В час заката в осеннем облетающем парке, в дальнем углу, всегда одна, голова убрана желтыми листьями, и косой, последний луч ласкает шею и за ушами, щекоча в подключичных ямках и проникая в разные ее места сквозь щели грубого и шершавого, как шинель Дзержинского, дощатого чехла, в какие рабочие любят заколачивать на зиму эти нежные мрамора с голубыми прожилками.
Если подойти поближе и, глазом приставши к тому нескромному лучу, прокрасться вместе с ним под шинель, то можно найти там колени идеальной круглоты, поставленные точно на той высоте, где дОлжно быть у статуи коленям, и еще многие другие неизъяснимые прелести рельефа мраморных нимф.
Если подойти еще поближе, прямо к заплесневелому ее постаменту и выдрать пару досок из чехла, то можно, царапнув cлегка очками по юным грудям, носом уйти в их душистую ложбинку и там забыть, что на носу зима, и завтра уже будет холодно и сыро, и сиро, и что денег нет, и что вообще... И, почуяв как размягчается, согреваясь под губами, мрамор, оставаясь при этом целительно прохладным у лба, найти затылком мягкую ладонь, и ухом - голос, теплый, как у мамы: "Сто баксов за короткую программу - и то лишь потому, что несезонь". Как много можно, подойдя поближе!
Подошел вплотную, беру куй, вставляю наобум, поворачиваю на сто восемьдесят против часовой. Еще раз. Никакого эффекта. Обратно по часовой и тоже два оборота. Опять ничего - правилo Буравчика тут не действует. Надо бы в обе стороны сразу, да рук не хватает. Мелкими колебательными движениями от стенки к стенке продвигаю вперед, постепенно расклячивая скважину. Поддалось. Скрыпнуло. Чвакнуло. Открылось. Проникаю.
Темень, ничего не видать. Шарю по стенкам, ищу включить свет. Справа нет, слева нет. Может на потолке? До потолка не дотянуться. А там, снаружи, шум пока какой-то затевается - наверное, уже пришли. Как быстро-то, как будто ждали! Пора тикать.
Отхожу как обычно: вверх по лестнице на чердак, а там - крышами, крышами, и вон из города. Но и они тоже не дураки - засели в засаду. Бегу наискосок на другой конец. И там засада. И откуда они на эти засады свои ночные столько бездельников набирают, когда днем работать некому? Потому, наверное, и некому? Однако надо что-то придумывать - куда бежать-то! Если это страшный сон, то пусть кончается поскорей, пока не обоссался весь! Или уже?
Просыпаюсь. Кругом никого, внутри пусто. Почему пусто внутри, где душа-то? Еще не вернулась. Еще бегает мокрой кошкой по крышам нашего микрорайона. Вот и записка на столе...