Якунин Александр Михайлович. Автоотряд Вцика

Александр Невольный (Якунин)

АВТОБОЕВОЙ ОТРЯД ВЦИКа*

* Автобоевой отряд - специальное воинское подразделение, созданное в 1918 году по указанию Председателя Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета товарища Я.М.Свердлова с целью охраны членов Советского правительства от внутренних врагов. Для проживания личного состава отряда, первоначальной численностью 30 человек, был выделен Потешный дворец. Отряд имел на вооружении два броневика "Остин", четыре бортовых грузовика "ФИАТ", пять легковых автомобилей, в том числе один "Lozier tipe 77", три мотоциклетки с колясками "Харлей - Девидсон".

0x01 graphic

Комиссар Антипов приказал бойцам - Соболеву и Нестерову "в ударном порядке", то есть сразу после вечерней поверки, явиться в трапезную Потешного дворца. Поскольку оба бойца квартировали в том же дворце, боец Соболев решил по пути заскочить в свой "кабинет", проведать супругу, которую, считай, сутки не видел. Холостой боец Нестеров остался на стрёме, караулить комиссара.

"Кабинет" Соболева представляет собой тёмную, узкую комнату с низким арочным потолком и оконцем верхнего расположения, укомплектованную казённой мебелью, а именно: панцирной кроватью в количестве - 1 штука, инвентарный номер 105; тумбочкой прикроватной фанерной - 1 шт., инв.N 606; комодом, похожим на броневичок - 1 шт. N без номера. Остро не хватало хотя бы одного стула и "обедешного" стола, каковых на складе пока не наблюдалось. Жильё, конечно, скромное, но отдельное. Поэтому Соболевы имели все основания считать, что с "кабинетом" им здорово повезло.

По документу супруга Соболева значится Глафирой Савельевной Соболевой, крестьянкой Смоленской губернии. Лицо у неё самое обыкновенное, крестьянское: скулы широкие, глаза карие, нос - "без всякой причины курнос", однако, вся она была так ладно скроена и так, надо полагать, от переизбытка внутреннего здоровья ласково всем улыбалась, что сослуживцы Соболева называли её не иначе, как Глашенькой, а кто постарше так просто - голубушкой.

Глядя на супругу, Соболев иногда сам себе завидовал, но вида не подавал, держал себя с нею строго, не баловал.

- Здорово, жена, - с порога сказал Соболев.

- А я тебя уже давно слышу, - улыбается Глаша.

Коридоры Потешного дворца выложены чугунной плиткой. Цокот металлом подкованных сапог бойцов Автобоевого отряда ВЦИКа гулко разносится по всем трём этажам здания.

- Подковка на левой ноге совсем ослабла. Поправить бы надо, - замечает Глаша.

- Сам знаю: надо будет - поправлю, - насупился Соболев, не одобрявший бабьих вмешательств в мужские дела.

- Как ты тут? - спрашивает Соболев.

Глаша на третьем месяце беременности и вопрос был об этом.

- Ой, да чего там! - как всегда смутилась Глаша и махнула рукой, будто речь идёт о пустяке. - Ты, лучше глянь-ка, чего я тебе принесла.

Глаша отошла в сторонку, обнаруживая на комоде трёхлитровую стеклянную банку. Соболев подошёл ближе.

- Чего это такое?- хмурится он.

- Не видишь разве - печенье всякое, конфекты.

- Сто раз просил: говорить - конфеты, а не конфекты. Деревня!

Глашины щёки покрываются бурыми пятнами.

- Ой, прости, никак не привыкну.

- Ну, и на какой ляд ты припёрла эту дрянь? - строго спросил Соболев.

Глаша хмыкает:

- Дурачок, какой! Думаешь, я украла? Честное слово - сами всучили. От американской делегации осталось. Всё пожрали, а печенье с конфе...конфетами остались. Смотри: печенья сломатые, а конфеты мятые. Другой раз их на стол не выставишь. Разве лучше, чтобы такую вкусноту на помойку выкинули?

Глаша работала коренщицей в столовой Большого Кремлёвского дворца - разделывала петрушку, укроп, крапиву, лук и прочую зелень. Почти каждый день в Большом дворце проходило какое-нибудь мероприятие: то совещание, то конференция, то приём, то съезд и так далее, которые всегда заканчивались застольями. После них оставалось много еды. Как правило, остатки распределялись между обслуживающим персоналом, вместо заработной платы. Правду сказать, в то время, а на дворе был июнь 1918 года, еда ценилась куда выше бумажных денег.

- Завтра вот опять совещание, - продолжала доказывать свою правоту Глаша, - и опять еда останется. Коли давать станут, мне не брать? Это даже глупо как-то: все берут, даже начальник охраны и тот...

- Но, но! Ты эти контрреволюционные разговорчики заканчивай, - сквозь зубы цедит Соболев.

Несмотря на грозный вид супруга, Глаша каким-то чудесным образом поняла, что он больше не сердится.

- Чем ругаться, сказал бы жене - спасибо, снял бы фуражку, да малясько перекусил, - подбоченясь сказала Глаша.

- Некогда мне, с минуту на минуту комиссар явится: зачем-то позвал в трапезную.

- Да, ты что?! - прикусив губу, качает головой Глаша. - Видно дело важное.

- А то? - соглашается Соболев.

Глаша хитро улыбнулась:

- Ой, а что я надумала?

- Что?

- Давай Антипычу (так между собой звали комиссара Антипова) отсыплем малясько печенья и конфект?

- Подлизой никогда не был и не буду.

- Привыкай. В городе так заведено. Через это все карьеру себе делают, чины, звания, привилегии всякие имеют.

- Вот, дура-то! Что ты в этом понимаешь?

- Раз говорю, значит понимаю. Ну, так как, сыпать?

- Валяй, - согласился Соболев. - Только тогда и Нестерову нужно. Как-никак друг детства.

Глаша на секунду задумалась и, тряхнув головой, будто отгоняя воспоминания, задорно выпалила:

- А то как же: Нестеров тоже ведь человек, поди, ему тоже сладенького хочется.

Ловко, как и всё, что она делала, Глаша свернула из дореволюционной газеты два кулька: один побольше - для начальства, другой поменьше - для друга детства.

0x01 graphic

Комиссар Антипов, выглядевший в свои тридцать лет, глубоким стариком, подошёл к чёрному роялю и, опершись на него руками, неожиданно легко оседлал инструмент. Его устрашающая внешность окончательно сформировалась в госпитале, куда он попал после страшного ранения. Он был неестественно худ, имел землистый цвет лица, седину во всю голову, а на левой щеке - незаживающий шрам, похожий на приклеенную полоску свежего мяса. По-детски болтая ногами, комиссар разглядывал, бойцов Соболева и Нестерова. При этом он кисло улыбался, будто до последнего сомневаясь - стоит ли поручать им важное дело? И это несмотря на то, что Соболев и Нестеров воюют с ним бок о бок уже больше года, и в отряд они попали по его рекомендации.

Бойцы, конечно, знают своего комиссара, как облупленного и потому спокойны. Но тем, кто впервые сталкивался с ним, выдержать взгляд его жёлтых глаз было бы, пожалуй, проблематично. Его железный характер, в основе которого лежали лютая ненависть к буржуям и царским офицерам, был выкован четырёхлетними беспрерывными боями сначала на фронтах первой мировой, а затем и Гражданской войны. Привычки же такие, как: виртуозное "куликанье по фене" (блатной жаргон); сочное причмокивание при помощи неповторимой комбинации губ, языка и зубов; а также употребление в разговорной речи древнерусского междометия "бон" (как правило, после сплёвывания излишней слюны), не говоря уже о курении табака и об усиленном употреблении спирта - были приобретены Антиповым в детстве, под влиянием родителей, и с тех пор оставались неизменными.

- Подгребайте, мужики, ближе. Орать, бон, не с руки - дело секретное, - произносит, наконец, Антипов.

Бойцы усаживаются на деревянную скамью у ног комиссара. Краснея, Соболев протянул командиру газетный кулёк с печеньем и конфетами, со словами:

- Будьте так любезны, примите подарочек от моей супруги.

Презрительно скривив рот, Антипов, против ожидания Соболева, взял подношение без лишних слов, как будто это дело обыкновенное. Достал из кулька печенье, кинул в рот и, громко чмокая, не торопясь иссосал его до самого конца.

- Соболев, ты гляжу неплохо, бон, устроился, - сказал комиссар и положил, как бросил, кулёк в широченный карман своих галифе.

- Ух, ты! - воскликнул боец Нестеров. - Какие у вас карманы знатные! Надо полагать, в них можно спрятать целую гору добра.

Комиссар Антипов отчётливее обычного чмокнул и, улыбнувшись персонально Нестерову, сказал:

- Когда подрастёшь и немного поумнеешь, товарищ Нестеров, мы тебе точно такие же карманы справим. А пока помалкивай, за умного сойдёшь. Всё, бон, отставить дерьмовые разговорчики. Получен приказ: сегодня ночью провести боевую операцию по разгрому контрреволюционной квартиры по адресу: Успенский переулок, дом восемь квартира четыре. Сбор в два часа...

- Ночи? - уточнил нетерпеливый Нестеров.

Антипов смачно выругался и продолжил:

- ...во дворе Арсенала. Выдвигаемся, бон, на "Лузьере". Нестеров за рулём, потом - на стрёме.

- Почему я, Соболев лучше меня водит? - пробурчал Нестеров.

- По кочану, - ответил Антипов. - Ещё вопросы есть?

- Есть, - сказал Нестеров.

- Рассказывай.

- Ружья, гранаты брать? Пулемёт на авто цеплять?

- Берём исключительно наганы. Что ещё ?

- Товарищ комиссар, - не унимался Нестеров. - Арестовывать кого будем, или как?

- Или как, - недовольно чмокнул Антипов. - Пусть вшивое ЧК людей арестовывает, а мы заберём ценности и аллес капут.

Боец Нестеров по молодости лет, сверх меры польщённый тем, что не кого-нибудь, а именно его взяли на серьёзное дело, никак не мог успокоить свою нервную весёлость.

- Я, товарищ комиссар, в том смысле спрашиваю, что ежели кого арестуем, то потом куда девать его будем? У нас покуда своей тюрьмы нет.

- Нестеров, бон, ты глухой? Сказал ведь, никого арестовывать не будем.

Нестеров покраснел.

- Тогда, получается, что ...

- Что, бон, получается?

- Хм, прямо не знаю, - задумчиво произнёс Нестеров и посмотрел на Соболева - говорить, не говорить, и решился сказать. - Люди по доброй воле с добром не расстанутся. Придётся, значит, их того, в расход пускать, что ли? Какой-то бандитизм получается.

Нестеров сказать - сказал, а подумать - не подумал. Когда опомнился, испуганно заморгал глазами.

Розовый шрам начальника побелел, будто его мелом обмазали. Ничего хорошего это не сулило. Комиссар соскочил с рояля и, заложив руки за спину, встал перед бойцами.

- М-да, бон, чижики, - сказал он, глядя на них из-под лобья. - Это называется - приплыли. Честное слово, любого другого за такие слова, не моргнув, бон, к стенке бы поставил. Как же так? Вы, мои боевые товарищи, и совсем не разбираетесь в текущем моменте. Гляньте, что кругом делается! Мы тут с вами кто такие? Ну, кто?

0x01 graphic

Даже посмотрев друг на друга, бойцы не смогли ответить на этот вопрос. Вконец, раздосадованный тупостью подчинённых, комиссар принялся маятником ходить перед бойцами. Соболев и Нестеров следили за ним одними глазами, не поворачивая голов.

- Мы есть солдаты Красной Армии, - не останавливаясь, проговорил Антипов. - Народ поручил нам охранять дорогие жизни наших любимых вождей: товарища Ленина, товарища Свердлова Якова Михайловича и других, не менее любимых руководителей нашей молодой Советской республики. А что для этого нужно? Что, я вас спрашиваю?

Чувствуя себя полными дураками, Соболев и Нестеров низко опустили головы. Антипов остановился перед ними и грустно разъяснил:

- Для этого, в первую голову, нужно соответствующее материальное обеспечение. Голыми руками, бон, много не навоюешь. А что мы имеем по факту? По факту мы ни фига не имеем: бензина, бон, для авто - нет, хоть мочой заправляйся; запчасти, бон, - отсутствуют; жрать, пять же, нечего, окромя кислой капусты. Скоро и её не будет. А это как назвать?

Комиссар птицей залетел на рояль и поднял ноги так, что подошвы сапог оказались на уровне глаз подчинённых. Бойцы зафиксировали факт наличия на обеих подошвах комиссарских сапог по одной дыре величиной с куриное яйцо, правда, заткнутые тряпками.

- Глядите, бон. Сапоги вашего командира давно жрать просят! Вопрос - можно в таких сапогах охрану членов правительства обеспечить? Конечно, ежели понадобится, бон, мы, бон, и босиком всё, что нужно обеспечим. Однако, есть риск. Случись чего, никто не будет интересоваться, нормальная у тебя обувка или нет. Не справился - получай, сукин сын, пулю. Шлёпнут и правильно сделают. Теперь возьмём другой аспект, политический. Что мы наблюдаем в текущий момент?

Не надеясь больше на сообразительность бойцов, комиссар тут же сам ответил на свой вопрос:

- Мы наблюдаем, как молодая, истекающая кровью Советская республика изнемогает под натиском Антанты и белой сволочи. Революция в опасности! Вы понимаете, бон, что это значит? И в это же самое время у нас под боком контрреволюционеры всех мастей, как пауки, попрятали народное добро, ждут, надеются, что вернётся старое время, и они опять заживут припеваючи. Товарищ Ленин поставил вопрос ребром: либо мы их придушим, либо они нас. На этом основании товарищ Свердлов издал приказ: любыми путями обеспечить боеспособность автобоевого отряда. На сегодняшний момент единственный путь для этого является самообеспечение. Понятно, бон, чижики? Са-мо-обе-спече-ние! Есть ещё вопросы?

- Какие могут быть вопросы, ежели сам товарищ Ленин сказал, а товарищ Свердлов приказал, - проговорил до того молчавший боец Соболев. - Не сомневайтесь, товарищ комиссар, сделаем всё, как положено.

Проговорил за себя и за товарища, но Нестеров опять вылез:

- Товарищ Антипов, у меня такое мнение, что идти втроём на такое дело не разумно. Мало ли чего может случиться. Может, возьмём с собой Рубина и Заровняева. Я живу с ними в одном кабинете, в смысле комнате. Ребята они толковые. Всё одно им делать нечего.

- Втроём справимся, - сказал, как отрезал Антипов. - Чем меньше людей будут знать об энтом деле, тем лучше. Усекли, бон, чижики?

- Так точно.

Обсудив другие детали предстоящей операции, товарищи до времени разошлись по кабинетам.

0x01 graphic

Согласно приказу, Нестеров остался в автомобиле. Антипов и Соболев, взяв оружие наизготовку, поднялись по широкой мраморной лестнице на второй этаж, остановились у двери с табличкой "4", осмотрелись. Кроме нагана комиссар Антипов имел при себе металлический прут длиной около метра, толщиной - с палец. Сей "дрючок" он в своё время отнял у белого офицера в бою за город Ростов-на-Дону. С тех пор всегда брал на дело. Ломик не раз его выручал.

Антипов, кивнув Соболеву головой - "начинаем, мол", стал дёргать за верёвочку колокольчика, а Соболев стучать рукоятью нагана по двери. И хотя за дверью чувствовалось чьё-то присутствие, деверь им не открывали.

- Чую, здесь они, - прошептал Антипов и задёргал верёвку ещё энергичнее. Они звонили и стучали до тех пор, пока обитатели квартиры не догадались, что так просто гости не уйдут.

- Чего стучите? Кого нужно? - раздался глухой голос за дверью.

- Отворяй, бон, сволочь!

- Держи карман шире! Уходь отсель, сейчас милицию вызову!

- Я те, бон, вызову. Не откроешь, стрелять буду, - прохрипел Антипов. - Ну?! Считаю до трёх: раз...два...

Послышался звук отодвигаемой задвижки. Антипов подмигнул товарищу и поднял дрючок над головой. Как только тяжёлая дверь немного отошла и встала на цепочку, в образовавшуюся щель, Антипов тотчас опустил металлический прут.

За дверью вскрикнули и заохали:

- Что же вы делаете, ироды!

Цепочка под ударом ломика разлетелась на части. Антипов дёрнул дверь на себя и ринулся вовнутрь квартиры, сбив по пути человека и, успев крикнуть Соболеву:

- Держи гада на мушке! - скрылся в глубине коридора.

Вернулся он через пару минут и, тяжело дыша, произнёс:

- Значится так: всего семь комнат, не считая кухни. Чёрный ход заколочен. Сейчас, пытанём этого гада и зачнём делать шмон.

Антипов резко повернулся к человеку, сидевшему на корточках, прислоняясь спиной к стене. Рукою он держался за плечо и, видимо, от боли строил рожи.

- Хватит, бон, кривляться! Ты кто такой? Говори, гад, а то ещё добавлю. Ну! - замахнулся Антипов дрючком.

- Не надо! У меня и так плечо сломано, - испуганно заверещал человек. - Служу я тут. Чего вам надо?

Не удостоив человека ответом, Антипов задумчиво произнёс:

- Лакей, значит? А где хозяин?

Из ближайшей двери вышел крупный старик в ярко-красном атласном халате и хорошо поставленным голосом спросил:

- Что здесь происходит?

- Ага! - обрадовался Антипов. - На ловца и зверь бежит.

Поигрывая дрючком, комиссар подошёл к хозяину:

- Предлагаю добровольно и без всяких истерик сдать имеющееся у вас золотишко и драгоценности.

Старик будто не слышал Антипова. Подошёл к лакею, сидевшему на корточках, и спросил:

- Paul, vous avez la mauvaise mine aujourd hui. Etes-vous indispose? (Павел, ты скверно выглядишь. Тебе не здоровится?)

Paul поднял голову и, с выражением только что проглотившего лимон, выдохнул:

- Как же, Сергей Александрович, будешь тут indispose, когда тебя ни за что, ни про что металлическим прутом охоланут.

Сергей Александрович засунул руки в карманы халата и нахмурился:

- В чём дело, господа? На каком основании вы среди ночи врываетесь в мой дом и калечите моих людей?

Розовая змейка шрама на щеке Антипова на глазах побледнела. Он приставил дрючок к груди старика.

- Где ты тут увидел господ? Мы - бойцы Красной Армии. А тебя, офицерская кость, я вижу, бон, насквозь. Вынь руки из карманов! - неожиданно крикнул Антипов, да так, что боец Соболев вздрогнул, не говоря уже о Paulе.

Однако на старика окрик не подействовал никак. Он только выше поднял голову и спокойно сказал:

- Молодой человек, мне шестьдесят лет: я всякое видел и смерти не боюсь. А вы, коли пришли грабить, так грабьте быстрее и уходите, а людей нечего калечить.

- Мы, бон, не бандиты.

- Неужели? В таком случае потрудитесь предъявить мандат, чтобы я мог подать жалобу на ваши действия.

Смелость Антипов уважал, даже у врагов. Но в данном случае поведение старика излишне затягивало операцию. Антипов взвёл курок нагана.

- Ах, ты офицерская шкура! - вскричал Антипов, готовясь нажать на курок.

В разговор вмешался Paul:

- Товарищ начальник, Господь с вами, какой же Сергей Александрович офицер? Он актёр. Он служит здесь недалече в театре Корша. Самойлов его фамилия. Неужто не слыхали?

Молчавший доселе боец Соболев, будто выдохнул:

- Ну, правильно, Самойлов - артист! А я всё смотрю, смотрю - лицо знакомое, а вспомнить никак не могу. Мы, товарищ комиссар, на прошлой неделе с ребятами в театр ходили, "Горе от ума" глядели. Ох, и здорово он там играл городничего! Обхохочешься!

Антипов резко повернулся к Соболеву и, вытянувшись в струну, смачно выругался:

- Соболев, ты совсем, бон, ох...? Отставить разговорчики! Заводи контриков в комнату. Сейчас, бон, разберёмся, какие они артисты. Давай, бон, шевелись!

0x01 graphic

В комнате, оказавшейся гостиной, находился ещё один человек - молодая девушка в белом халате с вьющимися белыми волосами. Она стояла посредине комнаты возле круглого стола, видимо, встав за секунду до того, как туда под конвоем бойца Соболева вошли Сергей Алексеевич и Paul. Девушка смотрела на всех испуганными голубыми глазами и, судя по трясущимся губам, готова была расплакаться.

- Это кто ж такая? - невольно вырвалось у Соболева. - Неужели жена ваша?

- Болван! Это внучка моя, - рассердился старик.

- Но, но, папаша. Я бы попросил без оскорблений, - смутился Соболев.

Сергей Александрович подошёл к внучке и обнял её.

- Варенька, милая, не бойся. Эти люди нам ничего не сделают. Они скоро уйдут.

Он усадил девушку за стол и сел рядом.

- Господа-товарищи, делайте скорее своё дело и уходите. Поздно уже. У меня завтра спектакль, хотелось бы выспаться.

Присутствие Вареньки расхолаживающее подействовало даже на Антипова. Но, увидев неприлично восторженные глаза Соболева, он сумел собраться.

- Красноармеец Соболев, - крикнул он, - закрой, бон, варежку! Ступай шмонать другие помещения. Я тут один управлюсь.

Боец Соболев кивнул головой и на негнущихся, словно деревянных ногах, вышел из комнаты.

- Внучка - говорите? - спросил Антипов, убрав наган в кобуру.

- Моей внучки прошу не касаться, - сказал старик. - Делайте то, за чем пришли. Вот шкаф. В нём мои личные вещи. Смотрите.

- Я уж сам как-нибудь, бон, определюсь, чего смотреть, а чего нет. А вам, Сергей Александрович, хочу дать дельный совет: прекратите артачиться. Пожалейте хотя бы свою замечательную внучку, а то девушка сидит ни жива, ни мертва, а вам и дела нет. Для всех будет лучше, если начнёте с нами сотрудничать.

- И как вы это себе представляете? - ухмыльнулся старик.

- Укажите, где золотишко спрятали, и мы, бон, сразу уйдём. Честное партийное.

Необычная девушка отвлекала внимание Антипова. От этого он был неубедителен. Сам это чувствовал и злился на себя. Разве не смешно мгновенно попасть под влияние какой-то девчонки настолько, чтобы начать грести не туда, куда надо. Ведь ограничиться добровольной сдачей без изъятия всех ценностей под чистую - за это его по головке не погладят.

- Нет у меня никакого золотишка, - сказал Сергей Александрович. - Две недели тому назад пришли такие, как вы, последнее забрали. Правда, соблаговолили расписочку оставить: "именем революции". Подлецы!

- Жаль, - выдавил из себя Антипов, который, к своему стыду, обнаружил у себя полное отсутствие классовой ненависти к старику. - Жаль, что отказываетесь нам помочь. Только хуже делаете себе и внучке. Учится или уже работает?

- Кто?

- Да, внучка ваша?

- Послушайте, как вас там, - начал старик, но Варенька положила свою руку на руку дедушки и договорила за него:

- Я служу сестрой милосердия у Красильщикова (Госпиталь для рядового состава, открытый на деньги купца Красильщикова в 1916 году по адресу Малая Дмитровка, 22).

- Вот, это, бон, правильно. Сейчас все должны трудиться. Придёт время - доучимся. Бесплатно. Такая будет жизнь. Для этого мы, бон, мировую революцию совершаем. Мне вот, дико извиняюсь, интересно, как вы, молодая девушка, относитесь к Советской власти?

- Послушайте, это чёрт знает что! - сказал Сергей Александрович, окончательно потеряв терпение, - неужели нельзя обойтись без провокационных вопросов?

- Зачем вы так? Я чисто по-товарищески спросил. Девушка, вас ведь Варей зовут, верно? Вот скажите мне, товарищ Варя, - нравится вам Советская власть?

- Не могу судить, время покажет, - ответила девушка.

- Вот это правильно - честный, бон, ответ!

Сергей Александрович резко встал из-за стола и распахнул дверцы шкафа:

- Прошу, смотрите - вот это мой костюм, пальто драповое, последнее. Был воротник песцовый, да пришлось отодрать и продать. А это сапоги - ношу полгода. По нынешним временам, считай, новые. Берите, коли угодно.

- Вы думаете, побрезгую? - улыбнулся Антипов.

Он подошёл к шкафу. Оглядел находившиеся там вещи, но копаться не стал. Взял сапоги и отошёл в сторону. Присутствие Вареньки будто вязало его по рукам и ногам. Это было странно и чудно. "Вот, бон, незадача, - думал он. - Как ни крути, она - чуждый элемент, враг! Дай ей ствол - не задумываясь убьёт меня. И всё равно - не могу при ней работать, хоть тресни. Нужно ноги уносить, а то совсем оконфузиться можно. Да, товарищ Антипов, а операцию-то ты провалил! Это - факт!"

Антипов посмотрел на Вареньку. В её в глазах не было ненависти к нему, а только бесконечная усталость и грусть. Это окончательно сломало Антипова.

Откашлявшись в кулак, он сказал:

- Вот что, дорогой товарищ Самойлов, мы, пожалуй, пойдём, - сказал Антипов и, рассердившись на себя за то, что назвал "дорогим товарищем" буржуя, почти крикнул - А сапоги ваши я конфискую. Вернуться с пустыми руками не могу. Товарищи не поймут - и зачем-то прибавил, -. Вы не против?

- Против, однако, ради Бога, забирайте сапоги и уходите.

Казалось, забытый всеми Paul, громко скрипнул зубами.

- Paul, est-ce que vous voulez dire quelque chose? (Пауль, ты хочешь, что-то сказать?)- поднял брови Сергей Алексеевич.

- Comme vous voulez mais il ne faut pas rendre les dernieres bottes a ces escarpts (Воля ваша, но отдавать последние сапоги этому бандиту никак нельзя), - покачал головой Paul.

- On rie vous a pas sonne (Не вмешивайся не в своё дело).

Антипов засмеялся.

- Это вы по-французски, что ли? - спросил он, чувствуя сам, что и смех его и вопрос выглядят довольно глупо.

0x01 graphic

Из прихожей донёсся шум: топот ног, отдельные выкрики. В гостиную с поднятыми вверх руками вбежал боец Соболев. Следом за ним вошёл с наганом в руке узколицый человек с большими навыкате чёрными глазами, чёрными волосами, короткой чёрной, неопрятной бородой и в длинном чёрном кожаном пальто нараспашку. Антипов взялся было за кобуру. Но быстро выхватить наган не удалось - помешали сапоги, которыми были заняты его руки.

- А вот это не советую, - улыбнулся чёрнявый, показав ряд прекрасных зубов и позвал. - Товарищи, все сюда!

В считанные секунды гостиную заполнили люди с ружьями: все на одно лицо - худые, черноволосые, с маленькими бородками, в чёрных кожаных тужурках. Их глаза светились кокаиновой бесшабашной смелостью. Антипову не раз приходилось видеть такие глаза, но это были глаза врагов - белых офицеров и прочей сволочи, а у этих на фуражках красные звёзды, то есть, они как бы были своими.

- Надеюсь, расстановка сил ясна? - спросил, судя по всему, главный и приказал забрать у Антипова оружие и ломик.

За всю свою военную жизнь безоружным Антипов оставался только однажды - в госпитале. Но даже там, при смерти без своего нагана он чувствовал себя неуютно, будто голый в людном месте.

- Вы кто ж такие будете? - сквозь зубы процедил Антипов.

- Вам не кажется, товарищ, что в данной ситуации логичнее вопросы задавать мне, а вам на них отвечать? Итак, что можете сообщить о себе хорошего?

Полушутливая, не соответствующая моменту манера разговаривать улыбчивого еврея резала слух Антипову и, по его мнению, доказывала, что эти люди, свалившиеся, как снег на голову, находились под воздействием наркотиков, поскольку запах спирта от них не исходил.

- О себе могу сказать, что мы, бон, бойцы спецотряда, и вам лучше с нами не связываться. Как бы потом, бон, пожалеть не пришлось.

- Он нам угрожает, - констатировал главный, на что его товарищи улыбнулись во все рты. - На первый раз я вам прощаю, но прошу больше так не говорить. Повторяю вопрос - кто такие и что забыли в данной квартире?

- Я отвечать, бон, не буду, пока себя не назовёте.

- Договорились: мы - московское ЧК (Московская чрезвычайная комиссия). Слыхали о таком? Я заместитель начальника особого отдела Ларин. Имею постановление на проведение в данной квартире обыска. А теперь, товарищ, потрудитесь предъявить документики.

- Нет у нас документов, - угрюмо ответил Антипов.

- Понятно, - сказал чекист Ларин и кивнул на сапоги в руке Антипова. - Що це такэ?

Антипов только глазами сверкнул.

- Опять понятно, - сказал Ларин и обратился к Соболеву, стоявшему с поднятыми руками. - Ну, а тебя, хлопчик, что есть? Показывай.

Опустив руки, Соболев затёкшими пальцами с трудом извлёк из кармана холщовую тряпочку, в которой оказался серебряный гарнитур: цепочка, две серёжки и колечко - всего рублей на восемьдесят, не больше.

- Так, и тут всё понятно, - сказал страшно улыбчивый чекист. - Значиться, грабим помаленьку?

Шрам на щеке Антипова побелел до синевы.

- Кто грабит? - крикнул он с вызовом. - Ты, товарищ Ларин, говори, бон, да не заговаривайся. Говорю тебе - мы специальное подразделение, выполняем спецзадание.

Убрав с лица улыбку, Ларин спросил:

- У подъезда твоё авто?

- А что, бон?

- Ничего. Арестовывать вас будем, до установления личностей. Если не выясним, расстреляем к чёртовой матери, а так больше ничего.

- Вот это правильно! - неожиданно оживился Paul. - Вы, товарищ Ларин, главное конфискуйте у этого бандита металлический прут. Он им невинных людей калечит, ирод! Правильно я говорю, - обратился Paul к Сергею Александровичу, который с изумлением наблюдал сцену выяснения отношений между большевиками.

- Боже мой! - воскликнул старик, обхватив голову руками. - Это какой-то дурной сон на яву!

0x01 graphic

С учётом незначительности расстояния, задержанных Антипова, Соболева и Нестерова, решено было доставить в Московское ЧК "пешкодрапом". Охрана обеспечивалась чекистами из конфискованного "Лузьера". За рулём авто сидел сам Ларин - большой любитель техники. Побега и тому подобных неприятностей со стороны арестованных чекисты не опасались, поскольку в условиях ночного времени улицы были пусты, и решить любую проблему пулей не составляло особого труда. Через полчаса они были на месте. До утра задержанных определили в общую камеру, которая находилась в подвале. Длинным коридором, освещённым единственной лампой, их подвели к металлической двери. Как только её открыли, в нос ударил спёртый воздух с характерным запахом тухлых яиц. Будущие сидельцы невольно отпрянули назад, но были ловко запиханы в камеру. За ними лязгнула дверь, и всё для них погрузилось в темноту. Лишь немного пообвыкнув к обстановке, им удалось разглядеть прямо перед собой плотно лежащие тела. Стен камеры не было видно совсем. Но, судя по непрерывно шедшим из глубины звукам, камера имела колоссальные размеры и вся она под завязку забита людьми.

Понадобилось ещё какое-то время, чтобы Антипов, Соболев и Нестеров, смогли хоть как-то ориентироваться в пространстве. Им немного помогал свет, проникавший в камеру через небольшое, заделанное металлическими прутьями, прямоугольное окошко. Как оказалось единственным свободным оставалось место у самой двери. Зато здесь можно было даже сесть. Арестанты уселись кружком, не сговариваясь, по-узбекски - "нога за ногу". Спать им не хотелось. Задрав головы, они молча смотрели на светящийся прямоугольник на двери, как в лесу смотрят на костёр.

- Да, бон, - вздохнул Антипов. - Кажется, влипли по самое не балуй.

Аналогичные вздохи Соболева и Нестерова свидетельствовали о согласии с данной оценкой.

- Ишь, ты! - через некоторое время с усмешкой произнёс Антипов.

Соболев и Нестеров недоумённо переглянулись.

- Давили мы их, давили, стреляли мы их, стреляли, били мы их, били, а они, бон, всё едино вон какие, - загадочно произнёс комиссар.

- Вы что имеете в виду? - полюбопытствовал Нестеров.

Антипов, будто не слыша вопроса, продолжил рассуждение:

- Чудно и непонятно: делай с ними, что хошь, а из них прёт это благородство, и ничего, бон, мы с этим поделать не сможем.

- Да, из кого прёт-то? - прошептал Нестеров уже не на шутку встревоженный за умственное состояние комиссара.

Боец Соболев, первым догадавшийся о ком ведёт речь, махнул на друга рукой - молчи, мол, и сказал:

- Вы, товарищ Антипов, правильно подметили. А мне интересно, отчего у них дети такие рождаются, просто чисто ангелы. Изнутри, аж, светятся. Смотреть страшно, настолько хороши, будто не человеки вовсе. А взять наших детей: посмотришь на них и, честное слово, иной раз хочется взять за ноги - да двинуть об угол.

- Ты, Соболев, у меня сейчас договоришься, - прошептал Антипов.

- А что я сказал? Это же - правда, - опешил боец.

- Ты брось тут, бон, про ангелов заливать. Стоял, смотрел на неё, как болван.

- Ах, вон вы о чём! - догадался Соболев. - Да, я просто так смотрел. Никогда такой красоты не видел. А так зачем она мне? Как собаке пятая нога.

В качестве доказательства Соболев долго смотрел в едва различимые очи комиссара.

- Гляди, бон, Соболев, если чего задумаешь с ней, так я тебе причинное место выдерну и вместо него кардан вставлю. Вот твоя Глаша обрадуется!

Боец Нестеров, устав уже крутить головой, воскликнул:

- Да, кто ангел-то? Кто светится? За что ноги-то выдирать? И, вообще, о ком это вы, товарищи?

Не обращая внимания на стенания любопытного Нестерова, комиссар закончил свою мысль:

- Короче, бон, увижу - башку снесу. Это я говорю не как командир подчинённому, а как мужик мужику. Усёк, Соболев?

- Усёк, - глухо ответил Соболев.

- Ну, и хватит об этом. Давайте укладываться, чижики. Завтра трудный день. Если до обеда не расстреляют, значит прорвёмся.

- А что, могут шлёпнуть? - с придыханием спросил Нестеров.

- Как два пальца о камень, бон.

Из кромешной темноты выползла фигура с закрытыми глазами. Она проплыла между бойцами и, остановившись на расстоянии вытянутой руки от комиссара, приспустила штаны и, высоко задрав голову, мелко затряслась. Прерывисто, но громко зажурчала вода.

- Он чего это, ссыт что ли? - подал удивлённый голос Нестеров.

Закончив дело, фигура проплыла в обратном направлении. За ним шлейфом потянулся острый запах мочи. Только сейчас бойцы увидели деревянное ведро - парашу, что вполне объяснило, почему до них никто не захотел занять это местечко.

0x01 graphic

Заместитель особого отдела Московского ЧК Ларин сидел за огромным письменным столом спиной к полукруглому окну во всю стену. Кабинетную тишину не нарушало даже плотное движение людей и транспорта, хорошо просматривающееся через стекло.

В двух шагах от стола стоял комиссар Антипов.

- Хорошо, что хорошо кончается, - после долгого молчания произнёс Ларин.

- По-другому, бон, и быть не могло, - сухо сказал Антипов.

Ларин возразил:

- Кабы не звонок председателя ВЦИКа Якова Михайловича Свердлова, по-всякому могло повернуться. Оружие получите внизу на вахте. Машина ваша у подъезда. Впредь попрошу все спецоперации согласовывать со мной.

- Поживём, бон, увидим. Может, не будет больше никаких операций.

- Это вряд ли. Вам, конечно, в Кремле виднее, но я дело говорю. В другой раз вот также сойдёмся - перестреляем друг друга к чертям собачьим. Согласитесь, глупо получится. А добычу ... - чекист посмотрел на стул, на котором лежал холщёвый свёрток с серебряным гарнитуром и сапоги артиста Самойлова, - предлагаю по-товарищески поделить. Чего выберешь - сапоги или серебро?

- Сапоги, бон.

- Это по-хозяйски. Забирай, носи на здоровье.

- Всё что ли? Могу, бон, идти?

- Не спеши.

Ларин поднялся, обошёл огромный стол и, вплотную подойдя к комиссару, вонзил в него свои чёрные, блестевшие глаза и сказал:

- Ты вот чего, товарищ Антипов, дорогу в ту квартирку забудь. Не про твою честь.

- О чём это вы?

- Ты дурака-то не валяй. Я видел, как ты на внучку артиста смотрел. Ни к чему это. Забыл, сколько тебе годков?

- Не понимаю, бон, на что вы намекаете.

- Я тебя предупредил.

Ларин сказал что-то ещё в том же духе. Но Антипов его не слышал. Шрам на его щеке побелел и стал дёргаться.

- А мне, бон, начхать с высокой колокольни на твое предупреждение. Если пожелаю, пойду и тебя, бон, не спрошусь, - ответил Антипов.

Точнее сказать, что таким макаром комиссар Антипов хотел ответить чекисту Ларину, и что эта мысль пришла к нему уже после того, как он вышел из кабинета чекиста, так сказать, на свежий воздух.

Комиссар плюхнулся рядом с бойцом Соболевым на заднее сиденье "Лузьера" и крикнул сидевшему за рулём Нестерову:

- Гони, бон, мать твою!

Соболев и Нестеров переглянулись, но спрашивать командира ни о чём не стали - мало ли какой разговор у него вышел в кабинете Ларина. Очевидно одно, впереди у них неприятностей гораздо больше, чем позади, и Антипычу, как пить дать, достанется по особой программе, "по самое не балуй".

Сам комиссар не столько опасался неизбежного наказания, сколько остро переживал незнакомое ему ещё и крайне болезненное чувство недовольства собой. Он, не единожды рисковавший жизнью, побывавший в таких переделках, о которых и вспоминать без дрожи в коленях невозможно, не мог себе простить, что с чекистом Лариным повёл себя, как последний трус, дешёвка. На предупреждение наглого еврея - забыть о внучке артиста Самойлова он только и смог, что жалобно промычать, вроде того, что товарищ Ларин сильно ошибается, предполагая такую глупость, и, вообще, Варенька годится ему в дочери.

0x01 graphic

- Кто там? Чего стучите?

- Не знаю, бон, как сказать: третьего дня мы у вас обыск делали. Откройте, мне нужно кое-что вам сказать. Не бойтесь, ничего плохого не сделаю.

- Вот ещё, стану я всех бояться.

Тяжёлая дверь приоткрылась.

- Ну, чего надо?

Антипов усмехнулся.

- Что же это ты, Паша, цепочку до сих пор не отремонтируешь?

- Это ты?! Как только совести хватило опять прийти? - удивлённо воскликнул Paul и повёл ушибленным плечом. - Куда же ты свой прут дел?

- Нет больше прута. Открой.

Paul презрительно осмотрел нежданного гостя с головы до ног и, увидев на нём хозяйские сапоги, обомлел.

- Чего тебе от нас нужно. Уходи! - кипя от злобы, сказал лакей.

- Хозяин, бон, дома?

- Нет. В театре он. Будет не скоро. Дома одна барышня.

- Можно, бон, с ней поговорить?

- Ни к чему это. Сергей Александрович будет недоволен.

- Пусти, говорю же, бон, дело важное.

- Павлуша, кто там пришёл? - раздался голос из глубины прихожей.

- Не извольте беспокоиться. К вашему дедушке пожаловали.

Антипов дёрнул за ручку. Дверь открылась почти настежь, увлекая за собой лакея. В конце коридора Антипов увидел сестру милосердия, в которой не сразу узнал Вареньку.

- Извините, барышня, - смутился он. - Собственно говоря, у меня до вас дело.

- Дело? Ко мне? - удивилась девушка. - Ну, коли так, проходите в гостиную. Паша, пропусти, пожалуйста, гостя.

Paul неохотно уступил дорогу, язвительно заметив:

- Как только земля тебя носит в этих сапогах?

Антипов, не сочтя нужным отвечать лакею, направился в гостиную. Тяжело вздыхая, Paul шёл сзади, не в силах оторвать глаз от сапог Антипова. Лакей делал всё, чтобы молодая хозяйка заметила его озабоченность, спросила бы - что с ним, и тогда бы он открыл ей глаза на сапоги ирода. Но Варенька, будто нарочно, не смотрела в его сторону.

Усадив гостя за стол, Варенька спросила:

- Чаю не угодно?

- Вы сами сели бы, - сказал Антипов. - Я ведь, кажется, не кусаюсь, а чайку можно. Это дело хорошее.

- Ишь ты, гусь какой - чаю ему! - проворчал Paul.

Варенька строго посмотрела на него, попросила принести стакан чаю с "чем-нибудь". Paul скривился:

- Где же взять это "что-нибудь"? В квартире хоть шаром покати.

- Принеси, что есть, - упрямо сказала девушка и виновато посмотрела на Антипова. - Он сейчас принесёт. Так что у вас за дело ко мне?

Антипов выдохнул:

- Уф, дайте, бон, сообразить.

Антипов на глазах потемнел и ещё больше состарился. После истории с арестом он вообще стал себя неважно чувствовать, а после того, как принял решение в "ударном порядке", то есть, не откладывая в долгий ящик, посетить квартиру артиста Самойлова с единственной целью увидеть Вареньку, у него стало прихватывать сердечко. Он, конечно, знал, что попытка поговорить с девушкой ни к чему, кроме как к расстройству нервной системы привести не может, но желание увидеть "кудрявую", как мысленно обращался он к Вареньке, было сильнее здравого смысла.

И вот сейчас, в присутствии девушки, ему сделалось совсем нехорошо: появилось затруднение в дыхании, будто в грудь ему вогнали осиновый кол. Антипов покрылся испариной.

Комиссар сильно бы удивился, если бы ему сказали, что его состояние - следствие, всего-навсего, обыкновенного волнения - ещё одного душевного состояния незнакомого ему или забытого им вследствие нервных перенапряжений, связанных с круглосуточными и круглогодичными заботами о защите завоеваний Октябрьской революции. А ведь он тот человек, который не волновался, когда попал в плен к белым; когда его вели на расстрел, и даже когда расстреляли, он тоже не сильно переживал. Единственное, он немного помандражировал после расстрела, когда открыл глаза и понял, что враги его, бон, недорасстреляли, и он остался, короче, жив.

- Вы что-то хотели мне сказать? - напомнила о себе Варенька.

- У меня дело такое... и, если вы захочите мне помочь, то ..., в общем, я тут написал стих и прошу вас..., короче...

- Вы написали стихотворение?! - удивилась Варенька.

Антипов нахмурился.

- А что, бон, стихи кропать только вашим можно?

- Нет, конечно. Просто как-то всё неожиданно. И вы хотите, чтобы я вас послушала?

Вошёл Paul с подносом. Выставил на стол две чашки чаю и, как часовой, занял место у дверей. Откуда с презрительным прищуром рассматривал сапоги гостя. Этот взгляд пронял даже Антипова. Он спрятал ноги глубже под стол.

- Пусть этот уйдёт, - попросил Антипов.

- Вот ещё! С какой это стати мне уходить?- дёрнул плечом лакей.

- Павлуша, я очень прошу - уйдите, - сказала Варенька с дедушкиной интонацией, то есть довольно жёстко.

- Воля ваша, могу и уйти с глаз долой. Только, что на это скажет Сергей Александрович, ваш дедушка. Он этого не одобрит.

- Ну, прошу тебя, будь так любезен, выйди, пожалуйста, на одну минуточку и закрой за собой дверь.

Лакей, хмыкнув, вышел.

- Ну, вот он ушёл. Читайте, - сказала Варенька.

Легче с голыми руками идти на врага, чем сделать Антипову в присутствии этого хрупкого создания то, о чём она попросила. Но отступать было не куда. Хотя...

- Вот, - произнёс упавшим голосом Антипов и вытащил из кармана галифе, едва не забытый им газетный кулёк с печеньем и конфетами, и аккуратно положил его перед Варенькой.

- От чистого сердца, - прибавил он и тотчас извлёк из другого кармана листок бумаги, сложенный вчетверо, расправил его и осевшим голосом начал читать, иногда путаясь и по нескольку раз повторяя отдельные слова:

Та боль, та ложь,

Что в жизни, причинённая тобою,

Она вернётся на круги своя.

Она вернётся к тем истокам,

Кем эта ложь рождённая была.

Ведь в нашей жизни не проходит всё бесследно,

За каждый шаг приходится платить,

Порою кажется, что ложь во благо,

Но благо - это жизнь!

Антипов тяжело вздохнул и продолжил:

Но ложь, что сделал ты во благо,

Она всего лишь бумеранг,

Пройдут года, и седина уже накроет,

И кто-то скажет ту же ложь,

Тому, кто прожил уж не мало,

Кто не согнулся пред судьбой.

Тогда поймёшь, что нету лжи во благо,

А есть лишь ложь.

За ложь и платим мы.

- Всё. Как вам, понравилось? - спросил Антипов и, не дождавшись ответа, быстро добавил. - Это, бон, не то. У меня есть ещё два стиха. Лучше этого. В следующий раз принесу. Можно?

- Да, только я плохо, то есть совсем не разбираюсь в поэзии, - сказала Варенька, густо покраснев. - Быть может, вам лучше дождаться дедушку. Он в этом знает толк и, наверняка, сможет дать дельный совет. Он скоро будет. У него с утра в театре собрание, но должно же оно когда-нибудь кончиться.

Антипов, как ужаленный вскочил с места и, крикнул сорвавшимся до визга голосом:

- Нет! Ждать мне некогда. Я пойду. Спасибо за чай. Прощайте!

Почти бегом он вышел из комнаты, и не было в мире силы, которая могла бы его остановить.

- Ишь ты, порядки пошли, - проворчал Paul и захлопнул за неприятным гостем дверь.

0x01 graphic

Комиссар Антипов поручил бойцу Соболеву в ударном порядке явиться, непосредственно, к товарищу Ларину в Московское ЧК, забрать документы и "отнесть" их прямо в канцелярию Председателя ВЦИКа, товарища Свердлова.

- Дело, бон, секретное, политическое. Гляди, не подведи, - напутствовал подчинённого комиссар.

- Во сколько нужно быть у Ларина? - поинтересовался Соболев.

- Не позже трёх часов по полудню.

Соболев глянул на свои ручные английские часы - подарок

командования, официально за боевые заслуги, а неофициально - за успехи в деле разгрома контрреволюционных квартир (после неудачной операции у артиста Соболева был проведён целый ряд удачных). Стрелки хронометра показывали, что времени достаточно для того, чтобы добраться до указанного места пешком и, даже, чтобы по пути кое-куда заглянуть.

Соболеву были по душе такие простые задания - там взять, сюда положить. Вроде как при деле и, в то же время, можно отдохнуть душой, отвлечься, погулять по Москве, что называется - "на людей посмотреть и себя показать". Ему, например, давно неймётся увидеть витрину магазина мужской одежды, недавно открытого на Тверской, рядом с Елисеевским гастрономом. Товарищи рассказывали - это что-то невероятное.

Само собой, он не такой дурак, чтобы открыто глазеть на выставку. Ему достаточно пройти мимо, чтобы потом мечтать о том времени, (а оно наступит обязательно, иначе, зачем надо было столько крови проливать?), когда можно будет спокойно зайти в любой магазин и выбрать себе всё, что захочется. Больше всего на свете Соболеву хотелось иметь белую брючную пару, белую широкополую шляпу с загнутыми кверху полями и белые лакированные штиблеты. И не просто так всё это иметь, а так, чтобы в этом прикиде продефилировать от самого Кремля до сада Эрмитаж под ручку с ...

И вот тут, внимание, закавыка!

Как ни старался, но представить рядом с собой во время прогулки свою законную супругу у него не получалось. С кем угодно мог представить, даже с внучкой артиста Самойлова, а вот с законной супругой - никак, хоть тресни. Для него самого данный факт являлся загадкой. Ведь беременную от него Глашу он жалел и, следовательно, любил.

0x01 graphic

Под сильным впечатлением от увиденного в витрине магазина мужской одежды на Тверской, Соболев не заметил, как оказался в здании Московского ЧК.

Соболев постучал костяшкой пальца в дверь с табличкой "заместитель особого отдела Ларин Соломон Моисеевич".

- Да-да, входите.

Боец вошёл. В большом кабинете, за очень большим столом возле полукруглого окна сидел человек, страшно похожий на Ларина, но не Ларин.

- А где же Соломон Моисеевич? - спросил Соболев.

Человек ухмыльнулся:

- Во-первых, здравствуйте, товарищ. А, во-вторых, вам нужен исключительно Ларин, а моя кандидатура вас не устроит?

Неларин изволил шутить. Ему, наверное, можно. Но Соболев, имевший горький опыт общения с чекистами, решил быть особо осторожным.

- Просто мне сказали зайти именно к товарищу Ларину, - промямлил он.

Человек за столом, сделавшись вдруг серьёзным, сказал:

- От вашего Ларина осталась одна табличка, да и то потому, что не успели заменить. Ваш Ларин оказался сволочью, левым эсером. Он арестован и в ближайшее время предстанет перед военным трибуналом. Он понесёт заслуженное наказание.

- Я тут ни при чём. Ларина я видел один раз.

Человек улыбнулся:

- Вы, от товарища Свердлова?

- Так точно.

- Возьмите. Передайте товарищу Свердлову, что его виза на этой бумаге нам нужна не позднее завтрашнего утра. Сделаете, товарищ?

- Так точно.

* * *

Не чувствуя под собой ног, боец Соболев промахнул четыре пролёта беломраморной лестницы, выскочил на оживленную улицу и нырнул в первую попавшуюся арку. Воспользовавшись тем, что вокруг никого не было, заглянул в бумагу. На ней крупным, прыгающим шрифтом значилось: "Список лиц, причастных к контрреволюционной организации "Союз защиты Родины и свободы" на 2-х листах. Всего 78 чел.". В левом верхнем углу химическим карандашом по диагонали сделана приписка: "Тов. Свердлов, предлагаю применить к ярым врагам Советской власти высшую меру революционной законности - расстрел" Ниже разборчивая подпись - "Дзержинский". Соболев пробежался по списку. Под номером 32 там значился Ларин Соломон Моисеевич, а под номерами 53 и 54 соответственно Самойлов Сергей Александрович и Самойлова Варвара Павловна. "Это же наш артист с внучкой!" - догадался Соболев.

Он сложил бумаги и, оглядываясь, вышел из укрытия. Ему показалось странным, что на улице всё, как всегда: всё так же в обоих направлениях плотным потоком двигались люди, всё так же, шурша колёсами и цокая подковами, проносились повозки и коляски на конной тяге, обгоняя лениво плывущие, чёрные айсберги автомобилей. Вот огромный "Руссо-Балт", заворачивая, останавливает практически всё движение. Но все спокойно ждут, с интересом наблюдая за чудом техники. В воздухе привычно носились крики извозчиков и торговцев - лоточников, и над всем этим, со стороны Театральной площади, бесконечной вереницей неслись звонки и звоночки конок. В общем, жизнь текла своим чередом. И только для семидесяти восьми несчастных, которые, ни о чём, не подозревая, ходят где-то, разговаривают, смеются, едят, сердятся по пустякам, это всё должно скоро закончиться.

Чудно! Чудно то, что вот запросто, среди бела дня можно нести список, обрекающий людей на смерть, и никого это не волнует.

А если, к примеру, он потеряет список или, скажем, порвёт его, что тогда? Тогда, вполне вероятно, что семьдесят восемь человек, трое из которых ему знакомы, могут остаться в живых. Значит, жизнь этих людей находится в его руках. От него зависит судьба еврея Соломона Моисеевича Ларина, старика Самойлова и его до невозможности хорошенькой внучки Вареньки. Хорошо - пусть этот злобный еврей умрёт. Пусть умрёт и старик. Пожил в сытости и тепле, поездил по заграницам, насмотрелся всего и всякого - ну и хватит. Уступи место другим. Например, лично он, Соболев, нигде ещё не был, ничего хорошего в жизни не видел. И потом, нельзя забывать, что артист, хоть и старый, но скрытый враг. Он никогда не простит новой власти, что она лишила его прежних удовольствий. Нет, пусть старика тоже расстреляют. Но почему должна умереть Варенька? Она никому ничего плохого не сделала, наоборот, работает сестрой милосердия в больнице, помогает раненным. Она девушка необыкновенная, похожа на ангела. Если её расстреляют - это будет неправильно. Ну, допустим, она испорчена буржуазным воспитанием. Но ведь её можно перековать, спасти для будущей красивой жизни, которая обязательно и скоро начнётся. Ленин обещал, а что Ленин обещает - всё исполняется. Нет, невозможно понять, зачем пропадать такой красоте?

Соболев, неоднократно принимавший участие в расстрелах, живо представил себе Вареньку, стоящую на краю ямы.

Убивать её будут, скорее всего, из нагана. Пуля летит из него вихляясь. На входе в её нежное тело она оставит рваный круг. Вот убитая Варенька валится в яму. Бесстыдно задирается её платье, обнажая стройные ножки. Как кадры кинофильма, пронеслись эти картинки перед глазами Соболева. Ему стало не посебе.

Но, несмотря на жалость к Вареньке, он остаётся красноармейцем, человеком, преданным делу всемирной революции, делу Ленина-Свердлова-Антипова. Поэтому он исполнит приказ и доставит расстрельный список по месту назначения. Более того, если какая вражина вздумает отобрать у него секретную бумагу, то рука у него не дрогнет. Соболев пощупал оттягивавшую ремень кобуру.

Но Варенька, как быть с ней? Этот вопрос не давал ему покоя.

0x01 graphic

После вечерней проверки личного состава комиссар Антипов приказал трём бойцам - Нестерову, Рубину и Заровняеву "в ударном порядке", то есть немедленно, явиться в бывшую трапезную Потешного дворца, а нынче - красный уголок автобоевого отряда ВЦИКа.

По дороге Нестеров заглянул в кабинет бойца Соболева, чтобы узнать, как у того дела. Друга детства он нашёл лежащим на кровати в полном обмундировании. Супруга его, Глаша сидела у него в ногах. Увидев Нестерова, она обрадовалась:

- Хорошо, что заглянул. Хоть ты скажи ему, чтобы перестал Ваньку валять: как пришёл со службы, так лёг бревном и лежит: ни тебе здрасьте, ни до свидания.

- Приболел, что ли? - участливо спросил Нестеров.

Глаша пожала плечами. Соболев приподнял голову и спросил в свою очередь:

- Ты чего такой весёлый?

- Антипыч опять вызывает. Надо полагать, ночью в город поедем.

- А ты и рад! - ухмыльнулся Соболев.

- А что? В прошлый раз неплохой улов был. По крайности, в столовке мясо стали давать.

- С кем идёшь? - спросил Соболев.

- С Рубинным и Заровняевым. Чего тебя не позвали, не понятно?

- У меня спецзадание: опять в Московское ЧК надо идти.

- А-а! Вон оно как! Тогда понятно.

- Чего тебе понятно? - всплеснула руками Глаша. - Ты ему друг или как? Он только разок сходил в это ЧК, так уже зачудил. Я ему говорю, пошли вечером в трапезную: там Демьян Бедный будет бесплатно читать стихи, а он ни в какую. Чего там, в этом ЧК с ним сделали? Ума не приложу.

Открылась дверь, и просунулось весёлое лицо бойца Рубина:

- Айда, Антипыч топает!

Нестеров сорвался с места, пообещав "свидеться после операции и плотно поговорить".

Оставшись одни, Соболевы поначалу растерянно молчали, но Глаша, что-то вспомнив, всплеснула руками и затараторила:

- Ой, а чего я забыла рассказать! Утром-то, сранья, выхожу я в коридор капустки кисленькой набрать (Обитателям Потешного дворца дозволялось делать запасы капусты, огурцов, клюквы, которые они хранили в бочках на лестничных площадках), подхожу к нашей бочке, смотрю - крышка сдвинута! Вот, ядрёна кочерыжка: на соседских бочках крышки все на месте, а на нашей - такая беда. Дожили! Что за чёрт, думаю, повадился нашу капусту воровать? Спряталась за дверью, жду. Немного времени прошло, слышу, кто-то у бочек шелудит. Выбегаю, глядь, а это супруга нашего поэта - Демьяна Бедного. Может она и не жена ему вовсе, а так - уходяще-приходящая, врать не буду - не знаю. "Вы чего тут делаете?" - спрашиваю. А она мне: "А что такое?". А я ей: "На каком основании капусту берёте из нашей бочки?". Она как заверещит: "Ой, простите-извините, я, наверное, бочки перепутала". Врёт, сучка крашенная и не краснеет. Что же нам теперь на бочки замки вешать? Какой же это будет социализм? Да, ты совсем меня не слушаешь, - заметила Глаша. - Чем дома торчать, пойдём, погуляем. Мне врач советует больше ходить.

Глаша провела рукой по своему уже большому, заострившемуся животу. Замычав, как мычат при острой зубной боли, Соболев вскочил с кровати

- И то - правда! - обрадовалась Глаша. - Сколько можно лежать?

Соболев окинул супругу отстранённым взглядом, подбежал к вешалке, подхватил фуражку и выскочил из кабинета.

Глаша только и успела, что крикнуть в догонку мужу: "Ты куда?" и получить ответ: "Мне тут надо! Я не долго. На концерт иди без меня. Покеда!".

Глаша до конца вслушивалась в удаляющиеся звуки шагов своего мужа и, когда цоканье стихло, подумала: "А подковку-то он так и не поправил!".

0x01 graphic

- Чего опять стучите? Чего надо?

- Вот, дурак, - прошептал Соболев и, оглядевшись вокруг, крикнул в дверь. - Откройте! У меня важный разговор к Сергею Александровичу.

Paul приоткрыл дверь и спросил через двойную цепочку:

- Кого чёрт ещё принёс?

- Это я - красноармеец Соболев. Мы у вас тут недавно были. Ну? Вспомнил? Пусти - у меня дело к твоему хозяину.

- Какое такое дело?

- Мне что, стоя на лестнице, докладывать? Говорю - очень важное.

- Сейчас доложу.

Соболев весь извёлся, пока глупый лакей впустил его в квартиру. Соболев шкурой чувствовал, что его приход сюда - это чистой воды предательство, то есть поступок, за который его запросто могут поставить к стенке. Но ничего не мог с собой поделать: какая-то неведомая сила толкала его, буквально заставила прийти сюда, на разговор с артистом Самойловым.

Сергей Александрович встретил бойца в гостиной, сидя за круглым столом.

- Головной убор, молодой человек, в помещении принято снимать, - строго сказал старик.

Соболев сорвал с головы фуражку.

- С чем пришли? - спросил хозяин.

- Хочу предупредить, - начал Соболев и осёкся.

- Ну-ну, продолжайте, я слушаю.

- Бежать вам нужно, вот что. Вместе с внучкой бежать и как можно скорее.

- Час от часу не легче! Позвольте спросить - почему я должен куда-то бежать? И потом, вы полагаете, что я могу вам верить? С чего бы такая забота?

- Если честно, не знаю, - признался Соболев. - Наверное, стало жалко вас и вашу внучку. Поверьте - не сегодня-завтра вас с внучкой ...арестует ЧК, и вряд ли вы выйдете живыми.

- Так-с, приехали! - воскликнул Сергей Александрович и даже ударил ладонью по столу. - Какая глупость! Арестовать меня - это ещё куда ни шло - на последнем собрании я, старый дурак, в сердцах наговорил, возможно, лишнего, но внучку Вареньку за что? Что она-то вам сделала?

- Мы тут ни при чём - это ЧК чудит. Мне случайно довелось увидеть список за подписью Дзержинского, - произнёс Соболев и подумал, что про список болтонул зря. Если артист расколется при аресте, то ему не сдобровать - свои же к стенке поставят.

Сергей Александрович встал из-за стола и принялся ходить по гостиной.

- Какая дубина стоеросовая придумала детей сажать? Ведь это же не шутки. Варенька никому вреда не сделала. Неужто, у кого-то из вас на неё рука поднимется? Впрочем, чему удивляться? Вы ни перед чем не остановитесь. Погубили Россию! Размотали! Нет больше Родины! Кругом предательство! Жить незачем!

Старик остановился и виновато посмотрел на Соболева. По его растерянному лицу было видно, что его последние слова вырвались невольно. Сергей Александрович сконфузился, как конфузятся, когда случайно проговариваются о чём-то важном. Соболеву по настоящему стало жалко старика. Сергей Александрович раздражённо крикнул:

- Если вам больше нечего сказать, уходите! Вон отсюда!

0x01 graphic

Очередная операция по разгрому контрреволюционной квартиры началась необычно рано - не было и десяти вечера. Тем не менее, комиссар Антипов очень торопил водителя грузового "Фиата" бойца Рубина:

- Давай, Сашка, жми на газ!

Расположившихся в кузове - бойцов Нестерова и Заровняева бросало на поворотах из стороны в сторону. Держаться им приходилось одной рукой, поскольку в другой у них были винтовки. После осечки с квартирой артиста Самойлова комиссар приказал брать серьёзное оружие.

Пискнув металлическими дисками колёс, обёрнутыми в толстую резину, Фиат влетел в створ Боровицких ворот. Неожиданно фары высветили гору ящиков. Рубин крутанул баранку влево и попал под слепящий свет встречного транспорта. Раздался тупой удар, металлический скрежет, звон разбитого стекла. Грузовик встал на дыбы. Оказавшиеся в воздухе задние колёса, продолжали ускоренно крутиться. Бойцы, сидевшие в кузове, двумя снарядами пролетели оставшуюся глубину башенных ворот и, звякнув металлическими обечайками прикладов, приземлились в метре от удивлённых часовых.

Те, кто сидел в кабине, а именно: водитель Рубин и комиссар Антипов, по инерции, вошли головами в лобовое стекло, которое благодаря петлям легко раскрылось на две продольные половинки. Удачная конструкция спасла жизни товарищам. Застряв по пояс, они распластались на капоте.

Фиат тяжело рухнул на задние колёса. Раздался страшный хруст.

Первым пришёл в себя комиссар Антипов. Он самостоятельно выбрался из кабины. Подволакивая ногу, обошёл грузовик спереди. Перед развороченным капотом "Фиата", лежал на боку мотоцикл "Харлей-Девидсон". Оторвавшаяся от него коляска торчала между кузовом грузовика и стеной. Между коляской и мотоциклом лежал труп мужчины лицом вниз. То, что это именно труп было ясно сразу. Комиссар Антипов подошёл к телу и перевернул. Лицо покойника представляло собой сплошной кровавый синяк. Антипов не сразу признал в нём бойца Соболева.

0x01 graphic

Глаша, сидела на панцирной кровати, отрешённо уставившись в одну точку. Рядом с ней пристроился боец Нестеров с газетой "Известия" в руках.

- "...погиб смертью храбрых" - читал он по слогам, - "на боевом посту, отдал свою молодую жизнь за светлое будущее трудового народа всего мира. Память о товарище Соболеве навечно останется в благодарных сердцах простых людей. Согласно специальному распоряжению председателя ВЦИКа товарища Свердлова, красноармеец Соболев будет захоронен у Кремлёвской стены..."

- Уже захоронили, - вздохнула Глаша.

- Да, это у нас быстро делают. Дальше читать?

- Читай.

- "...будет захоронен ... у стены ...с военными почестями. Слава бойцам Кранной Армии! Да здравствует мировая революция! Да здравствует товарищ Ленин!" И ниже подпись - "Комиссар автобоевого отряда ВЦИКа, тов. Антипов". Хорошо написано, аж слезу прошибает!

- Это вся статья? - тихо спросила Глаша.

- А что ещё нужно? Коротко и ясно.

Нестеров нервно сложил газету:

- Послушай, Глаша, пожалуйста, не сердись: но я так больше не могу. Я хочу знать - ты выйдешь за меня или нет?

Глаша выпрямила спину и тяжело вздохнула:

- Ох, даже не знаю, что тебе сказать.

- Да, чего там знать-то?! - горячо воскликнул Нестеров и вскочил с кровати. - Разве ты не знаешь, что я давно на тебя глаз положил, раньше твоего Соболева. Просто он вёртче оказался. На твоей с ним свадьбе думал - руки на себя наложу.

- Так, ведь не наложил.

- Потому, как знал - с Соболевым долго не проживёшь. Видишь, прав оказался. Ты не думай - ничего плохого о твоём бывшем не стану говорить. Он, всё ж таки, другом моим считался. Но, что было, то было. Глаша, ты головой-то подумай, не выйдешь за меня - тебя из Кремля попросят. Одну, да ещё беременную здесь не оставят. Антипыч уже намекал про это. Ну, так что - сговорились или нет?

- Ох, не знаю, не знаю, - опять вздохнула Глаша, и до того жалостливо посмотрела, что у Нестерова сердце заныло.

- Ну, чего ты, глупая? Думаешь, я ничего не понимаю? Всё понимаю: и что люди осудят, и что за ребёночка своего опасаешься. А ты плюнь на людей. Сейчас время такое - каждый сам по себе, о других голова не болит. А люди - что? Поговорят, поговорят, да и успокоятся. А ребёночка твоего, честное коммунистическое, любить буду, как родного. Глаша, не молчи: вся душа по тебе изныла!

- Чего зря языком трепать? Жизнь покажет. Что-то притомилась и голова не своя. Хочешь, возьми в комоде немного печеньица и конфект.

- Спасибо. Сыт я.

- Твоё дело. А я, пожалуй, лягу. Почитай ещё газету, успокаивает.

Не раздеваясь, Глаша прилегла на кровать. Нестеров укрыл её своею шинелью. Сам присел в ногах с газетой, продолжил чтение "Известий". На последней странице наткнулся на сообщение: "Вчера на 64-м году жизни в собственной квартире покончил с собой известный артист Сергей Александрович Самойлов. Похороны состоятся на Ваганьковском кладбище в ближайшую субботу".

Глаша зевнула и сказала:

- Делать буржуям нечего, как только вешаться.

0x01 graphic

Какие всё-таки советские люди хорошие: внимательные, отзывчивые, добрые. А когда жизнь улучшится, они ещё лучше станут. Никто не позарится на чужую капусту. Перестанут друг другу завидовать и пакостить. Именно об этом думала Глаша по дороге домой из столовой Большого Кремлёвского дворца. Сегодня там у неё был последний день работы. Скоро ей рожать: живот так вырос, что перед начальством неудобно. И потом сутки стоять на ногах уже тяжеловато. Конечно, жаль уходить, но делать нечего. С другой стороны, приятно - с ней так тепло простились, вручили ей жареную курицу целиком! Красота!

Ну, не беда: долго возиться с ребёночком она не собирается. При первой возможности отвезёт его к родителям в деревню, а сама вернётся в Кремль. Однако до этого ещё далеко. Ближайшие два-три месяца нужно как-то прожить. В этом смысле одна надежда на Нестерова.

Ещё издали Глаша приметила возле "Царь-пушки" двух невысоких мужчин. Один был в кепке, сдвинутой на глаза, глухом сером кителе, в белёсых брюках, заправленных в сапоги. Он стоял, поставив одну ногу на бордюр, за которым возвышалась гора чугунных ядер и, покручивая ус, внимательно слушал черноволосого мужчину с моноклем в глазу и расстегнутом коричневом кожаном полупальто. И хотя прежде Глаше не приходилось живьём видеть этих товарищей, она узнала их: тот, что в кепке - товарищ Сталин, а в монокле - товарищ Яков Михайлович Свердлов.

Согласно неписаному правилу нахождения на территории Кремля, Глаша прошла мимо высокого начальства, низко опустив голову и не здороваясь, но, пройдя несколько шагов, услышала позади себя голос с грузинским акцентом:

- Эй, товарищ!

Глаша остановилась и обернулась.

- Это вы мне?

- Тебе, красавица, тебе, - сказал товарищ Сталин. - Подойди к нам, ближе. Не станем же мы кричать на всю улицу.

От волнения сильно прижав к груди свёрток с курицей, Глаша подошла.

- Смотри, красавица, у тебя масло течёт. Что несёшь? - спросил Сталин, выделив букву "ч".

"Попалась" - подумала Глаша.

Сталин втянул в себя воздух:

- По запаху похоже на курицу. Угадал?

- Да, товарищ Сталин, курица, - смутилась Глаша и быстро добавила. - Я её не украла, мне на работе дали.

Сталин довольно улыбнулся:

- Смотри, Яков, она нас с тобой узнала!

- Не преувеличивай, Иосиф, девушка узнала только тебя, - сухо сказал Свердлов.

- Что вы, Яков Михайлович, вас я тоже признала, - воскликнула Глаша.

Сталин рассмеялся.

- Получается зря ты, Яков, жаловался на отсутствие популярности.

Товарищ Свердлов хотел что-то возразить, но Сталин его опередил.

- Яков, дорогой, давай хотя бы по этому поводу не будем спорить. Ведь на самом деле не важно, узнают нас с тобой простые люди или не узнают. Важен факт, что в будний день женщина несёт домой курицу. О чём это говорит?

- О чём? - спросил товарищ Свердлов.

- О том, что жизнь простых людей улучшается!

Товарищ Сталин победно задрал голову. Выпятив нижнюю губу, Свердлов покачал головой.

- Иосиф, ты как никто умеешь подметить суть явления и сделать поистине гениальный вывод!

- На том и стоим, - явно довольный собой, сказал Сталин и обратился к Глаше. - А скажи нам, красавица, это твоего мужа мы на днях похоронили у Кремлёвской стены?

- Моего, товарищ Сталин.

- А правду мне сказал товарищ Свердлов, что ты уже собираешься выйти замуж за другого? - нахмурился товарищ Сталин.

- И это правда, - тихо ответила Глаша и опустила голову.

Наступила напряжённая тишина. Вдруг раздался громкий смех. Глаша подняла голову - смеялись оба - и товарищ Сталин и товарищ Свердлов! Морщинки, собравшиеся в уголках глаз товарища Сталина, светились отеческой добротой.

- Ну, и правильно делаешь! - сквозь смех сказал товарищ Сталин. - Молодец женщина.

Утерев слезу, Сталин сказал уже серьёзно:

- Не время сейчас, товарищ, поддаваться унынию и другим буржуазным предрассудкам. Не смотря ни на что, нужно смело идти вперёд, не огладываясь!

0x01 graphic

- Ты почему всё время улыбаешься? - спросил боец Нестеров, остановив у рта руку с куском жареной курицы.

- Думаю, - ответила Глаша.

- О чём?

- Какое, всё-таки, счастье, что наш ребёнок родится в Советской стране!

- Это точно! - ответил Нестеров.

Конец

Комментарии: 2, последний от 09/04/2014. © Copyright Якунин Александр Михайлович (e-litera@yandex.ru) Размещен: 27/12/2012, изменен: 01/03/2013. 76k. Статистика. Рассказ: Проза Иллюстрации/приложения: 17 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: За всю свою военную жизнь безоружным Антипов оставался только однажды - в госпитале. Но даже там, при смерти без своего нагана он чувствовал себя неуютно, будто голый в людном месте.

Якунин Александр Михайлович : другие произведения.

Автоотряд Вцика