Аннотация: Праздник молодости быстро заканчивается и начинается рутина взрослой жизни, в которой оптимисты становятся пессимистами, а нервные и тонкие люди, истериками.
Третий акт...
Проходит несколько лет...
Квартира Репина. В прихожей зеркало завешанное чёрным покрывалом. Входит Попов.
Навстречу Анка Репина. Плачет - Серёжа! Горе - то какое. Как увижу кого из наших друзей, не могу удержаться, хотя казалось, за эти дни все слёзы выплакала...
Проходи... Там в гостиной столы накрываю поминальные. (Уходит. Входит Симон. Молча жмут друг другу руки).
Симон - Ну Репин, ну удивил! Раньше всех туда...
Я понимаю, все там будем, но так неожиданно...
Сергей - Я тоже не поверил... (входит Анка)
Сергей продолжает - Увидел записку на двери, читаю "Серёжа, Валера умер" - Думаю что за чепуха. Дней десять назад видел его в бане...
Анка - Он мне говорил, что вы в лес собираетесь, я и не беспокоилась. Думаю, раз с тобой - всё будет хорошо.
Сергей - Они без меня пошли на Соболиные озёра...
Симон - Анка расскажи наконец, как это случилось. Все знают, а я нет...
Анка - После леса, когда они с озёр пришли, он сына Ваську сводил в больницу и сделал ему укол гаммаглобулина...
Потом через день, у себя из головы клеща вынул. Ты же знаешь какие у него волосы густые. Говорит - ничего, вон Попова десятками каждую весну кусают, а он только здоровее становится...
Потом через неделю - другую, прихожу домой с работы, а он лежит в постели под одеялом и стонет. Я глянула, а его судороги корчат - весь выгибается. И уже сознание теряет!
Я вызвала скорую, увезли в реанимацию и через двое суток, он умер там. Говорят сердце остановилось... (Плачет)
- Вы ребята уж сами тут... Я пойду, мне надо о поминках беспокоиться. (Уходит)
Сергей - Я вчера могилу копал ему на кладбище и всё думал, как судьба нас испытывает. Только у Репина жизнь стала налаживаться, казалось он удачу поймал. На семинар драматургов собирался ехать через полмесяца, в Среднюю Азию... (Пауза)
Пойдём Симон, помянем Репина, выпьем по рюмочке.
Симон - Да я не могу сегодня. Слово Тане дал, что бросаю пить. Вот уже три месяца не пью...
Сергей - Ну ладно, я один... Что - то горько мне.
Симон - Я пойду, с Анкой поговорю... (Уходит)
Сергей наливает рюмку. Подходит Ирка, несёт бутерброды.
- Анка прислала, говорит надо ребятам чем-нибудь закусить...(Смотрит на руки Сергея) - Что это у тебя?
Сергей выпивает, а потом отвечает - Да вчера могилу копал. Ломом да лопатой кровавые мозоли набил. Земля - глина с камнями. А остальные мужики с полудня выпивать начали... После этого с них и работники никакие - сама знаешь...
Вот я и не вылезал пока не докопал, сколько надо по глубине. А сейчас смотрю на мозоли и понимаю - это чтобы дольше помнить...
Наливает ещё рюмку. - Ну давай пока никого нет, я один за него... Мир праху... (Ирка подвигает ему бутерброд)
Сергей продолжает - Он мужик был с характером. Один такой среди всех. Всё с судьбой боролся, и казалось начал побеждать... Ан нет - "подстерегла злодейка".
- Одна надежда, что душа его жива...
Ирка - Что ты там бормочешь?
Сергей - Пока с кладбища все не приехали, я его душу помяну. Я ведь сегодня его из морга забирал...
Лежит в гробу, как огурчик. Весь в спортивном, борода вперёд торчит, лицо спокойное... Но я вижу вдруг, что это не он!
Ирка всполошившись - Как не он?!
Сергей - Нет, тело то его, а души в нём нет. Тело пустое, а душа должно быть уже летит " в звёзды врезываясь"...
И мне спокойно стало! Как там в евангелии "Не заботьтесь о теле, а душу сберегайте, ибо душа попадёт в небесные чертоги..."
Ирка - Ну ты Попов, как всегда умничаешь. Ты посмотри, Симон - то не пьёт... Ему же три месяца назад операцию сделали.
Сергей - Да что ты говоришь?! Я его с полгода не видел!
И он молчит. Гордый стал.
Ирка - Он ведь с Танькой ругаться из-за выпивки начал. Она его и выгнала. Он по друзьям ходил, где пустят, там и ночевал. Ляжет на полу на свой спальник и рядом горсть таблеток кладёт...
Представляешь - днём в Университете, директор издательства, а вечером голову негде преклонить!
Вот его и прихватило как - то вечером. Кровь горлом пошла!
Пока операцию делали, половину крови потерял и треть желудка вырезали. Только минералку сейчас и пьёт. С Танькой помирился. Сидит дома...
Но пока в больнице был, из университета мужики один за другим шли. У него же друзей сотни!
Сергей - Да, он мужик хороший. Мягок только. Но потому и хороший...
(Входят гости, рассаживаются...)
Симон - Наливает себе воды. - Ну что, по первой? Я теперь распорядителем буду, потому что сам только воду... (За столом разливают водку)
Симон - Я несколько слов скажу. Я Репина уже двадцать лет знаю. Всякое бывало. Помню в Одессу уехали без денег. Голодали там. Я, один раз в обморок упал...
Так он меня в больницу увёз и пока меня не "поправили", сидел рядом...
И сколько раз он меня выручал...
Пусть земля ему будет пухом. (Кто - то тянется чокаться. Сразу несколько голосов: "Не чокаются на поминках! Не чокаются!)
Все выпивают, закусывают...
Поэт Соколов, редактор молодёжной газеты, встаёт. Все затихают.
- Я его недавно узнал. Он принёс пьесу в нашу Молодёжку. Прочитали. Видим талантливый парень. Напечатали...
Я думаю теперь, чтобы память о нём сохранить, надо бы его пьесы издать. И я полагаю, что мы в редакции будем думать, как это сделать...
Надо, чтобы память о нём осталась. (Выпивает. Все выпивают тоже. Шум за столом усиливается.)
Сергей встаёт. Шум медленно смолкает - Я Репина тоже давно знаю. Жизнь он прожил непростую. Всё у него было - и беды и радости. Только литературных успехов не было. И вот казалось пошло...
А тут и смерть... И я думаю - у него был характер. И потому, он всегда был самим собой. Иногда это нравилось, иногда нет, но в памяти хорошее победит плохое.
Сегодня, мы схоронили тело, но душа его уже там (Показывает вверх) И потому, пусть её там примут как подобает. А мы, если понадобится, будем в свидетелях на Страшном Суде...
Все молча выпивают. Одна из знакомых подходит и несёт Сергею варенье на ложке. Он отстраняется - Спасибо. Я этого не люблю. (Девушка отходит обиженная)
За столом шум. Кто - то пьёт, кто - то закусывает. Сергей выходит из за стола.
Ирка. - Ты куда Попов?
Сергей - Я подышать хочу...
Ирка - Я с тобой. Выходят на кухню.
Сергей - У меня из головы не идёт, как это возможно в нашей современной жизни. Жил человек, не достиг ещё зенита жизни...
Сходил в лес, какая - то букашка заразная укусила, и вдруг умер, исчез. И вместо - белое пятно, "чёрная дыра".
И я чувствую себя вовлечённым в этот "факт" неправдоподобной реальности. Ведь это я его в лес приглашал. И уверен, что если бы я пошёл с ним, ничего бы не случилось. И потом, ведь он на меня ссылался, когда не стал делать укол гаммаглобулина...
Тут определённо стечение обстоятельств, которое люди называют судьбой! (Сергей долго молчит).
- Ведь казалось, Репин, после десятилетия борьбы за самореализацию, наконец схватил удачу за хвост: Союз писателей, семинары, конференции, пьеса в газете. И тут катастрофа... И я каким-то боком замешан...
Ирка. - Ты не переживай Попов. Таковы уж твои свойства. Карма - как ты раньше говорил...
Кстати, ты знаешь, что Ефимов на Север уехал, охотником стал, как ты.
Сергей - Ну, ну. Но мы разные...
Ирка - Да ты что Попов?! Он же - твоя копия. Ты просто не замечаешь, как ты на людей влияешь! Я по себе помню. Сегодня такой день, когда всё можно говорить...
...Я ведь в тебя была влюблена несколько лет. Я дня прожить не могла без того, чтобы тебя не увидеть... (Гладит Сергея по рукаву)
- А у мужиков другое. Они невольно поддаются твоему давлению.
Вот Ефимов... Он даже говорить стал как ты. И усмехается тоже, как ты. Не так добродушно, но внешне похоже.
Сергей смеётся - Не обижай меня Ира...
Ирка - Он сейчас где - то в тундре, охотничий участок взял и живёт там...
Сергей грустно вздыхает - Да... Были времена... Я сейчас сильно переменился...
Сартр - французский философ такой, говорил, что мы попадаем в рабство к тем, кто нас любит...
Ирка - И даже ты Попов?!
Сергей - Я нормальный человек... (Пауза)
Недавно приезжал Костриков, ты его помнишь. Я у него, как то, тоже был свидетелем на свадьбе. А до этого он меня, возил в общежитие, где жили бывшие зэки, просил с ними разобраться. Сдаётся мне, что он из меня тоже, былинного героя вообразил...
Ирка. - Ну и как?
Сергей - Там обошлось без мордобоя. Он показал меня своим недругам, поговорили и всё обошлось...
Ирка - Ну, так что Костриков?
Сергей - Он, как приехал откуда - то из под Питера, сразу ко мне побежал. Лины дома не было, и я с маленькой Наташкой нянчился и стиркой занимался. Он посидел посмотрел на меня и ушёл с укоризной во взгляде. Он моей новой жизни не одобряет...
Ирка - Ну и я не одобряю, Попов. Лина ведь на всех твоих друзей, а тем более подруг, чуть не лает. Со мной не здоровается. Один раз даже из дома выгнала - так ревнует тебя ко всем...
Сергей вздыхая - У неё болезнь. Она меня ревностью замучила...
Ей кажется, что на меня все женщины бросаются. А я же не буду её уверять, что я хороший и верный. Что мне женщины только как люди нравятся... Стыдно...
- Она и подлость мне сотворит, только потому, что ревности не сможет перебороть...
Сергей вдруг улыбается. - Зато когда была беременна, то за руку меня держала, боялась отпустить на пять минут. Ну да ладно...
Ирка - А ты знаешь Попов? Я недавно Галю Лопатину видела. Так они ещё одного мальчика родили и Лопатин рад до небес...
Сергей вздыхает - Может так и надо Ира. Ведь мужики хорохорятся, пока им жёны, их место не укажут.
И только после этого начинают ценить и понимают, что без женщины жить не могут... (Выпивает ещё рюмку) Знал бы - сам ни за что не женился...
Но дело сделано. Теперь это факт биографии...
Как там буддисты говорят: "Лучше карма плохая, но своя, чем хорошая, но чужая".
Да ладно! Может кривая вывезет. Я же везучий! (Надолго замолчал. Ирка ждёт продолжения рассказа).
- Конечно - что сделано, то сделано! (Грустно вздыхает) А ты бы Ириша пошла Анке помогла, за столом...
Ирка - Я тоже об этом подумала. (Уходит.)
Входит поэт Соколов. Закуривает. Заметив Полякова. - Мы с вами незнакомы... (Протягивает руку - Андрей...
(Сергей называет себя...)
Соколов. - Мне понравилось, как вы говорили о Репине. Он действительно был неоднозначный человек.
Сергей. - Уж это точно! Да и кто из нас прост?
Соколов - Симон мне говорил, что вы тоже пишете.
Сергей - Ну, не так уж и пишу. Я скорее стараюсь жить. Я действительно пописываю для ТВ, для молодёжной редакции... О интересных людях. А таких я вижу вокруг очень много.
Соколов - Вот и напишите о ком-нибудь в нашу газету...
Сергей - Боюсь вам не подойдёт.
Соколов - Это почему же? Для ТВ подойдёт, а для нас нет. Мы ведь вот так и Репина нашли.
Сергей - Думаю, что это он вас нашёл! И потом, я пишу на клочках, и стараюсь, чтобы редактор на ТВ, идею уловил. Спасибо, они пока вздыхают, но терпят и берут...
А дальше - это уже их дело. Я ни одной из десяти своих программ не видел.
А что касается Репина, то вы его поздно "нашли". Вот он умер от энцефалита, а это для вас, равнозначно смерти от молнии - случайность...
А для меня нет!
Вы пишете о СПИДе взахлёб - тема модная, а о энцефалите, от которого по двести человек за весну, здесь, в Сибири умирает, вы не пишите, потому, что СПИД для вас экзотика, а энцефалит - это обыденность. Умирали и будут умирать.
Соколов - Мы не можем оставаться в стороне от проблем мира!
Попов - Извините за резкость, но вы провинциальная газета, а проблемы мира для вас как очки, для известной героини басни Крылова...
Ещё вы пишете с придыханием о "охранителях". По сути вы их рупор. Сохранение "национальных" памятников и "старины" - это ваш конёк! (Саркастически копирует экскурсовода) - В этом доме останавливался Чехов, проездом на Сахалин. Его надо сохранить для потомства...
А то что в этом доме живые люди не живут а существуют, дети растут с печным отоплением, туалетами и помойками на улице - это охранителей не касается.
Соколов - Ну это вы зря. Мы ведь о культурном наследии заботимся.
Сергей - Вы бы лучше писали о том, как много талантливых, красивых людей, умирает, так и не найдя себя. Или спиваются, комично и трагично подражая Хемингуэю - это ещё страшнее!
Соколов - Пьянство - это бич России.
Сергей - Когда человек знает, зачем он живёт, что его руки и мозги нужны другим людям - он тогда не пьёт. Он живёт. У него времени на пьянство нет...
Когда простые люди, после Революции и Гражданской войны начали строить новый мир, они учили грамоту не по прописям.
Им это было непонятно и неинтересно: "Маша Любит кашу" - это глупо, считали они. Кто её не любит кашу, если она есть? Но когда учителя давали им предложение: "Рабы не мы - мы не рабы" - то они писали сознавая, что это о них сказано...
Они учились воевать и работать, и после Гражданской войны работали не покладая рук. А потом, снова воевали насмерть. Ведь Гитлер, до этого, завоевал Францию за два месяца, словно на танковых учениях. Вот он и напал в надежде на Блицкриг. Хотел в три месяца с Союзом управиться.
А в Союзе он забуксовал, а потом и рухнул...
Значит было что - то в советских сердцах, что перебороло то, что казалось непобедимым в немецких сердцах.
А сейчас, всё смешали в кучу: и культ личности и великие победы. Вот и топчемся на месте, вот и говорим о СПИДе, вместо того чтобы энцефалит победить и своих людей спасать...
(Соколов делает попытку прервать его)
Однако Сергей продолжает - Мой друг, Афродитов, тоже скоро умрёт. У него рак. Последний год, в горзеленхозе работал. Деревца в скверах высаживал. А ведь он талантливый историк. Дипломную написал о Великой Депрессии в США...
У нас к этому же идёт. А ему сказали - тема ваша не актуальна - при социализме экономических кризисов не бывает. Что верно, то верно. Только у нас сейчас не социализм, а номенклатурное бюрократическое государство! Вот он от безысходности и заболел. Не водку же пить...
Соколов - Послушайте Попов. А вы опасный человек. Вам социализм не нравится. Но ведь партия объявила перестройку. Михаил Сергеевич, пытается страну и партию от наследия прошлого избавить...
Сергей - Как же, слышал...
Прорабы перестройки болтают о социализме с человеческим лицом. А вместо лица, у этого социализма "мурло мещанина" вылезает...
И потом, недавно ещё Горбачёв говорил о ускорении. Но никто не объяснял, что и как ускорять. А ведь кто-то за эту бессмысленную инициативу, пересел из кресла пониже - в кресло повыше.
Помните анекдот: "Я не знаю кто такая Хунта и кто такая Чили, но если Луиса Карвалана не освободят?!
Соколов - А вы язвительный человек...
Сергей - Вот поэтому-то, я и не пишу в вашу комсомольскую газету...
Соколов - Ну знаете...(уходит.)
Входит Ирка. - Что это Соколов выскочил отсюда как ошпаренный?
Сергей - Да так, поговорили...
Ирка - Ну и что ты такой мрачный снова? Все говорят, что будут помнить, Репина, напечатают пьесы... Красиво говорят.
Сергей - Выпили они вот и говорят. Даосы говорили - кто красиво говорит, тот мало делает. А ещё они говорили - вначале делай, а потом говори о сделанном, а не наоборот...
Ирка - Ну ты Попов как всегда, очень уж недоверчив.
Сергей - Ира, ты должна понять, что мой скепсис - он на почве опыта произрастает. Ведь ты посмотри на них внимательно.
Ведь они не на поминках, а на празднике... На празднике живых!
Ирка - Ну и что? Они ведь сегодня уже плакали, а сейчас улыбаются.
И это нормально...
Сергей - Плакали то, они тоже о себе. Ведь Репина нет, а они живы...
И потом Репин ведь не был благостным. Он их периодически тревожил правдой о них самих.
Но так же, когда жизнь их припирала к стенке, он им помогал, но требовал взамен поддакивания, а иногда и ответной благодарности...
Поэтому они плакали. Но поэтому они и смеются...
За это я его и уважаю. Он умер, но не сломался!
Ирка - Ты Попов иногда очень непонятно говоришь.
Сергей - Прости голубчик. Я знаю, что надо быть добрее, а точнее наивнее. Но не могу. Ты же знаешь, - Познание умножает скорбь, От многия знания - многие печали! Так что прости меня, если можешь.
Давай тихонечко уйдём... Репин бы нас понял...
Ирка - Как скажешь, Попов... (Тихонько уходят. Из Гостиной доносится громкий шум разговоров...)
Занавес...
Квартира Попова. Вечер после поминок...
Входит Попов... Лина встречает его - Ну и где же ты был?