Последний трамвай, скользя и постукивая колесами, уходит в парк. За полночь. Ждать дальше не имеет смысла. На остановке, напротив школы, на длинной скамейке со мной сидят три девушки. Видно, что они с вечерней смены. Недалеко находится швейная фабрика. Много раз, реже в обед, чаще вечером, мне приходилось выходить здесь, где трамвай заворачивает в микрорайон. В это время, словно голуби из гнезда, девушки выходили из ворот фабрики и разлетались по всему городу.
Я только подошел, и мы еще не знакомы. Хотя товарищ и уговаривал остаться у него на ночь, я пытаюсь добраться до общежития. Только на своей койке я могу спокойно уснуть.
- Не поздновато ли для прогулки? - обращаюсь я к девушкам.
Они молчат, и я более не пытаюсь завязать разговор. Они о чем-то шепчутся, посматривая в мою сторону. Одна еле слышно произносит: "нет", "нет", пытаясь за руку остановить одну из подруг. Та поворачивается ко мне.
- Парень, как тебя зовут?
Девушкам ни в чем не откажешь. В этом у них преимущество. Я называю свое имя.
- Ты студент?
- Да.
- Мы идем с работы. Все равно больше трамвая не будет. Ты не мог бы проводить нашу подругу? Нам двоим нужно в микрорайон. Мы не хотели оставлять ее одну. Тебе можно доверять? Ты живешь на "Минутке"?
- Я не пойду. Вы идите, - говорит девушка. - Я подожду.
- Ты проводишь ее?
- Не беспокойтесь, - говорю я им. И кричу вслед: - Если завтра ее не будет на работе, ждите стариков с калымом.
Они, посмеиваясь, уходят, довольные шуткой. Мы остаемся одни.
Немного погодя я спрашиваю у притаившейся девушки:
- Ну, что будем делать?
- Ты иди, - отвечает она.- Я подожду.
- Но ждать нет смысла.
Вокруг ни души. В случае чего, некому прийти на помощь, и поэтому она опасается меня.
- Если хочешь, мы можем просидеть тут до рассвета. Утром мне надо быть на занятиях, но я не могу так уйти, - стараюсь я объясниться. - Ведь твои подруги думают, что ты со мной. И неизвестно, кто придет после меня.
Я не пытаюсь ее напугать или принудить к чему-либо. Но нужно трезво оценивать обстановку. Меня задевает ее недоверие. Я могу, конечно, при взаимной симпатии, поухаживать за девушкой (в первые минуты, когда мы встретились, может быть, как романтик, я и подумал об этом!), но я никогда не злоупотреблю ситуацией и беззащитностью девушки. Возможно, мы никогда больше и не увидимся, но хочу, чтобы она доверилась мне. Я готов оказать ей братскую помощь. Она молча сидит, съежившись, как маленькая птичка. Я бы не заснул спокойно, оставив ее здесь одну.
- У тебя есть брат? - спрашиваю я.
- Нет, - отвечает она.
- У меня есть сестра, - говорю я.
Она, не говоря ни слова, встает со своего места и идет за мной...
Калой, победивший на мужских соревнованиях, согласно древним языческим традициям, должен пройти последнее испытание: провести ночь в пещере наедине с первой красавицей села, сохранив чистые отношения.
Вот идут они по лесной тропинке, победитель и первая красавица, он - впереди, она - следом. Плотным кольцом их обступают вековые деревья. Калой давно влюблен в Зору, и больше смерти боялся, что права этой ночи удостоится другой. Зора окликает идущего впереди Калоя.
- Что? - оборачивается он.
- Можно мне идти впереди? У меня такое чувство, будто кто-то крадется сзади и хочет наброситься на меня.
Идя за ней, Калою поневоле приходится смотреть на прекрасную Зору, любоваться ее молодым, стройным телом. Незаметно от девушки Калой острым кинжалом сделал надрез на ладони и посыпал его солью, чтобы жгучей болью унять дьявольское влечение. Сжимая кровоточащую рану, он спрашивает:
- Теперь ты не боишься, что кто-то сзади набросится на тебя?
- Нет, теперь я не боюсь, - отвечает Зора.
...В небе много ярких звезд. Когда мы приближаемся к дорожным столбам, свет фонарей становится ярче, и звезд не видно, потом они появляются вновь. Улицы города пустынны. На этом промежутке почти нет жилых домов. Мы подходим к железнодорожному мосту. Я еще не спросил девушку, как ее зовут, и увижу ли ее еще. Пусть не считает себя обязанной. Если где-то в глубине души у нее еще остаются сомнения на мой счет, то я и их хочу рассеять. Я веду с ней непринужденную беседу, избегая двусмысленных слов, чтобы она не волновалась зря. Так и дорога покажется короткой. Я даже не пытаюсь заглянуть ей в лицо. Наверное, завтра при встрече я не узнаю ее. Но чувствую, что она молода и красива.
- Ты пришел, - говорит она перед студенческим общежитием. - Дальше я пойду одна.
- А мы что, провожали меня? - смеюсь я, и сопровождаю ее до самого дома.
Прежде чем войти во двор, она чуть задержалась перед калиткой, словно ждала чего-то или каких-то слов на прощание...
Восемнадцать лет! Чистые души, чистые мысли! В эту пору молодых, как никогда, тянет друг к другу, любовь слаще меда и каждое слово - бальзам. Каждая встреча - событие! Радует каждый взгляд! В селах - у родника, на вечеринках и свадьбах; в городе - в кинотеатрах, кафе, учебных заведениях, у подъездов многоэтажек, в скверах, на скамейках под деревьями... В семнадцать-восемнадцать лет больше солнечного света любишь лунный свет. И рука тянется к руке... "У тебя есть брат?" - "Нет", - ответила она. - "У меня есть сестра", - сказал я, и она доверилась, и пошла со мной.
...Дойдя до пещеры, Калой нарвал листья папоротника и, устроив мягкое ложе, снимает с себя черкеску. Объяснив его действия по-своему, Зора поняла, что она погибла...
- Калой, ради Бога, - взмолилась она.
- Я хочу, чтоб ты укрылась ею,- сказал Калой.
В ту ночь девушке приснилось, что она вышла замуж за Калоя. И сон ее (народная примета!) сбывается. Злые языки украдкой шепчут: "Видать, неспроста она вышла за него замуж. Знать, был грех..."
Прошло более двадцати лет с тех пор, как я прочитал роман Идриса Базоркина "Из тьмы веков". Вероятно, одно из лучших произведений вайнахской литературы.
С той ночи, когда я на трамвайной остановке встретился с тремя девушками и проводил одну из них до дома, минуло пятнадцать лет. Тогда же пару раз мне передали от нее привет. Но я не пошел к ней. И мы больше не встречались. А если случайно и встретились, то прошли мимо, так и не узнав друг друга...