Пожилые люди, родившиеся в Москве, наверняка помнят, как на многих домах "сталинского стиля" вдоль всего фасада были протянуты металлические сетки, предохраняющие прохожих от падения фрагментов облицовки. И на них очень часто валялось множество обломков. А ведь когда-то этих сеток не было!
Наша страна всегда занималась подражательством. И при Петре, когда создали Новый Амстердам, и при Екатерине-Секунде, попытавшейся перенести французскую галантность и образованность на русскую почву, и, уж тем более, при Сталине, когда из Москвы пытались создать Новую Америку. Это хорошо видно, проходя по улицам Нью-Йорка и замечая, то там, то сям, фрагменты улицы Горького, проспекта Маркса, Садового Кольца. Даже печально знаменитый "Дом Советов" из-за которого снесли Храм Христа Спасителя, во многом копирует формы Питтсбургского Храма Знаний. Жаль, что станции первой линии метро, хранившие в своей кафельной облицовке, вольный дух Америки, во многом потеряли свой первоначальный облик[1].
Но, все, копируемое нами, копировалось всегда тупо и бездумно, без учета разницы в климатических, моральных, нравственных условиях жизни. Поэтому многое копируемое приносило больше вреда, чем пользы. Вспомните как мучительно и трудно было переходить с американских 127 вольт на 220[2] или же обледенелый, невидимый, засыпанный снегом, лежачий полицейский, который отшвыривает машину куда угодно, только не в нужном направлении.
Архитектура в этом плане не была исключением. Американцы поняли, что высотные здания надо облицовывать природным камнем, чтобы освободится от трудоемкого дорогостоящего ремонта и покраски. Мы повторили их идею, но воспользовались вначале армянским туфом, а потом, и вообще - облегченным кирпичом с пустотами внутри, забыв о нашем ужасном климате с повышенной влажность и многократными замерзаниями-оттаиваниями, которые разрушат любой пористый материал[3].
Так вот это случилось в 1964 году, когда облицовка только начинала разваливаться и сетки нигде не были установлены.
Сергей Иванович, вместе со своим братом решили посетить спортивный магазин, находящийся где-то на Садовом Кольце[4]. Выйдя из "Б-десятого"[5], они не спеша двинулись по тротуару и, стоило им только завернуть на не такой уж длинный проход к дверям магазина, как сзади раздались громкие шаги. Идущие за ними явно не прогуливались, а, спешили, по-военному четко, печатая шаг.
Не желая им мешать, Сергей Иванович с братом посторонились, остановившись, поскольку проход был узкий, и пропустили вперед четверых, спортивного вида, ребят.
Они еще стояли на месте - настолько быстро все это произошло - раздался какой-то странный треск и через мгновение - глухой, тяжелый удар - тюк! А затем - крик!
Встрепенувшись, кинулись вперед и, сделав буквально десяток шагов, увидели страшную картину - один из четверых лежал на ступенях магазина в луже крови с раскроенной головой, второй стоял согнувшись в пополам, сжимая ладонями голову, по левой текла кровь, но он был жив и видно было, что рана неглубокая. Других двух парней только обдало пылью.
Братья стояли и не могли тронутся с места. От вида крови и трупа их начало тошнить, головы закружились и в глазах потемнело. Все происходящее потеряло какой-либо смысл. Их совершенно не волновали крики и беготня вокруг убитого и раненого, голову долбила только одна мысль - что бы было, если бы они не уступили дорогу. Явно, что это они должны были быть изувечены или убиты, а нелепая случайность перевела стрелки на других людей. Взаправду - смерть замахнулась, но промахнулась.
Все мы знаем что умрем, но вот такое близкое соприкосновение с возможной гибелью всегда пугающе-неожиданно. Пролетевшая пуля - не пугает. Жутко становится, когда кто-то рядом падает, убитый ею. Вот он шел, говорил, думал, губы шевелились, глаза смотрели, уши слышали... и вот - его нет... он уже мертв, захлебнувшись на полуслове. Он не думает, не говорит, на слышит. Он не человек - он мешок с костями, труп! Вот это - действительно страшно!
Холодные волны ходили по их спинам, когда они, слепые и глухие ко всему, на негнущихся ногах двинулись обратно. В глазах каждого из них стояла ужасная картина мертвеца с разбитой головой и каждый видел, естественно, на его плечах свою голову. Возвращение домой особо не помогло - нет-нет, да и всплывало в памяти ужасное зрелище. Голову теснили какие-то фаталистические мысли о том, что "чему бывать - того не миновать" и "сегодня пронесло, а завтра - нет". В воздухе повисло ощущение какой-то неизбежной, неминуемой беды, которая случится с минуты на минуту, со дня на день и спрятаться от которой нельзя. Страх не проходил, а только усиливался, видоизменяясь... Но, когда выпили "за второе рождение", вроде бы полегчало. Водка прибавила бравады и они стали говорить об этом не как о роке, а как о чуде. Будто бы не смерть промахнулась, а жизнь их выручила. Стало веселее... а через день-другой, видя что смерть не приходит, и вовсе перестали бояться. Наоборот, стали бахвалится приятелям, что фартовые ребята - лихо от смерти спаслись!
Но, коли смерть замахнулась, пусть и промахнулась - долго не проживешь. Сергей Иванович, скончался от инфаркта 28 лет спустя, в возрасте 43 лет.
[1] Особенно станция "Дзержинская", ныне "Лубянка" и "Кировская", ныне "Мясницкая". Двадцать пять лет назад еще хорошо сохранялось оформление "Калининской", ныне "Александровский сад".
[2] Дополнительные трансформаторы по пять кило весом, совсем недавно я видел на московской помойке! Фантастика, но кто-то хранил до "лучших времен".
[3] Наверно многим приходилась видеть как отлетает от стен керамическая или даже каменная облицовочная плитка, наклеенная на неуплотненный цемент.
[4] К сожалению более точного адреса я не знаю, поскольку, когда слушал эту историю - не уточнил, а Сергей Иванович уж четверть века как в могиле - узнать не у кого.
[5] По Садовому Кольцу ходили два троллейбуса - "Б" и "10" имеющие очень небольшое различие: "Б" ходил чиста по кольцу, а "10" у "Октябрьской" сворачивал куда-то на Зацепу, в остальном их маршруты совпадали, поэтому их часто называли общим именем "Б-десятый".