"Снова дождь рисует мне" Что он мне там рисует? Мою невеселую, погрязшую в бытовых проблемах жизнь. Ну, кто поверит, что в этом теле живет такая противоречивая ранимая душа. Это в кино показывают, как на западе психоаналитики по пунктикам разложат все твое нутро и найдут где, когда, кто там все изранил, нанес так сказать душевную травму, которая и определяет все ваше дальнейшее существование. А здесь ну нет у нас психоаналитиков, да и не факт, что захотелось бы мне, чтобы кто - то копался в этой душе.
Да, что ей, в конце концов, надо? Есть какой - то дом, работа, семья. Чего ради напускать на себя время от времени эту тягучую, как вишневая смола, "дурь". Наверно это связано с ростом луны, ну то есть там она растёт или убывает...
Ну, вот живет обычная женщина, работает, делает необходимые действия и вдруг бац... опять нашло - заболело, засосало. И начинаются муки смертельные, а что было бы если так?
"Мам, а ты папу любишь? И даже если он не сильный и не богатый?" доносится из телевизора. А, не знаю я, люблю или нет, и вообще умею ли я любить.
Все прочь из дома, думаю, дождь нарисовал мне молоденьких маслят и подберезовиков. Вот только интересно, почему всегда тянет в дождь куда - то бежать, может это душа требует тоже обновления.
Полчаса на электричке и я в другом мире, измерении. У моих прогулок практически всегда один сценарий. Начинается обход давно знакомых опушек леса и напрашивается вывод - грибов нет. Далеко в лес я обычно не углубляюсь, но осторожно продвигаясь, начинаю находить то один, то другой, сначала плохенькие, старенькие с червячками, потом что - то поприличнее и вот когда, удовлетворенная своими поисками, собираюсь отбыть нахожу целые месторождения таких красавцев. Что это? Лес, как живое существо, не хочет отпускать, может, не настало еще полного очищения и рано возвращаться назад?
Сценарий повторяется один в один. Сквозь высокие стволы сосен вижу, что небо светлеет, тучи рассеиваются, и я решаюсь идти дальше. Ну, правда, что же дальше интересно. Отрешаюсь от всего, ветки ломаются под ногами, слух сопровождается обычными для леса звуками.
- Ох, грехи наши тяжкие.
Вздрагиваю и резко оборачиваюсь.
- Ты чего шарахаешься, детк? На меня пронзительно смотрит старушка. Низенькая, сухонькая, в белом платочке, низко надвинутом на глаза.
Глава 2
-Бабуль, ты откуда? Сколько раз сюда приезжаю, никогда никого не встречала.
- Да, местная я, детк. Давно я здесь живу, сама не помню сколько. А ты, смотрю, бежишь от кого - то, прячишься. Да, только, как шибко не будешь бежать, от себя не убежишь.
-Бабуль, ты так замысловато говоришь и смотришь, как будто, знаешь все на свете.
-А, что здесь знать - то, тоже мне наука. Блудила, блудила по лесу, озябла, неплохо бы и чайку испить, а чаек у меня волшебный на травках, идешь что ли?
Двигаясь за новой знакомой, обхожу стороной сухой бурелом, случайные кочки и с интересом смотрю по сторонам. Что может делать в этом, забытом богом месте старый человек. Постепенно деревья редеют, отступают, и я начинаю замечать признаки некой цивилизации. Может и не совсем цивилизации, но обжитостью это точно можно назвать. Ещё недавно на грядках дозревали, необходимые для удовлетворения неких потребностей овощи. Слева, удивляя своей простотой и лаконичностью, разместилось жилище. А, именно так это можно назвать. Домик был не большим, но ровненьким крепышом. Ничего примечательного, следов разрушения не видно, но сразу осознаешь, что этому строению ни один десяток лет. И еще, почему то сразу понимаешь, что по мере сил хозяин этого строения прилагает массу усилий для продления "жизни" своей собственности. Мы шагаем внутрь, и я не могу скрыть удивления не аскетизмом, а чистотой. Чистотой даже не в смысле какой - то санитарии и порядка. Здесь что - то другое. Запах трав, минимум обстановки, дает какое - то внутреннее ощущение чистоты и простора. Из мебели - у печи длинная скамья, сундук у окна. Смутно помню, был такой у моей бабушки, она его называла укладка. Кровать тоже вещь достопримечательная в том смысле, что ваял ее точно не мастер. В молельном углу несколько икон, но не много, в лампадке горит свеча и я почему - то понимаю, что за этим строгий контроль - огоньку не дают зачахнуть.
-Ну, что ты глазам - то покоя не даешь? Присядь, дай ногам отдых. Только сразу тебе скажу, не удивляйся, душа твоя устала, отдохнуть ей надо. Сейчас чайку сообразим, только подождать надо, это не так скоро, как у вас городских.
-Бабуль, может помочь чем? За водой сходить иль еще чего?
-А ты лучше не мешай, скорей получится.
Я закрыла глаза и только слушала. Тихое шуршание шагов, постукивание посуды и постоянное сопровождение - шепот. Интересный шепот, как - бы на два голоса. Вроде спросит, что и сама себе ответит. Я улыбнулась, поймав себя на мысли, что нахожу в этом некое сходство с собой. Вот до чего дошло. Я ведь тоже время от времени сама с собой говорю - это что шизофрения? Все это потихоньку, незаметно начиналось. Начиналось наше молчаливое существование.
Или моя расслабленность или эта необычность происходящего так подействовала, но веки вдруг стали тяжелыми, просто неподъёмными и на какое то время я отключилась от действительности.
-Милая, да ты совсем осоловела! Иди сюда к окошку, сейчас лампу зажжем. Тебя зовут то как?
-Надежда...
-Ох, имя то какое! А меня баба Саня. Давай чайку плесну, да поговорим чуток.
Глава 3
Мы перестали говорить. Нет, обычный обмен фразами имел место быть, но мы потеряли ту нить, которая всегда соединяла нас и вела по жизни. Наши отношения начинались не ярко, но стремительно. Однажды встретившись, мы не упускали друг друга из вида.
Конфетно - букетный период был, но мне он казался надуманно - романтичным, и увереннее и спокойнее я себя почувствовала в роли новоиспеченной жены. Андрей всегда напоминал мне неухоженную большую собаку. Во время разговора он часто поворачивал голову то в одну, то в другую сторону. Думаю любого человека, что - то умиляет в своем партнере. Меня это ритмичное покачивание доводило до такой степени размягченного воска, что из него можно было лепить самые замысловатые фигуры. На какой-то период я вылепила из этого воска двух голубков, и мы беззаботно летали. Захотели - опустились, поклевали зернышек, которых не надо было запасать в амбар, а можно легко найти на день, другой и вновь в путь. Также беззаботно, лишь с небольшим укором для себя было совершено самое большое преступление. Я побоялась ответственности, мы ничего не имели на тот момент, и я решила убить, а Андрей не сказал "нет". Убийство нашего не рождённого ребенка поделило нашу жизнь на "до" и "после". Сейчас я понимаю, что жизнь тогда изменилась мгновенно, ну а на тот момент мне казалось, что ничего не произошло. Именно тогда с нами поселилось отчуждение.
Бывает, в жаркий летний день налетит ветерок, дождик освежит листву, цветы и вот уже солнце припекает и капельки, которые помельче испаряются, а крупные, подгибая своей тяжестью, листок скатываются на не успевшую напиться землю. Так и отчуждение сочилось и разъедало нашу жизнь. И еще не поняв и не осознав всю глубину происходящего, продолжая участвовать в "запущенном механизме" жизни мы невольно для себя произвели разлом той почвы, которая до этого была крепка под нашими ногами. И как камень точит вода, сначала появилась лишь тонкая изломина, но продолжая день ото дня расти, превращалась в пропасть.
Получая все больше удовлетворения от работы и от плодов своей деятельности, строя свой дом, сад, благополучие одновременно терялось, что - то по - настоящему важное, какое - то неуловимое, невесомое, даже эфемерное, но без этого стало пусто, больно и не уютно. Мы все больше уподоблялись машинам, запланированным на некий процесс работ и действий. Пропала радость от достигаемых целей, а ведь раньше можно было с детской непосредственностью восторгаться мелким удачам и победам. Перестали приносить удовольствия те минуты, когда мы были свободны от всех дел, обязательств, когда мы могли дарить время лишь друг другу. Они стали тягостными и обременительными. Так хотелось сбросить с себя чары, но все старания ни к чему не приводили, и все это вызывало какую - то ассоциацию с кадрами из некоторых фильмов. Когда включается замедленный просмотр и все - и люди, события их окружающие, сама природа замедляет свой темп, и в этот миг не знаешь, толи хочешь прибавить скорость, чтобы быстрее настал финал, толи мечтаешь запечатлеть этот момент и растянуть до невозможного.
Когда становилось особенно тяжело от надвигающегося безысходного приближения к пропасти, всегда хотелось уйти из дома. Возможно это необходимая защита от того, чтобы не сделать тот последний шаг и полететь в пропасть, откуда нет возврата. И далеко в душе слабо тлеет уголек сомнения, нет, все же надежды, что не все потеряно, что можно вернуться из серого холодного мира в мир настоящей жизни, пусть с ее трудностями, но и с ее цветами, ярким светом, теплым домом и запахом свежего, утреннего чая.
Глава 4
Чай был, как бальзам на израненную душу. Дома в ходу были и пакетики чая, и время от времени доставался пузатый с "историей", как мы любили раньше говорить заварочный чайник. И в нем заваривали "настоящий", а в особые минуты вдохновения можно было добавить несколько веточек "того сего". Не имея особых знаний в сборе трав, мы все же могли однажды прихватить общеизвестные веточки чабреца, зверобоя, мяты. Но здесь была "убийственная" смесь. Запах передать сложно - это, как наверно бывает у парфюмеров - верхние ноты, ноты сердца и базовые ноты. Сначала тебя обжигает крепостью и терпкостью, через минуту согревает все твое существо от кончика носа, который у меня всегда замерзает первым, до кончиков пальцев, которые тоже после "предательства" органа обоняния начинают посылать сигналы SOS мелкими покалываниями. А вот базовые ноты в этом чае принесли с собой настоящую неожиданость. Тепло плюс какая - то необъяснимая расслабляющая легкость устремилась во все уголки тела. И сознание выдало: " А, бабушка, не так проста, как кажется, уж, нет ли у нее в арсенале недозволенных средств? И я с опаской посмотрела ей в глаза и подумала: " А не надо ничего брать из рук чужих людей; ведь маленьких детей учим этому."
-Ну, что, вижу, согрелась, - услышала я, отвлекаясь от своих мыслей.
-Да, не щетинься, ты так! Убери иголки. Некоторые ко мне приезжают, ищут, узнают от знакомых, а тебя сама дорога привела и кажется, мне есть в этом что - то от провидения. Провидение - я давно живу с этим словом в душе. Сама убежала от людей, сама обрекла себя на заточение.
-Значит и у Вас есть свой грех, раз приняли для себя решение укрыться от всех и всего. Думаю непросто выбрать для себя такой путь. Сказав, я примолкла и прямо посмотрела ей в лицо. Мне хотелось внимательно рассмотреть ее глаза. Что я надеялась там увидеть? Думала ли я о том, что глаза это зеркало души? Вряд ли, пыталась прочувствовать ту боль, что ее тяготила, может и так, но на меня смотрели совсем обычные глаза старого человека. И откуда - то прочитанные или услышанные выражения - " глаза излучали неземной свет " или " я все поняла, заглянув ему в глаза " здесь были неуместны. Я смогла лишь предположить, что этот человек, прожив достаточно много лет, прячет у себя в шкафу целый " набор скелетов ", ведь не за просто так она обрекла себя на лишения; смотрит на мир широко открытыми глазами, не прячет их, не удивляется ничему, потому что познала жизнь, попробовала ее на вкус. И, зная вкус и куска черствого черного хлеба и пряника печатного, выбрала первый.
- Это правда, твоя. Совсем не просто... Но история, как и жизнь моя длинна, а дело к ночи. Осенние деньки, они коротки, глазом не успеешь моргнуть, ан день и утек. Ты, детк, оставайся, заночуй, отдохни, здесь может и нет ваших городских радостей удобной жизни, но спится здесь замечательно. Думается мне, не грех бы тебе было, и погостить немножко, душа твоя и отрыгнет. Все твои беды от маеты одной. И не горюй, мы с тобой славно устроимся, ты не смотри на простоту моего жилища, сейчас матрасец достану, я его травками набила, хорошо на нем полежать и мыслям не предаваться, а отпустить их от себя.
Ну, хорошо, баб Сань, уговорили. Мне торопиться некуда. На работе отпуск, а дома, наверно и не заметят моего отсутствия. Видно чаша с грехами моими настолько тяжела, что не перевесить ей другую чашу - с моими добродетелями, и не дает бог самого главного - ребятишек.
Ну, ну ты не торопись обрекаться - то, какие твои годы. Все еще будет, уж мне - то ты поверь. И забудешь ты потом, обо всех своих терзаниях и сомнениях, и закрутит тебя жизнь своим вихрем и займут твою душу совсем другие думы. Женщина говорила монотонно, успокаивающе, а руки ее как будто жили сами по себе. Развернулся матрасец, накрылся веселеньким полотном, взбилась подушечка, распространяя запах трав, собранных узловатыми морщинистыми руками, все это прикрылось набивным одеяльцем и постель для меня готова. Расслабленная после чая, уставшая от впечатлений, на душистой постели меня обволокло сладким дурманом правильно подобранных трав, и быстро погружаясь в сон, я успела подумать, как долго дома приходилось ворочаться и перекатываться с бока на бок пока не уснешь.
Глава 5
Крошечные розовые пальчики царапали стекло. Маленький нежный ротик открывался и закрывался в немом крике. Комната небольших размеров, выкрашенная в белый цвет, напоминала аквариум. Одна стена была сделана полностью из стекла, и внутреннее расположение можно было хорошо рассмотреть. Вдоль стены располагались металлические стеллажи, в прикрытых салфетками лотках угадывались медицинские инструменты. На противоположной стороне в углу из неплотно закрученного крана в раковину капала вода. Капли попадали на использованные инструменты. Когда капля долетала и соприкасалась, она разлеталась на мелкие брызги, соединенные с остатками крови с инструментов, и каждый раз появлялись все новые и новые потеки на раковине. Это зрелище было обычным, но вызывало такое отвращение, что комок подкатился к горлу, и лишь усилием воли можно было справиться с приступом тошноты.
На все это созерцание было потрачено несколько мгновений, потому что основное внимание привлекало происходящее у прозрачной стены. Вплотную к стеклянной стене крепился столик с высокими бортиками. На нем лежал обнаженный новорожденный ребенок. Его несфокусированный взгляд перемещался с одного предмета на другой, не задерживаясь нигде более нескольких секунд. Ручки и ножки непроизвольно двигались. Я подошла вплотную к стеклу и пыталась внимательно рассмотреть малыша. Это была девочка. Темные волосики обрамляли нежное розовое, с красными пятнышками лицо; глаза завораживали ярко-голубым с синевой цветом. Вот они на некоторое время задержали свой взгляд на мне, и крошечный пальчик отправился в ротик. И вдруг я услышала звук, который вывел меня из состояния спокойного созерцания. Я услышала шум воды. Ранее подкапывающий кран как будто раскрутила невидимая рука и вода, как освобожденный из плена узник, ринулась на свободу. Я посмотрела на пол, он был уложен кафельной плиткой. И вода, выливавшаяся из раковины и теперь уже постоянно лившаяся на пол, никуда не исчезала. Понимая, что уровень воды не поднимется до угрожающей высоты за короткий срок, я надеялась, что сейчас туда войдут люди, заберут ребенка, закроют кран. Но беспокойство уже поселилось во мне, и я начинаю тревожно двигаться из угла в угол и пытаюсь стучать ладонями по стеклу. Звука не слышно. Уровень воды поднимается, я начинаю кричать, но с губ слетает лишь шипящий шепот. Дрожь охватывает все тело, она переходит в судороги, обдает липкой пеленой ужаса. Слезы застилают глаза, и я кричу: "Мама!".
Глава 6
- Мам, привет.
-Здравствуй.
Чем дольше живу, все больше с каждым разом с каждой встречей задумываюсь о наших отношениях, и мои представления формируются и к образу родного человека добавляются новые штрихи. Портрет пишется долго и кропотливо, наносятся новые, более точные мазки. Сейчас, когда время каждый день оставляет свою печать на ее лице, мне становится нестерпимо больно на нее смотреть. Я не могу объяснить это состояние с точностью, но ощущение такое будто я остро чувствую, что время материализовалось в некую субстанцию, и потихоньку накладывает свою властную руку на уже свою собственность. Иначе говоря, я где-то в глубине души начинаю понимать, что запущенный часовой механизм набирает обороты и отчитывает время наших встреч, нашего общения.
Вспоминаю ее молодой, красивой и сильной. И еще задумываюсь, почему у нас сложился именно такой тип отношений. Естественно мама всегда обо мне заботилась, я была обеспечена необходимыми вещами, была сыта. Но я была одна. Одна читала, делала уроки, гуляла, играла. Что там еще можно было делать? Что угодно, но у меня не было собеседника, советчика, в полном смысле этого слова. Но все это я стала понимать сейчас, что мне так не хватало этих разговоров по душам, этих "сюсюканий", которые сопровождают общения родителей с еще маленькими детками. Так получается, что я не дополучила любви, и навсегда утратила, не сумев приобрести дар -да, именно дар настоящих взаимоотношений матери и дочери. Казалось бы, разве учат этому? Да, но не дается это само собой в комплекте с парой рук, ног, глаз и всего остального на момент рождения. Естественно все это "нарабатывается". Это не вкусное слово не может передать всю прелесть отношений, которые связывают с рождения дитя и мать. Как раз в те моменты, когда она пеленает его, нежно касаясь то ручки то животика. Когда целует маленький носик, щечки, пальчики. Когда кормит грудью. И если все это сопровождается ее разговорами, то вот уже тогда и завязывается этот узелок - узелок той бесценной связи на всю жизнь. И насколько она будет прочной и будет дарить радость, зависит, оттого правильно ли был выстроен фундамент.
Сделав над собой усилие и затаив дыхание, как перед прыжком.
Мам, ну почему ты никогда не "поучала" меня, не советовала куда пойти учиться, выходить ли замуж за Андрея? Почему не остановила в тот роковой день, когда я расколола свою жизнь навсегда. Я не могу теперь найти себе покоя. Не могу простить, забыть. Не лечит меня время. Посмотрев, она сказала медленно, как бы подбирая слова:
-Ты всегда была самостоятельной. Мне думалось, что ты настолько уверена в себе, что мое мнение будет лишним. Мне пришлось стать самостоятельной. Еще мне приятнее было бы засыпать, услышав на ночь сказку.
-Это что? О чем ты? Удивление на ее лице мелькнуло и исчезло.
-Да, это я уже повзрослев, узнала, что детям на ночь рассказывают сказки. Может и глупо об этом говорить, но уж к слову пришлось.
-Если думаешь, что я виновата, то попытайся простить. Это даст тебе облегчение. Многие наши беды как раз от того, что мы не можем простить людям их ошибок и промахов. Я попытаюсь объяснить, что смогу. Ты помнишь бабушку? Кто ее растил? Правильно - ее бабушка. Твоя прабабка в новом браке не нашла для нее места.
-Вот сейчас, отвечая на твои вопросы, анализирую и думаю, что в тот момент и закрутилась вся эта спираль. Думаешь, меня мама не любила? Да она старалась, как могла. Время послевоенное было. Что мы видели? Жили в деревне. Знаешь что такое трудодни? Это, проще говоря, работа без денег. Отработал - поставили на бумаге палочку. Это потом, после сбора урожая отдавали сельхозпродуктами. А чтобы купить что -то нужно было съездить в город, продать на рынке молочко, яйца, овощи и вот тогда покупались вещи. Бабушка 20 лет отработала дояркой - это после войны. А в войну - адский трудовой фронт. Только одних окопов сколько перекапали еще совсем девчонки. Так, вот работа доярки с зари до зори, свое хозяйство, а еще она умудрялась в сельском магазине помочь продавщице полы помыть, товар разгрузить и вот тогда она приносила нам с сестренкой, как сейчас скажут, некондицию: растаявшие и слипшиеся конфеты - подушечки - других мы не видели или мятые мятные пряники. Как думаешь, было у нее время нам сказки рассказывать? Я помню, как она у печки на лавке приляжет в черном рабочем халате и резиновых сапогах, так и уснет. Мы старались ей помогать - по дому с хозяйством. Летом на огороде, в поле на прополке свеклы. А долгими зимними вечерами ждали в плохо протапливаемой избе.
У печки было всегда тепло, а у двери, помню, стены покрывались ледяными узорами, помню еще как -то, наверно, что -то напридумывав себе, пробовали эти узоры на язык. Стали постарше ходили на ферму коров доить, навоз убирать и кормить буренок. Разумеется, я ее любила. Постарев, она как все люди в этом возрасте иногда и раздражала меня, как мне казалось бестолковостью, склерозом. Но потеряв ее, я смогла понять, чего лишилась. Сейчас думаю, вернись все назад, я бы слова ей не сказала плохого, голоса бы не повысила. Вот так - то. Мудрость, нажитая из поколения в поколение, не обманет. Плачем только потерявши, а когда имеем, не ценим и не бережем.
-Ты не принимай мое не многословие за холодность. Ты всегда была и останешься для меня моей дорогой девочкой. И всегда в моем сердце. Она отвела в сторону свой взгляд и отвернулась и я знала, сейчас она украдкой вытрет подкатившую слезу.
Ну почему ты раньше так со мной не говорила?
-А ты спрашивала меня? Видно настало время расставить все точки. И хорошо. И тебе будет легче: ты услышала ответ, и мы успели сказать друг другу. Я знаю самое страшное - не успеть.
Когда мы попрощались, и я по дороге домой почувствовала облегчение. Действительно, только мы сами виноваты в том, каких демонов в себе мы прячем и растим, давая им пищу нашими сомнениями, не умением общаться и выражать свои эмоции. Одного такого демона я сегодня смогла выпустить на волю. И глубоко вздохнуть от ощущения свободы. Теперь его когтистые лапы уже не будут царапать и причинять боль.
Глава 7
"Мама"... Я просыпаюсь и не в силах сразу успокоиться и отдышаться. Трясущимися пальцами вытираю мокрое от слез лицо, поджимаю колени к подбородку, обхватив руками. Покачиваясь как бы убаюкивая себя ритмично - монотонными движениями. Задаю себе вопрос: "Закончатся ли когда-нибудь эти ночные кошмары"? Они прочно вошли в мою жизнь. Когда все это только начиналось, они были короткими и оставляли лишь небольшой неприятный осадок, и в заботах и ритме проходящих дней, благополучно забывались. Но потихоньку, подпитываясь энергией источавшейся от моего страха, они стали расти и крепнуть. От них уже нельзя было так легко отмахнуться и забыть. И я не заметила, как они уже прочно вошли в мою жизнь и заняли некую нишу для своего сумеречного обитания. Да именно так. Если днем они сдавали свои позиции, то наступление сумерек, ночь были их "вотчиной". Будучи полноправными хозяевами своих угодий, они могли творить со мной что хотели. И "одна в поле" я им была не соперник. Я надеялась, что когда-то придет ко мне помощь в виде союзника, и объединив усилия, мы сможем одержать победу в этом поединке и сбросить тяжкий гнет, но пока все это оставалось лишь иллюзорной надеждой, и тонкий лучик не мог пробиться через тьму и сумрак.
- Что-то недобро ты как-то день начинаешь.
Вытерев руки о передник, баба Саня внимательно посмотрела на меня и позвала.
- Пойдем, подсобишь.
Мы вышли в сени. Я еще помню, как называла моя бабушка холодный коридор в сельском доме. Вдоль одной стены была сложена поленница из подсохших дров.
- Давай-ка набирай чурочек, мы с тобой печурку немного подогреем, да скашеварим чего-нибудь.
- Баб Сань, ну как вы справляетесь со всем своим хозяйством? Годы ваши ведь немолодые, а смотрю - все у вас ладно и аккуратно обихожено.
- Да, годки мои точно не молодые - это ты правильно сказала. Родилась я перед войной. А управляться люди помогают. Вот, ты вроде и молодая, а невнимательная. Я же тебе говорила, что многие ко мне приезжают. Как научила меня моя бабка с травками разговаривать сызмальства, так и приросла я к этому промыслу душой. Я тебе потом многое расскажу. А сейчас, когда наезжают ко мне, то и деньги везут и стараются, как могут отблагодарить - видать, помогает мое лечение. Я деньги и не беру - грех это. Иначе все дарование Божье пропадет. Вот и помогают люди кто по хозяйству, а кто и гостинцами жалует. Все у меня есть для жизни, а большего и не надо и грех жаловаться. Потопчусь еще немного, а там не успеешь оглянуться и в последний путь уж нужно собираться.
- Как легко вы об этом говорите. Да и кто этот свой срок знает.
Прислонившись к стене и пряча выбившуюся из-под платка седую прядь, баба Саня, слегка потупив взгляд и усмехнувшись, спокойно как бы нараспев ответила:
- Каждый человек, который живет со своей душой в мире и согласии прислушивается к себе, знает, когда его время придет. Я завершу все свои дела, для коих родилась на белый свет и успокоюсь. Вот душе и будет дан сигнал отлететь. Душа, то, она должна без маеты перед богом предстать.
- Ну, что ты смотришь на меня, как будто только первый раз увидела. Я тебе дело говорю. Что касается тебя - много еще тебе трудиться придется и дел доделать на земле этой. Оттого ты и не понимаешь, как это можно чувствовать, что пора отбывать на вечный покой.
Разговаривая, она умелыми отточенными движениями сложила в топке из чурочек что-то наподобие колодца, в нижний ряд подсунула скомканный лист бумаги, чиркнула спичкой и закрыла дверцу. Почти сразу послышался звук набирающего силу огня. Усмехаюсь нахлынувшим воспоминаниям - у меня в детстве это так ловко не получалось. Я подкидывала, бывало, бумажку за бумажкой в дрова, а огонек не разгорался, и лишь дым щипал глаза и лез в горло. И настолько ярко и четко я это себе представила, отрешенно смотря на мелькающие язычки огня, маячившие сквозь тонкую трещину в дверце топки, что даже почувствовала резь в глазах от несуществующего дыма. Неясно, смутно возник образ моей бабушки. Вот она суетливо возится у печи, затеяв для своей внученьки "лядушки", тогда в далеком детстве я так называла оладьи.
- Оладушки сейчас сообразим из тыквы, - вернул меня к действительности голос новой знакомой.
- Тыква в этом году родила удачно. А знаешь, какая она пользительная. И витаминов в ней целая пропасть и для всего организма она хороша. И желудок, и печень, сердце откликаются на нее с уважением.
Хотя я и принадлежу к числу тех людей, которые становятся заложниками ритма современного города и не балуют себя и близких изысками домашней кухни, но я люблю готовить. Может быть не каждый день, но довольно часто, все-таки настроение тоже этому способствует. И я смогла по достоинству оценить, тот запах, который защекотал мой нос, а потом ощутить и все вкусовые достоинства.
- Знаете, я настолько заинтригована всей этой ситуацией, Вы ведь говорили, что разговор у нас будет длинный. Мне действительно было бы услышать Ваш рассказ, интуитивно чувствую, что скрывается здесь интересная история.
- Интересная... не правильно ты говоришь. Моя история для меня была полна отчаянием и болью и невозможностью что-либо изменить. Сейчас, после долгих лет этого отшельничества коим я хотела искупить свой грех, остались у меня лишь мои воспоминания. На самом деле это очень обычная и простая история. Проведя обеими руками по лицу, как бы разглаживая, нанесенные временем морщинки, коснувшись уголков губ пальцами, смотря в окно каким-то отрешенно отстраненным взглядом, она начала свой рассказ, которого я так долго ждала.
- Мое взросление пришлось на послевоенное время. Девчонок у нас хватало, ну ребят понятное дело маловато было. Да и вдов молодых пооставляла война. А еще случалось и ведь не только у нас, что привозили ребята с собой невест. Вот и Ванюша привез с собой женщину. Полина была значительно старше его, да еще немного покалечена - прихрамывала на ногу. Поговаривали бабы на селе, что была она санитаркой в войну и вытащила Ванечку из-под обстрела. Шли годы, подрастали местные девчонки, а Ванюша с Полей жили потихоньку, делали все вместе ладно и дружно, одно только не задавалось им - не было у них детишек. Уже минуло девять лет, как закончилась война, мне исполнилось девятнадцать лет и пришло видно время любить. Я давно стала замечать, что сердце замирало при встрече с Ваней. Понимала - не правильно все это, но ничего поделать не могла. То глазами стрельну в его сторону, то улыбнусь - да понимаешь ты, как все это бывает - и закрутилась наша запретная любовь. Так получилось, что растила меня бабушка, мать с отцом на войне сгинули, ну а что старый человек - разве усмотрит, когда кровь в молодом теле бурлит и ударяет в голову. Хоть и молодая я была, но понимала, что Ваня по своей сути человек обязательный не знаю, как объяснить тебе, но я знала - никогда не уйдет он от Полины. Да только нисколько это меня не останавливало - я думала хоть сколько, а счастья своего урву. Не успела оглянуться, как поняла - ношу его ребенка. О чем я думала - не знаю о чем - решила, будь что будет. Но ведь шило то в мешке не утаишь. Скоро ни я одна знала о том, что бьётся под сердцем плод запретный. Было не страшно смотреть людям в глаза, я еще не понимала своей вины и у меня была своя правда. Но все поменялось в один миг. Утром того памятного дня услышала я какое-то бестолковое движение под окнами. Сопровождаемая обрывками разговоров толпа двигалась по улице, обрастая вновь прибывающим людом, и я не стала исключением и вышла за всеми. Все шествие двигалось вниз, туда, где располагалась речка. И вот впереди идущие стали останавливаться и людям сзади приходилось вставать плотнее друг к другу. Чтобы понять, что происходит, я обходила одного за другим, пока не увидела того, для чего все здесь собрались. На крутом берегу речушки Ваня - грязный, мокрый, стоял на коленях и, держа на руках безвольно провисающее тело, он то опускал голову, и она покоилась на груди утопшей, то резким рывком поднимал ее, и устремлял свой невидящий взор к небу. Я ничего не слышала, а лишь видела, как шевелятся его губы. Люди у берега замерли, а потом один за другим поворачивали лица в мою сторону, и я услышала брошенные слова обвинения, они срывались с уст и летели ко мне - жалили, били, кричали. Еще не до конца осознав то, что произошло, я развернулась и побежала. Сначала тихонько, а потом все быстрее и быстрее. Спотыкаясь и падая, я поднималась и бежала, не замечая содранных ладоней и разбитых ног - я хотела спрятаться, ничего не видеть. И мне почти удалось. Я помню лишь обрывками как добралась до дома, как упала на кровать, забилась в рыданиях. Забытье вычеркнуло из памяти, как потеряла своего ребенка, как бабушка выхаживала меня, а я ныряла с головой в черный омут беспамятства.
За окном промелькнула тень за ней другая. Послышались звуки шагов у порога и в дверь постучали. Держась руками за лавку, баба Саня тяжело поднялась. И почудилось мне, что тяготит ее не физическая слабость, а душевная боль нахлынувших воспоминаний. И сгибаются хрупкие плечики старушки под непосильным грузом страданий и испытаний, посланных судьбой.
Глава 8
"Бог дает человеку лишь те испытания, кои он может вынести" - говорила Светлане мама.
"Мы должны отнестись к этому с сознанием того, что мы справимся, и вера нам поможет выстоять и жить" - всегда Света помнила эти слова матери. Вера, безоглядная любовь матери помогали ей всегда и во всем.
Появившись на свет слабым ребенком, перенеся рахит и оставшись после этого горбатой, ей пришлось столкнуться с жестокими шутками и оскорбительными выпадами детей. Сколько раз она прибегала к маме в слезах и успокаивалась, когда та укачивала, гладила по голове и говорила, говорила долго, нараспев о том, что все пройдет, что все забудется и появиться человек, который разглядит ее доброе сердце, увидит ее прекрасные лучистые глаза, поймет ее душу и станет ей настоящим другом. Света слушала и забывала о боли и несправедливости. А совсем забывалась она, предаваясь своему любимому занятию. Даже, когда была малышкой, брала в еще непослушные пальчики карандашик и, высунув от усердия кончик язычка, выводила загогулинки, которые со временем начинали потихоньку обретать уже узнаваемые черты предметов. Чуть позже стали появляться замысловатые цветы и узоры. Подрастая, Света все больше увлекалась и поняла, что это часть ее жизни, другая - светлая часть, где она видит и касается лишь самого красивого, совершенного и сама преображается от этого общения и наполняется светом и какой - то непостижимой чистотой.
Время шло, девочка росла, промелькнули школьные годы, и уже давно сделав свой выбор, с успехом поступила в Гуманитарный университет на факультет истории искусства отделение реставрации. И часто слышала в свой адрес, что есть у нее самое главное - вкус, природное чутье, ибо профессии реставратора по учебнику выучиться невозможно. Есть вещи, которые надо чувствовать тонко и остро. Ведь восстанавливая утратившие фрагменты картин, поистине переживаешь вместе с ее автором те чувства, какие он испытывал на момент ее создания. Это как бы одна сторона медали, а другая чисто реалистическая - это те средства и способы исправить утраченное. Как восстановить цвет бумаги - она желтеет от времени и бывает до такой степени, что меняется цвет произведения. Цвет неба, лицо на портрете теряют свои краски, и вернуть бумаге первоначальный замысел, не причинив шедевру вреда - это и есть одна из главных задач реставратора.
Отдавалась своей работе и находила в ней такое утешение, что забывала о своих проблемах и неприятностях. Работа была ее страстью. Здесь она полностью перевоплощалась в другого человека. Держа в руках кисть, она воистину ощущала себя волшебником, от ее легких, неуловимых мазков оживали почти погибшие образы, обретали жизнь, казалось бы, навсегда ушедшие замыслы тех великих художников, к полотнам которых удостаивалась честью прикоснуться ее рука. В такие моменты душа была настолько переполнена радостью, восхищением, что все эти чувства оставляли на ее лице следы неописуемого восторга, глаза наполнялись светом, губ касалась нежная, слегка застенчивая улыбка. Вот именно в один из таких моментов и увидел ее Роман. Он проходил здесь практику. Немного ошалев от увиденного, благо карандаш был под рукой, быстро и старательно постарался запечатлеть это поистине выразительное и удивительное лицо. А потом еще долго мучительно переживал, боролся с врожденной скромностью, но не в силах более терпеть однажды положил листок с рисунком перед ней, смело посмотрел ей в глаза, снова ощутив их почти магическую притягательность, и пригласил на свидание.
Сейчас она с нежностью вспоминала всю трогательность их встреч, первые неловкие попытки обнять, поцеловать и именно от этого они были особенно дороги их сердцу. Они были так счастливы, как будто ей сполна воздавалось за то, что пришлось пережить в детстве, юношестве.
Трепетно, как бы оберегая от всех невзгод, держа за руку, Роман распахнул дверь, и они спустились со ступенек ЗАГСа и шагнули в новую счастливую жизнь. И смотря на такую пару, душа испытывала некое торжество и понимала, видела, что есть справедливость. Каждому воздастся по делам его, это было тому торжественным подтверждением.
Они прекрасно дополняли друг друга, понимали с полуслова, но лишь одно беспокоило Романа. Счастливо засыпая на его плече Света время от времени просыпалась с криком от преследуемого кошмарного сна. И когда не помогли те успокоительные средства, антидепрессанты, выписанные врачом, они услышали от людей, что есть одна бабушка - травница, которая помогает во многом. И хотя Светлана говорила, что это с ней происходит еще с детства, и она даже где то привыкла к мысли, что иногда приходиться сталкиваться с этим Роман хотел оберегать свою любимую от всех невзгод и не хотел мириться. Недолго собираясь, они отправились в путь.
Глава 9
Мысли путались, хаотично мелькали обрывки воспоминаний, и он не мог сосредоточить внимание. Ну почему женщины все так усложняют? Прямо невозможно постичь всю сложность этих различий. Каких? Ну, казалось бы, люди - аналогичные организмы природы, ну вот, поди ж ты, женщина и мужчина настолько далеки друг от друга не в физиологическом смысле, а смысле сознания. Что значит ответ на вопрос "да"? Неважно, на какой вопрос, просто без конкретики. Ответил мужик "да" - это так и есть. А вот, что касается женщины, здесь начинается самое интересное. И даже если она ответит "да", это вовсе не означает, что это так и есть и скорее всего, что совсем наоборот, ну а в большей степени вернее, что она лишь предполагает что это так, но не исключает возможности, что иначе и вообще находится в поиске. Вот если можно было бы постичь всю сложность этого плетения, насколько бы все упростилось.
Андрей понимал, что в последнее время их отношения с Надеждой находились в фазе "вселенской мерзлоты". Понимал, что нужно что-то предпринимать, может менять, иначе так долго продолжаться это не сможет. Он не хотел терять эту женщину, их так много связывало, они так хорошо понимали друг друга и он чувствовал, что они должны быть вместе, но вот как вернуть ту искренность, нежность и легкость в отношениях не знал.
"Господи, помоги мне. Дай мне в руки нить, чтобы я смог скрепить утерянное, направь меня и укажи путь"- подумал он и осознал, что впервые обратился с мольбой к Всевышнему. Пусть это получилось как бы само собой разумеющееся, как бывает у людей, когда они пытаются что- то сделать и им сложно справиться самим, но это произошло, он на самом деле просил и надеялся, что его слышат.
Раньше он думал, что ему было тяжко, когда он пытался устроиться в жизни и найти свою нишу в работе. Вспоминалось, как приходилось с трудом, упорством идти к своей цели. Находить какие-то связи, знакомства и закрепиться на своем поприще. Мало иметь профессию программиста, мало даже быть отличным программистом - важнее правильно влиться в то нужное течение, получить и любимую работу, и определенный статус. Андрей путем проб и ошибок выбрал и получил то, о чем мечтал. Он работал в компании, занимающейся разработками Интернет - решений. Компания делала сайты с системой управления (CMS) начиная от изготовления веб дизайна, заканчивая размещением, технической поддержкой в поисковых сетях. Опыт, знание технологий позволили компании добиться успехов, и теперь уже можно было сказать, что ему удалось удачно влиться в то самое течение. И вот теперь он понимал, что гораздо тяжелее решать другие проблемы - правильно выстроить и сохранить личные отношения.
А сейчас, когда Надежды не было уже два дня дома, и ее телефон упорно молчал, лишь бесстрастный голос сообщал, что он отключен или в не зоны действия, все его чувства обострились, и как черт из табакерки выскакивали сами по себе обрывки мыслей: "Вернись, и у нас все наладится" или "Вернись, и мы попробуем все начать сначала"
Он впервые почувствовал себя беспомощно, на самом деле не знал, что ему делать. Идти в милицию? Так ведь там скажут, что еще рано и заявления они принимают после трех суток исчезновения, а еще он почему-то боялся, что ему ответят "погуляет и вернется", даже сейчас, подумав об этом, непроизвольно сжал кулаки и с хрустом сломал карандаш, который до этого вертел в руках. Лишь в одном он был уверен: все, что сейчас происходило, имело свой смысл и дало толчок к действию. Очнувшись от сна и забвения, душа трепетала, ее саднило от распирающей боли, она страдала, раздираемая нахлынувшим эмоциями, но самое главное она проснулась и была готова на многое - созидать и творить.
Андрей знал, что сможет, чувствовал в себе такой прилив сил и желание. Да, он сможет вновь доказать этой женщине, что любит, что не может жить без нее, да что там жить, он дышать не может. Все вокруг без нее теряет весь смысл. Какой же он был дурак, он так привык к тому, что все, что его окружает это как уже давно сложенный когда-то карточный домик, но не думал о том, что достаточно легкого дуновения, чтобы все это обратилось в прах.
И теперь уже вполне сознательно, сначала слегка усмехнувшись, вспоминая о своем неверии, а потом, устремив взгляд на святой лик прошептал: "Господи, услышь и помоги. Верни мне Надежду. И дай надежду нам двоим".
Глава 10
Губы шептали слова молитв. В руках баба Саня держала зажжённую свечу, растопив воск, она слила его в миску с водой, и по поверхности поплыли застывшие узоры.
- Сейчас, Светочка, мы посмотрим, что нам воск покажет. Поворачивая миску то в одну, то в другую сторону старушка внимательно всматривалась. После недолгой паузы она медленно заговорила.
- Я немного озадачена, но по всему выходит, что страшит тебя, как бы правильнее тебе пояснить какое - то небольшое замкнутое помещение. Я думаю, ты была напугана, когда осталась одна где - то закрытой. Ты сама - то ничего не припоминаешь? Я не всегда могу рассказать человеку все как по - писаному, могу лишь помочь понять самое главное, подтолкнуть, а потом ему самому предстоит постичь и понять.
Света слушала, голос собеседницы постепенно затихал и откуда - то издалека возникали другие голоса. Вот она маленькая девочка. После полдника в детском саду перед прогулкой дети заходят в туалетную комнату и расходятся по кабинкам. Света попадает в кабинку со сломанной ручкой, а дверь, как ни странно раскрывается на себя. И после того как она достаточно крепко захлопнулась ее становиться невозможно открыть. Сначала Света пытается ухватиться за выступающие поверхности, но пальцы соскальзывают, и не хватает усилий. Потом она снимает очки, она носила их в младшем и среднем возрасте для корректировки зрения и ушками пытается подцепить через трещинку в дощечке и подтащить на себя. Но безуспешно, очки ломаются, и тогда она начинает стучать в дверь и кричать. Но все уже собрались и ушли на прогулку. И здесь на нее нахлынул такой страх и ужас от того, что ей представилось. Сейчас детей разберут родители, а ее не найдут, ее никто не услышит и ей придется провести здесь целую ночь одной. И уже не имея сил кричать, она плакала навзрыд и царапала дверь ногтями, забившись в уголок как загнанное животное. Изнемогающую от рыданий, с содранными до крови пальцами ее нашла мама. Придя за ней в садик и не найдя на прогулке, она вернулась в группу, нашла ее одежду в шкафчике и уже потом ориентируясь на раздающиеся еле слышно звуки обнаружила ее. И вот в памяти стали всплывать воспоминания о больницах, куда так долго они ходили с мамой. Проплывали перед глазами забытые образы врачей, мамино испуганное лицо. Действительно, защищаясь, детская психика вычеркнула из памяти, практически стерла эти ужасно напугавшие ее события, и лишь во сне иногда подступал какой - то неосознанный страх и пугал своей неизвестностью. Она боялась, но не знала чего, и от этого становилось еще страшнее. И сейчас, как бы заново пережив - а правильнее сказать - посмотрев со стороны на минувшие события, будучи взрослым человеком, преодолев уже многие преграды и окрепнув, имея рядом настоящего друга, любимого человека, Света поняла, что расстается со своим ночным кошмаром. Его больше не будет. Не будет страха перед терзающей болью необъяснимостью.
Светлана поднялась, подошла к бабе Сане и, слегка засмущавшись своему порыву, поклонилась ей в пояс.
- Спасибо, Вам, от всей души. У меня так легко и свободно стало на душе, что не найти слов всего объяснить. Я очень благодарна Вам и тем, кто подсказал, как Вас найти. Вы так много для меня сделали...
- Да будет тебе,- лишь слегка коснулась улыбка уголков губ. Идите с богом и берегите то, что есть меж вами.
Попрощавшись, они вышли и еще какое - то время можно было видеть в окно две фигурки, медленно удалявшиеся в вечерних сумерках.
Отведя взгляд от окна, женщина посмотрела на меня и сказала:
- И тебе, милая, пора возвращаться. Сегодня и завтра с утра соберу тебе травок, сделаю сбор для успокоения твоей душевной боли, а более тебе ничего и не нужно. Ты на мир проще смотри и не закрывайся в себе одной. Вокруг тебя люди. Не думаешь, что кто - то нуждается в твоем внимании и, может, только и ждет с твоей стороны какого - то шага. Очерствели вы душой. Напридумывали себе забот, проблем ненужных, ближнего не видите. Грех это. Вы возносите свои страдания и переживания, а большего не замечаете. Жизнь она сложна, но вместе с тем и проста в своем предназначении. Ты это потом поймешь и вспомнишь еще меня.
Глава 11
За окном электрички мелькали деревья, кустарники, теряющие свои последние листочки. Они обнажались, становились совсем беззащитными и одинокими, и от этого накатывала грусть, но вместе с тем возникала мысль - они скидывали свои одежды, накопившие негатив, впитавшие боль, обиды окружения и избавившись от этого, отдохнув и окрепнув для новой жизни. Полной яркого света, новых ощущений и неведомых эмоций вновь оживут. Как просто. И мне подумалось, живя в этом мире, приглядываясь внимательнее к самой природе вещей всегда можно найти ответ на все свои вопросы. Человек не должен растить в себе скопившиеся обиды. А ведь зачастую так и бывает. Начинается с малого: что - то не договорили, не поняли, не объяснились и вот посеян этот росток обиды, недоверия, и мы его лелеем и растим и он, прорастая, требует новой и новой территории и вытесняет все лучшее, как сорняк отравляет твое существование. Я поняла, нужно найти в себе силы. Нужно как деревья осенью скидывают листву встряхнуться, очиститься от терзающих душу сомнений, обид, все простить и посмотреть на жизнь прозревшим взглядом. И лишь тогда можно будет увидеть свет в конце тоннеля, и перестать ходить по замкнутому кругу. Не нужно бояться, набрав побольше воздуха в легкие нужно лишь сделать первый шаг к новой жизни. И как только я подумала об этом, то почувствовала сначала легкий прилив сил для осуществления своей цели, но он рос с каждой минутой и превращался в шквал энергии, и я не заметила, как меня накрыл цунами. Это под впечатлением его силы я подскочила, когда электричка остановилась и понеслась, увлекаемая его мощью домой.
Я как будто боялась куда - то опоздать и чего - то не успеть. И когда дверь открылась, и я увидела огромные удивленные глаза Андрея. Я ничего не говорила, а лишь накрыла его с головой той волной новых эмоций и ощущений. Я просто сейчас чувствовала все остро и ярко как в первый раз. И меня подталкивал страх, что если мы не сможем понять друг друга, это может стать и последним разом. И оттого я постаралась передать ему всю силу своих переживаний. Всю нежность испытываемых к нему чувств, всю полноту моих желаний. Впервые в жизни я была не ведомым звеном, а ведущей цепью. И я вела его твердо и уверено в то путешествие, в которое мы пускались не раз, но именно сейчас я знала пункт его назначения, ибо я его выбрала сама. И когда мы покорили вершину, на которую так долго просто смотрели и не решали подняться, я поняла, что если это и есть то обновление жизни, о котором я думала, возвращаясь, домой, то оно прекрасно.
- Где, же ты была? Как могла просто исчезнуть и молчать? - придя в себя после захлестнувшей нас страсти, спросил Андрей.
- Я все тебе расскажу, ну знаешь это даже не главное. Главное, что я поняла, да что там говорить, мне помогли понять это то, что мы есть друг у друга. Мы все время теряем из вида это понятие. Прячем его за жизненной рутиной. Оттесняем на третий план и в этом причина всего разлада. Представь, если мы все время будем знать, что мы на первом месте, а лишь потом все остальное - работа, проблемы, то ничто не сможет встать между нами.
- А ты только сейчас поняла это? Андрей, еще не прикрыв свою наготу, сделал серьезное лицо и посмотрел на меня.
- Не прикидывайся умником. Если бы ты понимал и знал это, не было бы столько впустую потраченного времени.
- Наверно ты права, - он запустил руку в мои волосы и начал поглаживать их, затем руки коснулись лба, провели дорожки по бровям, коснулись глаз, прижали кончик носа, скользнули по губам и закончили путешествие уперевшись пальцем в ямочку на подбородке.
- Да, я все помню, ну почему так долго ты не рассказывал эту свою сказку. "Густой лес, чисто поле, два тополя, два стекла, трамбобулька, запятулька, говорулька, точка!" Я прекрасно помню, как впервые мы познакомились, ты делал сломанный замок в общежитие, а потом рассказал мне эту сказку в "картинках".
- И я помню, как смотрели на меня огромные глаза испуганной девчонки, и как захотелось потрогать волосы, брови вразлет, коснуться глаз, губ, ямочки на упрямом подбородке вот и сказка эта стала к месту.
И еще долго мы шептали друг другу слова признаний, вспоминали то лучшее, что было у нас и все обиды утонули в море нежности и теплоты. И я впервые за долгое время спокойно уснула на груди любимого человека, так как делала это раньше в той жизни, когда мы были счастливы и безмятежны. И сегодня я снова вернулась туда и надеялась остаться навсегда.
Глава 12
Всегда звонок будильника вырывает тебя из мягких и ласковых объятий сна неожиданно, но упорно и убедительно. Открыв глаза, ничего не поняв, я их, закрыла крепко и, тряхнув головой, прогоняя остатки сна, вновь открыла: все осталось на своих местах, но повсюду - на тумбочке у кровати, на туалетном столике, среди журналов и даже на полу хозяйничали хризантемы. Красные, белые, желтые, они как последние осенние дары природе занимали все жизненное пространство в нашей комнате. Что я почувствовала, глядя на это буйство красок и ощущая еле слышный слегка горьковатый, немного приправленный терпкостью и вместе с тем дурманящий аромат? Я просто обалдела! Я сидела в кровати, придавленная какой - то силой не могла подняться. В горле начало першить и первые слезинки, потекли по щекам, я давно не испытывала ничего подобного. Уже давно мой муж не был сентиментален, как в первые годы нашего знакомства и не баловал меня подарками. Так мы и жили, покупая нужные вещи, и выбирала я себе всегда все сама. Я уже привыкла к этому положению вещей, хотя время от времени подкатывала обида, но потихоньку я свыклась или обманывала себя, что это так и есть. Но сейчас происходило необъяснимое. Понемногу справившись с новыми ощущениями, я поднялась и направилась в ванную. И вот когда посвежевшая и окончательно проснувшаяся я прошла в кухню получила настоящий нокаут. По-другому это не назовешь, ибо в один миг у меня перекрыли доступ воздуха в легкие. И открыв рот, в поисках свежего глотка я созерцала никогда ранее не видимое, ну разве лишь где - то в кино.
Это было целое произведение искусства. Здесь было все и скатерть и свечи и завернутые в салфетки приборы. Под стеклянной крышкой томились от нетерпения быть съеденными. Гренки, сопровождали их в этом параде сыр, масло, а кофейные чашки заждались быть наполненными. Я ошалело смотрела на это и думала, да наверно, если так бывает часто, это перестает удивлять, это становиться приятным, но обыденным. А я сегодня столкнулась лицом к лицу с нереальной, сбивающей с ног, перехватывающей воздух новизной. Я узнала, что это может сделать мой обычный, казалось бы, лишенный романтизма муж.
- Ты прости, свечи это атрибут стола, накрытого к ужину, но вчера ты уснула, и мы можем лишь позавтракать вместе. Я даже не услышала, как вошел Андрей и обнял меня за плечи. Я ничего не могла ему ответить. А он уже наливал в чашки кофе и аромат от свежесваренного напитка проникал глубоко в пораженное сознание. Я по-новому смотрела на человека, который сидел напротив и что - то говорил. Я хотела, но не могла ничего слышать, я только слушала в себе вновь зарождающиеся чувства. Одно из них было открытие. Я заново открывала для себя нового человека. Он мог быть и таким как сегодня. Как из тумана донесся его голос:
- Ты когда опять к своим зверюшкам? Вчера звонил твой Сергеевич, спрашивал, как ты там, в отпуске не скучала? Тебе что уже пора на работу, ты ничего не говорила?
- Вот уж действительно не скучала. Я много узнала нового и даже там, где никак не ожидала. Я крепко прижалась к такому родному плечу, обхватила руками знакомое до последней родинки тело и сказала:
- А на работе, я, пожалуй, возьму отпуск за свой счет. Ты знаешь, я боюсь, если сейчас выйду на работу, то упущу что - то по - настоящему важное. Мне хочется продлить еще хоть на миг, да что там лукавить растянуть до бесконечности это состояние счастья, безмятежности, вдоволь напиться у вновь обнаруженного источника и отогреться, попав в лучистую весну из замерзающей зимы.
- Да ты у нас поэт!
- Нет, это говорю не я, это поет моя душа. Ну ладно, хватит пафоса и лирики, ненадолго опущусь с небес на землю, разберу скопившиеся дела, но это до вечера, а после работы я жду тебя и не захочу ни с кем и не с чем тебя делить.
- Звучит угрожающе!
- Ты уж поверь мне на слово. Дни бежали, ускользали, я даже немного переживала, что они как бы касались нас своим невесомым шелковым покрывалом, и их невозможно было удержать. Мне было хорошо, но вместе с тем, присутствовало какое то чувство болезненности. Так жаль было убегающего времени и оставалось ощущение, что я что-то упускаю, теряю. Когда я оставалась одна, меня и обуревали все эти терзания и сомнения. Я не могла понять что мешает мне быть полностью счастливой, ведь давно мы вдвоем не находились в такой душевной и физической близости как сейчас. Вот уже поистине права народная мудрость - сколько не дай человеку - ему будет мало. Я, правда, давно сделала для себя вывод, что материальная сторона не может занимать основную нишу на пути к счастью. Ну, ведь, правда. Большое количество денег открывает лишь большие возможности как то вещи по дороже, курорты по престижней, уровень, статус, - ну где здесь хоть слово, хоть напоминание о земном счастье, таком которое не всем дано. Да далеко не всем дано его вообще отыскать.
Пытаясь найти выход, я шла по длинному коридору. Впереди опять был тупик. И тогда я стала открывать все двери подряд, которые находились по обе стороны. Но выхода не было. Попадались комнаты, заваленные каким - то не нужным хламом. Некоторые двери были закрыты, и я стучалась в них, понимая, что они не откроются. Сначала в моих действиях был какой-то определенный порядок. Я действовала медленно, но уверенно и целенаправленно. С каждой минутой меня начинал охватывать страх не найти выход. Кровь пульсировала в висках, страх подстегивал к действию и я начала совершенно неосознанно метаться и биться кулаками во все двери подряд. И вдруг под моим натиском дверь открылась, и я увидела светлую не большую комнату. Это была детская. Стены покрывали обои в нежный розовый цветочек. В окно, оно занимало половину противоположной стены ласково светило солнце. Именно ласково, света было достаточно много, но он не раздражал глаз, а лишь ласкал своим теплом. Было много игрушек. Особого внимания заслуживала кроватка. Она была сделана в лучших традициях мастерства по работе с деревом. Таких узоров мне не приходилось видеть никогда. Мастер вложил в работу всю любовь и передал все чувства, которые и вылились в это чудо. Осторожно ступая, я подошла ближе и заглянула внутрь. Беззаботно разметав маленькие ручки по сторонам, ребенок спал. Нежное личико обрамляли редкие шелковистые, цвета спелой пшеницы волосики, сквозь прозрачную кожицу были видны голубенькие ниточки вен. На не заросшем родничке было видно, как пульсирует одна из таких ниточек, и именно это зрелище отчего-то наводило на мысль о такой беззащитности этого маленького существа. Вот реснички затрепетали, и глаза резко открылись, я в испуге сделала шаг назад. На меня смотрели голубые глаза ребенка. Это продолжалось одну - две минуты и спокойное гладкое лицо начало менять свое выражение и я испугалась, что сейчас раздастся громкий плач, но увидела улыбку. Ручки дернулись и потянулись ко мне.
- Надюш, я пришел!
До меня донесся голос Андрея, и я полностью очнулась. Оказывается, я даже не заметила, как задремала.
- Ну, ты спишь что ли?
Потянувшись и выйдя к мужу, я ответила, еще не совсем отойдя ото сна.
- Да, задремала незаметно. Знаешь, мне снился сон.
- Опять твои кошмары? Озабоченно посмотрел он на меня.
- Нет. Совсем наоборот. Хотя начинался он, скажем прямо мрачновато, но завершилось вполне прилично. И если бы ты дал мне его досмотреть до конца... Даже не знаю, как тебя наказать за это.
- Я сдаюсь на милость победителя.
Мы поужинали, вместе посмотрели мелодраму - это было моим наказанием. И когда мы лежали в кровати и Андрей уже сладко посапывал, я все поняла. Не мог этот сон быть просто обычным. У меня было ощущение, что я как будто что - то нашла. То, что долго искала. На душе стало спокойно и легко. Сама себе улыбаясь, я прижалась к Андрею и закрыла глаза.
Глава 13
Несколько лет назад, подобрав промокшего и замерзшего котенка, я и не знала, что это событие сильно изменит мою жизнь. Когда маленький пушистый комочек превратился во взрослую кошку, и за свою сказочную красоту и крутой нрав получил имя Клеопатра, мне пришлось обратиться в ветеринарную клинику. Проблема была в том, что эта пушистая особа не могла сама разрешиться от бремени, и была доставлена для родовспоможения к ветврачу. Для меня это было первое посещение такого рода заведения. Но одного раза для меня стало достаточно. Я так ясно поняла, что до этого момента занималась не своим делом. И все это было настолько серьезно, что я, не задумываясь, уволилась с работы и заняла свободную вакансию санитарки. Еще никогда в жизни я не принимала ни одного решения без долгих размышлений и взвешиваний, а здесь все отрубила вмиг. Даже сейчас, спустя несколько лет не могу себе ответить, что же послужило толчком. Любовь к братьям меньшим, мгновенно образовавшаяся симпатия к ветврачу или все вкупе. А может я тогда сразу поняла, что это близко мне по духу и лишь на этой работе я получу полное удовлетворение от своих трудов. Как бы там ни было, я стала работать, а потом и учиться. Я прекрасно оценивала свои возможности и догадывалась, что настоящего ветврача из меня не получиться, но помощником ветврача я стала. Видя мое желание, мне пошли на встречу, и когда я стала учиться в ветеринарном колледже, то работала по вечерам. Три с половиной года пролетели быстро, и я стала заниматься делом, которое являлось не только источником получения материальных благ, но и давало возможность почувствовать себя на своем месте. А это на самом деле дорогого стоит. Наше маленькое предприятие по оказанию помощи животным можно было вообще назвать веткабинетом. Во - первых, и из того, что помещение было не большим. Да и коллектив тоже. Владельцем был Игорь Сергеевич. Регистратор, санитарка, бухгалтер и вот теперь моя новая должность - помощник ветврача - вот и весь состав. Но именно благодаря малочисленности коллектив оказался сплоченным. Люди подобрались близкими по духу, не было не нужных склок, работалось легко.
Игорь Сергеевич являлся обладателем взрывного характера, личностью яркой и незабываемой. С первых минут общения понимаешь, что этот человек переполнен энергией, эмоциями. Каждый раз эго появлению сопутствовало шумное сопровождение. Незнающие его могли предположить, что этот человек грубоват и резковат, но мы-то все знали, что это лишь одна из характерных черт его общения и всего лишь. Вот и сейчас, увидев меня, он громко выкрикнул:
- Вот оно явление! То она работает от зари до зари и домой не торопиться, как будто пытается раствориться в работе, а то еще ей отпуск подавай!
- И Вам, здравствуйте!
- Здравствуйте, здравствуйте! - сложенные на груди руки вроде как бы и говорят о закрытости, но резкие похаживания вдоль кабинета это точно намек о невозможности сдерживать свои эмоции. - И где же мы пропадали, и почему мы так не доступны?
- А не поверишь - последнюю неделю из дома не выходила, - подхватываю его манеру разговора.
- То - то я гляжу: глазки-то сверкают. А еще думаю после какого - же курорта щечки горят! А оказывается некоторым, и ехать далеко не надо.
Так в разговорах, в делах и работе потекли дни, а вечерами как никогда тянуло побыстрее добраться до дома. И эти вновь обретенные чувства так радовали и украшали жизнь, что я чувствовала себя счастливой. Часто вспоминалась мне баба Саня, и мы договорились с Андреем, что летом обязательно ее навестим. А еще я вспоминала Светлану с Романом, и было интересно, как изменилась жизнь у них после встречи с бабой Саней.
Глава 14
- Девушка, Вы мне очень нужны сейчас. Окажите мне милость, - раздался голос Игоря Сергеевича.
- Опять, Вы в своем репертуаре: балагурить изволите, - отозвалась я.
Если слышались подобные нотки в разговоре шефа, можно было даже не предполагать - он в отличном расположении духа.
- Ау, мне нужна помощь ассистента, я дождусь или нет? - в голосе начинают прорезаться более серьезные и настойчивые оттенки.
- Уже бегу,- понимаю, что медлить нельзя и наступает момент, когда уже не до шуток, а требуется лишь внимать и исполнять, молча и точно.
Молниеносная смена настроения, спонтанность решений одни из характерных черт этой личности. И за время совместной работы я начала чувствовать и улавливать эти грани. И думаю, что это понимание и помогало. Иначе не получилось бы работать. Я имею в виду именно такой работы, когда не смотришь на часы и не ждешь окончания еще одного рабочего дня.
- Ну, наконец-то! Ты знаешь, не все могут ждать, когда ты соизволишь явиться! Я просто поражаюсь, раньше ты летела на каждый случай, все тебе было интересно. А сейчас что - привезли пострадавшего, а ты даже не спросила: что и как.
- Я не знаю, что-то отвлеклась, мысли какие-то неопределенные - оправдывалась я как провинившаяся школьница.
- Да ладно тебе. Просто здесь много портняжьей работы. Уж очень легко и ровно ты шовчики кладешь, любо дорого посмотреть. Порадуй старика.
- Ну вот, опять балагурите! Привычно взяв в руки держатель, иглу и нитку я начала. Уверенно соединяя разрез, осторожно подтягиваю нить и перестаю чувствовать свои руки. Противная судорожная волна пробегает по всему телу, оседает всей тяжестью в ногах, делая их неустойчивыми и слабыми. Глаза с трудом медленно опускают и пытаются поднять ресницы. Потолок становиться подвижным и боясь его падения, беспомощно перевожу взгляд на стоящего рядом человека, пытаюсь разомкнуть слипшиеся губы, но поздно. Потолок все же обрушился и унес меня в черную бездну.
Сознание возвращалось постепенно: вначале был резкий запах, от которого хотелось отмахнуться не только движением головы, но и руками, но они были пока слабы и безвольны. Потом я обнаружила, что потолок на своем прежнем месте. А рядом сидит Игорь Сергеевич.
- Ну, матушка очнулась? Испугала ты меня. Как чувствуешь себя?
- Нормально. А что случилось? Я попыталась встать, но видимо слишком резко и голова закружилась.
- Ты полежи, полежи. Не торопись подниматься. Я сейчас чайку тебе сладкого и крепкого дам.
Он поднялся и ушел. За стеной послышался щелчок включенного чайника, зашумела вода, застучала ложка в чашке. Звуки вернулись в сознание. И мысли тоже. Они только пока не могли разложиться там по полочкам. Но вопросы возникали. Что это было? Я никогда не боялась ни вида крови ничего, что было связано с моей работой. Беспокойство охватило меня и еще не
вполне окрепшее сознание начало рисовать мне какие-то невообразимые заболевания.
Краем глаза увидела открывающую дверь. Вошел Игорь Сергеевич и принес чашку чая для меня и себя, сел рядом. Мы пили чай, я глазами ловила его взгляд.
- Ну что ты сверлишь меня глазами? Что ты хочешь услышать? Я всего лишь ветеринар. Он глянул на меня, усмехнулся и продолжил:
- Ну а еще я живу, шестой десяток лет, я вырастил двух сыновей, дождался внуков. Я видел жизнь во всех ее проявлениях. Ты не спеши делать ни каких выводов. Так бывает. От усталости, от перепадов давления, ну еще часто так бывает у беременных. Ты часом не беременна, голубушка?
Я слушала его. То ли чай, выпитый в нужный для организма момент, то ли успокоительный тон его беседы предали мне сил и уверенности и я поднялась. - Давай-ка я отвезу тебя домой. А завтра сходи с утра на прием. Поддерживая меня под локоть, он усадил меня в машину и всю дорогу до дома что - то рассказывал мне, но я ничего не слышала, а смотрела в окно. Перед глазами мелькали дома, машины, люди. Также и в голове мелькали, какие-то мысли, но я не могла ничего уловить. На какое-то время я как будто отключилась от действительности.
Глава 15
Ритм города не сбивается и отличается своим постоянством не зависимо от времени года, это в том смысле, что не какие природные катаклизмы не нарушают его жизнь. А вот что касается сельской местности - это абсолютная противоположность. Весной, летом, осенью жизнь идет своим чередом, а к зиме и вся природа и люди замедляют движение и постепенно переносятся в иной мир существования. Туда. Где нет спешки, суеты, где не слышно рева заводимых механизмов с раннего утра, где не видно ревностно оглядывающих свои овощные владения собственников пока еще солнце не сильно печет. Туда, где снег впервые выпав уже не тает и постепенно засыпает все дорожки и тропинки, дома, деревья, и его становиться так много и с ним не ведется такая борьба как в городе, а лишь очищаются самые необходимые проходы. А дорога, почищенная для проезда машин, напоминает тоннель, вырытый в непроходимой целине, и если приходиться сторониться проезжающую машину можно по пояс увязнуть и потом обязательно нужно снять сапоги и вытрясти от набившегося снега.
Смутно вспоминаю, как накануне Нового года иду с бабушкой к почтовому отделению. В тот момент я живу у нее, а мама пытается наладить свою личную жизнь. Бабушка сообщила, что мама прислала мне подарок и стойко пробираясь по сугробам рисую картинки воображаемого подарка. Сначала он был коричневым плюшевым медведем, потому что я такого имела и знала, как он выглядит, или вернее как выглядел раньше, пока не сломалась одна лапа, и не оторвался барабан, в который он мог бить палочками, если покрутить ключиком в отверстии в спине. Потом этот подарок волшебным образом превращался в целую кучу мандаринов, потому что я их очень редко и совсем давно ела и уже, почти не помню, как они пахнут. А еще о чем-нибудь подумать я не успела - мы пришли и бабушка подала мне продолговатую длинную коробку и когда я взяла ее в руки она покачнулась и издала звук "ма - ма". Это была первая на моей памяти кукла.
Вот и сейчас за окном машины все напоминало о наступающем празднике. Город сверкал и искрился и зазывал в магазины. И так хотелось найти и подарить что-то необыкновенное и вообще так хотелось чуда. Иногда чувства настолько обострялись, душа трепетно дрожала, и сердцу становилось трудно биться и здесь могло помочь только чудо.
То, что произошло в момент моих душевных терзаний, к чуду не имело никакого отношения. Что-то случилось впереди, ускользнувшее от моего внимания, кто-то вынырнул с боку, кто-то толкнул сзади, и в результате я резко ударилась головой в дверцу, вроде бы и не особенно сильно, но несколько искорок заметить успела и заполучила вдобавок небольшую царапину сразу начавшую кровоточить. Водительская дверь молниеносно открылась и обладатель авто сначала осмотрел меня и несколько облегченно вздохнув ринулся на разборки. Крепкий, насыщенный коктейль специфической лексики, неоднозначная жестикуляция завершились финальным выходом лиц в костюмах с ярко - лимонными накидками.
-Нет, ну ты посмотри! Лезут за руль все, кому не лень! Куда не плюнь - одни автовладельцы, - не мог прийти в себя от пережитого Игорь Сергеевич. - Ты как там? Вроде ничего серьезного, но смотри голова-то не кружиться? Ну и что я теперь скажу твоему прынцу? В кои веки решил доставить до дома и такой неутешительный финал. Тридцать лет за рулем, ну что ты будешь делать?
- Да, успокойся ты Сергеич, все нормально. Правда что-то подташнивает немного.
-Ну вот, блин! Точно сотрясение. Ты давай, это, завтра в больничку, я отпускаю.
-Усе, поняла, шеф, будет сделано.
-Раз шутишь есть надежда, что все обойдется. В его голосе были слышны нотки досады, и все поведение говорило о том, что чувствует он себя неуютно и переживает. Мне было жаль его. Этот человек вызывал симпатию, и мне нравилось с ним работать и общаться. В окружении знакомых и даже людей, с которыми имелся длительный опыт общения, тяжело было выделить тех, кого можно назвать друзьями. Чувствуешь себя в этом деле настоящим золотым старателем, отсевая не золотой песок, а нечто гораздо дороже. И так получалось, что работая всю жизнь в этом ключе можно было вовсе остаться на бобах. Иногда обманываешься - вроде бы попалось настоящее золото - благородно блестит и впечатляет своей надежностью, но стоит попасть ему в агрессивную среду, как позолота облезает, обнажая черное нутро и остается лишь осадок оттого что обманулся. Самое интересное в том, что хороших, добрых, беззаветных людей много, но не всегда удается встретиться и найти друг друга.
Глава 16
Руки уже достаточно уверенно нарезали лук, терли морковку, шинковали овощи и переворачивали на сковороде, покрывшееся золотистой корочкой мясо. Совсем недавно, попробовав приготовить для жены ужин от начала и до конца самостоятельно, Андрей вошел во вкус и понял, что ему это нравится, доставляет удовольствие и самое главное - у него это хорошо получалось. Жена была в восторге. Они нашли в этом особую прелесть, это добавляло новизну в их отношения и, как ни странно звучало, прибавляло сексуальности. Так повелось с некоторых пор, что когда Андрей брался за приготовление Надежда либо садилась рядом на кухне или наблюдала за ним из столовой. Она не раз уже говорила ему, что ей нравиться смотреть на него в эти моменты. Время от времени их взгляды соприкасались, и в этом невинном действии было столько эротичности, откровенного любования друг другом и они вовсю наслаждались впервые обретенными ощущениями. Вот и сейчас, поглядывая на жену, Андрей испытывал нежные чувства и вспоминал тот вечер, когда Надежда вернулась с работы, и он увидел на ее лице рану. И уже после того как все было обработано, все рассказано и успокоенная жена заснула он долго лежал рядом, гладил ее волосы, смотрел на родное лицо и думал. Как могло так случиться, что еще не так давно они были настолько далеки друг от друга, что могли и не вернуться к себе сегодняшним. Как же они позволили так охладеть и отдалиться? Можно было навсегда остаться там и не вернуться. И как он благодарен судьбе и не устает это повторять за этот второй шанс. И еще, как ни странно он благодарил небеса за посланные испытания. Как бы иначе он смог понять и ощутить, насколько хрупким и беззащитным было их счастье? И только теперь он знал, что раз оно не разбилось, он сможет его защитить и уберечь от всех невзгод. Почему он никогда раньше не задумывался о том , что у него вообще никого нет кроме жены? В детстве, которое он провел в детском доме, он так хотел найти родного человека и, пусть тогда он мечтал как все дети о маме и папе, но ведь исполнилась мечта - он нашел Надежду, и она давала ему и любовь и заботу, а он сначала восхищаясь, упиваясь обретенным, как-то потихоньку привык, чувства притупились, обросли обыденностью, потускнели. Наверно, он перестал все это воспринимать как дар судьбы, и птице счастья стало скучно жить в этом сером доме, она выпорхнула и без сожаления его покинула.
-Я не могу больше ждать, - услышал он голос жены, - мне есть хочется до жути. Надежда прошла мимо стола ухватила кусочек хлеба и не успела донести до рта.
-Перестань перебивать аппетит, - Андрей без сожаления отобрал хлеб и, увидев страдающие глаза жены, испытал небольшое угрызение совести за содеянное.
- Ну правда, у меня уже все готово. Быстро управляясь с тарелками вдвоем, они накрыли на стол, и Надежда захотела, чтобы он зажег свечу, и произнесла:
- Пусть этот огонек нашей надежды будет с нами.
Андрей посмотрел на нее и поймал себя на мысли, что жена последние дни часто смотрит на него с какой-то задумчивостью, и он как будто чувствовал, что она хочет что -то сказать, но не решается.
Ужинали они долго, вкусно, молча, и только обменивались взглядами. И у каждого в это был вложен свой смысл. Он будто бы спрашивал "ну что ты хочешь сказать", а она как будто думала и решалась на ответ.
- Ты знаешь, может я, конечно ,и не прав, но меня последние дни не покидает ощущение, что ты хочешь мне что-то сказать, но почему- то молчишь, - начал Андрей.
Надежда внимательно посмотрела на него, в глазах сначала прочиталось удивление, отчего даже зрачки расширились, а потом по лицу пробежала чуть заметная улыбка, коснулась уголков губ и осталась там на некоторое время, пока она собиралась с ответом. А потом, жена как бы перестала себя сдерживать, поднялась со стула, подошла к нему , обняла его крепко и спрятала свое лицо у него на плече. А уже через минуту он почувствовал, что ее плечи судорожно задрожали. Испугавшись, он взял ее лицо в руки и увидел, что слезы ручьем льются по щекам Надежды. Ничего не понимая, Андрей вытирал ее слезы, целовал соленое мокрое лицо и повторял один и тот же вопрос несколько раз.
- Ну что случилось? Успокойся, все хорошо.
Он посадил жену на колени, обнял и начал убаюкивать, как маленькую девочку. По немного в плену родных объятий, она успокоилась, вытерла последние слезинки, глубоко со всхлипом облегченно вздохнула и сказала:
- Я знаю, что все будет хорошо! Все будет просто прекрасно, потому что нас уже не двое, а трое. Потому что мы скоро будем самой настоящей семьей. Я уже не надеялась. Эти пятнадцать лет заставили меня расстаться с надеждой, я почти потеряла веру, и только где-то совсем далеко, в самых заоблачных мечтаниях могла допустить вероятность возможного.
Андрей мог только смотреть и слушать. В носу стало предательски пощипывать, и он даже почувствовал подступающие слезы, но Андрей был мужчиной и смог себя сдержать, еще не хватало расплакаться, он этого не делал с самого детского дома. Еще там запретил себе распускать сопли. Он крепче крепко обнял жену, и так они просидели не одну минуту. И это молчание было красноречивее всех красивых слов, оно объединяло и роднило их.
Надежда чувствовала в этих объятиях защиту и уверенность, а Андрей пытался еще раз передать, что любит ее как никогда. А еще они оба знали, теперь их любовь освещена великим таинством. Их любовь получила настоящее подтверждение. И только теперь, обретя эти чистые чувства, они получили за это настоящий подарок, чудо на исходе старого уходящего года. И в Новый год они войдут вдвоем, бережно храня, лелея и растя истинное проявление своих чувств.
Глава 17
Лишь оказавшись дома, устало снимая сапоги, я смогла облегченно вздохнуть и признаться себе в том, что этот день, насыщенный до предела благополучно завершается финальным приходом долгожданного вечера в уютном родном и милом сердцу доме. Прижавшись спиной к стене, я попыталась успокоиться и расстаться с воспоминаниями, выпавшими на этот день. Погода не заладилась с самого утра. И если рано утром густо падающий снег вызывал приятные ощущения и завораживал волшебным кружением, то к середине дня он стал набирать силу, а вечером и вовсе превратился из ласкового и пушистого в неуправляемое свирепое существо, не дающего возможности открыть глаза и устоять на месте. Он беспощадно срывал одежду, бросал из стороны в сторону и безжалостно истязал лицо колючими болезненными касаниями.
Но все эти испытания не шли ни в какие сравнения с неприятностями, которые могли обрушиться на наши головы на работе. Стараясь как-то выживать в нашем финансовом хаосе, мы приспособили несколько помещений для передержки животных на то время, когда их владельцы желали отдохнуть. Пользовались этими услугами не многие, но почему-то выходило так, что были они сплошь капризными дамочками богатеньких "папиков". Вот и в этот раз дамочка из этой категории принесла свою кошку "жутко породистую, голубых кровей" как она сама ее назвала. Оставила ее на две недели и укатила нежиться прочь от лютой зимы, похваставшись тем, что ее мурка ждет потомства, и этих котят она распределила в виде подарков своим лучшим знакомым. Вот как раз сегодня мурка успешно разрешилась от бремени. И все бы ничего, но она напрочь отказывалась признавать своих детей и не кормила их. Случается такая редкость среди животных. Попробовав и то, и это, Игорь Сергеевич опустил руки, признав, что это один из редких случаев в эго практике. Но от этого легче не стало. Нужно было пытаться спасать потомство, иначе у нас могли появиться проблемы. К спасательной операции были привлечены все сотрудники нашей конторы. Приготовленную Игорем Сергеевичем витаминно-питательную смесь вводили импровизированными сосками новорожденной мелкоте, потом имитировали массаж их животикам, укладывали в коробку, обкладывая грелками, не успевал закончиться процесс содеянного, как нужно было повторять все вновь. Конец рабочего дня я ждала как манны небесной.
Ключ в замочной скважине произвел свою работу и Андрей, открыв дверь, вошел в прихожую. Удивленно посмотрел на меня.
- Что это ты здесь сидишь?
- Отдыхаю душой и телом. Нет сил, подняться и проследовать дальше.
Андрей быстро разделся, плюхнулся на колени, упершись руками в пол, игриво шевельнул попой и сказал:
- Садитесь, экипаж подан!
Я слегка хлопнула его.
- Побереги свой экипаж, скоро он тебе понадобиться и думаю надолго.
- Пойдем лучше что-нибудь погрызем.
Мы перекусили, вместе посмотрели очередную серию приятного семейного сериала, каких сейчас немного. И я решилась в очередной раз сделать еще одну попытку.
- Андрюш, сейчас у нас намечаются перемены. Мы станем настоящей семьей. Это так прекрасно. Мне так хочется, чтобы мы все были счастливы. И еще мне так хочется, что бы ты изменил свое решение и попытался что-то узнать о своих родителях и поискать их.
Я всем телом почувствовала, как он моментально напрягся и даже отстранился от меня. Мелкая дрожь пробежала по лицу, исказила губы в какой то брезгливой ухмылке.
- Мы уже обсуждали с тобой это давным-давно. Я сделал для себя вывод - если от меня отказались тогда-то, зачем сейчас опять возвращаться к прежней ситуации и все ворошить, вспоминать. Зачем опять испытывать эту боль, которая немного утихла?
- Ну, ведь ты ничего не знаешь, бывают разные обстоятельства.
- Я ничего не хочу слышать и точка!
- Пойми ты, эта боль никогда не отпустит тебя до конца, если ты не дойдешь до истока. Все может быть совсем не так, как ты думаешь и предполагаешь. Даже если и ошибся человек, может он всю жизнь кается и не может найти себе покоя.
Он молчал и смотрел в никуда. О чем он думал, я не знала, лишь могла предполагать. Мне так хотелось ему помочь. Я видела, как он переживает и не забывает своей боли. И пусть внешне он старается не показывать этого, но я-то знала. Сколько раз ловила его взгляд, полный тоски, когда на экране мелькали сцены воссоединения, когда-то потерявшихся людей. Замечала, как он прислушивается к нашим разговорам с мамой. Я остро чувствовала его состояние, и знала, что он никогда не признается в этом. Он переносил все эти испытания, как подобает мужчине - прятал глубоко в себе эти чувства. Он не привык ничего просить и почему-то уверил себя в том, что не сможет простить. А жить и не уметь прощать считал несовместимыми вещами. И боялся и бежал от себя. Но я знала, что мой муж умный человек и что рано или поздно он поймет, что от себя не убежишь. И еще я чувствовала и верила, что все будет хорошо. А в последнее время я стала прислушиваться к себе и своим ощущениям и они меня не обманывали.
18 глава.
Ярко-голубой глаз косил влево, задавал тем самым направление движения. Пока лишь один он мог широко смотреть на мир, второй представлял из себя узенькую щелочку, и не было даже возможности определить, является ли он точной копией первого. Но, ни это, ни что другое не смущало их обладателя. Казалось, перед ним была определенная цель. Раз за разом, выпустив во все стороны прозрачные ниточки коготков, он подбирался к бортику коробки и пытался подтянуться и выбраться наружу. Иногда казалось, что ему вот-вот это удастся, но когда он добирался до самой критической точки, закон всемирного тяготения напоминал о себе. Растерянный пушистый комочек некоторое время оставался на месте, а потом упорно пытался продолжить начатое. Три его собрата тесно прижавшись друг к другу спокойно посапывали.
Мы с Игорем Сергеевичем, уютно устроившись, попивали чай. Привыкнув к свалившимся на нас обязанностям, мы находили и приятные моменты в этом деле. Наблюдать за мелкими проказниками доставляло удовольствие и погружало в состояние близкое к нирване.
Громко хлопнула входная дверь. Часто зацокали каблучки, и перед нами явилась красота неземная. Волосы платинового оттенка, разглаженные утюжком до бриллиантового сияния, разметались по плечам. Кукольное личико повернулось в сторону коробки. Огромные глаза, безупречно накрашенные стали еще больше.
- Это что? Киса уже принесла котиков? Вау! Обалдеть! Я даже не знала. Нужно срочно заехать за праздничными коробочками, да и еще не забыть купить бантики на шейку!
- Ну что вы сидите, упакуйте мне их.
Слегка обалдевший Игорь Сергеевич пришел в себя:
- Успокойтесь, дамочка! Котятам вашим отроду девять дней. Их еще выкармливать и выкармливать.
- Ну ладно, подождем. Мура их покормит еще немного, а я пока сообщу, чтобы их ждали.
- А вот здесь самое интересное, дамочка! Ваша Мура их не кормит с первого дня.
Немая сцена затянулась на несколько минут.
- А как же быть с ними?
- О, это очень просто и даже интересно, - парировал Игорь Сергеевич. - Я распишу вам все по пунктикам. Как, и из чего делать смесь, и будете их кормить. Сейчас с ними намного легче, чем раньше. После кормления помассируете им животики, положите грелку. Мне даже есть чем вас порадовать - сейчас можно увеличивать объем питания и сокращать количество кормлений.
Маленький лобик покрылся рябью морщинок, губки сложились в тонкую ниточку, глаза недоумевали и, наконец, ее прорвало:
- Ну как же! Я не смогу, не успею, у меня столько дел.
На лице появилось присутствие задумчивости, и она выпалила:
- А пусть они еще у вас здесь поживут!
Я чуть не поперхнулась чаем. Начала громко кашлять и вытирать выступившие слезы. Игорь Сергеевич улыбнулся, постучал меня по спине и ответил блондинке:
- Нет, дорогуша. У нас заведение иного рода. Можно сказать, для вас мы и так сделали исключение. Так что улаживайте свои дела и постарайтесь побыстрее.
Недолго думая, девица стала тыкать пальчиками с безупречным маникюром в кнопки телефона. Я не прислушивалась к ее заунывно-плаксивому тону, но самое главное, что минут через двадцать подъехал автомобиль, несколько смахивающий на броневик, с которого В.И. Ленин обращался с речью к пролетариату. Из него вышли два молодца-одинаковы-с-лица, похватали коробки, забрали Муру. Громко стуча каблучками, неземная красота замыкала всю эту процессию. И вроде бы ничего смешного не наблюдалось, но нас прорвало. Смеялись мы долго, с удовольствием. Потом облегченно вздохнули.
- Ну, теперь можно и расслабиться! - Уперев руки в бока, Игорь Сергеевич встряхнул остатками волос и блаженно потянулся. - Вот она свобода! Сворачиваем манатки, грузимся и отваливаем. Чего-чего, а отдых мы с тобой заслужили.