Сливочное полуденное солнце растеклось в полнеба. Мальчик, прозванный за свою белобрысость одуванчиком, взобрался на подоконник и приставил к глазам ладонь козырьком. Дома и деревья дрожали и двоились в зыбком мареве. Одуванчик сильно прищурился, и видимый мир стал продолговатым, будто вытянутый рой светлячков, порхающий в ночи.
- Все переливается и плавится, - сказал он, оборачиваясь. - Как будто кто-то огромный жарит наш мир на сковородке.
- Жарко, - согласилась у обеденного стола темнокожая сестра Одуванчика, которую все звали Табака Тунде, по имени ее отца-нигерийца. Отцы у Одуванчика с сестрой были разные, и оба куда-то пропали. Недавно Табака Тунде исполнилось пятнадцать лет, она была выше Одуванчика на целую голову и на четыре года старше.
Табака Тунде воткнула в золотистое тело рыбы нож; повела его вдоль, вспарывая раздутое брюшко. Одуванчик слез с подоконника, наблюдая, как из разреза медленно выползали темно-фиолетовые внутренности. Запахло водорослями. Табака Тунде засунула в разрез руку, и в рыбе что-то всхлипнуло.
- Раздавила?! - всплеснул руками Одуванчик. Подскочив к столу, он взобрался с ногами на лавку, положил локти на стол и уперся подбородком в ладони.
Рыба в крупной чешуе совсем не походила на обычного сазана. "Она странная", - так подумал он, когда полчаса назад дядя Петя - сосед-дачник и настоящий мужчина, как хвалила его мама - принес свой улов.
- Одни все хозяйничаете? - сказал он, протягивая тяжелую рыбу, держа ее за лозу, продетую через жабры. - Сазан, вот. Подарок на обед. Пусть сестренка твоя сготовит. Мамка ваша приедет из города, поест с удовольствием.
Одуванчик взял скользкую тушку и, прижимая ее к животу, посмотрел во влажные рыбьи глаза. Они шевельнулись. Губастая пасть приоткрылась, словно зевая.
- Живая! - восторженно произнес мальчик.
- Утром поймал. В садке сидела, так приморило ее малость, - кивнул дядя Петя. Он склонился над Одуванчиком, дохнул пивным запахом. - Знаешь, у северной детворы рыбьи глаза - первое лакомство. Принесут мужики тамошние рыбу, так все карапузы, которые есть в стойбище, сбегаются выковыривать глаза. Они у них за конфеты идут, такие... лопающиеся соком во рту.
Дядя Петя, уходя, весело подмигнул.
Одуванчик приволок рыбу в кухню (хвост волочился по полу) и после того, как рассмотрел ее - ну уж нет, глаза он есть не собирается! - отправился за сестрой.
И вот она, торопыга эдакая, раздавила плавательный пузырь. Или нет? Одуванчик потянулся к рыбе.
- Пузырь целый?!
- Не тяни руки, порежу! - предупредила Табака Тунде, вытаскивая на свет нечто кровавое, расплывающееся по клетчатой клеенке искристой жижей.
- Ну и кишок, никогда столько не было, - очень удивился Одуванчик. - Что-то неправильное ты сделала! - А сестра уже вытягивала из рыбы плавательный пузырь. Совершенно невредимый, но весь перемазанный кровью.
Мальчик промыл пузырь в луже за домом. Он считал лужу прудом. Недавно там появились похожие на запятые черные головастики.
Поиграв с пузырем, Одуванчик от нечего делать стал рассматривать через него жаркое солнце и увидел внутри крохотную желтую икорку. Она непонятным образом висела в самом центре.
Одуванчик тряс пузырь в кулаке, подкидывал вверх, быстро переворачивал, катал в ладонях, а искорка продолжала невозмутимо висеть в том же самом месте как заколдованная. Только оболочка пузыря стала сухой и горячей.
Одуванчик положил пузырь в лужу, чтоб остудить, прикрыл от солнца лопухом.
- Сейчас ты у меня дождешься, - пообещал он. - Вот принесу иголку, тогда тебе копец и настанет: проткну, упадешь как миленькая!
Он вприпрыжку побежал домой.
Табака Тунде - в фартуке с изображениями африканских слонов и жирафов - жарила на большой чугунной сковороде рыбу. Плыл вкусный запах и брызгало маслом. В тазике на столе лежали, прикрытые марлей, голова сазана, хвост и плавники. Рыжий толстый кот все это богатство обнюхивал.
- Брысь, Мурзик! - воскликнул Одуванчик, сталкивая кота со стола. - Лучше мышей поищи, балда!
Кот потерся о ногу мальчика, обиженно мяукнул.
- Ты знаешь, Мурзик, что есть такие страны, где детвору хлебом не корми, а дай ей выковырять у какого-нибудь глаза.
- Что за ерунду ты выдумываешь? - возмутилась Табака Тунде, переворачивая на сковороде рыбу. - Не пугай животинку.
- Я не выдумываю: это святая правда от дяди Пети. В одной далекой-далекой стране все карапузы выковыривают у рыб глаза, они там вместо конфет-кругляшек. Ну тех, которые во рту соком лопаются.
Табака Тунде оглянулась:
- Если голодный, то подожди немного, сейчас пожарится. А дядя Петя, наверное, пошутил.
Тут одуванчик увидел в кошачьей миске еще один плавательный пузырь, сдувшийся и весь облепленный мухами.
- Да, - сказал он, сел на лавку и задумался. Некоторое время спустя, когда сестра выкладывала со сковороды на тарелку рыбу, Одуванчик спросил: - Как ты думаешь, у рыбы могут быть два плавательных пузыря?
Табака Тунде стала рассказывать о двухголовом теленке, мальчике из Батуми с двумя сердцами и прошлогодней школьной экскурсии в кунсткамеру.
Одуванчик слушал и ел рыбу; затем он взял цыганскую иглу из маминой шкатулки и отправился к луже. Там все было по-прежнему. Только под листом лопуха юркие головастики собрались у пузыря в огромную подводную армию.
- Кыш! кыш! - рассерженно закричал мальчик, шлепая босой ногой по воде. - Тут вам не там! Ишь, облепили!
Головастики черными запятыми прыснули в разные стороны. Одуванчик взял плавательный пузырь - прохладный и приятный на ощупь - и недолго думая ткнул в него иглой, прямо напротив того места, где висела искорка.
Чистая, как слеза, оболочка пузыря слегка прогнулась, а потом цыганская игла соскользнула и впилась пчелой в руку мальчика. Одуванчик вскрикнул и с изумлением уставился на иглу, которая раскачивалась на указательном пальце подобно копью свирепого жителя из Лилипутии.
Вытащив иглу, он пососал палец, прилепил на рану подорожник, обвязал все травинкой и пошел в дом.
- Это какой-то странный плавательный пузырь, - сказал он сестре, дергая ее за африканский фартук и показывая раненный палец и искорку.
- Моу-моу-моу-мо! - промычала Табака Тунде, опутанная проводами наушников. Она слушала музыку и мыла в раковине сковороду; на плите кипела уха, на столе лежали полуочищенный репчатый лук, нарезанная колесиками морковь и сидел кот. Одуванчик понял, что сейчас ей было наплевать не только на удивительный плавательный пузырь, но даже на собственного брата.
- Пойду, прыгну в колодец, - сказал Одуванчик, стаскивая со стола кота.
Одуванчик взял в маминой комнате увеличительное стекло, сел на мамину кровать, среди десятка разноцветных подушек, и принялся разглядывать плавательный пузырь. В увеличительном стекле искорка превратилась в крохотное солнышко. Вернее, она не превратилось, а всегда была крохотным солнышком, только Одуванчик этого раньше не знал. А теперь - он разглядел даже солнечные протуберанцы. Мальчик глазам своим не поверил. То же самое солнце, что и на улице, только в миллиарды-миллиардов раз меньше!
Он забрался под одеяло, в полную темноту, и увидел, что вокруг солнышка вращаются еле различимые светящиеся мушки.
"Планеты! - поразился Одуванчик. - Чтоб я сдох, если это не настоящая звездная система!"
Мир изменился, а на кухне все было так, словно ничего не произошло. На плите пыхтела паром кастрюля, на столе потягивался в сытой истоме кот. Табака Тунде, подставив лицо солнцу, сидела в наушниках у раскрытого окна.
Одуванчик осторожно засунул плавательный пузырь в карман штанов, дернул провод наушников и, умоляюще сложив руки, сказал:
- Я только спрошу! Вот такой малюсенький вопросик!
- Если бы ты пожарила рыбу, а потом узнала, что эта рыба - мама солнечной системы, ты бы что сделала?
- Опять что-то выдумываешь?
- Ну, пожалуйста!
- Типа, я пожарила Великую Рыбу Мать, Прародительницу Всего Сущего?
- Да!
- Хм, я бы повесилась с горя. Оставить сиротами целую цивилизацию, это вам не прыщик выдавить.
- Ты думаешь, что кто-то в рыбьей системе живет?
- А почему нет? Мы же живем?!
- А если бы ты стала хранительницей рыбьей цивилизации, это как-нибудь скомпр-р-рометировало...
- Скомпенсировало...
- Скомпенсировало вред?
- Ну, если других преступлений не будет, то, наверное... скомпенсировало бы.
Одуванчик горестно вздохнул:
- А представь, что в плавательном пузыре находится целый рыбий мир. Если сделать для него секрет в саду, это будет подходящее место для сохранения?
- Подходящее, лучше не придумаешь! - сказала Табака Тунде, глядя за спину мальчика. - Все, вопросов больше нет?
- Нет.
- Тогда, ради бога, сгони кота со стола! Это ты его приучил по столам лазить?
- Это не я! - Одуванчик повернулся и обомлел, потрясенно трогая пустой карман: Мурзик с довольным урчанием жевал плавательный пузырь. "Кис-кис", - хотел позвать кота мальчик, но от волнения получилось только шипение, словно он стал немым, как та рыба.
- Апокалипсис, - иронично фыркнула Табака Тунде, закатывая к верху глаза и включая плеер.
Отобрав у Мурзика бесценный пузырь, к великому облегчению невредимый, Одуванчик запер кота в маминой комнате. Так, на всякий случай.
За домом мальчик нашел укромное местечко для "секрета" - между забором и кустами малины. Он вырыл глубокую ямку, выстроил из дощечек коробочку и на дно положил этот удивительный плавательный пузырь. Сверху прикрыл куском стекла.
"А если планеты вращаются так быстро, то и время там летит совсем по-другому? - подумал Одуванчик. - У нас проходят секунды, а там года. И, быть может, они совсем скоро узнают, что мир их совсем не бесконечен, что их мир может поместиться у кого-то в ладонях. И это не руки Бога! А вдруг - нас тоже кто-то держит в ладонях?!" - задал себе вопрос Одуванчик. Потом он пожал плечами и присыпал "секрет" землей.