|
|
||
ЛИСТЬЯ ПАПОРОТНИКАРассказПри ясном чистом небе, когда казалось, ничто не должно бы нарушить покоя тайги, откуда-то внезапно пришел нарастающий стрекочущий звук. Вскоре из-за невысокого горного хребта, покрытого хвойным лесом, вынырнул летательный аппарат серебристого цвета. В ярких лучах солнца он был похож на зеркальный предмет неземного происхождения. Летательный аппарат, скользнув вдоль склона горы, едва не задевая верхушек деревьев, низко завис над озером. Заметить озеро со стороны невозможно, а только сверху, так как оно сокрыто горными хребтами. Хрустальный блеск его воды, сокрытость от посторонних глаз, могли показаться не случайностью природной мудрости. И выполнял вполне конкретную цель-посадочная площадка именно для космических кораблей внеземных цивилизаций. Через какой-то небольшой промежуток времени косые лучи солнца, застревая между крон высоких елей и сосен, значительно рассеялись, зеркальный аппарат превратился в обычный вертолет. Впрочем, чего и следовало ожидать. Покуда вертолет баражировал на достаточной высоте, озеро, своим оком, как бы к нему присматривалось. И только стоило вертолету опуститься ниже, как оно возмутилось, покрывшись мелкими волнишками. Едва не коснувшись воды, пилот лихо взмыл вверх, затем крутым виражем повторил очертания озера, и уж после того направил свои аппарат в прореху между холмами. Немного погодя исчез, словно куда-то спрятался. А спустя еще какое-то время, в той стороне, где скрылся вертолет, раздался звук, похожий на выстрел. После чего один за другим произошли еще несколько звуков, не похожих на первый. Коротким эхом разнеслись они по тайге и, снова все стихло. Пилот-вертолетчик Гена Петров заглянул в аэропортовский буфет. Увидев в нем очередь проголодавшихся клиентов, он не отказался от мысли перед полетом чем-нибудь перекусить. При своем росте в метр девяносто, Петров без труда изобразил дугу над головами клиентов, нашел глазами буфетчицу. И только он произнес эти слова, как со всех сторон на него зашикали. Бросив ласковый взгляд на пилота, Маша затем посмотрела в лицо первого же недовольного клиента. Столы, предназначенные для летного состава, оказались занятыми, кроме одного, стоящего в углу, под громадным фикусом. Но на нем возвышалась гора использованной посуды. Петрову ничего не оставалось, как занять место за этим столом. И вовремя. Буквально сразу же появилось с десяток молоденьких стюардесс с рейсовых самолетов. Они кольцом окружили три освобождающие стола, возле которых уже суетилась уборщица тетя Поля, наскоро убирая посуду. Стюардессы, между тем, весело, словно утренние пташки, о чем-то между собой щебетали, поглядывая то на пассажиров, то на симпатичную буфетчицу. Одна из них заметила Петрова и тотчас какими-то мыслями поделилась со своими подружками. Те же, изподтишка поглазели на парня, похихикали и на этом дело закончилось. Действительно, пилот ничем особенным, кроме роста, не выделялся. Широкое, слегка насмешливое лицо, большой нос, приподнятый кверху, светло-русые волосы в не весьма опрятном состоянии. На нем франтовато сидела легкая летная куртка, сшитая из прекрасной кожи. Два накладных кармана на груди, два по бокам.. Вот и все. Когда тетя Поля перешла к Петрову, девушки, дружно, как по команде, уселись за свои столы. Пилоту, хоть и приятно было наблюдать за Машей, однако, заждавшись, незлобиво подумал: "Пора бы уж сосискам стоять на столе..." В то же самое время подумал о ней сочуственно: " Ну и работенка у неё... За целый день вот так накрутится, что после рабочего дня ничего не захочет". И на самом деле, работе буфетчицы не позавидуешь. Пассажиры-народ беспокойный, нетерпеливый. Всегда спешат. Или делают вид спешащих. Неважно, все равно как один кричат: "Девушка, побыстрей, спешу на посадку! Девушка, у меня нет времени ждать! Сколько можно ждать ваших сосисек!" итд. ( кроме сосисек в закусочной других "деликатесов" никогда не бывало ). Нервных и несдержанных тоже немало. Особенно, когда голодны. Случается, надерзят, покричат., кое-кто потребует жалобную книгу. То было раньше, при прежней буфетчице. С приходом Маши в работе аэропортовского буфета многое изменилось. Прежняя буфетчица, Клава, женщина в годах, полная и чрезмерно горластая, за словом в карман не лезла. Если что, так могла "заткнуть за пояс" любого недовольного клиента. Прежде всего на посетителей воздействовала наружность Маши. А вторым шло её отношение к людям. А все вместе выглядело так: пухленькая, с красивой фигуркой, краснощекая девушка, с ясными синими глазами, старательно и с любовью относящаяся к своим обязанностям. Редкость, скажете вы! Может и так. И вправду сказать, ей бы, с её терпеливым, добрым характером учиться, к примеру, на врача, а не изнашивать себя понапрасну в каком-то буфете...Но что поделаешь, у каждого человека свой путь. Маша три месяца назад как закончила кулинарный техникум. Пилот уже смирился с ожиданием. И мог бы еще сколько угодно с любовью смотреть на Машу, видеть, как она подает, наливает, считает деньги, и её улыбчивое лицо мелькает в промежутках между клиентами. Петров поднялся, подошел к неубывающей очереди. А между тем, сама Маша, пилота постоянно держала в своей голове и частенько посматривала в его сторону. Она протянула тарелку с сосисками, и принимая, Петров вместо "спасибо", негромко заметил: Изумленная девушка отдернула руку, и хорошо, что Петров тарелку уже держал в своей руке. В прекрасных глазах Маши отразилось больше всего -удивление. Еще -укор пилоту за его якобы обман. .До полета оставался час. Пока Петров управлялся с сосисками, все это время он ждал и надеялся, что очередь рассосется и он сумеет объясниться с Машей. Сделать это при людях -само собой разумеющееся, не тот вариант. Дело в том, что месяц назад их случайная встреча на автобусной остановке дала повод для продолжения отношений. Девушка пилоту понравилась. Впрочем, сказанного совершенно мало для оценки чувств, зародившихся самым неожиданным образом. Впервые за свою, не слишком продолжительную жизнь, Петров понял одно-это та девушка, которую он давно искал. И незаметно стал подумывать о женитьбе.. А вообще пора бы...А что касается Маши, то она, в свои двадцать лет, вполне созрела как для любви, так и для семейной жизни. Вспоминая ту, первую встречу на остановке, Петров невольно улыбнулся. Людей толпилось, как обычно, много; автобусы ходили редко. Петров заметил случайно проезжавшее такси и резко взмахнул рукой. Машина затормозила. Поторопившись, Петров боком толкнул незнакомую девушку, которая, если бы он её не удержал, могла бы упасть. Маша и не помнила, как оказалась с ним в такси. Тогда он её о чем-то спросил. Она вместо ответа сказала: Это имя пришло издалека. С кем бы Петров не знакомился, как-будто сговорившись, при дальнейших отношениях, все его называли Юрой. В чем причина, сам Петров уже не думал. Просто привык и не обращал внимания. Еще в Сасовском летном училище, его однокурсник, Мишка Свистунов, позже- лучший приятель, начал с того же самого, что и Маша. Во время вступительных экзаменов, увидев среди абитуриентов Петрова, вероятней всего из-за высокого роста выделив его среди массы парней, Свистунов подойдя к нему, нахально заявил: У парня была цепкая память. А вот, Петров Свистунова не помнил. В авиоотряде настоящее имя Петрова знали только начальник отдела кадров...., да Ирина. Да, кстати, вот и она. Женский, ревнивый, красиво мелодичный голос отвлек пилота от сосисек. Назвав пилота по фамилии, Ирина руководствовалась собственными соображениями. Не хотела на людях афишировать их непростые взаимоотношения. Хотя, разве от людей утаишь. Тридцатилетняя женщина осталась вдовой два года назад. Муж её-геолог, погиб при неизвестных обстоятельствах. Отец её-русский, мать- якутка. Ирина -плод двух национальностей, природой была одарена прекрасной внешностью. Иссине-черные густые волосы, карие большие глаза с заметной раскосинкой, не могли оставить равнодушными к женщине многих мужчин. А она выбрала..., впрочем, не выбрала, а как бы само собой получилось, Петрова. Работая в отделе местных авиаперевозок, они встречались ежедневно. Того требовала работа. Однажды Ирина пригласила Петрова к себе домой. С этого все и началось. Петров же, как закоренелая холостяцкая личность, будущих семейных уз побаивался. Поэтому что-то определенное говорить Ирине не спешил. С некоторых пор, в чем провести женщину трудно, она заметила за Петровым перемену. А спустя некоторое время, разобралась что к чему. Однако Ирина оказалась женщиной принципиальной, гордой и не позволила себе вмешиваться в личную жизнь пилота. В данном случае, на языке военных летчиков, Петров попал в "вилку". Буфетчица Маша, увидев Ирину, под каким-то предлогом постаралась покинуть буфет. И когда Петров взглянул туда, куда смотрел все время до прихода Ирины, то Маши там уже не было. Проглотив остатки сосиски, переключив внимание на женщину, он спросил: Заниматься едой, в то время как рядом стоит женщина, Петров посчитал неприличным и не прикоснувшись к стакану компота, поднялся со стула. Ирина кивнула головой в сторону чернявого парня, стоящего на выходе из помещения. Затем она рукой легонько притронулась к плечу Петрова, одновременно улыбнулась той грустной улыбкой, когда свои чувства прячут глубоко в сердце. Петров мог бы сказать ей пару ласковых слов, каких она наверняка ожидала. Не дождавшись, женщина сказала: И когда она пошла, пилот посмотрел на то место за стойкой буфета, где обычно Маша находилась. Очереди уже не стало; несколько оставшихся клиентов доедали свои сосиски. Маши тоже не было. На лице Петрова выразилось сожаление, но тут же он вспомнил о пассажире. Тот в это время стоял уже подле него. Когда парень находился на расстоянии, то Петров не шипко к нему присматривался, да и не имел времени, а сейчас он показался ему каким-то не стандартным.. Очень уж смуглокожий, с правильными чопорными усиками под носом. Все остальное- обычное: рост-средний, карие глаза, по мужски привлекательное лицо. Студентов с усами, Петрову встречать не приходилось, хотя до этого случая немало перевозил их на своем вертолете. Как правило, это были практиканты- геологи. Среди советской молодежи носить усы, бороду было не принято. Петров даже и не стал рассматривать парня, а начал знакомство странным образом, не в том порядке, в каком это должно бы происходить. Чем-либо удивить Петрова было трудно. Ну, иностранец, и что из этого...Мало ли их учится в учебных заведениях страны...И здесь, в Сибири их приезжает немало.Однако ж , таких черных, Петров еще не видел. Ответил он без эмоций, ради того, чтобы как-то отреагировать: Вертолетик, похожий на пузатенького жука с растопыренными крылышками, находился на отшибе, в стороне от основного аэродромного поля. Недалеко стояли грузовые большие, неуклюжие вертолеты. Все они имели грязно-зеленую окраску.Покрашенный в серебристый цвет, этот почтовый вертолетик, в сравнении с ними, выглядел задиристой букашкой. Злости ему придавали тонкие лопасти винта, словно усы, торчащие в стороны. Открыв миниатюрную дверку, ничего не объясняя, Петров, пригласил студента: Пилот посмотрел на приборы, затем направо и налево, после чего стал по радио переговариваться с диспетчером. Хамид также огляделся, как это сделал пилот, но по другому поводу. Прозрачный колпак отделял от внешнего мира. Снизу- темный асфальт,-сверху- голубое безоблачное небо. Внутри вертолета -примерно, всё как в обычном автомобиле: слева шофер, справа пассажир. Наконец, диспетчер дал "добро" на вылет. Со свистом закрутился винт. Вертолет сначала плавно отделился от земли, затем стремительно взмыл вверх, словно отскочил от надувной резиновой подушки. И пока Хамид пытался что-то рассмотреть на земле, вертолет виражем обошел окраину города. Яростно, прямо в лицо вспыхнуло солнце, а спустя несколько секунд, ушло влево. Это означало, что вертолет полетел курсом на северо-запад. Впереди, внизу, насколько хватал глаз, простиралось зеленое пространство тайги и болот. Кое-где, под солнечными лучами, поблескивали озера-живые глаза земли. Разнообразили ландшафт узорами узкие, извилистые речушки, с высоты похожие на змеек буроватого цвета. Хамид обещание пилота принял с радостью. И в свою очередь сказал: Петров весело рассмеялся и дал понять парню, что определением его однокурсников он остался доволен. Когда Хамиду сказали, что в зверосовхоз он полетит на вертолете, то ожидал встретить солидного, в годах, строгого пилота, который нейзвестно как отнесется к пассажиру-иностранцу. Слова, сказанные Петровым, голоден ли он, как-то сразу расположили Хамида к нему. И несомненно, как личность, пилот был интересен. Хамид заметил это и почувствовал в первые же минуты общения с ним. Пилот не укладывался в те, общепринятые рамки людей, с какими приходилось Хамиду общаться. Наружу выпирало то естественно размашистое качество, присущее русскому человеку. Раньше Хамиду летать на вертолетах не привелось. В небе, высоко над землей, на этом, казалось бы , очень хрупком вооплащении человеческой мысли -летать на чем попало и всюду, так или иначе, начнешь понимать, от кого зависит твоя жизнь. Разумеется, от пилота. Вот этим уже интересен Петров. Не каждому смертному дано управлять летательным аппаратом. Небо для человека-это всегда опасная зона. Хамид сбоку, внимательно посмотрел на пилота когда тот поправлял наушники на голове. Почувствовав на себе взгляд пассажира, Петров повернулся к нему и, в его карих, чуточку несерьезных глазах, мелькнуло любопытство. Тем временем закончилась равнина. Внизу, если внимательно смотреть, то можно было увидеть начало горного образования. Пилот управлял вертолетом, как забавной игрушкой. Несколько беспечный его вид пассажира нисколько не тревожил. Хамид обратил внимание на его длинные, сильные руки. Они играючи, уверенными движениями, обращались с ручками управления, и, Хамид еще с большей симпатией подумал о Петрове. Неожиданно вертолет провалился вниз и камнем пролетел несколько метров. Затем выравнялся . Не успев испугаться, Хамид невольно взглянул на Петрова. Тот сидел в своем кресле в обычной для него позе, а лицо его было совершенно спокойно. Падение вертолета Петров прокомментировал коротко: Хамид посмотрел в сторону. Высокая сопка плыла совсем рядом как мираж. Казалось, протяни руку, и коснешься крон деревьев, растущих вкривь и вкось на каменистых уступах сопки. Вертолет сделал значительный крен, Петров повернул голову в сторону крена и стал что-то разглядывать. Спустя минуту-две выяснилось. Тотчас вертолет резко сделал крен в сторону пассажира. Хамид уставился глазами вниз в надежде увидеть царя зверей сибирской тайги. А Петров продолжал рассказывать: Через короткую паузу Петров спросил: Вертолет в это время словно скалолаз поднимался все выше и выше над очередной сопкой. Мимо, похожие на исполинские ступени, чередой одна за другой, проплывали горные уступы. Хамид с необъяснимым восторгом наблюдал за меняющимися картинами природы, а вопрос пилота держал в голове. Наконец, когда под вертолетом оказалась вершина, запоздало ответил: На этом разговор мог и закончиться. Однако Хамид не мог успокойться. Слова Петрова, как показалось ему, прозвучали неубедительно, в какойто-степени даже насмешливо. Его это задевало. Ему не хотелось чтобы Петров остался при своем мнении, все также думал, недооценивая профессию ветеринара. И это стало причиной желания высказаться до конца. Вполне можно предположить, что Петров, прослушав слова пассажира, вспомнил о тех сосисках, какие являются незыблимым блюдом в аэропортовском буфете. Он ни разу не был заграницей, ему не пришлось видеть то разнообразие мясных деликатесов, какое существует в первой же закусочной или в простом магазинчике, в чем можно убедиться, стоит только пересечь границу на Ту Сторону. Так что потребности Петрова, учитывая его холостяцкую жизнь, были минимальными. И если ему не достанется в буфете сосисек, то он с тем же удовольствием съест селедину с черным хлебом и останется доволен. Хамид же, как ни говори, о благополучной жизни имел свое представление. Петров продолжил тему, оставляя за собой право высказывать свое мнение, как человека более опытного в жизни: Взглянуть со стороны на Петрова, этого парня, кажущегося разбитным и несколько легкомысленным по отношению женского пола, для которого кроме своей профессии пилота, ничего в жизни не существует, услышать такое про любовь, по меньшей мере, показалось бы странным. Хамид недоверчиво взглянул на пилота, но что-либо сказать, не смог. Своими словами Петров поверг его в глубокое раздумья. А скорее, в горькие воспоминания, чем в раздумья. Петров сказал, и, очевидно, забыл. А может быть, наоборот его слова-это всплеск глубоких чувств к Маше, и её образ постоянно его сопровождает. И то, что выразил словами, никакого отношения к пассажиру не имеет. Как говорят, коса нашла на камень. А между тем, именно любовь привела Хамида в Сибирь. По честному сказать, сбежал от своей любви. Настанет момент, и, он о ней расскажет Петрову. У любого человека приходят такие моменты, когда хочется открыть свою душу. Хамид благодарно взглянул на Петрова, последовав его совету. Вертолет плавно опустился к озеру и завис в нескольких метрах от его поверхности. Петров продолжал пояснять: Две указанные Петровым вершины, стояли словно огромные ворота в другой мир. И когда вертолет пролетел по средине между ними и, на самом деле, ландшафт совершеннно изменился. Внизу, до самого горизонта, протянулась плоская равнина. Как -будто бы догадываясь о мыслях пассажира, Петров возобновил разговор: Казалось бы, ничто не предвещало беды. Хамид продолжал еще говорить, А Петров его уже не слушал. Глядя на приборную панель, он торопливо щелкал тумблерами, и, все его внимание сосредоточилось на ней. Вертолет в какой-то момент "споткнулся", как человек спотыкается о ступеньку, поднимаясь по лестнице. Наступила жутукая тишина. Хамид понял- перестал вращаться винт. Пришел страх. Он сковал все тело. Единственно, что в таком случае, у Хамида хватило силы на то, чтобы взглянуть на пилота. Для обычного человека непостижимо-чтобы вот так, с полным спокойствием на лице, заниматься какими-то манипуляцими с приборами, в то время, как машина несется к земле. И как описать чувства постороннего человека? Пожалуй, невозможно. Вертолет, разумеется, падал. Но пока еще "ногами" вниз. Какая-то сила, или воля пилота не позволяла аппарату войти в штопор. Петров, словно забыв о том, что не на земле, а в небе, продолжал колдовать над приборной доской, в то же время дергал ручки управления. Секунды, секунды. Циферблат часов на панели отсчитывали секунды. Хамид впился глазами в стрелку и с ужасом ждал конца. В действительности, вертолет не совсем падал. Винт продолжал еще вращаться, но не настолько быстро, чтобы остановить падение. И когда до земли оставалось несколько десятков метров, Петрову удалось сделать невозможное. Своими действиями он заставил винт крутануться до полных оборотов на несколько секунд. Своего рода "парашют" сработал. Под влиянием лопастей винта вертолет завис, но только на мгновение, какое трудно переоценить. Полторы тонны веса обрушилось на вершину высокой пихты. Она не выдержала, хрустнула как спичка. Звук, похожий на выстрел, эхом пошел гулять по тайге. Покареженная, с разорванной обшивкой конструкция аппарата продолжал падать, ломая ветви пихты, а достигнув земли, она развалилась на две части. Придя в сознание, Хамид открыл глаза. И первое, что он увидел над собой-это густой шатер. Зеленые пихтовые ветви загораживали небо. И первое ощущение-это хвойный запах. Второе-жуткое ощущение от укусов комаров. Комарье тучами носилось в воздухе, шипело, бросалось на человека, лезло в ноздри, не давая дышать в полную меру. Но не смотря на овод сейчас, после того, что случилось, открыть глаза и увидеть снова этот мир! Жизнь должна показаться иной. Цветы, запахи, люди, и даже назойливое, кровожадное комарье; все, все станет восприниматься острее и в то же время мягче, лучше, красивей. Вертолет, расколотый, как скорлупа грецкого ореха, выпорашенный, несуразной кучей лежал в метрах пяти от него. Слева и справа на поломанных сучьях висели ранее неоходимые вещи для вертолета, куски лопастей, провода, что-то еще, письма, книжные листки-все то, что требовалось доставить в зверосовхоз. Скосив глаза в сторону, Хамид увидел Петрова. Это была первая, ничем не сравнимая радость. Пилот находился в странной позе, но, безусловно, живой. Прижавшись спиной к стволу пихты, можно с уверенностью сказать, спасшей им обоим жизнь, обросшей у основания мягким мхом, он сидел словно грешник, раскаиваясь за свои грехи. Руки на груди, взгляд, устремленный куда-то в высь. А куда? Под крышей, образованной густыми ветвями деревьев, из вечного сумрака на небо, можно было лишь смотреть через прореху, проделанную вертолетом. Туда Петров и смотрел. Глаза его выражали такую скорбь, что сам Петров казался неузнаваем. Туча комаров вилась вокруг его головы, но он не обращал на них внимания. Петров опустил голову и перевел взгляд на пассажира. Взгляды их встретились. Легко можно себе представить что творилась в эти минуты в душе пилота. Прежде всего-чувство вины. В то же время Хамид еще не до конца осознавал случившегося. Это, как короткий страшный сон, верить в который не хотелось. Петров вдруг заговорил : Слова произносил с досадой, трудно, хотя по его лицу не было заметно хоть сколько-нибудь растерянности. Еще трудней Петрову было смотреть в глаза пассажира. Петров с минуту помолчал, после чего сделал короткое наставление: Далее, Петров, нисколько не сомневаясь в своих словах, на полном серьезе, добавил: Сесть ему удалось с первой попытки. Но пришлось снова лечь из-за острой боли в подрёберной части груди. Ничего не говоря, Петров поднялся с кочки, на которой сидел, подошел к его ноге и стал снимать ботинок. Сделать это удалось с трудом. Стопа развернулась на прямой угол, торчала кость и, синеватая опухоль расползлась от стопы к голени. Петров вспомнил анологичный случай, имевший место в его детстве. Тогда он упал с дерева. В деревне, где он жил, врача не было. Одна бабушка ногу ему поправила. Используюя её опыт, Петров решился. С достаточным усилием он дернул за стопу. Хамид заорал, так, что вздрогнули пихтовые ветки. Сказав, он куда-то направился. Зашуршали ветки кустарника, и вскоре скрыли его от Хамида. Вернулся он не скоро. В руках он держал охапку каких-то очено зеленых, должно быть, сочных растений. Бросил возле лежащего пассажира и после чего стал что-то искать среди обломков вертолета. Искал долго. Наконец, в одной его руке Хамид увидел кусок ветоши, в другой- длинный шнур. Подойдя к пассажиру, показывая рукой на растения, сказал: После того, как Петров плотно упоковал ногу в папоротниковые листья , туго обвязал куском материи, обратился к Хамиду: Итак, та часть жизни, которая была отпущена моим героям, она ими прожита. Началась другая её часть. Петров присел на ту же кочку и глубоко задумался. Кровь из его уха уже не бежала, а на щеке осталось только засохшая красная полоска. Хамид все также лежал, и всякие мысли будоражили его голову. Ему хотелось выговориться, задать несколько важных вопросов. Ответы на них, понятно, тревожили не только его. Петров в это же самое время ломал голову над тем, как выбираться из тайги. Хамид напряженного молчания не выдержал и начал издалека: Он понимал, в принципе, его, как пассажира, причина падения вертолета не касается и, Петров именно так мог и ответить. Для Петрова же, как для пилота, следствие причины не вызывало сомнения. И этого ему было достаточно, чтобы не забивать голову посторонними мыслями, если предстояло главное-выжить в тайге. Петров знал, что это непросто одному, здоровому мужику, а когда есть и другой, ограниченный в движении, то трудности возрастают на порядок. Вопрос Хамида у пилота отрицательной реакции не вызвал. Петров подумал и затем продолжил: Все это он сказал просто, спокойно и по поводу комисси; а его поведение было каким-то совсем не озадаченным, как-будто падение вертолета-обычное явление. Оказалось, что Петров о многом уже подумал. Я приготовлю из ветвей волокушу и тебя потащу. Это, как на санях. Только не по снегу, а по кочкам.... Ему и самому, очевидно, пока еще трудно представлялось, как подобный способ передвижения будет выглядеть. Петров бросил на него взгляд и заметил: В его руке сначала появились две плитки шоколада; Хамид легко кинул их в сторону пилота. Тот поймал на лету. Затем в руке алжирца блеснул нож. Его он подал пилоту с осторожностью. Приняв вещь, Петров с первого взгляда оценил его уникальность. По существу, это была финка с прекрасной отделкой ручки из слововой кости. Где приобрел такой замечательный "кинжал"? В наших магазинах вроде бы холодное оружие не продают.
Хамид ответил загадочно: Любуясь ножом, Петров сказал, то, чего сказать хотел давно. Порывшись в карманах летной куртки, Петров отыскал какую-то баночку, открыл понюхал носом. Подавая её Хамиду, сказал: Теперь только понял Хамид, почему так спокойно сидел пилот в тот момент, когда пришло к нему сознание. Да и сейчас злющее комарье носилось вокруг Петрова, но как будто бы глухая, невидимая стенка не позволяла комарам прикоснуться к его лицу, к рукам. Второй час они брели по тайге, делая частые остановки. Два человека, пробирающиеся сквозь заросли. Да и слово "брели", совсем не отражает действительности. Один-долговязый и физически крепкий, другой-едва достающий головой до его плеча, выглядевший подростком, по сути дела, висел на нем. Петров, ухвативший рукой студента за талию, фактически нес его на себе. Хамид, превозмогая сильную боль, терпел, понимая, что более комфортного способа передвижения пока не существует. За это время они преодолели расстояние вряд ли более километра. Петров останавливался, молча усаживал студента на землю, вытирал обильный пот с лица, также молча продолжал путь. Оба устали и, бросаться словами не было никакого желания. Петров же продвигался не без мыслей. Он думал. Думал обо всяком. Например, хорошо бы иметь ружье, а лучше ракетницу. Ракетница в вертолете была, но он её не нашел.Петров в голове имел определенный план: до захода солнца достигнуть озера. А там, если повезет, то встретить рыболовов или охотников. Цель- выжить, спасти пассажира. О себе он не думал. Каждый человек должен иметь цель. Это его отличает от скотины. А первая ступень к цели- это озеро. И надежда жила. Петров был уверен, что в скором времени начнутся поиски, если уж не начались. Солнце уходило за лес, приближался вечер. Самое сложное было впереди. Горный перевал, хоть и невысокий, но путь через него потребует много сил. Голод давно уже напоминал о себе. Больше всего хотелось пить. Петров вспомнил о плитках шоколада, остановился. И впервые за это время вымолвил: Она снова уткнулась в книгу, а парню было уже не до "Анатомиии". Мысль, казалось, пустая и безнадежная засверлила в мозгах: "Нет, нельзя, чтобы она исчезла. Я должен с ней познакомиться!" Он также, как и она, стал смотреть в книгу, однако строчки, слова, сливались в одну серую массу, теперь уже не нужного текста. Хамид обонянием чувствовал легкий аромат духов, ощущал движение её ресниц, слышал вздохи. Если бы он твердо был уверен в том, что на самом деле уходить девушка не собирается, а сказала просто для отговорки, то он, вероятно, так бы и не решился продолжить разговор. Хамид упрямо взглянул на неё, она также подняла на него глаза, как-будто этого ожидала. Нисколько не кокетничая, девушка ответила: Всё более набираясь храбрости, Хамид заметил: Гражина непринужденно, весело засмеялась. Смех её был по детски искренним; светлые колечки волос на её лбу вздрогнули, а на идеально белой шейке заметно запульсировала голубоватая, тонюсенькая жилка. Теперь, когда волнение значительно угасло, Хамид, не спуская своего зачарованного взгляда с лица девушки, насмелился сказать ей комплимент: Петров вернулся с тремя березовыми жлыгами, А во второй раз он принес огромную охапку валежника. Немного посидев, приступил к выполнению задуманной задачи-построить шалаш, пригодный для ночлега. Сумерки сгущались. Однако о полноценной ночи говорить не приходилось. В летнее время, в этих широтах, ночи больше серые, чем черные. Тем не менее, в тайге, под покровом густых крон деревьев, даже в солнечные дни довольно мрачно. Лес стоял черной полосой в недалеке. А здесь, где строил шалаш Петров, на краю болота, лежала его тень и отдавало сыростью. Почему именно в этом месте Петров сооружал шалаш, стало понятно из его слов: Вокруг стояла таинственная тишина, а голос пилота словно в ней тонул: Понятно, Петров спрашивал не ради любопытства, впрочем, и это могло быть. Скорее завязать разговор, чтобы отвлечь студента от болей, какие он наверняка испытывал. Прежде чем залезти в шалаш, он с усердием помахал в нем березовыми ветками, чтобы выгнать комаров и мошек. Насекомые выдворялись неохотно, стращая гудящим, неприятным звуком вокруг шалаша. Несмотря на усталость, обоим не спалось. Может быть, голод не давал заснуть, но не хотели признаваться. Да и какого толку об этом было говорить. Оставалась одна плитка шоколада. Женщина остановилась, с удивлением на него взглянула, естественно, обсмотрела с ног до головы, оценила...И весело так, с хитрецой, сказала: Ну, он подхватил сумку и несет. По пути, не теряя время попусту, начал расспрашивать: что, да как., вроде шутя. К этому присовокупил пару скромных анекдотов. А женщина -ха-ха, хи-хи. Короче говоря , веселенькая, очень общительная особа. А Мишка от радости- на седьмом небе и, думает: дескать, вот дураку повезло- заарканил такую женщину! Приближаются к одному дому, а из подъезда выходит, а затем идет им навстречу....заместитель начальника по учебной части нашего училища. У Свистунова стали слабнуть ноги. Нет, он и не предполагал...Считал, что зам пройдет мимо, и ничего... Случайная встреча... А тот, вдруг подходит к Свистунову, нагло так берет сумку, говорит спасибо за помощь. Женщина тоже говорит: спасибо, молодой человек, вы так мне помогли. Мишка обалдело стоит и не в состоянии что-либо сказать. Петров отвернулся, затих и вскоре заснул. Чей-то пронзительный голос раздался в ночи. Хамид от неожиданности вздрогнул. В шалаше не было холодно. Боли в груди, в ноге не слишком тревожили, чему Хамид был очень рад и благодарен пилоту. И только он попытался заснуть, как снова понеслись воспоминания. Заниматься поиском девушки среди сотен девичьих лиц, иногда очень похожих, совсем нелегкое дело. Используя всю свою энергию, преследуя одну цель-найти Гражину, Хамид, как неприкаянный, ходил по длинным коридорам института, заглядывал в аудитории, спрашивал студентов, навещал ежедневно библиотеку, простаивал подолгу у парадного входа. Девушка потерялась, как-будто провалившись сквозь землю. Парень совершенно потерял апетит; исхудал. Наконец, потеряв надежду её найти, решил, что она из другого института. Прошла неделя. Однажды, а это была суббота, Хамил в глубокой задумчивости шел по коридору. Всюду толпились студенты. Пройдя мимо одну из групп, громко обсуждавшей какую-то проблему, неожиданно услышал женский голос, несомненно принадлежавщий Гражине. Остановившись как вкопанный, он не поверил своим ушам. А когда повернулся, то понял, что это действительно была она. Девушка, отделившись от группы, быстрым шагом шла к нему. Радостная улыбка на её лице говорила о многом. От нахлынувшего счастья Хамид готов был, как мальчуган, прыгать до потолка.Подходя к нему, она возбужденно сказала: Нет, совсем не этого ожидал услыхать от неё Хамид и готов был немедленно признаться ей в любви, а она о каком-то пикнике..."Впрочем, почему бы и нет?-тотчас сообразил Хамид. А тем временем Хамид бросил взгляд на студентов. Увидел того длинноногого парня, который у него из под носа увел Гражину. Парень стоял посредине группы и что-то объяснял, размахивая худыми руками. В сердце Хамида как-то сразу закралось к девушке недоверие. Перемену его настроения она заметила и поняла в чем дело. Затем она легонько дотронулась до его руки. Это прикосновение вызвало в нем такое чувство, как будто его бросили в горящий костер. Подводя его к студентам, открыто глядя на них, она сказала: Парни взглянули на Хамида не то что с безразличием, а сказать больше- с недоумением. И это относилось скорее к Гражине, нежели к нему. Девушки же встретили парня любопытными взглядами. Ради справедливости надо отметить, появление в компании новенького, Андрей воспринял восторженно, сказав: Хамид не являлся музыкальным человеком и на его вопросы по всем статьям ответил отрицательно. Однако это Андрея нисколько не огорчило. В автобусе Хамид сидел рядом с Гражиной. Он не смотрел по сторона, а только на неё. И она также не отнимала своего взгляда от него.Чтобы никто не услышал, Гражина шепнула ему на ухо: Место для пикника вскоре было найдено. Поляна, поросшая травой, окруженная с трех сторон лесом на берегу реки. Поставили несколько палаток. Пили вино, пели под гитару, рассказывали анекдоты, купались в реке. Хамид и Гражина всюду были неразлучны. Спали раздельно: девушки в одних палатках, парни -в других. Рано утром утренняя прохлада выгнала всех из палаток. Парни носились за девушками. Допили не допитое вино, доели, что осталось с вечера.. Кому-то показалось мало, и решено было отправить в город гонца. Вызвался ехать Хамид, заранее договорившись с Гражиной. Вместе они и уехали. В городе Хамид купил ящик вина, много всяческой еды. И тогда Гражина, взглянув на закупки, ахнула, и недоверчиво сказала: Когда таксист подрулил к стоянке студентов и, после того, как из машины сначала вылезли Хамид и Гражина, а водитель из багажника выложил на землю покупки, со всех сторон послышался гул восторга. Прошел месяц. Однажды Хамид пригласил Гражину к себе в общежитие. В комнате он жил один. Девушка наоборот пригласила его к себе. Хамиду было всеравно где встречаться с Гражиной. И они поехали. Квартира состояла из двух комнат и имела все городские удобства. С нетерпением ожидая её возвращения, в то же время Хамид занялся делом. Открыл бутылку шампанского, разложил на столе печенье, конфеты. Подарок-маленькое золотое колечко, купленное в тайне от Гражины, он положил на видном месте. Из ванной она вышла обнаженной и, только махровое полотенце вокруг талии скрывало кое-какие детали. Все случилось как-будто неожиданно. Когда Хамид взглянул на Гражину, полотенце свалилось к её ногам. .. Лежа в кровати, Гражина, наполненная новым для неё чувством, тихим голосом, спросила: Прошел еще один месяц. Они решили подать заявление в Загс. Гражина согласовала этот вопрос со своими родителями, проживающими в другом городе. Началась подготовка к свадьбе. Настоящее утро пришло с восходом солнца. Оно ярко полыхнуло над лесом, над болотом, над шалашем. Петров проснулся первым. Хамид заснул поздно, отчего продолжал спать так крепко, что ни разноголосое, громкое пение птиц, ни утренний холод его не тревожили. У Петрова не было причин будить студента. Задержав долгий взгляд на его лице, он подумал: " Нелегко тебе, парень, приходится. Но главное, не падай духом. Генка Петров тебя вытащит. Иначе он себе не простит до конца жизни". С такой думой он покинул шалаш, тихо, осторожно, боясь разбудить студента. Утренняя прохлада холодным душем охватила все тело. Вот теперь он ощутил острый голод. С тоской подумал о сосисках в арофлотовском буфете, заодно о Маше. На душе стало скверно, а в желудке заныло так, что невольно пришлось скорючиться. Петров бросил случайный взгляд на кочки, покрытые зеленым мхом И то, что он увидел, не могло его не обрадовать. Россыпи зелено-красных ягод клюквы, как-будто специально насыпанных на кочки, хотя и не спелых, виднелись повсюду, куда бы ни посмотреть.. Забыв обо всем, Петров тотчас опустился на колени возле ближайшей кочки и, принялся ладонями сгребать ягоды в одну кучу. Когда образовалась достаточной величины горка, стал пригоршнями толкать себе в рот. Ягоды были кислыми, он моршился, однако пережевывая, думал только об одном- унять боль в желудке. И на самом деле, желудок, получив работу, вскоре унялся. Поблизости находилось небольшое озерцо. Петров его приметил еще с вечера.По сути дела, это была болотная прогалина. И сверху болотной жижи стояла чистая вода. Она хоть и попахивала, но её можно было пить. Сначала он до отрыжки напился, после этого, раздевшись до пояса, пригоршнями смочил свое тело, затем помыл лицо. Вода значительно прибавила бодрости. Хамид проснулся, огляделся. Не обнаружив пилота, прислушался. Никаких его признаков. Кроме веселого щебетанья птичек других звуков не слышно. Это его насторожило, а одиночество немного пугало. Пришлось покинуть шалаш. Снаружи пилота также не оказалось. К моменту возвращения Петрова, Хамид сидел возле шалаша, занятый своими мыслями. Увидев пилота, .неестественно обрадовался, как после долгой разлуки. Петров же, не показывая виду, был счастлив видеть студента сидячим, а не лежачим. Не присматриваясь к нему, а только коротко взглянув, он спросил: Петров бросился поджигать шалаш, и, как на зло, нечему было гореть. Сырые березовые ветки шипели, листья сворачивались в трубочки и больше ничего. Запастись сухим мхом Петров не догадался. Вскоре рокот стал замолкать и спустя несколько минут, о нем ничего не напоминало.Петров от досады присел на землю, где стоял, и стал думать. Молчал он недолго. Поднялся на ноги и негромко пройзнес: Между тем тайга становилась всё гуще и непроходимей. Передвигаться приходилась согнувшись и прежде находить прогалины среди валежника, кустов. К тому же деревья стояли так плотно, что издали походили на сплошную стену. В низинах было полегче, из-за того, что в них росла высокая осока и папоротники, а деревья не росли.. Так они преодолели не более двух километров пути. Слабость, усталось валила с ног. Не давали покоя жажда и голод. Больше жажда. При безветрии, под солнечными лучами тайга превращалась в парник; не хватало воздуха. И другая таежная напасть: овод. . Это огромные кровожадные насекомые. Они гудят как стадо быков-У-у-у! Сплошной гул. Сквозь него услышать человеческий голос невозможно. Когда кровожадный гнус на лету вонзает свое жало в человека, то это воспринимается как удар электротоком, способным свалить с ног. Перед уходом, еще утром Петров и Хамид большую часть спасительной мази намазали на себя. Эта "гадость", как называл её Петров, имело удивительное свойство отпугивать насекомых. Но её осталось немного. Озеро Киса как бы загадочно исчез. И это было странным. Пролетая не раз по одной той же трассе, Петров хорошо представлял рельеф местности с воздуха. Оказавшись на земле, в ориентировке чего-то не учитывал. Он знал, что до сегодняшнего дня с головой у него было всё в порядке. А теперь стал сомневаться. Невыносимо тяжело передвигать ногами. Им обоим было тяжело. Приходилось то и дело останавливаться, чтобы не упасть. Падение могло плохо обернуться для Хамида. Солнце застряло в зените. Сквозь гребенку деревьев, если смотреть вверх, на фоне голубого неба. можно было видеть спектр солнечных лучей во всей его красоте. В то же время, кроны деревьев спасали от прямых лучей солнца. Спустя какое- то время, после очередного отдыха, Петров попробовал тащить студента на спине. Оказалось удобнее, чем раньше. Только в этом случае вся нагрузка навалилась на него. Они оба свалились на какой-то возвышенности, не подозревая о том, что найдут здесь неплохое пристанище. А сначала им предстояло пройти совсем непростое испытание. Поляна, усыпанная цветами, на границе лесом обросла сплошным малинником. Распластавшись на земле, Петров лежал с закрытыми глазами; рядом, в таком же положении, находился Хамид. Когда Петров открыл глаза и увидел на своей головой гроздья ягод малины, он был удивлен до крайности. Не поверив своим глазам, протянул руку. Ветка обожгла колючками, но это оказалось ему в радость. Боли он почти не чувствовал, а лишь щекотание. Поднялся и, перед его взором открылась чудесная поляна. За густым малинником он, до поры до времени, не мог видеть на другой её стороне охотничью сторожку. А пока он торопливо обрывая спелые и сладкие ягоды, старался унять и голод и жажду. В это же время окликнул студента:
В голову пилота пришла быстрая идея- найти жердину и постучать по дереву. Зверь наверняка испугается. В поисках подходящей жердины, он по-тихому, сполз вниз, там, где находился Хамид. Тот, пригнув ветку, преспокойно, с апетитом ел ягоды..Петров, подползая к нему на четвереньках, как можно тише сообщил. Взяв её в руку, вспомнил о подаренном ноже. Выхватил его из кармана куртки. Вскоре понял, что это крайний случай. Надежду на свою победу в поединке с медведем он не верил. Петров выглянул из кустов. Медведь продолжал идти в том же направлении. И не казался Петрову сытым и пугливым. Петров бросился к первой ближайшей сосне и готов был что есть силы застучать палкой по её стволу, что-то его остановило. Он снова подбежал к кустам и выглянул. Медведь стоял на задних лапах и, вытянувшись во весь свой рост, крутил головой принюхиваясь к запахам. Сейчас он был виден во всей своей звериной красе. Огромный, с лоснящейся шерстью, упитанный, с маленькими проницательными глазками. До пилота медведь не дошел пятнадцать-двадцать метров. После того, как опастность миновала, Петров решил обследовать поляну. Прежде чем отправиться, он нашел Хамида. Парень, словно крот, забившись в одну из ям, услышав голос пилота, с недоверием спросил: Избушку Петров обнаружил на противоположной стороне поляны. Да и поляна, как оказалось, соседствовала с зеленым лугом приличных размеров. Трава на нем была скошена, и, в нескольких местах стояли небольшие копенки сена. Никакого сомнения не было в том, что где-то неподалеку должна находиться деревня, иначе кому и какой смысл заготовлять сено. Другой вопрос -в какой она стороне. Разумеется, подобному открытию не было цены. Однако на лугу Петров появится после того, как обследует избушку. Охотники её построили или заготовители сена, то уже неважно. Избушка находилась в ветхом состоянии: подгнившие бревна, дверь едва держалась, внутри повсюду теноты; по ним как -будто сонные, медленно ползали огромные пауки. Через дырки в крыше просвечивало небо. И все это говорило о том, что избушке не один десяток лет. Впрочем, для Петрова состояние избушки не имело значения. Для ночлега она была пригодна. Палкой, которую держал он в руках до сих пор, быстро прошуровал по всем углам, постучал ногами по досчатому полу. Доски держали и не проваливались. Выглянул в единственное махонькое окошко без стекла, заглянул под стол, по существу несколько сколоченных досок, и под ним увидел холстяной мешочек. От него несло плесенью, и чем-то знакомым. Когда развязал, то нашел в нем с десяток черных сухарей. Понюхал, попробовал на язык. Оказались вполне съедобными, если счистить с них плесень. От радости Петрову хотелось немедленно побежать к Хамиду, дать ему сухарей, зная ,что от голода парень страдает не меньше, чем он, Петров. Обойдя вокруг избушки, на стене, что стояла против леса, увидел ржавое ведерко, висевшее на гвозде. Снял, посмотрел на свет, дырок не было. Петров уже приготовил ему применение. В то время как Хамид хрустел сухарями, Петров рассказывал ему о встрече с медведем. Делал он это не без юмора, что на лице Хамида вызывало улыбку. С этими словами Петров покинул избушку. Ему пришлось немало покружить между лесом и лугом, когда услыхал журчание ручейка. Ручеек пел и заливался как соловей. И поэтому найти его не составило труда. Сначала напился сам, затем заполнил ведерко. Вернувшись, Петров нашел студента в удрученном состоянии. Казалось бы не было причин. Напившись вдоволь воды, Хамид спросил: Не смотря на резкие слова Петрова, плохое настроение студента не покидало. О причине Петров догадывался. Всетаки перед ним сидел человек далеко не здоровый, покалеченный; может быть, ему приходилось терпеть сильные боли, но он выносил и не жаловался. И второе- трудно представить любого другого человека, также не закаленного, не подготовленного к экстремальным условиям, на его месте. Как бы он себя повел? Хамид сидел опустив голову. Он боялся смотреть в глаза пилоту. Петров помолчал, затем закончил: Пока темнота не успела еще окутать луг, Петров сходил и нарвал веток можжевельника. Запах не оставил равнодушным Хамида. С наступлением ночи затихли птицы, замерли шорохи, таинственная тишина опустилась на землю. Петров пошебуршал сеном, видно, выбирал удобную позу, и, ни слова не проронив, очевидно, сразу же ушел в сон. Хамиду снова не спалось. К ночи разболелся бок, заныла нога. Боль -это еще не все. Как и в прошлую ночь, его одолели мысли. Находясь в каком-то подвешенном состоянии, его уставшее тело хотело сна, а мозг, или сердце сопротивлялись. Силясь вытолкнуть из сознания оживший образ Гражины, Хамид открывал глаза. Темнота только на миг уводила образ девушки . А как только закрывал, он снова приходил. Видно, любовь сильнее всяческих невзгод и лишений и, даже сильнее самого человека. Его мысль вдруг зацепилась в начало конца их отношений. Лицо, забинтованное марлевой повязкой. Это лицо когда-то горячо им любимой девушки. Нет, он продолжает её любить. Но это уже другая любовь. Чувство жалости и состродания- вот что теперь. Хамид легонько поднимает бинт, пытаясь разглядеть её лицо и здоровый глаз. Заметил: страдания и душевная боль изменили его выражение.. Оно стало не таким красивым, как прежде. Здоровый её глаз смотрел на него Хамид не мог вынести и прикрыл его повязкой. Девушка молчала. И это было страшно. Хамид два месяца, как переселился в квартиру Гражины. С хозяйкой они договорились. На занятия в месте, с занятий -тоже. Вместе они радовались всему. Никто не совался в их личную жизнь. Все шло так хорошо, что трудно представить. Однажды в институтском корпусе, где ожидал Хамид свою Гражину, к нему подошел незнакомый парень. По внешнему виду он, безусловно, мог быть его земляком. Примерно так и оказалось. Приехал он из Египта. Учился на втором курсе. Высокий, правда, не отличался спортивным видом. Скорее никогда спортом не занимался. Худой, длиннорукий, нескладный. Назвался он Али. В результате короткого разговора Хамид о нем вынес свое определенное мнение: парень очень скромный, точнее, тихоня, замкнутый и что удивило, так это его совершеннейшая необразованность. Для студента такого престижного ВУЗа ни шло ни в какие ворота. Из каких-то источников парню стало известно о Хамиде многое. Как главное- самый успешный среди иностранных студентов; ему пророчили аспирантуру. А парень подошел к Хамиду вот зачем: ему требовалась дополнительная помощь в учебе. Хамид, не долго думая, согласился. Но как позже выяснилось, Али на самом деле приехал не учиться, а хорошо провести время, наслышав от других о красоте и общительности русских девушек. Более того, он давно уже искал повод познакомиться с Гражиной. Вместе с Гражиной Хамид стал захаживать в общежитие, где проживал Али. Сначала все так и шло. Али указывал на материал, который плохо им усваивался, Хамид Или Гражина ему объясняли. А за это время Али присматривался к девушке. И что еще бросилось в глаза Хамиду. Пожалуй, ни у одного студента-иностранца не было в комнате такой современной радиоаппаратуры. Дорогой музыкальный центр, дорогая посуда, шикарная мебель, в баре множество разных крепких напитков. Все это, естественно, наводила Хамида на размышления. Однако Гражине старался ничего не говорить. Она же всё воспринимала спокойно, без любопытства, однако под настырными взглядами Али заметно тушевалась. Тогда и стал замечать Хамид проскальзывающие взгляды между ними двоими. Тем не менее в чем -либо подозревать Гражину, он считал, не имел никакого права. А после того, как они уходили, оказывается, Али закатывал продолжительные вечеринки. Приходили девушки, и не только студентки, млеющие перед иностранцами, но и городские, не весьма порядочного поведения. А почему именно Гражина стала объектом внимания Али, в этом случае, сплошная непонятность. Али никогда, на самом деле, не был ни скромным, ни тихоней. Своего рода артист. Наверняка имел богатых родителей. Однажды Хамид задержался на полчаса или чуть больше. Его на разговор пригласил декан факультета. Когда он прибежал на обычное место встречи с Гражиной, её там не оказалось. Он точас бросился на автобусную остановку. Увидел, как в автобус вошли вместе Али.и и Гражина. Хамид же не успел. В нем взыграла такая ревность, что готов был рвать и метать. Сел в следующий автобус, надеясь их все-таки догнать. По запарке попал не на тот номер. Может быть, и к лучшему. Поскольку в таком состоянии мог устроить Али настоящую расправу. Хамид вылез на следующей остановке. Оставалось одно- ехать на квартиру Гражины. В комнате её не было. Хамид нервно ходил по квартире и никак не мог успокоится. Даже не было мыслей, о чем говорить с Гражиной, если она появится. Наконец, он опустился на стул и стал смотреть в одну точку. Вернулась Гражина часа через два. Увидев Хамида, она сразу поняла, какую совершила глупость. Бурей бушевал в нем природный темперамент, но он продолжал сидеть безмолвно, без движений, словно привязанный прочной веревкой к стулу. Гражина тихо подошла к парню, положила руку на его плечо. Она не заплакала, не стала унижаться. Между прочем, в голове у Хамида не было даже небольшой мыслишки оскорбить, а тем более ударить Гражину. Опомнился он, когда уже сидел в автобусе. Улица совершенно пуста. Хамид поглядел по сторонам в надежде увидеть телефон-автомат, чтобы позвонить в милицию. Их никогда тут не было. И тогда Хамид решился. Он подбежал в тот момент, когда однн из них скручивал назад руки девушки. Оказалось-трое парней. Все они были завидного телосложения, ростом повыше Хамида и, понятно, силы были не равными. Увидев рядом постороннего человека, хулиганы, в первые секунды растерялись, бросили заниматься девушкой. Соорентировались они быстро. Окружили Хамида, и несомненно, начали бы бить. Девушка же, напуганная до смерти, пока не понимая, что происходит, со слезами на глазах, порывшись в своей сумочке, протянула одному из них пять рублей. Тишина, стоящая над лесом, лугом, поляной, над избушкой помирила небо с землей. Между ними не стало различий. Мерцали, быть может, далекие холодные звезды, показывая, что небо все-таки существует. Даже комарье и мошки, опьяненные зпахом сена и можжевельника, успокоились до рассвета. И только одни цикады, попрятавшись в траве, временами перещелкивались. Их голоса то резко возникали, то также резко утихали. Однако они не мешали тишине. Хамид прислушался к ровному дыханию Петрова и позавидовал ему. Один эпизод из своей жизни Хамиду совсем не хотелось вспоминать. На другой день после ухода от Гражины, Хамид, считая себя обманутым и преданным любимой девушкой, и как к основному виновнику, Али, неприязнь стала еще большей. Его паскудство было налицо. Даже мысль о нем приводила Хамида в бешенство. Отыскал он Али в аудитории. Тот почувствовал, что не зря Хамид решился на встречу. Когда он к нему подошел, Али сделал вид невинного ягненка, и как будто ничего не произошло, даже попытался учтиво подать Хамиду руку. Тот резко оттолкнул его руку и угрожающим голосом сказал: Как договорились, они встретились на стадионе. Первым пришел Хамид. Он сидел пустой трибуне и ждал. Али появился со значительным опозданием, даже этим как бы унижая своего противника. Он, безусловно, догадывался из-за чего, а точнее, из- за кого, назначена встреча, и поэтому основательно подготовился. Али не собирался пасовать перед своим земляком. Хамид же не заставив себя ждать, пошел ему навстречу. И как только они сблизились и остановились напротив друг друга, Хамид спросил: Словно какая-то сила подбросила Али над землей. Он выхватил из кармана нож и бросился на противника.. Острое лезвие блеснуло возле груди Хамида, но, видно, не суждено было, чтобы ссора закончилась кровью. Руку Али Хамид успел перехватить, вывернул из всех сил так, что тот застонал. Нож выпал из руки Али. Он, очевидно, не думал встретить достойного противника, и не стал дожидаться когда Хамид набросится на него. Ухватив больную руку другой рукой, сделал прыжок в сторону, а затем кособоко пошел прочь. Хамид посмотрел на его тощую длинную спину, после чего поднял нож. Казалось, между Хамидом и Гражиной все покончено. Отношения прервались. На лето Хамид остался при институте. Гражина ушла на практику Местом практики стала пушная фабрика, расположенная в пределах города. Спустя три месяца, Али был исключен из института из-за неуспеваемости. -Случилась беда, Хамид!-были его первые слова. -С кем?-спросил Хамид. -С Гражиной! Несчастный случай на фабрике. Не задавая каких-либо дополнительных вопросов, Хамид выбежал на улицу. Поймал такси. Девушка лежала в больничной палате. Она по шагам узнала Хамида, и, как только он присел рядом с её изголовьем и его рука коснулась её плеча, девушка зарыдала. Сквозь рыдания она с отчаянием произнесла: Однако пристально взглянув на Хамида, попросил медсестру принести карточку.. Несколько минут изучал. После чего сказал: Прошло полгода с тех пор как родители Гражины написали в больницу Федорова свою просьбу принять на лечение их дочь. Ответа так и не дождались. Тогда, забросив учебу, в Москву Хамид поехал сам , забрав с собой Гражину. Деньги на операцию, сумма потребовалась приличная, выслали ему его родители. Операция прошла успешно. Гражина стала видеть . и вскоре ничего не напоминало о травме. С рассветом все как-то сразу преобразилось. И это понятно. Проснулась природа и вся населяющая её живность. Пилот покинул избушку, а Хамид точас пополз к двери. Ему тоже хотелось взглянуть на мир. Рассположившись на траве возле двери, он прежде взглянул на свою больную ногу. Из-под тряпки торчали почерневшие куски папоротника. Нога не болела, и это его очень радовало. Возникло желание на неё взглянуть, для этого надо было освободить ногу от повязки. Он было собрался это сделать, но подумал, что затея не нужная.Велико желание постоять на обейх ногах, сделать шаг-два. Устал уже ползать на четвереньках Опираясь на дверь руками, попытался встать, чтобы её проверить. И как только ступил, почувствовал боль. Боль была не слишком острая, а больше тупая. Не взирая на неё, Хамид с ожесточением, злясь на свою ногу, безо всякой острожности сделал один шаг..Нога подломинась и он тотчас упал. Капельки пота и досада выступили на его лице. Больше рисковать Хамид не хотел. Уперса взглядом на репей, выросший прямо возле стены дома. Листья его были большими, очень зелеными. Нога продолжала ныть, а он уже думал о другом. Ползком добрался до растения. Одну ветвь отломил у самого корня. Разломил крепкий стебель. Половину стал жевать. Она оказалась сочной и вполне съедобной. В какой-то момент появился звук, пока еще далекий и неопределенный, Хамид с проблеском надежды взглянул на небо, в ту его часть, откуда слышался звук. Он был уверен, что приближается вертолет. Хамид поискал глазами пилота, того на виду не оказалось. Мгновенно возникшая радость сменилась растерянностью и боязнью из-за того, что вертолет может пролететь, не заметив людей. Он стал кричать: Для разбора случившейся аварии была создана комиссия. Причина падения вертолета оказалась проста: отказал топливный насос. Тем не менее от полетов выздоровевшего Петрова временно отстранили. Задолго до этого решения, председателю комиссии, на его имя принесли письмо. О был чрезвычайно удивлен, когда его прочел.
-Хамид, а что тебя натолкнуло на мысль написать председателю комиссии? Тот отвечал: -Ты же сказал, что тебя могут посадить в тюрьму.. Петров не смог удержаться от смеха. -Я же сказал совершенно по другому поводу, ты забыл? - Ничего я не забыл. А написал так, на всякий случай. Я совершенно не понимал для чего нужно было ему свои неутраченные чувства излагать на бумаге.Он так настойчиво меня просил,что я вынужден был согласиться. |
|
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души"
М.Николаев "Вторжение на Землю"