Могилевер Юлия : другие произведения.

Железная дорога жизни (стихи)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  
  
  ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА ЖИЗНИ
  
  
   []
  
  
  ОГЛАВЛЕНИЕ
  
  ИНСТАНЦИИ ИСТИНЫ
  ВСТАВЬ МЕНЯ ЗАКОРЮЧКОЙ В РУКОПИСЬ
  В ПРИВЫЧНЫХ ГРАНИЦАХ ДОБРА И ЗЛА
  ЗАТЯНУВШЕЕСЯ ПРОЩАНЬЕ
  И РВЕТ АОРТУ
  И МИРУ И КУМИРУ
  КОЧЕВЬЕ И КОВЧЕГ
  СЕТЬЮ ТРЕЩИНОК НА КАМНЕ
  ЗАНАВЕСОЧКА ДРОЖИТ
  СПИ, МОЙ ГАММЕЛЬН
  И СОВЕСТИ ЗАВЕСА
  КОДЫ
  ИМЯ ЭПОХИ
  
  
  ИНСТАНЦИИ ИСТИНЫ...
  
   I
  
  Странное мировоззрение, предпочитающее Творцу - случайность,
  объясняющее происхождение всего на свете тем, что так получилось
  само собой, ну выпала решка, а я, чай, не
  сторож сестрам моим элементарным частицам.
  К тому же, сколько веревочке не виться,
  все-таки скрутится в ДНК, что в принципе, очень мило.
  
  Вполне допустимы слова "рок", "судьба" - главное, чтобы с маленькой буквы,
  лишь бы не Бог, не Единый и Всемогущий Создатель,
  дабы не оскорбить, упаси неизвестно кто, какую-то из наук бы
  предположением, что она не всесильна, и может статься,
  есть и другие источники знания, кроме рацио,
  а Тот, кто заказывал музыку, ею и платит.
  
   II
  
  Можно, конечно, поверить, что спозаранку
  бросили на спор кости Рок и его панки -
  им не впервой с глухими играть в молчанку.
  Истина вряд ли ловится на приманку.
  
  Кто-то бормочет: рок, рок, рок...
  Эхо пророчит: Бог, Бог, Бог...
  
  
  22 мая 2000 года.
   
  
  ВСТАВЬ МЕНЯ ЗАКОРЮЧКОЙ В РУКОПИСЬ...
  
  
  ***
  
  Пребывая на лабораторном столе в качестве белой мышки,
  начинаешь воспринимать скальпель, как нечто не слишком
  приятное, но привычное, что же касается боли -
  она просто способ существования в этом мире (на этом столе), не более.
  О процессе эксперимента, выводах и конечной цели
  мышь размышляет, надышавшись эфиром, точнее - в эфирном теле,
  не разбираясь в ощущениях вкуса, слуха, обоняния, осязанья, зренья,
  создает гипотезы о происхождении и строенье,
  вроде теории Большого (включили лампочку) Взрыва,
  о Всемирном Потопе (засорившемся сливе),
  мы, мол, сгинем и канем в канализацию, то бишь Лету,
  но возродимся в новых мышах, и идущие следом
  будут сильнее и лучше. При этом, в конечном счете,
  каждый получит свое в Книге Судеб (лабораторном отчете),
  там, где прошлое, настоящее, будущее - сухим языком без рифм, там,
  где смысл жизни аккуратно изложен квадратным шрифтом.
  
  
   19 марта 1998 года.
  
   []
  
   Что Тебе, Господи, наша любовь? Рис. автора
  
  
  ***
  
  Сквозь быстротечность улиц,
  осенний плач,
  неся глаза, как пули,
  идет палач,
  кромсает километры,
  калечит дни,
  сдирает кожу с ветра
  и свет с луны,
  обмакивает в небыль
  тугую кисть
  и тычет, тычет слепо
  то вверх, то вниз,
  а город, мир и память,
  судьба и я -
  послушно исчезают
  из бытия.
  
  
   17 января 1998 года
  
   
  ***
  
  В жалком тряпье с бахромой из заплат
  не убежишь далеко.
  В небе висит отраженье весла,
  правящего рекой.
  Ночь коротка, и голландец летуч,
  что уж там, лишь бы успеть,
  не зацепиться за выступы туч,
  обод луны не задеть.
  В этих лохмотьях, сползающих с плеч,
  вяжущих ноги - беда!
  Сбросить бы вовсе, но надо беречь,
  не позволяет устав,
  Снова придется латать на бегу,
  дергая нитки из звезд,
  а приживется ли новый лоскут -
  это отдельный вопрос.
  Но не судьба мне - рассвет впереди,
  кончилась звездная нить,
  ветхая жизнь порвалась на груди,
  жалко, но нечем зашить.
  Сколько их было изношено зря,
  в вечных попытках кружа...
  Скоро добуду я новый наряд,
  чтобы бежать и бежать.
  
  
   12 марта 1998 года.
  
   
  ***
  
  Богиня Афина Паллада
  рождалась в сиянье мысли
  из головы отца -
  в черепе усидишь ли!...
  Но мы никуда не вышли,
  мы топчемся яростным стадом
  в мозгу своего Творца.
  Непоправимо нетленны,
  все тащимся в бесконечность,
  упорно делясь на ноль.
  А время лечит и лечит,
  а крыть ни к чему и нечем
  в придуманной этой вселенной,
  где истинна только боль.
  
  
   5 апреля 1998 года.
  
   
  ***
  
  Вот задачка из учебника для второго класса:
  между пунктами А и Б пролегает трасса,
  и по этой трассе, печальнее год от года,
  безнадежно бредут навстречу два пешехода.
  Тяжела их жизнь гладиаторов на арене,
  как хотелось бы им пролиться водой в бассейне
  из соседней задачки, и там, просочась сквозь трубы,
  в землекопы пойти, а может быть, в лесорубы.
  И никто бедолагам, увы, объяснить не может,
  что все судьбы на свете, в общем, одно и то же,
  все мечты об успехе, наградах, борьбе и счастье
  служат лишь одному - научить разбивать на части,
  чтобы скорость найти, объем и длину канавы...
  
  И что толку в вашей любви, в вашей доблести, в вашей славе?!..
  
  
   16 мая 1998 года.
  
  
  
  
   
  ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ СУПРЕМАТИЗМА
  
  Художнику Малевичу - ура и виват,
  но черный круг чернее, чем черный квадрат -
  прочнее бесконечность, и круче сюжет,
  посередине - вечность. И выхода нет.
  
  
   20 апреля 1998 года
  
   []
  
   Время. Рис. автора
  
  
  ХАОС (К КАРТИНКЕ)
  
  В маске Коровьева, в окруженье химер
  Хозяин Хаоса кажется еще трагичнее -
  сон разума или отражение высших сфер
  в кривом человечьем зеркале - выбор и бич его.
  Он, как всегда, до конца доиграет роль
  в бесконечном спектакле - Палач, Покровитель, Демон.
  Может, и существует где-то возвышеннее юдоль,
  но в чехарде теней за его спиною - все мы.
  
  
   18 мая 1998 года.
  
   []
  
   Хаос. Рис. автора
  
  
  ТИРЕ
  
  Между дождем и дрожью,
  Между блажью и ложью,
  Между смыслом и сметой,
  Между ветром и светом,
  Между бликом и благом,
  Между флягой и флагом,
  Между клетью и кладью,
  Между "хвала!" и "хватит!"
  Между пеной и пеньем,
  Между мглой и мгновеньем,
  Между местью и меркой,
  Между верой и верхом,
  Между маской и мозгом,
  Между веком и воском,
  Между взлетом и Летой -
  ничего, оказалось, нету.
  
  
   29 мая 1998 года.
  
   
  ***
  
  Нога наступает на плитки пола,
  не спотыкаясь о лица,
  не вздрогнув от криков боли,
  мало ли что там может привидеться,
  воображенье, не более,
  просто пятна и крапинки, вроде оспы, да
  прожилки на камне.
  
  Корчась под Твоею ногою, Господи,
  до Тебя докричаться как мне?!!
  
  
   11 июня 1998 года.
  
   []
  
  Плитки пола. Рис. автора
  
  
  ***
  
  Ну давай повторим след в след:
  Зла, как ты утверждаешь, нет,
  то, что есть - искаженье Добра,
  отраженье в кривых мирах.
  Что ж, допустим, я соглашусь,
  что Добро исказилось, пусть -
  преломленный, разъятый Свет
  виден Тьмой и источником бед.
  Только это конфетный фантик и
  упаковочная дощечка -
  ну при чем здесь, скажи, семантика,
  если все-таки ставят в печку?
  И не надо быть простофилей,
  ведь Творец, как известно, всесилен,
  дорожа чистотой палитры,
  захотел бы - поставил фильтры.
  Цель и Смысл не постигнуть снизу,
  может, все мы, и мир наш - призма,
  чтобы Свет переплавить в Тень?
  вот и ищем вчерашний день,
  бьемся, мечемся, копошимся,
  умоляем, качаем права,
  образуя тем самым линзу -
  так задумана эта глава.
  И вселенскою невезухой
  платим мы за входной билет.
  
  Через боль протяни мне руку -
  в мире станет чуть-чуть теплей.
  
  
   24 июля 1998 года.
  
   
  ***
  
  Нас записывают на пленку проходящих мгновений,
  чтоб потом от скуки или под настроение
  перемотать назад и просмотреть, как заведено,
  еще и еще, то ускоренно, то замедленно.
  А мы послушно поднимаем руки,
                                 опускаем руки,
  мы разеваем рты безмолвно, как щуки,
  и потом на бис повторяем в звуке
  то в профиль, а то анфас
  в который раз, ну в который раз
  те же самые глюки.
  Но на нас глядят и глядят,
  и пленка вперед-назад.
  
  
   23 января 1999 года
  
   
  МЕНЕ, ТЕКЕЛ, ФАРЕС
  
  Наши звезды потухли, наш кофе пропах,
  и на наших ладонях написано: страх
  на любых алфавитах, на всех языках -
  нашу линию жизни не удержишь в руках,
  не подгонишь под Знак Зодиака,
  надрываясь, рыдает оракул.
  Наши карты ложатся, как под пулями строй,
  и кофейная гуща стянулась петлей,
  путеводные звезды хрустят под ногой,
  неприступный не знает пощады конвой -
  вес, размеры, расчет - все в законе,
  и горит приговор на ладонях.
  
  
   5 февраля 1999 года
  
   
  AD&D
  
  Что наша жизнь? - игра, причем ролевая,
  а мы - персонажи.
  Те, кто играют нас, так вживаются в роль, что мы даже
  почти не знаем,
  что ненастоящие. Они сочиняют коллизии и страсти,
  чтоб было поинтересней,
  а мы мучаемся, пытаемся радоваться, и честно
  умираем. К несчастью,
  навсегда - персонажи недолговечны. Игрок подберет другую
  роль, и может, в ней что-то будет
  похожее, ведь ролевики, при стремленье к разнообразию,
  все же люди,
  и потому рискуют
  вкладывать часть себя в каждого своего героя.
  Игра - отдушина,
  отвлекающая участника от быта, неурядиц, от жизни его,
  перегруженной
  беготней пустою -
  жизни персонажа ролевой игры, которому не сказали,
  вернее, он сам не хочет понять,
  что в него играют точно так же, как он - в нас.
  Ну и так далее...
  
  
   16 марта 1999 года.
  
   
  ***
  
  Время - на самом деле, судорога пространства,
  не марширующего под команду айн-цвай-
  драй или под другой какой-то императив.
  Нет, чтобы сокращались мышцы пусть и стремглав, но
  в общем-то, монотонно, по сути - плавно,
  что-то, хотя бы момент движения, сохранив.
  Скажем, была бы скорость даже непостоянна,
  но ускорение не менялось в системе данной,
  первая производная или вторая - тогда Бог с ней,
  мы как-нибудь продержались бы, попривыкли,
  в мышцу, сведенную болью, воткнули б иглы
  для расслабления оной. Да только нет
  в принципе ничего стабильного и никаких законов,
  вот и крошатся зубы, и лбы со звоном
  лопаются, натолкнувшись на чертово колесо
  дергающейся, как припадочная, Фортуны.
  
  Ветер играет на нервах арфы, терзая струны:
  Августин, милый Августин, все прошло, все...
  
  
   30 июля 1999 года.
  
   
  О ПРИРОДЕ НЕВЕРИЯ
  
   "В Ковчег птенец
   не возвратившись доказует то, что
   вся вера есть не более, чем почта
   в один конец."
  
   И. Бродский
  
  Кое-кто слышит отклик, у прочих - глухо.
  Вероятно, дело в недостатке слуха
  музыкального или абсолютного, как ноль
  информации, приходящей свыше и столь
  желаемой, что как после пароля - если не отзыв, то пуля,
  так из молитвы вытечет вопль "надули!",
  призванный сотрясти небеса и призвать к ответу
  тех, кого - как голосит возопивший - нету.
  Но кривая ухмылка, мол, раз пусто, зачем кричать,
  неуместна, потому как в подобных вещах
  смысл один - получить, наконец, посланье,
  хоть в виде возмездия за кощунство, в крайнем
  случае, проклятье и казнь - несколько грозных слов,
  весточку ответной почтой. И вся любовь.
  
  
   17 февраля 1999 год
  
   
  ПО КЛАССУ РОЯЛЯ
  
  Не подумай, что я на жалость бью,
  будто совесть моя чиста,
  только, Господи, ну пожалуйста,
  объясни, как можно - с листа,
  как - не вывихнув челюсть в гамме,
  и аккорды не разучив -
  чтоб и правой и левой сыграли мы,
  Твой не перевирая мотив?
  Пальцы лупят плашмя по клавишам,
  да и слух не ахти какой,
  Ты, страдальчески морщась, ставишь нам
  балл, постыдно непроходной.
  Раскрутив крещендо по-быстрому,
  ноты скачут - рябит в глазах.
  День заканчивается фортиссимо.
  Три звезды. Пересдать нельзя.
  
  
   2 октября 1999 года.
  
   
  ***
  
  В судорожных попытках расставить буквы и цифры,
  чтобы спасти от развала структуру со строгим названьем инфра
  (-красная или может быть, пре-), когда не возопишь: по коням!
  хотя за спиной гундосит нагло погоня -
  погань непуганая, то погон, то гопник - гниль, гнус болотный,
  вовсе не Четверо Тех - Апокалипсис благородней,
  он возвышает до ужаса, вроде, так легче гибнуть,
  чем захлебнувшись чужой блевотиной, в общем, мы б не
  пожелали себе и свету такой кончины,
  вот и зовем впопыхах сантехника - пусть починит,
  что-то душа, мол, ноет, ей козни противней казни,
  грозный образ милей, чем грязное безобразье.
  Но торопясь, незаметно сбились с пути мы -
  так что давно уж нет гонителей и гонимых,
  вместе вперед несемся единой стаей,
  сами себя заплевывая и сгрызая,
  самоотверженно ноздри держа по ветру,
  сам себя выследишь - в глотку клыки - с приветом! -
  вот и словил вожделенный лишний билетик!
  
  
   22 октября 1999 года.
  
   
  28 СТРОК
  
  Господи, я не плачу,
  Господи, дай удачу
  всем, за кого прошу я,
  сделай милость такую,
  спаси, защити и помилуй,
  дай здоровье и силы,
  чтобы минуло, пронесло,
  чтобы их не коснулось зло,
  дай им свет, покажи дорогу -
  неужели это так много? -
  Всемогущей власти Твоей
  горсть любимых моих и друзей
  не причинит беспокойства.
  И еще одна просьба - не бойся,
  не затруднит Тебя ведь
  уже заодно добавить
  всего лишь только троих
  в список моих родных:
  страну - между прочим, Твой выбор,
  народ ее - где бы он ни был,
  и весь этот мир - конечно,
  отвратительный, жалкий, грешный,
  жестокий - не в этом суть,
  уж такой, как есть. Я прошу -
  что поделаешь, так уж вышло -
  храни его, Ты - Всевышний...
  может статься, за этот труд
  и воздастся когда-нибудь.
  
  
   10 мая 1999 года.
  
   
  О МЕСТЕ В ЖИЗНИ
  
  Какая-то сила вынесла
  на проезжую часть улицы
  под колеса несущейся буквы,
  под пропеллер летящего слова
  то ли замысла, то ли вымысла.
  Воплощенье мое сутулится
  в обрамленье воздетых рук - вид
  не товарный, да нет другого.
  
  Вставь меня закорючкой в рукопись,
  я на букву алеф похожа,
  я могу пригодиться тоже
  вместо прочерка в черновике.
  Впрочем, верно, зачем муру копить -
  опечатку в гусиной коже,
  в страхах, комплексах, с постной рожей,
  с буквой шин в пустом кулаке.
  
  
   3 марта 2000 года.
  
   
   В ПРИВЫЧНЫХ ГРАНИЦАХ ДОБРА И ЗЛА...
  
  
  ПОТОК СОЗНАНИЯ
  
  Вечная наша погоня за счастьем, скорее вперед и вперед,
  все эти цыганские страсти в омуте околоплодных вод,
  как и патетическая чушь, дескать, видит око, да зуб неймет,
  не более, чем проекция наших смущенных душ на небесный свод.
  
  Ну а поиски смысла жизни, это ведь просто вселенский цирк!
  всем народом пухнем и киснем, лбы просверливаем до дыр,
  а если каким-либо ультра-красным зрением можно было увидеть мир,
  высветилась бы, в лучшем случае, дата рождения, остальное - тире и пунктир.
  
  И раз никому ничего не известно толком, то хватит крутить мозги.
  даже самые посвященные, и те постольку-поскольку, и понять не дано ни зги,
  мы несем караульную службу, сказали: живи - живем, а прикажут: сгинь -
  сгинем, если еще не хуже, не от смерти, так от тоски.
  
  Поэтому все, кто ищет и страждет, подобны Ждущему Освобождения По
  Амнистии - аббревиатура доступна каждому, не взирая на возраст, пол,
  вероисповедание, вес и расу, пребывание в живых и в нетях, над и под,
  и все прочие прибамбасы для словивших по правде кайф или тех, кто лишь гонит понт.
  
  Для меня ваши песни про солнце, мол, ярче брызни, про победу добра над злом,
  и свидетельства о загробной жизни, если не врут, то привет, облом.
  Я и этот мир волоку с трудом-то, а еще влачить себя в том...
  Вы все спрашиваете недоуменно: о чем ты, да я - о Господи! - ни о чем.
  
  
   27 ноября 1997 года
  
   
  ***
  
  По лезвию ножа,
  качаясь и дрожа,
  почти что не дыша,
  на пятки, где душа,
  стараясь не ступать,
  не в такт и невпопад
  бредем, окоченев,
  и ноет, ноет нерв,
  проколотый иглой
  с веревочной петлей
  и прочным узелком -
  но это о другом.
  зависит лишь от нас,
  куда шагнуть сейчас,
  какой нам выбрать ход.
  вот дернут - и вперед.
  
  
   8 декабря 1997 года
  
   
  ***
  
  Я буду стоять до упора,
  ловя счастливый билет,
  покуда зрачок светофора
  не переменит цвет.
  Он, плотью насытясь красной,
  и кровью моей согрет,
  сочувственно скажет: здравствуй,
  прости, но дороги нет.
  
  
   18 декабря 1997 год
  
   
  КТО ВИНОВАТ?
  
  Кто сказал, что все должно быть понятно,
  методично стирая белые пятна,
  так что мир протух и притих,
  сжался, съежился, как лопнувший шарик,
  сколько ни ищи - не нашаришь
  ни чудес, ни альтернатив?
  И свою оплакивая удачу,
  кто свой стыд и горе за тучи прячет,
  неразменный сменяв пятак?
  
  Так мучительно на меня похожий,
  грустный чертик в зеркале корчит рожи,
  не умея прервать спектакль.
  
  
   28 октября 1998 г.
  
   
  ЛЬВУ ЛОСЕВУ
  
   "Хрусталев, машину!"
  
   Л.П. Берия
  
  Ничего никогда не меняется в этом мире,
  кроме несущественных декораций.
  Знает ли Гамлет, что придуман неким Шекспиром,
  когда, несмотря на изыск режиссера, вынужден повторяться?
  И запорожцы все так же пишут просьбу об амнистии
  товарищу турецкому султану в Верховный Совет,
  но то ли адресат выбыл, то ли индекс забыли выяснить,
  и ответа, как водится, нет.
  А первый визирь, выходя из караван-сарая,
  торопливо зовет: "Хрусталев!",
  и прищурив пенсне, на ходу влетает
  в персональный ковер-самолет,
  но конечно, зависит от традиций, от моды,
  от культурной среды его путь -
  расстрелян он будет, львами разодран,
  или в Крым полетит отдохнуть.
  Кроме него самого, это никого не интересует,
  время торопится на свои круги,
  чтобы забавный сюжетик, пропавший всуе,
  отработать успеть на других,
  и ничто не меняется, кроме маловажных деталей -
  эпох, континентов, народных масс -
  история движется по спирали,
  смеша, как трагедия, и пугая, как фарс.
  
  
   20 апреля 1999 года
  
   
  ***
  
  Этот город опять со мной, порожденье бреда,
  он давно уже навсегда одержал победу,
  тошнотворную сказочку с приторной сплавив былью.
  Все метет по нему метель вперемешку с пылью,
  по гранитным набережным и с небрежным свистом
  застревает в ущельях, цепляясь за каждый выступ.
  Он ресницами кипарисов уткнулся в тучу,
  он грифонов и львов расставил на всякий случай,
  вдоль подковы его залива гуляют льдины,
  по кричащим сдаюсь мостам его бьют хамсины.
  Не другая жизнь, и не то, чтобы берег дальний,
  он под гримом гримасой страха застыл сусальной
  на оскаленной пасти памяти и на дне воронки,
  куда время, сдираясь, падает шкуркой тонкой,
  из своих отбросов и сора лепя фантомы -
  липкий ужас, прозрачный призрак, но в нем я дома,
  пусть дырой гора, и рукой река, бдит беда, но
  я уйду туда по строке стиха, там останусь.
  
  
   10 декабря 1997 год
  
   
  ПЕСЕНКА ЖАННЫ Д'АРК
  
  Тьма опускается сверху на лица без проблеска света.
  Если мне что-то не нравится в принципе - вот оно это.
  
  Но выбирать не дано, и приходится штопать прорехи -
  свечку иконе Святой Богородицы, меч и доспехи.
  
  Что разбираться, где ложно, где истинно, ересь ли, вера?
  Светится истина нимбом над лысиной у лицемера.
  
  Дышлом закон, духа на дух не надо безжизненной букве,
  совесть залатана нужной цитатой, в белилах хоругви.
  
  И не узнать ни пароля ни отзыва горсточке пепла.
  То ли судьба разгорается розовым, то ли ослепла...
  
  
   10 января 2000 года.
  
   
  ***
  
  Этот придуманный мною мир
  яростно прет из щелей и дыр,
  дышит в висок и грозится смять -
  вроде, стихия, что с нее взять!
  Только откуда такая страсть?
  Брызжет слюною жадная пасть,
  и изрыгает фонтан огня
  целенаправленно на меня.
  Слишком уж точно ложится плеть -
  чует Творца, и лелеет месть?
  жаждет свободы, и цепи рвет?
  или бездумно летит вперед,
  и торжествующий гимн трубя,
  вместе со мною сотрет себя?
  
  
   26 марта 1998 года.
  
   [] 
  
  Перерождение мира. Рис. автора
  
  
  ***
  
  Ты хочешь знать, для чего живешь,
  но жаждешь слышать благую ложь,
  что наша душа во главе угла -
  в привычных границах Добра и Зла.
  Но что есть Зло? Небольшой пример:
  вот мышь - и врач, ей прививший смерть
  во имя Жизни, а значит, Добра.
  И мышь живет, чтобы умирать,
  тут Предназначенье ее и Цель,
  алмаз в терновом ее венце.
  А ей мечталось любить, творить,
  услышать вечный вселенский ритм,
  познать величие и красу,
  и смысл жизни своей, и суть!
  Взлетала, падала, шла, ползла -
  в привычных границах Добра и Зла.
  
  
   27 марта 1998 года.
  
   
   ***
  
   Сыну
  
  Не береди эти дебри, все бредни, бард!
  Я прохожу мимо времени, этой колоды карт,
  в которой, где туз, где джокер, с изнанки не разглядишь -
  да, пропаду... да, пропасть... будь добр, не береди!
  Я не хочу, ты слышишь? в азарте ловить свой фарт.
  Ну, подбодри оборону, попробуй, бард!
  Прости меня, умолкаю, стихам своим рты заткну.
  Борись, бард, отбрось, брат, робость, крепи броню!
  А я не оставлю следа - какой из меня игрок!...
  Бреду, как в бреду, по бедам без брода и без дорог.
  
  
   10 июля 1998 года.
  
   
  ***
  
  Посмотри в зеркало на то лицо, которое забыла там утром,
  спроси, было ли ему уютно
  в одиночестве долгий рабочий день,
  а потом надень
  новое, которое зеркало еще не видело,
  оно будет хранить его бдительно
  до самой ночи,
  или сколько захочешь.
  Если нужно найти себя, подойди к зеркалу,
  отыщи ту, что еще не исковеркана,
  не сточена трением
  о четвертое измерение.
  Перетасуй зеркало, как колоду карт,
  только уйми азарт,
  от которого руки трясутся,
  вытащи козырь, и тут все
  и откроется. Правде вглядись в глаза
  и пойми хотя бы, раз уж менять нельзя:
  все, что стерли, смыли, исчеркали -
  в зеркале, в зеркале, в зеркале...
  
  
   22 июля 1999 года.
  
   
   ЗАТЯНУВШЕЕСЯ ПРОЩАНЬЕ...
  
  
  ***
  
  И все четыре коня,
  все четыре огня,
  плачущая родня -
  теперь уже без меня.
  Сыграна эта роль,
  получилось не столь
  удачно, теперь изволь
  со сцены, и в этом соль.
  Хочешь снова, на бис? -
  улыбнись, поклонись,
  пожалуйся, повинись,
  авось и вымолишь жизнь.
  Но кони постромки рвут,
  взметнулся огненный кнут,
  и - поздно, не обессудь...
  Прощай, раек, добрый путь!
  
  
   20 октября 1997 год
  
   
  ***
  
  Нам чутье говорит: держись,
  все уходит в трубу, и жизнь
  утекает ко всем чертям,
  не боись, мол, все будем там,
  мы в законе, паханом - Рок,
  нам опять намотают срок,
  станем скопом, один за всех
  отрабатывать общий грех.
  Выше голову, смерти нет!
  Вечно светит нам белый свет,
  скрыт решеточкой над дверьми,
  и не спрячешься ни на миг.
  
  
   23 октября 1997 год
  
   
  ***
  
  Ворох букв, не ставших словами,
  захлебнувшихся на листе -
  это вам узелки на память,
  горстка камешков на плите,
  остающимся здесь, за гранью -
  воск зажженных по мне свечей,
  затянувшееся прощанье
  со стихами, и так, вообще.
  
  
   30 октября 1997 год
  
   
  ***
  
  Во сне мне позвонил папа и сказал:
  - Чтобы не разминуться, нам надо договориться о встрече,
  запомни: как только попадешь на вокзал,
  подойди к "Справочному" - это круглая будка, ты сразу заметишь,
  там есть компьютер, напишешь мою фамилию, имя, отчество,
  дату и место рождения, дату и место смерти, и я через минуту буду,
  только не уходи никуда, жди меня, слышишь, доченька?
  - Ну конечно, папочка, все понятно, я буду стоять у будки.
  
  
   2 ноября 1997 года.
  
   
  ***
  
  И все так же я пытаюсь составить слово "вечность",
  чтобы получить вольную.
  Может быть, дело в принципе, и не об этом речь, но
  с меня довольно.
  Строчки мои невнятны, нелепы мои картинки,
  и строг Ценитель.
  Злюсь и почти не верю, но льдинка ложится к льдинке:
  отпустите!
  
  
   8 января 1998 года.
  
   
  ***
  
  Машина мчится в синюю даль,
  колеса едва задевают асфальт,
  замирает блаженно сердце,
  и сейчас я открою дверцу.
  
  Тормоз вскрикнет жалобно, но чуть-чуть
  опоздает, конечно, и я взлечу,
  надоевший отбросив кокон,
  на застывшую вмиг дорогу.
  
  Или так: самолет наберет высоту,
  облака, как снега, тишина, уют,
  путь открыт, и сиянье сверху,
  вот тогда я открою дверку.
  
  Не открою. Досужая болтовня,
  не глядите встревоженно на меня -
  чтоб свалиться в новую клетку,
  глупо в этой лезть на запретку.
  
  
   15 января 1998 года
  
   
  ***
  
  Все забыв, опять ничего не ведая,
  по своему же, веками стертому следу,
  от зачатия до единственного вопроса,
  который чудится, пока не вспомнишь, угрозой,
  в то время, как апокалиптический Конец Света
  наступает периодически в момент ответа -
  в индивидуальном порядке и вполне интимно,
  когда уже невозможно поделиться с другими.
  
  
   30 июля 1998 года.
  
   
  ***
  
  Я растворюсь в штриховке дождя
  и в шепоте шин,
  так чтоб без памяти и следа,
  и так ни один
  меня вообще вспоминать не станет,
  кроме родных,
  и каплям отплакать бы на прощанье
  только для них,
  а дождик кончится, летом сухо,
  лишь шины шуршат,
  но если напрячь до предела ухо
  и не дышать,
  можно услышать шелест шипящих
  строчек глухих -
  меня потерявшиеся, отставшие
  ищут стихи.
  
  
   23 января 1999 года
  
   
  ***
  
  Я плыву над облаками,
  спутав след, стирая память,
  вы меня давно забыли -
  за спиною боль и крылья.
  Впрочем, крылья - это образ,
  чтобы не дразнить недобрых
  и завистливых гусей -
  мол, опять не как у всех:
  не бесплотна, не субтильна -
  как?!
   А может, я всесильна!
  на щеке дорожкой влажной
  высохну - и вам неважно,
  в сутолоке дней и комнат
  вам уже меня не вспомнить -
  вырванный из книги лист.
  Не всесильна. Вру. Болит.
  
  
   11 июля 1999 года.
  
   
  TABULA RASA
  
  отлетаю в Лету, таю,
  след, петляя, залатает
  бытия больную плоть,
  сладок тела спелый плод,
  но оплакивать нелепо
  лет и дел сплетенных слепок,
  злое золото долгов,
  волю, славу, власть волков,
  силу слова, соль земли,
  боль, любовь, тлен, белый лист...
  
  
   13 июля 1999 года.
  
  
  ***
  
  Как белка, кружась в колесе -
  на пределе,
  снуем - то пожни, то посей,
  все при деле.
  Год осень сменяет зимой,
  век итожа,
  и нового нет под луной
  (она - тоже).
  Вновь светом прикинулась тьма,
  мягко стелет,
  душе - и сума и тюрьма
  в этом теле.
  Ну да, драгоценнейший шанс,
  о чем речь, но
  жизнь, собственно, тем хороша,
  что конечна.
  
  
   1 июня 1999 года.
  
   
  ***
  
  Я летела в вышине
  по своим делам.
  И неважно, что во сне,
  важно, что могла.
  Я не мчалась в синь небес,
  не стремилась в высь -
  были там гора и лес,
  и ковер травы.
  Не кончайся, задержись,
  мой чудесный сон -
  било счастье сверху вниз,
  освещало склон.
  Я захлебывалась им -
  солнечным лучом,
  мнилось - он неуязвим,
  верилось - живем!
  Вдруг упала чернота,
  ужас в глотку втек.
  Я кричала: как же так!
  плакала: за что?
  и увидела окно,
  в нем моя гора,
  я рванулась, сбили с ног, -
  рано, - говорят.
  
  
   21 июля 2001 года.
  
   
  ДИВЕРТИСМЕНТ
  
  Уплотняясь на ощупь,
  стаи суток летят,
  погоняет извозчик:
  на закат! на закат!
  Впереди переправа,
  там Харон и хорал -
  может, зомби прыщавый
  в свой намылился рай,
  может, шпарит машина
  без руля и ветрил -
  можно выбрать причину
  и вокруг и внутри,
  вариантов навалом,
  только важно ли - как?
  значит, просто порвалась
  нить у Парки в руках.
  Пульс морзянкой: боишься?
  я - на выдохе: нет!
  разве четверостишье
  отменяет сонет?
  пусть строка завершится,
  чтоб итог подвести -
  на соседней странице
  продолжается стих,
  там телушка - полушка,
  и пускают без виз...
  Помоги мне, частушка -
  хоть вослед улыбнись:
  
  Раскрасавица с косою
  в подвенечном платье,
  ты за гробом мне раскроешь
  страстные объятья!
  
  Говорят, что ты старуха,
  саван, мол, да кости,
  нам земля с тобою пухом
  будет на погосте!
  
  Косу острую не трогай,
  отложи в сторонку:
  собираюсь в путь-дорогу
  за тобой вдогонку!
  
  
   19 июня 2002 года.
   
   ***
  
  Вот отыграю роль в Верховном Голливуде,
  и это пространство тут же меня забудет,
  в лучшем случае, переведет в архив.
  Голос, черты лица, выражение глаз, стихи,
  клубок перепутанных лево и право
  растворятся в буквах Н, Е и Т. Нравы
  у пространства юношески беспечны,
  мол, не вижу в упор, обращайтесь в вечность,
  если примут, конечно, помогут советом,
  и снабдят горящей путевкой в Лету -
  кстати, прекрасный курорт, река, песочек!
  Спасибо, - я отвечаю, - мне очень
  лестно, но воспользоваться вряд ли смогу,
  поскольку я и так на берегу.
  Тени тонут в песках зыбучих,
  волны плещут, скрипят уключины,
  Стикс, стихая, стекает в стихи
  с онемевших губ по ушам глухим.
  
  
   14 марта 2000 года.
  
   
   И РВЕТ АОРТУ...
  
  
   ***
  
   "Но как дойти до цели,
   Когда ботинки жмут?"
  
   Б. Окуджава
  
  Жизнь мала, облепила шею,
  горло сдавливает и душит,
  а грудная клетка под нею,
  с хрустом лопаясь, режет душу.
  Этот способ существованья
  данного белкового тела
  не прошел полевых испытаний
  (остальные - другое дело).
  
  
   9 ноября 1997 года.
  
   
  ***
  
  Это в ранней юности было, тогда,
  в пятнадцать лет это было,
  но ты не посмела, ты, вот беда,
  испугалась и отступила.
  Ты тогда этот дар отказалась взять,
  не решилась подставить плечи,
  бесконечность смотрела тебе в глаза,
  возле шкафа стояла вечность.
  И тебе подчинились земля и дождь,
  мирозданье, Судьба и Случай,
  ты не согласилась на это, что ж,
  твой инстинкт выбирал, как лучше.
  Ты же все понимала в пятнадцать лет,
  принимать отказавшись взятку:
  ведь тебе отдавался весь белый свет,
  забирая тебя без остатка,
  все земные твои грядущие дни
  принося служению в жертву,
  человечье будущее сменив
  на великую Силу эту.
  Но еще хотелось дышать и жить,
  и не ведать пути и тени.
  Ты закрыла глаза, разорвала нить,
  отпустила без сожалений.
  А теперь все сетуешь, ищешь след,
  норовя расплатиться тут же,
  только жизнь запросили в пятнадцать лет,
  что осталось - уже не нужно.
  
  
   16 ноября 1997 года
  
   
  ***
  
  Вроде, ведьма, но ведьма - расстрига,
  отказавшаяся от метлы.
  В рукавах от жилетки по фиге,
  кот ученый к другой отвалил.
  Не взлететь, все прогулочки, с понтом,
  тщусь постичь укороченный мир,
  распластались мои горизонты
  на оконных решетках квартир.
  В суете мельтешусь рядом с вами,
  шабаш кончен - дела да дела,
  и бормочет проклятая память:
  "Милый Августин, как я могла!"
  
  
   17 ноября 1997 года
  
   
  ДЫК...
  
  От того, что назвалось жизнью, я
  так устала,
  а она шипит укоризненно,
  ну елы-палы!
  предъявляет еще претензии -
  мол, я виновата,
  а ее кренделя и вензели
  мне по блату.
  Это ж надо, моя хорошая,
  вот спасибо!
  Не гляди, что я огорошена -
  так, пришибло,
  мне б на скачки твои с препятствиями
  глазеть с трибуны -
  я б от счастья рада стараться бы,
  пускала слюни,
  ну а загнанной, недострелянной
  кобылой дряхлой
  под твоими трястись коленями,
  пока не трахнет
  колесо твое ржавым ободом
  по черепушке,
  и не взвыть: пропади все пропадом
  в качель и в душу -
  это слишком, прости пожалуйста,
  моя лапа,
  как же так, что нельзя пожаловаться,
  хоть поплакать,
  я ж терплю, раз уж ты досталась мне,
  но вначале
  я не так себе представляла все,
  елы-палы!
  
  
   1 марта 1999 года.
  
   
  КОЛЫБЕЛЬНАЯ С ПРИВЕТОМ
  
  Спи, спи, спи -
  да вроде, я уже -
  спи, спи, спи -
  уже почти заснула -
  спи, спи, спи -
  немного сводит скулы -
  спи, спи, спи -
  от непривычки же -
  спи, спи, спи -
  на этом ля-фурше
  моей забавной жизни
  мы только зубы стиснем,
  да и кому до нас?
  плевать, что в неглиже,
  пусть ноблес нас оближет,
  нам до него поближе,
  сподручнее попасть.
  А если что чего,
  то лихо поминайте,
  отметьте копирайтом,
  и в общем, не того,
  а смысл? смысл вот,
  тут где-то, в файле, в байте,
  в хомпэйдже, в нетях, в сайте,
  ку-ку, не зависайте!
  адье, гуд-бай, всего.
  
  
   20 марта 1999 года.
  
  
  ***
  
  Резкое чувство неприятия мира
  действует, как рвотное, на обоих -
  ты, содрогаясь, в недра сортира
  изрыгаешь его, а он, давясь тобою,
  отторгает в конвульсиях, как инородный
  элемент, лакомство, которое слишком
  поспешно заглотано в пищевод, но
  не пошло - ком заткнувшей горло отрыжки.
  Тошно, мучительно, то есть, лучше расстаться -
  два пальца в рот, и наконец, облегченье.
  То ли мир из тебя извергается в канализацию,
  то ли ты из него - в общем-то, не имеет значения.
  
  
   2 апреля 1999 года.
  
   
  ***
  
   "Дальше - тишина."
   Шекспир. "Гамлет". Перевод М.Лозинского.
  
   "Дальнейшее - молчание."
   Шекспир. "Гамлет". Перевод Б.Пастернака.
  
  Мы с пространством почему-то не ладим,
  кто-то из нас чересчур материален,
  или наоборот, и на какой-то стадии
  выпадаем один из другого - жаль, но
  дело не в том, что я не различаю лево и право,
  про такие мелочи я молчу,
  но просто - что для него во здравие,
  для меня - карачун.
  Да и с временем у меня не очень,
  временами оно провисает восьмеркой,
  одновременно спрессовываясь в точку -
  то исчезнет, то некуда деть, перебор. Как
  ни мыкаюсь, как ни тычусь, мир не видит меня в упор,
  да и я прохожу сквозь стены, по рассеянности не заметив.
  Сквозь четыре его измеренья, сквозь сусальный его узор
  различаю каркас прогнивший, дряхлый задник в прорехах, светит
  керосином воняя лампа,
  из-под копоти чуть видна,
  стерлись краски, порвались маски,
  балаган выпирает из сказки,
  обреченно стоят у рампы
  не склеротики, не аутисты - позабывшие роль артисты.
  Вот партер издеваясь свистнет,
  и дальнейшее - тишина.
  
  
   9 апреля 1999 года.
  
   
  ***
  
  Мир болит у меня под ложечкой,
  ноет в суставах,
  то к пожарам ему неможется,
  то к расправам,
  и война - волна, и толпа слепа, как торнадо,
  и не различить, отчего убит, и не надо.
  Мир сдирается кожей с пятки,
  сверлит затылок,
  я помажу йодом, прикрою ваткой,
  чтоб не загноилось,
  бинтик завяжу, грелку положу, съем таблетку,
  укачаю, напою чаем с конфеткой.
  Может, жар спадет, парниковый эффект,
  резня и взрывы
  вместе с лихорадкой сойдут на нет,
  жажда наживы
  утолится чистой водицей. Но корчась,
  мир на мои старания не обращает внимания и рвет аорту.
  
  
   12 мая 1999 года.
  
   
  СБОЙ ДЫХАНИЯ
  
  Я устала от аллитераций,
  мне хочется от них оторваться, и -
  четкий размер безусловно прекрасен, но
  укачивает и утягивает на дно -
  вырываюсь, трепыхаюсь, взбиваю в масло
  звуки и знаки, обычно, эта игра слов
  опасна, если злоупотребляешь -
  употребление зла из
  всех грехов, наверное, самый ужасный грех,
  да все это брех-
  ня:
  иногда стучит метроном,
  иногда без ветрил плывем
  по наитью, как карта ляжет -
  разве жизнь не пишется так же?
  спотыкается, крик руками зажав,
  а потом блаженно в танце кружась,
  рваный ритм меняет на строгий,
  чтоб расслышать диктовку Бога.
  
  
   14 июля 1999 года.
  
   
   О СЕБЕ
  
  Тысячелетье за тысячелетием,
  сколько имен за спиной - кто ответит мне?
  сколько вселенных? сколько обличий?
  разнообразие стало привычным,
  то по цепочке, а то параллельно -
  вся из кусочков, и все-таки цельная,
  на подготовку усилий не тратили -
  память стирали, да только не тщательно,
  что там осталось - пробел на пробеле,
  дать объяснения не захотели,
  или не слышу - видать, недостойна,
  так и живу, как пирог многослойный,
  видеть могу, а понять не умею,
  каждым мгновеньем давлюсь, и слабеет
  связь, обрываясь почти без нажима,
  в этой реальности необратима.
  
  
   15 июля 1999 года.
  
   
  ***
  
  Наковаленка моя,
  в центре - маленькая я,
  молоточек тюк да жах -
  ручки дернулись, дрожа,
  то ли "больно", то ль "сдаюсь" -
  молоточек хрясь да хрусть,
  наковаленка моя -
  плачет маленькая я:
  ой за что? да как же так?
  молоточек вжик да шмяк -
  из судьбы моей земной
  лепит крылья за спиной.
  
  
   1 октября 1999 года.
  
   
   И МИРУ И КУМИРУ...
  
  
  БУХГАЛТЕРИЯ
  
  Старый Свет - это вовсе не Новый Свет,
  Старый Свет в романтический флер одет,
  старый - как то, в подвалах его, вино,
  старый, как миллионы звезд над его луной.
  
  Новый Свет - он, вообще-то, давно не нов,
  он себя почитает основой основ,
  он-то как раз и помнит, что Старый забыл,
  все остальные - всего лишь плесень да пыль.
  
  Неуловим и загадочен, как песок,
  на эти распри молча косит Восток,
  пряча усмешку в узком разрезе глаз,
  он, усыпив, и этих и тех предаст.
  
  Тот континент, откуда мы все пришли,
  черная кость, языческий пуп Земли,
  в вирусах извергающий страх и смерть,
  все свои порожденья грозит стереть.
  
  Есть еще точка на карте - налево вниз,
  там, где Завет и Память и Книга Книг,
  там, где разрушен Храм и пропал Ковчег,
  там, где могли б помочь, да не знают чем.
  
  Все это вместе и есть наш прекрасный мир!
  Так и живем, не силясь прослыть людьми,
  только на стыке тысячелетних смен
  вспомнив, что Бог может кончить эксперимент.
  
  Вот неучтенный фактор и назван - Творец,
  Тот, Кто - Начало Начал и всему Венец,
  то ли "живи!" прикажет нам, то ли "сгинь!" -
  Господи, объясни, что делать теперь?! Аминь!...
  
  
   30 июля 1999 года.
  
   
  ГЕРОЙ И ТОЛПА
  
  - Невозможно жить во лжи!
                                - Не скажи!
  - Истина на всех одна!
                                - Вот-те на!
  - Кровь мы за нее и пот!
                                - Гонит понт!
  - Я готов идти на смерть!
                                - Охренеть!
  - Грудью лечь на пулемет!
                                - Во дает!
  - В мире нет таких вершин!
                               - Хватит, блин!
  - Чтобы нам не покорить!
                                - Ладно, ври!
  - Все за мной! крепите дух!
                                - Ну лопух!
  - Что ж вы? Ждут нас впереди!
                                - Ща, летим!
  - Братья! Это же позор!
                                - Ты, козел!
  - А-а! Не бейте! Нет! За что?!
                                - Конь в пальто!
  - Люди, как же вы могли?!..
                                - Все, пошли!
  - Я ж как лучше, я ж для вас!
                               - Бог подаст!
  
  
   13 ноября 1997 года
  
   
  ПАМЯТИ СЭРА ИСАЙИ БЕРЛИНА
  
   "Он не будет мне милым мужем,
   Но мы с ним такое заслужим,
   Что смутится двадцатый век"
  
   А. Ахматова
  
  Каждый свою плаху
  с собой таскает.
  Да будет Вашему праху
  мир, сэр Исайя!
  Под плитой ли каменной,
  средь высших сфер ли -
  буквами и памятью:
  Исайя Берлин.
  Русский, английский,
  просто еврей -
  Вы и век - так близко,
  водой не разлей!
  Почти от начала,
  почти до конца. Так
  как силы достало
  на век двадцатый?
  Философской мудрости,
  чести и прочего -
  то рижским утром, то
  лондонской ночью.
  Блудом его, злостью,
  подлостью, овациями,
  как же удалось Вам
  не замараться?
  А что любовь, что слухи -
  Всевышний знает.
  Да будет земля пухом
  Вам, сэр Исайя!
  
  
   17 ноября 1997 года
  
   
  ПОДРАЖАНИЕ ЯПОНСКОМУ
  
  Внезапно ощутить свою усталую причастность ко всему человечеству
  в полутемном подземном переходе, устало двигаясь к единой цели
  вместе с усталой толпой, схлынувшей с подошедшего поезда поздно вечером,
  под мелодию из "Шербурских зонтиков", устало звучащую в конце туннеля.
  
  
   16 декабря 1997 год
  
   
  РОССИИ
  
  Что-то там рисуется на горизонте.
  Ты меня под ядерный свой спрячешь зонтик,
  драный, деревянный, с поредевшим дерном,
  рдяной дрянью дареной, родней ядреной.
  Зонт застыл зениткой, мир со стоном тонет,
  изнутри себя не защитить бронею,
  небо над тобою бдит бельмом болотным,
  то пальнет напалмом, то чернеет сотней.
  Падалью запахло да балдой с попойки,
  а глаза давно склевала птица-тройка,
  больше не кукует, видно, песня спета.
  - Много ли осталось? - Не дает ответа.
  В рабстве омерзительна, страшна в свободе,
  ты меня забыла, лучшая из родин -
  плод постылый, нежеланный, да аборт подпольный -
  ты так часто предавала, что уже не больно?
  Свято место будет пусто, тем оно и свято,
  пуповину не отрезать, и родство не спрятать,
  берега багровой браги Бог оберегает.
  Исполать! Бесплотна плата - пыль да боль слепая...
  
  
   26 июня 1998 года.
  
   
  ***
  
  Эй, проваливай, а меня не трогай,
  что могу я знать про твою дорогу?
  как пройти, да что впереди - на эти
  странные вопросы нельзя ответить.
  Ты откуда взялся, такой упрямый?
  Объясни сначала, что значит - прямо,
  хватит мне про улицу врать, дружище,
  будто бы не знаю я, что ты ищешь -
  цель да смысл выдумывать вы горазды,
  а на самом деле всем нужно счастье,
  но его, как водится, нет в природе,
  вот и говорю я: напрасно ходишь,
  безразлично как и куда, поверь ты -
  все пути на свете приводят к смерти,
  впрочем, и сиденье на месте тоже,
  в этом, получается, мы похожи,
  только лучше ждать, чем бродить кругами.
  Улица? да вот она, под ногами...
  
  
   25 сентября 1998 г.
  
   
  ПЕСЕНКА ДЛЯ ВСЕГО СВЕТА
  
   "Не было гвоздя - подкова пропала.
   не было подковы - лошадь захромала.
   Лошадь захромала - командир убит.
   Конница разбита, армия бежит.
   Враг вступает в город, пленных не щадя, -
   Оттого, что в кузнице не было гвоздя!"
  
   Английская народная песенка. Пер. С. Маршака
  
  Что назначено, то и сбудется,
  без учета людских идей.
  С детства нас запугали кузницей,
  где была недостача гвоздей,
  мол, опять пропадет подкова, и
  командира снова убьют, -
  звали лозунги кумачовые
  на борьбу и ударный труд.
  Как английская спелась песенка
  с окровавленным кумачом?
  Может, гвозди считать естественно,
  и политика ни при чем?
  Дело правильное, хозяйское,
  чтобы вдосталь и про запас,
  ничего плохого. Пускай скуют,
  лишь бы, главное, не из нас.
  Будут гвозди - не сдастся конница,
  не займут города враги,
  да и стоит ли беспокоиться,
  что шаблонны наши мозги -
  всюду медиамассы берут свое,
  обтесали на общий лад.
  
  Тот, кто в кузне тогда отсутствовал,
  он один во всем виноват!
  
  
   4 декабря 1998 года
  
   
  ЧТО НАПИСАНО ПЕРОМ
  
   "Довлеет дневи злоба его."
   Евангелие от Матфея.
  
  Будет день, ну а с ним, как положено, злоба,
  хоть ему представляется, может, что тих он и добр,
  только некуда деться, ведь злобы достаточно дневи,
  пухнет трупом бесплодным она, разлагается в чреве.
  Разродившись, упырь этот брызжет слюною и кровью -
  там забота имелась в виду, нас поймали на слове -
  не довлеет давно, с удовольствием давит и давит
  злоба дня. И уже ничего не исправить.
  
  
   12 декабря 1998 год
  
   
  ***
  
  Мы - обманщики все поголовно, хотите ли вы, не хотите ли,
  обманувшие ожидания учителей и родителей,
  и друзей, и врагов, посторонних, и всех понемногу,
  Всемогущего даже, все предугадавшего Бога,
  сотворившего нас для какой-то неведомой цели,
  ну а мы извратили ее, как всегда, как со всем это делаем.
  Скорбным камнем Сизифа сгибает и давит на плечи
  груз, доставшийся и от живущих, и в вечность ушедших,
  груз обманутых нами надежд - мы прощенья не просим,
  потому что не знаем за что? у кого? почему? Извернулся вопросом
  путь, который не мы, без конца, не поняв, выбираем,
  а куда он ведет, мы не знаем, не знаем, не знаем,
  мы - обманщики, нас обманули, задернуты шторки,
  по порочному кругу ползем, а точней, по порочной восьмерке,
  по одной стороне, так как нету другой, не свернуть и не съехать...
  сверху вздох, прерываемый то ли слезами взахлеб, то ли смехом.
  
  
   9 января 1999 года.
  
   
  О БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТИ ПОГОВОРОК
  
  После дождичка в четверг
  всегда наступает пятница.
  Этот довод решительно опроверг
  оскорбительность мифа - знать, не все
  обещанного три года ждут! -
  на пятницу и сон в руку,
  и дождь в четверг символизирует не тщету,
  а метеорологическую непруху.
  Что же касается снов в руках, как и других взяток,
  то и с этим ничуть не лучше:
  ибо как пожалуешься на непорядок -
  мол, по квитанции не получено?
  к тому же неплохо иметь в виду,
  что даже если посмеешь ты,
  то на кого предъявлять иск, да и какому суду
  по поводу неосуществленной надежды?
  и чем отмазаться, когда жизнь бьет ключом и по голове -
  вопить: пусти, дескать, все отдаю!!?
  и кому же, кому же, кому повем
  печаль свою?
  
  
   20 января 1999 года
  
   
  ***
  
  Я усну, и мне приснится дорога,
  бесконечная, от края до края,
  вдоль дороги струйки травки убогой,
  степь - не степь, на что похоже, не знаю.
  А дорога - не асфальт, не булыжник,
  так, притоптана земля в комьях глины,
  без каких-либо отличий излишних
  от безрадостной окрестной равнины,
  но сойти с нее нельзя, это ясно,
  просто некуда - ни влево, ни вправо,
  и не то, чтобы на ней безопасно -
  рядом скверно так, что больно представить.
  А куда она ведет - неизвестно,
  и зачем по ней тащиться, Бог знает.
  Небо вдавлено, как будто под прессом,
  даже воздуха внизу не хватает.
  Ну подумаешь, кошмар, ну приснилось,
  в чем тут смысл, точнее, в чем заковыка?
  Но не сон сопит и дышит в затылок,
  и идти вперед - единственный выход.
  
  
   10 февраля 1999 год
  
   
  БЕЗ СКАЗУЕМЫХ
  
  поражение ветра в слепом окне,
  выражение света в его волне,
  отраженье нирваны в нервах,
  и дна на бездне,
  возвращение посоха из песка
  от вращения воздуха у виска,
  извращенье незнанья первых
  в следы последних,
  постижение истины и стены,
  достижение жизненных сфер иных,
  натяженье пространства-времени,
  странной меры,
  наложение тел и недужных душ,
  разложение целого в пустоту,
  к сожаленью, из шансов в темени -
  только вера.
  
  
   8 марта 1999 года.
  
   
  ЗВУКОПОДРАЖАНИЕ
  
  холодный ветер,
  голодный ветер,
  бесплодный ветер,
  совьется плетью,
  взовьется плетью,
  вопьется плетью,
  поклоны бейте,
  огонь залейте,
  от звона млейте,
  уродство злей, где
  врет соловей да
  сиротство флейты,
  и серым цветом
  на двери мета -
  поверьте смерти,
  но злее плети
  все млеет флейта
  и врет: надейтесь...
  
  
   19 марта 1999 года.
  
   
  СОВЕТ
  
  Если хочешь, чтобы наступила ночь,
  сотри солнце.
  В принципе, черная краска может помочь,
  но это нонсенс -
  закрашивать все небо из-за малюсенького кружочка,
  гораздо проще
  мазнуть по нему легонько один разочек,
  поставить прочерк.
  И тьма настанет сразу, как только мир осознает,
  что солнце - нигде,
  не то, что скрылось за тучей или за краем
  света, отсюда не разглядеть -
  а нет его, потому что кончилось, потому что нету, потому что тю-тю, и
  общий привет,
  да и какой там край, если не существует
  то, что давало свет.
  Странно, что до сих пор никто не додумался,
  не глянул ввысь
  и то ли в томлении, то ли в угрюмости
  не поднял кисть,
  впрочем, все впереди, он к такому мнению
  придет вот-вот.
  Мир, не поняв, решит, что затмение,
  и все пройдет.
  
  
   23 апреля 1999 года
  
   
   КОЧЕВЬЕ И КОВЧЕГ...
  
  
  СЧИТАЛКА
  
  Человечек сплел колечко,
  положил себе на плечи,
  но кольцо вцепилось в глотку,
  переплавилось в колодки,
  склеп поспел, и свод подковой -
  человечек окольцован,
  плетью около лица
  в локонах оскал кольца,
  колокол, как конь зацокал:
  из кольца сковали цоколь,
  колет локоть, жжется жгут -
  заколотят, проклянут,
  век - увечье, кровь - кровать,
  некому расколдовать.
  
  
   19 ноября 1997 года
  
   
  БАЛЛАДА 1
  
  Тает, прячется солнечный след,
  за закатом - туманный свет,
  и все, что было когда-то,
  земля хранит за закатом,
  но во тьме оборвались пути,
  и искомого не найти.
  Но один одержимый уходит в тень,
  он рыщет, он ищет вчерашний день,
  и спрашивает дорогу
  у земли, у ветра, у Бога.
  Но ветер давно развеял ответ,
  а земля упорно хранит секрет,
  и шепчет вода речная,
  что ничего не бывает.
  Но Бог ответил ему: "Есть ключ -
  на закате тонкий зеленый луч,
  неуловимый, туманный
  над морем и океаном.
  И если сумеешь узнать его,
  и если сумеешь поймать его,
  и ни на миг не промедлишь,
  не упустишь шанс свой последний,
  тогда твой путь будет прям и прост -
  на мгновение луч превратится в мост,
  пока тени его не разрушат -
  и, помилуй ад твою душу! "
  И он нашел или не нашел,
  и он дошел или не дошел,
  и умер он иль остался жив,
  утонул в океане иль в луже лжи,
  и где искать виноватых -
  это тоже давно за закатом.
  И если захочет узнать кто-нибудь,
  как и где тогда закончился путь -
  повторить его может каждый,
  кто сгорает от той же жажды.
  И земля промолчит, и солжет река,
  и если он все же шагнет за закат,
  то дойдет или сгинет случайно -
  навсегда останется тайной.
  
  
   20 января 1994 года.
  
  
  БАЛЛАДА 2
  
  Кто там в воротах страждет?
  Кто там ломился дважды?
  Но неподкупна стража,
  не отвечает даже.
  
  Но, видно, он верит в случай:
  колотит все пуще и пуще, -
  пусть о ночлеге лучше
  подумает, невезучий!
  
  Чувствуется, что не трус он,
  просто бледен и грустен.
  Легко предсказать берусь я,
  что стража его не впустит.
  
  Много таких отважных
  стучалось здесь, и не однажды,
  где кости их - ветер скажет:
  метко стреляет стража.
  
  Но пуще неволи - охота:
  вот в третий раз он подходит.
  Он трижды бьет по воротам,
  и голос грохочет: "Кто ты?
  
  Кто смеет покой нарушить?
  Пароль назови - я слушаю.
  Не знаешь - тебе же хуже:
  свою ты погубишь душу!"
  
  Стих голос, и только эхо
  отвечает взрывами смеха ,
  и обвал довершает потеху -
  не спастись теперь, не уехать!
  
  Но петли заскрежетали,
  но в ужасе горы сжались,
  и стражник сказал в печали:
  "Входи. Тебя долго ждали".
  
  
   23 мая 1996 года.
   
   
  БАЛЛАДА 3
  
  А когда наступило утро,
  Он разжал над Землей ладони,
  и раздался грохот, как будто
  заметались черные кони,
  будто пробит черным копытом
  черный знак на границе света,
  и по всем, еще не убитым,
  плачут черные тени где-то.
  
  Под безжалостным желтым полднем
  черный луч упирая в море,
  Он развел ладони, и волны
  поднялись, как черные горы,
  черной лавой на землю рушась,
  черным клином врубаясь в скалы,
  черным страхом сжигая сушу,
  так что и следа не осталось.
  
  И когда закатное пламя
  остудило Его ладони,
  опустились руки, и память
  соскользнула в провал бездонный,
  только эхо, подслушав отзвук,
  повторило из темноты, да
  отозвались шепотом звезды -
  не то "Китеж", не то "Атлантида"...
  
  
   9 ноября 1996 года.
  
   
  БАЛЛАДА 4
  
  Латы, перчатки, на шее кольцо,
  скачет рыцарь с железным лицом.
  Копья, стрелы, мечи и болезни
  его не пугают - ведь он железный.
  - Здравствуй, маг Голубых Озер!
  Жарко пылает волшебный костер,
  здесь три года назад умело
  выковал ты мне железное тело,
  слабую человечью плоть
  сумел переплавить и перебороть.
  С тех пор никого не щадил ни разу я,
  все получилось, как ты предсказывал.
  Три года стон над землей стоит,
  мой край удобрен и кровью полит,
  мне отдых не нужен, мне жалость неведома,
  ничто не мешает мчаться по следу мне,
  тучей клубится вверху воронье.
  Смерть - это новое имя мое.
  Ты хочешь спросить, почему я здесь?
  К тебе еще одна просьба есть -
  кольцо, что висит на груди, разбей,
  чтоб ветер мой прах над водой развеял,
  и в этом ты прав - я был жалок и глуп:
  я и железный ее люблю.
  
  
   16 ноября 1996 года.
  
   
  БАЛЛАДА 5
  
  Вот когда из недр горы
  выйдет витязь в латах,
  рухнут правила игры,
  все, что было свято.
  Из-за моря, из-за туч
  встанет рыцарь белый,
  тот, кому поручен ключ
  от земных пределов.
  Он пределы отомкнет
  тем ключом алмазным -
  зев земли и чрево вод
  распахнутся разом.
  И начальная строка
  на изнанке мира
  отразится в облаках,
  раскалится, ширясь.
  Сплавив запад и восток
  буквами иврита,
  жизнь начнет иной виток,
  или новый свиток,
  огненной змеей заря
  запалит, зажжет все...
  
  рукописи не горят,
  так что, обойдется!
  
  
   26 ноября 1997 года.
   
  
  БАЛЛАДА 6
  
  - Чем правишь, король, - спрошу я его, -
  где земли твои, ответь.
  Вот карта, на ней весь небесный свод,
  а также вода и твердь -
  о всех океанах и городах,
  о самой малой звезде
  есть запись, кому они платят дань -
  тут нет про тебя нигде.
  
  - Ах, писарь, - он скажет, махнув рукой, -
  реестры твои верны -
  меня не знают под этой луной
  и выше этой луны.
  В моем королевстве семь городов,
  гора, а под ней ручей -
  и все это я сотворил из слов,
  их нет на карте твоей.
  Там воздух упруг, и нежна вода,
  там пахнет улыбкой звук -
  конечно, и я получаю дань,
  она состоит из букв.
  
  - Ответь мне тогда на вопрос простой,
  король словесной страны, -
  зачем ты стоишь под этой луной
  и тем, что выше луны?
  Что хочешь найти на этой земле,
  где ранят рука и речь,
  зачем тебе знанье о нашем зле,
  как, впрочем, и о добре?
  
  - Ты прав, - он мне горестно скажет вновь, -
  в том смысла нет ни на грош,
  и я ушел бы давным-давно,
  да как отсюда уйдешь?
  Хоть каждый свою повторяет роль,
  но сбиться немудрено:
  мы оба - писарь, и оба - король,
  и тело у нас одно.
  Мы оба вести этот спор с собой
  навеки обречены.
  И нового нет под этой луной,
  и тем, что выше луны.
  
  
   13 января 2001 года.
  
  
  ***
  
  Мне снился сон: я стою у печки,
  в смятении теребя колечко,
  а Вы у стенки насупротив
  фривольный насвистываете мотив.
  Мне не отступить - за спиною печка
  торчит Москвой, и себя сберечь, как
  любовь Катюша, мне не успеть.
  А Вы все видите, Вы же спец,
  и скоро - жертвенная овечка -
  забьюсь на плахе проклятой печки,
  из Ваших рук никуда не уйду!
  И я просыпаюсь в холодном поту,
  и сердце лопается от стука...
  Скажите, а как считает наука,
  в чем смысл и причина подобных снов,
  что это - ненависть или любовь?
  Вы не отвечаете, Вы молчите, но
  так усмехаетесь многозначительно
  (как жаль, что со временем краски тускнеют)
  со стенки в неведомом мне музее -
  картина перепечатана в книжке,
  наверное, я впечатлительна слишком,
  стою у печки, колечко сжав,
  и Вы подходите, не спеша.
  
  
   14 декабря 1997 года.
  
   
  ***
  
  Нет, не тьма, и не яркий свет -
  ничего подобного нет,
  солнца ржавого тусклый диск
  в эту глушь давно не глядит,
  неба блеклого пустота,
  берег, чахлые два куста,
  башня, трещины по стене,
  тень синицы в пустом окне,
  мертвых лестниц разбитый рот
  никуда уже не ведет,
  фрески стерлись, прогнил паркет,
  все истлело за сотни лет.
  Но в кривых осколках зеркал
  продолжается вечный бал -
  волны музыки, блеск речей,
  шелест шелка, не счесть свечей,
  ножка приподнимает подол...
  В первой паре идет король.
  Та, что рядом, - стройна, нежна,
  но она - не его жена,
  спешно пряча добытый ключ,
  муж проклятья шепчет в углу.
  Все исполнится в эту ночь,
  королева готова помочь,
  нож наточен, и месть сладка,
  кровь фонтаном. Прошли века.
  Что теперь в зеркалах искать?...
  
  В первой паре. В руке рука.
  
  
   5 февраля 1998 года
  
   
  ***
  
  Ничего еще вообще неизвестно -
  пыль в глаза - вглядишься - главная песня,
  ведьма старая, ан нет, царь-девица,
  свет все теменью мечтает смениться,
  видишь - пан, а вдруг пропал и с концами,
  то топор в руках трепещет, то знамя,
  тишь да гладь, тщета и глад, мир ли, мор ли,
  роль удачи - стыть удавкой на горле,
  взлет во зло, удар не даром, что толку?
  смертный час несметным счастьем отщелкал,
  сущность - сеть, где личность в щелочке тесной -
  ничего еще вообще неизвестно.
  
  
   19 октября 1998 г.
  
   
  МАРШ ИЗ ТУМАНА (Сон)
  
  Мы - дотошные старатели,
  видим звук и слышим след,
  ищем то, что вы потратили,
  чего не было и нет.
  
  Ваши страхи, ваши горести -
  черный вражеский улов.
  Мы - невидимое воинство,
  сотворенное из слов.
  
  Двигаемся по карнизику
  под кричащею луной,
  нас увечья не унизили,
  не растлил чужой покой.
  
  Вам найдем ходы обратные,
  что погибло, возвратим -
  вечная шальная братия
  Мысли, Света и Пути.
  
  Размыкаются объятия,
  мир устал в преддверье дня,
  мы идем, святая гвардия
  Крови, Чести и Огня.
  
  
   4 апреля 1998 года.
  
   
  СТИХИ ИЗ СНА
  
  Свеча оплывает под стиль ампир,
  и падает, падает, падает мир,
  сползая на скользкий лед,
  а время глядит и ждет -
  оно-то не кончится, и плевать,
  затихнет на время и бьет опять -
  бессвязный, неясный почерк
  бесхозных тире и точек...
  
  
   9 июля 1998 года.
  
   
  ВМЕСТО ВЫДОХА
  
  - Не бойся!
                           - Да я ничего не боюсь,
  я в Ваши окна зову-стучусь,
  я очень прошу: ответьте!
  а Вы говорите: ветер!
  как видно, ветер опять за свое,
  он снова стекла сейчас перебьет,
  бушующий, своенравный!
  и Вы закрываете ставни.
  
  - Не бойся! не бойся!
                           - Да я не боюсь,
  у Вас на балконе дождем прольюсь,
  впустите меня, умоляю!
  - Какая погода плохая!, -
  так скажете Вы, и балконную дверь
  запрете, вздохнув: ну и дождь! теперь
  не высунешь нос наружу,
  покуда не высохнет лужа!
  
  
  - Не бойся! не бойся!
                           - Боюсь, боюсь,
  прозрачным туманом сквозь щель втянусь,
  послушайте, не гоните!
  Вы ежитесь, Вы дрожите,
  Вы шепчете: надо разжечь огонь,
  темно, я как будто бы слышу стон,
  кто там? может, жду тебя я?
  ответь!
                           - Но я таю, таю...
  
  
   3 февраля 1999 года.
  
   
  ЭПИЧЕСКОЕ
  
  А мы стояли на холме,
  и этот холм под нами
  был из таких нередких мест,
  в которых скрыта память
  цивилизаций, катастроф,
  эпох, судьбы незрячей,
  что под суровый свой покров
  и нас когда-то спрячет;
  воспеты жители холмов
  в легендах и балладах -
  заманят, заколдуют, мол,
  замучают - и рады,
  Да что-то верится с трудом
  в несвежее преданье -
  возможно, защищая дом
  от вездесущей дряни,
  от смрадных стоптанных сапог,
  в чужую душу прущих,
  могли и врезать между рог,
  а может, и покруче,
  не то Творения Венец
  в пылу своих исканий
  всерьез разрушит, наконец,
  весь мир до основанья.
  И раз Земля на всех одна,
  верны своей задаче -
  они и этот холм хранят,
  и нас, на нем стоящих.
  
  
   5 февраля 1999 год
  
   
  ХУМГАТ
  
  Ткань мира расползается под руками,
  клочья над головами
  как цунами.
  Я разрываюсь между
  ужасом и надеждой -
  забиться ли зверем в норку,
  прыгать ли от восторга,
  видя, как вожделенно
  звенья ложатся к звеньям,
  винтик к винтику, гайка к гайке,
  составляют мозаику,
  проявляются знаки,
  вопреки Зодиаку.
  Время сжалось спиралью,
  жаль его -
  остаются лишь крохи:
  конец эпохи.
  Вечность щедро заплатит
  проклятьем и благодатью,
  выигрышем, потерей -
  каждому по его вере,
  каждому по желанью
  из глубин подсознанья,
  из сердцевины, где суть,
  которую не обмануть.
  Кто во что горазд -
  мироздание всем воздаст,
  наконец-то каждый сверчок
  найдет свой шесток,
  каждая избушка
  поймет свои погремушки.
  Чужая душа - потемки,
  и в своей света чуть,
  не вскрыв ключом, как
  узнать, что хочу?
  чего боюсь,
  о чем молюсь,
  в какую упряжь сама впрягусь?
  Сверху голос: не трусь!
  
  
   26 августа 2008 года.
  
  НАПРАВО ПОЙДЕШЬ, НАЛЕВО ПОЙДЕШЬ
  
   Марине
  
  Я живу, не шибко тужа,
  что не то и не се - не левша, не правша,
  непониманьем про лево и право
  добровольно даю всегда вам
  возможность почувствовать свое превосходство
  над этим моим презабавным уродством,
  над тем, что умудряюсь потеряться
  в самой неожиданной ситуации,
  когда все привычное и знакомое
  вдруг выворачивается по-другому,
  и дома перебегают с места на место,
  подчиняясь неведомым интересам,
  так что пройти дважды по одному и тому же городу
  невозможно, как войти в ту же самую воду -
  ни упорством не выйдет, ни противоборством,
  я просто гуляю по Мультиверсуму,
  непреднамеренно и рандомально
  выпадая в иную реальность,
  одинаковой слабостью двух своих рук
  я пытаюсь сдержать разомкнувшийся круг
  расползающихся вселенных,
  пребывая в них одновременно.
  
  
   15 января 2010 года.
  
  
  И ЭТОГО ДОСТАТОЧНО
  
  Согласно теории Хью Эверетта
  все наши желанья сбываются где-то -
  неважно, что здесь нам не выбиться в дамки,
  есть мир, где реальны воздушные замки.
  Судьба беспощадна и мстительна - жаль, но
  приятно, что где-то есть рай персональный,
  в какой-то другой, параллельной вселенной
  удача работает нощно и денно,
  там падают звезды с небес фейерверком,
  и все по моей подгоняется мерке,
  чтоб было удобно, надежно, красиво,
  а главное - там все любимые живы...
  я-тамошняя весела и спокойна,
  не знает она про потери и войны,
  и жизнь перед ней предстает без изъянов -
  предательств, измен, клеветы и обманов
  (они умудренность дают и обычно
  на мир позволяют глядеть иронично),
  не морщат ей лоб размышленья о вечном,
  стихи ее радостны, даже беспечны,
  просты и понятны, легки и открыты -
  и я, на разбитое глядя корыто,
  решаю, что с нею меняться не нужно:
  ведь ей без закалки не вынести ужас
  привычного мне багажа за плечами,
  а я и туда унесу свою память
  про все, что случилось, что было, что сплыло -
  не стоит, получится шило на мыло,
  Сизиф не расстанется с камнем на шее.
  Но мысль, что ей там хорошо, как-то греет...
  
  
   26 августа 2012 года.
  
  
  ДВЕРЬ В СТЕНЕ
  
  Как известно, в Страну Чудес можно попасть через шкаф,
  провалившись в нору, путь выбрав на перекрестке,
  проглотив запеченную звездочку, или же отыскав
  током пронзившую тайную фразу на древнеготском.
  Есть в Хумгате богатый выбор разных волшебных стран -
  посетитель имеет право на личный желанный берег.
  Нарния - это не Арда, а Ехо - не Зурбаган,
  надо, чтоб воздавалось каждому по его вере.
  И когда голубое поле втекает в лиловый лес,
  затем обернувшись горным хребтом по дороге в Амбер,
  выяснить бы какому могущественному GPS
  благодарно воздать хвалу восторженным дифирамбом.
  Из самой уютной клетки рвется на волю зверь,
  Алиса, Ассоль и Элли в сущности эскаписты -
  без нас поднимают парус Одиссей, Колумб, Гулливер,
  выцвели отраженья, недорисованы листья.
  Жизнь несется по кругу привычным путем потерь,
  время вражьим кольцом угрюмо сжимает шею...
  но что там - воображенье или вправду зеленая дверь?
  вожделенный волшебный сад или провал траншеи?
  
  
   26 ноября 2013 года.
   
   
  ***
  
  Не проще ли прощать?
  Уступчивы ступени,
  вращается праща
  и тянет нить из тени.
  
  Не проще ли прощать?
  Спускаться, спотыкаясь,
  а плетка у плеча -
  не эта, так другая.
  
  Не проще ли прощать
  предчувствию предвзятость,
  беспечности печать
  и свет не в том, что свято.
  
  Проститься и простить
  и миру и кумиру,
  протаптывать пути
  с пером или рапирой.
  
  Величие влача,
  как барды и бродяги,
  пришедших причащать
  фаготу и отваге,
  
  в излучине лучей
  из всех собраться весей -
  кочевье и ковчег.
  И совести завеса.
  
  
   6 июня 1999 года.
  
   
   СЕТЬЮ ТРЕЩИНОК НА КАМНЕ...
  
  
  СКОРОГОВОРКА - БРЕД
  
  Сорок сорок скоротали срок,
  скроются скоро сорок сорок,
  строго красоток пресек карась,
  пророкотав: "Как корыстно - красть!"
  Грозный грифон грохотал, гремя,
  с мраком и Роком срастись стремясь,
  крылья кровавя крестом костра,
  резко и с треском раскрыл астрал.
  Грустью окрасилась грязь окрест,
  скорый на споры воспрял прогресс,
  крыша, робея, рвалась к чертям,
  "Срам, - проскрипели сороки, - срам!"
  
  
   6 июня 1998 года.
  
   
  ***
  
   Саше
  
  Твое письмо, пришедшее по электронной почте,
  из-за сбоя системы исказилось очень,
  и состоит из одних только знаков вопроса,
  как и вся наша жизнь, которая летит с откоса
  от Сотворения Мира, обживаясь в полете,
  обрастая деталями, бытом, плотью.
  Начинаясь точкой в миг Большого Взрыва,
  увеличивается в размерах неторопливо,
  изгибаясь горестно в процессе роста
  в недоумевающий знак вопроса.
  
  
   16 января 1999 года
  
   
  ***
  
  Бреду домой с усталостью на пару,
  вдруг -
  черная кошка на тротуаре,
  испуг,
  да конечно, - суеверие, притом чужое,
  глупо,
  но как ни моли Судьбу о покое,
  скупо
  отмериваются прекрасные мгновенья -
  размякнешь,
  тут тебя кирпичом по темени
  трахнет...
  и ясно одно: ничего не известно, во что бы там
  верить или не верить,
  а приметы - это обобщенье народной смекалки и опыта,
  о дожде, к примеру,
  хотя религия не признает, да и в чем виноват зверек? -
  стыдно немножко,
  но все-таки я обойду, прости меня, Бог.
  
  Прости меня, кошка.
  
  
   18 ноября 1998 года
  
   
  ***
  
  Дата, круглая, как ноль в ее конце,
  начинающаяся на "отлично",
  при этом ощущающая свою неполноцен-
  ность, половинчатость, полугармоничность.
  Гордое название треплют все, кому не лень,
  лишь бы оканчивались на одну из ее цифр,
  а туда же: юбилей! юбилей!
  и никакого золота - мишура да мифы.
  Было бы из-за чего поднимать такой шум -
  день как день, год как год, еще плюс один, а в итоге -
  число, кратное себе, единице, пяти, десяти, двадцати пяти и двум,
  ядро, волочащееся за хромой Судьбой по кривой и крутой дороге.
  
  
   4 ноября 1998 года.
  
   
  ГРУСТНОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
  
  Отогреваясь, горюя, горя,
  я принимаю дары ноября -
  годы как капли в копилку кладя,
  жизнь соскользнула слезинкой дождя.
  Сколько в копилке - не стоит считать,
  прах и труха, суета и тщета,
  все, как предсказывал Экклезиаст.
  Крутится, вертится, хочет упасть
  каплей дождя из заплаканных глаз
  жизнь. Мимо нас. Мимо нас. Мимо нас.
  
  
   22 января 2000 года.
  
   
  ФИЛОСОФИЧЕСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ В ОМОФОНИЧЕСКИХ РИФМАХ
  
  Чисто вымыты полы - ни
  лебеды нет, ни полыни.
  Мы напьемся чаю с мятой,
  прикорнем в постели смятой,
  у сигнального костра же
  наши ангелы на страже.
  И пригрезится строка мне
  сетью трещинок на камне:
  жизнь сведет нас в подворотне,
  кровь отхлынет, как вор от не
  закрывающейся двери
  в преисподнюю. Ты верь и
  знай: любовь - одно из прав, но
  исполняется исправно
  и в дуэте, как по нотам.
  Вышивается панно, там
  полное смешенье жанров
  к изумленью прихожан - ров
  рассекает ткань искусства:
  справа трасса, слева куст. Два
  воплощенья пасторали:
  птички - да, но часто - ралли,
  гимн любви - кто первый в гонках?
  И вручение погон, как
  поцелуй пастушки, пенье
  соловья, страстей кипенье,
  душ слиянье - под конвоем,
  с волчьим возле окон воем.
  
  Меда часть смешаем с частью
  дегтя, приближаясь к счастью.
  
  
   23 апреля 2000 года.
  
   
  ИНТЕРНЕТОВСКОЕ ЛИРИЧЕСКОЕ
  
  Нереальные пошли времена,
  виртуальные у всех имена,
  и встречаются с зарею заря -
  то сегодня впереди, то вчера.
  Что нам море, что нам горы и дни?
  Ты мне мышку сквозь экран протяни,
  я пожму, а ты ответишь: привет!
  расстояния и времени нет,
  никаких границ - полнейший астрал!
  Ты мыльнешь, а я зайду на канал,
  на ДО, а может быть, на ГК -
  место встречи не изменишь никак,
  лог увидишь и забудешь про лаг:
  КОИ8 - это не кое-как!
  Сплин и сплит сплетая лыком в строку,
  я отвечу тебе: ре или ку.
  
   Примечания:
  . Мыльнешь - пошлешь по электронной почте, называемой
   на интернетовском жаргоне "мыло" от английского mail - почта.
  . Канал IRC, средство общения в сети.
  . ДО - Доска объявлений, ГК - Гостевая книга.
  . Лог - протокол, в данном случае запись беседы на канале (англ.)
  . Лаг - задержка связи (англ.)
  . КОИ8 (KOI8) - один из компьютерных шрифтов.
  . Сплит - разрыв связи (англ.)
  . Ре и ку - принятые раньше в сети приветствия вернувшемуся
   после перерыва.
  
  
  16 августа 1999 года.
  
   
  WWW.WEB.NET
  
  В паутине погибли мушки,
  задохнулись в сети рыбешки -
  не подходят слова! Друг к дружке
  мы сплетаем стежки-дорожки,
  расстоянья штопаем мылом,
  время склеиваем каналом.
  Нам бы только б любви хватило -
  технологий для нас навалом!
  Мир раздвинулся безгранично,
  или может быть, сжался в точку.
  Взявшись за руки мы привычно
  в ус не дуем и лясы точим.
  Непрерывно течет беседа,
  прошивая пунктир реала,
  и раскладываются по тредам
  откровения и скандалы.
  В свете вольности той великой
  ложь и фальшь мгновенно видны нам,
  и чисты мы под честным ником
  от прилипшей к лицу личины.
  
  
   8 марта 2001 года.
  
  
   ЗАНАВЕСОЧКА ДРОЖИТ ...
  
  
  О СМЕШИВАНИИ КРАСОК
  
  Желтой солнечной кистью,
  ополоснутой в синем небе,
  рисуется зелень листьев,
  деревья, трава и стебли,
  баки с мусором, светофоры,
  промельк ящерицы по склону,
  танк, усталость солдатской формы,
  попугаи, юнцы, лимоны,
  патина, малахит, болото,
  крокодилья рябая кожа,
  биллиард, вертолетный рокот,
  и тоска зеленая тоже.
  
  
   апрель 1966 года - 9 апреля 1998 года.
  
   
  СЫНУ
  
   "Пронесясь по красочным пейзажам
   всей земли,
   мы с тобою не оставим даже
   след в пыли."
  
   Эли Бар-Яалом
  
  Что значит каждый новый год
  перед бессмертьем в целом?
  И что тут в счет, а что не в счет
  раз нет вообще предела?
  А нас швыряет, как бревно,
  по временам и странам,
  и разобраться мудрено,
  где Рок, а где Охрана.
  Судьба свивает кружева
  из синяков и шрамов,
  возможно, это - дважды два,
  а может, сбой в программе,
  прошедший год, пришедший год
  встречаются в финале,
  но ничего не пропадет -
  все под хвостом у Тали.
  
   (Коту Тали - особая благодарность)
  
  
  19 сентября 1998 года.
  
   
  ***
  
   "Только раз в году весна на семь дней,
   остальное - дожди и громы."
  
   Лея Гольдберг
  
  В угрюмой суете дождя над головой
  плывет - рукой подать - кораблик золотой
  над слизнями зонтов, плащей и шляп,
  заткнувших небо, словно глотку кляп,
  и нет весны на миг, не то что на семь дней -
  как ключик золотой, забытый в вышине,
  парит беспечно первородный смех.
  
  Но вечный дождь, и кто же смотрит вверх?
  
  
   18 августа 1998 год
  
   
  ***
  
  Чет на нечет, козырь бит,
  занавесочка дрожит,
  две дорожки на щеках,
  труп синички сжат в руках,
  росчерк в небе - наплевать,
  поговорочка права,
  мир таков - взгляни вокруг.
  Ах журавлик, милый друг!..
  
  
   29 апреля 1998 года
  
   
  ВЕСЕННЯЯ ПЕСНЯ ОСЕНЬЮ
  
  Почки полопались,
  дождь лупит по полю,
  радуга в тучах видна.
  Ну, с днем рожденьица,
  милое деревце,
  видишь, приходит весна.
  Хватит печалиться:
  как и мечтали, все
  вышло - и солнце встает.
  Желания сбудутся,
  слезы забудутся,
  если не наоборот.
  Как бы то ни было,
  радуйся прибыли:
  сгинула злая зима,
  ты улыбнись, дружок,
  лету дай только срок -
  мигом развеется тьма.
  Может быть, вскорости
  кончатся горести,
  жизни предъявим мы счет.
  Будем надеяться,
  милое деревце,
  как же нам выжить еще?!
  
  
   15 ноября 1997 года
  
   
  ЗИМНИЕ РАДОСТИ
  
  Свет, свечение в сумерках с привкусом яблок,
  с запахом печки, шипеньем цветущей спички,
  с голосом маленькой, вечно замерзшей птички,
  обреченной из-за названия мучиться - бедный зяблик!
  Впрочем, кто это может знать, как там зяблику пелось? -
  просто ниточка ассоциаций, фигура речи,
  лучик света, ткнувший в дрожащий комок у печки -
  это я прижимаюсь к ней благодарно - уже согрелась.
  Свежий воздух, необходимый ребенку, в ледышку застудит душу,
  наплевав на шубу, валенки и платок, на злую кличку "кулема".
  Зубы выбивают дробь о слово "гулять". Как прекрасно дома!
  Отдайте холоду холодово, зиме - коченеть снаружи,
  неспроста ведь мороз, мразь и мерзость - единый корень!
  Только свет из-под дверцы, да запах антоновки от оттаявшей шубки,
  только соблазн приоткрыть, как обычно, влекущий и жуткий -
  только это железное счастье стихами гудит в коридоре:
  
  Мать на рынок уходила,
  Дочке Лене говорила:
  Печку, Леночка, не тронь,
  Жжется, Леночка огонь...
  
  
   26 марта 1999 года.
  
   
  ЖИТЕЙСКАЯ ИСТОРИЯ
  
  Она была так хороша,
  она была так прекрасна,
  так трогательно свежа -
  как жаль, что опять напрасно.
  Она смотрела на жизнь
  требовательно наивно,
  а жизнь ей могла предложить -
  ну вы знаете сами. Противно.
  Всех, кто родился на свет,
  надо бы деликатно
  подготовить. Но нет,
  мордой в дерьмо - и привет,
  какие уж тут варианты!
  Впрочем, а как объяснить?
  заранее - не поверит,
  а после - мол, ах извини,
  не последний, мол, ты, не первый,
  мы все из корыта, браток,
  лакаем одну баланду -
  повезло ухватить кусок
  посытнее сегодня - и ладно.
  Главное, заруби
  себе на носу, дружище -
  будешь ты гол и бит,
  если не подсуетишься.
  Не по твоей вине -
  просто судьба такая:
  или ты - на коне,
  или - несчастный фраер.
  
  А к чему это я? о чем?
  про какой мы толкуем случай?
  Ах про нее... Но потом,
  как всегда, оказалось скучно.
  
  
   27 марта 1999 года.
  
   
  ***
  
  Я открываю занавес, вас приглашаю на сцену -
  это моя планета, мой сокровенный мир,
  чистый, прекрасный, нежный, особенно драгоценный
  тем, что любовью вылеплен, и населен людьми,
  которые любят сражаться в диспутах и турнирах,
  чтобы померяться силой с другом и чужаком,
  там весело меч сверкает, смехом звенит рапира -
  проигрывать не обидно и побеждать легко.
  Актеры, маски, гитары, барды, художники, краски -
  это основа жизни, поэт равноправен словам.
  Там творчество - цель и принцип, поэтому незатасканно,
  общего мнения нету, каждый для каждого свят.
  Мой мир воздушен, как замок - ведь он на песке построен,
  который собрала вечность в часах своих всех мастей,
  и злу не дает проникнуть заклятье совсем простое -
  все держится честным словом, и нет ничего прочней.
  Живи, мое желтое солнце! Живи, мое синее небо!
  Живи, зеленая зелень, коричневая земля!
  
  Ах, вы говорите - выдумки? Ах, значит - этого не было?
  Вы сами-то независимы только на первый взгляд:
  ведь вы - персонажи пьесы одного моего героя,
  слышите, как смеется и аплодирует зал?
  А я играю на сцене. Я в зале слежу за игрою -
  и бежит сквозь пространство-время незамеченная слеза.
  
  
   25 февраля 2000 года.
  
   
   СПИ, МОЙ ГАММЕЛЬН ...
  
  
  ***
  
  Скажем так: не очень воздушное пространство,
  определяемое на карте бывшей одной шестой...
  Нет. Сначала. Некая разновидность транса,
  то ли синдром, то ли дух святой.
  Называть это языком - нелепость,
  слишком болит,
  и не то, чтоб священный трепет -
  скорее, петля и всхлип,
  мозг, выдавливаемый из горла хрипом,
  истекающий из пальцев сквозь кожу,
  чтобы попасть в резонанс колебаниям мировых линий, ибо...
  впрочем, если вы понимаете, о чем я, то вы - тоже.
  
  
   28 июня 1998 года.
  
   
  ***
  
  Все, что касается моих стихов, - это сплошной интим:
  чтобы жить, мне надо дышать, вот я и пишу их.
  А мир и дальше будет прекрасно жить, не подозревая и не интересуясь
  тем сгустком углекислого газа, который я выдыхаю на бумагу. И Бог с ним.
  
  
   7 апреля 1998 года.
  
   
  ***
  
  Я уйду в стихи насовсем,
  стану буквой Т или М,
  и сорвавшись выдохом с губ,
  строчкой по строфе побегу.
  Незаметно в точку сожмусь,
  точка не читается - пусть,
  ритм, рванув с разбега вперед,
  о меня споткнувшись, замрет.
  Только жить-то как - душит жгут! -
  разорву размер, не могу,
  трель аллитераций кляня,
  вам шепчу: услышьте меня!
  Без регалий, званий, заслуг,
  как стихам пробиться сквозь мглу?!
  Всхлипнув, стихнут их голоса -
  некому теперь дописать.
  
  
   17 июля 1999 года.
  
   
  ***
  
  Я пишу стихи в стол, а точнее, в папку и кляссер,
  я - тюремщик им, и я же стою на атасе,
  рассовав по мешочкам несколько экземпляров,
  отдаю ближайшим членам семьи в подарок,
  я сама - вольнодумный автор, и я же - Главлит,
  припечатаю гриф "Совершенно секретно", и козырь бит.
  Стихи спрятаны в самом непроходимом углу Интернета,
  куда не ступала нога человека и мышки. Нету
  никакого пути - ни адреса и ни линка, никто не взглянет,
  кроме меня, я сама себе кнут и пряник,
  поиграю в известность, размечтаюсь о славе стихов,
  в тот же миг от соблазна все двери закрыв на засов.
  Нет проблемы с прополкой народной тропы за отсутствием оной,
  лишь колючка растет, да плакатик "Запретная зона".
  На клочке мирозданья, повально больном говорильней,
  пребыванье мое не заразно, почти что стерильно -
  никому не открою глаза, не затрону и не поведу,
  спи, мой Гаммельн! Ни люди, ни мыши не услышат мою дуду.
  
  
   7 февраля 1999 года
  
   
  ***
  
  Дождик - растревоженный улей,
  сделай так, чтобы я заснула,
  успокой меня, отвлеки,
  слышишь, как бормочут стихи?
  Заглуши их, сотри, уболтай,
  чтоб была голова пуста.
  Не молчи, стучи, укачай,
  людям надо спать по ночам.
  
  Капли-пчелки вернулись в улей.
  Дождь утих, и стихи уснули.
  
  
   22 января 2000 года.
  
   
  ***
  
  Чем отличается графоман? -
  Тем, что он все сочиняет сам,
  стихи или прозу, неважно,
  иногда безупречно даже
  (ведь о тех, кто просто присвоил,
  вообще говорить не стоит).
  Нет, он все написал один,
  и никто рукой не водил,
  не шептал и не диктовал,
  сам в ответе за все слова,
  за идеи, за рифмы, за стиль -
  без участия высших сил.
  
  
   12 марта 1999 года.
  
   
  ТОЧКА ЗРЕНИЯ ВОРОНЫ
  
  Так кто кому ловушку вырыл?
  Певец сменял кусочек сыра
  не на бесстыднейшую лесть -
  нет, это выбор был и жест!
  Зачем стремится в Зону сталкер?
  Ему и жизнь отдать не жалко,
  не то, что будущий обед,
  за сладостный, горчайший свет,
  за миг, который вечность длится.
  Все это не постичь лисицам,
  добыча сыра их удел,
  смысл жизни и святая цель.
  
  А мир живет по их законам -
  поэт в нем фраер и ворона.
  
  
   20 марта 2000 года.
  
   
  БАЛЬТАЗАРУ ЭСТУ
  
   "злоупотребление ... Юленьки бессюжетными
   зарисовками"
  
   Бальтазар Эст. "Рассуждения о поэзии фэндома"
  
  Пустяк, бессюжетный пейзаж, зарисовка,
  фантом, акварель на поверхности мира.
  Застыла, ссутулившись в позе неловкой,
  приняв приговор, моя глупая лира.
  Все верно - свершенья, горенье, дерзанья,
  преданья и судеб лихое сплетенье
  бесспорно пригоднее для воспеванья,
  чем отблески света на меркнущей тени
  сознанья, причудливый оттиск сетчатки,
  тот путь без дороги, где выход едва ли,
  на небе следы, на дожде отпечатки -
  без смысла, без фабулы и без морали.
  
  
   12 апреля 2000 года.
  
   
  ***
  
  - Смысл стихов темен,
  ассоциации вязки,
  пылью каменоломен
  запорошены краски,
  надежда на мост обманна -
  стройные очертанья
  не выступят из тумана
  даже на расстоянье.
  Сфинксы сползли с пьедесталов
  и, облизнувшись сладко,
  стали кому попало
  свои задавать загадки.
  Где тут уму пища?
  Где утешенья слово?
  Зачем ты все это пишешь?
  - Я?! Вы ошиблись, что Вы!
  
  
   18 декабря 1997 год
  
   
  ***
  
  Каково ненаписанному стиху
  бормотать непридуманную строку,
  и за рифмы ненайденные уцепясь,
  выкарабкиваться самому из себя.
  Ошалев от возможностей, рвется Пегас
  от страницы "да будет!" в главу "на фига?".
  Из страны "нет и не было" в землю "путем",
  спотыкаясь об истины, с ним побредем.
  Из бессчетных ходов выбирая один,
  как всегда второпях на воде наследим.
  Недопойманный стих захлебнется строкой,
  и опять благодать по-над Летой-рекой.
  
  
   12 декабря 1999 года.
  
   
   И СОВЕСТИ ЗАВЕСА ...
  
  
  ***
  
  Вначале было Слово, но до Слова - Мысль,
  от нее, собственно, все и зависело.
  Слову дано закреплять аморфные очертанья
  миропорядка, мироустройства и мироздания,
  мира - умышленно, мысленно, в замысле, в смысле,
  в сущности, существующего в бесчислен-
  ных вариантах, деталях, подробностях, то есть,
  созданного, но не названного, в общем-то, совесть
  не позволяет совсем игнорировать то, что в основе
  миротворения (у?), миротворчества (?) - вовсе не Слово.
  Словом, нет слов, безусловно, что Слово - условность,
  ну а Вначале, наверно, был скрежет зубовный,
  хрип, хруст хребта, в хороводе хромая по кругу,
  страсть и страдание страхом скрывали друг друга.
  Только за миг до последнего выдоха с привкусом крови
  между прокушенных губ пузырем прорывается Слово.
  
  
   24 февраля 1999 год
  
   []
  
  Рождение мира. Рис. автора
  
  
   ***
  
  Настоящие миротворцы -
  это те, кто творят миры,
  а не мирят всех, кто поссорится.
  Мир рождается в мыслях сырым,
  оплывающим шматом теста
  в мутном хаосе форм и идей,
  и тогда начинается действо:
  Вечер. Утро. И первый день.
  И по Образу и Подобью,
  чье обличье ему ни дашь,
  вновь рифмуется с кровью, с любовью
  человеческий сгусток наш.
  Тьма опять подступает к границе
  и снаружи и изнутри,
  вот и им - воевать и молиться,
  и взывать: "Господь, помоги!
  Ты же все это знал заранее,
  так вмешайся же, наконец!"
  
  В смертной муке своих созданий
  снова корчится их Творец.
  
  
   19 июня 1999 года.
  
   
  ***
  
  Осторожно - мир истрепался и обветшал,
  слишком много немытых рук здесь и грязных сапог,
  непонятно, в чем держится у бедняги душа,
  до прозрачности истончился, зачах, изнемог.
  Как же можно с ним так обращаться, он к этому не привык,
  как же можно топтать и лапать, дырявить, комкать,
  и не верить ему, не верить в него, не верить - увы,
  и об этом неверии говорить на каждом углу так громко.
  Вы же можете убедить его в том, что ему конец!
  Трепыхается мотылек с полустертой пыльцой на крыльях,
  это тельце раздавленное жалко корчится. "Не жилец" -
  утверждаете вы в экстазе торжественно-замогильно.
  Вам-то что - не вы рисовали его узор,
  вам-то что - не вы себя расплавляли в Слово,
  вам-то что, вы - временные, это вздор,
  что он - ваш потому лишь, что в нем живете, и вашей крови
  суждено впитаться в ткань его и разъесть
  без того непрочную, одряхлевшую нить основы.
  Вы почти не заметите этой гибели - выбор есть.
  Старый мир разрушим до основанья, построим новый!
  
  
   10 июня 1999 года.
  
   
  ***
  
  На запад, восток, на север и юг
  улетают гонцы разлук,
  а когда долетят, и замкнется круг,
  мир скользнет из усталых рук.
  Вот тогда мы придем, мой друг.
  Без лишних вопросов шагнув вперед,
  мы подставим плечи под дрогнувший свод,
  и врастая в тину и гнусь болот,
  прохрипим, что настал черед.
  Так для нас откроется счет.
  Миллиарды лет отстучат часы,
  охромевшая память качнет весы,
  свет затянет забвенья зыбь,
  и залают отчаянно черные псы.
  Вы услышите наш призыв.
  И вы откликнитесь в тот же час,
  вы не дадите миру упасть...
  
  А он, как всегда, похабно глумясь,
  над всеми нами хохочет всласть,
  разевая мерзкую пасть.
  
  
   10 мая 1998 года.
  
   
  ***
  
  Странное и чужое,
  оно брело по дорогам,
  колобком катилось, а то и
  ковыляло убого,
  нелепым давясь весельем,
  исходило печалью.
  Были те, кто жалели,
  а были и, кто пинали,
  бросали ему монетки,
  швыряли в него объедки,
  глазели, как звери из клетки,
  но чаще не замечали,
  как не замечают друг друга,
  без смысла мчатся по кругу,
  как лошади на арене,
  вечно в одном направлении,
  которое задал кнут,
  и невозможен бунт.
  Оно за рукав цеплялось,
  заглядывало в глаза,
  что-то все лепетало
  так, что понять нельзя.
  Да кому ты нужен, ужастик,
  валяй отсюда, заткнись!
  
  А это и было счастье -
  единственное, на всю жизнь.
  
  
   23 ноября 1998 года
  
   
  ***
  
  Выбор невелик у нас - то плохо, то хуже,
  ни вздохнуть, ни охнуть, и еще туже,
  бесконечно падаем то ниц, то духом,
  и лицо потеряно и нить - глухо.
  Укатились с нитки тонкой бусы прочь, и
  на судьбе остались только узелочки -
  узелок на память, узелок на шею,
  провинилась Ева - повезло змею.
  В общем, не судите этот сюр строго -
  ловимся на яблочки мы всю дорогу:
  что нам рай! найдем себе почище рая,
  промахнется, мол, кто там очки считает.
  
  А петля на глотке - ни вздохнуть, ни охнуть,
  и свободен выбор между "жуть" и "плохо".
  
  
   16 июня 1999 года.
  
   
  ***
  
  Скучно жить, несмотря на разнообразнейшие впечатления -
  войны, убийства, стихийные бедствия, похищения,
  катастрофы, предательства, пытки, подлоги, вендетту,
  эпидемии, кражи, измены, теракты, газеты,
  когда время - всего только деньги, поэтому тратится даром,
  а шея привычно врастает в плечи, чтоб ждать удара,
  мы же, в целом, похожи на новости, и идем по одной цене,
  в смысле, что всем хорошо, когда их (как и там, где нас) - нет.
  Рок неизбежно тяжелый, цель - накопить средства, чтобы достать рычаг,
  все говорят "халва", но апокалипсис, то есть мир - сейчас,
  и когда черный день значит - всякий (а вовсе не худший) случай,
  привыкаешь, в конце концов, и не то, чтобы плохо - скучно.
  
  
   7 июня 1998 года.
  
   
  НОСТАЛЬГИЧЕСКОЕ?
  
   "Вспыхнет искрой лицо Давенанта
   Серым отважным взглядом своим"
   И. Чукреева
  
   "Не мелькнет ли парус ярко-красный
   Солнечными струями дождя?"
   Н. Копелевич
  
   Это - моих подружек
   юношеские стихи,
   нашему времени чужды
   возвышенный склад строки,
   надежда, что что-то вспыхнет,
   и где-то еще мелькнет.
   Далече те, а иных нет,
   и сумерки за окном...
   Послесловие к эпиграфу
  
  Бегущая по волнам
  скользила по нашим снам,
  и мы вслед за ней неслись
  из Зурбагана в Лисс,
  Грэй, Давенант и Ассоль -
  не имена, а пароль,
  и реяло наше знамя
  над алыми парусами,
  ведь все мы были романтики,
  хоть правда и честь по усам текли,
  а в рот пока не попало,
  но и это уже немало
  в краю, где воздухом стала ложь,
  где дракон ухмылялся тысячей рож
  с трибун, портретов и мыслей,
  лапшой на ушах повиснув.
  А мы не думали: вот дракон -
  нам было вообще наплевать, кто он,
  и кто там помнил о плате
  в начале шестидесятых...
  
  
   31 июля 1998 года.
  
   
  ***
  
   Памяти тети Клары и дяди Бори
  
  Нет ни косточки нигде - горстка пыли.
  Подселили в коммунальную могилу.
  Время катится монеткою стертой,
  ни живой воды не будет ни мертвой.
  На губах соленой каплей отрава,
  и уже ни виноватых ни правых,
  возвращается по кругу история
  липким дымом из трубы крематория,
  только память застревает в гортани
  и бессмысленно хрипит: до свиданья...
  
  
   21 октября 1999 года.
  
   
  РВАНЫЙ СОНЕТ (КО ДНЮ ПОМИНОВЕНИЯ)
  
   "... понять, что случившееся - необходимо"
   Эли Бар-Яалом "Единицы (Долгий сонет)"
  
  Пластинка, споткнувшись, завыла сиреной,
  душа задрожала подленько,
  будто ножом - стекло, и морзянкой - стену.
  Судьба ухмыльнулась из облака
  
  и исчезла, оставив неправильный прикус,
  отпечаток зубов и крика
  на напрягшейся шее цепочкой слизи -
  с понтом чеширская Мона Лиза.
  
  Раз так принято, что ж, назовем улыбкой,
  если легче кому-то, пусть будет нимб, как
  на приличной, ко всему привычной иконе.
  
  А сирена рыдает, вопит, долдонит
  из заевшей пластинки, впадает в раж, но
  если смысл и был, то уже неважно.
  
  
   2 мая 2000 года.
  
   
   КОДЫ ...
  
  
  ***
  
  Никто никого никогда не поймет -
  у каждого свой код.
  И некому копья ломать за дверьми -
  у каждого свой мир.
  Когда-то, кто как, может быть, где-нибудь -
  у каждого свой путь.
  Дырой вороненой дымится зрачок -
  у каждого свой срок.
  
  
   11 ноября 1998 года
  
   
  ФОРМУЛА
  
  Истекая лучом из центра Вселенной,
  жизнь рассеивается, что непременно
  давно бы уже уничтожило личность,
  если бы не сдерживалось привычной
  болью, дергающейся в животе,
  фантазией, сгустком любви в пустоте,
  а когда дойдет до предела,
  то упрямой стойкостью тела,
  состраданьем и некой нечеткой основой.
  Все это можно ужать в два слова,
  и получится, когда вникнешь толком,
  что жизнь существует из чувства долга.
  
  
   11 ноября 1999 года.
  
   
  ***
  
  Чтобы ощутить границы своего тела,
  можно пересчитать пальцы, чакры, органы чувств и целый
  справочник по анатомии, можно стянуться в точку,
  слыша, как с хрустом в спираль свивается позвоночник.
  Но стоит отвлечься, расслабиться, как мгновенно
  опять возвращаешься на круги своя, то есть, к размерам Вселенной,
  где продолжаешь метаться сама в себе посреди пространства,
  являющегося одновременно объектом, а также субъектом странствий -
  в поисках выхода из самой себя устав, но
  растекаясь вечно сама по себе. Что само по себе забавно.
  
  
   3 октября 1999 года.
  
   
  ***
  
  Нет у меня ни зеленой, ни синей,
  ни оранжевой, ни красной нитки.
  Лишь черная и белая в моей корзине,
  только ими узор мой выткан.
  
  Лишь черная и белая, чет и нечет,
  по и против часовой стрелки -
  простенький выбор из Ничего и Нечего,
  зеркало напротив зеркала.
  
  Там, где против часовой - огоньки в памяти,
  по - там бабушка еще надвое -
  кости брошены, по воздуху летят покамест, и
  не видать, которой гранью падают.
  
  Я тончайшим кружевом украшу прошлое,
  вам глянется оно розовым,
  в быль добавлю небыли да сказок крошева -
  историкам бальзам и философам.
  
  По и против часовой пробегают годы,
  черно-белые меняя темы.
  Не порвать вам мои нитки, не уйти на свободу,
  потому что я и есть - Время.
  
  
   20 ноября 1999 года.
  
   
  ДОПОЛНЕНИЕ К ТЕОРИИ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ
  
  Что означает - "времени нет"
  там, где действительно времени нет,
  там, где все заняты, но статичны?
  Координаты им безразличны,
  поскольку сами они вовне.
  
  Вот предположим - Вы родились
  координатой, допустим, Х -
  вверх или вниз по оси движенье
  для Вас вообще не имеет значенья,
  потому что Вы - это ось абсцисс.
  
  Каждый по-своему мудр и туп,
  каждый - системы своей продукт,
  макро там мир у Вас или микро.
  Живущим на плоскости Х и У
  глупо рассказывать про высоту.
  
  И получается, разницы нет
  меж плоским миром и осью Z -
  равно ущербны и те и эти,
  тяжко на том и на этом свете.
  На это открытье прошу патент.
  
  
   18 февраля 2000 года.
  
   
  НАВСТРЕЧУ СВЕТЛОМУ БУДУЩЕМУ
  
  Ну так что, сказали - выбирай,
  каждый должен сотворить свой рай,
  в общем, что угодно для души,
  но потом виновных не ищи.
  
  Что угодно для тебя, душа,
  бессеребренница без гроша?
  Я в лепешку расшибусь - владей!
  Ну так - сколько, как, когда и где?
  
  Мы с собою заберем добро,
  И удачу заготовим в прок,
  чтоб не стыла кровь, не жгла свеча,
  чтоб от боли больше не кричать.
  
  Для тебя стараюсь, строю дом,
  лишь бы было нам уютно в нем -
  теплый, сладкий и удобный рай!
  
  И ответила душа: прощай...
  
  
   26 января 2000 года.
  
   
  ***
  
  Разве не знаешь, что час настал,
  разве не слышишь - сложились губы
  трубочкой, помогая трубам
  сорванный ритм прорыдать с листа,
  разве не видишь, что мир устал,
  на изможденной сухой ладони
  корчится в бесконечной агонии
  время, расплавленное в кристалл,
  разве не помнишь - как ни расставь,
  мы без ошибки находим гибель,
  выбрав из тысяч дорог, на дыбе
  тщетно взывая "за что?!", светясь
  собственной святостью, черным нимбом
  черной дыры, и на том стоим мы,
  эта мелодия - неспроста,
  даль ослепительна и пуста.
  
  
   11 июня 1998 года.
  
   
   ИМЯ ЭПОХИ ...
  
  
  НАСТУПЛЕНИЮ ТРЕТЬЕГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ПОСВЯЩАЕТСЯ
  
  Вот так и идем сквозь жизнь
  в доспехах из сплава лжи,
  наивности и неверья,
  пред нами просторы прерий,
  зажатые в закоулках.
  Заветные наши шкатулки
  забиты чистейшей грезой
  из золота и навоза.
  Мы - зрители на котурнах,
  себе аплодируем бурно,
  не менее дружно освищем.
  В ковчеге с пробитым днищем
  в грядущее гордо шпарим -
  и музы себе, и твари.
  Прикинув, что жмут скрижали,
  мы их на граффити сменяли
  в общественном туалете.
  И разницы не заметив,
  сморкаясь, глядим на звезды -
  мол, Господи, что ж Ты создал?!
  
  
   25 декабря 1999 года.
  
  
  ***
  
  Солнце всходит на западе,
  на востоке заходит.
  Да, я нарушаю заповедь,
  девятую, вроде:
  лжесвидетельствуешь на ближнего -
  значит, потом не сетуй
  (то есть, на солнце и иже с ним,
  в общем, стороны света).
  Втемяшилось, мол, напраслину
  возводить на силы природы -
  дескать, что же вы, люди, да разве не
  видите, что происходит?!
  Что видеть-то? Благополучненько
  девятки сменились нулями,
  посрамив суеверия чушь, никак
  не пороча прогресса знамя.
  Наука во всеоружии,
  компьютеры не зависли,
  конца света не обнаружено.
  Пронесло... (фи! не в этом же смысле!)
  Клевещешь на человечество,
  вопишь: идиоты все вы,
  и не различаешь с младенчества,
  где право у нас, где лево!
  
  А я, Кассандрой на паперти,
  ору - нелепый уродец -
  глядите: встает на западе,
  на востоке заходит!...
  
  
   17 января 2000 года.
  
   
  ***
  
  На костре сжигают тени,
  не спеша, без сожаленья,
  и звенит на ультразвуке
  вопль, неуловимый ухом.
  Аутодафе с гитарой
  под мотивчик с перегаром.
  
  Кто придет на пепелище,
  кто потом их прах отыщет,
  чтоб собрать его в тряпицу,
  в чье он сердце будет биться,
  призывая суд и мщенье,
  воздаянье и прощенье?...
  
  
   30 мая 2000 года.
  
   
  ***
  
  Ну зачем же пинки считать,
  оплеухи лелеять -
  лучше челюсть в улыбке сжать,
  с хрустом вытянуть шею,
  чтобы в вечность швырнуть - слабо?!
  Кто останется с носом?
  Можно выиграть этот бой
  и ничком под колеса.
  Не пора ли раздать долги,
  всем сестрам по сережкам?
  Стой - пространство, и время - сгинь
  посошком на дорожку.
  
  Беспристрастная пустота
  пожимает плечами,
  впрочем, совесть ее чиста,
  так что - сами с усами.
  
  
   17 февраля 2000 года.
  
   
  VIA DOLOROSA
  
  Каждый проходит своей дорогой скорби и боли,
  пытаясь приладить свои вопросы к чужим ответам,
  но то ли время напряжено пружиной прижатой, то ли
  непродуктивен и бесперспективен метод.
  Каждый бредет по проволоке в пространстве,
  по многоточиям, прочеркам и пробелам,
  кланяясь, проклиная, ловя свой шанс, ведь
  боль - это индикатор, компас, вделанный в тело.
  Вправо шагнешь или влево - без предупрежденья
  бьет как всегда без промаха ангел-охранник.
  Цель - исцелить всецело, как Авиценна
  и как могила горбатого - все мирозданье.
  А ради этого нас, пропадающих по одиночке,
  выловить за ушко да на солнышко, чтобы в итоге
  все закорючки судеб сложились в строчки -
  
  каждый себе выбирает сам и статьи и сроки.
  
  
   12 февраля 2000 года.
  
   
  КОЛЫБЕЛЬНАЯ НА ВСЮ ЖИЗНЬ
  
  Тьма размазала свой мазут,
  сна опять ни в одном глазу,
  три часа у меня осталось для бесплодных смурных безумств.
  
  От озноба трясет кровать,
  ночь качает свои права,
  баю-баю, моя родная, сон цепляется за слова.
  
  Утро ввалится, словно тать,
  рявкнет в ухо "пора вставать!"
  мир в бойцовскую встанет стойку - эй, на ринге, продолжим матч!
  
  Миру я на один зубок,
  он, как серенький тот волчок,
  что веками кого-то тащит под ракитовый под кусток.
  
  По натуре он незлобив,
  может ближнего возлюбить,
  да кому и когда мешало это самое "не убий"?
  
  Не надейся и не проси,
  и бояться не хватит сил -
  время пробует нас на прочность, чтобы выплюнуть, раскусив.
  
  Трын-трава цветет, лебеда,
  и не все ли равно, когда
  под ракитой ли, под смоковницей расплатиться по всем счетам...
  
  
   22 февраля 2000 года.
  
  
  ***
  
  Глубокоуважаемые джентльмены и леди!
  Я вам хочу сообщить, что мы никуда не едем -
  чешем на всех парах и не замечаем
  вывеску, а на ней название: "Кольцевая".
  Крутятся декорации все быстрее,
  вертит кочан капусты шарнирной шеей,
  от Марианской впадины до Эвереста
  наш физкультурный цикл "езда на месте".
  Имя эпохи рифмуется с отчужденьем,
  так же, как с мельтешеньем, с нагроможденьем,
  рвеньем, остервененьем и устраненьем.
  День завершается, так что прошу прощенья.
  Вы в развеселой уноситесь карусели,
  я - Мэри Поппинс, мне видно вас еле-еле,
  я вас зову, я рукой машу, но все тише
  - нам не до жиру, - в ответ доносится, - нам бы выжить...
  
  
   10 марта 2000 года.
  
   
   ***
  
   "Прощай, прощай..." Да я и так прощаю
   Б. Окуджава
  
  Я прощаю миру то, что он продал свою бессмертную душу,
  и не черту-дьяволу, а сам себе, что гораздо хуже.
  Покупатель заплатил втридорога - все, что у него было.
  Продавец продешевил, получив фантом, бред сивой кобылы,
  небылицу, дырку от бублика, комбинацию из трех пальцев -
  за волшебную лампу, гусыню, несущую золотые яйца,
  ангелов-хранителей, смысл жизни, негасимое пламя.
  Впрочем, к чему ковер-самолет, раз есть самолет с коврами,
  а джинна в бутылке заменит бутылка джина.
  До предела сжата, напряжена пружина,
  острие которой дамоклов меч, веретено, коса, и...
  подожди, а душа?... обойдешься?... прощай... что?... да я-то прощаю.
  
  
   4 апреля 2000 г.
  
  
  НЕВЫНОСИМАЯ ЛЕГКОСТЬ БЫТИЯ
  
   "Дни мелькают a la драже"
   М. Щербаков
  
  День уходит на цыпочках -
  вор в вечернем прикиде,
  в чашку неба засыпет чай -
  зек бывалый, как видно.
  Отмотал он немалый срок
  от восхода к закату,
  чифиря отхлебнет глоток
  и отчалит, поддатый -
  однодневкою-мотыльком,
  неоплаченным чеком.
  Ишь, сцепились виток с витком,
  как кирпичики Лего.
  И Фортуна в часах бежит
  вечным кругом сансары,
  загоняя за жизнью жизнь
  на привычные нары.
  Нам свалить бы, да в горле ком
  прошлогоднего снега,
  день-конвойный орет: подъем!
  
  Да и некуда бегать...
  
  
   28 марта 2000 года.
  
   
  ***
  
   "Когда ступени этой лестницы
   уходят из-под ног, как палуба"
   И. Бродский. "Одиночество"
  
   "Все расползалось. Все падало. Винтовой вихрь забирал и
   крутил пыль, тряпки, крашеные щепки... и Цинциннат пошел
   среди пыли, и падших вещей..."
   В. Набоков. "Приглашение на казнь"
  
  Я устала удерживать себя в рамках этого мира,
  делать вид, что верю его декорациям -
  тем, что выстроены тщательно, и тем, что пунктиром
  намечают некий вдали эрзац его.
  
  Я устала играть свою роль в этом спектакле,
  потому что как ни выкладывайся, все равно освищут,
  закидают тухлыми яйцами, а то и камнями побьют, не так ли?
  и прогонят со сцены на пепелище.
  
  Что король, что садовник - колода карт, рухнул задник,
  Цинциннат и Алиса, проснувшись, встают и уходят.
  Я свой текст бормочу кое-как невпопад, не
  замечая, что это всего лишь пародия.
  
  Я из сна выпадаю, собой прорываю реальность,
  исчезают детали, чуть только ослабишь вниманье.
  Бьет двенадцать. Мир туфелькой виснет хрустальной,
  упадает с ноги, и раскалывается о камни.
  
  
   26 мая 2000 года.
  
   
  ***
  
   "Да будет свет!"
  
   Бытие (1,3)
  
   "Фонарщик был должен зажечь, да фонарщик вот спит.
   Фонарщик вот спит, моя радость, а я не при чем."
  
   Б. Окуджава
  
  Мне не нравится ваш дом - всюду тьма,
  я слыхала, есть получше дома -
  занавесочки, дымок над трубой,
  там тщету не называют судьбой.
  
  Мне не нравится ваш дом - тлен и смрад,
  мне неважно, кто тут прав-виноват,
  вам не сватья, не кума, не родня,
  я - проездом, отпустите меня.
  
  Мне не нравится ваш дом, я уйду,
  ваш очаг давно ветрами задут,
  двери настежь, нараспашку душа,
  и часы то отстают, то спешат.
  
  Тот, кто строил, обещал - будет свет!
  Но фонарщика с тех пор нет как нет,
  или, может, перебои с огнем...
  Кто ответит, если все - не при чем?
  
  Я устала, этот дом мне чужой,
  ишь, как вспыхнули мосты за спиной,
  только держит насмерть - не убежишь! -
  тонкий жгутик от души до души.
  
  
   30 июня 1999 года.
  
   
  ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА ЖИЗНИ
  
  Рельсы стучат на стыках, несется поезд,
  цокают, как копыта, его колеса,
  это моя судьба набирает скорость.
  Кто там за нами мчится во мгле белесой?
  
  Толпы бегут за поездом, не отставая,
  в криках их то ли просьбы, то ли угрозы,
  сверху пикирует, гаркая, гарпий стая,
  бесенята вспрыгивают на колеса.
  
  Поезд моей судьбы на откос заносит,
  нечисть снаружи воет, приникнув к окнам,
  рельсы перед глазами свело вопросом,
  кровью насытясь, вот-вот семафоры лопнут.
  
  Поезд летит, и рельсы давно отстали,
  те, кто бежали следом, застыли скорбно,
  плач их плывет молитвою поминальной,
  падает на вагоны дождем покорным.
  
  Ангелы провожают мой грустный поезд,
  я не узнала их вовремя почему-то,
  зло и добро различить не сумела. То есть,
  поезд мой никогда не уйдет отсюда.
  
  Ржавчина в камень рельс с колесом спаяла,
  и ни дороги больше, ни бездорожья.
  Я бы пошла пешком, только нет вокзала,
  все поезда ушли, да и судьбы тоже.
  
  
   13 февраля 2000 года.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"