Юрченко Александра Николаевна : другие произведения.

Фэнтези 2016.Барды Мечей

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Пролог

   Ведьма была не в духе с утра, и появление гостя отнюдь не улучшило ее настроения. И то сказать - нынешний наместник Десяти Долин магию не жалует, до Государя далеко. А на госте темно-зеленый с золотом плащ - хоть и пыльный да потрепанный, а все-таки цвета Наместника...Да и сам-то - нечего делать таким в хижине горной ведьмы. Молод мальчик, поди и не бреется еще, а глаза - как у дикой кошки, и руки...Такие руки удержат, не помяв, хрупкую бабочку, да и с мечом управятся не хуже.
Ведьма еще раз окинула хмурым взглядом гостя. Высокий, немного сутулый, черные волосы по-юношески падают на лицо, а не завязаны хвостом под затылком, как у взрослых воинов, да и меча нет - узкий кинжал в простых ножнах у пояса. За спиной - дорожная сумка и какая-то вещь в чехле, а что - непонятно.
- Чего же хочет молодой господин? - немного успокоившись, спросила она, и, не дав юноше ответить, коротко велела:
- Дай левую руку.
Зеленоглазый спокойно протянул ей руку ладонью вверх, и ведьма замерла, вглядываясь в странный узор линий. Звезда Магии - этот особый знак, едва видный на ее собственной руке, здесь сразу бросался в глаза, словно юноше и правда приходилось держать звезду на ладони. И еще...
- Почему я читаю по твоей руке все легенды Королевства?- почти испуганно подняла она глаза,- Кто ты?
- Может быть потому, что я пою о них...- пожал плечами зеленоглазый, - Я Ниро, менестрель Десяти Долин.
Старуха посмотрела на гостя с новым интересом. Ниро, последняя легенда Десяти Долин. Грязный мальчишка, подобранный где-то старым дворцовым менестрелем и вскоре ставший первым голосом Королевства. Ниро Певчий Дрозд, послушать которого сам Государь заезжал два года назад. Так вот ты каков, мальчик...
- Что же привело тебя ко мне? - уже мягче прозвучал вопрос.
Юноша ответил не сразу.
- Скажи, - наконец он как будто заставил себя заговорить, - Скажи, если моя песня ожила...Как я могу вернуть ее обратно?
- Зачем?
- Потому что...
Это не принадлежит нашему миру, и не должно быть в нем!
- О чем ты пел? -
тихо спросила ведьма.
- О Петлях
Тьмы, - так же почти шепотом ответил Ниро.
Старуха вздрогнула:
- Не надо было петь об этом, мальчик! Тем более - тебе...
Петли Тьмы, пугало древних легенд. Стоило лишь произнести эти слова, как у обоих перед глазами заклубился багровый туман Межмирья. Здесь вечно свивает кольца безликая и ненасытная Тьма. Судьба миров, которые задевают шевелящиеся в постоянном поиске петли, зависит от них самих. Если мир молод, и сердца его горячи и благородны - Петля, бессильно соскользнув, уходит дальше. Иначе... Не стоит даже днем говорить о судьбе несчастных, попавших во власть затягивающейся Петли. А уж петь об этом, да имея Звезду Магии на левой руке... Ведьма еще раз раскрыла ладонь юноши, погладила звезду.
- Видишь этот знак, Ниро? Ты - великий волшебник, Маг из Магов. И то, что ты рассказал, тоже говорит об этом. Я не знаю, что вызвал ты песней в наш мир, но только ты сможешь победить это. А для этого ты должен научиться владеть Даром. Я не смогу помочь тебе, я сама должна бы учиться у тебя, - и ведьма неожиданно низко поклонилась.
Ниро заставил ее разогнуться, взяв за плечи.
- Но что же мне делать? Где искать Учителя?
- У Государя. Там можно встретить кого-нибудь из Истинных Магов. В окраинных землях, таких, как Десять Долин, им делать нечего.
- Но если я пойду туда, оно пойдет за мной! - испуганно отшатнулся юноша, - оно следует за мной всюду, я чувствую это!
- Тем скорее ты должен стать собой.
Менестрель вздохнул:
- Да, ты права. Я и сам знал это, только немного надеялся...- не договорив, он махнул рукой, и продолжил уже совсем другим тоном, - Я кое-что принес для тебя, возьми!
Он вынул из сумки, висевшей за спиной, теплый платок, хлеб и полголовки сыра, и еще несколько румяных душистых яблок, какие в Десяти Долинах росли только в саду Наместника. Старуха отрицательно покачала головой:
- Нет, тебе нужнее припасы в долгой дороге. Я, пожалуй, возьму только это, - она взяла платок и два яблока, ушла в дальний угол хижины и скоро вернулась, неся длинный дорожный посох, - А вот это я дам тебе взамен. Возьми его, он будет добрым попутчиком и помощником.
Юноша лишь поклонился в ответ, принимая подарок, и молча вышел из хижины. Ведьма вышла вслед за ним и остановилась в дверях.
- Пусть удача осенит твой путь, Ниро, Маг из Магов, - она сделала ограждающий знак вслед юноше.
Отойдя немного, он оглянулся и поднял руку, прощаясь, потом быстро пошел прочь, и скоро скрылся между деревьями. И тогда ведьме показалось, что что-то большое и темное двинулось следом, а может
, это была лишь обманчивая игра всегда полутемного горного леса. Как бы там ни было, старуха поспешила вернуться в хижину.
  

Глава первая

  
   Небольшая стычка в Приграничье, легкое ранение в плечо (ничего опасного, тем более для мага, но все-таки малоприятно), погоня - лучший способ беспрепятственно оказаться в Теа Линдари, небольшом королевстве между неприступными Серебряными горами и морем. Похоже, очень давно кто-то помог природе создавать эти горы - практически вертикальные скальные стены, светлые, с серебристым блеском. И только один вход в лежащую за ними долину, разумеется, тщательно охраняемый, особенно сейчас, когда Тень подобралась так близко. Может быть, помогли именно предки линдаров - странный, удивительный народ, легендами о котором и скудными летописями зачитывался Ниро в ученической юности. Тогда же, еще при прошлой Королеве, матери Терис, и побывал здесь вместе с учителем Изором, и сейчас с интересом поглядывал по сторонам. Столица линдаров, единственное, кажется, крупное поселение в стране, лежала в долине, куда выходило извилистое и глубокое Вратное ущелье. Нарядный, залитый светом город раскрывался цветком навстречу путнику, особенно поражая после суровых скальных стен ущелья. Тень войны, правда, легла и на него - башни ощетинились копьями часовых, многие на улицах тоже были при оружии, да и детей поубавилось, видимо, отправили куда-нибудь в горы подальше от столицы. Поднимаясь к замку Королевы, Ниро любовался каскадами цветов по бокам длинной лестницы: белые и оранжевые потоки, геральдические цвета королевства, в которые вплетались сиреневые ручейки. Ниро улыбнулся - кажется, красивая девочка с фиалковыми глазами - отметина королевской крови - оказалась больше женщиной, чем положено Королеве. А оказавшись перед ней в тронном зале, кивнул сам себе - о да, Терис могла позволить себе немного женского тщеславия. Величественная, немного холодноватая, отточенная до последней черточки красота Королевы, подчеркнутая роскошным нарядом, была тому достойным основанием. Флорис, наследная принцесса, с бледным острым личиком и упрямо сжатыми тонкими губами, выглядела серой мышкой рядом с матерью.
   Линдарами правили только Королевы, с таких давних пор, что даже легенды не сохранили истоков этого закона. Королевские астрологи вычисляли наилучшее время для рождения наследницы и определяли того, кто лучше всего подходил для роли отца. Любви и замужества для правительниц не существовало - они жили только для королевства. Если все-таки случались ошибки, рождавшиеся мальчики воспитывались где-то вне дворца и отправлялись путешествовать, очень редко возвращаясь в Теа Линдари. Рядом с правительницами не должно быть мужчин - в их руках Талисман становился кроваво-красным, суля войну. Талисман, сокровище и хранитель королевства, капризный хозяин, требовавший беспрекословной верности от своих Королев.
  
   После обычной скучной аудиенции, когда Ниро, облегченно вздохнув, собирался уйти в отведенные ему покои - плечо все-таки болело - Терис неожиданно, перепугав караул, и, кажется, дочь тоже нарушением ритуала, подошла к нему вплотную и тихо спросила:
   - Зачем ты приехал, маг?
   - Мне пришлось драться в Приграничье. Я ранен. У меня не было другого выхода, кроме как воспользоваться твоим гостеприимством, Королева, - спокойно выдержал Ниро требовательный взгляд темно-фиалковых глаз Терис, - Я постараюсь не задерживаться, если мое присутствие неприятно тебе.
   - Да, неприятно, - сощурилась Королева, хотя сиреневый бархат глаз остался непроницаемым, -Никакая магия, кроме магии Талисмана, еще не приносила пользы моему королевству, и тебе я не доверяю. Я окажу тебе гостеприимство, этот закон священен. Но ты должен уехать, как только сможешь, - и быстро вышла из зала.
   Следом прошелестела платьем наследница, еще плотнее сжав губы.
   Спрятав лицо в поклоне, Ниро не без горечи усмехнулся. А ведь она права... Он и не заслуживает доверия. Предметы, хранящие Изначальную Магию, такие, как Талисман, невозможно получить силой, они должны быть отданы добровольно...или украдены. И он собирается сделать именно это, лишив на несколько дней Теа Линдари, королевство Терис, магической защиты. Проклятье, ну почему именно ему требуется отказаться от щепетильности?! Гораздо проще брезгливо скривить губы, как Изор на совете, остаться чистым и безропотно дать себя перебить. В этой битве. Или в следующей. И тогда даже Изначальная Магия не защитит от тварей Петли никого - ни в Королевстве, ни за его пределами. И если для того, чтобы этого не случилось, Первому магу, заклинателю драконов Ниро суждено стать вором - он им станет, иначе не стоит зваться Первым. Станет, как бы гадко не было на душе. Знать бы еще точно, что он прав, что не приближает этим Петлю, делая шире Тень... И что не он виноват во всем этом - не он, вызвавший первую Тварь из легенд о Петлях старой песней. Не он... Не он...
  

***

  
   Это было всего лишь вчера. Въехав на холм, Ниро остановил коня. В общем-то, животное остановилось само - слишком не хотелось спускаться туда, к границе Тени.
   Соскочив на землю, Ниро успокаивающе погладил коня по морде:
   - Знаю, знаю... Я тоже не хочу... Только никуда мы с тобой не денемся. Ладно, давай-ка постоим немного - я осмотрюсь, да и ты привыкнешь.
   Первый маг Ниро давно уже перестал уделять внимание зеркалам. И зря. Уж очень большую печать наложила на него привычка к власти и одиночеству - неизбежным спутникам высокой магии.
   Гибкий, как кошка, худощавый юноша превратился в худощавого, немного сутулого мужчину с точными скупыми движениями. Такой же скупой была и мимика резкого лица с впалыми щеками и острыми скулами. Раскосые зеленые глаза теперь смотрели с прищуром, скорее выказывающим, чем скрывающим силу взгляда, силу, способную остановить смерч драконьей ярости, когда прищур становился бритвенно-узким и таким же острым.
   Угрюмое лицо, неуютное, состоящее, кажется, из одних углов. То ли сурово, то ли высокомерно сжатая щель рта. В падающих на плечи волосах - два крыла седины от висков.
   Чем дольше Ниро рассматривал равнину перед собой, тем резче очерчивались скулы на лице и уже становились глаза. Зрелище не радовало.
   Петля Тьмы, бывшая пятнадцать лет назад, когда начиналась война, едва различимой черной волосинкой, перерезающей небесную синеву, теперь закрывала полнеба. Да и не война тогда была - так, редие стычки со странными тварями... Но резкая хищная Тень Петли все шире разрасталась по земле. А равнина, которую рассматривал маг, была одним из мест Пограничья. Очень удобным для битвы местом. Той самой битвы, приготовления к которой активно шли с обеих сторон. Однако ни та, ни другая сторона не спешили - не слишком большая часть войска Королевства, застигнутая на равнине, ждала подкрепления, те же, кто командовал армией тварей-из-Петли, прекрасно понимали выгоду ожидания для себя - Тень, наступая, все сильнее теснила людей к гряде высоких холмов, замыкавшей равнину с севера.
   Прекрасно видел это и Ниро со своего холма, понимал и Государь, призвавший Первого мага на совет. И, поскольку опаздывать туда не годилось, Ниро снова вскочил в седло, твердо направив прижимающего уши и храпящего коня вниз, в лагерь.
   Мало кто не узнал бы Первого мага, так что дорога через лагерь к шатру Государя заняла всего несколько минут. Ниро откинул входной полог шатра ровно в полдень - время, на которое был назначен совет. Привычно, немного склонив приветственно голову, скользнул взглядом по лицам военачальников-наместников, остановился на озабоченном лице Государя и сидящем рядом с ним Изоре - учителе, уступившем ученику титул Первого мага. Учтиво, хотя и не глубоко, поклонился и отошел в тень - очень не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил, как он смотрит на пустующее место Дориана, наместника Золотой Степи, так недавно погибшего. Дориана, лучшего, да и единственного, пожалуй, друга - Ниро не позволял себе любви и давно отказался от дружбы, зная, что если будет нужно, пожертвует и тем, и другим. Дориан был исключением. Был...
   Уйдя в свои мысли, маг лишь мельком следил за ходом совета - исход его был ясен заранее. Они находились почти в самом северо-восточном углу Королевства, и западные Наместники не успеют подойти в ближайшие дни, не говоря уже о юге, а ждать дальше - значит, обречь себя на поражение. Тогда останется только отойти, оставив между Тенью и Асторгой, сердцем Королевства, лишь одно серьезное препятствие - Изумрудные горы.
   - Что королева Терис, Государь? - подал голос молчавший до сих пор Изор. - Тебе так и не удалось убедить ее помочь нам? Талисман даже сейчас мог бы решить исход битвы в нашу пользу.
   - Знаю. Но она не хочет передать его мне, - разочарованно махнул рукой Государь, - И я ничего не могу сделать - она не вассал Королевства, и безопасность ее подданных для нее важнее.
   Ниро тут же стряхнул с себя задумчивость. Да, конечно, как же он мог забыть! Талисман Терис, одна из немногих вещей, принадлежавших Изначальной Магии, перед которой бессильны даже пришедшие извне мира твари Петли. Пожалуй, единственный шанс на победу в этой битве, а значит, на возможность собрать все силы Королевства перед Асторгой.
   - Продержись три дня, Государь, - шагнул из своего угла вперед Первый маг, - Талисман будет у тебя.
   Несколько мгновений глаза в глаза.
   - Да, Ниро. Мы продержимся. Три дня. Дальше судьба Королевства в твоих руках.
  
   Ниро молча вышел. Старик Изор проводил ученика озабоченным взглядом. Вздохнул. Возможно, он перестал быть Первым именно потому, что никогда не позволял использовать высокую магию в таких целях. И все же... Изор вспомнил, как четыре года назад объявил Совету о своем решении передать титул Первого мага Ниро, вспомнил посветлевшие от изумления и испуга глаза мальчика и гвалт, поднявшийся в небольшом зале.
  
   - Ниро еще ученик! И будет им долгое время! Где это видано, чтобы руководил неоперившийся птенец?!
   - Ниро давно уже встал на крыло, - усмехнулся в ответ старый маг, - Или вы не помните, сколько раз отправляли его, именно и только его, драться?
   - Да, но он и правда не закончил учиться. Разве не должен Первый маг знать больше других?
   - Это смотря что знать, - устало вздохнул Изор, - Среди нас нет лучшего боевого мага, что же до тонкостей устройства мира и его истории, которые мальчик не успел узнать, до сих пор они не помогли Совету хоть как-то ослабить Петлю!
   - Ты все про Петлю да про Петлю, - раздался из дальнего угла язвительный голос, - А разве не твой любимец Ниро привлек Петлю к нашему миру? И как же его Тень?
   Ниро вздрогнул, и лицо исказила гримаса боли. Эх, мальчик, мальчик... Изор медленно прошел через весь зал к говорившему и долго смотрел ему в глаза, пока тот не отвел взгляд.
   - Очень жаль, Ирс, что ты до сих пор не знаешь того, что для остальных давно уже несомненно. Мрак невозможно привлечь самыми сильными, запретными заклятиями и страшными ритуалами, не то, что песней. И уж если наш мир попал в Петлю, значит, мы это заслужили, и Ниро здесь ни при чем. Что до Тени... Я отменю решение, сели хоть кто-то из Совета скажет сейчас, что в нем совсем нет тьмы, - и, послушав немного тишину, добавил, - Ниро хоть знает, чего ему ждать от нее.
   Больше возражений не нашлось.
  
  
  

***

  
   Побывав у лекаря - не все же магией лечиться, тем более что здесь, рядом с Талисманом, она практически бессильна - Ниро вышел в сад. Хотелось побыть в одиночестве, тем более, что почувствовавшие плохо скрытую неприязнь Королевы к гостю, обитатели замка встретили его не слишком любезно. Первый маг долго бродил по пустынным дорожкам, уйдя глубоко в свои мысли, пока его не вернуло назад нечто настолько необычное, что он резко остановился. С соседней поляны слышалась песня, и какая... Написанная стихами часть завораживающей легенды о любви на древнем красивом языке предков линдаров, который Ниро считал утерянным. Разве что Изор помнил, как все это произносится, чему и научил юношу, и, влюбившись в эти стихи с первых строк, Ниро Певчий Дрозд положил их на музыку и распевал несколько дней подряд там, в замке Государя, давно... И вот девичий голос пел их почти на ту же мелодию совсем рядом, только стена цветущих кустарников отделяла его от поляны.
  
   В ярких всполохах шествует стерх,
   Дивный луг, словно бога ладонь.
   Затеряется искоркой смех...
   Имя твое -- ОГОНЬ.
  
   Распустившийся утром цветок --
   Тихо катятся капли с листа.
   От дыханья дрожит волосок.
   Имя твое -- МЕЧТА.
  
   Ниро сам не заметил, как запел свою партию. Знаменитый на все Королевство голос Певчего Дрозда зазвучал в парке.
  
   Тихий шепот воды у пруда.
   В зыбких волнах глубинная даль.
   И устало закрыты глаза.
   Имя твое -- ПЕЧАЛЬ.
  
   И девушка на соседней поляне испуганно смолкла, но продолжила песню в свой черед, к великой радости Первого мага.
  
   Многогранная капля дождя --
   Отраженье далеких миров
   Нет на свете дороже тебя.
   Имя твое -- ЛЮБОВЬ.
  
   Они стояли по разные стороны зеленой изгороди и пели о любви, побеждающей боль и страх, разгоняющей Мрак.
   И только когда песня кончилась, Ниро раздвинул ветви и шагнул на поляну - очень хотелось увидеть ту, что знала так давно придуманную им мелодию.
   Хрупкая девушка, почти ребенок. Легкое серебро диадемы, запутавшейся в черных локонах, простое белое платье, легкий плащ, скрепленный у горла серебряным весенним листком - защитным амулетом не достигших совершеннолетия, немного испуганно прижатые к груди тонкие руки с нежными, почти прозрачными пальчиками, детски-капризные губы и глаза...Благие боги, не может, не должно быть таких глаз под звездами, это несправедливо, ибо нет оружия против них, и даже привыкший к власти над людьми и нелюдьми Первый маг покорно склоняет колено, утонув в из бездонной глубине цвета старого аметиста, бесполезно пытаясь вынырнуть, глотнуть воздуха, сказать хоть слово - как глупый мальчишка, еще не сбривший первую мягкую щетину...
   - Похоже, ты хорошо знаешь законы Теа Линдари, благородный господин, иначе не смотрел бы на меня, как на привидение, - улыбается девушка, по-своему истолковав его реакцию, и тут до Ниро доходит - аметист глаз, так ведь она тоже принцесса! Но этого не может быть! Или может?
   - На самом деле тут нет ничего невероятного, - продолжает девушка, - Флорис очень болела в детстве, так что даже могла умереть. Поэтому родилась я - нельзя же оставить Теа Линдари без Королевы. Но сестра, к счастью, выжила, и я не стала спасительницей королевства и игрушкой Талисмана, а осталась сама себе хозяйкой. Я Ирис.
  

***

  
   Быть самому себе хозяином - как же давно он забыл, что это такое!
   Но только не сейчас, не в эту ночь, когда невозможно насмотреться и наговориться, и легчайшее прикосновение обжигает, и нет ничего невозможного, и почти не нужно магии, чтобы укутать плечи любимой закатом, и вплести в волосы венок из звезд, и луна - всего лишь огромная жемчужина, еле-еле помещающаяся в ладони.
   Не в этот день, когда веера солнечных лучей из-за облака достаточно для счастливого смеха, и не нужно крыльев, чтобы упасть в небо - достаточно сплетенных пальцев, и время - безжалостный хищник - ласковым котенком сворачивается рядом, совсем забыв, что ему нужно куда-то идти, и вся боль уходит, струится туманом от одного солнечного взгляда...
  
   ... Туман лег ночью на долину у холмов, на лагерь Государя, и часовые сжимали оружие, до рези в глазах вглядываясь в белесую мглу. Но ничего не случилось, и пришло утро, и солнце прогнало туман. Правда, не весь - колеблющаяся стена его остановилась на границе Тени, да так и застыла. Ну и ладно, в Тень ведь и солнышку заглядывать не хочется. Только Изор хмуро поглядывал туда, как будто взглядом разогнать пытался. Ну так он ведь маг.
   К вечеру туман снова пополз в долину, и уже многие вслед за старым магом озабоченно следили за медленными клубящимися языками, но что поделаешь - ветра нет, да и разгонит ли его ветер?
   Но ничего плохого не происходило, и люди немного успокоились, а первые языки тумана продолжали движение к лагерю - медленное, бесконечно медленное...
  
   ...Медленное, бесконечно медленное падение сброшенного плаща, и камнепадом отдается в ушах шелест почти невесомой ткани, и столь же невесомы прикосновения рук и губ, и мурашки бегут по коже - то ли от вечерней прохлады, то ли от внезапной беззащитности перед лаской и нежностью - нежностью, от которой дрожат пальцы и перехватывает дыхание, и он забывает дышать, забывает обо всем, открывая этот новый мир, какой-то частью ума еще удивляясь его бесконечности, прежде чем окончательно раствориться в сумасшедшем удовольствии дарить удовольствие, перехватить и продолжить ласку, выпить поцелуем трепет дыхания, и "ах!" от пронзительной неожиданности, и все, что осталось в мире - нетерпение в глазах, напряжение полета, натянутой до грани разрыва струны - не бойся, отпусти, я удержу, ибо крылья наши - нежность, и...
   И - взрыв ослепляющей боли, крик ужаса в ушах. До хруста стиснул зубы, чтобы не закричать самому, сжал кулаки так, что кровь брызнула из-под ногтей. Она тоже почувствовала, отшатнулась, с трудом переводя дыхание, но тут же вернулась, заглянула в глаза, взяв его лицо в ладони:
   - Что это? Что случилось?
   Прижал к себе, прежде, чем отпустить - хотя как отпустить вдруг обретенную часть себя, о которой глухо тосковал всю жизнь, не понимая этого, как отпустить душу? - с трудом разжал челюсти, протолкнув слова:
   - Прости меня... Я нужен там. И там происходит что-то страшное...
  
   ...С последними лучами солнца клубящийся между шатрами лагеря, завивающийся смерчиками от движения людей туман вдруг налился зловещей чернотой, сгустившись в костлявые пальцы и ухмылки черепов, и неведомо откуда взявшийся ветер открыл передовые отряды тварей-из-Петли - нелюдей и тех, кто когда-то был людьми, и разнесся над долиной хохот и вой, отраженный и усиленный клубящимся мраком...
  
  
   - Идем! - Ирис нетерпеливым движением откинула за спину черную волну волос, - Я знаю, что делать.
   Девушка быстро и уверенно шла коридорами замка, а потом, вынув факел из гнезда у дверей - дорожками сада, и Ниро молча следовал за ней - очень не хотелось говорить, тем более о том, зачем он здесь появился.
   Принцесса остановилась на небольшой поляне. Даже скорее маленькой - ветви деревьев сплетались над ней, образовав зеленый шатер, и только факел в руках Ирис освещал стоящий здесь небольшой белый павильон с отделанной резным черным камнем аркой входа. Ниро шагнул было поближе, чтобы рассмотреть орнамент, но тут над входом зажглись два зеленых огонька и послышалось тихое, но грозное рычание. Ниро в недоумении отступил.
   - Это страж Талисмана, - Ирис подняла повыше факел, и Ниро рассмотрел оскаленную пасть с внушительными клыками, когти и драконьи крылья - казалось, они чуть подрагивают в неверном свете - и внимательные каменные глаза. Ответом на взгляд Ниро снова было рычание, но теперь скорее вопросительное. С таким же вопросом Ниро повернулся к девушке, но ее ответ прозвучал раньше:
   - Ниро, милый, - хмыкнула Ирис, - чтобы понять, зачем ты появился в Теа Линдари, даже не нужно быть очень умным. Государь Союзного Королевства несколько раз просил помощи Талисмана, но мама, - Ирис запнулась, словно поперхнувшись этим словом, - но Королева отказала ему. Потом появился ты, Первый маг. Или ты думаешь, кто-то в замке поверил в историю с дракой и погоней в Приграничье?
   Ниро, опустивший голову под этими словами, невпопад спросил:
   - Скажи, почему ты не называешь Терис матерью? - странно, почему-то именно это казалось важным сейчас.
   - Как по-твоему, кто я? - грустно усмехнулась девушка, - Ты знаком с обычаями линдаров, с незапамятных времен у них была Королева, а у нее - наследница. Одна. Двух Королев Талисман не потерпит. И я не мальчик-принц, которого можно было бы отправить куда-нибудь со спокойной душой, тоже в соответствии с традицией. Я принцесса...которая никому не нужна. Меня не должно быть. Я - призрак, - она вдруг упрямо выпрямилась, - Но я призрак королевского рода! И поэтому я могу помочь тебе. Не думаю, чтоб Талисман можно было выкрасть - даже тебе, Первый маг. Но ты его получишь, получишь из моих рук. Я принцесса Теа Линдари, и я имею на это право.
   Не зная, что сказать, Ниро только молча смотрел на тоненькую фигурку Ирис. Гордая и стройная, в белом платье и с факелом в руке, она была похожа на горящую в темноте свечку. Что движет ею сейчас? Любовь? Обида нелюбимого ребенка? Ниро вдруг испугался, что почти ничего не знает о той, которая так быстро и непоправимо успела стать ему дороже всего.
   - О нет, - ответила Ирис на невысказанные мысли мага, - Я не стоила бы любви Первого мага, заклинателя ветров, если бы сделала это от обиды...или даже из любви к тебе. Я - принцесса Теа Линдари! И я не имею права играть судьбой моего королевства. Но Королева Терис не видит, что Петля Тьмы нависает над всем миром, а не только над землями Союзного Королевства. А я вижу. И... я боюсь, Ниро. Так боюсь...
   Она зябко поежилась, опустив факел, и маг поспешил обнять хрупкие плечи, привлечь к себе:
   - Ты права, хорошая моя. Но не бойся! Я верну Талисман, как только кончится битва, всего через несколько дней. И я никому не дам принести беду стране линдаров...и моей принцессе.
   Ирис медленно подняла глаза:
   - Я верю тебе, - и чуть повела плечами, освобождаясь от его объятий, - Идем.
   Факел чуть дрожал в тонкой руке, но произносивший заклинания голос был звонок и тверд, как сталь клинка.
   Черные двери открылись, и принцесса, а вслед за ней и Ниро вошли в зал, отделанный черным камнем с золотыми прожилками, по которому на половине высоты стен шла широкая белая полоса с золотыми рунами на ней. Таким же белым был и постамент посреди зала, на котором лежал Талисман - тускло светящийся золотом шар со странной, словно нематериальной поверхностью.
   Ирис вставила факел в гнездо у дверей и, подойдя к постаменту и протянув к нему руки, произнесла еще несколько непонятных фраз. Неожиданно шар поднялся в воздух и переплыл на ее руки. Девушка продолжала говорить, но вдруг запнулась, прижала Талисман к себе, даже чуть присев.
   - Я не знаю, я, наверно, что-то сделала не так, - как будто извиняясь, тихо сказала она, - Он такой тяжелый... Я не смогу его удержать, Ниро!
   Но знакомый с летописями линдаров маг уже понял, в чем дело.
   - Я, - громко и раздельно начал он, - обещаю именем Теа Линдари и его хранителя, что верну тебя на место, как только это будет возможно. Окажи мне помощь в благом деле!
   Это подействовало - шар переплыл по воздуху к Ниро. Он оказался теперь почти невесомым и теплым на ощупь, приятно было держать его в руках.
   Боль в груди все время напоминала Ниро, что нужно торопиться. Даже попрощаться они не успели толком - только долгий-долгий взгляд, скользнувшие по щеке холодные пальчики Ирис, которые он еще успел поймать губами, чтобы хоть немного согреть. И гулкий топот копыт по мостовой. Конь Ниро хорошо отдохнул, а задерживать гостя Королевы не решится ни один часовой.

***

  
  
   - Проклятье, их же не берет сталь! - крик доносился сразу с нескольких сторон, и закаленные воины дрогнули перед невозмутимыми то ли людьми, то ли призраками, полускрытыми туманом. Как с ними биться? Гольдар, наместник Изумрудных Холмов, вдруг оставшийся без меча после тяжелого удара, в отчаянии выхватил головешку из костра - и порожденные туманом враги отступили.
   - Огня! - тут же разнесся голос бившегося рядом Государя, - Нам нужны огонь и свет! Жгите шатры!
   Шатры запылали огромными кострами, и нечисть нерешительно попятилась - но только до границы света. Попытки преследовать врага не удавались - факелы в руках скоро гасли, шипя в сыром тумане, а потом очень скоро стихал и звон мечей.
   Но на смену отступившим врагам тут же подошли новые. Уже не призраки - отблески огня играли на черных латах, когда их строй с грохотом и лязгом подходил к лагерю.
   - Рассвет через три часа, Государь, - тихо сказал Изор, опершийся на меч рядом с королем, - Продержимся?
   - Мы должны это сделать, - был ответ, - Иначе Ниро не успеет.
   Старый маг хотел было что-то возразить, но не успел - черные пошли в атаку, и стало не до разговоров.
   В кровавой свалке боя время как-то потерялось, и только очень нескоро, оказавшись рядом с королем во время минутной передышки, Гольдар заметил:
   - А ведь рассвет уже должен был прийти... Что-то странное происходит.
   Государь только сжал зубы и снова ринулся в бой. Да, прошло уже куда больше трех часов, но тьма не отступала. Что ж, остается биться до конца.
   Но вскоре то там, то здесь раздались голоса:
   - Смотрите, солнце! Солнце всходит!
   Мало кто заметил, что всходит оно не совсем там, где обычно - да и какая разница, если с первыми золотыми лучами силы врагов вдруг стали уменьшаться, и они дрогнули.
  
  
   С приближением к холмам и приграничной долине, где шел бой, Талисман быстро разгорался и горячел, и скоро Ниро перестал видеть что-либо, кроме его золотого света - осталось надеяться на память и чутье коня. Да и руки жгло нестерпимо, а плащ пришлось отбросить - он начал тлеть.
   Конь не подвел - Ниро по слуху скоро понял, что находится на том самом месте, где почти три дня назад рассматривал долину и лагерь Государя. Маг поднялся в стременах как можно выше, подняв Талисман над головой, как будто из какого-то другого мира слыша звуки боя. Он закрыл глаза - все равно ничего не видел, они только болели от ослепительного света, и слушал, пытаясь представить, что происходит там, в долине. Лязг мечей, крики ярости и боли, и возникший среди них, сначала нестройный и как будто не верящий сам себе, а потом все более крепнущий победный клич!
   Пришел в себя маг от чьего-то прикосновения, и голос Государя сказал рядом:
   - Ты успел, Ниро. Ты действительно Первый... Спасибо.
   Ниро открыл глаза, поморгал.
   - Я ничего не вижу... Но это скоро пройдет, это от яркого света, - и вдруг запнулся, - А ты, Государь, как ты его выдерживаешь?
   - Талисман померк и светится сейчас не ярче остывающих углей. - послышался с другой стороны голос Изора, - дай его мне пока, Ниро, мальчик, тебе бы надо к лекарю, ты совсем сжег руки. Тебя отведут к нему. И я скоро подойду туда.
   Ниро медленно опустил Талисман, только сейчас почувствовав, какой болью отдается в ладонях и пальцах малейшее движение.
  
  

Глава вторая

  
   На следующий вечер, держа повод рукой в тонкой перчатке и щурясь - глаза еще немного болели - Ниро подъезжал к Вратам Теа Линдари.
   У Врат происходила какая-то возня. Несколько неприметных человек убеждали начальника стражи пропустить их, начальник же явно колебался - странники не внушали большого доверия.
   Талисман, который Ниро держал под плащом, вдруг стал тяжелым и горячим. Первый маг пятками подогнал коня и очень быстро оказался у самых Врат. Со звоном вышел из ножен меч, и приоткрывшаяся пола плаща явила странный свет - точно горящие угли прятал там путник.
   - Гони их, капитан, - властно приказал он, - Это шпионы, и им не место в Теа Линдари. А еще лучше... - всадник поднял меч.
   Один из стоящих перед капитаном, по видимому, главный, обернулся со злобной гримасой, но, как только увидел скрываемый плащом всадника свет, в страхе попятился, за ним и остальные. Лица их неуловимо, но жутко изменились, глаза горели ненавистью и страхом. Пораженные такой переменой, воины стражи скоро опомнились и взялись за мечи. Ниро же снова повернулся к капитану.
   - Я... - начал было он, но продолжить не дали.
   - Я узнал тебя, Первый маг, - хмуро ответил капитан, - Сожалею, но я вынужден взять тебя под стражу и так отправить к Королеве. Хотя ты и вряд ли согласишься с таким приказом. Тогда дерись только со мной, я не хочу, чтобы мои воины умирали от твоего меча.
   Ниро устало спрыгнул с коня и протянул капитану меч.
   - Ты ошибся. Я подчиняюсь.

***

  
   - Как ты посмела сделать это? Прикоснуться к Талисману! Только я имею на это право, я, Королева! В крайнем случае, Флорис! Разве ты не знаешь закона?
   Гнев Терис мало кто мог выдержать, и придворные в тронном зале стояли, потупив глаза и покорно пережидая бурю. Ирис, в окружении двух стражников стоящая перед троном, тоже опустила глаза, но, когда Королева замолчала, снова подняла голову:
   - Но ведь Талисман ответил мне! Я тоже принцесса Теа Линдари, и тоже Хранительница Талисмана!
   - Замолчи! - Голос Терис заставил многих в зале вздрогнуть, - Ты не Хранительница и никогда ею не будешь, а сейчас ты преступница, и тебя ждет суд вместе с твоим сообщником!
   - Нет! - Тут уж дрожь прошла по всему залу, поскольку никто до сих пор не смел возражать разгневанной Королеве, - Нет, - продолжала, однако, Ирис, - его ты не имеешь права судить. Он не твой подданный, он преследует благую цель, и Талисман принял его - одного этого достаточно, чтобы не обвинять его. Ты ведь знаешь закон, Королева.
   Терис подалась вперед, внимательно рассматривая младшую дочь.
   - А еще, - очень спокойно продолжила Королева, как будто ее и не перебивали, - ты, принцесса, нарушила закон, полюбив мужчину. Говоришь, ты Хранительница? Мы не имеем на это права, как ты знаешь.
   - Я... - начала Ирис, но, встретившись глазами с матерью, ахнула и отшатнулась. - Ты? Ты тоже? Еще когда была наследницей... И именно поэтому ты считаешь его врагом королевства?
   Придворные вновь спрятали глаза в ожидании гнева правительницы, но кое-кто в задних рядах наоборот вытянул шеи - уж очень интересно оборачивалось дело. А Терис молчала. Наконец, Королева поднялась и подошла вплотную к Ирис.
   - Я меняю решение, - спокойный голос обдавал холодом, замораживал на месте. - Вас будут судить по одиночке. Я не намерена предоставлять вам возможность видеть друг друга, - и быстро вышла из зала, только плащ прошелестел в тишине.
  

***

  
   К счастью, в личные покои Терис почти никому не было доступа. А сейчас она отослала даже немногочисленных слуг - никто не должен видеть, как строгая и величественная Королева мечется по комнате, словно зверь в ловушке.
   Дерзкая девчонка! Она будет наказана! Вместе с тем, кто посмел снова явиться сюда, снова разбередить старые чувства, которые она так давно похоронила! Явиться - чтобы похитить Талисман, да еще предпочесть Королеве едва подросшую пигалицу!
   Наблюдая за дочерьми, Терис не раз жалела, прекрасно понимая, как это нехорошо, что болезнь старшей все-таки была исцелена. Младшей и красоты, да и ума досталось гораздо больше. Да и характером Ирис была настоящей Королевой, а еще этот дар... Сейчас, когда она еще не достигла совершеннолетия, он приходил лишь время от времени и далеко не всегда вовремя, и девочка вдруг выкладывала чьи-нибудь секреты, ничуть не задумываясь, а стоит ли это делать. Вот как сегодня...
   Ну ничего, время все поставит на место, скоро Ирис станет совершеннолетней, пройдет последние ступени посвящения, научится владеть даром и станет прекрасной советчицей для Флорис, когда та станет Королевой. При одном условии - из нее надо выбить дерзость... и эту любовь. А Первый маг, этот наглец, должен быть примерно наказан!
   - И я это сделаю, или я не Королева Теа Линдари! - Слишком резко опущенный на резной каменный подоконник бокал со звоном раскололся. И тонкая темно-красная струйка вина пролилась на пол.
  
  

***

   Ирис сосредоточенно мерила шагами маленькую комнату. От окна до двери и обратно, и снова, и опять... С раннего утра она не находила себе места, словно неясный голос звал, нашептывал что-то важное, а она никак не могла расслышать. Ниро, Ниро, где ты сейчас? Почему никто не сказал мне раньше, что любить так больно? Так больно и странно?
  
   -- Как больно, милая, как странно,
   Сроднясь в земле, сплетясь ветвями, --
   Как больно, милая, как странно
   Раздваиваться под пилой.
   Не зарастёт на сердце рана,
   Прольётся чистыми слезами,
   Не зарастёт на сердце рана --
   Прольётся пламенной смолой.
  
   Вдруг остановилась, осознав, что зов сложился в слова.
   Что-то должно случиться, что-то угрожает ему, а она только чувствует это, не в силах помочь. Девушка прижала ладони к пылающим вискам, закрыла глаза. Что же ты хочешь мне сказать, ты, так неотступно преследующий оглушительным шепотом?
  
   -- Пока жива, с тобой я буду --
   Душа и кровь нераздвоимы, --
   Пока жива, с тобой я буду --
   Любовь и смерть всегда вдвоём.
   Ты понесёшь с собой повсюду --
   Не забывай меня, любимый, --
   Ты понесёшь с собой повсюду
   Родную землю, милый дом.
  
   А если он погибнет? Ведь война, а он должен быть в ее гуще, такой безрассудный. Если он погибнет... Нет, она, конечно, выдержит и будет жить дальше, пусть у этой жизни уже не будет души. Никогда.
  
   -- Но если мне укрыться нечем
   От жалости неисцелимой,
   Но если мне укрыться нечем
   От холода и темноты?
   -- За расставаньем будет встреча,
   Не забывай меня, любимый,
   За расставаньем будет встреча,
   Вернемся оба -- я и ты.
  
  
   Если он погибнет - и тьма под веками хищно, жадно шевельнулась, готовясь напасть. Она выдержит, но дело не только в ней! Эта тьма готова затопить не только ее, но... неужели весь мир? Ниро, Первый маг, что же ты несешь в душе, что обязательно должен донести, не растерять, не споткнуться, как бы тяжело не было?
  
   -- Но если я безвестно кану --
   Короткий свет луча дневного, --
   Но если я безвестно кану
   За звёздный пояс, в млечный дым?
   -- Я за тебя молиться стану,
   Чтоб не забыл пути земного,
   Я за тебя молиться стану,
   Чтоб ты вернулся невредим.
  
   Весь мир на плечах - еще бы не тяжело. И еще Талисман...
   Ирис порывисто вскочила. Талисман! Вот в чем дело! Он привезет его обратно, и... А значит, надо спешить! Но как выбраться из башни? Окно ее комнаты не слишком высоко, но с такой высоты уже не спрыгнешь. Девушка задумчиво потеребила пояс. Ах да, вот оно! Покрытые ажурным золотом маленькие ножны и лежащий в них кинжал. Скорее украшение, чем оружие. Подарок молодого придворного. Бедняга, он, кажется, влюблен... Но подарок пришелся очень вовремя!
   Ирис не потребовалось много времени, чтобы разрезать на полоски занавесь окна и скатерть. Веревка готова. Как хорошо, что она, предоставленная с детства самой себе, дружила с мальчишками! Флорис вряд ли сможет спуститься по веревке. Только вот платье слишком длинное - и, недолго думая, мелькнуло лезвие, и неровный край подола уже выше колен. Ирис нервно хихикнула. Верх неприличия даже для нее, к чьим выходкам все давно привыкли! Зато есть, чем заплести волосы. Две толстые косы скрепила за спиной, чтобы не слишком мешали, вскочила на подоконник и замерла на минуту, прислушиваясь к отдаляющемуся голосу.
  
   С любимыми не расставайтесь!
   С любимыми не расставайтесь!
   С любимыми не расставайтесь!
  

***

   "Какая же она все-таки красивая," - думал Ниро, рассматривая Королеву.
   Суд за закрытыми дверями черно-белого павильона подходил к концу, все свои объяснения и оправдания маг повторил уже несколько раз, прекрасно понимая, что их никто не слышит здесь, и теперь чувствовал только усталость и острое желание поскорее закончит эту историю. Королева в парадном облачении стояла перед ним, держа правую руку над лежащим на родном белом постаменте Талисманом, в окружении своих астрологов и мудрецов, никто из которых не смел и слова сказать. Все ждали приговора - решения Талисмана. Хотя уж Ниро-то прекрасно знал, что Талисман отвечает на мысли и желания своей Хранительницы. И с легким интересом думал, а чем же он мог так насолить Терис, что шар Талисмана под ее рукой разгорался все ярче ядовито-желтым светом, струя по поверхности маленькие молнии. А впрочем, его это не слишком волновало. Когда же все это закончится?
   Неожиданно процедура оказалась нарушенной - двери с треском распахнулись, и в Зал Талисмана вбежала Ирис. В черных волосах принцессы запутались листья, а щека была расцарапана - она спустилась по веткам из башни, в которую была заперта. Остановившись в дверях, Ирис окинула взглядом весь Зал, судей, Ниро, в качестве преступника босиком и без рубашки стоящего в центре, недобро искрящийся Талисман под рукой Королевы и, не успев отдышаться, кинулась вперед:
   - Нет!
   И время, сумасшедшее время снова замерло - хищником в засаде, собравшимся в вибрирующий комок перед атакой. Время... Капли-мгновения... Жемчужинки слез на ладони... Шаль заката на плечах... Древняя песня... "Я боюсь, Ниро"...
   В эту бесконечную секунду он понял, всей кожей почувствовал, что должно произойти, и кинулся навстречу - прикрыть собой, защитить - но не успел. С треском полетели от Талисмана бело-желтые молнии и девушка, даже не вскрикнув, упала на руки мага, лишь чуть дрогнули губы в попытке что-то сказать.
   Упав на колени, Ниро лихорадочно перебирал все знакомые заклинания и на ходу составлял новые, призывал всех возможных и не возможных помощников, чтобы удержать ее, вернуть с дороги в небытие - но здесь, где действовала магия Талисмана, ничего не мог сделать. А поняв это, просто прижал к себе, зарывшись лицом в волосы, не в силах выпустить из объятий.
   Пульс... Я еще жив? Зачем? Ток крови в висках... С любимыми... Не расставайтесь... С любимыми... Не расставайтесь... Не расставайтесь...
   Просидел так, кажется, целую вечность, а может быть, один миг, пока чьи-то холодные как лед руки не легли поверх его рук. Подняв голову, встретился глазами с Королевой - и отвел глаза, не выдержав взгляда.
   - Ты свободен. Уезжай, пожалуйста, - тихо проговорила она, - ты всю жизнь приносишь мне только боль.
  

***

   Государь с войском не спешил покидать долину - повозки, на которых можно было бы увезти раненых, сожжены, да и стычки с отрядами тварей-из-Петли не прекращались, хоть большая битва и закончилась победой. И сейчас Государь с холма наблюдал за одной из них. Врагов было не много, и они, казалось, не понимали, что делают, просто подчиняясь кем-то отданному приказу, так что один из отрядов без особого труда отражал атаку и уже гнал отступающих тварей назад, к границам Тени.
   И вдруг словно ураган пронесся мимо - седой всадник на мчавшемся во весь опор коне промчался через весь лагерь и вскоре был уже в гуще боя.
   - Но это же Ниро, это его конь и плащ! - Государь привстал в стременах, вглядываясь в происходящее в долине, - Но почему он седой, - повернулся он к Изору.
   Старый маг припал к шее коня, закрыв лицо руками.
   - Не знаю, - медленно ответил он, - Но от него идет такая волна боли и ярости, которую мне трудно выдержать... Что-то случилось, Государь.
  
   Ниро тем временем носился смерчем, раздавая непрерывные удары меча и магии, одержимый желанием убить как можно больше врагов и умереть самому. Черные быстро отступали, Ниро не отставал. И они уже почти достигли Тени.
   - Он что, всех черных сегодня перебить собрался? - король опять повернулся было к старому магу, но Изора рядом не оказалось, только лошадь спокойно щипала траву.
  
   Исходящий из центра большого пещерного зала красноватый свет освещал высокие обрывистые стены, и острые выступы отбрасывали четкие черные тени. Свет пульсировал в такт человеческому сердцу, и стены словно жили, дышали вместе с ним. Источником света была огромная, выточенная из цельного кристалла чаша, висевшая в центре зала на восьми длинных цепях.
   На одном из выступов старик в синем, казавшимся здесь черным, плаще откинул капюшон с седой головы и протянул вперед руки, запев заунывное заклинание. Чаша зазвучала, запела в ответ и начала раскачиваться - все сильнее и сильнее, и вот она в первый раз коснулась стены. В ответ на удар стены завибрировали, дрожь прокатилась по всему залу, коснулась старика. С гримасой боли он закрыл глаза, в углу рта появилась кровь, но рук не опустил. Следующий удар был сильнее...
  
   Государь спешился и осматривался по сторонам, пытаясь понять, куда исчез Изор. Вдруг словно гром грянул прямо над головой в ясном небе, и в следующий миг старый маг вернулся на поляну, вылетев из пустоты прямо на короля. Похоже, он был без сознания. Лицо его было таким же белым, как волосы и борода, в углу рта запеклась струйка крови.
   - Изор, что с тобой? - Государь опустил старика на траву, слегка встряхнул за плечи, - Что случилось?
   Наконец, старый маг открыл глаза. Говорил он с большим трудом и очень тихо.
   - Я... разрушил Чашу Магии... Государь... Она питалась нашей силой и давала силу нам, всем причастным истинной магии...
   - Но зачем?
   - Ниро... Он ведь так близко от Тени... И не только там, в долине... Он полон... полон боли... и ярости... Главное - ярости... В таком состоянии и с его силой попав в Тень, он тут же станет слугой Петли, и каким слугой! Он испепелит весь наш мир, даже не заметив этого, - последние слова Изор произнес свистящим шепотом. Он умирал, - Он хочет погибнуть, - закрыв глаза, прошептал Изор, - Мне жаль мальчика... Но пусть лучше погибнет, чем это... Я должен был спасти нас... всех нас... - голос прервался.
   Государь положил старика на траву и выпрямился, глядя в долину - какой-то жуткий звук - то ли вой, то ли стон, то ли заклинание - привлек его внимание.
  
   Гнавшие Черных воины даже немного растерялись, когда прямо сквозь их ряды, чуть не столкнувшись с парой вовремя шарахнувшихся в стороны лошадей, промчался всадник, врезавшийся в гущу отступавших врагов. И вовремя - граница вспучилась, и в долине показался новый отряд атакующих Тварей. Правда, сейчас воинам Союзного Королевства пришлось только наблюдать со стороны - этот смерч на вороном жеребце, похоже, один справится. Вот только у тех, кто видел его лицо и глаза, странное чувство осталось - словно быть с ним рядом пострашнее, чем с Черными.
   А потом... Потом что-то совсем уж непонятное началось: гулкий, разрывающий уши раскат грома грянул прямо над головой, так что заржали и шарахнулись от испуга лошади - а небо-то ясное, ни облачка... ну, там где свободно от Петли, конечно. И в этот же момент так лихо бьющий тварей всадник вдруг рухнул под копыта своего же, взвившегося на дыбы, коня. Правда, конь его не зашиб, ну да со всех сторон кинулись Черные. И - словно волна тьмы взметнулась над упавшим всадником, волна, в которой светились мертвым светом кладбищенских огоньков глаза. И солдаты припали к шеям лошадей, заткнув уши, чтоб не слышать жуткого воя-стона, разнесшегося над полем боя.
   Тут же наваждение исчезло, но, похоже, оно подействовало на Черных еще сильнее - они мчались к себе в Тень, только пятки сверкали.
   Конечно, всадника подобрали. Он оказался худым седым человеком, очень похожим на Первого мага. Еле дышал, но, похоже, выживет.
  
  
  
  

***

  
  
  
  
   Кто может сказать, что ничего и никого не боится? Разве что Кохиро - чужеземец со странными узкими глазами. Но Кохиро при Государе - почти что шут, хотя Дориан, увидевший однажды ночью, как чужеземец упражняется со своим гнутым мечом, никогда больше не рисковал смеяться над забавным маленьким человеком. А у любого, даже самого отважного, рыцаря есть в душе потайная дверца, за которой живет страх, и у каждого она открывается своим ключом.
Однако все эти рассуждения, будучи необыкновенно разумными, нисколько не помогали Дориану, четвертый день пробиравшемуся через Изумрудные Горы. В землях, где его отец был наместником, и высокие деревья-то росли по оврагам или возле жилья, и только ветер гладил травы да хлеба на пологих холмах, куда ни глянь. А гор Дориан боялся с детства, со страшных сказок няньки зимними вечерами, и подозревал, что знающий об этом страхе Галад Серебряный Меч, один из Наставников юных рыцарей при дворе Государя, специально выбрал для него дорогу через Изумрудные Горы. Хотя, говоря по-правде, в ту область Заокраинных Земель, куда хотел попасть Дориан, иначе можно было добраться, только сделав большой крюк.
Немало был удивлен уважаемый Галад, чья голова успела стать почти такой же серебряной, как его знаменитый меч, когда Дориану пришло время выбирать Испытание. Конечно, все юные рыцари ищут в Заокраинных Землях что-нибудь позаковыристей, дабы доказать, что они достойны встать в Большой Круг, но ожидать, что простодушный здоровяк Дориан двинется освобождать Принцессу Хрустального Замка... Однако отговаривать подопечного наставник не стал - случались на его памяти и более странные вещи.
И вот Дориан прошел полкоролевства и половину дороги через Изумрудные Горы, граничащие с Заокраинными Землями, где он должен был найти свою Принцессу, бдительно охраняемую драконом. Однако дракон - где еще, а детский страх перед горами Дориану за четыре дня преодолеть так и не удалось.
Правда, надо сказать, ничего такого уж плохого с ним пока не случилось, кроме мелких неприятностей, вроде нынешней встречи с двумя гоблинами.
Гоблины - они, конечно, большие и сильные, но неповоротливые, да и мечи у них далеко не самые лучшие - сами-то они ковать сталь не умеют, а рыцарь, обладающий действительно достойным мечом, им не по зубам, вот и довольствуются тем, что удастся добыть. Так что Дориан, не задумываясь, кинулся в драку. Однако на шум вскоре прибежали еще трое. Это было уже слишком, и почти единственным шансом Дориана теперь было выбить туповатых врагов из колеи. Он не успел придумать ничего лучше, чем выхватить из-за пояса рог и протрубить. Звонкая песня рога отозвалась и усилилась эхом, и противостоящая нечисть замерла ненадолго, ожидая ответа. Но не успел рыцарь воспользоваться растерянностью врагов, как они опомнились и набросились на него с новой силой. В конце концов, Дориан оказался прижатым к скале, и только завеса из стали, какой стал вдруг меч в его руках, пока держала нечисть на расстоянии.
То, что произошло дальше, едва не стоило Дориану жизни, поскольку от удивления он почти остановил пляску меча. С невысокой скалы над его головой послышалось:
- Эй! Я не гоблин, не ткни меня мечом, - и через секунду рядом с ним оказался человек.
Человек был молод, едва ли не моложе самого Дориана, худощав, хотя почти так же высок, а из-под жестких черных волос на рыцаря мимоходом глянули зеленые глаза, которые навевали не слишком приятные воспоминания о крупных хищных кошках, сидящих в клетках во дворце Государя. Вооружен незнакомец был только узким кинжалом и дорожным посохом, однако владел ими мастерски, и вдвоем они достаточно быстро закончили схватку.
- А ведь ты, похоже, спас мне жизнь, - заметил еще не отдышавшийся Дориан, - Спасибо.
Зеленоглазый откинул волосы со лба:
- Глупости, ты бы и сам справился, разве что немного позже.
- Ты кто? - Дориану никогда особо не давались сложные формулировки, требуемые рыцарской учтивостью.
- Ниро, менестрель Десяти Долин, - так же коротко ответил незнакомец.
И тут Дориан понял, что ему показалось странным в этом юноше. Руки. Руки были не рыцарские, слишком узкая ладонь, и длинные тонкие пальцы, однако сила в них чувствовалась, сила нервная и порывистая. Так вот в чем дело...
- Однако для менестреля ты дерешься неплохо, - заметил рыцарь.
Зеленые глаза на миг потемнели:
- В Окраинных Землях опасно не уметь владеть оружием. Даже многие женщины здесь учатся этому, - и нахмурился, как будто что-то вспомнил, - Кстати, нам бы надо убраться отсюда поскорее. Места глухие, как раз для горных демонов...
В этот момент с противоположного склона раздался странный тоскливый вой, явно не суливший ничего хорошего.
- А вот и они, - добавил Ниро, - Пошли отсюда, быстро! Хотя нет, поздно...
А Дориан во все глаза смотрел на странное зрелище. Со склона, откуда минуту назад донесся вой, спускались непонятные существа. Больше всего они напоминали одичавших детей, грязные, в каких-то оборванных лохмотьях, активно помогающие себе при ходьбе длинными руками.
- Может, это всего лишь детеныши? - неуверенно спросил рыцарь.
Ниро кинул на него странный взгляд, причину которого Дориан скоро хорошо понял. Существа приближались, очень сильно меняясь при этом. На забавные поначалу мордашки с приплюснутыми носами теперь страшно было смотреть, в оскаленных ртах выросли внушительные клыки, а на лапах когти, в глазах зажглись жадные красноватые огоньки.
Дориан молча достал из ножен меч и прислонился к скале. Неприятности продолжались.
Первая же кинувшаяся тварь была отброшена ударом посоха Ниро, следующая злобно завизжала, потеряв лапу благодаря мечу Дориана. Но отрубленные лапы очень быстро появлялись снова, только добавляя злобы своим многочисленным хозяевам, а люди быстро начали уставать, отражая непрерывные атаки сразу со всех сторон, тем более, что часть нечисти забралась на скалу и теперь прыгала сверху.
- Надо срочно придумать что-то, обычное оружие их не берет, - прокричал, стараясь перекрыть рычание и визг, Дориан.
Ниро не смог ответить - прыгнувший сверху демон успел куснуть его сбоку за шею и разодрать когтями плечо, прежде, чем был отброшен отчаянным ударом кинжала. Бледный Ниро привалился к скале, зажимая рану на шее и едва держась на ногах.
У рослого и сильного Дориана глотка была хорошей, и его яростный рев ненадолго остановил даже свору горных демонов. Сверкая глазами и скаля клыки, они застыли полукругом, ловя каждое движение рыцаря. Дориан перехватил у менестреля посох и тоже замер, заслонив товарища.
"Интересно, кто-нибудь узнает об этом, чтобы меня все-таки приняли в Большой Круг, хотя бы посмертно," - мелькнуло в голове у Дориана, но от этих мыслей его тут же отвлек оглушительный вой и визг. Демоны ринулись в атаку.
И в этот момент над самой своей головой Дориан услышал звук, сжавший когтями сердце и едва не заставивший упасть от бессилия на колени. Рычание, вой, полуразличимое заклинание, мучительная жалоба - в нем было все. Самым невероятным было то, что на горных демонов звук подействовал еще сильнее. Казалось, у них разом открылись все полученные в бою раны. Хромая и жалобно визжа, нечисть поспешила убраться.
Дориан одним прыжком отскочил от скалы, чтобы увидеть, кто же мог издавать такие звуки. Но наверху никого не было, только несколько мелких камушков скатилось под ноги Ниро.
- Что же это могло быть? - спросил, совсем не надеясь на ответ, Дориан. Однако, Ниро ответил:
- Я знаю, что это, - со стоном пробормотал он, - это мое проклятье...
Ответ, правда, не добавил ясности, но задумываться об этом пока было некогда. К счастью, неподалеку нашелся ручеек, и Дориан промыл раны Ниро, обработал их заряженным сильными заклинаниями снадобьем, какое давалось всем уходящим на Испытание рыцарям, и перевязал. Больше всего его беспокоило то, что день клонился к вечеру, оставаться на месте опасно, а идти куда-то менестрель был явно не в состоянии. Но этот странный парень заявил, что в эту ночь им здесь бояться нечего, и пришлось ему поверить. Однако рыцарь решил провести ночь на часах.

Ночью действительно ничего не произошло, и рано утром Дориан проснулся от холода (костер погас) и любопытства (говорить вечером с раненым менестрелем он не стал, а поговорить хотелось... ). Однако разговор начал сам Ниро:
- Мне не очень нравится жизнь, где двое успевают за полдня спасти друг другу жизнь, но так и не успевают толком познакомиться, - сказал он, - Я ведь даже не знаю твоего имени.
- Я Дориан, принц-наместник Золотой Степи, - рыцарь протянул товарищу в знак приветствия и уважения меч рукоятью вперед. Не имевший меча Ниро немного растерялся, но потом к обоюдному удовольствию проделал то же со своими кинжалом и посохом.
- Значит, ты сын Скальда-Грома, - заметил он, - Похож....
- Верно, - изумленно кивнул Дориан, - но откуда ты его знаешь?
- Государь проезжал через Десять Долин два года назад вместе с несколькими наместниками, - пояснил Ниро и улыбнулся, - Согласись, твоего отца трудно не запомнить.
Возразить было нечего, и вообще Дориан решил перейти к делу:
- Если ты менестрель Десяти Долин, то что ты делаешь один в горах? И что это было - вчера на скале? Ведь ты знаешь?
Ниро помрачнел так, что зеленые глаза стали почти черными:
- Знаю. И именно поэтому я один в горах. Оно вышло из моей песни... И теперь все время следует за мной, охраняет меня - как вчера... Горная ведьма сказала, что это прорвалась живущая где-то во мне магическая сила. В любом случае, мне нужна помощь кого-нибудь из Истинных Магов. Но для этого надо идти к Государю, к людям, а вести туда это.... Я просто боюсь, Дориан. Вот и живу один в горах скоро уже месяц.
Принц-наместник не любил такие моменты. Очень хотелось сказать что-то по-настоящему доброе и толковое, но в голову, как назло, ничего не шло. В конце концов, он просто сказал:
- Пойдем со мной, а? Я приведу тебя к Государю потом, и вдвоем с этим твоим...чудищем... проще будет справиться. А может, оно в Заокраинных Землях само отстанет.
- Я называю его Тенью, - тихо проговорил Ниро.
- Ну с твоей Тенью, - согласился Дориан,- Да и мне маг очень даже пригодится. Не говоря уже о поэте...
- Тебе нужен поэт в Испытании? - удивленно поднял брови Ниро, - Куда же ты идешь?
Дориан не удивился догадливости менестреля - молодой знатный рыцарь мог оказаться в такой глуши только в связи с Испытанием, это каждому ясно. И он рассказал товарищу эту странную почти сказку, так тронувшую его душу - о принцессе, которая ждет в заколдованном Хрустальном Замке своего освободителя под охраной дракона.
- Ну, мне не принцесса, в общем-то, нужна, - наконец покраснел он под удивленно-ироничным взглядом Ниро, - Мне с драконом побиться хочется! А вообще, она, должно быть, очень красивая...
- Я пойду с тобой, - наконец прекратил его мучения менестрель, - Похоже, тебе действительно понадобится поэт!
  
   Придя в себя, Ниро какое-то время лежал, молча улыбаясь. Дориан, добрый друг Дориан... И демоны эти... Какой мелочью они кажутся сейчас! Но Тень... Тень ведь тогда уже была... А значит, рядом уже была Петля... Неужели все-таки он приблизил ее? Нет... Нет... Со стоном Ниро снова провалился в беспамятство.
  
   Изумрудные Горы тянулись к востоку длинными пологими отрогами, так что друзья даже не заметили, как перешли границу Королевства и оказались в лесах Заокраинных Земель.
- А ты думал, Королевство огорожено забором с полосатыми столбами, чтобы издали видно было? - спросил Ниро в ответ на замечание рыцаря, не отрываясь от разжигания костра.
Дориан пожал плечами:
- Да нет, но все-таки... Хотя так, наверное, происходят все важные вещи... В смысле, о том, что они произошли, мы догадываемся уже потом...
Ниро, наконец, оторвался от огнива и удивленно глянул на принца. Однако сказать ничего не успел - послышался шум. Треск веток, топот, непонятные крики быстро приближались к поляне, где друзья решили устроиться на ночлег, так что руки тут же потянулись к оружию. Правда, на этот раз оно не понадобилось.
На поляну выскочил какой-то зверь. Бежал он зигзагами и был явно испуган, так что даже не сразу заметил людей, а заметив, резко остановился и замер, не зная, что предпринять. Друзья тоже застыли от удивления - никому из них не только видеть, но и слышать о таком не приходилось.
Дориану зверь с первого взгляда показался похожим на пони, который катал его когда-то в детстве. Вот только ни у одного пони точно нет такой стати, которой позавидует самый благородный скакун, а еще... длинных ушей, как у ослов, на которых возят поклажу крестьяне южных окраин Королевства. К тому же зверь обладал горбатой спиной и странной шишкой на лбу, там, где у любимого гнедого коня принца была белая звездочка, а также нервно бил себя по бокам львиным хвостом. "На спине с двумя горбами, да с ослиными ушами" - пронеслись в голове Ниро невесть откуда взявшиеся слова.
Все это юноши успели рассмотреть за несколько мгновений. Потом под деревьями раздался снова топот и хруст веток - похоже, за странным зверем гнались. Это решило его сомнения. Зверь метнулся к людям и прижался к бедру Ниро, который успокаивающе погладил его шею.
Надвигались сумерки, и под деревьями вокруг поляны почти ничего нельзя было рассмотреть, а погоня так и не показалась на открытом месте. Из шевелящихся кустов раздался свист и смех, потом голоса:
- Эй, Недомерок! Не трусь, иди к нам!
- Что, встретил людей? Тебе сегодня повезло, Недомерок!
- Вот именно, сегодня! Или ты думаешь, они будут защищать тебя вечно?
Однако крики вскоре прекратились - преследователи, кто бы они ни были, ушли. Тот, кого называли Недомерком, по-прежнему дрожа, жался к Ниро. Менестрель, присев, заглянул ему в глаза - и долго не мог отвести взгляда. Из-под трепещущих длинных ресниц на него глядели самые прекрасные в мире глаза. Свет разгоревшегося костра отражался в них, но не только - они светились своим собственным мягким светом, напоминавшим свет весенних звезд. Мудрых и вечно юных звезд, знающих все тайны мира, всю его красоту и весь ужас, всю мудрость и все безумие, но не устающих смотреть вниз...
- Ты... ты единорог, - наконец проговорил менестрель.
Зверь моргнул и отвел глаза. Очарование исчезло.
- Да... И нет, - тихо ответил он, - Разве вы когда-нибудь слышали, что бывают такие единороги? Я - Недомерок...
- Но почему? - начал было с трудом сумевший заговорить Дориан, и снова замолчал, не зная, как продолжить.
- Я расскажу, если хотите, - раздался за спинами друзей тихий мягкий голос. Они повернулись - и в который раз за этот вечер застыли в изумлении. И восхищении. Перед ними на поляне стоял единорог - самый настоящий, словно вышедший из тех рассказов, которые в землях Королевства почто уже успели стать сказками.
Красота и изящество каждого его движения, каждого переката мускулов были на грани того, что может увидеть человеческий глаз, витой рог подобен рапире, белая шкура слабо светилась, а в глазах стояла грусть.
- Я Линь Мэй, и я старше гор на востоке, - произнес единорог, - Юн Чи, Недомерок - правнук мне... Давайте сядем у костра - я расскажу вам длинную историю.
Люди послушно сели, белый единорог устроился по другую сторону костра, на границе света и тьмы, а Недомерок Юн Чи в конце концов успокоился и прилег недалеко от Ниро.


- Давно уже в этот лес не приходили люди из-за гор, - начал Линь Мэй, белый единорог, - И я не знаю, что помнят они о племени единорогов. Ведь мой народ гораздо старше вашего... Века на наших глазах не спеша сменяли друг друга, вырастали леса, горы сменялись равнинами, и единороги долгое время были единственным разумным народом. Правда, раньше нас появились духи, вместе с горами, породившими их, но можно ли назвать духов разумным народом? Потом пришли люди. Однако нам не было дела ни до тех, ни до других. Люди пахали землю и строили селения, духи обживали свои пещеры. Мы же спокойно жили в глубине Леса, наблюдая проходящую мимо жизнь. Даже друг с другом мы встречались редко. Зачем? Ничего нового рассказать друг другу мы не могли, да и малыши почти не рождались - в этом не было необходимости, ведь никто из единорогов за все эти века не умер. Ничто в мире не могло причинить нам вред - это была привилегия первенцев мира... Время неслышно оседало серебром на наших шкурах и сделало нас равнодушными к тому, что происходило вокруг.
- Но ведь... - начал было Ниро, и замолчал в нерешительности.
- Что ты хотел сказать? - единорог грациозно повернул голову к юноше.
- Прости, но ты сказал, что единороги были неуязвимыми, - тихо продолжил Ниро. Он смотрел в огонь, выдержать взгляд этих глаз не хватало смелости, - Мне, человеку, наверное, не пристало говорить об этом, но ведь были времена, когда люди в своем безумии истребляли единорогов сотнями...
- Вы, люди, совсем не обладаете терпением, может быть потому, что слишком мало живете, - в голосе белого единорога слышалась грустная улыбка, - Погоди немного, ведь именно об этом я хочу рассказать...
Ниро опустил голову, дав себе обещание больше не перебивать удивительного рассказчика, а Линь Мэй не спеша продолжал:
- Не знаю, к чему бы привело наше равнодушие...Я склонен думать, что то, о чем я хочу рассказать, принесло благо моему народу, не смотря ни на что. Правда, очень немногие соглашаются со мной... Как бы там ни было, однажды произошло событие, изменившее судьбу всех единорогов.
Один из немногих молодых единорогов сделал то, чего никогда никто из нас не делал - он вмешался в жизнь, текущую мимо. Он был молод, и на его глазах волчица напала на заблудившегося в лесу ребенка. Рог и раньше некоторые из нас использовали для шутливых поединков. Но то была игра. А сейчас для уверенного в своей правоте единорога эта игрушка стала грозным оружием. Он убил волчицу и вывел мальчика из Леса. И все было хорошо, до тех пор, пока он не услышал жалобный плач. Наш герой пошел на звук, и скоро обнаружил троих волчат у логова. Они уже подросли, но еще не смогли бы сами добывать пищу. И они были беспомощными детьми, которые скулили от голода и страха, дожидаясь мать. Детьми той самой волчицы, которых единорог обрек на смерть, спасая человеческого ребенка. Ведь он при всем старании не смог бы спасти их.
И с той минуты он потерял покой. Днем и ночью кружил он по лесу, пытаясь избавиться от плача волчат, который не смолкал в его ушах. Он не мог ни есть, ни спать, и через несколько дней шкура его перестала серебриться и стала бурой. В конце концов, охотящийся волк напал на него, приняв в кустах за обыкновенного оленя. Будь наш единорог таким, как все, этого не произошло бы - ни один хищник ни до, ни после этого не трогал никого из нас. Он мог бы защититься, используя рог, но не стал этого делать. Однажды приняв окружающую жизнь, он должен был принять ее законы. Жизнь - за жизнь...
Очень долго на поляне тишину нарушал только шелест листвы да треск веток в костре. Потом Линь Мэй продолжил:
- Этот безумец был моим сыном. И с тех пор ни один единорог не рождался чисто белым. А когда на свет появился Юн Чи, я узнал из сна, что он будет первым за эти века белым единорогом и снимет проклятие с нашего рода, когда поможет людям в очень трудном деле. А пока он такой, каким вы его видите. Молодые единороги травят его, да и старые с трудом переносят его присутствие. И он должен попасть к людям. Конечно, это опасно для него, но вряд ли с людьми ему будет хуже, чем со своим народом. Поэтому я хочу попросить вас взять его с собой, - при этих словах белый единорог встал и слегка склонил гордую голову. Недомерок Юн Чи тоже вскочил, переводя внимательный взгляд с Ниро на Дориана и обратно. Повинуясь общему порыву, друзья тоже поднялись. Коротко глянув на рыцаря и поймав его кивок, Ниро решительно ответил:
- Для нас будет честью выполнить твою просьбу, Линь Мэй. И пока кто-нибудь из нас рядом, никто не посмеет причинить тебе вред, Юн Чи.
Белый единорог кивнул:
- Спасибо. Я давно увидел это в ваших глазах.
Потом Линь Мэй и его правнук отошли на край поляны - попрощаться, а хмурый Дориан придвинулся к другу и тихо сказал:
- Мне не нравится то, что я вижу вокруг в последнее время. Что-то неладно в мире, где песня менестреля рождает непонятное чудовище, а благородные единороги травят своего собрата, пусть даже родившегося таким, как Недомерок... Похоже, нас ждут плохие времена.
Ниро, мрачно смотрел в огонь, губы, казалось, сами зашевелились:
  
   Добра и Зла идёт извечный спор,
   Порой перерастающий в сраженья.
   Стройнее мир Добра и совершенней,
   Но это ставится ему в укор
   Завистниками. Отыскать лазейку
   Стремится Зло и, просочившись в щель
   Меж отношений добрых и вещей
   Необязательных, подбросит то копейку,
   То перстенёк... Там, где был мир вчера,
   Идут батальи на Добра руинах,
   Спор злобный о неравных половинах
   Наследства... Да, нет Худа без Добра!
  
   Ниро вновь рывком пришел в себя. Что-то не ладно в мире... Да, Дориан, дружище, ты прав, и Изор был прав, когда говорил, что Петли Тьмы невозможно привлечь ни песнями, ни заклинаниями... Невозможно, как невозможно бороться с Изначальной магией Талисмана там, в черно-белом зале...
  
   Дорога Испытания вела Дориана, а с ним и его спутников, в глубь древнего Леса, и с каждым днем пробираться сквозь чащу становилось все труднее.
- Хорошо тебе, Юн, - проворчал Дориан, с трудом отбирая плащ у колючего кустарника, - Могли бы мы хоть на время превратиться в твоих родственников, гораздо быстрее шли бы. А то плетемся, как престарелые улитки...
- Если тебя интересует мое мнение, то в таком виде вы мне нравитесь гораздо больше, - ответил Юн Чи, помогая Ниро выдираться из зарослей, - да и никто никогда не слышал об оборотнях-единорогах.
Ниро дернулся и с треском вырвался на волю, оставив колючкам часть одежды.
- Юн, ты самый умный единорог на свете! - воскликнул он, слегка дернув Недомерка за длинное ухо, - Ты дал мне замечательную идею, только надо ее обдумать. Эти колючки и правда слишком уж надоели.
Однако, на эту тему не было сказано ни слова до тех пор, пока друзья ни устроились на ночлег. Первая ночная стража в этот день досталась Дориану, но менестрель отправил друга спать со словами:
- у меня не идет из головы идея об оборотнях. Только днем некогда было подумать. А сейчас как раз подходящее время...
Усталый Дориан не стал возражать. Правда, дважды за ночь он просыпался и порывался сменить друга, но Ниро спать явно не собирался. Он всю ночь просидел у костра, напряженно думая о чем-то своем, и отвечал Дориану лишь нетерпеливым движением руки. В конце концов, принц сдался и заснул до утра.
Утром он обнаружил менестреля рядом, с красными от бессонницы глазами и довольной улыбкой.
- Я знаю, что делать! - заявил Ниро, - Думаю, я смогу дать нам с тобой на время более сильные и ловкие ноги. Только днем, наверное, не получится... Давайте отдохнем до вечера - все равно мы все устали за последние дни. А там попробуем.
Дориан не очень-то поверил другу, но отдохнуть был не против. Недомерок долго внимательно смотрел на Ниро, но ничего не сказал - все-таки он был единорогом, а они не спешат вмешиваться в людские дела.
За день друзья действительно успели как следует отдохнуть, хотя Дориан и с некоторой тревогой ждал вечера. Ниро же беззаботно проспал большую часть дня.
Наконец, когда солнце совсем скрылось за деревьями, и вокруг легли длинные сиреневые тени, они поужинали, не разжигая костра, и, пользуясь последним дневным светом, собрали вещи. По настоянию менестреля все, включая плащи и оружие, было плотно упаковано в дорожные сумки, а сумки крепко сидели на спинах друзей. Труднее всего было приладить посох Ниро, но менестрель ни за что не хотел его бросать, и пришлось провозиться до полной темноты. После этого Ниро вывел спутников к склону глубокого оврага и предложил устроиться под крайними деревьями, потому что надо было подождать еще. Чего ждать, Дориан не понял, но, заинтригованный всеми приготовлениями, согласился. Юн же не высказывал никакого удивления, как будто хорошо понимал планы Ниро. Он лишь отошел немного по краю оврага.
Дориан хотел было что-то спросить, но друг предостерегающе поднес палец к губам, и принцу ничего не оставалось, как тихо сидеть под деревом.
Вскоре говорить уже ни о чем не хотелось - сама Ночь спустилась и околдовала принца своими неодолимыми чарами. Зарево на западе погасло, и в просвет над оврагом глянули тихие крупные звезды, такие яркие, что на траву легли слабые синие тени. А под деревьями царила тьма и особенная ночная тишина, где четко слышится шелест каждого листа под робким ветром и каждый близкий и далекий голос леса. Затем небо на востоке снова озарилось, и вышла луна. Друзья не видели ее, когда она красным шаром поднималась над горизонтом. Она выплыла перед ними в серебряном наряде королевы ночи, и тени стали гораздо четче, и все, на что падали ее лучи, окрасилось в загадочные серо-голубые цвета.
И тут Ниро заговорил. Глаза его блестели в темных тенях глазниц, а голос был сначала очень тихим, почти неразличимым в шорохе листвы и стрекоте цикад, потом окреп и становился все громче и резче, тонкие пальцы отстукивали ритм по стволу дерева, и говор перешел в песню.
Песня росла, завладевая всем существом Дориана, и он подался вперед, тоже отбивая ладонью ритм, и сам не заметил, как подхватил последние слова. А когда менестрель запрокинул голову к луне и издал волчий вой, это не удивило Дориана, потому что было таким ясным и естественным продолжением песни, и он завыл тоже, громко и самозабвенно, так, словно эта дикая песня делала его одним целым с черными ночными тенями, и тихим ветром, и голосами Леса, и серебром луны, заполнившим вдруг полмира перед глазами...
   Боги опять небеса опрокинули,
   Выли всю ночь над лесами-деревьями.
   Я призываю последними силами
   Волка крылатого в шкуре серебряной!
  
   Сердце раскрытое, сердце распятое.
   Выпусти силу в истинном облике -
   Волка сердитого - зверя крылатого,
   Выгони морок серого облака!
  
   Яростно, страшно, честно и весело,
   Даже в безветрие крылья наполнены!
   Час настаёт истребления плесени,
   Что не клюют и могильные вороны!
  
   То не беда, что в почёте безверие.
   Волчья работа - добыча заразная.
   Только тоскливо. Ну, где же ты, верная
   Звёздная стая моя желтоглазая?
  
Испуганный Юн Чи вскочил на ноги, хваля себя за предусмотрительность - неплохо было оказаться в стороне от стоявших теперь на месте этих странных людей, его спутников, двух волков. Один из них, небольшой поджарый зверь черной масти, все еще выл, подняв морду к луне. Второй - крупный, серый, с большой лобастой головой и широкими лапами - оглядывался вокруг и ловил носом ночные запахи. На мохнатых спинах странно смотрелись дорожные сумки, и уж совсем неуместны были меч Дориана и посох и инструмент Ниро, накрепко привязанные к сумкам и торчащие над волчьими лопатками.
Черный волк, который, конечно же, был молодым менестрелем, присел на задние лапы и весело, по-человечески рассмеялся:
- Получилось! Вот это да! Ну что, пошли, мой серый друг? - обернулся он ко второму зверю. Серый ответил рычанием и озадаченно замолк. Ниро опять рассмеялся:
- Не двигай челюстями, Дориан! Волчьи челюсти могут издавать только волчьи звуки.
Крупный серый волк несколько раз недоуменно тявкнул, но в конце концов сказал голосом Дориана:
- Все, я понял... Ты и вправду великий волшебник, Ниро! Если бы я раньше знал, что ты на такое способен, был бы с тобой повежливей... Теперь, я думаю, мы можем идти.
- Эй, Недомерок! - позвал Ниро.
Маленький единорог тут же оказался рядом с друзьями. Теперь, когда он слышал знакомые голоса, испуг улегся. К тому же, что-то заставляло его быть поближе к кому-нибудь теплому и живому, пусть даже это будут два волка. Ночные тени почему-то внушали выросшему в сердце Леса чуткому единорогу необъяснимый страх, будто там затаилось что-то неведомое и не сулившее ничего хорошего.
  
  
   Дорога через лес той ночью осталась для Дориана одним из самых ярких воспоминаний. Правда, как он ни старался, ни одной конкретной и четкой картины вспомнить не мог, осталось лишь упоительное ощущение свободы и потрясающего единства с миром, когда легкий ночной ветерок рассказывал все события, уши безошибочно ловили десятки звуков с разных сторон, лапы словно имели собственные глаза и легко несли его через ночную темноту, перепрыгивая и огибая все препятствия, да и темнота вовсе не была такой уж непроглядной.
Так они мчались остаток ночи, и волчьи лапы не знали усталости, а Юн Чи поспевал за друзьями даже с некоторым трудом, остро почувствовав, что он все-таки не совсем единорог. Наконец, волки выскочили из густой тени на освещенную розовыми утренними лучами поляну, и, не удержавшись на ногах, уже людьми кубарем покатились по траве, все еще смеясь от восторга и с трудом переводя дух после бешеного бега. Ночь кончилась, и волшебство ушло вместе с ней.
   Так прошло восемь дней, полнолуние давно закончилось, но связанные с ним надежды Недомерка не оправдались - "его" люди по-прежнему путешествовали по ночам на волчьих лапах, предпочитая отдыхать днем, и только смеялись в ответ на замечания единорога о том, что они уже преодолели самые глухие места, и здесь было бы гораздо приятнее пройтись днем. Недомерку это нравилось с каждым днем все меньше - его звериная часть стала ясно ощущать запах серых хищников, исходящий от друзей. Когда же на восьмую ночь волки случайно подняли оленя и не успокоились, пока не закончили охоту, единорогу это совсем не понравилось, и он открыто стал сторониться друзей. Дориан пытался переубедить его тем, что припасы кончаются, и охотиться все равно пришлось бы, не важно, в каком облике. Менестрель же только недоуменно пожал плечами.
Так что на девятый вечер этого странного путешествия Юн Чи еще засветло пошел вперед, не желая наблюдать за превращением. Волки все равно нагонят его скоро, и ему еще придется бежать за ними со всех ног.
Но в этот раз все было как-то не так. Юн спокойно и размашисто бежал по тропе, наслаждаясь возможностью побыть наедине с ночным лесом, растворяясь в его звуках и запахах. И вдруг остановился, задрожав и прижав уши, весь во власти совершенно незнакомого, но такого острого и требовательного ощущения. А когда понял, в чем дело, рванулся с места стрелой, не разбирая дороги. И кусты позади зашуршали, пропуская такую же стремительную погоню. Впервые древний Лес видел охоту волков на единорога.
Юн лихорадочно соображал на бегу, как же образумить потерявших голову друзей. Пусть им приглянулось обличье волков, но под ним должны же остаться люди, в которых мудрый дедушка Линь Мэй увидел достаточно, чтобы доверить им злосчастного Недомерка! Вылетев на почти пустой холм, Юн вытянулся во весь свой небольшой рост и прокричал:
- Ниро! Дориан! Остановитесь, именем клятвы, данной Белому единорогу! - и в ужасе взвился на дыбы, потому что в ответ послышалось только рычание, переходящее в вой.
Теперь Недомерка могли спасти только ноги. Конечно, в прыткости никакой зверь не сравнится с единорогом, даже таким, как он, но хватит ли сил выдерживать темп до утра, когда магия рассеется? Да и рассеется ли она на этот раз, если превращение зашло так далеко?
Наверное потому, что маленький единорог был очень испуган, он быстро стал уставать. А у волков, казалось, наоборот прибавилось сил, когда они почуяли страх жертвы. Они теперь были так близко, что Юн отчетливо слышал за спиной хриплое, с подвывом, дыхание. А увидев впереди на тропе громадную корягу, Недомерок приготовился к прыжку, который или спасет его, или погубит. Он взвился серебряной тенью в последний момент, так что вплотную к его задним ногам щелкнули волчьи челюсти, и душа ушла куда-то глубоко в горло, а прыжок все длился и длился, и наконец копыта ударились о землю с другой стороны коряги, и Недомерок промчался через открывшуюся здесь поляну и только под деревьями с противоположной стороны с трудом остановился, поняв, что что-то опять не так.
Ослепленные погоней волки тоже с разгону взвились над большим поваленным деревом, но тут в застланные яростным туманом глаза ударили нестерпимо яркие молнии, и прыжок неудачно закончился среди сухих ветвей. Падать было больно, и больно было по-человечески.
Однако долго удивляться не пришлось - путешественники с обеих сторон поляны предпочли затаиться, чувствуя приближение чего-то непонятного и недоброго. Очень скоро среди ночных звуков выделилась странная заунывная мелодия, которая заставила всех троих схорониться поглубже в тень. Вслед за этим на поляну вышла какая-то процессия. Составляли ее около полутора десятков странных существ - не существ даже, просто двигались сгустки тумана, только светились бледными зеленоватыми огоньками сквозь него глаза, да иней покрывал траву там, где они проходили. Однако впереди процессии двигался человек - черноволосый юноша в крестьянской одежде с безвольно опущенными руками и пустым взглядом.
Когда странная процессия приблизилась к небольшому холму в дальнем конце длинной узкой поляны, там показался багровый свет, словно из приоткрытых дверей. Показался ненадолго - слабый вскрик, легкая вспышка, и все снова стало темно, пусто и тихо.
Однако друзья рискнули выйти на поляну, только когда стаял иней, и трава начала потихоньку распрямляться.
- Что это было такое? Ниро, ты знаешь? - приглушенно спросил сжимающий меч Дориан. Менестрель только отрицательно покачал головой, но в разговор неожиданно вступил Недомерок:
- Я, кажется, знаю. Мне приходилось слышать о существах из других миров в дальнем конце нашего Леса.... Думаю, это Врата, - кивнул он на загадочный холм.
- Врата-меж-Мирами? - переспросил Ниро, - Тогда понятно, почему мы так не вовремя перестали быть волками... Там где присутствует Изначальная магия, все остальное бессильно.
Юн Чи возмущенно хмыкнул, и менестрель продолжил, склонившись к нему:
- Прости, Юн. Я не то хотел сказать. Я рад, что эти ссадины от веток остудили наше безумие... я больше никогда не буду петь волчью песню, Юн. Я не хочу забыть, что такое человек.
- Помилуй Свет! Юн, ведь мы же гнались за тобой! - пробормотал севший на землю Дориан, - Как же мы могли?
Недомерок внимательно посмотрел на расцарапанные виноватые лица друзей:
- Нельзя долго носить чужую шкуру, а то прирастет - не сбросишь....Вы оба гораздо больше нравитесь мне людьми.
  
  
   Тень, опять Тень... Что он только не делал, чтобы избавиться от нее, или хотя бы ослабить. И временами казалось, что ее уже нет за спиной. Но вскоре он обнаруживал, что избавиться от нее так же невозможно, как перестать отбрасывать тень. Небо затянуто серым пологом - и она спряталась, затаилась, но вспыхнул свет - и вновь проявилась во всей черноте... Тень... Что же нужно, чтобы ее не стало? Чтобы не стало Петли? Или его самого? Но ведь именно этого он хотел там, рубя чЧерных...
  
   - Как хотите, а я не успокоюсь, пока не смою с себя остатки этой ночи! - заявил Дориан, - Тем более, что вон там, кажется, шумит что-то более серьезное, чем этот ручеек.
Идея понравилась и остальным, и друзья втроем направились к "серьезной воде". Серьезной, правда, она была только по сравнению с ручейком на поляне - так, то ли большой ручей, то ли очень уж маленькая речка, не поймешь. Однако вода в ней была быстрой, прозрачной и до боли в зубах холодной - речка явно бежала с гор, к которым друзья подошли уже довольно близко. Тех самых гор, в которых по всем описаниям и должен был находиться Хрустальный Замок.
Дориан первым решился окунуться в ледяную воду и с воплем побежал по мелководью, окруженный радугой брызг. Однако вопль очень скоро сменился проклятием, а сам принц-наместник Золотой степи, хромая, вернулся к спутникам.
- Что случилось? - нетерпеливо переступил копытами Недомерок.
- А кто его знает? Вот уж не думал, что в такой реке могут быть такие острые камни! - возмущенно ответил Дориан, устраиваясь на берегу и осматривая порезанную ногу.
Ниро тоже посмотрел на порез, а потом направился к речке, где и стал бродить по колено в холодной воде, высматривая что-то на дне. Друзья удивленно наблюдали за ним, но спросить, в чем дело, не успели - менестрель издал неразборчивое, но удовлетворенное восклицание и поспешил на берег. Губы у него посинели, но лицо было довольным, а в руке блестело несколько камушков.
- Не жалей снадобье, Принц-наместник! - хлопнул он по плечу удивленного Дориана, - Негоже хромому на Испытание идти! Гляди, - он протянул другу камушки, - Это же горный хрусталь! А значит, и твоя принцесса близко!
- И дракон, - хмыкнул Юн Чи.
- И дракон, - кивнул посерьезневший Ниро, - так что давайте-ка осмотримся и отдохнем, прежде чем дальше соваться....


Для того, чтобы осмотреться, компания поднялась на ближайший горный отрог. Порезанная нога Дориана благодаря снадобью быстро заживала, но шли все равно медленно, так что, когда друзья оказались на вершине, солнце уже перевалило за полдень. Изумрудных Гор - границы Королевства - на западе не разглядел даже зоркий Недомерок. До самого горизонта простиралось царство Леса с причудливыми разводами разных оттенков зелени, образованными разными породами деревьев, и редкими светлыми пятнами больших полян. У самых ног это море разбивалось о горную гряду, пики которой стеной вставали с востока - сначала невысокие и тоже покрытые лесом, а дальше суровые серые великаны, царство голых скал и снегов. И, насколько могли видеть путники, нигде не было ни следа человеческого жилья, не говоря уже о такой диковине, как хрустальный замок. При мысли о путешествии по горным долинам в поисках замка у Дориана резко испортилось настроение - проснулась нелюбовь к горам.
- Глядите-ка, дым! - прервал его размышления Ниро, всматривавшийся в соседний с южной стороны склон, - Похоже, тут все-таки кто-то живет...А может пришел, как и мы.
Как ни хотелось всем, и в первую очередь все еще хромающему Дориану, расположиться здесь же, на вершине, до утра, решено было идти к людям - потом их можно и не найти, и бесконечно блуждать перевалами, не зная дороги к Хрустальному Замку.
Да и просто увидеть людей, посидеть у гостеприимного костра или в доме у очага и Дориану, и Ниро очень хотелось после долгого путешествия по Лесу. Недомерок незнакомых людей побаивался, но что-то тянуло к дымку на соседнем склоне и его.
Переход занял остаток дня, и, когда друзья приблизились к нужному месту, спустились сумерки. Под деревьями было уже довольно темно, и друзья шли по берегу небольшой речушки, справедливо решив, что люди должны находиться где-то рядом с ней.
- Интересно, не держат ли они сторожевых собак? - проворчал Дориан, - Их как раз в такое время отвязывают...
Однако идущий впереди менестрель ничего не ответил, и Дориан чуть не ткнулся в спину друга, замершего в кустах на границе небольшой поляны, спускающейся к воде. Дориан отодвинул закрывающую обзор ветку и удивленно ахнул, сразу поняв, что заставило Ниро остановиться.
Почему-то принцу сразу подумалось, что склонившейся к воде девушке хорошо было бы подарить большой расписной шелковый веер, хранящийся в коллекции диковин Государя. Может быть потому, что она сама была такой же изящной и необычной, как цветы и птицы, нарисованные на шелке неведомым мастером. Невысокую хрупкую фигурку почти скрывает одеяние с широкими рукавами, перевязанное на талии расшитым широким поясом, черные волосы уложены в сложную прическу, милые черты белокожего, почти фарфорового лица, капризные губки и удивительные глаза - такие же черные, с длинным узким разрезом, как у чужеземца Кохиро, только, конечно, во много раз прекраснее...
Недомерок, словно не заметив замешательства спутников, первым вышел на поляну. Девушка, услышав его шаги, быстро и немного испуганно выпрямилась, и друзьям ничего не осталось, как выйти вслед за единорогом.
При виде людей девушка спрятала родившуюся было на ее губах улыбку и поклонилась, прижав руки к груди. А Принц-наместник вдруг припомнил все так трудно дававшиеся премудрости дворцового этикета, только толку от этого все равно было мало - выдавить из себя хоть слово никак не удавалось.
Увидевший это менестрель начал разговор первым:
- Счастье для путников встретить тебя, прекрасная госпожа! - поклонился он, - Но не страшно ли тебе одной в лесу? И не нужна ли тебе помощь?
Легкая улыбка снова скользнула по губам незнакомки:
- Чего же мне бояться дома, учтивый странник? Однако приближается ночь, а ты и твои спутники, должно быть, устали... Пойдемте со мной, доля меня будет радостью пригласить в свой дом странников из Великого западного королевства.


А дальше был маленький домик, плохо различимый в сгустившихся сумерках, и веселый огонь очага, что горел перед домом - лето ведь на дворе - и взлетающие к большим ярким звездам искры, и ужин, непривычные, но вкусные лепешки и пахнущий дымом горячий чай, и неспешный разговор о самых разных вещах.
Нет, конечно, она здесь не одна. В ближайшей большой долине лежит селение. Почему там? Но ведь там - озеро и много земли под пашню, а здесь только стена леса. Почему она-то здесь? Лишь опущенные ресницы и легкая улыбка в ответ, и друзьям становится неловко, словно они, сами того не зная, попытались проникнуть в запретное. Хрустальный замок и дракон? Да, конечно, только давайте поговорим об этом утром, при свете солнца...
И Ниро блаженно щурился на огонь, поглаживая пристроившегося рядом единорога и с интересом наблюдая, как Дориан становится все разговорчивей, и вспоминает - кто бы мог подумать? - песни и легенды Королевства, и просит показать чудесные ночные цветы, растущие только на нескольких полянах в этой части леса...
Менестрель идти отказался, удержав рядом с собой и Недомерка. Когда стихли легкие шаги Юкико, так звали хозяйку, и хруст веток под ногами Дориана, Юн Чи задумчиво спросил:
- Как ты думаешь, Ниро, меня можно считать настоящим единорогом?
Внимательно посмотрев на него, менестрель ответил:
- Если ты о желании подойти к Юкико и положить голову ей на колени, думаю, вполне можно, - и улыбнулся в ответ на удивленный взгляд Недомерка, - Мне тоже кажется, что она и есть та самая принцесса, которую мы ищем.
- Вот только поймет ли это наш рыцарь? - хмыкнул Юн, - Хотя, если я правильно понимаю смысл Испытания, для Дориана оно в этом и состоит... С драконом-то он справится, кто ж сомневаться станет!
- Пожалуй, - кивнул Ниро, - Только куда делся дракон, все равно хотелось бы узнать... Ладно, подождем до утра.
  
   Вечер знакомства и разговоров у костра возле маленькой хожины закончился, Дориан с хозяйкой ушли смотреть на ночные цветы, и Ниро с Недомерком устроились на ночлег.
   Проснувшись утром они обнаружили рядом хмурого Дориана. Судя по взъерошенному виду и покрасневшим глазам, Принц-наместник так и просидел всю ночь.
- М да, - задумчиво произнес менестрель, разглядывая друга, - Глядя на тебя, можно подумать, что битва с драконом уже состоялась...
- Причем врукопашную, - вставил слово Недомерок.
- Причем дракон победил, - продолжил Ниро, изо всех сил стараясь быть серьезным.
Рыцарь только хмуро махнул рукой:
- Шутники... Да ну вас, вместе с драконом вашим! Вот еще навязалась обуза!
Юн Чи даже вскочил от возмущения:
- Как это навязалась? Ты же сам Испытание выбирал! Или заставлял кто?
- Так ведь я от дракона и не отказываюсь! - тоже возмутился Дориан, - Только там еще и принцесса есть... Она ж, поди, не всю жизнь одна в замке своем просидела! Небось, порассказали няньки историй про принцев-спасителей... со свадьбой в конце непременно! И как я ей объясню, что у меня уже есть... моя Королева?
Ниро и Недомерок понимающе переглянулись.
- Да ладно тебе, Дориан! - Юн ткнулся носом в плечо друга, - В конце концов, Испытание ведь в том, чтобы убить дракона, а не в том, чтобы жениться на принцессе!
- Да кто его знает? - задумчиво проговорил принц, - Наставник Галад говорил, что суть своего Испытания можно понять только тогда, когда уже поздно отступать. Вот как сейчас.
- Ну еще вовсе даже не поздно, - фыркнул Юн, - И потом, вдруг ты ей не понравишься? Вон Ниро тоже спаситель получается...пусть он с принцессой и разбирается!
- Так он же не принц! - от искреннего возмущения Дориана друзья еле сдержали смех.
- Так вроде и у тебя это на лбу не написано, - Недомерок обошел Дориана, внимательно его рассматривая, - А он у нас вон какой красавец! Гляди, ну чем не принц?
Дориан хмуро посмотрел на выпрямившегося и приосанившегося Ниро, и, не выдержав, рассмеялся:
- Аж вы ж и дурни! Но спасибо вам. Ну ладно, может все и уладится... И я смогу забрать Юкико и сделать ее своей Королевой!
Ниро кивнул, и тут же заметил:
- Только ты бы с ней об этом поговорил сначала... Где она?
- Я здесь, мои уважаемые гости, - и Юкико возникла в дверях домика.
Дориан замер, глядя на девушку, маленький единорог - тоже. Надо было срочно что-то делать.
- Эй, Юн, пойдем-ка хвороста соберем... а то очаг совсем погас! - и Ниро дернул Недомерка за ухо, увлекая следом за собой прочь с поляны.
Они успели набрать довольно солидную вязанку, когда Юн Чи наконец нарушил молчание:
- Ниро, ну ты же поэт, а Дориан... ну не может он красиво говорить! Вдруг он сам не справится? Может, надо было остаться?
- Нет, Юн, - покачал головой менестрель, - Есть вещи, с которыми каждый человек остается один на один. Рождение. Смерть. Боль. Любовь. Если он не справится, все равно никто помочь не сможет.
   - Да, единороги считают так же,- задумчиво ответил Недомерок и тут же навострил уши, - А ты точно уверен, что к Дориану это не относится?
   В этот момент менестрель и сам услышал голос рыцаря, зовущий друзей:
   - Ниро! Эй, Ниро! Недомерок! Да куда вы подевались, мрак вас дери?!
   Пойдя на этот голос, друзья вскоре столкнулись с запыхавшимся Дорианом:
   - Я... Мы... Она... - начал было он что-то объяснять, но махнул рукой, - В общем, идемте, она сама вам все расскажет.
  
   - Что ж, уважаемые гости, я вижу, мне нужно рассказать вам историю Дворца Горного Хрусталя, более изветсного в моей стране как Дворец радуг, - начала Юкико, когда все слушатели нашли себе место на поляне по собственному вкусу. Ниро сидел, прислонившись спиной к дереву и обхватив руками колени. Недомерок уютно улегся, положив голову на колени девушки, Дориан тоже устроился рядышком.
   - Девушки моего рода носили титул Хозяйки Дворца радуг много поколений подряд. Затем наступало время Выбора, и девушка становилась женой достойнейшего из знатных воинов, приходивших сюда к этому сроку. Дворец пустовал, пока не вырастала ее дочь. А для того, чтобы никто не мог причинить зло Дворцу радуг и его Хозяйке, их охранял дракон Юрихиро. Драконы живут очень-очень долго, и никто уже не помнит, когда он начал служить моему роду.
   Так продолжалось до тех пор, пока какой-то путешественник ни перенес рассказ о нас через Зеленые горы в Великое западное королевство. Несколько лет назад здесь появился первый рыцарь оттуда. Почему у вас люди считают драконов врагами? Я этого не понимаю, не понял и Юрихиро, и пытался поговорить с неожиданным гостем. Однако, рыцарь не стал его слушать, а сразу полез в драку. Юрихиро рассердился и в пылу драки разрушил дворец - взрослому сильному дракону для этого достаточно пары хороших ударов хвостом. Конечно, рыцарь не мог победить Юрихиро, а убивать человека дракон не станет. Когда Юрихиро надоела эта драка, он просто оглушил рыцарая. Мы отнесли гостя в селение за перевалом, попросив людей убедить его в том, что он околдован и находится далеко отсюда. Больше мы его не видели, но дворец был разрушен, и мне пришлось отпустить Юрихиро - он давно тосковал по родичам, а я не могла допустить смерти того, кто служил нашему роду так давно и преданно. Ведь кто-нибудь из западных рыцарей однажды мог убить его... Может быть, ты, Дориан.
   Люди селения построили для меня этот дом. С тех пор и до вашего прихода здесь были еще двое рыцарей с запада. Кажется, они не поверили моему расказу, не обнаружив ни Дворца радуг, ни дракона. Один ушел сразу же, даже не дослушав, второй разделил со мной ужин, но утром я нигде не нашла его.
   Вот и все, мои уважаемые гости. Я оказалась последней Хозяйкой Дворца Горного Хрусталя.
  
   Видя, что Дриан не в силах произнести ни слова, менестрель тихо спросил:
   - Как совершается Выбор, о Хозяйка?
   Принцесса Хрустального Замка улыбнулась ему:
   - Господин, Талисман выбора - слеза дракона. Тот, кто обнаружит ее у себя, до конца указанного срока должен прийти во дворец, если он желает взять его Хозяйку в жены.
   Не сводя глаз с принцессы, Дориан полез за пазуху, и в его руке засверкал небольшой камень, веером отразивший солнечные лучи, так, что зайчики забегали по листве ближних деревьев. Юн Чи помотал головой, жмурясь от слепящего света, и поднялся на ноги:
   - Идем, Ниро, хворост-то мы с тобой так и не принесли... Вам, людям, негоже отправляться в дорогу, не позавтракав.
   Ниро вновь пришел в себя. Асторга и Теа Линдари, Юкико с детьми.. и Ирис... Он сделает все, чтобы ослабить и разорвать Петлю... и не важно, что для этого потребуется. Но.. Почему так темно? Неужели Петля затянулась так сильно, что Тень ее накрыла мир? Неужели он опоздал? Ниро рванулся, и дикая боль взорвалась в голове. Маг снова упал на постель, окончательно потеряв сознание.
  
   Открыв глаза, Ниро обнаружил над головой резной деревянный потолок своей комнаты во дворце Государя в Асторге, медовый от солнечных бликов. На миг показалось, что он снова юный ученик, Певчий Дрозд и дерзкий талантливый маг-недоучка, и Ниро невольно улыбнулся. Но улыбка тут же исчезла - вернулась память, а вместе с ней боль. И тревога. Но ведь солнце светит вновь, значит, он еще может что-то сделать.
   Немного осмотревшись, маг увидел отвернувшегося к окну старика.
   - Изор? - позвал Ниро, уже понимая, что ошибся.
   Старик повернулся с улыбкой:
   - Здравствуй, Ниро! С возвращением.
   Это был Галад Серебряный меч, которого Ниро уважал и прислушивался к его советам. Искусный воин, наставник молодых рыцарей, Галад был еще и отличным лекарем. Умение отнимать жизнь вместе с искусством сохранить ее - это ли не мудрость? К тому же, каждый целитель - немного маг.
   - Галад, здравствуй! - Ниро приподнялся было навстречу, но тут же со стоном снова откинулся на подушки - очень болела голова, и кажется... да, действительно, коснувшись лба, он почувствовал под пальцами повязку.
   - Что там произошло, в долине? И как я оказался здесь? - повернулся он к собеседнику.
   - Много чего произошло... - медленно ответил Галад, - Ты примчался, словно дух-мститель, начал крушить Черных, и тех, кто способен чувствовать, чуть не сбила с ног волна боли и ярости, опережавшая тебя.
   - Я... - с трудом начал было Ниро, но воин-лекарь поднял руку, останавливая его:
   - Не нужно, я знаю, что случилось... теперь - знаю. Да и тебе больно рассказывать об этом.
   Ниро только горько усмехнулся. Молчать не менее больно.
   - Ты был слишком опасен, - продолжал Галад, - Маг твоего уровня, ведомый слепой яростью, так близко от Петли... Ты понимаешь?
   - Да...- кивнул, с трудом отвлекаясь от своих мыслей, Ниро, - Я был беззащитен перед силами Петли, и, попади я туда, углубься в Тень - скорее всего, стал бы слугой Петли, Главой Черных... и вся моя ярость обрушилась бы на мир... на вас, - Ниро вздрогнул.
   - Тебя нужно было остановить, даже ценой гибели. И Изор сделал это. И именно такой ценой. Он разрушил Чашу Магии.
   Ниро не нашел, что ответить. Знать, что учитель погиб, стараясь удержать горячего и самонадеянного ученика от превращения в чудовище, было горько. Знать, что разрушена Чаша Магии, питавшая силы всех истинных магов, было страшно - значит, жуткой мощи затягивающейся Петли теперь можно противопоставить только мужество и сталь мечей, а это так мало... слишком мало.
   - Погоди, Галад, - вдруг встрепенулся Ниро и снова попытался сесть, правда, снова неудачно, - Но я ведь должен был погибнуть!
   - Должен был, - пожал плечами старик, - Не знаю, что тебя спасло... Что-то произошло там. Дружинники, бывшие рядом, только сбивчиво рассказывают о каком-то чудовище пострашнее Черных, отогнавшем их от тебя.
   Ниро еще больше помрачнел, хотя, казалось, больше уже некуда. Снова Тень...
   - А дальше? - тихо спросил он.
   - А дальше тебя, полумертвого, мы с трудом довезли сюда. К счастью, магия целительства природна и не питалась силой Чаши, иначе мы бы с тобой сейчас не разговаривали.
   Все встало на свои места, и спрашивать больше было не о чем. Зато было о чем подумать, потому оба долго молчали.
   - Значит, - наконец сказал тот, кто раньше был Первым магом, - пришло время Бардов?
   - Похоже, да, - кивнул Галад.
   - Но ведь второго мы так и не нашли!
   - Нашли, - усмехнулся старик, - я именно с ним сейчас разговариваю.
   Ниро даже не сразу понял, о чем речь, а сообразив, изумленно уставился на старика:
   - Я?! Нет... Нет, Галад, не может этого быть! А знак?
   - Все очень просто, - чуть улыбнулся целитель, - Как видишь, у тебя на голове повязка. Чтобы обработать рану, мне пришлось обрить тебе голову. Знак оказался там, под волосами.
  
  
  
  
  
  
  

Глава третья

  
   Всего через несколько дней Ниро, все еще бледнее обычного и с повязкой на голове, собрался в дорогу. Части головоломки сложились, все встало на свои места, а значит, снова пришло время действовать.
   Предание о Бардах Мечей было таким же древним, как и рассказы о Петлях Тьмы. И так же давно уже считалось сказкой. Но сказки стали оживать, и вот она, Петля, зловещей тенью виднеется над горизонтом даже здесь, в Асторге. О Бардах же вспомнили пятнадцать лет назад, когда Кольцо было лишь черной волосинкой в небе, разглядеть которую могли далеко не всякие глаза. Предание гласило, что в мир, который вскоре ждут великие потери и потрясения, приходят двое. И именно они, если исчерпаны все другие средства, могут взять в руки самое грозное оружие - Поющие Мечи, в которых собрана энергия Мироздания и сила Изначальной магии. Это оружие налагает огромную ответственность, поскольку взявшие его не должны носить другой смертоносной стали и имеют право лишь на один совместный бой. Который либо спасет мир, либо, в случае ошибочного выбора, погубит - слишком большая сила вложена в Мечи. Пускать же их в дело поодиночке тоже нужно крайне осторожно, ибо направленные против недостойного противника, они ранят своих носителей. На этом сведения о мечах обрывались, хотя Ниро был убежден, что они не полны. Хотя бы потому, что Изор как-то обмолвился, что в самой древней известной версии предания Бардов и мечей было три, в более позних же настойчиво повтроялось, что их двое и только двое.
   Барды узнавались по знаку - родимому пятну особой формы, наполовину красному, наполовину белому. И когда Ниро увидел на пухлом плечике новорожденного сына Дориана знак Барда, он сразу же начал искать второго, где только мог. Но поиски были безрезультатны. До недавнего времени.
   Обо всем этом Ниро еще вчера успел рассказать маленькому единорогу Юн Чи - еще одному другу, который, к счастью, жив...
   Разумеется, сегодня Юн с утра дежурил во дворе замка: вдруг Ниро вздумает уехать один? Все еще сверх обычного бледный и хмурый Ниро возражать против компании не стал, что было непривычным. Юн заранее приготовил кучу аргументов, и теперь, сбитый с толку, только молча трусил рядом с рослым вороным жеребцом мага.
   - То, что ты, Ниро - второй Бард, многое проясняет, - продолжал Юн, - Во-первых, не ты виноват в появлении у нас Петли - это началось еще до твоего рождения, раз уж ты родился Бардом. И потом... Ирис... Талисман не мог причинить тебе вред, ведь ничто в нашем мире не станет вредить его защитнику. И остаться безучастным к желаниям Терис он тоже не мог. А Ирис просто оказалась рядом.... Это жестокая случайность, но - случайность, Ниро...
   - Я знаю, малыш, - усмехнулся маг, - Думаешь, я не повторял себе все это десятки раз? Я знаю... Но легче от этого все равно не становится. И жить дальше мне по-прежнему не очень хочется.... Но теперь я снова отвечаю за судьбу мира. И умирать пока что раздумал.
   - Значит, возвращаемся к жизни? - взбрыкнул на ходу Юн, - Ну-ка, улыбнись, смотри, какое утро! - Извини, Юн, боюсь, я вряд ли научусь снова улыбаться, - Ниро пришпорил коня и галопом помчался вперед, только пыль взвилась
   - Научишься, не будь я единорог, - задумчиво хмыкнул Недомерок. - Если живешь - научишься. Хоть это и трудно.
  
   Замок Государя занимал маленький скалистый пятачок суши, лежащий на сильных ладонях Аль-Диена, широкой дугой огибающего столицу. Когда-то это был остров, но теперь замок с городом на берегу соединял узкий - двум экипажам разминуться - рукотворный перешеек. Здесь, в замке, не было слышно городского шума, только шорох листвы тенистого парка да пение птиц. Однако, не смотря на всю эту романтику, остров и замок на нем были еще и прекрасно укрепленной естественной крепостью. Отчасти поэтому здесь и было так тихо - не требовалось дополнительных укреплений, в отличие от города, где кипела работа.
   Впрочем, Королева, управлявшая страной в отсутствии Государя, вряд ли стала бы укреплять замок, даже если бы это было необходимо. Ибо если падет столица - падет Королевство, а тогда стоит ли обороняться замку?
   Не успел Ниро додумать эту мысль, как впереди, там, где дорога выходила на перешеек, показался всадник.
   - Здравствуй, Первый маг, - приветственно чуть склонила голову правительница.
   - Здравствуй, Государыня, - немного ниже поклонился Ниро, - Но не называй меня Первым магом, я лишился этого звания вместе с магией.
   - Оно твое по праву, а значит, навсегда останется твоим, - возразила Королева, - Но я здесь не затем, чтобы спорить о титулах. Я хочу показать тебе кое-что, - она соскочила с лошади, - Пойдем со мной.
   Ниро тоже спешился, а подоспевший Недомерок остался возле лошадей.
   Шагая рядом с Королевой по лесной тропе, Ниро украдкой рассматривал правительницу. Уже достаточно давно, несколько лет, Государь почти не отлучался от войска, и все заботы об огромном Королевстве легли на ее плечи. И, надо сказать, справлялась она хорошо. Вовремя вспахивались поля и собирался урожай, людям хватало хлеба, а войску - и хлеба, и оружия, укреплялись города и строились в тайных горных долинах убежища. Тень усталости и тревоги легла на лицо Королевы, слегка заострив черты, но она по-прежнему была прекрасна, а глаза смотрели смело и умно.
   Идти оказалось недалеко, вскоре тропинка выбежала к откосу, спускавшемуся к широкому тракту, который вел к границам Королевства, туда, где на горизонте залегла Тень. Но Королева смотрела не туда.
   - Смотри, Ниро, - опустившись на колени прямо на траву, она придерживала ладонями большие зеленые листья, казавшиеся ажурными опахалами, тщательно сплетенными из множества мелких листочков. Ниро замер, пораженный красотой зеленого чуда и ясностью воспоминания...
  
   - Спой нам, Ниро Певчий Дрозд, спой, пока твой голос не привык к заклинаниям больше, чем к песням.
   - О чем, Государь? - спросил Ниро, не сводя широко открытых глаз с огня в камине.
   - О том, что нашептывают тебе сумерки. О том, что ты видишь в пламени.
   Ниро несколько раз тихонько тронул струны, словно прислушиваясь, и вдруг встрепенулся, как будто и правда услышал что-то, недоступное остальным. Инструмент ожил, и юный менестрель запел.
  
   Юное жаркое солнце смотрело
   Вниз, на прекрасное королевство,
   Страну светлооких жен и высоких
   Воинов гордых в блестящих доспехах,
   Где колосились пышные нивы,
   И города вставали высоко,
   У мастеров было много работы,
   Звонко смеялись счастливые дети.
  
   Этой страной широкой правил
   Гордый король, молодой и сильный,
   Славен он был и смелою битвой,
   И своевременным мудрым советом.
   Его королева была прекрасна,
   Да и умна под стать государю.
  
   Жаль только, радостный полдень не вечен -
   Грозно надвинулись черные тучи,
   И на войну с врагом жестоким
   Увел государь отважное войско.
  
   И потянулось тревожное время -
   Те, кто остался, смотрели пугливо
   Вдаль, на дымы и ночные зарницы,
   И опускались сильные руки,
   Хлеб высыпался в полях на землю,
   И очаги в домах не пылали -
   Еле теплились, словно бы тоже
   Ждали известий. Тогда королева
   Править взялась притихшей страною.
  
   Знали ее, и любили люди,
   И, подчиняясь ей, укреплялись,
   Выше росли городские стены,
   Люди тянулись под их защиту,
   Шли на подмогу войску отряды,
   И мастера ковали оружье.
  
   Изор отошел от окна, где стоял в тени, и , присев напротив Ниро, внимательно смотрел на юношу. Нахмурился Галад Серебряный меч. Рука Государя привычно легла на рукоять большого меча с рунами на лезвии - символа королевской власти. Ниро ничего не замечал, подчиняясь только своей песне.
  
  
   Черные тучи пришли надолго -
   Дни шли за днями, сложились в годы,
   Но каждый день королева ходила
   За городские стены, к откосу.
   Круто спускался откос к дороге,
   Издали виден был каждый путник.
   Мчалась дорога туда, где бился
   Смелый король и его дружины
   С грозным врагом. И однажды утром
   Здесь, на откосе, нашла королева
   выросший за ночь прекрасный цветок.
  
   Больше нигде не росли такие,
   Да и никто их не видел раньше -
   Как кружева, распускались листья,
   Каждый сплетен был из мелких листочков,
   Как эти долгие годы сплетались
   Каждый из многих тревожных дней...
   И между листьев, на тонком стебле,
   Плотно закрытый, качался бутон.
  
   Долго бутон оставался закрытым,
   Хоть каждый день королева встречалась
   С дивным цветком. Наконец однажды,
   Выйдя к откосу, она увидала,
   Что распустился цветок надежды,
   И с лепестков белоснежных струился
   Тихий жемчужный свет. Тем же днем
   Издалека гонец примчался
   С вестью о славной победе. Вернулись
   С долгой войны домой дружины,
   Но не пришел король - он в последнем
   Страшном бою был убит...
  
  
   Песня оборвалась. И последний аккорд долго затихал в напряженной тишине, повисшей в зале. Наконец, Государь с трудом проговорил:
   - Ты ведь знаешь, что сделал сейчас, Ниро, Маг из магов? Ты показал мне мое будущее и будущее Королевства. Откуда ты узнал это?
   - Не спрашивай меня об этом, Государь... У меня нет ответа...
   - Ты действительно великий маг, Ниро, - тихо сказала Королева, - И мне жаль тебя, ибо ты обречен на печаль. Да будет с тобой свет, Певчий Дрозд!
   Менестрель молча поклонился и вышел. Спину леденил внезапно вернувшийся, почти забытый в путешествии взгляд Тени...
  
  
   Вернувшись мыслями на траву над откосом, Ниро встретил взгляд правительницы. Она, конечно, тоже помнила, и именно поэтому привела его сюда. Помнила и знала, что эти резные листья означают одно - Государь не вернется с войны.
   - Бутона нет... - не совсем уверенно сказал Ниро. Просто чтобы что-то сказать.
   - Нет... Но я надеюсь, он появится еще. Ведь это будет означать, что нас все-таки ждет победа, - так же тихо ответила Королева.
   Ниро молча низко поклонился и медленно пошел назад, от души надеясь, что чудо, доступное иногда горячим сердцам, случится, и предсказание изменится.
  

***

   Если замок правителя находился почти за пределами Асторги, то Храм стоял в самом ее центре, на большой круглой площади, куда, как к центру притяжения, стекались основные городские улицы. Еще на подъезде к площади Ниро залюбовался бело-серебряной громадой Храма, к созданию которого и сам приложил руку. Уже около двухсот лет люди Королевства верили в Единого, и все же не всем удалось отказаться от веры в своих, занимающихся отдельными делами, отдельных богов. Хотя кто они, эти боги, как не ипостаси Единого? Поэтому круглый Храм внутри был разделен на девять секторов, соответствующих разным ипостасям. Здесь желающих встречали Воин, окруженный оранжевым, одетая в красное Хозяйка, желтый Конь, покровитель дороги, зеленый Колос, одетый в голубое Ребенок с чистой мечтательной улыбкой, Альбатрос на синих морских просторах, Старец в фиолетовом плаще, дающий мудрость, Кузнец в коричневом кожаном фартуке - покровитель ремесел, и прелестная Дева в розовом платье и венке из всегда свежих, сверкающих росой роз. И только середина под белым куполом, куда падал столб солнечного света, была отдана тому Единому, кто создал все и покровительствует всему, Единому, которого смогли принять столь немногие из неразумных его детей. Ниро снял у входа обувь и платок, покрывавший голову - здесь не от кого было скрывать повязку и нелепые клочья начавших отрастать седых волос - накинул белую храмовую хламиду, прошел в середину, туда, в столб света, и, раскинув в молитве руки, поднял лицо с закрытыми глазами к куполу. Однако, не смотря на то, что на дворе стоял полдень позднего лета и солнце было почти над куполом, под веками мага спряталась непроглядная тьма. Вздрогнув, Ниро открыл глаза и вот тут испугался по-настоящему: перед глазами стояла все та же чернота. Он замер, не зная, что делать. А чернота мало-помалу стала заполняться бледными синими, зелеными, красными пятнами. Они становились все ярче, и вот уже перед глазами плыли цветные огненные шары. Их медленное движение ускорилось, потом еще и еще, и наконец завертелось цветным смерчем, на пике которого пробился и тут же заполнил собой весь мир солнечный свет. И Ниро снова зажмурился. Здесь, под веками, свет теперь тоже был, правда, не такой слепящий, но где-то на самой границе зрения, лишь на секунду улавливаемая краем глаза, клубилась чернота.
   Ниро опустил голову, закончил молитву и, поклонившись, вышел из Храма. До самого порта он не проронил ни слова, как ни пытался разговорить друга Недомерок.
  
  
  

Глава четвертая

   Путь до Золотой Степи, где Ниро предстояло забрать своего товарища по миссии Барда Меча, сына Дориана, был не близок, и часть его маг решил преодолеть по воде.
   Аль-Диен, река, в широкой излучине которой раскинулась Асторга, был главным водным путем Королевства и нес на своей широкой спине множество больших и малых судов. Восточная Авина скорее была торговым путем к другим государствам- слишком близка она была к границам. Аль-Диен почти на всем протяжении широко и свободно тек по равнинам, ему преграждала путь одна лишь Великая Ступень - не слишком высокий, но очень мощный водопад в месте спуска реки с плоскогорья, на котором лежала центральная часть Королевства, на Южные Равнины.
   Очень долго Великая Ступень была непроходимой для судов, пока Фандир, полулегендарный маг, не создал систему, позволяющую им пройти водопад. Сам Фандир утверждал, что в ней нет ничего магического, да и Ниро, долго просидевший в свое время над книгами и схемами, понимал это, однако грандиозность сооружения невольно вызывала трепет. За много миль до водопада русло постепенно углублялось и сужалось, пока у самой Ступени корабли не шли между высокими стенами, укрепленными большими каменными блоками. Медленно поднимались ворота, перегораживающие русло между этих стен, медленно закрывались они за кормой, и медленно, очень медленно уровень воды понижался, открывая изумленным пассажирам каменную плоть Ступени за кормой, поросшую водорослями и облепленную речными моллюсками еще одну стену впереди и все более далекий прямоугольник неба вверху. Наконец, когда вода опускалась до уровня Южных Равнин, передняя стена поднималась, и корабль мог идти дальше. Поднимались на Ступень обратным путем. Все это Фандир почему-то назвал Шлюзом, хотя Ниро так и не нашел нигде истоков этого названия. Что ж, великий маг имел право назвать свое детище, как пожелает.
   Сейчас, в конце не первого уже военного лета, силач Аль-Диен едва справлялся с потоком судов в обе стороны. На одном из них, большом грузовом барке с дерзким для такой посудины названием "Розовая чайка" нашлось место для Ниро, его коня и не отстающего Недомерка. Барк, груженый льном и какими-то орудиями, шел к Железным Полям - юго-западному углу Королевства, где добывали и ковали лучший металл. Путешествие обещало быть довольно долгим, но быстрые яхты давно уже не ходили по реке - слишком большая роскошь в разгар войны - а верхом было и не быстрее, и гораздо более утомительно.
   Ниро мрачно глядел день за днем на проплывающие берега и так редко разжимал губы, чтобы хоть что-то сказать, что Недомерок Юн, который, пользуясь положением спутника Первого Мага и вообще волшебного животного, а также своей юркостью и ловкостью, отвоевал право передвигаться по судну наравне с людьми, в конце концов забросил это занятие и почти не выходил из невысокой палубной надстройки, которую делил с несколькими лошадьми.
   К концу второй декады путешествия медленное, но непрерывное движение барка застопорилось - к Шлюзу выстроилась целая очередь судов. Рабочие Шлюза и дежурные маги, освещая его механизмы негаснущими факелами, не прекращали работы и ночью, вода во внутренней камере непрерывно то поднималась, то опускалась, словно тяжело и устало дышала великанская грудь самой земли, но с обеих сторон Шлюза очередь судов не убывала. "Розовая чайка" в ожидании прохода пристала к берегу недалеко от начала рукотворного понижения русла. Ждать предстояло не менее двух дней, и капитан уступил просьбам команды и отправил экспедицию в недалекое селение за продуктами. Экспедиция состояла из молодого матроса, местного уроженца по имени Ник, и пожилого, полжизни проведшего на реке Барагеля. Привлеченный возможностью хоть немного отвлечься от своих мыслей, присоединился к компании Ниро, а с ним, разумеется, увязался и Юн.
  
  
  

***

   Выехав неторопливой рысцой по утреннему холодку, часа через три компания приближалась к родному селению Ника, на въезде в которое небольшой караван встретил высокий забор и охрана, вооруженная длинными ножами и рогатинами - другого оружия в тихом поселке, до которого столетиями не докатывались никакие войны, не нашлось. Возмущенный Ник едва не повздорил с односельчанами, но его вовремя успокоил Барагель, списавший все на витающий над Королевством дух Петли. Ниро промолчал.
   Однако подходящее к концу лето было щедрым, у сельчан было что продать даже после отправки положенного количества припасов для армии, и Ник вскоре снова заулыбался. Быстро покончив с делами, компания расположилась во дворе Фара, дядюшки Ника, у которого тот, рано оставшийся сиротой, рос. Большие дороги не заходили в селение, и трактира в нем не было, а узнать новости и сплетни Королевства хотелось всем. Гостям же торопиться особо было некуда. И Бирас, двоюродный брат Ника, снова и снова наполнял множество пивных кружек на чисто выскобленном столе под большим деревом.
   Приближался вечер, и почти обо всем было переговорено, когда Ник наконец задал вопрос, с самого утра не дававший ему покоя:
   - А охрану-то зачем поставили? Отродясь ведь наши никого не боялись.
   - Э, брат, давно ты дома не был, - ответил Бирас за всех вдруг насупившихся деревенских, - Лес наш тебе как показался?
   - Лес как лес, каким всегда был, - пожал плечами молодой матрос, - Камни, деревья, солнце...
   - Вот именно, солнце, - подхватил его кузен, - Погоди, стемнеет, много нового можешь увидеть... и услышать. Плохо у нас, Ник, - добавил, помолчав, - Неспокойно. Оборотни появились в нашем лесу.
   На какое-то время тишина повисла во дворе Фара, пока не подал голос хмурый Барагель:
   - Давно ли?
   - Кабы давно, неизвестно, что бы вы нашли тут, - хмыкнул Бирас, - Недавно. Почитай, двух лун не прошло, как первый раз окрест деревни вой услышали. Жуткий такой, вся скотина переполошилась, и собаки хвосты поджали и позабивались кто куда.
   - И что? - подался вперед Ник.
   - А что? Забор вон быстренько поставили да по лесу ночами шастать перестали, и вроде все спокойно было... Только это вроде. А потом нашел я доску отодранную в заборе. Тилура-пасечника помнишь? Вот как раз у его дома.
   - Помню, - кивнул Ник, - Он на краю деревни стоит, в лесу уж почти. Тилур людей не особо жалует...
   - Ну да, - подтвердил Бирас, - только вот не стоит, а стоял... Ну вот, значит, устроили мы с парнями там засаду. Долго сидели, позасыпали все почти. Под утро уже гляжу - а через дыру волк протискивается, и прямо к дому. Ну, мы, конечно, за ним, то есть за ней - волчица оказаласть. На самом пороге уж догнали, да вилами... И ведь не защищалась совсем! Только в последний момент Кей, мальчишка Тилуров, на крыльцо выскочил да как заголосит:"Мама!" Пока оттащили его, глядь, а вместо волчицы убитой и впрямь Ганни, пасечника жена.
   На этот раз тишина была гораздо более долгой и глубокой.
   - И? - наконец хрипло выдохнул Ник.
   - Чего и? - огрызнулся Бирас, но глаза отвел, - Сожгли дом, как водится. Тилура, правда, не нашли нигде, но уж мальчишку не отпустили. Мы-то и его туда же, в дом, хотели, да батя удержал... Он же один из Старших, кто ж ему противиться будет? Только зря пожалели. Утром в сарае, куда мальца заперли, пусто было, только крыша разобранная да следы к дыре в заборе - волчьи...
   Ник поднялся, едва не опрокинув скамью:
   - Засиделись мы у тебя, Фар. Пора нам. Спасибо за гостеприимство.
   - Куда ж вы поедете-то на ночь глядя? - тоже поднялся со своего места во главе стола молчавший до сих пор старик, - Оставайтесь, найдем, где вас на ночь устроить. А утречком и поедете.
   Тем временем Барагель, переглянувшись с молодым приятелем, тоже встал, поднялся и Ниро.
   - Поедем мы, Фар, - упрямо продолжил Ник, - Капитан нас за такую задержку по головам не погладит, - и в упор глянул на Бираса, - А с теми, кто из-за страха своего детей малых жечь готов, я в одном доме не останусь.
   - Вон ты, братец, как заговорил, - исподолбья глянул на него Бирас, - Благородный, говоришь? И смелый, небось? Ну езжайте, поглядим, что в лесу от вашего благородства да смелости останется!
   Молча погрузили на лошадей вьюки с купленными продуктами, молча выехали из деревни в лес, под деревьями которого затаились первые робкие сумерки.
   - Это ты Ник, конечно, прав... И насчет капитана, и про то, что оставаться негоже, - наконец задумчиво проговорил Барагель, - Только вот что мы в лесу ночью делать будем, по соседству с оборотнями?
   И оба чуть не подскочили от неожиданности, да и Юн вздрогнул - настолько давно он слышал голос Ниро.
   - Я скажу, что будем делать, - резко и властно бросил бывший Первый маг, и единорог узнал нотки, просыпавшиеся в голосе друга в опасные минуты, - Пока еще светло, надо набрать как можно больше кипень-травы.
   Это прозвучало так убежденно и убедительно, что матросам даже не пришло в голову не подчиниться. Тонкие стебли кипень-травы, украшенные гроздьями белых цветов, обвивали все, до чего могли дотянуться, в сухих солнечных местах этой части Королевства, и стволы, заборы, низкие ветви деревьев утопали в ароматной цветочной пене все лето и раннюю осень. Здесь, в лесу, травы было гораздо меньше, но все-таки втроем удалось собрать большую охапку. Юн оставался возле лошадей. Те фыркали и испуганно косились по сторонам, но рядом с единорогом вели себя спокойно.
   На поиски кипень-травы ушли остатки сумерек, и уже при последних отблесках заката Ник с Барагелем по приказу мага обвязывали цветочными стеблями копыта лошадей, вплетали цепкие тонкие плети в гривы и свою одежду. Получилось очень красиво и очень нелепо.
   - Ровно невестина свита, - фыркнул в усы Барагель, - Колдун, ты уверен, что вся эта красота нам поможет?
   Ниро чуть заметно усмехнулся привычному в дальних путешествиях обращению:
   - Уверен. Кипень-трава - древний оберег от любой нечисти, только подзабыли его в Королевстве, после того,как нечисть переловили. А теперь вот вспоминать приходится. Надолго да против большого количества, конечно, не спасет - трава действует, пока цветы не завянут - но проехать нам через лес позволит.
   - Хорошо бы, - кивнул Ник, - И давайте скорее поедем, цветы-то сорванные быстро вянут.
   - Этих по ночной прохладе часа на три-четыре хватит, - уже из седла ответил Ниро, - Но поторопиться надо, ты прав.
   Ехали медленно, прислушиваясь к каждому звуку, да и дорога в темноте под деревьями видна была плохо, только призрачно белели цветы на лошадиных копытах.
   - Погоди-ка, - вдруг пробормотал Барагель и придержал лошадь. Остальным невольно тоже пришлось остановиться. - Так ведь ночь безлунная! Чего же мы оборотней боимся?
   - Не останавливайтесь! - тронул поводья Ниро, - Это слишком опасно, - и, когда маленький отряд снова пошел вперед, тихо заговорил:
   - Видишь ли, Барагель, я думаю, что это не обычные оборотни. Слышал когда-нибудь о тарках?
   - Тараках? - переспросил Ник, - Рассказывали такие сказки, но разве это правда?
   - Не тараки, а тарки, - поправил Барагель, - да, слышал в детстве об общине тарков. Они тоже, как оборотни, по ночам зверями бегают. Только они же мирные, не трогают никого... Или не так?
   - Не совсем, - подтвердил Ниро, - Тех оборотней, которые бродят дикими кровожадными зверями в полнолуние, давно уже истребили. И не только в Королевстве, но и в Заокраинных землях. А тарки, Двуликие, и сейчас живут несколькими уединенными общинами. Ты прав, Барагель. Смирно живут, работают, торгуют немного. По ночам в зверей превращаются, но даже в этом состоянии разум человеческий не теряют. И сжигают своих мертвых. Обязательно. Потому что со смертью в них только человеческая сущность умирает, и, если не сжечь тело, через несколько дней в нем просыпается иная сущность, и вот это уже - тарак, настоящее чудовище... Но, похоже, кого-то не сожгли - может, война помешала, может, еще что. У тарков та же особенность, что и у легендарных оборотней: кого укусят в зверином обличье, тот таким же становится, и укус тарака тоже меняет человека. Помните волчицу, которая через дыру в заборе к сыну шла и защищаться не стала? Оборотни так себя не ведут. Так что твои, Ник, земляки, сами не зная этого, правы были, сжигая дом вместе с трупом.
   - Мда, такое только тут ночью и слушать, - хмыкнул пожилой матрос, - Поехали-ка быстрее к реке! - и подогнал пятками лошадь.
   Однако та, наоборот, попятилась, захрапев. Ниро остановил своего жеребца и успел дотянуться до повода никовой лошади, осаживая и ее. Единорог, дрожа, прижался к ноге Ниро.
   Зашуршали кусты рядом с тропой, с лошадиным дыханием смешался звук еще одного, тяжелого и хриплого, то и дело переходящего в недовольное рычание, несколько раз мелькнули в темноте огоньки глаз...и постепенно все стихло, и замершие путники с трудом осознали, что зверь прошел мимо.
   - Хвала Свету! - с трудом перевел дыхание Ник, - И тебе, маг, за цветочки!
   Дальше ехали молча, нервно ловя каждый шорох, но все было тихо. Пока в напряженной тишине не очень издалека до них не долетел детский крик.
   - Это Кей! - Ник дернул, было, поводья, но Ниро снова успел перехватить их:
   - Так мальчику не поможешь! Против тарака шансов у нас немного. Но один из них точно в неожиданности.
   - Ты прав, - Ник соскочил на землю, где уже стоял, держа длинный нож, Барагель, - А как же лошади?
   - Пока действует кипень-трава, они в безопасности, - Ниро зацепил поводья за низкие ветви, - Веди, Ник, скорее! Ты же знаешь, где это?
   - Да, - и трое людей быстро и тихо пошли вперед. Ниро попытался было отстранить Недомерка, но упрямый маленький единорог отправился с ними.
   Идти и правда было недалеко, и скоро сквозь ветви можно было разглядеть небольшую поляну, где, испуганно прижавшись к стволу, стоял худой грязный мальчишка, что-то тихо говоря не сводящему с него глаз большому волку, шерсть на загривке которого стояла дыбом.
   В глазах у Юна потемнело. Он не видел ничего, кроме широко открытых детских глаз и волчьих клыков. Две картины - эта и другая, давняя, словно наложились друг на друга, и Недомерок стал вдруг собственным предком, навсегда изменившим судьбу Древнего народа. Не соображая, что делает, единорог ринулся вперед, низко опустив голову, совсем позабыв, что лишен рога, что может только боднуть хищника в бок, и, конечно, так и случилось. Отлетевший в сторону волк тут же снова вскочил и, оскалившись, кинулся вперед, но не на нападавших, а на прижавшегося к дереву ребенка, и Ник кинулся ему наперерез, успевая принять на себя тяжесть взвившегося в прыжке тела, но не устоял на ногах и отлетел в кусты, а мигом развернувшийся волк оказался перед двумя людьми, но уже не смог атаковать - воспользовавшись заминкой, и Ниро, и Барагель одновременно пустили в дело клинки, и только-только родившийся рык захлебнулся, но снова продолжился детским криком.
   Волк из последних, запредельных уже сил рванулся к мальчику и замер у его ног, а парнишка, упав на колени, прижал к себе огромную голову, уткнувшись лицом в шерсть, потом поднял заплаканную мордашку к двум ничего уже не понимающим людям:
   - Это же папа...
   Превращение произошло очень быстро. На лице бывшего пасечника застыло ожесточенно-страдальческое выражение.
   - Тилур... - тихо послышалось сзади. И Ниро, и Барагель резко обернулись.
   - Дядя Ник! - изумленно выдохнул мальчик.
   - Здравствуй, Кей, малыш, - с большим трудом улыбнулся молодой матрос. Рубашка его намокла от крови, левый бок и плечо были разодраны волчьими когтями и клыками.
   -Ник, ты... - начал было Барагель, но не смог продолжить.
   - Знаю, - парень оперся о ствол дерева, на котором остались кровавые следы, - Во-первых, почти не жилец, а во-вторых, теперь такой же. И, если бы мне не грозило стать монстром, попросил бы оставить меня здесь- вам надо поскорее уходить. Но нельзя. Тогда меня некому будет сжечь. Добей меня, Барагель! И не рассказывай никому, кем я умру...
   - Нет, -пожилой матрос попытался поднять нож, но рука безвольно опустилась, -Я... не могу... Не могу, сынок...
   - Пожалуйста, Барагель...
   - Не могу!
   - Ник! - резко прозвучал окрик Ниро, и обернувшийся юноша уже не успел понять, что умирает - меч Ниро молниеносно вошел ему под ключицу.
   Барагель в ужасе сделал несколько шагов назад, но тут же кинулся вперед, поднимая нож:
   - Проклятый колдун!
   - Нет! - на его руке неожиданно повис мальчишка, - Он хороший, не трогай его! Он все правильно сделал. Лучше так, чем как папа с мамой...
   - Да...- матрос опустился на траву, закрыв лицо руками. Обмякший вялый стебель с несколькими гроздьями белых цветов упал с его рукава.
   Взглянув в лицо Ниро, Недомерок тоже попятился - словно вырезанная их острого кремня маска с бритвами скул и трещинами глаз и рта.
   - Мне придется быть еще более жестоким, Барагель, - с трудом, сам не узнав собственного голоса, проговорил маг, - Мы должны их сжечь.
   - Да, - медленно покачал головой матрос, не отнимая рук, но вдруг вскочил, яростно кинувшись ломать ветви, - Проклятье!
   Сушняка вокруг поляны нашлось много, и скоро огромный костер весело запылал.
   - Нам нужно уходить, - голос Ниро по-прежнему был не узнаваем, - Пожара не будет - такой огонь дальше не идет. А до рассвета еще далеко, - он повернулся и быстро пошел к лошадям. Недомерок затопал следом.
   - Иди-ка сюда, малец, -Барагель поднял дрожащего от холода и слез мальчика, - С нами пойдешь? Негоже тебе тут оставаться.
  

***

   Далеко за полночь компания вышла к реке, черные воды которой тихо плескались о берег. Нести плохие вести на "Розовую чайку" среди ночи не хотелось, и Барагель предложил здесь, на берегу, подождать рассвета. Казалось, уснуть после всего пережитого невозможно, однако и матрос, и мальчик через несколько минут уже крепко спали, измученные событиями ночи. Ниро же, обняв колени, сидел у самой кромки воды, рассматривая отражения звезд и редких огней, черные сонные туши кораблей, ждущих своей очереди у Шлюза, небольшой костерок на противоположном берегу. Что-то мягко ткнулось в плечо, и маг, не глядя, протянул руку и погладил лобастую голову друга.
   - Ниро, как ты думаешь, души людей и правда приходят в мир много раз?
   Ниро удивленно оглянулся на единорога:
   - Многие народы верят в это. А что касается меня самого... Я не знаю, Юн. Пока не пришлось встретить ни одного доказательства ни за, ни против, которое бы меня убедило. А почему ты спрашиваешь?
   - Да я вот думаю... - Недомерок уютно устроился рядом с другом, - А что происходит после смерти с единорогами? Может, они тоже возвращаются, если оставили недоделанные дела?
   - А, вот в чем дело... Думаешь, не ты ли несколько веков назад изменил природу единорогов, убив ту злополучную волчицу?
   - Да... Понимаешь... все это, оскаленные волчьи клыки и прижавшийся к дереву испуганный ребенок... это было таким знакомым... и таким ясным! И точно так же в конце концов оказалось гораздо сложнее...
   - Не знаю, малыш, - пожал плечами маг, - Иногда мне и самому хочется в это верить, ведь тогда я однажды снова встречусь с Ирис... и сделаю все, чтобы не потерять ее!
   Долго стояла тишина, и Ниро совсем ушел в свои мысли, когда Юн снова подал голос:
   - Бедный Ник... И Тилур... Как оно, в волчьей шкуре оказаться? Ты помнишь?
   - Конечно, помню... - не сразу ответил маг, - Только это не то, мы-то с Дорианом по своей воле ее надевали, и когда хотели.
   - А хотели вы каждую ночь, - не удержался единорог.
   Ниро не ответил.
  
  
  

***

   Капитан Гелан не боялся ни одной твари, которую можно встретить над водой, на воде или в глубине, но на суше в нем моментально просыпалась осторожность. Именно благодаря этой самой осторожности, в каком бы пустынном месте "Розовая чайка" ни приставала к берегу, на борту обязательно выставлялся часовой. Сам же капитан в такие ночи спал не раздеваясь и держал у изголовья вынутый из ножен меч.
   И сейчас, услышав тревожный сигнал на палубе, Гелан, еле продравший глаза, но с мечом в руках, тут же выскочил из каюты. Выскочил, поежился от рассветного холода, поглядел вокруг - все спокойно, только вернулся посланный за продовольствием отряд - и хотел было отругать часового, чтобы не будил зря, да заодно и отряд этот, даром что с ними маг - где шлялись столько времени, ведь Ник говорил, дорога часа на три - как вдруг понял: не зря шумел часовой. Ну мага-то за весь путь никто на борту веселым не видел, а вон и Барагель глаз не поднимает да ус кусает, и Ника не видать, зато к матросу жмется худенький грязный мальчонка лет десяти.
   Сигнал часового слышал не только капитан - скоро команда "Чайки" в полном составе оказалась на палубе, и, пока истосковавшаяся по домашнему теплу Майра-повариха хлопотала вокруг мальчика, Барагель рассказывал обо всем произошедшем товарищам. Ниро изредка вставлял скупые меткие фразы, а потом и вымытый и накормленный Кей рассказал все, что случилось с ним за последние несколько месяцев.
  
   Когда на собиравших в лесу хворост мать с сыном напал тарак, Ганни закрыла мальчика собой. Прибежавший на крики Тилур спугнул зверя (значит, он только недавно пробудился и не набрал сил - заметил Ниро), но мать Кея была сильно искусана. Тилур выхаживал жену в маленькой избушке на лесной пасеке, опасаясь нести в селение. Раны заживали долго и трудно, и однажды измученная болью Ганни укусила руку мужа, снимавшую присохшие бинты. Она лишь чуть прокусила кожу, но этого хватило, чтобы Тилур с наступлением ночи стал волком. Стремясь уберечь сына, пасечник отвел Кая обратно в деревню, где тот и жил. Ни Тилур, ни его семья никогда особо не общались с деревенскими и подолгу жили на лесной пасеке, так что никто в селении не обратил на это внимания. Но Ганни тосковала по сыну, а днем прийти в деревню боялась - после укусов тарака лицо ее было обезображено шрамами, и, попадись она кому-нибудь на глаза, всю историю уже невозможно было бы скрыть. Поэтому она приходила ночью, в волчьем обличье - до тех пор, пока Бирас с приятелями не устроил засаду у дыры в заборе. Тилур видел все из леса, не в силах помочь, но сына сумел спасти. И с той поры мальчик оказался изгоем - жить в лесу один он не мог, а Тилур понимал, что век его не долог - рано или поздно сельчане устроят охоту на оборотня. В деревне же Кея ждал костер. К тому же, где-то рядом по прежнему бродил жуткий тарак. В конце концов, Тилур решил сделать сына таким же, как он. И Кей согласился, но закричал, испугавшись клыков. Этот крик и услышал отряд с "Розовой чайки".
  
   Довольно долго после рассказа мальчика на палубе стояла тишина, которую нарушил Линь, лучший друг Ника:
   - Как хотите, а я пойду поищу этого тарака, очень хочется ему в глазки поглядеть да за Ника и кеевых родителей посчитаться...
   - Не надо, дядя! - кинулся к нему мальчик, - ты с ним не справишься, он очень страшный!
   - А он не один будет, - подал голос Бугай, огромный неразговорчивый детина, настоящего имени которого никто на "Чайке" не помнил.
   И словно буря налетела на барк - все кричали, звенело мигом покинувшее ножны оружие, и напрасно Ниро пытался объяснить, что весь этот арсенал против тарака - как связка лучин против опытного лесоруба. Итог разговорам подвел капитан:
   - Значит так, - рявкнул он, и крики мигом притихли, - Все не пойдут, мне команда еще нужна. И пешком никто не пойдет - я хочу, чтобы хоть кто-то живым вернулся. Мы везем восемь лошадей, возьмете их. Если какую зверюга задерет - заплатим из прибыли, не такие уж знатные скакуны. Но всех постарайтесь не губить. Решайте сами, кто поедет, - и, развернувшись, пошел к себе.
   Но это сумасшедшее утро еще явно не кончилось, потому что у самой каюты он услышал тихое "Капитан, как бы нам поговорить?" - и даже не очень удивился тому, что эти слова произнесла маленькая уродливая лошадка, которую вез с собой маг, и только распахнул дверь каюты перед необычным посетителем.
  
  

***

   - Ах ты морда безрогая! - Недомерок отступил на пару шагов от дрожащей под ударами Ниро двери каюты, в который раз за сегодня порадовавшись, что на борту "Чайки" все было сделано добротно и крепко.
   - Ниро, ну как же ты не понимаешь? Ты же Бард! А если ты попадешься тараку, что будет дальше? Что тогда делать с Петлей?
   - Стражник нашелся! - еще раз от души саданул ногой в дверь запертый в каюте Ниро, - Быстро за капитаном, не то продам в ближайшем порту, будешь вместе с ослами мешки таскать! Ты сам ничего не понимаешь! Они и драться-то толком не умеют, и даже не знают, куда суются. Да эта тварь от них за пару минут ни одной целой кости не оставит!
   - Вот именно! - Недомерок тоже ударил копытцем в палубу, - И от тебя вместе с ними! Раз уж ты об этом не думаешь, приходится думать мне.
   - Мыслитель... Зараза горбатая! - Ниро даже не заметил, как гневное заклинание стайкой бледных искорок слетело с пальцев.
   В следующий момент дверь разлетелась на куски, а Юн, пискнув, юркнул за бочонок с пивом. Но бочонку тоже досталось, и он, пробитый куском засова, покатился по палубе, разливая пенные потоки. И маг, и единорог проводили его внимательными взглядами. Когда бочонок ударился о борт, Недомерок тихо сказал:
   - А тогда я пойду с тобой!
  
   Выбежавший на шум капитан даже присвистнул, когда жеребец Ниро прямо с барка перемахнул на берег. Говорящая лошадка прыгнула следом.
  
   После отъезда добровольцев с "Розовой чайки" во главе с Барагелем, чью спину обнимал маленький Кей, прошло часа полтора, но капитан был прав - перевозимые лошади оказались не самыми лучшими скакунами, так что догнать отряд оказалось не особенно тяжело. Матросы дружно приветствовали успевшую, не смотря на свою странность, завоевать доверие неразлучную парочку. Юн тихо хмыкнул - на фоне всеобщего нервного веселья особенно выделялась мрачность друга. А Ниро, казалось, не давала покоя какая-то не слишком веселая мысль, и он молча ехал в хвосте кавалькады, коротко отвечая только на самые навязчивые расспросы. Ехали быстро - выслеженное Кеем вместе с отцом логово тарака находилось на дальнем конце леса, и туда надо было успеть до темна, пока чудовище не приобрело полной силы. Но, как ни торопился отряд, задержки оказались неизбежными. На пути обнаружилась не особо широкая, но очень быстрая река, мост через которую словно ветром снесло, только бревна-опоры виновато торчали над водой, да и те не все. Пришлось искать брод. Ниже по течению, где речка стремилась к гребню Великой Ступени, чтобы с восторгом и ужасом спрыгнуть на равнину, искать было бесполезно, а выше, с удалением от скал Ступени земля становилась все менее каменистой, а лес - все менее проходимым. Наконец, через пару часов продирания сквозь заросли, брод был найден, но лошади упрямо отказывались идти в воду. Между тем солнце достигло вершины своего дневного пути, так что пришлось устроить хотя бы небольшой привал - и люди, и животные устали.
   Отдых оказался недолгим - очень скоро Недомерок заявил, что знает, как убедить пугливых лошадей. Почти никому из матросов до этого не приходилось встречать говорящих животных, так что слова маленького единорога подействовали на них, как приказ - через пару минут все снова сидели в седлах. Гордо подняв голову, Недомерок вошел в реку, и люди изумленно ахнули. Лошади послушно потянулись следом. И все бы хорошо, но Юн был все-таки хоть и единорогом, но маленьким, а речка в месте брода - хоть и мелкой, но бурной. Упрямо бредущего Недомерка скоро чуть не сбило с ног течением, лошади снова испугались, и вся переправа вернулась к началу. В конце концов, ситуацию спас Ниро. Прикрыв ладонями глаза своего рослого вороного жеребца и нашептывая что-то ему в ухо, он медленно поехал через реку. Конь привык доверять хозяину в самых разных ситуациях и послушно шел вперед, и единорог тоже - под его прикрытием. Остальные лошади, косясь на кипящие пеной холодные струи и фыркая, пошли следом, и река оказалась позади.
   Оказавшись на другом берегу, Ниро весь напрягся, внимательно прислушиваясь к чему-то, так что это невозможно было не заметить, и магу пришлось объяснить, в чем дело.
  
  
   Его звали Ордаль. Молодой талантливый маг-ученик, вечный соперник Ниро в многочисленных науках. В учебе - соперник, в жизни - приятель, и то только потому, что рано понявший и принявший одиночество магии Ниро ставил все возможные преграды дружбе.
   Вскоре после того, как они оба были приняты в Совет, Ордаль бросил в лицо Изору, тогдашнему Первому магу:
   - Что мы делаем для того, чтобы мир стал лучше? Путешествуем в Заокраинные земли и изучаем редких магических существ и древние манускрипты? А в это время полчища самой обычной нечисти не дают Королевству спокойно жить! Кто сделал хоть что нибудь, чтобы это прекратить, за последние пару сотен лет?
   Изор, усмехнувшись, предложил дерзкому мальчишке сделать что-нибудь самому. И мальчишка сделал - он был упрямым и явно заинтересованным в результате. Ночные Охотники, ученики Ордаля, бысто стали героями многочисленных сказок и легенд, героями, в которых играли мальчишки всего Королевства. Одним из созданий Ордаля была особая система сообщений, почувствовать и принять которые мог только посвященный, владеющий Истинной магией. Когда-то глава Ночных Охотников научил этому языку Ниро, и именно эти послания слышал сейчас маг, что могло означать только одно - не одни матросы "Розовой чайки" двигались к логову тарака. Погрустневший было отряд приободрился от этой новости, но удивление Ниро по-настоящему сейчас мог понять только Недомерок. Сигнальный язык Ордаля уходил корнями в высшую магию, неразрывно связанную с Чашей. Недавно разрушенной Изором Чашей Магии.
  
  

***

  
   Временем Ночных Охотников были ранние сумерки, когда всевозможная нечисть начинала излучать силу, и их уже можно было найти, но этой силы еще не хватало для полноценного боя.
   И, когда на подступах к логову зверя кто-то заметил, что тени под деревьями успели стать гуще, это только придало сил - значит, легендарные герои близко. Но вот оно, логово - даже без чутья Охотников его можно опознать по жуткому зловонию, а рядом никого нет. Сигналы, ощущаемые Ниро, совсем рядом, но здесь тихо. Возможно, у логова два выхода. И, если Охотники собрались у второго, значит здесь можно рассчитывать только на себя.
   Лошадей привязали немного поодаль, и весь отряд собрался на небольшой площадке у логова. Ниро встал к нему спиной.
   - Хозяин этой дыры, - тихо начал он, - живет за счет боли и страха, за счет крови своих жертв. Такова природа любой нечисти. И бороться с ней тоже помогает кровь, всего несколько капель, добровольно отданных клинку, делают его магическим оружием против любой твари...
   - И что, все так просто? - перебил нетерпеливый Линь
   - Вот именно, - улыбнулся Ниро, - Правда, есть еще небольшое заклинание, известное любой деревенской колдунье. Ну же!
   Он поставил перед собой руки ладонями вверх и забормотал, прикрыв глаза. Первым решился Линь. Легким прикосновением лезвия разрезал кожу у локтя, и капли крови стекли на клинок, который окутало на несколько мгновений то же робкое свечение, которое поднималось от ладоней мага. Линь, хмуро прислушивавшийся к своим ощущениям, поднял изумленные глаза:
   - Ух ты!
   Остальные, включая Кея, держащего в руках нож Барагеля, последовали его примеру. Клинки становились теплыми и заметно более тяжелыми. Ниро повернулся к дыре, служившей входом в логово:
   - Я попробую создать полог, который отберет часть сил у тарака... - и он снова заговорил заклинаниями.
   Девять человек напряженно ждали, держа наготове клинки. Какое-то время ничего не происходило, но потом словно легчайшая, колеблемая ветерком завеса закрыла вход, и эта завеса на глазах становилась плотнее.
   Но Ниро не успел закончить. Волна горячего зловонного воздуха ударила из дыры вместе с мощным рыком, и маг, прерванный в середине заклинания, не удержался на ногах и отлетел назад, больно ударившись спиной о ствол дерева.
   Тарак вырвался из логова, и, кажется, завеса Ниро совершенно не помешала ему, разве что дополнительно разозлила. Матросы "Розовой чайки" на миг оцепенели - еще не совсем стемнело, и чудовище можно было рассмотреть во всей красе. Жуткая помесь волка и человека стояла на задних лапах, протягивая вперед вполне человеческие руки, вернее, скелеты рук, украшенные полуистлевшей плотью и длинными черными когтями. Уродливый череп тоже был наполовину голым, и у него уже не было губ, когда-то прикрывавших здоровенные клыки мощных челюстей. В глубоко утопеленных под надбровными дугами пустых глазницах горели неживые тусклые зеленые огоньки.
   Заминка длилась всего долю мгновения, потом Линь и еще один молодой матрос кинулись на тарака и тут же отлетели, отброшенные руками-лапами, один с распоротой грудной клеткой, другой со сломанной шеей. "Это для них даже лучше" -мелькнуло в голове Барагеля, помнившего костер прошлой ночи. Он вместе с остальными матросами тоже кинулся вперед, постаравшись при этом оттолкнуть подальше мальчика. И к собственному удивлению оказался во главе атаки, успев вогнать широкий короткий нож в бок чудовища. Тарак повернулся к нему, и тут из-за спины почти уже попрощавшегося с жизнью Барагеля с криком вылетел Кей и каким-то чудом оказался на горбатой спине с гребнем жестких волос. Тарак резко развернулся, сбросив мальчика, но довести атаку до конца ему снова не дали - в бой вступил Ниро. Вихрь магического пламени, сорвавшись с пальцев мага, ударил по зверю, но тараки не зря считались одними из самых опасных тварей. Пламя не причинило ему особого вреда, и Ниро едва увернулся от удара. Отскочил, потянулся к ножнам... и понял, что пропал окончательно! Ножен с мечом на поясе не было - заботливый Юн вместе с капитаном забрали из каюты меч мага, и Ниро так и не взял его, дав Недомерку обещание не вступать в бой.
   Еще от одного удара удалось увернуться, но третий раз это было уже невозможно - когти на костях пальцев слишком близко, и... и вместо них перед глазами полыхнула синяя молния, и Ниро снова оказался отброшенным все к тому же дереву, которое снова не преминуло пересчитать ему позвонки. Однако, на этот раз та же участь постигла весь отряд "Розовой чайки" - тарак оказался окруженным восемью высокими воинами и зажатым в кольце из бешено вращающихся, отбрасывающих голубые блики мечей. Скоро все было кончено, и старший из воинов выбросил вперед руку с коротким резким заклинанием. Зеленое прозрачное пламя охватило тушу тарака, поднялся черный дым, на минуту сложился в уродливую голову, в немом рыке раскрывшую пасть, но тут же был развеян порывом ветра. То же пламя охватило и погибших - трех матросов и одного из Охотников, взметнулись и опали зеленые языки, и неожиданная тишина резанула по ушам.
  

***

  
   Все пришедшие с Ордалем Охотники были молодыми ребятами, еще не успевшими перешагнуть двадцативосьмилетний рубеж зрелости, матросы "Розовой чайки", кроме Барагеля - тоже, так что те и другие легко нашли общий язык и скоро оживленно гомонили у костра на поляне неподалеку от места боя. Выяснилось, что они действительно выследили второй вход в логово тарака, собрались возле него, привлекая зверя специальными заклинаниями, и уже догадались о наличии второго выхода, когда Ниро начал делать завесу. Это был один из секретов Ордаля, когда-то рассказанных приятелю, и сейчас Охотники узнали свою магию и поспешили на помощь, оставив на будущее выяснение, кто же так неожиданно и вовремя оказался рядом.
   Молодежь бурно обсуждала бой, Барагель дымил трубкой рядышком, обнимая жмущегося к нему мальчика, а два мага устроились поодаль. Они были похожи особой повадкой, напоминающей больших хищных кошек, характерной для боевых магов. Только седины у Ордаля было почти незаметно - его очень светлые волосы, связанные в хвост под затылком, скрывали ее серебро. Черты лица мага было трудно рассмотреть из-за пушистой светлой же бороды, но глаза были неожиданно темными, цепкими и внимательными. Воспользовавшись случаем, он попросил у Барагеля табака и теперь щурился от удовольствия, дымя видавшей виды трубкой. Ниро почти сразу перешел на волнующую его тему. Ордаль задумчиво усмехнулся в бороду:
   - Скажи, Ниро, ты помнишь времена, когда еще не стал магом? И даже учиться еще не начал? Скажи, что ты знал тогда о Чаше? И знал ли ты о ней вообще? Я уже не говорю о связи с ней... И разве тебе тогда это мешало?
   - Но... - Ниро удивленно тряхнул головой, - Погоди, но это же простая, природная магия! Ничего другого мы ведь тогда не умели!
   - Да ну? А ритуал освящения мечей, который ты здесь проводил несколько часов назад - он к какой магии относится? К высшей, которой нас учили, верно? Тогда почему его знает каждая деревенская колдунья? И почему ты смог его сделать сейчас, без Чаши?
   - Не знаю, почему смог! Не знаю, хоть я и пробыл несколько лет Первым магом. А ты - знаешь?
   - Знаю, -уверенно кивнул Ордаль, и усмешка сошла с его лица, - Чаша никогда не была источником магической силы, Ниро. Нет, она вовсе не бесполезная безделушка - она собирала нашу силу, концентрировала ее и отдавала тому, кому это было нужно, кто обращался к Чаше. Но - нашу силу, а не свою, понимаешь?
   - Но откуда ты это узнал? - через некоторое время спросил хмурый Ниро, - И почему остальные ничего не знали?
   Ордаль чуть пожал плечами:
   - Ты же знаешь, то, чем я занимаюсь, создает особые отношения с некоторыми...ну, скажем, существами. Это поведал мне один очень старый горный демон. Поначалу я тоже не поверил, а потом решил попробовать. Я учился собирать силу без помощи Чаши, и скоро понял, что демон рассказал мне правду. Древние маги знали это, они сами создали Чашу. Потом эти знания стали лишь достоянием Совета, и в конце концов затерялись совсем.
   - Но почему?
   - Наша всеобщая связь с Чашей создавала и связь между нами самими, верно? Так что все более-менее серьезные магические действия быстро становились известны всем... Помнишь историю Владык Эрдана?
   - Ну, уж это-то мы все выучили наизусть, - хмыкнул Ниро, - Возжелавшая власти кучка магов обратилась ко злу и долго держала в рабстве огромное королевство. И только совместные усилия остальных магов позволили положить этому конец.
   - Угу, слово в слово по учебнику, - тоже ухмыльнулся Ордаль, - Так вот, если бы связь с Чашей в то время была такой же обязательной, о замысле Владык очень скоро бы все узнали, и ничего бы из него не вышло, сам подумай. Но тогда Чашу использовали именно в соответствии с ее природой, чтобы при необходимости получить собранную ею силу. И Владыки смогли стать именно теми, кем они стали. И после победы над ними знания об истинной сути Чаши решено было доверять только тем, кто входил в Совет. Так что благодаря старику-демону я стал единственным, кто был свободен от Чаши... и от Совета. Короче, изгоем.
   Ниро молчал.
   - Так что магия не в Чаше, друг мой, она в тебе, - похлопал его по колену давний приятель, - А теперь пора спать, вон и молодежь наша улеглась уже.
  
  
   Назад на "Чайку" утром отправились вшестером. Правда, лошадей сохранили всех, и сейчас трех из них вели в поводу - на них уже некому было ехать. Лошадь Барагеля тоже несла только одного всадника - Кей остался с Охотниками.
  

***

  
   К барку отряд вернулся как раз вовремя, чтобы услышать, как капитан Гелан ругает добровольцев на чем свет стоит - подошла очередь "Чайки" проходить Шлюз, и капитан прекрасно знал, что, если пропустить ее сейчас, придется простоять на якоре еще столько же, если не дольше. Трудно на Аь-Диене найти капитана, который согласился бы пропустить подобного растяпу. Поэтому все расспросы и рассказы были отложены на потом - вышколенные матросы мигом заняли свои места на борту, и Ниро с Юном снова стали просто пассажирами. Оба они проходили Шлюз далеко не в первый раз, и сейчас Ниро успел заметить кое-что кроме поражающей воображение конструкции - бледные усталые лица рабочих, надрывный скрип ворот и толстый слой ракушек и водорослей на них. Заметил это и Гелан, и капитан с магом понимающе переглянулись - война.
   Через пару часов после выхода из Шлюза "Розовая чайка" пришвартовалась в Приступке. Небольшой городок на берегу широко разлившегося, вырвавшись на простор, Аль-Диена возник вскоре после строительства Шлюза. Команды судов, спустившихся по нему и готовящихся к подъему были очень не против прийти в себя или скоротать ожидание в портовых тавернах за кружкой доброго пива, а при случае и переночевать или оставить в местных складах часть груза. В одном из трактирчиков устроилась пообедать и команда барка вместе с пассажирами. И, пока Недомерок привычно скучал в конюшне, Ниро с добровольцами рассказывал о походе. Поминал погибших и пил за здоровье и добрую судьбу Охотников и маленького Кея. В путь друзья отправились, когда солнце перевалило полуденную верхушку и начало спускаться к западу, но о задержке не жалели - совместные приключения и опасности сблизили их с экипажем "Чайки", и вот так просто попрощаться и уйти было трудно. К тому же здесь, в Приступке, удавалось не чувствовать давящего дыхания Петли - ее пока еще скрывала неприступная и очень близкая громада Ступени.
   Ровная поначалу, как стол, степь уже к вечеру вздыбилась пологими холмами - это начались земли Золотой Степи, родины Дориана. Но до Златограда было еще несколько дней пути по неподвижным волнам этого ковыльно-цветочного, залитого солнцем и убаюканного щебетом птиц и жужжанием насекомых, моря.
  
  
  
  

***

  
   Однако, любое путешествие однажды заканчивается, кончилось и это. Так любимый Дорианом Златоград, столица наместничества, еще скрывался где-то среди холмов, но приближение к нему чувствовалось. Многие пологие склоны не серебрились ковылем - там колыхалось золото полей. Уже довольно далеко от города путникам пришлось где перепрыгивать, а где и открывать, обязательно закрывая за собой, встречающиеся время от времени невысокие заборчики, мешавшие разбредаться скоту. Сам же скот пасся там и сям на окрестных холмах - не неисчислимыми стадами и табунами, как далеко в степи, а маленькими группками, с которыми легко справлялся один пастух, часто даже ребенок. Ниро впервые чуть улыбнулся - вспомнил рассказы Дориана о том, как он, принц-наместник, ребенком по обычаю учился этому ремеслу наравне с простыми мальчишками.
   Маг долго не понимал, почему ему так хочется придержать коня, но Недомерок спокойно трусил рядом, и Ниро тоже не слишком спешил. А потом понял - Юкико. Последний раз он видел ее еще до гибели Дориана...
  
Неожиданно один из двух юных пастухов, расположившихся со своим небольшим стадом на прилегающем к дороге холме, вскочил, не заботясь о седле, на пасшуюся там же лошадь и поскакал к дороге, наперерез путникам.
   Ниро удивился было, но скоро заметил явную породистость пастушьего скакуна, а немного погодя узнал и парнишку. Не смотря ни на что, традиция сохранялась - к дороге без седла скакал Миура, сын Дориана и Юкико, Бард. Соскочив с лошади, магу поклонился невысокий хрупкий подросток с прихотливой грацией и раскосыми глазами матери, в которых, однако, светилась отцовская голубизна. Волосы у мальчика тоже были светло-русыми, отцовскими.
   За все время, пока ехали в город и через него к дворцу Наместника, Миура не сказал ни слова сверх положенных учтивостью приветствий. Ниро особо не удивился этому - парень никогда не был болтливым - но маленький единорог поглядывал на провожатого с беспокойством.
   Ниро странно было видеть Юкико в белом траурном наряде ее народа. Старость не приживалась в роду хозяек Хрустального Замка, и жена Дориана ничуть не изменилась за двадцать с лишним лет, а сейчас, в белом, так была похожа на невесту, что у Ниро заныло сердце.
   Непривычно выглядела в белом и Ксена, дочь Юкико. При таких разных родителях каждый из детей взял от них что-то свое. Ксена выросла настоящей девой-воительницей. Высокая, крепкая, прекрасно в свои семнадцать лет управляющаяся с мечом и отличная наездница - только взвивается следом грива черных, материнских, волос.
   Официальные церемонии здесь давно были не нужны, и вскоре Ниро с Юкико вместе выехали из города. Здесь, в залитой солнцем и дрожащей от пения птиц и гула насекомых степи, почти ничего не напоминало о войне. Вот только могилы...
   Ниро стоял, слушая птиц и шорох ветра в высокой траве и вспоминая.
  
  
  

***

  
   Он знал, как погиб Дориан, видел это. Нет, они не сражались рядом - Первый маг занимался немного другими делами.
   В этой крепости, ныне оказавшейся глубоко в Тени, Ниро бывал не раз и хорошо знал ее. Но крепость давно уже принадлежала тварям Петли, и подобраться к ней сейчас оказалось трудно даже для него. В конце концов, маг добрался до вершины угловой башни, и затаившись там как паук в щели, плел свою паутину - магическую сеть, колебания которой расскажут ему потом, издали, обо всем, что будет здесь происходить.
   Окружающий вид не радовал - здесь, в пределах Тени, царили вечные сумерки, мрачные и серые от тяжелых туч. Может быть, они скрывали ткань Петли, возможно, были ее границей, но нависали низко и ощутимо давили плотной неподвижной серой массой. Под ними тоже все было серым - казалось, даже сам воздух - все цвета стирались этой унылой волной, все лица казались лицами мертвецов в неверном сумеречном свете.
   И вдруг в глазах Ниро вспыхнул солнечный свет, многократно отраженный бликами на доспехах и оружии. Там шел бой, и Дориан отбивался от наседавших врагов своим огромным мечом, и рядом с наместником Золотой Степи почти никого не осталось. Тонкий в кости и худощавый Ниро всегда с неким восторженным трепетом смотрел на таких богатырей, даже прекрасно понимая, что его, Первого мага, сила не уступает, а часто и превосходит то, что доступно им. И сейчас он на миг залюбовался другом, забыв о том, почему видит все это здесь, в такой дали. Дориан, и в юности бывший здоровяком, теперь стал словно воплощением самого бога войны. На широченных плечах и груди тяжелые латы сидели, как сросшиеся с кожей, могучие руки легко гнули подковы и шеи быкам, а уж двуручным мечом, который не всякий мальчик-паж на дворцовой церемонии поднять мог, орудовали - залюбуешься! Глаза под налобником шлема высверкивали злым весельем боя.
   Однако, черных вокруг было - даже такому богатырю одному не справиться, и Дориан затрубил в рог, призывая подкрепление. Но некому было откликнуться, а в бой вступили несколько гоблинов. Дикие гиганты тоже оказались закованными в железо и хорошо вооруженными.
   Звонкая песня рога, призывающая помощь, обожгла Ниро воспоминанием, и маг рванулся к другу, и затрещала недоплетенная сеть, побежали по ней предательские голубые молнии к центру - угловой башне, где затаился безрассудный паук, помчались, выдавая с головой, и Ниро стало не до происходящего где-то на солнечной равнине, но он вырвался - на пределе сил, срывая все планы, оставляя след из своей и чужой крови и ощетинившихся искрами боевых заклятий, вырвался туда, на равнину, уже зная - поздно, не успел, и к длинному списку того, что своей недоделанностью не дает ему спать в полнолуние и давит несправедливой и незаслуженной, а потому еще более тяжелой виной, добавится еще и это...
   - Нет, - на сжавшие рукоять меча побелевшие пальцы мага легла рука Юкико, - Нет...Не надо, Ниро. Пожалуйста. Хватит и того, что мой сын винит себя за смерть отца. Тебе не нужно к нему присоединяться.
   - Винит себя? Как это? Почему? - вынырнул из своих мыслей маг.
   Юкико стала рассказывать.
  
  
   Необычный знак на плече был предметом острой нелюбви Миуры. Нет, его учили всему, и очень успешно - легкий меч в руках мальчишки словно получал душу, стрелы никогда не летели мимо, и лошади слушались с первого прикосновения. Но из кипящей где-то за горизонтом войны принцу были доступны лишь малозначащие стычки у границ Золотой Степи - дальше Дориан не пускал сына, не без участия лучшего друга и Первого мага. Поэтому свою принадлежность к Бардам горячий Миура тихо ненавидел, так же, впрочем, как его сестра Ксена ненавидела собственную принадлежность к женскому племени, которому не положено воевать. Девочка почти не уступала брату в обучении, а характером могла бы поспорить с любым рыцарем отцовской дружины.
   Именно поэтому Дориан почти не удивился, обнаружив обоих в обозе дружины, которая в авангарде сил наместничества двигалась к границе, туда, где фронт грозил прорваться созревшим нарывом - скопившимися на границе Тени тысячами тварей-из-Петли. Наместник, отругав, тем не менее, оставил детей в войске - все равно не отвяжутся, так пусть будут под присмотром - взяв с них обещание, что, если ситуация станет опасной, они не станут ввязываться в бой. Уйдут вместе с отступающими. Обещание, конечно, было с легким сердцем дано - оба надеялись, что его не придется выполнять.
   Однако пришлось. И доставивший подростков домой рыцарь дружины Дориана рассказал своей правительнице, как по-мужски ругалась, глотая слезы, Ксена, не в силах ни нарушить данное обещание, ни направить коня прочь от поля боя, где звенел отцовский рог. Как ему пришлось приставить острие меча к горлу бешеного Миуры - только так можно было выполнить волю наместника и удержать эту рвущуюся в бой дикую кошку.
  

***

  
   Миуры в городе не оказалось.
   - Думаю, он поехал забирать из табуна коня, подаренного Дорианом, - чуть пожала плечами Юкико, - Вряд ли он согласится отправиться в поход на каком-нибудь другом скакуне.
   - Ему и не придется на это соглашаться, - усмехнулся Ниро, -Мы пойдем пешком. Я сам слишком люблю лошадей и слишком ценю привязанность к ним твоего сына, Юкико, чтобы отправляться верхом. Нас ждут мрачные холмы Эрдана, Малая Ступень и приморские джунгли. Это места не для конских копыт.
   - А как же Юн?
   - Юн - малыш, и в крайнем случае я возьму его на плечи, как уже не раз бывало. А вот Мадроса взять у меня вряд ли получится, - Ниро погладил морду любимого верного жеребца, и животное насмешливо фыркнуло, словно понимало разговор. Юкико тоже не смогла сдержать улыбки.
   - Ну хорошо, - снова посерьезнела она, - Лошади не пройдут через Ступень и джунгли, но Эрдан? Местность там почти не отличается от наших степей. Я понимаю, ты не хочешь бросать лошадей. Но вам не придется их бросать - я и Ксена проводим вас до Ступени с отрядом моей гвардии.
   Ниро взял женщину за плечи и долго внимательно смотрел в глаза. Наконец, Юкико сдалась.
   - Ах, Ниро! - голос дрогнул, - и Эрдан, и джунгли... Трудно найти места, имеющие более дурную славу! Неужели нет другого пути?
   - Поверь, если бы он был, я не стал бы тащить мальчика через Эрдан, - мягко ответил маг, - Нам нужны Врата, Врата-меж-Мирами. В нашем мире мне известно четверо Врат. Двое из них уже находятся или вот-вот окажутся в пределах Тени, третьи - слишком далеко, чтобы до них можно было добраться вовремя. Остаются только Врата Затерянного города. У нас нет другого пути, Юкико. И ты не сможешь проводить нас до Малой Ступени - после смерти Дориана ты - наместник Золотой Степи, и тебе сейчас нельзя покидать свои земли.
   - Хорошо, вздохнув, ответила она, - Но я провожу вас до границы, и тут мне никто не сможет помешать.
  
  
  

***

   Так и сделали, и уже на рассвете следующего дня Ниро скакал рядом с хрупкой Юкико на юг, а бок о бок с ними шли лошади Миуры и Ксены. Ни брат с сестрой, ни старшие почти не разговаривали - все слова уже были сказаны, и хотелось просто побыть рядом с близкими людьми накануне непредсказуемого и полного опасностей похода. Потерявшийся было посреди рослых степных лошадей Недомерок немного поотстал и вольготно скакал между передней компанией и небольшим отрядом гвардейцев Дориана.
   Переночевали в тени высоких мрачных холмов, а утром Барды остались одни, не считая маленького единорога. Прощание было недолгим - женщины из рода Хранительниц Замка умели вести себя достойно. Юкико, сняв со своей шеи, надела сыну Талисман выбора.
   - Он ведь несколько веков передавался по женской линии, - тихо заметил маг, - Почему Миуре?
   Женщина грустно покачала головой:
   - Ты же знаешь, Ниро, Дворца Горного Хрусталя, в котором Ксена стала бы хозяйкой, давно не существует... И если кому-то из детей придется делать нелегкий выбор, то именно ему.
   Ниро промолчал в ответ, опустив глаза.
  
  
  
  
  
   - Это граница Королевства. А наш путь - туда, - Ниро махнул рукой на юг.
   Юноша молча обвел глазами мрачные, почти голые каменистые холмы, которые здесь неожиданно сменяли цветущие волны Золотой Степи.
   - Странные они, - заметил, тоже осматривая окрестности, Юн, - Разве одна местность может сменять другую так резко?
   - Может, если ей немного помочь, - кивнул Ниро, - Здесь когда-то лежал Эрдан, и камни холмов до сих пор источают его зловещую силу.
   - Духами Эрдана матери пугают непослушных детей по всему Королевству... - с отчетливой вопросительной интонацией хмыкнул Недомерок. Глаза Миуры с тем же вопросом остановились на лице мага. Пришлось рассказывать:
   - Все это произошло очень давно, когда орден магов только формировался, а Совета и вовсе еще не существовало. Магию, как любое сильное оружие, можно использовать совершенно по-разному. Видел я чудака, который великолепным мечом рыхлил розы перед замком и считал, что это самое лучшее и достойное применение боевой стали. Не знаю, прав он или нет, но трое магов из тех далеких времен точно бы не согласились. Не могу сказать их имен - они нарочно были вымараны из всех летописей, чтобы не оставить их в истории. Эти трое решились использовать магию для того, чтобы получить и удержать власть. Юным доверчивым ученикам говорят, что это произошло из-за того, что троица не была связана с Чашей... Я тоже долго верил в это, но, чем дальше, тем больше сомневаюсь. Как бы там ни было, вскоре они стали правителями огромной территории, назвав свою державу Эрданом. До того здесь жили несколько народов, не имевших общих правителей. Маги-самозванцы поработили их, сковав волю. Не со всеми, правда, оказалось легко это сделать, и многие, поняв, что происходит, ушли со своей земли куда глаза глядят, лишь бы не стать безвольными рабами. Были, правда, и такие, кто стал добровольными и особенно усердными слугами правителей. Души их до сих пор не знают покоя, томясь в этом вечном плену, и, озлобленные, стараются отомстить любым живым, и поэтому свободным. Вот они и стали духами Эрдана.
   - А что же произошло с магами? - подал голос сын Дориана.
   - Они все увеличивали свое государство, нагло захватывая чужие земли, и становились все более жестоки и вероломны, и однажды соседи не выдержали и начали войну против Эрдана. Эта война превратила в пустыню земли королевства, но выиграть ее удалось, лишь собрав всех магов сообщества против властной и самоуверенной тройки. Здесь и по сей день почти пустыня...
   - И мы должны через нее идти? - неуверенно переступил копытами Недомерок. Звук получился неожиданно громким и немного зловещим - словно множество ушей заинтересованно прислушались.
   - Другого пути у нас нет, - пожал плечами Ниро.
   - Тогда пойдемте, а то солнце уже высоко, - закинув на спину дорожный мешок, Миура решительно зашагал на юг. Ниро и единорог молча присоединились.
  

Глава пятая

  
   Ясное погожее утро неожиданно перешло в хмурый прохладный день, словно здесь давно уже кончилось лето, все еще царствовавшее в золотых степных просторах. К обеду упал густой и какой-то серо-сумрачный туман, и путешественники даже не стали делать привала - сырость пробирала до костей, и казалось, стоит хоть ненадолго сесть и расслабиться, пропадешь в тумане и будешь вечно блуждать между мрачными, кажущимися спящими до поры чудовищами, голыми холмами. Пожевав на ходу собранные заботливой Юкико припасы, компания снова прибавила шагу. Поэтому к вечеру, после стольких часов непрерывной ходьбы, двое людей валились с ног от усталости. И Недомерок Юн чувствовал себя ничуть не бодрее спутников - туман отнимал силы и у него. К тому же, пошел дождь, и на ночлег компания устроилась на вершине одного из холмов, посреди древних развалин. Под непонятно как уцелевшими остатками крыши развели костер и с удовольствием растянулись на относительно сухой земле.
   - Ниро, нам, наверное, нужно выставить часового на ночь? - нахмурился сын Дориана, - Чья стража будет первой?
   - Нет, - покачал головой маг, - Мы будем спать. Все. Вряд ли кто-то рискнет гулять по этим холмам ночью, здесь и зверья-то нет...
   - И птиц, - вмешался Юн.
   - И птиц, - подтвердил Ниро, - А духи... Они боятся присутствия магии, так что не станут связываться с нами. Да и стража от них не спасет.
  
  
   Миура проснулся от собственного крика. Проснулся - и тут же забыл, от чего кричал, вообще забыл свой страшный муторный сон, осталось только ощущение огромной, невыносимой, безжалостной тоски и одиночества. Да и кричал ли он? Хотя точно кричал - вон Недомерок Юн тоже вскочил и тревожно всматривается сначала в него, потом в своего дуга Ниро.
   Миура тоже подошел к магу, удивившись крепости его сна - такой вопль, кажется, мертвого поднимет. Но Ниро спал. Костер почти погас, туман рассеялся, небо было холодным и звездным, и в тусклом свете новолуния юношу поразила мертвенная, с синевой, бледность и страдальческое выражение, застывшее на лице мага. Вокруг глаз легли глубокие тени. Что-то было не так.
   - Что-то не так, и это мне совсем не нравится, - повернувшись к единорогу, тихо проговорил Миура, - Ты знаешь, что происходит?
   - Знаю, - так же тихо отвечал тот, - Но не могу понять... Ниро маг, великий маг, его магическая энергия огромна, и то, что происходит, не должно было произойти никак! Но оно есть...
   - Что есть? Чего не должно было быть? Вы, единороги, все говорите загадками, или только ты? - присел перед Недомерком юноша, - Может, все-таки объяснишь?
   - Объясню, - тряхнул гривой Юн, - Видишь ли, Духи Эрдана давным-давно мертвы, и они никак не способны повлиять на живой мир. Другое дело сон. Сон - граница. Перекресток миров, куда очень легко попасть и где легко заблудиться. Вот они и помогают...заблудиться. Заманивают душу, сущность спящего на свою сторону. А там он оказывается в их власти, и очень скоро, лишившись сил, становится таким же вечно тоскующим пленником без надежды на освобождение. Только вот маги - другое дело, их сила служит надежной защитой и наяву, и во сне. Но для Ниро, похоже, защита стала ловушкой... может быть потому, что он сам перестал верить своей силе.
   - То есть его сейчас тащат к себе эти самые духи? - и, получив кивок в ответ, Миура вскочил и кинулся к спящему, - Но тогда его же поскорее надо разбудить! Ниро! Ниро, проснись! - затряс он мага за плечи.
   - Погоди, стой! - почти закричал всегда спокойный Недомерок, так что юноша тут же замолчал, даже немного испугавшись, - Этого делать нельзя! Если попавшего во власть духов будить так, проснется только тело, сущность же так и останется там, в бесплодной пустыне сна. И тогда у нее исчезнет последняя надежда вернуться - связь с телом теряется. А тело живет без души, одними животными потребностями, главная из которых - еда... Брр... Уж лучше сразу умереть...
   - Мда, - Миура задумчиво подпер руками голову, - Попали. Ну, и что делать-то?
   Недомерок замялся:
   - По-правде говоря, я знаю выход...Он, правда, опасен. Очень. И эта опасность - для тебя...
   - Ну рассказывай.
   - Если Ниро зашел далеко, а похоже, так оно и есть, единственный способ его вернуть - пойти за ним. Я не могу этого сделать, я магическое существо, и Духи Эрдана не приблизятся ко мне. Так что если выручать Ниро, то тебе, малыш.
   - От малыша слышу, - тут же огрызнулся мальчишка, - Если выручать, говоришь? А разве у нас есть другой выход?
  
   - По-правде говоря, нет... - смущенно повел ушами Юн.
   Миура вздохнул:
   - Ну тогда давай рассказывай дальше.
   - А что рассказывать? - фыркнул единорог, - Ложись спать...
   - Ну это понятно, я так смогу за Ниро пойти, а как назад с ним вернусь? Нас что, вот так просто отпустят?
   - А вот для этого... - Недомерок наклонил голову к самому лицу юноши, - Рви!
   - Что?!
   - Прядь из гривы.
   - Но тебе же больно будет! Давай я мечом обрублю, если уж надо.
   - Нет, - Юн отрицательно мотнул головой, пройдясь гривой по щекам Миуры, - Мечом нельзя. Сталь клинка убивает жизнь в отрубленном. А она должна остаться, остаться связь со мной, только так я смогу почувствовать, что с тобой там происходит, и вытащить вас назад. Так что рви давай, и побольше пучок, чтобы еще крови немного осталось... Потерплю.
   Уперевшись всеми четырьмя копытами в землю, Недомерок зажмурился, готовый к болезненной процедуре.
   Ничего другого не оставалось, и Миура, накрутив на пальцы тонкую шелковистую прядь, мягкую и белоснежную, резко дернул, сам изо всех сил зажмурившись. Раздался жалобный писк, словно придавили тяжелой дверью котенка, и единорог с мальчиком отлетели друг от друга на пару шагов. В руке Миуры осталась прядь гривы, на конце которой действительно блестели капельки крови.
   Недомерок со сдавленным шипением затряс головой:
   - Вот зараза, как же больно! Аж слезы из глаз... Ну ладно, сожми их покрепче и ложись. Или лучше обвяжи-ка вокруг руки, как-никак, это ваша с Ниро единственная возможность вернуться.
   - Погоди, Юн, - послушно обвязывая белую прядку вокруг запястья, спросил Миура, - Но ведь они же здесь, наяву? Как же я заберу твою шерсть в сон? Разве так бывает?
   - Я, хоть и Недомерок, все-таки единорог, - хмыкнул Юн, - И мой народ самый древний в этом мире. Уже благодаря одному этому я умею много такого, что иногда удивляло даже Ниро. Не волнуйся, моя шерсть будет с тобой во сне, только ты постарайся не забыть, зачем она тебе нужна, а когда увидишь, что пора возвращаться, дергай свободный конец пряди. Хотя, я и так все буду знать.
   - Хорошо, - Миура послушно растянулся у остывающего костра.
   Казалось нелепым пытаться заснуть в таком взбудораженном состоянии, но непонятно почему веки его отяжелели в считанные минуты, и скоро он действительно заснул. Маленький единорог устроился рядом, внимательно глядя в лицо спящего мальчика.
  
  

***

   Промчавшись сквозь смутный водоворот видений, то изумительных, то пугающих, но тут же исчезающих без следа, он оказался летящим над плоской каменистой равниной. Солнце заливало ее светом, и этот свет казался таким ярким и безжалостным, что под ним невозможна была никакая жизнь. К свету прибавлялся пронизывающий холод.
   Не удивительно, что на равнине не видно было ни травинки, даже крупные камни редко оживляли однообразный пейзаж.
   - Невесело у них тут, - подумал Миура. Задумался, кажется, совсем ненадолго, но все-таки умудрился пропустить момент, когда земля внизу вдруг круто ушла вниз, и он обнаружил себя на такой сумасшедшей высоте, что в животе зашевелился холодный комок. Бесплодная равнина оказалась чем-то вроде высокого плоскогорья, которое здесь обрывалось практически отвесными острыми скалами, чей нижний край терялся в дымке. И именно туда камнем падал Миура. Раскинул руки и, не успев еще толком запаниковать, обнаружил, что падение замедляется, словно он планирует на уверенно расправленных крыльях. Дымка поредела, стал виден пейзаж внизу. Еще одно плоскогорье, немного более приветливое, прорезанное глубокими равнинами, в основном узкими, щелеобразными, немного дальше линии его полета тоже обрывалось. Пришлось сделать достаточно большое усилие, чтобы руки-крылья вынесли его к открывшейся внизу глубокой чашевидной равнине. На дне этой чаши лежало озеро почти правильной круглой формы, способное поспорить синевой с оставшимся так далеко вверху небом. От озера вверх по склонам чаши поднимались белые террасы. И эти террасы были обитаемы! Цвели живые изгороди, в пышной зелени прятались уютные домики, и все это вместе было таким ярким и красивым, что дух захватывало. Миуре даже в голову не пришло, что все это очень мало похоже на описанную Юном темницу духов Эрдана. Вскоре он уже стоял на одной из нижних террас. Его появление не осталось незамеченным - из-за деревьев показалась высокая женщина средних лет в длинной свободной одежде. Вслед за ней к краю террасы вышла юная девушка, рядом с которой вприпрыжку скакал олененок. Глаза зверика и его хозяйки были удивительно похожими - глубокие, темные, опушенные длинными, белесыми на кончиках, ресницами. Миура невольно засмотрелся, да так, что почти не запомнил завязавшийся разговор, впрочем, ничего особенного не значивший.
   Через некоторое время что-то привлекло его внимание, заставив перевести взгляд с просвеченной солнцем шапки светлых кудрявых волос девушки на противоположный склон чаши, и Миура невольно вскрикнул. Оттуда срывался сверкающий водопад, которого, кажется, до этого не было... Точно не было! А водопад становился все шире, и скоро уже стена воды с ревом срывалась в долину. Чаша долины стала быстро наполняться, озеро вышло из берегов и уже затопило самые нижние террасы.
   Однако, испугался, кажется, один только Миура.
   - Надо же, как сильно в этот раз! - заметила женщина, - Пойдемте, надо торопиться.
   Поднимаясь по белым лестницам вверх, с террасы на террасу, девушка успевала рассказывать:
   - У нас такое часто бывает. Только сейчас поток очень уж большой, - сбив дыхание, она замолчала - приходилось уже почти бежать, вода подступала, бурля водоворотами, но при этом оставалась удивительно чистой. Наконец, поднявшись еще на две террасы, они оказались на большой площадке, с которой неуклюже взлетали странные устройства, похожие на лодки с большими механическими крыльями. Вода уже следовала по пятам, так что удивляться этому новому чуду было некогда - компания едва успела запрыгнуть в ближайшую лодку. Уже оттуда Миура подхватил оставшегося снаружи олененка, и обвязанная вокруг запястья прядка неожиданно обожгла холодом, но он почти не обратил внимания. Лодка взлетела, подняв вихрь сверкающих брызг за крыльями. Девушка благодарно потянулась к руке Миуры, но тут же, словно обжегшись, отдернула руку. Юноша и сам смутился. К счастью, вторая его спутница не терялась и уверенно вела лодку вверх, к краю огромной каменной чаши. Они пролетели над водопадом, успев почти полностью вымокнуть в его брызгах, и полетели дальше, над заполонившим плоскогорье потоком. Волосяной браслет по-прежнему холодил и словно дергал руку, и Миуре пришлось, наконец, окончательно признаться себе, что он попал не туда, и нужно искать дорогу к Ниро.
   - У вас так красиво... - начал он, обращаясь к женщине.
   - Да, - улыбнулась она.
   - Но мне нужно не к вам. Я должен попасть к духам Эрдана, вы не знаете, как мне это сделать?
   - Зачем тебе к пустоглазым? - помрачнела спутница, - Ты так хочешь смерти? Тогда есть способы гораздо легче.
   - Нет, - пожал плечами юноша, - Но там мой... - он запнулся, не зная, как назвать Ниро, наконец, решился, - мой товарищ, и я должен помочь ему.
   Посерьезнев, женщина отрывисто произнесла:
   - Думаю, у тебя ничего не получится. Мне жаль тебя, но ничего не поделаешь, я проведу тебя к пустоглазым, - и отвернулась к рулю.
   Ему показалось, или глаза обеих женщин и правда сверкнули лютой злостью? Думать об этом Миуре долго не пришлось - плоскогорье внизу снова резко кончилось. Теперь они парили над пропастью, дно которой, если оно и было, терялось во тьме. Странный серо-желтый туман клубами поднимался оттуда, почти достигая лодки, и веяло холодом.
   - Тебе туда, - равнодушно сказала женщина.
   - А... как? - опешил он.
   - Прыгай, только так. Тебе вниз, на дно.
   Миура поежился. Даже напоминание себе о том, что все это сон, не помогло. Он невольно попятился от борта лодки, и краем глаза заметил протянувшуюся руку девушки. Но нежная ручка очень быстро менялась, превращаясь в когтистую лапу, и, крепко зажмурившись, он кинулся вперед, не рассчитав движения, споткнулся о низкий борт и кубарем полетел вниз, в пропасть.
   - Дура несчастная! Он же испугался, он был почти наш! - резкий сварливый голос догнал сверху, и Миура мельком заметил кружащие в небе три крылатые когтистые силуэта, уже скрываемые туманом.
   - Сама дура! Даже иллюзию поддержать не смогла! А у него, между прочим, волосы единорога!
   - Заткнитесь обе, - прокаркал третий голос, - Забыли, где он сейчас? Или задумали пустоглазым дорогу перейти?
   Последние слова почти потонули в мутной вате тумана, и Миура внутренне подготовился к новым неприятностям.
  
  
   Вскочивший было на ноги единорог снова улегся возле спящих. Молодец, парень, и от гарпий ушел, и дорогу нашел туда, куда нужно...Хотя, главное еще впереди.
  
  
   Странно, не смотря на туман, видно было далеко. Хотя непонятно, на что тут смотреть-то? Во все стороны - только унылая голая равнина, нескончаемое ровное пространство, засыпанное тонким серым песком, почти пылью, и далекий горизонт, как стены камеры, такой большой и почему-то одиночной... Поборов нахлынувшую тоску - завыть бы! - Миура огляделся повнимательней и тут же был вознагражден. Неподалеку тянулась цепочка одиноких следов, возможно, принадлежавших Ниро, во всяком случае, совсем свежих. Впрочем, даже если эти следы никуда не приведут, они - единственный ориентир, и Миура пошел вслед за тем, кто их оставил. Ступни увязали в напоминавшем грязный снег песке, и идти было трудно, к тому же туман медленно, но настойчиво сгущался. Ему, туману, явно некуда было спешить, да и юноше спешить никуда уже не хотелось.
   Сколько он брел и далеко ли ушел, определить было невозможно - ничего вокруг не менялось. Пока из тумана не показалась фигура. Человек сидел на земле, закутавшись в плащ и уныло опустив голову.
   - Простите, Вы не видели здесь прохожего недавно? - не успев договорить, Миура понял нелепость вопроса. Человек поднял голову, но на лице его лишь чернотой зияли пустые глазницы со следами давно запекшейся крови.
   - Кто? - одними губами выдохнул юноша - горло сжалось, - Кто сделал это с вами?
   Старик усмехнулся:
   - Ты, как видно, молод, горяч и пробыл здесь недолго. Я сам это сделал. Скоро поймешь, почему. Поймешь, когда не станет больше сил видеть то, что вокруг. Но, если бы кто-то появился здесь, я бы услышал. А я не слышал ничего. Только их...
   Миура не стал спрашивать, кого "их" - уже некоторое время назад он сам уловил чье-то присутствие в тумане. Краем глаза, мельком можно было увидеть их смутные очертания.
   Юноша шел дальше, и существа в тумане стали смелее. Уже можно было успеть рассмотреть бледные лица с темными провалами глазниц, но они плыли, растворялись в тумане, перетекали одно в другое... Увлекшись погоней за призраками, Миура заметил еще одного сидящего человека, только наткнувшись на него. Впрочем, это уже не был человек - от удара череп скатился со все еще укутанных одеждой плеч, и, ударившись о землю, рассыпался мелким серым песком.
   "Так вот он откуда", - почти равнодушно подумал Миура, - "Сколько же их здесь..." Ужас сороконожкой пробежал вдоль спины, но тут же исчез - тени в тумане тянули рассмотреть их поближе, и он пошел дальше. Он, конечно, не услышал бы шороха бредущих рядом ног, но левую руку вдруг обожгло огнем, и Миура опомнился - браслет из волоса единорога светился слабым розовым светом, а немного впереди сквозь туман кто-то шел, и этот кто-то был узнаваем даже со спины.
   - Ниро! - юноша, завязая в песке, бросился вперед. Маг даже не вздрогнул, он шел так же медленно и размеренно. Миура все-таки забежал вперед и остановил его, преградив дорогу и взяв за локти. Лицо Ниро было неподвижно, а широко открытые глаза без всякого выражения смотрели в пространство перед ним. Маг словно спал с открытыми глазами. Однако, снующие вокруг в тумане тени не приближались к нему, и даже сам туман, казалось, старался держаться подальше - Ниро окружало странное сияние, словно задуваемый ветром, но упрямо цепляющийся за жизнь огонек, неровные вспышки света, перемежающиеся струйками как будто черного дыма.
   - Ниро, пойдем, нам пора уходить отсюда, - кажется, удалось заставить голос не дрожать. Он взял мага за руку. Ниро медленно опустил глаза на руку, снова поднял их к лицу Миуры, все так же глядя сквозь него. Попытался было отнять руку, но тут в дело вступил браслет - неожиданно свободный конец его захлестнулся петлей вокруг запястья мага, прочно связав двух Избранников. Ниро послушно повернулся и пошел вслед за юношей назад, хотя ни один мускул на его лице так и не дрогнул. Миура испугался - что ему делать с этой ходячей куклой, если маг останется таким? - но упрямо двинулся вперед, прочь из этого жуткого места.
   Однако, хозяева, кажется, обиделись - туман вокруг завихрился, сложившись в множество оскаленных морд и тянущихся к ним рук с хищными длинными когтями. Зажмурившись, Миура все-таки пошел вперед, потом побежал, с трудом таща за собой безвольного мага, все больше увязая в песке и понимая, что движется слишком медленно, смертельно медленно, и что догнать их ничего не стоит, дотянуться длинными скрюченными пальцами, чтобы уже никогда не выпустить...
   Ощущение уходящей из-под ног земли заставило снова открыть глаза, и вовремя - они бежали, да что там, еле брели по узкой, норовящей провалиться прямо под ногами тропке между двумя гудящими бесконечной глубиной пропастями, и, сделав еще один шаг, Миура резко остановился - впереди ширилась трещина - но невозможно было так же быстро остановить слепо бредущего за ним Ниро, и конечно же, тот споткнулся, и связавший их волосяной браслет потянул и Миуру вниз, в распахнутую пасть пропасти... которая крепко, но все-таки терпимо ударила в лицо, взорвалась вихрем белого света и, почти на пределе восприятия, голосом Ниро, взвившемся в диком напряжении, выкрикивая заклинания.
   И Миура резко сел, проснувшись. Звезды заглядывали сквозь древние руины, еле тлели последние, самые стойкие угли костра, приплясывал вокруг возбужденный Недомерок, а Ниро, болезненно скривившись, слизывал кровь с рассеченной волосяной петлей кожи запястья.
  

***

   - Ниро, ну это же глупо! Полночи, день, вечер - лишь с двумя небольшими привалами... Ты же в конце концов уснешь на ходу, и тогда уж точно будешь беззащитен! Я уже не говорю о мальчике, - шагая немного позади, Миура почти не обращал уже внимания на упрямые попытки Недомерка образумить мага. Ночью, не вполне пришедший в себя после всех приключений, он пропустил мимо ушей слова Ниро о живущей его силой Тени, едва не отдавшей мага на растерзание духам Эрдана, потому, что там для нее было бы гораздо больше пищи. Первый маг, заклинатель ветров, друг отца - и вдруг какая- то Тень? Как такое может быть? Но потом, упрямо шагая рядом со спутниками под ночными звездами, в розовом свете зари и все время дневного солнечного пути, он невольно вспоминал свои странствия в Области снов, вспоминал умелую ловушку-иллюзию гарпий, туман и страшный серый песок тюрьмы духов и струйки черного дыма, пытавшиеся погасить пламя силы мага. И недоверие к Ниро, укрепляемое усталостью и жарой, шагало рядом все увереннее.
   Догорал закат, но Ниро упрямо шел вперед. Поэтому ничего другого не оставалось ни пытавшемуся последние часа два переубедить друга единорогу, ни молчаливому Миуре. Усталая троица с трудом одолела очередной подъем и остановилась оглядеться и отдышаться на вершине большого холма. Тут и у Недомерка, и у мальчика вырвалось удивленное восклицание - неподалеку в просвете между холмами играли теплые отблески костра, и похоже, даже не одного.
   - Кто бы это мог быть? - нетерпеливо переминаясь, вслух спросил Недомерок.
   - Не знаю... Здесь когда-то проходили пути кочевий румов. А может, военный отряд. В любом случае, вряд ли лихие существа станут жечь костры, привлекая к себе внимание в этих пустынных местах. Так что идем к ним - отдых у костра будет очень кстати. Духи не тревожат таких сборищ, коллективная сила людей им не по зубам.
   Уже на подходе к кострам путешественники были задержаны часовыми, которых трудно было рассмотреть в темноте, ставшей еще более густой от близкого света. Впрочем, их провели туда, куда они и сами стремились - к ближайшему из четырех больших костров.
   Вокруг в темноте звенели упряжью стреноженные лошади, можно было рассмотреть контуры больших крытых повозок. Спящие вокруг костров смуглые темноволосые мужчины, женщины, дети одеты были в разнообразные пестрые одежды, яркость которых, припорошенную пылью, чумазые детские мордашки, усталые красивые лица женщин и даже во сне не выпускающие оружие руки мужчин выхватывал из темноты мечущийся свет пламени.
   У костра, к которому привели задержанных, народу было не много. Две молодые девушки в обнимку спали, укрывшись цветастой шалью. Смуглая до черноты морщинистая старуха с повязанной яркой тряпицей седой головой мешала угли, заваривая чай для худощавого молодого мужчины, сидящего на брошенных прямо в пыль расшитых подушках. У него были вьющиеся черные волосы и тонкое, красивое, но какое-то хищно-капризное лицо и большой чеканный медальон на груди, изображавший крылатую хищную кошку в прыжке. Сам он при виде подошедших тоже подобрался, неприятно напомнив готовую к атаке змею.
   - Кто вы такие и что делаете в этих местах? - властно спросил носитель кошачьего медальона.
   - Нас привело сюда дело, важное для всех перед лицом войны, - спокойно ответил Ниро. - Зла мы никому не желаем, но и себе причинить его не позволим.
   - Кто ожидает зла от других, сам готов принести его, - подался вперед черноволосый, - а такие нуждаются в помощи. Вы будете пленниками и слугами румов, пока не избавитесь от зла в вас, - он брезгливо-удивленно окинул взглядом Недомерка, - Зачем вы возите с собой этого уродца? Вам даже нельзя доверить лошадей? Что ж, придется и ему найти применение.
   Такой оборот беседы заставил и мага, и Миуру потянуться к оружию, в ответ отточенными быстрыми движениями достали клинки часовые-конвоиры... Однако, уже почти начавшаяся стычка была остановлена самым неожиданным образом - старуха у костра, подняв всклокоченную голову, метнула быстрый взгляд молодому вождю - и тот вдруг рассмеялся!
   - Ну что вы, что вы! Разве неизвестно, что закон гостеприимства священен у румов? Простите меня за эту небольшую проверку - я должен был понять, кто вышел ночью к кострам моего племени. Ложитесь спать, мои люди проводят вас к костру. Вы устали.
   Ниро молча поклонился, юноша последовал его примеру, и друзья вслед за провожатыми пошли к отведенному им ночлегу. У самого дальнего костра было достаточно места, и они с удовольствием устроились в тепле, только сейчас до конца почувствовав, насколько устали. Однако, засыпать было рано.
   - Ниро, может расскажешь, куда нас занесло? - первым подал голос нетерпеливый Недомерок.
   - Это румы, одно из их кочующих племен. Давно уже они не появлялись в здешних землях, старательно обходили их стороной, но сейчас, видно, нужда загнала...
   - Странный их вождь, и старуха эта... непонятная, - заметил Миура, - Мне они не понравились.
   - Мне тоже, но сейчас гадать нет смысла, - пожал плечами Ниро, - Давайте спать, утром разберемся.
  
   Однако, ни утро, ни день ясности не прибавили. Магу с Миурой дали лошадей, и они медленной рысью, почти шагом ехали вместе с неторопливым караваном повозок на юг по старой дороге, изгибающейся между холмов Эрдана.
   Старухи с утра нигде не было видно. Знавший обычаи румов Ниро предложил вождю плату за помощь, на что тот улыбнулся:
   - Ночь создана для сна, утро - для общения с богами и предками, а день - для дороги. Вечером поговорим. Вечер дан людям для решения своих дел.
   Так и ехали целый день, хотя друзей не оставляла смутная тревога.
   Наступил вечер, и румы остановились на ночлег на большом, очень пологом холме. Места было много, и повозки составили полукругом, в середине которого образовалась площадка с четырьмя кострами по углам. На ней все племя собралось ужинать. Вождь пригласил друзей к своему костру, где уже крутилась давешняя старуха, и прислуживали спавшие накануне под шалью девушки. Недомерок хотел было незаметно затеряться среди лошадей, как делал это обычно, однако Ниро не отпустил его от себя.
   - Ну вот, можно поговорить о делах, - небрежно откинувшись на подушки после ужина, проговорил вождь, - Если благородные путники, зная обычаи румов, хотят отплатить за нашу помощь в этих недобрых местах, это, конечно же, не позволит нам обирать их. Мне приглянулась ваша лошадка. Она уродлива, но забавна, к тому же, в долгом и трудном пути она будет вам обузой. Оставьте ее нам, и не будем больше говорить о плате, - лениво закончил вождь, однако Ниро почувствовал нависшее над костром напряжение. Старуха замерла по другую сторону пламени, не поднимая головы. Невзначай передвинув ножны поудобнее, маг вежливо поклонился:
   - Пусть мудрый вождь простит меня, я так и не рассказал ему за весь день об этой лошадке и о нашем путешествии. Как ни жаль мне это говорить, мы не можем отдать это животное. Оно - дар, предназначенный богам, и если мы не доставим его на место, они разгневаются, и от этого будет плохо не только нам. Не гневайся и ты на нас, вождь! Я с радостью отдам тебе все что угодно, кроме лошадки. Вот, возьми мой меч! - и он протянул вождю ножны с мечом. Румы выше всего ценили породистых лошадей и хорошее оружие, и Ниро надеялся, что этот жест отвлечет и задобрит вождя, поскольку в воздухе остро пахло очередными неприятностями.
   Вождь встал. Видимо, это было особым знаком, так как от остальных костров начали подходить люди - посмотреть, что происходит.
   - Ты оказываешь мне великую честь, предлагая свой меч, - вождь чуть склонил голову, хотя Ниро успел заметить недобрый прищур, и тоже встал. Вскочил и Миура. Когда носитель крылато-кошачьего медальона поднял голову, взгляд был уже откровенно злым, и голос взвился, чтобы быть услышанным всеми:
   - Но ты хорошо изучил наши обычаи, и знаешь, что я откажусь от этого подарка! А это значит, что ты не хочешь платить румам, ты и твой товарищ - не друзья нам, ибо друзья не делают лицемерных предложений! Я мог бы приказать, и у вас силой отобрали бы все, что мне захочется, но в обычаях румов нет коварства. Пусть наш спор решат боги. Вот Янатан, говорящая с богами от имени всех людей нашего племени, - он кивнул на тоже поднявшуюся на ноги старуху, - Она знает, что ты тоже умеешь говорить с богами и имеешь право участвовать в таком поединке. Боги рассудят нас!
   - Да будет так! - спокойно ответил Ниро.
   Пока в центре окруженной кострами площадки готовили место для магического поединка, он рассказывал друзьям:
   - Весь день меня не покидало ощущение присутствия чужой силы, и я думал, она исходит от места, где мы находимся, от этих холмов. Оказалось, дело не в этом. Старуха - колдунья, и, похоже, достаточно сильная, раз распознала нас. Думаю, она узнала тебя, Юн, - Ниро успокаивающе погладил единорога, - Но, скорее всего, этого поединка нам не стоит бояться. Я, конечно, сейчас не очень силен, но и ее колдовство не может быть достаточно сильным и умелым. Хотя, на всякий случай будьте настороже.
  
   Пока он говорил, старая Янатан уверенно прошла в центр площадки и устроилась на большом плоском камне. Широкие юбки пестрой волной упали к ее ногам. Ниро, выйдя туда же, сел прямо на землю в позе сосредоточения и закрыл глаза, концентрируя энергию. По негласному закону, в поединках не нападали на противника, когда невозможно было видеть глаза друг друга.
   Открыв глаза, он тут же наткнулся на внимательный, жадный взгляд черных глаз колдуньи. Почти сразу же она, усмехнувшись, перевела взгляд в темную пустоту, почти не освещаемую светом костров. Сначала Ниро не понял, в чем дело, но потом увидел. Большая хищная кошка, черная, как сама ночь, грациозно прогуливалась там. Плавно перекатывались могучие мускулы под гладкой шерстью, едва ловящей теплый свет костров, и холодными зелеными огоньками светились глаза, под взглядом которых смолкли последние осторожные разговоры в полукруге зрителей. Что и говорить, иллюзия была сделана мастерски.
   Ниро с удовольствием принял игру - пламя крайнего костра вдруг взвилось столбом, в котором обозначились контуры гибкого тела, и вторая кошка, рыжая, плавно приземлилась недалеко от черной.
   Рядом с ведущими поединок никому находиться не полагается, а жаль - зрелище скрещенных, как клинки, взглядов, почти высекающих искры, было бы посильнее любых причудливых иллюзий. Но наблюдать его было некому, поэтому все, замерев, впились глазами в две грациозно-жуткие фигуры.
   Какое-то время кошки кружили одна возле другой, явно изучая. Черный хвост, почти с самого начала беспокойно ходивший из стороны в сторону, в конце концов стал яростно бить бока своего хозяина, и черный кот почти сходу прыгнул, атакуя, но был встречен ударом мощных рыжих лап. Ниро напрягся - он ожидал соревнования магов, а получил откровенное нападение. Но противники не уступали в силе друг другу, черное и рыжее тела снова и снова сплетались в рычащий и воющий клубок без явных результатов. Чуть заметное движение в лице старухи заставило Ниро насторожиться, и рыжий кот перекатился на спину, готовый к защите, когда на него сверху обрушился черный, внезапно обретший крылья. Среди румов прошел шумок, и Ниро успел заметить это. Ну конечно. Медальон вождя изображает точно такого зверя, покровителя племени! Воссоздав его облик, колдунья получила доступ к великой силе - вере и чувствам соплеменников. Ниро ничего не оставалось, как дать рыжему крылья, и драка перенеслась в воздух. Однако, маневр старухи оказался удачным - румы, до этого не дыша наблюдавшие за схваткой, начали один за другим, сначала тихо, потом все громче и азартнее подбадривать черного кота колдуньи, и, получив такую мощную подпитку, она снова ринулась в атаку. Дикая боль ударила в виски Ниро, и он чуть не потерял контроль над своим зверем, но удержался и пустил кота в отчаянную атаку, понимая, что лучше дать его разорвать и тем самым почти потерять силу, чем сдаться и отдать ее старухе.
   Вставший на дыбы раненый рыжий зарычал, и, к изумлению Ниро, оглушительный рев заставил заходить ходуном весь холм. Старуха испуганно вскочила, позабыв о противнике, и тут же упала на колени. Ниро с трудом повернул голову к дерущимся кошкам. За спиной его рыжего высилась тень огромного белого кота, великанские крылья которого терялись в темноте. Еще один рык поднял ветер, почти загасивший костры. Все племя вслед за старухой попадало на колени, а она торопливо кланялась, бормоча то ли заклинания, то ли молитвы. Наконец, оскалив напоследок клыки, белый зверь растаял призраком в ночном небе.
   Ниро повернулся и, с трудом переставляя ноги, в оглушительной тишине пошел назад, к двум застывшим фигурам - худощавого подростка, сжимающего рукоять меча, и прижавшегося к его бедру и упрямо склонившего голову нелепого зверя. Маг видел только их - глаза застилала тьма, не смотря на свет костров. И, уже почти рядом с друзьями, он смог выхватить меч, заметив какое-то движение краем глаза. Но это был молодой вождь, склонившийся в поклоне.
   Так и не успев загнать меч обратно в ножны, маг покачнулся и осел на руки двух подоспевших румов.
  
  
  

***

  
   Едва придя в себя, он услышал скрип колес, почувствовал движение и рванулся, не обращая внимания на снова взорвавшуюся белыми искрами боль в висках - то, что его везут на повозке, могло означать что угодно.
   - Лежи, Ниро, лежи, все в порядке, - руки Миуры перехватили его и вернули на подушки.
   Ниро, наконец, заставил себя открыть глаза. В открытый полог повозки заглядывало голубое небо и озабоченная морда Юна, а рядом сидел мальчик. Расшитая ткань полога, резная рама повозки и обилие подушек, на которых и лежал Ниро, говорили о том, что свое жилье на колесах им уступил, скорее всего, сам вождь. Маг улыбнулся:
   - Как же я рад вас обоих видеть! Но только если вы поскорее расскажете, что произошло после поединка.
   - Сейчас обязательно расскажу, только сначала попей вот этого, - юноша достал откуда-то из-за спины кувшин. Пахло цветами и какой-то травой.
   - Что это? - принюхиваясь, спросил Ниро, уже, впрочем, распознавший, что питье несет скорее пользу, чем вред.
   - Их снадобье, снимает головную боль.
   Ниро с удовольствием выпил почти полкувшина отвара, который, к тому же, освежал, и приготовился слушать.
   - Не знаю, какое вдохновение заставило тебя создать того, последнего котяру, но только ты их здорово напугал, - хмыкнул Недомерок, - С нами теперь носятся, как с любимыми родственниками богов, пылинки сдувают.
   - Да ведь я его не создавал, - улыбнулся Ниро, - Похоже, эта самая Янатан, говорящая с богами, о чем-то с ними не договорилась, раз они решили вмешаться...
   - Ну да, котик-то - точная копия медальона вождя, - кивнул Миура, - ни вождь, ни колдунья его, правда, со вчерашнего вечера близко к нам не подходили, пошли вдвоем ночевать куда-то к другому костру. А нам осталась повозка вождя и его подушки, заверения старухи, что с тобой все будет хорошо, да испуганные девушки-служанки. Я расспросил их немного. Оказывается, этот Михай - так вождя зовут - потомок одного из самых знатных румских родов. Только подвел потомок - слабый и нерешительный, боязливый получился. А бабка эта, колдунья, где дельным советом, где угрозой над ним власть взяла, так что фактически она заправляет в племени. Она, похоже, и правда Юна узнала - девчонки слышали, как она вождю толковала, что эта, мол, неказистая зверушка - великое сокровище... Ну и решили сокровище заполучить. А чтобы кары своих богов не навлечь - как бы честным путем, поединком. Только боги все равно вмешались, девчонки-то радовались этому, а старуха, похоже, здорово испугалась, да и Михай с нею. Вот и задабривают нас, надеются своего Великого Кота успокоить... Только, Ниро, я не пойму, как она все-таки смогла тебя победить? Ведь если бы этот самый Кот не вмешался, плохо бы нам было, верно?
   - Верно... Знаешь поговорку: "Дома и стены помогают"? Она не зря выбрала для поединка крылатых кошек, это же образ их Великого Кота. И когда племя увидело это... Ну кому захочется, чтобы воплощение любимого бога проиграло? А каждый человек обладает пусть маленькой, как искорка, силой, и если их сложить - это уже не поединок, а "все на одного".
   - Ясно, - улыбнулся Миура. Улыбнулся широко и открыто, чувствуя, как тает в душе недоверие к магу.
  

***

  
   Ощутив легкое прикосновение, Ниро резко проснулся и сел. Костер, вокруг которого они спали, догорал, другие костры племени тоже, восток над черной полосой Петли переливался нежными красками зарождающегося рассвета, а над ним, прижав палец к губам, склонилась старуха-колдунья. Когда маг проснулся, она направилась прочь от костров, маня за собой. Озадаченно хмыкнув про себя, Ниро встал и пошел следом.
   - Мои боги велели мне поговорить с тобой, - произнесла Янатан, когда Ниро поравнялся с ней. - Это важно для тебя. Но я должна увидеть твой дух. Идем.
   Ниро молча подчинился. Они миновали темный еще и холодный распадок и поднялись на соседний холм, вершина которого крутым валом вздымалась к востоку. Попросив мага подняться на самый гребень вала и встать спиной к заре, старуха села на землю и долго внимательно смотрела на резко очерченную на фоне рассветного неба фигуру. Наконец, когда Ниро почувствовал спиной первые лучи солнца, она заговорила, и странно, голос ее звучал совсем по-другому, намного глубже и мощнее:
   - Ты обладаешь большой силой. Очень большой силой. Но сила равна слабости, а твоя слабость еще усилена. Твой Страх и твоя Тьма живут вместе с тобой, ты это знаешь, тебе приходилось смотреть им в глаза... Ты видел свою Тень. Ты даже знаешь, что она питается твоей силой. А я тебе скажу - она питается твоей слабостью, и чем ты слабее, тем ей сытнее живется. Помни отныне, что, не веря в собственную силу, ты служишь Тени, виня себя за то, в чем не виноват - ты служишь ей... твой свет ярок, но яркий свет делает резче и темнее Тени.
   - Как же мне победить ее? - заворожено спросил Ниро.
   - Только отказавшись от себя, ты сможешь победить. Но смотри, не потеряй себя, ибо тогда победит Она... Что ты здесь делаешь, мальчишка? - уши резанул голос, снова ставший скрипучим старческим визгом. Ниро вынырнул из наваждения.
   Янатан, отмахиваясь невесть откуда взявшейся палкой, отступала перед наседавшим Миурой, успевшим уже наполовину вытащить меч. С другой стороны на старуху наступал упрямо наклонивший лобастую голову Недомерок.
   - Олухи! Какая нечисть принесла вас сюда? - продолжала ругаться колдунья.
   - И правда, что вы оба здесь делаете? - поддержал ее сбежавший с вершины холма Ниро. От неожиданности друзья прекратили атаку.
   - Тебя не было возле костра, когда мы проснулись, - начал юноша.
   - А часовые сказали, что она, - единорог мотнул головой в сторону Янатан, - повела тебя сюда. И что, по-твоему, нам оставалось делать?
   - Ну что же, спасибо, защитники, - рассмеялся маг, однако в смехе его звучала досада.
   - Нам не дали закончить разговор, - тихо проговорила старуха по дороге обратно в лагерь, - что ж, значит, ты достаточно мудр, чтобы понять остальное самому. Боги ничего не делают просто так.
   - Это должно меня обрадовать?- пробормотал Ниро.
   Старуха только молча пожала плечами.
  

***

  
   Кажется, боги румов прониклись большим сочувствием к нуждам Бардов, так что Михай приказал свернуть с дороги через Эрдан. Караван направился прямо к краю Малой Ступени, отделяющей степь и Эрдан от приморских джунглей, в которых скрывался Затерянный Город.
   - Интересно, как они собираются помочь нам спуститься? - гадал Миура, снова сидя в седле румской лошади.
   - Может, знают какую-нибудь тропу? - пожал плечами маг.
   Однако, все оказалось гораздо интереснее: когда караван достиг Ступени, снова разложили большие костры, бледные в свете предзакатного солнца, и все племя во главе с колдуньей Янатан принялось протяжно то ли молиться, то ли читать заклинания. Ответом послужило появление двух совершенно реальных белых крылатых пантер, неожиданно взмывших над обрывом. Дикие кошки приземлились и смирно ждали изумленных всадников.
   Выйдя вперед, Михай поклонился:
   - Не держите зла на румов. Мы не поняли сразу, кто вы.
   Неожиданно для самого себя Миура тоже шагнул вперед:
   - Ты, вождь, и сейчас еще этого не знаешь. Я - принц-наместник Золотой Степи, сын наместника Дориана. Мой отец не любил румов и не разрешал вам пересекать границы своих земель.
   - Верно, мальчик, - кивнул удивленный вождь, - Именно поэтому нам пришлось ехать через злополучный Эрдан, уходя от надвигающейся Тени.
   - Вот, - юноша протянул Михаю ладонь, на которой лежал золотой медальон с изображением скачущего коня, - Возьми его. Это знак правителя Золотой Степи. Покажешь его стражам границ, и они пропустят твое племя. И вы получите защиту Королевства. Но она требует службы.
   - Румы никогда никому не служили! - гордо вскинул голову вождь.
   - На этот раз у вас не получится убежать, - вступил в разговор Ниро, - Затягивающаяся Петля Тьмы угрожает всему нашему миру, и всем придется встать на его защиту, всем, кто не хочет вечной Тьмы.
   - Что ж, тогда и румы пойдут воевать, - вождь, поклонившись, принял медальон, - Спасибо тебе, наместник.
   Миура покраснел и поспешил к терпеливо ждущим белым кошкам. Ниро, уважительно поклонившись румам, пошел следом. Ему пришлось взять на руки единорога, но, казалось, это не побеспокоило необыкновенных ездовых животных. Они взмыли вверх и плавно, кругами, начали спускаться вдоль стены Ступени. Внизу темнели в наступающих сумерках джунгли, вверху, над гребнем скал, на фоне вечернего неба хорошо было видно зарево костров румов.
   Опустив всадников к подножию стены, крылатые кошки снова взлетели и растаяли в темнеющем небе, как и не бывало.
  
  

***

   Ниро опустил Недомерка на узкую каменистую полосу, шагов в сорок-пятьдесят шириной, кое-где перекрытую языками обвалов, которая отделяла громаду Ступени от джунглей. Там, у ее границы, поднимался лес, вставал сразу густой стеной, колышущейся большими причудливыми листьями, манящий и пугающий ароматом невиданных на гораздо более холодных плоскогорьях цветов и таинственными шорохами и криками своих обитателей, мигающий в наступивших сумерках призрачными созвездиями светляков.
   Вступать в этот таинственный мир сейчас, накануне ночи, никому особо не хотелось.
   - Значит, ночевать будем здесь, - после нескольких минут молчания наконец выразил общие мысли Ниро, - Только костер все равно развести надо, а для костра дрова нужны.
   - А нам их дадут? - Миура с сомнением рассматривал колышущееся зеленое месиво, - Вдруг обидятся?
   - А почему? - пожал плечами маг, - Живые зеленые ветки ты же рубить не будешь, верно? А за то, что сушняк почистили, только спасибо скажут...
   Ни он, ни юный наместник не знали, о ком говорят, хотя четко ощущали чье-то чуткое внимательное присутствие.
   - Если он есть тут, сушняк... Ладно, попробую поискать, - Миура направился в лес, и гибкая мальчишеская фигура скрылась из виду, пропала в зеленом море.
   - С ним точно ничего не случится? - Юн, навострив уши, прислушивался к звукам леса.
   - Разве что заблудится с непривычки, - даже не подняв головы от дорожной сумки, хмыкнул Ниро, - Ну да это не страшно, найдем.
  
  
   Заблудиться и правда было не трудно - света под деревьями едва хватало, чтобы разобрать дорогу. Однако, сушняка оказалось вполне достаточно - случавшиеся время от времени обвалы ломали деревья. К тому же здесь, по соседству с холодными скалами, было не так жарко и влажно, как в чаще, и сломанные ветви чаще сохли, чем гнили. Так что Миуре пришлось двигаться вдоль скальной стены, обходя каменные россыпи и большие, обросшие мхом глыбы. Собрав большую вязанку, он уже повернул назад, когда плеск воды заставил остановиться. Видимо, один из обвалов освободил дремавший родник, и веселый ручеек, проскакав по камням, углублялся в чащу. Вода была очень чистой и до зубной боли холодной - горной. Умывшись и от души напившись, юноша принялся отвязывать от пояса небольшую дорожную флягу, когда странный звук заставил его замереть, настороженно прислушиваясь. Всплеск, мелькнувшая на самой границе зрения легкая тень, вздох и сдержанный смех - и снова тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев и журчанием ручья. Превратившийся в способную только слушать и смотреть статую на несколько минут, Миура встряхнулся и смущенно улыбнулся - совсем замечтался, мерещится неизвестно что - набрал воды и, прежде чем уйти, на всякий случай еще раз внимательно осмотрелся. Но ничего не происходило, даже светлячки перенесли свой танец дальше в чащу, и, взвалив на спину дрова, юноша пошел обратно в лагерь.
  

***

   Ниро от души выругался. Помочь, конечно, не помогло, но немного полегчало. Недомерок, всякого повидавший рядом с магом, только фыркнул, глядя, как юный наместник заливается краской до самых корней волос. Подобных выражений Миура не слыхал даже среди пастухов - возможно, они просто сдерживались в присутствии сына правителя.
   Путешествие к Затерянному Городу по словам Ниро особыми сложностями не грозило - два, максимум три дня пути на запад вдоль скал Малой Ступени до места, где джунгли прорезала древняя, но хорошо сохранившаяся дорога, ведущая прямо к цели. На деле же, не прошло и двух часов в пути, как узкую каменистую полосу перегородил обвал, чудом не зацепив никого из тройки путешественников. Дорога оказалась перекрытой, и пришлось углубляться в джунгли, чтобы обойти широкий каменный язык - не на скалу же лезть. И тут началось... Они рубили твердую, как железо, древесину и распутывали лианы, мечи тупились, а глаза заливал пот в здешней влажной жаре, но все равно приходилось отступать и обходить стороной все новые и новые совершенно непроходимые заросли, все глубже уходя в лес. Лишь иногда в просветах листвы мелькала все еще очень близкая громада Ступени, да и та иногда оказывалась совсем не с той стороны, где ей полагалось быть. Ниро хмурился, время от времени бормотал заклинания, ничего, впрочем, не меняющие, шипел что-то очень не лестное в адрес приморских джунглей и всех их обитателей и вот, наконец, не выдержал. Заканчивался восьмой день пути.
   Смущенный вспышкой негодования мага, Миура ушел вперед - надо было искать место для ночлега - и скоро до спутников долетел его голос. Старые друзья скоро поняли причину криков. Свершено неожиданно заросли расступились, открыв гладь озера почти у самых ног. Мощные корни уходили в воду, на удивление прозрачную, лишь немного зеленоватую. Видимо, пробивающиеся сквозь толщу скал ледяные родники, питавшие озеро, не так быстро нагревались, чтобы родить бурную растительность. Лишь кое-где у берега на огромных листьях чуть покачивались цветы, словно переговариваясь с теми, что любовались своим отражением сверху, со склоненных ветвей.
   Путешественники очень быстро нашли небольшую полянку над впадавшим в озеро ручейком, и, побросав вещи и скинув одежду, кинулись в благословенную прохладу воды. Ниро едва успел закончить охранное заклинание, как мальчишка и единорог в вихре брызг помчались купаться. Он и сам тут же последовал за ними. Ниро плавал не хуже рожденных в воде - помогала отчасти и магия - и сейчас, нырнув, ушел почти на самое дно, где попал в холодный поток бьющего родника, вынырнул немного согреться и снова ушел на глубину. Юн резвился на мелководье, а Миура, заплыв почти на середину озера, лежал на воде, размышляя о чем-то своем.
   Прохладная вода ласкала тело, и скоро все мысли отошли куда-то - он просто лежал, едва двигая руками, глядя в открывающийся над озером кусочек темнеющего неба с ранней звездой, и наслаждался этой невинной лаской. То теплые, то холодные струйки пробегали по спине, вдоль ног до кончиков пальцев, мелкими ласковыми волнами перекатывались по груди и животу, шевелящиеся ладони словно гладили кого-то упруго-живого, чье прикосновение вкрадчиво переходило на руки и грудь... Юноша растворился в этих ощущениях, в легком ласковом журчании, так что, услышав вдруг рядом испуганный вздох-восклицание, невольно дернулся и ушел вниз, успев хлебнуть воды. Вынырнул, и, недовольно откашливаясь и оглядываясь, какое-то время оставался на середине озера, пытаясь понять, кто был рядом с ним, и наконец поплыл к берегу.
   Друзья уже были там. Недомерок отряхнулся, и его мокрая шерсть неожиданно заиграла серебряными искрами, напомнив, что этот нелепый забавный горбун - все-таки единорог. Ниро, в одних штанах и с мокрыми волосами, разводил костер. Миура, завернувшись в плащ и обняв колени, присел в уголке - настроение испортилось.
   Поверх разгорающегося костра маг внимательно глядел на юношу:
   - В чем дело, Ми? Какая муха тебя укусила?
   А, выслушав рассказ, хмуро встал. Блики костра падали на его резко очерченное лицо и жилистые обнаженные плечи, и Миура замер, изумленный - маг казался порождением этой темной таинственной ночи, духом огня и тьмы....
   - Ну все уже, никто вас больше не трогает, не трать заклинаний, маг! - звонкий голосок развеял наваждение.
   Та, кому он принадлежал, стояла под деревьями у самой границы света. Худенькая голенастая девчушка лет восьми, очень смуглая, с вплетенными в шапку кудрявых волос цветами, одетая только в юбочку из больших листьев. В озорных черных глазенках плясали блики костра. И только то, что сквозь ее тоненькую фигурку просвечивал танец светлячков в чаще, слегка объясняло ее неожиданное появление.
   - Ну здравствуй, - усмехнулся Ниро.
   - Меня трогать нельзя, я посланница, - на всякий случай предупредила гостья.
   - А не ты ли, посланница, восемь дней водишь нас кругами по лесу? - сложил руки на груди маг. Девчушка смущенно потупилась.
   - Как тебя зовут, малышка? - неожиданно подал голос Миура.
   - Оро, - посланница тряхнула темными кудряшками, - Спасибо, ты хороший, не зря ты понравился Королеве!
   - Понравился Королеве? - переспросил маг, - О чем ты? Раньше Королева предпочитала могучих воинов. А он - он же еще мальчишка!
   - Воины думают только о войне! - вскинула голову девочка, - а мальчик очень скоро станет мужчиной, - странно, под ее взглядом Миура покраснел и поплотнее запахнул плащ, хотя в нем и так уже было жарко.
   Ниро весело рассмеялся:
   - Ну что же, не мне обсуждать вкусы Королевы! Но где же тогда свадебная процессия с цветочными гирляндами? Или ваши обычаи настолько изменились, что ты, посланница, теперь ее заменяешь?
   - Процессии не будет, - насупилась Оро, - Сейчас, когда вы купались в озере, Королева увидела знак на его плече, - девочка кивнула в сторону юного наместника, - Ни мы, никто в нашем мире не смеет трогать носителя такого знака. Поэтому Королева послала меня. Я помогу добраться туда, куда вам нужно.
   - Вот как? - Ниро удивленно поднял бровь, - Хорошо, мы ждем тебя завтра после восхода солнца. И не опаздывай, не то мне все-таки придется потратить пару заклинаний!
   - Не надейся, не опоздаю, - по-хулигански свистнув, девчушка-посланница сделала какой-то хитрый прыжок в сторону и исчезла, как не бывало.
   Миура оделся под веселыми взглядами друзей и, мрачнее некуда, присел к костру:
   - Кто-нибудь объяснит мне, что здесь делается?
   - "Народ сей живет под сенью больших деревьев и одевается листьями и цветами. Нрав имеет легкий и озорной, и любит подшутить над одиноким путником, вполне, впрочем, безобидно..." - процитировал Юн, - Узнаешь?
   - Да, конечно. - слегка отошел юноша, - Это трактат великого Фандира о магических народах, рассказ о сильфах.
   - Верно, кивнул Недомерок, - Тебя хорошо учили. Если помнишь дальше, Фандир говорит, что сильфами правит Королева, имени которой никто не знает, как нет своего имени у леса, кроме придуманного людьми и важного только для них...
   - Да помню я, помню, - нетерпеливо перебил Миура, - Это я уже понял...
   - А вот о том, что у Королевы есть склонность к смертным мужам, Фандир скромно умолчал, - Ниро старательно поправлял костер. Если встретиться с мальчиком глазами, точно рассмеется, и Ми обидится, а обижать парня не хотелось, - И, насколько я знаю, никто из избранных ею не отказывал лесной красавице. И никто потом не жалел.
   Миура покраснел так, что почти начал светиться в сумерках. Рассказывая друзьям о том, что произошло у ручья и сейчас на озере, он кое о чем умолчал, а теперь вспомнил и понял - он бы тоже не отказался. Даже вспоминать было и отчаянно стыдно, и приятно.
   - Ну что ж, - подвел итог разговору Недомерок, и Миура готов был поклясться, что ушастый хитрец отлично понимает, что с ним творится, - Не знаю, все ли рады этому, но отметина Бардов вызвала уважение даже у Королевы сильфов, которая не привыкла оказывать уважение смертным. Хорошо бы вас так же почтительно встретили и в Затерянном Городе.
   Таким образом, разговор ушел от опасной для Миуры темы к обсуждению планов.
  
  

***

  
   Посланница Королевы сильфов, которую Миура уже не мог называть малышкой, зная о бессмертии духов леса, оказалась на редкость пунктуальной. Друзья еще позевывали, и встающее солнце протянуло длинные тени через все озеро из конца в конец, позолотив ветви на западном берегу, а она уже стояла в тени, как и вчера, возникнув неожиданно и непонятно откуда. Девочка молча подождала, пока все сборы будут закончены, и только тогда спросила:
   - Куда идем?
   - К Огненной Дороге, - Ниро внимательно смотрел ей в глаза. Правда, это оказалось сложно - проводница испуганно попятилась:
   - Куда?!
   - Нам нужно в Затерянный Город, Оро, - пояснил маг, - Ты же знаешь, туда нет другого пути, кроме Огненной Дороги.
   - Но... Как же... - Оро переводила растерянный взгляд с одного на другого, - Мне же Королева велела охранять вас... Я же не смогу - на Дороге...и в Городе... - слезинка пробежала по смуглой щечке - то ли проводница боялась гнева повелительницы, то ли просто не хотела ее разочаровать.
   - И на Дороге, и в Городе мы позаботимся о себе сами, мы не пугливые купцы и не безмозглые вояки, - пожал плечами Ниро, - Так что самая ценная помощь - довести нас до этой самой Дороги... Тем более, что ты же нас и запутала, - и маг хитро улыбнулся.
   - Хорошо, - со вздохом кивнула девочка, - Надеюсь, Королева поймет меня.
  
   Идти действительно оказалось совсем недалеко, и вскоре после полудня в просветах зелени показалась широкая дорога. Именно на этом место Оро остановилась, как вкопанная:
   - Все. Ты же знаешь, маг, я дальше не могу.
   - Знаю, - кивнул Ниро, поминавший про себя искусство сильфов, умеющих найти прямой и быстрый путь там, где любому другому живому существу пришлось бы вдоволь попетлять - волшебному народу была открыта душа леса, - И от имени всех нас благодарю за помощь, - неожиданно для друзей маг церемонно поклонился.
   Покраснев, Оро-проводница поклонилась в ответ:
   - Да будет солнце ласково к вам, - проговорила она, - И знайте, вы все, а особенно ты, - она окинула медленным взглядом мальчика. - Королева будет рада вам помочь, так что если это потребуется, ему, - она кивнула на Миуру, - достаточно только попросить, хотя бы мысленно, - и девочка-сильф исчезла.
   Некоторое время все молчали, затем Недомерок первым стряхнул задумчивость:
   - Ниро, а что это за дорога? Почему она называется огненной? И почему упоминание о ней так напугало нашу милую проводницу?
   - Понимаешь, Юн... - начал было маг, но неожиданно замолчал, усмехнувшись, - Сейчас вы сами все поймете.
   Несколько заклинаний - и перед глазами Миуры все поплыло, мир стал нечетким, словно он вот-вот заснет. Потом это состояние прошло, и все стало, как прежде. Хотя нет, не так. И глаз, и ухо выделяли из общей массы красок и звуков и яркую бабочку, порхающую где-то высоко в ветвях, и хруст ветки где-то в совсем уж невидимой чаще. Да и сам краски и звуки изменились - какие-то поблекли и ушли на задний план, какие-то, часто совершенно неожиданные, стали очень яркими, привлекающими все внимание. Но это все было впереди и по бокам. А сзади, там, где сквозь ветви виднелись камни дороги, в спину било обжигающее чувство опасности. Миура быстро обернулся и невольно попятился - и ближайшие к дороге ветви, и плотно пригнанные выбеленные временем камни, и, казалось, сам воздух там пылал. Бесшумные и от этого еще более пугающие, слабо различимые в солнечном свете языки пламени лизали зелень листьев, и - странно и страшно - ничем, казалось, не вредили им, хотя лицо жадно облизывал жар, от которого хотелось быть как можно дальше, и он снова попятился, споткнулся о корень и упал, а когда поднялся - наваждение кончилось. Он снова видел сочную, такую яркую в солнечном свете листву и камни - и больше ничего. Рядом Недомерок тряс головой.
   - Ниро, что это было? - изумленно повернулся Миура к магу.
   - Ничего страшного, просто эти несколько минут вы видели Огненную Дорогу так, как видят ее все обитатели джунглей - и те, которые растут, и те, которые бегают, ползают и летают здесь. Это древняя магия строителей Затерянного Города, и это заклинание - только одно из великого множества, которые нам не удалось и вряд ли уже удастся разгадать. Пламя не причиняет вреда, но отгоняет от дороги всех, кто мог бы ее повредить. Никто не знает, сколько столетий лежат здесь эти камни, а между ними до сих пор не проросло ни травинки. И это в джунглях! Даже сильфы подвержены действию заклинания, ибо они - духи и дети леса и неразлучны с ним. Только принадлежащие к разумным народам, да к тому же обладающие определенными знаниями и способностями, могут свободно проникнуть на дорогу. Так что пошли!
   - А мы точно обладаем этими знаниями и способностями? - хмыкнул единорог.
   - А вот заодно и проверим, - усмехнулся Ниро.
  

***

   По дороге шли уже второй десяток дней, делая только в полдень один короткий привал, но усталости почти не было - светлые, составляющие сложный орнамент камни дороги словно пружинили под ногами, приглашая и помогая сделать еще шаг, и еще один, и еще... И даже ночью, не смотря на многочасовую ходьбу, уснуть удавалось далеко не сразу. Все еще стояло лето, в пределах Огненной Дороги путникам некого и нечего было опасаться, да и не хотелось тревожить многовековой покой этих мест, поэтому костров не жгли, питаясь запасами и плодами, сорванными днем. Еще в первую ночь, глядя в звездное небо над головой, Миура, не рассчитывая на ответ, тихо спросил:
   - Как же давно строилась эта дорога и город, к которому она ведет? И какими были строители?
   Ниро, лежа же, пожал плечами:
   - Давно. Еще в те времена, когда линдары начали возводить свою горную столицу, о строителях Затерянного Города знали только по легендам, - он запнулся, судорожно глубоко вздохнул, но скоро продолжил. - А линдары - самый древний народ из живущих ныне.
   - Ниро, такого я мог ожидать от тех, кто считает меня забавной говорящей лошадкой, а уж никак не от своего друга и Первого мага! - неожиданно возмущенно фыркнул Юн Чи. - Или это просто всем людям свойственно, говоря о себе, забывать об остальных?
   Оба человека тут же сели, словно подброшенные.
   - Ты хочешь сказать, что знаешь что-то о возникновении Затерянного Города? - ревниво спросил маг.
   - А чему ты удивляешься? Мой дед Линь Мэй уже жил тогда. Он многое рассказывал мне.
   - И ты никогда не говорил об этом? - Ниро пересел на колени, порываясь встать.
   - А ты никогда не спрашивал! - огрызнулся Недомерок, - А единороги очень редко рассказывают, просто чтобы рассказать, иначе им пришлось бы говорить днем и ночью.
   - Ах ты... - Ниро устремился было вперед, но его ухватил за руку сын Дориана.
   - Да ладно вам спорить! - Миуре очень хотелось все-таки узнать хоть что-то, - Юн, лучше расскажи что-нибудь. Пожалуйста.
   Ниро демонстративно отвернулся, и маленький единорог начал рассказ только для юноши, но вскоре увлекся и заговорил громче, да и маг забыл о споре и жадно придвинулся ближе.

***

   Они были очень красивы - высокие, золотоволосые, с глазами, прекраснее которых могут быть лишь глаза единорога или летящей птицы. Как они называли себя - неважно, ни в одном из человеческих языков нынче все равно нет нужных звуков, вы даже не сможете этого произнести. Они радостно шли навстречу миру, и мир так же радостно открывался им. Они строили, создавали украшения и произведения искусства, познавали секреты мира и создавали свою магию, любили и рожали детей. В их руках была огромная сила, но они умели пользоваться ею так, чтобы не приносить вреда.
   Но большая сила дает власть, а власть соблазняет, и трудно противостоять ее вкрадчивому шепоту, обещающему все блага мира. И среди этого народа тоже нашлись те, кто не устоял. Они захотели получить высшую власть - власть над жизнью и смертью, и смогли получить ее. В их руках статуи оживали и становились надежными спутниками, неутомимыми и сильными. Сначала спутниками, потом - слугами и воинами. Но камень и металл, приобретая подобие жизни, так и не получал души, и они были послушными и способными на все орудиями в руках хозяев. В конце концов, сама земля возмутилась таким насилием над ее законами - почти все города были разрушены взбунтовавшимися стихиями. И тогда правитель решил увести свой народ через Врата-меж-Мирами. Но для этого нужно было сохранить город и собрать уцелевших. Для этого столица была перенесена немного в другую реальность и дожила до наших времен как Затерянный город. Древний народ ушел, и чтобы это смогло произойти, правитель сам принес себя в жертву, как искупление за весь народ перед этим миром. Они хотели попасть туда, где их здешние знания и власть окажутся бесполезными и не смогут принести нового вреда, но никто не знает, что именно ждало их по другую сторону Врат...
  

***

   На следующее утро проспали гораздо дольше обычного - рассказ Юна затянулся до глубокой ночи. Пригревшийся на утреннем, но уже теплом солнышке единорог первым открыл глаза и тут же снова закрыл - друзья еще спят, да и вставать не хочется, подремать бы еще немного. Правда, подремать все равно не дали. С той стороны, где разметался во сне юный наместник, по глазам ударила яркая радуга.
   - Ну ладно, ну проснулся я уже, Ми, - пробормотал, жмурясь, Недомерок, - Хватит тебе дурачиться, встаю уже... Чем ты там умудрился зайчиков пускать?
   Бормотание было не громким и не совсем внятным, но двое людей тут же рывком сели, нащупывая рядом ножны - необходимая для воина привычка мгновенно просыпаться при любом непривычном звуке.
   - Юн, ты меня звал? Что случилось? - нахмурился Миура.
   Недомерок хмыкнул:
   - А просто наше сонное сопение явно здесь кому-то надоело, и он решил разбудить нас солнечными зайчиками. Что это такое яркое у тебя на шее?
   Юноша приложил ладонь к груди пониже ключиц:
   - Талисман отца. Мне его мама дала, помнишь?
   - Ну конечно, Талисман выбора, слеза дракона! - как-то особенно светло улыбнулся и маг, - Дай поглядеть, в мире мало столь же красивых и удивительных вещей.
   - Да, сейчас, - Миура, улыбаясь, полез за пазуху, но тут же испуганно ахнул, - Ниро, что это?
   На его ладони лежал небольшой овальный, очень прозрачный камень. Он не был огранен, но странным образом многократно преломлял свет где-то внутри себя, так что от ладони юноши веером расходились солнечные зайчики. Все это друзья уже видели, но сейчас безупречную красоту камня портила кривая трещина, перечеркнувшая его по диагонали. Внутренность трещины была черной.
   - Что это? - тихо повторил Миура, вдруг став снова беспомощным испуганным ребенком.
   Ниро помрачнел, остро проступили скулы под побледневшей кожей.
   - Это напоминание о том, что происходит в мире, - тихо проговорил он, - О том, куда мы идем, что должны найти и что несем за плечами...
   - Я не понимаю... - поднял глаза юноша.
   - Ми, тебя хорошо учили. Скажи, что ты знаешь о драконах? Способны ли они на слезы?
   - Нет, - покачал головой сын Дориана, - По легенде, плакал только один дракон, потому, что слишком любил свой мир и не в силах был его уберечь.
   - Верно... Только мы с тобой должны его все-таки уберечь. А потому - любить, очень любить, так, чтобы ради этой любви отдать все... Молчи, Юн, - небрежным жестом остановил Ниро порывавшегося что-то сказать единорога, - Я знаю, ты скажешь, что это великий дар. Верно. Но ответь, мой мудрый и скрытный ушастый друг, разве это и не проклятье? Отдать все - что это значит? Что есть все? Жизнь? Но ей мы жертвовать не вправе - до самого конца, что бы ни случилось. Пусть душа рвется на части и гибнет в этом мире то, что дороже жизни, то, что любишь всем сердцем - мы не имеем права спасти, отдавая жизнь! Мы будем жертвовать другими жизнями, любовью ради другой любви... И ничего нельзя с этим сделать! Так как, Юн, ты по-прежнему считаешь знак Барда великим даром?
   - Я не знаю, что тебе ответить, маг, - медленно проговорил единорог, - Я не Бард... и, наверное, рад этому.
   - Зато я знаю! - вдруг неожиданно громко вмешался мальчик, - Я знаю, что ты прав! Я знаю, как звучал рог отца там, на поле... Проклятье! - и, размахнувшись, он зашвырнул бы Талисман далеко в джунгли, но Ниро молниеносным прыжком перехватил камень:
   - Глупый мальчишка! Эта вещь веками передавалась в роду твоей матери! Он весь пропитан любовью, эта сила, как щит, защитит тебя в любой опасности! И ты бросаешься благословением матери?!
   - Прости, Ниро, - потупился юноша, - Я и правда глупец...
   - Возьми и больше не смей снимать, - жестко сказал маг, протягивая камень, - А теперь нам пора идти. Пора бы уже добраться до цели, насколько я знаю.
  

***

   На этот раз шли молча, разговаривать совершенно не хотелось. Ниро оказался прав - Огненная дорога, подчиняясь названию, с обеих сторон своего прямого, как стрела, пути таяла в словно бы знойном мареве, но часа через три путешественникам стало хорошо видно, что она заканчивается. Вскоре сквозь камни под ногами начала пробиваться робкая травка. Она быстро набирала силу с продвижением вперед, и в конце концов только слабо различимая граница дороги указывала нужное направление.
   - Будьте внимательнее, где-то здесь лежит Первая Печать, - тихо проговорил Ниро, отодвинул загораживавшую дорогу пышно цветущую ветку с большими перистыми листьями... и замер с приставленным к горлу копьем. С той стороны ветки настороженно смотрели две пары внимательных темных глаз на почти скрытых боевой раскраской и татуировками лицах.
   Воспользовавшись малым ростом, незамеченный Юн проскользнул между ветвями и что было силы боднул одного из воинов, в который раз жалея о не данном ему почему-то роге. Однако и без рога удар получился довольно сильным, не говоря уже о неожиданности, так что воин повалился на своего приятеля, и оба едва устояли на ногах. Юн, сделав дело, кинулся наутек. Воспользовавшись сумятицей, Миура ухватил за руку освободившегося от копья мага и отбежал с ним подальше от дороги. Барды Мечей, как загнанные зайцы, остановились в густых, одуряющее пахнущих, цветущих зарослях и постарались замереть, став как можно более незаметными - встреченные странные воины быстро пришли в себя и начали поиски чужаков. Сквозь оказавшийся перед глазами крошечный просвет в листве Миура видел их смуглые, почти обнаженные тела со множеством татуировок. Всю одежду их составляло немного цветов, листьев и перьев, оружие было очень грубым и простым, но двигались они, словно тени, бесшумно перетекая от дерева к дереву - не любой зверь так сможет.
   Кусты совсем рядом зашуршали, и Миура напрягся, готовый защищать не вовремя высунувшегося Недомерка, но это был вовсе не он. Появившаяся среди цветов кокетливая женская мордашка, похоже, так же сильно удивила воинов, как и затаившихся в кустах наблюдателей. Один из грозных защитников джунглей даже затряс головой, что-то быстро говоря, и вскинул руки в явно ограждающем жесте. Однако улыбающееся прелестное личико не исчезло, даже наоборот - рядом с ним появилось еще одно, а потом из кустов выскользнуло и все остальное. Миура изо всех сил старался заставить себя не любоваться нежной смуглой кожей, грациозными изгибами и выпуклостями, лишь немного прикрытыми сплетенной из цветов и листьев одеждой, но это все равно не удавалось. Что уж говорить о бедных воинах, которых смеющиеся подружки совсем заморочили и постепенно увели с собой куда-то в заросли. Пришел в себя юноша только от звука странно знакомого звонкого голоска:
   - Ну и долго вы еще будете там прятаться? Идемте, скорее!
   Прямо перед спрятавшим путешественников кустом стояла Оро-проводница и смотрела на них, явно видя. Ничего не оставалось, как и вправду выйти. Почти тут же рядом оказался и выскользнувший откуда-то из зеленой мешанины Недомерок, и компания тихо и быстро пошла за юной проводницей по едва видным уже остаткам Огненной дороги. К их удивлению, минут через сорок ходьбы заросли резко кончились, и впереди снова показалась все та же, по-прежнему нетронутая дорога.
   - Ну все, теперь вы в безопасности, и можете снова идти в то нехорошее место, куда вам так надо, - прокомментировала Оро, - А я снова прощаюсь с вами.
   - Погоди! - Ниро присел перед девочкой, снизу вверх глядя в глаза, - Я никогда до этого не проходил всю Дорогу и не встречал этих людей. Кто они? Давно ли живут здесь? И что произошло в этом месте с дорогой, ведь ее невозможно разрушить?
   - Как видишь, маг, возможно, - пожала плечиками Оро, - Правда, это удалось лишь однажды предкам этих людей, когда они пришли сюда. Это было давно, они были светлоглазыми и светловолосыми, у них были знания и острые мечи. Они спустились с Высоких гор на севере, так же, как и вы. Только тогда эти горы не были такими неприступными, в них сохранялось русло древней реки, по которому можно было спуститься. Потом дыхание гор уничтожило его.
   - Тогда я знаю, кто это, - задумчиво кивнул Ниро, - Это действительно было давно... Мы встретили потомков тех, кто бежал когда-то со своих земель, завоеванных Владыками Эрдана, - повернулся маг к спутникам, - Значит, вот какая судьба выпала им - почти одичать, для того, чтобы не стать рабами...
   - Но как ты узнала, что с нами происходит? - тоже присел Миура, - И кто были... эти девушки? И... Как им удалось отвлечь воинов от поисков нас?
   Оро хмыкнула:
   - Кто-то из нас все время находился рядом с Дорогой, ведь Королева приказала охранять вас. А когда вам понадобилась помощь, она оказала ее, как и обещала. А воины... Они никогда не могут сопротивляться чарам Лесных дев, как они нас называют, - озорно улыбнулась девчушка, так что Миура тут же покраснел.
   - Но я не просил о помощи, даже в мыслях! - вскочил он.
   Оро как-то очень по-взрослому покачала головой:
   - Какие же вы глупые, люди! Или это только ваши мужчины такие? Конечно, ты не просил, этого никто не ждал, да этого и не требовалось. Неужели ты думаешь, что Королева наблюдала бы за вашей гибелью, ожидая, когда ты все-таки попросишь о помощи? Просто ей было бы приятно, если бы ты сделал это, ведь это означало бы, что ты о ней помнишь.
   Миуре стало стыдно. Уже не по-мальчишески отчаянно стыдно из-за того, что женщина так явно показала свой интерес к нему. Нет, теперь он стыдился собственного этого стыда, собственной невнимательности, и это чувство было глубже и больнее. Он лихорадочно огляделся, протянул было руку к растущему рядом большому цветку, но тут же отдернул - не дарить же Королеве сорванное в ее же лесу сокровище. Минуту подумал, наконец, нащупав на груди один из нескольких амулетов - капельку росы на едва раскрывшемся молодом листке - снял цепочку и протянул ее девочке:
   - Вот. Передай это Королеве. И скажи, что я всегда буду помнить о ней, - странно, слова, которые совсем недавно заставили бы его сгореть от стыда, прозвучали спокойно и уверенно. И немного грустно.
   Оро внимательно поглядела снизу вверх ему в глаза:
   - Ты умнее, чем я думала. Королева будет дорожить твоим подарком. Спасибо, - и исчезла в своей манере, словно растворившись в воздухе.
   - Ну что, идем? - все-таки Миура был смущен, и дорого бы дал за то, чтобы друзья просто молча пошли дальше по дороге, ничего не говоря о произошедшем только что. Но не вышло.
   - Ми, - осторожно кашлянул Ниро, - То, что ты придумал, конечно, было лучшим из возможного, но... Ты сам-то понял, что сделал?
   - Понял, конечно, - нетерпеливо передернул плечами юноша, - Отдал свой любовный амулет...
   - И?
   Миура побледнел, потом покраснел. Подаренный Королеве медальон в виде молодого листика с каплей росы был любовным амулетом несовершеннолетних, юных и чистых душ, еще не затронутых пламенем страсти. Юные влюбленные, совсем еще дети, обменивались такими амулетами в знак взаимной симпатии.
   - И... И это значит, что я признался ей в любви? - неуверенно проговорил юноша, - И... что же теперь будет?
   - Ну, не думаю, что Королева станет добиваться от тебя подтверждения признания. - улыбнулся маг, - Просто с амулетом ты передал ей нечто очень ценное - энергию первой любви, жар юного сердца... И думаю, это именно то, что ей нужно было от тебя. Так что ты и правда сделал самое лучшее, что можно было придумать. Но остался при этом без амулета. И что будешь делать?
   - Да ладно, - облегченно-легкомысленно махнул рукой юноша, - Все равно он мне если и понадобится, то не скоро. Ты вон вообще их никогда не носил.
   - Ну как знаешь, - постарался деликатно закончить разговор Ниро.
   Он действительно, в отличие от окружающих, носил только один амулет - круглый чеканный медальон с парящим орлом, знак мага высшего посвящения - да еще изумруд, давний подарок Королевы. Это было не наказуемым, но явным нарушением царящих в Королевстве и соседних государствах обычаев. Амулетов носили обычно множество и по разным поводам, а уж в любовных делах вообще существовал строго регламентированный порядок. Вышедшие из возраста "листка" получали "белый цветок" - медальон с парой листьев и белым нежным цветком между ними, знак пробудившейся, но еще не зрелой любви. Дальше шел красный цветок и яблоко - для решивших пожениться. Каждый новый амулет с гордостью и радостью заказывался самому лучшему ювелиру из тех, чьи услуги были по карману. И только некоторые угрюмые отшельники, как Ниро, игнорировали этот красивый и всеми любимый обычай.
  
  

Глава шестая

   Ближе к вечеру впереди снова замаячили заросли. На это раз они начинались вдруг, сразу. Огненная Дорога словно упиралась в зеленую стену.
   - Сегодня дальше не пойдем, - твердо заявил Ниро, и компания расположилась на ночлег, а в оставшееся дневное время привели в порядок все вещи и оружие. Судя по серьезному виду мага, завтра предстоял трудный день.
   Миура, с детства наслушавшийся смутных легенд о походах смельчаков в Затерянный Город и множестве коварных ловушек, встречавшихся им на пути, спал тревожно, да и проснулся не в лучшем настроении. Но такого он от себя никогда не ожидал.
   Чем ближе придвигалась стена леса, тем полнее им овладевал страх - необъяснимый, безосновательный и безотчетный, почти животный, но от этого еще более сковывающий, повисающий тяжеленными цепями на руках, ногах, душе. К тому времени, когда путешественники подошли к самым зарослям, он уже с трудом передвигал ноги, втянув голову в плечи и часто, прерывисто и не глубоко дыша - страх не давал вздохнуть. Что-то подобное творилось и с единорогом, и только Ниро, казалось, избежал когтей страха, хотя тоже был хмурым и нервным.
   Первым подойдя к топорщащейся пышными сочными листьями зеленой стене, он вдруг обернулся к еле ковыляющим спутникам и медленно спокойно проговорил:
   - Не переживайте. Вы тут ни при чем. Вы оба отнюдь не трусы. Это просто Первая Печать, первая линия защиты Затерянного Города от непрошенных гостей.
   - А на тебя почему не действует? - подозрительно навострил уши Недомерок.
   - Очень даже действует, просто я уже был здесь и знаю, в чем дело. Нужно просто пройти стену зарослей. Проще некуда. И очень трудно, знаю по себе. Ну, соберитесь и давайте за мной.
   И он раздвинул ветви и просто шагнул внутрь. У Миуры потемнело в глазах от ужаса. Заросли были сейчас дверями ада, раскрытой пастью чудовища, сулившей все мыслимые и немыслимые страдания. Коснуться ее было физически невозможно, все равно, что добровольно прыгнуть в кузнечный горн. Он заставил себя вспомнить отца на поле боя, постарался унять бьющееся где-то в горле сердце и глубоко вдохнуть. Получилось слабо, но немного легче стало даже и с этим.
   Рядом Юн ударил копытцами дорогу, так что искры посыпались, и с низко пригнутой головой и зажмуренными глазами ринулся вперед, пропал в зеленом сумраке - словно стоячая вода сомкнулась над очередной жертвой. Миура остался один.
   Еще раз вроде бы глубоко, а на деле судорожно и прерывисто вдохнул и деревянной походкой пошел вперед. Ударил в ноздри свежий зеленый запах, скользнули по напряженно застывшему лицу листья - и все кончилось, оборвалось, разлетелось в клочья. Он просто стоял рядом с друзьями по другую сторону зарослей, и солнечные блики играли в листве, и шуршали листья. Только совсем не слышно было птиц - видимо, на них тоже действовало заклинание Печати.
   Миура глубоко вздохнул и опустился прямо на землю, привалившись к ближайшему стволу - встряска оказалась очень уж сильной. Ниро, улыбаясь, похлопал его по плечу:
   - Ну вот, самое трудное позади. Немного передохнем, мы это заслужили.
   Отдыхали, действительно, недолго - душа, освободившись от страха, настойчиво требовала активных действий. По эту сторону Печати дорога, кажется, меняла свойства. Она по-прежнему невозмутимо бежала вперед, и между пригнанными светлыми камнями не пробивалось ни травинки, но деревья любопытно простирали над ней ветви, высоко над головой смыкавшиеся зеленым, пронизанным бликами сводом.
   Через некоторое время путников ждала развилка.
   - Ну, Ми, - хитровато улыбнулся маг, - куда пойдем?
   Сам он был совершенно спокоен, единорог тоже, казалось, твердо знал, куда нужно свернуть. Юный наместник внимательно поглядел по сторонам. Оба ответвления был и значительно уже предыдущей дороги, одно из них, левое, уходило в чащу и там терялось, правое где-то вдалеке, видимо, из-под деревьев выходило на открытое место - там виднелся солнечный свет, в котором смутными бликами угадывались богато украшенные строения.
   - Думаю, нам туда, - юноша кивком указал левую, теряющуюся в зарослях ветку, - Если то, что мы прошли, было только первой линией защиты, как ты сказал, дальше все не может быть так просто. Да и город этот там, - он оценивающе глянул вправо, - Слишком уж он золотой, не верю я, что древняя столица мудрого народа может быть такой...
   - Браво, парень! - довольно улыбнулся маг, - Ты прав, это действительно "золото дураков", мираж для искателей сокровищ. Хотя приходилось мне слышать и о том, что некоторые выбравшие этот путь и вправду ухитрялись вернуться с сокровищами. Как бы там ни было, у нас другая цель.
   И компания двинулась дальше, в глубь леса. Но довольно скоро и эта дорога закончилась, оборвавшись на берегу небольшой речушки. Темная, коричнево-зеленая вода ее текла медленно и как бы нехотя, слегка шевеля густые водоросли на дне и склоненные ветви уходящих корнями в самую реку деревьев, колыша сочные листья больших южных кувшинок, вольготно раскинувшиеся по всей реке.
   - А вот и еще одна преграда, - заметил маг.
   - Это? - окинул взглядом речку юноша,- Да ее же вброд перейти пара минут! Или нет? - уже не так уверенно переспросил он, глядя на серьезное лицо друга.
   - Не совсем. Все попытки пойти вброд ничем хорошим не заканчивались. Но мы перейдем ее. По этим листьям, - маг, присев, уперся рукой в большой мясистый лист, расположившийся у самого берега.
   - По листьям? - изумленно переспросил Миура, и даже Недомерок недоверчиво повел ушами, но промолчал, - Да они максимум пару лягушек выдержат, в таких джунглях они, наверно, здоровенные!
   - И все-таки это единственный путь. А листья выдержат, если ты поверишь в это. Смотри! - и маг, легко перешагивая с листа на лист, действительно в десяток шагов дошел до противоположного берега и вернулся обратно, - Ну?
   - А что "ну"? - пожал плечами юноша, - Ты маг, ты, наверно, и не такое сможешь.
   - Дело не в магии, а в твоей способности поверить! - но, оценив скептическое выражение мальчишеского лица, повернулся к Недомерку, - Юн, а ты?
   - Я... попробую.
   Прижав уши, маленький единорог осторожно шагнул на ближайший к берегу лист. Тот почти ушел под воду, но выдержал. Следующий оказался немного надежнее, потом еще немного, и в конце концов Юн уже резвой рысцой проскакал обратно с другого берега речушки.
   - Ты, Юн, сам говорил, что ты существо магическое. - заметил юноша, но все же шагнул на слегка покачивающиеся зеленые мостки. Однако, лист под ним тут же ушел на дно, и к мокрым ногам кинулись со всех сторон какие-то мелкие, но крайне неприятные твари, так что Миура резво выпрыгнул на берег. Вслед ему над водой щелкнуло несколько пар мелких хищных челюстей. Миура попятился от воды, явно не собираясь повторять попытку.
   - Ну перебираться-то надо, - хмыкнул Юн, - Так что давай, парень, садись-ка нам меня, да ноги повыше держи!
   И, поскольку всем было понятно, что это лучший выход из ситуации, Миура обреченно умостился на спине единорога, подняв босые ноги как можно выше, крепко ухватился за гриву и зажмурился. Ниро взял все вещи. Сама переправа заняла времени гораздо меньше, чем препирательства. Через пару минут компания разглядывала деревья на другом берегу.
   - А дальше что, Ниро? - переступил копытами на влажной земле Недомерок.
   - Дальше через эти заросли и... там поглядим, - как-то не слишком уверенно ответил маг.
   - В смысле? - привыкшие к тому, что он хоть что-нибудь знает обо всем, что встречается на пути, тут же насторожились друзья.
   - В смысле дальше пока еще никто не проходил. По крайней мере, мне об этом неизвестно.
   Миура присвистнул, но говорить как-то не хотелось, и друзья молча пошли вперед.

***

   А "дальше" оказалось несколько неожиданным: перед путешественниками далеко простирался пестрый цветочный ковер, в самом конце которого возвышалась очень древняя на вид, но еще крепкая и высокая крепостная стена.
   - Ух ты! - восхищенно выдохнул при виде залитого солнцем цветочного моря Миура и шагнул в траву. Юн тут же направился следом. Оба, веселые, как дети, медленно шли вперед, рассматривая и нюхая цветы, Юн вприпрыжку погнался за яркой бабочкой. Бледный маг застыл на краю поля. Что-то было не так. Во всех известных описаниях дороги к Затерянному Городу именно здесь значилась самая опасная ловушка. Правда, никто ничего конкретного о ней не писал, ограничиваясь восклицаниями, и уже одно это не позволяло Ниро сделать ни шагу.
   - Эй, Ниро, не отставай! - обернулся на ходу Недомерок, оставив на минуту свою бабочку. Сын Дориана оказался более наблюдательным:
   - Ниро, ты чего такой бледный? Мы что, не туда идем?
   - Туда... Но вернитесь-ка лучше, а? Там опасность, и я не знаю, в чем она, - с трудом выговорил маг.
   - Да ладно тебе, Ниро! - фыркнул Юн, - Тебе бы только про опасности! Гляди, как здорово, а ты - опасность...
   Как бы там ни было, ушедшим вперед, похоже, ничего не грозило, и Ниро сделал несколько шагов по лугу - напряженный, готовый в любой момент в два-три прыжка вернуться. И очень скоро это пришлось сделать. Что-то странное творилось под ногами, трава так и норовила запутаться, гибкие стебли цветов опутывали ноги и, когда маг все-таки остановился, сразу несколько цветов выпустили в воздух ядовитую пыльцу, заставившую Ниро мучительно закашляться и зажмурить слезящиеся глаза, еще какие-то растения впились даже сквозь одежду колючками в тело. Одна из тонких лиан, извиваясь, потянулась за ногой Ниро даже под деревья.
   - Ах так? Ну ладно, - с трудом переведя дыхание, растерев по пыльному лицу слезы из воспаленных глаз, Ниро встал. Плохо контролируемая злость заполнила его. Маг вскинул руки, готовый произнести заклинание огня - поглядим, как это понравится наглой зелени - но в последний момент был остановлен отчаянным, сорвавшимся почти в визг криком Миуры:
   - Нет!! Нет, Ниро!
   Парнишка наблюдал за происходящим с другом, и вдруг понял, что здесь творится, в чем смысл этой Печати. Пока не поздно он со всех ног помчался к Ниро, но упал - нога запуталась в тонких плетях ползучих стеблей. Почувствовавший неладное Недомерок вскоре подоспел и помог другу подняться.
   Пришедший в себя Ниро изумленно наблюдал за растениями. Полукруг, на который должно было бы распространиться в последний момент остановленное заклятие огня, потемнел, став из ярко-зеленого черно-багровым, цветы на нем побелели, и все - и зелень, и цветы - приобрело вдруг какие-то уродливые, острые, хищные формы. Ниро уже хотел крикнуть об этом друзьям, но они, заметив и сами странное изменение окраски, благоразумно обошли эту зону. Оба время от времени спотыкались, а ведь этого ни разу не случилось раньше, хотя Недомерок успел дойти до середины луга, да и юноша не много от него отстал.
   - Я знаю, что происходит, - сразу же начал Миура, - То есть, кажется, знаю. Это тоже испытание веры, как и речка. Только оно другое, и оно было гораздо труднее для всех, кто раньше шел к Городу. Потому что они ждали подвоха и враждебности, были все время настороже, как Ниро. А этот луг дает каждому то, что от него ждут. Мы с Юном просто наслаждались его красотой, и нас спокойно пропустили. А ждущему неприятностей Ниро и дали повод поверить во враждебность. А если бы ты, - он повернулся к магу, - сжег этот полукруг, страшно подумать, чем обернулись бы эти цветы. Смотри, они уже приготовились.
   - Да, ты, похоже, прав, - кивнул маг, - И именно поэтому все, кто был здесь раньше, говорят о самой коварной ловушке. Еще бы, ведь в нее каждый заманивает себя сам... И несущий недоверие и злобу не пройдет дальше.
   - Да, но что же делать? - хмыкнул единорог, - Ты же не можешь пройти?
   - Ну, не такой я уж злобный, надеюсь, - усмехнулся маг, - Только вам придется немного подождать.
   Какое-то время он сидел с закрытыми глазами, прислонившись к дереву и расслабившись, и лицо его менялось: ушла напряженная складка между бровей, разошлись плотно сжатые губы и в конце концов появилась легкая улыбка. После этого маг открыл глаза:
   - Ну, можем идти.
   Все растения за это время вернулись к своему нормальному виду, и друзья беспрепятственно пошли вперед, лишь Ниро все-таки споткнулся пару раз, но скоро перестал, и переход через широкий луг превратился в приятную прогулку. Когда дошли до городских стен, солнце начало клониться к западу, и камни стены, до которых не успели или не сумели дотянуться цветущие лианы, выглядели почти золотыми в его лучах. Пообедав, пошли к замеченным еще издали воротам, находившимся у поворота стены. Вернулась настороженность, но цветы на нее не реагировали - видимо, по эту сторону луга их полномочия заканчивались.
  

***

   Миура невесело присвистнул.
   - Мда... Как-то я это себе по-другому представлял, - задумчиво переступил копытами Недомерок.
   Ниро промолчал.
   Они стояли в воротах и смотрели на то, что лежало за ними. Язык не поворачивался даже просто назвать это городом, а уж представить, что именно это защищали несколько пройденных Печатей и именно к этому веками стремились столько смельчаков...
   Ветер шевелил жухлую траву над безобразными развалинами. Кучи мусора возвышались там и сям, совершенно не позволяя сориентироваться. Кое-где росли и чахлые деревца, хотя они совершенно не скрашивали картину, наоборот, делали ее еще более унылой.
   - Слушай, Юн, ты говорил, что город сместили в другую реальность, - неуверенно начал юноша, - Может, это он здесь просто так выглядит, что-то вроде маскировки?
   - Нет, - мотнул головой Недомерок, - Не верю я, что столица великого народа, даже спустя столько веков, даже для маскировки может быть такой... Бр... Нехорошо тут...
   - Я тоже не верю, - подал голос молчавший до сих пор Ниро, - Да к тому же мы здесь не одни. В развалинах кто-то есть, и я бы не хотел с ними встречаться близко. Только вот "верю-не верю" недостаточно, чтобы понять, что дальше делать. Юн, ты, похоже, единственный из нас, кто знает что-то о Городе. Что ты скажешь?
   - Если я правильно помню, - помолчав, проговорил единорог, - о Городе говорилось, что его ласкали волны. То есть он должен стоять у самого моря, а мы до него еще не дошли. Так что нам, я думаю, вперед, через эти развалины, к морю. И поскорей бы - я тоже чую тех, кто спит здесь, ожидая ночи. Лучше им не попадаться!
   Так и сделали. Идти было неприятно, постоянно приходилось обходить то кучи мусора, то развалины, из которых доносились странные звуки, заставлявшие людей сжимать оружие, пару раз в темных дырах мелькали зеленые огоньки, нов конце концов и этот отрезок пути был пройден.
   Заканчивался он невысокой, полуобвалившейся и совсем не кажущейся надежной стеной. Солнце садилось, и в предвечерней тишине по другую ее сторону где-то вдалеке слышался шум прибоя.
   - А ведь ты прав, Юн, там море! - воскликнул Миура и первым полез на стену, быстро достиг верхушки и замер там, уронив руки. Подозревая очередную преграду, друзья поспешили следом.
   Там действительно было море. Искрясь, волны разбивались далеко и глубоко под ногами. Стена была низкой с той стороны, где на нее поднимались путешественники. С другой стороны земля была где-то глубоко внизу - древняя стена стояла на краю отвесного утеса. Да и землей это назвать было трудно. Между утесом и полосой прибоя лежала песчаная отмель, заполненная выброшенными морем водорослями и небольшими лужицами воды, в которых плескалась какая-то живность. Видимо, во время прилива отмель покрывалась водой, но сейчас был отлив, и кроме грязного песка с лужами морской воды путешественники не увидели ничего. Города не было.
   Пораженные, некоторое время не могли сказать ни слова.
   - Он здесь! Правда, здесь! - вдруг горячо начал Юн, и даже притопнул, создав небольшой оползень на ветхой стене, - Только он в другом мире, мы его не видим! Он здесь!
   Присев на гребень стены, Ниро потрепал гриву друга:
   - Спокойно, Юн, спокойно... Ты, конечно, прав, только нам надо дождаться возможности туда попасть. А пока давайте просто посидим здесь, - он оглянулся на развалины, где все гуще становились вечерние тени. Где-то там угадывалось движение темных, скрывающихся от света фигур, - если мы не сможем попасть в город до захода солнца, ночь нам предстоит жаркая... Поэтому давайте просто устроим небольшую передышку. Пока не село солнце, нас здесь никто не тронет.
   Возражений ни у кого не нашлось, и друзья расположились на недолгий и тревожный, но все-таки отдых. Утес выходил на юго-запад, и великолепная картина морского заката с высоты его казалась еще прекраснее. Опускающееся солнце превратило воду в лаву и расплавленное серебро, над которым разгоралась закатная феерия неба.
   Ниро не отрываясь и, кажется, не мигая, смотрел на закат. Случайно глянув в его лицо, Миура уже не смог оторваться от глаз мага. Вытянувшиеся, ставшие кошачьими вертикальными щелками зрачки пульсировали, казалось, в такт биению сердца. Юноша знал, что такими становятся глаза у тех, кто способен заглянуть за грань мира, в запретное, но видеть все это, да еще в глазах друга, было и жутковато, и завораживающе. Привел в себя его толчок пониже спины.
   - Эй, вы! Вы что, заснули оба? - нетерпеливо боднул друга Юн, - Поглядите же, наконец!
   Очнувшись, оба перевели взгляд на отмель, куда кивал возбужденный Недомерок, и не удержались от восхищенных вздохов.
   В лучах почти коснувшегося воды солнца там вставал город. Очертания его поначалу были лишь призрачной дымкой, но постепенно становились все реальнее и четче, хотя и скрывались наступавшими сумерками. Возносились над зеленью садов, над цветочным буйством полные света и воздуха розовые арки, червонным золотом сверкали пластины крыш и украшения, высокие стрельчатые окна горели в закатных лучах, и совсем живыми, лишь точно так же замершими в восхищенном любовании казались многочисленные статуи людей, животных и каких-то магических существ.
   Забыв на какое-то время обо всем остальном мире, друзья любовались этой картиной, пока шорох камней и тяжелое хриплое дыхание за спиной не вернули их к действительности.
   - Не двигайтесь, - почти одними губами проговорил замерший маг, - Ночные твари нападают лишь на спасающуюся добычу.
   - Что делать, Ниро? - так же чуть слышно проговорил парнишка.
   - Прыгать. Как-то же туда, в город, попадали. И потом, лучше разбиться там, чем быть съеденным здесь.
   Похоже, неизвестная тварь за спинами друзей заинтересовалась тихим разговором - почувствовалось движение тяжелой туши, ближе стало хриплое зловонное дыхание.
   - Пора! - прошептал Ниро.
   - Но... - начал было Недомерок, но тут же без лишних разговоров был подхвачен на руки стоящим рядом Миурой, и вся компания бросилась вниз. Краем глаза даже сейчас Юн заметил огромного, плохо различимого зверя, прыгнувшего следом. Но его туша словно наткнулась на невидимую упругую стену и была отброшена назад. Послышался такой чудовищный рев, что маленький единорог успел порадоваться совершенному друзьями безумию, прежде чем зажмурился от вида стремительно летящих навстречу крыш и веток. Однако, в этот момент падение резко замедлилось, и друзья благополучно приземлились. Недомерок осторожно открыл глаза. Над головой нависал утес, и полуразрушенной стены на его вершине совсем не было видно снизу, зато вокруг раскинулся упиравшийся в скалы и частично взбирающийся на них плетями лиан ухоженный парк.
   Миура перевел дух, разжал судорожно сжатые пальцы и опустил Недомерка на землю. Ниро тоже облегченно вздохнул, но постарался сделать это как можно незаметнее.
   - Предлагаю где-нибудь здесь переночевать. В городе мы в безопасности, но ночью искать Врата не стоит, да и денек был... длинный.
   - Угу. И еще неизвестно, каким будет завтрашний, - тут же подал голос неугомонный Юн.

***

  
   Миура проснулся от ощущения направленного на него взгляда. Не открывая глаз и как можно незаметнее постарался нащупать рукоять меча, а когда сквозь ресницы глянул вокруг, даже сел от удивления. Наблюдатель отскочил на несколько шагов, но далеко не убежал. Это был маленький рыжий зверек с длинным роскошным хвостом и блестящими черными бусинками глаз. Похоже, он не слишком-то боялся появившихся на его территории незнакомцев. Пошарив по карманам, юноша протянул ему на ладони несколько невесть как завалявшихся земляных орехов, и зверек, осторожно приблизившись, взял один в крошечные лапки, забавно напоминающие человеческие руки, и начал грызть, но, не успев закончить, метнулся на соседнее дерево, рыжей молнией взлетел по стволу и замер на одной из нижних, но все равно недостижимых для людей веток.
   Миура огляделся, ища причину его испуга. Оказалось, проснувшийся маг, опираясь на локоть, наблюдал за происходящим.
   - Кто это там был у тебя, Ми? - поднимаясь, спросил Ниро.
   - Не знаю, - юноша тоже встал, - Но очень милый. Вон он, наблюдает за нами. Может, ты знаешь, кто это?
   Ниро глянул в указанном направлении и, улыбнувшись, прицокнул языком. Зверек спустился немного, но предпочел остаться на дереве.
   - Белка! - весело улыбаясь, воскликнул маг, - Вот уж не ожидал, что они здесь водятся! И, кажется, неплохо себя чувствуют.
   Не бывавший нигде, кроме своей степи, и до сих пор знакомый с белками только по их меху, Миура был изумлен.
   - Белка? Это белка? - и чуть погодя заметил, - Пожалуй, я не смог бы на них охотиться...
   "А ведь в чем-то ты совсем еще ребенок", - подумал Ниро, но оставил эти мысли при себе.
   Разбуженный голосами друзей, единорог присоединился к ним. Быстро позавтракав остатками припасов - всем не терпелось посмотреть на город - компания отправилась в путь.
  
   Странный это был город, необычный и какой-то неправильный, хотя чем дальше, тем яснее становилось, что это неправильны привычные города, а здесь жили именно так, как и должны жить люди, как жили, наверное, в далеком Золотом Веке, а впрочем, не в него ли они попали? Улиц здесь не было - ими служили тропинки и дорожки то ли парка, то ли очень уж заботливо ухоженного леса. Оград и заборов тоже не было - их с успехом заменял густой, разнообразно цветущий кустарник. Да и стен у самих домов почти не было, и они были наполнены воздухом и светом - видимо тем, кто жил в них когда-то, не от кого было прятаться и прятать, и нечего было скрывать, но не от бедности. Дома поражали изысканностью и богатством. Друзья изумленно разглядывали высокие арки из мрамора и бирюзы, колонны малахита и яшмы, мозаики и статуи из ценных камней, занавеси и скатерти из самых дорогих тканей, чеканную золотую и серебряную посуду, украшенную самоцветами.
   - Вот это да! - Миура смотрел по сторонам с совершенно детским восторгом, - Нынче даже наш Государь не может себе такого позволить, а он - властелин самой богатой и влиятельной державы! А тогда, получается, так жили все?
   - Ну, я бы так не сказал, - тряхнул гривой Недомерок, что у него часто означало то же самое, что у людей пожатие плечами, - Мы в столице загадочного легендарного народа, самого могущественного из когда-либо живших, не забывай об этом. Они имели власть над многими процессами и веществами в природе... И здесь, скорее всего, были парадные дома самых влиятельных из них. Этим можно все объяснить - и богатство, и доверие к соседям.
   - Только вот я себе одного не могу объяснить, - заметил маг, - Насколько я понимаю, Врата должны быть на чем-то вроде городской площади, а она - перед дворцом правителя. По крайней мере, во всех известных мне городах сделали бы именно так. Но, чтобы это проверить, надо найти дворец, а как это сделать, если вокруг одни дворцы?
   Недомерок ненадолго задумался
   - Я думаю, нам поможет море, - ответил он наконец.
   Так и оказалось. Выйти к морю было не сложно - туда вели, путаясь и переплетаясь, все дорожки парка. Однако, первая попытка оказалась не совсем удачной. Видимо, когда-то здесь жил любитель дикой нетронутой природы - волны, искрясь фонтанами брызг и шипя пеной, разбивались о большие, частично заросшие водорослями и колониями ракушек валуны, дальше синела уютная бухточка, окруженная полукольцом деревьев.
   Зато в следующий раз друзья попали на вымощенную мрамором набережную, приведшую их к нужному месту. Широкий полукруг площади замыкался великолепным портиком со стороны города, в море же от него уходили три каменистых выступа, заканчивавшиеся тремя площадками, соединенными изящными арками. Одна из них явно служила пристанью - возможно, таким путем прибывали в город гости. Вторая, с круглым алтарем, который держала в вытянутых руках коленопреклоненная статуя, похоже, была чем-то вроде храма, ритуальным местом общения с богами, какими бы они ни были у этого народа. Третья же площадка заставила Ниро сделать стойку, достойную породистой охотничьей собаки - небольшой, сложенный из камней грот слишком уж был похож на двое известных ему Врат.
   Размышления мага прервал Миура:
   - Странно... Если они так хорошо защищали город со стороны суши, почему с моря от так беззащитен?
   - В те времена не было других искусных мореходов, - отозвался единорог, - К тому же эта беззащитность обманчива. С моря город стерегли огромные водяные чудовища. Только теперь от них, должно быть, и воспоминания не осталось...
   - Может, это и хорошо, - вставил Ниро, - Возможно, они стерегли и Врата тоже. Да и город лучше всего стережет не это. Мы ведь увидели его только в закатных лучах, и, я думаю, только с той стены в него и можно попасть.
   Еще немного полюбовавшись городом, компания двинулась по узкой дорожке над водой к Вратам. По бокам дорожки, как и двух других, ведущих к соседним площадкам, стояло своего рода ограждение их огромных раскрытых перламутровых раковин, благодаря сиянию которых обыкновенный каменный выступ над водой казался тропой царей. Колышущиеся на волнах раковины располагались ниже уровня дорожки, так что их гребни приходились идущим примерно по пояс, позволяя видеть море во всей красе.
   Примерно на середине дорожки идущий первым маг настороженно остановился, потянувшись к клинку у пояса.
   - Что случилось, Ниро? - спросил тоже остановившийся за его спиной юноша.
   - Не знаю пока... Похоже, нам не удастся так просто подойти к Вратам. Может, это тоже защита, как вокруг города. А может быть, нас кто-то встречает. В любом случае, держитесь на десяток шагов сзади. Я должен сначала разобраться, в чем тут дело.
   Спутники мага молча отошли назад, и вся компания продолжила путь, но ненадолго. Уже перед самой площадкой на дорожке вдруг возник человек. Он смотрелся здесь настолько нелепо, что Миура невольно остановился. Остановился рядом с ним и маленький Недомерок.
   Высокий худощавый юноша стоял в вычурной позе то ли актера, то ли шута, и, одетый в изысканный придворный костюм, мог бы сойти за решившего подурачиться пажа. До тех пор, пока не встретишься с ним глазами. После этого Миура, завороженный, какое-то время не в силах был шевельнуться. Раскосые, как у Ниро, глаза эти жили своей жуткой жизнью. Они все, без белков, были заполнены тускло-багровым светом остывающей лавы, и в каждом этом раскаленном озере, окруженные оранжевыми огненными ободками, зияли три зрачка, но они не были неподвижны - время от времени то один, то другой исчезал словно в водовороте огня и тут же появлялся немного в другом месте.
   Когда незнакомец заговорил, мелькнувший между узкими губами раздвоенный язык дополнил картину.
   - Ниро!!! Надо же, какая встреча! Как приятно встретить старого знакомого в этих безлюдных местах! Как поживаешь? Далеко ли собрался?
   - Отсюда не видно, - процедил маг.
   - Это еще кто? - прошептал Миура, не слишком-то надеясь на ответ. Однако, Юн ответил:
   - Ниро как-то называл его Мусорщиком. Насколько я понимаю, он - одно из самых неприятных и опасных существ нашего мира.
   Друзья примолкли, проверяя, не привлек ли их тихий разговор внимание жутких трехзрачковых глаз, но Мусорщик был занят препирательством с Ниро, и единорог продолжил:
   - Я слышал о нем и от деда тоже, только там было какое-то другое имя, совсем непроизносимое.
   - А почему тогда Мусорщик?
   - В старых летописях сказано, что он собирает весь мусор, оставленный людьми - будь то помои на заднем дворе трактира или грязные мысли посетителей о молоденькой служаночке этого трактира - и возвращает его обратно людям. Болезнями и ссорами, обманом и предательством... Я, правда, не очень понимаю связи между ними.
   Миура пожал плечами. Он тоже не слишком ее понимал, но в существовании этой связи не сомневался. " Любовь да добро в сору не живут"- эту пословицу он помнил еще с детства.
   Громкий язвительный смех Мусорщика отвлек юного наместника от воспоминаний.
   - О, мой дорогой наивный маг! Прежде, чем называть глупцом меня, ты бы лучше подумал, кому может доставить удовольствие править выжженной пустыней? Да и чем или кем там править? О нет, только когда ослабевшие от страха и голода остатки когда-то гордых народов припадут к твоим ногам, готовые на что угодно ради защиты и куска хлеба, вот тогда и можно почувствовать непередаваемую сладость власти, как живой теплой крови, брызжущей на язык прямо из прокушенной артерии, - он сладко зажмурился, но тут же невозможное глаза снова полыхнули огнем в сторону Ниро, - Не делай брезгливую мину, маг, ведь тебе знакомо это чувство, не так ли?
   Дрожь прошла по спине Ниро, дрожь ярости, но не менее, если не более того - ужаса, когда он почувствовал, как словно тугая змея внутри него начала, медленно раскачиваясь, поднимать голову в ответ на эти слова. Змеиная голова остановилась, упершись изнутри в его горло, и злобно зашипела, и с таким же яростным то ли шипением, то ли рычанием маг рванул из ножен меч и со свистом замахнулся на стоящего перед ним злого шута. Однако, его там уже не было, лишь издевательский смех донесся из-за спин замерших друзей:
   - Ох, Ниро, Ниро! И с кем же ты воюешь, уж не сам ли с собой? Тень не разрубить мечом, мой неразумный друг. А впрочем, если тебе так уж хочется помахать мечом, я предоставлю эту возможность с большим удовольствием, - и, отвесив поклон, Мусорщик исчез, словно его и не было.
   В наступившей тишине - казалось, даже прибой стих - напряженно прозвенел голос Миуры:
   - О чем он говорил, Ниро?
   Маг смутился. Ладно Юн, маленький единорог многое понимает, но как рассказать доверившемуся ему мальчишке о чудовище, живущем где-то внутри и жадно прислушавшемуся к словам Мусорщика?
   - О, он не был бы собой, если бы хоть раз обошелся без злобных насмешек, - поморщился Ниро, и это тоже было правдой, - Но он действительно способен доставить нам много неприятностей, поэтому будьте осторожны.
   Все в той же напряженной тишине прошли остаток дорожки и оказались перед каменным гротом, в глубине которого мерцала и переливалась ткань Врат-меж-Мирами. Но тут же тишина закончилась.
   Стоило Ниро приблизиться к гроту еще на шаг - и с неприятным чавкающим звуком вход очень быстро начали заплетать странные ползучие растения. Присмотревшись внимательнее, Миура содрогнулся - стебли "растений" составляли держащиеся друг за друга полуистлевшие мертвые руки. Один из "отростков" потянулся хищно скрюченными пальцами с длинным черными когтями к лицу мага. Ниро быстро отступил, потянув оружие из ножен. Рядом уже сверкнул меч Миуры. Однако, из разрубленных сочленений тянулись все новые чудовищные "отростки", и скоро все отверстие входа было заполнено копошащейся, бестолково тычущейся в разные стороны массой.
   - Нет, Ми, так мы ничего не сделаем! Отойди-ка назад, - и маг угрожающе вскинул руки, и с губ его сорвалось заклинание огня.
   Стена мертвых рук со злобным шипением подалась-было назад, но всего на минуту - там, куда ударили огненные языки, проросло что-то новое. На концах гибких плетей клацали почерневшими, но еще вполне крепкими и острыми зубами хищные рты, а плети росли гораздо быстрее, так что друзьям пришлось отойти обратно на узкую дорожку.
   - Ну неужели же они оставили Врата вот так! - в голосе Миуры проступило мальчишеское отчаяние. - Защитники Врат, если вы есть, на помощь!
   И странно, этот наивный детский призыв подействовал: захлопали в воздухе крылья, и на дорожку приземлились два грифона. Миура с удивлением узнал в них фигуры, украшавшие замыкающий площадь роскошный портик. Вот, значит, как? Интересно, остальные существа там тоже только и ждут призыва к действию?
   Но это удивление мелькнуло и пропало. Грифоны тоже пользовались пламенем, но каким-то особенным - под его сине-зелеными языками хищная стена мертвой плоти с мерзким визгом разрушалась, и скоро арка входа в грот совсем очистилась. Но это оказался не единственный сюрприз Мусорщика. Еще раз сверху захлопали крылья, и перед грифонами-стражами приземлились новые враги. Они имели мощные человеческие тела, на широченных плечах странно смотрелись маленькие головки каких-то земноводных тварей с зубастыми пастями и горящими тупой злобой глазами, руки и ноги заканчивались мощными когтями, и все это дополнялось перепончатыми крыльями и тремя хвостами с шипящими змеиными головами на концах. Ниро изумленно охнул - такое создать могла только фантазия Мусорщика, рядом с этими тварями даже грифоны выглядели верхом благородства и изящества. Зато монстры Мусорщика хорош знали то, для чего были созданы - науку убивать. Огонь грифонов им не вредил, наоборот, каждый сине-зеленый язык добавлял сил и роста, и скоро они уже с трудом помещались на небольшой площадке перед Вратами. Боевая магия Ниро тоже не слишком действовала, и друзьям пришлось снова отступать. Если бы не стражи Врат, не оставалось бы ничего иного, как бежать, но грифоны дрались отчаянно, хоть и безнадежно. Скоро между тремя друзьями и монстрами Мусорщика не осталось никого. Одно из чудовищ с рыком двинулось по дорожке вслед Ниро и его спутникам. Монстр был уже такого размера, что его когти-ноги с трудом помещались на ширине дорожки, дробя камень. Выкрикнув что-то непроизносимое, Ниро вскинул руку, и перед ними возникла словно переливающаяся радужными бликами стена, почти не видима, но достаточно ощутимая, чтобы остановить наступавшее чудище.
   - Бегите на площадь, я не смогу долго держать барьер, - с прерывающимся дыханием выкрикнул маг.
   - А ты?!
   Ниро не успел ответить - монстр заревел, и тут же прозвучал другой рев, еще более мощный и глубокий. Водяные чудовища, сторожившие город с моря, никуда не делись за прошедшие века, они просто ждали своего часа. Две огромные головы на длинных тонких шеях приближались к площадке, следом за ними воду рассекали тяжеленные тела - волна, которую они гнали перед собой, захлестнула дорожку, едва не сбив с ног друзей. Оба созданных Мусорщиком монстра отвлеклись на новых противников, и полетели в воздух массы воды и битого камня, и уши заложило от рычания и рева - началась битва.
   Пришлось упасть - иначе удержаться на ходящих ходуном остатках дорожки было невозможно. Ниро прижал к себе Недомерка.
   - Этак они все тут разнесут, - заметил на удивление спокойный единорог.
   - И нас затопчут, даже не заметят, - в тон ему ответил маг, и в подтверждение этих слов огромная когтистая лапа, грозящая раздавить сразу всех троих, просвистела сверху, - Прыгаем, быстро!
   Миура подчинился, и вовремя - участок дорожки, где они только что были, разлетелся вдребезги от удара. Но странно: упал он не в воду, и даже не на твердые камни, а на что-то мягкое, словно в выстланную шелком шкатулку, и даже крышка нависла сверху. "Раковина!" - успел он подумать, прежде, чем крышка закрылась. Раковины-жемчужницы, обрамлявшие дорожку, раскидало поднявшимися волнами, но, как оказалось, не все, и друзья попали в одну из них. "Неизвестно, что лучше, быть раздавленным снаружи или превращенным в жемчуг здесь," - мелькнуло у Ниро, и он рванулся из мягко обволакивающего плена, но безрезультатно. В следующий миг крышка ловушки закрылась окончательно, а вместе с наступившей тьмой пришло забытье.
  
  
  
  

Глава седьмая

  
   Возвращение к действительности было не слишком приятным - голова отчаянно кружилась, и очень хотелось пить, словно он от души наглотался морской воды. Со второй попытки удалось сесть и осмотреться. Далеко в обе стороны тянулся песчаный берег, усеянный следами недавнего шторма: водорослями и мелкой морской живностью. Всего в нескольких шагах ярился прибой, и море все еще было усеяно белыми барашками пены. Буря закончилась совсем недавно, хотя небо было умыто-ясным. Солнце недавно взошло.
   Как тяжелый сон, вспомнилось: треск налетевшей на камни раковины, острые осколки и ледяной соленый душ, рев шторма и полоса хорошо различимой даже ночью пены, указывающей берег, отчаянная борьба с норовящими утащить обратно в море волнами и страх за друзей, ухватившая его, лишив возможности дышать, видеть и двигаться огромная волна и удар о мокрый песок, твердый, как камень... Мда, видимо, воды он и правда наглотался.
   Ниро еще раз огляделся. Рядом тяжело дышал Недомерок. Спит? Маг невесело усмехнулся - надо же, за все эти годы так и не удосужился выяснить, могут ли единороги терять сознание. А где же Ми?
   - Миура! - словно подброшенный, вскочил он.
   - Я здесь, Ниро, - послышалось сзади. Мальчик спускался к нему с высокой дюны - их гряда замыкала пляж. Ноги тоже слегка заплетаются, но уже успел выложить сушиться вещи, после всех передряг оставшиеся при них, и главное, улыбается!
   - Ниро, я, кажется, знаю, где мы! - поспешил похвастаться юноша.
   Маг хмыкнул про себя - сам он пока не имел об этом ни малейшего представления.
   - Оттуда, сверху, видно, - продолжал Миура, - Вода еще после шторма взбаламучена, но на западе она не синяя, а коричнево-зеленая. Значит, там устье большой реки. Да и Петля здесь вон какая, значит, мы западнее, чем были. А большая река, впадающая в море, у нас на западе одна - Авина!
   Ниро не стал говорить, что они могли бы оказаться где-нибудь в совершенно чужих землях на другой стороне моря. Тем более, что мальчик явно прав - теперь он и сам вспомнил эти места. Обняв подошедшего Миуру, растрепал ему волосы:
   - Ай да молодец! Особенно зная, что ты никогда не выезжал до этого за границы Золотой Степи.
   Миура смущенно улыбнулся.
  
   Крик Ниро разбудил Недомерка, который, оказывается, все-таки спал, и скоро друзья отправились к реке. Шли медленно, еле передвигая ноги - сказывались предыдущие передряги - хоть и хотелось птицами полететь вперед, чтобы напиться. Во время шторма все нахлебались соленой морской воды, и теперь путешественников мучала жажда, других же источников поблизости не было. Компания, которая, казалось, так недавно отправлялась в путь, имея все необходимое для долгого путешествия благодаря заботливости Юкико, теперь представляла собой жалкое зрелище. Практически все вещи были потеряны во время бегства из Затерянного Города и шторма, остались только мечи - их уважающие себя мужчины выпустят из рук в последнюю очередь - да каким-то чудом у пояса Миуры все еще висел увесистый кошелек. На него возлагались теперь большие надежды, ибо людям требовались лошади и теплая одежда. В отличие от приморских джунглей, по которым лежал путь к Городу, здесь уже хорошо чувствовался приход осени. Ночи обещали быть холодными, да и день не очень-то радовал теплом, не смотря на то, что солнце ярко сияло в безоблачном небе. Пропитанная солью одежда и кожа тоже не добавляли удобства, так что к реке спешили еще и для того, чтобы выполоскать ее и выкупаться самим. На плечах Ниро остался плащ, Миура же и вовсе шел в одной рубашке, но от сырого, жесткого от соли плаща все равно не было толку, хотя оба стучали зубами на холодном ветру. Перевалив дюны, шли по лежащей за ними безрадостной безводной степи, где мало что росло, хотя дюны немного защищали от ветра.
   К реке вышли после полудня. В конце своего пути Авина разбивалась на множество рукавов, образуя широкую дельту. Несколько срединных рукавов были достаточно широкими и глубокими для прохода судов, большинство же боковых представляли собой узкие, почти заросшие камышом протоки, приют множества птиц. Кроме того, река на всем своем протяжении славилась обилием рыбы.
   К одной из таких проток и вышли путешественники. Осторожно пробравшись прямо в одежде сквозь прибрежные камыши на середину, где уже холодная по-осеннему вода была очень чистой, от души напились, потом с таким же удовольствием выкупались, и, дрожа всем телом и с посиневшими губами, выбрались на берег разводить костер. К счастью, сухого камыша было вокруг предостаточно.
   Когда обсохли и согрелись, сам собой встал следующий вопрос - еда. Для единорога с этим проблем не было - рядом с рекой скудная прежде трава стала высокой и сочной - а вот людям надо было что-то придумать. И маг, и Миура были достаточно искусными охотниками, но не с мечом же на охоту идти, и не руками ловить рыбу. После недолгих колебаний Ниро решил пустить в дело магию.
   - Но ведь этого делать нельзя! - Миура, как и все в Королевстве, прекрасно знал закон магов, запрещавший использовать их искусство в торговле, в любви и на охоте. Нарушители закона считались совсем уж бесчестными.
   Ниро усмехнулся:
   - Ах, друг мой, если бы это было первое "нельзя" в моей жизни! Похоже, я родился именно для этого - делать то, что нельзя. К тому же, нам предстоит несколько дней пути по дикой степи, ты же не собираешься голодать все это время, лишь бы не нарушить закон?
   Возразить было трудно, но юноша все-таки сделал это:
   - Но ведь нарушители закона всегда наказывались! Что с тобой будет?
   - Всегда считалось, что нарушителей наказывает Чаша Магии, - покачал головой Ниро, - так что нынче наказание мне не грозит. Да и я стал другим, и теперь начинаю понимать, что сила Чаши всегда жила в основном в наших головах, основательно вбитая туда Советом. И наказывали мы себя тоже сами. И больше делать этого я не намерен, - жестко закончил он.
   Юн только тихо хмыкнул. На ужин была большая рыбина.
  
  
  

***

   Норлан, ворота Авины, лежал выше по течению, у начала дельты. Туда-то друзьям и нужно было теперь попасть. Дорога была, в общем, не тяжелой, даже холод на сытый желудок не так сильно ощущался. По ночам отходили от реки в степь - там было теплее - и дежурили по очереди, поддерживая костер и внимательно глядя по сторонам, как-никак, широкая Авина служила границей Королевства, и уже не так далека была Петля, занимавшая треть неба на западе.
   На четвертую ночь дежуривший Миура разбудил мага. Юноша был встревожен.
   - Ниро, я не понимаю, что происходит! Посмотри, что это?
   Недомерка будить не потребовалось - спал он чутко. Все трое уставились на странное зрелище. Ночь стояла безлунная, и Норлан был все еще в нескольких днях пути на севере, но там, на северном горизонте, словно зарево пожара окрашивало небо.
   - Может быть, битва? - Миура невольно поежился от своих слов. Они были далеко от большой войны достаточно долго, чтобы от нее отвыкнуть.
   - И костры, чтобы лучше друг друга видеть? - прищурился Ниро, - Да нет, вряд ли. Зарево над Норланом, если бы он горел, мы бы не увидели, еще слишком далеко, а ближе к нам только дикая степь...Степной пожар? Но откуда ему взяться?
   - Оно приближается, - заметил зоркий Юн.
   Скоро и остальным стало ясно, что зарево довольно быстро движется к ним. Теперь оно уже не охватывало весь северный горизонт. Постепенно стала вырисовываться громадная пылающая фигура. Люди потянулись к мечам, хотя вряд ли мечи здесь могли помочь. При всем при том ничто е нарушало ночную тишину. Друзья тоже молча ждали - ничего другого пока все равно нельзя было сделать.
   Постепенно стало возможным рассмотреть приближающуюся фигуру. Прямо на них скакал огромный пылающий конь, развевающаяся огненными языками грива, казалось, выжигала звезды, и они гасли, не в силах выдержать жара. Зрелище было и страшным, и величественным. Там, где в степную землю ударяли призрачные копыта, долго еще оставался пылающий след.
   Конь несся прямо на небольшую площадку, словно выровненную человеческими руками, на которой замерли путешественники. Вот уже пылающие передние копыта взвились в воздух почти над их головами, а они все стояли не шевелясь, завороженные и словно околдованные. Конь прыгнул. Огненный смерч, кажется, накрыл весь мир, все вокруг превратилось в трепещущее пламя, в котором невозможно остаться живым, и на несколько мгновений они выпали из мира, забыв дышать, и маленький костерок погас, устыдившись соседства с этим огнем.
   Затем гигант понесся дальше, а по окружности площадки взметнулась стена огня, и ржание удаляющегося жеребца совсем уж нелогично перешло в рычание впереди, где на фоне вновь зажегшихся звезд вырисовывался призрачно-лунный силуэт старого знакомого - Крылатого Кота, покровителя румского племени.
   Только когда оба животных растаяли в степной дали, и окончательно погасло колдовское пламя вокруг площадки, друзья пришли в себя.
   - Что это было? - еще глядя в даль широко открытыми глазами, с трудом проговорил юноша.
   - Похоже, нас занесло в какое-то священное место румов. Здесь, в этой степи, кочуют их племена. И похоже, боги румов заинтересованы в нашем успехе, - задумчиво ответил Ниро, - Степь горела под копытами коня... Нам надо спешить, только так я могу истолковать это предупреждение!
   - Спешить-то спешить, - хмыкнул Юн, - а куда? Ну хорошо, доберемся мы до Норлана, а дальше? Куда дальше, Ниро?
   - На север, Юн, в Древний Лес, туда, где живет твой народ. Никто толком не знает, сколько Врат существует в нашем мире. Точно известно лишь о трех. Одни, я думаю, навсегда погребены в Затерянном Городе. Для того, чтобы достичь вторых, надо переплыть Туманное море и преодолеть почти неприступные горы, этот поход занял бы не меньше года, у нас нет этого времени. Третьи из известных Врат-меж-Мирами там, на северо-западе Древнего Леса.
   - Но ведь там Тень! - разом ахнули спутники мага.
   - Да, - кивнул он, и голос стал резким, - Но у нас нет другого пути. Нам не придется далеко заходить в границы Тени... я думаю. По крайней мере, когда мы уходили, эти места еще лежали на окраине темной полосы.
   Миура сжал слезу дракона на груди в вороте рубашки:
   - Значит, мы пройдем. Мы должны.
   - Восток светлеет. Пора собираться в путь, - Ниро положил руку на напряженное плечо мальчика.
   - Значит, пройдем, раз должны, - не слишком весело кивнул Недомерок.
  

***

   Последний день пути до Норлана оказался сущим мучением. С утра зарядил мелкий холодный дождь, от которого не спасли бы и самые плотные теплые плащи, не говоря уже о той одежде, что осталась у путешественников. Ниро почти насильно застегнул плащ на плечах Миуры, сам же шел в одной рубашке, упрямо нахмурившись и сжав посиневшие губы. Недомерок, понуро склонив голову, топал по скользкой грязи, где трудно было бы и гораздо более рослой лошади, забрызганный по самые длинные уши.
   Недовольный тем, что пришлось покинуть сухую и теплую сторожку, стражник в воротах вряд ли пропустил бы их в город, если бы они предъявили что-то менее весомое, чем знаки Мага высшего Посвящения и Наместника золотой Степи. Внушенного уважения хватило даже на то, чтобы он, вновь закрывая городские ворота, объяснил, как найти ближайший постоялый двор.
   Ниро приходилось бывать в Норлане, восхищаться нарядной набережной, наблюдать не утихающую суету порта и бесконечные торговые ряды, где можно было встретить товары не только со всего Королевства, но и из многих дальних земель, любоваться кораблями на глади широкой - другой берег не всегда разглядишь - реки. Сейчас город был повернут к друзьям изнанкой - хмурой, грязной, уныло-серой от дождя.
   Постоялый двор, имевший не слишком пышное название "Приют путника", оказался добротным крепким заведением. Внизу, в общей зале, ярко горел очаг, вкусно пахло хорошей едой, и за простыми деревянными столами почти не было свободного места. Комнаты для постояльцев располагались на втором этаже.
   Лето вместе с бойкой торговлей закончилось, и далеко не все они были заняты, но хозяин, окинув друзей не слишком уважительным оценивающим взглядом, отвел им почти самую дальнюю и, похоже, худшую комнату. Стоила она, однако, не мало, так что путешественники не возражали. Уцелевший кошелек был не бездонным, а завтра предстояло многое купить. Впрочем, после холодной степи любая сухая постель под теплой крышей казалась роскошью. Лучше всех устроился Юн - конюшня здесь была просто образцовой, благоухающей свежим сеном. Убедившись, что у ушастого друга все хорошо, маг с Миурой направились в общий зал ужинать.
   Место нашлось за столом недалеко от очага, и какое-то время друзья просто наслаждались его живым теплом и доброй едой, лениво глядя по сторонам. Публика в зале была разнообразной. Кроме нескольких явных постояльцев, горожане и довольно много матросов, не смотря на то, что порт находился в другом конце города. Пили пиво и вино, и, хоть откровенно пьяных не наблюдалось, в зале стоял многоголосый шум и хохот. Далеко не сразу ухо Ниро уловило бренчание лея. Заинтересованный, маг поискал глазами источник звука. Инструмент мучил сидящий на табурете в дальнем конце зала мальчишка примерно одного возраста в Миурой, щуплый, смуглый, с шапкой нечесаных черных кудрей, из-под которых настороженно блестели глаза-угольки. Смуглось и чернявость, да и черты лица парнишки явно выдавали румскую кровь, и это еще больше заинтересовало Ниро. Он прислушался к голосу мальчика, терявшемуся среди трактирного шума. Играл паренек не слишком умело, голос же был чистым и красивым, но боязливо-тихим. Мальчик тянул какую-то грустную румскую песню с долгими гортанными переливами. У ног певца валялась старая шляпа, в которую не спешили лететь монеты - похоже, парня никто и не слушал. Хотя нет, в этом Ниро ошибся.
   - Эй, щенок, долго ты еще будешь выть там, в углу? - из-за стола по другую сторону очага поднялся широкоплечий детина и направился к юному певцу, - Добрые люди повеселиться пришли, а не твой скулеж слушать! Замолчи, иначе не так у меня заскулишь! - здоровенная лапа дернула-было к себе застонавший лей, - А ты еще... - детина осекся, встретившись глазами с неожиданно возникшим рядом магом. Худощавый Ниро был чуть ли не вдвое меньше желавшего повеселиться "доброго человека", но яростный взгляд мага тут же лишил того желания продолжать, и Ниро спокойно вынул лей из его ставшими вдруг послушными железных пальцев. Странный такой лей: струны сквозь витую гарду пропущены, а наверху грифа - рукоять меча, удобная, и кожа обтяжки лоснится от частого использования, а не взяться - колки торчат...
   Ниро Певчий Дрозд, Серебряный голос Королевства замер с леем в руках. Как только его тонкие нервные пальцы сомкнулись на грифе, куда-то в ничего не значащую и почти нереальную даль отодвинулся трактир с галдящей публикой, остались только две пары глаз: испуганные угольки румского мальчишки, и тоже испуганные, но с затаенным восторгом глаза Миуры - сын Доринана хорошо знал, под чьими пальцами сейчас дрожали струны лея.
   Первом Магу не пристало петь, и Ниро давно забыл, когда последний раз касался инструмента. А сейчас, как запойный пьяница, долго обходивший десятой дорогой питейные заведения и вдруг очутившийся в винном погребе, просто не в силах был оторваться. Лей, как живой, сам подставил струны под пальцы.
   Как же давно он не пел! Почти успел забыть, какое это болезненное и острое удовольствие, и сбивал в кровь пальцы и сердце о стуны, рвал душу в клочья и снова собирал по частям.
  
   К стенке бедою припёрло -
   Оскалился рок...
   Рвётся душа через горло,
   А в горле комок.
   В этом безвыходном горе
   Кузнец! Ты б помог!
   Кузница вновь на запоре -
   Амбарный замок.
   Сделай мне глотку, как зверю -
   Облегчи беду.
   Я под закрытою дверью
   Тебя подожду.
   Ты помоги мне в несчастье -
   Воздам по трудам.
   Ценности все, не скупясь, я
   Тебе передам.
   Слово своё не нарушу,
   Поверь же ты мне!..
   Волком завыть... Вырвать душу
   И бросить к Луне!..
   Сил нет терпеть это молча.
   Приди ж, наконец!
   Скуй мне, кузнец, голос волчий,
   Да скуй же, кузнец!!!
   И звенел лей, жалуясь и признаваясь в любви, шепча и вскрикивая, и голос певца взлетал ввысь и рассыпался серебряными монетками, накрывая зал, заставляя забыть обо всем и с головой уйти в его мир.
  
   я хочу разучить тебя плакать, хотя бы на вечер,
   я хочу разорвать километры отчаянной боли,
   чтобы было тепло, безвозвратно, безумно и вечно,
   чтобы за руки взявшись пройти по прохладному полю...
  
   я хочу разучить твою грусть, её тексты, аккорды,
   чтоб разбить её в прах, чтоб поставить её на колени,
   и улыбка твоя станет птицей, горячей и гордой,
   и глаза отразятся на небе дождливо-осеннем
  
   я хочу овладеть твоим телом, лизать твои губы,
   чтобы нежности пламя сжигало тоску и тревогу.
   твоя кожа под пальцами стонет легко и упруго.
   я с тобой, мое солнце. Смотри: нам завидуют Боги.
  
   километры исчезнут, провалятся в зыбком тумане,
   наши лица так близко, теперь мы забудем о боли.
   пусть ласкает закат тихой нежностью шелковой ткани,
   мы пройдем - две фигуры по желтому-желтому полю...
  
   Обессиленный Ниро замолк, чувствуя, как затихает в душе эхо последних строк. Там, в душе, было пусто и чисто, до головокружения легко, как от слез, о существовании которых Первый маг давно успел забыть.
   Он давно молчал, но в зале все еще стояла тишина. Наконец, удивленно-испуганно переговариваясь, народ стал расходиться.
  

***

   Похоже, после вчерашнего происшествия хозяин проникся к неизвестному певцу и его спутнику большим уважением, даром что выглядели они сущими оборванцами. Но выгоды своей упускать отнюдь не собирался - за двух лошадей, теплую одежду и кое-какой запас еды друзьям было предложено заплатить гораздо больше, чем у них имелось. Что поделаешь, благородные господа, война!
   Озадаченные, вышли на крыльцо обсудить ситуацию. Миура покрутил необычный перстень на левой руке. Грубо вправленный в белый металл большой желтый камень пересекала черная полоса, словно зрачок не слишком доброжелательного глаза.
   - -Ниро, ты видел, как он смотрел на перстень? Может, предложить его вместо недостающих денег?
   Маг взял руку мальчика, внимательно посмотрел на необычный камень:
   - Нет, Ми. Такие вещи не продают. Твой отец рассказывал, как перстень к нему попал, и уже тогда я не сомневался, что это особенная вещь. В нем большая сила. Не знаю, для чего она служит, но подобные перстеньки просто так не валяются. И если он у тебя, значит, так нужно. Даже не думай продать его. Что-нибудь придумаем.
   Неожиданно задумавшегося Ниро кто-то дернул за рукав. Оказалось, вчерашний парнишка-рум. Звали его, правда, вполне по-норлански Гольдаром, то есть сыном реки.
   - Не слушайте хозяина, - начал он, не отпуская рукав Ниро, - Он за все втридорога берет, а с вас еще за вчерашний убыток - обычно-то посетители гораздо позже расходятся. Да и в других местах вы сейчас дешево ничего не купите, особенно лошадей. Пойдемте, я могу помочь.
   Терять было нечего, и Ниро, пожав плечами, двинулся за ним вместе с Миурой. Шли вчерашней дорогой обратно к городским воротам. Это не удивляло, непонятно было другое - как сын степных кочевников попал в город, да еще и получил местное имя? После вопроса мага парнишка принялся рассказывать.
   Однажды молодой матрос купил в подарок матери на ярмарке бисерное украшение у юной румской красавицы. Отец ее продавал здесь нескольких высоко ценившихся румских лошадей, она же - собственное рукоделие. Купил и купил, чего на ярмарке не бывает, да и безделушка-то грошовая. Только через полгода приехал тот матрос сватать рукодельницу. И она - дело совсем уж неслыханное - согласилась. Не в обычаях румов запирать девиц от желанных им женихов, отдали красавицу за чужака. Однако, замужняя дочь что отрезанный ломоть, а здесь и вовсе - отказалась, ушла от своих, не удивляйся, если и они от тебя откажутся.
   Но поначалу жили хорошо - матрос в жене души не чаял, да и свекровь полюбила невестку. Родился сын.
   Только морская удача капризна, и однажды именно это судно не вернулось домой. Мать-старуха ненадолго пережила сына, и осталась жена матроса с ребенком одна среди чужаков. Рукодельничала, чем-то друзья мужа помогали, к своим же вернуться гордость не позволила, да и они, все зная о ее жизни, назад не звали - ушла так ушла. Только брат, дядя Гольдара, помогал сестре. К нему-то мальчик и вел сейчас друзей.
   Дядя Римал оказался крепким мужчиной лет сорока пяти с такой же, как у племянника, шапкой кудрей, лишь чуть тронутой сединой у висков. Он поджидал мальчика у ворот, оживленно переговариваясь со стражником как со старым знакомым. Неподалеку были привязаны две лошади - одна верховая, другая же везла притороченные к седлу пару мешков. Римал приехал не с пустыми руками.
   Спутники племянника явно очень заинтересовали его, но друзья предпочли подождать в сторонке, пока родичи что-то обсуждали по-румски. И из вежливости, да и все равно ничего не поймешь. Мальчик что-то оживленно рассказывал дяде, и оба то и дело стреляли глазами в сторону мага со спутником. Наконец, Римал решительно направился к ним:
   - Малыш рассказал мне о том, что было вчера в трактире. Спасибо за то, что помогли ему, - он явно искренне, но сохраняя достоинство поклонился Ниро и сделал сдерживающий жест в ответ на попытку того что-то сказать, - Рассказал и о вашем разговоре с хозяином трактира утром. Друзьям мальчика я готов помочь всем, чем могу, хоть я и не богат. Но не только это обязывает меня помочь вам. Покровитель нашего племени - Огненный Жеребец, и над головой каждого из вас я вижу золотую подкову, знак его благосклонности, - Римал невольно улыбнулся, глядя, как друзья быстро посмотрели друг на друга, ища указанный знак, - Не старайтесь, его сможет увидеть только тот, в чьих жилах течет кровь детей Огненногривого. Не питайте жадность городских торговцев, вы получите все, что вам понадобится. Приходите сюда завтра утром.
   Рум еще раз поклонился, на этот раз не возразив против ответных поклонов, и пошел к лошадям - разговор был окончен. Гольдар получил привезенные дядей мешки, и всадник, ведя в поводу вторую лошадь, скрылся в степи.
   - Может быть, вы согласитесь быть нашими гостями? - смущенно спросил юный Гольдар, - Мама будет рада...
   Ниро согласился.
  
   Нея, мать Гольдара, была красива именно той диковато-гордой, западающей в душу красотой, которой славятся румские женщины, но которая дается лишь одной счастливице из великого множества. А впрочем, счастливице ли? - с сомнением покачал головой Ниро, глядя на точеный профиль, уверенные спокойные движения тонких рук, бездонные черные омуты глаз под гордым разлетом бровей.
   Домик был бедным, но чистеньким и уютным, ярко пылал огонь в очаге, неприхотливая, но от души предложенная еда казалась особенно вкусной, и руки Ниро снова приросли к лею, который теперь не кромсал душу в клочья - тихо говорил о своем, иногда лишь всхлипывая под вдруг сорвавшимися пальцами.
   Когда пришло время уходить, маг нехотя поставил инструмент на скамью, и тот в ответ звякнул с явным сожалением.
   - Возьми его, вы ведь не хотите расставаться, - спокойно предложила хозяйка, - Твои руки созданы для его струн.
   - К сожалению, мои руки созданы не только для этого, - грустно усмехнулся маг, - да и с Гольдаром ему будет спокойнее.
   Слушавшие разговор мальчишки почему-то даже не удивлялись тому, что о лее говорят как о живом существе. Гольдар набрал было воздуху, чтобы что-то сказать, но мать его опередила:
   - Сыну я куплю новый лей, Римал поможет, - и юный певец согласно кивнул, - А этот, видно, ждал здесь тебя...
   Ниро начал снова возражать, но тут к разговору присоединился Миура, вдруг тоже взявшийся убеждать его принять подарок, даже пообещавший везти его, как верный оруженосец. Пришлось уступить уговорам и собственному желанию и согласиться.
  
   Хозяин постоялого двора проводил их на следующее утро с явным разочарованием - торговля не пошла, да и перстень Миуры продолжал притягивать его взгляд. Не смотря на то, что выехали рано, у городских ворот их уже ждали. На этот раз Римал приехал не один. Рядом с ним на высоком тонконогом рыжем жеребце - никак, дань уважения огненному покровителю - восседал пожилой рум, в котором явно угадывался вождь. Державшийся немного позади молодой парень вел двух груженых лошадей.
   - Я не стану спрашивать, как и почему Огненногривый даровал вам свою благосклонность. Если он выбрал вас, значит, вы того достойны, - начал вождь.
   - Нам нечего скрывать, - пожал плечами Ниро и рассказал о необычной встрече в степи.
   Вождь тонко улыбнулся:
   - Ты рассказал, как это было, но не о том, почему.
   - Для нас самих это загадка, - чуть поклонившись, ответил маг, - Но думаю, причина - дело, к которому мы призваны.
   - Если в вашем деле помогают даже румские духи-покровители, значит, и для нас честь вам помочь, - также слегка склонил голову вождь. По его знаку молодой рум подъехал ближе, подведя к друзьям лошадей. - Это хорошие кони, а в седельных сумках вы найдете все, что нужно для дальней дороги. И пусть ваш поход завершится удачно.
   - Спасибо, вождь. Мы не забудем помощи румов, - от души поклонился маг, и Миура последовал его примеру.
   - Что ж, помяните нас добром, - уже открыто улыбнулся седой вождь, - Прощайте, и пусть боги будут милостивы к вам.
   Всадники развернулись и поскакали обратно в степь. Похоже, в племени Огненногривого не любили долгих церемоний. Ни Римал, ни юноша так и не проронили ни слова в присутствии вождя.
  
  

***

   Чем ближе к северу, тем зеленее становилась степь по берегам Авины, и в конце концов появились небольшие перелески и заросшие овраги, что было очень даже кстати - в этих краях осень давно вступила в свои права, и в непогожие ночи под защитой деревьев было гораздо приятнее. А непогода словно испытывала терпение, пронизывающий холодный ветер и дождь стали постоянными спутниками путешественников.
   Уже на второй день пути от Норлана выяснилось, почему Миура так просил мага взять лей.
   Сидя вечером у костра и глядя в огонь, мальчик задумчиво поглаживал зачехленный инструмент. Поймав взгляд мага, тих сказал:
   - Я хочу научиться играть. Научи меня, Ниро! Пожалуйста...
   - Твой отец тоже просил его об этом, - не дав магу ответить, неожиданно подал голос Юн Чи, - Только терпения у него хватило не надолго.
   Миура подался вперед:
   - Отец? Он всегда любил слушать песни, но я не представляю его с леем в руках...
   - Он очень хотел спеть для твоей матери, - улыбнулся Недомерок.
   - Я терпеливый, - немного помолчав, снова начал Миура, - Научи!
   Ниро глянул на руку мальчика, сжавшую гриф.
   - Расчехли лей.
   Струны удивленно дрогнули, поймав случайный вихрик. Ниро взял инструмент.
   - Держат его так, - показал и передал назад, - Попробуй... Так. А теперь скажи, что ты больше всего любишь держать в руках?
   - Не знаю... - задумался мальчишка. - Меч. Старые книги. Цветы.
   - Хорошо. Пусть в левой руке у тебя - рукоять меча. Держи его крепко, но мягко. Под правым локтем - стопка очень старых книг, ты бережно несешь их. А под пальцами лепестки, упругие и нежные. Погладь их.
   Тонкие пальцы Миуры прошлись по струнам, и Недомерок удивленно насторожил уши, прислушиваясь к сильному и чистому звуку. Даже ветер удивленно стих на минуту.
   - Вот так! - улыбнулся Ниро, - А дальше - потом. Нам пора в путь.
  
   Миура оказался способным и действительно терпеливым учеником. Уроки продолжались на каждом привале, а по ночам, сидя у костра на часах в свой черед, парнишка тихо перебирал струны. Чуткие уши Недомерка, не меньше двух спутников любившего музыку, поначалу страдали, и он старался расположиться подальше, но постепенно придвигался все ближе - разговор Миуры со струнами стало приятно слушать.
  
   Наконец, когда земля стала настолько сырой, что конские копыта оставляли в ней глубокие следы, постепенно заполнявшиеся водой, между полосами ивняка и камышей, дорога окончательно исчезла. В обе стороны тянулся низкий болотистый берег, а впереди раскинулась широкая гладь озера.
   - И что дальше? - поинтересовался Недомерок, - Как будем перебираться через Озерный край?
   Озерным краем звалась обширная равнина по правому берегу Авины, заполненная бессчетными большими и маленькими озерами, соединенными запутанным лабиринтом проток. Все это вместе было кое-как проходимым лишь в небогатые дождями годы, да и то всегда существовала опасность заблудиться среди камышей и угодить в болото.
   Ниро улыбнулся:
   - Здесь живут друзья. Я думаю, нам помогут.
   Поехали вдоль берега на запад. Через некоторое время Миура убедился, что озеро не было пустынным - за очередным поворотом в просвете между камышами открылось довольно большое селение. Правда, дома стояли на сваях прямо в воде, причем далеко от берега.
   Ниро спешился. Юноша тоже спрыгнул с лошади, но тут же шарахнулся подальше - прямо из-под его ноги в близкую воду плюхнулось что-то довольно увесистое.
   - Что это было?
   Маг отошел на несколько шагов, высматривая что-то на берегу.
   - Иди-ка сюда, только тихо. Вот оно, - указал осторожно подошедшему мальчику. В траве сидела здоровенная уродливая жаба. Раздутое, покрытое слизью тело в зелено-желто-коричневых разводах было покрыто бородавками. Не сразу увидавший спрятавшуюся в траве озерную хозяйку Миура едва не наступил на нее. С горловым возмущенным ворчанием жаба поспешила скрыться в воде с тем же, уже слышанным, звуком. Миура брезгливо передернулся, и чтобы сменить тему спросил:
   - Как стоят дома? Ведь дерево, наверное, быстро сгнивает в воде? Или там каменные сваи?
   - Нет, хотя мысль неплохая, - ответил маг, - Сваи из железного дерева. Конечно, оно очень дорого, зато может находиться в воде долгие годы. Ну и магия немного помогает.
   - А почему они так живут - на воде? Можно ведь было построить деревню на берегу?
   - Можно, - кивнул маг, - И когда-то так оно и было. Предки озерного народа жили на земле, как все. Но в степи, той самой, откуда мы сейчас пришли, обитали кочевники, чей огненный бог требовал жертв. Все окрестные народы страдали от их набегов, после себя эта дикая орда сжигала все и вся. Где-то строили высокие стены, здесь же на помощь пришла вода, и люди переселились под ее защиту. Кстати, Огненногривый покровитель здешних румов, так вовремя пришедший нам на помощь, мне кажется, мирный потомок того жестокого божества.
   Тем временем их заметили - от селения к берегу направились две лодки. Одна, большая, из выбеленного дорогого дерева и с резной фигурой, украшенной золотыми накладками, могла принадлежать только старейшине, так что их встречали действительно как дорогих гостей, с почетом. Миура решил при случае выяснить историю этой дружбы. Вышедший из белой лодки высокий крепкий старик, действительно оказавшийся старейшиной, обнялся с Ниро, что еще больше разожгло любопытство мальчика, но спросить пока было не у кого - Недомерок вместе с лошадьми отправился в конюшню большого постоялого двора на берегу, где останавливались приезжающие торговцы. Мага же вместе с Миурой повезли в селение на сваях, где готовился праздник. Самое большое строение, опирающееся на целую рощицу свай, звалось общинным домом. Именно в нем скоро начался пир. Правда, как оказалось, пир был не в их честь - здесь праздновали свадьбу. Но Ниро со спутником оказались на самых почетных местах. Миура никогда не думал, что существует столько разных способов приготовления рыбы. Это разнообразие дополняли блюда из маринованных, соленых и еще кто знает как приготовленных водяных растений. И странно среди всего этого выглядело блюдо с, как показалось, ножками куропаток, тоже очень вкусно приготовленными.
   - Как они умудряются выращивать здесь куропаток? - спросил он, догрызая третью или четвертую ножку.
   Ниро хмыкнул:
   - Помнишь жаб на берегу? Это и есть местные куропатки.
   Миура замер с недоеденной ножкой, слегка побледнев, потом тихо положил ее и больше не притронулся к блюду. Это было уж слишком.
  

***

   После праздника старейшина остался поговорить с Ниро, сын же его, крепкий парень несколькими годами старше Миуры, взялся отвести клюющего носом мальчишку к гостевому дому.
   Ежась от ночного холода, Миура спустился в лодку, парень сел на весла.
   - А почему Ниро у вас так любят? - спросил юный наместник.
   - Он очень помог нам однажды, - спокойно ответил провожатый, - Я расскажу, если тебе интересно. Только не засни.
   Но сон тут же слетел, и Миура приготовился слушать. Однако, парень довольно долго молчал, и тишину озера нарушал только осторожный плеск весел. Звезды и костер на берегу, и горящие в селении огоньки отражались в дрожащей черной воде. Наконец, привязав лодку к причальному кольцу гостевого дома у лестницы наверх, парень заговорил:
   - Это давно уже было... То есть для меня давно, потому что тогда я пацаном совсем был, а теперь вот жениться уж собрался. Так-то несколько лет прошло всего. Отец Зилы, невеста она моя нынче, Уно, ушел к болотам на охоту. Ушел и не вернулся. Прождали его десять дней, как положено - нет Уно. Не повезло, значит, охотнику, и больше не вернется. Зила с матерью уж отплакали по нему, уже две луны сменились... и тут Уно вернулся. Странный, правда, стал, молчаливый, ну да столько времени в болотах просиди - небось, станешь молчаливым. Отпраздновали мы его спасение и стали дальше жить. Только после него другие возвращаться начали, те, кого давным-давно уж отплакали, кого не все в деревне и помнят. А вместе с ними к нам пришел страх. Тихо стало в деревне, тихо на озерах, ни одной птицы не осталось, жабы, и те исчезли. Хорошо хоть рыба не испугалась Вернувшихся, а то бы с голоду пропали. А так - стали жить, как будто все по-старому. Только Сиф, отец мой, думать стал, как быть, остальные от страха и думать не могли. Да и отцу долго думать не пришлось. Галеф самый горячий у нас был, вечно поругаться норовил. Вот и напустился как-то на тестя своего, Вернувшегося. Тот только посмотрел ему в глаза, ни слова не сказал. И Галеф замолчал. А на следующий день ушел. А потом тоже... вернулся.
   И отец решил идти за помощью к Государю, зря что ли он защищать нас обещал, когда на верность Королевству присягали. Это время, пока он в столицу ездил, самым тяжелым для меня осталось. И страшным. Но, слава Единому, не долгим - скоро вернулся отец, и Ниро с ним. Походил, посмотрел, да и собрался куда-то. Отец хотел ему в помощь отряд собрать, да колдун отказался, мол, людей только погубим. Тогда отец сам с ним идти вызвался. А я - с отцом. Не потому, что храбрый такой, просто оставаться и ждать гораздо страшнее было.
   И пошли мы в глубь озер, туда, где самые большие болота. А уж осень. Камыши, трава болотная жухлые, мертвые стоят. Птиц нет. Вода только стылая журчит. Страшно. Никогда мне на болотах страшно не было, я же вырос здесь, каждую камышинку знал, а тут жмусь к отцу, что звереныш перепуганный. Идти ночами стали, а днем спать - по ночам Вернувшиеся мимо шли. Они-то в деревне ничего, смирные, а здесь кто их знает, чего ждать. А уж в глубь болот забрались - вообще спать перестали. И днем, и ночью Вернувшиеся шли. Ну те, которые навстречу нам, ничего, вроде как люди, глаза только... брр... А те, которые, как и мы, к центру шли - я и не думал, что страх такой на свете бывает: черные, мокрые, вода грязная по лицам стекает, по пустым невидящим глазам, тела в рваных гнилых тряпках, как деревянные, раскачиваются... Словно и не люди вовсе, куклы, только вот кто ж этими куклами играет? Мы с отцом друг к дружке от страха жмемся, а колдун-то знай себе вперед идет, трясины только осторожно обходит, хоть его про них никто и не предупреждал. Чуял он их, что ли?
   Наконец, на пятую или шестую ночь, пришли. Прямо над трясиной свечение голубое бледное, и попутчики наши прямо туда лезут - и исчезают. И как они только туда подходили? Мы-то на лодке, и то еле подобрались. Ну, Ниро прямо с лодки в это свечение шагнул и пропал, как и Вернувшиеся. Отец за ним, меня за руку держа. Только я в последний момент руку вырвал - испугался. Ух, лучше б не делал этого! Холодно, темно, звезд, и тех не видать, хоть и небо вроде ясное, и тихо, как в могиле, только трясина под ногами Вернувшихся то там, то сям хлюпает. Посидел так с минуту - зуб на зуб не попадает - да и кинулся вон из лодки. Сгоряча не совсем попал куда надо, до сих пор на ноге шрам, и кубарем вкатился в какое-то помещение. Даже ошалел: сухо, аж в горле першит, и тепло, жарко даже. Так и ткнулся с размаху в ноги отцу. Тот только обнял меня, поднимая, ни слова не сказал, на колдуна кивнул, как он впереди словно по сплошной трясине идет, весь напрягшийся до звона. Коридор какой-то каменный, на стенах рисунки странные в несколько рядов, а впереди свет мерцает - факелы. И голос громкий, аж уши заложило:
   - Идите сюда, ко мне, несчастные дети холодных вод! Ваш хозяин ждет!
   Странно, Ниро расслабился, усмехнулся даже.
   - Не старайся так, Халеф-Ра, не ровен час охрипнешь! Мы по другому делу, - кричит.
   И вперед пошел. Мы, конечно, за ним. Коридорчик наш вышел в огромный зал. Высоченный, по бокам колонны толстые, и сплошь камень кругом, ни клочка неба или земли, а по камню, до самого потолка, и на потолке даже - рисунки: люди, звери, трава... Много разного. Туда между колоннами много таких коридоров, как наш, выходило. В конце кресло высокое стоит, в нем человек. Черный весь, что сажей намазан, и глаза злые черные, только белки голубизной светят. Одежда на нем необычная, но богатая, и украшений - наши женщины и в праздники не носят столько. А по бокам кресла зверя два, тоже черные, только желтые глаза светятся, да клыки белеют.
   - А, это ты, - говорит, - Юный любитель вмешиваться в чужие дела.
   Глянул я на колдуна нашего - какой же он юный? Да видно, у них там другой счет.
   - Э нет, мой черный друг, - не унимается Ниро, - Это ты в чужие дела лезешь, руки свои загребущие куда не надо тянешь, а мне приходится тебя по ним бить.
   - А почему же молчит ваш хваленый Совет? Только ты, выскочка-недоучка, везде лезешь.
   - А им недосуг, поважнее дела есть, - смеется Ниро, - А на тебя и меня, недоучки, дважды хватало. И третий раз хватит.
   Черный помрачнел:
   - Да, - говорит, - Ты мне уже дважды дорогу перешел. Я не забыл этого, Ниро-глупец. И в этот раз отучу соваться в мои дела!
   И только пальцами пошевелил слегка - звери с ревом кинулись вперед. Вроде кошки, здоровенные только, что телята, и у каждой над хребтом ряд игл поднялся, как только в бой кинулись. Ниро приготовился их как-то там по-своему принять, да не успел - вслед за зверями уже неслась стена пламени. Уж не знаю, что со мной произошло, но слышу, кричу:
   - Мы возьмем зверей, Ниро!
   Маг кивнул только. Краем глаза вижу, отец тоже кивнул, меч доставая. Ну и я рукоять рванул, у нас тут мечи рано носить начинают. И не до колдунов стало. Зверюги-то сильные да злые. Уж не знаю, чем бы дело кончилось, помню, как клыки у самого горла клацнули, но тут всех нас словно листья сухие к стене отнесло, и об нее хорошенько шмякнуло. Я-то, оказывается, и на лету меч впереди себя держал, так и влетели мы в кота боевого: сначала меч, потом я. Да и отец своего успел прикончить.
   Глядим - что же это такое нам помогло? Видать, колдуны место себе для боя расчищали. Даже колонны разбиты, на весь зал словно пузырь болотный вспух, язычки огненные по стенам пробегают, синие да зеленые, а в середине пузыря колдуны друг против дружки застыли. И началось.
   Правда, отец оттащил меня в уже знакомый коридор, мол, не нужно простым смертным в такие дела соваться. Ну да я потихоньку подобрался к выходу поглядеть. И замер - отец-то прав был! Прямо на меня мчалась стена огня, клубясь искрами и дыша жаром. Даже не сразу заметил худую черную фигуру Ниро перед собой. А он вскинул руки, кричит что-то, аж голос срывается - и навстречу пламени покатилась вьюга, мне немного перепало, так я чуть в сосульку не превратился. Две волны встретились и какое-то время боролись друг с другом. Страшно было, конечно, но красотища! Огонь, подернутый морозными узорами, и лед, пылающий по краям - где еще такое увидишь? А потом, не знаю уж, чья взяла, но такой грохот раздался, что я упал на пол и глаза закрыл от страха. Но затихло, и вроде ничего не случилось. Полежал еще на всякий случай и потихоньку голову поднял. Гляжу, а где ж это я? Темнота и звезды вокруг летают, кружатся медленно, большие, маленькие... И света от них почти нет, еле-еле колдунов рассмотрел. Уж думал, они помирились и на радостях красоту такую устроили, да нет - звездочки друг вокруг друга кружатся, одни нападают, другие защищают каждая своего колдуна, прямо как воины в бою, а те стоят, замерли, аж воздух вокруг от напряжения дрожит. Уж не знаю, сколько этот бой длился, а только он был самым красивым, какой только можно увидеть.
   В конце концов, черный отвлекся на какой-то шорох, и одна из его звезд ударилась в радужную стенку пузыря, и надо же - прямо над моей бедной головой! Я аж на время оглох и ослеп.
   В себя пришел - а тут уж точно уносить ноги пора! Черный до самого потолка вырос, а потолок-то не низенький, говорит что-то - уши закладывает, рот и глаза красным светятся, как будто у него внутри огонь горит, а вокруг молнии так и трещат. Глянул я на нашего Ниро, как он перед черным стоит, расставив ноги и уперевшись руками в бедра, что мышонок против котищи матерого. Мышонок-то храбрый, а толку? Ну, думаю, с Вернувшимися хоть как-то жили, а тут уж точно пропадем почем зря. Подскочил и бегом к отцу, в коридор, подальше. В последний момент только оглянулся, и то ли показалось, то ли правда увидел, как за спиной Ниро словно черные крылья раскрылись, огромные, на весь зал, так что колдун тамошний со всем своим огнем даже уменьшился сразу как-то. Ну да в следующий момент опять грохнуло у них, да так, что все предыдущее игрушками показалось. Подхватило меня горячей волной и вглубь коридора потащило. Успел только услышать, как камни падают, да голову руками прикрыть, и сомлел.
   Очнулся, глаза открыл, а вроде и не открывал, темнота такая. Сразу как-то почувствовалось, что мы где-то глубоко под землей, под камнем... Аж подскочил, когда кто-то за плечо взял, но оказалось, это отец меня ощупью нашел. Сидим, думаем, как выбираться. Тут со стороны бывшего зала огонек приближается. Мы к стене отступили, за мечи - а мечей-то и нету. Но оказалось, это Ниро. Обожженный весь, аж черный, и руку левую как-то не так держит, но улыбается, а огонек белым шариком у него на правой ладони лежит...
   Миура улыбнулся. Да, он помнил, как Ниро приехал к ним тогда, помнил торчащие клочьями выстриженные волосы и обожженные брови мага, и сломанную левую руку на шелковой перевязи. Он, хохоча, рассказывал, как Изор успокаивал магов Совета, возмущенных новой выходкой Ниро, опять помчавшегося кому-то помогать без их указания, и казался таким юным, чуть старше самого Миуры, если бы не глаза... Чтобы быть хоть немного на него похожим, Миура попросил отца остричь ему волосы. Дориан усмехнулся и предложил для пущего сходства еще сломать руку. Сын его, конечно, отказался, и впервые в жизни задумался о том, что глубже и важнее внешнего...
   - ...Так и добрались, - продолжал между тем парень, - Отец Ниро награду предложил, да тот в ответ рассмеялся. Одежду только взял, взамен обгоревшей, и ушел, как не было. И с тех пор мы его встречаем как дорогого гостя. Вот и все. А тебе спать пора, поздно уже совсем.
   Миура поблагодарил и поднялся в гостевой дом, но заснуть долго не удавалось - каждый всплеск за стеной, казалось, издавали медленно бредущие Вернувшиеся. Рано утром его разбудил Ниро. Глаза у мага тоже были красными от недосыпа - беседа со старейшиной затянулась далеко за полночь.
  

***

   Часа полтора по узкой тропке между двух стен камыша, и путешественники вместе со старейшиной озерной деревни вышли к паромной переправе. Добротный тяжелый паром, казалось, невозможно сдвинуть с места, но, стоило паромщику взяться за колесо, сооружение двинулось вперед легко и довольно шустро. Другой берег не такой уже необъятной, но еще широкой реки медленно приближался. Ниро оперся о брус, ограждавший борта парома, задумчиво глядя на воду. Сощурился от солнечных бликов, и вот уже свет под ресницами, кажется, стал медово-желтым, дрожащим и колеблющимся, как факельное пламя, срываемое ветром, и глянули на мага огромные темные глаза на бледном лице, и тонкие пальчики подняли воротник плаща:"Я боюсь, Ниро," - а он все смотрел в ее глаза, не в силах оторваться...
   Миура сел, прислонившись к ограждению, и закрыл глаза. После почти бессонной ночи очень хотелось спать, и убаюкивающее журчала совсем рядом вода, и поскрипывало колесо... Совсем как в детстве, когда мама рядом, поет старую песню. Парнишка задремал. Снились ему немного грустная мама и улыбающийся отец...
   Ткнувшийся в берег паром вздрогнул весь и вернул пассажиров к реальности. Седой паромщик улыбнулся в усы:
  -- Река мудра. Редко кого она оставляет без подарка.
  
  

***

   Начался долгий путь вверх по течению Авины. День, от темна до темна - в седле, ночь - завернувшись в плащи вокруг костра, давая необходимый отдых лошадям. Сами могли бы ехать сутками - четкое ощущение уходящего сквозь пальцы времени не давало покоя.
   Миура каждую свободную минуту не выпускал из рук лей, не расставался с ним даже во сне, и маг, поначалу считавший стремление мальчика блажью, скоро уступил, вспомнив, что они оба зовутся Бардами, а легендарное оружие, которое надо найти - Поющими Клинками. Наверное, не зря...
   В конце концов, наступил вечер, когда юноша, сосредоточенно глядя на огонь и избегая встретиться глазами с кем-нибудь из друзей, начал петь. Голос звучал сначала неуверенно и хрипло от волнения, но после нескольких строк окреп, и Ниро с Юном переглянулись - а ведь молодчина парень!
  
   Скажи мне, ветер-брат, что ждет меня за дальними горами?
Ведет меня судьба. Какая твердь сломает сталь клинка?
Куда держу я путь, степной орел с могучими крылами
Не сможет увидать - моя дорога слишком далека.
  
Далекий этот путь - один на всех, от каждого порога,
И часть его видна, всегда видна из каждого окна,
но выйдешь на него - и поведет тебя твоя Дорога,
Попробуй угадай, куда же заведет тебя она
.
  
Звенит, по
ет в ушах, дорожный плащ срывает дикий ветер,
Стучат копыта вновь
, и искры выбивают из камней.
Мой вольный менестрель! Пусть на вопросы ты мне не ответил,
Под звон твоих баллад коро
ткий день мне кажется длинней.
  
А я - а я лишь часть прекрасного загадочного мира,
Где льется тихий свет, а рядом с ним клубится мрак и жуть.
Туда ведет меня дорога, но, сверкая горделиво,
Далекая звезда когда-нибудь и мой осветит путь.
  
  
   - Здорово! - не удержался единорог, - Дориан мог бы тобой гордиться!
   Миура помрачнел:
   - Может, у него и не хватило терпения научиться игре, но зато он никогда не был трусом, как его сын!
   Ниро подошел и сел рядом:
   - Скажи, Ми, что такое трусость? И смелость?
   - Бежать с поля боя, где гибнут твои друзья и... - мальчишка отвернулся, - И где трубит в рог, зовя на подмогу, отец - вот это трусость!
   Ниро немного помолчал, обдумывая слова.
   - В общем-то, ты прав... Тогда скажи, что значит держать данное обещание - даже если это очень трудно? Жертвовать дорогим, чтобы сделать то, что должен - что значит это? Пожертвовать собой - это конечно, подвиг... Но все-таки это легче, гораздо легче, чем постоянно чувствовать вину за то, что не помог любимому - даже если то, ради чего это сделано, выше. Ты, наверное, мог бы помочь тогда отцу. И он бы не погиб. А может быть, вы бы погибли оба. Но ты пришел бы на его зов, и тебе не за что было бы себя винить.
   А потом, когда для нашего мира не осталось бы другой надежды, кроме Поющих Клинков, этой надежды бы уже не было, потому что не было бы тебя. А это время, к сожалению, неизбежно наступило бы раньше или позже. И Дориан это знал. Понимаешь?
   Миура шмыгнул носом - плакать Барду Мечей нельзя. Да и взрослый он уже - порывисто встал, почти убежал подальше от костра, в темноту. Звякнули струны упавшего лея.
   - Думаешь, поймет? - помолчав, тихо спросил Недомерок. - Это ведь сильный яд, не существующая, но не дающая покоя вина...
   Маг устало закрыл руками лицо. "Я боюсь, Ниро"... блики факела в широко открытых сиреневых глазах... Не дающая покоя вина. Чуть затянувшаяся, но не заживающая рана.
   - Если понял такой упрямец, как я... Впрочем, кто знает, может, парень поупрямее будет.
  

***

   Ставшая совсем не широкой Авина свернула влево, к южным отрогам Изумрудных гор, в которых брала начало. Путешественники же продолжили путь на север и скоро тоже оказались в этих самых отрогах. Здесь лежал Эльбор - небольшое графство, одно из молодых воинственных государств, окружавших Королевство и бывших его союзниками и в какой-то степени пограничной дружиной.
   Однажды вечером, в уже сгущавшихся сумерках, на дороге впереди показались несколько всадников в черных плащах с золотой тесьмой. Миура придержал было лошадь, потянувшись к мечу, но маг уверенно ехал дальше, да и осторожный Юн, похоже, тоже не думал задерживаться, так что юноша быстро догнал их.
   - Да это же Первый маг Королевства! - раздалось впереди, и всадники тут же спешились и поклонились. Ниро тоже соскочил на землю:
   - Привет доблестным Стражам Эльбора! Давно ли граф Тейла выставил дозоры на границе?
   - Давно уж, Светлый господин, - ответил один из них, кажется, старший не только по возрасту, - Это ты долго не был у нас.
   - Да, - кивнул Ниро, - Мои дороги лежали далеко от этих мест.
   - Но раз уж ты и твои спутники здесь, - продолжал старший, - Окажите нам честь быть нашими гостями.
   Скромный домик, приютившийся под крутым склоном, показался давным-давно не ночевавшим под крышей друзьям почти роскошным. Маг долго сидел у очага, беседуя со свободными от стражи воинами, Миура же с наслаждением растянулся под теплыми одеялами и заснул.
  
  

***

  
   На следующую ночь устроились у подножия небольшой скальной гряды, защищавшей от ветра.
   Ниро, дежуривший в самый глухой час ночи, внезапно насторожился. Ни звука не доносилось, и, кажется, кроме качающейся под ветром травы, ничто не шевелилось вокруг, хотя тут трудно быть уверенным - давно уже взошедшая луна была закрыта Петлей. Ниро резко обернулся на осторожное шевеление рядом. Недомерок поднял голову, насторожив большие уши.
   - Я что-то чувствую, Ниро...
   - Да, малыш, я тоже. И оно не сулит нам ничего хорошего. Разбуди Ми, только тихо.
   Но Миуру будить не потребовалось - парень спал чутко, и тихих голосов друзей оказалось достаточно. Он не успел ничего спросить - Королева Ночи освободилась, наконец, от оков, и в ее свете друзья увидели.
   Шестеро здоровенных волков припали к земле, жадно глядя на костер. В глазах одного из них мелькнули красные огоньки, и Ниро вздрогнул - что-то глубоко внутри потянулось к этому отблеску, что-то, что он хорошо знал, хотя и предпочел бы не знать.
   - Почему у них глаза светятся красным? Костер отражают? - прошептал мальчик, - Хотя нет, показалось... Обычные зеленые.
   В этот момент, подчиняясь неуловимому знаку вожака - того самого, с тлеющими в глазах угольями - волки бросились вперед.
   - Юн, ни шагу от костра! Ми, они боятся огня не меньше, чем стали! - резко выдохнул Ниро, нагнувшись, выхватил из костра горящую головню, и, не успев еще разогнуться, выбросил вперед руку с мечом, заметив взвившуюся к нему серую тень. Однако, волк извернулся в воздухе, уходя от удара, и даже удлиненный быстрым заклинанием меч только чиркнул его по боку. Раздался вой, переходящий в рычание, и вслед за оберегающим бок вожаком стая отступила. Один из зверей скулил, низко припадая к земле на каждом шаге и оставляя кровавый след - Мура тоже времени не терял.
   - Осталось четверо, - заметил он.
   - Пятеро, - возразил Ниро, - Вожак так просто не сдастся, это не обычный волк.
   Жуткий вой со стороны лежащих в темноте скал был ему ответом. Вожак снова приказывал стае атаковать. Ниро крутанулся волчком, выкрикивая что-то гортанно-непонятное, и площадку вокруг костра окружила стена прозрачного малинового пламени. Один из атакующих зверей не смог ее преодолеть, другой, прыгнувший, видимо, чуть раньше, только опалил лапы и брюхо, и, еще больше озлобленный болью, кинулся вперед, слету повалил хрупкого юношу, да так и остался лежать, пронзенный мечом мага. Миура с трудом уклонился от брызнувшей фонтаном крови. Ниро помог ему выбраться из-под мохнатой туши.
   - Где остальные? - тревожно спросил Юн.
   Испуганное ржание лошадей было ему ответом.
   - Лошади! - Ниро кинулся вперед, - Скорее, Ми!
   - А огонь?!
   - Он не страшен людям, - маг, не задерживаясь, перемахнул стену пламени, юноша - за ним. Глаза ослепли после освещенного круга, и Ниро заметил оскаленную пасть перед собой в последний момент, отбросил только мешавший сейчас меч и вцепился в горло зверя руками. Так они и покатились по траве, сцепившись - огромный волчара и сухощавый, но обладающий железной хваткой маг. Сила против силы, зубы против зубов. Да не слабым человеческим челюстям тягаться с матерым волком. Зверь напрягся для последнего рывка, уверенный в победе, когда в глотку ему впились клыки длиннее и острее его собственных. Не успевший вернуть себе нормальный вид и утереть кровь Ниро поймал полный ужаса взгляд и отвернулся - негоже парню такое видеть.
   Миура, не останавливаясь, прыгнул с большого камня на одного из волков, успев всадить меч ему в бедро, но призывный вой вожака позвал стаю, и волк, сбросив парнишку и выбив у него из руки меч, похромал в темноту. Миура хотел уже кинуться следом, да удержала легшая на плечо рука мага.
   - Опасно уходить от костра. Это их территория.
   Миура невольно отстранился, и Ниро, скрипнув зубами от досады, убрал руку.
   Подошли к лошадям. Маг успокоил рвущуюся с привязи свою. Лошадь Миуры успокаивать уже не требовалось - она лежала на боку с вырванным горлом.
   - Мы становимся слишком легкой добычей, - хмуро проговорил Ниро, - Надо обойти Эльборский замок стороной.
  

***

   Однако, сделать это оказалось не так просто. Графство, приютившееся в восточных отрогах Изумрудных гор, было сплошь покрыто сложным узором извилистых скальных гряд и лежащих между ними узких долин, и все дороги здесь сходились к замку. За восемь дней не сбились с пути только потому, что Ниро, выросший в граничащих с Эльбором Десяти Долинах, неплохо ориентировался.
   В конце девятого дня компания устало брела по старой каменистой дороге, извивающейся у подножия скал. С другой стороны раскинулась россыпь валунов, от небольших до огромных, возвышавшихся, как отдельные небольшие горы.
   - Справа камень, слева тоже, и под ногами... И ничего живого. Ну и забрели мы... - устало проговорил юноша.
   - Это место не только в Эльборе, но и в окрестных землях дурным считают. Это Змеиные Камни. Потому и по дороге давно уже никто не ездит, - ответил единорог, - Ничего, Ми, потерпи еще денек-другой. Выберемся отсюда и попадем в Древний лес, мою родину. Там... там все живое! Листья уже, наверное, золотые... Правда, Ниро?
   Маг, глядевший широко открытыми глазами прямо перед собой, не ответил, и разговор, едва начавшись, тут же угас - похоже, среди этих камней трудно было выжить даже ему.
   - Туман поднимается, - через некоторое время все-таки заговорил Ниро, - Это хорошо, если кто-то ищет нас, ему будет труднее. Давайте идти ночью - остался последний переход, и у меня нехорошее предчувствие. Пора нам уже покинуть это гостеприимное графство!
   Возражать никто не стал. Правда, ни Миура, ни Юн никакого тумана не заметили, но только переглянулись по этому поводу.
   Дорога вилась прихотливо, и, когда компания оказалась между двумя крутыми поворотами, впереди из-за скал выехали всадники. Насторожившийся Миура тут же успокоился: на них были плащи Стражей Эльбора. Однако друзья оставались напряженными, и он снова взялся за рукоять меча.
   - Вот и попались, - хмыкнул Недомерок.
   - Идеальное место для ловушки, - заметил Ниро, - Погляди, они ее захлопнули?
   Бросив короткий взгляд назад, Недомерок ответил лаконичным "угу". Миура тоже глянул назад. У пройденного поворота маячили несколько конных фигур.
   Разговор велся тихо и почти спокойно, друзья все так же медленно шли вперед, Ниро вел в поводу единственную оставшуюся лошадь.
   От отряда впереди отделились несколько всадников и двинулись навстречу. Впереди ехал Зара, капитан Стражей, рум по рождению, неизвестно как занесенный в эти далекие от родных степей места. Он был мрачнее тучи и избегал смотреть кому-нибудь в глаза.
   Оставшиеся всадники старались держаться вместе, но низкорослые горные лошадки испуганно шарахались от пляшущего позади высокого, дикого на вид, черного жеребца. Всадник, закутанный в черный же плащ, сидел как-то криво, словно оберегал поврежденный бок. Под низко надвинутым капюшоном совершенно не видно было лица, лишь красными огоньками блеснули глаза.
   - Старый знакомый! - заметил единорог, - Странно, почему меня не удивляет эта встреча?
   - Погоди, Юн, - бросил Ниро, и Недомерок тут же послушно замолчал.
   Маг остановился, бросив повод. Умный румский конь тут же остановился рядом. Ниро прислонился спиной к скале, демонстративно положил руку на рукоять меча и улыбнулся, скорее оскалился - широко, хищно, по-волчьи - с наслаждением почувствовав неуверенность в глубине черного капюшона.
   - Слушайте меня внимательно, - раздался его негромкий спокойный голос, и Миура удивился: он же не говорит, скалится только, откуда же голос? А Ниро все пытался сообразить, когда его успели опутать сетями, сковав силу, и почему он не почувствовал вторжения чужой магической энергии? Ну да ладно, разберемся позже, - Ни уйти, ни победить в этой драке нет никаких шансов. Магия могла бы помочь, но наш красноглазый приятель об этом позаботился. Ми, убери руку с рукояти. Драться здесь буду только я. Вы уходите к Змеиным камням.
   - Но...
   - Вряд ли это место хуже Тени, куда иначе все мы непременно попадем. Мне же гораздо проще будет бежать одному. Зара! - почти радостно обратился он к подъехавшему тем временем Стражу, - За что граф Тейла оказывает нам такую честь, выслав навстречу самого капитана своей гвардии?
   - Время нынче такое, сам знаешь, Светлый господин
   - Время? Да, время... Тебе ли не знать, капитан, что в такое время не стоит становиться на дороге Первого Мага? Дела привели меня в Эльбор, но дорога ведет мимо замка.
   - И все же вам придется посетить графа, - по знаку Зары его воины выдвинулись вперед, окружая путешественников полукольцом.
   Ниро каким-то труднопредставимым движением взлетел в седло, попутно чиркнув кинжалом в обе стороны, перерезая ремни седельных сумок. Невозможно было поверить, что этот азартный воин на пляшущем от нетерпения коне только что лениво и расслаблено опирался на скалу. В глазах Зары мелькнуло восхищение - только румские всадники были на такое способны. Мелькнуло и пропало, сменившись клубящейся тьмой. Небрежным движением он послал всадников вперед.
   Миура, сжав зубы, кинулся к Недомерку, выполняя приказ мага. Но опоздал. Во время разговора никто не заметил, как от отряда, окружавшего черного, отделились двое пеших воинов, несших что-то в руках. И маленький единорог закричал, как испуганный ребенок, запутавшись в тяжелой черной сети. Глотая слезы, Миура метнулся с дороги в сторону, прекрасно понимая, что это гораздо лучше, чем сейчас броситься в атаку и оказаться в плену всем вместе, ведь так он сможет попытаться освободить друзей, и почти проклиная себя за это понимание, чудом увернулся от копыт одной из лошадей, всадник которой все-таки задел его, выбив меч. А, все равно не поможет!
  
   Ниро дрался отчаянно, как в последний раз, хорошо между тем понимая, что последним он не будет, что черный не для того устроил охоту, что убить их можно было гораздо проще, и шестеро всадников Зары неизвестно когда смогли бы одолеть его, но крик единорога заставил мага отвлечься. Всего лишь на миг, но этого хватило, чтобы кто-то выбил его из седла. Ниро приземлился на ноги, и тут же снова взлетел на круп ближайшей низкорослой эльборской лошадки, и почти сбросил на землю ее всадника, когда сильный удар в бок древком копья швырнул его под копыта, и он ненадолго забыл дышать от боли, и умный румский жеребец заплясал над хозяином, не давая врагам к нему приблизиться, но и на него нашелся меч, и прежде, чем упасть, жеребец взвился на дыбы, дробя копытами чьи-то кости, а Ниро уже били соскочившие на землю всадники Зары, бывшие гордые Стражи с клубящейся в глазах тьмой, били тяжелыми сапогами, и Ниро скорчился, защищая голову...
   А худощавый светловолосый парнишка так же скорчился на земле за большим камнем, рыдая взахлеб. Он, как и все мальчишки, мечтал быть героем, но отличался от остальных тем, что у него был шанс. Вот он, шанс, ядовитой змеей свернулся на плече. Шанс-предатель, снова заставлявший вместо героя стать трусом, бросить друзей ради высокой цели, настолько высокой, что совсем непонятно, не будет ли все зря, удастся ли достичь ее, и сможет ли он сделать что-то один. Один...
  
   - Где мальчишка? - прозвучало из-под черного капюшона.
   Зара, наблюдавший, как связанных пленников кидали на старую дощатую телегу и привязывали к торчащим там невысоким столбам, обернулся.
   - Он сбежал. Спрятался где-то в Змеиных Камнях.
   - Так пошли за ним кого-то, капитан!
   Рум выпрямился в седле:
   - У меня был приказ поймать мага и его зверька. Ты их получил. Губить людей в Змеиных Камнях я не стану.
   - Я мог бы заставить, - угрожающе прошипело из глубины капюшона.
   - Заставляй. Сам я этого делать не буду.
   Зара почувствовал, как спина стала деревянной. Интересно, черная гадюка теперь убьет его? А, будь что будет! Он обязан беречь людей. Да и парня жалко.
   - Ты хороший солдат, - помолчав, процедил черный, - Я это запомню. Что ж, если беглец доживет до рассвета, я найду, кого за ним послать. Поехали, у нас мало времени!
  

***

   Мгновенно проснувшись, Миура вскочил. И тут же рядом раздалось зловещее шипение и мелькнула тень - огромная змея метнулась к нему в броске. С ужасом мальчишка увидел мускулистое тело, покрытое чешуей, тускло блестевшей в лунном свете, взметнувшуюся выше его роста уплощенную голову и острые ядовитые зубы... Зная, что это бесполезно, он прикрыл голову руками от неминуемого удара. И сверкнул в лунном свете странный камень в перстне, похожий на недобрый глаз.
   Удара не последовало. Вместо этого юноша услышал рядом с собой тихий свистящий голос:
   - Хозяин магического кольца властвует над народом Мудрой Тьмы, - дикая злоба, клокочущая в этом голосе в начале фразы, под конец утихла и затаилась. А сама фраза походила на ритуальную формулу покорности.
   Облегченно переведя дыхание, Миура гордо выпрямился. Рядом с ним застыл в поклоне высокий худой человек, закутанный в темную одежду, которую трудно было рассмотреть. Лысая голова, худое лицо с бледной кожей, глубоко посаженные глаза, безгубый кривой рот.
   - Чем я и мой народ можем служить тебе, хозяин Ока змей? - еще ниже склонился незнакомец, но Миура перехватил брошенный на него быстрый взгляд, полный ненависти. Глаза у незнакомца были точно такими же, как камень в перстне.
   - Да, мне бы очень пригодился кто-нибудь достаточно могущественный, - кивнул мальчик, - А вы? Хватит ли у вас сил и власти, чтобы помочь мне?
   Незнакомец высокомерно поджал губы:
   - Никто из радующихся солнцу не знает всех сил Тьмы! Что тебе нужно?
   - Спасти моих друзей, которых взяли в плен черные.
   - Они находятся в пределах Тени?
   - Нет, но их везут туда.
   Незнакомец кивнул:
   - Ты получишь их завтра ночью. Пойдем, я проведу тебя к Мудрейшему, - с легким поклоном предложил он.
   - Мудрейший? Кто это? - насторожился Миура, - И зачем мне идти к нему?
   - Мудрейший - наш повелитель, - был ответ, - Неужели хозяин Камня мудрости не окажет ему уважения? - незнакомец взял руку юноши, жадно и опасливо прикоснулся к перстню. Вздрогнув, Миура отдернул руку. Послышалось злобное шипение, но тут же незнакомец снова склонился в поклоне:
   - Кроме того, там ты получишь еду и отдых. Людям это нужно, а мы должны заботиться о тебе.
   - Хорошо, - кивнул юный наместник, - Идем к Мудрейшему.
   - Следуй за мной, - и провожатый быстрой скользящей походкой двинулся вглубь Змеиных Камней. Пересекая вслед за ним полосы лунного света и глубокой тени, Миура сжал в кулак руку с перстнем, инстинктивно ограждая его. "Пока я, кажется, в безопасности, хоть и оказался в змеином гнезде," - думал он, - "Но с каким удовольствием они бы разделались со мной! И защищает меня только это колечко. Если им удастся его заполучить..." - парень поежился.
   Но дальше думать было некогда. Они, кажется, оказались в самом центре полосы камней. Подняв голову, Миура увидел над собой скалу с загнутой, подобно змеиной голове, верхушкой. Внизу в скале была косая узкая трещина - вход в пещеру. Незнакомец стоял рядом, жестом приглашая войти.
   Внутри был темный сырой тоннель. Сначала по нему приходилось пробираться на ощупь, но потом магический камень в перстне вдруг начал разгораться холодным светом, неярким, но достаточным, чтобы можно было осмотреться. Узкий ход, извиваясь, шел вперед и вниз. В нем было очень сыро, кое-где по стенам ручейками стекала вода. Сырой воздух леденил тело и душу, и Миура обрадовался, когда ход вдруг резко раздался вширь и высь и кончился, и они оказались в пещере. Перстень вспыхнул ярко, осветив ее. Выход из тоннеля, где становились Миура с незнакомцем, находился на небольшом возвышении. Глянув вглубь, юноша вздрогнул от ужаса и отвращения. На полу пещеры извивалось несколько клубков, сплетенных из огромных змей. Дальний конец пещеры окутывала тьма, которую не смог рассеять даже яркий свет Змеиного камня. И в этой тьме загорелись два холодных желтых глаза, и Миура заворожено замер. Очнуться его заставило осторожное скользкое прикосновение к руке. Он скрестил руки на груди - так перстень, а значит, и он сам был в большей безопасности.
   Тут парнишка заметил, что на полу пещеры уже не извивались змеи, теперь она была заполнена людьми. Может быть, они были так же отличны друг от друга, как обычные люди, но в холодном свете Змеиного камня казались совершенно одинаковыми и одинаково дышащими злобой. Миура представил, что происходило с забредшими в Змеиные камни путниками и искоса глянул на собственную руку с перстнем - его сила пугала.
   Из дальнего конца пещеры раздался глухой медленный голос. Казалось, он заполнил всю пещеру, и в нем чувствовалась власть, так что не только собравшиеся здесь странные существа склонились в поклоне, но и сам Миура с трудом удержался от этого, хоть и склонил уважительно голову.
   - С тех пор, как Око Змей было вправлено в магический перстень, мы долго ждали, когда его хозяин придет сюда и потребует от нас службы. И вот ты оказался здесь, - сказал голос с плохо скрытым недовольством, - Что ж, приветствую тебя в земле народа Мудрой Тьмы. Что ты хочешь от нас?
   - Приветствую тебя, Мудрейший, и твой народ, - Миура был слишком хорошо воспитан, чтобы не ответить вежливостью на вежливость, - Мои друзья в плену черных. Помогите мне освободить их.
   - Мы сделаем это, - ответил голос, - Завтра ночью ты их получишь.
   - Завтра? Но не будет ли поздно?
   - Нет. Дорога вдоль наших земель трудна, и есть еще горы. Завтра мы сделаем то, что тебе нужно.
   Миура тихонько вздохнул. Значит, они целый день будут там, привязанные к столбам грязной телеги. Но спорить с обладателем светящихся желтых глаз не стал.
   - А сейчас ты устал и голоден, - продолжал Мудрейший, - Отдохни, и скоро тебе принесут пищу. Иди, Урус тебя проводит.
   Миура огляделся, пытаясь угадать, кого же здесь так зовут, но тут приведший его незнакомец вновь поклонился и предложил следовать за ним. Юноша едва сдержал досаду - слишком хотелось отделаться от этого провожатого.
   Они вернулись в тоннель, по которому пришли. Это обрадовало - пора уже выбраться из змеиного гнезда. Но скоро провожатый остановился. Оказалось, тоннель имел боковые ответвления, скрывающиеся в неровностях стен. Урус приглашал мальчика в один из таких боковых ходов. Миура заглянул туда. Ход, еще более тесный и мрачный, чем основной тоннель, уходил в темноту.
   - Куда он ведет? - спросил юноша, обернувшись к провожатому.
   - В небольшую пещеру. Там темно и тихо, и ничто не помешает тебе отдохнуть.
   "И никто не помешает тебе восстановить справедливость на свой лад, расправившись со мной", - мелькнула у Миуры мысль, и он решительно зашагал по главному ходу. Отойдя немного, обернулся. Урус по-прежнему стоял у развилки, его глаза загорелись в свете Змеиного камня.
   - Я не пойду туда, - громко сказал юноша, - Лучше посижу вверху среди камней.
   - Ты не можешь туда идти, - медленно с присвистом проговорил Урус. Похоже, в гневе он путал человеческий и змеиный язык.
   - Ты запрещаешь мне? - спокойно спросил Миура. Ему начинала нравиться власть, которую давал древний перстень.
   - Пока на твоей руке магический перстень, - снова поклонился Урус, - никто из змеиного народа не может запретить тебе что-то. Но это опасно.
   Миура покачал головой:
   - Вряд ли в ваших владениях может быть еще какая-то опасность. Да и ты ведь будешь охранять меня, - в ответ глаза Уруса сверкнули. Но юноша уже шагал вперед и не увидел этого.
   Вскоре они выбрались наружу, и Миура с наслаждением вдохнул свежий холодный воздух. Большие камни вокруг застыли в предрассветном сумраке. Они выглядели зловеще, но после жуткой змеиной пещеры юноша был даже рад их видеть.
   Миура устроился на отдых на небольшой площадке неподалеку от входа в подземный лабиринт. Он хорошо понимал, что если уснет сейчас, то уже не проснется - его провожатый не упустит такого шанса. Поэтому юноша просто сидел, прислонившись к большому камню, и смотрел на светлеющее над головой небо. Жаль, из-за Петли давно уже не видно рассвета... Желтые глаза Уруса наблюдали за ним неотрывно. Наконец, он решил отойти подальше, надеясь, что, не чувствуя присутствия рядом, ненавистный человек наконец уснет. Но тут еще один из людей-змей принес обещанную Миуре еду - кролика - и, поклонившись, исчез.
   Подняв кролика за уши, Миура обратился к провожатому:
   - Скажи, Урус, у вас есть какое-то человеческое оружие? Мне бы нужен нож.
   Нож тут же появился откуда-то из складок темной одежды человека-змеи. Рукоять обвивала золотая змея, сверкавшая самоцветами глаз. Стараясь не представлять себе, как был убит бедный кролик, Миура освежевал его и снова обратился к своему то ли телохранителю, то ли надзирателю:
   - Вы, наверное, не любите его, но мне без огня не обойтись.
   Урус даже отскочил от него:
   - Огонь?! Огонь наш главный враг! Он уничтожает все, уничтожает саму Великую Тьму! Неужели ты не можешь съесть этого кролика, не подвергая опасности тех, кто тебе помогает?
   - Не говори глупостей, Урус, - чуть улыбнулся юноша, - Никакой опасности для вас от небольшого костерка не будет. Он для кролика, а не для вас. Кстати, ты же должен накормить меня, верно? А сырого мяса я не ем.
   - Хорошо, человек, - зло бросил Урус, - Ты поучишь огонь. Я могу сделать все!
   - Отлично, - улыбнулся юноша, - Тогда я соберу хворост. Как хорошо, что среди этих камней раньше хоть что-то росло!
   И верно, кое-где между черными камнями торчали чахлые кусты. Они уже совсем засохли, и Миура быстро набрал охапку дров.
   Вернувшись, он разложил костер, укрепил над ним кролика. Недоставало только огня. Наблюдавший за приготовлениями Урус потребовал, чтобы человек отошел в сторону. Стоя в десятке шагов за его спиной, Миура видел лишь, как взметнулась, как от порыва ветра, странная одежда и мелькнула за ней тень огромной змеи. Юноша испуганно отшатнулся, а в следующую минуту прежний Урус обернулся к нему и спросил:
   - Ну, ты доволен?
   На хворосте плясали веселые язычки пламени. Миура занялся кроликом, а Урус отошел подальше от пугавшего его огня. День выдался солнечным. Поняв, видимо, что человек не даст легко с собой справиться, и решив подождать более удобного случая, Урус дремал в тени большого камня. Миура же с трудом заставлял себя не поддаваться сну. Он начал было тихонько напевать, но быстро бросил - казалось, черные камни ожили и сдвинулись теснее, и воздух сгустился и стал тяжелым и душным, чтобы заставить его замолчать. Стоило оборвать песню, и все стало как прежде.
   Весь день он то бродил между камнями, разглядывая их отливающие зеленью грани, то садился отдыхать под одним из них, пытаясь представить себе, что будет ночью, и нетерпеливо поглядывая на солнце, так медленно продвигающееся к западу.
   Наконец, солнечный диск стал большим и оранжево-красным, опустившись к горизонту. Миура смотрел на запад, взобравшись на большой камень. Почувствовав рядом чье-то присутствие, юноша обернулся и встретил взгляд Уруса, горевшим алым отблеском заката.
   - Нам пора, если ты не хочешь опоздать, - сказал человек-змея.
   Они спустились и пошли между камней. Начали сгущаться сумерки, и юноша вздрогнул от неожиданности, когда из плотной тени к ним вышли еще четверо людей-змей, почти неотличимых от Уруса. Как оказалось, они подошли к входу в еще один тоннель, скрытому между двумя навалившимися друг на друга валунами.
   - Дорога, по которой везут твоих друзей, огибает широкой петлей владения змеиного народа, а затем, вьется у подножия гор до самых Ворот, - объяснил Урус, - Мы пойдем напрямик. Но пойдем очень быстро. Сможешь ли ты не отстать?
   - Думаю, смогу, - кивнул Миура, - Ведь ничего другого мне не остается.
   - Ну что ж, тогда не будем терять времени, - бросил змей, - Вперед!
   Миура шагнул во тьму тоннеля вместе с пятью спутниками. Тусклый свет перстня не позволял все разглядеть, и парень так и не понял, в человеческом или змеином обличье двигались его спутники. К тому же, ему самому приходилось бежать, чтобы не отстать от них.
   Наконец, ход кончился, и Миура прислонился к холодному каменному боку тоннеля, успокаивая дыхание. Как выяснилось потом, прошло не так уж много времени, но ему казалось, что он долгие часы бежал во мраке, стараясь не отстать от змей.
   - Мы пришли, - сказал Урус, - за этой стеной Ворота.
   - Да, но как мы преодолеем стену?
   Урус снисходительно усмехнулся.
   - Отойди в сторону и смотри, - процедил он.
   Урус встал перед стеной, другие люди-змеи сели в круг позади. Они затянули монотонную песню, ритмично ударяя ладонями по земле, а Урус раскачивался в такт. И вот уже в тусклом неверном свете перстня Миура смотрел на гигантскую змею, голова которой раскачивалась высоко над землей. Юноша словно увидел искаженную каким-то злым колдовством картинку из детства - этот танец змеи под дудочку факира он видел когда-то дома. Ясно чувствовалась сила, постепенно сгущавшаяся перед каменной стеной. Внезапно песня оборвалась, и змея сделала молниеносный выпад. Вслед устремилось и странное нечто, что скопилось в тоннеле. И этого хватило, чтобы уничтожить неприступную каменную стену. От звука, с которым она раскололась на куски, Миура зажал уши. Большие камни раскатились по пещере с той стороны, и за поднявшейся пылью Миура не заметил, как зловещая змея снова стала Урусом.
   - Это Ворота, - сказал он, показывая вокруг себя.
   Воротами звалась система пещер, прорезавщая мощный хребет Изумрудных гор и открывавшая прямую дорогу из земель Королевства в Заокраинные земли. Здесь имелось несколько основных ходов и множество узких переходов, сплетающихся в лабиринт, где никто не знал точной дороги. Юноша вспомнил разговор несколько дней назад. Ниро рассказывал, что Ворота по легенде были рукотворными, хотя даже магу трудно было такое представить. Эх, когда же он увидит их снова, живыми и здоровыми?
   Парень огляделся. Неширокий, но прямой тоннель был плохо расчищен - видно, пользовались им редко. Было темно, лишь немного света проходило из соседнего хода, освещенного факелами.
   - Как же мы узнаем, по какому ходу они пойдут?
   - Думаю, мы их услышим, - усмехнулся Урус, - Люди не умеют быть тихими.
   Какое-то время все молча ждали, устроившись у стен пещерного хода.
   - А если они уже прошли? - спросил, наконец, Миура. Время здесь тянулось для него бесконечно.
   Урус хотел было что-то ответить, но тут из соседнего коридора действительно послышался шум.
   - Это они, - тихо сказал человек-змея, глаза его вновь недобро сверкнули, - Старайся не мешать нам, неровен час попадешь под горячую руку, и кольцо может не защитить.
   И пятеро существ ринулись в переход, на ходу превращаясь из людей в клубок разъяренных змей. Миура предпочел немного подождать, прежде чем отправиться следом.
   Ближние факела погасли. Схватка была очень недолгой - мало кто сумел бы отбить яростную змеиную атаку. От черного не осталось следа, только плащ валялся на камнях.
   Миура подбежал к телеге. Ниро расширенными глазами наблюдал за происходящим.
   - Ми, мальчик дорогой! Как же я рад тебя видеть! Так значит, весь этот змеевник служит тебе?
   - Да, - кивнул, улыбаясь, юноша, - Я, наконец, узнал, для чего служит перстень отца.
   - Ах да, перстень! - подхватил как всегда бодрый, хоть и крепко связанный Недомерок, - Так это ему они подчиняются? Ну хорошо, а то мне показалось, что они примутся за нас, когда покончат с нашими...спутниками!
   Миура нахмурился:
   - Долго объяснять, но ты, может быть, прав. Надо развязать вас, - и он принялся за веревки. К счастью, за поясом у него до сих пор торчал кинжал из Змеиных Камней.
   - Ну что, ты доволен, хозяин Ока змей? - раздался голос Уруса.
   Он во главе небольшого отряда людей-змей стоял рядом. Короткий бой раззадорил их, и холодные глаза Уруса светились злобой.
   - Да, я доволен, - твердо и медленно проговорил Миура, - вы можете возвращаться.
   Урус усмехнулся:
   - Пока тебе снова не понадобятся наши услуги? И ты думаешь, народ мудрой Тьмы будет тебя терпеть?
   Сверля глазами юношу, он сделал шаг, еще один... Ниро попытался встать у него на дороге, но ничего не смог сделать - он ослабел в плену, а противник обладал огромной силой.
   - Ты не можешь этого сделать, Урус, - сказал вдруг один из людей-змей. До сих пор никто из них не издал ни звука, - Мудрейший приказал помочь. Ты не можешь ослушаться Мудрейшего.
   - Мудрейший! - с издевкой протянул Урус, - Он столько веков просидел под землей, размышляя в темноте, что ничего уже не смыслит в том, что творится вокруг! Ты же знаешь, что всем давно руковожу я, и я не собираюсь во всем ему подчиняться. Я убью тебя, мальчик, - повернулся он к Миуре, - и заберу кольцо. Больше оно тебе не поможет!
   Миура попятился к стене:
   - У меня есть еще кое-что, - он выставил перед собой кинжал.
   Урус рассмеялся:
   - Если уж Око змей не удержало меня, то эта игрушка точно ничего не изменит!
   - Остановись, Урус! Клятвопреступнику не быть новым Мудрейшим! Да и вообще не быть!
   Миура только теперь заметил, что в тоннеле светло, не смотря на погасшие факелы.
   Она стояла в нескольких шагах, и стены вокруг нее светились ровным зеленым светом, странно теплым для мертвого камня. Высокая, тоненькая и хрупкая, она была похожа на статуэтку, выточенную из драгоценного камня удивительным мастером, вдохнувшим в нее жизнь. Ее можно было бы назвать юной, если бы не серьезное, даже строгое выражение лица и не тени бесконечных лет, таящиеся в глубине огромных зеленых глаз. На ней было простое платье, перехваченное чеканным серебряным пояском на тонкой талии. Тяжелые черные волосы свободным потоком падали ей на спину, лишь надо лбом удерживаемые серебряной диадемой. В ней сверкали алмазы и большой изумруд, искры которого отражались в глазах.
   - Хозяйка? - с трудом проговорил змей и поспешно поклонился. И не только он - все вокруг, и Миура поспешил присоединиться, мельком заметив изумление, почти испуг в глазах мага. Гораздо интереснее было смотреть на Уруса, хоть и страшновато. Щеки змея посветлели, и на них четко обозначился прихотливый узор чешуи. Кажется, он так бледнеет.
   - Теперь идите, - спустя минуту тишины, проговорила загадочная Хозяйка.
   - Погоди, Урус! - Миура словно издалека услышал собственный голос. Да что ж такое, опять несет, и нет сил удержаться!
   - Погоди! Вы сослужили хорошую службу. Но кому нужен слуга, только и мечтающий расправиться с господином? Вот перстень. Возьми его. - "Интересно, теперь он точно меня убьет?"
   Змей мгновенно оказался рядом, и в желтых злобных глазах его почти не осталось зрачка - свернулся в тонкую черточку. Урус жадно протянул руку к кольцу.
   - Погоди, Урус, - снова остановила его Хозяйка, - Помнишь ли ты клятву, которую чуть не преступил?
   - Помню, Госпожа Изумрудов, - усмехнулся Урус, - Каждый из змеиного народа помнит ее, хотя почти никто не верит, что такое возможно. Мы уйдем, и никто в этом мире больше не услышит о нас, - и он снова повернулся к юноше. Миура раскрыл ладонь, и холодные твердые пальцы Уруса взяли с нее кольцо. Но змей не спешил уходить, внимательно вглядываясь в глаза юноши:
   - Ты мудр, мальчик. Ты достоин Великой Тьмы. Прости, что хотел убить тебя. Ты будешь единственным человеком, о котором расскажут наши легенды, - лицо его исказила странная гримаса, похоже, змей улыбался. Миура слегка передернулся - мало приятного в змеиной улыбке, уж лучше бы ты злился! - но глаз не отвел. Урус поклонился и быстро ушел в темноту. Его спутники тоже исчезли.
   - Ты и вправду мудр не по годам, - кивнула Хозяйка, - Ты сделал лучшее, что мог бы. Кто ты?
   - Я Миура, Наместник Золотой Степи, - гордо выпрямился мальчик, - Но что именно я сделал? Что здесь произошло?
   - Миура, Бард Меча, - задумчиво проговорила она,- Значит, настало время Бардов? - повернулась к магу, и тот коротко кивнул, - Ниро, ну почему ты приносишь ко мне только неприятности? Что до нагири, змеиного народа... Они пришли к нам из другого мира с помощью Змеиного камня. Наш мир не очень подходит им, и нагири давно ушли бы, но камень отняли у них, и им пришлось дать клятву служить хозяину перстня. Теперь они уйдут, больше не причинив никому в этом мире зла. Когда-то в Затерянном городе, именно изучив этот камень, сумели построить Врата-меж-Мирами. Но перстень исчез на много веков, прежде чем оказался на твоей руке.
   - Значит, он помогает путешествовать между мирами? - переспросил юноша, - Но тогда мы могли бы воспользоваться им, а не идти в Тень к Вратам!
   - Не могли бы, - покачала головой Хозяйка, - Только нагири могут путешествовать с помощью камня. Но, кроме Врат, есть и другие пути. Я помогу вам. Собирайте свои вещи, и идем.
   - А как же лошади? - подал голос молчавший до сих пор Недомерок.
   Только тут, наконец, обратили внимание на лошадей. Испуганные змеиной атакой животные разбежались было, но теперь снова подошли к людям.
   - Я позабочусь о них, - кивнула Хозяйка, - Не беспокойтесь.
   Во вьюках, притороченных к седлу одной из лошадок, нашлись все вещи путешественников. Вернее, почти все.
   - Что ты так долго ищешь? - нетерпеливо цокнул копытом Юн рядом с юношей, разбирающим очередной вьюк.
   - Лей пропал, - поднял голову Миура, - Нигде нет.
   - Должно быть, выбросили где-то по дороге, чтобы не везти старье, - хмыкнул единорог, - Или рукояти испугались.
   - Рукояти? - неожиданно заинтересовалась гостья. Или все-таки Хозяйка? - А что это был за лей? - а, выслушав объяснения, помрачнела, - Струны Судьбы, инструмент Фандира. Да, верно, весь мир помогает вам, если в ваших руках оказываются вещи, утраченные так давно, что даже легенды не сохранили память о них...
   - Лей Фандира? - удивился маг, думавший, что знает о легендарном маге все, - Я никогда не слышал об этом!
   - Да, - кивнула она, - Человеческие летописи этого не сохранили. Но вам известно, что Фандир был средним из трех братьев?
   - Да, детей правителя какого-то мелкого княжества, - кивнул Ниро.
   - В то время все воевали со всеми, изнемогая от войны. Старший из трех братьев погиб, едва успев унаследовать власть. Фандир же, уже тогда бывший магом, от короны отказался. И убедил младшего, что худой мир лучше доброй ссоры. Молодой король был первым, кто стал договариваться с соседями, а не воевать. Так началось Королевство. Но меч старшего брата был сломан у самой рукояти, и Фандир взял себе рукоять и увенчал ею свой лей - он тоже был певцом. Клинок же остался младшему.
   - И что он с ним сделал?
   - Он вмурован в спинку трона в Торжественном зале замка в Асторге, - отвечала она, - Это стержень Королевства.
   - Но ведь никто об этом не знает! - вскинулся маг.
   - Это не важно, - улыбнулась загадочная Хозяйка, - Главное, что Королевство крепнет все эти века, а значит, заклинания Фандира работают. Жаль, что лей отправился в Тень, но с этим уже ничего не поделаешь. Пойдемте.
   Подчиняясь движению ее руки, скальная стена раскрылась, открыв ход, освещенный тем же зеленым сиянием. Миура слегка помедлил - как-то не по себе было от того, что на этом месте только что был сплошной камень. Так что Ниро с Хозякой ушли вперед, а Миура с Недомерком отстали.
   - Кто это, Юн? - тихонько спросил юноша, - Ты знаешь?
   - Конечно, знаю, - тряхнул гривой единорог, - Это Нейфила, Хранительница Изумрудных гор. Не удивляйся, что она столько знает - она вед дух, а для духов ни пространство, ни время не преграда.
   - И время? - переспросил юноша, - Тогда у нее можно узнать, сможем ли мы найти Поющие Клинки и освободить мир из Петли? Она знает?
   - Может и знает, - хмыкнул Недомерок, - Только вряд ли скажет. Да и я бы не сказал. Будущее слишком изменчиво.
   Миура хотел еще что-то спросить, но ход кончился, и компания вышла в небольшой зал.
   Кроме хода, по которому они пришли, здесь были еще два. Один из них был освещен привычным уже зеленым сиянием, другой же пугал и манил непроглядной чернотой.
   - Что ты знаешь о разломах реальности? - повернулась Нейфила к магу.
   Недомерок тихонько хмыкнул и на вопросительный взгляд Миуры пробормотал:
   - Повод похвастаться! Такое бывает только в горах, а горы - царство духов. А эти горы - царство Нейфилы, и они очень древние.
   - Только то, что они существуют, - пожал плечами Ниро, не слышавший перешептывания за спиной. Зато его слышала хозяйка этих мест.
   - Не слушай, юный наместник, - улыбнулась она, - Наверное, ты, как и твой отец, не любишь горы, и напрасно - они таят много чудесного. Какая-нибудь невзрачная расселина или узкая пещерка могут привести тебя в совсем другой мир. Это и есть разломы реальности. Врата-меж-Мирами рукотворны, разломы же возникли одновременно с горами, скрывающими их. Да, Ниро, - повернулась она к собиравшемуся что-то сказать магу, - Я тоже должна помочь Бардам. У вас слишком мало времени. Идите короткой дорогой.
   - Спасибо, Госпожа Изумрудов, - поклонился он, задержав на ней долгий взгляд, от которого Нейфила, кажется, немного смутилась.
   Спутники мага тоже поклонились и вслед за ним шагнули в темноту. Зеленое свечение почти сразу погасло за спиной, хотя ход никуда не сворачивал. Темнота, казалось, была осязаемой, плотной, и они раздвигали ее, шагая вперед, а она тяжко колыхалась им вслед, как пыльная старая занавесь. Вроде бы прошло совсем немного времени, а впереди показался свет, и тоже зеленый.
   - Странно, - пробормотал Ниро, - Я думал, это выглядит иначе...
   Через несколько шагов они снова стояли в зале, точно таком же, как тот, из которого ушли.
   - Существуют миры-близнецы... - все так же неуверенно начал маг, но его перебил знакомый голос:
   - Нет, Ниро. Вы и правда вернулись назад, - Нейфила показалась из бокового хода, - Разлом не пропустил вас. Не знаю, почему. Раньше я такого не видела, только слышала, что так бывает.
   - Что же нам теперь делать? - растерянно спросил Миура.
   - То же, что вы собирались - идти к ближайшим Вратам. Но это будет только утром, снаружи уже вечер. А сейчас идемте со мной.
   Разочарованные, друзья поплелись следом за ней по еще одному зеленому коридору, неотличимому от остальных.
   На этот раз зал, в который вышли, был огромным.
   - Придется немного подождать, - странно, кажется, хозяйка Изумрудных гор извинялась. Слегка поклонившись, она исчезла, как не было.
   Задумчивый Ниро присел на большой камень. Видя, что беседовать он не расположен, мальчик с единорогом, переглянувшись, отправились гулять по пещере, в которой было на что посмотреть. Миуре передалась отцовская нелюбовь к горам, но здесь было что-то особенное. Огромный зал был лишен отделки - тяжелые своды, толстые колонны, арки входов были лишь слегка отшлифованы - но он и не нуждался в этом. Великолепием зала было удивительное разнообразие самых разных горных пород, собранных здесь. В колоннах и сводах узнавались мрамор и гранит, малахит и яшма самых разных оттенков, соседствующие с другими, незнакомыми минералами: сиреневым с темными причудливыми вкраплениями, белым с перламутровыми разводами, черным с алыми прожилками. Иногда в потолке драгоценной мозаикой сверкали кристаллы чистейшего хрусталя, мутноватого берилла, изумрудов, еще какие-то самоцветы, золотые жилы. Торжественными знаменами свешивались причудливые сталактиты - белые, зеленоватые, розовые - снизу к ним тянулись сталагмиты, похожие на замысловатые канделябры, и звенели нежной таинственной музыкой связывающие их капли воды.
   Друзья с трудом отвлеклись от своего занятия, когда вернувшаяся Нейфила подозвала их, но совсем не пожалели об этом. Здесь был стол, а на столе - обед. Хлеб, мясо, вино и студеная чистая вода тут же заставили людей вспомнить о голоде. Добрая еда нашлась и для единорога.
   - Но... - возле самого стола остановился Миура.
   - Не бойся, - весело улыбнулась хозяйка, показавшись в этот момент совсем девочкой, - Это самая настоящая еда. Мои слуги купили ее там, куда пригнали несчастных лошадей. Магия потребовалась только для того, чтобы доставить все это сюда.
   Смущенно поблагодарив, юноша присоединился к друзьям, которых происхождение еды мало заботило.

***

   Однако, повод смутиться для юного наместника оказался не последним. Когда сытые гости поблагодарили заботливую хозяйку, она снова повернулась к юноше:
   - Ты хотел узнать будущее? Я не гадалка, мальчик, и ничего не могу сказать об этом... Но можешь попытаться узнать сам. Хочешь?
   Минуту поколебавшись, Миура молча кивнул.
   И снова полный зеленого свечения каменный коридор. Как она разбирается во всем этом лабиринте? Место, куда они на этот раз попали, как-то не получалось назвать залом. Это была самая настоящая пещера: острые грани, тут и там выпирающие из стен не для того, чтобы полюбоваться красотой камня, а просто потому, что они были здесь последний десяток веков и вовсе не собирались ради кого-то двигаться, сочащаяся вода, сырой холод и темнота. Надоевшего уже зеленого сияния здесь не было, пещера освещалась только светом, идущим из коридора. И в этом свете удивленный Миура увидел впереди словно выложенную драгоценными камнями арку. А, когда подошел ближе, удивление только усилилось. Это был всего один камень - громадный изумруд, то есть его половина, с идеальным, гладким, как зеркало, сколом. Край скола был прихотливо огранен, создавая роскошную, сверкающую гранями арку. Под ней же затаилась черно-зеленая тьма, глубокая до головокружения. Даже Ниро изумленно расширил глаза.
   - Это Зеркало Гарона. Оно многое знает, но не со всеми делится знанием. Только заглянув, можно узнать, захочет ли оно что-то сказать тебе, - тихо сказала хозяйка.
   - Я слышал в детстве сказку о волшебном зеркале в далеких горах, - кивнул Миура, - Выходит, сказка не врала?
   - Сказки вообще редко врут, - улыбнулась Нейфила, - Ты не передумал?
   Остаться наедине с изумрудной тьмой было жутковато, и Миура ответил не сразу.
   - Нет, - и шагнул вперед.
   Словно нырнул в эту тьму, как в омут, холодный и бездонный, и неизвестно, удастся ли вынырнуть. Тьма окружила со всех сторон, и ничего не осталось вокруг, мир исчез, и, казалось, никогда больше не увидеть его красок... Юноша с трудом заставил себя оторвать взгляд от камня и повернулся к спутникам:
   - Я ничего не увидел, - и зоркий Недомерок насторожил уши, наблюдая, как в глаза друга медленно возвращается голубизна, вытесняя черноту.
   - А ты, Ниро? - повернулась Нейфила к магу.
   Он простоял там, перед Зеркалом, недолго. Тихо вскрикнув, кинулся назад:
   - Нам надо спешить! Я видел замок в Асторге, видел разрушенный трон Государя и осколки меча в нем. Мы должны идти, Нейфила.
   - Это то, что случится, если вы не справитесь, - Хранительница положила руку ему на плечо, - И вам действительно нужно спешить. Но врываться ночью в Приграничье - ты сам хорошо знаешь, как это опасно.
   - Да, - с трудом согласился Ниро, и скулы остро выступили под кожей, - Хорошо, мы подождем до утра, - помолчав, спросил: - Скажи, а Гарон, чьим именем ты назвала Зеркало - кто он? Я не помню этого имени в летописях...
   - Гарон бы первым магом.
   - Когда? Я хорошо знаю историю Союза магов, в списке Первых нет этого имени.
   - Он был первым не по титулу, - покачала головой Нейфила, - По сути. Действительно первым, самым первым. Но это было слишком давно даже для человеческих легенд. Те времена помнят только наши два народа, верно, Юн? - Недомерок неуверенно кивнул, а Госпожа Изумрудов продолжала:
   - До утра еще много времени, ночи уже длинные. Если хотите, я расскажу эту историю. Пойдемте, - возражений не было, и впереди возник очередной зеленый коридор.
   На этот раз компания оказалась под открытым небом. Одна половина его сверкала звездами, другая пугала зловещей чернотой Петли. Площадка, с которой они смотрели на мир, прилепилась к голой круче где-то у самых вершин. Здесь было холодно, и места чуть больше, чем потребовалось для узкой скамьи. Не удивившись уже лежащим на скамье своим теплым плащам, люди уселись, приготовившись слушать, Недомерок же прилег у выхода. Бледный Миура из всех сил старался не думать о том, на какой высоте находится, и об острых скалах внизу, но Нейфила заговорила, и скоро он забыл свои страхи:
   - Знаете, насколько стары эти горы? У их подножия очень давно жило племя людей. Тогда мир был еще молод, и люди не знали королевств и правителей. Они жили свободно в лесу небольшими селениями, а когда было нужно, объединялись на время и избирали главу, которому все подчинялись. Лес был их домом. Но пожалуй, я спою вам одну очень старую песню. В давние времена люди лучше умели рассказывать - улыбнулась она и тихонько запела. Странно, но Миура, совершенно не знавший этого языка, понимал все, словно в голове незнакомые слова сами складывались в картины:
  
   Бездонны и темны, и много чудес хранят
   Пещеры северных гор, владенья угрюмых духов,
   Надежно защищены древним их колдовством.
   Под сенью могучих гор жили сильные люди,
   Доблестные и смелые, и домом их был лес.
   То был очень давно, когда мир был еще молод,
   И ярче свили звезды. Отважные дети леса
   Темных пещер сторонились, страшила их сила заклятий.
  
   Так пролетало время. Однажды под горным карнизом
   Заночевал охотник, вождь небольшого селенья,
   С юным своим сыном. В ту ночь веселились духи,
   Гремя, содрогались горы, и невиданным градом
   Летели огромные камни. Спасаясь, под своды пещеры
   Вбежали путники. Тут же обрушился с грохотом свод.
   Погиб там отец, а мальчик остался во тьме один.
  
   Когда наступило утро, и успокоились духи,
   Хотел он выйти наружу, но слишком велик был завал.
   Тогда он зажег факел, направился вглубь пещеры,
   Прошел коридорами теми, где только духи ходили,
   И, наконец, спустился в сокрытые их владенья
   У самых корней гор. Его неведомой силы,
   Что оказалась больше всех колдовских заклятий,
   Вдруг испугались духи. И мальчик остался у них.
  
   Промчались многие годы - никто не считал их в пещерах.
   Дремавшие в мальчике силы окрепли и пробудились,
   И стал он великим Гароном, могущественным чародеем,
   И самым мудрым из смертных, рождавшихся в мире под солнцем.
   Тогда он вернулся к людям, и никакие заклятья
   Его удержать не смогли бы. Но люди его боялись,
   Считая коварным духом. Он долго жил одиноко,
   Не принятый ими. А в небе сгустились черные тучи.
  
   Из дальних земель неизвестных, окутанных тайной и мраком,
   На север, к лесам и скалам, пришло огромное войско,
   Жестокое дикое племя, и рядом с ними шел ужас,
   Огонь и кровь, за собою они оставляли пепел.
   Пришлись ко времени сила и знанья Гаронна: он много
   Ходил меж лесных селений, людей собирая вместе,
   Учил их оружие делать сильнее дубин и луков -
   Светло мечи засверкали, и в них отразилось солнце.
  
   Собрал он большое войско, и в долгой жестокой битве
   Разбиты были пришельцы. Остатки же их бежали
   На запад, в страну меж горами, под мрачную их защиту.
   Дымы колдовских костров к жестоким богам взывали,
   И мрачные их обряды в глухой беззвездной ночи
   Извне, из-за грани мира того привлекли, кто чернее
   Любой непроглядной ночи, и чье не названо имя.
  
   Явился он в пламени молний, взметнувши вал черноты,
   И ужаснувшись последствий, что вызвало колдовство,
   Они ему поклонились, назвав своим Властелином...
  
   Голос Нейфилы прервался, потом она тихо заговорила снова:
   - Ослепленные злобой, колдуны призвали силу, о которой не имели представления, и с которой, конечно, не могли справиться. И жестокие завоеватели стали рабами Безымянного Властелина. Но он хотел большего. За горами, ограждавшими его владения, лежал огромный вольный мир, племена и народы в нем строили королевства, колосились поля, и горел мирный огонь в очагах. Завладеть этим миром было трудно. Злобы Безымянного хватило бы, чтобы уничтожить все и заполонить землю мраком, но чего стоит владение темной пустыней? И он стал копить силы, мечтая поработить молодые королевства. Он привлек к себе многих могущественных духов. До этого духи жили только своей жизнью, безразличные к делам мира. Потянулись к нему и разные злобные твари, которых всегда много было в потаенных уголках, и размножились во мраке. И вот несметные полчища вышли из ущелий Сумрачных гор. Долго шла эта война. Рати мрака шагали по земле, и ничто не могло остановить их. Лишь колдовская сила духов могла бы помочь, но, зная их коварство, Гарон не хотел призывать их на помощь. Наконец, когда тень Безымянного почти закрыла землю, он решился, и во тьме самые высокие горы взорвались огненными столбами, осветив землю кровавым светом, и духи явились на зов Гарона из глубоких пещер.
   Ни до, ни после этого никто не видел такой битвы. И Дети Света победили в ней, и рассеялся мрак. Все земли, захваченные Безымянным, был освобождены, и дружины победителей вступили в страну мрака, и замок Безымянного был разрушен, но духи ополчились на людей, требуя плату за службу, и этой платой была власть. И началась новая война, на которую почти не осталось сил. Но Гарон смог заставить самых сильных духов вернуться в свои пещеры, а слабые сами подчинились ему. Безымянный же бежал из этого мира, и никто не смог пройти ущельями Сумрачных гор и развеять остатки мрака.
   Наконец, над миром снова засветились звезды, и королевства возрождались и набирались сил, но Сумрачные горы стерегли бдительные стражи. В битвах с Безымянным Изумрудные горы отделились от Великой северной стены, и Гарон поселился здесь. Сила его, мудрость и знания нужны были всем, но власти он не хотел - приходил на помощь по первому зову, но всякий раз возвращался в эту пещеру.
   Прошло много времени, но в Сумрачной стране под сенью хмурых гор никто не хотел жить. Однажды стражи ничего не смогли увидеть с крепостных стен - страну, что была владением Безымянного, окутал жемчужный туман. Так продолжалось несколько дней. А потом из тумана к стенам Сторожевой крепости подошел удивительный отряд. Это были высокие сильные воины с завораживающими голосами и глазами, лучившимися звездным светом. Каждое слово их звучало, как песня, и доспехи искрились светлым серебром. Никто так и не узнал, откуда пришел этот народ, но они стали жить в Сумрачной стране, и казалось, звезды стали крупнее и ярче, и пустынные просторы стали цветущей землей. Но дышали над ней затаенной угрозой Сумрачные горы.
   Правила этим народом Королева, прекрасная, мудрая и великодушная, но в руках ее была власть, какой не было ни у одного могущественного властителя, и эта власть была любовь...
   - Да, - кивнул маг, - власть ее бывает жестокой.
   Госпожа Изумрудов долгим взглядом посмотрела на него:
   - Я вижу, ты тоже стал подданным этого властелина...
   Ниро опустил глаза. Он очень давно знал хозяйку Изумрудных гор, но теперь словно увидел ее впервые, и видеть было больно. Неужели может быть такое сходство?
   Молчание затянулось, и в конце концов Нейфила снова заговорила:
   -Давайте вернемся к линдарам. Наверное, они пришли в наш мир вслед за Безымянным, чтобы восстановить пошатнувшееся равновесие. Но, понадеявшись на их силу, Дети Света забыли об осторожности, и это обернулось бедой. Таившиеся в недоступных горах прислужники Безымянного подготовили его возвращение, а он накопил еще больше злобы в изгнании и собрал огромные армии в Диких землях. Они заполонили Сумрачную страну, и многие линдары погибли, погибла и Королева Аларис. А полчища Безымянного, как муравьи из муравейника, хлынули в мир, и королевства гибли по одиночке, не успевая позвать на помощь. Тьма заполонила и Изумрудные горы, и Гарон погиб. Только в этой тьме все ярче разгорался огонь в сердцах, и Дети Света вместе с линдарами объединились в могучий Союз и с беззаветной храбростью отчаянья обрушились на врага. И армии Безымянного отступили, дивясь и страшась их невиданной силы. Реки несли красные воды в море, и красная роса выпадала вечерами на луга, но ополчение Союза упрямо шло вперед, и наконец в последней жестокой битве Безымянный вновь был побежден, и Сумрачные горы наполовину вросли в землю, и там не осталось ничего живого - ни светлого, ни темного. История людей началась заново. Остатки же линдаров разделились. Одни ушли искать новый дом для себя в широком мире, и построили то, что сейчас знают как Затерянный Город. Другие остались на старых землях за Сумрачными горами. Трудно пришлось им, и вряд ли кто-то узнает в нынешних линдарах наследников того удивительного народа.
   Долго длилось молчание, только ветер завывал, пытаясь сорвать плащи.
   - Да, видно, третий раз и правда за все платит... - заговорил, наконец, маг и неуверенно повернулся к рассказчице, - Скажи, как выглядела королева Аларис?
   Странно, Нейфила промолчала. Зато совершенно неожиданно подал голос Недомерок:
   - Это очень просто узнать - погляди на нашу хозяйку!
   В ответ на вопросительный взгляд мага ей пришлось заговорить:
   - Ах, Юн, Юн, неужели и ты перенял глупую вражду вашего племени к духам? Нам ведь вовсе не обязательно быть видимыми, - передернула она плечами, - Но, общаясь с людьми, нужно принимать какой-то облик. Я могла бы выглядеть так... или так, - возникшая на месте зеленоглазой красавицы сгорбленная морщинистая старуха с большой бородавкой на носу уступила место голенастой девочке-подростку, - Но мы, духи, тщеславны, и я выбрала именно ее облик, прекрасной Аларис, - закончила хозяйка, снова становясь собой.
   Вот оно, кивнул про себя Ниро, вот причина невероятного сходства. Только изумрудная глубина глаз вместо теплого аметиста...
   - Да, - как обычно ответила на невысказанные мысли Нейфила, - Ирис, единственная в истории Теа Линдари принцесса, но не наследница. В ней пробудилась кровь легендарной королевы.
   Ниро отвернулся, подставляя лицо ледяному ветру. Ирис, Ирис, Ирис... С любимыми не расставайтесь...
  
  
  

Глава восьмая

   Ниро, щурясь, глядел на опускающееся солнце. Оно, как раскаленный уголь в холодную воду, спускалось в студеный воздух у горизонта, и Ниро даже казалось, что он слышит шипение. Маг зябко передернул плечами. Еще холоднее становилось от встающей стеной в полнеба за спиною Петли. И, хотя каждый из друзей избегал смотреть в ту сторону, путь их лежал именно туда, в Тень. До нее осталось совсем немного, и приходилось заставлять себя не замедлять шаг, тем более, что продвигались и так достаточно медленно, продираясь сквозь чащу самого сердца древнего Леса. Вся эта ситуация, узкая полоса свободной от деревьев земли на краю балки, туманный океан осеннего леса с редкими пятнами неопавшей листвы у ног вдруг показались Ниро странно знакомыми.
   Маг повернулся к Недомерку, спутнику почти всех странствий, но не успел даже ничего сказать - маленький единорог уже ответил, ритмично наговорив строки песни:
  
   Боги опять небеса опрокинули,
   Выли всю ночь над лесами-деревьями.
   Я призываю последними силами
   Волка крылатого в шкуре серебряной!
  
   Старые друзья, переглянувшись, рассмеялись, и только тут Ниро поймал взгляд ничего не понимающего Миуры.
   - Мы уже были здесь однажды, на этом самом месте, - пояснил Недомерок, - и нас так же было трое, только третьим был тогда Дориан, твой отец. И именно тогда я понял, - Юн кивнул в сторону мага, - с кем имею дело.
   - Вы были здесь с моим отцом? Расскажите! - попросил юноша. Однако Ниро демонстративно занялся костром, и рассказывать пришлось Недомерку.
  
  
   - Значит, это то самое место? - Миура вскочил, обведя тающий в сумерках лес таким взглядом, точно увидел его только что впервые. Теплая куртка, накинутая на плечи, упала к его ногам, но сын Дориана этого даже не заметил, - Я знаю эту историю, отец любил ее рассказывать. Как только, выехав в степь, он слышал волчий вой, тут же вспоминал, как сам побывал в волчьей шкуре.
  
   - Спой ее. Ниро, пожалуйста! Спой волчью песню, спой в память об отце!
   - Нет, - тихим и посуровевшим вдруг голосом ответил маг, - Нет, Ми. Слишком близко здесь Тень, и слишком много вольчьего готово откликнуться в нас на ее зов. Я лучше скажу тебе вот что, - и он, сощурившись и словно глядя куда-то в недоступную остальным даль, резко и ритмично заговорил:
  
   Глаза, что горящие точки,
   Зажгутся как звезды небес,
   Клыки самой острой заточки
   Не скроет чернеющий лес,
  
   Поднимется шерсть на загривке,
   В серебряном блеске луны,
   И жизнь разлетится в обрывки,
   В незначаще яркие сны.
  
   Душа возвратит свою прыткость,
   И алчность по жизни иной,
   Сдобряя свою первобытность
   Горячей голодной слюной.
  
   Как сказочно живо и просто,
   Бежать под луною и выть,
   В глазах разгораются звезды,
   В стремленьи кого-то убить.
  
   Мы люди, но много ли толку?
   Звериный огонь не угас.
   Найти в себе древнего волка
   Нетрудно любому из нас.
  
   Пульсация жизни и смерти
   Вибрирует в песне вытья,
   Мы все смертоносны и смертны
   На вечных кругах бытия.
  
   Юн Чи поймал взгляд друга и еда заметно кивнул. Да, они и тогда почувствовали этот зов в полной мере, а уж сейчас... Но этой части истории оба никогда не расскажут наследнику Дориана, только молча вспомнят сами.
  
  
   - А ведь до Врат совсем близко уже, - Недомерок подвинулся поближе к костру, - А до Тени и того ближе...
   Спали тревожно и чутко, и только Миуре снилась бешеная волчья свобода и луна, к которой он, невесомый, уносился вопреки всем законам.
  

***

  
   Следующий день провели там же - отдыхали и готовились к дальнейшему пути. Тень была уже слишком близко, и решили идти ночами. Пусть твари Петли и не боялись темноты, но все-таки спрятаться ночью было легче.
   Уже на пятом ночном переходе друзья вошли в Тень. И даже не заметили этого - и так вокруг царила хмурая и неприветливая ночь поздней осени. Только Недомерок, звериной своей частью остро чувствовавший течение времени, первым заметил, что эта ночь почему-то гораздо длиннее предыдущих. Скоро это почувствовали и люди. Они шли и шли, а рассвет все не наступал. Правда, настоящего рассвета они и так не видели уже давно - всю восточную часть неба закрывала черная громада Петли. Но, даже так близко от него, даже сквозь тяжелые дождевые тучи, солнечные лучи пробивали себе дорогу. И начинали щебетать редкие пичуги. И утро согревало душу.
   Наконец, утро вступило и в пределы Тени, и жиденький холодный свет разлился над лесом, осветил низкие тучи - снизу, потому что сквозь них он пройти не мог. Над тучами лежал мрак Петли, и что творилось в нем и за ним - никто не знал.
   Внизу же, под тучами, было все почти так же, как везде. Стоял голый осенний лес, ветер раскачивал ветви, и, кроме их скрипа и свиста ветра, мало что нарушало тишину. Но тишина эта была напряженной, следящей, давила, отбирала силы серая мгла. И друзья устроились на отдых в густом кустарнике. Недомерок добровольно остался на часах, и весь короткий день напряженно вглядывался и вслушивался, почти не шевелясь.
   Будить друзей и спутников маленькому единорогу не пришлось - они сами проснулись на закате, растревоженные алым заревом и пламенными его отблесками, бегущими снизу по мраку туч. Миура успел схватиться спросонья за меч, прежде чем сообразил, что это всего лишь закат.
   С последними его бликами друзья продолжили путь. Однако, темно не было - этот мир жил своей ночной жизнью. То тут, то там небо подсвечивали красные, синие, ядовито-желтые огни и короткие вспышки, кое-где валил разноцветный дым, и ветер доносил удушливые запахи. Чем дальше в глубь Тени уходили друзья, тем больше изменений было в окружающем лесу. Стали попадаться изрубленные, искалеченные деревья и целые вырубки - проплешины, на которых часто громоздились кучи какого-то мусора, потеки зловонной жижи перегораживали дорогу. Птицы окончательно исчезли, исчезли и все привычные обитатели леса. А встречаться с теми, кто жил тут сейчас, никому не хотелось.
   Кстати, они и не попадались. То ли у тварей Петли были какие-то важные дела, то ли они не ожидали, что кому-то хватит безрассудства бродить в этих местах, то ли двое людей и единорог были слишком малым камешком, не стоящим пристального внимания Тени. Как бы там ни было, друзья беспрепятственно продвигались вперед и даже не слишком осторожничали, и только на самых подступах к Вратам Ниро придержал спутников, предполагая, что уж это место не могли оставить без охраны.
   Затаившись в кустах совсем рядом с нужной поляной, друзья напряженно прислушивались, пытаясь понять, каких сюрпризов там ждать.
   Ниро явно оказался прав - ветер доносил голоса. Обрывки разговора, лязг металла. Впрочем, судя по голосам, стражников было совсем мало, двое-трое. Вдруг ветер донес крик, явно не человеческий, но полный такой боли и ужаса, что Недомерок съежился и, кажется, даже стал не таким белым, а Миура рванул из ножен меч, и в кустах его удержали только сильные руки Ниро. Впрочем, раздавшийся следом звук тут же остудил пыл мальчика. Долгое смачное чавканье, в котором слышалось только одно - желание жрать. Ниро передернуло.
   Очень осторожно друзья подобрались ближе и, наконец, смогли рассмотреть происходящее на поляне. Стражников, действительно, было только трое. Двое из них - псоглавцы, вплоть до мохнатых голов закованные в латы. Третье же - непонятное существо, которое и издавало чавкающие звуки. Существо ело - множество полупрозрачных щупалец, заменявших ему нос и рот, тянулись присосками к связанному оленю. Похоже, именно он и кричал, безнадежно прося о помощи. Внутри уже достигших цели щупалец толчками перемещалась темная кровь. Большое мягкое брюхо свисало между членистыми ногами. Жуткие щупальца дополнялись внушительными клешнями и упругим, длинным и тонким, как плеть, хвостом.
   - Эй ты, хорош жрать! - один из псоглавцев потянул за этот самый хвост, - Оставь немного крови и нам.
   Чудище оторвалось с чавканьем от добычи - похоже, мечей псоглавцев оно не любило - и те голодными собаками с рычанием накинулись на оленя, а, утолив голод, побросали обглоданные кости и устроились у подножия небольшого холма, скрывавшего Врата.
   - Есть... Я хочу есть... - прогудело вооруженное клешнями чудище. Рта было не видать, но как-то оно могло издавать звуки.
   - Заткнись, ненасытный! - прикрикнул на него один их псоглавцев, однако второй остановил приятеля:
   - Да ладно тебе, пусть его поохотится, если только сможет найти тут еще что-нибудь съедобное! И нам с тобой польза.
   - И то верно, - ухмыльнулся первый. - Ладно, топай охотиться, утроба, - повернулся к чудищу, - Да смотри, для нас что-нить прихвати!
   Друзья, с отвращением наблюдавшие за этой сценой, переглянулись - если действовать, то сейчас, когда стражников всего двое и они расслаблены после плотного обеда. Ниро уже собирался говорить что-то, но людей опередил Недомерок.
   Он просто шел через поляну к Вратам, а вокруг него распространялся чистый жемчужный свет, который, казалось, позванивал хрустальными льдинками, обливая, зажигая сиянием жухлую траву и голые ветви на пути единорога. Каждый из Древнего народа несет в себе свет звезд самой первой ночи, в которой еще не было зла, но лишь немногие из единорогов способны излучать этот свет, сами становясь звездами на время.
   Даже маг и Миура замерли, пораженные, а о псоглавцах и говорить было нечего - они, казалось, окаменели, начисто забыв обо всем, в том числе и о своих мечах. И тогда вслед за Недомерком на поляну вступили Барды. Ниро боялся поверить собственной удаче - неужели добраться до Врат окажется так легко? Ай да Недомерок, ай да молодчина!
   Сглазил.
   - Есть... - прогудело в кустах, и, ломая ветви, на поляну снова вывалилось вечно голодное чудище и ринулось к единорогу. Волшебный свет погас, Недомерок испуганно взвился на дыбы.
   Ниро поймал взгляд чудища и понял - пропали. Ничего не было в этих глазах, кажется, в них даже не отражался мир, как в гнилом болоте, они видели только то, что можно было сожрать. Если ЭТО доберется до Юна... Выхватив меч, Ниро кинулся наперерез чудищу, прыгнул, вложив в рывок все силы, прямо между угрожающе раскрытыми клешнями, и меч с силой вошел в мягкое брюхо и дальше, в захрустевшую плоть. Отплевываясь от хлынувшей бурой крови, увернулся от клешни, но тут же упал, сбитый плетью длинного хвоста. К счастью, хвост молотил уже без всякой цели, в агонии - чудище издыхало.
   Ниро кинулся на помощь друзьям. Миура практически в одиночку противостоял двум псоглавцам, каждый из которых был гораздо выше и сильнее хрупкого подростка. Единорог, конечно, тоже был здесь, но его копыта мало что могли сделать против тяжелых доспехов. Друзья, конечно, были подвижнее закованных в железо стражников, и удары их мечей сыпались сплошным градом молний, но трудно было найти щель в доспехах псоглавцев. Однако, отступление означало верную смерть, и люди дрались отчаянно. Скоро один из врагов упал - меч Миуры прервал его боевой рев, войдя в глотку. Прежде, чем Ниро пронзил горло второго, тот успел совершенно по-собачьи громко взвыть... и стало тихо.
   Тяжело дыша, друзья прислушивались. Очень скоро на вой ответили, и не так уж издалека.
   - Времени мало, - переводя дыхание, заметил Ниро, - К Вратам, быстро!
   На поляне еще шел бой, когда Врата ожили, и один из склонов холма, круто обрывавшийся вниз, теперь был, как завесой, прикрыт колеблющимся багровым свечением.
   Друзья кинулись туда.
   - Стойте! - крикнул вдруг Недомерок.
   Миура отдернул руку от самой багровой занавеси, и ему показалось, стена света жадно потянулась за его пальцами.
   - Стойте, - повторил единорог, - Ниро, вспомни, что мы видели тогда у Врат. Тот крестьянский парнишка, зачарованный, помнишь? Не зря же его вели с собой!
   Ниро тяжело опустился на камень.
   - Да... Ты прав, малыш. Врата требуют жертвы. В горячке боя я забыл об этом... Эх, надо было не добивать этого, последнего! - он легонько пнул откинутую руку одного из псоглавцев, - Но что делать теперь?
   В тишине, повисшей на поляне, отчетливо был слышен приближающийся хриплый лай. Времени оставалось совсем немного.
   - Я знаю, что делать, - передние копыта единорога ударили, взметнув фонтан из комьев земли и вырванной травы.
   - Я знаю. - Твердо повторил Недомерок Юн Чи, - Ты, конечно, помнишь, маг, предсказание, рассказанное моим дедом. Пришел мой час.
   - Юн... - начал было Ниро, но единорог нетерпеливо перебил:
   - Сам знаешь, ничего другого не остается. Вы должны туда попасть. Должны. И... Я так давно ждал этого, что сейчас даже рад... Немного...
   Маг молча опустил голову. Миура понял, наконец, что должно сейчас произойти. Рванулся было к маленькому другу, но тут же остановился, с трудом дыша из-за подступивших слез. Единорог прав - это единственная возможность.
   Недомерок замер перед колеблющейся багровой завесой. "Жертвовать собой легче," - звучали пульсом в ушах недавние слова Ниро. Пока еще живым пульсом.
   Жертвовать.
   Собой.
   Легче.
   Легче? Войти самому туда, в багровый огонь, не зная, что потом...Легче? Хотя... Что бы он сказал, пойди вместо него кто-то другой, даже незнакомый? Что он скажет деду, Белому Единорогу, когда Петля окончательно сожмется, так и не встретив серьезного сопротивления - из-за него? Да и будет ли, кому говорить, перед кем оправдываться?
   Заржав, маленький единорог-уродец взвился на дыбы и ринулся вперед.
   Сзади раздался радостный многоголосый вой и лай - подошедший на зов отряд псоглавцев увидел врагов. Гремя железом, они кинулись на поляну, но тут же отшатнулись, закрываясь от ударившего во все стороны яркого света. Казалось, на поляне зажглось маленькое солнце. Врата-меж-Мирами открылись.
  
  

Глава девятая

  
   Долго, очень долго они летели, даже не чувствуя, куда - вверх или вниз, и, казалось, за это время рождались и умирали звезды, и вокруг, сквозь них, сквозь тело и душу проносились бесчисленные миры, на миг или на тысячелетия становясь родными, пропитывая разум образами, воспоминаниями, звуками и запахами, и оставаясь позади, взрываясь напоследок испепеляющей вспышкой или расплываясь причудливой туманностью, и тот самый, первый, родной мир оставался лишь полустертым рисунком за закрытой дверью в конце бесконечной анфилады залов...
  
  
   Вскрикнув, Ниро основательно приложился худощавым боком о твердые и холодные, но, к счастью, обтесанные, камни, тут же на него сверху повалился юный напарник. Еще не успев окончательно прийти в себя, с плывущими перед глазами разноцветными пятнами, оба почувствовали чье-то присутствие рядом и вскочили на ноги, потянувшись к оружию. И - растерянно опустили руки. Врата были беспощадны к смертоносным игрушкам, не пропуская, похоже, вообще никакого металла - с плаща Ниро исчезла даже серебряная застежка.
   А оружие очень бы пригодилось здесь. Если сзади друзья чувствовали багровое шевеление завесы Врат, то с остальных трех сторон их окружали явно близкие родственники ненасытного обладателя клешней и щупалец из родного, оскверненного Тенью мира. В глазах рябило от уродливых шишковатых черепов, нелепых карикатурных лиц, самых невероятных сочетаний голов, тел и конечностей. Ниро поежился и невольно встал в боевую стойку, приготовившись драться. И с недоумением заметил расслабленность друга.
   - Глаза... Посмотри им в глаза, - предупреждая вопрос мага, прошептал юноша.
   Ниро всмотрелся - и тоже разжал судорожно стиснутые кулаки. Как ни странно, все эти монстры были, похоже, испуганы гораздо сильнее двух путешественников, и робко жались друг к другу и к стенам пещеры, в которой все оказались. Страх, забитость, робкое любопытство и надежда - в их взглядах не было только ненависти и агрессии. Миура нерешительно погладил по курчавой голове маленького козлоногого сатирчика, и тот заурчал от удовольствия, зажмурившись.
   - Не надо, парень, - тронул его за плечо Ниро, - Мы, похоже, ошиблись дверью. Я думаю, это влияние Петли, ведь наши Врата были в пределах Тени. И этот мир тоже в Петле... Пойдем-ка назад.
   - Вратам нужна жертва, - вздохнул юноша, - У нас это был Юн. Кого из них ты готов отдать?
   Ниро замер. Срочно нужно было что-то придумать.
   Неожиданно в толпе уродцев послышался шум - от скрытого темнотой входа в пещеру кто-то двигался, бесцеремонно расталкивая попадавшихся на пути. Таких было немного, от двигающихся с ужасом шарахались в стороны. Двое странников ахнули от изумления - те, кто шел сейчас к ним, расталкивая толпу, более всего походили на посланников небес: стройные тела в струящихся белых одеждах, точеные черты, огромные миндалевидные глаза... Один из пришедших, по видимому, старший, обвел взглядом этих прекрасных глаз притихшую толпу, равнодушно скользнул по замершим в ожидании магу с юношей, и Ниро задохнулся от ужаса - не мыслимо, не возможно, не правильно!!! Только взгляд клешнястого любителя пожрать можно было сравнить с этим - равнодушным, мертвым, холодным - казалось, камни стен теплее и живее.
   - Вы здесь, падаль? - таким же холодным и равнодушным голосом, брезгливо поморщившись, произнес старший, - А ну на выход, живо! Вы оба тоже, - скользнул он взглядом по путешественникам.
   Ни маг, ни Миура не шевельнулись, и завозившаяся было толпа уродцев тоже не двинулась с места, лишь невнятный ропот прокатился по пещере.
   - Ах вот как? - хмыкнул старший и очертил полукруг небрежно поднятой рукой с каким-то зажатым в ней предметом. Из предмета - это было какое-то непонятное и страшное оружие - вырвалась струя огня.
   Поднялся крик, по пещере заметались живые факелы. Обезумевший от страха давешний сатирчик, проскользнув под рукой Миуры, кинулся прямо на тусклую в освещенной пламенем бойни пещере багровую завесу. И яркий солнечный свет, наверное, впервые осветил пещеру - Врата получили свою жертву. Холодный взгляд, в котором впервые шевельнулось что-то живое, и рука с оружием повернулись в сторону врат и застывших перед ними двух друзей. Оставалось одно - уходить.
  

***

  
   На этот раз, почувствовав окончание полета, Ниро еще в воздухе принял боевую стойку. Рядом упавшим на лапы разъяренным котом сжался в тугой комок Миура - хорошо учили мальчика, невольно подумал маг, вот бы только так же хорошо учили чему-нибудь другому, не умению драться. И пальцы обоих, так недавно трепетно обнимавшие гриф одного и того же лея, побелели на костяшках, сжатые в кулаки.
   Однако, похоже, прямо сейчас драться было не с кем. Двое избранников оказались в небольшом зале, освещенном только багровым светом Врат и несколькими, идущими под разными углами, столбами света. Похоже, снаружи был солнечный день, а в потолке и стенах зала пробиты узкие колодцы. На стене, противоположной Вратам, просматривался тонкий светлый очерк двустворчатых дверей.
   Все это маг успел лишь окинуть одним взглядом - юный друг и напарник требовал внимания. Потрясенного увиденной бессмысленной бойней парнишку трясло, он тщетно пытался что-то сказать. Ниро обнял упирающегося подростка за плечи, привлек к себе.
   - Не надо ничего говорить, малыш. Поплачь. Иногда это позволительно даже воинам...
   Миура все-таки вырвался. Отлетел по инерции к стене, и , упав на колени, зарыдал. Ниро устало опустился на пол. Оперся спиной о холодную стену зала, закрыл глаза. Не нужно мешать мальчику взрослеть
   Вскоре парень затих, еще через какое-то время подошел и молча сел рядом.
   Помолчали.
   - Пойдем? - тихо спросил Ниро.
   - Пойдем, - голос хрипел и ломался от слез.
  
  
   Двери оказались тяжеловатыми, но, когда на них как следует налегли, с треском распахнулись.
   Странники зажмурились от яркого солнечного света. Кажется, был полдень.
   - Слава вам, пришедшие из-за Двери! Слава вам, победители драконов! - раздалось вокруг.
   Ниро озадаченно хмыкнул и приоткрыл глаза, рассматривая происходящее. Они находились в середине ровной каменной площадки где-то высоко над землей - только небо с редкими облачками-барашками вокруг. И, похоже, площадка была верхней террасой какого-то храма. Курительницы с благовониями, гирлянды цветов, коленопреклоненные люди в багровых с белым балахонах, с круглыми от изумления и испуга глазами - видно, нечасто, гости-то из-за Двери являются, чем бы она, это Дверь, не была... Хотя, похоже, речь о Вратах. Двое из служек храма обошли Бардов с обеих сторон. Ниро оглянулся - служители со множеством поклонов приблизились к дверям, за которыми угадывалось мерцание потревоженных Врат, и закрыли их. Закрыли с большим трудом, что заинтересовало мага: хоть и тяжелы двери, но не настолько. Приглядевшись, Ниро понял, в чем дело - на дверях не было ни намека на ручки. А поскольку открывались они наружу, открыть их можно было только изнутри. Ниро еще раз обвел взглядом площадку с коленопреклоненными жрецами. Ситуация начинала походить на ловушку.
   Тем временем и ему, и юному Миуре успели сложить на плечи по нескольку гирлянд из разноцветных крупных, одуряюще-ароматных цветов и со всеми возможными почестями повели к краю площадки. Ниро не слишком удивился бы, если бы их попытались с почетом столкнуть вниз, но там всего лишь начиналась лестница.
   Спускаясь, друзья рассматривали раскинувшийся вокруг храма город. Ряды пестрых крыш и прямые, довольно широкие улицы тянулись между храмом и другим большим сооружением. Кажется, это был замок, но вкус его хозяев показался магу странным. Высоко возносились ребристые башни из темного, со стеклянным блеском, камня, и весь замок выглядел сколом огромного кристалла с угрожающе-острыми краями.
   - Хорошо бы кто-то объяснил, что здесь происходит, - тихо заметил шагающий рядом Миура.
   Неожиданно его желание осуществилось - заговорил высокий бритоголовый жрец, идущий непосредственно за их спинами.
   - Я с удовольствием расскажу все, что вы хотите знать, о светлейшие! Хотя вам, пришедшим из-за Двери избавителям, должно быть известно происходящее в нашем мире, некоторые детали могут нуждаться в объяснении.
   - Совершенно верно, нуждаются, - вступил в разговор Ниро, - Особенно по части побед над драконами.
   Жрец споткнулся и недовольно крякнул.
   - Светлейший, должно быть, шутит? Вам ли, пришедшим избавить нас от этого лиха, не знать, что страна стонет под драконьим игом! Правда, Десс Третий, нынешний правитель и гордость династии, сумел свести долгую войну к пусть унизительному, но миру. Но ведь мы платим дань, и не чем-нибудь - человеческими жизнями! - в голосе жреца прозвенела патетическая нота. Прозвенела и стихла, не особо впечатлив скептически поднявшего бровь Ниро - слишком уж мало чувств отражалось на вспотевшем бритом лице. Словно купец, расхваливая товар, одновременно в уме подсчитывает возможный барыш. Миуру рассказ жреца впечатлил гораздо больше, но, видя недоверчивое выражение товарища, мальчик предпочитал помалкивать.
   Так, под унылый рассказ жреца о жизни страны "под жестоким игом", дошагали до площади перед замком.
   Огромные, богато украшенные двери медленно открылись, и процессия хлынула внутрь, в высокий тронный зал. Здесь тоже хватало блеска темного камня и острых граней, но поднятая множеством ног пыль нагретых солнцем улиц золотилась в падавших из высоких узких окон потоках света, и это немного оживляло хищную остроту линий.
   Двери так и остались распахнутыми - на площади, кажется, собрался весь город, и далеко не все поместились внутрь.
   Подойдя в сопровождении кучки жрецов и еще каких-то разряженных личностей к стоящему на возвышении трону, Ниро и сын Дориана отвесили церемонные поклоны "цвету династии" - бледному полноватому человеку в синем с серебром облачении, с редкими светлыми волосами и холодным, неприятно-прилипчивым взглядом.
   Ниро было не по себе - предыдущая аудиенция в тронном зале, в Теа Линдари, закончилась для него далеко не весело... Мрачный, он ушел в воспоминания, предоставив Миуре следить за всеми подробностями церемонии.
   А она тем временем шла своим ходом. Из долгих цветистых речей в целом следовало, что пришедшим из-за Великих Дверей, которые с незапамятных времен не открывались, избавителям следует присоединиться к очередному обозу с данью, дабы проникнуть в логово главного чудовища и покончить с ним. "Где-то я уже это слышал," - подумал Ниро. Ну да ладно, пока что их с почетом отправляли именно туда, куда и было нужно - по сохранившимся летописям, хранителем Поющих Клинков был дракон, а драконы на всех мирах - существа крайне редкие и почти всегда напрямую связанные с великой Изначальной Магией.
   Горожане, которым, похоже, и правда жилось тяжело, слушали с любопытством, но без особого энтузиазма.
  

***

   Уже к вечеру следующего дня обоз был готов, а рано утром тронулись в путь. Ниро позаботился о том, чтобы друзья получили хорошее оружие, тем более, что и повод был подходящий - не идти же на чудище с голыми руками. Приставленный к "избавителям" советник правителя немного поворчал в том смысле, что с оружием-то и без них бы справились, но вынужден был согласиться, а уж Ниро отобрал лучшее из возможного. Против дракона, конечно, это все равно не поможет, но маг опасался не дракона.
   Обоз состоял из около двух десятков добротных повозок в сопровождении дюжины конных стражников. Часть повозок везла поклажу, часть - ту самую дань: двадцать сильных парней и двадцать красивых девушек. Это вызвало еще большее недоверие Ниро - ни один дракон, о котором он что-либо знал, не был замечен ни в подобной кровожадности, ни в пристрастии к юным красавицам. Коней друзьям не дали, ограничившись отдельной повозкой - ну да ладно, и за то спасибо.
   На "долгожданных избавителей" поглядывали кто с любопытством, кто с недоверием, а кто и с отчаянной надеждой. Однако, последних было мало, в основном совсем юные девчонки. Ниро удивил взгляд одного из возниц - дурачка заморенного вида, бывшего всеобщим посмешищем у стражи. После заступничества "избавителей" от него, правда, поотстали, но проводили чужаков оценивающе - настороженными взглядами, причем самым цепким и внимательным был как раз взгляд дурачка-возницы.
   В неспешной езде прошло девять дней. Говорить с чужаками, хоть и "избавителями", никто не спешил, оставалось только глазеть по сторонам и думать. Между собой друзья тоже старались меньше разговаривать, чтобы не привлекать лишнего внимания. Вскоре после выезда из столицы равнина вспучилась холмами, сначала зелеными и пологими, но чем дальше, тем более высокими, крутыми и каменистыми. Уже к середине второго дня на горизонте замаячили горы. Пыльная дорога спешила туда, стараясь поскорее миновать маленькие небогатые деревеньки. Навстречу почти никто не попадался, даже в селениях - похоже, встреча с этим обозом была здесь дурной приметой.
   На исходе девятого дня горы приблизились вплотную, и обоз заночевал меду отрогами.
   Друзья уже укладывались у костра на краю лагеря, когда в кустах за спиной зашуршали, явно привлекая внимание.
   - Эй, робя! - последовал громкий шепот, - Вы бы нынче ночью крепко не спали, мало ли что случиться может.
   - А что тут случиться-то, с такой охраной? - в тон ответил Ниро, не оборачиваясь
   - Так ведь охрана охране рознь, - резонно заметили из кустов, - Ну да ладно, недосуг мне с вами беседовать, пойду я.
   - Спасибо, добрый человек, - Ниро удержал стремящегося рассмотреть ночного гостя Миуру. Такие вестники лишнего внимания не любят, а за предупреждение спасибо. Тем более, что маг давно ждал чего-то подобного.
   Закутавшись в плащи, друзья легли у костра, чутко прислушиваясь, не выпуская из рук мечей.
   Достаточно долго все было спокойно, и Ниро даже задремал, но тихая осторожная возня заставила его снова насторожиться. В лагере явно что-то происходило, что-то странное, но, как маг ни прислушивался, не мог понять, в чем дело. Сосредоточенно вслушивавшихся в тихие звуки друзей заставил чуть ли не подпрыгнуть шепот давешнего информатора из кустов:
   - Ну что, робя, не слабо вдвоем против дюжины-то? А то ползите за мной - все шума меньше.
   - Что здесь происходит и кто ты такой? - не выдержав, тоже шепотом спросил юный Миура.
   - Ну да, самое время разговоры разговаривать, - хмыкнул неизвестный доброжелатель, - За мной давайте, потом все и расскажу. Где-нибудь в укромном местечке.
   Непонятная возня приближалась, и Ниро кивнул мальчику на кусты. Дальше начинался чахленький лесок, в темноте которого едва угадывалась невысокая фигура провожатого. Оставалось только следовать за ним.
   Дорога поднималась в гору, и скоро лесок уступил место кустарнику, а потом и тот почти исчез в россыпи валунов. Стало светлее, и Ниро с удивлением узнал всклокоченные рыжие волосы и дурацкую улыбку того самого возницы. Теперь понятно, почему голос из кустов был не знакомым - возница за все время пути не проронил ни слова, только тих улыбался. Впрочем, иногда и хмурился.
   Однако, рыжий возница не дал магу даже рта раскрыть - замер, приложив палец к губам:
   - Тихо, робя! Похоже, ищут нас.
   Действительно, внизу, на краю лесочка обозначилось какое-то движение. Блеснули в слабом звездном свете доспехи, выдавая сопровождавших обоз стражников. Возница тихо присвистнул и потянул Миуру за собой, присев за ближайший валун. Ниро сразу же оказался рядом.
   - Ну и что теперь?
   - Ну а что теперя? - пожал плечами рыжий. - Пещерка тута неподалеку, туда и двинемся. Они о ней не знают. Тихо только.
   И он первым запетлял вверх по склону, стараясь держаться в тени валунов. Неподалеку и правда обнаружилась пещера, причем вход в нее так хорошо был скрыт каким-то разросшимся колючим кустом и парой больших камней, что, не зная, его практически невозможно было найти. Только продравшись вслед за провожатым сквозь ветви, друзья поняли, что оказались в укромном укрытии, словно устроенном здесь с умыслом.
   Вокруг было совершенно темно, и скоро соскучившись сидеть в темноте, тишине и неизвестности, Ниро решил все-таки хоть что-то выяснить.
   - Ну а теперь... - начал было он, но снова вынужден был замолчать - рот зажали худые пальцы. И вовремя. Снаружи послышались негромкие голоса и шорох камушков под ногами.
   - Хотел бы я знать, куда они могли тут деться? - проговорил медленный басовитый голос, - А еще - какая сволочь их предупредила?
   - Ага, а ты их видел? - тут же возразил другой, торопливый и немного шепелявый, - Особенно старшего этого. Как зыркнет, так и кажется, нутро все наизнанку выворачивает и рассматривает! Одно слово - колдуны.
   - Может и колдуны, - проворчал первый, - Только ежели не найдем, нам за них отвечать придется, а оно нам надо?
   - Вот пусть старшой и отвечает, - недовольно взвился второй, - А то командовал бы только!
   - Да ладно вам, - возник еще один, похоже, самый старший, - Ну куда они в этаких горах денутся? Тут же куда ни глянь, одни камни, как и правда дракон всю живность языком слизал. Поблукают пару деньков, да и выйдут сами, куда надо, на все согласные, лишь бы попить дали да накормили. А загнутся тут - тоже не велика потеря, работники-то из них не ахти - у одного кожа да кости, а другой ребенок совсем.
   Похоже, эта мысль всех устроила, и немного погодя шаги снова зазвучали, теперь удаляясь. Когда они стихли, негромко заговорил в темноте рыжий:
   - Ну что, робя, теперь и поговорить можно. Что происходит, спрашиваете? А я вам расскажу.
   - Ты б сначала рассказал, сам-то ты кто? - теперь уже перебил Ниро.
   - Я-то? Сморчок я. Кличут так. И поделом кличут, ты на меня внимательно-то глянь, - чувствовалось, что возница усмехнулся в темноте.
   - А нас зачем уводил? А если хватятся тебя?
   - Не хватятся. С дурака-то какой спрос? А дураком у нас прикинуться куда уж проще - знай себе молчи да улыбайся. Кто ж нормальный улыбается-то часто? Сначала, правда, позлились, а после рукой махнули - дурак он и есть дурак, - в голосе рыжего пробилась так хорошо скрываемая раньше хитринка.
   - А мы-то тебе зачем?
   - А про то разговор особый. Вы чужаки у нас, да что там, и из своих-то мало кто знает, что здеся творится. Хотите знать, что там, в лагере, было? Этих, которые вроде как для дракона, связали по-тихому, пока спали, да рты позатыкали. Лежат теперя, сердечные, как скотина бессловесная. Вам-то оно зачем, у вас дорога другая. Главный жрец вон какой перепуганный во дворец прибежал про вас сообщать - храм-то Великой Двери, небось, для отвода глаз строили, а они возьми да и откройся, а вы возьми да и появись. А вы что, и правда из какого другого мира?
   - И правда, - подтвердил Ниро и вернулся к тому, что его сейчас гораздо больше интересовало, - А дальше что? С этими, связанными?
   - Вона..... - задумчиво протянул рыжий, но тут же спохватился. - А что дальше? Скотина она и есть скотина. Кого на работу в рудники, кого на продажу купцам чужеземным, а кого, из самых красивых девушек, и на забаву правителевым придворным. Только некоторым сбежать удается-таки, а потом и другим кому помочь. Ну а я у вольной братвы навроде соглядатая - когда везут, куда везут...
   - Ясно, - кивнул Ниро, - только почему никто об этом не знает? И как же с драконом?
   Рыжий даже хохотнул:
   - Да ты что, парень, какие-такие драконы? Да ежели бы такая нечисть на земле водилась, то как бы мы жили? Не, это все горожан да деревенских забитых пугать, сказки. Наши-то придворные пострашнее драконов будут, а что хитрее - это точно. А не знает никто - так кому нужно, чтоб знали? Пока не знают - и подати платят безропотно, и детей своих отдают. А кто и знает - молчит: или боится, или платят хорошо.
   - Мда, - Ниро нахмурился. История оказалась совсем не такой, какой ожидалась, и надо бы бросить все да искать другие Врата в этом мире - храмовые, похоже, недоступны - но какой-то непокорный безрассудный зверек царапал душу, не давая покоя. Нет, не сможет он вот так взять и уйти, не попытавшись помочь. Хоть и спешить надо, так надо, аж горло перехватывает. Не сможет. А если все-таки уйдет - всю оставшуюся длинную или короткую жизнь не сможет в глаза глянуть сидящему рядом в холодной темной пещере парнишке, сыну Дориана.
   - Ну, и как твою вольную братву найти? - спросил и почувствовал, как оживился рядом Миура.
   - Да-да. Я бы тоже не прочь узнать это.
   А вот это было совсем уж неожиданно, но привыкший к неожиданностям Ниро только вздрогнул и успел взять за плечо мальчика, удерживая на месте, а рыжий Сморчок ойкнул, попятился и, споткнувшись, с размаху сел на камень, да так и остался сидеть с открытым ртом.
   За спинами скрывшихся в пещере путешественников обнаружился ход, из которого и появился так неожиданно вступивший в разговор гость. Высокий старик в неопределенной серой хламиде, в длинных волосах и бороде седина еще не закончила спор с изначально темным цветом. Подняв повыше неяркий, но ослепивший сидящую в темной пещере троицу, светильник, старик, не торопясь, разглядел их одного за другим. Глаза щурились - то ли от старости, то ли от света, или по другой какой причине, только, встретив их взгляд, Ниро опять чуть не подпрыгнул от неожиданности - на миг мелькнуло яростное оранжевое око с вертикальной трещиной зрачка, и снова из-под сдвинутых густых бровей глядели светлые старческие глаза. Маг с трудом перевел дух, но промолчал.
   Старик тем временем снова повернулся к вознице:
   - Ну, рыжий, рассказывай, раз уж начал. Где друзья твои, и эти, в доспехах, куда пленников повезут с утра.
   -Я... я... я... - рыжий, наконец, овладел собой, - Я расскажу. Друзья мои задумали напасть завтра, как стемнеет, на большой лагерь в Змеином ущелье и пленников освободить. Потому меня за ними, - он кивнул на Избранников, - и послали. Чай, они люди не простые. Помощи от них ждали.
   - Ждали, значит, получите, - кивнул старик.
   - Уж не от тебя ли, дед? - похоже, Сморчок окончательно пришел в себя.
   - Там видно будет, - неопределенно ответил старик. - Спите теперь. Путь до Змеиного ущелья долгий.
   Старик исчез в том же скальном туннеле, откуда и появился. Дрожащий светлячком светильник остался стоять на камне.
  
  

***

  
   В пещеру с трудом проникал дневной свет, так что двое Бардов и Сморчок проснулись только от голоса вчерашнего гостя:
   - Вставайте, солнце высоко уж. Вот вам еда, завтракайте и пора в путь.
   На большом плоском камне, действительно, обнаружилась еда - хлеб, сыр, печеная картошка, кувшин вкусной холодной воды. Как ни жалко было, а часть ее использовали для умывания. Старик молча наблюдал за сборами, а потом так же молча повел троицу запутанными скальными переходами. Скоро не только Миура и изумленный Сморчок, но и привыкший к таким походам Ниро окончательно перестал хоть как-то ориентироваться, а они все шли и шли, и светильник в руках старика так же мерно покачивался впереди, не проявляя ни малейших признаков усталости. Кружение по высоким и низким, так что приходилось наклоняться, узким и широким коридорам продолжалось, должно быть, много часов с одним небольшим привалом, и выход наружу, о котором все трое давно уже мечтали, оказался совершенно неожиданным. Просто еще один поворот - и вечернее небо впереди, с легкими, розовыми от заката, облаками.
   Вышли на небольшую площадку высоко на склоне горы, с которой можно было спуститься по тропе вниз, в ущелье. Внизу росли деревья, под которыми угадывался устраивающийся на ночлег большой лагерь.
   - Эй, рыжий! - негромко позвал старик, - Когда твои ударить-то должны?
   - Да, видать, уже, - прислушался Сморчок.
   И действительно, шум внизу нарастал, стали доноситься крики и лязг железа. Старик спокойно поставил свой светильник у входа в тоннель.
   - Вы двое, - обратился он к пришельцам из другого мира, - Оставайтесь здесь. Это не ваша война, вы свое еще навоюете. Ну а ты, рыжий - вперед, раз уж ввязался, - повернувшись, старик широко зашагал к краю площадки и - шагнул за край.
   -Дед!!! - кинулся вслед Сморчок, уверенный, что сейчас услышит предсмертный крик.
   Ниро с силой дернул его вниз, упал сам на камни площадки, потянув за собой и Миуру. Тугая струя раскаленного воздуха ударила в скалу позади них, уши заложило от рева, и, расправив могучие крылья, в вечернее небо взмыл дракон, выпустив столб пламени. На миг Ниро встретился глазами со взглядом оранжевых глаз с вертикальными трещинами зрачков.
   - Т-т-ты что, знал, кто он?! Т-т-так это дракон?! - дошедший, похоже, до предела удивления Сморчок повернулся к Ниро. Тот кивнул.
   - Ну, тогда я пошел, - как-то очень спокойно рыжий достал из ножен на поясе длинный кинжал и направился к краю площадки, примериваясь к спуску.
   Ниро и Миуре опять осталось ждать - драконов следует слушаться.
  

***

   Ждать пришлось не слишком долго - видимо, дракон неплохо помог вольной братве. Правда, это время показалось бездействующим на скальной площадке друзьям гораздо дольше, чем было на самом деле - там, внизу, в ущелье шел бой, с лязгом сшибались щиты, звенели мечи, слышались боевые крики и проклятия... а они сидели здесь, и под рукой даже не было оружия. Наконец, как-то очень быстро, шум боя стих.
   Светильник погас, и друзья сидели в темноте. Молчали - говорить не хотелось. Смотрели на звезды. Вдруг небо закрыла громадная черная тень. И в следующий миг на площадке стоял давешний старик, только в глазах еще клокотала алая драконья ярость, и вертикальные зрачки показались трещинами в Межмирье. И кто знает, возможно, так оно и было.
   - Устали ждать, вижу, - усмехнулся дракон, - Только вам сюда лезть не следовало, у вас - своя битва. И гораздо более серьезная. Я бы тоже не вмешивался, но так уж получилось, что своей физической стороной я связан с этим миром. И, похоже, последнюю пару сотен лет уделял этой стороне слишком мало внимания. Ну вот, и пришлось вмешаться. Теперь пусть сами разбираются, а совсем уж не выйдет - знают, где меня искать. С тем и хватит об этом, - жестом он остановил уже открывшего было рот Миуру, - Ведь не за этим же вы путешествовали сквозь миры? А, Первый? - оранжевые глаза в упор глянули на Ниро.
   - Я потерял этот титул и едва не перестал быть магом, - тихо, но твердо впервые вслух проговорил тот, - И ты видишь это.
   - Музыкант не перестает быть музыкантом, если не держит в руках инструмент, - покачал головой дракон, - Запомни это, маг. Иначе ты не признал бы меня за человеческой личиной.
   Ниро опустил глаза - возразить было нечего.
   - Ну что ж, Барды, - как ни в чем ни бывало продолжал дракон, - А теперь нам пора в путь, - он указал на все тот же скальный коридор, и первым направился вперед.
   Отсутствие светильника не составило проблемы - поднятая правая рука старика, на глазах превратившаяся в драконью лапу, засветила на каждом остром когте маленький, но яркий язычок пламени. Получилось жутковато, но эффективно.
   На этот раз, по-видимому, где-то свернули в другую сторону. Коридор шел и шел вниз под довольно большим уклоном, никуда не сворачивая. Он был не широким - невозможно было даже вытянуть в стороны руки - но довольно высоким, потолок терялся во мраке, а стены и пол были гладкими, добросовестно обработанными.
   Ритмичное движение, темнота и мерцание огоньков впереди, шорох шагов - все это ввело Ниро в какой-то транс, казалось, они идут уже не по нутру скал, а где-то в непредставимых глубинах Мироздания, далеко-далеко от всего, доступного людям. Ниро закрыл глаза, пытаясь яснее понять возникшие смутные образы, благо идти по гладкому полу, никуда не сворачивая, можно было и вслепую. Однако то, что неуловимой тенью проносилось перед ним, было слишком чуждым человеческому разуму, даже знания Первого мага не могли ничем помочь, и Ниро только до рези под веками вглядывался в эти миражи. Увлекшись, он споткнулся, и, падая, выставил вперед руки - опереться о стену. И - ладони погрузились в нее. Ниро задержал падение, отдернул руки, чувствуя, как заледенели пальцы за эти несколько мгновений, с изумлением и испугом разглядывая сквозь медленно и нехотя затягивающиеся дыры бесконечную россыпь звезд, в которой не успел заметить ни одного знакомого созвездия. Постоял несколько секунд, унимая головокружение, но, поймав кинутый через плечо взгляд дракона - глаза того светились в темноте, как далекие, тяжелые и немного зловещие красные звезды - продолжил молча шагать вперед.
   Этот странный, казавшийся бесконечным, поход тоже кончился как-то вдруг. Ниро шагнул на какую-то другую, бугристую и вздрагивающую, поверхность, глаза различили неяркий и непонятно откуда идущий, словно в самом воздухе разлитый, свет.
   - Пришли, - сказал дракон.
   Ниро огляделся. Никаких признаков только что покинутого коридора видно не было. С одной стороны тянулась терявшаяся в светящемся тумане равнина, с другой - вставала бесконечно уходящая в обе стороны отвесная стена. Верх стены тоже не просматривался, и насколько она высока, было непонятно, но почему-то казалось, что высота это если и не бесконечна, то близка к этому. Ниро поежился, впервые ему пришлось почувствовать себя настолько маленьким и ничтожным. Прислонился лбом к изрезанной огромными глубокими трещинами поверхности стены. Она оказалась неожиданно теплой и словно живой, скоро Ниро почувствовал словно толчки могучего пульса, они пьянили, кружили голову, проникали в кровь и в душу мириадами голосов, громких и едва различимых, притягивая, заставляя вжаться в стену, слиться, стать одним целым с ней... На плечо легла когтистая лапа, и маг очнулся, с трудом оторвался от стены. Отшатнулся и почувствовал, что теряет равновесие, скользит по предательской бугристой поверхности под ногами, падает, летит сквозь нее, вниз, вдоль натянутых как канаты или перевитых венами причудливых столбов-лиан, толстых как крепостная башня и не толще волосинки, по которым пробегали дрожь и свет, летит в темную пропасть, куда они все уходили. Немного утешало то, что спутниками в полете были и Миура, и иногда высверкивающий во мраке оранжевым взглядом, ярким даже на фоне вспышек в столбах, дракон. Пронеслась мысль - неужели можно забраться глубже, чем они уже проникли, и можно ли отсюда выбраться. Пронеслась и исчезла - дракон-хранитель Поющих Клинков уж наверное знал, что делает, и если они здесь, значит, все идет правильно.
   Наконец, кончился и полет-падение, и троица неожиданно мягко, так что ноги утонули по щиколотки, упали еще куда-то. Вокруг царила темнота, лишь вспыхивали пробегавшие по столбам-канатам искры да светились драконьи глаза.
   - Где мы? - тихо спросил Миура, но в этом не привыкшем к звукам месте голос юноши прозвучал почти оглушительно.
   - У корней Мироздания, - ответил дракон. Он сохранял человеческий облик, но голос был таким, какой может быть только у дракона. Негромкий, широкий и сильный, он, казалось, прибоем накрывал, рокоча, все пространство вокруг, - Там, наверху, Ниро прислонился к стволу Древа Миров, на ветвях которого держаться драгоценными плодами наши, обитаемые и не населенные, миры. Здесь его корни, самое сердце Творения. Именно здесь дом оружия, за которым вы пришли.
   Миура задрожал. И даже у Ниро опустились плечи под тяжестью услышанного.
   - Пойдемте, - и дракон снова двинулся вперед, показывая дорогу.
   На этот раз она оказалась недолгой. В трещинах на теле толстого столба воткнуты были два длинных узких меча, на лезвиях которых играли огоньки - на одном голубые, на другом зеленоватые.
   - Вот они, - дракон взглядом любовно огладил мечи, не рискуя прикасаться к ним, - Звездное Серебро и Зеленый Луч, краса ночи и прощальный привет уходящего дня, самое прекрасное оружие из созданного когда-либо. Берите и помните - это оружие справедливости и защиты. Не нападения. Ну же, берите, Барды! - и он приглашающе повел рукой-лапой в сторону мечей.
   Ниро нерешительно подошел ближе, за ним его юный напарник. Какое-то время они молча стояли рядом, прислушиваясь к своим чувствам, потом протянули руки. Оба к одному мечу. Миура кивнул и взял второй, Ниро, который уже хотел сделать то же самое, достал из трещины тот самый, первый меч, искрящийся звездным светом.
   Ничего не произошло, но, похоже, именно это и смущало дракона - глаза его начали наливаться яростным кровавым огнем, за спиной мелькнули призрачные огромные крылья. Мелькнули и пропали.
   - Старею, кажется, - со смешком, немного смущенным, что несказанно удивило Ниро, сказал оранжевоглазый старик, - Старею и становлюсь вспыльчивым и подозрительным. Конечно же, вы истинные Барды, иначе не проникли бы сюда, но что-то не так... Клинки отвечают песней на руки Бардов, но где же она? Может быть, все дело в том, что вы, люди, не умеете слушать самих себя, больше прислушиваясь к другим. Ну-ка, верните мечи на место и поменяйтесь.
   Друзья так и сделали, и тут же сами поняли - вот оно! Мечи вспыхнули в руках двумя трепещущими молниями, по ним пробегали уже не искры - струи пламени, вливавшие через рукоять в руку, тело и душу небывалую силу, понимание и любовь ко всему сущему. Когда сияние стало почти нестерпимым, зазвучала музыка, и друзья поняли, почему Клинки звались Поющими. Завороженный этой музыкой, прекратился бег разноцветных искорок по столбам корней. Казалось, все Мироздание ненадолго замерло, прислушиваясь. Никакая человеческая или магическая музыка не могла бы сравниться с этими могучими и прекрасными звуками, от которых беззаботным жаворонком взлетала ввысь душа и парила там на широких орлиных крыльях, и слезы застилали глаза, и в этих слезах мешалось все - боль и радость, ненависть и любовь, отчаяние и ликование.
   Вскинув вверх клинок, Ниро то ли расхохотался, то ли разрыдался от хлынувших, казалось, из всех пор кожи чувств. Рядом, упав на колени, прижался щекой к клинку Миура.
   Дракон молча ждал, пока Барды пришли в себя. Наконец, Ниро успокоился настолько, что в глаза ему бросилась еще одна глубокая трещина на том же столбе.
   - Что это? - спросил он и, прежде чем услышал ответ, попробовал вставить туда свой Клинок, но тут же снова выдернул - в уши ударил почти человеческий крик боли.
   Дракон нахмурился:
   - Ты наблюдателен, маг, - тихо сказал он, - И ты прав. Здесь действительно должен был находиться еще один Клинок, Меч Зари его имя, и цвет его - розовые лучи утра. Очень немногие из попадавших сюда замечали это.
   - Что же произошло, почему его здесь нет? - спросил Миура, чувствуя, что касается чего-то не то, чтобы запретного, но очень болезненного.
   - Его украли. Очень давно. Я не смог уберечь его.
   - Тогда... - Ниро запнулся, - тогда возможно ли, что он служит Мраку?
   Если бы это можно было себе представить, Ниро решил бы, что темнота вокруг стала чернее.
   - Тебе ли не знать, маг, что все сотворенное Господом изначально не способно ко злу? - прогремел дракон. - Только непонимание, что есть добро, позволяет злу использовать наши силы. Мироздание пронизано светом и добром, но мы не всегда способны увидеть это.
   - Светом и добром, говоришь? - тут уже не выдержал маг, - Ну да. Именно свет и добро заставили нас прийти сюда, именно свет и добро лишили и меня, и его, - он кивнул на мальчика, - самых близких! Свет и добро?
   Дракон неожиданно успокоился, сел прямо на мягкую поверхность под ногами, уронив голову на сплетенные пальцы. Тихо сказал:
   - Если все так, как ты говоришь, маг, вспомни зло, с которым сталкивался, и скажи, многих из тех, от кого оно пришло, ты назовешь злодеями? Ну?
   - Пожалуй, нет, - через некоторое время не слишком уверенно ответил Ниро, - Совсем немногих. Только... Как же тогда Петли?
   Дракон покачал головой:
   - Не зная, куда идти, мы блукаем без дороги, и попадаем во власть Мрака, ибо лишь одна дорога у Света, а у Мрака много путей. Есть и те, кто сам ищет тьмы, но большинство - заблудившиеся... А заблудиться может и целый мир.
   - А боги? - спросил Ниро.
   - А что боги? - едва заметно пожал плечами дракон, - После сегодняшнего там, откуда мы сейчас пришли, я, скорее всего, стану богом. Но ты, маг, хорошо знаешь, что тот, кто узнает мое истинное имя, получит надо мной истинную власть. Боги для нас те, кто сильнее и умнее, но они тоже могут заблудиться. Есть только один Бог, создавший Мироздание со всеми его мелкими неразумными богами, и он не заблуждается, ибо ему ведомы все пути.
   Но речь о нас с вами. Знаю, что вам пришлось тяжело, но поверьте, пройти этот путь, путь боли и потерь, побед и жестоких поражений, вдохновения и слез, когда сама жизнь порой кажется бессмысленной - необходимо для Бардов. Именно для такой судьбы вы родились. Не испытавший боли потери самых близких и себя самого не сможет взвалить на свои плечи ответственность за судьбу мира, не сможет удержать Клинок. От одного удара этих Клинков, вложенных в ваши руки, так много зависит... И не прошедший этот путь заставит пройти его целый мир, принеся столько страданий, сколько не создать всем Петлям.
   Возвращение к Свету трудно, на нем много слез и крови. Прежде, чем обнажить Клинки, вспомните - зло по незнанию не вина, а беда. Прежде, чем поднять Клинки, вспомните - ваши враги не орудия, а рука , руководящая ими. Прежде, чем обрушить меч, вспомните - убивают не люди, а мысли. И будьте осторожны. Один неправильный взмах такого меча рушит миры...
   В воздухе рядом с ним раскрылся светящийся смерч.
   - Это ваш путь домой, - показал на него дракон, - идите. Что же до третьего Клинка, если бы он стал служить Тьме, она давно заполонила бы все миры на ветвях великого Древа. Но никто не знает, где Меч Зари и в какие руки он попадет в будущем. Прощайте, Барды, и славного вам боя!
   - Прощай, мудрый, - поклонился Ниро, - Я не забуду твоих слов. Прощай и спасибо тебе.
   - Тебе спасибо за титул, маг, - усмехнулся дракон, - И будь осторожен, тебя стережет Тьма. Ты же, - он повернулся к молчавшему все это время юноше, - будь светлым!
   Миура тоже глубоко поклонился, и, сжимая рукояти мечей, Барды шагнули в искрящийся световой смерч. Домой.
  
  

Глава десятая

   Дома было мало света, и глаза, в которых еще плясали цветные пятна, не сразу смогли хоть что-то увидеть, поэтому первым к Ниро вернулся слух. И то, что он услышал, сильно ему не понравилось. А тут и глаза включились в дело, чтобы увидеть, как прямо на двух замерших посреди высокого склона холма людей несется сверху плотная цепь всадников. Храпели разгоряченные кони, грохотали копыта и доспехи, горели боевым бешенством глаза черных всадников, и не было уже времени предпринять хоть что-то, даже чудесные мечи в руках были, наверное, бесполезны против этой бешеной стихии. Так глупо попасться в самом конце, - мелькнула мысль перед тем, как фигура огромного черного жеребца с всадником заслонила и так скудный свет.
   Но жеребец в последний момент свернул в сторону, обдав Ниро горячим дыханием и запахом стали и конского пота. То же произошло и с замершим неподвижно с поднятым мечом Миурой. Лава промчалась мимо, кажется, даже не успев заметить две фигуры на своем пути.
   Теперь можно было оглядеться... и вздрогнуть от увиденного.
   Полоска чистого неба виднелась еле-еле у самого горизонта, весь остальной небосвод занимали багрово-оранжевым светом светящиеся тучи - брюхо Петли. Она низко нависла над миром, стремясь затянуться покрепче.
   А под низким клубящимся небом в неверном его свете шла битва.
   Миура невольно придвинулся ближе к магу - казалось, весь мир превратился в поле сражения, и лишь они одни во всем этом мире сейчас не принимали в нем участия. С высокого холма далеко была видна равнина с редкими холмами и балками, сплошь покрытая сражающимися. От криков, ржания лошадей, лязга и скрежета сшибающегося, впивающегося друг в друга, мнущегося металла невозможно было услышать собственный голос. Похоже, все, кто мог держать оружие, были здесь, сражаясь с несметными полчищами тварей-из-Петли. Ниро замечал так хорошо знакомые цвета наместников Королевства, государей других известных ему земель, и даже совершено незнакомые стяги, хотя, казалось, исходил почти весь мир за годы прошлой, такой нереально-далекой теперь, мирной жизни. Какими пустяковыми сейчас вдруг показались ему все опасные и трудные приключения того времени! Какими безобидными - те, свивающие бронированные кольца, огнедышащие или выкрикивающие незнакомые заклинания, те, кто был тогда его противниками! Хотя бы потому, что тогда их было от силы несколько, здесь же - в глазах рябило от разнообразия наступавших злобных монстров, и невозможно было без ужаса смотреть на тех, кто шел в одном строю с ними, тех, кто когда-то был людьми.
   Неожиданно над шумом боя взвилась песня рога, и юный Миура рванулся туда:
   - Ниро! Это отцовский рог! Я должен им помочь! - бесполезно было останавливать мальчишку, и Ниро кинулся вслед за ним, вниз, туда, в гущу сражения.
   - Меч! Ты не должен использовать его здесь, помни! - прокричал в спину горячему товарищу. Показалось, что тот кивнул на бегу, а впрочем, Ниро тут же забыл об этом, и рука невольно нащупала рукоять. На вершине пологого холма развевалось белое с оранжевым знамя Теа Линдари, и Терис с Талисманом в одной руке и обнаженным мечом в другой подняла коня на дыбы, ведя в бой свою гвардию, а сверху уже пикировала стая мерзких когтистых тварей, и хлопанье черных крыльев перекрывало боевой клич Королевы. Ниро со всех ног кинулся туда, схватив по дороге выпавший из чьей-то мертвой уже руки меч - вокруг был богатый выбор осиротевшего оружия. Мчался изо всех сил, забыв дышать, понимая - не успеть, и Королева уже падает с коня с разорванным когтями левым плечом, и Талисман бесполезной игрушкой катится в кровавую грязь под ногами, а тварь, взлетев, кидается вниз для нового нападения, но Флорис, такая чопорная во дворце наследница Флорис, дикой кошкой кидается прямо с лошади на черную спину и, слившись с тварью в один кричащий и каркающий клубок, катится в поединке по земле.
   Наконец, Ниро оказался рядом, забыв, что не защищен доспехами, и рубанул ближайшее пикирующее черное крыло. И - ничего не случилось. Промахнулся, хотя, казалось, это было невозможно на таком расстоянии! Еще одна черная тень упала, кажется, прямо на него, но, задев когтями голову, хоть маг и пригнулся, приземлилась за его спиной, врезавшись в одного из линдаров.
   Очень скоро Ниро убедился, что его не замечают ни враги, ни друзья, и меч его только безрезультатно рассекает воздух. Что-то было не так, и маг пустился на поиски сына Дориана - от Бардов явно требовалось что-то другое, чем стать одними из многих тысяч сражающихся здесь.
   Ниро шел напрямик, лишь слегка обходя самые горячие места, полный мрачной решимости. Искать пришлось довольно долго, но наконец он все таки заметил нелепо выглядящего среди окружающего ревущего безумия боя растерянно озиравшегося Миуру. На щеках мальчика засохли грязные следы слез.
   - Нам надо идти, парень, - взял его за плечо Ниро, - Наше место не здесь, думаю, ты уже это понял.
   - А где? - вкинул ставшие почти черными глаза паренек, - Где наше место, когда все наши гибнут здесь, а мы даже ничего не можем сделать?!
   - Вспомни дракона. Нам надо найти того или тех, кто всем этим управляет.
   - Ниро, пойми!!! Пока мы будем искать, здесь все уже будет кончено! И тогда чего будут стоить наши поиски?!
   - Будут стоить, - твердо ответил маг, - Потому что кроме воинов, сражающихся здесь, есть тысячи жен и детей. Потому что есть другие миры. Только мы с тобой можем это остановить.
   Желваки резко очертились на худом лице мага, а глаза превратились в бритвенно-острые щели. Глянув на него, Миура выпрямился, вытер рукавом лицо.
   - Да. Ты прав. - Голос мальчишки ломался и дрожал, но глаза смотрели твердо, - Нам надо идти. Только куда?
   Ниро оценивающе огляделся. Страшно тяжело было оставаться спокойным наблюдателем здесь, но другого выхода не было.
   - Поднимемся туда, - он махнул рукой в сторону недалекой возвышенности, - Может быть, оттуда сможем увидеть то, что нам нужно.
   И снова пришлось идти сквозь битву, заставляя себя безучастно смотреть на гибель друзей, слушать стоны раненых и вопли наступавших врагов. Из-за всего этого Ниро далеко не сразу понял, что раздавшийся совсем рядом голос обращается именно к ним, тем более, что до сих пор никто вокруг их не замечал:
   - Куда вы направляетесь, юные друзья мои?
   Изумленно повернувшись, наконец, на голос, маг увидел еще одну, казалось, невозможную здесь фигуру. Линь Мэй, Белый Единорог, казалось, светился в окружающих сумерках, даже не смотря на то, что витой рог его был окровавлен, а на белоснежной шкуре темнели неопрятные пятна.
   - Не удивляйтесь, на этот раз даже мой народ не смог остаться безучастным к делам мира, ибо гибель угрожает всем нам. Единороги тоже сражаются, - рог качнулся обнаженным клинком, - Но речь не об этом. Я вижу осеняющий вас свет Поющих Клинков, а это значит, что у мира есть надежда. Но вам место не здесь, а в Цитадели Мрака, откуда силы Петли управляют всем, что делают его твари здесь, у нас.
   - Ты прав, - кивнул Ниро, - Но как нам попасть туда?
   - Садитесь, - единорог грациозно кивнул на собственную спину, - Вы будете почти единственными, кому довелось проехаться верхом на единороге. Сейчас не до гордыни древнего народа, у нас слишком мало времени.
  
  
  

***

   Поездка на единороге - такое возможно было разве что в наивных детских сказках, и вот эти сказки оказались реальностью. Битва быстро осталась позади, окончательно скрылась из вида последняя светлая полоска неба на горизонте, а они мчались белой молнией в глубь Тени, и сумерки вокруг сгущались, становясь физически ощутимыми, давя на плечи, и только ветер свистел в ушах.
   Местность вокруг, глубокие области Тени, казалось, вымерла. Все живое ушло или было угнано на великую битву, птицы же и звери давно покинули эти места, а те, что не успели, были истреблены. Но это было еще не все - голые деревья тянули к низким тучам ветви, похожие на растопыренные корявые пальцы. Не смотря на глубокую осень, земля была сухой как порох, похоже, здесь ни разу не было дождя за все время владычества Тени. Даже ветер, казалось, избегал эти земли, и только тучи холодной серой пыли клубились позади, выбитые из мертвой земли копытами единорога.
   Странный неестественный свет стал ярче, переходя впереди в зловещего вида зарево.
   - Мы уже близко, - сквозь свист в ушах прокричал единорог.
   Объяснять не пришлось - очень скоро друзья поняли, о чем речь. Вырастая с каждой минутой, словно подкрадываясь к жертве, из-за горизонта вырастала черная громада, верх которой терялся в облаках. Именно вокруг нее разливалось кровавое зарево.
   Скоро стали видны детали. Высокая, отвесная почти, скала, на которой возвышалась Черная Цитадель. Исполинские башни, непроглядно-черные и какие-то нематериальные, словно сложенные из сгустившейся тьмы, уходили вверх, в большой разрыв в тучах. Края разрыва полыхали бесшумным пламенем, и крепость венчала лохматая, кроваво-пламенная корона. Внутри же разрыва виднелась плоть Петли - бесконечный клубящийся мрак, в котором угадывались какие-то сущности чернее ночи, с глазами, едва светящимися зеленоватыми кладбищенскими огоньками. Вершина Цитадели терялась в этом мраке.
   Ниро потянулся к рукояти меча, не в силах отвести глаза от ужасающего зрелища. Однако, подобраться к крепости оказалось не так просто.
   До нее было еще довольно далеко, когда единорог вдруг резко остановился. Словно с размаху налетел на невидимую преграду.
   - Дальше вам придется идти самим, - попробовав преграду рогом, проговорил Линь Мэй, - я, похоже, тут бессилен.
   Ниро соскочил на землю. Миура уже стоял рядом.
   - Спасибо тебе, Белый Единорог, - поклонился маг.
   - Не стоит, лучше поспешите, иначе нам останется мертвый мир, даже если силы Кольца сгинут. Только сначала, - единорог склонил голову, - скажи мне, маг Ниро, что с моим внуком?
   Говорить о Недомерке Юн Чи, внуке Белого Единорога, было тяжело, но необходимо, и Ниро тихо начал:
   - Мы должны были пройти через Врата-меж-Мирами, чтобы найти Поющие Клинки. Кроме нас двоих, к Вратам подошел и Юн...
   - И остался пленником Врат, обеспечив проход вам, - кивнул Линь Мэй, - Что ж, это лучшее, что я мог услышать. Спасибо за весть!
   - Пленником? - озадаченно переспросил Миура, - Ты хочешь сказать, что он жив?
   - Первый коснувшийся Завесы Врат становится их слугой до тех пор, пока Врата не будут разрушены, - ответил единорог, - Силы его дают проход идущим следом и тем, кто придет потом, ибо с каждым разом открыть Врата все труднее. Ниро, разве эти древние знания утеряны?
   Маг смутился - правду отвечать не хотелось, а врать Белому Единорогу он не мог.
   - Раз Юн жив, значит, его можно освободить, - твердо сказал юноша, - Только как?
   Ниро показалось, что единорог улыбнулся:
   - Уверенный в успехе найдет дорогу даже там, где ее до сих пор не было. Но, - враз посерьезнел Линь Мэй, - все это потом, когда Цитадель будет разрушена.
   - Да, - кивнул Ниро, - Нам нужно идти.
   Оба поклонились Белому Единорогу, уважительно склонившему голову в ответ, и зашагали к гигантской крепости.
  
  
  

***

   Уже на третьем шаге Ниро понял, что преграда существует не только для единорога - он словно налетел на невидимую, но вполне реальную каменную стену, так, что струйка крови побежала по щеке из рассеченной скулы. Маг недоуменно наблюдал за тем, как его юный напарник продолжает идти вперед. Сделав несколько шагов, Миура остановился и обернулся, почувствовав неладное.
   Линь Мэй тут же оказался рядом с Ниро, задумчиво провел вдоль невидимой преграды острием рога. Рог, словно действительно чиркнув по камню, высек несколько искр.
   - Кажется, я понял, в чем дело, - наконец сказал единорог, - Мы с тобой, Ниро, в отличие от мальчика, причастны магии. Поющие Клинки ничто не в состоянии удержать, а вот их носителей...
   - Но ведь Чаша Магии разбита! - почти в отчаянии воскликнул Ниро.
   - Магия не в Чаше, она внутри, - повторил Белый Единорог слышанные уже не раз слова, - И именно эту магию, чуждую Петле, не хотят пускать к Цитадели.
   - И что же делать? - Миура, конечно, вернулся, снова беспрепятственно пройдя защитную полосу и этим доказывая правоту единорога.
   Линь Мэй довольно долго молчал, хотя Ниро был уверен, что единорог знает ответ, но, видимо, не очень хочет произносить его.
   - Выход есть, - наконец, проговорил тот, - Но выход не радостный. Ниро, Поющие Клинки - большая сила. Очень большая. В них - частица дыхания Создателя. И если, призвав их в свидетели, ты откажешься от магии, ты перестанешь быть магом. И сможешь добраться до Цитадели.
   Миура невольно охнул. И мальчик, и единорог прекрасно понимали, что это значит. Маг, отказавшийся от магии - почти то же самое, что птица, добровольно и самостоятельно обрубившая свои крылья. Магия для мага - глубинная суть, наполняющая душу, наравне с сердцем гонящая кровь по жилам. Прекрасно знал все это и Первый маг Ниро, и молчал сейчас, опустив голову. "Жертвовать собой легче," - в который уже раз вспомнились собственные слова. И Ниро поднял голову, открыто взглянув в бездонные печальные глаза единорога:
   - Ты расскажешь мне, как это сделать?
   - Да, - кивнул тот в ответ, - Но прежде выслушай еще одно. За твоими плечами - Тьма, твоя личная частица Петли. Я увидел это еще тогда, когда впервые встретил тебя и отца твоего нынешнего спутника на поляне Древнего Леса. Магия защищает твое сердце от Тьмы. Лишившись ее, ты станешь беззащитным. Помни это, Ниро, и будь вдвойне осторожен.
   - Я запомню, - кивнул маг, - Теперь рассказывай.
   Процедура оказалась недолгой - всего несколько слов. В первые минуты ничего не произошло. Потом Ниро упал на колени, выронив меч. Тело изогнула судорога. Боль выворачивала все суставы, перед глазами словно полыхало раскаленное железо, готовое выжечь их безжалостной рукой палача. Спутники невольно отступили, когда из тела мага ударила вверх, в низкие багровые тучи, радуга. Казалось, даже огненная корона Цитадели поблекла на несколько мгновений.
   Радуга погасла. Ниро еще какое-то время лежал неподвижно. Потом, мертвенно-бледный, открыл глаза.
   Миура тут же кинулся к другу. Все известные слова казались бессмысленными, поэтому юноша только осторожно положил голову Ниро к себе на колени. Бывший маг поднял на него глаза:
   - Все в порядке, - Ниро попытался улыбнуться,- Скоро пойдем, у нас мало времени.
   Линь Мэй подал ему свой рог, чтобы помочь встать. И Ниро почувствовал то, о чем говорилось в древних легендах - целебную, вливающую силы магию этого прикосновения. Раньше он обладал собственной магией, и ощущения обычного человека были ему недоступны. Теперь все изменилось.
  

***

  
   - Интересно, что мы придумаем теперь? - задрав голову, Миура вглядывался в скальную стену, которая поднималась метрах в трех впереди.
   Ниро отдыхал, закрыв глаза. Только теперь он почувствовал, что значит не быть магом. Первый переход в этом состоянии дался ему тяжело, тем более, что пришлось бесконечно переправляться через глубокие извилистые трещины, со дна которых поднимался удушливый дым, пробираться, иногда ползком и очень медленно, через норовящие обрушиться под ногой перешейки.
   Теперь перед Избранниками встала очередная преграда. Скала была уже так близко, что отчетливо просматривалась каждая трещинка на ее поверхности, но друзей отделяла от нее пропасть, слишком широкая, чтобы ее перепрыгнуть, и, похоже, тянувшаяся непрерывно вокруг скальной громады.
   - Нам нужен мост, - еще раз кинув взгляд в обе стороны и не увидев никакого иного способа перебраться на скалу, проговорил Ниро.
   - Нужен, только где его взять? Хотя... - Миура, вынув из ножен Клинок, казалось, примеривался к какому-то решению, крутил меч так и этак и вдруг сделал резкий выпад вперед. И меч послушался, упругой лентой протянувшись до другого края пропасти. Трепеща, он лежал теперь перед мальчиком узкой, слабо светящейся в сумерках тропкой. Ниро изумленно поднялся на ноги:
   - Как ты догадался?
   - Не знаю... Само пришло. Как будто кто-то подсказал, - растеряно ответил парнишка.
   Бывший Первый маг внимательно посмотрел на спутника. Он где-то слышал, что люди, слепые от рождения, гораздо более чутки к свету, чем ослепшие из-за несчастного случая или болезни. Кажется, здесь произошло то же самое, и Ниро остро почувствовал себя калекой, но постарался не показать вида. Второй Клинок лег поперек пропасти рядом с первым.
   Худощавый легкий подросток первым шагнул на образовавшийся мост. Дно пропасти под ногами терялось в дыму и испарениях, мечи вибрировали и гнулись, и эти три метра показались Миуре во много раз длиннее обычного, но все-таки он прошел и оказался на узенькой - одному человеку встать - площадке, тянувшейся на несколько метров вдоль скалы. Это было единственное хоть как-то доступное место для переправы, которое удалось найти. Однако, скала вовсе не была отвесным монолитом, как казалось издали, и вскоре оказавшийся рядом с мальчиком Ниро, выросший в горах и много по ним путешествовавший, заявил, что здесь вполне можно подняться. Он уже начал готовиться к подъему, но скоро остановился. Бледный паренек прятал глаза и делал все вполовину медленнее, чем обычно. Вспомнив Дориана, Ниро понял, в чем дело - в мальчике проснулся доставшийся ему от отца страх высоты вообще и гор в частности. Поймав взгляд друга, Миура тихо и неуверенно проговорил:
   - Я знаю, Ниро, знаю... Мы должны подняться. Я... я постараюсь, - голос дрогнул.
   - Э, нет, - нахмурился тот, - Так не пойдет. Я не хочу, чтобы ты сорвался с середины скалы, потому что нечаянно глянешь вниз.
   Ниро взглядом оценил высоту скалы. Она оказалась не такой уж большой - то ли от неожиданности, то ли от подавляющей силы Цитадели, то ли в результате защитных заклинаний со стороны она казалась гораздо выше.
   - Я влезу наверх один, а ты поднимешься с моей помощью на веревке. - решительно заявил Ниро, - Снимай куртку.
   Из двух теплых кожаных курток, разрезанных на узкие полосы, получилась хорошая крепкая веревка, и, хоть друзья и остались в одних рубашках, холод их пока не пугал - в ближайшее время, поднимаясь, замерзнуть точно не грозило. Ниро прикрепил смотанную веревку к поясу и начал подъем. Даже для него, опытного скалолаза, он оказался сложным, и бывший маг порадовался, что мальчик не поднимается следом.
   Миура же стоял внизу. Опять приходилось ждать, и он, коротая время, следил за камешками, срывавшимися в пропасть из-под ног Ниро. Камешки раз за разом ударялись о стену пропасти и продолжали лететь вниз. Звук постепенно затихал, но последнего удара о дно Миура так ни разу и не услышал.
   Очень скоро юношу кое-что отвлекло от наблюдений. Волна испарений стала гораздо плотнее, словно что-то поднимаясь, гнало ее перед собой. Миура насторожился. И не зря. Серо-зеленое щупальце робко показалось над краем площадки. Слепо пошарило, немного не дойдя до отдернутой подальше ноги Миуры и снова скрылось, но за ним вскоре последовали еще три. Что-то действительно поднималось, потревоженное, со дна трещины, и юноша предпочел бы с ним не сталкиваться. Обернувшись, он подпрыгнул, ухватился за большой выступ и нащупал одной ногой опору. И вовремя - щупальца как раз добрались до того места, где он только что стоял, и поднимались все выше. Поневоле пришлось лезть наверх - это был единственный способ избежать встречи с ними. Видимо, щупальца или сам их хозяин обладали хорошим чутьем, потому что, сначала шаря вслепую, теперь целенаправленно преследовали юношу. Одно из щупалец, лишь немного промахнувшись, впилось в небольшой скальный выступ, на котором только что стоял медленно и неумело поднимавшийся подросток, напряглись розоватые присоски - и выступ разлетелся в мелкий щебень. Миура вздрогнул и постарался лезть быстрее, хоть это и было опасно, пальцы то и дело норовили соскользнуть и ухватить пустоту.
   Он далеко не сразу услышал голос Ниро, зовущего с верха стены - оказывается, самодельная веревка уже качалась рядом. Понимая, что помочь юноше может только скорость, Ниро рванул так, что легкий Миура как на крыльях взлетел на самый верх. Погоня тут же прекратилась, щупальца еще немного пошарили по скале и нехотя втянулись в темную трещину. Возможно, чутье их обладателя не распространялось так далеко, или он просто не мог подняться выше, но похоже, еще одна преграда осталась позади.
   Убедившись в этом, друзья отвернулись от края обрыва. Ниро успел смотать веревку, и можно было идти дальше, тем более, что до Цитадели, громоздящейся спящим до поры невиданным чудищем, оставалось совсем недалеко. Но и это расстояние обещало стать еще одним испытанием - все оно было занято лабиринтом. Прямо перед друзьями зиял темный вход, и чтобы увидеть Черную Цитадель, приходилось поднимать голову к верху стен в два человеческих роста из крупных камней. Оценив ситуацию. Ниро повернулся к напарнику:
   - Готов?
   - Да, - кивнул все еще бледный парнишка. Губы его были решительно сжаты, а рука лежала на рукояти Клинка.
   - Тогда идем. И помни - нам нельзя отрываться друг от друга.
   Ниро первым шагнул в лабиринт. Ход оказался узким, и пришлось идти друг за другом, так что он периодически оглядывался, проверяя, не отстал ли Миура. Но юноша осторожно шагал в паре метров позади, и Ниро продолжал идти вперед.
   Цитадель по-прежнему вставала где-то впереди, а над головами друзей клубился не прикрытый завесой туч бесконечный, непроглядный, сводящий с ума Мрак. В голове Ниро шептали что-то десятки голосов, вкрадчиво рассказывая каждый о своем, и он заткнул уши, пытаясь хоть как-то избавиться от дьявольского шепота и хихиканья, но Мрак проникал в самый мозг и душу, разъедая их, и бывший маг бессильно опустил руки, но упрямо продолжал шагать вперед, ненадолго останавливаясь перед некоторыми поворотами, стараясь не терять направления и не забывать об идущем следом подростке.
   Потом пришли видения. Саблезубые змеи раскрывали страшные ядовитые пасти, дышали пламенем драконы, уродливые великаны замахивались кривыми мечами - не на него, на плачущих детей и юных девушек, зовущих на помощь. Ниро шел вперед. Горели деревни, взрывались города, оставляя на своем месте отравленные пепелища - Ниро, даже понимая, что скорее всего видит реальные события, упрямо шел вперед сквозь огонь и смрадный дым, стараясь не обращать на них внимания.
   Вдруг вместо жара и смрада пахнуло прохладной росной свежестью, и Ниро невольно вздрогнул, стиснув зубы, чтобы не вскрикнуть - так близко, совсем рядом оказались широко распахнутые глаза Ирис, и тонкие прохладные пальчики прошлись по его худым заросшим щекам, стирая не замеченные слезы. Еще противясь видению, Ниро отвел ее руки от лица, но уже не смог выпустить тонкие запястья, оторваться от тепла кожи и запаха волос...
  
   Миура, упрямо склонив голову, брел сквозь причудливые видения, изредка встряхиваясь, когда самые навязчивые из них скрывали фигуру Ниро. Как-то он пропустил момент, когда рядом с магом появился еще один человек, такой знакомый и родной, что парнишка кинулся вперед:
   - Отец!!!
   Дориан обернулся, улыбчивые морщинки разбежались лучиками от серых глаз:
   - Здравствуй, сын!
   И каким же счастьем было еще раз уткнуться щекой в отцовскую грудь, почувствовать, какими ласковыми могут быть его сильные пальцы, ерошащие волосы на затылке...
  
   Мгновенно, рывком Ниро пришел в себя. Зеленое пламя клинка оказалось очень действенным против смертельных объятий безгубо ухмыляющегося порождения Мрака, словно сдирающих плоть с костей. Отбросив гулко ударившийся о камни лабиринта череп, Ниро огляделся, ища спутника. Того нигде не было видно. И его прошиб холодный пот при мысли, что Миура, скорее всего, попал в ту же ловушку. Где он, как его найти среди бесконечных коридоров лабиринта? Ниро кинулся назад, изо всех сил стараясь вспомнить, как давно и в каком месте лабиринта он видел мальчика последний раз. Метаясь туда-сюда, он скоро окончательно заблудился среди запутанных поворотов. И поняв, что этим только осложняет ситуацию, стал звать Миуру во все горло, до предела напрягая связки. Испуганное эхо шарахалось по коридорам лабиринта, отражая само себя, множась, искажаясь, и Ниро с ужасом считал удары собственного сердца, успев насчитать довольно много, прежде чем уловил среди издевательского эха такой же многократно отраженный и искаженный ответ...
  
   Пальцы отца на затылке внезапно перестали быть ласковыми, вцепившись в волосы и оттянув голову Миуры назад, и он увидел над собой оскаленный череп с красноватыми огоньками в пустых глазницах. Закричав, парнишка рванулся, отлетел назад, больно ударившись о камни стены. Они находились в небольшом зале, образованным тупиковой веткой лабиринта. Единственный выход закрывала страшная ухмыляющаяся фигура в полуистлевшем балахоне. Миуре показалось, что бесконечный океан Мрака над головой придвинулся вплотную к стенам лабиринта, с опасным интересом разглядывая худощавого подростка, прижавшегося к холодной каменной кладке стены.
   Чудовище медленно надвигалось, обрастая по пути плотью. Миура с отвращением наблюдал, как череп покрылся сухожилиями и мышцами. В глазницах появились глазные яблоки. Отросли волосы... Наконец на него глянуло странно знакомое худое хищное лицо с обтянутыми кожей острыми скулами, презрительно искривленной щелью рта и сощуренными, режущими кинжалами холодными глазами.
   - Ниро, - испуганно выдохнул подросток.
   - Да, мне пришлось позаимствовать его плоть. Но этот дурак, отдавший магию ради сомнительного счастья попасть сюда, тебе не поможет, мальчик. Тебе уже ничто не поможет, кроме одного - отдай мне меч!
   "Если бы один из клинков стал служить Тьме, она давно заполонила бы все миры на ветвях великого Древа, " - вспомнил Миура слова дракона-хранителя. Так вот в чем дело!
   - Никогда! - он рванулся, но не смог даже пошевелиться, словно прирос к стене. Испуганный подросток чувствовал, как холодные камни пьют его силы, и холод пробирается все ближе к сердцу.
   - Ты будешь стоять здесь вечно немым укором человеческой глупости, - произнес такой же холодный голос, - Камни медленно, очень медленно, капля за каплей выпьют твою жизнь, изглодают кости, а душу вечно будут терзать ненасытные Птахи Мрака. Этот мир обречен. Спаси хотя бы себя - отдай мне меч.
   - Я ведь ничем не могу помешать тебе. - попытался пожать плечами Миура, - Почему ты не возьмешь его сам?
   Фигура напротив зло расхохоталась:
   - Дурацкий мир живых устроен так, что в этом случае я получу лишь бесполезную железку, вся сила меча останется с тобой. Я должен получить его из твоих рук, к сожалению. Отдай меч!
   Миура напрягся, всеми силами, преодолевая боль, всей душой потянулся к мечу и, наконец, почувствовал, что самые кончики пальцев коснулись рукояти, и тут же поток сил хлынул от Клинка к его носителю. Поняв, что может двигаться свободно, Миура подождал еще немного, прежде чем одним гибким движением, обхватив, наконец, рукоять, броситься вперед:
   - Так получи же!
   Меч ударился в противоположную стену зала, спружинил, и юноша снова отлетел назад. Морок растворился, как не бывало. Только тут Миура услышал зовущий его голос друга, ответил на зов и кинулся на поиски Ниро. Однако, многократно отраженный эхом, голос, казалось, шел сразу со всех сторон, и, пометавшись по лабиринту, Миура понял, что так они никогда не найдут друг друга. А скорее всего останутся навсегда лежать в этих бесконечных холодных коридорах. Отчаяние навалилось неподъемной тушей на плечи, и юноша опустился на пол, прислонившись спиной к стене, закрыв глаза.
   Там, под веками, облака плыли по голубому небу, и колыхался ковыль родных степей. И костры пастухов горели в ночи, посылая искры высоко-высоко, пытаясь согреть далекие одинокие звезды. Миура сам не заметил, как запел. Слабый и дрожащий сначала, голос скоро окреп, и, казалось, сами стены лабиринта придвинулись ближе, изумленно вслушиваясь в слова о тепле дома и радостной скачке по степи на друге-скакуне, которого не унижали седлом и поводьями, о ночи, в которой нет страха, а есть огонь очага и тихая песня матери, и глаза любимой, сияющие в темноте...
  
   День, уставший за день, убежал на запад,
   Солнышка и лета - верный жаркий сын,
   От себя оставил перегретый запах,
   Закатил за горку знойный апельсин...
  
   От воды сочится волглая прохлада...
   Цитрусовым пламенем отпылал закат...
   Сумрак заблудился средь деревьев сада...
   И сверчки унылой песнею трубят...
  
   Шёпотом по листьям пробежался ветер,
   Нехотя потрогал пыльные кусты
   И умчался дальше, цели не наметив,
   По делам неведомым, ветреным, пустым.
  
   Из-за рощи всплыло Лунное Светило
   Яблоком надкусанным - белый свет-налив,
   Платины тропинку взглядом прочертило,
   Озерца поверхность на два разделив...
  
   Ниро поднял меч, готовый защищаться от нового посланца мрака - здесь, в этом враждебном холодном месте, просто не могла звучать песня, такая знакомая, теплая и домашняя. Затем, узнав голос Миуры, пошел на звук. Похоже, местное эхо даже не знало о существовании песен, умея повторять только крики ярости и отчаяния - Ниро четко улавливал нужное направление, легко находя выход из запутанных узлов лабиринта. В конце концов, он тоже запел, поддерживая товарища. Голос Певчего Дрозда рванулся вверх, дерзко бросая вызов Мраку. Услышав его, Миура вскочил и, забыв о недавнем отчаянии, пошел вперед.
   Вскоре они встретились на одном из перекрестков лабиринта. Выход оказался совсем рядом, и найти его на этот раз было совсем не трудно.
  
  
  

Глава одиннадцатая

   Выйдя, наконец, из лабиринта, Миура оборвал песню. Прямо перед ними возносились на высоту, от которой захватывало дыхание, башни Черной Цитадели, отсвечивающие кровавыми бликами. Высоченные, циклопические двери были приоткрыты, и щель входа зияла даже на фоне угольных стен бездонной чернотой, словно беззубая страшная пасть, ожидающая жертву.
   Друзья переглянулись и, подняв Клинки, двинулись вперед.
   Вопреки ожиданиям, внутри было достаточно света, чтобы осмотреться. Кажется, Цитадель строили для себя великаны - сразу за дверями находился громадный зал, в котором гулко отдавалось эхо шагов. Все вокруг было черным. Черные плиты хитроумным рисунком покрывали пол, черные высокие колонны возносились к куполообразному черному, почти утопающему во мраке, потолку, окруженному широким фризом с причудливой черной резьбой. Вглядевшись в резьбу, Ниро не увидел ни одного напоминания о живом, даже ни одного растительного мотива, только головоломное сплетение математически-четких линий. Колонны образовывали арки, за которыми едва просматривались какие-то лестницы и переходы. Прямо напротив входа широкая черная лестница уходила наверх, в темноту. Несмотря на громадные размеры всего вокруг, ступени лестницы были вполне по высоте человеческого шага.
   - Ну что ж, вперед, - прошептал Ниро, занося ногу над первой из них. Говорить громко в этом месте, где эхо отражало и усиливало каждый шорох и где неизвестно какие уши к нему прислушивались, не хотелось.
   Он уже почти коснулся каменной плиты ступени, когда Миура вдруг резко дернул его за руку, оттаскивая назад, и оба упали на пол. В тот же миг лестница с грохотом, который еще усилило эхо, обрушилась куда-то вниз. Теперь там зиял большой провал неизвестной глубины, и на пол, на волосы и лица лрузей оседала каменная пыль, мгновенно начавшая хрустеть на зубах.
   - Опять подсказали? - уже не очень удивляясь, Ниро повернулся к спутнику. Миура только смущенно пожал плечами.
   Поднялись, молча отряхиваясь. Наконец, Ниро положил руку на плечо юноше:
   - У тебя очень неплохо получается, Ми. Если Дориан видит тебя сейчас, он, я думаю, очень горд сыном. Попробуй сосредоточиться и прислушаться. Может быть, сможешь понять, куда нам сейчас идти.
   - Я постараюсь. - кивнул парень. Зажмурившись, он прислонился лбом к полосе Клинка, по которому пробегали голубые искры, уйдя в свои ощущуения, но скоро поднял голову, и Ниро встретился с его удивленным взглядом:
   - Ниро, мне кажется, это мой Звездный клинок пытается говорить со мной, подсказать правильный путь. Только... только я не все могу понять... то есть на самом деле могу очень мало. Попробуй, ты же маг, тебе все это гораздо лучше знакомо, может быть, у тебя получится.
   Ниро попробовал. Понемногу, по капле собирая все силы, старался потянуться к Клинку. Нащупать, словно руку друга в темноте. Зеленое пламя дрожало на острых гранях Луча, клинок вибрировал, тоже пытаясь лостучаться до сознания Ниро, но ничего не получалось. В конце концов, опустив Клинок, Ниро устало махнул рукой:
   - Я больше не маг, мальчик. Видишь ли, в каждом человеке живет частичка, искорка великой магии, Дыхания Господа, вложенного в Мироздание, только в большинстве она очень мала и не ощущается. У других побольше, а тех, в ком искорка превращается в огонек, величают магами. А во мне теперь ее нет вообще, я сам погасил свой огонек. Совсем погасил, дочиста. Так что придется тебе.
   Зеленый огонь меча погас, словно Клинок тоже услышал слова Ниро. Миура, закусив губу, кивнул и снова уткнулся лбом в прохладную сталь Клинка. Наконец, он поднял голову:
   - Я, кажется, понял. Попробуем?
   Ниро улыбнулся:
   - Конечно, сколько можно здесь стоять? Веди!
   И, держа Клинок впереди себя обеими, чуть согнутыми, руками, Миура повел. Нырнув в один из боковых ходов, они медленно и осторожно двигались залами и коридорами Цитадели. Странно, но нигде не видно было ни души, крепость словно вымерла. В ответ на удивленное замечание Миуры бывший маг тихо проговорил:
   - Возможно, крепость с ее залами, лестницами, толстыми стенами и эхом видим только мы с тобой, а на самом деле это что-то вроде веревки того аркана, на котором наш мир тянут все ближе и ближе к Петле, во Мрак, просто труба для доставки сил Кольца к нам... А может быть мы еще не добрались туда, где встретим хоть кого-нибудь.
   Слова бывшего мага сбылись. Когда они уже устали кружить по крепости, в одной из темных комнат их вдруг окликнули.
   Голос был дрожащим и робким, не внушающим больших опасений, однако оба покрепче перехватили рукояти мечей - внешнему доверять здесь не стоило.
   Комната оказалась довольно большой. В дальнем темном конце ее загорелся тусклый светильник, который стал приближаться, сопровождаемый шаркающими шагами. Скоро обрисовалась фигура идущего, достаточно высокого, но худого и нескладного человека, очень сутулого, близоруко вытягивавшего вперед шею, с воспаленными маленькими глазками в глубоких глазницах под всклокоченной темной шевелюрой, с незначительным бледным лицом. Одет хозяин комнаты был в поношенные штаны и рубаху с закатанными рукавами и распахнутым воротом, обнажавшим худую костлявую грудь. Босые ноги явно мерзли на холодном полу.
   Миура с удивлением разглядывал странного типа, и еще более изумился, когда тот вдруг повалился на колени перед Ниро, истошно завопив:
   - Учитель!!! Учитель, ты пришел, ты пришел меня освободить! Прости дурака, помоги мне!!
   - Заморыш Юм? - нахмурился Ниро.
   - Я, учитель, - закивал человек. Миура невольно тоже кивнул - лучшего прозвища придумать было невозможно, заморыш он и есть заморыш.
   - Встань, - Ниро поднял всхлипывающего и хлюпающего носом Юма на ноги, - Встань и расскажи, что ты здесь делаешь.
   - Да-да, учитель. Конечно, - быстро отозвался тот, - Иди сюда вместе со своим спутником, достойным юношей, тут можно сесть и поговорить.
   В углу действительно оказалась каменная скамья с набросанным непонятным тряпьем. Все трое сели, и Ниро выжидательно повернулся к продолжавшему хлюпать Юму:
   - Ну?
   В ответ тот тяжко, глубоко вздохнул и начал свое повествование:
   - Заморышем меня дразнили с детства. Почти что второе имя, - он задумчиво почесал затылок, вспоминая, - А что, дети они и есть дети, им в удовольствие подразнить кого-нибудь... да и побить, ежели ответить не может. А я как раз и не мог. Приковыляю домой, синяки да ссадины промою, одежку вытряхну - одна была, а в пыли ведь так вываляют - мама родная не узнает, и давай мечтать. Как вырасту, значит, стану сильным и всем им покажу... Только рос долго, а силы все не прибавлялось. А когда однажды от моего детского заклинания молодая яблонька усохла, повели меня волшебству учиться. Вот она, думаю, сила. Выучусь - всех в бараний рог скручу, кто меня лупил, вот они где у меня будут, - Юм зло оскалился, поднеся к носу крепко, до белых костяшек, сжатый кулак, - Разные маги меня учили, и в конце концов попал я к тебе, учитель. Только ведь ты силе не учил. Читайте, мол, думайте, смотрите вокруг... А бить-то на улице продолжают! А сдачи так хочется дать, аж душа горит! Вот и полез я в твои книги, учитель, туда, где заклинания тайные, для истинных магов - силы искал, глупый. Несколько раз читал, когда тебя в замке не было, только мало что понял, видно и вправду рано мне было тогда такие книги в руках держать. А тут и ты раз не вовремя вернулся, а я с книгой сижу, и ведь не поставишь быстро назад-то - тяжеленная! Вот и уронил. Кабы не это, может, ты бы и не заметил, а тут влетел чернее тучи, замахнулся - ну, думаю, все, смерть мне пришла. Однако бить, спасибо, не стал, только от занятий на три месяца отстранил да с глаз своих прогнал...
   - И ты уже не вернулся, - тихо сказал Ниро.
   - И я не вернулся, - эхом повторил Юм, - Пошел по свету силы искать. Долго искал. Понял, что те, у кого сила есть, делиться-то ею не особенно спешат, кому ж охота самому себе яму рыть. Много где побывал - и рабом, и лакеем, и вором-бандитом. Только как был для всех заморышем, так им и остался.
   И вот завелся у меня однажды приятель. Странный человечек, только я на то не глядел, мне тогда за счастье было, что кто-то человека во мне признал, по душам говорить начал. И рассказал я ему о мечте своей - силу найти. Подумал он, помолчал, а потом и говорит - пойдем со мной, будет тебе сила, только верь и ни о чем не спрашивай. Да такая сила - весь мир в кулаке держать будешь! Так я здесь и оказался... Весь-то мир, может, и в кулаке, да только сам я опять в чьем-то кулаке, вот тебе и сила. Сижу тут, как в тюрьме... - тоскливо закончил он.
   - Что же ты тут делаешь? - спросил Ниро, - Мир-то просто так в кулаке не удержишь, даже если очень хочется.
   - Не веришь, - внимательно глянув ему в глаза, проговорил Юм, - Ну да, чего он может, заморыш... Пойдем, покажу.
   Встав со скамьи, Юм прошаркал в другой конец комнаты. Избранники, озадаченные, двинулись за ним. Юм с трудом открыл невысокую полукруглую дверь, приглашающим жестом подзывая Ниро с юношей.
   Заглянув в арку дверного проема, Ниро увидел достаточно большой пустой круглый зал. Здесь, как почти везде в крепости, потолок поддерживали стоящие вдоль стен стройные черные колонны, от которых зал казался еще выше.
   А посередине зала, прямо в воздухе, ни на что не опираясь, вертикально клинком вверх висел меч. Невозможно было не узнать в нем родственника Клинков, ждавших своего часа в ножнах на поясах Бардов. По Клинку стекал розово-багровый огонь, освещавший весь зал, как факел. Вот только бежала по нему вязь черных трещин, да и освещавший зал свет то и дело пронизывали черные молнии, придававшие свечению цвет запекшейся крови. Вибрирующий низкий гул разносился по залу, словно от струн великанской арфы. Кто-то тронул Ниро за плечо, настойчиво предлагая отодвинуться в сторону. Миура, достав из ножен меч, держал его перед собой и медленно подходил к дверям. Лицо мальчика было напряженным, как будто перед ним находилась готовая к броску змея. Вот его фигура четким черным силуэтом встала в дверях, и голубые искры, срываясь со Звездного Клинка, переплелись с красным факельным светом, а гудению басов арфы прибавились быстрые переливы более тонких струн, словно радостное приветствие. Ниро лишь наполовину успел вытащить свой меч из ножен, когда гул вдруг мгновенно вырос до рева, а в дверях полыхнула алая вспышка, и отлетевший вглубь комнаты юноша чуть не сбил Ниро с ног. Друзья переглянулись - каждому вспомнились тревожно-болезненные нотки в голосе дракона-хранителя.
   - Ты понял? - тихо спросил бывший маг.
   - Да. То, о чем предупреждал дракон, сбывается... или стремится сбыться. Но я просто не могу поверить, что здесь, в этом месте, заправляет один из Поющих Клинков!
   - Похоже, это все-таки правда... Не забывай, в Клинках таится великая сила. Не знаю, как его удалось обратить к Тьме, но именно он, Меч Зари, несущий свет, стал здесь главным ее слугой. Проводником сил Петли. Помнишь огненную корону над Цитаделью?
   - Но зачем тогда понадобился Юм? - поднял глаза Миура.
   - Мечи не умеют двигаться самостоятельно. Юм - просто орудие меча. Глупый мальчишка, попавшийся на мечте о силе. Но этот мальчишка - довольно сильный маг, и его силу использует сейчас меч.
   Оба обернулись к Юму, который, широко раскрыв глаза, шел вперед, к багровому сиянию дверей. Заметив взгляд Ниро, он проговорил одними губами:
   - Прости, учитель. Меня зовут. Я ничего не могу сделать... - и, не повернув головы, той же деревянной походкой скрылся в сиянии зала.
   Хмурый Ниро взвесил меч в руке:
   - Ну, парень, вот и пора нашему с тобой бою... Готов?
   Миура не успел ответить - новая алая вспышка осветила комнату, сопровождаемая взрывом грозных и ужасающе-прекрасных звуков. Даже служа Тьме, Меч Зари пел.
   Избранники бегом вылетели в зал. Юм стоял там, держа в руках Меч Зари, от которого расходились во все стороны волны багрового света, словно круги в озере крови. То ли этот свет, то ли магия Клинка были тому причиной, но недавний Заморыш Юм неузнаваемо изменился. Глубокие глазницы залила тень, и красными огоньками поблескивали оттуда глаза, рот оскалился, насквозь просвеченная магическим светом одежда обрисовывала худую костлявую фигуру, и Юм напоминал Черного Жнеца, приходящего со своей жуткой косой хоть и единожды, но к каждому. Только вместо косы в руках был меч. Клинок, казалось, нетерпеливо вибрировал от наполнявшей его энергии, и волны света вспучивались красными пузырями, под пленкой которых угадывалась непроглядная чернота.
   Юм с криком кинулся вперед. Схватка началась.
   С грохотом вздымались громадные красные валы с кровавой пеной на гребнях, подернутые легкой зелено-голубой рябью, слегка пробивавшейся мелодией весенней капели. Огненные зарницы ослепляли, но не могли затмить ровного звездного сияния и изумрудного света. Световые смерчи метались, разбиваясь в ярости о стены зала, дрожащие от могучих созвучий. Бардам пришлось туго даже вдвоем - здесь, в Черной Цитадели, напоенный ее энергией Клинок, казалось, раздвоился, растроился, оказываясь одновременно во всех местах, молниеносно жаля с шипением клубка рассерженных змей. Друзья начали уже уставать и замедлять темп, когда зеленые и голубые сполохи вдруг на короткое время почти погасили алое сияние, и они, воодушевленные, с новой энергией кинулись в бой - отступать все равно было некуда. Зачастила капель, зажурчали ручьи, шорох молодой листвы на миг перекрыл рев кровавого шторма, и верхушки багровых валов вдруг засияли чистой бирюзой, над которой взвилась радостная песня вольного ветра. И - все погасло, не стало музыки. Лишь слабо светились в непроглядной темноте ежесекундно сшибавшиеся со звоном Клинки, и стало слышно хриплое людское дыхание.
   Миура от растерянности чуть не получил смертельные удар в бок, когда Звездный Клинок, который неминуемо должен был рассечь, сломать алое лезвие, лишь скользнул вдоль него. Чуть задержавшись у рукояти. Но Меч Зари, казалось, был удивлен не меньше - раздавшийся почти человеческий вскрик можно было принять за испуганное восклицание.
   - Кажется. Мечи. Тоже. Теряют. Дорогу, - в такт ударам проговорил Ниро. Он начал понимать, слышать неистовое желание двух Клинков в их руках не убивать третий, но вернуть его назад из Тьмы казалось бывшему магу невозможным, и он снова кинулся в бой, стремясь удачным ударом сломать Меч Зари. Пусть меч - тоже только орудие, но именно на нем здесь все держится.
   Снова зародилась тихая мелодия, в которой все меньше было диссонанса, все слаженнее звучали два звонких голоса с третьим, низким и глубоким. Трехцветные, из намертво переплетенных, но все же не сливающихся лучей жгуты света опутывали зал.
   Наконец, они сошлись все трое. Три звенящих от напряжения лезвия сплелись, споря, стараясь пригнуть друг друга вниз, чтобы последним ударом сломать. Три пары упрямых глаз словно уплотнили сам воздух над ними, три пары рук, дрожа, напрягали все мускулы в этом безмолвном и неподвижном поединке. И наконец, два меча плавными дугами покорно опустились вниз, к полу, соединив острия лезвий, как ни сопротивлялись этому держащие их люди. И третий, алый, грозной молнией взлетел ввысь, чтобы, упав ястребом, разбить их на звенящие хрусталем осколки. Взлетел - и плавно опустился рядом, острием к двум другим. Мелькнули сумасшедшие, перепуганные глаза Юма, но всего лишь на миг, потому что потом три луча ударили вверх. Переплелись, высекая друг из друга желтые искры, закрутились волчком, сливаясь, и наконец, белый яркий свет неудержимым потоком хлынул вверх, словно фантастический водопад, и осветились все углы Цитадели. В уши ударил стройный величественный хор слитных аккордов, и Барды, с трудом удерживающие в руках трепещущие, рвущиеся, яростные Клинки, едва смогли не упасть на колени - так прекрасна была эта музыка.
   Свет все бил и бил, и потоки его словно растворяли казавшийся таким грозным и нерушимым камень Цитадели, стачивали его, как могучие неутомимые волны точат береговые утесы. Постепенно все несчетные черные этажи обнажили свои внутренности, и наконец, пробив крышу, столб света ударил в небо, прямо в клубящийся мрак Петли, осветив на долю мгновения все его мерзкие тайны. Истошный, жуткий, разрывающий перепонки вопль заставил дрогнуть стены Цитадели. Несколько больших камней покатилось вниз с самой верхушки башен. Мрак корчился, сжимался, обугливался бумагой на огне, огромными воронками, смерчами втягиваясь куда-то вверх, исчезая в океане света.
   "Тьмы не существует, Тьма - это просто отсутствие Света," - пронеслась в голове Ниро строка полузабытого старинного пергамента, и, запрокинув голову, он расхохотался, переполненный внезапно свалившимся Знанием. Тьма - это просто отсутствие света! И жгучее чувство обиды и несправедливости исчезло, истаяло в лучах Поющих Клинков - стоит ли обижаться на заблудившихся во тьме? Осталась лишь жалость и желание помочь. Тьма - это отсутствие света. И значит, единственно достойно - нести Свет, ведь с ним нет Тьмы.
  
  

Глава двенадцатая

   Поток света от Клинков иссяк, и Ниро пришел в себя. Миура, держа оба Клинка, свой и Меч Зари, продолжал смотреть вверх, туда, где по-прежнему боролись водовороты света и мрака. Потерявший сознание Юм лежал рядом. Сверху все чаще летели крупные и не очень камни, осколки разваливающейся на глазах Черной Цитадели. Друзья едва успели отскочить из-под небольшого обвала, присыпавшего ноги лежащего Юма. Огромная глыба рухнула по другую сторону стены, и по всей крепости прошла дрожь.
   - Пора выбираться отсюда, - осмотревшись, заметил Ниро.
   Возражений, конечно же, не возникло, и оба, не говоря ни слова, принялись освобождать Юма, снова ставшего Заморышем. О том, чтобы оставить его здесь, даже мысли не возникло. Бывший маг взвалил бывшего ученика на спину, придерживая за руки, и маленький отряд начал пробираться вон из крепости.
   Это оказалось даже труднее, чем недавно идти в ее недра. В запутанных залах и переходах то и дело друзей встречали завалы, да и само расположение комнат Цитадели, кажется, постоянно менялось. Ниро со своей ношей шел теперь позади, юноша же, держа в каждой руке по Клинку и налегке, немного опередил друга.
   Отшатнувшись от очередного обвала в ближайшие двери, Миура понял, что опять попал в комнату, которой раньше не было. Свет, разлившийся по всей крепости, почти не проникал в такие места, они старались сохранить свои тайны. Но все-таки его оказалось достаточно, чтобы юноша увидел вещь, которой обрадовался, как старому другу. На каменной подставке лежал видавший виды лей с увенчанным рукоятью меча грифом, тот самый! А подойдя ближе, Миура понял, почему проникавший в комнату свет словно гас. Напротив входа посверкивал изумрудными гранями край Зеркала Гарона. Что ж, значит, Тень успела проникнуть и в сердце Изумрудных гор...
   С трудом пристроив лей за спину, юноша все-таки поднял взгляд к Зеркалу. На него глянули внимательные серьезные серо-голубые глаза открытого лица, обрамленного светлыми волосами. Над верхней губой упрямо сжатого рта пробивались мягонькие усики, такой же светлый пух покрывал подбородок. Миура даже сразу не узнал себя - это была первая борода в его жизни.
   Вдруг под его внимательным взглядом поверхность зеркала помутнела, словно запотела. Когда снова стало видно, перед глазами юноши развернулась панорама недавней битвы. Горели факелы и светлые зарницы в ночном небе, земля была усеяна телами своих и врагов. Из многотысячной армии, ополчения целого мира, остались в живых немногие. Кто-то немного растерянно озирался вокруг, пытаясь понять, куда пропали вражьи полчища и какой новой ловушки ждать, кто-то собирал оставшихся в живых друзей, кто-то медленно бродил между мертвыми, пытаясь отыскать сына, брата, отца.
   Миура поднял глаза к покрытому тучами небу, и неожиданно почувствовал, что летит сквозь тучи вверх, к простору над ними. Там сияла полная луна, в лучах которой серебряным пухом волшебных птиц клубились внизу такие белые облака, и звезды скромно моргали удивленными глазами, не способные спорить яркостью с царицей ночи.
   Восхищенный Миура мчался над облаками, и луна подмигивала слева, пытаясь обогнать, и бархат неба, закрепленный серебряными гвоздиками звезд, был глубоко-синим, совсем без черноты, и отливал благородным блеском в лунном свете.
   Вдруг в этот звонкий серебряный мир ворвалось что-то чуждое, что безобразными черными крыльями затмило испуганно пригасшие звезды. Миура неосознанно вскинул мечи, защищаясь. И тут же снова оказался в потаенном зале Черной Цитадели. Плеть голубого и розового света хлестнула по зеркалу, и оно взорвалось, обдав Миуру градом осколков. Паренек закричал. Вбежавший Ниро успел опустить ношу на пол и подхватить шатающегося друга. Миура стонал, зажмурившись. По щеке стекала струйка крови из рассеченного лба.
   - Глаза...
   - Что, мальчик, что с ними?
   - Там была вспышка...Она до сих пор горит в глазах... И осколки, мелкие и острые, как иглы палача...
   Ниро потряс мальчика за плечи:
   - Ну-ка, попробуй открыть глаза, я посмотрю...
   Миура открыл и поперхнулся безмолвным криком:
   - Ниро!!! Ниро, я ничего не вижу!
   Взяв его лицо в ладони, Ниро изо всех сил вглядывался в широко открытые, страшно-неподвижные глаза с огромными зрачками, которые закрыли всю радужку, сделав глаза Миуры беспросветно-черными. Потом обнял паренька, прижал к себе. Говорил - и сам не верил своим словам:
   - Ничего, ничего... Это все вспышка. После неожиданного яркого света так бывает... пройдет пара дней, и все вернется на свои места...
   Очередной обвал превратил в руины полкомнаты, скрыв под собой осколки коварного зеркала. Крепость ходила ходуном, грозя оставить навеки под своими обрушившимися стенами маленьких дерзких людишек. Надо было срочно выбираться наружу.
   Ниро снова взвалил на спину Юма, Миура ухватился сзади за его одежду, так они и пошли дальше сквозь рушащиеся остатки Черной Цитадели.
   Отойдя всего несколько шагов от так и стоящих приоткрытыми дверей, Ниро, подчиняясь какому-то неожиданному порыву, упал на землю, потащив с собой и мальчишку, прикрыв его голову собой. В следующий миг за спиной раздался такой грохот, что казалось, вместе с барабанными перепонками лопается и сам череп, и душа. Скала закачалась, как маленькая лодчонка на штормовых волнах, раздававшиеся вокруг взрывы слились в сплошную канонаду, и даже за плотно закрытыми веками нельзя было укрыться от пламени рушащегося, пылающего мира. "Неужели все-таки не успели," - подумал Ниро, прежде чем потерять сознание.
  

***

   - Ниро! Ниро, ты слышишь? - донесся до сознания чей-то голос, и Ниро мучительно-медленно всплыл на поверхность из бездонных глубин, в которых путешествовала его душа, и открыл глаза.
   Медленно огляделся. Скала, на которой раньше стояла Черная Цитадель, исчезла, наоборот, друзья находились на дне большой, вогнутой, как блюдце, равнины. Вокруг возносились неведомо откуда взявшиеся, еще дышавшие жаром горы, на крутых молодых боках которых застывали и чернели потоки лавы.
   Бывший маг обнаружил, что и без сознания все это время сжимал побелевшими пальцами рукоять Клинка, и с трудом ослабил хватку. Так и не пришедший до сих пор в себя Юм лежал рядом, а с другой стороны положив с каждого бока по Клинку, обняв худые мальчишеские колени и пристроив на них голову, сидел Миура. Глаза его оставались черными и незрячими, зато волосы успели побелеть, и легкий ветер шевелил седые пряди. Удивительно, лей за его спиной уцелел, только струны были порваны, и одна из них, пропоров рубашку, вонзилась в спину, но парень этого даже не чувствовал, похоже.
   - Как ты, мальчик? - тихо спросил Ниро.
   - Ну наконец-то! - радостно улыбнулся Миура, вдруг переставший быть подростком. Ниро заметил пробивающуюся на его щеках молодую бородку и усики над полудетской еще верхней губой.
   - Я зову, зову, а никто не отзывается, - продолжал между тем Миура, - Уже испугался, не остался ли я один в целом мире.
   - Нет, - чуть улыбнулся Ниро, - Мир сильно изменился, но нас в нем по крайней мере двое.
   - А в это мире светит солнце?
   Ниро поднял голову и заставил себя не вздрогнуть. Мрачные серые тучи низко нависали над головой, тучи, так сильно успевшие надоесть за время путешествий в пределах Тени. Неужели же все было напрасно, и они действительно опоздали?! Ниро хмуро вглядывался в темно-серую пелену над головой, словно пытаясь прожечь ее взглядом. И, кажется, все-таки поджег - прямо над ними полыхнула молния, а чуть погодя с треском разорвал замерший в ожидании воздух раскат грома. Неистовый порыв ветра закружил смерчики пыли, растрепал волосы и остатки одежды на плечах. А потом хлынул дождь, настоящий ливень, и враз вымокший Ниро закричал, стараясь перекрыть его шум и грохот грома:
   - Это дождь!!! Понимаешь, парень?! Дождь! Значит, это обыкновенные тучи, а за ними голубое небо! В мире! Все! В порядке! - раздельно выкрикнул он, подняв мокрое лицо прямо к небу, и в ответ согласно прогремел гром.
  
  

Глава последняя

   Что-то заставило его мгновенно проснуться и резко сесть, а вслед за тем грохот сотряс мир.
   - Да ладно тебе, Ми, это всего лишь гром. Спи, - и теплый влажный нос ткнулся в щеку.
   По крыше зашуршал дождь. Он немного поворочался на душистом свежем сене, устраиваясь поудобнее, и снова заснул.
   По ночам он видел сны. Видел то, что наяву приходилось только слушать.
   Видел обугленный, возрождающийся из пепла, изменившийся после ухода Петли мир, с трудом привыкающий к самому себе.
   Видел совершенно седого Ниро, с недоверием косящегося на Вратную Завесу, когда они, спасенные единорогами во главе с Линь Мэем, снова оказались перед ней, чтобы вернуть домой налитые светом Поющие Клинки. Как от одного легчайшего прикосновения Меча Зари завеса с треском разорвалась пополам, словно обыкновенная тряпка, как радужные волны разошлись во все стороны, достигнув высоких облаков, разлившись по ним заревом, и в открывшейся огненной арке возник дракон-хранитель во всей восхитительно-ужасной красе драконьего облика, почтительно склонивший голову при виде всех трех Клинков-братьев в руках Избранников.
   Видел, как после их исчезновения ярчайшая, ни с чем не сравнимая вспышка ослепила всех, кроме него, на несколько минут даже среди белого дня и рассеялась, оставив на месте исчезнувших Врат десятка два мужчин и женщин разнообразной внешности, совершенно разношерстно одетых и сходных только в одном - все они изумленно и растерянно оглядывались по сторонам. Видел, как, осторожно обходя их, к стоящим в сторонке Избранникам с Линь Мэем кинулся самый прекрасный в мире единорог со светящимся витым рогом и кудрявой гривой, в котором только по хитринке глаз можно было узнать Юна, бывшего Недомерка.
   Видел глаза Ниро, когда тот, прощаясь, отдавал ему лей - усталые, больные глаза, и горькую складку у губ, так сильно спорящие со словами бывшего мага, словами о Свете, уничтожающем Тьму, свете, который он хочет нести в мир.
   Видел белый от осыпавшихся весенних лепестков и искрящегося зимнего снега, пестреющий осенними листьями и летним разнотравьем ковер оставшихся позади восьми лет, пройденных пыльными дорогами, спетых в замках аристократов и на деревенских улочках, в придорожных трактирах и посреди шумных ярмарок, передуманных и переговоренных с Юном, неизменным спутником и верным другом, видел почти такие же слепые, как его собственные, глаза людей, неспособные разглядеть ни рога, ни львиного хвоста и принимавшие благоразумно молчащего рядом с ними единорога за красивую белую лошадь необычной породы.
  

***

   Рано утром хозяйка принесла ночевавшим в овине за неимением места в доме путникам хлеба и молока, не взяв предложенные за ночлег деньги, и они снова двинулись в путь, а уже после полудня вошли в город.
   Высоко над головой разыгрывалась всегда доступная взгляду и почти никем не замечаемая великая мистерия неба, белоснежные облака пушистыми невесомыми башнями высились в синеве, двигаясь в разные стороны на разной высоте, сливаясь и перетекая друг в друга, а по обеим сторонам грязных улочек так же перетекали друг в друга серые угрюмые стены домов с небольшими, почти везде плотно закрытыми ставнями, окнами. Редкие прохожие с любопытством разглядывали невысокого хрупкого молодого человека с тонким нервным лицом, в запыленной одежде странника и с леем, закинутым вместе с дорожным мешком за спину, и спокойно цокающую копытами без всякой упряжи рядом с ним небольшую, такую же изящную, белоснежную лошадь. Порывы ветра смешивали пряди роскошной лошадиной гривы и густые длинные волосы юноши, и тогда их невозможно было различить - и те, и другие были одинаково белы. Очень похожими были и две пары больших удлиненных темных глаз, опушенных светлыми ресницами, только в одних светился мягкий огонек, другие же были бездонным и мертвым черным омутом, и только блики пробегали по поверхности. Рука юноши легко лежала на колышущемся в такт шагам белом лошадином боку.
   Большинство, поглазев, шли дальше по своим делам, и лишь несколько зевак на достаточном отдалении шли вслед странной паре к городской площади, предчувствуя развлечение.
   Не успел Миура расчехлить лей, как над плечом раздался голос, судя по громкости и отсутствию каких бы то ни было сомнений, принадлежащий дюжему стражу порядка:
   - Эй ты, белоголовый! Ты чего тут расселся? Еще недоставало Их светлости герцогу глядеть в окно на таких грязных оборванцев! Паспорт есть?
   - Паспорт? - переспросил юноша.
   - Ага, он самый, паспорт, нечего мне тут глухим прикидываться! Ну, чего уставился? Глаз-то у тебя ровно у лешака, недобрый, еще сглазишь. Ну? Паспорт, говорю, давай! Известно - по указу герцога у каждого жителя города паспорта должны быть!
   - Я не житель города, я путешественник, странствующий менестрель, - пожал плечами Миура, - У меня нет паспорта.
   - Ишь ты, менестрель, значит, странствующий.... - на минуту заколебался голос, но тут же снова окреп, - Бродяга, значит? Беспаспортный? Мало мы вас, видать, переловили! Да и еще и безработный тунеядец, песенки петь - это тебе не работа. Придется тебе, голубчик, со мной в городскую тюрьму пожаловать, - и что-то острое, скорее всего, копье, ощутимо толкнуло в правый бок.
   - В тюрьму меня сажать не за что, - не стал подниматься на ноги Миура, - Я туда не пойду.
   - Поговори мне! - прикрикнул стражник, - А за что в тюрьму, так это мы найдем, за этим дело не станет. Лошадка вот, гляжу, больно хороша у тебя. Где бродяге-оборванцу взять такую? Вот и расскажешь, у кого украл. А покуда не расскажешь, ну или забудешь вдруг - лошадка в конюшнях герцога постоит.
   - Лошадь эта моя по праву, и я ее не воровал, - в который раз повторил Миура надоевшую уже за годы странствий фразу, - И слушается она только меня, никого другого не подпустит.
   - Ничего, аркан-то на шею накинут да стреножат - небось, подпустит, - гоготнул стражник, - А ежели твоя она, документ покажи, на такую лошадь документ обязательно быть должен. А нету документа, вставай, в тюрьму пошли, - и сильная рука бесцеремонно ухватила юношу за шиворот.
   - Что здесь происходит? - раздался рядом глубокий властный баритон. Воротник Миуры немедленно был отпущен.
   - Дык, господин Годериус, бродяг вот ловим, - кажется, стражник даже вытянулся перед неожиданно вмешавшимся "господином", - Говорит, мол, певец бродячий, а документов никаких нет, и лошадка вон краденая, видать.
   Последовала недолгая пауза - видимо, "господин" рассматривал странников - затем снова раздался его голос:
   - Ваше рвение, сержант, весьма похвально, и я сообщу о нем вашему офицеру, но теперь можете оставить юношу в покое. И он, и его лошадь прибыли сюда для завтрашнего праздника по моему личному приглашению. Вы свободны, сержант, можете идти.
   - Благодарю Вас, господин Годериус, - и тяжелые сапоги стражника затопали прочь.
   - Ну, мой юный друг, - гораздо менее жестким и властным голосом произнес неожиданный помощник, - Теперь нам неплохо бы поскорее исчезнуть, пока обязанность потребовать то самое приглашение не возобладала над привычкой подчиняться. Тем более, что Вы явно не знакомы с местными порядками. Ваша лошадь...
   - Это не лошадь! - вдруг, совершенно неожиданно для самого себя, выпалил Миура.
   - Я это вижу, - улыбнулся собеседник, - И тем более чувствую себя обязанным помочь тому, кого бок о бок сопровождает единорог.
   Миура невольно повернулся к нему, почти забыв на миг, что слеп - очень уж хотелось посмотреть на третьего встреченного за восемь лет человека, способного узнать единорога.
   - Так вот, - невозмутимо продолжал тот, - Ваш изумительный спутник вряд ли согласится возить ездока, поэтому хочу спросить - Вы умеете ездить верхом?
   - Приходилось, - кивнул юноша.
   - Тогда садитесь на моего коня, а я найду себе скакуна... Что Вы делаете? - воскликнул он, увидев, как пошедший на звон сбруи Миура ткнулся в луку седла. Конь всхрапнул и попытался отступить в сторону, но юноша уже нащупал все детали седла и через секунду сидел верхом.
   - Выполняю Ваши рекомендации, - спокойно ответил он.
   - Хм... Ну что ж, тогда немного подождите меня здесь. Вас никто не тронет - моего коня узнают и не захотят связываться.
   Послышались быстрые удаляющиеся шаги.
   - Скажи, Юн, его коня действительно невозможно не узнать? - повернулся Миура туда, откуда доносилось дыхание молчавшего до сих пор единорога.
   - Похоже, да., - ответил тот, - По крайней мере, я очень мало видел лошадей такой ярко-рыжей масти, да еще и с вплетенными в гриву лентами.
   - Знаешь, Юн, - задумчиво протянул юноша, - Я понимаю, что он спас нас от неприятностей, но ведь мы рискуем оказаться в полной его власти... что ты хоть о нем сказать можешь?
   - Ну... Он высокий, темноволосый, лицо красивое, но жесткое, видно, привык принимать решения и отдавать приказы, Взгляд открытый и смелый... И - он ведь узнал меня, Ми! Не думаю, что его следует опасаться.
   - Ну что ж, - вздохнул Миура, - По крайней мере, он точно приятнее стражника.
   -Угу, - отозвался единорог, - А вот и он.
   Зацокали подковы по мостовой, и таинственный господин Годериус оказался рядом с ними.
   - Нам пора, - сказал он, - А для того, чтобы у вас не возникало сомнений, хочу представиться, Я - Арр Годериус, начальник стражи Эа, и я предлагаю вам свою защиту и ее покровительство. С вами я познакомлюсь по дороге.
   Миура смутился - уж не слышал ли Арр Годериус что-нибудь из их разговора. Нехорошо оскорблять человека недоверием - торопливо поклонился и тронул поводья. Некоторое опасение, что он, слепой, не сможет справиться с чужим конем, оказалось напрасным - хорошо выученное животное и без всякого управления следовало за хозяином.
  
  
   Что вдруг толкнуло его выглянуть на площадь сквозь щель неплотно закрытых штор, он не знал, но тянущее, мучительно-беспокойное чувство не отпускало. Ах, Арр, дерзкий свободолюбец Арр, кого же ты теперь взял под свое крыло? Ну ничего, уже завтра он получит то, чего давно хотел, а там можно будет заняться и Годериусом, и его подопечным.
  
   Пахнущий сеном и далекими соснами ветер ударил в лицо - они выехали из города.
   - Куда мы направляемся? - повернулся к спутнику Миура.
   - Во Владения Эа. Это очень красивое и хорошо защищенное место в нескольких милях от города.
   - Значит, пока мы едем, вы успеете рассказать мне кое-что о порядках, царящих в этом городе?
   - Успею, - усмехнулся Годериус, но, похоже, не весело, - Знаете, я ведь тоже не так давно был странником. Сколько таких искателей удачи бродило после войны по дорогам вдруг изменившегося мира! Негоже дворянину хвалиться, но думаю, мало у кого из них были столь наивно-благодушные устремления, как у меня. Но везде я встречался совсем с другим: одни - несчастные и запуганные, неспособные сделать хоть что-нибудь для помощи самим себе, другие - на все согласные ловкачи, готовые нагреть руки на чем угодно, и уж конечно не желающие упускать такую возможность наловить побольше рыбы в мутной воде перемен. Знаете, трудно в одиночку пытаться что-то сделать с этим... и когда я попал сюда, мне показалось, что я нашел рай. Недавно пришедший к власти герцог, в честном поединке убивший правившего до него жестокого разбойника, замучившего людей насилием и поборами. Стражники, которые охраняют город, а не грабят горожан хуже бандитов. Торговцы, которые не дерут втридорога, потому что люди герцога следят за ценами и охраняют торговые обозы... да много еще разного, герцог навел здесь порядок, город и местность процветали. Но, видимо, так хорошо не может быть долго. Постепенно порядок становился все более жестким. Те, кто пытался протестовать, исчезали, для тех, кто пытался сбежать, придумали паспорта... Эта злосчастная бумажка стоит больших денег, и без нее не выедешь за границы герцогства, разве что какими-нибудь заброшенными тропами. И почему-то на границе всегда выясняется, что, даже если она есть, она написана неверно... словом, защищенность постепенно стала тюрьмой.
   Ехали уже довольно долго, то поднимаясь на невысокие холмы, то снова спускаясь вниз, и вечернее солнце грело спину, и все яснее чувствовался запах хвои и шум ветра в кронах. На верхушке одного из холмов, где свежий ветер холодил лоб, Арр вдруг воскликнул:
   - Погодите, придержите коня, мой юный друг! Въехав в лес, мы уже не увидим заката, не сможем полюбоваться легкими одеждами Великой богини, которые она сбрасывает каждый вечер, прежде чем окунуться в океан света, в который опускается солнце. Посмотрите, как это прекрасно!
   Он развернул лошадь, любуясь закатом, и не сразу заметил, что его конь с Миурой на спине так и остался стоять на месте.
   - Что с Вами, Миура? Вы не любите заката?
   - Люблю, - пожал плечами менестрель, - но зрелищем, которое Вы так замечательно описали, я могу наслаждаться разве что с ваших слов
   - С моих слов? - не понял Арр, - Почему? - и ахнул, понимая, - Вы...
   - Да, я слеп, к сожалению. Великая война оставила по себе долгую память...
   И, поскольку спутник напряженно молчал, явно не зная, что сказать. Миура успокаивающе улыбнулся:
   - Много лет прошло, и я давно привык к такой жизни, да и Юн мне очень помогает, - рука юноши привычно легла на гриву трусившего рядышком единорога, - я расстроил Вас?
   - Нет... но это было слишком неожиданно, - смущенно проговорил Годериус и поспешил сменить тему, - Поедем дальше?
   - Поедем, - согласился Миура. И вскоре копыта уже глухо стучали по толстому ковру хвои, - вы представились начальником стражи Эа. А кто или что это?
   - Эа - это я! - вдруг раздался совсем рядом юный звонкий девичий голос, сопровождаемый стуком копыт нескольких лошадей, - Здравствуйте, сударь менестрель!
   Миура слегка поклонился, невольно улыбнувшись - чистый голосок уже сам по себе рождал радость в душе. Интересно, какова же его обладательница? И зачем ей столько стражи, что этой страже требуется начальник?
   Он, начальник, между тем соскочил на землю, видимо, чтобы поклониться хозяйке.
   - Что вы делаете здесь, госпожа моя? - послышался его взволнованный голос.
   - Я решила перед завтрашним праздником окунуться, как Великая богиня, хотя бы в озеро за неимением океана света, - россыпью серебряных колокольчиков зазвенел смех Эа, - Не беспокойся, Арр, ты же видишь, у меня достаточная охрана, да и не посмеют люди герцога сюда сунуться.
   - Надеюсь, вы правы... И все же будьте осторожны! - и Арр отошел дать какие-то указания подчиненным.
   - Вы споете нам сегодня вечером, сударь менестрель? - на руку Миуры легла маленькая легкая ладонь.
   - Я буду петь вам мои лучшие песни, - ответил юноша, удивляясь тому, что ну никак не может совладать с лицом - на нем, несмотря на все усилия сдержаться, неудержимо сияла счастливая улыбка.
   - Я сбегу от всех и буду слушать только Вас! - и стук копыт возвестил о том, что всадница ускакала.
   - В этих местах очень почитается Великая богиня, покровительница и защитница всего сущего, - вместо девушки снова рядом был Арр Годериус, - И раз в пятнадцать лет жрицы богини выбирают по ста тридцати восьми признакам из десятилетних девочек Эа - земное воплощение богини. Этот рыжий бесенок был выбран семь лет назад.
   -Значит, ей семнадцать? - уточнил Миура, - а почему выбор происходит именно через такой срок?
   - Эа - совершенство, она не должна нести на себе примет старости.
   - А куда исчезают прежние Эа?
   - Выходят замуж, а Вы как думали? - улыбнулся Арр, - Их избранники, как избранники самой богини, до войны обязательно становились правителями края. Я боюсь, что нынешний герцог задумал жениться на Эа сейчас, ведь ей уже семнадцать, чтобы узаконить в глазах людей свою власть. Именно из-за этого я не даю ей шагу ступить без охраны. И меня очень беспокоит завтрашний праздник...
   - Праздник? - услышав это слово, Миура снова удивился. То, что он успел узнать о местной жизни, не очень располагало к праздникам.
   - Традиционный ежегодный праздник богини, день начала лета. Герцог умен и не хочет вызывать слишком сильного недовольства, поэтому не трогает традиции. Пока, во всяком случае...
  

***

   Вскоре вокруг зашелестела листва вместо сурового шума ветра в соснах, басовито загудело множество пчел над цветами, от медового запаха которых кружилась голова. Зная, что спутник не может увидеть место, в котором оказался, Арр рассказывал:
   - Владение Эа - издавна священная земля, обитель богини. Даже великая война не разрушила его. А место, куда мы приехали сейчас - Сад Богини с находящимся в нем храмом - самое сердце владений. Когда я впервые попал сюда и понял, как хрупок этот маленький прекрасный мирок, этот утопающий в цветах белоснежный храм в окружающем океане насилия, я захотел защитить его. Так появилась стража Эа. До войны в ней не было необходимости - самому последнему негодяю и в голову не могло прийти причинить вред Эа.
   Миуру устроили на отдых в одном из маленьких домиков для паломников, разбросанных по лужайкам сада. Юн же прекрасно чувствовал себя на самой лужайке. Очень скоро к нему присоединился и менестрель. Помолчали, слушая вечерних птиц, потом Миура все-таки не выдержал:
   - Скажи, Юн... Эа - она какая? Она похожа на мою мать?
   - Трудно их сравнивать, - хмыкнул единорог, - Она так же необычна, но совсем другая внешне, разве что тоже небольшого роста. У нее темно рыжие, вьющиеся крупными локонами волосы и отчаянные зеленые глаза. Такие глаза я иногда видел у Ниро, когда он был еще очень-очень молод. Она так же прекрасна, как твоя мать, но прекрасна совсем по-другому Они - как тихая лесная речка и порожистый горный ручей...
   Кажется, Юн мог говорить еще долго, и Миура был немало удивлен - единорог давно не говорил с таким вдохновением - но друзей позвали ужинать.
   Эа с верховной жрицей сидела во главе стола. С другой стороны должен был сидеть Арр, но девушка мило попросила его уступить на вечер свое место менестрелю, против чего начальник стражи совершенно не возражал, устроившись немного дальше. Сначала соседство прекрасной девушки немного смущало Миуру, но с Эа оказалось так приятно и легко, что скоро он совсем забыл о своем смущении.
   Перед храмом пылали три костра - вечера и ночи раннего лета прохладны. И сидя вокруг них, все обитатели Владений Эа слушали менестреля, и Миура не мог видеть лукавой улыбки Арра, отражающих свет костра и светящихся собственным теплым светом глаз Эа, которые она не сводила с менестреля. Зато это видел Юн, но единорог не часто делился даже с другом такого рода наблюдениями.
   Уже очень давно Миуре не пелось так, как в этот вечер, и давно он не пел таких песен. Покровительство таинственных добрых сил явно чувствовалось в этом месте, и куда-то очень далеко отошли боль, несправедливость, горечь потерь - Миура мог петь только о любви.
  
   Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, что я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.
  
   Июньская ночь вступала в свои права, и люди стали потихоньку расходиться - отдыхать перед завтрашним хлопотливым днем, и в конце концов у последнего еще горящего костра остались только Эа, заботливо укрытая одной из жриц теплой накидкой, да Миура со своим леем. Она жадно слушала, как ребенок, вдруг обнаруживший, что на свете есть сказки, и он тихонько пел все новые и новые песни, сам удивляясь тому, что помнит их так много.
  
   Небо серое плачет дождиком,
   Отражается в лужах хмурое,
   Ты позволь - я буду художником,
   Нарисую тебя с натуры я.
   Станут строчками тела контуры,
   Лягут рифмами нежно волосы,
   Вся из песни ты будешь соткана,
   Лишь бы спеть мне хватило голоса...
  
   Я обниму тебя мелодией,
   Я прикоснусь к тебе созвучием,
   Лучше цветок живой, чем сорванный,
   Скучно идти тропой изученной.
  
   Если можно, я стану скульптором -
   Не из мрамора, а из воздуха
   Изваяю весёлой, грустною,
   Легкомысленной и серьёзною,
   И прощенья прошу заранее,
   Если где отойду от истины -
   Я с натуры пишу старательно,
   И иллюзии тоже искренни.
  
   В конце концов Эа уснула, положив голову ему на колени, а Миура так и просидел до утра, боясь разбудить девушку.
  

***

   Юн даже попятился, ахнув, когда увидел спускающуюся по ступеням храма Эа в сопровождении жриц и охраны. Шелк одежд, золотая диадема в темно-медных кудрях, и затмевающие все это, сияющие, слепящие, совершенно отчаянные влюбленные глаза - она была настоящей богиней! Юн сам не заметил, как подошел поближе, очень хотелось погреться в ее лучах.
   Скоро богато украшенные носилки с балдахином, в которых восседала Эа, подняли четыре гиганта-носильщика, и кортеж богини двинулся в путь. Юн, правда, за это время успел сбегать за ушедшим умываться в сопровождении служки храма Миурой. Теперь они привычно шагали рядом, но не одни, а среди пышного кортежа. Сами друзья тоже выглядели подстать окружающему праздничному великолепию: вычищенная шкура и усердно расчесанная грива единорога были настолько белы, что светились в тени леса, на Миуре же вместо пыльной дорожной одежды красовался сиреневый бархатный костюм и тонкая белая рубашка с кружевами, плечи покрывал короткий плащ. Лей он оставил в храме, зато у пояса красовались не шибко украшенные - не пристали самоцветы оружию - но заметные для опытного глаза ножны.
   Солнце поднялось уже довольно высоко, когда процессия достигла Праздничного луга недалеко от города. Казалось, здесь собрались все горожане, нарядно одетые и бросающие цветы под ноги кортежа. Был здесь и герцог в сопровождении свиты. Конечно, белизна его лошади не шла ни в какое сравнение с белизной Юна, но сверкала на солнце роскошная сбруя и позолоченный латный нагрудник, а на плечи был наброшен белоснежный отороченный мехом плащ. Ветер шевелил седые волосы вокруг худого бледного лица. Это лицо было настолько знакомым, что Юн даже споткнулся - его невозможно было не узнать!
   - Ми!!! Герцог...
   - Я знаю, - тихо перебил Миура, - Не спрашивай, откуда, почувствовал как-то, сам не пойму. Герцог - это Ниро.
   Они остановились на краю широкой, окруженной плотной толпой площади и стали ждать, что будет дальше.
  
   Немного, совсем чуть-чуть еще - и он добьется своего, но взгляд почему-то привлекали не золотые носилки во главе кортежа со своей драгоценной ношей, а два странных существа с краю. Что-то было в них, от чего хотелось с яростным криком огреть лошадь плетью, поднять на дыбы и погнать галопом в степь, давя не успевших увернуться неудачников, или... Но он сдержался.
  
   Носилки опустились, Эа, поддерживаемая и оберегаемая Арром, сошла с них и привычно направилась вместе со жрицами к украшенному цветами и лентами помосту с южного края площади. Но церемония была прервана.
   От свиты герцога отделился человек - это был глашатай - и, развернув грамоту, зачитал указ герцога о назначенной на сегодня свадьбе его, герцога, и Эа во имя счастья и процветания народа герцогства. Народ всколыхнулся, ахая и охая от неожиданности. Эа смертельно побледнела. Стражники герцога окружили маленькую группку, посреди которой стояла она с Арром. Арр потверже уперся ногами в землю и положил руку на рукоять меча.
   - Если кто-то хочет воспротивиться этому браку, пусть заявит об этом сейчас или замолчит навсегда, - выкрикнул глашатай традиционную фразу, сопровождающую объявления о свадьбах, - Есть такие? - и снова опустил глаза, чтобы читать дальше, уверенный, что таких не найдется.
   - Есть! - среди наступившей тишины произнес ясный спокойный голос, и глашатай с изумлением уставился на юного беловолосого безумца в сиреневом костюме, шагнувшего к центру площади.
  
   Серая пелена вдруг упала с глаз, и он узнал их, стоящих на краю площади почти рядом друг с другом, и задохнулся от ужаса, стиснул зубы, чтобы не закричать, и разум заметался, ища выход, но тут же все кончилось - серая завеса снова застлала взор.
  
   - Ну что ж, - усмехнулся герцог и соскочил на землю. Слуга тут же отвел назад белого коня, - Каждый имеет право на собственное мнение, но он должен уметь отстоять его. Приготовьте место для поединка.
   Стоя по разные стороны площади, они ждали, пока стражники подготовят площадку для боя.
   - Ми, ты с ума сошел!!! Как ты собираешься драться? - почти прошипел Юн в спину менестреля. Единорог вздрагивал от страха за друга.
   - Не бойся, Юн. Все в порядке - я вижу его.
   - Видишь?
   - Да... Вернее, не его даже, а...
   - Я понял, - кивнул Юн, - Тень, та самая "личная частица Петли". Именно ее ты видишь.
   - Да. Это страшная сущность. Похоже, она потчти задушила нашего Ниро... Но я вижу ее, вижу того, с кем придется драться!
   - Ну что ж, тогда удачного боя, - с трудом произнес единорог. Горло перехватывала тревога.
   Миура скинул плащ и куртку, оставшись в одной рубашке, достал из ножен меч и стоял в ожидании на своей стороне ристалища. Герцог Ниро, ядовито улыбнувшись, тоже сбросил плащ, и Юн за спиной менестреля чуть не застонал - Ниро был весь закован в доспехи.
   Они сошлись в середине оцепленного стражниками круга. Смотрели. Молчали. Молчала в ожидании толпа вокруг площадки. Молчали два человека внутри круга. Помолчать было о чем.
   - Здравствуй! - молчал один, стараясь рассмотреть сквозь колышущуюся серую пелену лицо напротив, - Вот видишь, как получилось.
   - Здравствуй, - молчал в ответ второй, и вместо черного монстра перед глазами его все четче проявлялось хорошо знакомое и любимое лицо, - Вижу. Но я все равно рад, что снова встретил тебя.
   - А вот я не знаю, радоваться или нет. Я вообще мало что знаю в последнее время. И мало что помню. Там, в Цитадели, мы оба с тобой оказались во Тьме, только у тебя она в глазах, а у меня внутри.
   - Но почему ты впустил ее?
   - Я отдал то единственное, что могло меня защитить. Теперь я знаю, что тогда произошло. Та самая искра магии, живущая в каждом из нас - крошечная частичка силы творения, вложенной Богом в Мироздание, очень слабое подобие силы Поющих Клинков. И, как и их сила, эта искорка имеет власть прогонять Тьму. Затушив ее, я обрек себя на служение мраку, той самой Тени, которая преследовала меня с юности.
   - Но ведь ты отказался от этой искры ради победы над Мраком!
   - Это не важно. Я отказался. И ничто уже не могло защитить меня.
   - Это не справедливо!
   - Да. Так же, как твоя слепота. Наверное, это часть нашей с тобой судьбы. И мы еще не прошли свой путь до конца.
   - Что ты хочешь сказать?
   - Убей меня, Ми. Это будет трудно - я хороший боец. Но тебе придется это сделать.
   - Я не хочу, Ниро. Я не могу.
   - Ты должен. Это единственный способ уничтожить Тень. Пока она существует, наша с тобой миссия не закончена, и все напрасно - и усеянное мертвецами бескрайнее поле Великой битвы, и Клинки, и Цитадель - все.
   - Да, - Миура не замечал слез, - Ты прав.
   - Тогда защищайся, - и взвился меч в руке герцога, и никто не видел слез, стоящих в его глазах тоже. А если бы и увидели, не поверили бы.
   Вопреки всеобщему ожиданию, бой затянулся. Яростно звенели в тишине мечи, но считавшийся непревзойденным бойцом герцог не мог справиться с невзрачным мальчишкой. Тот вился вьюном, ни мига не оставаясь на одном месте, и даже опытные воины цокали языками, стараясь запомнить необычные, но эффективные приемы его боя. Самые внимательные потом рассказывали, что меч юноши все ярче и ярче светился сплетенными, но не смешивающимися сине-зелено-розовыми лучами, но над ними в основном смеялись, поминая жаркое солнце и непокрытые головы, а кое-кто и морду грозил набить за вранье.
   Почти никто не заметил молниеносный выпад, после которого меч бродяги-менестреля вошел между пластинами латного воротника. Герцог упал. Но оживившаяся было толпа тут же вновь притихла в страхе - похоже, парень-то безумен.
  
   Он стоял у подножия заросшего изумрудной травой склона. На сверкающей зелени играли дети, кувыркались, скатывались и снова вприпрыжку поднимались вверх, и на белоснежной их одежде не оставалось ни пятнышка грязи. Воздух звенел от детских голосов и смеха. А над всем этим в ослепительно-синем небе плыли такие же белоснежные, подсвеченные солнцем облака. "Разве так бывает?" - мелькнула мысль, и тут же пропала, поглощенная уверенностью в том, что бывает только так.
   - Ниро! - и он с радостным ожиданием обернулся и - да! - утонул в сиреневых глазах, пронизанных теплыми искорками.
   - Пойдем? - и тонкие пальчики сами легли ему в ладонь.
   - Пойдем...
  
  
   Ниро упал, но расслабляться было рано - Тень не собиралась никуда исчезать. Неопределенный, ежесекундно меняющий форму сгусток чернейшего мрака кружил вокруг Миуры, успешно уворачиваясь от меча. Наконец, юноша уловил момент и рубанул наотмашь, почти разрубив Тень пополам. Но, казалось, она совершенно не обратила на это внимания. Два безобразных черных крыла вытянулись по сторонам меча, поползли, потянулись, клубясь, все ближе. Миура поздно понял, в чем дело - Тень не могла существовать сама по себе и, потеряв хозяина, выбрала новым ближайшего, до кого могла дотянуться. Его. Вскрикнув, он рванулся, чувствуя, как обволакивают, медленно сплетаются с каждой клеткой тела, с каждым нервом черные щупальца, холодеет, стынет кровь, замирает сердце, а мысли проваливаются в темную пропасть, уже не в силах зацепиться, удержаться на поверхности....
  
   Миура открыл глаза. Теперь он видел, хотя стоило ли смотреть на этот мир? Серые бесконечные сумерки, серое зыбкое небо, серые неконкретные тени вокруг. Все это мерзкое липкое безобразие не имеет права на существование. Хотя... нужно же ему чем-то питаться. А в этих жалких существах хорошо только одно - в них так легко пробудить гнев и страх, такой притягательный, согревающий, бодрящий страх... Пусть боятся! Кто-то из них посмел воспротивиться? Так он заставит их бояться еще больше!
  
   Тело мальчишки перестало корчиться на истоптанной траве площадки, но возникшие смешки скоро примерзли к ртам. Черные страшные глаза обвели толпу медленным внимательным леденящим взглядом, от которого в ужасе зашлись плачем маленькие дети, а взрослые сжались в один дрожащий ком. Подойдя к лежащему герцогу, парень брезгливо рассмотрел его и, поставив ногу на золото герцогского нагрудника, поднял голову. Словно черные крылья взметнулись за его спиной:
   - Отныне у вас будет новый герцог, и я постараюсь быть не таким мягким, как это жалкое существо, - он оттолкнул кончиком сапога мертвую руку, поднял меч - знак герцогской власти. Осмотрев, кивнул и вложил в ножны у собственного пояса. Не спеша, подошел к застывшей у края площадки Эа, остановился прямо перед ней, медленно и бесцеремонно разглядывая ее тело. Арр, упрямо опустив голову, сделал шаг в сторону, заслоняя девушку собой. Черные глаза уперлись в его лицо, начальник стражи задрожал, но потянул из ножен меч. Одна бровь новоявленного герцога чуть поползла вверх в подобии удивления, и небрежным ударом он отбросил Арра с дороги. Тот упал.
   - Свадьбы никто не отменял. Она будет. Немедленно. - и взял Эа за запястья.
   -НЕТ!!! - девушка рванулась рыжей бестией, вырвала руки из его захвата, с размаху ударила по брезгливо-презрительной маске застывшего лица, - Нет! Нет! Нет!!!
   Удары сыпались один за другим, по щеке парня побежала струйка крови - браслет Эа рассек кожу на скуле - а он стоял неподвижно, и только в глазах происходило что-то такое, что заставляло девушку хлестать по этим щекам снова и снова.
  
   Нет, нет, этого не может, не должно быть!!! Откуда мерзкая девчонка взяла этот невыносимый, рвущий плоть свет?! Как погасить его? Рванулся было из потаенного уголка, куда загнали его безжалостные лучи, собрал все силы, но в спину ударил тот же нестерпимый, ненавистный, убивающий свет, и он скорчился, пытаясь уползти, укрыться, переждать, но свет был всюду, от него невозможно было спрятаться, и Небытие широко и хищно улыбнулось прямо в глаза...
  
   Миура пошатнулся, рухнул на колени, закрыв лицо руками, его трясло, сквозь стиснутые зубы прорывался то ли стон, то ли вой. В конце концов, он неподвижно замер, скорчившись на земле у ног Эа. Девушка вскрикнула, упала на колени рядом с ним, отвела белые волосы от почти такого же белого лица, плача, прижала к себе. Он пошевелился. Нашел ее руки, уткнулся в них лицом. Сквозь пальцы текли слезы.
   - Не надо, не плачь, милый, хороший мой, - шептала Эа, не замечая собственных слез.
   Миура поднял голову и в первый момент даже не понял, что происходит. Неужели он спит? Сверху на него смотрело прекрасное лицо в ореоле просвеченных солнцем огненных волос, глаза, в которых стояли слезы, светились нежностью.
   - Здравствуй, любовь моя!
   Сквозь пылающую корону волос Эа ему в глаза глянуло солнце, и он сощурился, улыбаясь.
  
  
  
   142
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"