Вскоре Сэнгулу забеременела. Но вскоре после родов её ребёнок умер. Его завернули в материю и зашили. На месте спинки, рук и головы пришили перья уток. Удэгейцы верили, что души детей умерших до года, превратятся в птиц. Новорожденного завернули в бересту и поместили на дерево.
Когда забеременела Пилакта, её муж Сигдэ, сделал родильный шалаш из кедрового корья. Беременная женщина считалась нечистой. Он обложил изнутри временное жилище мягкой травой - хапктой, которая не пропускает холод и не выпускает тепло. Там соорудил лежанку и место для очага. С началом схваток Пилакта пробралась в шалаш, где муж положил стружки из таволги иволистной. Они заменяли вату и обладали бактерицидными свойствами. Роды были трудные, болезненные и она пила слизь сома, которую ей дала свекровь , чтобы ускорить роды. Родила она мальчика зимой. И согревала крохотное существо - живой комочек в морозные ночи. Малыш дрожал весь от холода, плакал, и Пилакта брала сына на колени, завёртывала полой своего халата, прижимала к груди. Она дышала на его посиневшие ручонки и боялась только одного, чтобы не погас костёр. Слёзы текли у неё из глаз день и ночь, но глядя на сыночка, она улыбалась и разговаривала с ним, как с большим.
Когда она перешла в юрту с новорожденным, то свекровь подвесила к её колыбели когти совы, рыси и волка. Тут же висели клыки медведя и кабана, и кусочек змеиной кожи. Все они должны были отгонять злых духов.
Мирно протекала жизнь удэгейцев.
Воины оттачивали своё мастерство, кузнецы ковали стрелы, матери рожали и воспитывали детей. В доме Чака звучал задорный смех невестки и сердца их оттаивали после бегства дочери.
Но грозные вести приходили со стороны степи.
Угроза от кочевников
За 5 лет Тимуджин собрал вокруг себя дружину 13000 воинов. Используя незаурядные организаторские и дипломатические способности, имея важную осанку и привлекательную внешность, он добился того, что 1182 году в 21 год на собрании (курултае) был назван Чингисханом. Черные, вражеские полчища копили свои силы и жадно смотрели в сторону богатых народов.
Тимуджин страстно ненавидел чжурчжэней. За свой плен, за унижения, за гибель друга. Но силён был хан Золотой империи. И только, узнав о смерти императора Мадагу в 1209 г., он решился напасть на них. Война между чжурчжэнями и монголами была крайне кровопролитна. При падении Пекина многие женщины, чтобы не достаться врагу, бросались с городских стен и разбивались насмерть. Слышались душераздирающие крики.
На северо-западе киданьское население, находившееся под властью чжурчжэней, восстало и Елюй Люгэ - наследник киданьских императоров, объявил об образовании государства Ляо - зависимого от монголов.
Военачальника Кинь Чжу отозвали к императору для подавления восстания. С ним поехали муж Пилакты и другие мужчины города мастеров. По дороге они попали в засаду и были захвачены в плен. Монах Елю-Чу-Цай был братом Елюй-Люгэ и тоже был из киданей. Он стал убеждать Кинь Чжу стать генералом у Чингисхана и перейти служить на сторону монголов. Но Кинь Джу думал о любимой жене.
Эпидемия
А в городе мастеров разразилась эпидемия сагды-унугу (черной оспы). Один удэгеец, убежавший из плена татаро-монголов, занёс эту болезнь в Сучанскую долину. Помер Чак с женой, померла служанка Лэйлы, гибли один за другим другие жители крепости. Батани с женой и Пилакта с княгиней, захватив самое ценное, бросились из крепости, куда глаза глядят. На руках Пилакты был маленький ребёнок. Шли они пешком, обходя селения, где валялись трупы умерших людей. Раздвигая палкой высокую траву, Батани отыскивал малозаметную тропу. Но вот на их пути, возник бурелом. Обойти его нет никакой возможности. Он тянется на несколько километров, а ширина его всего-то метров пять. И они поползли под огромными завалами. Наконец они оставались на поляне рядом с глубоким оврагом, на дне которого шумел ключ, женщины повалились на траву. Батани надрал бересты, наломал веток и притащил сухостоя. Чиркнув огнивом, висевшим в мешочке на поясе, он разжёг два костра. Сэнгула спустилась к ручью, набрала воды в котелок и засыпала крупу. И скоро они сидели рядом протянув руки к весёлому огню, смотрели в чугунок, в котором варилась их каша.
Батани разбросал угли прогоревшего костра и на землю положил ветки ельника. Набросил свою куртку на это место и получилась постель с прогретой землёй. Путники поели каши, пожевали вяленую рыбу и с удовольствием выпили горячего чая. Батани уложил женщин на тёплую лежанку, а сам остался у тёплого костра. Надо было поддерживать огонь, чтобы отпугивать зверей. Пламя длинными языками лизало дрова и вырывало из мрака стволы деревьев. Лёгкие порывы ветра приносили запах смолистой хвои. Батани склонил голову и задремал под шёпот звёзд.
Путники проснулись от плача ребёнка. Солнце уже выглядывало из-за деревьев, растапливая туман, висящий над тайгой. Сбегали к ручью - умылись. Скипятили чай. Пожевали лепёшек. Пилакта покормила малыша. С новыми силами отправились в путь. К вечеру ноги беглянок были истёрты до крови, съестные запасы кончились. шёлковый халат на княгине висел клочьями. С него слетели бронзовые колокольчики и ракушки каури, пришитые на подоле. Батани решился заглянуть в поселение, чтобы добыть ослика или лошадь. В этом ауле все вымерли. Ревела запертая скотина - голодные животные не могли понять, почему их не кормят. Батани открыл затвор, вывел лошадей и запряг их повозку. Он залез по лесенке в домик на сваях, который стоял позади дома и вытащил оттуда улы и вяленое мясо. Позвал женщин. Они подложили мягкую траву хапкту в новую обувь.
Когда они поместились в телеге, Сэнгула услышала в доме плач ребёнка. Она рванулась.
- "Не ходи туда, заразишься", - предупредила её Пилакта.
Но Сэнгула не послушалась и заглянула в дом. Там на кане, сидела мёртвая женщина с живым ребёнком на руках. Крохотная девочка плакала. Сердце Сэнгулы сжалось. Она вспомнила своего умершего малыша. Сэнгула заскочила в дом и вырвала девочку из рук мёртвой матери. Дальше они путешествовали на повозке. Солнце было уже совсем низко и краешком зацепилось за вершину Верблюжьей горы, это были уже места где Лэйла с мужем отбивались от степняков.
Масенда встретил их очень хорошо, угостил горячим ханшином и накормил. Эпидемия не докатилась до них. И он предложил женщинам пожить у него пока не пройдут тяжёлые времена.
Жизнь у Масенды
Кинь Джу ускользнул от киданей и вернулся в город Мастеров за Лэйлой. Но там он увидел, только растерзанные зверями трупы. Не нашёл он любимой жены. Заплакал Кин Джу. Не мила была ему жизнь без неё. И он возвратился к киданям и согласился служить Чингисхану. Встретив сильное сопротивление удэгейцев, татаро-монголы, покорив Пекин и несколько городов, повернули свои войска к югу.
В это время Лэйла с подругами жила у Масенды. Сэнгула всё же заразилась чёрной оспой. У неё поднялась температура. Она бредила и просила женщин не бросать ребёнка. Когда она умерла, её похоронили на берегу Сучана. К счастью больше никто не заразился. Лэйла взяла девочку себе. Она назвала её Ясели и решила вырастить её как родную дочку. Однажды когда Масенда рыбачил на Сучане с зятем и с Батани, к реке подскакали всадники. Они напоили коней и увидели рыбаков. Это были татаро-монголы. Они заарканили молодых мужчин, а Масенда успел юркнуть в кусты и спрятаться за корягой. Так Батани и зять Масенды попали в плен. Их погнали с другими солдатами на юг в Тибет и Восточный Туркестан. В посёлке остался только старый Масенда и женщины. С утра они были заняты работой. Теперь Масенда рыбачил с Пилактой. Жена его с дочерью занимались скотиной и огородом. А княгиня нянчилась с детьми. Она научилась прясть шесть, шить и вышивать одежду. Когда дети засыпали, она помогала хозяйке в огороде. Янсели - найденная девочка очень привязалась к ней. Обнимала Лэйлу за шею и называла мамой. С наступлением холодов Масенда из дикой конопли и крапивы плёл рыболовные и охотничьи сети. Из сирени трескун изготавливал лыжи и полозья снизу обшивал изюбриным камусом, для лучшего скольжения. Нарты он делал из каменной берёзы. А когда выпал снег, Масенда на лыжах отправился на охоту. Уже два раза в Сучан входила большая рыба. Две весны прилетали ласточки к скалам у озера. Раненый удыгеец возвращался с войны в родное селение и по дороге забрел к ним. Он был в Нингуте и рассказал женщинам последние новости. Когда кидани предали Золотую империю и добровольно подчинились татаро-монголам, Джан - начальник Нингуты, боясь оказаться отрезанным от других четырех столиц императора поспешил со своей женой Укимой к Ай-Цзуну - императору. От этих вестей совсем затосковала Лейла - княгиня ( где сейчас её муж - Кинь-Джу? Одни и те же звёзды светят супругам, но в разлуке они и ничего не знают друг о друге). Когда она пряла шерсть, и сучила нитки, то пела грустную песню на стихи древнего поэта Ли-Бо.
"Уехал мой муж далеко, далеко.
На белом своём коне,
И тучи песка обвивают его
В холодной чужой стране
Как вынесу тяжкие времена?
Мысли мои о нем,
Они все печальнее, все грустней
И горестней с каждым днем
Летят осенние светлячки у моего окна.
И терем от инея заблестел
И тихо плывет луна
Последние листья роняет клён
Совсем обнажился сад.
И ветви под резким ветром в ночи качаются и трещат
А я, одинокая, только о нем думаю ночи и дни
И слезы льются из глаз моих - напрасно льются они".
И её печальные глаза до самой глубины просвеченные болью смотрели в даль.
Война с Татаро-монголами
Так прошло несколько лет. Дети подросли и Лэйла решила переехать ко двору императора, надеясь встретить там свою подругу Укиму и её мужа Джана. Она хотела узнать хоть что-нибудь о своём муже. И Пилакту с малышом она уговаривала поехать с ней тоже. По дороге они узнали, что император находится в восточной столице Бянь-Цзин, и его солдаты продолжали держать оборону. Женщины добрались до крепости Тун-Гуань. Там от чжурчжэней - удэге они узнали, что Джан погиб при обороне Пекина, а Укима, чтобы не достаться грязным кочевникам, утопилась во рве, сбросившись со стены. Очень грустно было услышать Лэйле такие ужасные новости. О своём муже она по-прежнему ничего не знала. Пилакте повезло больше. Ей рассказали, что видели её мужа живым при обороне столичного города Бянь-цзин. Этот город был последней цитаделью императора Ай-Цзун. Солдаты храбро сражались, а император лично перевязывал раненых и из своих рук поил их вином. У монголов было около 100 пушек, которые палили днём и ночью. Но крепки были стены города и ядра не могли повредить их. Защитники начиняли порохом железные горшки и они издавали огонь, истребляющий человека, пускали летучие огненные копья с порохом и сжигали кочевников. Монголы испугались и прекратили осаду.
При обороне Бянь-Цзин Джан неосторожно высунулся из крепости. Вражеская стрела вонзилась ему в грудь. Укима с двумя служанками спряталась в императорском дворце и тут её слуга прибыл с грустным известием о Джане. Укима поспешила к раненному мужу, но помочь ему она уже ничем не смогла. Последний раз он взглянул на свою любимую жену, губы его зашевелились, чтобы сказать прощай и силы оставили его. Он умер у неё на руках. Укима не хотела жить без Джана, поэтому прятаться она не стала. Вместе с императором она стала перевязывать раненых и во всем помогала защитникам.
При осаде города за 16 суток пало с обеих сторон десятки тысяч людей. Монголы предложили перемирие. Но неудачи преследовали чжурчжэней. Вместо монгольской осады в столице Бянь-Цзин разразилась эпидемия чёрной оспы, и за пять дней в столице померло много тысяч человек. Видя слабость противника, монголы нарушили перемирие и вновь двинули свои силы на чжурчжэньские города.
Как безумная бродила Укима по Бянь-Цзину. Волосы её поседели. Кругом были трупы либо убитых защитников, либо умерших от чёрной оспы. И когда кочевники вновь атаковали столицу, чтобы не попасть к ним в плен, Укима, взявшись за руки со своей служанкой, прыгнула со стены - в ров. Император покончил жизнь самоубийством.
Генералы, оставив крепость Тун-Гуань, стали отступать от столицы в горы, ища безопасное место. Солдаты взяли с собой детей, жён и престарелых родственников. Воины с семьями пробирались просёлочными дорогами, через льды и снег. Лэйла, Пилакта и их дети тоже шли в этой толпе. Следом за отступающими, двигались несколько сотен монгольских конников. Высоко в горах снег был таким глубоким, что продвигаться было невозможно. Женщины бросали малолетних детей, и дорога была наполнена воплями. Но Лэйла и Пилакта только крепче прижимали к себе своих малышей. Вдруг Пилакта оступилась и молча с сыночком полетела в зверовую яму. Лэйла оглянулась, а подруги нет. Когда толпа дошла до хребта Те-Лин, выяснилось, что впереди и позади монголы. И началось сражение. Ослабев без пищи и от длительного перехода, люди были не в силах одержать победу. Монголы не пощадили никого, даже тех, кто сдавался в плен. А генерал Шан-Хэн, попавший в плен, отказался от предательства и сам себе перерезал горло. Нежная Лэйла была ранена в руку и без памяти упала на землю. На неё повалились убитые люди. Очнулась она от холода. Её малышка Янсели вылезла из груды тел и дёргала Лэйлу за руку. Было очень больно и холодно. Лэйла сняла овечий тулуп с убитого офицера и завернулась в него вместе с девочкой. На перевале в живых они были одни. Потихонечку они стали спускаться вниз. Сил было мало, потому что давно ничего не ели. На середине горы Лэйла услышала слабый стон. Она подползла к краю ямы и увидела там Пилакту. Нагнув тоненькую берёзку, она вытащила подругу. Слёзы текли по их щекам. Они обнялись. Женщины не стали больше испытывать судьбу и вернулись в город Мастеров. "Дома и камни из золота", подумали они.
Конец мытарствам
В походе по Средней Азии Кинь Чжу увидел в войсках, зятя Масенды и Батани. Друзья рассказали ему, что его жена жива и воспитывает девочку. Кинь Чжу по возвращению из похода помчался к жилищу Масенды, но старый удэгеец сказал ему, что княгиня отправилась к императору. Кинь Чжу знал о трагической гибели Ай-Цзуна и о страшных событиях того времени. И он снова потерял надежду найти её. Но война и убийства осточертели ему и он решил остаться жить в городе Мастеров, где они были когда-то счастливы с женой. Там он и встретил её. В крепость уже прибыл муж Пилакты. Город очистили от трупов и в нём стала восстанавливаться жизнь.
Елю-Чу-Цай хотел уйти молиться в горы, но Чингсхан приказал найти монаха и предложил ему стать его личным советником и астрологом. Перед каждой битвой мудрец составлял ему астрологические гороскопы с умными советами смягчал неумеренную жестокость Чингисхана.
Монах Елу Чу Цай увидел как Укима прыгнула в ров со служанкой. Он послал слугу узнать жива ли она. Во рву валялись вперемешку раненые и убитые. Слышны были стоны умирающих и покалеченных женщин. Елу Чу Цай медленно ехал верхом на к?не вдоль рва окружающего бывшую столицу. И, вдруг, увидел Укиму. Бледная от потери крови, она лежала закрыв глаза и тихо стонала. У неё была сломанная нога. Монах велел слуг привезти телегу. Он осторожно погрузил Укиму на соломы и прикрыл её своей курткой. Отехав в безопасное место, он перевёл её и поручил слуге доставить Укиму в Сучанскую долину. Елу Чу Цай написал сопроводительное письмо своему учителю монах Вандиге, который жил и молился в каменной кумирне Лун Ван-Е у подножия горы Эр-Най-Шань. С молодости он ушёл в горы из-за несчастной любви и стремился постичь учение Дао. Он освободился от страстей и желаний. Ловил рыбу в озере, собирал ягоды, суши целебные травы и корни. Их он складывал в мешочки. Когда набирал две корзины, то цепляет их на коромысла и спускался в долину к людям. Вандига менял лекарственные травы на одежду и крупы. Он давно забыл свои придворные манеры романтичного поэта. Одежда его износилась, в холодные ночи он спал прижавшись к собаке. Когда было тепло, бродил по горам, слушая птиц пытался им подражать и криками, и звуками флейты. Сейчас он мог быстро разжечь огонь, по запаху найти воду, и хорошо знал свойства трав и камней.
"Гляжу я на горы
И горы глядят на меня.
И долго глядим мы
Друг другу не надоедая".
Вспоминал он стихи любимого поэта. Когда Вандиго состарился, то переселился с Чандолаза сюда, к подножию Эр-Най-Шань, потому что здесь был целебный источник. Название кумирни Лун-ван-е переводилось как дед короля драконов. Монах прочитал письмо от Елу Чу Цая, которому было запрещено отлучаться от ставки Чингинзидов. И которые только мог молиться за жизнь своей подруге и бывшей ученицы. Старый монах принес воды из целебного источника, обмыл раны Укимы смазал мазью, сделанной из живицы лиственницы; перевязал ногу и дал ей мумиё, привезенное из Гималаев. Женьшень и целебная вода восстанавливали её силы и заживляли её поломанные кости.
Управившись с дневными заботами Вандиго взял свою дудочку и выбрался на гору. Совсем рядом с ним лимонная луна замерла на кромке вершины и, кажется, задержишь взгляд - и сорвется, покатиться она золотым колесом. Вот Вандига поднял глаза и сразу вобрал в зрачки и небо, и Млечный путь, и луну, и звёзды. Старый монах достал из-за пояса дудочку и вот уже звучит в тишине протяжная унылая мелодия. И струится она как ручей, бегущий по горному склону, - чисто и легко, на одной печальной ноте, беззащитной в тишине и одиночестве.
Наступила весна. Укима выбралась из фанзы, чтобы помолиться на восходе солнца. Она любовалась Восточными горами и разлившимся устьем Сучана впадающим в бескрайнее море. Знакомые горы купались в золотистых лучах утреннего солнца, и сердце её шемило от этой красоты.
Она вспомнила своего мужа Джана. Седло его было выложено серебром. На поясе его халата была золотая рыбка. Когда был зной или дождь, двое слуг несли по бокам трехъярусные зонтики, оберегая важного человека от зноя и дождя. Она вспомнила свой уютный дом с персиковым садом и живописный прут с краснопёрыми карпами и целую череду обученных слуг. "Где это все!?" - подумала она.
Но вот в дубовой роще закуковала кукушка, а молоденькая трава на склоне запестрела фиалками. Нежные цветочки тимьяна сиреневыми клубками свешивались со скал Эр-Най-Шаня. Учима попросила монаха послать гонца в город Мастеров и узнать о судьбе её друзей. Весь день она не находила себе места. Солнце уже спряталось за тёмный кряж, в небе угасли пурпурные золотые краски. И когда в вышине замерцала первая звездочка, Укима услышала цокающий звук копыт возвращающегося гонца. Он принес радостные вести. Её подруга Лейла жива и ждёт её приезда.
Половину мира захватил Тимуджин. Его старшей и уважаемой женой была Буртэ. Её дети и внуки унаследовали его огромное царство. Среди его пятисот жён в гарем е была и преданная ему Ульга. Чингисхан любил слушать её грустные песни. А в 1227 году, перед своей смертью, он завещал своим детям и внукам стереть с лица земли всех чжурчжэней удэге. И когда был организован новый опустошительный поход по южному Приморью в 1234 г. монаху Елю-Чу-Цаю, удалось предупредить своих друзей в городе Мастеров. Они вовремя откочевали на реку Иман (Снежная река). Там они и продолжили свой род. И жили долго и счастливо.
А что случилось с Батани и его другом? Они были отправлены в поход на Киевскую Русь. В войсках монголов уйгуры, киргизы, чжурчжэни и другие народности держались отдельно. Пришлым удэгейцам приглянулись кипчанские плодородные степи. И осели они тут. Батани взял в жёны местную славянскую девушку. Волосы мужчины также сплетали в косу на макушке, сбривая их на лбу и затылке, отчего их русские прозвали "хохлами". И южнее Запорожья на украине есть селение под названием Чжурчжэневка. В XIV веке "казаками" именовали бессемейных и обездомных воинов, составлявших авангард татарских войск, пришедших из золото-ордынских земель в "Дикое поле". И много слов из их обихода имеют татарские корни: - есаул, курень и т. д. Когда в XV веке распался Джучиев улус, часть обособленной казачьей прослойки вышла из-под власти ханов и поселилась в Причерноморье.
А я вдруг вспомнила знаменитую картину Репина "Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану", где меня всегда удивляли странные причёски казаков. Да и вареники, им пельмени с чесноком их национальное блюдо.
Солнце спускалось за сопки. Пора было домой. Мои сыновья проводили меня до автобусной остановки. Так и закончился этот жаркий июльский день.