавленного свинца в моих штанах
28/06/2014
[Новый текстовый документ.txt]
фрэнк помер и все в черном молчаливо долговязо однообразно как крысы головы склонены все топчут землю изничтожая траву желтую не трава а размазня хлипенькая. фрэнк и сам походил на крысу - лицо у него было вытянутое и иссохшее даже в молодости глаза большие черные иногда я даже пугался изза них если он вдруг скажет неоднозначность и замолчит на меня глядя будто он совсем не из этого мира а из того, что потусторонних антиутопий воплощение. и я мечтал что единственно верным предположением возможности бытия фрэнка в этой стране так это что его украли в детстве жестокие и злые люди, в свою очередь бывшие порождением кнута и палки, фрэнк же противоположно прянично-стухший и пахнет чем-то сладко-гнилинным. возможно от меня пахнет также. все тут мы порождение крысиных bastards, грязнокровки все те кто собрался сегодня, все кто в черных потрепанных одеждах а у марка на заднице дырка - моль поела, ветер сшибает им бошки их крысиные головы колышутся да ребята я бы тоже подарил свою голову ветру ибо прока от нее нет никакого от них всех пахнет перегаром старыми телами иструпленными надеждами этот запах мне как родное дитя они представляют из себя очень обтрепанных людей как же слепит глаза серое небо действует на тебя так будто бьет страшной тупой харей в это нечто мягкое и мягкое это так безбожно что сводит все пальцы. фрэнк помер все смотрят на сыгранного в ящик человека последнее чего мне хочется это смотреть на коробку в которой запечатлен мой старый добрый приятель никто не плачет только в дрожащих пальцах пластиковые стаканчики с vodka. дева с косой обнимает нас и острие касается горла каждого из присутствующих сегодня так ветренно шторм ведь и деревья веточки тянут деревья черт возьми красивые и смотреть всегда было приятно у нас молодые ивы посажены будто заменами молодых грустных дев, они склонили головы с теми чья жидкость из пластиковых стаканчиков быстро разжигает огненное существо в желудке отчаянное карабкающееся похороненное заживо замертво/ мы склонили головы в честь фрэнка в память фрэнка непонятно кто привел эту истерическую бабу в платье усеянном черными кружевами хотя кружева глаза мои обволакивают смазано проносясь в сознании волшебным одеянием смерти и гроб она обняла так любовно и седые патлы ее растрепаны будучи всегда прилежно собранными в убийственную косу всегда недоумевал как же она ее носит. это жена фрэнка, софия - женщина похожая на сухую тряпку. баба молчаливая и глупая губы ее всегда будто выжаты в одну тонкую линию и наверняка слабоумная. видел я ее редко, фрэнк говорил она уезжала за город на несколько недель или даже годами думаю она бывала в желтом доме, неоднократно она сама редкими плевательными словами называла этот дом "дом хи-хи ха-ха" и хоть этот плевок в сторону дома душевнобольных так и запомнился мне - будто больше блевать нечем, только выхаркивать голос дом хи-хи ха-ха и мне уже никогда не узнать но это черное кружево, некогда дорогое роскошное и глядя на весь вид ее платья только и можешь сладко представлять как это кружево мягко ложится тебе на горло и беззвучно душит и твое лицо все покраснело и тело онемевшее в мозге уже так плавительно будто клетки в мозгу все в горячий июльский пар сотворены обратно, откуда и были взяты и ты падаешь, падаешь в это черное кружево что так приятно застилает твои потусторонние глаза. ибо фрэнк так и представляется - ушел упал устал увяз как проклятый мертворожденный, задохнулся в несокрушимой болотной гуще обвалился в преисподнюю задохнулся замертвился затрупился иссох загнулись дыхательные пути рассыпался загустился вздулся выдулся издался кончился распатронился раздробился завял обмяк жмакнулся вякнулся загадился исплесненевелся душу потерял размазал убил приколотил заколотил зарубил загасил как жуткого зверя, о этот зверь худшее из того что вы не видели зверь этот скучает по тому миру где фрэнк был рожден, по миру куда он наконец был отправлен с грязной душой, спокойной душой. мы больше не нужны - наш клан потерпел еще одно поражение, наш вождь был побежден и обезглавлен и чувство такое будто я фрэнка терял очень много раз срываясь в пропасть а руки у меня алкоголичные и равнодушные покусанные артритом что невозможно, фрэнк расскажи мне сколько раз я бросал тебя в эту адскую машину, адскую бездну что не помочь там никому потому что ни у кого нет ни рук не души. небо куда страшнее чем преисподняя, свалился в небо и погиб в этой удушающей мягкости в царстве кончины, небо хи-хи ха-ха, франклин вы хотите стать моим другом
21/08/2014
[so what.txt]
неон города смазано и заторможено проносился множеством психоделических птиц и он все думал что просто не мог сосредоточиться на них чтобы увидеть их крылья их пронзительный похожий на вбитые гвозди в уши крик и сердце так болело и сжималось в горестном сочувствии что он чуть не заплакал, ему было сложно думать о чемлибо о том быстро он идет или медленно когда уже наконец придет или что является причиной этой фестивальной шизофрении в чем кроются птицы и слышат ли они о чем он думает последняя мысль была пугающа он всегда боялся птиц они вызывали его на бой он и сам был похож на большую робкую нескладную светящуюся неуютностью птицу. дым, то сине-серый то клубящийся неоново-персиковый настигал его в ночи центра смехотворно жестокого городка, и было странно думать что он в этом городе родился когда-то, все не очень изменилось, люди смеялись и раздражали его этим, ибо представлялись только неудобными тушами потому что протискиваться через них было кисло и медленно он тратил на это слишком времени голод внутри еще более слепо пританцовывал в желудке от раздражения
переулок был заполнен мертворожденными вкус дыма их сигарет приводил его в ярость изза голода, ибо голод взвывал растерянным зверем в умоляющем затмении сил своих когтей но призрак города курящий и мертвый подгонял, огни вертелись калейндоскопно он протискивался между мясными тушками и дрянной музыкой дрожь все более цепляла свое множество хитрых судорог в подкашивающиеся ноги
звонок раздался; дверь распахнулась почти сразу же. он был так нестерпимо рад ее видеть лихорадочно цеплялся за ее хмурое лицо благодарным взглядом щенка, слушал теплоту ее комнаты светло коричневые обои вдруг захлестнули все его существо и он нестерпимо был рад видеть их, она усадила его за суп, суп был невкусный и горячий и он ел так быстро что нёбо жглось терпко какой ужасный суп благодарно захлебывался он, потом он нечаянно сглотнул чуть ли не всю дольку апельсина и забыв что у него во рту уже есть апельсин закинул пару таблеток услужливо приготовленных девочкой в полость рта недоумевая как же теперь не прожевать их, а апельсин - прожевать. он боялся на нее смотреть потому что было стыдно, очень стыдно почти до механических слез он вдруг представил как же будет худо если он вдруг заплачет водопадами и затопит эту квартиру и девочку хмурую и милую как косуля, хотя она изменилась с их последней встречей он скучал, очень стыдно и страшно он затопит косулей и боль удушья будет приносить тьму страшную как стая каркающих воронов в лесу. девочка закурила ментоловые сигареты и он снова ударился в поток несвязных ассоциаций ее запаха. он тоже закурил свои давние привычные сигареты черный данхилл который почему-то встречался ему все реже в неказистых уголках города, где он раньше покупал их свободно. думать было стыдно смотреть куда-либо тоже, он посмотрел на любопытный краешек ее простыни что вызвало новый приступ горячечных бурлящих слез, которые не вылились, он хотел сказать что сейчас задохнется но все это ей было непонятно, непоколебимая ее пассивность была простой до смехоты и когда она молчала это постоянно наводило его на пространственные рассуждения что она ничего не думает и было только любопытно оказаться на миг в ее голове и послушать каким голосом она думает; потом она говорила что-то и это выглядело так будто она снова ничего не думает а только магнитофон ей достался в наследие от племени косулей. он уснул свалившись троллем на ее кровать чувствуя пульсирующую боль в хребте и редкие толчки костлявых рук шарящих по клавишам ноутбука и решил что ему абсолютно нравится запах ментоловых
3/08/2014
[в память Румынов Луны и Братства.txt]
Луна хоронилась пышно ворохи ее платья слышались отовсюду оно было изорвано случайными зеваками. Народ толпился. Дисциплина Взорванных Мостов. Братство Спутанных Проводов. Твой робкий смех в слепое солнечное утро катает меня на качелях касается кожи счастливый ветер. Вникуда. Пляски железных батарей до вскриков радостных ожогов мальчишеских, Пионеры рады. Волосы. Новое утро. Старуха Мха целует Твои Корни Старик громко жует землю его челюсти защелкиваются с костнополостным звуком терпко на языке он говорит. Ввинчиваются гвозди в желудок страстно. Жгутся волосы. Луна белолика и молода всякий раз она протягивает тонкие руки свои Вуаль на глаза и в черной анонимности твоих ночей Сладкие фонари плещутся медным. Похороны Румынов. Я Один, охраняю воронов. Палочки Табака пристали к сердцу и теперь звякают каждый раз как я решаю сменить лампочки. Фантики в Карманах Пальто случайного Ккитайца. Звуки Смерти. Вечный Смех Викингов и Пивоварня. Мертвые Всадники. Ты слышишь о чем говорят Цветы? Пальцы четырнадцатилетнего негра-альбиноса на Блюдах Красных. Я снова задохнулся видишь я снова провалился видишь я снова не удержался перетянул шею обмочился стал полым. Градации Пластика влюблены в непрекращающийся шум Конвейера. Дело снова сделано. Потирает Руки. Отлил стеклянную фигуру и подарил своей Возлюбленной у нее теплые щеки. Пространство Пещер на юге отсюда. Горячий Песок Сахары. Обнаженное плечо. Блеск Крыльев Летучих Мышей соблазн к соблазну горящий, угольный. Поют свои Песни. Великий Голод. Святая Инквизиция. Он громко захохотал его щеки раскраснелись как у пьяного моряка каким он и являлся он громко захохотал и унесся к Свету. Человек которого я люблю отрубил себе мизинец ножницами для индейки он говорил пару лет спустя что если уж я решу отрубить себе палец то пусть обязательно ножницами для индейки которые стоят шесть баксов ныла японка натачивала ногти. Когда наконец все кончилось телефонные трубки были любовно уложены в чулки тех проституток которых он убил черные в сеточку белые изъеденные потрепанностью навязчивые ленты на краю новые красные абсолютно блестящие. Хочется. Хочется. Таков мой суд все покоренные замолкли. Молчание Присяжных. Лаковое покрытие Дерева обивка. Вон! Вон! Уже умерли все Вороны, все Всадники а их седла были переданы Департаментом их вдовам это были бесстрастные слова молодого Душеприказчика. Как оно изливается. Судья дергал Мочки. Высокие Сапоги шлюх блестели обволакиваемые ночью. Пока он был жив он шептал мне в том поле где все было в первый раз мы были молоды обнажены и звезды шептали нам и он шептал их последнюю волю вслед за ними его шепот разносился ветром касался неба и дурацкой ароматной пшеницы. Блеяние Святых Овец. Фонари. Фонари. Фонари. Извлек и извлекся. Обвенчался в фотосинтезом. Далекое солнце свет далек. Брачные Танцы. Упрямый ребенок!! шлепает Младенца. Ты здесь? Ты здесь? Посмертно влюблен в Пулю. Складывал Линии. Пьянство ночных кошек хмель в их лапы хмель в их души. Фонари.
5/11/2014
[ты так похож на дерево я бы хотел собрать из тебя гербарий ломать твои ветки.txt]
небо кровавого цвета это плохая кровь, на вкус как ржавая вода. я ел ржавчину и звук отдавал в спину роем мурашек когда скрежет по зубам задетые нервы, я остался без зуба. твои длинные волосы превратились в спутанное нечто, такой лесной-человечий запах где-то в районе шеи
8/12/14 22:49
[Винтовая лестница, железные ступени.txt]
Винтовая лестница, железные ступени, валяются калейдоскопом грязные инсулиновые шприцы поломанные и ровные отрезки игл, прямоугольники лезвий. All the little pretty horses. Горячо и холодно одновременно, причинять себе боль, я поломан. Ты поломан. Я поломан. Выгнул шею, она выгнулась молодым березовым прутом, твои голосовые связки сухожилия мышцы следуют за ним послушно. Хладно спокойно по всем твоим датчикам, а внутри сердце перегревается, когда выпьешь чего-нибудь слабоалкогольного, в солнечном сплетении, где-то где проводится биологическая линия середины и ведется от груди до пупка, медленно и верно расцветает Солнце, большое, тягостное Солнце, оно неумолимо расцветает, все бело снежно видишь красные пластиковые глянцево-красные кабинки фуникулеров с серебристыми прожилками какой-то обшивки. Пятнадцатого декабря было +2, но все равно замерз и сделался железным, одинокий человек бродил по Уралу, где еще тонкий лед хрустит в такт твоему сердцебиению, железных датчиков очарование, молишься Солнцу, молишься, раскачиваешься, каждые полчаса звучит чистый звон литых колоколов за спиной, за старым кирпичным зданием краеведческого музея города какая-то часовенка производит моление, и ты не то что бы пьян, но колокола - страшно, неумолимо, священным звуком литых колоколов, они качаются и качаются и звучат в затылке, и так больно, что начинаешь плакать, тяжелый затылок твой воем волчьим все громче звучит, Солнце все то же беспокойное, там, где линия середины, там где ребра стабильно расходятся уже какой год, ты так давно живешь и необратимые метаморфозы каждый час рождают новые метаморфозы, где бесконечный процесс твоего рождения заново, расходятся ребра, рождаются косточки, синтезируются аминокислоты от пива. Пузырящееся лимонного цвета вкуса запаха, лопатки двигаются под натянутой кожей слаженно и гибко, и нежно, и ты весь так нежен. Снежинки тают на внутренней поверхности прибора поддельного зрения, ноги замерзли, следующим кадром - уже белая улица, голые ветки деревьев и замерзшие заиндевелые почки, зелено-багряные. Все перетекает, снежно, небо привычное, в твоем городе небо одного и того же цвета, оно шепчет что-то серое и святое, ты отмахиваешься лениво, это все, на что ты способен - снова расти, снова взращивать Солнца, иногда они возникают комами в глотке, как сейчас. Снова наблюдать себя глазами кого-то несуществующего кто следует послушно за твоим затылком. Метонимическое существо создающее иллюзию неодиночества, иногда оно обращается в little pretty horse, можешь гладить его гриву, сталкиваешь замерзшие каменно колени уже в теплом квадрате своей комнаты, а лошади все напевают и напевают. Они будут петь вечно, пока ты наконец не захлебнешься и не умрешь, падая в царство этих лошадей, и даже там они поют, поют, поют, поют, поют, даже когда ты не обратишься в простейшие атомы, они будут петь. Какие-то апокалипсические лошади.
18/12/2014 22:23
[литость рыб ъолодных и скользких и электрических.txt]
литость рыб ъолодных и скользких и электрических и еще рыб: цветастых как цыгане лупоглазых жирненьких.
22/12/2014 0:19
[МОЛОТОВ КОКТЕЙЛЬ.txt]
МОЛОТОВ КОКТЕЙЛЬ
22/12/2014 3:02
[и мечи были свергнуты и отброшены и сыны анархии склонили головы.txt]
и мечи были свергнуты и отброшены и сыны анархии склонили головы и старухи с жидкими волосами умолкли и зажмурились только в богобоязненном страдании и все младенцы перестали кричать, у всех отказал слух язык и пальцы их обмертвели как мясные сосиски. город стал тихим и только обрисовывал грозные силуэты небоскребов, трупы кошек валялись тут и там и дурно пахли, но никто не мог этого узнать, потому что нос их отнялся и чудовищный смрад наполнил их глотки, запах мертвого мяса. вчера город выл и рычал и скрипел под ветром, и тишина тоже стала иметь звук. и песни больше не пелись, и любовь исчезла как мираж чего-то никогда несуществовавшего, когда глаза людей наполнились кровью, а сердца их захолодели и покрылись морозной корочкой, когда все перестали друг друга касаться, когда их волосы ногти выпали и они только сверкали глянцевыми скальпами с высоты черненных птиц теплых как сам ад и умирали, приблизившись к асфальту, горьким комочком шершнув по земле, тогда все закончилось. люди дрожали обнимая себя на своих кроватях и страшно даже подумать, что творилось у них внутри, страшно представить, как все поломалось. бессознательное было уничтожено и мертвые сосиски не долго протянув умерли на планете где каждую секунду поднимались волны обрушивались с болезненными звуками где все еще был слышен крик птиц и клацанье их клювов и шорох их перьев. птицы умерли последними. все что они видели - клетки развалин и новостроек гипсовые слепки мертвого мяса которыми щедро был украшен город повядшие цветы сложившиеся грустными тряпочками но вой все продолжался и продолжался, прибой морей и гром раскатов шум листвы и дождь бьющий по крышам
хочу быть специалистом в бабочках.
28/12/2014 1:11
.TXT [2015]
[довольно хуево когда.txt]
довольно хуево когда ты раненый воин когда кошки скребут когда ты в первый раз вмазался героином когда волосы мокрые и хлестают тебя по лицу когда лошадь тебя лягает
речка волнуется а ты везде мертвец со шпагой и вот ты надел капитанскую шляпу и вот ты соорудил плотик из сдувшихся трупов но свою команду и тем более свой флаг ты проебал. ты видел северное сияние ты трогал его пальцами. ты говорил китайскими иероглифами ты говорил с китайским мальчиком лет 15 который стоял задумчиво и трогательно у фонаря в этой ужасной ночи, в дрянном старом отеле в котором витал запах мертвой старой женщины ты облизал его живот съел его ключицы и стал постукивать и уснул и куда делись все наши корабли и времечко когда я трогал пальцами иероглифы и был еще вполне здоров и даже умел играть на банджо а теперь я совсем не помню звуков банджо и покачивающих бедрами девушек там управляя своими шестеренками во рту так что рот являл миру зубы - знак приветливости. з-н-а-к-и. когда хрустели зубы об козинаки когда я верил в кресты и не верил в кресты когда я читал книги когда я чинил себя гипсом когда нарвался на драку с шотландцем было очень скверно и неприятно он был здоровый и крепкий и сильный как бык и улыбался полумесяцами. мертвецы исполняют песни в гробах звуками хлопающих ресниц и пересчитывают молекулы
4/01/2015 4:03
[влил в черепную конструкцию.txt]
зачем я съел столько много еды всего слишком много слишком много меня тебя и этого паршивого хардрока который там с легкой руки какие холодные пальцы мозг обезображен влил в черепную конструкцию слишком много жидкого азота большая турбина у меня в груди каждый раз когда ложишься спать набирает свои обороты и она так громко и так отчетливо
обезображен люстры раскачиваются и вестибулярный аппарат послан нахуй
4/01/2015 23:50
[Deo Volente.txt]
Настигает паранойя как большая волна, хлещет по лицу, водоросли обвиваются щекотно по коленке и маленькие камушки бьют в лицо в бок в пальцы которыми пытаешься ухватиться за песок. Соленая вода попадает в ноздри в рот как святая вода. Святая вода, что так старательно освещают свещенники и пастыри на каждой богомилостливой молитвенной службе. Славная величественная сцена оперы, где на слабоосвещенной сцене маленькая фигурка полной женщины поет милым сердцу контральто. Она облачена в платье монахини и поет на латыни молитвы. Формообразующий импульс. Panem de coelopraestitisti eis, panem de.. Звук нарастает, как в шумных паровых турбинах, а потом, как в страшном сне, вдруг что-то происходит - святые слова молитвы обращаются в Смех Бога, а бедная женщина вспыхивает искрой механического робота, который все еще воспроизводит - pp-a-nnem DEE Coelopraa-вжжa-a-. В страшных конвульсиях разрывается тонкая кожа ее рук, откуда обнажается механическая железная мишура, бессмысленный вой тревоги скоростно набирает обороты громко громко гркомко и с отстраненным удивлением чувствуешь, как что-то тонкой струйкой течет из твоих ушей и пачкает красным шею, твои пальцы, пальцы, и как же страшно, когда пальцы твои больше ничего не чувствуют. Тогда железо восстает. Сливается в механическую какафонию и грудные турбины всех зрителей поочередно с плещущим звуком вскрывают их грудные клетки. На сцене, в белом круге прожектора, несчастно лежит трупик женщины, одетой в монахиню.
Сердце бьется где-то в животе. Большой железный вращающийся бур вместо рук. Из последних сил ты кричишь, по получается только несчастное жужжание сродни звуку запускающейся мусорубки. Радар: царапина на коленке. Сбившиеся ориентиры воют отчаянной тревогой: в глубине твоего мяса: в глубине твоего мяса: в глубине твоего мертвого мяса. Deo Volente. Ты уснул под звук мясорубки. С этой секунды себе ты больше не пренадлежишь.
Формообразующий импульс.
6/01/2015
[в пять утра оголился как электрический провод.txt]
в пять утра оголился как электрический провод разноцветный и приуныл и повесился
развесил по комнате свастики осторожно осторожно ступал голыми ступнями по полу/ стал петь стал выть, the night hunter. мне бы так петь. если бы песнями можно было бы душить и убивать, оно бы непременно случилось койлом. люди бы так и умирали, заслышав Свою Песню.
конечно нет. трусы они все ссаные. trouses/ как устал. в груди такое чувство, что мы с матерью завтра уезжаем в ссылку в сибирь. за мое греховство. от матери не отделаться и она уж велит запрягать лашадей. лашади запряжены и ржут. а мне больше всего хочется в небо где не будет моего тела и не будет лашадей и ни чего не будет ah
в 5 утра сердце бьется наиболее отчаянно. когда придет корабль, начнутся неприятности - с диким воем северного моря прибудут корабли и рьяные матросы вонзят клинок мне в шею, испачкав пальто, священник тихо дежурно прочитает молитву все опустят глаза. этим штормовым до самых кончиков пальцев северно-синим утром в цвет моих мертвых губ, и волосы на затылке будут трепаться по воле ветра. какое же охуенное утро. все суетятся разгружают багажи редкие соленые шуточки и все понимают - окончено. матросы удаляются в таверну. окончено. ничего не поделаешь.
китайский ребенок обокрал меня. вот гаденыш. я работаю в страховом агенстве я страховой агент, продающий страховки. у меня есть страховки на разнообразнейшие случаи. страховка на разбитое сердце? завтра на службу в восемь - кабинет с полосатыми обоями, которые не меняются день ото дня. пару дней назад мое сердце разбили.
я легкомысленная девушка, жить одним днем. чай и печенье в маленьком кафе на окраине города - где пианино тихо и волшебно. где все шуршат юбками где все вежливы кокетливы веселы. за окном бесконечность звезд. один мой знакомый говорил, что он прибыл к нам со звезды альфа центавра. что он был там "морским волком".
\недостаточно хорош. недостаточно хорош. но для кого? все время думается об этих эфимерных.эфирных существах. как оболочки мыльных пузырей медного цвета. солнце такое горячее, я не смог его потрогать. похоже на оладушек сладкий, я люблю когда с повидлом на завтрак и самое свежее повидло в том маленьком кафе за углом. ты когда-нибудь чувствовал, как внутри тебя рвутся все провода? как устал, давай я пойду спать. и тебе хороших снов. через десять дней мне 15. я здоров или безумен? я хочу печенье с молоком и от меня пахнет новенькими наклейками. план исполнен. здоров или безумен, здоров или безумен, здоров или безумен - красной тревогой. здоров или повешен? объект печенье не обнаружен, но на кухне очень холодно.
9/01/2015 17:40
[PARANOYA MACHINE.txt]
PARANOYA MACHINE
10/01/2015 1:51
[как теплое масло. как теплое солнце.txt]
ЧТО ТАКОЕ СТАТЬЯ
неспособность выдержать какуюлибо тему дольше чем три секунды процедить ее у себя сквозь маленькие сита чтоб там ее эту заветную мысль поисследовали маленькие уебища из головы и единогласно решили: да! Мысль есть. но все уебища ленивы или совершили уебищные самоубийства.
смотри, странное рождество.
смотри, я поцарапал коленку.
магический ритуал целования себя в коленку, ты же тоже такое прозводишь? уебища от этого становятся ласковые, как теплое масло. как теплое солнце.
16/01/2015
[солнце мертвых вы оставьте себе.txt]
Мокрые бесконечные проспекты. Люди валяются как свиньи дышат часто и тяжело и хрипят. Весеннее солнце апокалипсическое, это чувство привычно ноющего/тревожного как натянутая до предела струна конца света в груди. Монотонный гудящий пружинистый звук; как пахнет снег; талый и влажный воздух; никогда не видел ничего более красивого. Кроме, разве что, тебя.
Розово-синяя кривая вывеска парикмахерской. В квадрате 2 на 2 метра разбросаны всяческие парикмахерские принадлежности. Тут уютно линолиум усеян квадратами и гля-я-нцево-глянцево блестит. Цвета жареной сгущенки. Я сажусь на высокое кожаное кресло, накидываю пластиковую шаль, что они используют, чтобы отрезанные волосы падали на нее, рассматриваю себя в зеркало. Время постричься. Какое-то время я медлю, открыдывая голову перед зеркалом и внезапно представляю, что такое зрелище могло бы быть очень привлекательным для вампиров; острозубых красногубых, той породы, о какой я читал ребенком у Сологуба. Человек в зеркале скалится и веселится.
Ты еще школьница. Две тонкие косички почти до поясницы. Дьвол? +Ебать, твой смех. Как ты заразительно хихкаешь. Ебать, твои белые пальцы на клавишах пианино. Я - как накаленный до предела голый электрический провод, я белый и искристый. Ангельский. Проспекты. В заброшенной библиотеке нашли оптимистичные плакаты времен провозглашения Союза Социалистических Республик. Как ты красиво все разлядываешь. Решетки переплетаются чугунными червями на окнах. В витражах ангелы. Деревянные полочки. Белые гольфики. Когда я на тебя смотрю, у меня во рту становится так, будто я крови перепил. Сука. Будто я съел цистерну с железом.
Хуле ты так долго разговариваешь по телефону? Что-то там руками машешь. Снова проспекты, памятник Ленину. Новостройки.
Лето горячее. Летом я пуст, как картонная коробка, я так редко тебя вижу. Устроился на работу электриком, я часто имею дело в проводами, как видишь. Электрический. Элегический, мне так стыдно. Все пытаются наебать себя, but all pigs must die. В октябре ушел в подполье, там началась моя болезнь. Познакомился с героином, он был тоже рад знакомству, только его все время не хватало. Я изготавливал бомбы для каких-то студентов-анархистов; похоже, те были действительно увлечены. В глазах у них были такие же голые электрические провода, как и у меня тем летом.
Я спиздел этот ебаный плакат все-таки. Мне не больно, а это солнце мертвых вы оставьте себе.
16/01/2015 20:57
[долго не мог заснуть ворочался то проваливался в куски.txt]
долго не мог заснуть ворочался то проваливался в куски острой реальности в полусне пытаясь подложить подушку под шею так чтобы хребет перестал болеть. во сне он совершал путешествие слепого, трогал стены вдыхал их запах слушал как они говорят, он то и дело проваливался в беспокойство в тревогу что звучала на заднем плане хором жутких сверчков или это были скрипки или это были девочки. потом он вспоминал как был на болоте и сам факт этого волновал его до безумия, как умалишенного, из тех у кого круги под глазами и они не представляют из себя ничего реально существующего, а только тихо служат вешалками для грязных висящих больничных пижам. но он помнил, что паранойя все еще делает его живым, так что болото взвинчивало все его чувства, понимаете, разжимало пружину, а светлые камыши угрожали всем своим видом зеленая и странно/двоякопахнущая тина затягивала в этот омут с чертями. Черти там играют в шахматы и слушают radiohead, те черти, что уже давно сожгли свои полосатые пижамы.
во вторник он щелкал зубами как деталями идеально слаженного механизма удивляясь тому как все отзывчиво и не мог перестать, поглощенность одним предметом занимала все его мысли постоянно расширяясь там как черная дыра и увеличивала свой вес. эта идея тревожно швырялась в бесконечности и он пожертвовал ей весь вторник, постоянно оказываясь в разных углах своей комнаты, не помня, как он туда пришел, и тревожно садился обратно и приглаживал волосы (господи, до чего странно, его руки все в пальцах).
он побывал на тревожном органном концерте. и чуть не сошел там с ума. все были в пижамах в полосочку и очень вежливые и задумчивые, Элис был в черном фраке, а у них почему-то было по две кисти на руке. Когда мелодия этой оперы достигла предела торжественной тревоги, все посетители на красных сиденьях распались надвое - левая их сторона была черной с одинокими красным рогом, извилистым и острым, правая же - бледно-синяя, а круги под глазами были размером с здоровое садовое яблоко. черти перекосили ебало и чтото подпалили, он же, стараясь их не тревожить, осторожно вышел в коридор с аквариумами под тихие уханья, сжимая сердце и ненавидя его за подобную отзывчивость в виде бешеного биения. Что толку.
в коридоре узкой японской мясорезни его постоянно толкали, как свиную тушу, кричали громко, небезопасно размахивали топорчиками. С громким стуком шлепали разрезанные свиньи. пахло больничным. Элис завис, пока разглядывал улыбку очень желтого высокого и разговорчивого японца; он видел, как мышцы за кожей щек напрягались, обнажая зубы, словно в диафильме. Элис разозлился и хотел взять в руку сковородки и хорошенько побить их, но только тихо злобно попрыгал в коридорчике, пока его очень больно не толкнули плечом и он сделался невидимым.
Вернулся - на столе рассыпаны таблетки, сам Элис в холодной испарине, он моргает - его ресницы холодные и слипшиеся, пальцы липкие, будто он макал их в мед и так и улегся спать, во рту было кисло. Он хотел выпить какой-нибудь напиток из тех, что он покупал всего несколько раз, будучи подростком, втайне от врачей. Эти напитки были в маленьких цилиндровых баночках, можно было порезать их резаком и получить отличный маленький и тонкий железный лист. Ему нравилось рассматривать заголовки на эти баночках - то они горели на черном фоне, то там были какие-то тигры и всякая другая занимательная всячина. Мысль о людной улице вызвала у него привычный страх. Элис начинает слышать, как поет его хребет, черт, снова это, он ненавидит, когда это начинается - так тихо, что почти и нет вовсе, но он все равно чувствует, ведь ему хочется подчиниться, будто это совсем другое существо; под его пение хочется обхватить себя ногами и раскачиваться, принимать в себя солнце, принимать в себя тьму, изменять свою форму. Элис может глянуть в окно, пока еще есть время, но прямоугольные бетонные и угрюмые штуки стоят так же уныло, как и вчера. Элис представляет, каковы они на вкус, эти бетонные холодные воины. Он любит, когда они упорядочены. Он даже любит, когда на их углах тусуются птицы. Птицы красивые, Элис имеет красивую иллюстрированную энциклопедию, где всевозможные птицы могут предстать перед ним каждый раз, когда он этого захочет.
Когда он думает о птицах, тревога спадает, оставляя после себя только эхо от эхолокаторов. Элис укутывается в одеяло, потому что форточка открыта, а на улице мерзлый воздух. Просто молекулы еб-аашат-ся медленнее, чем когда летний запах жары и совсем другие птицы.
Белый ворон заботливо его укрывает.
24/01/2015 4:50
[слишком много выебывается слишком много тревожится отключается вырубается.txt]
слишком много выебывается слишком много тревожится отключается вырубается ставится моргается дышится, хорошо дышится. рыбка охуела от воздуха, я взял ее пальцами из этого аквариума скользко противно и от этого еще больше хочется выдавить ей кишки. мне больно холодно и одиноко, тут блядь нет нет нет никаких рыбок только эти люди которые на меня кричат. голова болит, блядь, хочется облизать все стены сожрать все стены разъебать об них башку перестать перестать перестать я уже столько об этом говорил что теперь не могу даже съесть цветы. раньше я ел цветы на завтрак, раньше я вообще не тревожился не отключался не вырубался не ставился не моргался не дышался, и снова - вот мои тонкие прозрачные крылья, пронизаны линиями, как у стрекозы, а неделю назад я оторвал у безымянной стрекозы крыло и никогда еще не был так опечален. если бы я убил человека, то не был бы опечален, я бы только грустно смывал кровь под напором горячей воды, в зеркале отображаются капли крови на ебале. очень грустно. пахнет каким-то ебаным скипидаром, чугунная ванна старая и тяжелая и странно думать и представлять что она века из конца девятнадцатого уж точно и вот уже галлюциногены присылают тебе новую партию иллюзий: французская куртизанка в этой ванне как влитая, отлитая, спонтанное удивление наблюдение - для своего опыта еще не так потрепана, черт, я не знаю, но есть в ней что-то от готических замков. отымел ли бы ты дракулу, что вообще можно делать с дракулой, если он реально существует, и если шлюху можно вызвать ванной, то каким предметом можно вызвать дракулу и употреблял ли он абсент, а если так - то где он его пил и что чувствовал при этом. любил ли он розы. мучала ли его совесть, играл ли он на пианино и обладал ли талантом призывать летучих мышей, блядь, блядь, блядь, я просто чудовище. пальцы у того, у кого нет лица, очень длинные и тонкие, и не подумаешь даже, и не подумаешь, подумаешь, и не подумаешь, а видит ли он мое лицо тоже? это так просто. это не очень-то сложно. растут ли у него в горле лютики, и что я буду делать, если да, зачем люди задают вопросы, почему мне так нравится луна, почему мне так нравится каллиграфия, почему мне так не нравятся люди. по крайней мере с дракулой можно поиграть в шахматы. я переполнился перегрелся охладился и остыл застыл и люди поставили меня на площадь, тыкают пальцем - хи, ха! посмотрите, это люцифер. но они не могут так относится к люцифе-е-еру. я всегда верил, когда мне еще читали сказки выдуманные няни. лягушки-воспитательницы, они приятно пахли, только говорили странно. выдуманные волки. тоже приятно, но громко. а не выдумал ли я вообще все это. и другие увлекательные вопросы, нет дьяволов, совсем кончились, нет, молодой человек, зайдите завтра и вот в ту лавку за пятой улицей, возьмете яблоки? (немолодая толстая подвижная баба с горящими глазами и белоснежным кушаком, который грозит попасть тебе в залитое кровью еблище) яблоки лунные. яблоки лжецов. руки позора. вуаль шалости. блядь, эти дети разодеты в гольфы и пиджачки, это в них дьявол или во мне - тротуар жилистый цвета сепии, я купил яблок и несу их в авоське, новомодная архитектура (сталь, цемент, бетон, железобетон, каркасная система, громадные покрытия сводчато-купольной системы, висячие покрытия, фермы, козырьки), церквушки и их благостный звон, это отвлекает, но всегда любил звон колоколов, хотя к храму приближаться никогда даже не пытался: чувствую себя чужаком, волков, понимаете, оборотни и другие сказочки, о чем болтают в шутку, в сердце боясь и представляя нечто грозное. сплетни можно услышать на городском рынке, все суеверны до дрожи в пальцах, я еще не знаю, чем это окончится, день такой светлый и чудный и полон деталями - крик орла над пиком башни, дети играют в чехарду, на соседней улице, видимо, кого-то куда-то везет лошадь, интересно, разговаривает ли этот человек с кучером или он молчалив и загадочен и прикрыл лицо шляпой, а может вообще заснул. время к пяти, пока солнце медленно и мягко склоняется в персиковый и угасает по нарастающей, гася и тебя. темно.
27/01/2015 23:44
[1. с кровью. 2. с белым свадебным платьем.txt]
мурашки в черепе. почти. состояние пальцев стремительно ухудшается, оттачиваешь мастерство классиккора в затылке.
где дьволы все обнаружыли и изуродовали, кровавой плесенью в наихудших твоих помыслах застыли и зачерствели. в дестве этот самолет был предметом моего восхищения, что со мной такое, я все время хочу писать про кровь. кровь на рукавах офицеров, мясников, жилистых японцев, проституток с силуэтом безликих бесчисленных циркулей освещаемых светом фар. оно такое граненное, я замечаю, эта штука у него на столе, а сам он говорит придушенно и торопливо но приятно и совсем не раздражает, в освещении люстры под потолком, стеклянные штуки дергаются, когда их задеваешь головой, он говорит что-то обеспокоенно, он уже немолод, диабет, жена, вы понимаете, уже не до пальцев, пальцев. почти на грани. снова грани. хрустальное до бесконечности ешь кровавое смородиновое варенье когда за окном лютая сибирская ночь, и не помнишь, как ты оказался в сибири, просто ты в моменте, ничего не хочется знать, есть, дышать и двигаться. и просто такой тихий звук набираемых клавиш, ничего не хочется писать, всех бесконечно заебал, в сибири должно быть много волков, леса же, я просто думал о том чтобы превратить нас в волков. согласился ли бы ты. прохладно все-таки, блядь. i love you more. опустошился, я представляю куда больше чем могу сказать, отчего, отчего, отчего, отчего, когда-нибудь то я встречу кого-то прекрасного, слово прекрасный автоматически ассоциируется с болью, потому что я и прекрасное в разных полюсах. волосы отливают бронзой. когда он закончит, этот бессмертный летописец который старательно и безучастно выводит скрипящим пером все что происходит с миром. сколько в тебя попадает. сколько пылинок легло на твою кожу. я хочу знать все о тебе, наверное, я еще мал, но проебать невозможно. я не хочу проебывать, я даже не знаю сколько это стоит. я, понимаете, если выражаться метафорически, не хочу сдирать кожуру с апельсина. i must be cruel, говорит этот старик, я даже не знаю как пишется это слово, зачем я его тронул это слово, если представить что каждое слово это нечто вроде граненой фигуры то какие бы танцы я производил. я это время. проебать невозможно, но кожицу от кожуры. но быть горячим и каждый каждый каждый каждый каждый каждый,
я снова. не хочется ничего приукрашать пустыми строчками, только начисто. косточки от апельсина в моей ладони, прохладные и косточные. я имел в виду. мы с ним из одного и того же вещества, значит, мое тело имеет столько же смысла, сколько и апельсиновая косточка.
и эти дамы с косточками, я совершенно утомился, оно просто никакое - пустое и глупое.
- плохое времечко во время веретонообразного солнца, а луна?
- луна как обычно, с дырками.
но тут можно двумя способами:
1. с кровью.
2. с белым свадебным платьем.
29/01/2015 2:27
[Gasmask и ветрено.txt]
Gasmask и ветрено.
The world looks red
People with fish eyes
The ground sucks
Displacing the fog
The weight of my body is too mush to bear
Buried my mind in a horse-hair coat in a pile on the floor
3/02/2015 18:02
[пятнадцатое августа.txt]
Жара душит. Сегодня пятнадцатое августа; выходишь и солнце кладет камень тебе на голову, на проспектах много и отчего-то радостно щебечут, сливаясь в одно большое болтливое чудовище у Эрика над ушами. Вверху, на невидимом пике среди голубого неба, издевательски смеется слепящий круг, взрываясь призрачными кругами в отблесках эриковых очков. Эрик жмурится - под веками всполахивают и погасают сотни черных призм, черных солнц, гейзеров призрачной, но густой тьмы.
Собеседование не из легких, да, "мы вам перезвоним". Он не позволяет себе ослабить галстук, только стоит посреди мраморных узоров очередного безымянного проспекта, - там толстая, как гусеница, вспотевшая продавщица мороженого, азиатский вопящий ребенок, его мать приплясывает в платье в горошек (как много окружностей сегодня) и ревет пуще него, два моряка, играющих в карты, другие же люди - те, которых будто и нет здесь, они только в квантовой возможности - проносятся скоростно и будто покадрово. Эрик решает поскорее скрыться в тени, под защитой раскидистой тени горбатого дерева с глянцевыми листьями.
взъебался, взвился. рокот новеньких блестящих пружин из сломанных часов, грустного треснутого стекла. тугой, теплый прилив of blood? of blood. птицы рвут небо острыми угольными крыльями. ужасный стафф окисляется открывается в твоих венах,
15/02/2015 20:46
[в глубине моих переплетений мы равны.txt]
тебя не напугаешь, мистер метонимическое существо. в глубине моих переплетений мы равны, равны когда жмем друг другу руку, когда ты улыбаешься, чуть показывая зубы и откидывая прядь волос, поправляешь очки, когда грызешь карандаш, а я - привычно-пожирающим взглядом завтракаю/обедаю/ужинаю этим зрелищем. когда мы один на один (офис дурной, душный, даром что на 37 этаже небоскреба) я вслушиваюсь в звуки. твое дыхание, мое дыхание, волчье и электризованное, скрип-стук клавиш, недовольный выдох, звякает windows - ты убавил или прибавил звук. lets go party. все, что я вижу - твою макушку за квадратом монитора. это всегда слишком похоже на перетасовку карт. ровный пробор, иногда неровный, можно запоминать и складывать и раскладывать и снова соединять до бесконечности; потому что я слишком рассеян, слишком во власти мозгового штурма, все, что требуется для хорошего времяпровождения - перекидываться первым пришедшим в голову с кем-то, кто тоже находится во власти этого. имею в виду, где есть поле, это как вай-фай. / делаю нихуя, гуглю игры для детишек с сдвг периодически. в том-то и все дело, понимаешь ли ты. ебал эту способность концентрироваться, можно обойтись и без нее, а когда надо - просто засунь себе лед в мозги. или под язык, но суть не в этом, а в чем суть что я там говоришь про способность вестибулироваться. главное не это. главное - ведешь прозрачным кусочком холодности по кисти, оставляя блестящий след. откуда взял? разве это не волшебство. что я там говорил про волшебство. в конце концов, твоя защита падает так же быстро и просто, как прядка с твоего лба (похожа на птичку), когда - вообще похуй что, ложусь на серый стол, наощупь двигаю клавиатуру подальше в квантовые ебеня, которые окисливаются в кванты, только я убираю пальцы от их скользкой холодной поверхности. ты тоже это чувствуешь, на переферии (правого полушария, мозговой коры, кожи в районе ребер которая возжигается - но нет, черт, только луч из окна преземлился на впадинку под костью) тоже чувствуешь. оно расцветает. оно теплое и ласковое, как самый приятный сон из тех, что ты видел. очки отсвечивают - на миг тоже пропадают в квантовые ебеня квадраты участка лица, вырезаются. и снова ставятся на место. я - исследователь, путник. в целом мире нет такого что могло бы меня распатронить, потому что я умею прятаться и скрываться. я бы здесь уснул, как котик. тухленький и теплый. а еще - пушистый. ласковость затопляет прибоями, где-то над моей головой есть солнце, которая этим правит и это вершит. не хочется об этом думать, потому что я только животное. просто животное, перемещаясь среди переферий и выбора чувств. турбический, совершенно.. как большая турбина. прием-прием, переферия железная. сначала маленькая и слабая, но позже.. и вот уже. нихуя. рефлексация сознания. ужасные турбины. оно светится under my skin.. включили. выключили. кто играется с этой кнопкой. кто здесь? они отвечают - воины. я слышу клацанье их доспехов и их запах - войны, земли и пота. мне удается добиться легкого помутнения, которое не так уж и хорошо - в любом виде оно беспокойно, как горячая пицца. беспокойно, воины. на переферии бесится ебля, рассуждения филолософов, утро в токио.. меня слишком много раз разогревали. я имею в виду.. огров. эй парень, потрогай нюнсберг во времена войны. give me back my fucking banjo. milksucker.