Юрьевич : другие произведения.

Проект44 гл.8

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

ГЛАВА 8.

  
   ...Мы еще встретимся.
   Серая Дева, Прошлое
  
   Я помнил об этом - потому что это должно было быть и, безусловно и очевидно, было правдой. Это был тот редкий случай, когда понятия неоднозначности, степени определенности и событийной вероятности не имели никакого значения и ровно никакого смысла. Дело было в том, что Она никогда и ничего не говорила зря, и я знал это.
   И этого никак, совсем никак, было нельзя изменить.
   Это - было.
   И это - есть.
   Мы еще встретимся - когда-нибудь...где-нибудь...как-нибудь...

Но мы встретимся.

И это - будет.

   Возможно, это относилось к тому, что должно было произойти сейчас и здесь, на Сетере - возможно, очень возможно.
   А, возможно, и нет - но это, по большому счету, было неважно, потому что...потому что...

Мы еще встретимся.

   Мы еще встретимся, и само по себе это событие, наконец-то, перестанет быть неизменяемым и п р е д о п р е д е л е н н ы м событием, и станет просто одной из малых и бесконечных частей Прошлого, без которого не могло быть никакого, никакого Будущего.

И я хотел этого.

   Они ждали меня у одного из холмов, и это было очень кстати, потому что тропинка, петляющая между размеренно и шумно вдыхающими и выдыхающими воздух холмами, уже почти что сошла на нет. Когда я подошел к ним, никто из них не сказал ничего, совсем ничего, и, казалось, все остановилось, остановилось совсем в этой конкретной точке Великой Пустоты, и никакого Движения - в любом смысле - уже больше нет и не будет никогда. Но я все-таки был рад видеть их снова, хотя еще не совсем понимал п о ч е м у они здесь. А потом воздух рядом с ними всколыхнулся знакомой, очень знакомой рябью, и все вокруг на какое-то мгновение вздрогнуло, быстро, неуловимо меняясь и снова превращаясь в себя, и снова пошло своим чередом.
   - Вы удивительно предсказуемы, Май, - сказал До, и, конечно же, мне нечего было возразить, потому что в данный момент это была простая констатация того, что соответствовало действительности. - Иногда это качество оказывается весьма полезным.
   - Для всех, кроме меня, - сказал я. - Не думал увидеть вас здесь. Но, тем не менее, я не удивлен.
   Я чувствовал, что на меня внимательно смотрят тысячи и тысячи глаз, и среди них были глаза До и Леди Синны - если глаза, смотрящие на меня из-за обманчиво знакомой трансформ-маски, были ее глазами.
   С ними был еще кто-то, но я никак не мог понять - кто, потому что тот, кто был с ними, стоял вполоборота ко мне, и я никак не мог увидеть его лицо.
   - Перейдем к делу, - быстро сказал До, и его лицо дернулось, словно от внезапной боли. - Вы не возражаете, Благосклонная?
   По-видимому, Благосклонная не возражала, хотя лично я не заметил ничего, совсем ничего.
   До подошел ко мне вплотную. Вблизи было заметно, что он настолько сильно измотан, что с трудом держится на ногах, и это не предвещало ничего хорошего, потому что так не должно было быть.
   - Сейчас, Май, - сказал он, делая круговое движение рукой, и вслед за этим движением, взрезая размеренное течение Реальности, нас окружила почти невидимая, но совершенно непреодолимая извне оболочка вневременного кокона.
   А потом все, совсем все, кроме нас, кроме меня и До, потускнело, растаяло и исчезло - навсегда.
   Конечно, это была всего лишь очередная иллюзия - на самом деле никто не исчез и ничто не исчезло, просто локальное время кокона изменилось и, изменившись, включило в себя нас.
   Теперь мы были частью отдельного, обособленного участка Реальности, который, возможно, был где-то и когда-то или, может быть, только еще будет где-то и когда-то, что, впрочем, с точки зрения практики было совершенно неважно.
   Теоретически мы могли оставаться внутри кокона сколь угодно долго - если это потребуется, потому что, насколько мне было известно, время жизни кокона как структуры было соизмеримо с абстрактно-конечным временем существования самой Великой Пустоты.
   - Нам нужно поговорить, - сказал До, глядя на меня воспаленными от бессонницы глазами. - Но сначала я должен отдохнуть, Май. Для вас это не будет слишком долго.
   - Конечно, - сказал я. - Конечно, я подожду.
   До снова сделал круговое движение рукой и, окутывая его непрозрачной, тонко звенящей оболочкой, передо мной возник и, отгораживаясь от окружающей Реальности, закрылся еще один кокон.
   И я снова остался один, совсем один, и вокруг меня не было ничего, кроме Кокона Времени снаружи и Кокона Времени внутри, хотя, возможно, это был один и тот же Кокон, который просто спроецировал себя в себя, и это действительно было возможно - теоретически и реально, но это ничего не меняло в сложившемся порядке вещей.
   И я снова остался один, и я не знал, сколько это может продолжаться, потому что течение локального времени Кокона было непредсказуемо в обычном смысле, и достоверен и прогнозируем был только конечный результат, и Тени, множество Теней проносились совсем рядом, все ближе, ближе и ближе, и черная громада Заслона уже начала мелко дрожать и терять четкость границ, но сейчас было отнюдь не время для Теней, и я понимал это.
   И, кроме того, у меня еще р е а л ь н о оставалось то, что пока что никто, никто не смог у меня отнять.
   Мое Прошлое, мое личное Прошлое - то Прошлое, которое, если вдуматься, и составляло большую часть м е н я.

И Воспоминания.

   ...Она была не такой, совсем не такой, как все, и они сторонились ее - так же, как сторонились меня.
   Потому что она могла дышать так же, как и я - если хотела.
   Обычно мы не говорили об этом.
   Это было очень естественно, когда игнорируемые каким-либо сообществом рано или поздно находят друг друга - и мы не могли не встретиться в этом очень, очень тесном мире.
   Я назвал ее Этной - и она была благодарна мне за это.
   Почему?
   Она не сказала мне.
   Нашествие уже закончилось, и гуманоидные расы окончательно смогли на деле доказать сами себе, что они все таки имеют право быть в этой Великой Пустоте, которой, собственно, это было совершенно, совершенно безразлично, но я еще не знал об этом, и вообще, все, что было со мной до этого, казалось чем-то нереальным, невозможным и немного странным.

Потому что сейчас я был на Мр-Айе.

И сейчас это и только это было правдой.

   И они дышали кожей, и они были единственной Реальностью для меня здесь, но они не хотели видеть меня - никто.
   Кроме нее.
   И Мр-Айя стала для меня Этной.
   Мы не надоедали друг другу, и мы были вместе - всегда, и она легко и быстро училась всему тому, что знал я, и в какой-то момент я вдруг понял, что я уже не должен быть без нее, и что я не оставлю ее здесь - ни за что.

Так и случилось.

   Так и случилось, но это было позже, потом, а сейчас...сейчас мы сидели в одном из зданий старого города и я рассказывал ей про Мир. Город был слишком велик для тех, кто сейчас жил здесь, и большинство зданий всегда были пусты, и нам никто не мешал. Это был очень старый и очень любопытный город, и в каждом здании имелась абсолютно автономная встроенная система жизнеобеспечения, которая могла дать вам все - если вы этого захотите. Кроме того, естественно, существовало, как минимум, два предела - предел возможностей системы и предел ваших желаний. Вы не можете хотеть того, о чем вы не имеете понятия - это совершенно очевидно.
   Никто из них даже не задумывался о том, откуда здесь, среди выжженных тысячелетиями и солнцем бесконечных красных песков появился этот город, потому что для них этот город был всегда.
   Наверное, так и было - для них.
   А сейчас я рассказывал Этне про Мир, и, что было совсем удивительно, она верила мне. Тогда она еще не знала, что тоже увидит его, но она верила, д е й с т в и т е л ь н о верила тому, что я говорил.

А потом она пришла ко мне.

   ...- Наиболее полной мерой информации о каком-либо объекте является сам объект, - сказал До. Он был великолепен сегодня, и я видел, что и Мир, и Этна согласны со мной, а остальные были не в счет.
   Мы говорили о Мирах До.
   - Но, позвольте! - это был старый отшельник с Тумана, который сегодня почему-то был здесь. - В таком случае п о л н а я информация об объекте будет т о ж д е с т в е н н а объекту.
   - Возможно, - тонко улыбнулся До. - Но, скорее всего, вы никогда не сможете этого узнать.
   - Но почему? - старый отшельник был возмущен.
   - Чтобы получить действительно п о л н у ю информацию об объекте, вам придется уничтожить его, это неизбежно. В результате вы будете обладать исчерпывающим знанием о том, чего уже о б ъ е к т и в н о нет. О какой тождественности, в таком случае, может идти речь?
   - Не могу с вами согласиться, - отшельник, кажется, сегодня тоже был в ударе. - Если допустить возможность бесконечно малого неразрушающего воздействия...
   Они принялись ожесточенно спорить, обнаруживая блестящее знание предмета, а остальные, предоставленные сами себе, смотрели, как вокруг нашей Сферы бегут планеты, миры и звезды.

Мы были во Вращении.

   Главной прелестью Вращения было то, что было совершенно невозможно определить, что именно движется в настоящий момент времени - сама Сфера или все то, что расположено за границей Сферы, так как Вращение было очень сложным и многокомпонентным, и в число его степеней свободы входило практически все.
   Именно поэтому Вращение нельзя было остановить, а можно было только ждать, когда оно закончится - и это было его неотъемлемым и определяющим свойством.

Всегда.

   - Это так прекрасно, - печально сказало розовое чудовище напротив. Глаза его увлажнились. - Я буду рассказывать об этом свом детям. А они будут рассказывать об этом своим детям... - Оно всхлипнуло и налитыми кровью глазами впилось в Этну. Этна вздрогнула и прижалась ко мне. - Вы будете рассказывать об этом свом детям?
   Я не помнил, откуда взялся этот невозможный розовый кошмар. Может быть, его прихватил с собой отшельник? Кстати, почему и как здесь оказался сам отшельник, я тоже не помнил. Но это было неважно, потому что рядом была Этна, и сейчас она прижалась ко мне, и я ощущал запах ее волос.

Они пахли песком Мр-Айи.

Всегда.

   - Почему вы не отвечаете мне?.. - обиженно взревело чудовище, плавно теряя четкость и так же плавно становясь прозрачным и невидимым Ничем. - Я хочу знать, почему вы...
   Этна по-прежнему прижималась ко мне, и чудовища, и отшельника с Тумана не стало, а напротив сидел До.
   И больше не было, и не должно было быть никого, и была только Сфера и мы, мы - и Сфера, и все опять началось с того места, на котором когда-то закончилось все.

Мы были во Вращении.

И мы говорили о Мирах До.

   Я все еще был один, и время тянулось бесконечно медленно, и вокруг была только оболочка Кокона, и еще тот, другой Кокон, и я, скрестив ноги, сел прямо на упругий и скользкий материал псевдоматерии Кокона, и прямо подо мной и вокруг меня в этом тонком слое псевдоматерии непрерывно возникали и исчезали бесконечно сложные компенсационные вихри, обеспечивающие непрерывность и статичность локального времени Кокона, и я смотрел и смотрел на них, и число им было - Бесконечность, и было что-то гипнотическое в этом непрерывном и непредсказуемом движении против и вместо всего того, что осталось там, в м о е й Великой Пустоте.
   ...- Это достаточно длинная история, - сказал До.
   Где-то там, за границей Сферы, в бесконечной холодной пустоте, промелькнуло что-то очень, очень быстрое и светлое. Возможно, это была чья-то неуспокоенная блуждающая Тень - как вариант.
   - Но мы же никуда не торопимся, - сказала Этна, и она была совершенно права, и я был согласен с ней - как обычно.
   - Хорошо, - сказал До. - Однажды мне рассказал это один человек. Вы его не знаете.
   - Да? - сказал я.
   - Да, - сказал До. - Когда-то этот человек решил на какое-то время отойти от дел, потому у него было с л и ш к о м много дел. Согласитесь, это вполне естественно - иногда.
   Он выбрал для этого очень уединенное, как ему казалось, место - далеко-далеко в диком лесу, на берегу реки. Никто не знал, и никто не мог узнать, что он находится именно там, и он развернул походный силовой домик недалеко от берега - чтобы слышать, как течет и плещется река.
   И так он жил - день за днем, и время для него словно остановилось. Ему нравилась эта жизнь, хотя, конечно, он понимал, что это не может продолжаться вечно.
   Но все, что должно было быть, должно было быть не сейчас, а когда-то потом, и это нравилось ему, потому что существующее "сейчас", по-сравнению с тем, как он жил совсем недавно, казалось ему практически бесконечным.
   И как-то однажды он решил пройти по берегу реки как можно дальше - просто так.
   - Все большие неприятности начинаются просто так, - сказал я.
   - Абсолютно верно, - сказал До, и его глаза стали бездонно черными, огромными и страшными. - Хотите узнать, что же было дальше?
   - Пожалуй, - сказал я, и посмотрел прямо в эти бесконечные глаза, и чернота этих глаз стала расти, расти и расти, пока это было возможно, и пока она не заполнила и не заменила собой все.
   ...Я стоял на берегу реки, и река была самой обыкновенной рекой, широкой и спокойной, и в воздухе пахло речной тиной, и все вроде бы было совсем, совсем как всегда, и лес позади меня тихо и ласково шелестел листьями - как и много дней подряд.
   А на другом берегу была Стена.
   Я смотрел на нее - очень, очень внимательно - и я никак не мог понять, из чего же все-таки сделана или построена эта Стена. Иногда казалось, что она сложена из старых, очень старых грубо отесанных камней, временами она казалась высеченной целиком из какого-то полупрозрачного материала или камня, а еще иногда...иногда я вообще ничего не мог понять. И все это было странно, очень странно, и мне почему-то смутно хотелось подойти к этой Стене, подойти и дотронуться до нее, ощутить ее...хотя бы раз. Это желание было совершенно необъяснимым для меня, неожиданным и странным, но оно было - почему?.. почему?.. - и я четко осознавал это. И я стоял, и смотрел, и смотрел на Стену, и между мной и нею размеренно и безостановочно текла и текла река.
   Я оставил одежду на берегу и вошел в прохладную воду. Я по-прежнему видел Стену, и я поплыл к ней, и она становилась все ближе и ближе.
   ...для существования любого искусственного нематериального Мира необходимо огромное количество на первый взгляд совершенно избыточной информации, организованной должным образом, и эта информация, принципиально не имея устойчивых равновесных состояний, может и должна каким-либо образом непрерывно обновлять саму себя...
   Я вышел из воды и пошел по влажному и вязкому песку, и Стена была уже совсем рядом. Я не ошибся - Стена действительно менялась, непрерывно становясь немного другой, и по ней, и в ее глубине иногда пробегали какие-то смутные и чем-то знакомые мне тени, но я никак не мог уловить - чем.
   Я остановился у самой Стены, и я стоял возле нее, не зная, что же я буду делать дальше, и редкие капли воды, еще оставшиеся на моей коже, медленно ползли вниз, чтобы потом уйти в песок.
   ...неконтролируемый рост плотности потока информации приводит к неизбежному возникновению непредсказуемых и не поддающихся прямой коррекции множественных побочных эффектов...
   Я уже поднял руку, чтобы дотронуться до изменчивой, но, все-таки, несмотря на постоянную смену неявно и безостановочно перетекающих друг в друга Состояний, неизменно остающейся собой поверхности Стены - и не смог. Что-то останавливало меня - что?.. - и в то же время мне нестерпимо хотелось этого, и, казалось, мне хотелось и будет хотеться этого всегда, всегда, и это невероятное и невозможное соединение несоединимого мучило меня и сводило с ума, и, как мне кажется - но я не могу утверждать этого наверняка - я попытался закричать, потому что эта чудовищная борьба противоестественно сильных взаимоисключающих желаний причиняла мне боль, только боль, и ничего, кроме боли, и раньше я просто не мог себе представить, что такая боль возможна, но мое тело словно больше не принадлежало мне, и крик встрепенулся и умер во мне, так и не вырвавшись туда, наружу, где так же, как и я сейчас, уходила в пропитанный речной влагой песок Стена.
   ...информация в чистом виде - это абстрактное понятие, Май. В любом случае без использования энергии или материи обойтись нельзя, хотя, насколько мне известно, такие попытки были...
   Стена жила своей собственной, непонятной для меня жизнью, и, похоже, она непрерывно создавала для себя свою отдельную, и н у ю Реальность, и это было странно, странно для меня, потому что раньше я просто не представлял себе, что такое может быть.
   ...любой из моих Миров - это полная информационная модель, замкнутая и самодостаточная в аксиоматическом смысле...
   А потом какая-то часть Стены стала Ею, и я ощутил тепло Ее губ на своих губах. Это было неожиданно и прекрасно, и я закрыл глаза, и Ее губы по-прежнему были рядом, и я чувствовал их - живые и желанные, а потом Она обняла меня, и Ее горячее тело коснулось меня и согрело меня, а потом...потом не осталось ничего, кроме Стены, и мои руки тоже были частью Стены, и я еще ощущал вкус Ее губ на своих губах, и Ее тепло - там, где она коснулась меня.
   Но Ее уже не было, не было совсем, и я внезапно снова почувствовал прохладу песка под своими ногами, а потом что-то изменилось - снова, в очередной раз - и вот уже не было меня и Стены, а была Стена, и только Стена, и я стал частью чего-то невообразимо сложного, бесконечного, и теперь так вполне могло быть всегда.
   ...чем выше плотность произвольного информационного потока, тем большим количеством степеней свободы он должен обладать - для обеспечения приемлемой для практических задач устойчивости...
   Она не захотела принять меня насовсем, и я опять стоял на берегу, и на меня смотрела и смотрела вечная река, а позади меня причудливо менялась и жила Стена, и там, в изменчивой материи Стены оставалась Она, и Она была такой же живой, как и я, и я еще помнил Ее руки, и Ее губы, и я не хотел никуда, никуда уходить.
   ...сейчас вы - это в какой-то степени он, Май...
   Я возвращался к Стене много раз. Иногда я уходил ни с чем, а иногда видел и чувствовал Ее. Я не мог уловить в Ее появлениях какой-либо системы, и, наверное, никакой системы и не было. И я входил в Стену, и Она ласкала меня, и я терял голову от этих ласк, а иногда...иногда Она разговаривала со мной, я точно помню это, но потом я так ни разу и не смог вспомнить - о чем.
   ...это так просто, Май...
   ..."ТЫ ВСЕ ПОНЯЛ, МАЙ? ЭТО БЫЛ ПРОСТО НЕКОНТРОЛИРУЕМЫЙ ПОБОЧНЫЙ ЭФФЕКТ. ЕСЛИ ИНФОРМАЦИИ СЛИШКОМ МНОГО, ОНА САМОПРОИЗВОЛЬНО НАЧИНАЕТ СОЗДАВАТЬ СТАБИЛЬНЫЕ СТРУКТУРЫ, ВРЕМЯ ЖИЗНИ КОТОРЫХ НЕ ОГРАНИЧЕНО СВЕРХУ." "ДА, МИР.""ЧЕРЕЗ ЭТУ СТЕНУ ПРОХОДИЛА В С Я ИНФОРМАЦИЯ НЕСКОЛЬКИХ МИРОВ ДО. УВЕЛИЧЕНИЕ ПЛОТНОСТИ ПОТОКА СОСТОЯНИЙ СОПРОВОЖДАЕТСЯ НЕЛИНЕЙНЫМ УВЕЛИЧЕНИЕМ ИЗБЫТОЧНОСТИ, И К ПРОЯВЛЕНИЯМ ЭТОЙ ИЗБЫТОЧНОСТИ ОТНОСИТСЯ И САМА СТЕНА, И ВСЕ ТО, ЧТО ТЫ ВИДЕЛ."
   Я буду возвращался к Стене - сколько смогу. Потому что я еще надеюсь. Может быть, когда-нибудь мы вернемся вместе - я и Она? Эта сумасшедшая мысль не дает мне покоя, и я прихожу, и буду приходить к Стене, которая никогда не бывает одинаковой, но это неважно, неважно, потому что...вы знаете - почему. Мне нравится, как я живу - и не надо, не надо лишних слов. Иногда я задумываюсь над тем, сколько это сможет продолжаться, и что я буду делать потом, и однажды я решил для себя, что...
   - Но это же жестоко, - громко сказала Этна, и она снова была права.
   - Любой Мир жесток, и вы знаете это не хуже меня, - сказал До, и в его бесконечных глазах была печаль. - И это не зависит от меня. Никак.
   Там, за пределами Сферы, осталась только пустота, бесконечная пустота - и ничего больше.
   Только Вращение.
   Только звезды.
   И мы.
   - Ты тоже видела это, - сказал я, и это только наполовину было вопросом, но она не ответила на этот вопрос, и я мог только догадываться - почему.
   - Конечно, - сказал До. - Но не обольщайтесь - вы не могли видеть одно и то же. Это не разброс восприятий, это принципиально. Этна расскажет вам, ч т о она видела - если захочет, и если вы сможете это понять.
   - Я постараюсь, - сказал я, и это было искренне.
   Тот, другой Кокон, наконец-то засверкал и заискрился всей своей поверхностью, которая была не н а с т о я щ е й поверхностью, а беспредельно тонкой и беспредельно сложной границей полных и самодостаточных р е а л ь н ы х Сущностей, и беззвучно запел, а потом на какое-то время его словно заволокло полупрозрачным редким туманом - хотя, конечно, это не могло быть и не было туманом, и в то же время это не могло быть ничем, ничем из того, что только можно было себе представить - и я видел, как эта странная, нереальная и реальная одновременно субстанция настойчиво касалась и касалась невозможно ярких блесток искр, и мгновенно сгорала в их тихом пламени, потому что то, что казалось искрами и только искрами, на самом деле было рассеянными по границе взаимопроникновения естественными концентраторами нерегулярности, в которых возникали и исчезали чудовищно насыщенные энергией множественные неравновесные структуры, а потом все, что было вокруг меня, вздрогнуло в момент, как всегда, неожиданного и неуловимого разрыва той, обособленной Реальностью, э т о й Реальности, и того, другого Кокона вдруг просто больше не стало - совсем, совсем - и там, где только что был замкнутый в себя и только в себя Кокон, уже было бесформенное, аморфное Ничто, которое было неописуемо и непознаваемо по-определению, принципиально, но это совершенно не меняло сути и предназначения вещей, потому что из этого Ничто медленно, очень медленно, иногда частично или полностью исчезая в нем и сливаясь с ним, появлялся До.
   Я поднялся и шагнул ему навстречу.
   - Подождите, - предостерегающе сказал До. Он уже был бодр и свеж, и голос его звучал как-то не так.
   Я остановился.
   В принципе, я мог ждать сколько угодно - в пределах своей жизни, по крайней мере - и поэтому я не очень-то старался спешить, и, кроме того, у меня появилось странное предчувствие, что что-то - не знаю, что, но что-то такое, о чем мне вряд ли приятно будет узнать - или уже произошло, или должно произойти, и, наверное, в этом-то и было дело. "Я здесь, милый..." - шепнула мне Тень Этны, ускользая в Никуда, и где-то вдалеке был Заслон, а здесь были только жара и песок, и под ногами ломко хрустели стеклянные цветы, и ангве, ангве было уже не достать, и почему-то я больше не видел Стрелка среди других Теней, и где-то далеко-далеко я снова увидел знакомый силуэт, и Этна, моя Этна, помахала мне рукой, и вдруг я понял, что, скорее всего, мне нет никакого дела до того, что станет с Эссейром, и с теми, кто был вместе с Эссейром - а их было немало, поверьте мне, и с теми, кто - как ни странно - был против Эссейра, и с нашей Великой Пустотой, практически всю доступную часть которой очень, очень давно и весьма эффективно контролировал Эссейр.
   Потому что мне хотелось увидеть Этну.
   И только.
   ...Я увижу Этну, и ее волосы снова будут пахнуть песком, и ее рука снова будет в моей руке, и нам никто, никто не будет мешать - даже Мир, и потом, проснувшись и увидев ее рядом, я подумаю, что вот это, наверное, все-таки и есть счастье, и это будет правдой, и только правдой - именно тогда и именно там, и я буду смотреть и смотреть на ее прекрасное и дорогое лицо, а потом...потом она проснется и скажет: "Я с тобой, милый...", и я тоже скажу что-нибудь в ответ, хотя слова не будут значить ничего, совсем ничего, и мы - и я, и она - будем знать это и понимать это...
   Конечно, это была минутная слабость. Все было совсем не так, и мне было совсем не безразлично, что будет со мной и с Великой Пустотой сейчас и когда-нибудь потом, после меня, потому что иначе было просто нельзя, ведь тогда все, что было раньше, совершенно потеряло бы всякий смысл, но этого просто невозможно было допустить, и, к тому же, До уже почти что совсем был здесь, в Реальности Кокона, которая была вполне самодостаточной Сущностью, но, тем не менее, по большому счету, тоже была всего лишь одним из подмножеств нашей Великой Пустоты, а там, на Сетере - одной из бесконечного числа планет, рассеянных в Великой Пустоте, возле живых холмов Сетеры меня ждала Леди Синны и кто-то еще.
   - Это уже не зависит от нас, - сказал До. Он уже был рядом, и псевдоматерия Кокона изогнулась плавным уступом, и он присел на него. - Это уже не зависит ни от кого.
   - Я не совсем улавливаю смысл, - сказал я, и это было действительно так, и в этом не было ничего удивительного.
   - Конечно, - сказал До, и его лицо стало лицом бесконечной и вечной Скорби, которая пришла на смену всему, всему и всему, и это был естественный и закономерный финал. - Вы еще не знаете...
   - Не знаю именно что? - спросил я. - Я не знаю слишком многого, и мне есть из чего выбирать. Всегда.
   - Это справедливо не только в отношении вас, - сказал До. - Но сегодня это не предмет для разговора.
   Он сказал это тихо и невыразительно, словно это не относилось ни к кому из нас, но почему-то я вдруг понял, что, кажется, случилось что-то очень важное и, возможно, страшное, и я очень, очень хотел ошибиться.

Я не ошибся.

   - Я не знаю, стоит ли об этом говорить, - сказал До, смотря куда-то вдаль сквозь живущую своей непонятной жизнью иллюзорную псевдоматерию Кокона, - Дело в том, что совсем недавно - по меркам Эссейра - несколько Ворот были использованы как оружие. Вы понимаете, ч т о это значит?
   - Да, - сказал я, потому что я действительно понимал.
   Как и следовало ожидать, то что м о г л о - пусть с вероятностью, бесконечно близкой к нулю - когда-нибудь произойти, все-таки произошло. И то, что это все-таки прозошло, меняло совершенно все и означало только одно.

Наша Великая Пустота исчезнет.

Совсем.

   Конечно, когда-нибудь это все равно должно было случиться - в силу существования категории конечности в форме универсального свойства - но временной интервал, отделяющий нас от этого момента при естественном ходе событий, был практически недоступен для субъективного восприятия из-за своей огромной протяженности.

...Когда-нибудь...в Конце Времен...

НИКОГДА.

   ...Знак равенства...
   ...Вечность...
   ...Тождественность...

ВСЕГДА.

   Как и любая технология, использующая фундаментальные свойства Великой Пустоты, технология Ворот потенциально была невероятно опасна - при неверном или неосторожном применении, что, впрочем, не мешало успешно использовать ее достаточно долгое время.
   ...Это будет совсем скоро...

...И не останется ничего...ничего...ничего...

...И Время прекратит свой ход...

...И все было напрасно...

Н Е Т !..

   Само по себе вращение Великой Пустоты вокруг Ворот не было опасным, потому это был всего лишь один из видов Движения, и в качестве сторонней силы выступала сама Великая Пустота. На первый взгляд это было необъяснимо и странно, но на самом деле в этом не было никакого внутреннего противоречия, потому что локальная неравновесность подобного вида рано или поздно компенсировалась естественным перераспределением потоков энергии. Технология Ворот была реализована таким образом, что, в случае пересечения активизаций произвольного количества Ворот, Движение для них было общим и е д и н с т в е н н ы м. До тех пор, пока это условие выполнялось, все было нормально, потому что в случае одномоментного существования более одного Движения возникала устойчивая граница раздела между образовавшимися вариантами Великой Пустоты, и потом, когда ни одного из Движений уже не было, в эту бесконечно тонкую границу неумолимо стягивалось и бесследно исчезало все, и всему этому было очень простое, очень логичное и е д и н с т в е н н о е объяснение.

Р А В Н О В Е С И Е.

   ...И то, что когда-то пришло из Ниоткуда, когда-то уйдет в Никуда, и станут они одним...

...И увидишь ты то, что увидишь...

...И плач твой не услышит никто...

...И останешься ты совсем один, и никто не поможет тебе...

...Потому что больше не останется никого...

...И так будет...

...Сын Мой...

   - Где это случилось? - спросил я, потому что это и только это теперь имело хоть какое-то значение.
   - Этот вопрос не имеет ответа, - сказал До. - Для нас это - очень далеко отсюда. Очень. Вернее, этого места у ж е н е т. Но это ничего не меняет. Скорость распространения границы рассогласования конечна, но достаточно велика.
   - Насколько велика?
   - Давайте смотреть на это с точки зрения практики, - сказал До. - Я не могу дать точную оценку этой скорости, потому что, к счастью, существуют о ч е н ь неоднородные области пространства, где относительно нас эта скорость весьма мала, но я совершенно точно могу вам сказать, что во времени нашей Великой Пустоты граница рассогласования достигнет Сетеры через несколько минут.
   - Я должен обдумать это, - сказал я.
   Все, что случилось со мной в последнее время - а, может быть, и намного, намного раньше - приобретало совершенно другое значение и другой смысл.
   - Сколько угодно, - сказал До. - З д е с ь у нас очень много времени.
   Конечно же, он был прав. Здесь, внутри Кокона, за бесконечно малый промежуток времени Великой Пустоты, могла пройти целая Вечность. Я знал это, но это знание отодвинулось куда-то далеко-далеко, потому что не каждый день приходится узнавать, что все то, что было до тебя, окружало тебя и, безусловно, должно было остаться после тебя, и пусть крохотной, неразличимой, но частью - всего лишь частью!.. - чего ты был всегда, всегда, всегда - обречено.
   - Но почему же никто ничего не знал?.. - подумал я вслух, потому что, наверное, я х о т е л, чтобы меня услышали. - Почему?
   Но меня никто не услышал, и никто не отозвался на мой голос, и я был ничем и ничем, пылинкой, только пылинкой в холодном бесконечном пространстве Великой Пустоты, и это было предопределено окончательно и навсегда - зачем? - а потом я заметил, что До что-то говорит и говорит, глядя куда-то сквозь меня и сквозь все, и в его глазах множится и отражается равнодушная Вечность.
   И то, о чем он говорил, было нереально и невозможно - с моей точки зрения, но он говорил это не для меня, и я почувствовал себя лишним и ненужным здесь и сейчас, когда должно было исчезнуть и перестать быть само Бытие, и спасения больше не было, потому что все, что можно было испробовать, уже было испробовано, а еще из того, что, не останавливаясь, словно в бреду, говорил и говорил До, я понял, что все то, что должно было закончиться уже прямо сейчас, началось еще задолго, задолго до меня, но, конечно, это ничего не значило для Эссейра - что есть пылинка, и что есть гора, не правда ли?.. - но теперь...теперь все мы были равны в том, что н а ш е время пришло, и безразличная пустота Последнего Распада была готова принять нас навсегда.
   И До говорил и говорил, но слова уже не значили совсем ничего, и мы могли оставаться здесь, в Коконе, сколько угодно, но это не решало ничего, и вот, наконец, До пришел в себя, и псевдоматерия Кокона начала таять, возвращаясь в Великую Пустоту и сливаясь с ней, и сквозь эту тающую оболочку я снова увидел холмы Сетеры и Леди Синны, и того, кто оставался с ней. Теперь я узнал его, хотя по-прежнему не видел его лица - потому что теперь я знал, что это возможно, и что между между следствием и причиной может быть сколько угодно промежуточных вероятных состояний Движения, необъяснимых с позиций конечной логики, но, тем не менее, имеющих четкий и вполне определенный смысл, и я даже не очень удивился, когда, наконец, он повернулся к исчезающему Кокону и посмотрел на меня и на До.

Рядом с Леди Синны стоял я.

  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"