Звучное эхо прокатилось над обрывом, и сильный ветер показался лишь выдохом после этих слов.
Тома заставило себя открыть глаза и отнять крыло от лица. Оно взглянуло на Футаго: то, прищурившись, смотрело вверх - туда, где прямо в воздухе, из ниоткуда появился язычок пламени. Тома отшатнулось от него и спиной ощутило крылья другого адзеро. Они стояли плечом к плечу перед огнем, разгорающимся в воздухе.
А огонь разгорался все ярче, все жарче, разрастался из язычка в костер, из костра - в огненный столб - алый, желтый, белый, полыхающий, пламенеющий, жгучий, изменчивый, раскаляющий воздух до посинения. Воздух вокруг огненного столба плыл, как вода. Огненный столб приобретал очертания огромных скрещенных крыльев - во много больших, чем у любого из младших божеств.
Тома знало, кому принадлежат огненные крылья, и хотело сказать об этом Футаго, но даже сдавленного шепота не вырвалось из его приоткрытого в удивлении рта. Футаго прошептало Тома на ухо:
- Это мой господин, Рюдзибаро. У вас его зовут Отверженным.
Тома не проронило ни звука и сильнее сжало душу в кулаке.
Тонкие молнии проскальзывали в огненных крыльях то там, то сям. Язычки пламени отрывались от них, как алые перья, и таяли в дрожащем воздухе. Искорки осыпались на землю и исчезали, не тронув жухлой травы.
Крылья распахнулись. И вот оно предстало во плоти - Рюдзибаро, старшее небесное божество, арукадзеро, также носящее титул верховного, также носящее имя Отверженного и живущее в солнечной тени.
Оно показалось Тома очень большим, хотя Тома знало, что есть божества и больше. Лицо у Рюдзибаро было белым и бесстрастным, как фарфоровая маска, а волосы - черными, будто лаковыми; они извивались на ветру, как змеи. Одежда на нем тоже была черная, даже венец в виде перевернутой подковы был из черного металла, и только опал в венце поблескивал застывшей слезой.
Рюдзибаро стояло в отблесках собственного огня, заложив руки за спину, и, казалось, могло бы так стоять целую вечность, взирая на младших божеств сверху вниз немигающими зелеными глазами.
Тома оробело под этим взглядом, но отчего-то ему показалось, что старшее божество смотрит не на них с Футаго, а куда-то сквозь, и даже не туда, что было позади них - не на обрыв, не на деревья, не на далекие холмы, а еще дальше, куда не дотянуться ни взглядом, ни мыслью.
Было ли оно живым, или огненные крылья принесли бело-черное изваяние?..
Футаго сделало шаг вперед и поклонилось Рюдзибаро:
- Мой господин.
Так младшим божествам следовало обращаться к старшим, у которых они были на попечении, хотя старшие божества, как и младшие, не были ни мужчинами, ни женщинами.
И Рюдзибаро чуть склонило голову перед Футаго, приветствуя его.
- Здравствуй, Тома, - сказало старшее божество. Голос у него был низким, но, вопреки ожиданиям Тома, не громовым.
Не меняясь в лице, оно перевело взгляд на Тома.
- Адзеро света. Что у вас случилось?
Тома почувствовало, как Футаго подталкивает его плечом, и неловко поклонилось Рюдзибаро, пробормотав:
Оно так и не смогло произнести имя того, кого за облаками называли Отверженным, и потемнело от смущения. Футаго поспешно прервало его лепет:
- У нас ничего не случилось, мой господин. Мы просто беседовали.
Рюдзибаро приподняло бровь.
- В самом деле? - спросило оно. - Адзеро света и тени есть о чем поговорить, при том не ссорясь друг с другом?
- Ну... да, - ответило Футаго, неуверенно пожав плечами.
Тома поразилось его беспечности: можно ли говорить неправду своему господину, особенно такому грозному, как Отверженное? Но грозное божество отнеслось к этому с абсолютным равнодушием.
- Как славно, - только и сказало оно и взглянуло на Тома. - Подойди ближе, адзеро света.
Тома сделало пару шагов навстречу Рюдзибаро, не сводя с него встревоженных глаз, и споткнулось.
- Не бойся меня. Я не так страшно, как выгляжу. В конце концов, я же не демон.
Не демон!.. Да как бы не так! Уж эту историю Тома прекрасно знало, как и любой небожитель. Оно знало, что когда-то, давным-давно, тысячи человеческих страстей, названных демонами, напали на небесное поселение, и небожители под предводительством Рюдзибаро, жившего тогда за облаками, противостояли им. Небо потемнело от тысячи перьев, поднявшихся в воздух, земля потемнела от черной крови страстей, и тьма настала такая, что Рюдзибаро подожгло свои крылья, чтобы осветить дорогу. Небожители изгнали демонов, но их предводитель оказался запятнан черной кровью больше других, и многие решили, что кровь эта смешалась с кровью из его ран. Тогда-то он и был сослан в солнечную тень, а крылья его остались горящими.
Эта история вызывала дрожь у маленьких небожителей, и хотя в ней не хватало подробностей, того, что знало Тома, было достаточно, чтобы не доверять Отверженному.
Однако проявление робости было недостойно божества, поэтому Тома, пересилив себя, подошло к Рюдзибаро и даже не побоялось посмотреть на его белое лицо.
Рюдзибаро сложило огненные крылья и опустилось перед ним на одно колено, будто желая рассмотреть поближе. Отчего-то в полный рост и с распахнутыми крыльями оно не внушало Тома того оцепенения, которое охватило его сейчас, когда крылья за спиной Рюдзибаро превратились в две узкие полосы пламени, а само старшее божество снизошло до того, чтобы оказаться на одном уровне с Тома.
Зеленые глаза Рюдзибаро казались глубоко врезанными в белое лицо и почти неподвижными, поблескивающими только в отсветах огня. Тома не хотелось смотреть в них, но тогда бы это значило, что оно струсило, а страх был неведом небожителям. Тома распушило перья, но не отвело взгляда.
И тут лицо Рюдзибаро ожило, будто оцепенение сошло с него, и улыбка тронула его губы, а глаза блеснули не отраженным, а живым светом, затаившимся в самой глубокой зеленой глубине.
- Как ты невелико, адзеро! - сказало Рюдзибаро. - Давно ли ты оперилось? И у кого на попечении находишься?
Тома так опешило от перемены, произошедшей с бесстрастным лицом Отверженного, что не сразу смогло произнести:
- Ва... Варакиро.
- Смотритель Геонского сада, дарующий людям вдохновение?
Тома кивнуло.
- Стало быть, ты из тех, кого зовут вдохновителями?
Тома снова кивнуло и наконец обрело дар речи:
- Да, господин Рюдзибаро. Только я работаю в саду и на Земле никогда не было. До сегодняшнего дня.
- Значит, сегодня ты на Земле впервые?
- Да.
- Тогда прими мои поздравления, - улыбнулось Рюдзибаро и будто бы невзначай коснулось белой рукой крыла Тома. - А что это зажато в твоем маленьком кулачке, адзеро?
Тома ничего не ответило и отвело глаза. Рюдзибаро поднялось с колена и взглянуло на Футаго.
- Тома, ты знаешь, что у него в руке?
- Да, мой господин, - помедлив, ответило Футаго и тоже отвело глаза.
- И что же?
- Ну-у... как бы вам сказать...
- Не та ли человеческая душа, о которой вы спорили?
Оба адзеро вздрогнули. Тома отшатнулось от Рюдзибаро, сжимая душу в руке. Уж кому-кому, а Рюдзибаро-то ничего не стоило отнять у него душу.
Однако оно не торопилось.
- Выходит, ты перехватило душу раньше моего лучника? - спросило оно с улыбкой. - Надо же, какое ты расторопное! Не думало, что адзеро света могут оказаться проворнее моих подопечных. Надо бы взять парочку твоих собратьев к себе на попечение, чтобы научили кое-кого расторопности.
Футаго недовольно поджало губы. Рюдзибаро бросило на него короткий взгляд, но сделало вид, что ничего не заметило, продолжая говорить с Тома:
- Не бойся меня, маленькое адзеро. Я ничего тебе не сделаю. Отдай человеческую душу моему лучнику и возвращайся домой. Сдается мне, для первого раза ты увидело достаточно.
О да, в этом Тома было с ним согласно. Но все же... да, все же...
Помявшись, оно подняло глаза на Рюдзибаро и проговорило:
- Господин Рюдзибаро, нижайше прошу у вас прощения за дерзость, но... извините... смею ли я попросить ... об... об...
Голосу Тома не хватило смелости закончить фразу, и Рюдзибаро пришлось подбодрить его:
- Говори, не бойся. Чего ты хочешь?
Тома вздохнуло и тихо произнесло:
- Позвольте оставить душу себе.
Футаго вцепился ему в крыло так, будто собрался выдернуть изрядный пучок перьев, и прошипел Тома в самое ухо:
- С ума ли ты сошло?!
А черные брови Рюдзибаро изогнулись в изумлении.
- Оставить душу? Тебе?! - переспросило оно.
В голосе его не прозвучало ни гнева, ни возмущения, но Тома отчего-то захотелось втянуть голову в плечи, а лучше - спрятать ее под крыло, когда оно чуть слышно повторило:
- Да.
Воцарилось молчание. Рюдзибаро смотрело на Тома сверху вниз. Казалось, что молнии в огненных крыльях стали посверкивать ярче и чаще, жутковато освещая его лицо, вновь замершее фарфоровой маской.
Футаго не двигалось с места, глядя на обоих божеств с тревогой.
Вдруг Рюдзибаро рассмеялось.
- А ты отчаянно, маленькое адзеро! Отважилось просить меня! - сказало оно, наклоняясь к Тома и касаясь его крыльев прядями черных волос. - Ты хотя бы осознаешь, о чем просишь? Человеческая душа - тяжкое бремя, особенно душа самоубийцы. Подумай, дитя, разве я могу доверить тебе то, чего опасаюсь само?
Тома сморгнуло, но не отвело глаз.
- Но мы же не люди, господин Рюдзибаро, - сказало оно. - Чем душа может навредить нам?
Рюдзибаро вздохнуло и ответило:
- В том-то и дело, что я не знаю. Никто на моей памяти не оставлял себе душу.
- Я буду осторожно, обещаю.
- Для начала ты уже обожгло ею руки.
Тома и забыло о том, что в одной руке все это время сжимало душу. Оно осторожно раскрыло ладонь, и слабое сияние отразилось в его глазах. Футаго недоверчиво прищурилось. Ему ой как не нравилась душа, а особенно не нравилось то, что сейчас происходило. Но Рюдзибаро не подавало никаких знаков, а само Футаго не решалось что-либо предпринять.
Оно подошло к Тома и заглянуло ему через плечо.
Тома переложило душу в другую руку и с удивлением посмотрело на потемневшую ладонь.
- И правда, рука обожглась, - сказало оно. - Но я ничего не чувствую.
- Это пока, - ответило Рюдзибаро. - Кто знает, что будет дальше? Если ты по-прежнему непреклонно, маленькое адзеро...
- Да, господин Рюдзибаро! - воскликнуло Тома, опасаясь, что старшему божеству удастся отговорить его оставить душу.
Рюдзибаро сложило руки на груди и задумчиво произнесло:
- Что ж, раз так... Раз так, я оставлю душу тебе. А на счастье или на беду, зависит от того, как ты сам ей распорядишься.
Глаза Футаго изумленно округлились. Оттолкнув Тома, оно бросилось к Рюдзибаро и едва не схватило его за край хитона. Вовремя опомнившись, оно только умоляюще сцепило пальцы и воскликнуло:
- О нет, мой господин, не позволяйте ему!.. Если вы сами не знаете, что может произойти...
- Каждый имеет право на выбор и на ошибку, - невозмутимо ответило Рюдзибаро.
- Но...
- Ты же не станешь мне перечить?
Конечно же, перечить Футаго не стало, но рассержено сложило руки на груди и отвернулось от Рюдзибаро, всем видом показывая, что не согласно с ним. Тома было уверено, что эта дерзость не сойдет Футаго с рук, но Рюдзибаро будто бы ее и не заметило.
Тут Тома вспомнило, что не поблагодарило старшего бога за великодушие, а это было, пожалуй, даже большей дерзостью, чем поведение Футаго. Тома поспешило исправиться:
- Спасибо, господин Рюдзибаро! Я и не думало, что вы... совсем не такое, как у нас считают... то есть... вы не... такое... вы...
Тома запнулось. Оно всегда старалось сделать или сказать как лучше, как правильнее, а зачастую выходило совсем наоборот - вот как теперь.
- Я не какое? Не злое? Не страшное? - подсказало Рюдзибаро, улыбаясь.
- Да. То есть нет. Вы ни капельки не злое и не страшное! - Тома уже не знало, какие еще слова сказать, чтобы не наговорить лишнего, и принялось теребить кончик косы. - Вот только ваши крылья... Правда ли, что они все время горят - и днем, и ночью?
Рюдзибаро кивнуло.
- И вам не больно?
- Этот огонь не обжигает, дитя мое. Ты можешь дотронуться до него, если хочешь.
В самом деле, если Рюдзибаро носит такие крылья на спине и не боится их, то вряд ли они так опасны, как выглядят.
Тома нерешительно протянуло руку к его крыльям и, помедлив, коснулось их - так же осторожно, как душа касалась его пальцев. Отсветы огня окрасили его руку алым цветом. Тома погрузило руку в огонь. Крошечные молнии, вспыхивающие в крыльях то тут, то там, метнулись к ней и исчезли.
Тома пошевелило рукой. Пламя внутри крыльев заколыхалось. Тома медленно и осторожно убрало руку - языки пламени потянулись следом, словно не желая с ней расставаться, но растаяли в воздухе. От них остался только прозрачный дымок.
Футаго наблюдало за ним с таким видом, будто весь мир рушился у него на глазах. Ему никогда не приходило на ум дотронуться до крыльев своего господина. Футаго в жизни не задумывался о том, горячие у того крылья или холодные, опасные или безвредные. Рюдзибаро в его глазах был такой же неизменной частью мира, как солнце или как дождь, - настолько же величественной и настолько же обыденной, непостижимой и безынтересной.
Тома удивленно рассматривало свою руку - огненные крылья не оставили на ней ни единого темного пятнышка. Только обоженная душой ладонь была темной.
Тома взглянуло на Рюдзибаро - оно тоже смотрело на его руку. Тома улыбнулось.
- Ваши крылья ничуть не горячие, господин Рюдзибаро! Скорее, как прохладная вода. Значит, они не огненные?
Вместо ответа Рюдзибаро вынуло стрелу из колчана Футаго и провело ей по своим крыльям: наконечник стрелы загорелся. Рюдзибаро коснулось им сухой ветки на земле - ветка вспыхнула и в ту же секунду сгорела дотла, будто огонек на конце стрелы проглотил ее. Рюдзибаро вернуло стрелу Футаго, и оно убрало ее в колчан. Теперь над колчаном снова вился тонкий голубоватый дымок.
Тома было обескуражено. Футаго посмотрело на него с превосходством, словно не Рюдзибаро, а оно само показало, каковы на самом деле огненные крылья.
- Но как же так?.. - непонимающе произнесло Тома. - Ведь они же совсем не горячие!
- Смотря для чего их использовать, - ответило Рюдзибаро с улыбкой. - Они могут светить, могут греть, могут обжигать, а могут просто быть. Мне от них никуда не деться, но и им от меня - тоже. Поэтому я научилось ими управлять, как если бы это были мои прежние крылья. Видишь, нечего боятся.
Тома покачало головой.
- Все же я не понимаю. Почему они не обожгли мне руку, если они горят взаправду?
- Не достаточно ли тебе того, что руки уже обожжены душой, адзеро?
Видя, что Тома смутилось, Рюдзибаро коснулось рукой его пернатого плеча:
- За свои руки не беспокойся - они заживут очень быстро. Но подумай все же, стоит ли оставлять себе маленькую человеческую душу, которая причинила тебе вред, которого не причинили даже мои огненные крылья? По силам ли тебе будет удержать ее?
Тома стоило сказать "нет" и выпустить душу. Рюдзибаро было право. Оно недаром снова зажгло стрелу Футаго. Тома - весьма юное божество, оно не знает ни людей, не - тем более - их душ. Даже божества, часто имеющие с ними дело, не стали бы оставлять у себя душу. И Тома нельзя этого делать. Поэтому оно воскликнуло:
- Я буду держать ее изо всех сил, господин Рюдзибаро! Честное слово!
Футаго взмахнуло крыльями и едва не ударило ими Тома - очень уж хотелось. Господин Рюдзибаро, конечно же, не допустит, чтобы душа осталась у этого глупого божества.
- Я тебе верю, маленькое адзеро, - улыбнулось Рюдзибаро.
Футаго было готово хоть сейчас достать горящую стрелу и выстрелить куда оно прикажет - в упрямо сжатые кулаки Тома, в одном из которых была душа.
- А можно вас еще кое о чем попросить, господин Рюдзибаро? - спросило Тома несмело.
- Еще?! - воскликнуло Рюдзибаро со смехом.
- Совсем маленькая просьба! Не наказывайте, пожалуйста, Футаго... то есть Тома... за то, что оно упустило душу.
- Футаго? - переспросило Рюдзибаро, оборачиваясь к нему.
Футаго готово было провалиться сквозь землю: мало того, что Тома ведет себя непозволительно дерзко, так еще и переваливает вину на него, Футаго, за то, что душа попала к Тома в руки. И поделать-то здесь Футаго ничего не могло: не признавать же, что Тома оказалось проворнее его, и что его не удалось ни напугать, ни уговорить.
- Мы с ним тезки, - сказало Тома, думая, что замешательство Футаго вызвано тем, что его случайно назвали не по имени, а по новому прозвищу.
Рюдзибаро всплеснуло руками.
- Вот так совпадение! Ты тоже Тома?
Тома кивнуло.
Рука Рюдзибаро скользнула по его голове, и Тома даже не успело ощутить ее вес, только почувствовало, что она такая же холодная, как и крылья.
- Ты очень доброе и смелое божество, Тома. И в том, что ты встретилось со своим тезкой, есть добрый знак. Я доверяю тебе человеческую душу и желаю удачи, - сказало Рюдзибаро и кивнуло Футаго, готовому лопнуть от возмущения. - Пойдем, нам больше нет смысла задерживаться здесь.
Футаго медлило.
- Сейчас, мой господин. Секундочку.
Оно подошло к Тома и недовольно сказало:
- Раз уж я не могу тебя отговорить от самой большой глупости на свете, то давай, что ли, подарочек сделаю.
Тома удивленно посмотрело на него. Футаго с наигранным пренебрежением достало из колчана тонкую золотую цепочку, на которой сверкнуло маленькое сердечко - один контур, совсем не похожий на настоящее сердце.
- Вот, та девушка обронила. Теперь эта вещица твоя - как и ее душа. Можешь надеть ее на шею, как люди делают... или как хочешь. В общем, держи.
Тома подставило обоженную ладонь, и невесомое сердечко вместе с цепочкой упало в нее, сверкнув на блеклом дневном свету.
- Спасибо, Футаго... - пробормотало Тома. - Только мне нечего дать взамен.
Футаго отмахнулось.
- Да от таких, как ты, вообще пользы мало. Но ты можешь дать мне, допустим, свое перо. Чтобы все поверили, что я тебя видело. Только не какое-нибудь дурацкое и маленькое, а то подумают, что оно птичье.
Тома встряхнулось: несколько мелких перышек взмыли вверх и только одно, длинное, медленно поплыло к земле. Тома подхватило его и протянуло Футаго.
- Держи. Ты видело, оно настоящее.
- Привяжу его к стреле, - сказало Футаго. - Может, тогда перестану промахиваться по душам. Ну, пока, глупое создание. И не забывай о том, что видело на Земле. И своего близнеца тоже.
- Что ты, Футаго! Я тебя никогда не забуду! - воскликнуло Тома.
Футаго хлопнуло его по плечу и добавило:
- Если понадобится помощь, то можешь на меня рассчитывать.
Тома радостно кивнуло. Потом оно обернулось к Рюдзибаро, которое смотрело на них с улыбкой, и поклонилось ему:
- До свидания, господин Рюдзибаро.
- До свидания, маленькое Тома.
Крылья Рюдзабаро распахнулись, разрослись вширь и ввысь, запылали открытым пламенем. Тома показалось, что они закрыли собой все небо, и хотя оно знало, что крылья эти не причинят ему вреда, все же отступило - от них веяло жаром, и искры сыпались на землю красными каплями. Футаго же бесстрашно вступило под них и сделалось темным силуэтом на фоне огня.
Крылья сомкнулись, скрыв обоих божеств - как Рюдзибаро появился, так он и исчез, возвращаясь с Земли обратно в солнечную тень. От ослепительной вспышки огня слезы едва не брызнули у Тома из глаз. Оно невольно зажмурилось и потерло их руками, а когда вновь открыло, то огненный столб уже уменьшился до язычка пламени и через секунду-другую вовсе исчез, оставив завитушку светлого дыма. От дыма пахло миндалем.