Аннотация: Книга содержит рассказы, написанные в разное время и являю являются фатазиями автора на темы охоты и приключений.
Очередная поездка. Записки экстремала.
"Экстремальные путешествия любят люди, обладающие твёрдым характером и умеющие преодолевать опасные трудности".
...Выехали по хорошей погоде на моей большой машине, которую мы за год собрали сами... Набирали с "бору по сосенке" и в итоге получился монстр, но сильный и проходимый. Спасибо Василию - у него золотые руки. Он машину слышит и чувствует. Уникальное понимание работы механизмов. Я ему только помогал и нужные части машины доставал.
Но в итоге получился зверь. Я его уже проверил и зимой и летом. Правда однажды, при высоком снеге и морозе под минус двадцать, меняли колесо и чуть не обморозились, но зато приехали домой ещё до полуночи!
А тут осень, на равнине плюс пятнадцать и катить по асфальту одно удовольствие.
Доехали до Жохоя нормально, часов за семь. Остановились у речки, и не рискуя в полной темноте перебираться на ту сторону, река то горная, пусть и по известному броду, остановились ночевать. Погода хорошая - ночью всего минус два или три и потому, в будке, которую мы тоже сами поставили на раму грузовика, спали как в пяти звёздном отеле...
Утром плотно поели (позже оказалось, что правильно сделали, не ограничившись чаем) и без проблем переправились через речку, где в прежние поездки, на квадриках, испытали несколько неприятных минут, когда казалось, что не только снаряжение утонет, но и самим придётся в ледяной воде спасаться вплавь. Вот тогда был настоящий экстрим и жизнь была в реальной опасности.
...Отъехали километра два от брода, ещё по хорошей погоде и сели глухо, по ось. Приспущенные колёса не помогли, а наоборот мешали вытаскивать машину. Тут такой грунт, что он оплывает и засасывает слабо накачанные колёса ещё больше!
Нас трое и потому, впряглись вместе - кто-то пилит деревья и разваливает их на слеги и чурки, а я работаю с домкратом. В такие поездки берём много разного рода приспособ, которые пригодятся, - не на себе ведь нести!
Места здесь дикие и машины ходят очень редко, раз в два месяца и часто в сопровождении гусеничных тракторов. Опасная река, "фильтрует" всех желающих. Тут на квадриках не всегда проедешь, а на легковой вообще делать нечего...
Поэтому на помощь не рассчитывали и даже удивления в нас такая "посадка" не вызвала - только озабоченность. Мы как команда уже привыкли ко всему. Однажды здесь, на меня упал квадрацикл, который я пытался поддержать на крутом спуске в реку. Пришлось стоя по грудь в ледяной воде держать эту махину, да ещё нагруженную снаряжением, пока Рома спрыгнул в воду и помог мне.
Вот тогда было тяжело, а посадки в трясину - это дело хлопотное, но знакомое. Вот зимой страшнее - однажды, вдвоём с другом поехали прокатиться на старой "Волге", тоже зимой. Пока ехали по асфальту было красиво, а потом, когда свернули на проселок, заваленный снегом и утоптанный лесовозами, несколько раз садились в сугробы, так что вместе пришлось выталкивать. Я сзади налегаю, а Гена, вылез, одной рукой руль держит и плечом давит...
Луна взошла, темно-синее небо со звездами, белая снежная равнина и мы выпихиваем буксующую машинку из сугроба. А кругом широкая речная долина, а и на горизонте тайга, - молчаливая, равнодушная, словно спит в морозной тишине!
А мороз все крепчает и неизвестно, как будем выбираться, если не вытолкнем...
Пришлось попотеть, я и пальто снял чтобы не мешало. Кое - как вывели машину на дорогу, и уже аккуратно возвращались в город. Дома посмотрел, а у меня на плечах синяки диаметром в десять сантиметров...
...Поэтому "посадка" в пути - это привычная ситуация которую мы конечно не ждём, но всегда опасаемся и готовы к любым неожиданностям. И воспоминания о таких экстримах, при рассказах уже много после - греют душу. Иначе зачем ехать так далеко. Но душа просит приключений, потому что жизнь в городе засасывает! Каждый день одно и тоже, и неделя за неделей проходит, а жизни настоящей нет!
...Вот и в этот раз - целый день, по очереди, сначала откапывали одно колесо, потом второе! Подкладывали под них "подложку", а потом, с помощью домкрата стоявший на основании из спиленных стволов деревьев и чурочек, которые здесь же пилили. Поднимали по колесу - каждое отдельно - и подкладывали туда твёрдый материал.
Земля была похожа на влажный песок и расплывалась при нагрузке во все стороны, в том числе больше всего, под давлением вниз. Приходилось раскручивать домкрат на полную и поднимать этот край машины только на два-три сантиметра, потому что проваливался в грунт и домкрат.
Часа за полтора подняли заднее левое колесо. После, приступили к правому. И так продолжалось до вечера...
Наконец, кое-как вылезли и я уже осторожно, иногда выходя из машины чтобы ногами пощупать землю, приехали на обычную нашу, промежуточную стоянку на берегу горного озера. Там поужинали и сразу повалились спасть, потому что все очень устали.
За ужином вспоминали, как в этом озере весной, на небольшую сетку ловили харьюзов, по килограмму каждый. Тогда и ухи наелись вдоволь, и жарили, и засолили несколько штук...
...Надо рассказать о нашей команде. Три человека - мой сын известный в городе доктор, которому передалась моя страсть к приключениям, и мой давний товарищ, с которым мы в молодости катались на коньках. Он стал мастером, а я остался кандидатом, потому что проявились проблемы с лёгкими - в детстве, я переболел и в лёгких образовались каверны. А гоняться приходилось по морозу в минус двадцать пять, да ещё в задымленном городе...
Я его иногда беру с нами, чтобы жирок растряс. Однажды, в конном походе, тоже в Оке, при переправе через полную речку, его мерин дно не удержал и поплыл по течению. А Санёк вцепился в гриву и тоже плывет, только голова видна. Река там поворачивала и их на отмель вынесло.
Конь из воды вышел, а Саша за ним вылез - мокрый, лицо белое, с одежды течёт, а он одну фразу повторяет: - Ну, мужики! Ну, мужики! - и зубами клацает, то ли от холода, то ли от пережитого.
Мы ему тут же стакан водки налили, он выпил как воду, а мы разожгли костер и стали сушить его... Вот такое тоже в наших походах-поездках бывает!
...Утром проснулись ещё по хорошей погоде и поехали - теперь уже очень осторожно...
Но в какой-то момент, я совершил ошибку. В том месте, по которому я ехал, как позже выяснилось мерзлота растаяла и нельзя было останавливаться ни на секунду и тем более маневрировать. А я, боясь, что правым бортом задену дерево стоящее на пути, остановился, сдал назад и стал выкручивать влево.
Однако, при спущенных колёсах машина теряла управляемость и я долго возился на месте, пока машина прорезав грунт, одним боком провалилась до самой рамы. Корпус накренился градусов на тридцать и казалось, что наша машинка вот-вот перевернётся!
Походили вокруг, поохали-поахали, но делать что-то надо. Я вспомнил, что по пути сюда, ещё вчера видел протоптанную в горной тундре колею, в которой разглядел - и следы больших машин, и даже тракторов.
Пошёл в ту сторону и скоро пришёл в лагерь укладчиков оптоволокна, которые вели его из-за перевала в сторону райцентра.
Поговорил с начальником. Тот сказал, что поможет. Подождал немного. После обеда, сели в большой "Урал" и поехали. Приехали на место часам к трём, потому что помня свою неудачу, я иногда вылезал из кабины и ногами пробуя грунт, показывал куда и как надо ехать. Хорошо ребята были опытные и слушали мои команды.
Подъехали к нашей машинке, Рома и Саша засуетились, но я сказал, что ребята всё будут делать сами.
Подогнали их большую машину к нашей, заякорились, при помощи крановой установки подняли нашу машину, насыпали в ямы подложку и я осторожно вылез из грязевой ловушки!
Все были осторожно рады, потому что впереди были ещё несколько километров дороги до базовой стоянки.
Оставив машины сели неподалеку, развели костер, наготовили закуски, поели, ну и конечно выпили. После, когда ели и чай пили, разговорились и ребята с "Урала", рассказали, что тянут линию оптоволокна напрямик по горной тундре и работают уже несколько недель в автономном режиме, изредка на день выезжая в бане помыться и отоспаться - работа тяжелая и грязная...
Водила их, здоровенный мужик рассказал, что видел гонного быка-изюбря на противоположном склоне от их стоянки. Зверь ревел и копал копытом землю, и для них это природное чудо, когда олень как тигр ревёт и сердится! А мы к этому уже присмотрелись. Я рассказал ребятам, что вчера под утро, слышал пару быков, которые ревели совсем недалеко от нашего бивака. Но утром так хотелось поспать после вчерашнего трудного дня, что я накрылся теплее и снова заснул. А когда проснулись, то было тихо, видно звери ушли за сопку и мы не стали задерживаться.
После, еды и выпивки тепло распрощались с нашими спасителями и разъехались - они в своей трёхосной громадине к себе на базу, а мы сели в свою и отправились дальше. Ехали на основную базу довольные, но настороженные - не дай бог что-нибудь подобное ещё раз случится...
Места эти я уже по прошлым приездам хорошо знал, поэтому без приключений добрались до нашей "базы". "Бросив якорь", оборудовали жилище - ещё дома, мы с Василием смастерили навес который пристыковывался к машинной будке. И получалась что-то похожее на "прихожую", в которой можно не толкаясь есть и просто отдыхать глядя на окружающую природу. Ну и конечно от дождя и снега прятаться.
Василий с нами в дальние леса, да ещё компанией не ездит. Иногда я беру его с собой, когда едем куда-нибудь в тайгу километров за двадцать - тридцать. А так он с матерью живет и не хочет её надолго одну оставлять...
После ужина и выпивки, все крепко заснули, ничего не подозревая, и как обычно в такое время все спали крепко. Утром по нужде вышел на улицу и обомлел: кругом лежит белый снег сантиметров в двадцать толщиной и с тёмного неба, вместе с порывами ветра, падают, летят снежинки.
Подумал: "Вот так сюрпрайз"! Но такое часто бывает в конце сибирской осени - ещё вчера светило солнце и "пели птицы", а за ночь наваливает столько снегу, что трудно ходить!
...Вспоминаю, как с старшим братом пошли в тайгу, ещё по суху, а в полдороги ударил снежный смерч с дождем. Промокли насквозь за пятнадцать минут. Помню, что братец кожаные перчатки несколько раз выжимал, как столовую тряпку.
Пока топтались на месте, решали идти дальше или домой возвращаться, тут и ночь навалилась. А кругом, под влажным тяжелым снегом да ещё и с ветром, стали ветки деревьев обламываться и падать, иногда совсем рядом - того и смотри что прибьют.
Делать нечего, идти уже невозможно - вспомнилась песня Высоцкого, про "МАЗ", которого засыпало пургой: "...Вперед пятьсот и взад пятьсот, до завтра точно занесёт, так заравняет, что не надо хоронить".
Сошли с дороги, уже в темноте, сели под громадную лиственницу, раскорчевали несколько смолистых лиственничных пеньков, - хорошо топор с нами был, развели большой костер и всю ночь сидели слушая шум ветра в вершинах и шуршание снега о ветки.
Так сидели всю ночь, вначале разговаривали, вспоминали разные охотничьи истории, а потом стали задремывать и просыпались, чтобы дров в костер подложить. Промучились так до свету, а когда вышли из леса на дорогу, то увидели, что снегу навалило чуть ли не по колено. Но пошли дальше и даже мысли не мелькнуло домой возвращаться.
Погода успокоилась и сквозь облака, холодное солнышко проглядывало. На душе стало светлее и мы брели по снегу удивляясь, как много за одну ночь навалило.
Дошли до речки Ола, решили поесть, развели большой костер, вскипятили чай, поели, а потом немного поспали сжавшись в комочек - все-таки снег кругом и холодно, когда на месте лежишь.
Идти дальше по сугробам уже не очень хотелось и потому, решили ночевать здесь. Место было хорошее, чистое - широкая ровная долина реки с лесом по сторонам от речного болота.
Под вечер, я взял ружье и решил прогуляться вдоль берега по сосняку, росшему на крутом берегу. Вдруг увидел впереди, среди снега вода блестит, небольшой омут по течению речки. Остановился, присмотрелся и увидел утку, которая сидела под камышом, иногда выплывая в середину озеринки. Я подкрался, долго прицеливался, а потом выстрелил... Убитую утку мы ощипали и сварили классный супешник. Только поели, а тут и новая ночь наступила...
...Вот и сегодня что-то похожее случилось. Однако отсюда до дому километров четыреста, да ещё часть пути, самую трудную, по горной тундре надо поехать, где можно опять "устроиться" надолго.
Но делать нечего, мы за приключениями и ехали такую даль!
Кто-то скажет, что глупо, лучше бы дома сидели, а я думаю, что жизнь вот такими моментами интересна. А потом, всю зиму можно вспоминать и удивляться, как все плохо шло, но хорошо закончилось!
Утром, после унылого завтрака в будке, поговорили о том, кто куда отправится и разошлись в разные стороны. Рома пошел вдоль долины, а я с Сашей, стал подниматься на гребень холма, под которым стояла наша "база".
Идти было трудно, но после такого тяжелого и долгого заезда, хотелось скорее увидеть хотя бы один звериный след. Шли медленно по "новорождённой" белой пустыне и через порывы ветра со снегом, громко обменивались впечатлениями - одетые на головы капюшоны мешали. Теплые куртки с наголовниками не давали нам замерзнуть, но при ходьбе по сугробам, снег попадал через голяшки внутрь сапог и ноги, вскоре стали мокрыми и замерзли.
Но для нас в таких путешествия - это привычное состояние и потому, мы продолжали наш путь, как ни в чем не бывало. Вскоре вышли на старый изюбриный след и стали тропить зверя. Часа через два увидели засыпанную снегом лёжку, где бык ночевал и след, можно сказать сделался "парным". Но дело уже двигалось к вечеру - дни то короткие стали - и решили возвращаться - Санёк к этому времени сильно приуныл и едва двигал ногами...
Возвратились на стоянку мокрые и уставшие и сразу развели большой костёр, конечно при помощи бензинчика - кругом все сильно отсырело.
Поужинали, выпили по стаканчику водки, стало полегче и мы расслабились, - залезли в будку, внедрились в спальники, перед этим сменив одёжку на сухую и почти мгновенно заснули...
Наутро погода немного улучшилась и потому договорились идти в разные стороны. Но Санёк решил сделать выходной, отоспаться и походить только вокруг стоянки.
Мы с Ромой двинулись каждый в свою сторону, как часто в таких охотах делаем - вероятность встретить зверя возрастает в два раза...
Часа через два неспешного ходя, я пересёк старый медвежий след. Постоял, прикинул, подумал: "Где наша не пропадала?" и стал тропить медведя, забыв о вчерашнем изюбре...
Дни осенью не такие длинные как летом и потому, пройдя несколько часов вслед медведю до густого кедрача, я не рискнул в него влезать и возвратился на базу, отложив охоту до завтра...
Рома был уже на базе и за ужином рассказал, что около полудня, встретил два крупных следа и понял, что это пара лосей спустившись со склона, пошли неспешно в долину, где по дну, торчали частые невысокие кустарники Они вначале шли вдоль кустарника, временами останавливались и кормились.
Рома пошёл за ними и к вечеру вытропил эти следы до свежих, двух-трёх часовой давности. Начало смеркаться и он тоже повернул "домой". - А звери там и заночуют - подытожил он и устало вздохнул... А я, вслед за ним пришёл на бивак уже в полной темноте...
Эту ночь спали как у "Христа за пазухой" - наверное стали привыкать к "полевым условиям". В будке к утру тепло нашего дыхания и тел нагрели воздух и было даже теплее, чем вечером у костра. Будка была воздухонепроницаемая и пищеварение у нас было на уровне. Поэтому воздух внутри был вполне приличного качества...
Утром снова разошлись, а Саше понравилось быть на хозяйстве и он, в очередной раз "манкировал" походом по снегу и под ветром...
Я быстро дошёл до вчерашнего кедрача и немного постоял не его границе, обдумывая свои действия. Лезть в частый кедрач, было не очень приятно - медведь при близкой встрече мог пуститься наутёк, но ведь мог и атаковать меня. А видимость в чаще не больше двадцати метров. Тут и повернуться не успеешь, как он на тебя насядет.
Я читал где-то, что Лев Толстой, однажды на медвежьей охоте попал под медведя, который его куснул за голову и чуть череп не раздавил Шрам около глаза так и остался.
Какое-то время я колебался, но в кармане куртки лежала лицензия на медведя, которую заказал и выкупил ещё по весне и потому, надо было рисковать. Подумал: "Была не была!" и вошёл в кедрач, ступая осторожно и все время оглядываясь...
Медведь шёл не торопясь, загребая передними лапами снег немного внутрь Его поэтому называют косолапым. Шёл медленно вглядываясь вперед и по бокам. Медведь, если почует что за ним идут по следам - делает полу петлю и ложится ждать преследователя.
Поэтому, чувство опасности не покидало меня до конца. В такой ситуации, всегда что называется "ушки на макушке" и слышишь каждый треск и шуршание. Может быть поэтому, я был предельно внимателен...
В какой-то момент, я инстинктом почувствовал близкую опасность и оглянувшись, увидел над большой коряжиной неподвижную, почти черную голову медведя, внимательно следившего за мной!
И тут тоже сработал инстинкт. Я мгновенно развернулся, стал устойчиво, вскинув винтовку, приложился и почти не целясь выстрелил первый раз. Медведь рявкнул и вывернувшись из - за завала бросился в мою сторону...
Не отрывая взгляда от прицела я выстрелил один, потом второй раз... Третий выстрел остановил зверя буквально в десяти шагах от меня. Медведь как-то мгновенно осел, зад его привалился к земле и он, словно по инерции ещё полз, скрёб громадными передними лапами по снегу, стараясь так или иначе добраться до меня!
В этот момент страх прошёл и я все делал автоматически - отступив несколько шагов, встал за дерево, тщательно прицелился в рявкающего медведя, приложив винтовку к стволу и выстрелил в большую медвежью голову.
Медведь словно проглотил эту пуля и как-то мягко, совсем как плюшевый, ткнулся головой в снег, совсем неглубокий здесь, в кедровой чаще...
Я глазам своим не верил и сильно зарадовался - ведь медведь мог меня в этой чаще поймать и задавить, как лиса ловит мышку. Но слава богу всё обошлось. Тут главное не стушеваться, а у меня уже был большой опыт встреч с медведем.
Однажды, я отстреливался от нападавшего зверя, когда вышел к останкам задавленного медведем оленя - он только собрался этим оленем поживиться. Тогда тоже все обошлось благополучно -медведя я ранил и он убежал. Но после тех разборок, я долго шёл по тропе с ружьём наготове и ножом за голенищем - боялся нападения раненного зверя!
Вот и сегодня все получилось очень удачно...
Немного продышавшись и приходя в себя от вдруг появившегося волнения, осторожно подошел к распластанному на снегу медведю с ружьем у плеча и аккуратно тронул его зад сапогом, проверяя реакцию зверя. Плоть под сапогом мягко подалась и стало ясно что медведь мертв!
Чуть обойдя зверя, осмотрел голову с неподвижными, открытыми глазами и только тогда расслабился и поставив винтовку к дереву, уже откровенно радуясь и поздравляя себя с добычей, принялся разделывать большого зверя.
Работа эта тяжелая и требует умения. Но я уже говорил, что опыт у меня был и потому приступил к работе немедленно.
Первым делам сделал острым ножом разрез на шее и спустил кровь, а потом острым топориком, без которого я в тайгу не выхожу, по разрезу отрубил голову. Отложив её в сторону, стал делать разрез по брюху и лапам. Потом стал орудуя руками и кулаком отделять шкуру от тела. Под кожей медведя был толстый слой жира, который приятно пах кедровым орехом - зверь перед залеганием кормился в кедраче несколько недель.
Содрав шкуру с одной стороны, с трудом перевернул тушу и стал освобождать другой бок. Потом освободил лапы одну за другой, стараясь снимая шкуру не прорезать кожу. Потом отрубил лапы одну за другой и тоже отложил в сторону, рядом с головой.
Я уже не замечал ни ветра, ни редких снежинок падающих порывами с тёмного неба... Когда снял шкуру полностью, глянул на белую от покрывающего тушу жира и подумал, что так медведь похож на человека атлетического сложения, лежащего на снегу...
Скоро сказка сказывается, но дело долго делается. С разделкой я провозился почти до сумерек и когда, вырезав кусок мяса из стегна, накрыл зверя снятой шкурой понял, что разделка заняла несколько часов. Уложив кусок мяса в рюкзак, я ещё раз глянул на добытого с такой опасностью медведя и тронулся в обратный путь...
И у Ромы поход тоже оказался удачным...
Вытропив лосей, он после их очередной лёжки шёл осторожно и в какой-то момент оглянувшись, увидел в невысоком кустарнике тёмный зад и повернувшуюся в его сторону голову, на которой успел рассмотреть большие уши.
Немедля, приняв устойчивое положение, он выстрелил, потом ещё и ещё. Лось прыгнул с места и напролом, кустами убежал вперёд! Осторожно подходя к следам оставленным зверем шагов через двадцать он заметил следы крови. "Ага, попал!" подумал Рома и сразу повеселел и усталость прошла, словно её и не было. Продвинувшись через кусты вперед, метрах в тридцати, сквозь ветки увидел чёрное пятно и сердце радостно ёкнуло.
Действительно это был убитый им молодой бычок - двухлеток, ещё без рогов.
Разделка лося заняла много времени. Хотя бычок был небольшой, но повозится с ним пришлось долго. Рома был врач и одно время, в институте ещё, подумывал стать хирургом. Поэтому хорошо знал анатомию, и анатомию зверей в том числе.
Ножичком Рома орудовал мастерски, шкуру снимал аккуратно и часа через два, обрезав мясо с костей, собрал в кучку, накрыл шкурой и взяв в рюкзак несколько кусков вырезанных из заднего стегна, пустился в обратный путь.
Шел по своим следам уже свободно, осматривал склоны горной тундры и радовался так легко доставшейся добыче. К тому же, погода улучшилась, видимость увеличилась и горная, мшистая тундра представала во всей своей простой красоте и обширности.
И любуясь этими просторами, он уже не помнил ни кабинета, ни очередь из больных которая выстраивалась каждый день перед его приёмной. Теперь он чувствовал себя свободным от этой надоедливой рутины, а приключения доставляли удовлетворение, которое редко бывает в надоевшей уже работе...
Рома возвратился на базу уже в темноте по своим следам.
Только начал рассказывать Саше, обрадовавшемуся возвращению Ромы, о своей добыче, как я появился и тоже с тяжелым рюкзаком за плечами...
...Весь вечер жарили шашлыки и пили водку не пьянея. Саша, большой специалист по приготовлению шашлыков, угощал всех свежим жареным мясом и после третьей чарки, я и сын перебивая друг друга стали рассказывать о произошедшем. Мы оба были счастливы удачей и особенно я. Ведь мне пришлось испытать смертельную опасность и выйти из схватки с хищником победителем!
Спать легли поздно, спали долго и только к полудню пошли за мясом...
Сделали несколько ходок с тяжелеными рюкзаками и особенно неловко было тащить большую медвежью голову. Рома хотел сделать чучело медведя для своего кабинета и потому, вынесли не только шкуру но и не тронутую голову, которую можно было аккуратно обработать уже в городе...
...Назавтра мы выезжали и по пути, заехали к нашим друзьям-помощникам оптоволоконщикам и оставили им много мяса, за что они были нам искренне благодарны. На их благодарности, помня их помощь, я говорил: "Мы все должны помогать друг другу..."
Оказалось, что тогда, их возвращение на базу тоже не обошлось без приключений. Когда мы ехали вместе, то я иногда шел впереди машины и показывал безопасный путь. А в тот раз, слегка навеселе они ехали и не разбирая дороги и в километре от стоянки сели глухо. Пришлось звать на помощь трактор, который вначале выскреб грунт впереди машины, а потом потащил на буксире. Тогда все обошлось, но в следующий раз они будут аккуратней - даже большую машину в горной тундре можно посадить надолго.
В этих местах бывало и трактор глухо садился и приходилось оставлять его до весны, чтобы из оттаявшей земли вытащить другим трактором...
...Выехали на тракт без приключений, легко преодолев речку - местный дух-бурхан, после удачи на охоте, явно благоволили к нам.
Уже во втором часу ночи, мы подъехали к городу и поочерёдно, заезжая к участникам экспедиции, выгружали снаряжение и мясо. Добыча делала нас счастливыми, а пережитые приключения заставляли уважать самих себя!!!
Октябрь 2018 года. Лондон. Владимир Кабаков.
Хара Нур. Конный поход в горы.
"Еще ни разу не был мальчик в той не тронутой топором глухомани, где оставляла след медвежья лапа, а медведь уже маячил, нависал над ним во снах, косматый, громадный, багряноглазый, не злобный - просто непомерный: слишком велик был он для собак, которыми его пытались травить, для лошадей, на которых его догоняли, для охотников и посылаемых ими пуль, слишком велик для самой местности, его в себе заключавшей".
Повесть "Медведь". Уильям Фолкнер
...Собирались, как всегда непростительно долго: то водку разливали из стеклянных бутылок в пластиковые, то вдруг оказалось, что свежего хлеба в соседней булочной не оказалось. А ведь ехали на две недели и потому, очень хотелось сохранить хлеб в соответствующем виде, хотя бы неделю. Потом конечно будут сухари, но всё - таки...
Наконец всё загружено, размещено для долгой дороги, ребята сели на свои места и я тронулся...
Пока разворачивался у себя на стоянке, рядом с домом, вдруг услышал в голосе мотора какие-то новые нотки и стал себя спрашивать - что произошло?
Может быть поэтому отвлёкся и был невнимателен. В три приёма разворачивая машину, я совершенно неожиданной, услышал, дикий человеческий крик сзади, и меня аж в пот бросило!
- Неужели! - вскинулся я - и тут же почувствовал, что машина кого-то зацепила задом. Внутри у меня всё оборвалось и открывая дверку, я уже был готов к самому плохому...
Оказалось, что серебристый "Вольво" моего соседа по дому, грузина Кахи, вдруг, словно живой подлез под мой микроавтобус, и я прилично помял ему безукоризненно новое крыло.
- Ты что это сделал! - вопил горбатый Кахи, а у меня от сердца отлегло... - Ты мне новую машину раздавил! Уж лучше бы ты меня самого покалечил!..
Я подождал, пока нервный грузин придёт в себя, а потом объяснил, что сейчас срочно уезжаю и потому не могу с ним заниматься и предлагаю ему сделать ремонт, а потом прислать мне счёт. Я всё оплачу...
Кахи немного утих, но по прежнему чуть не плакал и не мог отвести взгляд от потерявшего невинный вид "Вольво".
На этом всё закончилось, а Максим с Аркашей, вылезли из машины после первых криков и молча, скептически смотрели то на помятое крыло, то на причитающего Кахи. И может быть поэтому, несмотря на своё горе Кахи вёл себя прилично...
Наконец мы тронулись и у меня, от пережитого, какое-то время мышца под глазом дёргалась ...
А времени было уже девять вечера, и несмотря на то, что темнело около одиннадцати часов, всем стало ясно, что ночевать придётся в дороге. Тем более, что нам надо было заехать в Кырен - бурятское село в Тункинской долине, чтобы попутно повидаться с одним человечком, которому я вёз детальки от его "Нивы".
Незаметно выбрались из города, а когда покатили по тракту в сторону Южного Байкала, к Култуку, то дышать стало легче. На дворе стоял июнь, всё уже оделось в новую свежую зелень и потому, даже сквозь окна кабины проникали ароматы летнего леса распустившегося листвой.
Максим сидел рядом и рассказывал, как в его психиатрическом отделении, появился новый пациент, который "съехал" на мысли, что в его деревне живут несколько старух - ведьм.
- Вот он, однажды, прихватив мелкашку, направился их уничтожать. Одну, он успел пристрелить у неё на огороде, но тут его уговорили бросить оружие, а потом и скрутили дюжие мужики - соседи. А с виду, он, этот мужичок самого нормального виду. Только блеск какой-то нездоровый в глазах - криво улыбаясь, закончил Максим, работавший заведующим в психиатрическом отделении городской больницы.
Аркаша весело посмеивался во время рассказа, а после начал вспоминать, как он с "придурками", взятыми им из "психушки" - он тоже был психиатр, строил себе дачу...
- Я им задачу поставил, оставил еды на несколько дней и уехал в город... Приехал через два дня, в срубе положены уже несколько "стоп", а народец мой, устав от работы, загорает на задах моего участка, и в хорошем настроении. Я их, конечно, поблагодарил, и налил из бутылки, которую предусмотрительно захватил с собой. Они, расчувствовались и готовы были меня хозяином называть...
Вот что значит "трудотерапия" - закончил он со смешком. Я тоже улыбнулся, представив себе как они эти стопы клали и после Аркашиного рассказа, вспомнил случаи из своей жизни.
... У меня был большой опыт по строительству дачных домов. Я свой первый дом строил из толстого кругляка, вдвоём с знакомым плотником Петром. Он был мужичок сноровистый, но тщедушный и мне пришлось этот кругляк, по сути в одиночку таскать и подавать, иногда на самый верх сруба. Я тогда полмесяца ставил сруб, а полмесяца отходил от перенапряга. Потом выяснилось, что я себе геморрой заработал на этом деле. Зато домик и по сию пору стоит как новенький и всё лучше становится...
... За разговорами незаметно проехали Глубокую, и поднявшись на перевал, где на обочинах пышным, белым, лёгким цветом, ещё безумствовала черёмуха, и её холодный аромат попадал в машину через полуоткрытые окна. Все в машине невольно глубоко задышали впитывая в себя остатки весеннего настроения природы...
Поднявшись на самую высокую точку между городом и Байкалом, начали по "серпантину" дороги, спускаться к озеру и тут, уже была настоящая тайга, а не пригородные леса! И мы это почувствовали. Напряжение сборов и ожиданий отъезда, постепенно поменялось на ощущение покоя и ожидания - очередное путешествие в неизведанное будущее началось...
Выехали на берег уже в сумерках, и меня, как всегда на этом месте, поразило величие и покой громадных пространств Байкальской котловины.
На другой стороны этого сине - тёмного водного клина, разрезающего гористый материк, мерцали в дымке сумерек электрические огоньки Слюдянки, а над самим громадным водным простором, уже разлилась тихая ночь. Я представил, себе шестьсот тридцать километров, прозрачно - хрустальной воды, протянувшиеся на северо-восток, почти километровым слоем лежащей в узкой и ущелистой котловине, и поёжился... "Громадьё" размеров этого природного мирового сокровища, поражала...
Култук проехали быстро и поднявшись на многокилометровую перемычку, между озером и речным водоразделом, заросшую молодой тайгой, стали незаметно спускаться в долину Иркута, текущего где - то в темноте, справа от тракта...
Вспомнились мои первые поездки в Оку, новизна и острота первых впечатлений, от посещения этого уголка Прибайкалья, где жизнь текла такой, какой за малым исключением была вот уже несколько столетий. Окинские буряты, по-прежнему практикуют отгонное скотоводство хотя и живут в деревянных домах. Конечно у них уже есть и японские подержанные авто, почти у каждого дома стоят спутниковые антенну, но определяющей стороной их жизни остались привычки кочевников...
Я задумался под гул мотора, хотя иногда слышал, как в его работе, проскальзывали угрожающие, незнакомые нотки.
Я привык к машине и она ко мне привыкла и потому, любые неполадки в её работе, я воспринимал как недомогание, как болезнь близкого существа...
Где - то в первом часу ночи, въехали в Кырен, проехав по тёмным
улицам, добрались до дома моего знакомого, - он нас ждал. Мы весело и тепло поздоровались, пожав друг другу руки, сели в летней кухне и попили чаю с бурятскими шанежками, которые напекла жена моего знакомого, Сергея.
Это был спокойный, добродушный бурят средних лет, хороший охотник и лесовик и я, хотел начать с ним, охотиться уже в Тункинских Альпах, - отроги этого невысокого хребта подходили почти к самому посёлку...
Сергей, привезённым запчастям обрадовался и приглашал нас остаться ночевать, тем более, что машина не совсем в порядке. Но я отказался и ребята меня поддержали - мы так долго собирались и выезжали из душного опротивевшего города, что скорее хотели попасть на волю, в "пампасы".
Вежливо отклонили предложение Сергея, пожелав ему всего хорошего и поблагодарив за гостеприимство, тронулись дальше, в тёмную, непроглядно громадную ночь...
Часам к трём ночи, подъехали уже к Саянам, к самым горам, но тут мотор машины окончательно "сдох" и в гору мы могли подниматься только на пониженной. Мотор работал лишь на одну десятую своей мощности глотая горючее непомерными порциями. Я почему - то вспомнил, как однажды, моя лошадка в одном из наших конных походов в Оке, на крутом подъёме утробно захрапела, а потом, уже на перевале легла и мы её отпаивали, по совету Лёни - нашего проводника - сладким чаем. Иначе конь мог умереть от перенапряжения...
В этом, лошадь, ничем не отличается от человека. Может быть потому, её и "лечили" по человечески. Наверное ту лошадку, теперь можно было сравнить с моей "задыхающейся" машиной!
Был уже четвёртый час ночи, когда выбрав более или менее ровную площадку, рядом с уже грунтовым трактом, мы остановились, расстелили спальники рядом с машиной и легли спать, рассчитывая что завтра будет видно, что делать дальше. Машина стояла рядом остывая и из под капота, словно клочья пены, выбивались струйки серого пара, от перегревшегося мотора.
Лёжа в спальнике, я ещё какое - то время ворочался вспоминая то причитающего Кахи, у которого горб рос из спины и из груди, и потому, вызывая жалость выглядел он действительно инвалидом...
Потом начал думать, что делать с машиной и хотя я не религиозный человек, но несколько раз прочёл про себя Иисусову молитву. "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий - спаси и помилуй мя... Дай доехать без проблем хотя бы до Орлика". Молитва подействовала как снотворное, и я заснул крепко и без сновидений...
Утром, вскипятив чаю на газовой плитке позавтракали и для настроения, чуть выпили водочки. Ведь мы наконец - то, попали в горы, на природу. Ну как этому не радоваться и не расслабиться! Тронулись в путь часов в десять утра, при хорошей погоде и по холодку, отчего мотор меньше грелся и машина катила удовлетворительно, но на подъёмах, скорость движения заметно падала...
Медленно, с натугой поднялись на перевал по вырубленной в скале дороге, петляющей по правому берегу Иркута, бегущего по камням где - то далеко внизу. Потом стали по пологой равнине спускаться в долину реки Оки.
Вид во все стороны, открывался замечательный и слева, далеко на кромке горизонта и синем неба, белели первозданно чистыми снежными вершинами, Саянские трёх тысячники, среди которых заметно выделялся пик Мунку-Сардык - высочайшая вершина Восточных Саян, одна из "святых" гор Центральной Азии...
...Каждый раз, как я сюда попадаю, первое и самое сильное впечатление, - это масштабы горных кряжей, широких долин и обилие рек, речек и ручьев, с прозрачной, холодно-синеватой водой.
На одном из поворотов, внизу, на приречной зелёной луговине, увидели несколько журавлей, щиплющих свежую, сочную травку. Остановились, рассмотрели длинноногих важных птиц в бинокль и я даже сфотографировал их, не очень веря в то, что на фоне таких просторов, журавлей можно будет разглядеть на фотографиях...
Часов около четырёх дня, вкатились в Орлик и подъехав к зданию администрации, остановились. Вылезли из машины покряхтывая и разминая ноги, постояли разглядывая посёлок и горные хребты, повисающие над широкой, но мелкой речкой.
Потом зашли в правление, нашли Николая, нашего приятеля и переговорили с ним. Он, как всегда улыбаясь рассказал нам, что Олег, наш давний приятель, где -то в Орлике, что Лёня, наш проводник, с сыновьями, которые незаметно подросли за времена нашего знакомства, тоже был здесь, но недавно ушёл верхами в Саяны, в посёлок, куда и мы направлялись...
Выйдя из управы к машине, мы увидели Олега, который с улыбкой приветствовал нас и с ходу, стал спрашивать почему задержались с приездом. Потом, выслушав мои обычные объяснения он рассказал, что лошадей, которых готовили к нашему очередному путешествию, неделю назад уже всех отпустили на пастбище, так что придётся все сборы начинать заново.
В момент разговора, мимо нас проехала "тойота", из которой вышел Глава администрации и скорым шагом прошёл в Управу, на ходу поздоровавшись с нами.
- Сегодня у него большое совещание, с председателями сельсоветов, вот и
торопится. Я тоже, должен там присутствовать - отметил Олег, и пообещав вечером пораньше приехать домой в Саяны, тоже ушёл на совещание. Мы, как всегда, первые дни заезда останавливались у него в доме, в Саянах.
Выезжая из Орлика, в сторону посёлка Саяны, я размышлял, глядя на проходящих по дороге по городскому одетых красивых женщин и девушек, что жизнь здесь за последние пятнадцать лет переменилась, стала намного богаче и современней, но посёлок, по-прежнему заполнен песком и только за дощатым забором местного парка, росли зелёные молодые деревца лиственницы.
"Буряты, были и остались кочевниками - думал я переезжая ручей, текущий широкой лентой через дорогу, на выезде из посёлка.
- Они по-прежнему, не очень - то заботятся о зелёных лужайках рядом с домом наверное потому, что почти каждая семья здесь имеет летнее стойбо, в одной из окрестных таёжных долин, где и травки вдоволь и просторы немереные. А здесь они зимуют и потому, их женщины вынуждены ходить в туфлях на высоких каблуках по песчаным, не асфальтированным улицам, а сами мужики, в большинстве, с самого утра одевают сапоги, как часть традиционной рабочей униформы.
В свободное время, мужчины, иногда уезжают на лошадях охотиться в окрестные урочища, но чаще сбившись у кого-нибудь на летней кухне, выпивают и обсуждая свои мужские дела.
Однако свободного времени, здесь у людей бывает немного, - почти все держат скот и лошадей, которых по весне выгоняют на стойба, на пастбища, а ещё занимаются строительством - поставить деревянный сруб умеют почти все взрослые мужчины...
Те, кто имеет высшее образование, чаще сидят по домам и смотрят телевизор вместе с детьми и женщинами. Изредка, по вечерам выходят приодевшись в кино, в местный дом культуры. Но бывает это редко, потому что удобнее сидя на домашнем ковре, смотреть те же фильмы или ТВ программы.
Здесь, почти у каждого дома, стоят большие круглые тарелки - антенны, которые ловят сигналы со спутников, и можно смотреть до двадцати телепрограмм разного уровня и на разный вкус..."
Машина, с натугой преодолела очередной глинистый, вперемежку с камнями, подъём, покатилась по пыльной колее вдоль берега Оки, слегка переваливаясь с боку на бок...
"Для нас, это экзотика, - продолжал я размышлять, проезжая мимо зелёной лужайки, на которой, за высокой оградой, стоял красиво окрашенный яркими красками маленький буддистский дацан.
- А для живущих здесь, и эти горы, и эти "поднебесные долины", и спутниковые антенны - детали рутинного быта не вызывающие никаких эмоций, иногда даже скуку. Новое, привычно смешалось со старым - таковы приметы времени.
Вот и буддизм, восстановленный здесь совсем недавно, для многих всего лишь экзотика, малопонятная и скучная..."
...Поднявшись на очередной подъём, мы увидели несколько всадников, на рысях идущих по дороге, впереди. Приблизившись, в одном из них я узнал Лёню. Посигналив, остановились и Лёня с сыновьями, развернувшись, подъехали к нам.
Мы все вышли из машины, он соскочил с коня, а сыновья остались в сёдлах и в ответ на наши приветствия вежливо кивнули. Последние годы отношение к русским и здесь изменилось, особенно у молодых, которые общались и в школе и дома только со своими, с бурятами.
Лёня, был немного смущён таким вниманием к себе и улыбался довольный, как обычно поддакивал всему, что ему говорили, словно ему задавали вопрос и он на него отвечал.
Поговорили о подготовке к походу и Лёня пообещал, что завтра с утра, он на "стойбе" займётся конями, но одного или двух придётся брать в других местах. Поэтому выехать удастся только к вечеру.
- Ещё и ковать наверное нужно - сказал он. - Но это мы быстро сделаем...
Договорились, что завтра с утра, мы подъедем на машине, к нему на стойбо, а там всё спланируем и начнём собираться...
Мы расстались, хотя я ещё долго видел всадников в боковое зеркало машины. Автомобиль мой пыхтел и едва тянул и потому, скорость была чуть быстрее лошадиной...
Наконец, часов в семь вечера мы приехали в Саяны. И как обычно, завернув за край посёлка, заехали в Олегову усадьбу с тыла. Ребята остались в машине, а я пошёл поздороваться с женой Олега, которая сразу пригласила нас пить чай. Пока мы мыли руки, во двор заехал "УАЗ" Олега и он посмеиваясь стал осматривать мою "больную" машинку.
- Оставь её здесь - посоветовал он. - Мой сын посмотрит после ужина. Он ведь механиком работает в Орлике...
Ночевать устроились в гостиной на полу, на ковре. После чаю мы ещё немного поговорили с Олегом, пока ребята устраивались на ночлег, а потом, придя в комнату я увидел, что и Максим и Аркаша уже спали. Ночью, они видимо не выспались, и в доме чувствовали себя в тепле и в безопасности. Любая ночёвка на природе, невольно заставляет человека настораживаться и спать в "пол уха".
Я забрался в свой спальник и стал думать, что делать с машиной, если так и не удастся её быстро отремонтировать. Сын Олега, наскоро посмотрел мотор и сказал, что проблемы с подачей топлива, но кроме того есть ещё несколько, которые можно устранить только в автомастерской...
Хорошо выспавшись, поднялись пораньше и попив чаю в пустой кухне - хозяева разошлись и разъехались по работам, как обычно после семи часов утра - мы начали собираться. Лошадей надо было брать из разных мест и потому, сборы обещали быть долгими.
Первым делом, поехали к Лёне на стойбо, которое находилось в долине большой, горной речки. Он встретил нас у брода и сказал, что за двумя лошадьми, надо ехать к соседу, тоже на летнее стойбо, находящееся километрах в пятнадцати от Лёниного.
Съездили туда и оттуда, мы с Лёней вернулись на машине, а Максим и Аркаша, прискакали верхами. Лошади были уже знакомы нам по прошлогоднему походу и потому, ребята на рысях пришли к броду очень быстро.
Погода стояла светлая и солнечная, но с гор, иногда повевал прохладный ветерок и было не жарко.
Я с радостным ожиданием вглядывался в предгорные зелёные луговины, затенённые глубокие ущелья и на гребни серых скал, кое - где торчавших над вершинами горных кряжей, уже представляя себе, где могли бы встретить горных козлов, а может быть и медведей, в эти первоначальные летние дни пасущихся на склонах широких, зелёных долин...
Когда наконец пригнали лошадей и Лёня сходил в табун и привёл лошадей для себя и для меня, время подходило уже к обеду.
Но двух из трёх, надо было ещё ковать и Лёня занялся этим сам.
Он был и ветеринар, и охотник и кузнец - одним словом мастер на все руки.
У бурят, нет специально устроенных кузниц и потому, куют лошадей прямо у стойба, повалив их с помощью специального приспособления. Длинную прочную слегу, закрепляют между ног и потом, ловко и безболезненно валят коней на траву и покрепче связав все четыре ноги вместе, начинают ковку и если надо, то обрезку отросших копыт.
Лёня, как я уже говорил на все руки мастер и в ковке ему помогал его приятель и бывший одноклассник Доржи, который тоже собрался ехать с нами.
Лёне, так было удобнее, потому что мы для него всё - таки были туристы, а с Доржи можно было переговорить, да и веселее было возвращаться после заезда, назад домой...
Вначале ковали чёрного, среднего роста и возраста коня, на котором прошлый год гарцевал Аркаша. Он вёл себя смирно и спокойно дал подковать себя.
Пока валили второго мерина, тяжёлого и высокого, пришлось поволноваться, - он выкатив из орбит глаза, сдавленно хрипел и старался до последнего оставаться на ногах. Зато когда упал наконец, то лежал смирно и позволил обрезать передние копыта и ковать себя без сопротивления...
У бурятских лошадей, как я успел уже узнать, есть замечательное свойство - когда они падают на спину, то замирают в таком положении, подняв ноги вверх. Однажды в походе, мой конь, на крутяке, вдруг вздыбился и упал назад спиной, чуть не придавив меня самого. Зато когда он упал, то застыл в этом положении, пока мы сообща не убрали с одного боку большой валун, и не перевернули его на бок. Потом он поднялся сам...