Кац Алексей Константинович. Воззвания из нечистот

Воззвания из нечистот

Мысли подобно блохе катятся вниз - по пути

ветру, которому нет дела до тех, кто в сети.

Лёгкие дышат тоской по переходной войне,

падает тёплой рекой тот, кто пришел не ко мне.

Праздность, обида и боль, нерасторопная мгла -

всё что осталось от тех, кто отсмеялся дотла.

Ласковая стать, рубленая плоть, старый чемодан.

Я не поверну, - я не слишком здесь, чтобы знать где "там".

Радостный призыв. "Вместе в никуда!"... станется и нам.

Я один, но ты никогда не верь мне и докторам.

Ладно, решено. Всё на самотёк - слишком долго ждал.

Плеть свистит в ночи, путь один и тот - только на причал.

Мне в спину свет трамвайных фар,

в лицо плевок фонарной вспышки -

весна опять листает книжки,

сопя в тени железных нар.

Лик на шелках ночных знамён

сегодня кажется усталым;

приказ "довольствоваться малым"

ещё, назло, не отменён;

за хриплым бредом тишины

слышны упрёки новой ночи,

В которой всё - лишь пыль обочин

Да вечер, видный со спины.

И старый бог новейших кар

Мне, как всегда, кидает с трона

В глаза - тьму спального района

А в спину - свет трамвайных фар

На листьях - след протухших сентябрей,

Спускаться ниже - значит ждать спасенья;

Метла и грязь, покой и озаренье -

Оплёван блеск заведомых путей...

Но слышишь вой? - то вороны поют,

Ругая день и позднее похмелье -

Пора вставать, мой Страх, моё Веселье -

И вновь любить вонь палуб и кают!

Кричи, песок! Трещите, семена!

Мы на краю, любимы каждой жрицей -

И там, внизу, где тьма росой искрится

Уже смакуют наши имена!

Настало время всё потухло словно резкая весна в порыве крика

подыхающая проседь поскулит со мной и скажет что вернутся облака

говори не говори останусь возле этих яблок что подточены рукой сырого времени

но нет не подходить я человек и праздник бурь устал свершаться разорвался и потух, размазав краски по тягучим лицам скомканных прохожих.

Огромный алый мотылёк на проводах,

Не слишком больно отставать от суеты,

Я не убил их - просто взял

и отпустил себя на волю...

За речкой дом и звездопад, в глазах брусничные костры

И новый день, несущий радость

Опустевших напрочь глаз...

Наверх, под взмыленное небо, поредевшие поля,

Наверх, в серебряные чащи гладко выбритых лесов,

Отбросив в скомканный песок

Две тихо плачущие тени...

Рельсы и звёзды катятся в омут крикнули совы, плюхнулась медь взятые силой станут другими хилые спины лёгкая плеть радостно крикнув, стены издохнут вены наполнит живая вода густо прокашлявшись вспомнит прохожий песни детей загудят провода кто-то уснул под железным забором кто-то прикинулся мёртвой луной скачет по холмикам ангел помятый, плавает в озере пёс заводной

Я сорван с неба. Мысль устала чахнуть.

Считает окна маленький герой.

Чуть слышный голос плавится за стенкой,

Разбитый поезд движется по кругу.

В нём люди - спят и сонно мылят руки,

В нём колдовство - под пьяный стук колёс...

Молчит река и простыни пропахли

Горячим смехом стоптанных подошв.

Алкоголики снов задыхались, смеясь,

Лихорадочно пели подошвы ветров

Революция дня начиналась, кружась,

На цветущих лишайниках детских садов

Улыбаясь земле, извиваясь дугой,

Трёх беременных кошек зажав в кулаке,

Шёл по улице дождь - безразмерно живой,

С ярко алым лучом в размозжённом виске

Бессонница

Говорим о Бодлере, про талую воду,

Засохшие пятна луны на песке,

Кто-то бежит за вином, увлекает меня

В подсознание

Скользкие руки наполнились ветром

В окне отражается пьяная поступь

Закрыли уснули разбились на группы

Смеёмся

Я знаю, что завтра - всего лишь плевок

На стене

лишь украдкой мелькнувшее небо

Дома поют. Измятая свирель

В зелёном небе плачет и трясется

хрипит спина, заправлена постель

Румяный свет пронзительно смеётся

Настигнут вор упругий ремешок

затянут туго горло на исходе

Гремят пути, сужается зрачок,

Кружится ночь в оконном хороводе

Курносый бог запачкался углём,

исходит сном вечерний переулок

растёт трава, грызёт колени дом

трамвай кряхтит. Идут часы прогулок.

Проспект

Белый туман над мостами серебряных веток

Лёжа в тени под шерстистым замком потолка

Светится рваная кошка;

Мне больше нечего вам сказать

Я хочу просто выпить ещё

этих сладких названий

Железных экстазов

Расплавленных улиц и солнц;

Клетка открыта для тех кто не может понять;

Ноги запутались в чёрном асфальте

Оргазмов и горечи сладкой воды;

Лопнули реки в моей голове;

Бери меня за руку, Боже -

Я покажу тебе этот проспект!

Проживи со мной час, когда можно пытаться пролезть в окна башен из чёрных камней. Поцелуй со мной солнце, лежащее в комнате старой. Ты усталая кошка и плачешь, держась за верёвочку в хмурой больнице - там, где ходят врачи, у которых потеряно лето. Ты кружишься и падаешь, мимо растрёпанных башен и синих стеклянных фигур. Ты усталая кошка, забывшая дом... Я не знаю Тебя, я не помню Твоих безвозмездных имён - просто скатерть, расшитая золотом, просто покой у которого вырвано горло.... Покажи мне миры, где закончилась сталь, где потеряна мелочь в карманах, где последние месяцы ходят по краю вселенной... Ты усталая кошка, забывшая дом.

Великие психоделические поля

В стакане злато заспанного поля,

Рога ветров и щупальца дерев;

Ручьёв рубахи вытянулись снизу -

Одной рукой я зачерпну рукав;

Я - некто. Я, врачующий холмами

Закат столбов и блеск ревнивых рельс,

Лежу в ложбине между островами,

Где камни, пыль и блёстки сигарет

Котёнок звёзд, оврага выгребного

Двухцветный друг - сегодня не один -

Он смотрит в землю, двигая глазами.

Я, человек рождённый из ружья,

Дышу в затылок синему безумью.

Погибло всё, включая облака.

Отцы и деды вспарывают землю.

Идут леса. И солнце греет мир.

Московские

Москва эротическая, треск трузеров,

Говно на палочке и Башлачёв

Ник Рок-н-Ролл

Светлая дочь увлекается ночью с беспробудно больной головой;

Мерно ходит прожектор над пыльными светлыми окнами;

Ветреный смог в середине границ расчистил мне небо;

Я понял, смотря в этот мир из слюны,

Что не так уж и плохо тебя полюбить

И хотя б ненадолго порадовать вены

укусом и стареньким платьем

Великие тени остались на дне,

Перламутровый плеск

Отвечают мне губы, заклёпки на них не обсохли.

Пустотелая осень пищит на моём языке

Чуть шершавом. Не скули, саксофон -

Путь на вешалку долог - но он неминуем.

III

Ночь моя, где ты? Завтрак ответит сейчас.

Я закрою альбом и забуду две цифры на шее;

Мой билетик иссяк, растворился в руках и пропал

И оставил меня с отвисающей нижней губою;

А Алиса молчит и срывает стеклянные розы

И не помнит, кого ей сегодня встречать на стене

Но я верю ей - руки холодные слишком.

Собирайся, Алиса - нас ждёт пластилиновый рай!

Я разнузданный гвоздь в пустоте омертвевшего неба,

Мальчик-солнце плюёт мне в лицо и торопится спать,

Руки ищут тепла и срывают по капле страницы,

Снежно-белые пальцы, как раньше, ползут на кровать

Становитесь, подруги, мой шарф вас укроет упрёком

И надкусанным шелестом хилых, как зарево, плеч!

Бытовая тоска онемевшим от сна солнцепёком

Никогда на проявит насквозь нашу скользкую речь!

Моя странная бездна хватилась меня только в полдень. Свет поношенных солнц проколол мне лицо Постепенная речь исхудала от сна и проворно вскарабкалась между восхищённым украдкой и пьяным в златой сракатан. Разбудите меня через час я останусь под дверью, расщёплённый бутылкой на две половины судьбы. Кто - то нервно бродил за забором пока не ушибся об бетонные стены моей показной тишины. Разбудите меня до прихода других в понедельник. В этот день распускаются вопли, рубцы и цветы.

Разрезанный вереск искрится -

Я падаю вверх;

Безмятежное небо ругается солнцем,

Раздавленным меж облаков -

Просыпаюсь и жду;

Заблестят наши кольца и в ранах прокиснет вода

Сумасшедшие руки сплетутся на той стороне;

Я устал ковылять по дороге и в тёмной пыли,

Но глава началась новым светом смеющихся лиц.

Ничего не случилось - мы вечно бежим и не помним себя

И не знаем имён, просто звон не затихнет

и сердце не сбавит свой темп

Растворённое солнце целует измятые пальцы,

Беспорядочный день прокатился в моих волосах;

Враскорячку завод - словно порт у ворот океана,

Запрокинута высь - головой полетевших с ума!

Коты бодаются об стулья,

Исходит кровью узкий лоб;

Ребёнок выжженного улья

умрет умрет умрет умрет умрет

Сто лет нескошенных и четверти веков

Рассыпаны по розовому небу;

Собаки видят нас под рясой потолков

Принюхиваясь к рубленому следу.

Маяк границ - в нём синий Цербер крепко спит -

Всегда горит - колеблясь от пространства,

Где он стоит - там яд могильных птиц и плит

И двух дорог мучительного транса

Стеклянные новости капают с лиц, стеклянные новости верят в огонь; я кладу тебя вдоль моих русых волос, заплетаю в полярную полузвезду; стеклянные новости тихо скребутся за ухом, за правым бедром, за спиной, где как раньше виднеются шрамы от белых ладоней. Студёный мороз запивает меня и ломает мне руки своими игрушками - боли не чувствую, боль не проходит сквозь время, которого нет.

А там, за окном, в которое я не смотрю - повешенных за ноги целая куча. И даже не смотрят в глазки. Простерлись над радостью свежие хлебные крошки. Меня не волнует ничто, кроме рваных статей, сухим электричеством вены долбящих. Я просто на выдохе вам залепляю глаза, слюна разъедает их - можно достать сердцевину. А там, за окном, в которое я не смотрю - добрые люди, и с пальцев их капает пиво.

я горло пробил себе чтобы увидеть как солнце устанет сиять

по тёплой траве путешествует свет

я шёл по асфальту и справа cверкало и молнии прыгали мимо висков

мне выдали пропуск из смазанных букв

Кристаллический завтрак из желчной звезды

Рог протрубил и захлопнулись вены

И ворот укрыл поцелуи оранжевых губ.

Солнце следит за мной.

Кровосквозит фонтан, кровопускает небо, и в каждом пальце средоточие стены. Я ел тебя, звезда, твои хмельные сны. Я расплескал твой пыл и всю твою мокроту. Мои белки дрожат, как в радостном бреду, я вопрошаю сон: "Когда свершится буря?"

Поёт моя труба, штаны из вязкой кожи

Прилипли к наготе, предчувствуя беду;

Я, тварь из пустоты, опять на поводу

И ты, просторный мир, - ты скоро будешь тоже.

Это как будто похоть

Это как будто страсть

Вечности на конце,

Личности под трусами

Капли слюны посещают богов на подушках лежат две простые ступни я не верую в ночь я не верую в вас руки тянутся к небу, которое смыто твоими губами

Я приказывал вам, а теперь я молчу, я хочу отлежаться на талой воде, прикасаться к слепящему небу спиной; всё что снято с меня - будет там, далеко от дворцов заскорузлого снега. Середина апреля начнётся сейчас. Рисование жала наступит сейчас. Мне противно от знаков бессмертной судьбы, я сидел в темноте и смеялся взасос. Личность - это всерьёз. Это авторский долг. Личность - дел больше нет Я теряю себя. Засмеялось пространство - и я вместе с ним. Кто здесь выше меня? Кто здесь ниже ещё?

Стихи мои - шлепки по жопе детства -

Когда вы сложитесь, как галки над мостом...

Я убаюкал вас...

Чихать на вас, как прикасаться грудью

К открытым ртам.

Стихи мои - собаки и младенцы

На ослеплённом небом пустыре

Верняк - война. Я встану у дороги -

Там пилят трубы, смотрят и идут.

Теперь я - шмель, теперь я - недотрога,

Попутный ветер вырвался за круг;

Дотронься, детка - диафрагмы неба

Хотят тебя, раздетую дотла!

А я смеюсь. Мне говорили деды

Что всех судьба - постель и два угла

Скитальцы по окраинам лысин -

Сколько вы живёте там?

Скитальцы по окраинам лысин -

Сколько вы живёте там?

Сколько вам отмерено полянами?

Неразделённая свобода

По горизонту из осколков и веселья

Вместо кашля вырывается последняя слеза

Я это мятый кораблик

Я - постепенная плесень

Я не могу больше слушать

Пальцы вдавились в звонок

А запах - он всегда постоянен

Расстроены скрипучие двери

Я - бог, пропахший тухлою рыбой -

Его слуховой аппарат

Скитальцы лысин меры не знают

Скитальцы лысин требуют больше

Я - камень и закинутый невод,

Я - руки, дотянувшиеся

Воды принесите

Мне больно смотреть на окно -

В нём не видно ни кошек ни смеха;

Фрегат запоздалый берёт меня на борт

Топорщатся мысли великие змеи растут из груди

Воды принесите

На талых дорогах машины играют и весело дети поют

Продвижение вверх продолжение неких позывов

Сияние мыслей звенит и звенит и звенит

По скользким площадям сознания в измятых галифе я уезжал.

"Сегодня встретиться с тобою не получится" - в ответ мне солнце щурило глаза и день смеялся, озабоченный, на том конце моста.

"не мучься, странник, - ты не сдохнешь, но суд тебя приговорил к тремстам секундам дольше жизни"

моя судьба прошла в застенках. Мои другие говорят - не исправляй, не исправляйся - ты будешь бог а мы - князья.

Мне страшно, но не безвозвратно.

Идите к чёрту, господа.

Прощайте, гнилостные львицы - пыхтит осколком пистолет.

На середине я выстрелил себе в лицо. На середине я выплюнул себя. На середине я не понял и засмеялся.

Весенний вечер

Плачет ребёнок

Протяжный вечер

Лай задыхается

Ветер стучит голосами пропавшими

Снова ребёнок,

шелест трамваев и звон, голоса...

Остановитесь, пропавшие в прошлом,

Немой тишиной раскарябаны рты;

Ветер хрипит, задыхаясь от смеха,

Расстёгнуты окна в весеннюю ночь

Когда начнётся война -

Вам придётся отлипнуть от стен

Когда начнётся война -

Вам придётся отлипнуть от стен

Собака лежит, свернувшись клубком -

Она спит?

Нет, - она умерла.

Ночные улицы

Листопадами отчаянных и правых

Мы пойдём на крики идиотов -

И тогда, в размазанное лето

Упадёт немного позолоты

Мы не будем спать мы будем сниться

Только тем, кто может взять и прыгнуть

Со скалы в пылающие двери -

Улиц, звёзд и тёмных переулков.

Оставить комментарий © Copyright Кац Алексей Константинович (utka_76@mail.ru) Размещен: 23/03/2012, изменен: 22/08/2012. 26k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия		Ваша оценка:

Кац Алексей Константинович : другие произведения.

Воззвания из нечистот