Морские пираты
В шестидесятых годах двадцатого столетия (теперь уже!) в прессе крупнейших портов Азии, таких как Сингапур, Гонконг, Шанхай, когда тема касалась случаев пиратских ограблений коммерческих судов, нередко упоминалась некая мадам Вонг. Среди моряков о ней ходили не только ужасные легенды, но и немалое количество анекдотов. В разгар подъема её загадочного авторитета в одной из Сингапурских газет проскользнула небольшая заметка, на то время весьма провокационного характера по отношению к лидеру коммунистического Китая Мао. Анекдот или быль, теперь судить трудно. Как известно, Мао увлекался шахматами и был достойным соперником именитых шахматистов. Ещё любил розы... прямо таки болезненно, как хорошеньких женщин.
И вот однажды Мадам Вонг, не побоявшись всемирного авторитета великого кормчего, якобы обыграла его в шахматной партии. А случилось это на одном из юбилейных приёмов с дипломатическим уровнем на вилле у какого-то азиатского миллиардера. Кстати, охрана, состоящая из трёх кордонов, была таковой, что не только человек, но и случайно залетевшая стрекоза не осталась бы без внимания. Каким образом удалось очень заметной, прелестной китаянке проникнуть на виллу, одурачить охрану и всех остальных высокопоставленных особ, осталось загадкой. Случай мог бы послужить стоящим сюжетом для детективного романа. Впрочем, не буду увлекаться, тем более, что речь пойдет о другом.
После проигранной партии Мао преподнёс ей великолепный комплимент: "Вы прекрасны и умны - как мадам Вонг!" Она, совершенно спокойно выслушав его слова, улыбнувшись очаровательной улыбкой, в ответ также подкинула нечто подобное. Спустя совсем небольшое время Мао получает огромный букет роз, внутри которого была заложена записочка с запахом самых дорогих французских духов. А в ней вот что: "Спасибо за прекрасную партию. С любовью к вам, мадам Вонг."
Существовала ли на самом деле мадам Вонг, вопрос был, очевидно, снят после того, как она оказалась за решёткой сингапурской тюрьмы.
Описывали её так: чрезвычайно красивая молодая особа китайской национальности. Родилась в Гонконге. Имела богатого мужа, после кончины которого у неё проявились странные наклонности... Конечно, каких только парадоксов не бывает на белом свете...
Её образина в виде старухи с косой, надо заметить, в другой её руке пистолет (один из множества рисунков, публикуемых в газетах на мадам Вонг в семидесятые годы) - грезился капитанам, пересекающим на своих судах Южно-Китайское море. Будучи прекрасным организатором, имея властный мужской характер, она сумела создать крепкую мафиозную организацию из преданных настоящих профессионалов с одной целью - заниматься грабежом судов. А грабить было чего. Южно-Китайское море - это золотая жила. Перекрёсток всех морских дорог мира. Тысячи судов.
Жестокие порядки, заведённые самой мадам в собственном разбойничьем клане (кстати, она имела большую флотилию хорошо вооружённых быстроходных небольших судов), исключали милость и прощение предателям и не оставляли шансов остаться в живых морякам с захваченных ею судов. Свидетелей не оставляли. А сама мадам Вонг в течении многих лет была неуловима, словно дух.
В конце семидесятых годов имя мадам Вонг исчезло со страниц газет, а пиратство получило еще больший размах. Конечно, согласно международным требованиям по безопасности мореплавания, на судах имеются и особые рекомендации, и должны выполняться определённые мероприятия, но не всегда они помогают.
После выхода из Сингапура прошло несколько часов. Теплоход "Звезда Востока" под Тайландским флагом, с российско-литовским экипажем в девятнадцать человек, направлялся в порт Гаосюн, на Тайване.
Капитан Геннадий Сергеевич, утомлённый и стоянкой в порту, и беспокойным выходом, покинул ходовой мостик после того, как с левого борта проплыли размытые вечерней дымкой и остались за кормой острова Анамбас. Предполагая, что дальнейшее плавание должно проходить без осложнений, он подумал об отдыхе. В кровать ложиться не имело смысла, поэтому капитан расположился на диване, на всякий случай не раздеваясь. Вскоре, как только он закрыл глаза, провалился в сон. Надвигалась удушливая тропическая ночь. Ветер почти отсутствовал, море не вызывало раздражения. На этот раз оно было предельно спокойно. И только лёгкое шебуршание воды о корпус судна слабым звуком доносилось через открытый иллюминатор капитанской каюты.
Не прошло и часа, как его разбудил телефон. В полусонном состоянии Геннадий Сергеевич машинальным движением руки схватил трубку, подсунув её под голову, вяло прохрипел:
- Капитан слушает...
Каждый штурман может подтвердить - испытываешь малоприятное ощущение, когда приходится тревожить капитана во время его отдыха. Потому он сделал свой доклад коротким и лаконичным:
- Извините, Геннадий Сергеевич. Накрыл облажной дождь. Видимость - ноль.
На судах так положено: при любом изменении ситуации в худшую сторону, капитана надо ставить в известность. А поднимется он на мостик или доверит вести судно вахтенному штурману, это его дело. Геннадий Сергеевич оставив штурмана без ответа, положил трубку. Нехотя поднимаясь с дивана подумал, не заварить ли кофе. Затем посчитав затею никчёмной, махнул рукой, направившись к борту, чтобы закрыть иллюминатор. Выходил из каюты с мыслью: "А, попью на мостике". В рулевой рубке царило полное спокойствие. В ночные часы наэлектролизованное поле множеством разных приборов, мерцание их огоньков создавало иллюзию нахождения в кабине космического корабля. А стоило только прислушаться к гулу машины, почувствовать вибрацию корпуса, как романтическое представление исчезало.
Информация срочного донесения штурмана подтвердилась. Действительно, дождь лил как из ведра. А видимость оказалось таковой, что на кормовой мачте едва просматривался ходовой огонь. Не говоря ни слова, Геннадий Сергеевич подошёл к радиолокатору и после того, как уткнулся лицом в экран, обратился к штурману:
- Альгис Йонович, как насчет кофе?
Тот с готовностью исполнить, ответил:
- Будет сделано, Геннадий Сергеевич!
А сам же попросил рулевого:
- Коля, сообрази-ка водички, а я покараулю руль...
Рулевой сбегал за водой, налил в кипятильник и щёлкнув включателем, сменил штурмана у руля. Вскоре громко забурлила вода и в рубку пахнуло парком. Штурман сам приготовил кофе, зная уже, сколько чего ложить. Капитан, приняв чашку, его поблагодарил и сделав несколько глотков,сказал:
- Волшебный напиток. Чашечку выпил - и бодр.
По этому поводу штурман также что-то сказал, а в это же время капитан на экране заметил странно движущуюся цель, потому его слова пропустил мимо ушей. Она двигаясь с большой скоростью, то появлялась, то исчезала, приближаясь к корме. Облажной дождь создавал на экране сплошные помехи и и вычислить её параметры не удавалось. "Помеха!" - подумал с облегчением Геннадий Сергеевич. И хотел было прекратить наблюдение. Но, как назло, цель снова чётко обозначилась. А практика подсказывала: появились сомнения, их надо разрешить. И секундами позже стало очевидным: светлое пятнышко на экране - не помеха, а очень быстроходное небольшое судно. "Торпедный катер? - возникла догадка, - в таком случае что его заставляло двигаться прямо на корму?" При плохой видимости это грозило столкновением. По сути дела время-то на размышления уже не оставалось. Геннадий Сергеевич окликнул штурмана, стоящего возле иллюминатора и вглядывающего в ночную темень.
- Альгис Йонович, постой-ка на радаре. На всякий случай выскочу на крыло.
Открывая дверь, предупредил штурмана:
- По корме вдогонку движется странный объект. Приближается очень быстро. Проконтролируй его!
Штурман очень оперативно сориентировался и чётко доложил:
- Цель вижу! До неё три кабельтова!
Потоком воды, хотя и теплым, но неприятным, окатило капитана и за считанные секунды на нём не осталось ни единого сухого места. Не успел ещё как следует осмотреться, как голос штурмана, едва услышанный из-за шума дождя, заставил напрячь зрение.
- Цель слилась с судном!
Теперь и сам капитан заметил катер с высокой рубкой, обтекаемыми обводами корпуса, характерными для современных ракетных катеров. Из полосы дождя он вынырнул внезапно. Резко отвернув вправо от кормы "Звезда Востока", катер на большой скорости вышел параллельным курсом и примерно на миделе сбавил ход. На его мостике вспыхнул яркий луч прожектора, безошибочно нащупав крыло, на котором стоял Геннадий Сергеевич. Ослепленный ярким светом, он заскочил в рулевую рубку, захлопнув за собой дверь. Первое предположение, которое возникло в голове, относилось к береговой охране. В практике с подобным приходилось сталкиваться нередко. Корабли спецфлотилии по "противодействию пиратам и контрабандистам" (такое было её официальное название) носятся по морю в поисках тех и других, попутно осматривая коммерческие суда. Во всяком случае Геннадий Сергеевич прямой угрозы судну не усматривал. И потому рассудил глубоко не задумываясь: после наружного осмотра катер также быстро исчезнет, как и появился. А нет, катер не собирался уходить. Сигнал его прожектора означал приказ остановиться. "С какой стати я должен останавливаться в международных водах?" - с недоумением подумал Геннадий Сергеевич. И совсем неожиданным для него стало применение катером оружия. Гроздья следов ярко-голубого цвета трассирующих снарядов рассыпались над палубой теплохода. Стрельба короткими очередями велась из скорострельной пушки или из крупнокалиберного пулемёта. Но пока поверх судна.
- Все понял,- на удивление спокойно сказал Геннадий Сергеевич и также спокойно закончил мысль, - никогда бы не подумал, что придётся встретиться с живыми пиратами.
Штурман, шокированный таким заявлением, замер стоя у лобового иллюминатора, а в слова капитана ему не хотелось верить.
- Геннадий Сергеевич, вы думаете, это действительно пираты?
Недовольство прозвучало в ответе капитана, но вряд ли оно относилось к штурману.
- Не думаю, Альгис Йонович, а уверен. И через секунду приказал рулевому:
- Перейти на ручное управление!
Голос капитана мгновенно вывел матроса из состояния мандража, в который его вогнала нежданная новость о пиратах. Совершив все необходимые операции, уверенным и даже каким-то вызывающе-весёлым голосом, он прокричал:
- Судно на ручном! Курс шестьдесят два градуса!
Вместо команды "Так держать!", Геннадий Сергеевич негромким голосом обратился к штурману и матросу:
- Вот что, моряки: главное - не терять головы.
Когда стало очевидным, какие цели преследует вооруженный катер, вместо испуга и растерянности у капитана сработала защитная реакция. Да, естественно, волнение охватило его, но больше из-за нехватки времени, понимая - не в интересах пиратов тянуть волынку. Дождь, плохая видимость, внезапность - вот их союзники. И с судами, экипажи которых состоят из филипинцев, тайцев, малайцев, китайцев им удается справиться без особого труда. Как правило, те после первых выстрелов выходят на палубу с поднятыми руками.
Комплекс чувств овладели капитаном и основное из них - злость, которая и толкнула его на решительное противодействие пиратам. Характер манёвра в его голове созрел моментально. А задумываться над тем, что он от этого выиграет, не позволяло время. Он выглянул в иллюминатор, чтобы оценить обстановку. Катер шёл на сближение с теплоходом к правому борту, на несколько метров впереди миделя. Дождь к этому времени поредел и хорошо просматривалась специальная выдвижная площадка сбоку от рубки катера. Геннадий Сергеевич не сразу различил стоящую на ней группу людей в комуфляжной форме с короткоствольными автоматами в руках. Это означало то, что через несколько минут вооружённые люди появятся на палубе теплохода.
- Право на борт! - разорвал напряжённую тишину на мостике капитанский голос.
Судно резко накренилось левым бортом, а нос его покатился вправо. Сам Геннадий Сергеевич, удерживаясь руками за поручень, через лобовой иллюминатор контролируя процесс маневра, со злорадством подумал: "Раздавлю, как клопа!"
Способность судна многотысячетонного водоизмещения для поворота не так велика, как бы в этот ответственный момент хотелось, и потому манёвр мог бы получиться успешным, если бы катер находился ближе к носовой части. Однако и такое действие привело пиратов в замешательство. Катер, которому, казалось, будет нанесён смертельный удар, рванулся вправо. Надежд на то, что он прекратит преследование, Геннадий Сергеевич не питал. И оказался прав. Катер, совершив циркуляцию, пошёл на повторный заход.
Настойчивые попытки пиратов достичь своей цели, несмотря на потерю внезапности, что противоречило простой логике, заставило капитана заглянуть правде в глаза: встреча с ними так просто не закончится. Между тем, зная о её неизбежности, не мог понять одного, что их толкает на явный риск? Не такие же они олухи, чтобы не предположить о вероятных действиях капитана. Например, послать соответствующее сообщение. И вроде бы прояснилось после того, как Геннадий Сергеевич вспомнил о четырёх контейнерах, закреплённых на палубе. Три тысячи тонн риса в мешках, погруженных в трюмах, понятно, никакой ценности для пиратов не представляли, а вот содержимое контнейнеров - дорогостоящий груз, стоил любого риска.
Без сомнения, не обошлось без осведомителей в порту. Пиратская мафия имеет их повсюду, где считает нужным иметь. И получает информацию не только о грузах, но и о наличиии денег у экипажей судов, в сейфах капитанов.
И всё-таки кое-какое время выиграно. Геннадий Сергеевич подскочил к пульту управления судном и нажал на кнопку общесудовой тревоги.
На флоте старших механиков называют дедами, причем возраст не играет роли. Дед Игорь Иванович в свои сорок девять лет считал себя молодым и, по собственному признанию, возраста не чувствовал. Что, очевидно, соответствовало истине. На здоровье никогда не жаловался. Ежедневно и усиленно перед ужином занимался спортом. Молотил кулаками подвешенный на прогулочной палубе мешок, набитый песком вперемешку с опилками. Всем довольный - в том числе и жизнью - старался всегда выглядеть счастливым человеком. Такие люди, как он, с лёгкостью вживаются в организм любого общества. Между тем машинная команда его уважала не только за спортивные наклонности и уживчивый, спокойный характер, а наверно, больше за принципиальное отношение к людям и за уменье своим примером заражать их трудолюбием, не боясь самому "испачкать" руки. Сломалось что-то, ротозеев в машине не должно быть. Не ослабляя нитей руководства, засучивал рукава и вперед... Неожиданный сигнал тревоги заставил его расстаться с тёплой постелью.
"Чёрт возьми! - мелькнуло в его пока ещё сонном мозгу, - никак ученья? Не мог капитан выбрать лучшего времени!"
Однако в подсознании появилась и другая мысль: "Нет, не похоже... Капитан ведь не изверг, чтобы издеваться над командой. Тут что-то не так..." Стоя возле стола в одних трусах, он не поленился позвонить на мостик.
- Геннадий Сергеевич, что за страсти?
- Страсти-мордасти! - прокричал в трубку капитан,- Пираты, дед!
-Пира-а-аты? - совершенно ничего не понимая протяжно спросил Игорь Иванович. Колючие мурашки неприятно побежавшие по оголённой спине освободили его голову от остатков сна. А голос капитана продолжал звучать, как из рупора.
- Игорь Иванович, немедленно спускайся в машинное отделение и всех своих туда же... Контроль за механизмами, за корпусом - на случай пробоины. И вот ещё что: приготовься к встрече гостей, каких, я уже сказал вначале. Они вооружены, так что действуйте осторожно. На всякий случай, что-нибудь припасите...
Последнее дед не совсем понял. Если они вооружены, так что же припасать? Однако нескольких секунд ему хватило, чтобы догадаться.
Радист - Коля Маленький, прозванный так за небольшой рост - дрожа от страха, возникшего в результате ночной тревоги, оказался бессильным что-либо соображать. Страх неизвестно перед чем выкинул его из постели. Словно мешок с картошкой вывалившись из койки, он принялся рыскать по палубе в поисках тапочек, при этом не догадавшись включить свет. Что-то невнятно бормотал и только одна фраза прозвучала содержательно:
- Ннииккогда треевог не игггралии ночью! Неужели тонннем?
В состоянии сильного волнения так, босиком прискакал на мостик. Там горел всего лишь один неяркий светильничек, но его света было достаточно, чтобы разглядеть, что происходит. То, что увидел людей, его очень обрадовало. Кроме штурмана и матроса в рулевой рубке находились старший помощник и боцман. Сам же капитан, не отрываясь от наблюдения стоя в проеме двери между рубкой и крылом, подавал отрывистые команды рулевому и одновременно уже заканчивал инструктаж всем остальным. Один раз повернув голову и заметив радиста, громче обычного проговорил:
- Тебя-то мне и нужно, Николай. Срочно на связь! Дай сигнал о нападении пиратов. Я бы и сам это сделал на УКВ, но боюсь подслушают, гады. Утопят к чёртовой матери
У радиста не появилось охоты о чём-то спрашивать и тут же бросился вон из рулевой рубки.
Повариха Тоня, тридцатилетняя молодуха с завидным спокойствием восприняла сигнал тревоги. Она и не подозревала о том, что тревога настоящая, а не учебная. Подобное недоразумение на этом судне могло произойти не только с ней, а с кем угодно. Оно не имело общесудовой трансляции в отличии от большинства судов. В обычных условиях происходит все просто: сначала сигналом оповещают о начале тревоги, а затем голосом по трансляции добавляют: "УЧЕБНАЯ ТРЕВОГА." И всё становится на свои места. А раз учебная, значит, тренировка по заделке пробоины, по тушению пожара и т п. И на этот раз она была уверена в том, что её мужики не подкачают, правда, не догадываясь, в каком деле... По расписанию при общесудовой тревоге её место - камбуз. Так вот, выполняя уставное требование, буквально через три минуты, прихватив с собой спасательный жилет, туда она и направилась - и не просто вразвалочку, а бегом.
В настоящем мероприятии она не искала каких-либо нарушений своих прав на отдых. Тем более, что старший помощник, в последний день стоянки в Сингапуре, проявляя к ней снисхождение, дал выходной день. Добрая и весёлая по характеру, к тому же специалист высокого кулинарного класса, Тоня пришлась по душе всему экипажу без исключения. Она - единственная женщина в экипаже, среди мужчин не скучала. Да, и в принципе, скучать-то было некогда. Двеннадцать часов на ногах в жарком помещении камбуза. И когда на судне появилась ещё одна женщина, почти её ровесница, жена старшего помощника капитана, то и с ней нашла общий язык. Многие часы проводили вместе, разговаривая о всяких женских делах.
Татьяна, страшно напуганная событием, в неведении, что же стряслось, свернувшись в калачик, сидела в кресле. Муж толком ничего не объяснил, неожиданно в спешке её покинув, убежал на мостик. Она прождала его некоторое время, после чего накинув на себя кое-что из одежды, тихонько крадучись по коридорам, пробралась на камбуз.
Сжатые по времени ообстоятельства вынуждали капитана быть кратким:
- Чиф, весь экипаж кроме машинной команды в салон рядового состава. И никаких провокаций со стороны наших людей, иначе всех перестреляют, как уток. Главное - спокойствие, но без трусости. Потому настрой людей в этом духе. Не знаю, чем всё закончится, но полагаю, что грабежом. Понятно одно, помощи ждать неоткуда, а если и придёт, то тогда, когда она уже не понадобится. А против вооружённых людей мы бессильны.
Геннадий Сергеевич - это чувствовалось по его напряженному голосу и строгому выражению лица - говорил через силу, вопреки своему желанию дать пиратам достойный отпор. Но так подсказывал здравый смысл.
- Всё понял, Владимир Станиславович?
- Понял, Геннадий Сергеевич, - ответил старпом невесёлым голосом
- Тогда ступайте вместе с боцманом.
Старпом, торопливо спускаясь по трапу вниз, больше переживал за жену, чем за себя и за судно.
Между тем с того момента, когда пиратский катер пошёл на второй заход, прошло совсем немного времени, не более десяти минут. И благодаря действиям капитана, вопреки планам пиратов внезапности не произошло. Одно дело, когда экипаж захвачен спящими в койках и как результат - естественная паника и неразбериха, другое дело, когда люди морально готовы к любому развитию событий.
После первой неудачной попытки катер подкрадывался с кормы и также с правого борта с осторожностью волка. Капитану его манёвр не сложно было угадать: сейчас он даст полный ход и прилипнет к борту. А выброска десанта не займет и минуты. Кинут лёгкие с крючками трапики на фальшборт и поползут со скоростью свайных африканских тараканов. И всё-таки Геннадий Сергевич оставил в запасе для себя шанс помешать им в абордажном приёме. Дать полный ход назад, тем самым катер будет отброшен водянной струей. Цель - протянуть время , а там будет видно...
Так, может быть, и произошло бы. Однако Геннадий Сергеевич не учёл хитрости пиратов. По судну ударил шквал огня из автоматического оружия. В рулевой рубке со звоном посыпались разбитые стёкла, засвистели пули. Всем находящимся в ней пришлось упасть на палубу. Не поднимаясь на ноги, капитан ползком добрался до пульта и протянув руку к машинному телеграфу, перевёл ручку на "стоп". Вскоре наступила необычная тишина. А судно продолжало двигаться по инерции.
Трое пиратов в комуфляжной одежде с автоматами в руках ворвались на ходовой мостик. Их лица прикрывались чёрными масками. Один из них неестественно тонким голосом по-английски прокричал:
- Кто капитан?
- Я - капитан! - с невозмутимым лицом отозвался Геннадий Сергеевич.
В тот же миг на него обрушилась серия ударов в голову и по спине. Геннадий Сергеевич легонько застонал и медленно опустился на палубу. Штурман и матрос, не успев оказать ему помощь, сами оказались в наручниках. Затем каждого из них приковали к поручню, закреплённому на носовой переборке.
Когда Геннадий Сергеевич пришёл в себя, первое, что он почувствовал, было действием смыкающихся наручников на его руках. Двое бандитов подхватили его под руки и волоком потащили куда-то вниз. Окончательно пришёл в себя лёжа на диване в своей в каюте. Сильные боли в голове и в боку не позволяли ему сделать хоть какого-то движения. Сдерживая стоны, Геннадий Сергеевич сумел повернуть голову и открыть глаза. Догадываясь, за что его так отделали, подумал: "Отомстили, сволочи, за мою строптивость!"
А тем временем бандиты, не обращая внимания на лежащего капитана, вышвыривали из шкафов всё, что накопилось в течении многих лет. На палубу летели какие-то коробки, сувениры, одежда; со звоном падая, разбивалась посуда. Понятно, искали драгоценности. Минут пятнадцать продолжался погром и ничего ценного так и не обнаружив, все трое, отплевываясь от поднятой ими пыли, замерли каждый на своём месте. Затем между ними состоялся короткий разговор, и о чём они совещались, капитан, конечно, не понял. И чтобы не видеть этого безобразия сомкнул веки - и только резкий голос одного из бандитов заставил снова открыть глаза.
- Мастер, сейф, деньги!
- Сейф под рабочим столом, ключи в столе.
Шкафчик с треском вылетел и ключи вывалились на палубу. На щелчок сейфового замка Геннадий Сергеевич отреагировал безразлично. И даже отвернулся, когда бандиты делили между собой шесть тысяч долларов и затем рассовывали их по карманам.
Оставив капитана в прежнем положении, бандиты поспешно ретировались из каюты.
Матрос Федя Горохов, пожалуй, физически самый сильный в экипаже, мог бы в равных условиях укокошить половину десантированных на судно пиратов, а вторую - боцман Костя Котельников, также принадлежащий к категории особо сильных людей. Кулачищем с крепостью наковальни, одним ударом мог бы убить хоть крокодила. Между тем, как бывает чаще всего среди таких людей, был он добродушным, совершенно не агрессивным человеком, можно даже сказать, мягкотелым. А больше рассудительным... Да и чего придумывать? На каждого члена экипажа приходилось по одному хорошо вооружённому бандиту. А как говорится, против лома нет приема...
Горохов имел неумеренное пристрастие к накопительству, в том числе и денег. Для него каждый рубль, доллар или цент имели невероятно особое значение. Родился он в Находке, а в возрасте двадцати одного года отправился в море на заработки. Продолжительное время работал на рыболовном траулере. Труд оказался несоизмеримо тяжелее любого другого на берегу. До этого успел поработать грузчиком в порту. Не сразу, конечно, но понял: деньги, заработанные столь нелёгким путем - по нескольку месяцев в море и по макушку в холодной солёной воде - не должны транжириться налево и направо... Может быть, потому до сих пор и ходил в холостяках.
После окончания короткого старпомовского инструктажа, матрос, вопреки указанию оставаться всем в столовой, спешно потопал на выход.
- Ты куда направился, Горохов? - попытался его остановить старпом.
- Деньги прятать... - невозмутимо заявил матрос.
- Ты что, дурак? - вмешался боцман, стоящий рядом со старпомом.
- Наоборот... - также спокойно ответил Грохов.
Выходка матроса на этот раз вывела из себя даже боцмана с крепкими нервами:
- Да они, эти бандюги, знают о нас всё! А уж о деньгах, у кого какая наличность, тем более. Не найдут, пристрелят. Не за тем они здесь объявились, чтобы тебя уговаривать, дескать, поделись своим заработком...
Лицо матроса оставалось по-прежнему невозмутимым. Старпом не выдержал.
- Что тебе дороже - жизнь или бумажки?
- И то, и другое! - не сдавался Горохов.
Во всяком случае надежды его уговорить не было, и неизвестно, сколько времени продолжалась бы бесмысленная перепалка. Странные звуки в коридоре заставили их замолчать. Старпому показалось нечто похожее на женский крик. Мелькнула мысль о жене, оставленной им в каюте. И сердце не выдержало... Ноги сами понесли его к выходу из столовой. При распахнутой двери он вдруг на глазах моряков попятился назад, поскользнувшись едва не упал. В то время, как группа бандитов вбегала в столовую, он всё-таки попытался прорваться в коридор. Но под ударами ног и кулаков влетел обратно. Продолжительная автоматная очередь в подволок и по переборкам заставила моряков, в том числе и старпома, утихомириться. Наступила вдруг тягостная тишина. Сверху из дырок подволока на головы моряков сыпалась какая-то дрянь в виде мелкой изоляции. Изрешечённые пулями занавески на иллюминаторах шевелились словно живые. Помещение заполнилось то ли дымом, то ли копотью.
Две вражеские стороны внимательно глазели одна на другую. В глазах моряков - ненависть и испуг. В глазах бандитов с кровожадным блеском через дырочки масок - неизвестно что. Вероятно, они оценивали обстановку, нет ли среди моряков вооружённых. Образовался как бы взрывоопасный вакуум. Но такая ситуация продолжалась недолго. Защёлкали наручники и затем моряков пинками выгнали в коридор. Без единого слова.
Последующую операцию пираты проделали за считанные минуты. Поставили всех рядком к переборке вдоль металлического поручня. Вообще-то, эта трубообразная конструкция служит для благих целей - удерживаться руками во время качки. Квак, квак, квак - защёлкали замки наручников. Какие эмоции в душах моряков были вызваны неприятными звуками, словами, пожалуй, не выразить. Наверно, безнадёга, беспомощность и отупение. Иначе как же расценить их смирение и полное отсутствие протеста? Сопротивляться? Вряд ли хоть в одной голове могла возникнуть подобная опрометчивая идея. А вот о том, что их ожидает - наверняка подумал каждый из девяти моряков.
Результаты проделанной работы пираты даже не сочли нужным проверить. Они были уверены в том, что если придется утопить судно, свидетели не всплывут. Начался поспешный грабёж кают. Вскрывали шкафы, ломали мебель, вытряхивали из чемоданов вещи, вытаскивали всё, что имело ценность: деньги, золотые кольца, красивые вещицы. Учитывая то, что каждый моряк на тот момент имел не менее пары тысяч долларов, то сбор обещал быть довольно богатым. Но, может быть, не это явилось основной причиной нападения пиратов на судно. Хотя, если разобраться, то и это тоже...
В машинном отделении события протекали даже быстрее, чем предполагал капитан... Обошлось без стрельбы. Не потому, что народ там более пугливый, может быть, как раз наоборот... Первым повязали деда, который находился в центральном посту управления. Машинная команда, оставшись бе своего начальника, никакого сопротивления не оказала. Механиков и мотористов пришпандорили к железякам, которых в машине полным полно.
Всех больше повезло женщинам. Хорошо, что Тоня выполняя каждую букву уставного предписания, терпеливо сидела на камбузе. А после того, как прибежала жена старпома в растроенных чувствах, принялась её успокаивать:
- Таня, перестань волноваться! Не бери в голову! Такая у моряков служба. Явится твой муж, никуда не денется.
Та поначалу не слишком доверяла словам поварихи, порывалась сбежать на поиски старпома. К счастью вовремя одумалась, постепенно оттаяла и успокоилась. И очень хорошо. Неизвестно, каким образом могло бы обернуться дело, нарвись она на бандитов.
Камбуз располагался на отшибе, в самом крайнем помещении надстройки. Прежде, чем до него добраться, нужно было пройти несколько поворотов по коридорам, а затем спуститься вниз на главную палубу. А бандитам хватало работы по горло в жилых помещениях.
Капитан, пересилив боль в боку и неповоротливость головы, сумел приподняться и выглянуть в иллюминатор. Палубное освещение не горело, однако, благодаря световым отблескам из окон помещений, кое-что можно было рассмотреть без труда.
Несколько пиратов курочили контейнеры, закрепленные между трюмами, как раз недалеко от надстройки. Капитан насчитал порядка восьми человек, занимающиеся выемкой товаров. Быстро передвигась по палубе, груз укладывали на сетку возле фальшборта. Судовой кран, готовый к работе, был повёрнут стрелой в сторону сетки. "Универсальные специалисты..." - с горечью подумал Геннадий Сергеевич, понимая то, что скоро большая часть дорогостоящего груза окажется на катере, который как теперь можно было догадаться, не такого уж небольшого водоизмещения, как показалось вначале. Капитан нашёл в себе силы досмотреть до конца это представление, а в принципе - унижение безоружного экипажа.
Прошло не так много времени, как на палубе прибавилось количество помощников. Те, которые хозяйничали в помещениях, выбежали из надстройки налегке и очень организованно. То, что они нашли у моряков: деньги, ювелирные изделия - поместилось у них в карманах.
Геннадий Сергеевич насчитал восемь сеток с грузом, опущенных на катер. И казалось, в таком духе и продолжится грабёж. И он был очень удивлён и бесконечно обрадован, заметив паническую спешку в рядах пиратов. Не опуская последней сетки, они за каких пару минут покинули судно. Надо полагать появилась какая-то опасность. И последнее, что увидел Геннадий Сергеевич, был кусок мачты без навигационных огней. Блеснув, словно лезвие ножа, он мгновенно исчез в полосе дождя.
Дед, наручниками прикованный к ручке на крышке пульта управления, прислушавшись, всем своим нутром почувствовал наступившую перемену в обстановке. Сначала осмотрелся, осторожно поразмял ноги. Стояла тишина, как на кладбище. Как-то странно и монотонно постукивал маломощный вспомогач. Казалось, его шум нисколько не нарушал тишины. Сквозь застеклённое окно в машинном отделении дед успел заметить важную деталь: пират, стоящий с автоматом в руках на площадке трапа, вдруг открыл дверь и исчез. Даже и не подозревая того, что видел его в последний раз, он как-то не сразу осознал признаки свободы. Подождал с минуту возвращения пирата, полагая, что тот вышел по каким-то своим делам. Но нет. Все также спокойно. И как бы там ни было, дед решил действовать. Своих подчинённых он не видел и потому в первую очередь переживал за них. "Живы ли?" - подумал он. Но выстрелов во время разборки не слыхал и это немного успокаивало. Подёргав руками, заметил - ручка болталась, и это обстоятельство давало основание попытаться её выломать. Вспомнил о ломике, им же самим приготовленном на всякий случай. Инструмент лежал неподалёку возле бумаг, рядом с машинным журналом. По его прикидке, если хорошо изловчиться, то можно было достать. И вскоре в голове созрел план. Нужно было ломик засунуть в прореху ручки и усилием грудной клетки надавить. Доставать пришлось зубами, перегнувшись так, что едва не закричал от боли, причинённой наручниками. Ухватиться зубами за плоский, немного загнутый конец ломика удалось с третьей попытки. Засовывая его во внутрь ручки, Игорь Иванович готов был порадоваться за наметившийся успех. Однако досадный случай едва не испортил всего дела. Он слишком поторопился, а конец ломика повернувшись, сломал зуб. Острая боль пронзила головной мозг, но каким-то чудом ломик удержался в скважине ручки. И, наконец, наступил самый ответственный момент. Игорь Иванович, стараясь не поддаваться зубной боли, как можно осторожнее надавил грудью на ломик. Как он и предполагал, заклёпки отвалились - и ручка повисла на наручниках. От чувства свободы у него захватило дух. Теперь стало не до боли во рту. Предстояло освободить от наручников руки. Осторожно приблизившись к железной двери центрального поста управления, дед несильно толкнул её ногой.
С площадки трапа, где недавно стоял вооружённый пират, оглядел первый этаж машинного отделения. Ни своих, ни чужих... Стараясь не стучать башмаками, достиг токарки, в которой также никого не оказалось... На всякий случай захлопнул тяжелую дверь, после чего включил электрический резак. Перепилить сталь наручников оказалось пустяковым делом. И вот - полная свобода! Потирая посиневшие запястья рук и уже не обращая внимание на ноющий остаток зуба, дед воспрянул необыкновенной решимостью идти напролом, схватиться с бандитами, даже если это будет стоить жизни. Впрочем такой порыв просуществовал недолго. Что-то настораживало... Холодок пополз по телу, когда подумал: "Неужели всю команду перестреляли? Выходит, на судне я - один?" Осторожно открывая дверь токарки, которая громко заскрипела, он выглянул наружу. И снова никого! А через мгновение раздался человеческий голос. Прозвучал он так, как будто бы с другой планеты, снизу, издалека... Но это был свой голос. Дед его сразу же узнал. Он принадлежал второму механнику.
- Игорь Иванович! Игорь Иванович! - окликнул он стармеха.
От неожиданности дед вздрогнул и взглянул вниз сквозь решётки настила, откуда доносился голос. В глазах Игоря Ивановича блеснул огонёк счастья, когда он заметил сидящего возле компрессора второго механника. На первый взгляд нельзя было подумать, что тот был прикован наручниками к обуху крышки механизма. Он сидел на палубе и, глядя на стармеха, улыбался во всю рожу. Игорь Иванович, спускаясь к нему по трапу и зная, что механник не услышит его, как будто в том он повинен, высказал упрек:
- Угораздило же тебя попасться в таком месте... Ни единой живой души.
В то же время догадка пришла в его голову: пираты или покинули судно, в чём он сомневался, или продолжают хозяйничать на палубе. Когда второй механник снова подал голос: "Я здесь не один", дед, показывая на свой рот дал понять, что надо молчать. Освободив второго механника, Игорь Иванович распорядился:
- Я должен подняться наверх и разведать обстановку. А ты, Иван, отыщи всех ребят и окажи помощь.
- Понял, - ответил второй механник.
Поднимаясь наверх по трапу, стармех прежде всего подумал о капитане.
Пустынный вначале длинный коридор вскоре наполнился говором. На голоса дед и направился. За поворотом обнаружил палубную команду в полном составе. Несмотря на весь трагизм случившегося, группа моряков в наручниках представляла неописуемую картину. Позы разнообразные. Не трудно было догадаться, какие проблемы в данный момент одолевали каждого из них. Кто-то мечтал о глотке воды, кому-то приспичило в туалет, кого-то уже не держали ноги. Неожиданное появление старшего механника, вдобавок ко всему без наручников, вызвало у них бурю восторга. Дед, остановившись возле старпома, окинул взглядом всю группу в целом. Красноречивые выражения лиц моряков его не смущали. Что ж, он и сам недавно находился в подобном униженном положении. Дед понимал - сейчас, как никогда люди нуждались в моральной поддержке и это требовало определённого вступления.
- Дружеский привет палубной команде!
Обстановка разом изменилась, а когда посыпались просьбы их освободить, Игорь Иванович хладнокровно заявил:
- Вы же видите: с собой у меня нет инструмента. Чем я вам помогу? Зубами? Кстати, один зуб я уже сломал... Когда перегрызал свои наручники...
Вряд ли кто ему поверил. А чтобы не затягивать разговоры, Игорь Иванович, перебивая чьи-то голоса, заявил:
- Ребята, побудьте немного в наручниках... Кто знает, когда ещё посчастливится вот так постоять... Сами должны понимать, от меня сейчас многое зависит. Мне нельзя терять время. А вас освободит второй механник.
Дверь в капитанскую каюту оказалась открытой. Игорь Иванович, подойдя к ней, прислушался. Тихо. Потом заглянул. Геннадий Сергеевич лежал на диване лицом в сторону двери с закрытыми глазами. На руках наручники. При первом шаге стармеха в каюту глаза его открылись. В них выразилась и радость, и удивление одновременно. И первым, что он тихо промолвил, было:
- Пираты убрались.
Стармех что-то хотел сказать, но от радостной новости у него запершило в горле и получился только кашель. Подсев на диван и, наконец, обретя голос, спросил:
- Как вы?
- Немножко плоховато. Впрочем, пока терпимо. Хорошо отметили по кумполу... чем-то тяжёлым. Подташнивает... Кажется, сломали ребро, а может быть, пару. Пытался встать, но боль не позволила. Лежал и думал, что предпринять.Хорошо, что тебе удалось освободиться. А то неизвестно, сколько времени пришлось бы куковать...
Капитан тяжело и болезненно вдохнул, а затем спросил:
- Как экипаж?
- По-моему, все целы. Так что не волнуйтесь, Геннадий Сергеевич. В течение часа возле токарки толпились моряки. Второй механник усердно трудился, спиливая наручники. А тем временем судно, наращивая ход, следовало прежним курсом.