Юрин Алексей Федорович :
другие произведения.
Грузинская сказка
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Оставить комментарий
© Copyright
Юрин Алексей Федорович
(
greek88@yandex.ru
)
Размещен: 14/12/2009, изменен: 14/12/2009. 17k.
Статистика.
Статья
:
Сказки
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Юрина Наталья - Ростовская обл. г. Батайск
ул. Социалистическая 75
8-909-429-16-41
" Грузинская сказка"
Посвящается Арене, Рамину, Монике, Беке Бебия.
Горы Грузии - алмазы, водопад - хрустальный свет,
Малахит - леса Кавказа, злато - серебро - рассвет.
Свет- долины в самоцветах, в райских розах дивный сад,
В песнях птичьего рассвета зреет райский виноград.
Здесь не люди поют песни - водопад поет и лес.
Сам Кавказ из поднебесья вторит музыке небес.
Все правдиво, в этом сказе, знают все давным-давно-
Все прекрасно на Кавказе: люди, горы и вино.
Вот про этот край чудесный я пишу свой новый сказ.
И перо, и лист небесный мне вручил седой Кавказ.
Проступают буквы сами, словно радуга в дожде,
И волшебными словами отражаются в воде.
* На плато у горной кручи, где река с небес летит,
Жил прекрасный и могучий молодой джигит Давид.
Круглый год с отарой вместе, в тишине кавказских гор.
Никого на целом свете, только: солнце, горы, он.
Жизнь его была б прекрасна, но и здесь живет туман,
Портил жизнь ему ужасно, преупрямый брат-баран.
Хоть красив, как снег на круче, шуба- облако колец,
И рога-то, всех покруче - но нахальный молодец.
Вся отара идет в ногу, все идут за рядом ряд,
Лишь баран наглец, ей богу, портит праздничный парад.
Все налево - он направо, все направо - он вперед,
Все вперед - а он упрямо мчится в райский огород.
А за ним, как поведется, следом, с горного крыльца,
Обязательно попрется хоть одна краса- овца.
От такого-то упрямства, вздрогнет даже царь Кавказ,
Кто ж, увидев это хамство, вслед не скажет пару фраз.
Сколько с ним Давид съел перца, сколько раз давал урок,
Сколько раз хотел от сердца дать барану в наглый рог.
Уж хотел отправить к волку - к мяснику в базарный ряд.
Пусть попробует там, в полке, продавцу испортить ряд.
Как-то было дело, к ночи, уж связал ему рога,
Но взглянул в бараньи очи - "Жалко гробить дурака".
Снова стали жить все вместе - Давид, солнце и туман.
Все стоят на райском месте, в гору тащится баран .
А деньки идут неспешно, водопад бежит-звенит,
Даль кавказская безбрежна, поет Эхо и Давид.
Так бы жить сто лет, и двести, можно даже миллион-
Песни петь на райском месте, водопада слушать звон.
Но за белою горою стоит черная гора,
Там в вулкане под землею живет черная змея.
И она любила часто выползать на белый свет
Да с открытой черной пастью любоваться на рассвет.
Но змея любила больше видеть солнечный закат,
Как алмазный луч все тоньше освещает райский сад.
Ей бы жить и любоваться сотни лет кромешной тьмой
Но мешал ей наслаждаться шум под белою горой.
То джигит поет там песни, то бараны шумно пьют.
То ягнята громко, вместе, по траве копытцем бьют.
Нет змее от них покоя, смех и радость без конца,
Так им весело на воле - не смотрели бы глаза.
Долго смех змея терпела, всю весну копила яд,
Из угла на рай шипела, проклинала райский сад.
А когда скопила злобу, заползла под облака,
Да скатила вниз, под гору, три малюсеньких снежка.
А снежки на снежной круче тянут вниз с собой потоп-
Не снежки уже, а тучи засыпают райский свод.
Вниз сошла змея- лавина, замерла в густой траве.
И веселая долина загрустила в снежной мгле.
Тьма стоит в седом рассвете, смотрит в ужасе Давид.
Никого на целом свете, лишь один баран стоит.
Тот баран, что шел не в ногу, тот, что строй не признавал,
Кто искал свою дорогу, все от стада отставал.
И сейчас стоял в сторонке, а когда погибли все,
Видно спасся в этой гонке на нейтральной полосе.
Не любил Давид барана, но когда засыпан сад,
Ты один, среди тумана, и барану будешь рад.
Через снежную долину пробирается Давид,
А баран через лавину к нему радостно бежит.
Змея смотрит сверху злобно, жив еще один баран,
И джигит, живет вольготно, нет на нем смертельных ран.
Вниз столкнула лишь три камня - камнепад летит с тумана.
Мчатся камни смело в пламя, в кратер злобного вулкана.
От камней Давид укрылся, а барана тащит вниз
Еле-еле он вцепился кривым рогом за карниз.
Джигит бросился, весь в ранах на край пропасти во тьму.
" Пусть хоть одного барана, но от смерти я спасу".
А река камней, как омут, в кратер тянет, как в котел,
Рядом в смертной схватке стонут и лисица, и орел.
Свет- Давид уж в волнах скрылся, скоро смоет камнем вниз-
Еле-еле он вцепился за невидимый карниз.
И висят, как в сказке страшной : баран, небо и джигит.
Еще миг пройдет над башней, и весь рай на дно слетит.
В это время дочь Кавказа - Нана, юная краса,
Вышла из дворца-алмаза, погулять в свои леса.
Ищет дева в поднебесье, где Давид и облака,
Чтоб послушать его песни, посмотреть издалека.
Сам Давид, красу алмаза, ведь не видел никогда.
Как все дочери Кавказа, Нана - царственно- горда.
И теперь краса-девица смотрит издали на сад.
Видит дева - в поле злится страшный, дикий камнепад.
А на самом крае бездны, стонет раненый джигит.
И барашек белоснежный, как ребеночек кричит.
К ним на помощь Нана мчится, птицей взмыла в небесах .
Над Давидом, как орлица, замерла на облаках.
Косу девичью спустила, как спасательный канат,
Пастуха косой обвила, тянет парня в райский сад.
А джигит схватил барана, тянет в небо за собой.
Еще миг и дева Нана всех поднимет над скалой.
А Змея на деву злится, льет на Нану черный яд.
Превратила свет-девицу в изумрудный виноград.
И теперь втроем по полю мчатся в пламенный вулкан.
С неба падают в неволю Давид, Нана и баран.
Долгий век на дно летели, а быть может, мигом в ад.
Нет часов у подземелья, не видать там циферблат.
И потом, там ночка вечно, - нет ни вечера, ни дня,
Лишь горит там бесконечно пламя вечного огня.
Баран первым вниз свалился - ведь бараны всех умней-
Белой тучкой притворился - тучкой падать веселей
А джигит с земным притворством, тихо лег в баран- кровать,
Раз баран стал тучкой - просто, может и диваном стать.
Только Нана горделиво прилегла в карман мужской.
Там тепло и очень мило, есть защита под рукой.
И джигит согласен с Наной - с девой вместе веселей.
Хоть лоза, но лик прекрасный, проступает из ветвей.
На дне. Первое испытание - огонь.
Раз с небес на дно упали, значит надо вверх идти.
И друзья наверх помчали - свет найдется по пути .
А змея спустилась с горки, ползет радостно домой.
По пути к змеиной норке видит ужас неземной-
Ввысь идут с веселой песней баран, Нана и Давид.
Словно здесь им поднебесье, а не черный лабиринт.
Вновь змея на песни взъелась, вспыхнула огнем со зла,
Чуть сама не загорелась от змеиного огня.
Мчит змея за ними следом, по пути всех жжет огнем.
Завалила Гада пеплом, подожгла Гадюке дом.
И друзей в огонь вогнала, обвила огнем костра.
Долго в душеньку плевала огнем злого языка.
Тает тучка-невеличка, свет- джигит горит в огне,
Словно тоненькая спичка на заморской стороне.
Еще миг и все исчезнет и Давид, и небеса,
И барашковая тучка, и кавказская лоза.
Нана вспыхнула от горя. Льется с сердца сок живой.
Столько горя, что сто моря пролилось над головой.
Затушила Нана пламя, снова ввысь идут друзья.
А змея шипит у камня, с горя плачет у ручья.
Всю вину на них свалила. Сколько сделали здесь зла-
Из-за них родню спалила, полхвоста себе сожгла.
Пусть теперь не плачут горько, отольется им слеза,
За ночь злобы скопит столько, что заплачут небеса.
Второе испытание- вода.
А друзья идут все выше, следом в след, рука в руке,
Вот уж видно в горной крыше синь небесную в окне.
А за ними злобно вьется с новой подлостью змея.
Из змеиной пасти льется яд подземного ручья.
Яд дымит в змеиной кружке, поливает все кругом.
Залила своей подружке новый выстроенный дом.
Пусть шипит Гадюка в горе, виновата в том сама.
Что построила дом в море, где подруженька Змея.
А вода все прибывает, края нет у моря у зла.
Уже ноги не шагают, тонет хрупкая лоза.
Взял джигит на руки Нану, от воды прикрыл рукой.
Не дает грустить барану, тянет следом за собой.
А змея совсем взбесилась, гонит злобную волну.
До небес грозою взвилась, затопила всю луну.
Скоро все погибнут в море: и Давид, и небеса,
И Кавказ утонет в горе, и грузинская лоза.
Но не хочет гибнуть тучка, не такой уж он баран.
Он единственная штучка, а мехам грозит туман.
Раз уж вымок в Черном море, надо выручить друзей,
Будет пить, не зная горя, чтобы выпить яд быстрей.
Пьет баран, не зная меры, выпил речку и ручьи,
Выпил озеро холеры, выпил яда тонны три.
Так напился в черном свете, что бурлит в рогах вода.
Но зато уж на рассвете, пить не будет - никогда.
Третье испытание - медные трубы.
Труба-кратер вьется в гору. В крыше виден свет окна ,
Уж давно змея там нору, в крыше выгрызла со зла.
У окна змея любила наблюдать за всем вокруг,
Часто трубкою дымила на златой небесный круг.
Иногда любила плюнуть из горы на райский сад.
Или знойным ветром дунуть на прекрасный виноград.
И теперь змея пылала с медной трубкой у окна.
Друзей милых поджидала, чтоб сгноить их до утра.
А друзья идут все выше, все короче тропка зла.
Уж рассвет на синей крыше подмигнул им из окна.
Нужно лишь взойти на небо медной узенькой трубой.
И лети на крыльях света по грузинской мостовой.
Вверх Давид идет трубою, на груди лоза бантом,
Тащит тучу за собою, в ней воды сто тридцать тонн.
Еще шаг и небо рядом, но опять шипит змея-
Сыплет сверху из засады клады медного ручья.
По трубе стекает злато, бьют рубли до синяков,
Светят черные палаты в позолоте медяков.
Больно сверху бьют копейки, вяжут деньги по рукам ,
Гроши медные, как змейки, липнут к медным сапогам.
Не дают пройти ни шагу, звонко воют до небес,
Завели такую драку, что поник кавказский лес.
В медной трубке грохот ада, гремит медный барабан.
Скоро сгинут в море злата Давид , Нана и баран.
А Змея шипит с тумана, медяки шипят внизу-
Чтоб продал джигит барана и красавицу лозу.
Как продаст дары Кавказа, сразу выйдет вверх со дна.
В дар получит три алмаза, и три медных сундука.
Но напрасно змеи выли, зря шипели за углом.
Зря алмазами манили, зря дубасили хвостом.
Не продал Давид барана, не продал Давид лозу.
Жалко облачко тумана, жалко девицу-лозу.
Стали сердцу, как родные, ведь без них никак нельзя,
С ними можно жить в пустыне - настоящие друзья.
Все прошли, все испытанья - огонь, воду и трубу,
Пережили все страданья, не дай бог их никому.
Вместе вышли с подземелья - из вулкана в белый свет,
А в родных горах веселье, на лугах растаял снег.
Вновь отара к водопою, словно пух плывет в цветах.
Их меха блестят росою, как алмазы в облаках.
Лишь Кавказ грустит в тумане. Царский двор покрылся тьмой.
Не видать в седом экране, что дитя идет домой.
Царь Кавказ давно уж дочку потерял в змеиной тьме,
День искал, искал всю ночку, не нашел ее нигде.
Перебрал, как пух, лавину, сто баранов в ней нашел.
Нашел слиток, три рубина, только Нану не нашел.
Загрустил Кавказ в ненастье, хоть есть триста сыновей,
Но без дочки нету счастья, даже в райской стороне.
А рассвету нету горя, пьет на завтрак сок-туман.
Видно уж, идут у моря джигит , Нана и баран.
Увидал Кавказ с вершины, мчатся милые домой.
Выгнал тучи-паутины, поднял солнце над горой.
С радости тряхнул вершиной, открыл сказочный ларец,
Тут же вырос над долиной белый мраморный дворец.
Второй раз тряхнул снегами- мчатся с царского двора
Изумруды с жемчугами и алмазная гора.
А потом уж на просторы всех созвал на свадьбу- пир.
Пели гости, пели горы, с ними пел весь райский мир.
Хорошо в родимом доме рады Нана и Давид.
Рад Кавказ на царском поле, лишь один баран грустит.
И Кавказу надоело смотреть в грустные глаза ,
Бродит, как баран без дела, нагло смотрит в небеса.
Присмотрелся царь к барану, заглянул к нему в рога,
Увидал мечту баранью: жить, как в небе облака.
Вновь Кавказ взмахнул вершиной - надоел в полях туман,
Пусть порхает над долиной независимый баран.
Мчит баран в небесной выси, мчит, куда глаза глядят .
То пройдется по Тбилиси, то заглянет в райский сад.
Пролетит над океаном, поваляется в горах,
Полежит в лугах туманом, расцветет росой в цветах.
Но куда бы он ни мчался: в поле, иль в заморский град.
Все равно он возвращался в свой родной грузинский сад.
*