Автор Забавной Энциклопедии "Звери и птицы" зверовед-путешественник профессор Загоркин, сделал немало удивительных открытий и в своих путешествиях наблюдал много такого, чего ни до, ни после него никто не видел.
ИЗ ПУТЕВЫХ ЗАМЕТОК ПРОФЕССОРА ЗАГОРКИНА,
ЗВЕРОВЕДА-ПУТЕШЕСТВЕННИКА.
ЧЕРЕПАХАРЬ ТВЕРДОХВОСТЫЙ
Как известно, большинство великих открытий совершается абсолютно случайно. Так и я обычно открываю новые виды животных, если оказываюсь там, куда попадать вовсе не собирался. Позапрошлым летом мой воздушный шар пробила насквозь удирающая от грифона колибри, и я свалился на землю посреди дремучих амазонских джунглей, растеряв при падении все запасы пищи и воды. Я бы умер от голода и жажды, если бы не приютившие меня индейцы племени Тука-Тама, которые накормили меня маисовыми лепешками и уложили спать в тростниковой хижине. Но когда ночью я по своим делам решил выйти во двор, из хижины меня не выпустил часовой со здоровенной дубиной. Это мне показалось странным, потому что днем я мог свободно гулять по всем окрестностям, и никто мне не препятствовал.
И тут я вспомнил, что меня удивило. Прямо за моей хижиной находилось паханое поле. А ведь, как известно, амазонские индейцы не знают, что такое плуг, а свои поля, обычно обрабатывают обыкновенными тяпками. И всякий уважающий себя зверовед знает, что они никогда не приручали лошадей. Так откуда же тогда взяться пашне? С этой минуты я понял, что не успокоюсь, пока не выясню все. Я тут же проделал дыру в стене хижины и стал наблюдать за полем.
Годы научных наблюдений выработали у меня кошачье зрение, и в темноте я вижу так же хорошо, как и днем. И что же я увидел! Двое индейцев вели под уздцы здоровенную черепаху с длинным хвостом, который был загнут крючком и, воткнувшись в землю, оставлял на них глубокие борозды.
Тут я понял: индейцы оберегают этих редких зверей от чужих глаз, чтобы бледнолицые не отобрали их для своих зоопарков. У меня не только замечательное зрение, но и великолепный слух, и мне удалось расслышать, что в разговоре между собой индейцы называли зверя "чупапульпа-чупса", что в переводе означает - "черепахарь".
На другой день индейцы завязали мне глаза и целую неделю вели меня через непроходимые джунгли - до самого берега великой бразильской реки Амазонки, где посадили меня на плот и с миром отпустили, так что второй раз едва ли мне удастся найти поселение племени Тука-Тама.
Среди ученых многие до сих пор сомневаются в существовании черепахарей твердохвостых, но мы-то с вами - с моих слов - знаем, что они есть.
РЫБА-КОЛБАСА
В прошлом году я плавал на китобойном клипере "Легавый". С капитаном Гошей Кизяком я был знаком ещё по школе - он, бывало, муху прибьёт, а я достаю лупу и начинаю её рассматривать, лапки пересчитывать.
Когда мы проплывали мимо японского острова Сикоку-Сикоку, наш бдительный капитан заметил в бинокль огромный плавник, рассекающий воду параллельным с нами курсом. Хотя плавник был вовсе не похож на китовый, Гоша решил-таки эту живность добыть, потому что план горел, а рыбина всё равно была японская.
Не буду описывать, как гонялись, как стреляли, как вытаскивали на борт - об этом гораздо красочнее может рассказать боцман Вухов. Не это главное. Главное то, что, перерыв полтонны справочников и определителей, которые у меня были с собой, я не нашёл ничего похожего на эту морскую красотку. Хотя всё тело рыбины, и хвост, и плавники были как у нормальной тигровой акулы, но от носа тянулся отросток диаметром сантиметров десять. Это было настолько удивительно, что я сначала даже не обратил внимания на характерный и очень приятный запах, который доносился от этого отростка. Собравшаяся вокруг команда "Легавого", жизнерадостные и любознательные ребята, тоже принюхивались. В конце концов, боцман Вухов, отличавшийся большой наблюдательностью, сказал: "Колбасой пахнет". Он тут же достал из-за пояса трофейный ятаган, отрубил от отростка кусочек, а потом нарезал его так, чтобы все могли попробовать. Первым продегустировать эту диковинную колбасу решился, конечно же, я. По вкусу это почти не отличалось от обычной копчёной колбасы.
Мне не понадобилось много времени, чтобы понять предназначение этого отростка: он заменял акулятам, только что вылупившимся из икринок, материнское молоко. Всем известно, что акула рождается уже с зубами, но первые две недели они недостаточно крепки, чтобы ими разжёвывать сырое мясо. Обычные акулы сами пережёвывают пищу для своих младенцев, а представительницы этого уникального вида специально отращивают для них колбасу.
Утром, вспомнив, что забыл сфотографировать удивительную рыбину, я кинулся к моей акуле с фотоаппаратом. Но, увы, подлый кок, чтобы сэкономить продукты, отрубил колбасный отросток и раздал его матросам на завтрак. Так что рыбина уже ничем не отличалась от обычной акулы. Но если бы фотография могла передавать запахи, вы бы обязательно учуяли характерный аромат копчёной колбасы, который ещё сутки витал в воздухе.
УЖ ХВОСТОГОЛОВЫЙ
Всем известно, что змеи, ящерицы, крокодилы и прочие пресмыкающиеся в момент опасности могут запросто отбросить хвост, чтобы не мешал убегать. Хвостом, особенно длинным, можно легко зацепиться за кусты и прочие неровности земной поверхности. Мой старый знакомый, профессор Докембри, обнаружил, что хвосты в критическую минуту оставляли даже динозавры. Он нашёл на Аляске целое кладбище огромных хвостов. Этим он доказал, что тогда, миллионы лет назад, были звери и пострашнее гигантских ящеров. Если динозавры теряли хвосты, значит, им было кого бояться.
Но всё-таки самое замечательное открытие, связанное с отброшенными хвостами, сделал я. Мне удалось обнаружить ужа хвостоголового.
Однако, расскажу всё по порядку... Меня всё время мучила одна загадка: как известно, змеи откладывают яйца, но не высиживают их, как это делают, например, курицы. Змеи, проживающие в жарких странах, обычно, отложив яйца, зарывают их в тёплый прибрежный песок. Там зародышам не холодно, и змеёныши благополучно вылупляются. Но как сохраняется змеиное потомство в наших северных лесах - до сих пор оставалось тайной.
В прошлом году осенью я решил немного отдохнуть от своей трудной и опасной работы. А лучший отдых для звероведа-путешественника, как известно, сбор грибов в глухих лесах под Вологдой. Гриб - это не зверушка какая-нибудь, на него в засаде сидеть не надо. У меня феноменальная память, и поэтому, двигаясь по лесу, я не брал грибы сразу, а просто запоминал, где они растут, чтобы собрать их на обратном пути. Кому охота таскаться по лесу туда-сюда с полной корзинкой...
Вдруг под очередным кустиком вместо грибов я обнаружил свернувшийся калачиком ужиный хвост, а под ним среди опавших листьев лежали яйца. Сперва я подумал, что это обыкновенный отброшенный ужом мёртвый хвост, и попытался подцепить его посохом. Каково же было моё удивление, когда хвост начал извиваться и с шипением кинулся на мои сапоги. В тот же миг из кустов показалась ужиная голова и вцепилась зубами в мой посох. Я успел заметить, что за головой тянулась часть туловища, но хвоста у неё не было.
Другой на моём месте со страху обратился бы в бегство, но я за время своих многочисленных путешествий привык ко всяким опасностям. К тому же, я довольно известный змеелов. В своё время я поймал 2000 кобр, 1500 гюрз, а однажды в джунглях Амазонии выловил анаконду длиной метров сто, не меньше... Так что для меня не составило большого труда поймать сначала голову, а потом хвост, и посадить их вместе с яйцами в корзину. К сожалению, теперь туда нельзя было сложить грибы, которые я заприметил, но радость великого открытия затмила все мои огорчения. Я накрыл свою добычу чёрной накидкой и отправился в город.
На другой день я пришёл к местным звероведам, чтобы показать им свою находку. Когда я сбросил с корзины накидку, мы обнаружили там обыкновенного ужа, спящего на яйцах. Скорее всего, за ночь хвост успел прирасти к голове.
Местные звероведы и весь учёный мир, конечно, поверили мне на слово, что голова и хвост прекрасно жили отдельно друг от друга - голова ходила на охоту, а хвост высиживал яйца.
Профессор Докембри даже предположил, что не только голова способна отрастить себе новый хвост, но и хвост может отрастить себе голову. Сейчас он предпринял экспедицию на полуостров Лабрадор, гоняется там за змеями и отрывает им хвосты. Головы он отпускает, а за хвостами наблюдает. На днях я собираюсь его навестить - посмотреть, каких он достиг результатов.
БАРАНГУТАНГ КУЧЕРЯВОЗАДЫЙ
Некоторые мои коллеги-звероведы утверждают, что совершать замечательные открытия можно, вовсе не блуждая по тропическим джунглям, или замерзая за полярным кругом, или проводя целые дни в засадах, когда даже не имеешь возможности отогнать наглого комара, сидящего на носу. Например, академик Зеброногов недавно перечитал мои путевые записки и заявил, будто ничего такого, что я наблюдал в своих экспедициях, просто быть не может, а всякие летающие пингвины, твердохвостые черепахари и ухолапые цацы - всё это плод моего больного воображения. Над одним из самых замечательных моих открытий, барангутангом кучерявозадым, он вообще смеялся целую неделю не переставая, забыв про сон и пищу.
После этого случая я счёл необходимым подробно рассказать именно об этом открытии, чтобы пресечь все недомолвки, кривотолки и сомнения.
Итак, это произошло на загадочном острове Тасмания, где до сих пор обитают совершенно дикие аборигены. До того как я посетил эти места, никто и не подозревал, что у этих диких аборигенов есть вполне домашние животные, которые заменяют им и кошек, и собак, и коней, и барашков.
Надо сказать, о дикости и неприветливости местных жителей ходят легенды. Некоторые исследователи подозревают их даже в людоедстве, так что, преодолевая на небольшой лодочке пролив между Австралией и Тасманией, я рассчитал время так, чтобы достигнуть берега глубокой ночью и успеть до рассвета спрятаться в густых зарослях, где я бываю совершенно неуловим.
Цель была уже близка, когда с берега донёсся едва слышимый топот, который я и не различил бы среди шума прибоя, если бы не мой исключительный слух. Приглядевшись к прибрежной полосе, я увидел, что по песчаному пляжу идут на четвереньках две мохнатые обезьяны, и на них, словно всадники, сидят точно такие же зверушки. Тогда я ещё не знал, что пограничные патрули тасманцев ездят верхом на барангутангах и одеты в свитера из их же шерсти. Как известно, Тасмания расположена не очень далеко от Антарктиды, и ночью там бывает довольно прохладно.
Когда я достиг берега, диковинные обезьяны уже исчезли из виду, но я знал, что они обязательно рано или поздно вернутся. Я забрался по отвесной скале на самую высокую прибрежную возвышенность и устроил свой наблюдательный пункт среди гнёзд горных пеликанов. Уже поздним утром я слегка задремал, а когда проснулся, обнаружил, что ко мне подбирается одна из этих удивительных обезьян, а на шее у неё висит ожерелье из раковин. Я подумал бы, что открыл наконец-то так называемого "снежного человека", но вовремя вспомнил, что снега в этих краях не бывает никогда. Обезьяна тем временем, не обращая на меня никакого внимания, собирала в корзину пеликаньи яйца, чем повергла меня в крайнее изумление. Я уже достал фотоаппарат, чтобы её сфотографировать, но линза объектива сверкнула на солнце, и загадочный зверь, в два прыжка оказался возле меня. Сфотографировать его я успел, но фотоаппарат так ему понравился, что он вырвал его из моих рук и положил в свою корзину.
Я пробыл на острове ещё две недели, и все остальные свои наблюдения мне удалось сделать, оставшись незамеченным. Я видел, как местные женщины стригли шерсть о барангутангов, как местные мальчишки скакали на них, словно на мустангах, как барангутанги ловили тасманских мышей, которые, как известно раз в десять больше обычных грызунов, как они гнали стаю крокодилов прямо на копья охотников. Но всё это осталось только в моей памяти, поскольку своего главного инструмента, фотоаппарата, я по неосторожности лишился.
Не имея доказательств, я старался не упоминать об этом своём открытии, но теперь у меня появилась надежда, что доказательства вот-вот появятся. Недавно Тасманию посетил известный людовед-путешественник Миклухо-Барклай, и он в своём отчёте упомянул о том, что у аборигенов Тасмании появилось новое божество - Одноглазый Щщвылк с молнией во лбу, которая вспыхивает, если надавить на железную бородавку. В этом новом божестве я со свойственной мне проницательностью узнал свой фотоаппарат, а значит, свидетельство Миклухо-Барклая полностью подтверждает правдивость моего рассказа о барангутанге кучерявозадом.
ПЕЛЬМЕНСКАЯ ЁЖНИЦА
На реке Пельменке, впадающей то ли в Индигирку, то ли в Колыму - мне это точно знать совершенно не обязательно, я ведь не географ, а зверовед, - с незапамятных времен живет загадочный народец, который так и называется - пельменью. Если верить пельменским легендам, еще лет восемьсот назад Владимир Мономах прогнал их с Руси за то, что не открыли ему секрет приготовления пельменей, которые князь очень любил, но нигде, кроме как в гостях у пельменцев, не имел возможности попробовать. Конечно, кое-что подсмотрели, что-то выведали, но все равно - до сих пор настоящие пельмени умеют стряпать только пельменцы.
Вот и я обычно каждый год на недельку сюда приезжаю пельменей поесть. К тому же, в этих краях неведомых зверей видимо-невидимо. А еще тут встречаются совершено дикие племена, к которым ученые просто боятся подсунуться...
Как-то собрался я прогуляться за Трескучий хребет - понаблюдать за шерстистым носорогом, следы которого видел в позапрошлом году. Но Вакула Запрягаев, пельменец, в избе которого я накануне ночевал, стал меня отговаривать и в конце концов проговорился, что за хребтом живут краснокожие людоеды вот с такими носами, и если меня, профессора Загоркина, поймают, то пельменцам придется с ними воевать, а это дело хлопотное - вся ёжница на дальних пастбищах, за день не собрать...
Я начал допытываться, что такое ёжница, но Вакула тут же умолк и, как я его ни пытал, на эту тему говорить отказался. Я, конечно, на него обиделся и с горя, никого не предупредив, отправился-таки в сторону людоедов, надеясь, что хоть у них-то от меня секретов не будет - зачем скрывать что-то от того, кого все равно съедят. Я уже успел побывать у африканских, австралийских и южноамериканских каннибалов и до сих пор цел и невредим. К тому же, в свой 50-кратный бинокль я мог увидеть людоедов гораздо раньше, чем они меня.
Через пару дней перевалил я за хребет, сижу в засаде, никого не трогаю - носорога поджидаю... Вдруг из ближних кустов бесшумно поднимаются десятка два краснокожих вот с такими носами, окружают и молча берут меня в плен, вяжут капроновыми шнурами... А вождь, весь в страусиных перьях и джинсовой куртке (видимо, со съеденного кого-то снял), бормочет: "Кетсакоатель ченга сила во!" Я понял - это индейцы, которые давным-давно, когда еще не было Берингова пролива, пришли сюда пешком из Америки.
Посадив меня в деревянную клетку, индейцы тут же начали собирать дрова и разводить костер. Наверное, я им показался таким вкусным, что ждать обеда слишком долго они не могли. Сам я почему-то был уверен, что перекусить мной им не удастся, и точно: из-за холма с криком "Ай-яй-яй!" выскочили два людоеда. "Ёжики-пельмена!" - крикнули они хором, и все индейцы в панике, даже не погасив костра, побросав копья и луки, бросились наутёк. А из-за холма показалось несколько белых зверюг размером с носорога, утыканные иголками, торчащими в разные стороны.
Присмотревшись, я понял, что это огромные белые ежи, и на каждом из них я заметил по всаднику. Они сидели в деревянных седлах, под которыми страшного вида иглы были аккуратно пострижены. Людоеды убежали, часть ежей с наездниками бросились в погоню, а ко мне подошел, спрыгнув со своего ежа, Вакула Запрягаев. Чувствовалось, что он на меня очень зол, и, если бы я не был его старым другом, то мне бы тогда крепко досталось.
Вечером, поев пельменей, он слегка подобрел и рассказал о том, как их предки много столетий назад приручили гигантских полярных ежей, которые помогли им выжить среди множества диких племен. А ёжница, оказывается, - то же самое, что и конница, только не на конях, а на ежах. А еще Вакула просил никому не рассказывать о том, что я у них видел. Так что в своем рассказе я всё изменил - место и время событий, название племен, и даже Вакула - вовсе не Вакула. Но от этого мое открытие - открытие гигантского полярного ежа, верного друга пельменцев, не стало менее значительным.
ВОЛАН ТЕПЛОЛЮБИВЫЙ
Жизнь звероведа-путешественника полна неожиданностей и приключений. Занимаясь поисками невиданных зверей, я двенадцать раз попадал в кораблекрушения, раз двадцать блуждал в непроходимых джунглях, раза три оставался без еды, питья и зонтика в безжизненных пустынях. Но, как видите, я жив, невредим, полон сил, и каждое приключение наводило меня на следы поразительных открытий.
Однажды либерийскому сухогрузу, на котором я добирался до африканского побережья, бешеный кашалот откусил корму. Неделю я плыл до ближайшей суши на надувном матрасике, который предусмотрительно захватил с собой, и ещё неделю аборигены острова Симбо-Самбо отпаивали меня кокосовым молоком.
Когда я окончательно пришёл в себя, вождь островитян Чомпа пригласил меня как почётного гостя на олимпиаду по местным видам спорта. Скачки на гигантских черепахах, лазанье вверх по питону, стоящему столбиком на хвосте, забеги по раскалённым углям, прыжки с пальмы на пальму - всё это было любопытно, но меня как звероведа интересовало совершенно другое. И вот, когда дело дошло до симбо-самбского тенниса, я понял, что очередное открытие почти свершилось.
Сушёными камбалами, которые использовались вместо ракеток, аборигены перебрасывали через сетку, сплетённую из толстых лиан, белый пушистый шарик размером с кулак боцмана Вухова с клипера "Легавый" или с мою голову. Вдруг, после очередного удара, хвост камбалы, за который держался абориген, с хрустом отвалился - видимо, парнишка не рассчитал силу удара, - и мячик круто взлетел вверх, неожиданно расправил крылья и, набирая высоту, направился в сторону океана. Я чуть было не побежал за ним, но до меня вовремя дошло, что такой мячик у островитян не последний, а значит, я смогу исследовать это загадочное существо.
Язык аборигенов к тому времени я уже выучил и поэтому мог запросто спросить у вождя Чомпы:
- Чевоня поку летамба е? - что означало: "А есть ли у вас ещё такие белые пушистые пташки, которые благодаря чудесам дрессировки играют с вами в эту замечательную игру, ту, что привела меня в неописуемый восторг?"
- Е! - ответил Чомпа, что означало: "Конечно есть, мой дорогой друг!"
Более простодушных и гостеприимных людей, чем жители Симбо-Самбо, я не встречал ни до, ни после посещения этого острова. Вождь сразу же повёл меня по тропинке в глубину джунглей, и уже через полчаса мы пришли на поляну, окружённую со всех сторон низкорослыми пальмами, на ветвях которых висело сотни пушистых шаров. Чомпа легонечко тряхнул один из стволов, и загадочное существо упало мне прямо в руки. Я тут же разглядел прижатые к тельцу крылья, маленькую голову и поджатые лапки. Упругие перья стояли дыбом во все стороны, и я понял, что благодаря им мячик был таким упругим и прыгучим. Минутного размышления мне хватило для того, чтобы понять, в чём тут дело. А дело было в том, что на острове в это время был холодный сезон, по местным меркам - просто мороз. Температура не поднималась выше +30, и на это время птички, привыкшие к более жаркому климату, залегали в спячку, раздувшись, как раздуваются при морозе наши голуби. Именно в сезон холодов и проводили аборигены свою олимпиаду, потому что в другое время на острове невозможно было найти мячика для любимого вида спорта. Во время игры птичка отогревалась и просыпалась, и тот, кто последним касался её своей рыбной ракеткой, считался победителем.
Радушные хозяева, конечно, подарили мне одну такую птичку, которой я дал научное название "волан теплолюбивый". К сожалению, корабли годами не заходили на остров, и телефона у аборигенов тоже не было. Поэтому и продолжать свой путь мне пришлось на том же самом матрасике. Мимо острова протекало океанское течение, которое вынесло меня прямо к берегам Южной Африки. Пока я плыл, сезон местных холодов закончился, и птичка, отогревшись, коварным образом покинула меня.
Самым прискорбным оказалось то, что, прибыв на материк, ни в одном географическом атласе я не смог обнаружить острова Симбо-Самбо. Видимо, остров во время великих географических открытий так и не был обнаружен ни одним из путешественников, а из тех, кто посещал его позднее, никто и подумать не мог, что в мире могут еще остаться неоткрытые острова. Так что, попасть на Симбо-Самбо мне вряд ли удастся до следующего кораблекрушения.
Зато, у меня есть две сушёные камбалы, из тех, что вождь Чомпа дал мне на дорожку. Они точно такие же, как те, которыми аборигены играли в свой теннис. Это и есть главное доказательство правдивости моих слов.
МЕДВЕДЬ ПОЛЯРНЫЙ УХОКРЫЛЫЙ
Большинство своих замечательных открытий я сделал, не выходя из кабинета. В научные экспедиции мне приходилось отправляться, обычно, лишь затем, чтобы воочию убедиться в том, что мне и так уже известно.
Однажды, стирая пыль с чучела пингвина, стоящего возле моего письменного стола, я пришёл к выводу, что, если в природе существуют нелетающая птица, то обязательно должны быть и летающие звери. Я сразу сообразил, где их следует искать: если нелетающие птицы, в основном, живут на крайнем юге, то летающие звери должны встречаться на крайнем севере.
Я тут же оделся потеплее и на попутном самолёте отправился в сторону Северного полюса. Мой знакомый лётчик Ваня Прищепкин как раз затеял беспосадочный перелёт из Вологды в Канаду, и нужное мне место оказалось как раз по пути.
Неожиданности начались ещё в полёте. Ваня категорически отказался делать посадку на полюсе, утверждая, что, поскольку перелёт беспосадочный, то и высадить меня он не может. В конце концов, ему пришлось пожертвовать мне свой парашют, пообещав забрать меня на обратном пути.
Как только я махнул на прощанье Ване рукой и собирался раскрыть парашют, как вдруг упал на что-то мягкое и белое. Когтистая мохнатая лапа тут же попыталась вычесать меня из шерсти, но я угодил прямо в середину спины этого неведомого существа, и оно, как ни старалось, не смогло до меня дотянуться. Тогда летучий зверь, не меняя направления полёта, перевернулся на спину, сбросил меня вниз и, конечно же, метнулся ко мне, щёлкая зубами. Видимо, он решил, что я - его законная добыча. Только теперь, на расстоянии, я разглядел огромного белого медведя, у которого крылья росли от самых ушей.
Снизу ко мне стремительно приближалась ледяная равнина, сверху - беспощадный хищник, и мне ничего не оставалось делать, как раскрыт-таки парашют - и вовремя! Когда с громким хлопком раскрылся красный купол, неведомый зверь, который решил было на меня поохотиться, дал дёру и стремительно скрылся за горизонтом. Он улетел так быстро, что на том фотоснимке, который я успел сделать, видна только маленькая белая точка на фоне голубого неба.
Опустившись на лёд, я разложил на нём свой красный парашют, чтобы Ване Прищепкину было легче меня обнаружить, и начал размышлять. При моём огромном опыте исследователя не трудно домыслить то, что не удалось разглядеть. Я немедленно пришёл к выводу, что эта разновидность белого медведя могла возникнуть только в самых холодных местах Арктики, где одна только густая шерсть не могла спасти зверюгу от страшной полярной стужи. В конце концов, уши у них отрасли до размеров одеял, в которые они заворачивались сами и укутывали своих детёнышей. В более тёплую погоду (ведь даже -20 градусов для белого медведя - страшная жара) они пользовались гигантскими ушами как веером, и однажды случилось так, что один из этих медведей, размахивая ушами, неожиданно для себя самого взлетел.
Я назвал открытое мною животное "Медведь полярный ухокрылый". Пока никому, кроме меня, не удалось его увидеть, но, зная мою правдивость, весь учёный мир безоговорочно поверил в его существование.
ЛОШАДЬ ЗАГОРКИНА
Известный путешественник царский офицер Пржевальский открыл лошадь. Её так и назвали - лошадь Пржевальского. И мне всё время было обидно - как же так: у него есть, а у меня, величайшего звероведа, нет. Я, конечно, открыл огромное количество удивительных животных, но ни одно из них, даже с большой натяжкой, невозможно было назвать лошадью. Я решил исправить это упущение, и я его исправил. Я подумал, что если бы ещё не открытая лошадь имела большие размеры, её давным-давно кто-нибудь открыл бы, и я пришёл к выводу: лошадь Загоркина должна иметь четыре копыта, один хвост, одну голову, два уха и быть очень маленьких размеров.
Для ловли лошади имени меня я запасся сачком и отправился в Австралию, где, куда ни глянь, на глаза опытному исследователю вроде меня попадаются доселе невиданные звери и птицы.
Если бы моя лошадь вела дневной образ жизни, её бы, конечно, обнаружили и раньше, и я отправлялся на ловлю исключительно по ночам, а днём отсыпался, укрывшись лопушком от жаркого австралийского солнца. Вот так однажды, отдыхая после длительной ночной засады, я вдруг услышал характерный хруст, по которому мне составило большого труда догадаться, что какое-то травоядное животное поедает лопух, под которым я лежу. Другой бы не глядя отогнал нахала и, перевернувшись на другой бок, продолжал бы дремать. Но я подумал, что мой лопушок мог приглянуться какому-нибудь неизвестному науке зверю.
Стараясь не выдать себя лишними движениями, я ощупал одной рукой то место, где хрустело, и со свойственной мне ловкостью схватил кого-то за тонкую ножку. Тут же раздалось характерное мелодичное ржание. Не отпуская свою добычу, я выглянул из-под лопуха и только тут заметил, что я продремал целый день, и солнце уже закалилось. В тот же миг я понял, что моя лошадушка у меня в руках.
Но вдруг неожиданно яркий свет вспыхнул у меня перед глазами, голова моя загудела, а добыча вырвалась и с весёлым топотом скрылась в темноте.
Я, к сожалению, забыл в тот момент, что лошадь, какой бы мелкой она ни была, остаётся лошадью и не терпит грубости. Она лягнула меня копытом под левый глаз и убежала.
Я успел сфотографироваться до того, как у меня прошёл синяк под глазом, размером со старую пятикопеечную монету - видимо, такой размер и имело копыто моей лошади. И хотя мне не удалось разглядеть ее в темноте, след, оставленный на моём лице, позволил сделать описание и определить размеры нового, доселе неизвестного животного - лошади Загоркина.
ИЗ ЭНЦИКЛОПЕДИИ ПРОФЕССОРА ЗАГОРКИНА "ЗВЕРИ И ПТИЦЫ"
Известный зверовед-путешественник профессор Загоркин открыл в своих многочисленных экспедициях огромное количество диковинных животных, которых ни до, ни после него никто не видел. Большое внимание профессор уделил происхождению названий различных животных и птиц. Пусть его мнение часто расходится с позицией академической науки, но, тем не менее, оно достойно самого пристального внимания.
АНАКОНДА - Как известно, великий путешественник Америго Веспуччи, в честь которого Америку называют Америкой, всегда брал в путешествия своего пятилетнего сына. Как-то раз плыли они на небольшом пароходике по великой бразильской реке Амазонке, и сын Америго увидел, как по берегу ползет огромная змея, а на ней верхом сидит индеец. "Она конь, да?!" - воскликнул ребенок, а индеец-проводник не посмел возразить сыну такого великого человека как Веспуччи. С тех пор даже сами индейцы называют эту огромную змею анакондой.
БЕЛКА - Правильней, конечно, было бы назвать ее рыжкой, ведь всем известно, что беличья шерстка имеет рыжий цвет. Чтобы разгадать эту загадку, нужно вспомнить о зайце - он летом серый, а зимой - белый. Видимо, белка, пока не научилась лазить по деревьям, тоже вынуждена была маскироваться зимой на снегу и была белого цвета. Зверек со временем порыжел, но сохранилось его древнее название.
БУРУНДУК - Североамериканские индейцы держали бурундуков как домашних животных, как украшение жилища. Но никто не смел держать их в доме насильно, и когда бурундучки хотели погулять, никто им не препятствовал. Европейские путешественники часто видели, как индейцы выходили из своих вигвамов и говорили: "Буруни-ундукки!". На самом деле это означало: "Маленький пушистый зверек, вернись в свое жилище, я дам тебе теплого молока". Но европейцы этого не знали и думали, что Буруни-ундукки - просто название животного.
ВОЛК - Этот ужасный хищник до сих пор иногда наводит ужас на мирно пасущиеся стада и одиноких путников. Бывало, схватит он какую-нибудь овечку, и бежит в темный лес - кушать. А пастухи кричат: "Уволок! Уволок!". Раньше этого зверя так и называли - "уволок", позднее - просто "волок", а теперь, для краткости - волк.
ГИППОПОТАМ - Вообще-то, жители Африки называют этого зверя "бегемот", потому что, когда на него охотятся, он бегом от охотников скрывается. Но однажды один из вождей африканского племени подарил бегемотика по имени Гиппопо русскому царю Алексею Михайловичу. Царь очень полюбил этого экзотического зверя и все время спрашивал у слуг: "Где Гиппопо?", а слуги отвечали: "Гиппопо там", и показывали, где он гуляет. Отсюда и возникло название - гиппопотам.
ДИКОБРАЗ - Этот зверь похож на ежа, но имеет очень длинные иголки и никогда не причесывается. Поэтому совершенно очевидно, что назвали его так, потому что образом он дик.
ЕНОТ - Название этого животного пришло из глубокой древности, когда люди еще толком и говорить-то не умели. Они знали, что есть всякие звери, и прекрасно их различали, но названий для них еще придумали. А называли их так: ентот, который с хвостом, или ентот, который с большими ушами. Слово "ентот", как вы поняли, переводится с какого-то древнего языка как "этот". Енота называли так: "Ентот, который с полосками на голове". Позднее, когда для остальных зверей названия уже придумали, енота стали называть просто "ентот", а потом одна буква Т из слова выпала, и получилось - "енот".
ЁЖ - Наверное, название этому симпатичному зверьку дал тот, кто на него сел.
ЖИРАФ - Название этого животного пошло от фамилии одного придворного французского короля Людовика XIV маркиза Луи де Жирафа, который отличался крайней худобой и необычайно высоким ростом. Как известно, первыми из европейцев пересекли Сахару и оказались в африканских джунглях французские путешественники. Многие из них были знакомы с маркизом, и их поразило его сходство с экзотическим зверем.
ЗЕБРА - Эта полосатая лошадка только сейчас считается диким животным, а несколько столетий назад, когда бедуины еще не приручили верблюдов, они использовали зебр для своей кавалерии. Когда бабуины верхом на зебрах шли в атаку на врага, они кричали: "Зебра! Зебра!", что в переводе означает "Ура! Ура!"
ИШАК - Это трудолюбивое и своенравное животное испокон веков удивляет всякого, кто его видит, необычайной выносливостью и упрямством. Когда Александр Македонский со своими войсками вторгся в Азию, он увидел, как небольшие ушастые зверушки с легкостью таскают огромные повозки. "Ишь, как!" - удивился великий полководец. Местные жители подумали, что завоеватель приказал называть трудолюбивых ушастиков именно так, и не посмели ослушаться.
КРОКОДИЛ - Русский путешественник Миклухо-Маклай до того, как попал в гости к папуасам, побывал в Африке. Он долго бродил по джунглям в верховьях Нила, и на родине уже подумали, что он пропал совсем, когда в Петербург, прямо в Академию Наук, прибежал негр с письмом. По дороге, почти все, что написал путешественник, стерлось, и академики разобрали только отдельные буквы: "Кр.....о ....., ..ко.... д............ ...ил.....". На обороте письма была нарисована страшная зубастая пасть. Только потом выяснилось, что на листе бумаги было написано: "Красиво тут, около долины Нила..."
ЛЕВ - Русский путешественник Афанасий Никитин, оказывается, посетил не только Индию. На обратном пути он успел заглянуть в Африку, и там на него напал неизвестный европейской науке зверь. "Ты не прав!" - крикнул на него Афанасий так громко, что зверь в страхе умчался прочь, причем, свернув при этом налево. Афанасий, удивленный своим чудесным спасением, сразу же изрек знаменитую фразу: "Кто не прав, тот - лев!", а сопровождавший его португальский купец Васька Дагама подумал, что "лев" - это название животного.
МАРТЫШКА - В былые времена на Руси в марте-месяце проходили большие ярмарки, на которые, кроме арабских, китайских и генуэзских купцов, приезжали на слонах факиры из Индии, которые привозили с собой маленьких сообразительных обезьянок. Поскольку наши люди могли их видеть только в марте, их так и прозвали - мартышками.
НАЛИМ - Как-то Петр I отправил в подарок герцогу Миланскому бочку соленой рыбы. Тот страсть как любил солененькое. Подарок везли морем, и однажды по недосмотру бочка вывалилась за борт. Выловили ее, конечно, но только приклеенная к ней бумажка с адресом, на которой было написано "Милан", в воде отвалилась. Размокшие чернила пропитали листок насквозь, и второпях бумажку приклеили обратной стороной. Получив посылку, Миланский герцог прочел на бочке надпись "Налим", и решил, что эта рыба так и называется.
ОНДАТРА - Эскимосы, как известно, если куда-то едут в собачьей упряжке или плывут на пироге, что видят, о том и поют. Один эскимос плыл по реке Юкон и пел: "О-о-о-о нда-а-а, тра! Тра-ля-ля...", что означало: "О какой красивый закат". На носу пироги сидел небольшой симпатичный зверек, и многие исследователи живой природа, наблюдавшие все это с берега, пришли к выводу, что он так и называется - ондатра.
ПЕЛИКАН - Князь Калякин, русский посол при дворе турецкого султана, писал как-то донесение царю: "Вчера на приеме у султана ничего не случилось. Визири сидели на диване, повсюду ходили павлины, пели кан..." В этот момент посла позвали завтракать, а как только он отошел от письменного стола, шпионы султана похитили письмо, чтобы вычитать там что-нибудь секретное. Прочесть послание так и не смогли - тогда еще не было ни одного турка, который мог бы читать по-русски, а чтобы не случилось скандала, сами отправили а Санкт-Петербург. Царь, когда прочитал письмо, подумал, что пеликан - это птица такая, а на самом деле посол хотел написать: "Пели канарейки".
РЫСЬ - Если хозяин хочет прогнать кошку, он говорит ей: "Брысь!", и кошка уходит. Но слово "брысь" слишком длинное, чтобы успеть сказать его огромной дикой кошке, которая сидит на ветке и уже готова к прыжку. Поэтому появилось слово "рысь", которым сперва отпугивали опасного лесного зверя, а потом так и стали его называть.
СОБОЛЬ - Как известно, шкурки соболя ценились во все времена и во всех странах. И когда русские люди отправлялись в зарубежные поездки, вместо денег они брали с собой ценный мех. Бывало, соберется какой-нибудь купец или просто путешественник в дальнюю дорогу, а его и спрашивают: "А меха у тебя с собой ли?" Из этого вопроса получилось: меха собольи, а самого зверя так и стали называть - соболь.
ТАРАКАН - Таракан - самое древнее домашнее животное, причем, существует мнение, что не человек приручил таракана, а таракан человека. Но я с этим не согласен - по-моему, кто кого кормит, тот того и приручил. Это теперь тараканы мелкие, а раньше они были огромные - размером с кошку, и ими все время пугали перед сном непослушных детей. Поэтому и для названия выбрали слово пострашней: "Тар-р-ракан!"
УЛИТКА - В африканском племени Мумба-Юмба улитки считались ни с чем не сравнимым лакомством, их кушали на завтрак обед и ужин. В конце концов, уцелевшие улитки расползлись кот куда, а племени пришлось довольствоваться ячменными лепешками и жареными крокодилами. Когда в те края прошел английский путешественник Левингстон, аборигены начали рисовать палочками на земле улиток и говорить: "Улли т тка", что в переводе означало: "Голод - не тетка", но европеец не сразу их понял, а когда понял, было уже поздно - название было включено во все справочники.
ФИЛИН - Судя по всему, человека, который первым приручил эту птицу, звали Филимон, или Филя. А слово "филин" означает - принадлежащий Филе.
ХАМЕЛЕОН - Эта рептилия обладает поистине чудесными способностями к маскировке. Однажды царь Эфиопии подарил французскому королю Франциску I этого странного зверька. Ящерица тут же вырвалась из его рук, забралась на трон и тут же исчезла, слившись с обивкой. "Ну, не хам ли он?!" - воскликнул король. Хамелеон так и пропал без следа, зато название осталось.
ЦАПЛЯ - Цаплей эта замечательная птица называется вовсе не потому, что она может кого-то цапнуть, как считают многие несведущие люди. Цаплей она называется за то, что откликается на "Цып-цып-цып". А если не верите, найдите цаплю и попробуйте.
ЧЕРВЯК - Это теперь, когда рыба хватает червяка, насаженного на крючок, рыбаки говорят "клюет". Это совершенно не правильно, ведь рыба - не птица, и клюва у нее нет. В былые времена, когда поплавок на воде начинал дергаться, одни рыбаки спрашивали у других: "Че, рвет?"А потом и наживку стали так и называть - червяк.
ШМЕЛЬ - Германский император Конрад IV, как известно, сильно шепелявил. Однажды, направляясь со своими войсками в крестовый поход, он остановился на привал неподалеку от границы Византии, и в этот момент какое-то наглое насекомое укусило его за нос. "Как он шмел!" - воскликнул император и, сославшись, на нездоровье, отправился домой. С тех пор шмеля называют шмелем.
ЩУКА - Когда Михайла Васильевич Ломоносов шел пешком из Архангельского в Санкт-Петербург, его на Большой Дороге остановила ватага разбойников. Выяснив, что будущего академика ничего нет, кроме двух сухарей, они не только не стали его грабить, но и предложили отведать с ними ухи. Разбойники, как изестно, люди очень торопливые и несдержанные. Один из них, еще не прожевав рыбий хвост, полез ложкой в котел, приговаривая: "Рыбу зубастую поищу ка..." В этот момент кость застряла у него в горле, и он, икая, мог только повторять: "...щу ка, ...щу ка, ...щу ка." Так продолжалось до тех пор, пока Михайла Васильевич не стукнул его по спине, и кость вылетела наружу. В память об этом событии зубастую речную рыбину так и стали называть.
ЭМУ - Это такая разновидность страуса, проживающая исключительно в Австралии. Капитан Кук, первооткрыватель Южного Континента, тот самый, которого потом съели, однажды увидел такую картину: аборигены гонялись за страусами, и когда длинноногие птицы оказывались проворнее, падали на землю и, хватаясь за голову, кричали: "Эму!", что в переводе означало: ты победил меня, цыпленок. Капитан Кук тогда еще не выучил язык аборигенов, и решил, что это - название птицы.
ЯГУАР - Этот свирепый хищник отличается необычайной ловкостью и хитростью. Слово "ягу", в переводе с одного из древних языков, означает "страшный" (Например: Баба-Яга - Баба Страшная), а "ар" - это, скорее всего, слово, обозначающее рычание. Так что, "ягуар" можно перевести как "страшный рык", но это - гипотеза, пока не получившая достаточных доказательств.