Вдоль Яузы, осенней, многоводной, 
во тьме шуршит и шепчется камыш.
Холодный ветер - псиною бездомной -
слоняется меж крытых тёсом крыш,
последние с берёз сдирает листья
и жадно лижет нежную кору.
Ночь филином над городом нависла -
огромная и тёмная, как Русь.
Обитель спит. И сквозняки со скуки,
свистят в щелях, играются трухой.
А мальчик краски растирает в ступке
опухшею от холода рукой.
Глазами строг, но всё ж - совсем мальчишка:
до звона худ, но строен и высок,
босые ноги, ветхий армячишко,
и волосы острижены "в кружок".
Гнилой капустой тянет из подвала.
Чадит лучина. Ставенька скрипит.
Зевает мальчик, трёт глаза устало
и повторяет: "Отче, укрепи!.."
Урок нелёгкий задал дьякон строгий.
К утру поспеть бы. Занемела пясть,
болит спина, окоченели ноги,
и хочется не лечь уже - упасть.
Не упадёт. Для сироты наградой
сия обитель. Он отведал ран.
Голодному - сухая корка в радость.
Бездомному - и келья - светлый храм.
А ночь... Что ночь? Для человека, иже
еси паломник к горней вышине,
она пусть не светлее дня, но тише.
И небо ночью ближе и слышней.
День - для дорог, для славы и для битвы,
для торжества иззубренных мечей.
Ночь - время для любви и для молитвы,
для светлых слёз и трепетных свечей.
Нет, он не упадёт. Пусть тяжки вежды,
но жажда истин сон прогонит прочь.
Вопрос извечный: "Камо ты грядеши?"
не раз задаст себе он в эту ночь.
Да, он не упадёт! Ведь с ним молитва.
И, значит, Бог. И нет стези другой.
Пройдёт он путь свой - от свечи до нимба
и прикоснётся к вечности рукой...
Ну а пока послушник босоногий,
он горд уж тем, что служит чернецу.
Старик игумен, отличив из многих,
его приставил к иноку-писцу.
Отец Андроник, как былина, старый,
приметив раз им писаный лубок,
благословил иссохшими перстами:
"Старайся, отрок. Милуй тебя Бог..."
Старайся отрок! Господу угоден
твоих фантазий дерзостный полёт.
Твоя звезда пока ещё восходит,
но непременно вскорости взойдёт.
Старайся, отрок, - филином стокрылым
простёрлась ночь над горестной страной;
спустя столетья прослезятся миром
иконы, сотворённые тобой.
Старайся! Твои вера и десница
тверды пребудут! Но покой забудь - 
от богомаза до иконописца
не близок путь.