Джинн Юлиана : другие произведения.

Пустое Сердце

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   1.
   Увидев эти руки, я узнала,
   Как будто знала прежде? Из откуда?
   Я, отстранившись, молча наблюдала,
   Чтобы понять штрихи твоей посуды.
   Когда-то раньше, долгими ночами
   Такие руки назывались болью.
   И сыпали на крови раны - солью,
   А после выжигали их лучами.
   Я помню боль душевную. И тела.
   Что въелась в кожу пылею столетий.
   Забытое, казалось, лихолетий
   Во памяти моей не оскудело...
   И не ошиблась. Этими руками
   Под мною разрывалися дороги.
   И, местию своей, крушились ноги.
   Осталось только небо со крылами.
  
   Как много злобою диктовано земле,
   Что, прежде, сами предали руками.
   И месть в них сохраняется веками,
   Ремнями приторочена. В седле
   Несётся с нею вместе, во глазах,
   Предательство вершил кто. И виною
   Своею он взвивается волною,
   Круша ту боль, которая в слезах.
   Ему бы повиниться. И коленом
   Упав, принять жестокость правды. Но,
   Он, местию, спускается на дно,
   Во мести погружаясь топи, пленом.
   Он погубил, что прежде не сдалась,
   Истоптанная праха каблуками.
   Он не стеснялся в бойне кулаками,
   Чтоб непослушность, заново, сбылась.
   Он тонок во расчётливых уменьях
   Колоть из-за угла, в ночной туман.
   Но не пойму, как, всё-таки, в обман
   Попалась та, что прежних угощений
   Поныне не забыла горький вкус?
   Он сетью окружил себя, что гнус.
   И, видимо, едва ли догадался,
   С кем снова, в этой жизни, повстречался.
  
   Я не хотела этой встречи вновь,
   Где, если бы не боль, Любовь цвела бы.
   Моей души, послушной, анфилады
   Посмели расцвести, не зная новь.
   И я, кому не ведомы полчувства,
   Собой поилась, но и окрыляла.
   О, если б я тогда, до встречи знала,
   Что в сердце том столетиями пусто!
   Что в нём лишь похоть тщится уваженьем.
   И жадностью диктованы порывы.
   Не знаемых, доселе, перерывов
   Во тленоублажениях, в сближеньях.
   Он был жесток. Неподчинений яд
   Ему крушили, яростию, тело,
   Что лишь побед и властвовать хотело.
   И отвергало всё, что в мире - лад.
   Я думала, что, может быть, ошиблась,
   Ведь рук таких, хоть редко, но найдёшь.
   Но вновь предательств и обиды дрожь...
   И похотность замасленных улыбок,
   В которых обещаний через два,
   А, может быть, три года ей заняться...
   До этих пор он - с гадями таскаться.
   Но он не знал, наверное, едва,
   Что в стаде, средь овец, возможны волки.
   И чьи клыки остры, точны и колки.
   И назвала его - Пустое Сердце.
   И во своё, скорей, закрыла дверцу.
  
   2.
   Но был ещё, пред нею, штрих один,
   Который позабыть бы не посмела:
   Ему хранителем души и тела
   Назначена до жизненных седин,
   Вослед за чем - одно небытиё.
   Встряхнув, проснувшись чудом, забытьё,
   Она просила милости себе,
   Чтоб не обрушить гибелью в борьбе.
   А что борьба им предстояла быть,
   Ей зналось точно. Сказку говорить,
   Наверно, проще, чем её прожить.
   Но знания о том, кто он и как,
   Конечно же, явились к ней позднее:
   Вначале лист, под почкой зеленеет,
   А без неё и плоду быть никак.
  
   Итак, он ей явился в снах.
   Но сны - не сказка, чистая реальность.
   Понятно было - между ними дальность.
   Но чувствам нет преград, когда в висках,
   Как продолженье - колокол в груди.
   И мыслей нет, что будет впереди.
   И сбудется ли встреча хоть на миг...
   Вдруг чёрный ужас душу ей настиг:
   Она металась, загнанная в клеть,
   Не в силах больше ни дышать, ни петь.
   И этот ужас ей застыл в глазах...
   Чтоб недоступна, по ночам, в слезах
   Она молилась, открывая Дверь,
   Пред ней что никогда не запиралась.
   Ей было больно. Но от боли зналось,
   О чём ей никогда не забывалось -
   Умение смотреть через века...
   Её, увы, дорога не легка.
   Но места нет для ропота в Пути,
   Которым, от себя к себе, идти.
   И душу её тонкою струной
   Настроили на боль. Для состраданья.
   И ей не знались в жизни ожиданья.
   Но эта боль была совсем иной:
   Ко ужасу распахнуты, крыла
   От сердца унеслись куда-то дале.
   Свои забылись, пылию, печали.
   И только боль ведущею была.
   Не стану я описывать страданья,
   Что вынесены страшною порой:
   Не тот, кто вяжет подвиги, герой,
   А кто самим собой и после станет.
  
   И голос, видно, Им услышан был,
   Поскольку обесточили печали.
   И радугу, в душе, слезой зачали
   Молитв тех страсть и слов горячих пыл.
   Ей больше сны навязчиво не снились.
   Покой в душе расположился вновь.
   Из памяти страданья испарились,
   И, будто, задремала в ней Любовь.
   Случилось так, что вешнею порой
   Приехал как-то к ним купец с товаром.
   И не сводил с неё он глаз. Но даром.
   Он много знал. Но не её герой.
   Однако ей задуматься легко,
   Несётся что во взгляде глубоко.
   И пристальность вниманья насторожит,
   Кто трезво оценить событья может.
  
   Проходит время. Варится она
   В сомнениях и выводах. Видна,
   Через купца, забытой,снова, стать,
   С которой приходилось умирать.
   Но знать то было недоступно ей
   Под сению незнания средь дней.
   И, всё же, утвердилась мысль,
   Что в том купце следы пересеклись,
   Которые родными стали ей
   Во смуте страха и кошмара дней.
   И всё. Не помнит больше ничего.
   Течёт ей плавным ходом жизнь, как прежде.
   Пред ночью закрываются ей вежды.
   И сны в ночи ушли. Ни одного!
   Четырнадцатый день средины лета.
   Тревогой снова всколыхнулась где-то
   Беда, которой губы знали вкус.
   Но отстранилась: якобы, искус,
   Что звал её вторжения туда,
   Где ею оборвалася беда,
   Не пахла смертью, вроде бы, ни чьей.
   Ведь каждый волен выбирать коней,
   С которыми, за дальностью пути,
   Он будет, в счастье, парою идти.
  
   И вновь забыла. Только боль в груди
   Ночами беспокоить её стала.
   Причин тому ни много, и ни мало.
   Развязка будет дальше. Впереди
   Вдруг ощутила, что её зовут,
   Устами нежно губы прижимают.
   Руками нежно тело обнимают.
   И эти руки, тела вне, живут!
   Потом ещё. И чувства распахнулись.
   Теперь ей зналось, что её хотят,
   Где чувства из далёкости летят.
   Ей странно, что они не разминулись...
   И каждым днём он влёк с собой её,
   Швыряя к небесам в порывах страсти.
   И не было такой заветной части,
   Которой не коснулось б бытиё...
   О, не о рукоблудстве, мой читатель,
   Я свой тебе сейчас веду рассказ!
   Такое не откроет напоказ
   Сей техники мудрёной обладатель.
  
   Я знаю тот восторг, что до седин
   Не знаным остаётся ловеласам!
   И это, меж двумя, - Любови пасы,
   Возносят что к Создателю вершин!
   И поняла, что им дано одно...
   Но болью острой сердце, вдруг, пронзило:
   Меж ними что-то третее сквозило...
   Ей чудился их смех. Как из кино.
   Она закрыла в эту дверь дорогу.
   Но каждый день стучался к ней он вновь.
   И, схоронивши заживо Любовь,
   Она свои стопы открыла слогу.
  
   Он снился вновь, просил не уходить,
   Не закрываться рук и поцелуев.
   Он уверял, что, без неё, тоскует
   Его души трепещущая нить.
   Что было правдой: страстного желанья
   Угас огонь, взрывавший прежде высь.
   Её Любовью, значится, пились
   Любовников тела... Во обладанье.
   И он угас. Он рвался вновь и вновь
   Её собою снова растревожить.
   Но отказалась с ними шестиножить.
   И пресекла дарить свою Любовь
   Тому, кто ей в глаза смеялся вслух:
   Поясь Одной, ему мечталось двух...
   Она его отрезала себя.
   Порою ей купца казалось тело,
   Что было с нею нежностию смело.
   Но ей пришлось, все чувства погубя,
   Сокрыть себя обоим...
   ..............................Надо знать,
   Как пахнут чувства (речь не о телах),
   Чтоб этим чувствам противостоять,
   Чтоб с ними, страсть в могилу не свела.
   Прошло чуть-чуть... Для сказки сущий миг.
   И правдою явилось в осознанье,
   Что, с кем она постигла умиранье,
   С тем и полёт Любви её застиг.
   И всё, как ей не чудилось, а зналось:
   Он был с другой. И ей передавал
   Любви эмоций, но от первой, шквал,
   В полёте чьём всё трио поднималось.
  
   О, как она сердилась на себя,
   Браня себя в затменье свету белу!
   Не стыдно, нет! Она поилась смело,
   Любовь в себе во Силу приведя!
   Он снова звал. Она его гнала
   В объятия, в которых не леталось,
   А лишь позёмкой знойной застилалась
   Безжизненная белая земля.
   Вторая, что, в реальности, зачала...
   А первая, взметнувшись к небесам,
   Смертельным криком чайкою кричала.
   Разбитой птицей гибла по ночам.
   Сложила, в поднебесье, свои крылья
   И рухнула на землю, с высоты.
   Разбились, с неба падая, мечты...
   Исчез смешок, хлеставший от бессилья.
  
   Эпилог.
  
   Хотелось б мне коснуться этих чувств,
   Что ею пережились. И разбиты.
   Уместно б было вспомнит здесь корыто...
   Как жаль, что я словами лишь учусь
   Передавать эмоции начала.
   Тогда бы, в сказке, я ему сказала,
   Что презираю я предательств дух!
   Пусть счастлив с тою, в ком оставил семя
   Наверно, всё же лучший Доктор - Время!
   Где лишь Дорога, там не будет двух.
  
   Она ушла, освободив пространство,
   Которое заполнил он другой.
   Она им обеспечила покой.
   И общею постелью - постоянство.
  
   10.04.08
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"