Аннотация: Развод для каждого - боль. но для многих это возможность открыть новую дверь.
НЕПРАВИЛЬНАЯ ЖЕНЩИНА
- Только не бросай трубку, слышишь? Не вздумай! А то я сорвусь и приеду. Ты меня знаешь! - голосила в трубку Оксанка.
Представив себе появление этого урагана, Ольга вздохнула и сказала:
- Я не брошу, не волнуйся. Ты же знаешь, что я всегда рада тебя слышать. Да и приехать ты не сможешь - Туамоту не отпустят.
- Какие Туамоту? Мы сегодня прилетели. Но ты, конечно, права: приехать - не приеду, а вот поболтать вполне могу. Ты где?
- Вхожу в ресторанчик возле работы, выпью чаю с пирожным, - сказала Ольга, проходя к угловому столику и на ходу стягивая шарф, который ее уже почти душил. - Подожди секунду. Куртку сниму - здесь жарко.
Присев за столик, она с удовольствием вытянула ноги, уставшие за целый день. Подозвав официанта (совсем еще мальчик) и сделав заказ, она вновь взяла трубку:
- Алло. Ты еще на проводе?
- Конечно, на проводе! Я слышала твой заказ. Ты с ума сошла? Какое пирожное? Летом мы с тобой в Испанию собираемся, я уже отель присмотрела, а ты мне все испортить хочешь?
- Это чем же? - флегматично поинтересовалась Ольга, машинально скручивая салфетку.
- Тем, что в купальник не влезешь. Фигуру испортишь.
- Помнишь, как Пугачева говорила в фильме "За двумя зайцами": "Я вас умоляю. Нашу фигуру уже ничем не испортишь"? Так вот это про меня. Подумаешь, куплю себе новый купальник.
- Ага, сейчас! Отмени заказ! Немедленно!
- Хорошо. Только не кричи. Подожди секунду.
Молодой человек как раз принес заказанное ею. Нарочито громко Ольга сказала:
- Простите, я хочу поменять заказ. Принесите, пожалуйста, мультифруктовый сок. А это заберите. Спасибо.
Под удивленным взглядом официанта она придвинула к себе чай и десерт и лихо подмигнула молодому человеку. Одними губами прошептала "сок" и улыбнулась. Парень понимающе кивнул и быстро ретировался. Ольга украдкой осмотрелась. Обычно она не интересовалась посетителями - людей ей хватало и на работе. Но сегодня, сама не зная почему, отступила от правил. За соседним столиком сидели двое мужчин, что-то оживленно обсуждая и уставившись в экран ноутбука. У стойки бара на вращающемся стульчике сидела девушка лет 18-ти и потягивала сок через трубочку. Ближе к выходу расположилась пожилая пара. Рядом с женщиной лежал букет желтых хризантем, в чашках дымился то ли кофе, то ли чай, стояли нетронутыми две креманки с десертом. Обеими руками мужчина держал руку своей спутницы и как-то тепло и нежно смотрел ей в глаза. От этой, немного даже приторной, сцены у девушки защипало в глазах.
- Олька! Ты что там, уснула? - заорала в руке трубка мобильного телефона, и Ольга вздрогнула. Быстро оглянувшись, она увидела, как мужчины за соседним столиком оторвались от экрана компьютера и посмотрели на нее.
- Чего ты орешь? - зашипела она в телефон, умудрившись одновременно улыбнуться своим соседям.
- А чего ты пропала? - сбавила обороты громкости Оксана. - Зависла где-то, а я жди. Ну, ладно. Как дела?
- Нормально. Не живу, а существую. Работаю. Сегодня контейнер пришел...
- Твоя работа, если честно, меня мало волнует. Я знаю, ты ее любишь и, на мой взгляд, даже очень. Ты готова пропадать там круглосуточно. Вот и сейчас: рабочий день до семи, кафешка твоя рядом, а ты появилась там аж в полдесятого. Так что с работой все понятно. Зубы мне не заговаривай. Как ты? Кто-нибудь уже посягнул на твою честь?
- Какая честь, я тебя умоляю! - засмеялась Ольга. - Кроме работы на нее уже давно никто не посягает. Она меня имеет и деньги платит. Так что все честно.
- Знаешь, дорогая, грустно.
- Что именно?
- Что ты все еще одна.
- Оксан, не надо, - умоляюще попросила Ольга. Она тихонько, чтобы подруга не услышала, отхлебнула чай и положила в рот кусочек пирожного. - Ты же знаешь, я не люблю об этом говорить. Одна и одна. Такая судьба.
Ольга грустно посмотрела в ту сторону, где сидела пожилая пара. Как раз в этот момент мужчина встал и накрыл плечи женщины широким шарфом. Опять защипало в глазах.
- Причем тут судьба? - вывел ее из задумчивости голос Оксаны. - Ты уже больше двух лет одна. Это даже для здоровья вредно!
- Не кричи, пожалуйста, - вновь умоляюще попросила Ольга. - Тебя, по-моему, вся ресторашка слышит. Даже на кухне.
Она вновь бросила взгляд за соседний столик. Один из мужчин, оказывается, уже ушел. Второй пил кофе и, казалось, не обращал на нее никакого внимания.
- Пусть слышат. Оль, сколько можно? Ну, был Игорь в твоей жизни. Любила ты его. Забрал он десять лет твоей молодости. Ушел. Двигайся дальше.
- Во-первых, я его еще люблю. Во-вторых, не он ушел, а я...
- А в-третьих, - снова перебила Ксюша, - Я сейчас приеду.
- Нет, - быстро сказала Ольга и даже привстала, чем привлекла внимание своего соседа. Он улыбнулся и вновь уткнулся в свою чашку. - Не надо. Не приезжай. Я устала. Давай завтра встретимся и поговорим. Ну, правда?
- Оль, когда тебе последний раз дарили цветы?
- Что? Какие цветы? - опешила Ольга.
- Обычные цветы. Или необычные, я не знаю. Цве-ты. Розы, георгины, хризантемы, ромашки, наконец. Когда?
- Ну... Не помню. По-моему, твой Славка на день рожденья...
- Во-о-о-от! - протянула Оксана. - Вот именно! Тебе только друзья дарят цветы и подарки. Неужели не хочешь получить их от любимого?
- Хочу. Не спорю. Очень хочу! Но любимого нет, подарков и цветов от него тоже нет. Ты что, думаешь, что эти любимые на каждом углу встречаются и прямо-таки рвутся ко мне всей душой? И вообще, если тебя волнуют цветы, я сама в состоянии их купить. Вот прямо сегодня, прямо сейчас, пойду и куплю себе цветы, приду домой, воткну их в вазу и лягу спать. И, заметь, опять одна! Представляешь! Вот незадача!
Ольга сама не заметила, как во время этой тирады постепенно повышала голос и теперь почти кричала. Девчонка у стойки сидела с открытым ртом и смотрела на нее. Пожилая дама, как ей показалось, сочувствующе покачала головой и вновь повернулась к своему спутнику, что-то тихо ему сказав. Мужчина за соседним столиком бросил на нее быстрый взгляд и уставился в компьютер, сделав вид, что все в порядке и его не касается.
Она отключила телефон и отложила его в сторону. Чай остыл, пирожное перестало быть притягательным. Ей хотелось закрыть лицо руками и разрыдаться. Но она так часто за последние два года делала это, что теперь не могла найти в себе сил даже просто поднять руки, которые безжизненными плетьми лежали у нее на коленях. Мобильный вновь зазвонил. Ольга ощутила укол совести за то, что накричала на подругу и выставила себя в таком свете. Она схватила трубку.
- Прости! Прости меня, Ксю!
- Знаешь, в чем твоя проблема? - холодно спросила Оксанка. - В том, что ты думаешь, будто выкарабкаешься сама и отвергаешь помощь людей, которые тебя любят.
- Я не отвергаю, - прошелестела Оля, но подруга вновь ее перебила:
- Ты, конечно, сильная. Но мы все тебя любим. Мы все хотим тебе помочь...
Они помолчали.
- Ладно. Встретимся завтра в этой твоей кафешке в 19.30 после работы. Повтори.
- Завтра здесь же в 19.30 после работы мы встретимся, - послушно повторила Ольга.
- Доедай свое пирожное и топай домой, а то уже темно. Да и туман.
- Ка... какое пирожное? - сделав невинное лицо, спросила Оля. Ей показалось, что за соседним столиком кто-то ехидно хмыкнул. Быстро подняв глаза, она успела увидеть, как мужчина спрятал лицо за экраном монитора, но при этом так торопился, что ударился лбом о верхний край панели. Она довольно ухмыльнулась.
- Слушай, я знаю тебя больше 10-ти лет. Неужели ты думаешь, что я поверю в твой трюк с отменой заказа? Ладно, подруга, до завтра. Я и правда устала. Целую.
- Целую, - повторила Ольга и отключилась.
Мужчина не высовывался из-за монитора своего ноутбука. Она допила холодный чай, доела пирожное, на которое получила "благословение" от Ксюши, рассчиталась с молодым официантом и стала одеваться. Ноги немного отдохнули, но предстояла еще дорога домой. А вот там - теплая ванна с солью. И тогда отдых будет полным. Ей вдруг стало как-то легко и смешливо, и, проходя мимо столика своего соседа, она наклонилась и проворковала:
- А подслушивать - нехорошо! - после чего быстрым шагом вышла из кафе.
***
На улице туман сгустился еще сильнее. Дорога, которая находилась в 10-15 шагах, сейчас определялась только сигналами автомашин. "Вот зайду сейчас в туман; пойду, куда глаза глядят; заблужусь, как ежик, и забуду обо всех своих проблемах". Зябко передернув плечами, Ольга пошла направо в сторону остановки, хотя поймать маршрутку в такое время уже не представлялось возможным. "Все же к людям поближе. А то и правда - страшновато". Огромным матовым пятном на остановке горел рекламный щит, а прямо под ним притулился небольшой цветочный магазин. Немного поколебавшись, девушка взялась за ручку двери, потянула ее и вошла внутрь.
- Добрый вечер.
- Добрый вечер, - обрадовалась продавщица, привлекательная женщина лет 50-ти. - А я уж домой собралась. Туман такой - никто нашу вывеску и не видит. Думаю - чего сидеть? Вы цветочки хотели? Какие?
Ольга хотела соврать, что, мол, у подруги день рождения и надо хороший букет. Но потом подумала: все друг другу врут. В мелочах, в делах, в любви (а в любви - особенно). И решила сказать начистоту:
- Я хочу цветы для себя, для своего удовольствия. Без пушистой обертки, без помпезности. Хризантемки. Вот эти.
- Вот эти? С удовольствием. Позвольте совет: когда придете домой, налейте в вазу кипяток, срежьте ножки цветов как обычно и ставьте в вазу.
- Прямо в кипяток? - удивилась девушка.
- Прямо в кипяток, - с улыбкой повторила продавщица. - Воду не меняйте. Стоят до трех недель.
- Да ну? Спасибо. Попробую. До свидания, - Ольга расплатилась и уже повернулась уходить, как женщина ее окликнула:
- Простите, а вы в какую сторону идете?
- Вообще-то, шла на остановку, но, похоже, транспорт уже не ходит. Придется пешком.
- А в какую сторону? - вновь повторила свой вопрос продавщица.
- До Правды.
- Ой, а мне до Московской. Может, вместе пойдем, а то одной боязно как-то. Правда ведь как раз следующая за Московской улица?
Ольга растерялась. После сегодняшнего разговора с Ксюшей ей хотелось побыть в одиночестве. В последнее время ее все чаще тянуло побыть одной. Да и новое знакомство ее совсем не прельщало. Но, подумав, согласилась. Ведь до дома идти надо и лучше, конечно, вдвоем.
- Вот и славно. Я быстро.
Оля вышла из магазинчика и приготовилась ждать. Но ждать долго не пришлось. Женщина быстро управилась, закрыла магазин и сказала, улыбаясь:
- Пойдемте. Меня, кстати, Ниной Ивановной зовут. Можно просто Нина.
- Ольга.
- А вы знаете, Оленька, вы ведь не зря ко мне зашли. Это судьба.
- Ага, судьба, - горько усмехнулась девушка.
- Вы зря иронизируете. Я, например, знаю, что вы не замужем.
- Конечно, кольца ведь у меня нет.
- Сейчас нет, но оно было. Вы разведены. И сейчас в поиске.
- Позвольте вам заметить, что ни в каком я не поиске. За глаза хватило этой, так называемой, семейной жизни. Кастрюли, стирка, уборка, Игоречек то, Игоречек сё, давай купим тебе это, давай сделаем тебе то. Ничего я не ищу.
- Вы простите, Оля, но в вашей жизни были не только кастрюли и пылевые тряпки, но и что-то еще. Иначе вы не прожили бы с ним 10 лет.
- А.... - Ольга пораженно остановилась. Конечно, назвав именно эту цифру, Нина могла просто угадать, но все же... - А откуда вы знаете, что мы прожили с ним 10 лет? Кто вам рассказал?
- Ну, кто мне мог об этом рассказать? - Нина лукаво улыбнулась. Несмотря на то, что их окутал довольно густой туман, Ольга видела, как горят у собеседницы глаза. - Оля, я хочу открыть вам страшную тайну: я - фея.
Девушка ожидала всего, что угодно, но, естественно, не этого. Сначала она по-глупому с полминуты таращила на Нину глаза, потом начала нервно похихикивать, а потом расхохоталась в голос. Минуты через три полуистерический смех перешел в какие-то жалобные всхлипывания, а затем и вовсе стих. Она виновато взглянула на Нину. Та улыбалась. Взяв Ольгу под руку, она двинулась в сторону их улиц.
- Да-да, я фея.
- Ага. А я тогда Золушка. А где моя тыква? Где мыши?
- Будут, - уверенно сказала Нина. - И тыква, и мыши. Тьфу ты: и карета, и кучер, и т.д. Я ведь родилась в ночь под Рождество - с 6 на 7 января.
- Тогда вы ведьма. Говорили, что в эту ночь ведьмы рождаются. И я лично в этом убедилась. Именно девушка, родившаяся в ночь с 6 на 7 января, разбила мой брак. Так что с такой породой сказочных существ я не понаслышке знакома.
- Глупенькая, - сказала Нина, дружелюбно погладив Олю по руке. - Я уже не в том возрасте, чтобы разбивать чужие браки. И, кроме того, я добрая ведьма, то есть фея. Ты ведь знаешь, что феи бывают добрые и злые?
- Не разговаривайте со мной, как с маленькой, - разозлилась Ольга и выдернула свою руку у Нины. - Я в детстве много читала, да и работаю в книжном магазине. Конечно, я знаю, что феи бывают добрые и злые. Только не в нашей жизни.
Внезапная вспышка злости прошла так же быстро, как и появилась. Ольга почувствовала, как устала. И еще почувствовала себя виноватой перед этой взрослой женщиной, которая говорила какую-то чушь, но была так похожа на маму. Она робко прикоснулась к Нининой руке и просительно сказала:
- Простите меня, Нина. Просто в моей жизни встречались только Гингемы и Бастинды, ну-у, только злые феи. И я никому не верю.
- Напротив. Вы очень многим верите. И доверяете. Вы очень открытый человек, любите свою работу, загораетесь на ней, а, когда выходите, гаснете. Но вы очень любите людей...
- Откуда? Откуда вы все это знаете? - почти в ужасе вскричала Ольга.
- Моя внучка без ума от вас. Она с родителями (моим сыном и снохой) часто бывает у вас в магазине, ходит за вами хвостом, слушает все, что вы ей говорите. Каждой книгой, которую вы ей рекомендуете, она буквально зачитывается . Ее зовут Анечка.
- Анечка! Ну, конечно! Она единственный ребенок из моих "клиентов". Я ведь работаю во взрослом зале.
- Да, я знаю. И тем ценнее для нее ваше внимание.
- Она такой чудесный ребенок! Я бы хотела, чтобы у меня была такая дочь.
- У вас все впереди, Оля.
- Да ладно вам. Мне 33 года. Если уж Бог не дал мне детей от любимого человека, не даст и теперь.
- У Бога много планов относительно каждого из нас. И Он знает, что и когда для нас лучше.
- Вы говорите, как моя мама. Она тоже считает, что для всего у Бога есть свое время. Мне нравится ее теория, но, похоже, что я из Его планов где-то выпала. Видимо, когда Ангел нес Ему наши личные дела, именно мое выпало и затерялось где-то в архиве. Так и живу, как в архиве, про запас.
- Не грешите, девочка. Не надо. Всему свое время.
- Сколько вам лет? - перебила Ольга.
- 57.
- Простите за грубость. Большая половина жизни прошла. Вы замужем, у вас есть сын, сноха, внучка, у вас прекрасная работа. Вы, конечно, можете себе позволить говорить, что всему свое время. Мне 33 года. Я в разводе, без детей, без перспектив в личной жизни. Есть только работа. Внутри магазина - моя жизнь, настоящая, кипучая, живая. Вне его - тоска, существование. Где это мое время, о котором вы говорите? Где?
- Что говорят вам друзья? Что они говорят про вас и ваше состояние? - задала неожиданный вопрос Нина.
- Говорят, что я погасла. Как свеча. Стою вроде твердо, не таю, не оплавляюсь. Но не горю. Как погасла два года назад, так и не зажглась.
- Как это верно! - Нина задумалась. - Оля, скажите, что было в вашем браке, кроме кастрюль и тряпок, что держало вас возле Игоря 10 лет?
Девушка задумалась. Ох, как нелегко было ответить на этот вопрос, который мучил ее уже столько времени! Она уж было решила сказать Нине, что не может сама себе ответить на него, но внезапно поняла, что знает ответ. Он возник в мозгу внезапно, как вспышка молнии. Устремив взор куда-то вперед себя, в туман, Ольга тихо ответила, так тихо, словно говорила для себя:
- Он избавлял меня от одиночества. Точнее, не он, а его присутствие. Мы могли находиться в разных комнатах, но я знала, что не одна. Мы могли не разговаривать, но я чувствовала, что каким-то образом он меня слышит. В доме был его запах, не только в постели, но и в ванной и даже на кухне. Я знала, что не одна. Я всю жизнь боюсь остаться одна, в полном одиночестве. Несколько дней без никого - даже в кайф, но вся жизнь... Нет... Не спрашивайте. Я не могу этого объяснить. Просто рядом с Игорем жизнь была наполнена ожиданием: его прихода с работы, совместной трапезы, просмотра фильма. Да... Он избавлял меня от одиночества.
- А сейчас вы никого не ждете?
- Знаете, говорят, самое тяжелое - это ждать и догонять. Я устала ждать. И меня никто не ждет. Это так грустно. Невыносимо!!!
Ольга все же не сдержалась и заплакала. Она не закрыла лицо руками. Как и в кафе, они просто висели вдоль тела, как плети. Плечи ее вздрагивали, ремешок сумки скатился с плеча, и та упала прямо на тротуар. Ольга этого даже не почувствовала. Рыдания, которые она так долго сдерживала в себе (целый месяц), прорывались наружу и тонули в густом молочном тумане. Нина подняла ее сумку с земли, подошла к девушке и обняла ее, принялась гладить по спине и слегка покачивать. Как мама. Мама была далеко. Она знала о разводе, но не о причине его. Конечно, она переживала за свою девочку, но Ольга сама запретила ей приезжать, сказав, что все хорошо. От нахлынувших воспоминаний ей стало совсем плохо и она рыдала уже в голос.
Как хорошо плакать в тумане вечером! Никто тебя не услышит; не увидит, как кривится твой рот, как течет из носа, как размазываются глаза, течет тушь, краснеют щеки. Рыдающий человек - это некрасиво. На самом деле. Мало того, что ты ничем не можешь ему помочь, становишься невольным свидетелем его горя, ты еще и видишь его в таком нелицеприятном виде. Оба человека - плачущий и свидетель этого горя - испытывают неловкость в дальнейшем.
Но у Нины, похоже, такой неловкости не было. Она продолжала поглаживать Ольгу по спине и баюкать и казалась в этот миг роднее всех людей на свете. Потому что в момент открытого горя она единственная была рядом. Чужая и в то же время такая родная. Далекая и такая близкая. В тот момент она была (простите за сравнение) костылем, который помогает не упасть обессиленному и раненому человеку.
Неизвестно, сколько времени прошло и сколько две женщины простояли посреди тротуара. Неизвестно, сколько бы еще простояли, если бы у Нины не зазвонил телефон. Одной рукой поддерживая Ольгу, другой она достала мобильный.
- Алло.
- Нюша, ты где? - спросил обеспокоенный мужской голос. - Ты едешь? Идешь?
- Я уже к дому подхожу, почти на Московской.
- Я на улице, иду тебе навстречу. Ты по нашей стороне идешь?
- Да. Иди навстречу. Я не одна.
- В смысле? Нюша, а... а с кем?
- Чего испугался, дурачок? Я с подругой. Подходи. Проводим ее до дома. Она на Правде живет.
- Ага, иду.
"Мужик явно обрадовался", - подумала Ольга. И тут представила, на кого она похожа. "А и пусть! Нет сил приводить себя в порядок". Она устало вздохнула.
Нина полезла в сумочку и достала влажные салфетки. Взяв девушку за подбородок, она начала нежно вытирать ей лицо, стирая следы недавнего расстройства. Ольга не сопротивлялась.
- Вот так, моя девочка. Без косметики ты еще краше.
- Издеваетесь, - без злобы сказала Ольга. - С красным носом, без косметики - та еще красавица. Тут даже ваши фейские штучки не помогут.
- Привет, девочки, - сказал совсем рядом мужской голос, и обе женщины вздрогнули от неожиданности.
- Здравствуй, Котя. Познакомьтесь: это Ольга, это Константин Николаевич.
- Можно просто Костя, - весело сказал мужчина и тут же обеспокоенно продолжил: - Девочки, ну, нельзя же так! Нюша! Я волнуюсь, ты даже не позвонила! - он нежно поцеловал Нину в щеку.
"Котя, Нюша... Не знаешь, вызывает это умиление или раздражение", - подумала Ольга. Ей вспомнилась пожилая пара в кафе, их трогательные взгляды, нежные касания рук - и снова захотелось выть в голос. Даже не стесняясь Кости.
- А чего это наша Дюймовочка такая грустная? - спросил Константин Николаевич.
- Я не Дюймовочка, я Золушка, - зло ответила Ольга. Усталость навалилась на нее с новой силой. - А ваша жена сказала, что она фея, и обещала мне тыкву и мышей, то есть карету и пажей. И кучера.
- Раз обещала, значит, так и будет, - серьезно сказал Константин. Затем улыбнулся: - Ну, а пока, я надеюсь, вас устроит старый добрый крыс в качестве провожатого?
- Дурачок, - хмыкнула Нина.
- Простите меня, - смутилась Ольга, - У меня сегодня был тяжелый день, и я, сама того не желая, срываю злость на невинных людях. Я, вообще-то, не такая, я - хорошая...
Смутившись, Ольга замолчала. Котя улыбнулся:
- Я знаю, что вы хорошая. У Нюши чутье на людей. С плохим человеком она ни за что бы домой не пошла. Кстати, - спохватился он, - Что же мы стоим? Пойдемте, поздно уже.
Неспешным шагом, держа Константина Николаевича с обеих сторон, они шли к Ольгиному дому. Разговор ни о чем, редкие прохожие, свежий воздух начала весны - все это капельками валерьянки падало на сметенную Ольгину душу и успокаивало расшатавшиеся нервы. Усталость уступила место заторможенности.
- Ну, вот мы и пришли.
- Спасибо вам. Может, зайдете? Кофе не обещаю, но зеленый чай с жасмином - запросто, - пригласила Ольга.
- Нет, дорогая, мы домой. А чай обязательно попьем в другой раз, - заверила Нина. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - сказала девушка и повернулась к своему подъезду.
- Оля, - окликнула ее Нина. - Заведи собаку.
- Что? - не поняла та. - Какую собаку?
- Любую. Она будет тебя ждать, любить, ты не будешь одинока. Подумай. Пока.
... Уже позже, после ванны и чая, лежа в своей большой одинокой постели, Ольга вернулась мыслями к разговору с Ниной. "Странно, почему мысль о собаке никогда не приходила мне в голову? Я ведь очень люблю собак". Потом поняла: "Игорь тоже любит собак. Ну и что? Я ведь любила их и до встречи с ним". И, уже засыпая, Оля точно решила, что непременно заведет собаку. "Большую такую, чтобы ею везде пахло и была шерсть. Везде-е-е..."
***
Какими же мы порой бываем глупыми и жестокими по отношению друг к другу. Жизнь так коротка, а мы тратим ее на мелкие ссоры, недоразумения и выяснения отношений. А ведь как часто бывает: вспылил, раскипятился, разругался, обиделся, ушел и знать другого не хочешь! А он - раз - и попал в автокатастрофу или от инфаркта умер. А ты, дурак, даже извиниться перед ним не успел. Зато понял, что это - один из самых твоих верных и добрых друзей. Или любимый. Когда-то он спас тебя от горя, или от боли, руку помощи протянул, с колен поднял, ночью спешил, чтобы рядом быть, когда ты с обстоятельствами справиться не мог - сил не было. И тогда это казалось тебе естественным. Ты был уверен, что и сам поступил бы точно так же. И поступал. Бросал все и спешил на выручку; в самых сложных ситуациях был рядом и помогал: словами, делами, деньгами и т.д. И вот из-за мелочи, выеденного яйца не стоящей, разобиделись друг на друга, разбежались. И одного уже нет. Не просто уехал он в другую страну, не просто отключил телефон и недоступен. А нет его. Совсем. И тяжесть утраты наваливается внезапно и давит, давит, давит. И ноги твои подкашиваются, и вновь ты на коленях... Но где он, тот друг, который столько раз подставлял плечо и помогал с колен подняться? Нет его. Ушел. Навсегда. И тем мельче и незначительней кажется то, что вас поссорило, чем глубже горечь утраты. Ведь так просто было уступить! Так просто было улыбнуться, прервать пустой спор и сказать одно-единственное слово - ПРОСТИ. И все! И тут же замолчать. И продолжать улыбаться. И даже если бы твоему другу все же случилось умереть, в его глазах ты до конца стоял бы перед ним с улыбкой, а не с перекошенным в гневе лицом. И чувство вины не терзало бы душу. И сердце не сжималось бы. И боль не стучала бы в висках. Конечно, теперь ты будешь осторожнее: не обидишь, не унизишь, не вступишь в ненужный спор. Но человека уже не вернуть и не извиниться перед ним. Ты, несомненно, научишься на этой ошибке, но какой ценой!..
Все эти мысли крутились в Ольгиной голове, пока она расставляла новинки на полках, а сама прислушивалась к разговору молодых людей. Хотя прислушиваться особой необходимости не было: парень и девушка разговаривали на повышенных тонах и все больше раздражались друг на друга. Они пришли за подарком для общей знакомой. И каждый был уверен, что знает о вкусах именинницы лучше, чем другой. Девушка настаивала на классике, парень - на фантастике. Вошли они в магазин, держась за руки, теперь стояли на "пионерском" расстоянии, отчаянно жестикулировали и раскраснелись от спора. Еще немного - и оба взорвались бы. Надо было срочно вмешаться. Улыбаясь, Ольга уверенно подошла к молодой паре.
- Здравствуйте. Позвольте вам помочь.
- Нет, - запальчиво выкрикнула девушка. - Вы не знаете, что нам нужно.
- Благодаря громкости вашего голоса, я думаю, весь магазин уже в курсе того, что вам нужно, - мягко парировала Оля.
- И теперь вы хотите нам предложить купить обе книги, да? - усмехнулся молодой человек.
- Это тоже вариант, но я хочу предложить вам другой.
- Какой это?
- Подарочный сертификат.
Молодые люди переглянулись и недоуменно уставились на консультанта.
- Подарочный сертификат, - повторила Ольга. - Вы хотите сделать подарок своей подруге и готовы потратить кое-какую сумму. Но выбрать, что именно дарить, - не можете. Это нормально: у каждого человека свой вкус и свои пристрастия. Я предлагаю вам воспользоваться нашей услугой. Вы оплачиваете выделенную вами сумму в кассу и получаете Подарочный Сертификат. В торжественной обстановке вручаете его имениннице. И она в любой день может прийти к нам в магазин и выбрать любую книгу из любого отдела в пределах суммы на чеке, уже ничего за нее не оплачивая. Подарком от вас в любом случае будет книга, то есть то, что вы и хотели. Но это будет непосредственно ее выбор. Она найдет для себя то, о чем давно мечтала, а вы косвенно поможете ей в осуществлении ее мечты.
Ольга не удержалась и добавила:
- Да и нервы свои сохраните.
Помолчав еще пару секунд, сказала:
- Касса прямо перед вами. Спасибо.
Молодой человек достал портмоне и, перебирая купюры, решительно направился к кассе. Девушка поспешила за ним. Выходили они из магазина, вновь крепко держась за руки.
... A подарочный сертификат обналичивала девушка лет 23х. И взяла она не классику, не фантастику, а сборник афоризмов и небольшую кулинарную книгу...
Весь день продолжалась обычная рабочая кутерьма. Народу было много: до 8 марта оставалось всего пять дней, мужчины спешили порадовать своих женщин. Ольга крутилась как белка в колесе, успевала улыбнуться одному, подсказать другому, помочь третьему, проводить четвертого и тут же помочь пятому. Это была знакомая ей суета, в ней она находила удовлетворение и забывала о своих проблемах. Из-за того, что мозг постоянно был занят заботами того или другого человека, она не думала о том, что нужно ей самой. Многие мужчины просили ее подписать купленные книги, ссылаясь на то, что у них некрасивый почерк, и они не умеют складно говорить. Ольга не отказывала. За этот день она подписала где-то 12 книг и постаралась сделать так, чтобы пожелания не повторялись и не звучали избитыми дешевыми фразами. 8 марта всегда виделся ей особым днем. Не потому, что он Международный, а потому что Женский. И хотелось каждой женщине в этот день сказать самое главное, самое доброе, самое нужное; вложить какой-то особый смысл в каждое поздравление. Конечно, банальностей было не избежать, но сгладить впечатление оскомины Ольга умела. И сама радовалась вместе с дарителями-мужчинами каждому удачному поздравлению.
В этой суматохе она смогла выкроить лишь полчаса на обед. И уже когда пила чай, на мобильный позвонил Лешка. Они знали друг друга больше тринадцати лет. На какое-то время терялись, потом снова находились. Первый раз встретились после 3-хлетней разлуки, когда Ольга уже была замужем за Игорем, а Лешка женат на Свете. У них уже был ребенок, тогда как она об этом только мечтала. С тех пор они периодически созванивались и встречались.
По сути, Алексей был единственным мужчиной, который, помимо того, что считал Ольгу хорошим, добрым, талантливым человеком, считал ее еще и красивой женщиной, о чем все время говорил. Она чувствовала, что в этих его словах нет фальши, но сама в это не верила. Игорь - ее, бывший уже, муж - после ее настойчивых вопросов типа "А я красивая?" нехотя отвечал: "Конечно, красивая". Но сам никогда не говорил об этом, даже когда Ольга из кожи вон лезла, чтобы ему понравиться. А Лешка говорил об этом всякий раз, когда они встречались. Это было так приятно!
Есть женщины, которые знают, что они красивы. Красивы именно такой красотой, которая пленяет мужчин и заставляет их идти на подвиги и бросаться на амбразуры. И эти женщины пользуются, и весьма умело, своей красотой, как оружием. Есть симпатичные, приятные, обаятельные женщины, красивые какой-то внутренней красотой, не видной глазу. С такими не бывает любви с первого взгляда. Только со второго, а то и с третьего. Но зато - надолго.
Ольга всегда считала, что единственное красивое место на всем ее теле - это глаза. А Леша уверял, что все остальное тоже даже ничего; а из глаз порой идет такой сильный внутренний свет, что делает ее еще более привлекательной.
Говорят, дружба между мужчиной и женщиной невозможна. Мол - либо любовь, либо страсть, либо деловые контакты, либо ничего. Вранье. Дружба возможна. Если у вас нет совместного бизнеса, и если вы не видите друг в друге сексуальных партнеров. Ольга не видела. Они могли спокойно разговаривать на любые темы; Леша был практически подруга, но при этом - настоящий мужчина. Темпераментный, мужественный, ответственный, умный. Но совсем не ее. И, кроме как друга, она его никак не видела. А он - ее. Они с удовольствием изредка пересекались и общались. Он рассказывал о семье и детях (у них со Светой родился еще и сын), она - о своих делах: муже, доме, магазине. По работе Леша часто ездил в командировки, и каждый раз привозил Ольге на память какой-нибудь сувенир. Он был одним из первых, кто поддержал ее после развода. Казалось, они понимали друг друга с полуслова, и это было хорошо. Никакого напряжения в отношениях. Они умели радоваться радостям друг друга и сопереживать в бедах.
И вот теперь, после очередной командировки, Лешка вновь набрал ее номер.
- Алло, - явно сытым протяжным голосом сказала Ольга.
- Привет! Судя по голосу, на обед тебя приглашать уже поздно, - рассмеялся Леша. - Не могла немного подождать?
- Пока тебя дождешься, можно с голоду помереть. А я, хоть и в печали, такой доли себе не желаю. Привет, - запоздало поздоровалась Ольга.
- На ужин не зову, чай, не холостяк. Как насчет того, чтобы завтра встретиться? В обед?
- Меня устраивает. Чем будешь кормить?
- Сухарями и водой, - на полном серьезе ответил Алексей.
- Ты меня что, обедать в изолятор приглашаешь? - возмутилась Оля.
Лешка рассмеялся:
- А чего ты глупые вопросы задаешь? Голодная не останешься. Кстати, я буду не один.
- Со Светой?
- Нет, я в кафешке возле твоей работы встречу другу назначил. Поговорить надо. Не будешь против?
- Если ты не заставишь меня как-то по-особому краситься и что-то особое надевать, то - нет.
- Ты и так красивая. Одевай что хочешь. В общем, завтра в два мы тебя ждем.
- Хорошо. Пока.
- Пока. Целую, - и Лешка отключился.
Ольга посмотрела на часы. "Труба зовет", - сказала она себе и вышла в торговый зал. Увидев, что клиентов много и все девочки нарасхват, она улыбнулась и включилась в работу.
***
В 19.30, как и было назначено Оксанкой, она уже сидела в кафе рядом с работой за тем же столиком, что и вчера. К ее удивлению, соседний столик занимал вчерашний мужчина с ноутбуком. Неизменная чашка чая (или кофе) дымилась на столе, а мужчина что-то искал в компьютере. На Ольгу он не смотрел, и она решила изучить его повнимательнее. Лет 40-45, лысый, как Бондарчук (но без усов), довольно представительный, широкоплечий. Джинсы и тонкий пуловер, ботинки на высокой подошве. На спинке соседнего стула висела кожаная куртка. "А в чем он был вчера?" - подумала она и, как ни старалась, не могла вспомнить. Переведя взгляд на соседний стул с другой от мужчины стороны, она приметила на спинке черное мужское полупальто строгого покроя. "Вряд ли джинсы с этим носят", - отметила про себя Ольга. И увидела, как к столику лысого направляется мужчина. Он был моложе, чем тот, в джинсах, не очень высокого роста, не Ален Делон, но приятный. Серые глаза, двухдневная щетина. Одет он был в строгий костюм, но вместо рубашки и галстука на нем была белая футболка. Ей всегда нравился такой стиль. Это смотрелось здорово! Пальто, висящее на спинке стула, несомненно, принадлежало ему. Ольга не могла вспомнить - этот ли мужчина был с лысым вчера.
Из задумчивости ее вывел вкрадчивый голос Оксанки, которая негромко сказала:
- Ты уже рассматриваешь мужчин? Я очень рада. Прогрессируешь, подруга.
- Никого я не рассматриваю, - смутилась Ольга и встала, чтобы обнять подругу.
- Я две минуты, как пришла. И все это время ты не отрывала от них взгляд. Даже меня не заметила. Ну, и какой тебе больше нравится? - сказала Ксюша, сердечно обнимая Ольгу. - Дай я на тебя погляжу.
Она отстранилась и принялась рассматривать ее с ног до головы. Ольга не выдержала и рассмеялась:
- Ты еще в зубы мне погляди. У меня там основной брак.
- В башке у тебя основной брак - мелешь всякую чушь, - тоже рассмеялась Оксанка и продолжила, - Вчерашнее пирожное на тебя не сильно повлияло. Ты хорошо выглядишь, только несколько устало. Ах, Олька, как же я рада тебя видеть! - они снова обнялись. - Ну, давай, рассказывай.
- Ты совсем ку-ку? Мне-то что рассказывать? Ты на островах была, ты и рассказывай, - велела Ольга.
Оксанка дважды себя просить не заставила и пустилась в красочные объяснения. Оля слушала подругу, а сама тем временем любовалась ею. Ксюха прекрасно выглядела: загорела, похудела, отпустила волосы. Глаза ее блестели, и по всему было видно, что она счастлива. Но она знала время, когда было по-другому. Она видела, как эти глаза плакали. Как эти изящные руки и тонкая шея были покрыты синяками. Она видела, как вздрагивала Ксюша от каждого шороха и звонка, как не знала, куда бежать, к кому обратиться за помощью. Так было, когда Ксю жила с первым мужем. Он был моложе ее на 8 лет, но в свои 18 проявил недюжинное упорство и отвадил от нее всех поклонников. Настойчиво ухаживал, обещал, красиво говорил и добился, чтобы она стала его женой. Они оба работали на благо новой семьи. Оксанка забеременела. Макс был страшно рад. Работал, как одержимый, изыскивал новые пути к заработку, только чтобы семья ни в чем не нуждалась. Родилась дочь. Максим очень любил своих девочек.
Ольга познакомилась с их семьей, когда Настюше было три года. Игорь работал с Максом, и это сблизило девушек. Ольге казалось, что такой и должна быть настоящая семья. Ее, правда, смущало, что Макс позволял себе грубость и резкость по отношению к Оксане. Но, видя, что та редко реагирует на его выходки, решила, что это некая разновидность семейной игры. Когда она сказала Игорю о своем мнении, он как-то невесело улыбнулся и ничего не ответил.
Однажды Ольга увидела на шее подруги синяки и поняла, что игры кончились. Что Максим перешел некую грань и всерьез поднял на жену руку. Она просила, чтобы Ксюха сняла побои и заявила на мужа в милицию. Оксанка плакала и отнекивалась. Ольга плакала и настаивала. И только спустя месяцы поняла, как отчаянно та боялась. За себя, за дочурку. Любовь, которая была когда-то в ее сердце, стала проходить, таять. В этом человеке обнаружилось множество недостатков, не приемлемых для семейной жизни. Он пил, бил, угрожал и изменял. И при этом доказывал, что любит, не бросит и никому не отдаст своих девочек. Ревновал Оксанку к каждому столбу и постепенно ломал ее. Сломать ее как человека он не мог: слишком много еще оставалось в ней живой воли. Он чувствовал, даже, наверное, точно знал это. Ломал как женщину. Ни сбежать, ни уйти, ни развестись - ничего не позволял. Преследовал, плакал, говорил, что жить без нее не может, что семья для него - все. Все мы, бабы, дуры. И Оксанка дура - верила. Ведь так хочется верить! Верить, что любовь, которая заставила его добиваться ее расположения, никуда не ушла. Что она есть и поможет ему справиться со всеми пороками. Иногда мы переоцениваем свои силы и считаем, что сможем помочь близкому человеку: бросить пить, например. Или сможем вновь стать для него единственной, чтобы он перестал изменять. А потом, после каждой измены, дарить жене цветы. Ольга видела, как Оксанка выбрасывала эти букеты. И точно знала, что Макс так ни разу и не поинтересовался - где подаренные им цветы.
Когда сидящая в Оксанке воля все же решила восстать против всего этого, и она заявила, что с нее хватит, и она уходит, Макс внезапно остепенился. Стал в прямом смысле хорошим. Видимо, понял, что решение принято окончательное и не с бухты-барахты. Обещал не пить - и не пил, обещал не изменять - и не изменял. Все в дом, все в семью. Каялся, каялся, каялся. И уговорил-таки Оксанку родить ему сына! Практически никто из друзей не стал отговаривать Ксюшу от этого шага, хотя, наверное, надо было. Никто не верил в "хорошесть" Максима. Но кто мы такие, чтобы запрещать что-то другим людям? Мы и сами-то не всегда прислушиваемся к советам других. А если человеком движет вера - искренняя, чистая вера, - его очень трудно свернуть с пути. А Оксана верила. В то, что все, обещанное Максимом, сбудется, и они еще смогут быть счастливыми, как в первые годы брака.
Родился Герман. И все друзья поняли, что назвать его "ошибкой" никак нельзя: это был очаровательный ребенок. Макс ходил королем. Был горд чрезвычайно. Но... Но все же его "правильности", как и предполагалось, хватило не надолго. Он вновь начал пить и гулять. Правда, руки уже не распускал.
Оксанкина вера разбилась вдребезги. Любовь переросла в ненависть. Ольга в этот период редко виделась с Ксюшей и глубоко казнила себя за это. Но именно в тот период через ее личную жизнь прошла трещина, которую она упорно не хотела замечать. Ей было ни до чего. Игорь занимал все ее мысли. Но в один из дней ей позвонила Ксю. Голос был пьяным, чувствовалось, что она плачет. Она сказала, что у нее умерла мама. Не стало самого близкого и родного человека. Того, кто мог поддержать, подсказать, помочь. А мы проживаем свою жизнь, порой даже забывая о них: так много у нас своих проблем и забот.
Ах, как часто мы убиваем матерей железным равнодушием, непониманием, жестокостью! Мы даже не представляем, как больно делаем им, когда отворачиваемся от протянутых рук; когда не смотрим в чистые молящие глаза; когда хлопаем дверью, убегая в свой и в то же время чужой мир. Сколько слез проливает она в наше отсутствие; сколько бессонных ночей проводит перед иконами в святой молитве за нас - молодых и дерзких! Как протяжно стонет ее сердце вдали от нас! Да, нам не понять ее переживаний, ее тоски по прошлому времени, когда мы были крохами, когда к ней только приходило осознание великого понятия материнства. Неимоверное блаженство переживает она, когда маленькая детская ладошка сжимает ее мизинец, когда светлое личико улыбается ей - единственной, милой, доброй маме! И какие жесточайшие муки испытывает она, когда мы спешим к друзьям, даже не попрощавшись, не взглянув, не обняв, не поцеловав! Суетность нынешней жизни с ее темпами, проблемами и заботами отнимает у нас самое главное - время. Как мало его отпущено судьбой для жизни человека! И как поздно мы понимаем, что оно невозвратно забирает у нас самое дорогое - мать. Каждый день сокращает наше пребывание на земле, но матери, по обыкновению, уходят в иные миры раньше нас. И лишь тогда, когда холодной дрожащей рукой ты закрываешь ее светлые добрые глаза, ты понимаешь, что ничего не вернуть, что ты потерял огромное счастье - иметь мать. Ты кидаешься на колени, в исступлении зовешь ее мамой и по имени, которое так часто забывал в повседневной жизни, хватаешь ее холодные морщинистые руки и покрываешь их слезами и поцелуями; вглядываешься в родные черты и проклинаешь себя за то, что при жизни ее ты не замечал, как прекрасны ее глаза, губы, нос, брови, как светла и нежна она... Но нет на свете чуда, способного поднять ее, кинуть в твои объятия. И только небеса услышат твои стоны, полные скорби и отчаяния. А когда на крышку гроба полетят первые комья земли, отдаваясь мерным стуком в сердце, ты поймешь, как билось в груди материнское сердце от слов твоих, грубых и жестоких, от равнодушия твоего и беспричинной злобы. И лишь земля сможет без остатка впитать все слезы, которые ты прольешь над ее могилой.
Не убивайте матерей железным равнодушием! Проснитесь среди ночи и посмотрите на нее, такую родную, доброю, милую, единственную. Когда-то в детстве она также смотрела на Вас. Поцелуйте ее руки, живые, теплые материнские руки; запомните ее запах - до конца жизни никто, кроме вашего сердца, не напомнит его вам. Задержите это мгновение - оно стоит целой жизни. Будьте милосердны!
Ольга понимала, каково сейчас подруге, но... ничего не вернуть, ничего не исправить. В голову лезли какие-то будничные слова, какие-то затасканные фразы типа "все там будем" и "ей сейчас лучше, чем нам". Это было очень тяжело.
Максим в этот период жил на два дома. Изредка забирал детей погулять; пытался посягнуть на Оксанкину постель и место в ней; требовал, чтобы она стирала ему носки, и совсем скатывался на дно. При редких встречах Ольга не хотела его замечать. Не сказать, что он был ей противен. Ей было его жаль. А она не хотела тратить на него свою жалость. Не потому, что обладала каменным не сострадательным сердцем. А потому, что знала: стоит ей его пожалеть - и она оправдает его и простит. Обязательно все ему простит. Она себя знала. И тем самым предаст Оксану и ее детей. А этого она сделать никак не могла.
Оксанка развелась с Максимом на несколько месяцев раньше, чем Ольга с Игорем. И для них обеих этот период времени был очень тяжелым. Но если Ксюха намеренно сделала этот шаг и долго целенаправленно шла к нему, то для Ольги развод стал ударом. Он выбил почву у нее из-под ног, раздавил. Оксанкина любовь трансформировалась в ненависть. Ольгина еще слишком ярко горела. Она не могла заставить себя перечеркнуть 10 лет своей жизни. Не могла заставить себя научиться жить без Игоря. Не могла - и все тут. Она отказывалась жить без него.
Подруга поддерживала ее как могла. Кроме нее, пожалуй, только Лешка и Лена с работы знали, что за Ольгиной улыбкой - боль, за смеющимися глазами - слезы, за напускной веселостью - страдание. Только они знали, что Оля не живет, а существует. И всячески старались ей помочь.
Макс еще не совсем оставил бывшую жену в покое. Изредка приходил, звонил, пытался контролировать и шантажировал детьми. Но Ксюша уже сбросила с себя эти брачные оковы, твердо стояла на ногах и молилась об одном: забыть все, как страшный сон, и начать новую жизнь. Они обе уехали из родного города: Оля - чтобы ничего не напоминало ей об Игоре, Ксю - чтобы избавиться от Макса. В отличие от Ольги, она верила, что даже с двумя детьми сможет найти свое счастье и быть любимой.
Возможно, именно эта уверенность, этот настрой (не зря же психологи свой хлеб едят) и позволили ей встретить своего нынешнего мужа Славу. Не было никакого романтического знакомства. Она возвращалась от Ольги домой на последнем троллейбусе. Как часто бывает в нашей стране, на линии отключили свет. Ксюха вышла из троллейбуса и попыталась поймать попутку. Слава был тем, кто подвез ее в этот вечер. Вот и все. Как видите, никакой романтики. Говорят, что самые яркие чудеса случаются без блеска и помпы, а очень просто. Как легко было разминуться в этот вечер! Она могла выйти от Ольги чуть позже. Троллейбус мог не сломаться. Слава мог не заметить ее и не остановиться. Так много "если бы" могли помешать людям встретиться! После всего, что Оксана пережила с Максимом, ей нужно было сделать только шаг, чтобы обрести покой и радость. И она сделала этот шаг.
Уже через два месяца они со Славой поженились, решив, что незачем терять драгоценное время. Славка принял Ксюхиных детей и сразу нашел с ними общий язык. Ольга ни за что не поверила бы в это, если бы своими глазами не видела, как дети тянутся к Славе и любят его. Ей было невдомек: как мужчина может полюбить не родных ему детей. Хотя... Если любишь женщину, любишь и ее продолжение. А Славка Оксану, несомненно, любил. У него свой бизнес, довольно успешный; хоть и небольшой, но быстро развивающийся. Семья ни в чем не нуждается. Славка шутит: "Наконец-то я нашел, куда девать деньги". На резонный Ксюхин вопрос: "Что ж ты раньше не нашел?" он серьезно отвечал: "Тебя ждал. Тебя и твоих детей". Он говорил это настолько искренне, а потом так нежно и крепко целовал Оксанку, что Ольге становилось плохо. До слез. Она была рада за подругу. Даже, наверное, больше ее самой. Просто чужое счастье, настоящее счастье, раздражает. Оно кажется каким-то приторным, что ли. Когда мы сами несчастны, мы не можем равнодушно смотреть на чужое благополучие. Зачем кривить душой? Мы ему завидуем. Кто-то белой, а кто-то и черной завистью. И Оксанка, мудрая женщина, конечно, чувствовала это. И больше других хотела, чтобы Ольга нашла своего мужчину, который вновь зажжет в ней огонь, выжмет из сердца Игоря вместе с болью всех этих послеразводных лет и сделает ее счастливой. Ей так хотелось, чтобы в жизни подруги вновь появились смысл и любовь. Она замучила Славу просьбами найти Ольге жениха, но тот отговаривался, что у него, в основном, женатые либо староватые для девушки друзья. Он никогда не обделял подругу жены своим вниманием, но она сама не хотела красть у Ксюши ни минуты ее безмятежного выстраданного счастья и старалась бывать у них дома только тогда, когда Славы не было дома, и Оксана могла посвятить себя ей.
"Молодые" пару раз в год отдыхали за границей. И вот вчера они вернулись с островов Туамоту, и сидящая перед подругой Ксюша живописала свое путешествие. Ольга любовалась ею. Как же хорошо, что у Оксаны вновь горят глаза, нет синяков, какая она красивая!
Оторвав от подруги взгляд, Оля увидела, что двое мужчин за соседним столиком увлеченно слушают рассказ ее подруги.
- Ксю, подожди, - попросила она. - Вы опять подслушиваете? - с напускной строгостью спросила у соседей.
Мужчина в костюме удивленно посмотрел на нее, а лысый смутился.
- Просто ваша подруга так интересно рассказывает, - пробормотал он. - Я никогда не бывал на островах. Но, благодаря ей, так живо их представил. Вы удивительная рассказчица, - обратился он к Ксюше.
- Спасибо. Слышали бы вы, как умеет рассказывать Ольга! - доверительно сообщила она.
- Ксюша, не надо, - взмолилась та.
- Надо. А вас как зовут?
- Меня Арсений. А этого молодого человека Олег, - отрекомендовался лысый. - Скажите, а почему вы ничего не заказали?
- И правда, - удивилась Оксанка, - я заболталась, а ты и не напомнила. Ты же с работы, небось только обедала. Мама дорогая, а время-то! Ладно, что берем?
- Сок.
Оксана рассмеялась.
- А чай и пирожные?
- Это на ночь-то глядя? Кто мне вчера истерику закатил про Испанию и купальник?
- Знаешь, Ольчик, вчерашнее пирожное на тебе не очень отразилось и нынешнее не во вред. Кроме того, должны же мы отметить мое возвращение? Я разрешаю.
- Ну, раз ты настаиваешь... - развела руками Ольга. - Гуляем. Тем более, что Лешка обещал завтра меня потчевать только водой и сухарями.
- Уже вернулся из командировки?
- Да вы все разом вернулись на мою голову. Я скоро в этом кафе поселюсь.
- Нечего. Дома живи, - развеселилась Оксанка. - Впрочем, ладно. Заказываем.
Она подняла руку, чтобы позвать официанта, но тот уже направлялся к их столику, причем с подносом, на котором были два стакана сока, две чашки чая и пара пирожных. Ольга глянула на соседей: лысый Арсений улыбнулся и сделал рукой жест от груди к столу, как бы от сердца, мол. Она поблагодарила кивком головы и перевела взгляд на Олега. Он смотрел прямо на нее и улыбался. "Какая хорошая у него улыбка, - подумалось Ольге, - Мягкая, как у Санты". Она улыбнулась и потупилась.
- Ба, мы не разучились краснеть, - брякнула Ксюха.
- Говори же ты тише, - взмолилась Ольга, - вчера из-за твоего голоса на меня все кафе смотрело.
- Кстати, ты купила себе цветы? - явно иронизируя, спросила Оксана.
- Да, представь себе! - с вызовом бросила Ольга. - И познакомилась с приятной женщиной Ниной. Мы вместе шли до дома. Чудесные хризантемы, стоят дома в вазе. И, предупреждая твой вопрос, скажу: я не считаю зазорным покупать себе цветы.
- Да я тебя в этом и не обвиняю. Просто мне бы очень хотелось, чтобы цветы тебе дарил мужчина.
- Мне бы тоже, - тихо и грустно сказала Оля.
- Какие твои любимые? Ромашки?
- Да. Целая охапка ромашек. Хочу охапку ромашек! - раскапризничалась Ольга. - Дай, дай мне ромашек!
- Запросто! Зайду сейчас в круглосуточную аптеку и куплю пару коробочек аптечной ромашки. Хотя нет. Ты же моя любимая подруга. Куплю все коробочки, которые есть в наличие!
Девушки переглянулись и расхохотались. Громко, даже неприлично. Но им было все равно. Так хотелось этого смеха! Так хотелось, чтобы он выдавил горечь и туман из самого сердца, из самой глубины души!
Внезапно краем глаза Ольга уловила какое-то движение. Олег одевался и прощался с Арсением. Глянул на девушек, улыбнулся, слегка поклонился и вышел. Ольге почему-то стало грустно.
- Кстати, - промакивая салфеткой глаза, спросила Ксюха, - С чего ты решила, что познакомилась с хорошим (на слове "хорошим" она сделала ударение) человеком? Этой Ниной?