Аннотация: История о взрослении, первой любви и предательстве, которая заставляет задуматься: а так ли уж правильно замалчивать некоторые, вполне естественные с точки зрения природы и науки, явления... P. S.: Перед публикацией, как могла, старалась "сгладить все углы", но всё же пришлось для верности присвоить рассказу ярлык "Эротика" из-за нескольких косвенных упоминаний "запретного"; оригинал здесь
Джон и Джуд выросли как братья. Их отношения представляли собой не более чем результат связи, основанной на возрасте и территориальной близости. Мальчики были ближайшими соседями с разницей менее года, а подружились они ещё до школы, будучи настолько маленькими, что даже не сохранили воспоминаний об этом. Как водится иногда у родных братьев и сестёр, дружба эта жила только вне школьных границ. Между ними существовало интуитивное негласное правило, что в пределах детской игровой площадки их знакомство оставалась никому неизвестным.
Старший из друзей Джуд был крепким парнем спортивного телосложения, с обворожительной улыбкой и при этом очень рассеянным. Джона, напротив, все считали нежным юношей. Он был быстрой и творческой личностью и, за неимением никаких выдающихся физических качеств, взял на вооружение не по годам развитое умение очаровывать. В школе среди учителей он заслужил ироничное прозвище "дамский угодник". Для тех же мальчишек, которые, как Джуд, пренебрегали девочками, в свободное время гоняли мяч и намеренно демонстрировали отсутствие всяких признаков интеллекта, Джон был просто "девчонкой".
Однако за дверью спальни всё менялось. Простые, пусть и немного противоречивые интересы Джуда, в обязательном порядке считались заслуживающими восхищения и поощрения. Джон, с его исключительными достоинствами и чистыми, открытыми чертами лица, охотно потворствовал желанию Джуда быть героем и принимать поклонение, да ещё и подогревал это желание оригинальными и дерзкими шуточками. Впрочем, именно они не давали ему опуститься до откровенного подобострастия или, что ещё хуже, тоски. Мальчики умышленно избегали настольных игр, для которых требовались удача или смекалка, предпочитая более энергичные занятия, которые изобретал лично Джуд. Они продвигались от умеренно-жестокого "Посмотрим-сколько-ты-проживёшь-с-подушкой-на-лице" до неопределённо-сексуального "Я-засуну-палец-тебе-в-зад-а- потом-ты-понюхаешь-его". Джон подчинялся всем этим затеям, испытывая поистине мазохистское блаженство. Простой физический контакт для него вполне стоил случайных синяков или унижений.
Нарциссизм Джуда обнаружился с началом полового созревания и проявился в его отношении к собственным мускулам. Он демонстрировал свой мужественный облик, позируя на кровати обнажённым с совершенно эксгибиционистской страстностью. А в это время Джон изображал шок, притворяясь, что закрывает лицо руками, но украдкой с жадностью рассматривал его сквозь пальцы. Он находил двойное удовольствие в этом вынужденном вуайеризме. Его собственная семья отличалась пуританскими нравами, дома нагота считалась табу и по-настоящему шокировала. Даже принимая ванну, вы оказывались окутанными таким количеством пены, что всё тело ниже шеи было благопристойно закрыто. Второе удовольствие, хотя и вполне реальное, не поддавалось чёткой формулировке. Джон был ещё слишком юн, чтобы отличать удовольствие от желания, и его невинность уберегла его от получения первого опыта благодаря собственной предприимчивости.
А потом наступило то самое лето, которое изменило всё. Однажды, возвращаясь домой через небольшую рощу, Джон нашёл измятый и намокший порнографический журнал. Но это был не один из скучных журналов Джуда с голыми красотками. Это был Священный Порно-Грааль, каждая липкая страница которого была наполнена голой мужской плотью. После тщательной получасовой просушки феном Джону всё же удалось спасти изображения от грязи и разрушения. Затем, подперев стулом ручку двери своей комнаты, он с головой погрузился в изучение новой находки. В течение недели он постигал искусство мастурбации...
Он начал понимать одержимость Джуда своим телом и проводил долгие часы, изучая собственное, перед огромным зеркалом в полный рост, которое каким-то чудом не попало под родительский запрет. Видя свою бледность и ещё недостаточную развитость как мужчины, он понял, почему вид обнажённого тела Джуда приводил его в трепет. Тело Джуда... Эти два слова превратились в мантру, подпитывающую фантазии, приводившие к дальнейшим излияниям.
Все его смутные надежды относительно физического, а не воображаемого изучения достоинств Джуда развеялись в следующие выходные. Джуд подцепил какую-то девчонку в кинотеатре и уговорил её поехать к нему домой на краткий сеанс взаимной потери невинности. Теперь ему больше не нужен был Джон-обожатель и Джон-льстец. Природа просто толкала Джуда вперёд, и он оказался в её власти. Джон чувствовал себя Иоанном Крестителем, человеком, положившим начало всему, лишь для того, чтобы в итоге лишиться головы.
Дар обольщения Джона, служивший предметом насмешек над маленьким мальчиком, принёс свои плоды в студенческие годы, когда он понял, что находится среди других молодых людей, имевших достаточно зрелые взгляды, чтобы поддержать разговор. Впервые в жизни он был действительно популярен и с удивлением обнаружил, что даже привлекателен. Для девушек. Он всегда считал девушек менее поверхностными и думал, что если уж им действительно кто-то нравится, они могут простить ему тот факт, что он скорее ужасно безобразен, нежели запредельно красив (даже если не учитывать, что гадкий утёнок превращается в прекрасного лебедя благодаря возмужанию и спортивным тренировкам по ночам). Думая о собственной одержимости Джудом, он осознал, что главным её фактором была, несомненно, физическая привлекательность. Джуд ни разу не удивил его ни одной умной или оригинальной мыслью, ни разу не пожертвовал своими интересами ради него. Все их отношения вращались фактически вокруг Джона, угождавшего любым эгоистичным прихотям Джуда, который рассматривал его лишь как отражение своего тщеславия. Хотя это и не мешало ему считать Джуда абсолютным злом.
Джон был на последнем курсе колледжа, а Джуд давно переехал для завершения обучения, или что-то в этом роде. С того дня, как Джуд с гордым и насмешливым видом махал своим первым презервативом перед лицом Джона их отношения пошли на спад. Джон старался убедить себя, что это хорошо. Через год он уедет в Лондон. Зловещий Лондон, где ужасные мужчины бродят по улицам, склоняя невинных юношей совершать греховные действия. Что ж, оставалось надеяться, что мамочка хоть в этом оказалась права. Странно, что те немногочисленные обрывки информации, которую Джон умудрялся получать о людях с другой ориентацией, давал человек, больше всего их боявшийся. Это была его мать, которая и раскрыла тайну городского Парка. Несколько лет назад из-за некоего скандала на местном уровне, он превратился в "игровую площадку для извращенцев" или, в случае Джона, в сад райских наслаждений.
Статья в газете:
ПОЗОР В ЦЕНТРАЛЬНОМ ПАРКЕ. Улица Пикадилли в Лондоне? Нью-Йорк? Нет, эта грязная сцена всплеска гомосексуальной активности произошла в нашем же собственном Королевском парке (теперь полностью оправдывающем своё название). К счастью, наш фотограф находился на месте инцидента в сопровождении местной полиции. Все участники преступления арестованы с предъявлением соответствующих обвинений. Ко всеобщему удивлению и сожалению,один из возмутителей спокойствия оказался весьма известным в городе человеком. После многочисленных заявлений жителей в Городской совет с просьбами о более тщательном патрулировании улиц, Газета надеется, что этот случай разоблачения гомосексуального подполья в итоге положит конец фатальной угрозе, которое оно представляет, а Королевский парк снова станет приятным местом отдыха, безопасным для наших детей. Родни Уиитли.
Джон откладывал свой визит в Парк до самого конца лета. Ожидание было мучительным, но он уже знал, что, если к этому времени и попадётся кому-то из знакомых, то, по крайней мере, недолго пробудет в поле зрения досужих сплетников. Оделся он соответственно мероприятию. Жаркое сентябрьское бабье лето служило хорошим предлогом надеть минимум одежды, а фразы "Прогуляюсь немного перед сном" или "Не могу уснуть в такую жару" были отличными отговорками.
В небольшом парке растительность была густой. Бесцельно побродив около получаса по ярко освещённой дорожке вдоль берега реки и наконец услышав шелест в ближайших кустах, Джон понял, что официальные церемонии здесь необязательны. Испытывая страх и волнение, чувствуя себя одновременно и охотником, и жертвой, он направился к плотному кольцу деревьев, движимый огромным желанием справить нужду. Он знал, что поблизости есть уборная, но вся нелепость пользования общественным туалетом в тёмном парке заставила его громко расхохотаться. Потрясённый гулкими раскатами собственного смеха, он отступил в темноту. Его запутавшийся, сбитый с толку разум был переполнен беспорядочными мыслями, принявшими форму сожаления и безнадёжности. Что он рассчитывал сегодня получить? Сексуальный опыт? Подтверждение собственной нормальности? Разве нормально бродить в темноте в поисках мимолётного удовольствия? Пока Джон собирался с мыслями, чтобы скорее покинуть это место, он услышал тихие шаги и вдруг оказался лицом к лицу с высоким молодым человекам. Он шумно выдохнул одновременно узнав его и испытав облегчение. Это был Джуд.
Свет падал с его стороны, поэтому ему хватило мгновения, чтобы также узнать Джона и заметить, как безразличное сначала выражение его лица сменилось удивлённым, а затем стало каким-то непривычно нежным.
"Что ты здесь делаешь?" - Джуд улыбнулся. Мысли Джона закружились в бешеном вихре. "В первый раз?" Джон кивнул в знак согласия. "Я тоже", - выдохнул Джуд и наклонился вперёд, опираясь на дерево, коснувшись плеча Джона.
Во время поцелуя их языки соприкоснулись, а по щеке Джона медленно скатилась слеза. Каким всё казалось правильным и естественным, когда он положил левую руку на бедро Джуда, а правой погладил мускулы груди и живота. Осмелев, он стал спускаться ниже, и когда его пальцы достигли заветного холмика, Джуд резким движением развернул его, прислонив лицом к жёсткому древесному стволу, и слегка раздвинул его ноги. Он грубо расстегнул молнию, и у Джона по рукам побежали мурашки. Вдруг раздался металлический щелчок, Джон ощутил холод на запястьях. Джуд, почти слившись с его телом, ласково прошептал на ухо: "Ты арестован".
Джона посадили в полицейский фургон вместе с двумя другими молчаливыми жертвами.
"Наш лучший парень", - с усмешкой произнёс офицер, кивая в сторону Джуда, который уже почти скрылся среди листвы. "Педики всегда клюют на хорошеньких мальчиков. А у этого впереди большое будущее! Несомненно!"