Аннотация: Не имеет значения, что всю жизнь ты шла по одной стороне и отчаянно хотела попасть на другую. Важно, в какую сторону ты сделаешь свой последний шаг. Добро есть добро... Зло есть зло..?
Глава 4
Из дневника Яромиры:
"Если бы я была сном, то непременно в постельных тонах, - никаких ярких красок. Я была бы сном, в котором царят гармония и вечная весна. Я была бы наполнена жизнью и щедро делилась ей с теми, кому снюсь. Если бы я была сном, - тоодним застывшим моментом прошлого. Моментом, после которого явь перестала иметь большое значение, моментом, в котором кто-то счастлив.
Но даже мой идеальный момент однажды превратился в кошмар".
Ян не пригласил меня войти, не спросил имени; не согласился мне помочь, но не отказался принять участие в предательстве существа, которого знал. В чём заключалась суть его мира? В том, что всё имело цену: не существовало того, что нельзя купить, и каждый знал, сыр в мышеловке дороже всего.
Однако чего хотелось мне? Купить, продать, или поставить мышеловку?..
Мне стало удивительно спокойно, когда вошла в квартиру человека, торгующего предательством и краденым наслаждением. Всё здесь так сильно напоминало меня, что я чувствовала себя на своём месте, как дома... нет, я была почти дома. Почему? Ответ был всегда один: всё умирало. Его квартира, - этот старый астматик, получавший удовольствие от того, что задыхался в пыли собственного дома; задыхался в пыли, которую мог вытереть, но не стал. И мне остро, до зуда в пальцах, до нервных подрагиваний брови, хотелось спросить, не собирается ли "старик", живущий отдельно от самого Яна, в скором времени оставить его? Но что-то подсказывало, не раньше, чем станет легко дышать.
От размышлений отвлёк звук. Ян звенел чем-то в глубине квартиры, а я подумала, он не спросил имя того, чья жизнь в скором времени превратиться в хорошо слаженный часовой механизм, каждая шестерёнка которого заставляет часы идти только в одном направлении. Я подумала и посмотрела в зеркало, криво висящее на стене прихожей. Потёртая рама, с кое-где отвалившейся лепниной, скол в правом верхнем углу, одинокая трещина, отрубившая один кусок зеркального тела; оно было такое же чистое, как вещь, которой часто пользовались. Сглотнула, когда зависть выплеснула пару капель яда из моего сердца, и во рту стало горько. Я бросила взгляд на отражение в зеркале, которое, должно быть, любили больше, чем любили меня, и увидела девушку с тёмными волосами. Я увидела девушку с глазами цвета сгнившего мокрого дерева; когда они сменили свой цвет? Казалось, раньше цвет этих глаз был похож на цвет горячего шоколада; я всегда думала, они блестели...
Если глаза - зеркало души, как давно моя душа перестала излучать тепло и стала пытаться отогреться?.. Однако горе моё длилось недолго, я подумала, что прошлое осталось в прошлом, а я настоящая стою здесь и всё жду чего-то. Да, если я существую в настоящем, какой смысл мне заботится о прошлом!
Тень промелькнула и встала за моей спиной, а я вспомнила, как давно мы с Каем стояли точно так же. Это был момент, который я хотела оставить во сне; это был мой глоток свободы среди боли и одиночества, сковавших бедное израненное сердце. Тогда, много мгновений назад, Кай был единственным, за кого могла цепляться, чтобы не утонуть в море своего отчаяния. Как жаль, что не знала, - именно Кай потопил мой корабль.
Но в тот миг, миг, который впоследствии я поставила на пьедестал своего счастья; миг, бывший моим безмятежным сном, превратившийся в начало моих кошмаров (кошмаров, ставших для меня ближе и роднее, чем застывшие в своей нереальности счастливые мгновенья), я ничего не знала. И Кай, мой Кай был единственным существом, которому я принесла остатки своего никому не нужного тепла.
В то время как Ян стоял за моей спиной в момент моего предательства, Кай стоял - в момент моего отчаяния. Было в них что-то похожее, но в них не было ничего одинакового. Хотя бы потому, что Кай знал, когда нужно помолчать.
-Если ты пришла, значит, она получит, что хочет, - сказал Ян, голос его был сухим, как осенние листья, рассыпающиеся под тяжестью чьих-то шагов.
-Кто? - спросила я, не отрывая взгляда от своего отражения в зеркале. Момент был разбит в дребезги... Ну или хотя бы треснул, как зеркало в прихожей "старого астматика", внутри которого жил Ян.
-Женщина, пытающаяся вернуть то, чего никогда не заслуживала, - произнёс мужчина, и в голосе его не было ненависти или злобы, лишь отчаянная тоска. Но о чём тосковал полудемон - получеловек осталось для меня загадкой. Я развернулась и посмотрела в глаза тому, кто согласился помочь не соглашаясь.
-Как мне вернуть его ей? - сомнений не было, он знает, о ком говорю, он знает, кого собираюсь предать.
-Тебе нужно туда, где он берёт твоё наслаждение, - Ян смотрел на меня сверху вниз. Я не была уверена, но мне казалось, в его взгляде я читала боль и отвращение к самому себе. И если это так, я была уверена, - в глубине своего сердца, там, куда докопаться сложнее всего, прячется любовь, через которую он переступил не один раз, чтобы получить то, что хочет. Впрочем, все мы не один раз поступали так же как Ян. Мы думали, раз нас не должно существовать, не должно существовать и нашей любви. Это было проще, но это было сложнее.
-Почему ты помогаешь ей? - спросила, не ожидая ответа, просто хотелось подольше посмотреть в его глаза и насладиться болью, разорвавшей свои цепи сегодня, вылезшей из самых глубин сердца не человека, чтобы так человечно показаться мне во всей своей омерзительной красоте.
-Потому, что если я помогу ей, она поможет мне, - сказал Ян и протянул мне визитку в красивой позолоченной рамке.
-Она любит его, поэтому хочет, чтобы он вернулся. Она его мама, - сказала, пытаясь убедить саму себя последний раз, что поступаю правильно, что все мои действия продиктованы из чувства сострадания, из чувства любви. Но голос дрогнул. Я процедила фразу сквозь зубы, и стало понятно, что делаю я это из ненависти к одному и иллюзии любви к другому.
Я посмотрела на маленький прямоугольник визитки. Внутри золотой, криво расположенной рамки, было написано слово: "Дворец", - ни адреса, ни имени, - ничего. Однако, каждый, кто хоть раз пробовал наслаждение, знал, где искать это место. Все, кроме меня. Моё наслаждение приносил Кай.
Я, метнув быстрый взгляд на Яна, поняла, больше он не сделает ничего и ушла. Дверь за моей спиной с противным скрипом захлопнулась, и каждый в этой истории вновь оказался одинок, но линии наших судеб давно были крепко связаны. Все мы: ангелы, демоны, полукровки, люди, живущие где-то между жизнью и смертью, - все мы чувствовали, скоро эти узлы затянутся сильнее и тогда каждый выберет сторону, на которой ему придётся воевать.
Я вышла на улицу, в лицо ударил порывистый ветер вперемежку со снегом, я подняла воротник пальто и быстрым шагом направилась к тому, кто мог дать мне то, что приведёт Кая к Тайне.
***
Джокер сидел в самом центре "Дворца" и ждал. Сквозь одно из зеркал, развешенных по всей комнате, он наблюдал за той, в чьих руках была визитка его клуба. Он ждал её давно, ждал ещё несколько лет назад, но пришёл Кай. Один раз, второй, третий... Джокеру не было ясно, почему тот прячет от него человека, душа которого медленно изгнивает, травит тело. Любому в их мире было понятно: чтобы ты жил - кто-то должен умереть. Так от чего же медлил Кай?
Джокер вновь посмотрел в зеркало. Подёрнутое тонкой дымкой, пуская рябь, оно всё же показывало Яромиру, - душу, оберегаемую полукровкой вот уже семь лет, что ж, теперь пташка сама летит в силки.
Джокер не любил игру, но сегодня у него было особенно хорошее настроение, и он решил, что было бы неплохо устроить небольшой розыгрыш и раз уж девушка сама идёт к нему...
-Ясения, - позвал Джокер и дёрнул за один из множества бубенчиков, висящих по обе стороны от кресла, в котором сидел.
Девушка возникла из воздуха и тут же кинула взгляд в сторону зеркал. Она быстро нашла нужное. В нём отражение хрупкой замёрзшая фигуры двигалось так, словно имело цель. Да, Ясения узнала душу - Яромира. Милое создание, которое любит Кая. Кая... Полукровку, что попросил её, Ясению, поиграть снами девушки. Что он хотел понять и понял ли? Ясении было любопытно узнать ответы на свои вопросы, но спрашивать было дорого.
-Яся, - ласково позвал Джокер, и сон перевела взгляд с зеркала на него, - у неё визитка "Дворца", скоро она придёт сюда и что-то возьмёт, - Яся молчала, - не бери с неё плату, - продолжил Джокер, а Ясения насторожилась. В этом мире даже слово имело цену, и каждый знал, чем меньше ты платишь сейчас, тем больше будет расплата в конце. Яся испугалась, но ничего не сказала. В конце концов, разве может говорить сон, находящийся вне сна?
-Яся, я хочу пошутить, как в старые добрые времена, - тепло улыбнулся мужчина, и девушка перестала бояться, - когда она придёт, дай ей то, что хочет, а потом создай для неё мираж самого желанного. Просто мираж.
Ясения посмотрела на Джокера, тот выглядел уставшим, и девушка подумала, было бы неплохо развлечь его. Что ж, мираж - не самое сложное, ей не потребуется много сил, однако кому-то это будет стоить нескольких кошмаров. И Ясения знала кому...
***
Я не знала, где находился "Дворец", но ноги сами вели к нему. Казалось, визитка в кармане была волшебным помощником из сказок, что читали мне в детстве. Эта мысль грела душу. Как же давно не было так легко, как же давно все решения не казались такими верными.
И первый раз за много лет я улыбалась.
А неведомая сила, что до этого тянула вперёд, заставила меня остановиться. Подыгрывая ей, я подняла голову вверх, на лицо стали падать снежинки. Они кружились перед моими глазами и падали, падали, падали мне на лицо, чтобы быстро растаять, оставив после себя маленький мокрый след. И я воображала, это поцелуи тех, кого однажды потеряла. Что-то теплое разлилось внутри меня, чтобы рассеяться с первым тихим звуком чьего-то противного голоса.
Я не опустила головы, но боковым зрением заметила, что прохожие обходят меня стороной, тихо приговаривая: "Ведьма", - это не было шепотом, их шепот не достиг бы моего сердца. Это были голоса из моего прошлого, те тихие голоса, что прячутся внутри тебя самого. У них нет лиц, одни только вечно раззявленные рты, - берегись этих ртов, один неосторожный шаг и они проснутся. Голодные, они больно кусаются, и каждый хочет кусок пожирнее.
Вот рты уже окружили тебя, не шевелись, не шевелись и они решат, что ты уже покойник. Нечего ловить. Не шевелись! Скоро они снова заснут, скоро... Еловая ветка, не долетев до моего лица, кольнула шею и повисла на воротнике. Я чувствовала, как пара иголок забралось мне под водолазку, неприятно.
Медленно повернула голову и увидела. Маленькая девочка со злыми глазами цвета шоколада держала в злой руке ещё несколько злых снарядов. И все они хотели меня поцарапать. Маленькая злая девочка, с большими глазами. Девочка. Девочка!
Что-то внутри ухнуло и застучало, разрывая мою грудную клетку.
Домой.
"Домой, домой, домой!", - думала я, когда бежала в обратном от "Дворца" направлении.
Домой. Вот что мне нужно. Домой! Там нет раззявленных ртов, там нет маленьких девочек, там нет, там нет, там нет...
Еловая ветка всё никак не хотела отцепиться от воротника моего пальто. Как один из палачей, в чьё поле зрения попала невезучая жертва, ветка словно бежала за мной следом и кричала своим товарищам: "Смотрите, вот она, я напал на её след! Скорее сюда! Быстрее, или она ускользнет!"
Я бежала так быстро, как только могли бежать ноги, с окоченевшими пальцами. Я бежала к своей старой дырявой "лодке". Не важно, что скоро она разобьётся о скалы, не важно, что скоро она пойдёт на дно из-за бреши на дне. Она была. В ней можно было укрыться от прошлого, которое наступало на пятки. Прошлого, которое цеплялось своими иголками за воротник.
Но что сделала я? Что я сделала, чтобы их ненависть, достигая моего сердца, не перекраивала его раз за разом. Что сделала я? А я сделала много... Остановилась, дыхание сбилось, я упёрлась руками в колени, стараясь отдышаться. Клубы белого пара вырывались из моего рта каждую новую секунду.
Да, я сделала так, что все эти люди меня ненавидели. Я сама. И как бы не хотелось обвинить в моём прошлом кого-то другого, но... Да, Кай знал, почему я боюсь выйти. Кай знал, что мне нужно будет столкнуться с тем, что сделали мои руки. Нет, не так. Кай знал, что рано или поздно я столкнусь с тем, что сделали руки, принадлежащие мне.
Сделали много лет назад, в момент моего самого страшного отчаяния...