Кац Рудольф Михайлович : другие произведения.

Мечта о Михееве

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Рудольф Кац

Мечта о Михееве

Трагикомедия в двух действиях с прологом

  

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

   МИХЕЕВ
   ОЛЕГ
   МИША
   ЛЕНА
   ФЕДЯ БАБАКИН
   МАШЕНЬКА
   ИРИНА ЕВГЕНЬЕВНА ДРУЖОК
   РАЗБОЙНИК ДУДКИН
   ЕГОР СЕМЁНОВИЧ ЛОШАДКИН
   МИТЬКА МИШИН
   РОБЕРТ ПЕТУХОВ
   АЛЛОЧКА ПЕТУХОВА
   КАТЯ ПЕТУХОВА
   БАБУШКА ПЕТУХОВА
   ЭРДЕЛЬ ЧАРЛИ С МЛАДЕНЦЕМ ВАСЕНЬКОЙ
  

П Р О Л О Г

   Берег моря.
   Чёрные скалы. Волны яростно бьют камень.
   Ветер сбивает с ног. Дождь хлещет.
   На скалу взбираются Михеев и Лена.
  
   МИХЕЕВ: Лена! Здесь! Стоять! И никуда, слышишь?.. Машенька! Маша!

(Исчезает и через некоторое время возвращается с Машенькой.)

   Стоять! Здесь! С Леной! Обнимите друг друга... Олег! Назад!

(Вновь исчезает и возвращается, толкая перед собой Мишу.)

   Мишка, вперёд! Хлебнул? Девочки, дайте руку...

(Цепляясь за камни, ползёт Олег.)

   Олег! Кто разрешил? Зачем ты в море?
   ОЛЕГ: Консервы, ящик.
   МИХЕЕВ: К чёрту ящик. Сам жив? Все живы? Лена, Маша, Миша, Олег...
   Проклятие. Раз, два, три, четыре... Кого нет?
   ЛЕНА: Федьки Бабакина.
   МИХЕЕВ: Федя! Бабакин! Отзовись!
   МАШЕНЬКА: Я помню, я видела, его волной... Федя погиб!

(Михеев рванулся с уступа и, конечно, прыгнул бы в море, если бы сзади не повис на нём Федя Бабакин.)

   ФЕДЯ: Здесь я, Андрей Антоныч.
   МИХЕЕВ: Федя? Ты что? Ты где? Ты откуда, Федя?
   ФЕДЯ: (на шахматную доску) Шахматы. Там выловил. И вот. (Подал Михееву большой чёрный зонт.) Ваш зонт.
   МИХЕЕВ: Ах, Федя, Федя... Раз, два, три, четыре, пять... Было шестеро.
   МИША: Так вы шестой.
   МИХЕЕВ: Я? (Хохочет.) Мы живы, живы!
   ОЛЕГ: Смотрите, яхты кусок. Шварк об камень! И привет, ни гвоздика.
   МИХЕЕВ: Были б мы, а яхта будет. Всем стоять! (Исчез, вернулся с ящиком.)
   А ты говоришь, ни гвоздика. Не иначе, консервы. (Вскрыл ящик.)
   Картошка...
   ЛЕНА: Да здравствует Андрей Антоныч Михеев, спаситель картошки!

(Заражая друг друга, смеются. Стих ветер. Спало море. Буйная зелень, невидимая раньше из-за дождя, шагнула им навстречу. В ней пели и трещали птицы, с ветки на ветку прыгали попугаи и цвели, лениво покачивая головами, диковинные цветы.

   МАШЕНЬКА: Где мы?
   МИХЕЕВ: Понятия не имею.
   ФЕДЯ: Субтропики или джунгли.
   МИХЕЕВ: Ничего не понимаю. Я решил показать вам море. Мы плыли, всё
   было хорошо. Потом понесло, завертело...
   ОЛЕГ: Бросьте, Андрей Антоныч, вы же за бури не отвечаете. А мы все
   добровольно.
   ЛЕНА: (как заклинание) Только бы остров, только бы необитаемый, только
   бы остров... Боженька, помоги!
   МИХЕЕВ: О чём ты, Лена?
   ЛЕНА: Молюсь, не видите? Неужели сбылось? Ни домов, ни машин, ни
   кино, ни трамваев, ни слякоти. Ни уроков, ни книг, ни подруг, ни
   собак, ни будильников... Неужели свобода?
   ОЛЕГ: Свобода! Сбрасываем одежонку и в море. У них там зима, а мы-
   купаться.
   МИХЕЕВ: Никаких купаний. Пока. И вообще - по этой земле первым иду я.
   Неизвестные плоды, ягоды, коренья, рыбу...
   ФЕДЯ: Картошку...
   МИХЕЕВ: (рассмеялся, за ним остальные) Потешные вы, ей-богу.
   ЛЕНА: Мы просто свободные.
   ОЛЕГ: Найдут нас, не переживайте. Самолёты, вертолёты, подводные
   лодки. Цивилизация.
   МИХЕЕВ: Найдут, конечно. Поэтому будем жить и радоваться.
   МИША: Купнёмся?
   МИХЕЕВ: Пожалуй, но первым иду я.

Михеев шагнул в море.

Первая п е с н ь Михеева.

  

Это море,

а это Михеев,

по колено

в том море

стоящий.

Это солнце,

а это ребята,

что доверили мне

свои жизни.

Если надо,

я стану палаткой,

чтоб укрыть их

от мокрого

ветра.

Если надо-

душистою дыней,

чтобы каждому

ломтик достался.

Здравствуй, море!

Смотри хорошенько,

как нырнём

мы сейчас

в твои волны.

Мы свободны

от яхты и груза.

Всё разбито.

Да здравствует жизнь!

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

  

Картина первая

Поляна среди буйной зелени.

Костёр.

У костра Федя Бабакин играет в шахматы.

Чуть поодаль Лена и Машенька чистят картошку.

   МАШЕНЬКА: Как ты чистишь, Ленка? Половина же в шелуху.
   ЛЕНА: Разве я похожа на человека, который чистил картошку? Коготки-
   ноготки видела? Как говорит мой умный папочка, эти пальчики
   созданы для поцелуев. У нас тётя Феня чистит. Скучное существо.
   Чтобы маман или папа к чему-нибудь прикоснулись - никогда.
   МАШЕНЬКА: Они кто?
   ЛЕНА: Служат инженерами. И прыгают вокруг меня. Видела бы ты, Машка,
   как они чудно прыгают. Ну просто зайчики, бедные заботливые
   зайчики. Надоедают, конечно. Поэтому я, наверное, с Михеем и
   поехала.
   МАШЕНЬКА: Он не Михей.
   ЛЕНА: Михей, Михей. Сколько ему, как думаешь?
   МАШЕНЬКА: Лет тридцать.
   ЛЕНА: Весёлый мужичок. Я его раньше как-то не воспринимала. Учитель
   труда, подумаешь? Рубанок, фуганок, ножовка, морковка...
   Холостой, как думаешь?
   МАШЕНЬКА: Не знаю.
   ЛЕНА: Помнишь, как он нас купал? Зашёл по колено и думает, заплыл бог
   знает куда. Настоящий Михей... Федька, костёр проворонишь.
   ФЕДЯ: Картошку гоните.
   ЛЕНА: Успеешь. Сам с собой играет, видела?
   МАШЕНЬКА: Он всегда. Ленка, мы отсюда когда-нибудь выберемся?
   ЛЕНА: Не бери в голову. Будем вести естественный образ жизни. Лопать
   траву, жарить попугаев и дышать, дышать, дышать...
   МАШЕНЬКА: Что там с моими? Они уже всех обзвонили.
   ЛЕНА: И мои обзвонили. Мы же не сами. Михей за нас головой отвечает,
   пусть он и думает. А мы немножко посумасбродничаем, верно,
   Федька?
   ФЕДЯ: Что?
   ЛЕНА: Спляшем?
   ФЕДЯ: Подо что?
   ЛЕНА: Подо всё.
   ФЕДЯ: Не могу.
   ЛЕНА: Выиграл?
   ФЕДЯ: Проиграл.
   ЛЕНА: Так тебе и надо. Всё-таки я авантюристка ужасная! (Прыгает вокруг
   костра. Маша разгребает угли. Появляются Михеев и Олег. На палке
   они несут привязанного за ноги кабана.)
   ОЛЕГ: Охотники в составе Михеева и Гуркова с охоты явились.
   МИХЕЕВ: Охота оказалась на редкость удачной. Охотник Гурков поразил в
   самое сердце превосходного вепря.
   ЛЕНА: Кого?
   МИХЕЕВ: Дикого кабана, который лежит сейчас перед вами.
   МАШЕНЬКА: Бедный, за что вы его?
   ОЛЕГ: Видела бы ты этого бедного в камышах, когда он на нас как танк пёр.
   МИХЕЕВ: К вечеру освежуем и я вам таких котлет приготовлю, таким
   соусом приправлю - ах! Молодцы мы всё-таки. Даже трудно
   представить, на сколько нам этого зверя хватит.
  

Вторая п е с н ь Михеева.

Это вепрь,

а это охотник,

поразивший его

прямо

в сердце.

Дружно скажем

спасибо фортуне,

ниспославшей нам

эту добычу.

Хорошо, что

есть эта картошка,

этот вепрь,

что станет

котлетой.

Если будем

друг друга держаться-

мы узнаем,

что жизнь прекрасна!

Появляется Миша.

   МИША: Ну вы и радуетесь, на берегу слышно.
   МИХЕЕВ: Ничего?
   МИША: Глаза заболели, а на море пусто.
   МИХЕЕВ: Ладно, обедаем. (Садятся вокруг костра.) И не вешаем носа.
   Ещё и суток не прошло, как мы здесь, так почему нас кто-то
   должен заметить? Это было бы несправедливо и малоинтересно.
   ЛЕНА: Даже посумасбродничать не успели.
   МИХЕЕВ: Вот именно. Но какое открытие сделали мы с Олегом. Это всё-
   таки остров. Атолл или вулканического происхождения. И,
   кажется, необитаемый.
   ЛЕНА: Я вымолила.
   МИХЕЕВ: Хуже другое. Мы не сможем построить корабль. Нет нужного
   дерева. Одни лианы, стволы мягкие, травянистые.
   ФЕДЯ: Ура!
   МИХЕЕВ: Что, Федя?
   ФЕДЯ: Выиграл.
   МИХЕЕВ: А со мной?
   ФЕДЯ: А вы играете?

(Из зарослей вышел большой зелёный попугай и,

забавно подпрыгивая, направился

к играющим.)

   ПОПУГАЙ: Игрывал когда-то, игрывал. Ребёночком в розовом моём детстве
   даже призы брал. (Михееву.) Что, молодой человек, боитесь
   мальчика? А вы не бойтесь и пешечку эту вот вперёд двиньте,
   вперёд...
   МАШЕНЬКА: Говорящий попугай.
   ПОПУГАЙ: Ошибаешься, девочка. Не попугай, но человек, скрывающий под
   нелепой маской свою боль и чувства. О, как хотели бы вы стать
   лёгкой тучкой, чтобы улететь от неприятностей, или малой
   птичкой, порхающей без видимых забот. Но вам это не дано.
   (Ударился оземь и превратился в яркий, на тонком стебле,
   цветок.) Вот я и цветок. Пью росу и жду пчелы, которая
   освободит меня от сладостного груза. Я только цветок. Только
   цветок. (Ударился оземь и стал небольшим крепким старичком
   в сером пиджаке, сандалиях на босу ногу и мятых фланелевых
   брюках.) Разрешите представиться. Егор Семёнович Лошадкин,
   пенсионер. Извините, если озадачил или напугал, таково уж
   свойство моей неспокойной натуры.
   МИХЕЕВ: Простите, вы, собственно, кто?
   ЛОШАДКИН: Лошадкин Егор Семёнович.
   МИХЕЕВ: Но только что вы были цветком и попугаем. Может быть, и это
   одна из ваших ипостасей?
   ЛОШАДКИН: (Хихикает.) Остроумно, очень остроумно. Нет, нет, я именно
   Лошадкин, местный житель.
   ОЛЕГ: Мы думали, остров необитаемый.
   ЛОШАДКИН: Вы сказали, необитаем? Как же он может быть необитаем,
   если на нём обитаю я, а теперь ещё и вы? Обитаем и даже
   очень, но об этом в свой час.
   ФЕДЯ: А где он, в субтропиках или в джунглях?
   ЛОШАДКИН: Нигде. Или можно сказать - везде.
   ЛЕНА: Так не бывает. Обо что-то же мы разбились?
   ЛОШАДКИН: Разбились. Обо что-то. А обо что?
   ОЛЕГ: Мы в океане, верно? Как-то он должен называться?
   ЛОШАДКИН: Он и называется. Жизнь.
   МАШЕНЬКА: Вы опять притворяетесь?
   МИХЕЕВ: Подожди, Маша. Егор Семёныч, мы как раз обедаем и просим,
   Если вы не торопитесь, к нашему шалашу.
   ЛОШАДКИН: С радостью. Давно не трапезничал в столь приятной
   компании.
   МИХЕЕВ: Угощение более чем скромное, но вечером нас ждёт жаркое.

(Лошадкин вскочил, испуганно залопотал,

подбежал к кабану.)

   ЛОШАДКИН: Он, он, несомненно, он... Беда, смерть, всем смерть... Куда
   Бежать, где скрыться, чем откупиться?
   МИХЕЕВ: О чём вы, Егор Семёнович?
   ЛОШАДКИН: Это же он.
   МИХЕЕВ: Кто он?
   ЛОШАДКИН: Зайчик. Любимый кабан Дудкина. Дудкин ненавидит всех:
   меня, вас, море, солнце, цветы. Он любил только его. Он
   ласкал его, как ребёнка. Он звал его Зайчиком... Смерть,
   всем смерть...
   МИХЕЕВ: Успокойтесь. Кто он такой?
   ЛОШАДКИН: Дудкин? Бандит, хозяин. Он держит всех нас вот здесь,
   в кулаке. Стоит ему сжать пальцы, и наша оболочка лопнет,
   как надувной праздничный шарик, а наша душа, наша живая
   трепетная душа, падёт на землю грязной каплей. Он день
   превращает в ночь, океан в лужу, цветущий луг в кучу силоса.
   Вы не знаете Дудкина...

(Хрустнула ветка, все обернулись - на

поляне стоял Дудкин.

Коротконогий, широкоплечий, он стоял,

увешанный оружием, и молчал.

Лошадкин в испуге бросился оземь,

обернулся тощей беспородной дворнягой,

заскулил. На брюхе подполз к хозяину,

принялся лизать его сапоги. Дудкин

отшвырнул его, шагнул к кабану.)

   ДУДКИН: Кто?.. Кто?!
   МИХЕЕВ: Я.
   ОЛЕГ: И я.
   МИХЕЕВ: Олег...
   ОЛЕГ: И я.
   ДУДКИН: Чем?
   МИХЕЕВ: Копьём.
   ДУДКИН: Зверьё.
   ЛОШАДКИН: Бедный, бедный Зайчик...
   ДУДКИН: За что?
   МИХЕЕВ: Мы охотились.
   ДУДКИН: Ах, ты охотился, фря учёная...
   МИХЕЕВ: Обойдёмся без тыканья.
   ДУДКИН: Ты знал, что он мне дороже брата?
   ЛОШАДКИН: Нельзя было Зайчика, нельзя...
   ДУДКИН: Заткнись. Знал?
   МИХЕЕВ: Не знал. Не мог предположить, что кабан, даже любимый, может
   быть дороже брата.
   ДУДКИН: Изгаляешься. Собрал вокруг себя недомерков и лепишь им,
   значит, дребедень всякую? А что есть люди, ты знаешь? Дерьмо.
   Полное дерьмо. Предатели и крохоборы.
   ЛОШАДКИН: Верно, ой как верно, Эмиль Сергеич...
   ДУДКИН: Слышал, как родители назвали? Эмиль. Ласково, как котёнка.
   Чтобы я всю жизнь к ним ластился. Гнули они меня, ух, гнули,
   корёжили, всё во что-то превратить хотели. А я не хотел. Ну и
   дал им нанашки, чтоб не баловали. Чего уставился? На меня
   профессор один вот так вот уставился, когда я его в подворотне
   прижал. "Профессор?" - говорю. "Профессор." - "Каких наук?"-
   "Медицинских." - "Учился долго?" - "Долго." - отвечает. "А я,-
   говорю, - недолго" - и хрясь его по сопатке. И нет профессора.
   А Дудкин есть. Эмиль Сергеич.
   ЛОШАДКИН: Сапожки замарал. Оботри об меня, оботри, не стесняйся.
   ДУДКИН: Видел? Тоже большим человеком был, бумажки писал. Теперь я
   об него ноги вытираю.
   ЛОШАДКИН: И на здоровье, и на здоровье...
   ДУДКИН: Пшёл вон! (Склонился над кабаном.) Зайчик, Зайчик, что же ты
   им поддался? Ничего, спи спокойно. Дудкин отомстит. (Подошёл
   к Михееву.) Охотился, значит? Ну так и я на тебя поохочусь.

(Ударил Михеева в живот, тот согнулся, упал.)

   МАШЕНЬКА: Андрей Антоныч...
   ДУДКИН: Пшла вон. Вставай, вставай, некогда мне.

(Михеев поднялся и резким ударом сбил Дудкина с ног.)

   ДУДКИН: (Сел, тяжело смотрит на Михеева.) Это ничего. Это я понимаю.
   И уважаю. (Вскинул ружьё, к его ногам упала птица.) Вот так.
   Лошадкин!
   ЛОШАДКИН: Здесь, Эмиль Сергеич...
   ДУДКИН: (дал ему револьвер.) Этих ко мне. Сзади пойдёшь. Смотри, старый
   пёс, если кто улизнёт.
   ЛОШАДКИН: Зубами буду рвать!
   ДУДКИН: Руки. Я сказал, руки! Считаю до трёх.
   МИХЕЕВ: Поднимите руки, ребята.

(Дудкин шагнул вперёд, за ним Михеев

с ребятами, сзади, подпрыгивая, Лошадкин.)

  

Картина вторая

  

У Дудкина.

Мрачная комната с низким потолком. Решётки на окнах.

По стенам распяты чучела птиц. Две пузатые гири на полу.

В углу на соломе Михеев, Олег, Лена, Миша и Машенька.

   МИХЕЕВ: ...Рано рождённая, в небе взошла розопёрстая Эос.
   Люди сходились к костру, на котором покоился Гектор.
   После того, как сошлись и большая толпа собралася,
   Первым же делом вином искромётным костёр загасили
   Всюду, где сила огня сохранилась. А братья с друзьями
   Тщательно белые кости героя средь пепла собрали,
   Горько скорбя и со щёк обильные слёзы роняя.
   В ящик потом золотой те кости они положили,
   Их покрывши при этом пурпуровой мягкой одеждой.
   Тотчас спустили в могилу глубокую, после того же
   Поверху часто камнями огромными плотно устлали.
   Сверху насыпали холм. Вокруг же стража сидела,
   Глядя, чтоб ранее срока на них не напали ахейцы.
   Быстро насыпав могилу, они разошлись. Напоследок
   Снова все собрались и блистательный пир пировали
   В доме великом Приама, владыки, вскормлённого Зевсом.
   Так погребали они конеборного Гектора тело.
   МИША: И всё?
   МИХЕЕВ: Всё.
   МИША: Все погибли?
   ЛЕНА: Как же я ей завидую.
   МИХЕЕВ: Кому?
   ЛЕНА: Елене. Две страны из-за неё дрались, столько подвигов совершили,
   Трою сожгли. Вот женщина.
   МИША: Выдра она, а не женщина. Чем простые троянцы или греки
   виноваты, которые из-за её пышных кудрей мечами друг друга
   секли?
   ЛЕНА: Если бы из-за меня ну не город на город, ну хоть бы класс на класс
   пошёл.
   ОЛЕГ: Елена-то ты Елена...
   ЛЕНА: От вас большего не дождёшься.
   МИХЕЕВ: Почему, Лена красивая. Все вы красивые.
   ЛЕНА: Опять победила дружба? Можно нескромный вопрос, Андрей
   Антоныч?
   МИХЕЕВ: Можно.
   ЛЕНА: Почему вы не женаты?
   ФЕДЯ: (над шахматами). Чёрт...
   МИХЕЕВ: Что, Федя?
   ФЕДЯ: Цейтнот.
   МИХЕЕВ: Я и сам думаю, почему... У меня была очень красивая мама. Отец
   жить без неё не мог. Он был человек тихий, даже робкий.
   Приходил со службы, садился в кресло, открывал книгу, но
   смотрел не в неё, а на маму и очень смущался, когда она это
   замечала. Мама не работала. Не потому что не хотела, она была
   человек одарённый, даже писала стихи. Но она не могла себе
   представить, что однажды я приду из школы, а дома никого.
   Она считала, что дома ребёнка должны ждать и он должен
   знать, что его ждут. Потому что это - ДОМ. Вам странно?
   Наверное, это странно, но так она понимала жизнь... папа умер
   весной, рано утром. Остановилось сердце. Мама приготовила
   мне обед, постирала бельё, полила цветы, накормила рыб в
   аквариуме - я ещё удивился, кормить рыб было моей святой
   обязанностью, - подмела пол и к вечеру умерла. Я горько плакал,
   но как-то чувствовал, что иначе и быть не могло... Хотите, спою
   вам колыбельную, которую она для меня сочинила?

Звёзды по небу рассеяв,

ночь пришла, и мир затих.

Спи, мой маленький Михеев,

и во сне расти, расти.

Злых людей не очень слушай,

просто им не повезло.

Помни, маленький Андрюша,

смелого боится зло.

Расти большой,

пей молоко

и ешь морковочку.

Ну а беда

к тебе придёт

когда-нибудь -

дёрни за верёвочку!

Дёрни за верёвочку! -

и дверь откроется,

но только не забудь:

не дёргай часто,

борись сам,

верёвочка выручает один раз...

   ОЛЕГ: Давно же вы жили. Вам ещё колыбельные пели. Мне на ночь говорят:
   будильник заведи - если вообще что-нибудь говорят.
   ЛЕНА: Вы не ответили.
   МИХЕЕВ: Насчёт женитьбы? Вы мне мешаете. Вместо того, чтобы бегать
   на свидания, я строю с вами яхты, они разбиваются, и мы
   оказываемся у некоего Дудкина.
   МАШЕНЬКА: Не может он нас убить.
   ОЛЕГ: Рыльце у него несимпатичное.
   ЛЕНА: Может быть, дёрнуть за верёвочку? Тут во всё поверишь.

(Заскрежетал засов, дверь отворилась -

В комнату прыгнул Лошадкин.)

   ЛОШАДКИН: Не годится! Не годится! Спит Эмиль Сергеич, а вы хоры
   разводите. В ваших же интересах его не нервировать. Он в
   гневе автомат к пузу - и всех без разбора. А лаской,
   уважением и, так сказать, проявлением всяческой готовности
   можно и... сами понимаете.
   ОЛЕГ: Дворняжка пришла. Сапоги хозяину вылизали?
   ЛОШАДКИН: Представьте, да. Делаю это ежедневно и неоднократно.
   Догадываюсь, вчерашняя моя позиция воспринята вами как
   нечто гадкое, подлое, недостойное. Согласен, но что я мог,
   больной, жалкий, одинокий старик? Плюньте в меня, если
   желаете, не обижусь.
   ЛЕНА: Шли бы вы отсюда, смотреть противно.
   МИХЕЕВ: Что вас с ним связывает, Егор Семёныч?
   ЛОШАДКИН: слово. Не в том смысле, что я ему какое-то слово дал, а слово
   как средство человеческого общения, Меня все бросили, все.
   Кого взрастил, лелеял, кого вскормил по зёрнышку, в чьих
   глазах находил мир и спокойствие. Все ушли. Тогда я к нему
   и прибился. Слова он мне бросает грязные, жуткие, но
   терплю. Пращуры наши, что в звериных шкурах ходили, как
   друг за друга держались, а мы чем цивилизованней, чем
   чувствами, казалось бы, тоньше, удаляемся один от другого,
   бросаем родители детей, дети родителей. Они, дети, в детской
   своей непримиримости понять меня не смогут, но вы, вы-то
   понимаете?
   МИХЕЕВ: Есть способ вырваться отсюда?

(Хлопнула дверь - на пороге Дудкин,

злой, заспанный.)

   ДУДКИН: Есть. Ногами вперёд. Устраивает?

(Подошёл к гирям, подхватил их, подбросил

к потолку и, рыча от удовольствия, начал

перекатывать со спины на грудь.

Лошадкин юркнул за дверь, принёс полотенце,

укутал Дудкина.)

   ЛОШАДКИН: Вот так, вот так... Умаялись, Эмиль Сергеич? Вот мы и
   сухонькие.
   ДУДКИН: Чего уставились? Спали сладко? Не желаете, значит, беседовать?
   Ну-ну. (Достал из-за пояса револьвер, взвёл курок.) Выходи по
   одному. Рассчитываться будем.
   ЛОШАДКИН: (Бросился ему в ноги.) Эмиль Сергеич, пощади ты их! На что
   тебе детские души? Придёт же и для тебя судный день.
   Спросят тебя: Дудкин, губил ты людей, в грязь топтал, но
   детей-то зачем? Мужчину возьми, отомсти за красавца
   нашего, ублажи душу, а ребяток не тронь.
   ДУДКИН: Брысь. Фамилия Михеев?
   МИХЕЕВ: Михеев.
   ДУДКИН: Выходи.
   МИХЕЕВ: При одном условии.
   ДУДКИН: Ну?
   МИХЕЕВ: Я должен быть уверен, что дети останутся живы.
   ДУДКИН: Уверен? Ты мне условия? Выходи, пока всех не перешлёпал!
   МИХЕЕВ: Не кипятись. Что ты кипятишься? Оружием увешан, а мечешься.
   Веди себя достойно, Дудкин.
   ДУДКИН: Сука какая, ещё учит.
   МИХЕЕВ: Мне надо переговорить с Лошадкиным.
   ДУДКИН: Хрен с тобой, давай.
   МИХЕЕВ: (Отвёл Лошадкина в сторону.) Егор Семёныч, он, кажется, не
   шутит. Я попробую его отвлечь - уведите ребят. А если что со
   мной...
   ЛОШАДКИН: Выведу, спрячу, себя не пожалею.
   МИХЕЕВ: Я готов (Ребятам.) Мужайтесь. Верьте Лошадкину.
   ФЕДЯ: (вышел вперёд). Всех не перестреляешь!
   ДУДКИН: (захохотал). Тебя я и стрелять не буду. Придушу, как цыплёнка.
   (Михееву.) Шагай.

(Михеев и Дудкин уходят.

Напряжённая тишина.

Выстрел, за ним ещё и ещё. Возвращается Дудкин.

Ухмыляясь, смотрит на дверь.

Медленно входит Михеев.)

  
   МАШЕНЬКА: (бросается к нему). Андрей Антоныч!
   ДУДКИН: Ну как, покойничек?
   МИХЕЕВ: Нормально.
   МАШЕНЬКА: Что вы всё издеваетесь? Пользуетесь, что мы безоружны? Вы
   хотели Андрея Антоныча убить, а вы его не стоите, вы
   мизинца его не стоите!
   ДУДКИН: Заткнись. Я передумал. Всё равно никуда не денетесь. Идите до
   поры. Но. Теперь слушайте моё "но". У меня делишки тут кой-
   какие, помощник нужен. Оставь мне парня.
   МИХЕЕВ: Не могу.
   ДУДКИН: Ты голос-то не повышай. И так легко отделался. Скажу тебе,
   какого. (На Олега.) Этого вот.
   МИХЕЕВ: Почему именно его?
   ДУДКИН: Нравится он мне. Глаза у него мои.
   ОЛЕГ: Кто вам сказал?
   ДУДКИН: Я сказал. Ну?
   МИХЕЕВ: Не могу.
   ДУДКИН: Ты мне просто на нервы действуешь. Я ведь и без спроса могу.
   Вожжа под хвост попала, вот и спрашиваю.
   ЛОШАДКИН: Соглашайтесь, миленький, не обостряйте. Я тут, я пригляжу...
   ОЛЕГ: Всё в норме, Андрей Антоныч. Надо, значит, надо.
   ЛОШАДКИН: Умница, умница...
   МИХЕЕВ: Но вы отвечаете...
   ДУДКИН: Вон отсюда! Все! Все! Чтоб не пахло! Ну!

(Михеев, Лена, Миша, Федя и Машенька уходят.)

   В науках кумекаешь?
   ОЛЕГ: Смотря в каких.
   ДУДКИН: А хрен его знает. В шмонике там, в электронике.
   ОЛЕГ: Можно.
   ДУДКИН: Лошадкин, глаза ему завяжи. (Лошадкин подбежал с повязкой.)
   Погоди. (Всматривается в Олега.) Мои, точно мои. Давай,
   Лошадкин.

(Лошадкин завязывает Олегу глаза.)

Картина третья

Розовый фасад уютного особняка. Фальшивые балкончики

на стенах увиты плющом, Парадный вход поддерживают

выполненные в полный рост гипсовые фигуры хозяев -

Роберта и Аллочки Петуховых.

Перед особняком ухоженная лужайка. Лёгкий белый стол.

Белые кружевные кресла.

По песчаной дорожке ходит эрдель Чарли, толкая перед собой

коляску с младенцем Васенькой.

Младенец проснулся, заверещал.

   ЧАРЛИ: (склонился над коляской). Агу, Васенька, агу... С добрым утром.
   Не плачь, глазки застудишь. Это я, Чарли. (Младенец смеётся.)
   Узнал? Сейчас мы позавтракаем. Всё выдуем, никому не оставим.
   Вырастем богатырями. Все будут удивляться: какой силач этот
   Васенька Петухов, которого вырастил эрдель Чарли. (Младенец
   смеётся.) Пей, Васенька, пей. Мама спит, папа спит, Катя спит,
   бабушка спит, а мы уже встали, мы не лежебоки, мы скоро ходить
   начнём...

(Из-за кустов выглянул Федя Бабакин.

Коротко свистнул. Чарли обернулся.

Федя исчез.)

   ЧАРЛИ: Выходи, выходи. Дышишь тяжело. Долго бежал? Иди, не бойся.
   ФЕДЯ: (подошёл). Ты кто?
   ЧАРЛИ: Чарли, эрдель.
   ФЕДЯ: Ты что, разговариваешь?
   ЧАРЛИ: Не со всеми.
   ФЕДЯ: Ты чей?
   ЧАРЛИ: Петуховых.
   ФЕДЯ: (на коляску). А он?
   ЧАРЛИ: Васенька, хозяйский сын. Мы завтракаем. Что ты растерялся? Что я
   разговариваю? Принимай мир, как он есть. Кто ты, откуда, зачем
   пришёл?
   ФЕДЯ: Я Бабакин. Мы потерпели кораблекрушение. Нас шестеро. Картошка
   кончилась, теперь голодаем. Михеев всю ночь охотился, но впустую.
   ЧАРЛИ: Понимаю. Магазина здесь нет. А идея есть. Дом видишь? Хозяев
   моих. У них этой еды... Если все их запасы превратить в
   бутерброды и приложить их один к другому, ими несколько раз
   можно опоясать земной шар. Надо попасть к ним на обед.
   ФЕДЯ: В гости без приглашения не ходят.
   ЧАРЛИ: Сделаем. Васенька, побудь с мальчиком, я сейчас. (Убежал в дом.)

(Младенец заплакал.)

   ФЕДЯ: Не ной, Петухов. Столько бутербродов, а ноешь. Тихо, тебе говорят.

(Чарли вернулся не один. Рядом с ним шла

Катя Петухова в ослепительно белом платье,

с книгой в руках.)

   ЧАРЛИ: Знакомьтесь... Это Бабакин, хочет есть. Это Катя, хозяйская дочь.
   Я пошёл. Агу, Васенька, агу, сейчас я тебя перепеленаю. (Уходит.)
   ФЕДЯ: Что читаешь?
   КАТЯ: "Анну Каренину".
   ФЕДЯ: Не читал.
   КАТЯ: Плохо.
   ФЕДЯ: В шахматы играешь?
   КАТЯ: Не очень.
   ФЕДЯ: Могу научить.
   КАТЯ: Вас выбросило на берег?
   ФЕДЯ: В чём были.
   КАТЯ: Я давно посторонних не видела. Слушай внимательно. Через полчаса
   Вы должны быть здесь. И ни минутой позже. Я всё организую.
   ФЕДЯ: Удобно?
   КАТЯ: Я, кажется, ясно сказала? Вы мои гости. А пока... (Протянула ему
   бутерброд.) Ешь.
   ФЕДЯ: Без ребят не могу.
   КАТЯ: Тогда через полчаса. Без обмана, слышишь?

(Федя убегает.

Роберт Петухов, небольшого роста, плотный,

в спортивном костюме, вышел на крыльцо,

довольно всхрапнул, привычным движением

бросил с плеча на забор небесного цвета ковёр.

Играя мускулами, выбивает.)

   (Подбежала к нему, чмокнула в щёку.) Привет, папочка.
   ПЕТУХОВ: Салют.
   КАТЯ: А у меня секрет.
   ПЕТУХОВ: Какой, если не секрет?
   КАТЯ: Как раз секрет, какой секрет.
   ПЕТУХОВ: Отойди, котик, запылишься. Что за книга?
   КАТЯ: "Анна Каренина".
   ПЕТУХОВ: Котик, это несерьёзно. Это взрослая книга. Это там она
   бросилась под электричку?
   КАТЯ: Под поезд.
   ПЕТУХОВ: Я и говорю. Понимаешь, есть вещи, которые тебе пока не
   освоить. Я или мама, мы защищены жизненным опытом. Ты же
   всё принимаешь на веру. Нет, котик, в принципе я не против, но
   разве ты в ней что-нибудь поняла?
   КАТЯ: Я плачу, читаю и плачу.
   ПЕТУХОВ: Вот видишь. А зачем? Толстой гениальный писатель, поэтому он
   всё усложняет. В жизни всё гораздо проще, запомни это. Ни
   подо что бросаться не надо. И мама тебе то же скажет. Ни подо
   что.
   КАТЯ: Папка, а почему ты не допытываешься? Я же сказала, у меня секрет.
   ПЕТУХОВ: Какие на нашем пятачке секреты?
   КАТЯ: Нет, допытывайся.
   ПЕТУХОВ: Какой?
   КАТЯ: Не скажу.
   ПЕТУХОВ: Котик, не мучай отца, скажи.
   КАТЯ: У меня будут гости.
   ПЕТУХОВ: Опять этот клоун Лошадкин?
   КАТЯ: Нет, не клоун Лошадкин. Их шестеро.
   ПЕТУХОВ: Ты шутишь?
   КАТЯ: Они вот-вот нагрянут.
   ПЕТУХОВ: (кричит в дом). Аллочка! Спустись, пожалуйста! Алла!

(Из дома вышла молодая миловидная женщина

в лёгком халатике и, подставив солнцу

лицо, по-кошачьи зажмурилась.)

   КАТЯ: Доброе утро, мамочка.
   ПЕТУХОВА: Роберт, когда ты выбиваешь ковёр, можно подумать, что
   Началась война.
   ПЕТУХОВ: Извини, зайчик.
   ПЕТУХОВА: Кстати, пейзаж, что ты вчера привёз, надо бы перевесить. Туда,
   к бронзе, он её уравновесит.
   ПЕТУХОВ: Выслушай дочь.
   КАТЯ: Мама, у меня будут гости.
   ПЕТУХОВА: Какие?
   КАТЯ: Я их не видела. То есть видела одного. Приличный мальчик,
   воспитанный.
   ПЕТУХОВА: Очаровательно. С нами ты согласовала? Или мы с отцом уже не
   существуем?
   КАТЯ: Существуете. Это я не существую. Я скоро умру на вашем острове,
   это тюрьма, всё надоело, опротивело - ваш дом, ваши ковры, ваши
   пейзажи!

(Появилась бабушка Петухова.)

   ПЕТУХОВА: Что, бабушка, что вы здесь ищете?
   БАБУШКА: Доброе утро, внуки. Вы как будто о чём-то спорили?
   ПЕТУХОВА: Спорили, ну и что?
   БАБУШКА: Почему бы вам не жить мирно?
   ПЕТУХОВА: Начинается. Мы живые люди, бабушка.
   БАБУШКА: Ссорится не обязательно.
   ПЕТУХОВА: Ваша милая правнучка преподнесла нам сюрприз.
   БАБУШКА: Обожаю сюрпризы.
   ПЕТУХОВА: Роберт, скажи что-нибудь. Твоя всё-таки бабушка.
   ПЕТУХОВ: Бабушка, что вы хотите?
   БАБУШКА: Чтобы вы жили мирно.
   ПЕТУХОВ: Мы живём мирно. Идите отдыхайте, бай-бай. (Ведёт её к дому.)
   БАБУШКА: Мне бы кашки, Алёнушка.
   ПЕТУХОВА: Не до кашки сейчас. Потерпите. (Бабушка ушла, Кате.) Когда
   они явятся?
   КАТЯ: Вот-вот.
   ПЕТУХОВА: Кошмар. Надо подготовиться, переодеться, накрыть на стол.
   Чарли! Чарли! (Бежит Чарли с коляской.) Сиди здесь. Кто
   Придёт, попроси подождать. Мы скоро выйдем.

(Уходят в дом. Чарли укачивает младенца.

Появляются Михеев, Федя, Миша, Лена и

Машенька.)

   ФЕДЯ: Не стесняйтесь вы. Она же сказала, через полчаса быть, иначе
   обидится.
   МИХЕЕВ: Но мы не знакомы.
   ФЕДЯ: Я знаком. Привет, Чарли.
   ЧАРЛИ: Проходите. Петуховы сейчас выйдут.
   МИША: Точно, разговаривает.
   МИХЕЕВ: Вы от рождения говорите?
   ЧАРЛИ: Надоело молчать.

(Из дома торжественно вышли Петуховы -

все в белом.)

   ПЕТУХОВА: У нас гости? Как мило.
   ПЕТУХОВ: Катюша, правда, сымпровизировала и поставила нас в неловкое
   положение.
   ПЕТУХОВА: Но гостям мы всегда рады. (Подошла к Михееву.) Петухова
   Алла Аркадьевна.
   МИХЕЕВ: Михеев Андрей Антоныч.
   ПЕТУХОВ: Роберт Николаевич.
   МИХЕЕВ: У вас замечательный дом.
   ПЕТУХОВА: Снаружи, Андрей Антоныч. Вы бы заглянули внутрь - стыдно
   кого-нибудь пригласить. Я сама дизайнер, специалист по
   интерьеру, но руки не доходят. А сколько мы в него вбухали!
   Бедный Роберт. Днём на службе, вечером клал кирпичи, рыл
   погреб, писал кандидатскую - муки ада.
   МИША: Как это у вас собака разговаривает?
   ПЕТУХОВ: Каприз генетики. Один из его предков по материнской линии
   пытался высказываться, но его быстро поставили на место. А
   этот чешет без остановки. Иногда такое ляпнет - лучше бы
   молчал.
   ПЕТУХОВА: Он у нас Васенькой занимается. Перепеленал, Чарли?
   ЧАРЛИ: Сухой.
   КАТЯ: А вы надолго?
   ПЕТУХОВА: Котик, люди могут подумать, что мы их гоним. Тринадцать
   Лет, а ум детский... Что же мы стоим? Вы как раз к обеду.
   МИХЕЕВ: Извините, Алла Аркадьевна, неловко получилось. Мы будто бы
   напросились.
   ПЕТУХОВА: Какие пустяки. У нас запросто.

(Петуховы ушли в дом.

Гости рассаживаются за столом.)

   МИХЕЕВ: Братцы, вы не очень наваливайтесь. Будем голодными, но
   гордыми.

(Петуховы вынесли из дома многочисленные

блюда, расставили на столе. Чарли подал

приборы.)

   ПЕТУХОВА: Чем богаты, не обессудьте.
   МИША: Не обессудим.
   ПЕТУХОВ: Что на материке?
   МИХЕЕВ: Зима.
   ПЕТУХОВА: Снег, слякоть. Вы не представляете, как я устала. Шум, гам,
   толкотня... Это фазан, мальчик, его можно руками... но
   главное - люди. Как они раздражают. Мелочные, суетные, с
   сиюминутными заботами, вы меня понимаете?
   МИХЕЕВ: (тихо). Федя, оставь шахматы, ешь.
   ПЕТУХОВА: Здесь так покойно. И если бы не одно обстоятельство...
   ПЕТУХОВ: Дело в том, что здесь живёт некто Дудкин.
   ПЕТУХОВА: Вор! Бандюга! Уголовник!

(Из дома вышла бабушка.)

   БАБУШКА: Вы опять ссоритесь?
   ПЕТУХОВА: Бабушка, я же просила... Это наша бабушка.
   ПЕТУХОВ: Ей девяносто два года, поэтому она живёт в несколько ином
   измерении. Бабушка, у нас гости.
   БАБУШКА: Какие юные. Я тоже была юная, смеяться любила, петь, плясать.
   (Застучала каблучками, запела.) Гармонист не то играет, или я
   не то пляшу, ах, сердечко моё тает, на свидание спешу...
   (Михееву.) Ты кто, внучек?
   МИХЕЕВ: Учитель.
   БАБУШКА: Славно. Ты не Петухов. Ты мудрец. Держись, не сворачивай.
   Благослови тебя господь... Мне бы кашки, Алёнушка.
   ПЕТУХОВА: Бабушка, вы же видите. Потерпите.

(Бабушка ушла в дом.)

   КАТЯ: Мама, можно я с мальчиком в шахматы поиграю?
   ПЕТУХОВА: Ты сыта? А мальчик?
   ФЕДЯ: Сыт, спасибо. Идём.

(Играют на траве в шахматы.)

   Не туда. Я ведь могу пойти и пожалуйста - шах. Фланг прикрой.
   КАТЯ: Обойдусь без подачек. Я эгоистка, да? Ты же ничего не ел, а я тебя
   вытащила. Подожди. (Пошла к столу, вернулась с бутербродами.)
   Держи. С бужениной, с икрой, с колбасой и два пирожных. (Федя
   набросился на еду.) Уже?
   ФЕДЯ: Долго ли умеючи?

(Рассмеялись.

Как бы вторя им, за сценой слышится заливистый

Смех и на лужайку нетвёрдой походкой выходит

Митька Мишин, в ватнике, болотных сапогах,

С мешком за плечами.)

   МИШИН: Привет труженикам стола! Весёлый человек Митька Мишин
   всегда к вашим услугам.
   ПЕТУХОВА: Принесла нелёгкая.
   МИШИН: Алла Аркадьевна, позвольте ручку.
   ПЕТУХОВА: Избавили бы нас от визитов.
   МИШИН: Никогда. Без меня вы зачахнете. Роберт Николаич, позвольте
   ручку. Боровочки вы мои жирненькие. Как движимость -
   недвижимость? Денежка к денежке, бутербродик к бутербродику,
   а? Пузанчики вы мои ненаглядные!
   ПЕТУХОВА: Что он несёт?
   ПЕТУХОВ: Набрался с утра, не видишь?
   ПЕТУХОВА: Чарли, проводи.
   ЧАРЛИ: Не нанимался.
   МИШИН: Чарли человек, а не Петухов. Где Катюха? (Увидел Катю и Федю
   за шахматами.) Вот Катюха. Катюха, тебя сколько? Нет, то парень.
   Тоже Петухов? (Повернулся к столу.) А вы откуда? Все Петуховы?
   Караул! Бабуля! Где моя бабуля?
   ПЕТУХОВА: Роберт, уйми его.
   ПЕТУХОВ: Гражданин Мишин...
   МИШИН: (на мешок). Я Катьке ракушки принёс.
   ПЕТУХОВА: Дай трёшку, пусть убирается.

(Резкая автоматная очередь, и следом за ней -

Дудкин. Стоит, широко расставив ноги. Взгляд

Тяжёл и неподвижен. Из-за его спины выглядывает

Лошадкин.)

   ДУДКИН: Не ждали?
   ПЕТУХОВА: Ждали, Эмиль Сергеич, как же.
   ПЕТУХОВ: Всегда рады.
   ДУДКИН: (Михееву.) И ты здесь?
   МИХЕЕВ: Вы.
   ДУДКИН: Парень твой ничего, шурупит. Петуховы, вы готовы?
   ЛОШАДКИН: (хихикает). Петуховы, вы готовы? Вы готовы, Петуховы?
   Поэт.
   ПЕТУХОВА: Разве мы когда-нибудь опаздывали?
   ПЕТУХОВ: Упаковано в лучшем виде.
   ДУДКИН: Тащи.

(Петуховы умчались в дом и вынесли оттуда

Большие картонные коробки с надписью

"Э.С.Дудкину".)

   ПЕТУХОВ: Прямо из холодильника, в обиде не будете.
   ДУДКИН: Ничего не зажал?
   ПЕТУХОВ: Обижаете.
   ДУДКИН: Проверим. (Ушёл в дом.)
   ЛОШАДКИН: (Михееву). Парнишка ваш жив - здоров, слежу неотступно.
   МИХЕЕВ: Чем он занимается?
   ЛОШАДКИН: Специальное задание.

(Из дома вылетел Дудкин, за ним бабушка.)

   БАБУШКА: Внучек нашёлся. Кыш отсюда! А то как стукну!
   ДУДКИН: Луковица старая.
   БАБУШКА: Сам чеснок. Чтоб духу твоего не было. Чеснок. (Ушла в дом.)
   ДУДКИН: Лошадкин, как я сказал-то?
   ЛОШАДКИН: Петуховы, вы готовы? Вы готовы, Петуховы?
   ДУДКИН: (хохочет). Молоток.

(Подхватили коробки, ушли.)

   ПЕТУХОВА: Бандит! Мафиозо!
   ПЕТУХОВ: Зайчик, тише...
   ПЕТУХОВА: Трус... он был в доме. Шкатулка. Роберт, моя шкатулка!

(Умчались в дом.)

   МИШИН: Боровочки... Чего зеваете? (Мише.) Иди сюда. Мешок держи.
   (Сгребает в мешок всё со стола.) Пользуйтесь, у них хватит.
   ФЕДЯ: (Кате). Приходи на море. Позагораем, партию кончим.
   МИШИН: (взвалил мешок Мише на спину). Донесёшь?
   МИША: Порядок.
   МИШИН: По пересечённой местности - за мной!
  

Картина четвёртая

Берег моря.

Прикрыв ладонью глаза, Миша всматривается в горизонт.

Появляется Митька Мишин.

   МИШИН: Здорово, приятель. Мешок дотащил?
   МИША: Порядок.
   МИШИН: Что бы вы без Мишина делали? Ты, кажется, Мишка? А я Мишин.
   Мы вроде как родственники. Тебе сколько?
   МИША: Тринадцать.
   МИШИН: А мне тридцать семь. Но человек я простой. Ты со мной без чинов.
   Мол, я парнишка, он мужик. Я всех понимаю. У меня сын такой
   же... Чего сидишь? Обидели? Ты скажи. Митька Мишин за
   друга...
   МИША: Корабль ждём.
   МИШИН: Безнадёга. Это я тебе говорю. Кто сюда угодил, тому одна дорога
   - туда. (Склонился над обрывом, пошатнулся, Миша еле удержал
   его.) Спасибо, друг. Принял малость для бодрости, извини...
   Когда-то и я жил там, в другой жизни, на Сиреневом бульваре, дом
   сорок восемь, рубашечку носил, ботинки модные. И любила меня.
   Мишка, красивая женщина. Такая красивая, что от одного её
   взгляда можно было упасть, встать, поблагодарить и снова упасть.
   Понимаешь? Родилось от нашей любви двое парнишек.
   Празднично жили... А я, видишь, не сберёг. Ушёл я от них, чтобы
   забыть. А не получается... Извини, друг, что болтаю. Одичал я
   тут... Что так смотришь?
   МИША: Как?
   МИШИН: Жалеючи. Ты меня не жалей, я спасусь. (Достал из-за пазухи
   пузырёк.) Знаешь что? Растёт на острове травка, редкая, хилая,
   нигде больше, как здесь. Если примерно килограмм её сварить,
   вытечет синяя капелька. Тридцать капель любую болезнь вылечат,
   самую страшную. У меня двадцать четыре, осталось шесть
   выпарить. Успею, как думаешь?
   МИША: Успеете.
   МИШИН: Надо верить, надо. (Схватился за горло.) Душит... Плохо мне,
   Миша. А? Ты кто? Когти убери, не рви душу... (Покатился по
   земле, замер, поднял голову.) Опять он приходил?
   МИША: Кто?
   МИШИН: Тебе не надо, тебе рано... Отведи меня, друг, сам не дойду.
   Берлога моя рядом. (Миша помог ему подняться.) Извини, друг.
   Проклятые мы люди. Калечим детей, калечим...

(Уходят.

Появляется Михеев.)

   МИХЕЕВ: Миша! Миша!

(Навстречу ему идёт Олег.)

   Олег! (Обнял его.) А я за тобой. Решил, что бы ни было, а я тебя
   там не оставлю. Ну что ты, как?
   ОЛЕГ: Нормально.
   МИХЕЕВ: Сердишься на меня? Я и сам извёлся. Знаю, человек ты сильный,
   в обиду себя не дашь, а нельзя было оставлять.
   ОЛЕГ: Что вы как ребёнок. Не такой уж зверь Дудкин.
   МИХЕЕВ: Он убийца.
   ОЛЕГ: Как смотреть.
   МИХЕЕВ: Разве на убийцу можно смотреть по-разному?
   ОЛЕГ: При мне он не убивал.
   МИХЕЕВ: Ты заблудился, Олег. Мы все не святые. Ошибаемся, заставляем
   других страдать, то есть несём не только радость, но и горе, но
   тому, чьи руки в крови, кто слышал последний крик жертвы,
   оправдания нет.
   ОЛЕГ: Поймают - ответит. Вы же не суд. И я не суд. Так что мы судим?
   МИХЕЕВ: Ты устал, Олег. Тяжёлая работа?
   ОЛЕГ: Не пыльная.
   МИХЕЕВ: А в чём суть?
   ОЛЕГ: Не скажу. Не могу, слово дал.
   МИХЕЕВ: Идём. Сегодня исхитрились, закинули в море невод, и вернулся
   невод с рыбой не простою, с такой вот мелкотою. Уху варим.

(Идёт Федя.)

   Федя, ты что? От ухи сбежал?
   ФЕДЯ: Мишку навестить. Он где?
   МИХЕЕВ: Отыщи и сразу домой, мы ждём.

(Михеев и Олег уходят.

Появляется Катя Петухова с узелком в руке.)

   КАТЯ: Здравствуй.
   ФЕДЯ: Здравствуй.
   КАТЯ: Ждал?
   ФЕДЯ: Ждал. Разобрал вчерашнюю партию. Знаешь, где ты ошиблась?
   (Расставил фигуры на доске.) Смотри. Ты пожертвовала ферзя.
   Жертва эффектная, даже гроссмейстеры ей пользуются, но через
   несколько ходов - раз, раз, раз - выясняется, что фланг оголился,
   чёрные переходят в наступление, и - раз, раз, раз - мат.
   КАТЯ: (на узелок). Угадай, что здесь?
   ФЕДЯ: Бутерброды.
   КАТЯ: Мужчинам только бы поесть. Мои вещи, самые необходимые.
   ФЕДЯ: Зачем?
   КАТЯ: Я ушла.
   ФЕДЯ: Куда?
   КАТЯ: Не куда, а откуда. Из дома, навсегда.
   ФЕДЯ: Правильно сделала.
   КАТЯ: Не могу больше с ними. Они, как кролики, копят. Копят, никуда не
   ходят, никого не любят, живут в клетке. Не хочу.
   ФЕДЯ: С нами уедешь. У нас ребята хорошие. Чувствуешь, ухой пахнет?
   КАТЯ: Я, между прочим, не из-за ребят ушла.
   ФЕДЯ: А из-за кого?
   КАТЯ: Думай.
   ФЕДЯ: Подгорела, что ли? Горелым пахнет.
   КАТЯ: Федя, ты бы мог меня похитить?
   ФЕДЯ: Зачем?
   КАТЯ: Как раньше девушек похищали. Подъезжали на коне или в карете,
   девушка выпрыгивала из окна, её перекидывали через седло и
   увозили.
   ФЕДЯ: Можно.
   КАТЯ: Значит, похищаешь?
   ФЕДЯ: Похищаю. Мне эта ваша вилла сразу опротивела. Почему ты должна
   в ней жить, барахло пересчитывать? Похищаю и всё.
   КАТЯ: Скажи что-нибудь, раз похитил.
   ФЕДЯ: Про что?
   КАТЯ: Или поцелуй, я разрешаю. Ты же всё-таки готовился, переживал.
   ФЕДЯ: К чему готовился?
   КАТЯ: Да к похищению же. Должна же я тебя чем-то отблагодарить?
   ФЕДЯ: Пожалуйста. (Клюнул её в щёку.) Пожалуйста.

(Возвращается Миша. Смущённо кашляет.

Федя растерялся, подошёл к нему,

Поздоровался за руку.)

   Это Катя Петухова. К нам решила. Правильно, я считаю.
   МИША: Конечно.
   ФЕДЯ: Михеев велел тебя хватать и на уху. (Взял у Кати узелок.) Ничего
   остров, да? Зря ты, Мишка, здесь сидишь. Причалит какая-нибудь
   посудина, и так узнаем. А не причалит - не пропадём. Пальмы,
   кабаны, попугаи - красота!
  

Картина пятая

   Поляна среди джунглей. Теперь она обжита. Несколько крепких шалашей.
   обложенное камнями костровище, в котором тлеет укрытый михеевским
   Зонтом огонь. Унылый серый дождь. В одном из шалашей Лена и Машенька.
   ЛЕНА: Третий день льёт. Не вдохновляет, правда?
   МАШЕНЬКА: Домой хочется.
   ЛЕНА: Я бы тоже не отказалась. Бухнулась бы на диван, распласталась,
   одной рукой на кнопочку - торшер, другой на кнопочку -
   магнитофон. Нет, ритмов сегодня не надо, пусть будет что-нибудь
   тихое, обволакивающее. Стук в дверь. Предки явились на цыпочках.
   Первым запевает папа: ты не здорова, Ленок? За ним маман: я
   советовалась с Борис Матвеичем, он рекомендует по пол-таблетки
   седуксена... Милые мои попрыгунчики! Знаешь, Машка, мне всё-
   таки здорово повезло, что я родилась у них, а не у каких-нибудь
   алкоголиков. У Мишкиных, например. Представляешь, подарок?
   Конечно, я им этого не говорю, чтоб не зазнались, держу дистанцию.
   (Вскочила.) Кто здесь?
   МАШЕНЬКА: Вода.
   ЛЕНА: Пора намекнуть Михею. Погостили и хватит.
   МАШЕНЬКА: Он и так всё делает.
   ЛЕНА: Не защищай, он обязан. Кто нас сговаривал? Море, дельфины, звёзды.
   Чушь какая-то, сидим в луже. Петухову не видела?
   МАШЕНЬКА: Ложились вчера вместе.
   ЛЕНА: Машка, она сбежала, умереть мне на этом месте! Дура она тут гнить,
   если дом рядом? (Высунулась из шалаша.) Федька! Бабакин!
   ФЕДЯ: (из соседнего шалаша). Ну7
   ЛЕНА: Катька где?
   ФЕДЯ: У вас.
   ЛЕНА: У нас такие не проживают.
   ФЕДЯ: Узелок там?
   ЛЕНА: Ни узелка, ни невесты, Феденька, тю-тю.

(Федя выбрался из шалаша, убежал.

В соседнем шалаше Олег и Миша.)

   ОЛЕГ: Я тебе серьёзно говорю, драпать отсюда надо.
   МИША: Как?
   ОЛЕГ: Пусть Михей чешется. Болтает много.
   МИША: Он сам влип.
   ОЛЕГ: А мне плевать. Я такую вещь знаю. Клянись, что никому.
   МИША: Ну?
   ОЛЕГ: Вовремя не смоемся, взлетим на воздух как миленькие, от нас даже
   пыли не останется.
   МИША: Это когда ты у него был, у Дудкина?
   ОЛЕГ: Тихо. У них здесь глаза и уши.
   МИША: Михееву скажем?
   ОЛЕГ: Чтобы он пошёл отношения выяснять? Я ещё жить хочу.

(Вернулся Федя.)

   ФЕДЯ: Нет нигде.
   ОЛЕГ: Плюнь.
   ФЕДЯ: Ты её знаешь? Что ты всех по себе меряешь? Хочу искать и буду.
   ОЛЕГ: Псих.

(Мокрый с ног до головы, идёт Михеев.)

   МИХЕЕВ: (склонился над костром). Братцы, что же вы за огнём не следите?

(Глянул на небо.)

   Ну что тебя прорвало? Если уж невтерпёж, хлынь как следует, не
   нуди. Господи, если ты есть, разберись в своём хозяйстве. Шагу
   же не ступить - вода. Не разменивайся на мелочи, господи, это
   тебе не к лицу. Будь справедлив, дай солнца. Я понятно говорю?

(Дождь перестал, выглянуло солнце.)

   Спасибо. Я в тебе не ошибся, господи. Братцы, вылезай из
   шалашей, грейся!
   ЛЕНА: Вы что, за верёвочку дёрнули?
   МИХЕЕВ: Почти. Я верил. И надо вам сказать, не без оснований. Сегодня
   в море я видел...
   МАШЕНЬКА: Корабль?
   МИХЕЕВ: Спутать ни с чем нельзя. Сучья подвели, не успел разжечь костёр.
   ОЛЕГ: Мираж.
   ФЕДЯ: Летучий голландец.
   МИХЕЕВ: Никак нет, дорогие мои скептики, не голландец. Неплохо было бы
   откушать, из петуховских запасов.
   ОЛЕГ: Сплыли запасы. Холодильник залило.
   МИХЕЕВ: Так. Мальчики со мной на рыбалку, девочки за цитрусами.

(С узелком в руке подходит Катя.)

   ЛЕНА: Пропавшая нашлась.
   КАТЯ: Отведите меня, слышите? Вы не имеете права. Я не хочу, мне не
   Интересно. Я сама пошла и заблудилась. Вы обязаны меня проводить.
   МИХЕЕВ: Конечно, конечно... Мальчики. Федя, помнишь дорогу?
   ФЕДЯ: Нет.

(Появляются Роберт и Аллочка Петуховы.)

   КАТЯ: Мама!
   ПЕТУХОВА: Девочка моя! Ты жива? Здорова? Не простудилась? Ну что ты
   себе напридумывала, глупышка ты этакая! Разве мы
   заслужили? Папа весь остров облазил, я две ночи не спала, а
   ты, а ты... Хоть бы словечко написала, куда ушла. Жестокая,
   жестокая Катька...(Михееву.) А вы-то, вы-то куда смотрели?
   Они дети, ладно, но вы взрослый человек, мужчина, вы должны
   были поинтересоваться, почему ребёнок у вас живёт?
   МИХЕЕВ: Катя пришла в гости.
   ПЕТУХОВ: Не лишне было бы спросить, в курсе ли родители.
   МИХЕЕВ: Спросил. Федя...
   ПЕТУХОВА: Федя, Маша, Наташа...Поздно выяснять. Будете так работать,
   они вам ещё не такое преподнесут. Уверена, Катенька сама
   никогда бы на такой шаг не решилась. Её подбили. Котик,
   подбили тебя?
   КАТЯ: Да.
   ПЕТУХОВА: Ну? И это учитель. Ему детей доверяют.
   ПЕТУХОВ: Аллочка, успокойся.
   ПЕТУХОВА: Напоили, накормили, и такая чёрная неблагодарность. Отныне
   наш дом для вас закрыт.
   ФЕДЯ: Обойдёмся без бутербродов.
   ПЕТУХОВА: Не хами. Хотя...Каков поп, таков и приход. Идём, котик.
   Серёжки не потеряла? Идём.

(Петуховы уходят.)

   МИХЕЕВ: За работу, Федя...

(Все, кроме Михеева и Феди, ушли.)

   Почему по твоей милости я выслушивал весь этот бред? Дамочка
   права. А я наивный осёл, поверивший человеку, который слегка
   приврал, а потом юркнул за чужую спину.
   ФЕДЯ: Не подумал.
   МИХЕЕВ: Извини, за шахматной доской ты думаешь превосходно. Вышел
   бы вперёд, прикрыл меня своим телом и сказал: гражданка
   Петухова, Михеев ни при чём. Он, конечно, длинный, и лишняя
   оплеуха для него не вопрос, но в данном случае виноват я.
   ФЕДЯ: Глупо было бы.
   МИХЕЕВ: Ты умный, я и забыл. Что ж, умный Федя, умней и дальше. Пусть
   дураки отдуваются.

(Возвращаются Олег, Лена, Миша и Машенька.)

   ОЛЕГ: Андрей Антоныч, вам не кажется, что мы засиделись?
   МИХЕЕВ: Берите сети, идём.
   ОЛЕГ: Не в том смысле. Домой пора.
   ЛЕНА: Сперва было романтично, не спорю, но мы куда-то не туда заехали.
   нет же элементарных условий.
   МАШЕНЬКА: Дома беспокоятся.
   МИХЕЕВ: С этим согласен.
   ЛЕНА: Значит, надо выбираться.
   МИХЕЕВ: Каким образом?
   ЛЕНА: Вам лучше знать.
   МИХЕЕВ: Я не чародей.
   ЛЕНА: А нам какое дело? В конце концов, кто за кого отвечает?
   ОЛЕГ: Давайте в открытую, Андрей Антоныч. Вы нас воспитываете?
   МИХЕЕВ: (рассмеялся). Понял. Понял! Хитроумные вы мои ученики,
   Одиссей мои многомудрые.
   ОЛЕГ: Без цирка, пожалуйста.
   МИХЕЕВ: Понял. Вот вы о чём. Михеев, мол, дурит, на прочность нас
   проверяет, а у самого вертолёт в кармане? Нет, дорогие мои,
   нет вертолёта. Весь я перед вами, чист.
   ФЕДЯ: Вы серьёзно?
   МИХЕЕВ: Абсолютно.
   ОЛЕГ: Чему вы всё время радуетесь?
   МИХЕЕВ: Жизни.
   ЛЕНА: Какой жизни? Такой вот? Если бы я знала, если б я только знала!
   Не могу больше здесь. Придумайте что-нибудь, вы обязаны!
   МИША: Вплавь придётся.
   ЛЕНА: Не остри. К кому угодно пойду, к бандиту, к Дудкину, на колени
   брошусь...
   ФЕДЯ: К Петуховым можно.
   ЛЕНА: Ну что вы за человек? У вас никого, вам терять нечего, а нас там
   ждут, понимаете?!
   ОЛЕГ: Спокойно. Слышали, Андрей Антоныч? Здорово вы нас нагрели. Вы,
   конечно, трудовик, всё ясно, но, между прочим, думать никому не
   вредно, прежде чем что-нибудь затевать. В том числе и трудовикам.

(Уходят.

Михеев садится на камень.

Третья п е с н ь Михеева.)

   МИХЕЕВ: Где-то в мире
   вас кто-нибудь должен
   обязательно
   ждать у порога.
   И бояться,
   что вы не придёте,
   и, увидев вас,
   плакать от счастья.
  
   Чей-то голос
   вас должен
   утешить,
   чьи-то руки
   обнять ваши плечи.
   Руки матери,
   или любимой,
   или нежные пальцы ребёнка.
  
   И тогда
   ничего вам не страшно -
   ни разлука,
   ни плен,
   ни чужбина.
   Чьи-то руки
   вас любят и помнят,
   чей-то голос
   зовёт издалёка...

(За спиной Михеева кто-то всхлипнул.

Михеев обернулся - Лошадкин.)

   Вам чего?
   ЛОШАДКИН: По делу, уважаемый Андрей Антоныч. Давно стою, слушаю
   невольно, как душа ваша скорбит и плачет.
   МИХЕЕВ: Давайте о деле.
   ЛОШАДКИН: Дело у меня чрезвычайно для вас приятное. Видя ваше в
   некотором смысле одиночество и бесприютность, решил я
   вас кое с кем познакомить.
   МИХЕЕВ: Не помню, чтобы я об этом просил.
   ЛОШАДКИН: А вы не хмурьтесь раньше времени, не хмурьтесь. Ирина
   Евгеньевна, можно вас?

(Из-за дерева вышла молодая, строго и со вкусом

одетая женщина.)

   ЖЕНЩИНА: Здравствуйте. Ирина Евгеньевна. Дружок.
   МИХЕЕВ: Чей?
   ЖЕНЩИНА: Не оригинально. Моя фамилия Дружок.
   МИХЕЕВ: Простите. Михеев. Здравствуйте.
   ЛОШАДКИН: Вот и чудненько. Прошу, как говорится, любить и жаловать.
   А я бегу, хозяин ждёт. (Убегает.)
   ДРУЖОК: Я информирована о ваших злоключениях. Что вы намерены
   делать?
   МИХЕЕВ: Честно говоря, не знаю. Мне надо вывезти детей.
   ДРУЖОК: Сами остаётесь?
   МИХЕЕВ: О себе не думал.
   ДРУЖОК: Знакомо. Знакомо до боли. Мы ведь коллеги. Я до недавнего
   времени преподавала в школе биологию.
   МИХЕЕВ: Ушли?
   ДРУЖОК: К моему предмету они были равнодушны, ко мне тем более. Я
   была для них говорящей машиной, предметом неодушевлённым.
   Единственное, на что разорилась их фантазия, на нелепые
   клички, рождённые моей фамилией. Меня звали и жучкой, и
   полканом, и шариком. Стены дрожали от хохота. Я же ночами
   плакала и грызла подушку. А в один прекрасный день подумала -
   зачем? Зачем тратить жизнь на дураков? И уехала сюда.
   МИХЕЕВ: Одна?
   ДРУЖОК: Меня это не тяготит. Я много читаю. Книги лучшие врачи, они
   верны и великодушны. Я дала себя уговорить встретиться с вами
   только потому, что знаю, как вам помочь. Есть способ покинуть
   остров...

(Подходят Олег, Лена, Федя, Миша и Машенька.)

   МАШЕНЬКА: Андрей Антоныч, мы пришли... Мы вам наговорили...
   Простите нас. Мы сами не знаем, что говорили.
   ЛЕНА: Устали, понимаете, ну и сорвались.
   МИША: Изругайте, как нравится.
   ФЕДЯ: Без вас всё равно никак, понимаете?
   МИХЕЕВ: Ирина Евгеньевна, это мои дети. Разбило нас в щепки, но мы
   ничего, держимся. Не будем предавать друг друга. Иначе не стоит
   возвращаться. Не стоит...
  
  

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина шестая

На поляне у шалашей расположились ребята. Перед ними с указкой

в руке - Дружок. В стороне - Михеев.

   ДРУЖОК: ... От мозоленогих парнокопытные отличаются строением копыт.
   Именно этот признак объединил таких разных животных, как
   антилопа и бегемот, жирафа и свинья. Парнокопытные делятся
   на две основные группы: первая группа медленно пережёвывает
   пищу, имеет четырёхкамерный желудок и называется жвачные,
   вторая же при двухкамерном желудке пищу пережёвывает сразу
   и называется нежвачные...
   ОЛЕГ: Потрясающе.
   ДРУЖОК: Что вы сказали?
   ОЛЕГ: Я сказал - а баран?
   ДРУЖОК: Что баран?
   ОЛЕГ: Парнокопытное?
   ДРУЖОК: А вы как думаете?
   ОЛЕГ: Я считал, что баран есть баран. Шашлык там, отбивная, и вдруг -
   парнокопытное. Вы подняли его на недосягаемую высоту. Может, не
   он баран, а я баран, если считал, что он баран?
   ДРУЖОК: Вы просто шут.
   МИХЕЕВ: Прекрасно пошутил однажды Чарльз Дарвин. Он сказал, что
   благодаря старым девам Англия имеет самый мощный флот
   в мире. В его времена старухи держали массу кошек. Кошки
   истребляли мышей, которые разрушали шмелиные гнёзда.
   То есть, спасали шмелей. Шмели - единственные опылители
   клевера. Клевер - любимая пища баранов. Бараны, в свою
   очередь, источник отбивных. Отбивные - прекрасная еда для
   матросов, а сытый матрос - это сильный флот. Остроумно?
   ДРУЖОК: Не очень.
   ОЛЕГ: Напрасно, Ирина Евгеньевна, Дарвин всё-таки ваш начальник по
   научной линии.
   ДРУЖОК: Поскоморошничать решили? Я, собственно, к вам не
   напрашивалась. Андрей Антоныч беспокоится, как бы вы не
   отстали. Иронией меня не проймёшь. Я ей сыта по горло.
Прощайте.

(Уходит. Михеев бежит за ней.)

   ОЛЕГ: Сматываемся, пока не вернулась.

(Ребята разбегаются.)

   МИХЕЕВ: (возвращается). Олег!.. Доволен? Эффект бесподобный.
   ОЛЕГ: Наставница, мухи дохнут.
   МИХЕЕВ: Изложено суховато, верно, но потерпел бы уж, пощадил.
   ОЛЕГ: Чего ради?
   МИХЕЕВ: Женщина.
   ОЛЕГ: Кругом женщины.
   МИХЕЕВ: Не знаю, как её от тебя защитить. Женщина ранима, мужчина
   великодушен. Иначе ты никогда не пощадишь свою подружку,
   даже мать.
   ОЛЕГ: Мою мать не укусишь. Директор фирмы, сама кого хочешь уделает.
   МИХЕЕВ: Семейный матриархат?
   ОЛЕГ: Отец тоже ничего. Они у меня крепкие. Видимся редко, рассусоливать
   не приходится.
   МИХЕЕВ: Сурово.
   ОЛЕГ: Мне нравится.
   МИХЕЕВ: У меня к тебе просьба. Федя киснет. Ты покрепче остальных,
   Поддержи плечом. (Уходит.)

(Чья-то рука бросила лассо, петля захлестнула Олега.

верёвка натянулась, и на поляну шагнул Дудкин.)

   ДУДКИН: (подтянул Олега к себе). Что, падло, шутить вздумал? Дудкина
   за дубаря держишь?
   ОЛЕГ: Задушите.
   ДУДКИН: Я тебя, сучонок, не сразу задушу. Я тебе пятки поджарю, зенки
   твои наглые отколупаю и по стенке размажу.
   ОЛЕГ: За что?
   ДУДКИН: Не работает.
   ОЛЕГ: Кто?
   ДУДКИН: Система. Я тебя как человека просил: почини. А ты фраером
   оказался. Говори, что вывинтил, куда зарыл? Говори, курва!
   ОЛЕГ: Ничего я не зарывал. Я в ней тоже не очень. Михеева попросите.
   ДУДКИН: Мне лишние глаза ни к чему. Или проболтался?
   ОЛЕГ: Нет, нет, честное слово.
   ДУДКИН: Смотри, гадёныш, не шали.
   ОЛЕГ: Не собрать мне.
   ДУДКИН: Прирежу.
   ОЛЕГ: А вы гарантируете нашу безопасность?
   ДУДКИН: Что?! Сучьё грамотное. Шагай. Но учти, шутки дома остались.
   С Дудкиным не финти.

(Уходят. Бежит Лошадкин. На его руках

Безжизненно лежит Машенька.)

   ЛОШАДКИН: Учитель! Михеев! Дети! Люди! Помогите!

(Вбегает Михеев, затем Лена, Миша, Федя.)

   Вот девочка ваша...
   МИХЕЕВ: (подхватил Машу). Машенька! Что с ней? Маша!
   ЛЕНА: Мы цитрусы собирали. Бесились, бегали. Вдруг она как крикнет и
   упала. Тут старичок этот...
   ЛОШАДКИН: Беда, беда, такая молоденькая, пожить не успела. Ой, беда,
   беда.
   МИХЕЕВ: Можно без причитаний?
   ЛОШАДКИН: Без причитаний можно, а помочь нельзя. Судьба.
   МИХЕЕВ: Какая судьба, что вы мелете?
   ЛОШАДКИН: Укус это. Обитает здесь змейка, тварь крохотная, но жалит
   смертельно. В полчаса человек сгорает. По слухам, помочь
   может местный бальзам, из травки его выпаривают.
   МИХЕЕВ: Из какой, где растёт, говорите!
   ЛОШАДКИН: Не успеете. Извините. (Уходит.)

(Миша сорвался с места, убежал.)

   МИХЕЕВ: Что делать, Елена? Проклятие. Ничего нет страшнее бессилия.
   Сидишь тут, здоровый бугай, а помочь не можешь.
   ЛЕНА: Вот бы где ваша верёвочка пригодилась.
   МИХЕЕВ: Если бы такая была... Петуховы! Лена, Федя, жмите к Петуховым.
   Невозможное обещайте, закабалимся, рабами у них будем...

(Лена и Федя убегают.)

   Машенька, Маша...
   МАШЕНЬКА: Мама...Прости, мы задержались! Не уходи, мамочка, мне так
   хорошо с тобой. Не плачь, я же вернулась. Папа на работе?
   Как у него с отчётом? Куда ты торопишься, не уходи...
   МИХЕЕВ: Это я, Маша.
   МАШЕНЬКА: Андрей Антоныч?
   МИХЕЕВ: Тебе лучше?
   МАШЕНЬКА: Мне замечательно. Плыву куда-то, плыву...Мне кажется, я
   давно вас знаю, Андрей Антоныч. Помните, как вы начали
   свой первый урок: я буду учить вас осмысленному труду?
   Вы хитрый. Вы всегда делаете вид, что вам весело, а ведь вам
   часто грустно. Вам надо жениться. Ничего, что я так говорю?
   ...Мама, мамочка, не уходи, куда ты...

(Михеев уложил Машу в шалаше, вышел,

Навстречу ему Дружок.)

   ДРУЖОК: Что за ЧП? (Михеев кивнул на шалаш.) Подождите здесь.
   (Скрылась в шалаше.)

(Бегут Мишка и Митька Мишин.)

   МИША: Андрей Антоныч, бальзам! (Подал ему пузырёк.)
   МИХЕЕВ: Тот самый?
   МИШИН: Тридцать капель, с гарантией.

(Михеев нырнул в шалаш.)

   МИША: А вы теперь как же?
   МИШИН: Ещё добуду. Тут маловеры есть - липа, говорят. Обормоты, лень
   свою оправдывают. Зайдёшь как-нибудь?
   МИША: Зайду.
   МИШИН: И вот что, Мишка. Выручай отца, пока не поздно. Отец ведь,
   нового не купишь. Бывай. (Уходит.)
   МИХЕЕВ: (вышел из шалаша). Уснула. Где он?
   МИША: Ушёл.
   МИХЕЕВ: Спасибо даже не сказали. Откуда у него?
   МИША: Себе копил. Два года.

(Со всех ног бежит Лошадкин.)

   ЛОШАДКИН: (размахивая пузырьком). Спасена, спасена! Вот он, нектар
   животворный! Растерзает Дудкин, ну да ладно, юная жизнь
   дороже.
   МИХЕЕВ: Опоздали, Егор Семёныч, приняла уже.

(Вбегают Лена, Федя, эрдель Чарли с коляской.)

   ЛЕНА: Быстрей, Чарли.

(Чарли достал из коляски внушительную бутыль.)

   МИХЕЕВ: Так много?
   ЧАРЛИ: Надо знать Петуховых. У них в подвале бидон. Со склада получили,
   по особым каналам.
   МИША: Гады! Люди последнее отдают.
   ЧАРЛИ: (на коляску, горько). Давно бы ушёл, из-за него живу. Катьку они
   уже изуродовали, а его не дам.

(Из шалаша вышли Машенька и Дружок.)

   МАШЕНЬКА: Я болела?
   МИХЕЕВ: Кто сказал?
   ЛОШАДКИН: (хихикает). Просто явилось некое пресмыкающееся,
   Гаденькое, мелкое, кое-кто - ах! - и без чувств. Подлетел
   Старичок, подхватил и бегом, чуть дух не испустил.
   МИХЕЕВ: Споём, Ирина Евгеньевна?
   ДРУЖОК: С чего бы это?
   МИХЕЕВ: Настроение хорошее.
   ДРУЖОК: Странная форма выражения.
   МИХЕЕВ: В Древней Греции жили два мудреца. Фамилий называть не буду,
   ни к чему, но история подлинная, не сомневайтесь. Мудрее их не
   было никого в древнем мире. Их диспуты собирали
   многотысячные толпы. Это был праздник ума, красноречия,
   логики, соперники осыпали друг друга градом остроумнейших
   ударов. Греция стонала от восторга, но одолеть один другого они
   не могли. Сколько ни бились, жюри присуждало им одинаковые
   венки. Но всем хотелось знать, кто же из них мудрей. Отдадимся
   на суд первому встречному, решили они, и в одно прекрасное
   утро вышли из Афин. А предметом спора избрали куриное яйцо.
   Встретился им ребёнок. "Видишь яйцо, мальчик? - спросил
   первый мудрец. - скоро из него вылупится цыплёнок, побежит по
   дороге и, если его не настигнет коршун или нож хозяина, он
   проживёт положенное и уйдёт в небытие. А новый цыплёнок
   побежит по старой дороге, и так будет вечно, ибо жизнь
   неистребима". Сказал и умолк. Поражённый собственной
   мудростью. "Видишь яйцо, мальчик?" - спросил второй мудрец и
   подбросил яйцо в небо. И так они бегали, ловя его на лету и снова
   бросая, играли в салочки и хохотали, пока не упали без сил.
   "Ты мудрый", - сказал мальчик и указал на первого мудреца. "Он,
   - сказал мальчик и указал на второго мудреца, - гораздо глупее, но
   я пойду с ним, потому что для тебя яйцо лишь повод для
   умозаключений, а для него источник радости и наслаждения
   жизнью".
   ДРУЖОК: Сами сочинили?
   МИХЕЕВ: Помилуйте.
   ЛЕНА: Знаем, знаем, как с верёвочкой.
   МИХЕЕВ: Что, плохо?
   ДРУЖОК: От скромности вы не умрёте.
   МИХЕЕВ: Зачем вообще умирать?

(Четвёртая п е с н ь Михеева.)

В этом мире

Они неразлучны,

Старики

Неразлучны

И дети.

Если связь их

Когда-нибудь рухнет -

Рухнет жизнь

В бездонную пропасть.

Через пропасть

Друг другу навстречу

Мы идём,

А канат еле дышит...

(Появляется Олег.)

   ОЛЕГ: Очередное вливание. Михеев представление даёт. Демократ. Все они,
   демократы, такие. Паясничают, а твоё дело уши развесить и
   поддакивать. Поперёк вякнешь - они тебя с кашей съедят. Бодрячки
   за чужой счёт. Мы вам не подопытные кролики. Пляшите дальше.
   аплодисментов не будет...
  

Картина седьмая

  

Берег моря.

Олег, Миша, Лена, Федя и Машенька.

   ОЛЕГ: ...Когда-то жил здесь сумасшедший инженер. "Гиперболоид
   инженера Гарина" помните? Такой же маньяк. Сконструировал
   систему. Если она сработает, остров исчезнет.
   ЛЕНА: А мы?
   ОЛЕГ: Что мы, особенные? Скалы и те расплавятся. Кучка грязи от нас
   останется, одна на всех.
   МАШЕНЬКА: Какое счастье, что она не работает.
   ОЛЕГ: Дудкин кретин, Лошадкин чурка с глазами. Вдвоём копались, не
   могли диод заменить.
   ЛЕНА: Олег, мне кажется...
   ОЛЕГ: Да, я починил. Потому что финкой по горлу скребли. Конечно, можно
   было пасть смертью героя, но я не захотел. А кто бы захотел? Ну?
   ЛЕНА: Мы тебя не осуждаем.
   ФЕДЯ: Что же нам делать?
   ОЛЕГ: Не боись, Федя, я себя дорого продал. У Дудкина есть посудина. Но
   Нас шестеро, а она берёт четверых, в крайнем случае пятерых.
   ФЕДЯ: Где она, где?
   ОЛЕГ: Не брызгай слюной, пожалуйста. Он поставил условие. Скажет, где
   Она спрятана, когда мы назовём, кто остаётся.
   МАШЕНЬКА: Ему-то какое дело?
   ОЛЕГ: Скотина он, параноик, не понимаешь? Измывается.
   МИША: Станет он ждать. Удерёт и рванёт на прощание.
   ОЛЕГ: Другого выхода нет. Вы же с Михеем болтать мастера.

(Послышались голоса.)

   Разбежались.

(Ребята исчезли.

Идут Михеев и Дружок.)

   ДРУЖОК: Оправдываете его?
   МИХЕЕВ: Не оправдываю - понимаю. Наверное, я действительно
   непоследователен и легкомыслен. Но, с другой стороны, кто с
   ними поговорит? Просто придёт, распахнёт ворот, развяжет язык
   и поговорит обо всём на свете?
   ДРУЖОК: Вы себя не переоцениваете?
   МИХЕЕВ: А вы злюка.
   ДРУЖОК: Значит, ханжи и молчуны третируют бедных детей, вдруг
   является некто Михеев и утоляет жажду общения? Авантюру с
   яхтой затеяли из тех же соображений?
   МИХЕЕВ: Мне самому было интересно.
   ДРУЖОК: Вы безграмотны, Михеев. Вас оскорбили - вы не отреагировали.
   МИХЕЕВ: Они прощают нам гораздо больше, чем мы им.
   ДРУЖОК: Какая несусветная чепуха. Кокетство провинциальной барышни.
   Педагогика жёстче и сложнее. Это наука, в которой вы, не
   обижайтесь, не знаете азов.
   МИХЕЕВ: Неладно что-то в датском королевстве. Не находите?
   ДРУЖОК: Не поняла?
   МИХЕЕВ: В нашей с вами науке неладно, Ирина Евгеньевна. С меня невелик
   спрос, я пришёл к ним из инженеров, но с вас-то, с
   профессионалов, а? Потолкался я в школе, посмотрел. Много
   науки и мало любви. Конкретный ребёнок никому не нужен, он
   всем мешает, путает планы. Интернаты набиты битком. Наши
   блестящие речи и полное их одиночество.
   ДРУЖОК: Что вы такое несёте?
   МИХЕЕВ: Вам когда-нибудь снился парнишка, прижавшийся к чёрной стене
   дома? Дождь, на улице ни души, ветер гоняет старую газету - и
   некуда податься. Мой самый страшный сон.
   ДРУЖОК: Кошмар. Достоевщина какая-то.
   МИХЕЕВ: Достоевский как раз их любил. Если что-то в мире и заслуживает
   высокой любви, так это дети. Остальное есть величины
   непостоянные.
   ДРУЖОК: Вам не везло с женщинами?
   МИХЕЕВ: Почему вы решили?
   ДРУЖОК: Мысли о непостоянстве величин.
   МИХЕЕВ: (смеётся). Неотразим я не был, верно, может быть, теперь...
   ДРУЖОК: Что изменилось?
   МИХЕЕВ: Вы так мило ругаетесь.
   ДРУЖОК: Слушайте внимательно. Я точно знаю, что у Дудкина есть лодка.
   Идите к нему, просите, обещайте золотые горы, хитрите,
   изворачивайтесь, убейте его, наконец, но это единственный путь
   к спасению.

(Из-за камня вынырнул медведь.

Дружок вскрикнула, спряталась

за Михеева.)

   МЕДВЕДЬ: Не пугайтесь, это я, Лошадкин. Извините за камуфляж, но если
   хозяин выследит, убьёт без разговоров. Я принёс вам страшную
   новость. Система заработала.
   МИХЕЕВ: Какая система?
   ЛОШАДКИН: Не время рассказывать. Дудкин нажмёт кнопку - и смерть.
   А он, кажется, решился. Укладывает чемоданы. Бегите,
   Михеев, с детишками бегите. Прощайте. (Исчезает.)
   ДРУЖОК: Бред?
   МИХЕЕВ: Не думаю. Ирина Евгеньевна, прошу вас, идите в лагерь, помогите
   Им с обедом. Я к Дудкину.
   ДРУЖОК: Не горячитесь, не рискуйте напрасно.

(Уходят.

Возвращаются ребята.)

   ОЛЕГ: На свидания бегает.
   ЛЕНА: Мужчина молодой, почему бы и нет?
   ОЛЕГ: Давайте решать.
   ФЕДЯ: Что решать?
   ОЛЕГ: Кого оставляем, вот что. Может быть, найдутся добровольцы?
   Добровольцев нет.
   МАШЕНЬКА: Как мы можем такое решать?
   ОЛЕГ: Пёрышки боишься испачкать? По-твоему, мне приятно этим
   заниматься?
   МИША: Можно остаться всем.
   ФЕДЯ: Какой смысл? Так погибнет один человек, а так...
   МИША: А если один - это ты, Бабакин?
   ФЕДЯ: Почему я?
   МИША: А почему он, она, я или Машка? Что, гроссмейстер, заклинило?
   Вечный шах?
   МАШЕНЬКА: Нет, мы не имеем права. Ведь мы решаем и за Андрея
   Антоныча, и его судьбу тоже. Почему же без него?
   ОЛЕГ: Беги за ним, ищи. А часики тикают.
   ФЕДЯ: Развела конференцию.
   ЛЕНА: Машенька, я тебя понимаю. Некрасиво получается. Но представь, что
   Михеев сейчас здесь. Что бы он сказал?
   МАШЕНЬКА: Не знаю.
   ЛЕНА: Неужели бы он сам укатил, а любого из нас оставил? Ты можешь
   такое представить?
   МАШЕНЬКА: Нет.
   ЛЕНА: И никто не может. Значит, его позиция ясна. Считай, что он здесь.
   МИША: Он, значит, не мог бы, а мы можем? Кто же мы после этого?
   ОЛЕГ: Жертвы его авантюры. Могла бы, например, Тамара Владимировна
   на такое решиться? Сагитировать ребят и без страховки, без плана
   полезть к чёрту на рога? Или Эрна Николаевна? Что они, хуже
   Михея?
   МИША: К чему это ты?
   ОЛЕГ: К тому, о чём вы все думаете, но молчите. Ладно, пусть я буду
   подонок, а вы ангелы. Я обвиняю трудовика Михеева в
   безответственности и авантюризме. Он не собой - он нами рисковал.
   Он поставил под удар пять жизней. Если бы был нормальный
   корабль, и разговора бы не было - садись на здоровье. Но если кто-то
   должен остаться...Мы ни в чём не виноваты. Остаться должен
   Михеев.
   ФЕДЯ: Правильно.
   МАШЕНЬКА: Бабакин, ты...ты...
   ОЛЕГ: Без истерик, Кондратьева. Говори членораздельно.
   МАШЕНЬКА: Ничтожества мы. Нас сюда за уши тянули?
   ФЕДЯ: Уступи ему своё место.
   МАШЕНЬКА: Уступлю.
   ФЕДЯ: Заявление для печати.
   ЛЕНА: Не психуй, Машка. Олег всё логично доказал. Я лично против
   Михеева ничего не имею, но в данном случае...Вы орёте, а я себя
   спрашиваю: мне ехать или ему?
   МИША: Получается - тебе?
   ЛЕНА: По справедливости - да.
   МИША: (рванулся в сторону). Я всё-таки его найду.
   ОЛЕГ: Стой. Мнения разошлись. Бывает. Пусть решит жребий. Перед
   жребием мы все равны, никакой дискриминации.
   ЛЕНА: Для жребия нужны фанты.
   ОЛЕГ: Предусмотрено. В кепке шесть бумажек. Пять с крестом, одна пустая.
   Вытянул крест - садись в лодку, вытянул пустую - оставайся.
   МИША: Опять без него?
   ОЛЕГ: Теперь-то чего? Его счастье ему и останется. Тяните.
   ЛЕНА: Была не была. (Вытянула фант, развернула.) Крест.
   ФЕДЯ: (вытянул фант, отошёл в сторону.) Еду, смотрите, еду!
   ОЛЕГ: Давай, Кондратьева, не обижен твой Михеев, не бойся. (Маша тянет
   фант.) Ну?
   МАШЕНЬКА: Крест.
   ЛЕНА: Машка, поздравляю!
   ОЛЕГ: Все? Положение. Я или Михеев. (Тянет фант.) Что и требовалось
   Доказать. Крест.
   ФЕДЯ: Зря спорили. Может, Дудкин ещё и не рванёт, передумает. А мы
   сразу помощь вышлем.

(Не глядя друг на друга, расходятся.

Остаётся Миша, садится на камень.

Идёт Михеев.)

   МИХЕЕВ: Где народ? (Миша поднялся, хотел уйти, но Михеев удержал его.)
   Что невесёлый? Настроение? У меня тоже. Может, сложим два
   плохих и получим одно хорошее? (На море.) А оно спокойно.
   Если бы природа потакала всем нашим перепадам, что было бы.
   МИША: Он умер.
   МИХЕЕВ: Кто?
   МИША: Мишин, Дмитрий Родионыч.
   МИХЕЕВ: Он же вчера бальзам приносил...
   МИША: Лежит там. Он был хороший человек, как вы думаете?
   МИХЕЕВ: Мне трудно судить.
   МИША: Он так в эти капли верил, а отдал. А Петуховы живут. Гады! Почему
   никто не возьмёт автомат и не перебьёт их, гадов?
   МИХЕЕВ: Ты бы взял?.. Петуховы вечны. Но и мы вечны тоже. Вечен
   Толстой, вечен Альберт Швейцер, вечен Ленин. В этом
   справедливость мира. Я иногда думаю, стоит ли бороться с
   петуховыми? Надо ли тратить силы? За что, представь? За способ
   их существования? Нам он не годится. Будем жить как живём,
   Миша. Видимо, так...
  
  
  
  

Картина восьмая

У Дудкина.

Дудкин деловито укладывает чемоданы. Воет дурным

голосом магнитофон. Из подпола появляется Лошадкин.

   ЛОШАДКИН: Эмиль Сергеич, Христом-богом молю, вырубите хрипуна
   этого.
   ДУДКИН: Ни хрена в музыке не смыслишь. Жратву уложил?
   ЛОШАДКИН: Внимание привлекаете. Люди насторожатся: с чего бы это
   у Дудкина такое веселье? Не покинуть ли нас собрался?
   Паника.
   ДУДКИН: В гробу я их видел. Полушубок где?
   ЛОШАДКИН: В сундуке. Нафталинчиком пересыпал, честь по чести.
   ДУДКИН: Отвернись.
   ЛОШАДКИН: Разве я кому...
   ДУДКИН: Брысь в подпол!

(Лошадкин исчезает. Дудкин достал из саквояжа

туго набитые кожаные мешочки, уложил их

на широкой груди, запахнул кожанку.)

   Оружие давай!

(Лошадкин вынес из подпола несколько револьверов,

гранаты, автомат. Всё это Дудкин любовно пристроил

на себе.)

   ЛОШАДКИН: Герой. Александр Македонский.
   ДУДКИН: Сам ты хренодонский.
   ЛОШАДКИН: Не бросите старика, Эмиль Сергеич?
   ДУДКИН: Погляжу на твоё поведение.
   ЛОШАДКИН: Поведение моё самое почтительное. Чайку хотите?
   Свеженький.
   ДУДКИН: Валяй.

(Стук в дверь.)

   Ну?

(Входят Олег, Миша, Лена, Федя и Машенька.)

   Гости дорогие. Садись, Лошадкин, будем филармонию смотреть.
   Ну?
   ОЛЕГ: Вы сказали...
   ДУДКИН: Я сказал? Слышь, Лошадкин, ария Хозе из оперы Бизе. Ну?
   ОЛЕГ: Вы просили...
   ДУДКИН: Я просил? У тебя? Что ж ты меня перед корешами позоришь?
   ОЛЕГ: Я просил.
   ДУДКИН: Так.
   ОЛЕГ: Вы велели...
   ДУДКИН: На хрен мне тебе что-то велеть, если ты мне на хрен нужен?
   МИША: Уйдём.
   ДУДКИН: Проводи, Лошадкин.
   ЛОШАДКИН: Расторопней, ребятки, гонор-то приберите, ласковей.
   ДУДКИН: Адвокат, да?
   ЛОШАДКИН: Дети, Эмиль Сергеич.
   ДУДКИН: (тяжело поднялся, пошёл к ребятам). Дети...Девочки - мальчики.
   Всё можно, всё позволено. Директор говорит: что ж ты, жеребец,
   старую учителку при всём честном народе не туда послал? А он
   ржёт. У него вся жизнь впереди. Директор говорит: что ж ты,
   тёлка, о своего дружка на танцах, как корова об забор, трёшься?
   А она ржёт. Для них, Лошадкин, солнышко по утрам всходит, а по
   вечерам заходит. Для них одних. (Достал из-за пояса револьвер.)
   ЛОШАДКИН: Эмиль Сергеич!
   ДУДКИН: Заткнись!..А теперь смотри, Лошадкин, как эти дети будут
   недетские дела делать...Кто остаётся? Ты? Ты? Ты? Ну?..
   Подождём. Пей чай, Лошадкин.
   ОЛЕГ: Мы решили...
   ДУДКИН: Пей чай, Лошадкин, запоминай.
   МАШЕНЬКА: Не издевайтесь вы! Подавитесь вы своей лодкой! Своей
   Паршивой, гнилой, дырявой лодкой!
   ДУДКИН: Пар выходит.
   ЛЕНА: Тихо, Машка, тихо.
   ФЕДЯ: Скажи, Олег.
   ОЛЕГ: Не шипи.
   ДУДКИН: Рожай.
   ОЛЕГ: Остаётся Михеев.
   ДУДКИН: А?! Лошадкин?! А?!.. Вот оно, моё. Спасибо, голуби. Он сам
   вызвался?
   ОЛЕГ: Его не было.
   ДУДКИН: Без меня меня женили. Заочно заложили мужика. Что скажешь,
   Лошадкин?
   ЛОШАДКИН: Дети, Эмиль Сергеич.
   ДУДКИН: (устало). Что-то нерадостно мне, Лошадкин. Знал, ждал, а
   нерадостно... Застеснялись, смотри. Ничего, пройдёт. Вот они,
   люди, Лошадкин, дерьмо. Измордовать бы их до бесчувствия,
   Но обещал. Дудкин слово держит. (Отдёрнул занавеску на стене,
   там карта острова.) Разберёте по карте? Грамотные. Вот остров,
   вот бухта, вот мы, вот лодка. От валуна сто шагов на запад,
   в пещере... А теперь - брысь. Брысь, голуби. Перестреляю к
   такой-то матери!

(Ребята уходят.)

   ЛОШАДКИН: Она и вправду там, Эмиль Сергеич?
   ДУДКИН: Там.
   ЛОШАДКИН: Зачтётся вам это, ой как зачтётся.
   ДУДКИН: Собираться давай!

(Стук в дверь.)

   Ну?

(Вошли Аллочка и Роберт Петуховы.)

   ПЕТУХОВА: К вам можно?
   ДУДКИН: А на хрена?
   ПЕТУХОВ: Без видимых причин, Эмиль Сергеич. Навестить пришли.
   (Подавая свёрток.) Острейший дефицит.
   ДУДКИН: Ну, навестили?
   ПЕТУХОВА: Собираетесь куда?
   ДУДКИН: Кто сказал?
   ПЕТУХОВА: Чемоданы.
   ДУДКИН: Брешут. Лошадкин, чем мы занимаемся?
   ЛОШАДКИН: (вынырнул из подпола). Рухлядь перетряхиваем.
   ПЕТУХОВ: Эмиль Сергеич, мы взрослые люди...
   ДУДКИН: Ну?
   ПЕТУХОВ: Сколько?
   ДУДКИН: Чего сколько?
   ПЕТУХОВ: За лодку.
   ПЕТУХОВА: Мы никому, не бойтесь. Всё бросим, дом, хозяйство, не губите.
   ДУДКИН: Пронюхали, каплуны.
   ПЕТУХОВ: Мы не против. Захотели рвать - рвите.
   ПЕТУХОВА: Мы как мышки. Уедем, и никто ничего.
   ДУДКИН: А не дам?
   ПЕТУХОВ: Давай, Сергеич, по-деловому. Что тебе: золото, камни, валюта?
   ДУДКИН: Всё.
   ПЕТУХОВ: За лодку?
   ДУДКИН: Не набиваюсь.
   ПЕТУХОВА: Что за счёты, Роберт. Мы согласны.
   ДУДКИН: Вали на стол.

(Петуховы выложили на стол драгоценности.)

   Учись, Лошадкин. (Подошёл к карте.) Смотри сюда. Знакомая
   Местность? От валуна сто шагов на запад, в пещере.
   ПЕТУХОВ: С мотором, надеюсь?
   ДУДКИН: Ракету не хочешь?
   ПЕТУХОВА: За такие деньги на вёслах?
   ДУДКИН: Подойди-ка.
   ПЕТУХОВА: Робик...
   ДУДКИН: Не съем, не бойся. (Снял с неё цепочку.) Гуляй.
   ПЕТУХОВА: Бандит! Мафиозо!
   ДУДКИН: Брысь!

(Петуховы исчезли.)

   ЛОШАДКИН: Вот бы их, Эмиль Сергеич, и рвануть.
   ДУДКИН: Рванём, Лошадкин. Гитару неси, не стукни.

(Лошадкин скрылся в подполе.

Стук в дверь.)

   Ну?

(Входит Михеев.)

   А вот и мы.
   МИХЕЕВ: Я заходил вчера, не застал.
   ДУДКИН: Проходи, Михеев, садись.
   МИХЕЕВ: Некогда.
   ДУДКИН: Садись. Лошадкин!
   ЛОШАДКИН: (появился из подпола с гитарой). Я.
   ДУДКИН: Чай гостю.
   МИХЕЕВ: Не стоит.
   ДУДКИН: Что ты, как неродной? Сахар, конфеты?
   МИХЕЕВ: Конфеты.
   ДУДКИН: Ты мужик, Михеев, мне с тобой приятно.
   МИХЕЕВ: А мне с вами нет.
   ДУДКИН: Не гони волну. Пей. (Лошадкину, на гитару.) Дай-ка. Давно не
   баловался. (Поёт.)

В подворотне родного квартала

мы навеки прощались с тобой,

ты неловко меня целовала,

я стоял, как цветок полевой.

Мы невинные были, как дети,

от взаимной любви без ума,

а по нас уже плакала, Шура,

городская, в кирпичик, тюрьма...

   МИХЕЕВ: Может, хватит?
   ДУДКИН: Хватит так хватит. За лодкой?
   МИХЕЕВ: Дайте мне оружие.
   ДУДКИН: Зачем?
   МИХЕЕВ: Стреляться с вами. Я очень постараюсь вас прихлопнуть. От вас
   нужно избавиться, как от чумы.
   ДУДКИН: Лошадкин, ты придурков давно видел?
   МИХЕЕВ: Подлая душа. Я ведь только оружие прошу.
   ДУДКИН: Сидеть! Умный мужик, а хреновину порешь. Я их всё равно рвану.
   Бери лодку.
   МИХЕЕВ: Я не один.
   ДУДКИН: Пятерых тянет. Оставишь кого-нибудь. Простят на материке.
   Усушка - утруска. Поклонятся ещё, что остальных привёз. Но
   условие. Я её тебе даю, лично. Решай там как знаешь, но сам
   едешь обязательно.
   МИХЕЕВ: Это вас не касается.
   ДУДКИН: Иначе не дам.
   МИХЕЕВ: Что ты, как блоха, прыгаешь? Дам, не дам? Взрослый человек.
   ДУДКИН: Жить надоело? Или, думаешь, играюсь я с вами? Смотри сюда.
   (Открыл сейф в стене.) Вот она, кнопка. Ткну пальцем - всё
   вдребезги.
   МИХЕЕВ: Себя не пожалеешь?
   ДУДКИН: (закрыл сейф). Фуфло ты, Михеев. А с фуфлом говорить, что
   дерьмо кушать... Карту видишь? Остров, бухта, глыба каменная.
   От неё сто шагов на запад. Найдёшь в пещере. Сразу иди, бегом,
   слышишь? Бывай.

(Михеев уходит.)

   Придурок.

(Стук в дверь.)

   Ну?

(Вбежал Чарли с коляской.)

   Бобиков мне не хватало.
   ЧАРЛИ: Я не за себя, я за него прошу, за Васеньку. Ему годика нет, не жил
   ещё, за что его? Провиниться не успел, никого не обидел. Возьмите
   с собой. Там в интернат сдадите. Не обременит он вас.
   ДУДКИН: Брысь!
   ЧАРЛИ: Егор Семёныч, посодействуйте, спасите Ваську. Младенец ещё.
   ДУДКИН: Вон пошёл! А то и тебя, и младенца очередью!
   ЧАРЛИ: (выскакивая). Палач!
   ДУДКИН: (рычит). Шкуры спасают, сволочи. Себя, себе, собой, о себе! Два
   дурака нашлось, да и то один бобик.
   ЛОШАДКИН: Сам-то? Младенца не пожалел. Душегуб.
   ДУДКИН: (сбил его с ног). Гнида!
   ЛОШАДКИН: Бей. Меня родные дети больней ударили, когда ушли, внуков
   несмышлёных увели, в отходы старика бросили. Бей,
   кровопийца!
   ДУДКИН: Обращайся! Живо! Убью! Ну!

(И Лошадкин, бухаясь головой оземь, стал

с горьким смехом обращаться то в козла, то

в попугая, то в крысу.

Надрывно стонал магнитофон.)

Картина девятая

  

Берег моря.

Раннее утро. Безветрие.

Волны ласково лижут песок.

Под чёрным зонтом безмятежно спит Михеев.

Появляются Олег и Лена.

   ЛЕНА: Спит.
   ОЛЕГ: Не шурши.
   ЛЕНА: Где он ночью пропадал?
   ОЛЕГ: У милого Дружка, где.
   ЛЕНА: Пошло и глупо.
   ОЛЕГ: Ну да, цветочки собирал, тебе в дорогу.
   ЛЕНА: Свинки мы всё-таки.
   ОЛЕГ: В лодке покаешься, идём.

(Уходят.

Бежит Федя.

Чуть не наткнулся на Михеева, испуганно

прыгнул в сторону, осторожно положил рядом

с ним шахматы и побежал дальше.

Идёт Машенька.

Увидела Михеева, робко подошла, заглянула

в лицо.)

   МАШЕНЬКА: Андрей Антоныч, вы спите?

(Михеев повернулся набок, почмокал

Во сне губами.)

   До свидания, Андрей Антоныч...Простите...

(Торопливо уходит.

Появляется Миша. Садится рядом с Михеевым.)

   ОЛЕГ: (возвращаясь). Идёшь? Слабак. Ждать не будем.

(Уходит, Миша бежит следом.

Подходит Ирина Евгеньевна Дружок.)

   ДРУЖОК: (расталкивая Михеева). Андрей Антоныч...Проснитесь. Ну что же
   мы так крепко спим?..Товарищ Михеев!
   МИХЕЕВ: (вскочил). Я Михеев.
   ДРУЖОК: Вы, вы. Нашли время.
   МИХЕЕВ: Где я?
   ДРУЖОК: Не помните, где уснули?
   МИХЕЕВ: Отрубился, понимаете? Как в яму упал.
   ДРУЖОК: Завидное спокойствие.
   МИХЕЕВ: Ну и прохиндей Дудкин. Лодку я нашёл, тут он не соврал, но
   в каком виде? Всю ночь латал, доводил до ума. Теперь они могут
   плыть спокойно.
   ДРУЖОК: А вы?
   МИХЕЕВ: А вы? Оставим это.
   ДРУЖОК: Вы уверены, что она ещё там? Дудкин мог не только вас
   Осчастливить, за определённую мзду, разумеется.
   МИХЕЕВ: Вы гений, Ирина Евгеньевна. Но и я гений. Я её перепрятал.
   ДРУЖОК: Хитрец.
   МИХЕЕВ: Отправляться надо немедленно. И вы должны меня выручить.
   Они ещё спят, конечно. Не могут нарадоваться, что нет
   будильников, и отсыпаются вволю. Мы пойдём в лагерь. Но я им
   не покажусь. Надеюсь, понимаете, почему. Не хочу ставить их
   перед выбором. Скажете, Михеев исчез, искать его бессмысленно,
   а если они заупрямятся и решат прочесать остров, постарайтесь
   убедить, что делать этого не следует. Соврите что-нибудь. Ирина
   Евгеньевна, прошу вас тайно или явно проводить их до места и
   убедиться, что они уехали. Обещаете?
   ДРУЖОК: Постараюсь.

(Уходят.

Появляются Петуховы и Чарли с коляской.)

   ПЕТУХОВ: Негодяй, негодяй...Я тебе говорил, что этим кончится. Но ты
   же у нас стратег: "Робик, отдай ему всё, лишь бы уехать. Против
   денег он не попрёт". Попёр? Отдали - и что взамен? Шиш?
   ПЕТУХОВА: Не ори на меня. Трус. Ты должен пойти к нему и потребовать.
   ПЕТУХОВ: Иди, требуй, стучись головой об стену. Его уже нет, всё
   заколочено. И прихлебателя его нет. Удрали. С носом ты,
   Петухова, с большим толстым носом!
   БАБУШКА: Не ссорьтесь, внуки.
   ПЕТУХОВ: Бабушка! Не суйтесь не в своё дело! Иначе я не знаю, что
   сделаю!
   БАБУШКА: Он рванёт, внуки, он всё одно рванёт.
   ПЕТУХОВА: Скажи, чтобы она не каркала, Роберт.
   ПЕТУХОВ: Пусть каркает, пусть всё летит в тартарары!
   КАТЯ: Папочка, что же будет?
   ПЕТУХОВ: Братская могила будет.
   ПЕТУХОВА: Не пугай ребёнка, садист.
   ЧАРЛИ: Петуховы! Дудкина вижу! Вон Дудкин, вон мелькает! Быстрей!

(Петуховы и Чарли убегают.

Возвращаются Михеев и Дружок.)

   МИХЕЕВ: Значит, они побывали у Дудкина до меня?
   ДРУЖОК: Се ля ви, Андрей.
   МИХЕЕВ: Значит, я её перепрятал, а они нашли?
   ДРУЖОК: Наивный человек. Инженер, пришедший к детям со своей
   старомодной любовью. Да если бы вы забросили её за тучу, они
   бы и там нашли.
   МИХЕЕВ: (мнёт в руках листок). А письмо трогательное. Обещают прислать
   за мной сверхзвуковой самолёт.
   ДРУЖОК: Вот поэтому я и ушла от них. Мы чужие. То есть между нами
   может быть определённое взаимопонимание и даже милые
   отношения, но случись что серьёзное, и они нас покинут. Мы в
   разных мирах, на разных планетах. Как бы тактично мы ни
   вторгались в их мир, мы в нём обязательно что-нибудь нарушим,
   а в нашем они попросту мало что поймут. Между нами нет
   мостика, даже шаткого. Иногда и хотелось бы шагнуть навстречу
   друг другу, но по чему? По воздуху же не полетишь?

(Вбегают Петуховы, Чарли, Дудкин, Лошадкин.)

   ДУДКИН: Выручай, Михеев. Каплуны визжат, будто я их надул с лодкой.
   ПЕТУХОВ: Не так?
   ПЕТУХОВА: Вы за неё состояние получили.
   ДУДКИН: Не напирай, стрельну. Не трогал я её. (Михееву.) Ты не брал?
   ПЕТУХОВА: Тогда где же она, где?
   ЧАРЛИ: В море. Смотрите. Плывёт ваша лодка.
   ЛОШАДКИН: Кто в ней?
   ДУДКИН: Кому надо. Лихие ребята, всех обскакали. (Михееву.) А ты,
   значит, с мытой шеей? Ну дерьмо люди, ну дерьмо! Рвануть вас
   всех к чёртовой матери!
   ПЕТУХОВ: Не смейте!
   ДУДКИН: Не подходи! Убью! (Убегает.)
   БАБУШКА: Он рванёт, внуки, он рванёт.
   ЧАРЛИ: Эй, на лодке! Васю возьмите! Он не помешает, он маленький!
   Возьмите Ваську!
   КАТЯ: Федя, меня возьми! Меня, пожалуйста!
   ПЕТУХОВА: (подбежала к Михееву.) Скажите им, крикните. Мы ладно,
   пусть детей возьмут. Что вы как истукан стоите? Детей
   спасите, детей!
   ДРУЖОК: Они уже далеко, не вернутся...Смотрите, Андрей, кто-то плывёт...
   Кто-то нырнул и плывёт...
   ЧАРЛИ: Плывёт! Сюда плывёт!
   МИХЕЕВ: Кто? Кто это? Не разобрать...Неужели плывёт? Назад! Назад!
   Сейчас взорвётся! Назад!
   ДРУЖОК: Плывёт. Кто это?
   МИХЕЕВ: Это надежда наша плывёт, Ирина Евгеньевна. Мостик между
   Нами плывёт. И всё-таки кто-то плывёт!

(Последняя п е с н ь Михеева.)

Через пропасть

друг другу навстречу

мы идём,

а канат

еле дышит.

Но идём мы,

чтоб соединиться

над зияющей

чёрною

бездной.

Кто-то в море,

кого-то спасая,

кто-то в пламя

кому-то на помощь.

И пока нам

нельзя друг без друга -

мир стоит!

И ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЖИЗНЬ!

К О Н Е Ц

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"