В стылом небе гудит стаей злых шмелей ветер, пока наконец не распахивает настежь ворота. Их скрип, а затем громкие, как раскат грома, удары способны разбудить даже мёртвого. Тем более обстановка благоволила подобному исходу событий. Рядом стоит заброшенный дом, ранее бывший храмом, за ним как положено усыпальница. Так почему кому не встать? Не сходить в близлежащий город? Далековато конечно, но ничего, чай устать уже не получится. Но нет. Из года в год это место слыло тихим и, если пропадал кто, списывали на собственную глупость. Хотя чаще на дикое зверьё. И ещё на пару десятков поводов отдать концы в лесу.
Однако за злым гудением ветра и скрипом ворот, если приглушаться, будет слышно, как в заброшенном храме зашлёпали по полу босые маленькие ножки. Сначала медленно... топ...топ... потом всё быстрее и быстрее...
В тёмном проёме появилась девочка. Маленькое треугольное лицо с острым подбородком ярко контрастировало с обступившей малышку тьмой. Девочка помялась, попеременно поджимая под себя ноги, но всё-таки решилась переступить порог. Одежда на ней была столь свободная, что разобрать что это никак не удавалось. На затылке красовалась схематичная маска лисы. Длинные бледно рыжие волосы вырывались из-под неё и осьминогом облепляли лицо, бледное до синевы. Однако избежать веснушек, как и большинству рыжых, ей не удалось. Они россыпью украсили щёки. Девочка немного не дошла до ворот, остановилась, чтобы взглянуть на небо. Оно темнело и грозило в скором времени разразится проливным дождём.
Глаза чёрные, любопытные, с точками родинок у внешнего уголка, влажно поблёскивали в сумраке. Девочка с маской лисы заправила золотистую прядь за ухо. Грустный вздох совпал с очередным ударом створки. Малышка дошла до ворот, выглянула за них на всякий случай, а потом аккуратно закрыла. Никого нет.
Ветер дул, доски скрипели. Внутри заброшенного храма чувствовалось, что помещение нежилое. Нет ни мебели, ни утвари, не пахнет съестным - ничего нет. Только пыль, сухие листья по углам, паутина... Но необъяснимо чисто. Отчасти из-за протоптанных в пыли троп, а где и тщательно выметенного пола.
- Что здесь делать? Скука смертная... Хочу чего-нибудь нового. Даже какого завалящего паломника уже месяц не было. Это уже никуда не годится. Чем они там все заняты?... - монотонное ворчание девочки превращалось в старческое брюзжание. Незаметно волосок за волоском волосы малышки седели. И вот по храму, шаркая ногами, семенила махонькая старушка немногим выше недавней девочки. Она неприкаянно бродила от окна к окну, задумчиво останавливалась у каждого из них, потом плелась к алтарным плитам, с которых рассеянно сметала несуществующую грязь. Затем алгоритм повторялся. Раз, второй, третий... Она напоминала запертого волка, нарезающего восьмёрки в ожидании. Только чего ждала не знала. Просто тянула время, с того момента, как впервые открыла глаза перед воротами старого храма.
Вскоре над головой загрохотал гром. По крыши забарабанил дождь. Чуть погодя, не удержавшись, ворота вновь присоединились к грохочущему ансамблю. Девочка остановилась и подняла голову, прислушиваясь. Вода текла по водостокам бурным потокам, просачивалась внутрь храма. К утру на полу наберутся внушительные лужи. Но не это заставляло малышку напряжённо щуриться в темноту. Ей слышались далёкие повизгивания, крики людей, и может быть лай собаки. Нестерпимо хотелось выйти и посмотреть, но её страшила возможность открыть двери храма ночью. Сами собой в воображении рисовались острозубые тени, чудовища, которым маленькие девочки на один зуб...
- Не будь такой трусихой, - нравоучительно сказала себе старушка и направилась к выходу. Что дети, что старики - одинаково любопытны. И беспомощны.
Сквозь отворившуюся дверь немногое можно было разглядеть. На фоне тёмного, грозного неба гнулись верхушки деревьев, щедро теряя листву. Белые вспышки выхватывали силуэты, лес в это время как будто на миг замирал, застигнутый на месте преступления. Чёрные глаза, с симметричными родинками у внешнего уголка, бегали туда-сюда, пытаясь за всем уследить. Но как тут уследишь?
Не то девочка, не то старушка спустилась по ступеням. Она до последнего не отпускала один из столбов, придерживающий навес перед домом, как будто надеялась, что храм последует за ней. Чуда не случилось. Пришлось собрать всю смелость в кулак и идти вперёд в гордом одиночестве. Она столько раз встречала здесь грозу, что сбилась со счёта, но до сих пор боялась выходить ночью. Нервный смешок вырвался из груди. Золотисто-седые волосы намокли, облепив плечи, спину, щёки.
А если прислушаться разве криковизги не стали ближе. Нет?... Девочка содрогнулась и бросилась к воротам в тщетной попытке их закрыть. Но как только она за них ухватилась, увидела, что за гости посетили её дом.
Прямо на неё несся здоровый чёрный кабан. Шерсть на его боках и холке слиплась. В раззявленной пасти красовались острые, как ножи, клыки. Его загоняли, и вепрь пытался спасти свою шкуру. Девочке с маской лисы тоже нестерпимо захотелось оказаться подальше отсюда. Какая тропа вывела это животное? Где это видано, чтобы дикий кабан со страху бежал в человеческое жилище (хотя о заброшенном храме это громко сказано)! Боров захрипел, чуть склонив голову, готовый столкнуть с дороги препятствие, будь то ворота или мешающийся человек.
На этом месте любой другой погиб бы от клыков разъяренного вепря. Или получил глубокие раны, что в лесу чревато плачевными последствиями. Малышка же пискнула: "Ой!", и истаяла на глазах струйкой осеннего дыма.
Но беда не приходит одна. В лучшем случае она тащит за собой целую вереницу бед поменьше и совсем маленьких, а в худшем, что более жизненно, всё обратно пропорционально.
Казалось, чёрный разъяренный вепрь это то, что должно пугать до икоты (и так оно и есть!), однако есть силы более страшные. Ибо вслед за кабаном прибежали его преследователи. С десяток крупных мужчин, которые совместными усилиями развороти всё, что можно было разворотить. Единственное чему могла в этой ситуации обрадоваться хозяйка храма - это то, что её дом выстоял. Ну и теперь ей было не до скуки. После того как охотники утащили тушу, работы предстояло... очень много. К тому же одна из их собак отстала. Вепрь насадил её на передние клыки. Раны сильно кровоточили, но на любые попытки осмотреть её, собака реагировала агрессивно. Девочке пришлось долго кружить вокруг пса, пока тот не обессилил.
После оказания первой помощи, она вновь стала старушкой, ибо уборка никогда не привлекала молодых людей, тем паче непоседливых детей. Другая половина хозяйки храма, обладательница уймы морщин, седых волос и вследствие большого опыта дурного характера, немыслима своё существование в таком беспорядке. Поэтому, беспрестанно брюзжа, принялась за уборку. Однако она никак не предполагала, что недавнее тысячное пожелание "чего-нибудь нового" обернётся ещё одним крупным событием.
Храм таки рухнул.
После этого девочка зареклась давать волю своим маниакально-уборочным наклонностям. Так ведь можно и убиться... Но что сильнее её волновало - так можно и убить. Собаку она не смогла перетащить под крышу, она осталась в лесу, около большого раскидистого дуба. А если бы смогла?... Скорее всего вытащить из-под завала, в который превратился сейчас храм, она бы уже не смогла. Хотя животное и без того чувствовало себя всё хуже и хуже, нагоняя страху на девочку. Ведь старушка в ней давно похоронила пса на заднем дворе, рядом с усыпальницей.
Опускать руки девочка не стала. Она и так собиралась сделать укрытие для раненной собаки, почему бы не сделать заодно и для себя. Она смастерила его прямо над псом. Не бог весть какое, но лучше чем ничего. Поставила доски, закидала всё ветками и найденным лапником и тем, что попалось под руки. Получилась вполне приемлемая конура.
Малышка забралась внутрь, не слушая ворчание внутреннего голоса, и прижалась к горячему боку пса. Тот в ответ только чуть шевельнулся. Он часто дышал, бело-розовый язык вывалился из пасти. Жар от него вполне способен был обогреть ночью двоих, а то и троих. Шерсть под рукой девочки упруго пружинила, завивалась меж пальцев. Густая, мягкая. Особенно приятно было гладить широкий лоб и большие уши, на ощупь они походили на плюш. Сам пёс напоминал маленького медвежонка, которого девочка видела прошлой осенью. Подросшего, но по-детски пухлого. От этого ей становилось его ещё жальче. Она надеялась, что всё наладится. Несмотря на не спадающий жар, приближающуюся зиму и то, что ей необходимо найти новый храм.
Она чувствовала, что жизненно необходимо.
Она провела ладонью по мягким острым ушам её новой "печки".
- Всё будет хорошо. Слышишь? Не может не быть, Батон. - Девочка порой сама не понимала откуда в её голове берутся те или иные слова. Но не отказываться же из-за этого от них, верно? Она и своего имени никогда ни от кого не слышала, тем не менее, после того как ей на язык пришло новоиспечённое имя для пса, она поспешила представиться сама: - А я Ритчи. Будем знакомы, Батон. Правда тебе идёт? Я не знаю, что это, но уверена, тебе идёт...
После этого достопамятного разговора прошло несколько дней. Пёс не умер, но облегчения девочка не чувствовала. Он всё еще был очень плох, ничего не ел, только лежал и еле слышно поскуливал. Поэтому малышка всё-таки решила отправиться за помощью. Она знала, что где-то недалеко есть город, люди... Можно попросить их. Они ведь приходят, просят. Ей хотелось думать, что решение проблемы найдено. Надо лишь добраться до людей, а дальше все проблемы решатся.
Ритчи сделала волокуши для сильно ослабевшего за эти дни Батона и отправилась в своё первое путешествие.
Говорят, ступив на тропу, невозможно вернуться назад. Кхм... кхм... С этим девочка могла поспорить. Ведь волокуши сломались шагов через двадцать... Да, она навсегда запомнит полные укора глаза Батона и снисходительное ворчание старушки. Та прождала ровно два часа (место около усыпальницы она до сих пор считала актуальным), кропотливо прокомментировала все действия неопытной половины, а потом оттеснила её и сама взялась за дело. Спустя десять минут они продолжили поход.
Из леса выломалась, как медведь, с рёвом, рыком и другими сопутствующими звуками, рыжая девочка. В волосах запутались веточки и лесной сор, от чего малышка стала напоминать лесного духа. За собой она вытянула волокуши. Потом вернулась ещё раз и забрала упавшего с лежанки пса. Если тот и был ещё жив, то вопреки её стараниям.
Город, а с ним и людей, они нашли. Это само по себе могло послужить одним из примеров божьего проведения или чуда. Но ещё большим чудом стало то, что они того, кто смог им помочь.
А сейчас девочка с маской лисы и в потрёпанном виде плелись по каменным улицам. Ей, к чести жителей, предлагали свои услуги, или отправиться в дом призрения. Ни первого, ни второго Ритчи не понимала. Что за услуги? Что они хотят ей предложить? Ни, тем более, она не желала идти ни в какой дом презрения. Кого они там презирать вздумали? Уж точно того, кто ей такое говорил, она провожала самым своим недружелюбным взглядом.
Однако это не отменяло её проблемы. Или цели. Куда ей идти? Здесь много домов, ещё больше людей. По дорогам ездили автомобили, впрочем, по воздуху они тоже летали. Выглядели как древние повозки с крыльями и без коней - очень необычные. Девочке тут же захотелось покататься. У неё даже вздох восхищения вырвался, а у второй её половины, старушки, оханье от страха. Батон, заворчав, попытался встать, но на втором шаге лапы повели. Он плюхнулся на мостовую жалобно заскулив.
- Батон! - Ритчи бросилась к нему, обняла за шею. Она ощущала жар его дыхания и мягкую шерсть, лезущую ей в нос. Видела спешащие мимо ноги. В душе зарождалась буря от безысходности, от неизвестности. Она хотела прийти в город и попросить о помощи. Но кого просить? Их здесь так много... Или стоит покричать? Конечно, когда они приходили в её храм они никогда не кричали. Самое большое стонали. Но ей самой такое не нравилось... Ей казалось, что если кто-то хочет помочь, он поможет, даже если ты скажешь не повышая голоса. Даже если просто подумаешь... Он должен знать...
- Девочка! Девочка, что случилось? - Напротив Ритчи, у которой по щекам покатились слезинки, и скулящего Батона присел молодой человек. Малышка смотрела на него широко раскрытыми глазами и он казался ей самым удивительным. Тёмные короткие волосы были старательно зачесаны назад. Аккуратно одет, в пиджаке, брюках, белоснежная рубашка горделиво держит воротничок. Глаза добрые, участливые.
- Моя собака... Батон. Ему плохо. Его сильно поранил кабан и... - Из глаз Ритчи проторенной дорожкой покатись слёзы, горло перехватил ком. Застрял, обосновался там, и никак не желал ослабить свои пути, словно чёрный паук схватил свою жертву и не жала остаться без обеда. Но молодой человек терпеливо ждал, пока девочка успокоится. Постепенно его руки расцепили малышку и её пса, чтобы осмотреть его. Девочка стояла рядом, шмыгала носом и нетерпеливо ждала.
- Ну что? - не выдержал ребёнок.
- Ему нужен уход. Но он выживет. Где твои родители? - Мужчина обернулся к ней. Обнадёживающая улыбка зажглась на его лице.
- Кто?
- Родители. - Девочка непонимающе округлила глаза. У неё сроду не было никаких "родителей". Без этого Батону не станет лучше? Последний вопрос она озвучила вслух, с надеждой заглядывая в глаза.
- Он выздоровеет. Конечно. Но где ты живёшь? У тебя же есть дом?
- Есть. В лесу. Только пришли охотники... а потом, после их ухода, мой дом рухнул. Я жила в храме. Ко мне часто приходили люди. Я подумала, что тоже могу прийти к ним. - Пояснила Ритчи на совсем уж осоловевший вид мужчины. - Я Ритчи. А это Батон.
- Приятно познакомится. Меня зовут Сомерсет. Или Сет. Как тебе удобно. Знаешь что...
- Что? - зачарованно протянула Ритчи.
- Пойдём со мной. Поживешь пока у меня. А потом мы решим, что делать дальше. - Он помог псу вернуться обратно на волокуши и развернулся обратно, возвращаясь откуда пришёл. Девочка побежала за ним. Позже она осмелела и забралась на волокуши псу. Молодому человеку приходилось следить за ними обоими. А еще он думал о том, что его жена, Лори, вряд обрадуется прибавлению.
Так оно и случилось. В тёмно-жёлтом здании, с номером 35 по Главной улице, произошёл первый грандиозный скандал. В результате ещё неделю в доме пахло угрозой, недоверием и обоюдными упрёками. Не самая лучшая атмосфера для молодой только поженившейся пары. Что Сомерсет, или просто Сет, что Лори были замечательными людьми. Однако это им не мешало периодически не понимать друг друга и совершенно искренне возмущаться поступками, например, как привести в дом бродяжку и её пса.
Вопреки всему Ритчи и Батон остались в этом темно-желтом доме. Вскоре Лори привыкла, перестала присматриваться к каждому жесту девочки и весь дом вздохнул с облегчением. В этом налаживании отношений значительно повлияла старушка. Она потихоньку подсказывала правильные ответы, а то и своими руками пекла печенье на завтрак. Лишний раз сказать спасибо не бывает лишним, так она говорила. И девочка с ней соглашалась. Ведь Батону становилось лучше.
Впрочем, ей тоже. Она больше не ощущала острой потребности в храме. Хотя она ходила в местный храм, огромную бездушную громадину, но ничего там не почувствовала и вернулась к Сету и Лори.
Зима сменилась бурной весной. Это время ассоциировалась в душе девочки с ней самой. Когда она жила в своём храме - это зима, она как будто спала, и только ждала, когда кто-нибудь придет и разбудит ее. Этим кто-то оказался Батон. За зиму он поправился, потолстел, повеселел, стал всеобщим любимцем. За ужином каждый норовил под столом подкормить его. Хотя Лори ругалась, но лицо ее становилось таким по-доброму приятным, что каждый понимал: ей тоже хочется угостить Батона.
Как-то, когда нежданные гости стали "своими", в доме поднялся вопрос о Ритчи и Батоне. Девочка не может жить с ними просто так... Это ведь не кошка и не собака. Хотя в этот момент малышка согласилась бы быть и кошкой и собакой, даже птичкой. Правда, без птичьего корма. Не любит она каши, зернышки, они такие... словом бррр!
Лори понравилось строжиться на двух безбашенно-пакостливых субъекта. А Сет по натуре был добрым и гостеприимным. Поэтому с заговорщическим видом молодая пара предложила взять Ритчи в их семью по закону. Естественно малышка тут же повисла у них на шеях. Батон крутится рядом, вытаптывая любопытные кренделя грязными лапами. Пока это не заметила Лори и возмущенно не выпихнула пса в ванную. Куда после отправился Сет с Ритчи. Батону необходима была основательная помывка.
День икс назначили на начало лета.
В тот особый день утро оказалось таким солнечным, что через окно чуть не прожгла полосу у девочки на спине. Ритчи открыла глаза и спряталась под одеялом, продолжая одним глазом косить в сторону окна, где зеленела макушка дерева. Батон ворчливо зашевелился в ногах. Он часто там спал. Только когда жарко уходил на пол, или когда хотел есть бежал к Лори.
Ритчи подумала, что это неплохая идея. Хихикнув, она откинула одеяло и побежала вниз, чтобы приготовить для всех завтрак. Поэтому когда Сет и Лори спустились, их ожидали горячие тосты, чай и полюбившееся печенье. Батон как всегда крутился у ног. Смешно было наблюдать как крупный пес выпрашивает еду как кот. А иногда и откровенно шантажировал. Особенно с Ритчи. Размером он почти ей не уступал. Но рыжая не была бы рыжей, если бы сдавалась так просто.
В общем, последние месяцы царила идиллия.
Из дома они вышли все вместе: Сет, приобнимающий Лори, Ритчи и бодающийся Батон. Документы они подали быстро. А на обратной дороге, как и планировали зашли в парк. Там многие гуляли с детьми и собаками. Сет с Лори обосновались в тени дерева. Нежно обнимали друг друга и с улыбками махали руками резвящимся Ритчи с Батоном.
Сама Ритчи не поняла, когда вдруг её пёс замер, а затем на всех парах понесся в сторону. Она даже испугаться не успела, как уже бежала вслед за ним. Она звала его, но пес не слушал. В конце концов, девочка увидела отчего пёс сошел с ума. Он почуял хозяина.
Высокий широкоплечий мужчина шел по краю парка. Его даже видно не было. Батон с разбегу прыгнул на него, чуть не свалив с ног. Хвост сумасшедшее вилял от радости. Пес встретил своего хозяина. Девочка нерешительно остановилась шагах в пяти, с тяжелым сердцем наблюдая за представившейся ей сценой. Минуты через две подоспели Лори и Сет. Они тоже нерешительно замерли. Если хозяин решит забрать пса, им придется отдать его. Они тревожно посмотрели на рыжую макушки.
- Ох! Ох, Треворс! Перестань! - Мужчина, он же новоявленный хозяин, скинул лапы пса со своей груди, продолжая трепать его меж ушей. - Я не думал тебя уже увидеть, дружище! Это вы? Вы нашли моего пса? Я премного благодарен вам за него. Вот. Вот держите. Это все, что у меня есть с собой. Еще раз благодарю.
Мужчина протянул Сету купюры, извлеченные из бумажника. Взял Батона за шкирку и потянул за собой прочь.
- Батон! Батон! - Ритчи шагнул следом, но ее удержала рука Сета. - Это же мой Батон... Сетти... Это же...
- Я знаю, знаю, Ритчи. Но... ты же видишь, Батон хочет к своему хозяину. - Мужчина обнял девочку. Рядом присела Лори, поглаживая малышку по голову.
- Но...
- Пойдем домой. Завтра обо всем поговорим.
- Нет...
Девочка ждала, когда услышит знакомый, мощный гав. Батон всегда только так сообщал о себе, когда поправился.
Вдруг Ритчи подумала, что хотела бы помочь ещё кому-нибудь.
Пальцы коснулись маски лисы. Слезы одиноко катились по щекам. Она ощущала молчаливую поддержку Сомерсета, Лори, но девочка с маской лисы поняла, что она снова хочет "чего-нибудь нового".
Она натянула маску, чувствуя, как растут уши, вытягивается череп, обрастая рыжим мехом. Черные дорожки струятся от глаз вниз по морде. Так легче, но чувства всё равно рвались наружу. Настолько сильно, что рвали душу малышки. Она взрослела и не хотела взрослеть.
Но она станет тем, кто сможет кому-то помочь.
- Где я могу научиться помогать? Где я смогу лечить?