"Это было не так давно. Несколько десятилетий назад во дворце императора Куаня был вечер музыки. Князь Улу был приглашён с женой Улинь-Даши во дворец. Куань-Юн был поражён красотой княгини. Наклонившись вперёд, он буквально впился своим острым жгучим взглядом в её лицо. Никогда в жизни он не видел такого хрупкого и нежного создания. Улинь перебирала струны лютни, а придворный поэт Вандига под музыку читал стихи. Звуки сладкой музыки проникали в самое сердце, в них слышались призыв и радость. Когда мелодия угасла во дворце наступила тишина. Только лунный свет проникал в персиковый сад. Да огонь в факелах слегка потрескивал. Куань-Юн онемел от восторга. Так закончился музыкальный вечер в зале морозной лазури.
Через некоторое время император послал князя Улу в Шань-Дун с поручением, а его жену -прекрасную Улинь-Даши потребовал к себе. В это время по закону удэгейцв жена, изменившая своему мужу, должна была быть убита. Даже если она была изнасилована. Особенно если измена произошла с родственником. А император и князь Улу были двоюродными братьями. Задумалась Улинь-Даши. Гибель её неизбежна. Если не подчиниться приказу императора - смерть, и если подчиниться, тоже смерть, только позорная. Она позвала к себе младшую сестру Хун-Лэ-Нюй. Сёстры были очень похожи. Хун-Лэ-Нюй была просватана за молодого чиновника в Старой крепости. И вскоре должна была состояться их свадьба. Улинь-Даши очень любила свою сестру. Обнявшись, сёстры плакали и рыдали, прижавшись друг к другу.
- "Моя красота не принесла мне счастья. И никто не в силах защитить меня", - рыдая говорила княгиня. - "Люди дали императору прозвище Куань-Юн, что означает жестокий. И ещё о нём говорили, что легче жить в одной пещере с тигром, чем служить этому императору, в его дворце".
- "Куань-Юн уничтожил уже 150 родственников. Он был внебрачным сыном и захватив власть, провоцировал возможных претендентов на трон. И уже не одна жена рода Вань, была погублена им". - продолжал свой рассказ Кинь-Чжу.
- "Как жаль, что я не родила наследника князю. И ещё жалко, что твоя свадьба из-за моей смерти отодвинется надолго", - обратилась Улинь-Даши к своей сестре. Затем, забрав слуг, завещала им заботиться о хозяине и верно ему служить.
- "Я буду на Небе и мне будут видны оттуда ваши поступки", - добавила она.
Слуги тоже плакали, провожая хозяйку. Надев белые траурные одежды, княгиня спрятала под одеждой острый кинжал. Слуги подняли и понесли её в паланкине. К жестокому императору доставили княгиню уже бездыханную. По дороге она вонзила кинжал в своё сердце. Куань был в ярости. Он приказал казнить тех слуг, которые сопровождали её. Напрасно император ждал, что Улу возмутится и подаст повод обвинить его в заговоре. Но князь, несмотря на глубокую душевную рану, не поддался на провокацию императора. Улу одел траурную одежду и на год отложил свадьбу сестры жены на год. Хун-Лэ-Нюй тоже одела белые траурные одежды и очень скорбела о своей сестре".
- "Что с тобой любимая? Ты плачешь?" - спросил Кинь-Чжу, стряхивая ладошкой её слезинки.
- "Придворный поэт Вандига, узнав о смерти милой его сердцу княгини, не смог смириться с потерей. Он ушел в Восточные горы и постригся в даоские монахи.
- "Нет Улинь-Даши и жизнь моя превратилась в ночь", сказал он и поселился в пещере Чандолаза.
- "А что было дальше"? - спросила Лэйла.
- "Я очень устал. Рабы сегодня подняли из долины более тысячи корзин земли, чтобы нарастить защитный вал. Я продолжу свой рассказ завтра", - уже зевая добавил Кинь-Чжу и завалился спать.
Весь следующий день Лэйла не находила себе места. То она принималась вышивать покрывала, то бралась за флейту, а то выходила во двор поливать хризантемы. Скорее бы наступил вечер и муж продолжит взволновавшую её историю. Она попросила служанку приготовить для мужа любимую им похлёбку из молодой косули с фасолью и кашу из чумизы со свининой. Принесла хмельной напиток из проса. Когда вечером Кинь-Чжу насытился, Лэйла задала ему тот же вопрос: "Почему реку Тарфунь-бира и город Старую крепость переименовали в Сучан? С какими событиями это связано"?
И её муж продолжил свой рассказ: "У Хунь-Лэ-Нюй не было родителей и она жила у мужа, погибшей сестры. А через год, когда кончился траур, должна была состояться её свадьба в Старой крепости. Улу привёз юную девушку в паланкине, с богатым приданым, а там уже всё было готово для свадьбы. Из местности Сандагу, где они жили на реке Улахэ, они добирались целый день. Улу был на белом скакуне. По иронии судьбы, в это же время император Куань-Юн решил выехать на соколиную охоту. целая свита придворных сопровождала его. Военные чиновники были в халатах с вышитыми на них животными, а на одежде гражданских чиновников были вышиты птицы - журавли, аисты и другие. Слуги впереди процессии расчищали путь плётками. Простые люди должны были, убежать с дороги и не видеть императора, а зазевшиеся подданные падали ниц на колени, закрыв глаза. Они и получали удар плетью. Охота оказалась неудачной. И на обратном пути Куань-Юн решил навестить свою мать, которая жила в старой крепости. Приезд императора был неожиданным. срочно был созван пир в честь приезда Куань-Юна. На пиру он и увидел юную невесту Хун-Лэ-Нюй. Её имя переводится как красавица. Поразительное сходство с Улинь-Даши, возбудило в императоре похоть и страсть, её стройная лёгкая фигура, её нежные как шёлк руки, её волосы летящие как листопад. Вся она была как цветок, плывущий по ручью.
Ночью верный слуга и телохранитель князя услышал шум во дворце. Он подошёл к спальне жениха и увидел перебитую охрану. Заглянув осторожно внутрь, слуга увидел перекошенное от злобы лицо императора, окровавленный меч в его руке и отрезанную голову жениха. В ужасе от отшатнулся и поспешил разбудить своего хозяина. Улу сразу оценил опасность для Хун-Лэ-Нюй и для себя. Он не рискнул выходить из комнаты. Затолкав простыни за пазуху, он открыл окно и ухватившись за карниз, взобрался на крышу. Перебравшись на женскую половину и связав простыни, спустился в спальню невесты. Когда он разбудил её, они вместе спустились на связанных простынях во двор. Телохранитель князя подвёл к Улу двух коней. Был конец ночи. Звёзды были рассыпаны по небосводу, и Большая Медведица опрокинула свой ковш над беглецами.
В это время Куань-Юн, расправившись с женихом, бросился на женскую половину. Но желанной красавицы нигде не было. Наконец кто-т о из слуг доложил императору, что Улу и девушка бежали из города. и он послал вслед им отряд всадников. А сам, выпив сакэ, растянулся на кане и захрапел.
Восточный край неба начал светлеть, когда Улу заметил, что рыжий жеребец под Хун-Лэ-Нюй сильно хромает и девушка отстаёт. Тогда он спешился, отдал девушке своего белого коня, поцеловал её в щёчку и отправил по дороге в сторону Чандолаза. А сам на её рыжем жеребце доскакал до угольного раскопа и увидел там грязного угольщика. Тот нагружал уголь в тачку. Улу дал ему золотых монет и переоделся в его грязные отрепья. Лошадь он уколол ножом в бок и та, взвившись от боли, убежала прочь. Улу измазал лицо угольной пылью и принялся нагружать тачку. Слуги императора подскакали к нему и спросили, не видел ли он всадников. Улу, притворившись немым, показал знаками им ложное направление. А потом, поблагодарив угольщика за спасение, пешком двинулся в направлении к Нингуте. От реки поднимался туман, и утренняя роса холодила его ноги, обутые в легкие туфли. Он спешил за подкреплением к ближайшей крепости.
Монах Вандига вышел из пещеры, чтобы встретить восход солнца и помолиться верховному божеству. Сквозь поднимающийся утренний туман он увидел в долине всадницу на белом коне. Ему показалось, что это его любимая княгиня Улинь-Даши легко летела в свете восходящего солнца, прямо в его объятья. Слёзы навернулись на его глаза. - "Это наваждение", - подумал он, - "Я схожу с ума. Она же погибла..." - Вандига стряхнул слёзы, но всадница не исчезла. Когда она приблизилась, монах понял, что это младшая сестра его возлюбленной. Он помахал ей платком, снятым с головы и девушка его заметила. Когда она спешилась, бывший придворный поэт и Хун-Лэ-Нюй обнялись. Лошадь порядком устала. Монах привязал животное в сквозной пещере, а девушку накормил скромным завтраком. Уложив её спать на свою лежанку, он караулил её сон. Когда она проснулась они спустились с крутого обрыва в крепость, что стояла у северного подножия Чандолаза. Там монах взял свежих лошадей и сам сопроводил Хун-Лэ-Нюй в Нингуту".
- "Давай спать", - обратился Кинь-Чжу к жене, - "Смотри уже звезды заглядывают к нам в окно. Завтра мы будем отливать пушки и готовить ядра", - сказал он, зевая в ладошку.
На следующий день по просьбе жены, Кинь-Джу продолжил свой рассказ.
- "Отряд солдат, посланный за беглецами, вернулся в Старую крепость не найдя невесты. Им по приказу императора отрубили головы.
Наутро народ в городе проснулся в радостном предвкушении свадебного пира и свадебных торжеств. Но на городской площади они увидели кучу окровавленных мёртвых людей и труп жениха без головы. Все жители города ужаснулись. Они захлопнули двери своих домов и затаились от императора - убийцы. Когда Улу спешил с подмогой к Старой крепости, он увидел свою белую лошадь без всадницы. Она отвязалась и бродила по дорогам одна без хозяйки.
- "Значит Хун-Лэ-Нюй убита или в плену", - подумал князь. Слёзы застлали глаза, и сердце его ожесточилось. С большим войском он напал на Старую крепость.
Император в ужасе стал стучаться в двери жителей. Он стал просить их защитить его и защитить крепость. Но никто не пожелал открыть ему двери. В ответ на его просьбы была глухая тишина. Даже его родная мать, проживавшая в этой крепости, прокляла своего сына, устроившего кровавую свадьбу. У Куань-Юна было слишком мало людей, чтобы защищаться. Преданные слуги спустили императора на канате с северной стены, круто обрывающейся к реке Тарфунь-бира. Там, на лодке, ему удалось ускользнуть от возмездия. И началась кровопролитная война. Старя крепость была разрушена. Очень много хижин сгорело. Куань-Юн вернулся в долину с большим войском. Незадолго до этих событий он развязал войну с Китаем. Многие его генералы были против этой войны, но всем кто возражал императору, отрезали язык и вот, плохо одетые, без продовольствия, солдаты двинулись на Китай. Голодные они добывали пищу прямо с полей крестьян, превратившись в армию бандитов. Повседневные казни и непопулярная война с Китаем привели к восстанию в его же войсках. Генерал Фушэху собрал всех солдат и повернул войска назад. Он знал, что Куань-Юн отрубит ему голову за это. И когда он услышал о сражении императора с Улу, неожиданно поддержал князя, военные силы которого умножились во много раз. Их поддержали другие генералы и с 25-ю тысячами воинов перешли на сторону Улу. Куань-Юн отступил на север. Река Даубиха была полна людской крови. Там было решающее сражение. А что было дальше? Одниговорят, что слуги убили жестокого императора в собственной спальне, а другие говорят, что он перешёл по льду Восточного моря на остров (Сахалин) и умер там в полной нищете среди местных дикарей".
- "А Улу? Что сделалось с ним?" - спросила Лэйла
- "Улу вернулся в Нингуту и был обрадован, увидев там юную Хун-Лэ-Нюй. Она бросилась к нему на шею со слезами. Девушка была сиротой. И так ка она была просватана за убитого жениха, его родители требовали, чтобы Хун-Лэ-Нюй вышла замуж за памятную табличку", - ответил муж.
- "Я знаю обычай выходить замуж за памятную табличку. Если жених умирает перед свадьбой, его имя пишут на табличке и проводят свадебный обряд с невестой, но вместо живого жениха носят эту табличку с его именем. После свадебного обряда новоиспеченная жена считается вдовой и одевает траурные одежды. Она хоронит умершего и уже не имеет права выйти снова замуж. После похорон такая вдова переходит жить к свекрови. И часто страдает от её произвола, превратившись в служанку", - пояснила Лэйла.
- "И что же отдали Хун-Лэ-Нюй замуж за табличку?", - спросила она у мужа.
- "Нет. Улу сам взял её в жены. И были они счастливы. Знатные люди стали упрашивать Улу стать их императором. Это был самый лучший и справедливый правитель в Золотой империи. Двадцать восемь лет он был у власти. Заключил мир с китайской империей Сун, возродил Старую крепость и стала она называться Сучан (возрождённая крепость). И река Тарфунь-бира, протекающая под стенами этого города тоже стала называться Сучан. Тогда же начали строить город мастеров. Помня печальную участь Улинь-Даши, Улу отменил закон об убийстве жены, изнасилованной родственником. Умер Улу, дожив до старости в почёте и уважении", - закончил рассказ Кинь-Джу.
- "Я непременно напишу стихи об этих событиях и пошлю их Ел-Чуй-Цай - моему духовному учителю", - добавила она.
Охота на кабана
Мирно протекала жизнь в городе мастеров. А не очень далеко от него жил в тайге беглый раб Тимуджин.
Однажды, когда Тимуджин собирал сучья недалеко от фанзы, он услышал треск и какое-то сопение. Он замер на месте. Из чащи, окутанной мраком, показалась тёмная масса. Это был кабан, который направлялся к реке. Спрятавшись за вывороченный корень дерева, Тим ждал с замирающим сердцем, пока зверь подойдёт поближе. Он хорошо видел его длинное бурое тело с узкой мордой и медленно натягивал тетиву лука. Стрела вонзилась в толстое упругое тело зверя и животное ткнулось мордой в траву, но через минуту опять стало подниматься. Тогда Тим послал вторую и третью стрелу. Кабан упал и остался недвижимым. Тимуджин неосторожно подойдя к нему, чуть было не поплатился за это. Вскинувшийся в агонии кабан бросился на него и распорол ему руку. В страхе подросток отшатнулся, но тут что-то тяжёлое ударило его в спину и он провалился в пустоту. Это был раненый секач. Последнее, что запомнил Тимуджин - это был лай собаки и громкий мужской крик.
На поляну вышел высокий раскосый охотник. Он то и добил раненого кабана, запустив в него свою стрелу. Еще бы немного и раненый кабан в ярости растоптал бы и растерзал бы неосторожного подростка. Мужчину звали Аянка. В тайге он мыл золото, охотился и выращивал женьшень. Недалеко в тайге у него была своя плантация корня. С ним была собака, незаменимый помощник в охоте на соболя и куницу.
Удэгеец поднял на руки истекающего кровью Тима и занёс в фанзу. Оглядев тело мальчика, он туго перевязал его раны и усевшись на каны, закурил трубку. Немного отдохнув с дороги, Аянка пошёл разделывать кабана. Около туши уже кружили вороны. Затащив мясо в фанзу, он узким кинжалом вырезал из спины кабана несколько кусочков мяса и нанизал их на прутик. Придерживая накинутый на плечи козлиный тулуп, он поджаривал мясо на угольях. Тимуджин всё ещё не приходил в сознание. Только на другой день резкая нестерпимая боль в руке и спине вернула его к действительности. Открыв глаза, он увидел удэгейца с его черной косой на затылке и его черные добрые глаза. Аянка приподнял голову раненого и влил ему в рот целебный отвар. Темные круги поплыли у Тима перед глазами, и он снова потерял сознание.
К вечеру он пришел в себя от ощущения тепла. Спину грел тёплый, глиняный кан и нестерпимо болела рука. Удэгеец собрал луб с семи разных хвойных деревьев и растёр их в порошок. Потом добавил барсучий жир и растёртый в порошок корень женьшеня. Всё это он стал томить на медленном огне. Этой мазью таёжники хорошо залечивали рваные раны, особенно после неудачной охоты на медведя.
Осторожно переворачивая подростка, удэгеец смазывал этой мазью спину Тимуджина и поил его целебным напитком.
А в это же время в Городе мастеров Ульга почувствовала боль и беду любимого друга. Сидя на берегу реки, она играла на лютне и тосковала. Всё вокруг наполнялось чудесными звуками инструмента. Прислушиваясь к ним, река приостанавливала свое течение, облака в грустном танце кружились над головой девушки. Птицы замирали на ветках, а дикие звери останавливались как вкопанные. Всё живое и мёртвое замирало в грустном трепете, внимая волшебным звукам лютни. Так бы и полетела Ульга к своему рыжеволосому юноше, если бы у неё были крылья.
Тим всё ещё лежал больной в фанзе. Река замерзла, и Аянка уже не мог намывать в ней золото. Выпал снег и по свежим следам зверей он стал охотиться с двумя собаками на оленей и соболей. Когда Тимуджин начал поправляться, Аянка рассказал ему, что эта фанза принадлежала его другу, но того недавно задрал медведь-шатун, а пёс Пушок остался жив. Потрогав надрезанное ухо у Тима, Аянка понял, что перед ним беглый раб. В империи чжурчжэней существовал строгий закон против укрывательства беглых рабов. Но таёжный охотник не собирался выдавать подростка. У него самого подрастали дети в Сучане. Тем более, что Тим расплакался и поведал ему о трагической гибели друга Дамира. Этим рассказом он окончательно растопил доброе сердце удэгейца. Хитрый Тимуджин умел понравиться незнакомым людям и получить их доверие. Аянка лепил пельмени и делал вареники. Начинкой было мясо оленей с овощами. Понемногу он откармливал Тимуджина. Силы к подростку возвращались.
И опять дорога
- Тебе надо выбираться на родину морем,- советовал он мальчику,- Здесь недалеко находится перевал через Восточные горы. Там будет большое удэгейское селение. Обойдёшь его и спустишься к Восточному морю. На берегу найдёшь корейца по имени Юнь Хаб и отдашь ему мою записку. Он поможет тебе устроиться на корабль. Но ты очень заметный...,- добавил он. Аянка принёс из домика на сваях какую-то засушенную траву, запарил её и покрасил волосы Тима в черный цвет.
Тимуджин стал собираться в дорогу. Когда Аянка, напившись ячменной водки сули заснул, он перерезал ему горло острым ножом Замерзшая змея ужалит отогревшего ее, - говорят армяне. Это было первое преступление в его жизни.
Тим отцепил от пояса удэгейца мешочек с золотым песком, прихватил панты и шкурки соболей, погрузил в сани провизию и собаки легко понесли груз к перевалу. Корейскую фанзу на берегу найти было легко. У корейцев за фанзой не бывает домиков на сваях и одеты они были в белые одежды. За них удэгейцы прозвали их лебедями. Прически у корейцев-мужчин были другими. Волосы у Юнь Хаба были собраны пучком на затылке - от этого его голова была похожа на луковицу. А шляпы у них были черные с широкими полями и китовым усом. Тимуджин отдал корейцу записку от Аянки. В хижине у Юнь Хаба тоже были каны, только кореец их называл по-другому - кудури. Между собой корейцы называли себя каули. Пришлось подростку несколько дней прожить у Юнь Хаба. Кормили его фасолью и ячменной кашей с кунжутом. Запивал Тим кашу напитком из проса. А ещё его потчевали супом из молодой собаки, приправленным имбирем и ароматными специями. За постой и жильё Тимуджин заплатил оленьими пантам и шкурками соболей. Закончилась зима и Юнь Хаб часто выезжал охотиться на китов. Китовое мясо по вкусу напоминало печень быка, но с запахом моря и рыбы.
Наконец в их бухту прибыл корабль. Тимуджин устроился пассажиром на корабль и заплатил за проезд капитану соболиными шкурками и золотым песком.
- "Прощай, Империя Цзинь. Прощайте, жестокие чжурчжэни. Я ничего не забыл! Я буду кинжалом мести, копьем гнева и мечом расплаты",- так думал Тимуджин, сжимая кулаки.- "Я стану великим воином и всю вашу местность я превращу в пустыню, чтобы ни одно творение не ожило у вас",- говорил подросток, глядя на удаляющийся берег.
Тимуджин вернулся из плена на Родину в 1202 году. Он был уже повзрослевшим и возмужавшим юношей. В родном ауле Тим собрал выкуп и отправился за своей наречённой невестой Бортэ. Женившись на ней, он получил мощную поддержку её племени.
Кража Ульги
Вскоре он призвал своего друга Субудэя и попросил его выкрасть у удэгейцев для него Ульгу.
- "Зачем тебе вторая жена?" - спросила Бортэ.
- "Она помогла мне сбежать из рабства и тем спасла мне жизнь. А потом она любит меня и мне нравятся её грустные песни", - ответил Тимуджин.
Субудэй переоделся монахом и отправился в провинцию Елань - на побережье Восточного моря. Удэгейцы в городе мастеров праздновали Новый год. Все люди высыпали на берег замёрзшей Шайги. Только охрана крепости осталась на сопке. На поляне у реки пылали костры. На огне жарили мясо, закусывали юколой и квашенными овощами. Пили крепкие напитки. То здесь, то там, слышался треск хлопушек, отгоняющих злых духов. Бродя по поляне в одежде монаха Субудэй выяснил, где находится нужная ему девушка. Чак - отец Ульги запряг собак в лёгкие нарты и мчался по трассе, наперегонки с другими удэгейцами. Упряжь собак была украшена медными бляхами и бронзовыми колокольчиками. Тут же состязались лучники и метатели копий. В конце соревнований молодые наездники показывали своё мастерство. Особенно выделялся всадник в чёрном плаще. Ульга "болела" за брата, но всадник в чёрном восхитил всех. На всём скаку он легко перебрасывал ноги с одной стороны лошади на другую. Падал под брюхо лошади, держась только ногами за стремена. Молодые всадники мчались по кругу и на всём скаку срубали саблями выставленные, словно головы противников, кочаны капусты. Неожиданно, наездник в чёрном подхватил Ульгу, стоявшую в первом ряду болельщиков и перекинул её через седло. От удивления все застыли, а когда очнулись - организовали погоню. Субудэй с девушкой уже далеко. Оторвавшись от погони, они ещё проскакакли несколько километров на взмыленной лошади и сползли на землю только на краю следующего села. Ульга испуганно глядела на Субудэя. Он оглядел её тонкую гибкую фигуру в беличьем полушубке и увидел круглые ямочки на её румяных и смуглых щеках. Её яркие пунцовые губы дрогнули и разбежались в мягкой испуганной улыбке.
- "Хороша", - подумал похититель.
- "Меня прислал за тобой Тимуджин", - пояснил он.
- "Ты согласна стать его второй женой?" - спросил он Ульгу.
- "Конечно!" - выдохнула девушка.
Субудэй вывел две низкорослые степные лошадки, приготовленные заранее и посадил невесту на одну из них.
- "Поскакали!" - выкрикнул он.
Февральский ветер бросал колючий снег им в лицо, ветки деревьев хлестали их по одежде. Но юная девушка была счастлива. Она мчалась над землёй на встречу своему любимому, на встречу своей судьбе.
Сразу же после смерти отца Тимуджин возглавил свою родную орду, кочевавшую по бескрайним степям Монголии, и стал объединять разрозненные племена кочевников.
Сватовства и свадьба Пилакты
А в Золотой (Алтын) империи удэгейцы жили простой трудовой жизнью.
Чак и его жена очень скучали по дочке. Чак садился на кан и покачиваясь словно маятник, пел длинные заунывные песни:
"В желтый бубен луны загляделась волна, над Сучаном плывёт тишина".
За окном в чёрном бархатном небе мерцали серебром ресницы звёзд.
Батани с улицы гончаров с богатыми дарами поехал на реку Тохто и взял себе в жёны Сэнгулу из рода Саманзига. Юная девушка никого не знала в Городе мастеров и Батани познакомил её с семьёй Чака. Скромная тихая девушка пришлась всем по душе. И её стали приглашать на всеобщие посиделки. Чак решил женить своего сына. Он отправил его на реку Бира с подарками: 7 шёлковых китайских халатов, 2 чугунных котла и шуба из рысьего меха. К тому же бусы и серьги с рубином для невесты. А на угощение орехи из лещины - цэнзэ, орехи маньчжурские - хэтоу и сушенные трепанги - хай шэнь. Сигдэ видел невесту впервые. Она взглянула на него украдкой и опустила глаза. Нежная улыбка скользнула по её лицу и застыла в её чёрных пушистых ресницах. Нарядный бордовый халат прошелестел мимо него. Звякнули на подоле колокольчики и смолкли. Девушка села в дальний угол. Подарки жениха понравились её родителям. Пилакта была просватана. Жениха угостили кашей из чёрной фасоли с солёной черемшой - ханцун. Дали запить бульоном из мяса изюбря - путхан. И предложили сырую печёнку косули. Напоследок вместе выпили хмельной напиток из проса и закусили талой, которую делали из свежего хариуса.
Свадьбу назначили через месяц.
В день свадьбы длинную косу Пилакты расплели и заплели в две косы, которые уложили ей вокруг её головы в красивую причёску. На неё надели множество шёлковых халатов, а также свадебный халат с вышитым родовым деревом и сидящими на нём птичками, символизирующими души будущих детей. В уши вдели специальные серебряные серьги с нефритовыми подвесками в виде круга. И в это время невеста пела грустную песню:
"Сайна амадо, эпиэду депуриди
Синэ диурини - тэниэ.
Милбиэ депуэми мутэсиччэ!
Таму гой найчи буричи - тэниэ!
Наверное, у отца и матери не хватает пищи, чтобы прокормить меня! Отдают меня в чужой род!"
В причёску вплели бант, украшенный бисером. Уходя из дома родителей Пилакта вступила в котёл перед порогом, а затем в котёл за порогом. Её ждала наряженная лодка и в руке у Пилакты было копьё - отгонять злых духов, на которое она оперлась. Сели в лодку, а с берега родственники потянули назад за верёвку: "Отдайте дочь, жалко". Но жених и его друзья - крепкие парни на вёслах оборвали эту верёвку: "Раскалывая сопки, раздвигая горы, увозим!" - кричали они в ответ.
Встретили их родственники жениха. И Пилакта опять совершила обряд топтания котлов. Войдя в дом, невеста сразу же начала хлопотать по хозяйству (пошла за водой, поставила на огонь чайник, стала готовить угощенье). Затем сняла свадебный халат из рыбьей кожи и вместе с женихом, угостила гостей рисовой водкой. Затем жених и невеста встали на колени, чтобы выслушать наставление: " Живите хорошо, не ссорьтесь (Буэ туй байта омине! Улэн балдносо! Эди сериаса!)" И дальше пир продолжался несколько дней.
Пилакта с улицы кузнецов и Сэнгулу с улицы гончаров познакомились и подружились. Закончив домашнюю работу, они вместе отправлялись на всеобщие женские посиделки. Там одна мастерица скребком - цосу, шерсть со шкуры соскабливает, другая шкуры мнёт кожемялкой, третья оленьими сухожильями обувь промысловую - лохами, шьёт из рыбьей кожи.
По небу клубясь, бегут тёмные тучи. Они давно закрыли солнце. Порывами налетает ветер. Но уютно работать на тёплом кане. весело потрескивают сухие поленья лиственницы в печи.
Сказки старой удэгейки
- "Бабушка, расскажи сказку", - просят девушки.
- "Жил был заяц. И был он очень добрый. Но жил в бедности. Однажды верховное божество спустилось на землю и пришло к зайцу в гости. Не было у зайца угощенья. Тогда отрубил он свою лапу, чтобы сварить суп и накормить гостя. Пожалело божество доброго зайца и забрало его на луну, и стал он называться лунным зайцем. А сейчас он на луне толчет порошок бессмертия".
- "Знаю. Слушайте. В одном маленьком селении жили молодожёны. Мужа Кунти звали, а юную красавицу Аманда. За какую работу не примется жена - всё спорится в её руках. Иголка словно танцует, когда одежду шьёт. Ножик песню поёт, когда она звериную тушу разделывает или шкуру скоблит. В доме всё время чисто, в очаге - огонь... И ягод молодая жена насобирает и пряники испечёт, и словом приветливым мужа встретит. Не налюбуются ею люди - а Кунти завидно. А тут ещё жадность на него напала. Уйдёт на охоту, застрелит зверя - и один всё мясо съест в тайге. Пойдет на рыбалку, рыбы наловит - спрячется в кустах и в одиночку весь улов уплетает. Домой с пустыми руками возвращается и врёт жене:
- "Плохая охота сегодня", - или - "Вся рыба на глубину ушла".
Аманда верила мужу. Летом ягоды насобирает, травы съестной нарвет, приготовит еду и с мужем поделится. Исхудала женщина. Болезни подбираются. Сил всё меньше остаётся. Но мужа не попрекает. А Кунти всё толще и толще становится. Еле в юрту влезает.
- "Почему ты так растолстел"? - удивляется Аманда.
- "С голоду опух", - хитрит Кунти.
- "Бедный"! - жалеет его молодая жена.
Месяц с небес наблюдал за супругами и жалел Аманду. Опустился он на землю, посадил женщину на рожок и поднял в небеса:
- "Смотри, вон твой муж сохатого доедает. Косточки обгладывает. Давится, лишь бы тебе не досталось. Всё ему мало. И так всякий раз бывает. Мне -то хорошо с высоты видно".
Заплакала Аманда:
- "Как мне жить с таким мужем? Я ведь с голоду умираю, а он хитрит всё время".
- "Переселяйся ко мне", - предложил месяц.
- "Собака без меня околеет. Не могу её одну с жадным Кунти оставить", - вздохнула женщина.
- "Забирай и собаку! Всё, что нужно, бери и перелетай сюда".
Превратилась Аманда в голубку, вспорхнула, спустилась на Землю возле своей юрты. взяла собаку, ковш, ведро и навсегда улетела на небеса. На Луне поселилась.
Вернулся Кунти домой - в юрте холодно. Где жена?! Стал искать её повсюду. Нет нигде! Испугался: кто ему одежду сошьет, кто очаг разожжёт, кто в юрте приберёт? Посмотрел на Луну - вон где жена! И собака там, и ведро, и ковш!
Кричать стал Кунти, что есть мочи:
- "Вернись, Аманда! Буду много мяса домой приносить"!
Не слышит его жена. Так и не вернулась она на Землю. А на Луне с тех пор появились пятна: самое большое - Аманда, поменьше собака, ещё меньше - ведро, а самое маленькое - ковш.
- Какой глупый муж"! - воскликнула Пилакта, и запела народную удэгейскую песню.
Работают девушки. Красивые узоры на рукавицах вышивают. В носу и ушах у них серьги (сэцуэзэ), а на пальцах кольца (сэулю) и на девичьих запястьях мелькают браслеты. Хозяйка юрты всех угощает пряниками с орехами и чай предлагает.